Тропа Чероки обязана своим названием отряду индейцев племени чероки, которые прошли по этому пути в 1848-1849 годах, направляясь к золотым залежам Калифорнии. Судя по сохранившимся записям, они, прежде всего, искали прибежище для своего народа, а уж потом — золото. Обнаружив, что суета «золотой лихорадки» им не по вкусу, чероки вернулись по той же Тропе.

Когда большая часть солдат, охранявших Перегон через всю страну, отправилась на Гражданскую войну , часть пути от Ларами до Джулсбурга была заброшена из-за постоянных нападений индейцев, и дилижансы шли южнее, на Денвер, а потом по Тропе Чероки до Ларами.

В моем повествовании действие происходит в той части Тропы, которая идет на север от Денвера через Ла-Порт в Ларами. К северу от Ла-Порта находится свободно простирающаяся равнина, а старая станция в Вирджиния-Дейл сохранилась до сих пор. Разбойники действительно время от времени укрывались в естественных крепостях и горах холмистой западной части каньона Оуэл.

В некоторых речках вдоль этого пути индейцы чероки находили золото, и это стало одной из причин, вызвавших золотой бум в Колорадо.

Луис Ламур

 

Глава 1

К тому времени, когда дилижанс затормозил и лошади пошли шагом по долгому подъему, Мэри Брейдон была единственным бодрствующим пассажиром. По крайней мере, она так считала. Ничего нельзя было сказать о мужчине, лицо которого прикрывала черная шляпа. Несколько раз ночью Мэри видела, что он шевелится, и, судя по его движениям, было не похоже, что он спит.

Слабый серо-желтый свет просачивался через окна, засиженные мухами и покрытые пылью. Она выглянула в окно.

Из темноты уже начинали выступать округлые рыжие холмы. Похоже, это ее новый дом — твердая и бесплодная земля, монотонность которой нарушалась кое-где складками потрескавшегося известняка. Дальше, на восток, лежала цепь Скалистых гор, время от времени они виднелись над пологими холмами.

Кроме Мэри и ее дочери Пег, в дилижансе было еще четыре пассажира, сидящих в нелепых, неудобных позах — они пытались спать на местах, предназначенных исключительно для сидения.

Мужчина в черной шляпе, надвинутой на глаза, сидел в задней части дилижанса рядом с ней и Пег. До того как он заснул, Мэри успела рассмотреть его: это был худой, с орлиным носом молодой человек с ничего не выражающим, прямым взглядом и, видимо, никогда не улыбающимися глазами. На нем был темный поношенный пиджак, клетчатая рубашка, серые штаны и револьвер в застегнутой кобуре. Когда он переменил положение, она заметила второй револьвер, засунутый за ремень дулом вперед. К стенке кареты, рядом с ней, был прислонен новенький нарезной карабин. Мэри тотчас же узнала оружие, хотя плохо разбиралась в таких вещах. Она вспомнила, как был доволен ее муж, когда у него появилась возможность купить такое ружье, теперь оно лежало в ее свернутых постельных принадлежностях на верху дилижанса.

Напротив него сидел хорошо одетый молодой человек в костюме с клетчатой жилеткой. Когда он не спал, то все время пытался поймать ее взгляд. Выражение лица у него было наглое, самонадеянное.

В дилижансе ехал еще один мужчина — крепко сбитый, коренастый, с короткой бородой, одетый в готовый костюм. Слева у него тоже был револьвер, направленный дулом вперед. Единственной женщиной в дилижансе, не считая Мэри и ее дочери, была ирландка, девушка, всего на два-три года моложе Мэри.

Словно почувствовав взгляд Мэри, она открыла глаза и бросила взгляд на Пег, которая спала, положив голову на плечо Мэри.

— Хорошенькая у вас девчушка, мэм.

— Боюсь, она очень устала.

— Значит, вы проделали долгий путь?

— Мы из Вирджинии.

— Да ну? Это там, где воюют? Ну, та война между штатами, о которой только и говорят?

— Да, там. Мы уже ее повидали.

Пег заворочалась, села и потерла глаза.

— Мамочка? Еще долго?

— Нет-нет, еще чуть-чуть. Мы почти приехали.

Коренастый мужчина посмотрел на нее.

— Не ждите многого от Чероки, мадам. Станция эта — самая плохая на всей тропе. И как Бен Холлидей допустил такое! Совсем на него не похоже. — Он взглянул в окно и добавил: — Еда почти несъедобная, а Скант Лутер, станционный смотритель — подлый, грубый человек, почти все время пьян. Такой хорошенькой женщине не стоит даже и выходить из дилижанса.

Мужчина в клетчатом жилете наклонился к ней:

— Мы нигде не встречались? Определенно, вы похожи…

— Нет. — Тон ее был совершенно ясен. — Вы меня не знаете. Мы никогда не встречались.

— Но я…

Из-под полей черной шляпы послышался резкий, раздраженный голос:

— Слыхали, что сказала леди, мистер? Она сказала, что вы не встречались. Никогда.

Мужчина в клетчатом жилете вспыхнул от злости:

— Не думаю!..

— Вот это верно, мистер, не думаете. На вашем месте я бы начал думать прямо сейчас. Думать медленно и осторожно. В этих местах, если леди говорит, что она тебя не знает, так оно и есть. А кроме того, возможно, что она тебя и знать не хочет.

Мужчина собрался было дать ему резкую отповедь, но единственный серый глаз, который был ему виден, смотрел на него, как дуло револьвера. Лицо его замерло в гневной маске, и, интуитивно почувствовав неясную опасность, он промолчал.

Чуть повеселевший, понимающий взгляд коренастого мужчины встретился с глазами Мэри.

— Скант Лутер управляет самой плохой станцией на тропе, мадам, и водит компанию с плохими людьми. Постоянное пьянство и драки. Марк Стейси, начальник дорожного отдела, сказал мне, что Бен Холлидей хочет уволить Лутера, но ждет его замены.

— А он не сказал, кто займет его место?

— Да, мадам, сказал. Он нанял бывшего военного, майора М. О. Брейдона, из кавалерии. Вроде бы его списали из армии по инвалидности, и он искал работу.

Она встретилась с ним глазами.

— Я — миссис Брейдон. А также М. О. Брейдон. Майор был убит налетчиками несколько недель назад, и я займу его место.

Последовало удивленное молчание, а потом заговорила девушка-ирландка:

— Мэм, прошу прощения, но вы не понимаете, что говорите! Это не место для маленькой хорошенькой девочки! Подумать только! Вы, наверное, шутите, мэм!

— Отнюдь. Я говорю серьезно. У меня нет выбора. Сражение при Бул-Ран задело краем нашу плантацию. Строения все сожжены, а скот разбежался. Когда война закончится, мы вернемся назад, но сейчас мне нужно зарабатывать на жизнь.

— Скант Лутер — очень несговорчивый человек, — предупредил крепкий мужчина. — Большинство из нас уважает женщин, но Лутер почти все время пьян.

— У него не будет причины оставаться, когда я его уволю. Уверена, что мы спокойно уладим это дело.

— Посмотрим, мадам, — прокомментировал ее собеседник. — Мы подъезжаем.

Мэри Брейдон наклонилась вперед, чтобы получше видеть. Они ехали по дороге, пролегающей через небольшую, но красивую зеленую долину с редкими деревьями. Перед ними было скопление серых, хорошо знакомых с ветром и дождем зданий, загон для скота и еще деревья.

Когда они остановились у станции, дверь с шумом распахнулась, и появился большой неопрятный мужчина без пиджака.

— Здорово, Уилбур! Слезай и давай выпьем! Скажи пассажирам, пускай идут в дом!

— Мы опаздываем, Скант. Где смена лошадей?

— Не спеши, а то вспотеешь! Сейчас будут. Давай же, жратва на столе.

Уилбур Паттишаль сошел с козел.

— Скант, у нас нет времени. Пусть выводят упряжку прямо сейчас.

Лутер неспешно огляделся вокруг.

— Ну-ну, если ты так чертовски спешишь, пойди и приведи ее сам!

Несколько мужчин сурового вида стояли рядом, один, с бутылкой в руке, засмеялся.

Мэри Брейдон вышла из дилижанса. Все взоры обратились на нее. В руках она держала распечатанный конверт с письмом, который и вручила Уилбуру.

— Мистер Паттишаль! Не могли бы вы это прочесть? Пожалуйста, прочтите вслух.

Уилбур взглянул на письмо, потом посмотрел вокруг и откашлялся.

«Тому, кого это касается непосредственно: Сим уполномочиваю М. О. Брейдон проследовать до станции Чероки и по прибытии приступить к управлению ею. Также уполномочиваю М. О. Брейдон уволить Сканта Лутера и тех, кого Брейдон сочтет необходимым.

Марк Стейси, начальник дорожного отдела».

Последовало настороженное молчание, которое прервала Мэри Брейдон:

— Мистер Лутер, вы уволены. Немедленно освободите помещение. Берите только то, что принадлежит вам лично.

Лутер уставился на нее, а потом рассмеялся.

— Мадам, не выставляйте себя на посмешище. Ни одна женщина не управляет станцией на Тропе Чероки. А здесь-то… здесь индейцы, бандиты. Мадам, вы не продержитесь и двух дней!

— Мы не обсуждаем мои способности, мистер Лутер. Вы уволены. Предлагаю вам собрать свои вещички и уйти. И, пожалуйста, — она показала на его прихлебателей, — заберите их с собой.

В какой-то момент Мэри подумала, что он ее ударит. Он сделал было шаг вперед, потом оглянулся направо, налево… Коренастый мужчина, уперев руки в бока, внимательно наблюдал за происходящим. Тут же был и Уилбур Паттишаль.

Потом Лутер, похоже, впервые заметил мужчину в черной шляпе, стоявшего в сторонке. Что-то в нем, в его позе предупредило Лутера: лучше соблюдать осторожность. Он еще раз взглянул на этого мужчину, однако его упрямство победило. Он попятился и сел в дверном проеме, загородив его.

— Ладно, леди, если вы думаете, что можете уволить меня, ну же, вперед, увольняйте! Дело касается только вас и меня. Если вы так хороши, что можете управиться со станцией, вам ничего не стоит меня уволить. Давайте же! — Он показал на своих людей: — Они не будут вмешиваться, и те, что приехали в дилижансе, — тоже. Начни они заступаться, пойдет перестрелка, и кого-нибудь уж наверняка прихлопнут. А теперь я вот что скажу: вы сюда не войдете. Ни вы, ни кто другой, пока я этого не позволю, а я…

Движение было настолько быстрым, что никто ничего не понял. Один шаг — и хлыст Уилбура оказался у нее в руках. Рукоятка его была длиной в четыре с половиной фута, а переплетенная косой плеть — восемь, и как только хлыст оказался у нее в руке, тут же стало понятно, что она умеет с ним обращаться.

Мэри ударила. Раздался щелчок — словно револьверный выстрел, — и конец хлыста из оленьей кожи содрал кожу с шеи Сканта Лутера. Разозленный неожиданным ударом, он с криком боли вскочил на ноги, и второй удар плети пришелся ему по плечам, третий — по ноге.

Лутер выругался и ринулся на нее, но она быстро отступила и ударила хлыстом еще раз. Повернувшись, он неловко побежал. Последний удар хлыста порвал ему рубашку. Лутер споткнулся и упал.

Пока он лежал в пыли, Мэри складывала хлыст.

— Мистер Лутер, — спокойно сказала она, — вы уволены.

Он медленно поднялся с земли. Мужчина в черной шляпе небрежно повернулся к нему лицом, а за ним и остальные пассажиры дилижанса. По шее Сканта сочилась кровь, а на плече и спине виднелись вздувшиеся рубцы.

— Я ухожу, мадам, но я вернусь. Можете быть уверены. Вернусь, когда вы будете меньше всего ожидать меня.

Не обращая на него никакого внимания, Мэри обратилась к пассажирам:

— Если вы подождете, я поищу что-нибудь перекусить.

Один из мужчин замешкался, и теперь она обратила на него внимание.

— Что вам нужно?

— Я ухаживаю за лошадьми, мадам. Вот и все!

— У вас есть пять минут, чтобы выпрячь эту упряжку и запрячь другую. В противном случае можете убираться отсюда подобру-поздорову.

Он подбоченился.

— И что будет, если я этого не сделаю?

— Я запрягу сама, но сообщу о вас Бену Холлидею. Вы нигде больше не найдете работы — от Сент-Джо до Сакраменто.

Он уставился на нее, потом опустил глаза и отправился в конюшню.

Мэри вошла в здание станции и в ужасе остановилась.

На столе груда грязной посуды, по всем четырем углам пустые тарелки и тут же — блюдо с кусками мяса, плавающими в топленом сале.

Еще больше грязных тарелок было засунуто в раковину. В углу стояла пара грязных поношенных сапог, а на гвоздях, вбитых в стену, висело несколько пыльных пиджаков. Со сломанного карниза свешивалась грязная занавеска.

Сняв жакет, Мэри закатала рукава и принялась за работу. Сначала она открыла ставни на окнах, и свет устремился в комнату. Потом поставила кипятить воду и, взяв щетку, начала выметать грязь.

Когда вода нагрелась, она вымыла несколько тарелок, чтобы накормить пассажиров и возницу дилижанса.

В дверях возник мужчина в черной шляпе.

— Не беспокойтесь обо мне, мэм. Я поем позднее.

— Вы не уезжаете с дилижансом?

— Нет, мэм. Тут мне оставили коня. Хочу забрать его и ехать дальше. — Он помолчал. — Вроде бы поздно отправляться в дальнюю дорогу. Возможно, я постелю себе под деревом на траве. Всего на сегодняшнюю ночь, — добавил он, уходя.

— Мэм! — Девушка-ирландка появилась у двери. — зовут Мэтти Магиннис. Если позволите, буду рада вам помочь. В мгновение ока я сделаю из всего этого картинку.

— Конечно, пожалуйста.

Когда они трудились, мыли посуду и убирались, Мэри спросила:

— Вы далеко направляетесь, Мэтти?

— На станцию Рок-Спрингс, коль не найду работы в Ларами.

— А почему бы вам не остаться и не поработать на меня? Мне нужен кто-нибудь, чтобы помогать по дому и готовить.

— Я согласна, мэм, спасибо вам.

Они быстро вытерли скамейки и стол, расставили чистые тарелки и выбросили жирные куски мяса, которые приготовил Лутер. Конечно, потребуется время, но когда все сядут за стол, это будет обед, который всем понравится.

Она вышла за дверь, чтобы позвать пассажиров к столу, и увидела мальчика.

Он одиноко стоял на углу конюшни, босой, в лохмотьях. Вид у него был усталый и голодный. На шее висела пара сапог — мужских сапог ручной работы, начищенных до блеска.

 

Глава 2

— У вас гость, — сообщил мужчина в черной шляпе. — Во всяком случае, похоже на то.

— Молодой человек! — позвала Мэри.

Мальчик не ответил, просто стоял и смотрел на нее. Кто он? Сын одного из дружков Лутера? Или самого Лутера?

Мэри мало общалась с мальчиками. Не сказать, что вовсе не общалась, но совсем немножко.

— В чем дело? — спросила она. — Ты что, боишься меня?

Мальчик шагнул вперед.

— Никого я не боюсь, и уж во всяком случае, не вас.

Шляпы у него не было, одежда оказалась гораздо более потрепанной, чем ей показалось вначале. С изможденного лица хмуро смотрели запавшие глаза.

— Говоришь, что не боишься этой леди? — спросил мужчина в черной шляпе.

— Я все видел. Если бы не вы, Скант Лутер убил бы ее. С него станется.

— Ты его знаешь?

— Знаю. Подлец, дальше некуда.

Мэри протянула ему руку.

— Я — Мэри Брейдон. Ты живешь тут неподалеку?

— Нет.

— Я назвала свое имя.

— Меня зовут Уот. — Он на минуту замялся и добавил: — Уот Таннер.

— Мы как раз кормим пассажиров. Не хочешь ли к нам присоединиться?

— Если не возражаете. — Он помолчал и посмотрел на свои руки. — Мне нужно умыться.

Мэри показала на полку на стене здания станции, как раз за углом от двери. Там был медный таз, ведро с водой, кусок мыла и свернутое полотенце.

— Управляйся сам, а потом приходи в дом. — И она повернулась к мужчине в черной шляпе: — Вы бы тоже что-нибудь съели.

Он посмотрел на нее и отвел взгляд.

— Потом. Во вторую смену.

Мэри проследовала в дом, Уот — за ней. Возница дилижанса вышел и придержал для них дверь, только теперь заметив Уота.

— Здорово, сынок.

— Я вам не сынок, — воинственно ответил парнишка.

Уилбур отступил, лицо em стало хмурым. Он развернул мальчика, чтобы получше его разглядеть.

— Ага! Вот теперь вижу: ты не мой сын. Но, могу поклясться, кому-то ты доводишься сынком.

Мальчик уставился на него.

— Мистер, вы просто куль с… — Оглянувшись, он увидел, что Мэри Брейдон стоит рядом. — Просто не верится, что у вас когда-нибудь был сын.

— Ты его узнаешь, если увидишь, — ответил Уилбур. — Он ездит верхом на гризли, а на шляпе носит большие мексиканские шпоры. — И направился к дилижансу, чтобы проверить конскую упряжь.

Из дома появился коренастый мужчина и протянул руку:

— Меня зовут Кауан, мэм. Клянусь, никогда не видал ничего более замечательного, чем вы с кнутом.

Мэри покраснела.

— Боюсь, я…

— Вы поступили совершенно правильно, только теперь поостерегитесь. Время от времени я езжу этой тропой. Лутер — подлый человек, очень подлый. Вы еще не знаете, на что он способен.

Уилбур забрался на козлы и освободил тормоз, салютуя поднятым кнутом.

— Пока еще светло, нужно добраться до следующей станции.

Он щелкнул кнутом, и упряжка рывком тронулась. Всего минуту Мэри стояла, наблюдая за пыльным облаком, прислушиваясь к удаляющимся звукам. Вот и все. Она вступила в должность. Это ее последнее соприкосновение с прошлым, а как теперь будет складываться жизнь, зависит только от нее.

Мужчина в черной шляпе поднялся с порога.

— Если с вами все в порядке, я бы поел.

— Пожалуйста. — Дверь закрылась, потом открылась снова, и появился Уот. — Мистер Таннер, вы наелись?

Парнишка посмотрел на нее, подтянул штаны и сказал:

— Мэм, не называйте меня «мистер». Я полагаю, мы друзья. Зовите меня просто Уот.

— Спасибо, Уот, путь так и будет.

Мальчик посмотрел через ее плечо, а потом тихо спросил:

— Он ваш друг?

— Мы только что встретились, но он мне здорово помог.

— Мэм, вам очень повезло. Вы знаете, кто это? Сам Темпль Бун!

— Боюсь, мне не доводилось слышать о Темпле Буне.

Уот был потрясен.

— Мэм, откуда это вы все приехали, что не знаете, кто такой Темпль Бун? Спросите любого от Денвера до Джулсбурга и Ларами, и вам расскажут о Темпле Буне! Он был военным проводником, сопровождал дилижансы, которые перевозят золото, охотился на бизонов, жил с индейцами. Он Делал абсолютно все! Ну, может, даже убил дюжину людей… Конечно, только тех, кого следовало убить.

— Боюсь, мне нужно еще многое узнать, Уот. — Мэри положила руку ему на плечо. — Ты поможешь мне, Уот? Ты здесь старожил, а я всего-навсего новичок.

— Мэм, тот, кто может отстегать Сканта Лутера хлыстом, Уже не новичок. Я сам это видел! Ведь никто не осмеливался связаться с ним! Никто! Пока вы не приехали.

— Уот, становится поздно. Твои родители не будут о тебе беспокоиться?

Последовало продолжительное молчание.

— У меня нет родителей. И никто не будет обо мне беспокоиться, и мне никто не нужен.

— Каждому обязательно кто-то нужен, Уот. У меня есть Пег, но если ты позволишь, то у меня будешь и ты.

— Мне никто не нужен.

— Я знаю, Уот, но ты нужен нам — мне и Пег. Мы совершенно одни, и мы не такие сильные, как ты. Если тебе некуда идти, почему бы не остаться с нами? По крайней мере, до тех пор, пока ты не решишь отправиться дальше?

— Ладно… Мне все равно нужно подзаработать на лошадь. Мужчина без лошади и седла мало что из себя представляет, мэм.

Тени стали длинными, и солнце зашло. Небольшой ветерок шевелил листья. Мэри осмотрелась вокруг и вздрогнула. Всего на одно мгновение ее мысли перенеслись к родному дому, назад, в Вирджинию, на плантацию. Огромный белый дом с колоннами, экипажи, подъезжающие к двери, ее отец, приветствующий гостей, — ничего больше нет, все ушло навсегда.

Из дома послышался звон посуды, потом зажгли лампу и появился свет.

Ночной воздух был прохладным. Оглянувшись назад, она уловила запах сена из конюшни, услышала, как лошади переступают с ноги на ногу… Неужели все это станет теперь ее миром? Неужели прошлого не вернуть? Да и хочет ли она, чтобы оно вернулось?

— Тот человек, — проговорила вдруг Мэри, — сказал, что он вернется?

— Да, мэм. И он это сделает. Он должен… или ему придется уехать из этих мест. А уезжать ему не хочется. У него тут слишком много дел.

— Что ты хочешь сказать, Уот?

— Да нет… ничего. Похоже, он околачивается тут довольно долго, у него здесь друзья, и все такое. Я просто подумал. что он не захочет уезжать.

Нет, это не все, о чем он подумал. Мэри была уверена: когда он начал говорить, у него в мыслях было нечто другое. Какие могут быть дела у Сканта Лутера?

— Уот, почему бы тебе не пойти в дом и не помочь барышням мыть посуду?

— Нет, мэм.

— Нет? Но почему же, Уот? Я считала…

— Нет, мэм. Я буду делать работу по дому. Приносить дрова или таскать воду. Буду кормить лошадей, убирать за ними навоз, но женскую работу делать не стану. У меня есть гордость, мэм. Некоторое время я холостяковал, сам себе готовил и стирал, и так далее, но это совсем другое.

— Холостяковал?

— Да, мэм. Так называется, когда мужчина живет один и сам о себе заботится. Вроде он как бы холостяк, ну и называют это «холостяковать».

— Понимаю. Вижу, мне еще многому придется учиться, Уот.

— Я помогу вам, мэм. — Он обвел жестом окрестности. — Я никогда не работал в таком месте, но ходил за табуном всю свою жизнь. Я умею запрячь упряжку или оседлать коня, могу пасти скотину. Могу доставлять верхом донесения, смазывать дегтем колеса и ничего не имею против «подай-принеси».

Темпль Бун задержался за кофе, и когда Мэри вошла, перевел взгляд с нее на Уота. В глазах его была легкая улыбка.

— Вижу, нашли себе мужика в хозяйство, мэм.

Она улыбнулась.

— Похоже, что так. Он собирается остаться и помочь мне.

Первой ее мыслью было, что они с Пег будут спать в небольшом коттедже, предназначенном для них, но чем больше она размышляла, тем меньше ей нравилась эта идея. Подло оставлять Мэтти одну на станции, лучше им держаться всем вместе. У нее есть ружье мужа, и оно заряжено. Еще ребенком Мэри часто охотилась вместе с отцом на уток и гусей и научилась стрелять.

— Хорошо бы и у тебя было оружие, Мэтти.

— Конечно, мэм, это лучше всего, но не бывает дома без оружия. Вот там нож для разделки мяса и поленья для растопки печки, печная заслонка, а здесь — перец в перечнице. Кроме того, мы можем держать под рукой кипяток. Он имеет обыкновение изменять намерения мужчин. Будем управляться тем, что у нас под рукой, мэм. — Уперев руки в бока, Мэтти огляделась. — Можно взять бельевую веревку и протянуть перед дверью, как раз на уровне колен. Когда те, что ворвутся, упадут, можно бросить в них горящее полено или кочергу из камина.

— Этак можно и убить кого-нибудь!

— Да, мэм, но ведь когда человек врывается ночью в ваш дом или лезет туда без разрешения, он действует на свой страх и риск.

— Ты права, Мэтти. Будем держать воду на огне, просто так, на всякий случай.

— Да, мэм. Много людей было убито еще до того, как изобрели ружье, да и никакое оружие никогда не останавливало тех, кто твердо решился на убийство. Это относится и к женщинам.

— Кажется, тут во мне нет никакой нужды, — прокомментировал Темпль Бун, не спеша попивавший свой кофе.

— Мы не знали, что вы хотели нам помочь.

— Была у меня такая мыслишка, но теперь, пожалуй, я лучше постою в сторонке и понаблюдаю за этим представлением. Плохо только, что вы можете связать не того теленка.

— Что вы имеете в виду?

— Положим, Скант Лутер вообще не станет обращать на вас внимания. Ему не нужно приходить сюда и отрывать вас от дел. Теперь за эту станцию отвечаете вы. А что, если он просто угонит ваших лошадей или подожжет сено? Скант Лутер не дурак. Его могут повесить за приставание к женщине, и он об этом знает. Конечно, он может на это пойти, но только если поблизости никого не окажется. Тогда легко все свалить на индейцев или придумать что-нибудь в таком роде.

Конечно же, Темпль Бун прав. Сначала Мэри подумала, что Лутер захочет отомстить ей лично, но если она будет прятаться в доме, он сделает все что угодно снаружи.

— Спасибо, мистер Бун. Вы правы. У нас не много оружия, но…

— Мэм, вообще-то у меня есть револьвер, — вмешалась в разговор Мэтти. — Не очень большой по размеру, но, когда он под рукой, чувствуешь себя увереннее.

— А конюшню и корраль предоставьте мне, — предложил Бун. — Я никуда не еду, и моя лошадь тоже там стоит.

— Я не могу просить вас об этом, мистер Бун. Вас могут убить.

— Нет ни одного мужчины к западу от Миссисипи, которого не могут убить, мэм. Я видел людей, которых насмерть забодал бык или затоптали в давке, которых сбросила лошадь и тащила за собой, потому что нога застряла в стремени. Человек может упасть со скалы, на него может свалиться кирпич или упасть дерево, или он может оказаться под завалом в своем руднике. Есть сто способов убить человека, которые не имеют ничего общего ни с оружием, ни с индейцами, ни с разбойниками. Тут суровью места, мэм.

— Но это касается только меня.

— И меня тоже. Я буду спать снаружи, и тот, кто будет шляться тут по ночам, обязательно меня разбудит.

— Вы наживете себе врагов.

— У меня они есть, попадаются то тут, то там. Иметь врагов для мужчины неплохо. Излечивает от беспечности.

Когда Бун вышел на улицу, Мэри закрыла дверь и задвинула засов. Потом подошла к столу и села. Мэтти принесла ей еды и кофейник.

— Поешьте, мэм. Ночь будет длинной.

— Да, конечно. А где Пег?

— Она очень устала. Я устроила ей постель из тех вещей, что вы везли наверху дилижанса. Она уже крепко спит.

— Кто он, Мэтти?

— Темпль Бун? Не думайте о нем, мэм. Он из тех, кто сегодня тут, а завтра там. Все время кочует. Возможно, вы никогда его больше не увидите.

— Он странный человек.

— Да уж, что есть, то есть.

Мэри устала. Она была голодна, но не было сил даже поесть. Она подкрутила фитиль, прошла в комнату, где спала Пег, и прилегла рядом с ней.

Завтра ее ждет уйма дел. Сначала убрать тут грязь, которую оставил после себя Скант Лутер, потом организовать, и как можно эффективнее, обслуживание дилижансов, кормежку пассажиров и отправку их в путь. Хорошо бы посмотреть на какую-нибудь другую станцию по Тропе Чероки, поучиться, как там все делается.

В темноте человек по имени Бун был всего лишь еще одной тенью среди множества теней, отбрасываемых конюшней, корралем и домом через дорогу. Слышны были только звуки, издаваемые лошадьми, и его слух машинально отделял эти слабые шорохи от других, готовясь воспринять иные звуки, если они вдруг появятся. Он сидел на углу корраля, там, где сгущались тени, поставив ружье между ног и прислонив дуло к плечу.

Долгое время стояла тишина, только слабый ветер шелестел листвой, но был он такой легкий, что не помешал бы слышать самые осторожные шаги.

Затухающие угли в камине отбрасывали неяркие красноватые блики, притушенная лампа горела слабым желтоватым светом. На улице шелестели листья, и Мэтти, ворочавшейся на своей кровати, снился шум морского прибоя, разбивающегося о песчаный берег Керри.

Мэри Брейдон проснулась совершенно неожиданно. Глаза ее широко открылись, но она лежала неподвижно, настороженно прислушиваясь.

Сначала не было слышно ничего, кроме бульканья кипящего чайника на огне. С того места, где она лежала, Мэри увидела в слабом свете притушенной лампы, как приподнялась дверная щеколда. Приподнялась и опустилась. Потом на дверь навалились, но она не поддалась.

Мэри Брейдон отбросила одеяло и свесила ноги на пол, нащупывая шлепанцы. Потом встала и надела платье.

Что там говорила Мэтти? Все можно использовать как оружие. Хотя много воды выкипело, чайник был наполовину пуст, кофейник — тоже.

Кто-то пытается проникнуть в дом. Скант Лутер? Возможно. Или Темпль Бун? В конце концов, что она о нем знает? Почему он остался? Действительно ли он хотел помочь или просто…

Мэри подождала, прислушиваясь. Какая она глупая! Возможно, это просто Бун пришел выпить чашку кофе — на улице-то, должно быть, холодно. Если бы кто-нибудь подошел к станции, он бы наверняка услышал.

Мэри посмотрела в окно. Ставни были закрыты. Она подошла к камину, добавила в чайник воды, закрыла его крышкой и пододвинула поближе к угольям.

Мэри подумала о своем ружье. Если бы оно не было таким длинным! Ей нужен револьвер, что-то такое, что нельзя выбить у нее из рук. И все же если она сможет достаточно быстро выстрелить…

Ее муж говорил, что слышал о человеке, который стрелял из ружья с талии, но получится ли это у нее? Да еще ведь нужно попасть в цель! Конечно, на таком рас стоянии…

Мэри села за стол перед своим кофе — кофе остыл. Как глупо! Она забыла подлить себе в чашку кипятку, прежде чем ставить кофейник на огонь.

Почему бы снова не пойти спать? Скорее всего, это просто был Бун. Во всяком случае, ничего не произошло. А может быть, ей все только показалось? Нет. Она видела, как поднялась щеколда!

Мэри так устала, так устала. Никто не может войти, когда на двери такой засов. Почему бы ей не лечь спать?

Вернувшись в спальню, она снова легла. С того места, где она лежала, ей была видна дверь. Глаза ее закрылись.

Подул ветер, и сухие листья понеслись по твердо утоптанной земле двора.

Человек по имени Бун открыл глаза. Он не спал, только прикрыл глаза, слегка отдыхая, но чувства его были настороже. Он ничего не слышал, однако почувствовал какое-то беспокойство, а он знал, что нужно доверять своим ощущениям. Обычно они исходили из подсознания, которое регистрировало то, что не отмечало сознание. Лутер — злой и жестокий человек, он не привык, чтобы ему перечили. Бун беззвучно сменил позу, взяв ружье в руки. Затем посмотрел на дом. Неплохо бы выпить чашку кофе, но если он пойдет туда, то может напугать их, а у этой девушки-ирландки есть револьвер.

Бун поправил револьвер у пояса и потуже запахнул пиджак. Прохладно, очень прохладно. И с какой стати он ввязался в это дело? Оно же его не касается! Если женщина захотела приехать сюда и получить эту работу, ей следует ожидать неприятностей.

Хотя, кроме всего прочего, она очень хорошенькая. И настоящая леди. Любой это поймет. Как она смотрит, как подбирает юбки, как двигается…

Одна из лошадей тихонько заржала, выражая свою тревогу. Бун перехватил ружье и внимательно осмотрелся, ища какую-нибудь тень. Некоторые из этих лошадей были полудикие, отбракованные, они не годились для упряжки. Такие лошади, как все дикие животные, очень чувствительны.

Ничего… никаких звуков… вот только…

Всего лишь слабый шорох, словно трется обо что-то грубая материя. Обо что? О перекладины загона? Может быть.

Бун мысленно выругался. У него невыгодная позиция для быстрого движения. Встать сейчас — значит, произвести шум, хотя бы самый тихий, а если это Скант Лутер, то он пришел не один.

Потом совсем близко — он даже испугался — послышался слабый шепот:

— Она заперла дверь на засов.

— Говорю же, берем Л9шадей и уходим. Это приличная часть табуна.

— Дьявольщина! Ты что думаешь, я прощу ей хлыст? Мы пойдем туда! Этот чертов засов ничего не значит. Я жил тут достаточно долго и могу справиться с этим засовом. Как вы думаете, что я делал, когда Бак напился там, внутри? Извлек его через запертую дверь? Но я ведь туда вошел, верно?

— Мне это не нравится, Скант. А как насчет этого парня, Буна?

— Ну, он-то давно уехал. Чего ему тут делать?

— Может, она ему приглянулась. Он ведь глаз на нее положил, разве нет?

Они отошли. Бун протянул руку, чтобы схватиться за перекладину загона и быстро подняться. Сначала он хотел выстрелить, но впереди был дом, пуля могла пройти сквозь деревянную стену и ранить одну из женщин или эту маленькую девочку. Человек с ружьем должен не только думать, в кого он стреляет, но и рассчитывать, куда может попасть пуля, если он промахнется — ведь почти любое ружье имеет радиус действия в милю.

Вот если бы пробраться через загон и выйти у них с тыла.

Бун поставил ногу на нижнюю перекладину, потом на следующую, стремительно перебросил через ограду свое тело и приземлился на ноги на мягкую почву загона. При этом его ботинки издали тихий, приглушенный звук.

Кто-то наступил на гравий и хрипло прошептал:

— Что это?

— Лошадь, черт бы ее побрал! — раздраженно произнес голос Лутера. — Просто лошадь переступила.

Бун, словно привидение, пересек корраль. Теперь они были у дома. Лутер сказал, что умеет открывать засов снаружи. Но как?

Возможно, в двери есть щель, через которую можно просунуть палочку или жесткую проволоку и отодвинуть засов Конечно, когда засов упадет, будет слышно, но они окажутся внутри еще до того, как спящие в доме успеют прореагировать.

Бун колебался. Что делать? Рискнуть и перепрыгнуть через ограду загона или же выстрелить, оставаясь под прикрытием корраля? Нет, лучше иметь свободу передвижения. И он решил перемахнуть через забор. Одному из них что-то послышалось, а кроме того, они приближаются к дому и надо предвидеть все случайности.

Мэри Брейдон беспокойно ворочалась в полусне. Платье, которое она не сняла, закрутилось вокруг ног, и это ее раздражало. Она приподнялась, чтобы освободиться от него, и услышала слабое царапанье в дверь.

Вскочив на ноги, Мэри застегнула платье. Звук шел от двери.

«Что же делать? — испуганно подумала она. — Что можно сделать? «

Вдруг засов — совершенно невероятно! — стал двигаться. Он отошел назад и с шумом упал на пол. В тот же миг приподнялась защелка, и в комнату ввалились мужчины. Ни секунды не раздумывая, Мэри схватила кофейник и одним быстрым движением выплеснула на них обжигающий кофе.

Один из мужчин вскрикнул и начал тереть глаза, словно хотел их выдавить. Другой развернулся и бросился к двери, стараясь побыстрее выбраться наружу. У двери он споткнулся и упал. Скант Лутер перешагнул через него и вошел в комнату. Бросив теперь уже пустой кофейник, Мэри схватила щетку, но замахиваться не стала — она вспомнила, что когда-то давно говорил ей майор. И как только Лутер приблизился к ней, она сильно ударила его концом палки от щетки.

Удар пришелся в солнечное сплетение, и Лутер замер, задыхаясь. Мэри ударила снова. Он попытался было ухватиться за щетку, но получил еще один удар в лицо, который распорол ему щеку. Снаружи послышался выстрел, потом другой. Лутер был уже у двери, когда Мэри ударила его снова, на этот раз самой щеткой.

В дверях своей комнаты появилась Мэтти с револьвером в руках.

Мэри Брейдон стояла чуть живая от страха.

— Они убрались, мэм, — сказала Мэтти. — Вы им задали жару!

На улице слышались шаги бегущих людей, потом стук копыт, замирающий в ночи.

В дверях появился Темпль Бун с ружьем в руке. Он подошел к столу и поднял теперь уже пустой кофейник.

— Что за дьявольщина! А я как раз собирался выпить чашечку крепкого кофе!

 

Глава 3

Мэри проснулась, когда еще царил полумрак. Она лежала не двигаясь, уставившись в потолок, и пыталась прикинуть, что ее сегодня ждет.

Нужно вставать и браться за работу, а что касается всего остального, придется пережить и это, как пережила она свою первую ночь здесь. Слухи о том, что М. О. Брейдон оказался женщиной, к этому времени уже наверняка дошли до Марка Стейси, начальника дорожного отдела. Управление станцией — не женское дело, это первое, что он подумает. Однако Мэри уже приняла на себя соответствующие обязанности и уволила Сканта Лутера.

Ни один мужчина не смог бы сделать это лучше.

Но когда Стейси приедет, — а это случится довольно скоро, — он должен найти тут лучшую станцию на тропе. Не одну из лучших, а самую лучшую. Станция должна быть аккуратной, чистой, с хорошей едой и готовой к обслуживанию, когда бы ни подъехал дилижанс.

Упряжь необходимо сменить, стойла вычистить, всю грязь, которую оставил после себя Скант Лутер, убрать.

Сколько у нее времени? Два дня? Возможно, даже неделя. Есть и другие станции, а Стейси — человек занятой.

Сначала — станция, потому что они будут кормить пассажиров, получать и отсылать почту и другой возможный груз, и это первое, что заметит Стейси. Кроме того, горячая еда — то, о чем налево и направо станут рассказывать пассажиры.

Они уже начали уборку, но это всего лишь капля в море. Еще так много предстоит сделать!

Затем нужно произвести инвентаризацию съестных припасов, посмотреть, что есть и что может понадобиться. Необходимо внимательно осмотреть конюшню и отметить, что предстоит сделать. И в этот момент Мэри подумала о своем отце.

— Слава Богу, папа, — прошептала она чуть слышно, — что у тебя не было сына.

Отец, наверное, был бы шокирован, услышав такое, но будь у него сын, Мэри никогда бы не научилась делать то, что она умела. Ему нравилось, когда она по утрам ездила с ним верхом, и она научилась обращаться с лошадьми, содержать конюшню, даже пользоваться хлыстом.

«Когда-нибудь все это станет твоим, — говорил отец, — и тебе не вредно знать, как всем этим управлять. А если ты выйдешь замуж за одного из тех, что вертятся вокруг, тебе будет просто необходимо это знать. И еще, дорогая, веди свои дела сама. Сама распоряжайся деньгами. Не позволяй никому этого делать, пусть они даже считают, что могут справиться с этим лучше. Всегда держи свои деньги в своих руках!»

К счастью, Маршалл был с этим согласен. Еще до свадьбы он подбадривал ее: «Управляйся сама со своей собственностью. Нашим детям нужно будет с чего-то начинать, не важно с чего. А я буду помогать тебе».

Война не входила в их планы. Они не ожидали, что красивая плантация погибнет: строения будут сожжены, заборы сломаны, скот угнан налетчиками.

На кухне она села и составила список предстоящих дел. И только потом умылась и оделась.

Когда Мэри вернулась на кухню, у Мэтти уже кипел кофейник и она готовила завтрак.

— Я нашла немного ветчины, мэм, и яиц.

— Мэтти, не хочу пугать тебя, но держи свой револьвер под рукой.

— Хорошо, мэм. Но меня не так легко испугать. Я выросла с четырьмя старшими братьями, и мне приходилось драться за все, пока они не выросли и не научились уважать меня. — Мэтти наполнила чашку Мэри. — Бывали и очень беспокойные времена, мэм, много раз мне хотелось иметь револьвер, но его у меня не было.

Послышался стук в дверь, и, когда Мэри отворила, там стоял Уот, а за ним — Темпль Бун.

Мэри сидела, глядя в свою чашку. Нет, это нужно сделать, она должна еще раз поговорить с ними, потому что они нужны ей. Она не справится одна.

— Уот, ты не хотел бы поработать у меня? Здесь?

— Да, мэм, только если это мужская работа.

— Конечно. Первое, что нужно сделать, — вычистить конюшню.

— Слишком много работы для одного мужчины, — уточнил Бун. — Я имею в виду то состояние, в каком ее оставил Лутер.

— Я справлюсь. — Уот поднял на нее улыбчивый взгляд. — Я хочу пять долларов в месяц, жилье и питание.

— Поработай как следует, и я заплачу тебе десять. — Мэри взглянула на Буна: — А как насчет вас? Вам не нужна работа?

— Нет, — быстро сказал Бун, и внутри у нее что-то оборвалось. Она не справится одна! Во дворе столько работы! — Но я пообещал себе остаться и посмотреть, как вы устроитесь. Могу съездить к Боннеру. Слышал, там есть человек, который подыскивает работу.

— Возможно, ни один из вас не станет мне помогать, когда вы услышите, что я задумала. — Мэри помолчала. — Мне нужна эта работа. Я хочу работать. Мне нужно привести это место в такое состояние, чтобы к тому времени, как Марк Стейси доберется сюда, у него не было бы причин уволить меня.

— Он человек разумный.

— Вы его знаете?

— Да. Он вдовец. Он просто живет этой дорогой.

— Молодой?

— Это как считать. Я бы сказал, что ему где-то около сорока. Я бы сказал также, что он достаточно молод, чтобы понять, что вы — чрезвычайно привлекательная женщина.

Она покраснела и посмотрела прямо ему в глаза.

— Я об этом не думаю. Как бы я ни выглядела, моей работе это не поможет. Важно, что я могу и как буду справляться с делами.

— Тут вы правы. Стейси заметит, что вы хороши собой, но, как я уже сказал, он живет этой тропой. Если вы не будете справляться, он не станет вас держать, будь вы хоть Клеопатрой.

— Я поступила бы так же, мистер Бун. Все, чего я хочу, — это чтобы ко времени его приезда тут все блестело и станция работала без сучка без задоринки. — Мэри допила кофе. — Мэтти, приготовь завтрак мистеру Буну. Он идет работать.

Бун хотел что-то сказать, но потом повернулся к столу:

— Ты слышала хозяйку, Мэтти? Подавай завтрак!

На дворе ярко светило солнце. Некоторое время Мэри осматривалась. Коттедж вон там, там она должна жить, но это может подождать. Корраль, по крайней мере, крепкий. Она прошла к конюшне и замешкалась у дверей. Там царил полный беспорядок.

Земляной пол был покрыт засохшим лошадиным навозом вперемешку с сеном и соломой. Его не чистили неделями, а возможно, и месяцами. Лошадей в стойлах не было. Мэри, нахмурившись, повернулась к загону.

Шесть лошадей… а этим утром подъедет дилижанс. Она снова осмотрелась. Эта упряжка привезла ее на станцию, и лошади нуждались в отдыхе.

— Что делать с навозом, мэм? — К ней подошел Уот с лопатой, черенок которой был больше, чем он сам.

— Складывай его пока за конюшню. Старый навоз можно использовать, чтобы удобрить огород.

Уот недоуменно посмотрел на нее.

— Огород, мэм?

— Да, Уот. Если мы собираемся кормить здесь людей, почему бы не выращивать свои собственные овощи? По крайней мере, мы можем попытаться это сделать.

К ней подошел Темпль Бун.

— Я могу помочь парню, — предложил он.

— Мистер Бун, разве тут не должно быть лошадей? Эта упряжка привезла нас вчера вечером. Я считаю, они могут снова везти дилижанс, но будет лучше, если лошади отдохнут еще. А что, если какая-нибудь лошадь занеможет?

Он улыбнулся, услышав это слово, но, бросив взгляд в направлении загона, задумался.

— Лошадей здесь должно быть больше, мэм. И моя лошадь должна стоять тут. — Бун замолчал, и, взглянув на него, Мэри увидела, что в его глазах уже не было насмешливой улыбки. — Лучше, если я сам улажу это дело, мэм. Но вы правы. В этом коррале должно быть по крайней мере еще шесть лошадей… не считая моей. Этот Лутер способен на многое, но я не думал, что он еще и конокрад.

— Это очень серьезное обвинение.

— Да, мэм. Мужчина, который украл лошадь, считай, украл у себя жизнь. Лошадь для мужчины часто бывает единственным спасением от ужасной смерти. Потому мы не слишком жалуем конокрадов, мэм.

— Закон…

— Мэм, я уважаю закон. Он нам нужен, однако защищать себя приходится нам самим. Тут на сотни миль нет ни одного чиновника, да и действовать они могут только после того, как все уже свершилось. Когда ваша лошадь украдена или когда вы уже мертвы, они могут выследить, кто это сделал. Но тогда вам уже безразлично, есть закон или его нет. Любой, кто украл моего коня, купил себе билет на тот свет.

Мэри размышляла, слегка нахмурившись.

— Мистер Бун, вы думаете, что Скант Лутер станет воровать у Бена Холлидея?

— Он должен быть осторожен, очень осторожен. Бен не тот человек, которого можно обвести вокруг пальца. А Скант — не тот, чтобы испытывать свою судьбу.

— Что же мы имеем, мистер Бун? Шесть лошадей — нет, семь, включая вашу, — исчезли. Вы говорите, что Скант не дурак, тогда где же лошади? Допустим, — продолжала Мэри, — он задумал украсть их, но не хочет испытывать судьбу? Что он в этом случае сделает?

Бун снова водрузил шляпу на голову.

— Ну, я думаю, он может просто отогнать этих лошадей, не слишком далеко, заметьте, чтобы в случае чего предъявить их. А потом будет смотреть, как повернутся события.

— И где же он может их держать?

Темпль Бун окинул долину задумчивым взглядом.

— Тут везде довольно открытая местность. Кое-где, правда, попадаются каньоны и есть несколько неплохих укрытий, если хорошо знаешь местность. Но я бы сказал, что самое лучшее место — это Стимбоут-Рок, хотя это довольно далеко.

— А следы могут быть?

Бун заколебался.

— Могут. В последнее время дождя не было.

— Вы хороший следопыт, мистер Бун? Насколько я поняла, вы были разведчиком в армии?

— Но, послушайте! Что вы задумали?

— Я поеду за этими лошадьми, мистер Бун. Я — представитель компании, и я за них отвечаю.

— Мэм, вы с ума сошли! В этих холмах, одна! Да Лутер пристрелит вас, как собаку. Предоставьте это мне.

Мэри быстро повернулась и, ничего не ответив, направилась к станции. Оказавшись в доме, она постояла, задумавшись, потом пошла помогать Мэтти: вот-вот явится дилижанс.

— Мэтти, я не знаю, кто служит на следующей станции, но мы должны накормить пассажиров, да так, чтобы потом об этом везде заговорили. — Мэри посмотрела на Мэтти. — Ты боец, Мэтти?

— Я ирландка, мэм.

— Хорошо, будем воевать за нашу работу. И давай одержим победу.

Когда подъехал дилижанс, еда была на столе, и она была горячей. Выбирать было не из чего, потому что Мэри еще не сделала заказа на провизию, но была ветчина с бобами и два пирога с сушеными яблоками.

Среди запасов Мэри нашла несколько рулонов цветного ситца, предназначенного для обмена с индейцами. От одного она отрезала кусок на скатерть. Материя была ярко-красной, но довольно красивой.

Пассажиров было шестеро, среди них одна женщина, остальные — городские жители и армейский офицер, направляющийся в Форт-Ларами.

Один из горожан, высокий, серьезного вида человек с бородкой, замешкался, держа шляпу в руке.

— Благодарю вас, мэм. Это была самая лучшая еда за всю поездку.

— Спасибо, сэр. Приезжайте на следующей неделе, когда я пополню припасы.

Он улыбнулся:

— Непременно, мэм. Я так и сделаю.

Когда дилижанс уехал, Мэри сняла фартук.

— Мэтти, ты остаешься за главного. Я уеду на несколько часов.

— Часов?

— У меня есть одно дело, Мэтти. Пропало несколько наших лошадей.

— Что?!

— Мэм, — вмешался в разговор Уот, — я могу пойти по следу.

— Ты?

— Я вырос тут, мэм. Я выслеживаю заблудившихся коров и потерявшихся телят как только научился ходить. Во всяком случае, мне кажется, я представляю, где находятся эти лошади.

Какое-то мгновение Мэри колебалась.

— Ладно, Уот. Возьми лошадей… Ой, совсем забыла! У нас нет лошадей, кроме тех, что приехали с последним дилижансом.

— А вы не могли бы пройти пешком пару миль? — спросил Уот. — Это не дальше.

— Хорошо, Уот. Идем.

Он замялся.

— Скорее всего там кто-то будет. Я думаю, нам лучше взять оружие.

— Хорошо, я возьму свое ружье.

— Нет, мэм, здесь есть дробовик. Он тут на всякий случай, для экстренного курьера. Я его видел и видел заряды для него. Если вы возьмете свое ружье, на вас не обратят особого внимания, но если возьмете этот дробовик и подойдете поближе, к вам прислушаются, мэм.

Мэри посмотрела на него снова и заколебалась. Она делает глупость, мистер Бун прав. Но еще большая глупость — отправиться за этими лошадьми с мальчиком, который будет показывать ей путь. Тем не менее…

Она стиснула зубы. Нужно идти. Если это может сделать мужчина, справится и она.

Уот показывал дорогу. Они шли по пыльной тропинке позади корраля, которая повернула к деревьям. Когда они прошли около мили, Уот замедлил шаг и поравнялся с ней.

— Мэм, теперь, если захотите мне что-нибудь сказать, говорите шепотом, иначе они наверняка вас услышат.

— Уот, где эти люди? Ты знаешь?

— Да, мэм. Здесь имеется загон, отгороженный веревками, а спят они под деревьями. Тут есть вода, и ворованных лошадей частенько приводят сюда.

Было очень тихо. Мимо ее лица прожужжала муха. Мэри почувствовала, как по ее щеке пробежала струйки пота. Она стерла ее и снова поправила дробовик. Он оказался тяжелым, гораздо тяжелее, чем она думала.

Уот снова остановился, указал вперед, и она увидела их. В небольшом, отгороженном веревками коррале было девять лошадей, а за корралем, под деревом, спал на потнике мужчина. Рядом тлел костер, на огне стоял котелок с кофе. Мэри хотела шагнуть вперед, на Уот жестом остановил ее.

Из-за деревьев вышел еще один человек и, перешагнув через потник, наклонился, чтобы поднять свой ремень с револьвером. Мэри быстро вышла на открытое пространство.

— Оставь это!

Вздрогнув, мужчина замер и оглянулся. Он увидел всего лишь женщину и маленького мальчика.

— Боб! — позвал он.

— Отстань. Я сплю.

— Боб, у нас гости.

Мужчина сел.

— Да ну! И что это за… — Он поднял голову. — Черт, да это же женщина со станции! Та, что отхлестала Сканта.

— Верно, джентльмены. И я пришла за лошадьми, принадлежащими компании, и за этой оседланной лошадью Темпля Буна.

— Чьей-чьей? — сидящий мужчина быстро поднялся на ноги. — Черт возьми, Пайк! Ты не сказал мне, что это лошадь Буна!

— Какая разница! Кто такой Бун, черт его побери?

— Если он прознает, что мы угнали его лошадь, будь уверен, ты быстренько узнаешь, кто он такой. — Мужчина повернулся к Мэри Брейдон, которая подошла ближе. — Леди… — начал он.

— Назад! Садись! И ты тоже, Пайк!

— Послушайте, мэм, — начал был Пайк, — я…

— Мистер Пайк, или как вас там, мое ружье стреляет быстро, и оно заряжено, а я очень нервная. Если вы напугаете меня, я выстрелю, я частенько охотилась на уток. А в вас-то попасть легче, чем в утку. Надеюсь, мне не придется этого делать. — Она кивнула Уоту: — Забирай наших лошадей.

— Что за черт!

Пайк попытался сделать шаг, но ее большой палец отвел назад курок на одном стволе. Послышался резкий, хорошо различимый щелчок. Пайк остановился так быстро, что закачался на мысках.

— Ради Бога, Пайк! — сказал Боб. — Она сделает, что сказала!

Уот продевал веревку в уздечки с ловкостью умелого лошадника. Потом схватился за гриву одной из лошадей и вскочил на нее верхом.

— Малыш! — заорал Пайк. — Слезай с лошади и оставь их всех в покое или, клянусь адом, не попадайся мне на глаза!

— Сперва поймай меня! — крикнул Уот. — Мэм, уходим! Сделайте выстрел на счастье!

— В другой раз. — Она была совершенно спокойна. — Держитесь подальше от станции Чероки, — пригрозила Мэри, удивляясь собственной решительности, — я не хочу опять убивать человека.

Только оказавшись под деревьями, Мэри повернулась к ним и услышала, как Боб произнес:

— Тебе все ясно? Она сказала, что не хочет опять убивать человека.

Уот посмотрел на нее с лошади.

— Кого вы убили, мэм? Может, одного из тех, что разорили вашу плантацию?

— Я никогда никого не убивала, Уот. Не знаю, почему я сказала «опять». У меня просто вырвалось.

— Это было верное слово, мэм. Определенно, вы сказали то, что надо. — Уот хихикнул. — Подождите, пока об этом прослышит Скант Лутер!

 

Глава 4

Мэри хорошо помнила, как ее отец говорил: «Не трать понапрасну время, не переживая о вчерашних ошибках. Каждое утро — это начало. Начинай с утра».

Итак, начало положено, теперь ей нужно продолжать. Каждую ночь, прежде чем отправиться спать, Мэри брала маленький блокнот и, продумывая все до мелочей, планировала работу на следующий день.

Уот, работая так, как работал бы мужчина в два раза крупнее его, вычистил конюшню. Мэри внимательно осмотрела его работу и сказала:

— Уот, пошли со мной на станцию.

На станции она распорядилась:

— Мэтти! Где кусок яблочного пирога, ну, тот, что остался? Он еще цел?

— Да, мэм.

— Отдай его Уоту. И пусть он его съест прямо сейчас. Он только что закончил работу, которой может гордиться.

Уходя со станции, Мэри опять обратилась к нему:

— Уот, ты умеешь резать по дереву?

— Строгать? Мэм, любой мальчишка, у которого есть перочинный ножик, умеет строгать. Я резал по дереву… ну, похоже, я резал по дереву всю жизнь.

— Вот и хорошо. В свободное время или когда тебе покажется, что ты освободился, выстругай несколько колышков длиной около фута и шириной приблизительно в дюйм и получше их обстругай.

— Сколько штук?

— Думаю, около двух дюжин. — Увидев его изумленное лицо, она пояснила: — Хочу повесить на них упряжь в кладовой.

— Можно использовать гвозди. Все так делают.

— Деревянные колышки лучше. Они меньше портят упряжь.

— Хорошо, мэм. Непременно сделаю. — И Уот повернулся к куску яблочного пирога.

Уилбур Паттишаль въехал на своем дилижансе в Ла-Порт. Марк Стейси поджидал его на тротуаре перед остановкой.

— Уилбур, что это я слышал? Какая-то женщина управляет станцией в Чероки?

Лицо Уилбура ничего не выражало. Только его глаза выдавали едва заметное удовольствие.

— Вы наняли М. О. Брейдон. Это она.

— Женщина? В Чероки?

— Она уволила Сканта Лутера, — сказал Уилбур. — Да что там уволила! Она прогнала его хлыстом!

— Сканта? Не могу поверить!

— Однако она это сделала. И это еще не все. Некто — я не называю Сканта — украл упряжку и мерина Темпля Буна. Она пошла туда пешком и привела лошадей назад, у нее была мелкашка, и, как рассказал Уот, похитители не смогли выдвинуть никаких встречных доводов.

— Кто это — Уот?

— Мальчишка, который на нее работает. У нее есть еще служанка-ирландка. Убирает и готовит.

— Посмотрим. Я никому не давал полномочий нанимать рабочих. А тут еще женщина! И в Чероки!

— Мистер Стейси, на вашем месте я бы спустил это дело на тормозах. Если вы поедете туда, горя желанием все переменить, то, скорее всего, потеряете ее. Она начала работать как раз, когда вы уехали в Канзас-Сити, и за две недели там все совершенно переменилось. Съездили бы вы туда и все хорошенько посмотрели, прежде чем увольнять людей.

Стейси тихонько выругался, но задумался. Несомненно, Уилбур Паттишаль имел вздорный характер, но он был лучшим кучером на линии, и он не дурак.

Уволила Сканта Лутера? Невероятно! И тем не менее управлять станцией — работа не для женщины, не важно, какая она сильная и крутая.

Уволить Сканта? Что-то тут не так. Возможно, они работают вместе. Скант Лутер, конечно, вор, но никто не спешил обвинять его в воровстве.

Стейси направился было в контору, но передумал. Она привела украденную лошадь Темпля Буна. А что там делает Бун?

Марк Стейси знал Буна, но не слишком хорошо. Бун скитался по стране в одиночку, приехал предположительно из Техаса. Как у всякого человека с Запада его прошлое было неясно, и сам он никогда о нем не распространялся. Бун работал на другой линии в качестве вооруженного охранника, немного охотился, ходил в разведку, табунил диких лошадей. Ходили слухи, что он меткий стрелок.

Что же он делает в Чероки?

Когда Уилбур вышел из конторы, Стейси обратился к нему:

— Уилбур, а что там делает Бун? Он как-то связан с Лутером?

— Совсем наоборот, как мне кажется. Он ехал в том же дилижансе, что и миссис Брейтон, сидел там тихо, не совал нос в чужие дела. Бун видел, как она прогнала Лутера. Он просто стоял рядом и смотрел, но у меня такое впечатление, что если бы ей потребовалась помощь, он бы быстренько за нее заступился. — Уилбур хихикнул. — Только ей его помощь не понадобилась. Совсем.

— Не нравится мне все это, Уилбур. Полагаешь, между ними была какая-то связь раньше?

Паттишаль вынул тонкую сигару и откусил кончик.

— На вашем месте я не терял бы времени на раздумья, а поехал бы и посмотрел все сам. Но я не стал бы пороть горячку, на вашем-то месте. Это необыкновенная женщина. Это — леди.

Стейси хмыкнул и пошел по улице. Что за чертовщина! Избавиться от Лутера — это одно, он рад, что этот тип больше у него не работает. Но женщина? И где? В Чероки!

Он дошел до угла и остановился. Высокий мужчина со значком шерифа на груди повернулся к нему:

— Здорово, Марк! Слышал, у тебя женщина управляет станцией в Чероки?

— Это ненадолго. Там не место для женщины, какой бы крутой она ни была. — Стейси помолчал. — Шериф, не слышно ли чего-нибудь о шайке Денвера Кросса?

Наблюдая за всадником, едущим по улице, шериф помедлил с ответом.

— Нет, ни слова, — наконец сказал он, переводя взгляд на Стейси. — Но если б мне пришлось перевозить какие-нибудь ценности, я был бы очень осторожен. Эти ребята где-то поблизости, сидят в какой-нибудь дыре в горах.

— А как насчет Джонни Гавалика?

— Ходят слухи — какое-то время ребята трепались в салуне, — что Джонни мертв. Говорят, его застрелил Денвер Кросс.

— Жаль. Похоже, Гавалик был самым приличным парнем из всей этой швали.

— Но он был одиночкой, а Кроссу нужны те, что пляшут под его дудку. Он не любит индивидуалистов.

— А ты не знаешь, где они зарылись?

— Нет, да я их и не искал. У меня и без того полно забот, и тут, и дальше, до самого Денвера. У меня мыслишка, что Скант Лутер и Кросс как-то связаны друг с другом. Вот я и приглядывал за Скантом — вдруг что-нибудь выплывет, а эта твоя баба прогнала его.

— Лутер и Кросс? Какая между ними может быть связь?

— Кросс обычно торчал где-то около Форт-Гриффина. И Лутер тоже. Скант держал там салун, и в нем постоянно толклись какие-то темные личности, а Денвер одно время баловался там в картишки.

Ни мечтать, ни предаваться воспоминаниям не было времени. Только улегшись в постель, Мэри думала о прошлом. Но теперь это были всего лишь смутные образы, казалось, в реальной жизни ничего этого и не было. Огромный белый дом с колоннами, большие зеленые поля, белые изгороди, великолепные лошади и длинные спокойные поездки верхом с отцом, когда он объезжал плантацию.

Теперь осталась только земля. И когда-нибудь после войны она вернется туда. Заново отстроит дом, конюшни, поставит ограду. Конечно, все не будет таким великолепным, как раньше, — у нее нет столько денег, — но она отстроится и заживет заново.

Но это в будущем. Возможно, если им повезет, еще до того, как Пег превратится в молодую леди. Может быть, Пег, как и она когда-то, станет взрослеть на прекрасной земле, теперь разоренной и опустошенной войной. Но сейчас эта далекая земля потеряна для нее.

«Однажды, — часто говорил отец, — все это станет твоим, поэтому ты должна научиться с этим обращаться. Никогда не доверяй свои дела кому-нибудь другому. Если у тебя будет надсмотрщик или управляющий — хорошо, но ты должна быть уверена, что знаешь все, что происходит. Отдавая приказы, проверяй, как они исполняются».

Те старые деньки теперь далеко, но уроки не прошли даром. Здесь были те же проблемы, усиленные тем, что некоторые мужчины просто не выносят, чтобы ими командовала женщина.

У нее болела каждая мышца. Работая наравне с Мэтти, Мэри убирала посуду, мела и мыла полы, вытирала пыль. Они пекли хлеб, стряпали пирожки, а она составляла список припасов.

Наконец Мэри принялась за коттедж, который был предназначен им под жилье. Когда все было выметено и вымыто, она перенесла постели туда, поставила несколько своих книг на полку и достала фотографию покойного мужа.

Незадолго до прибытия дилижанса, когда они накрывали на стол, Мэри неожиданно вспомнила:

— Мэтти, почему ты сразу не сказала, что у тебя есть револьвер?

— Видите ли, мэм, от женщины не ждут, чтобы у нее было оружие.

— Но у тебя-то есть?

— Да, мэм, но я держу его в потаенном месте. И вам лучше сделать то же самое. Если прознают, что у вас есть оружие, то уж постараются отнять его. А если до тех пор, пока оно вам не понадобится, никто ничего не будет знать — это совсем другое дело.

Совет был хороший. Ей нужно заиметь револьвер — с ним легко обращаться, и он всегда может быть под рукой. Мэри вспомнила, как была потрясена, заглянув первый раз в глаза Лутера: в них застыли ненависть и злоба. Этого человека ничто не остановит, а рассказы о том, что его отстегала хлыстом женщина, теперь наверняка ходили от Денвера до Ларами и Джулсбурга.

Пассажиры усаживались в дилижанс, когда около нее остановился Уилбур Паттишаль.

— Мэм, в следующем дилижансе едет Марк Стейси. А может быть, и не в следующем, но он едет, и он не верит, что женщина может справиться со станцией на Тропе Чероки.

— Спасибо, Уилбур. Мы готовы к его приезду.

— Мне совсем не хочется терять вас, мэм. Все говорят, какая тут хорошая еда, и все такое. Лучше я никогда не пробовал. — Он помолчал. — Видел и каких-то индейцев на этой стороне долины Вирджинии. Похоже, мирные, но индейцев трудно понять, мэм, поэтому будьте начеку. Запомните: индеец уважает только силу, и вряд ли что еще. Силу и честность.

— Я слышала, что им можно верить на слово.

— Мэм, — терпеливо объяснял Уилбур, — индейцы — просто люди. Как вы, и я, и Скант Лутер. Некоторым можно доверять, некоторым — нельзя. Среди индейцев столько же честных людей, как среди белых и черных. Но и лжецов и воров тоже достаточно. У индейцев есть собственные марки стейси, но есть и свои сканты лутеры тоже. Нельзя сказать, что люди или только такие, или только эдакие. Вам придется самой судить о каждом человеке.

— Спасибо вам, Уилбур.

Мэри посмотрела, как отъезжает дилижанс, и повернулась к станции. Уот мыл руки в бадье перед дверью. Она остановилась рядом с ним.

— Уот, я хочу поблагодарить тебя. Как бы ни повернулись дела, я никогда тебя не забуду. Ты был моей опорой, и ни один мужчина не смог бы сделать большего.

Он покраснел и отвернулся.

— Спасибо, мэм. Тут был жуткий беспорядок, когда вы приступили к работе.

— Уот, ты когда-нибудь ходил в школу?

— Нет, мэм, не совсем так. Одно время мы жили рядом со священником, и тех, кто жил неподалеку, он учил читать и писать. И еще Джонни иногда приносил мне книги. Я видел его всего раза три-четыре, но он принес мне пару книг. Я их прочел.

— Какие же это были книги?

— Одна была «Айвенго» и еще «Робинзон Крузо». Мне эти книжки здорово понравились. Я их долго читал, но они того стоили.

— А кто такой этот Джонни?

Выражение лица мальчика резко изменилось.

— Просто один знакомый парень. Проезжий. Останавливался у нас время от времени.

— Ты жил на ранчо?

— Что-то вроде этого. Но у отца не было денег, чтобы купить много коров, хотя он и старался изо всех сил.

— Где это было, Уот?

— В последний раз — у края гор. Мы сменили несколько мест. Одно время жили где-то в Канзасе. Но индейцы сожгли нас и угнали все стадо. Некоторое время отец работал в лавке, а потом, когда работа кончилась, в баре одного из салунов в Уичито.

— Вы часто переезжали?

— Да уж, мэм, поездили. Отец все хотел заиметь собственный дом. Но когда он у него появился, радости не прибавилось.

— Где это было?

— На краю гор. — Уот вытер руки. — Ничего, если я сейчас поем, мэм?

Она кивнула. Он быстро повернулся и вошел в дом. Мэри, нахмурившись, смотрела ему вслед. Так она ничего и не узнала, за исключением того, что когда-то он жил в Канзасе и прочел «Айвенго» и «Робинзона Крузо».

Позднее она спросила его:

— У вас дома было много книг?

— Нет, мэм. — Уот в смущении посмотрел на нее. — Отец не умел читать. — Потом, будто оправдываясь, добавил: — У нас была Библия, такая старинная книжища. Отец говорил, что она в нашей семье более ста лет. Сзади было полно записей, ну там, имена, даты и все такое. Отец ею очень дорожил. Он говорил, что в ней записаны все рождения и смерти.

— Эта Библия, должно быть, у тебя, Уот? Вероятно, это семейные записи?

— Да, мэм.

— Где она сейчас?

— Где-то там. На краю гор, я полагаю.

Снаружи послышался стук копыт. Мэри вышла и увидела Темпля Буна.

— Мэм, — предупредил он, — едет «Марк Стейси. Будет тут через час!

 

Глава 5

Некоторое время Мэри стояла в нерешительности. Наступил момент, которого она боялась. Стейси был шокирован, когда узнал, что станцией Чероки управляет женщина. Он приготовился — до нее дошли слухи — уволить ее и взять мужчину, любого, только мужчину.

— Мэм, вы же знаете, мы — борцы, но при случае мы и притворщицы. Он ожидает увидеть женщину, так пусть он ее и увидит!

— Что? — Мэри в недоумении посмотрела на Мэтти.

— Вы не только женщина, мэм, вы — настоящая леди, и к тому же красивая. Бог знает, что за женщину он ожидает увидеть, но только не такую, как вы, мадам. Быстро пойдите и переоденьтесь! Наденьте голубое платье, оно такое красивое, ни один мужчина не устоит! Наденьте голубое платье и ждите. Он думает увидеть женщину, пусть и увидит благородную леди, настоящую гранд-даму! В красивом платье, и все такое. Он лишится дара речи, мадам. Мы ведем войну, поэтому я скажу: выходите на бой со своим лучшим оружием! Мой старик отец обычно говорил: «Никогда не позволяй им застать себя врасплох. Вали их с ног и так держи!» И вы, мэм, должны это сделать! Станьте настоящей дамой, и у него не хватит духа уволить вас. А когда он опять начнет соображать, то уже будет в дилижансе и далеко отсюда.

Какое-то время Мэри просто смотрела. Конечно же! Мзтти права, совершенно права!

— Хорошо. Но и ты переоденься. Ты говорила, что однажды была служанкой. Сказала, что у тебя осталось черное платье и фартук, но это не то, что нам нужно. Просто свежее платье и передник. И быстро! И ты тоже, Пег! Давай! У нас остались считанные минуты!

Мэри побежала в другую комнату и переоделась. Волосы! Ну, просто чучело огородное! Она схватила щетку и гребень и быстро поправила то тут, то там.

Платье было красивое. К счастью, она на днях вытащила его, чтобы Мэтти погладила, и оно висело готовое — готовое для чего?

Мэри подошла к станции, когда послышались крики, позвякивание цепей, стук копыт. В облаке пыли подкатил дилижанс, и усталые пассажиры начали выходить.

Мэри стояла на крыльце, поджидая. Пассажиры подошли к дому и остановились.

— Леди и джентльмены! Добро пожаловать на станцию Чероки! — Она грациозно сделала шаг вперед. — Не хотите ли войти?

Пассажиры, остолбенев, промаршировали мимо нее — две женщины и четверо мужчин. А потом, последним, мужчина, которого Мэри тотчас же узнала, — Марк Стейси. Высокий, крепко сбитый человек и вовсе не урод.

Он сошел с дилижанса, не глядя на нее, и некоторое время разговаривал с возницей. Затем отошел, и Темпль Бун тут же подвел новую свежую упряжку. Когда лошади прошли мимо, Марк Стейси поднял глаза, чтобы посмотреть, что из себя представляет Мэри Брейдон.

И замер, открыв рот. Потом судорожно сглотнул, захлопнул челюсть и в смущении направился к ней. Он ожидал увидеть мегеру, одну из тех больших, сильных баб, обладающих мужской силой, каких часто можно встретить на приисках Запада. И вдруг — очень привлекательная молоденькая женщина.

Леди, говорили о ней, и, совершенно очевидно, такой она И была. Все его тщательно подобранные слова были забыты.

Мэри любезно улыбнулась.

— Мистер Марк Стейси, не так ли? Добро пожаловать на станцию Чероки! Пожалуйста, входите. Ваша еда стынет. Пег, прошу тебя, проводи мистера Стейси.

Марк Стейси неуверенно добрался до своего места. Стол был накрыт красной миткалевой скатертью. На окнах — Красные ситцевые занавески, пол — без единого пятнышка, а еда пахла сногсшибательно. Он огляделся вокруг.

Совсем другое место. Единственные знакомые предметы — старый камин да печка, добавленная позднее для большего тепла. И еще окна на тех же местах, но все остальное… Он не мог поверить собственным глазам.

Мэри присела напротив него и протянула ему тарелку с горкой отбивных.

— Это бизоньи отбивные, но многие предпочитают их говяжьим. Вы их пробовали, мистер Стейси?

— Я охотился на бизонов, — ответил он, — но ни разу не пробовал такую вкусную бизонью отбивную, как эта.

— Это фирменное блюдо станции Чероки, мистер Стейси. Мясо этого края, знаете ли.

Марк Стейси был смущен и несколько раздосадован. У него появилось чувство, что им манипулируют, только вот он не мог понять — как. Определенно, ни на одной станции на его линии, ни на какой-либо другой не было ни таких обедов, ни такого очаровательного управляющего. Он ожидал увидеть совсем не то и теперь не знал, что ему делать.

— Должен сказать, мисс… — начал худой мужчина с бородкой.

— Миссис Брейдон, сэр. Я вдова, как это ни печально.

— Я хотел сказать, что ни на одной станции я не пробовал такой еды. И ни одна станция не была столь привлекательна. Я уж подумал, не заночевать ли мне тут.

— Пока у нас нет для этого условий, но когда-нибудь будут. Я надеюсь, тогда вы опять поедете этим путем.

Возница дилижанса просунул голову в дверь и объявил:

— Еще пять минут, ребята! — потом обратился к Стейси: — Вы едете с нами, мистер Стейси?

— Я сяду на следующий дилижанс. У меня тут кое-какие дела. — Он поспешно поднялся и вышел.

Кучер уже взбирался на свое место.

— На нее стоило посмотреть, а, босс?

— Привлекательная женщина. Но не знаю, останется ли она управлять станцией.

— Подождите, вы еще не видели конюшен. Она все устроила, как в тех затейливых частных конюшнях на Востоке. Все, что тебе нужно, — вот оно, прямо под рукой. Ничего не упустила.

Стейси постоял, уперев руки в бока, наблюдая, как отъезжает дилижанс, потом пошел в конюшню.

Деревянные колышки на стенах, вся свободная упряжь висит, каждый хомут на колышке, вся остальная упряжь — на другом. Стойла вычищены, кладовка блестит чистотой, инструменты для починки упряжи аккуратно разложены.

Неужели она знала, что он едет? Конечно же, знала. Такие слухи всегда разносятся со скоростью ветра. А если она так хорошо кормит, значит, имеет каких-то друзей на линии. Однако что ни говори, он никогда не видел такой чистой и так хорошо организованной станции, а она тут всего ничего: меньше трех недель. Все это не могло быть сделано за несколько часов до его прибытия.

Стейси подошел к двери и обвел станцию взглядом. Что сказал тот пассажир? Что он хотел бы тут остановиться?

Сама станция, загоны для лошадей, конюшня и коттедж — все красиво расположено, красиво подано, но, когда станцией управлял Лутер, он этого не замечал. Не важно, что она женщина, она действительно навела здесь порядок. Но как же, черт побери, ей удалось уволить Сканта Лутера?

Стейси собирался взять это на себя, если бы майор Брейдон не справился, однако он к этому не стремился. Определенно тут было какое-то серьезное столкновение.

Ему на ум пришла еще одна мысль. А что здесь делает Бун? Он вывел упряжку, а потом исчез. А этот мальчик, которого она наняла? Как его зовут?

Сам Стейси не сомневался, что женщина может управлять станцией. Он сомневался только, сможет ли она заслужить уважение мужчин, которых ей придется нанять, и тех, кого будет обслуживать. А тут еще бандиты…

Но это совсем другое дело. Где сейчас Денвер Кросс? Если он прячется где-то здесь, то наверняка замышляет нападение на дилижанс. Что ему еще тут делать? А скоро с золотых рудников будут перевозить золото. И почему тут Темпль Бун?

Стейси бросил взгляд в сторону станции и, увидев голубое пятно — Мэри Брейдон как раз проходила мимо окна, — неожиданно почувствовал приступ ревности.

Ну и дурак же он. Бун здесь из-за Мэри Брейдон. И пока он здесь, ей можно не опасаться бродяг, да и остальных тоже. Размышляя об этом, он медленно направился к станции.

— Чашечку кофе, мистер Стейси?

Он кивнул.

— Между прочим, вы уже познакомились с Престоном Кольером?

— Кольером? Нет, не думаю. А кто это?

— Он — плантатор, у него самое большое ранчо в этой местности. У них прекрасный дом сразу за холмом в нескольких милях отсюда. Он разводит хороших лошадей, и мы пару раз покупали их у него. Неплохой человек. С Востока. Из Нью-Йорка, кажется. — Стейси отпил кофе. — Знаете ли, миссис Брейдон, я нанял вашего мужа М. О. Брейдона, а не вас.

— Мой муж был убит по дороге на Запад. У нас одинаковые инициалы. А мне нужна была работа, и я подумала, что справлюсь с ней. Теперь же я убедилась в этом.

— Начали вы очень неплохо. Могу я спросить о вашем происхождении?

— Мой отец имел довольно большую плантацию. У нас было много лошадей, несколько экипажей, и мы часто устраивали приемы. Поскольку у моего отца не было сына, он старался обучить меня, как вести хозяйство.

— Понимаю. Вы знаете, что это Индейская Территория?

— Знаю.

— И что тут есть бандиты?

— Это я уже поняла.

— Что вы станете делать, если на вас нападут?

— А что делали те, кто был тут до меня?

— Они защищали себя сами. Некоторые были ранены или убиты.

— И вы потеряли лошадей?

— Конечно. Больше всего индейцам нужны лошади.

— У меня есть охотничье ружье, мистер Стейси. А что касается лошадей, их уже пытались угнать. Я вернула животных. Не думаю, что кто-то сделал бы это лучше меня.

— Возможно, и нет. Но такая женщина, как вы…

— Я — женщина, которой нужна работа, мистер Стейси. Мы говорим сейчас не о моей внешности и не о том, что я женщина. Мы обсуждаем то, что вертится у вас в голове: справлюсь ли я с этой работой. Так вот, думаю, справлюсь. Начало уже положено. Дайте мне время, сэр. Что же касается индейцев или бандитов, вы сказали, что некоторые из ваших людей были ранены или убиты. Я готова к такому риску.

Он уставился на свой кофе. Что за нелепость! Он думал, что приедет сюда, спокойно скажет женщине, что с ним это не пройдет, и наймет кого-нибудь еще, но не ожидал найти станцию в таком отличном состоянии, как не ожидал и встретить такую женщину.

Прежде чем он обрел дар речи, Мэри сказала:

— Думаю, вы еще не успели проверить мой список заказов. Там есть несколько пунктов, которые могут показаться вам необычными. Я попросила прислать семена овощей и посадочный картофель. Если нам придется кормить много народу, лучше выращивать овощи здесь, позади станции. Я хочу разбить огород, посадить картошку, морковь, лук, капусту, кукурузу и кое-что еще. Думаю, что могу сократить счет за продовольствие по крайней мере на одну треть.

— Это мысль! Между прочим, откуда у вас мясо бизона?

— Мистер Бун убил бизона и привез нам мясо — очень мило с его стороны.

— Ах да, Темпль Бун. Я видел, как он привел сменную упряжку. Вы взяли на себя ответственность нанять и его тоже?

— Нет. Мистер Бун просто пожелал нам помочь. Ведь он уже нанят Дилижансной компанией. Я узнала об этом только сегодня.

— Темпль Бун? Нанят нами?

— Да, конечно. Он сказал, что его нанял Бен Холлидей ловить и выезжать лошадей или торговать лошадьми с индейцами для дилижансных линий.

Стейси мысленно выругался. Почему ему ничего не сказали? А впрочем, зачем ему говорить? Поставка лошадей не входит в его обязанности, а лошади используются по всей линии — от Миссури до Калифорнии.

— Должно быть, это подходящий человек для такой работы. Как я понимаю, у него большой опыт работы с дикими табунами.

Мэри встала и отошла. Стейси наблюдал, как она разговаривает с девушкой-ирландкой, потом со своей дочуркой. Медленно попивая свой кофе, он начал расслабляться. Ему нравился запах готовящейся пищи, кофе и тихие голоса женщин, снующих вокруг.

Вошел мальчик и сел за стол, маленькая девочка принесла ему тарелку с пирожками.

— Миссис Брейдон, могу я с вами поговорить?

— Пожалуйста, зовите меня Мэри, мистер Стейси. Так называют меня друзья.

— Должен вас предупредить: где-то поблизости скрываются несколько бандитов. Мы не знаем где, но знаем кто. Я хочу, чтобы вы и все ваши работники знали о них — это необычные преступники. Один из них — человек, известный как Денвер Кросс.

— Вы считаете, он попытается украсть наших лошадей?

— Нет, я так не думаю. Денвер играет только по-крупному. Полагаю, он затаился и ждет, когда повезут золото. В горах теперь много рудников. Вдоль Черри-Крик и в некоторых других местах обнаружили золото. Скоро его повезут по нашей линии на Восток. Я полагаю, именно поэтому Денвер Кросс здесь.

— Мы будем осторожны.

 

Глава 6

Она проснулась под рокот грома и некоторое время лежала неподвижно. В комнате было темно, но Мэри знала, что скоро наступит день. Стараясь не разбудить Пег, она тихонько надела халат и шлепанцы, вышла в гостиную и посмотрела напротив, на станцию.

Из окна падал свет, и, к ее удивлению, к изгороди была привязана лошадь. При очередной вспышке молнии она увидела, что лошадь ей незнакома.

В такой-то час?

Мэри поспешно вернулась к себе в комнату и оделась. Какое-то мгновение она колебалась. У нее все еще не было револьвера, а идти под дождем, через дорогу, с охотничьим ружьем — глупый же вид у нее будет.

Частый дождь перешел в умеренный ливень. Взяв толстое индейское одеяло, она накинула его на плечи и, придерживая над головой, бесшумно закрыла за собой дверь и быстро пошла к станции.

Стряхивая с одеяла дождевые капли, Мэри бросила взгляд на конюшню. Дверь была приоткрыта. Обычно в такие прохладные ночи дверь всегда закрыта, и открывают ее только для того, чтобы вывести сменную упряжку. Вероятно, ее приоткрыли, чтобы впустить или выпустить человека. Да, но не в такую щель! Скорее всего, там кто-то затаился и наблюдает. Кто же это может быть? Скорее всего Уот Таннер — он спит в кладовой. Отвернувшись, Мэри открыла дверь станции.

Мужчина за длинным столом резко повернулся к двери, его рука метнулась к отвороту пиджака, потом, увидев женщину, он опустил руку.

Это был сильный, грубоватый с виду мужчина. Сдвинутая назад шляпа открывала смуглое, жестокое лицо с высокими скулами, небольшой шрам немного оттягивал уголок рта вниз. Такое лицо увидишь раз — и запомнишь на всю жизнь. И она уже видела его раньше.

— Мэм, — спокойно обратилась к ней Мэтти, — этот джентльмен расспрашивает о мальчишке, молоденьком парнишке.

Зубы мужчины сверкнули в улыбке.

— Он работал у меня и сбежал. Я приехал забрать его назад.

Мэри свернула одеяло и положила на край скамьи.

— А что, если он не захочет возвращаться?

— Боюсь, мне придется забрать его в любом случае, мэм. Мальчишка был отдан мне в обучение. Он еще не отработал свое.

— У вас есть его документы?

— Его — что?..

— Когда отдают в обучение, то заполняют всякие бумаги.

— Полагаю, я просто позабыл их взять с собой, мэм. — Мужчина снисходительно улыбнулся. — В следующий раз, как поеду мимо, я их вам предоставлю. А теперь мне нужен мальчишка, и я знаю, что он здесь. Его зовут Уот Таннер.

Мэри Брейдон обошла стол и налила себе чашку кофе.

— Уверена, что самый простой способ уладить это дело, — сказала она, — это встретиться в Ла-Порте и пойти к судье. Предоставим это дело ему.

Улыбка исчезла с лица мужчины. Он начал раздражаться.

— Боюсь, ничего не получится. Я скакал всю дорогу под дождем.

— Откуда вы, мистер…

— Уильяме, — сказал он. — Я с Севера, ночь пути от границы с Вайомингом. Теперь, если вы позволите мне взять мальчика…

— Мне очень жаль, но вы не можете его взять. Если хотите, встретимся в Ла-Порте у судьи. Уверена, что мы сможем уладить это дело. Хотя, — добавила она, — я очень сомневаюсь, что мальчик захочет поехать с вами.

— Мэм, я проделал долгий путь и не вернусь без мальчишки. Вы сейчас же приведете его ко мне или…

— Или что, мистер Уильяме? Мальчик здесь под моим присмотром, и я не отдам его вам без разрешения судьи.

— А что, если я просто заберу его?

— Ты недалеко увезешь его с дробью в пузе, тебе не кажется? — Тон был небрежный, даже доброжелательный.

Мэри не обернулась. Держа в руке чашку с горячим кофе, она не сводила глаз с Уильямса.

Темпль Бун шагнул от двери кладовой. Шляпа его была мокрой, с пиджака капало.

— Здорово, Бун. — Уильяме говорил так же спокойно, как и Бун. — Не ожидал тебя тут увидеть.

— Добываю лошадей для дилижансной линии, — доверительно объяснил Бун. — Надо же чем-то зарабатывать на жизнь.

— Если тебе нравится то, что ты делаешь, — произнес Уильяме, — я бы сказал: останься тут — заработаешь еще больше. Нам нужен этот парнишка, Бун.

— Слишком много шума вокруг какого-то мальчишки, -заметил Бун. — Как предложила эта леди, идите к судье, та: ты выдвинешь свое требование. — Бун неожиданно улыбнулся ослепительной, приятной улыбкой. — И могу поспорить на новое седло, ты не в первый раз будешь стоять перед судьей.

Уильяме медленно поставил свою чашку и уперся кончиками пальцев в край стола, словно собираясь встать.

— На твоем месте я бы этого не делал, — сказал Темпль. — Можешь не увидеть дневного света.

Руки медленно поползли к середине стола, одна рука по тянулась за пустой чашкой.

— Им это не понравится, — хрипло сказал он. — Они по слали меня за мальчишкой.

— Оставь его в покое, — ответил Бун. — Он никому не делает зла. Вы, ребята, слишком на него давили, скоро он станет всего бояться или сойдет с ума. А вам это совсем ни к чему

— Скажи это Денверу.

Бун сел напротив Уильямса.

— Мы с Денвером никогда друг друга в глаза не видели. Просто скажи ему, что с мальчишкой все в порядке, и сошлись на меня.

— Даже не подумаешь, что такой сопляк может быть таким хитрым, — сказал Уильяме. — Не оставил совершенно никаких следов. Я бы и не нашел его никогда, если бы не услышал, как на станции Вирджиния-Дейл кто-то говорил, что здесь работает какой-то мальчишка. — Уильяме допил последние несколько капель. — Пускай остается. К тому же он еще и мерзкий воришка. Спер ботинки Джонни, после того как тот умер.

— Я этого не делал, — сказал Уот Таннер от двери. — Джонни попросил меня их снять. Пообещал своей матери, что не умрет в ботинках. Потом сказал, что они почти новые, и велел мне их взять. Я говорил, что они мне слишком велики, но он сказал — не беда, я до них дорасту. Он сказал, все равно кто-нибудь из вас их украдет. Это он посоветовал мне удрать, сказал, что ваша шайка — не подходящая для меня компания.

Уильяме покраснел, украдкой бросив взгляд на Мэри Брейдон.

— Не верю, что он мог сказать такое! Да и кто такой был этот Джонни, чтобы его слушать!

— Он был самым порядочным из всей той швали, — сказал Бун. — Иначе бы его не убили.

Уильяме встал.

— Я уезжаю.

— Валяй. И скажи Денверу Кроссу, что мальчишка мне друг и люди на станции — тоже. Просто скажи это, но сделай так, чтобы он тебя услышал.

Когда Уильямс уехал, Мэри Брейдон взяла завтрак, который приготовила для нее Мэтти, и села за стол напротив Буна.

— У вас странные друзья, мистер Бун.

Бун улыбнулся.

— Это большой край, но людей тут не так уж много. Рано или поздно узнаешь всех. Зачастую люди, преступившие закон, и люди, стоящие на его страже, работают бок о бок или вместе сражаются на войне. Взять хотя бы вас. Вы только что познакомились с Уильямсом, а он — бандит. Вы стали также чрезвычайно важной персоной для Сканта Лутера, еще одного человека с сомнительной репутацией. — Он широко улыбнулся. — Мне кажется, миссис Брейдон, что и у вас довольно странные друзья.

Она рассмеялась.

— Верно. Спасибо, что заступились за Уота.

— Он многое для меня сделал, — небрежно сказал Бун. — Да к тому же он один из тех немногих, кого можно назвать коренным жителем Запада. Все остальные тут приезжие.

— И вы тоже, мистер Бун?

Он не обратил внимания на ее вопрос.

— Видел, как вы распаковывали книги. Вы их все прочли?

— Да.

— А я мало читал. — Он смущенно помолчал. — Всегда откладывал на потом. Тут мало книг. Одно время, давным-давно, я работал в магазинчике в Миссури. Вот там были любые книги. Обычно их покупали те, кто отправлялся на Запад. Я не мог поверить, что столько людей не только умеют читать, но и хотят читать книги.

— Если у вас есть книги, мистер Бун, вы никогда не будете одиноки. Они станут разговаривать с вами, когда вы захотите их слушать, а когда вы устанете от того, что они вам говорят, можете просто закрыть книгу. Она подождет, когда вы опять к ней вернетесь.

Бун отодвинулся от стола.

— Лучше приготовлю упряжку. Скоро приедет дилижанс. — И он ушел в сопровождении Уота.

Мэри посмотрела ему вслед.

— Странный он человек, Мэтти.

— К тому же довольно привлекательный, — заметила Мэтти с невинным выражением лица. — Настоящий мужчина.

— Думаю, так оно и есть. Мой муж тоже был настоящим мужчиной, и мне его так не хватает, Мэтти.

— Вы еще молодая женщина.

Мэри бросила на нее быстрый взгляд.

— Я не думаю об этом. Маршалл был замечательным человеком. Сомневаюсь, смогу ли я снова быть так счастлива.

— Похоже, шансы невелики, мэм, но это уж как повезет. Некоторые женщины привлекают к себе хороших мужчин, другие же — только смазливых негодяев. — Мэтти направилась к плите. — Подогрею немножко это жаркое. Ну и погодка сегодня! Такое мокрое, неприятное утро.

Мэри подошла к окну и посмотрела на дорогу. Со дня своего приезда она нигде не была и занималась только тем, что приводила в порядок станцию и коттедж, стараясь при этом найти выход из той странной ситуации, в которой оказалась. Когда погода улучшится, она возьмет лошадь и поедет на прогулку по долине, а возможно, даже съездит в Ла-Порт.

Ла-Порт — старинный, хотя и маленький городок. Когда-то о нем говорили как о возможной столице штата, но после обнаружения золотых залежей начал быстро разрастаться Денвер. Поездка в Ла-Порт просто необходима. Нужно купить кое-что. Без некоторых вещей она больше не могла обходиться. И, кроме того, ей необходим конюх. Бун помогал временно, пока они не устроятся.

Дождь приятно стучал по крыше. Мэтти открыла печку и добавила дров. Теперь они только время от времени пользовались камином, хотя Мэри всегда нравился открытый огонь.

Мысли ее вернулись к утренним событиям. Что эти люди хотят от Уота? Уильяме — человек сомнительной репутации, возможно, преступник. А что из себя представляет Уот? Мужчина по имени Джонни, о котором они говорили, очевидно, не был его отцом, но тогда какая между ними связь? Нужно спросить Буна. Вероятнее всего, он ей ничего не скажет, потому что эти жители Запада до странности не любят говорить друг о друге, если не могут сказать ничего хорошего.

Ей было одиноко. До сих пор Мэри была слишком занята, чтобы думать о подобных вещах, а в особенности о себе самой. Ей не хватало человека, с которым можно было бы поговорить, и не просто о лошадях, станции или тутошних людях, но о книгах, музыке, о другом, большом мире, пусть даже этот мир, как она поняла, был не лучше того, в котором она сейчас жила.

Здесь, на Западе, у людей мало свободного времени, им некогда заниматься самоанализом. Люди тут — не важно, хорошие они или плохие, — слишком заняты жизнью, строительством, созиданием нового. Здесь почти не злословили и не сплетничали. Говорили тут о событиях, людях, скоте, лошадях, о будущем. Казалось, никто не сидит спокойно, все по горло заняты делом. Были и такие, у которых мало что получалось, но даже и они старались.

Мэри не могла позволить затянуть себя в болото обыденности. Есть книги, как напомнил ей Темпль Бун, и она должна читать Пег и Уоту. Стоя у окна и глядя на мокрое от дождя утро, она задумалась о людях, которых здесь встретила. Казалось, все до одного обладали недюжинной внутренней силой, каждый отвечал сам за себя. И если кто-то делал неверный шаг, он был готов отвечать, не перекладывая вины на другого. Они намеренно полагались только на себя.

Позднее, когда Бун вернулся из конюшни, она поделилась с ним своими мыслями.

— Мэм, вы наверняка наблюдали за младенцем и знаете: когда он падает и ушибается, то в большинстве случаев, если поблизости нет его матери, он не плачет. Какой смысл плакать, если тебя никто не слышит? Здесь человек надеется только на себя, иначе у него ничего не получится. Тут никто не ждет, что кто-то что-то за него сделает, так что к чему плакать или жаловаться, если ни у кого нет времени вас слушать? Если что, кто-нибудь обязательно поможет, а потом займется своими делами. Вам помогут перебраться через реку, вытащить фургон из грязи, наложат шину на сломанную ногу, соберут разбежавшуюся скотину и так далее. Вам помогут, мэм, но только если вы больны или что-то в этом роде, но работать за вас никто не станет. Здесь каждый сам седлает себе лошадь.

— Мистер Бун, вероятно, нет необходимости предупреждать вас, но будьте осторожны. Очень осторожны. Я узнала человека, которого вы называли Уильямсом. Он был одним из тех налетчиков, которые разорили мой дом во время войны. Пока Север воевал с Югом, они грабили, жгли и убивали.

— Очень возможно.

— Мой муж увидел здесь их главаря и начал было обвинять его. И тогда этот человек хладнокровно застрелил моего мужа, мистер Бун. А муж был отличным стрелком.

— Быть отличным стрелком — это еще не все. Здесь люди с оружием в руках не теряют времени даром.

— Я понимаю. Боюсь, Маршалл не ожидал, что все обернется таким образом. Он был готов сражаться, но тот человек просто вытащил револьвер и застрелил его.

— Думаю, все так и было. Вы не знаете его имени?

— Джейсон Фландрэ.

 

Глава 7

Последовало продолжительное молчание. В печке потрескивало полено. Из коттеджа вернулась Мэтти. Она посмотрела на них и неожиданно спросила:

— Мэм, что-нибудь произошло?

Темпль Бун не ответил, поставил свою чашку и облокотился руками о стол.

— Мэм, а почему Джейсон Фландрэ застрелил вашего мужа?

— Возможно, он думал, что Маршалл предъявит ему обвинение. А возможно, испугался, что его самого застрелят.

— А теперь послушайте меня, — сказал Бун, — и слушайте внимательно. Вы — женщина сообразительная, и никто не собирается вас обманывать. Джейсон Фландрэ теперь называет себя «полковник Джейсон Фландрэ», и его выдвигают в губернаторы. Он живет в Денвере и питается отнюдь не кашей, если вы понимаете, что я хочу сказать. Ходит в церковь. Поет в хоре. Выступает на собраниях.

Когда он увидел вашего мужа, то понял, что это конец всему, потому что, если выплывет наружу его прошлое, он человек конченый. Люди еще могут принять бывшего конфедерата, хотя я сомневаюсь, что конфедерату это нужно, но не бывшего налетчика. Его выдворят из штата, а может быть, повесят. Он действовал из самозащиты, мэм. Ему необходимо было убить вашего мужа, прежде чем тот заговорит, что он и сделал.

— Полагаю, тут вы правы.

— Ну, а еще какие вы сделали выводы, мэм?

— Я понимаю, что он убьет меня, как только обнаружит, что я тут.

— Вы с ним уже встречались?

— Нет.

— Не важно. Как только он услышит о вас, то сразу сообразит, что ему делать, а уж услышит-то он непременно. О вас уже говорят по всей линии.

— Обо мне?

— Мэм, вы чрезвычайно красивая женщина, а в этом краю красивые женщины редкость. Возможно, этот Уильяме уже бросился к нему. Он ведь узнал вас, не так ли?

— Сомневаюсь. Я видела его из окна. Я была в доме, пока не начался пожар, а потом мы убежали через черный ход. Нет, не думаю, что он заметил меня тогда. — Мэри помолчала. — Мистер Бун, зачем им нужен Уот?

— Странно, что вы не догадались. Он им нужен, потому что знает, где они скрываются. Не понимаете? Они нашли укрытие, и Уот оттуда сбежал. Они боятся, что он расскажет об этом шерифу или еще кому-нибудь. Если они поймают его, то либо запрут, либо убьют.

— Убьют ребенка?!

— Мэм, в Лоренсвилле и в некоторых других местах они убивали женщин, детей, стариков. А теперь ставки особенно высоки. Джейсон Фландрэ не только выставил свою кандидатуру в губернаторы, он хочет им стать. Вам нужно уезжать отсюда, миссис Брейдон. Берите свою дочурку и бегите.

— Я не могу. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Теперь тут мой дом. Тут моя работа. А что касается Джейсона Фландрэ, он не станет губернатором — я постараюсь этому помешать.

— Он понимает это, мэм. Как понимает и то, что, управляя этой станцией, вы не сможете спрятаться. Любой прохожий, любой пассажир дилижанса, любой, кто заляжет в деревьях позади станции, может вас убить.

— Это моя работа. Я останусь тут.

Бун пристально посмотрел на нее и быстро встал.

— Ладно, но будьте осторожны, слышите?

— Он был одним из тех людей, которые спустились с холмов и сожгли мой дом. Он угнал наш скот. Убил нескольких наших людей, которые пытались помешать ему, потом убил моего мужа. О, я буду осторожна, мистер Бун, но я поеду в Денвер и расскажу.

— Он посмеется над вами. Так же, как и другие. Мэм, вы что, не слышите меня? Он усердный прихожанин. Поет в хоре, дает деньги на добрые дела. Он один из столпов общества, а вы кто? Никому неизвестная женщина, которая управляет дилижансной станцией на линии. И все. Вот что скажут люди.

Конечно, он прав. После того как он ушел, Мэри долго еще сидела на своем месте и размышляла. Мэтти подошла к ней.

— Мэм, я слышала, что тут говорилось. Я не подслушивала, нет. Вам нужно быть осторожной, мэм.

— Да, — согласилась она, — я должна быть осторожной. Я должна думать о Пег и Уоте. — Она посмотрела на Мэтти и слегка улыбнулась. — Видишь? Я уже считаю его членом семьи.

— Он хороший паренек. Наверное, вы не заметили, мэм, но он старается улучшить свои манеры. Я видела, как он наблюдает за вами и Пег. Кроме того, он каждое утро убирает свою постель.

Мэри Брейдон слушала и думала о своем. Джейсон Фландрэ — это зло. Жестокий, развратный человек, к тому же вор. Одна мысль о том, что он станет губернатором или займет какой-нибудь общественный пост, бросала ее в дрожь. Как-то, каким-то образом, но она разоблачит его. Однако Бун прав. У многих женщин в Денвере и Ла-Порте она вызовет подозрение, хотя бы потому, что делает мужскую работу — нечто совсем не «элегантное».

Подъехал дилижанс, и Мэри смотрела, как выходят пассажиры, неожиданно осознав, что теперь должна обращать внимание не только на то, кто они, но и что делают.

Двое из восьми пассажиров, очевидно, имели отношение к золотым приискам на Западе, один — торговец вразнос, как он сообщил, продает поношенные вещи. Была также довольно хорошенькая молодая женщина, как она сказала — артистка. И женщина более старшего возраста, едущая до Форт-Ларами со своим мужем, армейским капитаном, расквартированным там.

Седьмым был высокий, очень худой мужчина с аккуратно подстриженными усами, загнутыми вроде велосипедного руля, и ярко-рыжими волосами. У него был вид джентльмена, но его одежда, хотя и все еще аккуратная после долгой поездки, была сильно поношенной.

Он бросил быстрый взгляд на Мэри, слегка нахмурился и отвел глаза, потом, словно бы в недоумении, посмотрел опять.

Вошел Уилбур и сказал:

— Один мужчина сошел на полпути. Престон Кольер прислал за ним экипаж. Судя по говору, англичанин, а по виду — задавака.

— Кольер? Он ведь владелец ранчо, не так ли?

— Именно так, — ответил Уилбур, когда Бун присоединился к ним. — Имеет дом с белыми колоннами и двух крошечных дочек. Но до чего же ядовитые барышни! И жена точно такая же. Этот англичанин привез с собой несколько ружей. Говорит, что собирается охотиться на медведей, бизонов и так далее. Повезет, если не пристрелит себя.

Мэри рассмеялась.

— Не делайте поспешных выводов, Уилбур. Некоторые из этих англичан и в самом деле умеют стрелять. Когда я была девочкой, некоторые из них, те, что отправлялись на охоту в горы Бул-Ран или в Блу-Ридж, останавливались у нас в доме.

— Да, мэм, возможно, вы правы. Здесь был один ирландец или англичанин по имени Гор. Он приезжал несколько лет назад и стрелял во все, что движется. Настрелял столько дичи, что можно было бы накормить целое племя шошонов, но большую часть даже не подобрал. Что касается меня, то я никогда не охочусь, если не хочу есть. — Уилбур пошел проверить лошадей.

— Кольер — человек солидный, — заметил Бун, — хороший скотовод. Я не всегда согласен с его политическими взглядами, но его слово так же весомо, как его имущество. — Бун замялся, потом небрежно бросил: — Если и стоит выбирать кого-то на официальную должность от этой территории, то Престон Кольер — самая подходящая кандидатура.

Мэри посмотрела на Буна — тот уже отвернулся и наблюдал за пассажирами, идущими гуськом к столу. Что он хотел сказать? Предупреждал ее?

Темпль Бун — загадка. Кто он такой? Откуда? Многое в нем ставило ее в тупик — он ведь ни слова не сказал о себе, а из той малости, что Мэри слышала, она поняла, что он занимался самыми обычными делами жителей приграничной полосы. А еще Уот… Нужно расспросить Уота. Похоже, он знает обо всех и о каждом.

Кстати, кто такой Уот? Действительно ли у него нет семьи? И где его мать? «Полынный сирота» — так называют детей, родители которых умерли или скрылись. Обычно они пристают к какой-нибудь другой семье или находят работу на ранчо, пока наконец не отправляются туда, куда обычно уходят такие люди.

Ну, с Уотом такого не случится. Он — хороший паренек, и она проследит, чтобы у него был какой-нибудь шанс в жизни. Пег его полюбила, они довольно близки по возрасту, так что могут составить компанию друг другу.

Здесь никто не задает лишних вопросов. Это первое, что Мэри усвоила. Каждого принимают таким, какой он есть, пока он не проявит себя тем или иным образом. Кем ты был в прошлой жизни, никого не интересует.

Запад, как она поняла, — место, где можно начать жизнь сначала. Ты приезжаешь сюда, переворачиваешь страницу, на которой записано твое прошлое, — и все. Если у тебя есть отвага, ты человек слова, принимайся за дело, и никто не станет интересоваться, кем ты был прежде. Не так уж это и плохо, решила Мэри. Всегда должно быть место, где можно начать новую жизнь.

Некоторые, пришедшие в эти края, как она, потеряли своих любимых. Другие обанкротились, кто-то не поладил с законом, наделал долгов, другие были просто мужчинами и женщинами, которые не вписывались ни в какую модель. Им не подходила профессия кассира в банке на углу, клерка в магазине, священника или судьи. Они родились с бес покойными сердцами, с непреодолимым желанием странствовать.

Мэри поняла, что начинает избавляться от предвзятых мнений. Она слышала, что на Западе нет законов, но это ошибка. Официальное правосудие существовало, но по большей части где-то далеко. Однако тут царили свои неписаные законы, которым все подчинялись, и, если кто-то ими пренебрегал, расправа была грубой и окончательной.

Запад был терпим до известной степени. Но когда терпение истощалось, в ход шли петля и пуля.

Пассажиры ели, потягивались и выходили, прохаживались рядом со станцией, оттягивая до последней минуты посадку в дилижанс.

Уилбур подошел к двери с хлыстом в одной руке и чашкой кофе в другой и остановился рядом с Мэри.

— Уилбур, вы знаете Джейсона Фландрэ?

— Да, мэм.

— Если вы увидите его на этой линии, скажите мне, ладно?

— Хорошо, мэм. — Он вручил ей пустую чашку. — Он скоро тут проедет, мэм. Хочет переговорить с Престоном Кольером.

Теперь Мэри не боялась, хотя и знала, что такое страх. Она испугалась единственный раз, когда Джейсон Фландрэ и его головорезы напали на их плантацию, неожиданно перебравшись через горы из своего укрытия в Кентукки.

Тогда она убежала с Пег на руках и соседской девочкой. Их вел Бело, старый чернокожий, которого ее муж купил и освободил несколькими годами раньше. Он спрятал их в пещере за кустами, и они видели, как горели их дома, как угоняли их скот и как был застрелен Бело — он побежал в дом, чтобы взять кое-какие бумаги, — хладнокровно застрелен самим Фландрэ.

Теперь Фландрэ здесь. И, чтобы выжить и стать тем, кем намеревается стать, он должен ее убить.

Она хотела начать новую жизнь, построить дом, заработать денег для себя и для дочери — больше ничего. Но здесь Фландрэ, и у нее нет выбора. Неужели она будет сидеть сложа руки и позволит погубить себя?

Давным-давно военный, гостивший у ее отца, сказал нечто, что ей запомнилось: «Секрет победы — нападение, всегда нападение. Если у тебя десять тысяч людей — атакуй. Если у тебя всего два человека — атакуй. Выход всегда есть».

Верная мысль. Нельзя отсиживаться, выжидая, пока тебя убьют. Надо действовать. Но как? Что может сделать она, женщина? Какое оружие есть у нее?

Правда на ее стороне, однако она не настолько наивна, чтобы верить, что этого достаточно. Впрочем, правда — это оружие, и при мудром использовании оно может уничтожить Фландрэ. Она не собирается сидеть и ждать нападения. Она выберет время и станет действовать. Но какое время? Когда? И как?

У нее должен быть револьвер. Завтра же. Завтра она отправится в Ла-Порт и купит его.

Мэри посмотрела, как оседает пыль за скрывшимся дилижансом, и направилась в конюшню. Там был Уот с вилами в руке. Она отметила: с вещами он обращается аккуратно и всегда держит их в чистоте.

— Спасибо, Уот. Все выглядит очень красиво.

— Это моя работа, мэм.

— Уот, похоже, ты знаешь почти всех в округе. Как тебе удалось узнать так много людей?

— Я просто наблюдаю и слушаю.

— Где твоя семья, Уот?

— У меня нет семьи. — Он посмотрел на нее снизу вверх и быстро отвел взгляд. — У меня никого нет.

— Ты не должен так говорить. А как же я? Пег?

— Вы мне не родные.

— Бывают связи сильнее родственных, Уот. Есть родные по крови, а есть по велению сердца. Пег хочет считать тебя своим братом, и мне это нравится. Так что у тебя есть семья, Уот, если ты сам захочешь ее иметь.

— Да, мэм.

— А что случилось с твоей семьей? С твоими папой и мамой?

Он пошаркал ногами, потом воткнул вилы в земляной пол.

— Мама умерла, когда мне было два года, а может, и три. Я ее плохо помню. Отца застрелили.

— Застрелили? Кто?

— Не важно.

Их разговор прервал стук копыт.

— Всадники подъехали, — сказал Уот. — Двое.

Мэри выглянула из конюшни. Двое мужчин верхом, совершенно незнакомые.

 

Глава 8

Когда-то отец учил ее видеть.

«Не обязательно что-то делать, Мэри. Учись просто смотреть».

В этих всадниках что-то было не так.

— У них отличные лошади, — сказала она вслух.

— Да, мэм, — согласился Уот. — Ни один ковбой не может позволить себе таких лошадей. Должно быть, они очень богатые люди или бандиты.

— Бандиты?

— Да, мэм, бандит должен иметь коня, который и скачет быстро, и умеет тихо стоять. Он не может довериться какой-нибудь старой кляче.

— Уот, пожалуйста, пойди на станцию и скажи Мэтти, чтобы не говорила обо мне. Пусть они поедят и едут восвояси. Я подожду здесь, а потом проберусь в дом.

— Вы их боитесь?

— Не боюсь, просто проявляю осторожность. — Мэри положила руку ему на плечо. — Уот, я хочу кое-что тебе сказать, только никому не говори. Моего мужа убили. Его застрелил человек по имени Джейсон Фландрэ. Мой муж знал о нем кое-что, а тот не хотел, чтобы это узнали другие. И потому он убил его. Возможно, этот человек уже прослышал, что я здесь.

Уот направился к станции. Мэри видела, как дверь открылась и закрылась. Мужчины привязали своих лошадей, огляделись и тоже вошли в дом. Как только дверь за ними закрылась, они принялись осматривать комнату.

Мэри побежала к коттеджу.

Пег подняла голову от столика, за которым рисовала.

— Мамочка, в чем дело?

— На станции несколько мужчин. Я не хочу, чтобы они меня видели.

— А они тебя не заметили?

— Думаю, нет. Подождем и посмотрим.

На станции Уот увивался вокруг Мэтти.

— Как насчет того пирога? Поскольку нас всего двое…

— Тебе придется подождать, пока я накормлю этих джентльменов. Они тоже могут захотеть пирога.

Мэтти обратила внимание на его слова «поскольку нас всего двое». Уот смотрел на нее пристальным взглядом, словно пытался что-то ей сказать.

— Я понимаю, тебе нужно накормить этих парней, но если что-нибудь останется… Я хочу сказать, ты ведь не ешь пирог, значит, все перепадет только мне.

Мэтти бросила взгляд на двух мужчин, сильных, грубых на вид, с ружьями. Конечно, тут почти каждый с ружьем, но…

— Кофе? — спросила она. — Хотите кофе?

— И перекусить, если у вас что-нибудь осталось.

— Есть немного жаркого и хлеб, я сама его только недавно испекла.

— Давайте. — Мужчина помоложе огляделся. — Мы слыхали, тут станцией управляет женщина. Вот уж не думал, что она ирландка.

— Значит, вы тоже ирландец? С виду похоже на то.

— Да, почти. Моя бабушка была из Донегола. — Он опять огляделся. — Это вы управляете станцией?

— А кто же еще? Не этот же мальчишка! Хотя он давно живет в этом месте, и я бы не справилась без него.

Мэтти поставила две чашки и наполнила их.

— Но я приехала сюда не за этим, не для того чтобы управлять станцией, и все такое. Я приехала за золотом — говорят, оно тут кругом лежит. — Взяв деревянную ложку с длинной ручкой, она начала накладывать жаркое. — Моя мечта разбогатеть, вернуться в Ирландию и подцепить там какого-нибудь парня.

— Это только мечты, барышня, — хрипло сказал другой мужчина. — Сколько золота ты тут видела? Оно здесь есть, но имеют его не многие.

— Вот увидите! Я найду свое золото и вернусь домой богатой леди.

Тот, что помоложе, спросил:

— Вы приехали сюда прямо из Англии? Или останавливались в Вирджинии?

— В Вирджинии? Не знаю такого места. Я приехала из Бостона, работала там, пока не заработала денег на проезд в дилижансе на Запад. Я направлялась в Калифорнию, но потом услышала, что в Колорадо нашли золото, а это на тысячу миль ближе. Ну, и выбрала Колорадо.

Разговоры прекратились. Они приступили к еде, а, как заметила Мэтти, процесс еды на Западе — дело серьезное, и его нельзя прерывать праздными разговорами. Время от времени она вновь наполняла чашки. Крутых парней она узнавала по виду, а эти были из таких.

А где же Мэри Брейдон? Не похоже на хозяйку, чтобы она оставила ее управлять одну. Мэтти взглянула на Уота, тот выпрямился и приложил палец к губам.

Что-то не так? Мэтти наполнила чайник и помешала в камине.

— Ждете кого-то на станции? — спросила она.

— Просто проезжали мимо. Держим путь на запад.

Один из них пробормотал что-то другому, и старший заметил:

— Не похоже.

— Я так и думал, — сказал младший. — Просто ошибка.

Они кончили есть, и один мужчина свернул самокрутку. Младший опять огляделся.

— Прибрано, — сказал он, — очень чисто.

— Спасибо, сэр. Единственный способ, каким бедная девушка может зацепиться за работу в наше время, — делать что-то лучше, чем это делают мужчины.

Младший из мужчин встал.

— Пошли, Джо. Нам еще нужно повидаться с боссом в Ла-Порте.

Они вскочили в седла и ускакали.

Уот повернулся к Мэтти:

— Думаю, это Индюк Джо Лонгман. Конокрад и гангстер, только его ни разу не поймали с поличным. Того, что помоложе, я не знаю.

Когда топот копыт затих, Мэри вернулась на станцию.

— Уот говорит, что знает того, кто постарше. Он конокрад, — сказала Мэтти.

— Младший тоже. — В глазах Мэри Брейдон стоял гнев. — Лошадь, на которой он приехал, одна из наших лошадей с плантации. Я знаю эту лошадь, думаю, и она меня узнала бы.

— А давно это было, мэм?

— Почти два года назад. Последняя наша лошадь, уведенная людьми Фландрэ.

— Вы уверены, что это был Фландрэ?

— Уверена, но доказать этого не могу. В те времена у него было другое имя. Фландрэ — это имя, которым он пользуется, когда не грабит и не ворует.

— Мы должны рассказать все мистеру Буну, мэм. Он знает, что нужно делать.

— Что делать — это касается только меня. Я не могу вовлекать его в перестрелку из-за своих проблем. Я должна все решить сама.

— Вы же стали с ним друзьями, хорошими друзьями. Они от вас не отвяжутся.

— Забудь об этом. Я сама все улажу.

Но как? Не может же она прятаться при появлении любого незнакомца! Она сделала это, потому что ей нужно было выиграть время. Теперь, по крайней мере, еще несколько дней, они будут думать, что это Мэтти управляет станцией. А потом они вернутся.

— Их не обманешь, — сказал Уот. — Теперь о вас говорят по всей линии. Мэм, я знаю ковбоев, и я знаю Запад. О вас говорят от Эль-Пасо до Увальдо и до Солт-Лейк. Хорошенькая женщина, которая умеет готовить. Слухи распространяются быстро, мэм. На Западе не бывает секретов. Их тут не утаишь. Люди в Эль-Пасо знают, как выглядит шериф в Денвере, они знают, что в Канзас-Сити есть карточный шулер, который каждый раз смотрит на часы, прежде чем сделать ставку. Они знают, что он мухлюет, но пока никто не поймал его с поличным. Значит, они наверняка узнают, что вы здесь.

— Спасибо, Уот. Мне просто нужно время, немного времени.

— Прошу прощения, мэм, но вам требуется гораздо больше, а не только время. Это очень плохие люди, очень подлые.

Мэри стояла, глядя на дорогу. Конечно же, Уот прав. Но пока нужно потянуть время. Чтобы подумать, придумать какой-нибудь план.

Конечно, Джейсон Фландрэ осторожен. Он знает: чтобы получить желаемое, на него не должно упасть и тени сомнения. Он должен делать вид, что не имеет никакого отношения к тому, что произошло. Поэтому едва ли он будет использовать людей, о которых известно, что они работают на него или находится с ним в дружеских отношениях.

Кем бы ни был Джейсон Фландрэ, он не дурак. Он поторопился убить ее мужа, потому что у него не было выбора, это была вооруженная стычка, а в Колорадо и вообще на Западе полно мужчин, которые участвовали в таких перестрелках. Даже Эндрю Джексон убил однажды человека таким же образом.

Но убить женщину — совсем другое дело, тут требуется осторожность, и сделано это будет кем-то, кто с ним совсем не связан, возможно даже… изменником-индейцем.

Она должна достать револьвер.

Все равно ей придется ехать в Ла-Порт — нужна одежда для Пег и для нее самой, нужны другие вещи. Пора подумать и об учебе дочери: поблизости нет школы, значит, она будет учить ее сама. Ее и Уота, напомнила она себе.

Давным-давно отец научил ее стрелять, и Мэри помнила, что он тогда говорил: «Ружье — это ответственность. Никогда не стреляй вслепую. Всегда знай, во что целишься, и никогда не делай выстрела, если можно обойтись без него. И помни: все ружья заряжены. Во всяком случае, большинство из них».

Нужно все продумать. Даже если она решит никому не говорить о бандитском прошлом Фландрэ, он-то этого не знает. Значит, она должна представить, как это может произойти и кто будет исполнителем. Взвесить все спокойно и хладнокровно и приготовиться к худшему.

Она не мужчина, которому можно бросить вызов и потом убить, как был убит ее муж. Ее могут застрелить не выходя из дилижанса, но она уже достаточно хорошо знает Запад и понимает: даже самый отъявленный негодяй крепко подумает, прежде чем убить женщину. Убей он мужчину, и на Западе только пожмут плечами, но убей он женщину — и мужчины впадут в ярость, станут охотиться за убийцей и повесят его безо всяких колебаний.

Засада… выстрел, когда она идет от станции к своему жилищу или ходит между конюшней и корралем.

Убийца спрячется в деревьях на склоне холма, а лошадь будет поджидать его в кустах. Могут быть и другие варианты, но этот — самый очевидный, над этим следует подумать.

Ее отец, старый армейский служака, сказал однажды, что «хорошо спланированное сражение — это уже половина победы». Возможно. Неожиданности всегда случаются, но если ты готов к непредвиденному, с ними можно справиться. Она должна быть спокойной и твердой.

Ничто не готовило ее к такому повороту событий, однако когда Мэри задумалась, вспомнились разговоры ее мужа и отца о войне, о стычках с индейцами на границе, и кое-что из их разговоров она запомнила. Нет, она не может и не будет просить помощи. В приграничной полосе так не поступают, да и какое она имеет право втягивать других в собственные проблемы, подвергать риску их жизни?

«Нападай, — говорил ее отец, — всегда нападай».

Защищать себя — это еще недостаточно, она не должна позволить такому человеку, как Джейсон Фландрэ, занять важное положение в обществе.

Кто это ей сказал, что ее сосед — с ним она еще не знакома, — не только состоятельный владелец ранчо, но еще и фигура в политике? Как бишь его имя? Кольер, Престон Кольер. Нужно встретиться с ним, и как можно скорее.

Кто может составить конкуренцию Фландрэ? Кто потеряет все, если Фландрэ победит? Такой человек, кто бы он ни был, ее потенциальный союзник. Не может же она просто выйти и бросить обвинение Фландрэ. У нее нет никаких доказательств. Он разбойничал недалеко от Вирджинии, Кентукки и Огайо и уже потом приехал на Запад — в Миссури и Канзас. Те, кто могли знать о его разбоях и налетах, разбросаны по всей стране, до сих пор служат в армии, а может быть, уже убиты. Это будет всего лишь ее ничем не подкрепленное слово против его слова, а он уже завоевал себе репутацию в церковных и других кругах Денвера, избегал салунов и азартных игр и даже приобрел некоторое положение в верхах. Что же касается ее, она просто неизвестная женщина, которая, кроме всего прочего, управляет станцией.

Мэри отвернулась от окна и посмотрела на Уота, он уплетал кусок яблочного пирога. Уот, этот странный, дикий мальчуган, Бог знает откуда.

— Уот, — неожиданно сказала она, — если бы у меня был сын, мне бы хотелось, чтобы он был похож на тебя.

Уот в удивлении поднял на нее глаза и вспыхнул от смущения. Мэри подошла к нему.

— Это правда, Уот, я именно так и думаю.

Мальчик быстро опустил глаза, в которых появились слезы. Когда он снова взглянул на нее, глаза его были уже сухие.

— Мэм, если вы поедете в Ла-Порт, вам стоит взять меня с собой. Я мог бы находиться где-то рядом.

— Посмотрим, Уот. Думаю, я поеду завтра.

— Вы поедете дилижансом? Возьмите дилижанс, мэм. Это безопаснее. Его поведет Уилбур, а он — неплохой кучер.

Что ей надеть? Свой дорожный костюм? Тогда его нужно погладить. И белую блузку. Проходя по комнате, Мэри критически посмотрела на свою прическу. Нужно сделать что-то с волосами и составить список, что необходимо купить.

И в первой строке — револьвер.

 

Глава 9

Ла-Порт лениво нежился под утренним солнцем. У коновязи перед салуном стояли две лошади, у лавки скобяных изделий — фургон и упряжка.

Уилбур окинул взглядом улицу и помог Мэри сойти с дилижанса.

— А теперь будьте осторожны, мэм. — Он помолчал. — Вы собираетесь обедать в городе? Тогда идите в меблированные комнаты, вон туда. У них есть отдельные номера для таких, как вы и Пег. Так будет лучше. Иногда эти парни забываются и грубо разговаривают. Даже стыдно за них, мэм.

— Вы защищаете их или меня? — улыбнулась она.

— Всех. — Он протянул руку. — Хотите, чтобы я отвез этот список Стейси?

— Нет, я увижусь с ним сама. Тут есть некоторые пункты, которые придется объяснять. Я сразу же пойду к нему.

Взяв Пег за руку, Мэри открыла дверь конторы и вошла.

Марк Стейси сидел на вращающемся стуле за заваленным бумагами столом. Увидев ее, он поспешно вскочил на ноги и бросился за пиджаком.

— Не стоит, мистер Стейси. Я не гость, а всего-навсего ваш наемный работник.

Он поклонился.

— Мэм, здесь вы всегда гостья! На станции — гость я, — он широко улыбнулся, — вот там вы — моя служащая.

— Это список…

— Присядьте, пожалуйста.

— Хорошо, но только на минутку. Нам нужно сделать некоторые покупки, и потом я хочу вернуться на станцию.

Мэри села, он порылся в каких-то бумагах на столе.

— Никогда не слыхал столько приятных отзывов о жрат… то есть я хотел сказать о еде. Вы делаете себе имя, мэм.

— Надеюсь, мистеру Холлидею это понравится.

— Позвольте мне кое-что вам сказать, миссис Брейдон. Бену Холлидею все равно, кто вы — мужчина или женщина, красный, черный или желтый, лишь бы дилижансы ходили по времени и народ не жаловался. Но, бьюсь об заклад, он приедет в один из тех дней, когда вы меньше всего его ожидаете. — Стейси внимательно посмотрел на нее. — Мэм, а что случилось с вашим мужем?

Она замялась, но потом спокойно сказала:

— Майор Брейдон носил револьвер в кобуре. Он не из тех, кто палит без разбору. Он не привык к западным манерам. В Джулсбурге он встретил человека на улице, у которого была причина не любить его. Этот человек просто вытащил свой револьвер и выстрелил. Мой муж был убит на месте.

— Вы знаете, кто его убил?

— Джейсон Фландрэ.

— Джейсон Фландрэ! Мэм, должно быть, вы ошибаетесь. Фландрэ не из тех, кто пристает к людям на улице. Он — человек уважительный, и его тоже все уважают. Очень респектабельный джентльмен! — Стейси нахмурился. — Я припоминаю, ходили разговоры о том, что майор Брейдон убит, но имени его убийцы не называли. Сомневаюсь, знает ли кто-нибудь, кто он.

— Я-то знаю.

— Это была старая ссора? Что-то произошло еще на Востоке?

— Это не было ссорой. Мой муж ссорился только с порядочными людьми, мистер Стейси, если вообще когда-нибудь ссорился, во всяком случае, это бывало довольно редко. Мистер Фландрэ убил моего мужа, потому что тот его узнал.

Стейси засомневался. Тут было что-то такое, чего он никак не мог взять в толк. Джейсон Фландрэ очень популярный человек в Денвере. Дружелюбный, простой в общении и тратит деньги не считая. Общается он только с самыми респектабельными людьми. Убил, потому что майор узнал его?

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, миссис Брейдон.

Мэри встала.

— Вы и не должны меня понимать. Мои трудности никого не касаются. Хочу просить вас об одном одолжении. Не упоминайте обо мне мистеру Фландрэ и, пожалуйста, не говорите никому об этом разговоре.

— Конечно, не буду, но должен предупредить вас, мэм. У мистера Фландрэ много друзей. Он в большом почете. И более того…

— Да?

— Его контора в конце этой улицы. За банком. Я думаю, сейчас он как раз там находится.

Взяв Пег за руку, Мэри вышла на улицу. Какое-то мгновение она колебалась. Хорошо бы сесть в дилижанс и уехать назад, в Чероки. Но дилижанс будет только после полудня. Придется делать то, за чем она приехала.

Мэри быстро перешла улицу и вошла в лавку скобяных товаров. К ней вышел мужчина в нарукавниках.

— Я хочу купить револьвер, — сказала она.

Просьба не была необычной.

— У меня есть отличный револьвер 22-го калибра, мадам.

— Мне не нужен 22-ой калибр. Мне нужно надежное оружие 36-го калибра.

— Слишком уж он тяжелый для женщины.

— Я уже стреляла из такого. Меня научил муж.

— О, тогда другое дело, мадам. — Он вытащил револьвер из-под прилавка. — Фабричное клеймо, совершенно новый, мэм. Один из лучших.

Мэри осмотрела револьвер.

— Я беру его. Мне нужен еще порох и пули. — Она было повернулась к Пег, рассматривающей ленточки, но вдруг заметила короткоствольные крупнокалиберные револьверы.

— Сколько они стоят?

— Мэм, это отличное оружие. Маленькое, но очень хорошо сделанное. Сорок долларов за пару. И они 44-го калибра, мадам.

Сорок долларов! А ведь она уже купила один револьвер. Ладно, ее жизнь стоит дороже.

— Беру. Зарядите их, пожалуйста. -

— Вы хотите вести их заряженными?

— Я отправлюсь дилижансом сегодня после полудня. Какая от них польза, от незаряженных, сэр? — Она улыбнулась.

Мужчина улыбнулся ей в ответ.

— Полагаю, вы правы, мадам. Я заряжу их. — Он кивнул в противоположную сторону лавки, где лежали галантерейные товары.

— Мне кажется, ваша сестричка нашла себе что-то по вкусу.

Мэри снова улыбнулась.

— Спасибо, сэр. Молодая леди — моя дочь.

— Дочь? Скажите, а вы случайно не миссис Брейдон? Та, что управляет станцией Чероки? Говорят, у вас самое лучшее обслуживание на этой стороне Джорджтауна.

— Благодарю. Я действительно миссис Брейдон.

Она перешла на другую сторону магазина. За несколько минут сделала остальные покупки, вернулась за заряженными револьверами и вышла из лавки.

В конторе рядом с банком стоял у окна Джейсон Фландрэ. Он разговаривал с двумя мужчинами в деловых костюмах, которые сидели рядом с его письменным столом. Он повернулся к ним лицом, спиной к окну:

— Джентльмены, вы делаете мне честь! Сказать по правде, я действительно подумывал выдвинуть свою кандидатуру на пост губернатора. Я знаю, был представлен законопроект о предоставлении Колорадо статуса штата. Но в таком случае, я уверен, избиратели предпочтут местного губернатора какому-то незнакомцу. Однако… — он любезно улыбнулся, — если меня попросят люди…

— Уверен, что попросят, мистер Фландрэ. Некоторые из нас хотят перемен. Мы чувствуем, что перемены необходимы, и такой преуспевающий человек, как вы… Словом, мы уверены, что вы — именно то, что нужно избирателям, мистер Фландрэ.

— Джентльмены разбираются в подобных вещах лучше, чем я. Если законопроект пройдет, подумайте обо мне, и коль скоро вы этого желаете, я выставлю свою кандидатуру.

Едва скрывая свою радость, Фландрэ снова повернулся к окну. Конечно же, они никогда не узнают, как тщательно он подготовил почву, чтобы все произошло именно так, а теперь…

Он посмотрел вдоль улицы. Какая-то женщина с маленькой девочкой переходила улицу, женщина необычной красоты…

Фландрэ застыл. Руки его схватились за палку, на которой висела занавеска, с такой силой, что она чуть не переломилась.

Мэри Брейдон! Мэри Брейдон здесь! Что за невезение! Он смотрел на нее, не отводя глаз, потом попытался было отвернуться, но опять взглянул — ее уже не было видно, она шла по тротуару под его окном.

— Что-то не так, мистер Фландрэ?

Он выдавил улыбку.

— Нет-нет, все в порядке. Я просто задумался. Мы многое можем сделать вместе, джентльмены. А теперь, если вы меня извините…

Они вскочили на ноги.

— Конечно. Мы вас отрываем от дел.

— Простите, но мне нужно кое-что сделать. Давайте подождем, джентльмены, и посмотрим, как обернутся дела с этим законопроектом насчет штата.

Когда они удалились, Фландрэ сел за свой стол. Кто бы мог подумать, что Мэри Брейдон приедет на Запад?

Он слышал, конечно, сплетни, но не мог поверить, что та Мэри Брейдон, которую он знал, окажется именно той женщиной, что управляет станцией, однако, определенно, это одно и то же лицо. Значит, Индюк Джо ошибся или просто не видел Мэри Брейдон.

Он потихоньку выругался. Убить Брейдона — это одно, вооруженные стычки происходят тут все время. В этом краю если ты убьешь вооруженного противника, это только прибавит тебе уважения, правда, следующее убийство вызовет сомнения, но чтобы убить женщину — и думать не смей! И все-таки она должна умереть!

Майора Брейдона все любили. Предположим, она потребует расследования. У Брейдона могли быть друзья поблизости, в форте Коллинз, и, если обстоятельства этого инцидента покажутся суду сомнительными, у них непременно возьмут показания. До сих пор расследование не проводилось, все сочли это просто вооруженной стычкой.

Но что же теперь делать? Что?

Как избавиться от нее, не вызывая подозрений? Простая заварушка, в которой ее случайно убивают? Нет… если будет убита женщина, убийц будут преследовать до тех пор, пока не поймают, и кто-то из них может проговориться, прежде чем ему накинут петлю на шею.

Выстрел из засады? Нужно произвести разведку местности, узнать, можно ли будет спокойно удрать. Украсть индейского пони, и пусть убийца скачет на нем, пока не доберется до безопасного места, а там пересядет на хорошего коня, возможно недалеко от индейской деревни?

Или нападение индейцев на станцию? Или же людей, переодетых индейцами?

Фландрэ встал из-за стола и подошел к окну. На улице ее вроде бы нет, однако он не может рисковать — она не должна его видеть. Ла-Порт — городишко всего с одной улицей, во всяком случае, все магазины и лавки, так же, как и салуны, располагались на одной улице, поэтому шанс избежать того, с кем не хочешь встретиться, тут невелик. Черт побери! Ему нужно выпить!

Как долго она пробудет в городе? Он попытался вспомнить, когда отправляется следующий дилижанс до Чероки.

Нападение на дилижанс? Поджог станции?

Если засада возможна, кому поручить это дело? Из старой шайки, которая насчитывала более шестидесяти человек, он сохранил дюжину, они приехали на Запад вместе с ним. Остальные разбежались, некоторые разбрелись по домам, некоторых убили в резне шестьдесят третьего года. Фландрэ перебирал своих людей по одному. Убийца должен верить, что и ему тоже грозит опасность. Он начал медленно измышлять историю для того, кого пошлет: что, мол, если она узнает одного из них, то немедленно обратится в суд, или в форт Коллинз, или в трибунал.

После того как дело будет сделано, он уберет человека, который выполнит его поручение. Если он хочет стать губернатором или сенатором, у него должна быть безупречная репутация. Он отрастит бороду, постепенно изменит стиль одежды — на более строгий и достойный.

А что касается Мэри Брейдон…

Он уедет в Денвер и останется там, пока дело не будет сделано. Едва ли она окажется там. Хотя, конечно, он будет избегать станции Чероки.

Фландрэ поморщился. Черт побери, а как же быть с Престоном Кольером? Владелец ранчо собирает что-то вроде бала в честь какого-то знатного англичанина, который едет в горы охотиться, и пригласил его.

Это прекрасная возможность обработать Кольера, который представляет собой определенную силу в политическом смысле, — всегда за кулисами, но всегда в действии, как говорят о Кольере. Кроме того, это позволит ему войти в тот избранный социальный круг, где его до сих пор не знали. Однако был тут и небольшой риск. Вдруг Кольер надумает — конечно, не его жена и не его дочери, а он сам — пригласить женщину, которая управляет станцией.

Мэри Брейдон собрала последние свертки, когда ее взгляд упал на небольшую полочку с книгами… выставленными на продажу. Как всегда, классика, в основном то, что она уже читала, но ведь есть еще Пег и Уот.

— Вас интересуют книги, мадам? — Она с удивлением посмотрела на владельца магазинчика. — У меня их немного, только те, что особенно нравятся людям. Знаете, люди любят книги, которые можно перечитывать снова и снова. В конце улицы есть книжный магазин. Там довольно большой выбор, и еще продаются карандаши, бумага, записные книжки и все такое. Именно там Марк Стейси покупает себе книги.

— Марк Стейси? Я почему-то не думала, что он читает книги.

— Некоторые люди просто удивляют, мэм. Никогда не узнаешь, кто читает книги или кто получил образование. Вот почему почти во всех городах на Западе есть книжные магазины. — Владелец магазинчика помолчал и добавил: — Он очень привлекательный, этот мистер Стейси. И одинокий. Будь я молодой вдовушкой…

Мэри повернулась и холодно на него посмотрела.

— Сэр, хватит о молодых вдовушках. У меня есть дочь и работа. Кроме того, мой брак был очень счастливым.

— Я просто думал…

— Не сомневаюсь, сэр, но мои личные дела никого не касаются. Благодарю вас, сэр.

Мэри разозлилась. Выйдя на улицу, она, негодуя, остановилась.

— Этот человек!..

— А я думала, что он хороший.

— Сует нос не в свои дела. Моя жизнь его не касается. Поехали домой!

— Разве мы не пойдем в книжный магазин?

— В другой раз, Пег. В другой раз.

И все-таки она взглянула в конце улицы на манящую вывеску — низкое двухэтажное здание, втиснувшееся между лавкой с упряжью и пекарней.

 

Глава 10

И только когда Мэри оказалась в темноте дилижанса с Пег, заснувшей у нее на плече, она призналась себе, что ей страшно. Мэри изо всех сил боролась с подступившими слезами. Если с ней что-нибудь случится, что станется с Пег?

Джейсон Фландрэ — в Ла-Порте! У него много друзей, и он — уважаемый человек. У него и власть и деньги. Он — человек осторожный и знает, как обработать самых влиятельных людей. А если она расскажет о нем то, что знает, кто ее послушает? Он только кротко улыбнется и бросит реплику об истеричных дамочках.

Она здесь никто. Дома она обратилась бы к сенатору, члену правительственного кабинета, даже к самому президенту. Здесь же она всего лишь женщина, которая управляет станцией.

Все, что у нее было, осталось в далеком Вашингтоне или Ричмонде, где сейчас идет война. Если ее здесь убьют, пройдут недели, даже месяцы, прежде чем там услышат об этом, если вообще услышат.

Ее отец, имевший вес в политических кругах, мертв. Как и ее муж. Она одна, ей не к кому обратиться за помощью.

Конечно же, у нее есть друзья в Вирджинии и Мэриленде, много друзей, но они далеко отсюда. Пока они поймут, в какой ситуации она оказалась, будет поздно. Более того, они и их родственники участвуют в войне, и у нее нет права отвлекать друзей от их собственных дел. Не может она и просить их о помощи. Ее отец говорил: «Самый сильный тот, кто может постоять за себя сам».

Она не слабая. Она не может и не должна быть слабой. Это ее сражение, и она победит в нем одна.

И все же, если с ней что-нибудь случится, что станется с Пег?

Быть храброй, конечно, здорово, но если это разрушит жизнь ее дочери? Она не из тех глупцов, которые верят, что они неуязвимы. Смерть не различает хороших и плохих, ей все одинаково безразличны.

Она должна продумать все мелочи, потому что ее враг чрезвычайно жесток, он убьет ее без всяких колебаний… подошлет кого-нибудь, чтобы убить.

Обуреваемая этими мыслями, Мэри не заметила, как подъехала к станции Чероки. Свет, вырвавшийся из открытой двери станции, упал под ноги лошадям, под колеса и на ступеньку, с которой она шагнула в пыль.

Уилбур предложил ей руку, потом взял на руки Пег. Пег проснулась и вцепилась ей в руку.

— Мамочка, мы уже дома? — сонно спросила она.

Мэри Брейдон взглянула на покосившееся здание станции.

— Да, золотко, мы уже дома.

— Дети везде легко приживаются, мэм, — сказал Уилбур. Он снял шляпу и вытер лоб рукавом. — Мэм, могу я чем-нибудь вам помочь? У вас неприятности, мэм?

Она посмотрела на него с грустной улыбкой.

— Да, Уилбур, у меня неприятности, но они касаются только меня. Никто и ничто не может мне помочь.

Одной рукой подобрав юбки, а другой держа Пег, Мэри шагнула на крыльцо и остановилась:

— Хочу попросить вас об одной вещи, Уилбур. Если вы увидите незнакомых всадников — ну, вы знаете каких, — дайте мне знать.

Когда она вошла в дом, из тени рядом с корралем шагнул Темпль Бун.

— Что случилось, Уилбур?

— Разрази меня гром, если я знаю, но что-то случилось. Она не сознается, но явно чего-то боится. — Он замолк. — Бун, что ты знаешь о Джейсоне Фландрэ?

Бун обратил свой взгляд на Уилбура:

— Он где-то здесь. Сейчас он такой набожный, сладкоречивый, но с ним что-то не так. Как он ведет себя на улице, как ходит, как садится… Он все делает с осторожностью. Другие могут и не заметить, но тот, кто когда-либо скрывался, знает эти приметы.

— Стейси спрашивал меня, что мне о нем известно. Миссис Брейдон говорит, что Фландрэ убил ее мужа в Джулсбурге во времена беспорядков с шайенами.

— Я слышал какие-то разговоры. Этот офицер, ее муж, окликнул Фландрэ по имени, и тот выстрелил в него так же быстро, как… — Бун выхватил из кармана сигару. — Фландрэ говорил вроде бы, что этот офицер угрожал застрелить его у всех на виду, но я слышал, что он даже не успел расстегнуть кобуру. Ему не дали такого шанса.

Уилбур пожал плечами.

— Если говоришь о войне, будь к ней готов, — сказал он. — Мы оба с тобой прекрасно знаем: если угрожаешь кому-то, тот может застрелить тебя, как только увидит. Это просто здравый смысл. Что нам известно о Фландрэ?

Бун зажег свою сигару.

— А что нам известно о других? Здесь не задают вопросов. Тут важно, как ты поступаешь, а не то, кем ты был раньше. Насколько я слышал, он — человек верующий и общается с теми, кто имеет вес. Вот только для верующего он слишком ловко обращается с оружием. Говорят, он стреляет раз, получаются сразу две дырки от пуль, совсем рядышком.

— Ловко, не правда ли? — заметил Уилбур.

— Ловко и точно, и такой фокус не получится без хорошей тренировки.

Темпль Бун отправился в конюшню. Он заглянул в кладовую, где спал Уот, и тихонько спросил:

— Ты не спишь?

— Нет, сэр.

— Что это за «сэр»?

— Да, сэр. Она хочет, чтобы я разговаривал уважительно.

— Уот, она — хорошая женщина, и у нее неприятности.

— Да, сэр. — Поколебавшись мгновение, мальчик сказал: — Тут на днях приезжали двое. Высматривали что-то. Один из них Индюк Джо Лонгман.

— Ты его знаешь?

— Знаю. Другой — новенький. Помоложе, похож на ирландца. Носит пушки слева, дулом вперед.

— Заметил какие?

— Один — револьвер Данса, такие делали на Юге во время войны. Другой — вроде бы кольт.

— Они видели миссис Брейдон?

— Нет, сэр. Она не попалась им на глаза. Они разговаривали с Мэтти и, когда уезжали, сказали что-то насчет ошибки. — Уот промолчал и добавил: — Они спрашивали Мэтти, не приехала ли она на Запад из Вирджинии.

— Спасибо, Уот. Теперь можешь спать.

Бун уже расстелил на сене свое одеяло, когда Уот позвал его:

— Мистер Бун, мы должны следить за ней. Она — новичок на этой земле.

— Конечно, Уот. Мы так и сделаем.

Расчесывая перед зеркалом волосы, Мэри размышляла о том, как прошел день. Марк Стейси, решила она, мужчина приятный и, несомненно, деловой.

Она намеренно избегала мыслей о Фландрэ и о своих собственных проблемах. Всему свое время. Сейчас она должна думать о своей работе. Марк Стейси может быть любезным, но кроме того он ее начальник. Тропа Чероки, как она слышала, самый трудный участок на всем маршруте. А Стейси явно скептически относится к ее способностям. Не к ее личным, а вообще к способностям женщины выполнять мужскую работу, поэтому ей нужно приложить еще больше стараний.

Еду на линии, как она выяснила во время своего путешествия, отличной никак не назовешь, значит, это одно очко в ее пользу. Мэри решила, что они станут выпекать пончики, а она сделает пирожные. Не так уж много, но все-таки это улучшит настроение пассажиров.

Позднее она разобьет огород — какая-никакая подмога, да и разнообразие меню.

Первое — чистота, второе — хорошая еда, всегда быстрое обслуживание и отправление точно в срок. Пока Мэри ехала на Запад, она поняла: если не успеешь проглотить свой обед, останешься голодной. Следовательно, еда должна быть готова к тому моменту, как пассажиры входят в дверь, и тогда ей достаточно чуть-чуть задержать смену упряжки, и пассажиры успеют спокойно поесть. Кроме того, лучше сперва заводить упряжку в конюшню, а уже потом выводить смену. Конечно, это не коренное изменение, но все-таки хоть что-то. Нужно также засечь время, необходимое на еду и на смену упряжки. Она уверена, что и тут есть резервы.

Пег… нужно подумать об ее обучении. Маршалл читал Пег, и ей это нравилось, поэтому она будет делать то же. У них есть несколько книг, а в городе имеется книжный магазин.

За завтраком Мэри заговорила о нем с Темплем Буном.

— Процветает, мэм, процветает, — сказал он. — Народ тут жаден до чтения. Я видел, как люди выучивали наизусть надписи на консервных банках, просто чтобы хоть что-то читать.

Сам я никогда не зачитывался. Время от времени смотрел некоторые пьесы. «Гамлета», к примеру, видел два раза. В этой пьесе есть замечательные рассуждения, но уж слишком много говорят о нерешительности, мне это кажется глупым. В конце концов у него не было никаких доказательств, кроме слов призрака.

Теперь люди стали более разумными. Если человек нападет на кого-то или даже просто обвинит кого на основании слов призрака, решат, что у него крыша поехала.

Пару лет назад, еще в Сент-Луисе, один человек зарубил другого топором, потому что «так ему приказал Бог», и его признали ненормальным. Это то же самое. Гамлет не был нерешительным, у него просто не было достаточно доказательств, поэтому он постарался сделать так, чтобы они сами себя выдали. — Бун отпил кофе. — Моя мать была из Дании, она любила рассказывать мне всякие истории… особенно часто говорила о Гамлете. Это старая-престарая исландская легенда, существует множество ее вариантов.

— Я бы никогда не догадалась, что вы датчанин.

— А я и не датчанин. В действительности же, хотя моя мать и воспитывалась в Дании, ее мать была родом из Исландии. Когда я был маленьким, то жил там, где были долгие зимы, а зимы нужны для того, чтобы сидеть перед огнем и слушать разные истории.

— А ваш отец?

— Он был с острова Мэн, рыбак, моряк от Бога. У нас не было книг, поэтому мы рассказывали друг другу разные истории, и мне очень не хватает этих старинных небылиц.

— Рассказчик из меня никакой, — сказала Мэри, — но я часто читаю Пег. Добро пожаловать послушать.

— Непременно. — Бун помолчал. — Иногда я думаю, что на свете существует всего несколько историй, но оттого, что люди пересказывают их все снова и снова, в конце концов меняются имена и места событий. Может быть, в разных странах ходят одни и те же истории. Однажды я слышал, индеец рассказывал про индейцев то, что я уже знал. Отец говорил, это где-то на западном побережье Шотландии.

— Скоро, как-нибудь вечерком, мы почитаем. Не будем ждать зимы, чтобы рассказывать свои истории.

Дилижансы приезжали и уезжали, наблюдать за холмами и деревьями стало привычкой. Допустим, приедет однажды человек и, если ей повезет, она заметит его первой. Что она станет делать?

Морской револьвер Мэри держала под рукой. Не разлучалась она и с одним из короткоствольных крупнокалиберных револьверов. У каждого по два ствола. Так-то это так, но… Два выстрела, и с ней может быть покончено.

Темпль Бун уезжал и приезжал. То он был здесь, а она даже не знала об этом. Он мало разговаривал, хотя время от времени приносил новости. На станцию в Вирджиния-Дейл напали индейцы. Это было быстрое, жестокое нападение. Они появились и тут же умчались, угнав всех лошадей, и дилижансу пришлось ехать до следующей станции на усталой упряжке.

— Не дайте напасть на себя снаружи, — предупреждал ее Бун. — Сразу входите в здание. Иногда их может отпугнуть пара выстрелов. Индейцы хотят украсть лошадей, но не хотят быть убитыми. Они могут появиться в любое время, но предпочитают совершать набеги на закате. Обычно их бывает очень немного.

Неделю спустя на сумасшедшей скорости подкатил дилижанс. Уилбур тут же спрыгнул на землю.

— Внутри раненый. Нас обстреляли индейцы, хотели остановить дилижанс. Мы отогнали их, но они ранили стрелой одного пассажира.

В дилижансе было пять человек, и трое вступили в перестрелку с индейцами, помогая отогнать их. Раненый оказался военным в форме.

— Направляюсь в форт Коллинз, — объяснил он, когда ему помогли войти дом. — Не думаю, что рана тяжелая, но я теряю кровь.

Мэри обрабатывала его плечо, стараясь унять кровь, когда он взглянул на нее и неожиданно воскликнул:

— Вы — жена майора Брейдона! Из Вирджинии!

Мэри посмотрела на него. Плотный, хорошо сложенный мужчина лет под сорок. Она сразу же вспомнила его:

— Сержант Оуэн? Барри Оуэн?

— Да, мэм. Я был в плену, меня обменяли и отправили за границу, потому что я дал обещание больше не участвовать в этой войне. А майор здесь?

— Нет, сержант, в него стреляли. Насмерть.

— Ох, простите, мэм. Я не знал.

Мэри закончила бинтовать его рану. Пошатываясь, он поднялся на ноги.

— Меня направили служить в форт Коллинз, мэм. Возможно, я когда-нибудь буду проезжать мимо.

Только тогда, когда дилижанс отъехал, Мэри вспомнила, что сержант Барри Оуэн был среди тех, кто преследовал грабителей из шайки Фландрэ.

Но заметил ли он тогда Фландрэ? Узнает ли его, когда увидит? Или, еще хуже, вдруг его узнает Фландрэ?

 

Глава 11

Настали тяжелые долгие дни. Случалось, по вечерам Мэри падала в постель совершенно без сил. Нужно было готовить обеды, заботиться о лошадях, и еще постоянно мыть и чистить. Пыль садилась на все, и бывали моменты, когда она почти завидовала Сканту Лутеру, который жил в такой грязи. Как было бы здорово — просто сидеть и смотреть, как дни бегут мимо!

Однако случались и хорошие моменты. Мэтти никогда не жаловалась. Она делала свою часть работы и чуть больше, вела шутливые разговоры с пассажирами и кучерами, поддразнивала, обхаживала и хлопотала над Уотом, пока он наконец не оттаял, но даже тогда не рассказал ни о своей семье, ни о том, где он жил раньше. Уот твердил одно: его отец не был бандитом и никогда не преступал закон.

Иногда по ночам Мэри тосковала по огромной двуспальной кровати, в которой она спала дома. По полуденному чаю, на который нередко заглядывали к ним гости из Вашингтона, по шумным сборищам в их доме, когда собирались чиновники из Вашингтона, плантаторы из Вирджинии и случайные приезжие из Европы. Красивые вечерние платья, военная форма, музыка и разговоры…

Тогда Мэри бросала работу и с горечью смотрела на свои руки, некогда мягкие и белые, с ухоженными ногтями. Теперь ее ладони потемнели, на них появились мозоли. Смогут ли они когда-нибудь снова стать красивыми?

Но больше всего она думала о Пег. Какое будущее ждет ее здесь? Конечно, у них есть земля в Вирджинии. Но для того, чтобы привести все в надлежащее состояние, потребуется тысячи долларов — гораздо больше, чем она может заработать, управляя станцией.

И все-таки это нужно сделать. Мэри хотела для Пег изысканной, приятной жизни, которую вела она сама, когда был жив отец и война еще не разорвала на куски их жизни.

— Мэтти, — неожиданно сказала она, — когда придет весна, мы должны посадить цветы. Мне их так не хватает!

— И мне, мэм. Прошлой ночью я опять вспоминала Ирландию.

Мэри рассмеялась.

— А я — Вирджинию. Ну, это не вредно. А вот о Пег я волнуюсь. Боюсь, здесь у нее такая скучная однообразная жизнь.

— Это не так, мэм. Тут она видит столько разных людей, сколько не увидела бы нигде больше.

— Вроде того мормона, который просил тебя стать его второй женой, — поддразнила ее Мэри.

Мэтти вспыхнула.

— У него этого и в мыслях не было, мэм. Он просто подшучивал надо мной, как вы сейчас. Но у него хорошая улыбка, от всего сердца, мэм. С мужчиной, который так улыбается, девушке нечего опасаться, мэм. — Мэри поставила чашку, которую вытирала. — Мэм, вы замечаете, что происходит с Уотом? Он взял в привычку причесываться перед едой и дочиста моет руки, прежде чем вытереть их о полотенце.

Мэри была слишком занята, чтобы чувствовать одиночество, и только время от времени вспоминал ту жизнь, которая казалась теперь сном наяву.

В конце концов тут она приносит пользу. Эта работа нужна людям, и Мэри тоже чувствовала себя необходимой. Чувствовала ли она нечто подобное в Вирджинии? Она могла бы стать необходимой, но» когда жизнь круто изменилась, она оказалась всего лишь хорошенькой молодой леди с красивыми платьями и множеством потенциальных поклонников, привлеченных отцовской плантацией в той же степени, что и ею самой.

— Это нужная работа, Мэтти, — высказала она вcлyх свои мысли. — Мы делаем тут важное дело. Все эти люди — очень занятые, но к тому же многие из них одиноки. Они предприняли долгое, тяжелое путешествие, иногда не имея ни малейшего представления о том, чем оно может кончиться. Поэтому мы должны оставить у них светлое, счастливое воспоминание.

— И я так думаю, мэм. Путешественники — это либо одинокие люди, каждый сам по себе, либо их гонят, как скот, и доброе слово запомнится им надолго.

— Такое слово у нас должно находиться для каждого, Мэтти, и нам непременно нужно запомнить тех, кто приезжает во второй раз. Очень приятно, когда тебя помнят и называют по имени.

— Ага, — Мэтти обвела вокруг рукой. — Мы здесь все изменили, мэм. Помните, когда мы приехали, тут была пыль, грязь, а теперь — скатерти, занавески, такая веселая комната!

— И чистая, — добавила Мэри.

Она мысленно перебирала: станция, корраль, конюшня, коттедж. И все было выметено, вымыто и блестело. В конюшне упряжь аккуратно развешана, как в конюшнях ее отца. Стойла вычищены, и на земляном полу разбросано сено, вместо соломы, которой у них не было.

Столы накрыты и готовы для прибывающих пассажиров, а в глубине комнаты, у печи и камина, горшки и кастрюли были начищены до блеска и висели аккуратно.

Да, это было совсем другое место по сравнению с тем, что они тут когда-то увидели.

По хозяйству помогали Пег и Уот, но большую часть работы делал Ридж Фентон, конюх, которого Мэри наняла в Ла-Порте. Сперва неохотно — ему претила мысль, что он работает на женщину, — но потом со все большим энтузиазмом он принял ее порядок ведения дел.

— Мистер Фентон, — сказала она ему, — вам может не понравиться, как я веду дела, но вы человек здравомыслящий и справедливый. Давайте попробуем делать по-моему, а потом, если не получится, всегда можно сделать по-другому. — Она помолчала и добавила: — Мистер Фентон, я поняла, что вы из Вирджинии?

— Из Западной Вирджинии, мэм.

— Вы когда-нибудь были в столице штата?

— Приходилось, мэм, пару раз с отцом. Однажды он взял меня посмотреть на столицу. Дед участвовал в революции , и он хотел посмотреть, что из этого получилось, и увидеть дом мистера Джефферсона и Маунт-Вернон.

— А вы не проезжали мимо плантации «Пестрые дубы»?

— Как же, мэм! Конечно, проезжали. Одно из самых лучших мест в Вирджинии. Мой отец остановился там, чтобы показать мне лошадей. Они паслись на выпасе за таким, знаете ли, белым забором. Самый замечательный табун из тех, что мне доводилось видеть.

— «Пестрые дубы» были моим домом, мистер Фентон. Ими владел мой отец, мое семейство поселилось там еще в тысяча шестьсот шестидесятом году.

Ридж Фентон вынул трубку изо рта.

— Мадам? Вы хотите сказать, что…

— Усадьба была разрушена в первый год войны, мистер Фентон. Когда-нибудь я надеюсь вернуться и восстановить все, как было, но теперь я должна работать, чтобы моя дочь обрела свой дом, нам нужно выжить, мистер Фентон. Мой отец научил меня не сдаваться.

— Прошу прощения, мэм, я не знал.

— Не важно, мистер Фентон, все это в прошлом. «Пестрые дубы» строились моими предками. А сейчас я должна построить все своими руками и с вашей помощью. И мне она очень понадобится, ваша помощь, мистер Фентон. Когда я только приехала, то была настолько глупа, что считала: я все буду делать сама. Теперь я понимаю, одной со всем не справиться. Вы человек опытный; мистер Бун сказал, что вы лучший кузнец и конюх в округе. Я ценю все ваши предложения.

— Благодарствую, мадам. Сделаю все, что могу.

— Пожалуйста, и если вы увидите, что к чему-то нужно приложить руки, делайте без колебаний.

Джейсон Фландрэ… Она почти забыла о нем, а забывать нельзя — рискованно. Он где-то поблизости, и его карьера, даже его жизнь поставлена на карту.

Тем не менее это ее забота. Она не касалась ни дилижансной компании, ни Марка Стейси, никого, кроме нее самой. Но нельзя допустить, чтобы это помешало остальным делам на станции Чероки.

Каждое утро, после того как отъезжал первый дилижанс, Мэри совершала небольшой обход, осматривала конюшню, корраль и лошадей.

На некоторые станции индейцы совершили набег… и увели лошадей. Если подобное случится на станции Чероки — а рано или поздно такое произойдет, — что ей тогда делать?

Ну, во-первых, пережить сам набег. Во-вторых, связаться с компанией.

Приезд Буна прервал ее размышления.

— Мистер Бун, я как раз думаю, что делать, если индейцы угонят моих лошадей?

— Благодарить судьбу, что остались живы. — Он спрыгнул с лошади. — У вас есть немного кофе?

— Конечно, добро пожаловать, а все-таки что же мне потом делать?

— Если вы не слепите лошадей из воздуха, придется ездить на усталой упряжке. — Он помолчал. — Ближайшее ранчо с большим поголовьем принадлежит Престону Кольеру. Вы уже познакомились?

— Нет.

— У него там несколько сотен голов. Большой и очень красивый дом. Белые колонны и все такое. Жена и две дочки-воображалы. Красивые барышни, но, по мне, суди человека не по лицу, а по делам, а они ничего не делают. Вечера, балы да чаи — вот и все их занятия.

— А каков он сам?

— Кольер? Довольно приличный человек, активно участвует в политике, ведет дела ранчо, у него есть золотые прииски и так далее. Проводит много времени в Денвере. Он — человек богатый и делает все, чтобы стать еще богаче, но не жулик и не имеет дел с мошенниками. Любит своих лошадей, хочет, чтобы с ними хорошо обращались. Любой конюх, который грубо относится к лошадям, получает у него «волчий билет».

— Как вы думаете, он даст мне лошадей в случае надобности?

Бун пожал плечами.

— Мэм, это уж как вы поладите с Кольером… Я знаю, он отказал Сканту Лутеру, отказал наотрез и выгнал его из своего дома.

Он и Бен Холлидей несколько раз пристреливали лошадей, поэтому Кольер не дает своих лошадей дилижансной компании. И сам никогда не пользуется дилижансами. Как вы можете догадаться, у него есть свои упряжки, и экипажи, и кучеры.

У него, наверное, восемь или десять экипажей и колясок, а иногда, когда он устраивает приемы, они ездят на пикники со слугами в белых пиджаках. Вы такого никогда не видели. Тот, кто прибывает с Востока, направляется прежде всего в его дом. Почти всегда у них по несколько гостей: политики, военные, европейцы, которые приезжают сюда поохотиться всласть, ну и все остальные. У них сложные отношения с Беном Холлидеем, но в остальном, — он довольно разумный человек.

— Значит, если мне понадобятся лошади, не стоит к нему обращаться?

— Я бы посоветовал вам забыть об этом, мэм. Даже если вам приведется познакомиться с ним, то, что вы работаете на Бена Холлидея, сыграет против вас.

Когда они сидели за кофе, Бун небрежно спросил:

— У вас недавно не было гостей? Мужчина верхом, один?

У Мэри сразу появилось дурное предчувствие. Стараясь держаться спокойно, она ответила:

— Нет, не было. А что, должны были быть гости?

Бун отпил кофе.

— Я заметил следы на дороге, но как раз перед станцией они повернули в сторону. Похоже, всадник отправился на холмы. Мне стало любопытно, и я вроде как проследил за ним. Видимо, он высматривал что-то вон в тех кустах, словно искал хорошее местечко для наблюдения.

— Индеец?

— Он ехал на подкованной лошади, мэм, обычно это указывает на белого, хотя не исключено, что индеец может ехать на краденой лошади. Но могу поспорить, это был белый.

— Он нашел место, которое искал? Его видно отсюда?

— Отсюда его не видно, но если он посмотрит вверх… Видите вон то дерево, последнее в ряду? Он должен быть где-то под этим деревом, возможно, как раз сейчас устанавливает свое ружье на каком-нибудь сломанном суку или на чем-нибудь в этом роде.

Мэри скучающим взглядом посмотрела вокруг, нашла дерево.

— Как вы думаете, это далеко? Ярдов сто пятьдесят?

— Вы неплохо определяете расстояние. Полагаю, приблизительно столько.

— Мой отец учил меня стрелять из ружья и дробовика. И частенько брал с собой на охоту.

— Ну и как? Удалось что-нибудь подстрелить?

— Оленя… как я тогда плакала.

Бун улыбнулся.

— Человек — хищник. У него врожденный охотничий инстинкт. Подозреваю, когда-то он питался дикими животными и растениями. Но прежде всего, он — охотник, охотник от рождения.

— Я не верю этому.

— А я и не думал, что вы поверите. Но только пораскиньте умом. У всех хищников глаза смотрят вперед, чтобы удобнее было охотиться. Но весь фокус в том, что те, за кем охотятся, имеют глаза по бокам головы, чтобы обзор был лучше. Вы не замечали, мэм, что у волка, льва, медведя — у всех животных, которые охотятся на других, глаза смотрят прямо вперед? И у человека тоже.

— Мне не хочется так думать. Надеюсь, мы поднялись уже выше подобных отношений. Разве не это сделало возможным развитие цивилизации, мистер Бун? Научило нас жить в мире?

— Я считаю, это только идеал, мэм, все люди не могут одновременно стать цивилизованными. Некоторые из нас еще отстают в развитии, другим приходится защищать цивилизованных людей от тех, кто еще не преодолел стадию охоты. Когда к вам подходит человек с ружьем, или ножом, или с пикой, у вас не слишком много времени, чтобы убедить его, что он поступает нецивилизованно. Да и вряд ли он станет вас слушать. Вот так и становишься нецивилизованным. Или поспешишь, или умрешь.

— Мне бы не хотелось убивать человека.

— Ни один здравомыслящий человек не хотел бы этого. Но вон на том холме находится человек с ружьем. Он собирается убить маму Пег. Так не лучше предупредить его действия?

Видите ли, мэм, когда человек отправляется грабить и убивать, он замахивается не только на вас, Пег, Уота и Мэтти, он замахивается на всю цивилизацию. Он наносит удар всему, что сделало человечество, чтобы выбраться из дикости. Я — не ученый, но насколько понимаю, люди стали тем, что мы называем цивилизованными, продвигаясь вперед постепенно, шаг за шагом, так ребенок повторяет эти шаги по мере взросления. Приходит время, и малыши начинают играть в догонялки, играют «в дом» — строят себе домик, накрыв одеялом пару стульев и забираясь под них. Потом они начинают тянуться к луку и стрелам, прячутся и охотятся друг за другом. «Прятки» — один из видов такой игры. Спустя некоторое время ребенок перерастает эту стадию, по крайней мере большинство детей. Но некоторые люди отстают в развитии. Они так и не вырастают из стадии «пряток». Такие становятся ворами и грабителями. Всего несколько лет назад молодой человек мог пойти на войну, и если он захватывал богатую добычу и приводил достаточно лошадей, то, вернувшись домой, становился богатым. Большинство из тех, кто изначально имеет титулы еще там, в Европе, получили их потому, что были особенно удачливы в стрельбе и грабежах, или за поддержку своего короля. Ну, эту стадию мы и переросли. По крайней мере, некоторые из нас. Другие все еще находятся на стадии охоты. И если встретишь такого в темноте один на один, лучше помнить, что он не человек, а дикарь, дикое животное, и поступать соответственно.

— Значит, я должна опуститься до его уровня?

— За цивилизацию нужно бороться, мэм, или же все цивилизованные люди будут убиты, и мы опять окажемся в дикости и темноте.

— Вы говорите как философ, мистер Бун.

— Нет, мэм, но по ночам у костра есть время, чтобы поразмышлять. Человек не может черпать все свои мысли из книг. Ему нужно иметь собственные мысли, и потом — человеку хочется понять, какую он ведет жизнь и почему. Я не уверен, что все мои утверждения правильны. Над некоторыми требуется еще подумать, но в одном я уверен: нельзя вступать в дискуссию с тем, кто намерен вас убить — погибнете, а насилие одержит еще одну победу. Возьмите хотя бы того человека, что застрелил вашего мужа, мэм. Неужели, когда он доберется до вас, вы допустите, чтобы он так же поступил и с вами?

 

Глава 12

— А как я могу ему помешать? — Мэри развела руками. — Мне нужно работать, я должна довольно много передвигаться по станции. Так или иначе, но часть времени мне все равно приходится проводить на улице.

— Во-первых, мэм, этот Фландрэ не захочет, чтобы убийство было хоть как-то связано с ним. Поэтому он попытается послать того, кто не слишком близок к нему, но в курсе его дел.

Мало вероятно, что этот человек станет стрелять в вас, когда приедет дилижанс и тут полно народу. Заметьте, я сказал «мало вероятно», но попробовать он может. Если он достаточно сообразителен, — а я полагаю, он именно таков, — то постарается застать вас во дворе одну. Чтобы никто не заметил, откуда прозвучал выстрел, и начал его преследовать.

Ему нужно проскользнуть сюда, убить вас и убраться незамеченным. В случае удачи он может считать свою задачу выполненной.

— Вы даете мне немного шансов.

— Отнюдь, мэм, если, конечно, хорошенько пораскинуть мозгами. Не ходите по двору одна, даже средь бела дня. Не дайте ему заметить ваши привычки. Именно это он и хочет разузнать. Если вы будете ходить в конюшню в определенный час каждое утро, он рано или поздно подстережет вас.

Бун ушел, Мэри посмотрела ему вслед. Кто же этот человек? Говорят, он умеет хорошо обращаться с оружием, что он — опасен. Ей он казался совершенно спокойным человеком с безмятежным выражением лица, редко улыбается, но делает свои дела со спокойной уверенностью.

Что он думал о ней или что чувствовал, она не знала, однако он ни разу не сказал, что это неженская работа и лучше ей отказаться от нее, как говорили остальные.

Мэри предпочитала именно такое отношение, хотя это слегка уязвляло ее. Думая об этом, она посмеивалась над собой за столь явное проявление женского тщеславия.

Она как будто случайно взглянула на холм. Потом медленно обвела взглядом двор. Конечно, позиция для стрелка не очень выгодная, но интересно все-таки, что он оттуда видит?

Она может выйти отсюда и обойти корраль по задкам конюшни, а может пройти из коттеджа в кузницу, не показываясь на линию огня.

Ее отец служил во время военной кампании Блэкхок, и было время, когда он с ее мужем часами обсуждал тактику ведения боя, огневую позицию и разные виды оружия. Нужно было прислушиваться к их разговорам, но разве тогда можно было подумать, что она окажется в таком положении?

В задней комнате на Лаример-стрит в Денвере Джейсон Фландрэ сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол.

— Она здесь, — сказал он. — Вы, ребята, видели не ту женщину.

— Та, что мы видели, ирландка до мозга костей, — сказал Индюк Лонгман.

— Она не в счет. Нам нужна другая. Если она останется тут, когда я пройду в губернаторы, то заговорит, даже если до сих пор еще не открыла рта.

— Она знает твое имя?

— Понятия не имею, но она меня тогда видела. Я пытался добраться до нее, но она убежала. Бог знает, как ей это удалось! — Он тихо выругался. — Кто бы мог подумать, что она появится здесь? Будто нет других мест!

— Здесь не Восток, — сказал Лонгман. — Можно застрелить мужчину, никто и глазом не моргнет. Но стоит на улице нечаянно налететь на женщину и, глядишь, тебя уже готовы повесить. Не нравится мне все это, полковник. Совсем не нравится.

— Мне тоже. И я не хочу видеть, как тебя повесят, что, несомненно, произойдет, если узнают, кто ты такой. Или кто я. — Фландрэ снял ноги со стола и повернулся на своем стуле. — Индейцы — вот что нам надо! Налетели, угнали лошадей, а ее убили. Собрать несколько этих мерзких индейцев, пообещать им лошадей. В результате — она мертва, и во всем виноваты индейцы.

— И все же мне это не нравится.

Фландрэ с раздражением повернулся к нему.

— У тебя что, есть план получше? Сам ты говоришь, что Немного шансов застрелить ее.

— Дай мне еще несколько дней.

— Ладно. Ты всегда справлялся со своей работой. Но будь осторожен. Очень-очень осторожен. И не говори никому, даже нашим ребятам, чем ты занимаешься.

Когда Лонгман ушел, Фландрэ приказал принести стакан вина. Он сидел за столом и предавался размышлениям. О том, чтобы вернуться в Ла-Порт, не могло быть и речи. Интересно, знает ли она, что это он убил ее мужа?

Беспокоил его и Престон Кольер. Ему нужна поддержка Кольера, но чтобы добраться до его ранчо, придется проехать почти через весь Ла-Порт, а потом мимо станции Чероки. Хотя, конечно, можно сделать крюк.

Если Лонгман избавится от миссис Брейдон, он избавится от Лонгмана. Ему не нужны свидетели, которые когда-нибудь могли бы показать на него пальцем.

Фландрэ встал, кончиком носового платка смахнул пыль с сапог, осторожно поправил галстук. Пора избавляться от старых дружков. Будущее ему гарантировано. Им теперь не по пути, они ему больше без надобности. Он вышел через черный ход, осторожно прикрыв за собой дверь.

Лонгман старался держаться подальше от Тропы Чероки, оставаясь в глубинке, подальше от проторенной дороги. Он направлялся к холмам по тропе, которой пользовался раньше. Конечно, Джейсон прав. Ее показания приведут их на виселицу. Бандиты не нужны ни Северу, ни Югу. Однако он устал делать за Джейсона всю грязную работу. Не то чтобы он ни разу не убивал женщин, он убил их больше дюжины во время разбойных нападений, но то совсем иное дело. Тогда их было много и он ничем не выделялся из тех, кто грабил, убивал и насиловал. Теперь же он один, ему нужно застрелить женщину и удрать, и нет рядом друзей, чтобы отбиваться от погони.

Когда он был тут последний раз, то подобрал себе хорошее местечко. Залечь там и ждать подходящего случая, потом один выстрел, точно в цель, и быстренько сматываться. Он все распланировал, даже оставил запасную лошадь в коррале, спрятанном в лесу.

Гнедой конь, которого он оставил пастись, был прекрасным и очень быстрым животным. Такой прекрасной лошади у Индюка Джо еще не было. Настоящий красавец, этот гнедой, глаз не оторвешь.

Индюк Джо подъехал на серой лошади к деревьям и привязал ее скользящим узлом к какому-то кусту прямо за собой. Вынул из-за сапога свой револьвер и нашел удобную опору на обломанной ветке. Устроился поудобнее и стал ждать. Индюк Джо Лонгман все хорошо и тщательно продумал. Однако, как и все преступники, он не принял во внимание незначительные, случайные факторы.

Мэри Брейдон подошла к двери со своим ружьем и поставила его в уголок, как делала в последние три дня. Сотни раз за эти последние три дня она брала ружье и прицеливалась через кусты и деревья в то дерево, что указал ей Бун. Шансы выстрелить через всю эту зелень так, чтобы траектория пули не отклонилась от цели, были невелики, но, по крайней мере, если она останется жива, то сможет сделать ответный выстрел.

Она долго думала над словами Темпля Буна и решила, что, вероятно, он прав. Если цивилизации суждено продолжаться, то кто в нее верит, должен быть готов дать отпор темным силам, которые попытаются ее разрушить. А кроме этого, у нее есть Пег, и она должна жить, чтобы обеспечить ей образование и хорошую жизнь. И за это она будет бороться.

Мэри налила себе чашку горячего кофе.

Скоро подъедет дилижанс. Она сняла фартук со спинки стула и пошла к двери, на ходу завязывая его. Не успела она отойти от двери, как на холме за деревьями Индюк Джо Лонгман стал наводить ружье. Но в тот момент, когда Индюк Джо взял ее на мушку, и случилось первое непредвиденное обстоятельство.

Пег обратилась к матери с каким-то вопросом и задела чашку с кофе. Кофе попало ей на руку, и она вскрикнула:

— Мамочка!

Мэри Брейдон резко повернулась, и пуля, направленная прямо ей в сердце, только слегка задела левое плечо.

Почти не раздумывая, она схватила ружье и выстрелила туда, куда целилась раньше. Пуля не попала в Индюка Джо, зато задела серую лошадь. Повернувшись, он вскочил в седло, развязав узел, которым была привязана лошадь, и пустился наутек.

Темпль Бун бросил один быстрый взгляд на дверь, увидел, что Мэри на своих ногах и около нее суетится Мэтти, вскочил на оседланную лошадь и пустил ее в галоп. Ридж Фентон скакал позади него на другой лошади.

Доскакав до дерева, к которому была привязана лошадь и где на листьях виднелась кровь, они поехали по следам.

Индюк Джо с проклятиями гнал раненую лошадь.

Через несколько миль лошадь стала выдыхаться, но Индюк Джо изо всех сил пришпоривал усталое животное: его преследователи еще далеко, свежий конь поджидает в коррале, только бы до него добраться.

Однако минутой раньше приключилась еще одна неожиданность. Медведь-Шатун, храбрый воин из племени команчей, случайно набрел на корраль в кустах и увидел гнедого. Он живо представил себе, как будет здорово прискакать в свое селение на таком прекрасном коне. Медведь-Шатун не склонен был мешкать.

Пыль еще не улеглась, когда Индюк Джо, сняв подпругу с окровавленного серого, стоял с седлом в руках, уставившись на открытые ворота корраля. Услышав позади топот копыт, он бросил седло и схватился за револьвер.

Он действовал быстро, но Темпль Бун оказался быстрее. Последнее, что увидел Джо, — Темпль Бун с револьвером в руке.

— Будь ты проклят, Бун! Я…

— Теперь он будет проклинать тебя вечно, — заметил Ридж Фентон.

— Измените время своих домашних дел. Избегайте заведенного порядка. — Бун поставил чашку и потянулся за кофейником. — Вы уже говорили об этом с Фентоном?

— Нет.

— А следовало бы. Пригласите его сюда, умаслите куском пирога или парой пончиков, потому что он — сварливый старый чудак, как вы уже заметили. Расскажите ему, что происходит. Выкладывайте все без обиняков, хотя Ридж много шумит о том, что не любит оружия. Он наверняка скажет вам, что не хочет ввязываться ни в какие разборки. Не хочет никакой перестрелки, что он человек мирный. Но не верьте ему: этот старикан участвовал в вооруженных стычках с индейцами, дрался с ними врукопашную, сопровождал военный патруль и попадал в перестрелки, когда я еще пешком под стол ходил. Поверьте мне, я несколько раз охотился в горах и предпочел бы выследить трех пум и сложить их в вашей кладовой, чем воевать с этим стариканом, когда он рассердится. — Бун помолчал, пододвигая к себе чашку. — А как насчет Уота?

— Ему все известно, но он всего лишь маленький мальчик.

— И очень хитрый. Не забывайте, что Уот некоторое время жил совершенно один. Он многое слышит, почти на все обращает внимание, может идти по следу лучше, чем взрослый. — Бун покончил с кофе и отодвинулся от стола. — Я буду наезжать время от времени. Если понадоблюсь, Уот знает, где меня найти.

 

Глава 13

Джейсон Фландрэ сидел за ужином в обеденном зале отеля, когда услышал этот разговор.

— Не могу поверить, — говорил какой-то мужчина. — Кому нужно стрелять в женщину? Будь это Скант Лутер, я бы не удивился, но это какой-то Лонгман. Стрелял в нее из засады.

— Повесить негодяя!

— Слишком поздно, — заметил первый мужчина. — Его настиг Темпль Бун, а Лонгман чуть-чуть замешкался.

— С кем был связан этот Лонгман?

— В том-то и дело — о его связях ничего не известно. Кажется, он был на станции Чероки всего несколько дней назад, но он не видел миссис Брейдон…

— Брейдон? Так вроде бы звали того офицера, которого застрелили в Джулсбурге несколько месяцев назад?

Джейсон Фландрэ сидел к ним спиной, но почувствовал внезапный холодок. Тучи сгущаются. Кто-нибудь непременно вспомнит, кто стрелял в Брейдона, и подумает, нет ли тут связи. Какое-то время Фландрэ сидел очень тихо, перебирая в памяти все свои встречи с Лонгманом.

Видели ли их вместе? Конечно, он проявлял осторожность, но, казалось, тогда в этом не было такой необходимости, как теперь.

Хуже всего, что нужно действовать с чрезвычайной осторожностью. Люди уже размышляют над этим, и, если произойдет что-то еще, они не только начнут задавать вопросы, но и искать на них ответы.

А не убраться ли ему прямо сейчас? Взять и уехать хотя бы в Монтану или в Калифорнию? Глупо. Здесь он уже приобрел вес. Его выдвигают в губернаторы, а может, и в сенаторы. Здесь ему везло, он наткнулся на нужных людей в нужное время. Такого может больше не случится. Неужели он позволит какой-то женщине встать между ним и теми возможностями, которые откроются перед ним просто потому, что он сможет время от времени осторожно пользоваться своей властью?

Но что же теперь делать? Он лишился своей правой руки, но, по крайней мере, Лонгман хоть болтать не будет. Фландрэ задумчиво перебирал людей из старой банды, тех, кто остался еще верен ему. Большинство из них просто негодяи, люди без чести и совести, они преданы ему до тех пор, пока у них есть деньги, чтобы играть в карты и покупать виски. Никому из них он не доверяет.

А как насчет того молодого парня, дружка Индюка Джо? Он, по словам Лонгмана, умеет обращаться с оружием и пьет не сильно.

Джейсон Фландрэ заканчивал свой ужин без всякого аппетита. Конечно, пытаться убить сейчас Мэри Брейдон — чистейшая глупость, но нельзя же оставить ее в живых?

Фландрэ вышел на улицу, огляделся, вытащил из жилетного кармана часы, взглянул на них, снова опустил в карман и отправился в свою контору. Там его поджидал Джорди Нефф.

— Верно, что болтают про Джо?

— Да, его убил Темпль Бун.

— Может, мне заявить на Буна? Индюк Джо был моим партнером.

— Это ведь ты был с ним на станции Чероки? И вы видели только одну женщину?

— Женщину и мальчишку, сына Джона Таннера.

— Я его знаю?

— У него было ранчо где-то у Боннар-Спрингс, к западу от Оул-каньона. Имел несколько голов коров, несколько лошадей, но на его земле было хорошее природное укрытие; что-то вроде каменной крепости в скалах, и некоторые ребята стали там скрываться.

Таннеру это не слишком нравилось, но что он мог поделать? Однажды один из ребят ударил за что-то его мальчишку. Таннер заступился, и этот парень, Моди Мерсер — черт бы его побрал, — избил Таннера до полусмерти. Таннер уполз, а пару дней спустя, когда смог ходить, вернулся с ружьем. Но ему не повезло — Мерсер его убил. А через несколько дней мальчишка исчез. Никто его больше не видел, пока он не объявился на станции Чероки.

— А этот Мерсер, откуда он?

— Как я слышал, из Миссури или что-то в этом роде, но суть дела в другом: в то время Миссури был чем-то вроде отстойника для тех, кто не слишком ладит с законом. Говорили, что он в банде Кровавого Билла Андерсона. Стрелок из него не очень, но он подлый. Может пальнуть в спину или зарубить топором — от него можно ждать чего угодно.

Моди Мерсер… Нужно запомнить это имя.

— Джорди, держись подальше от Буна! Ты меня слышал?

Нефф напрягся.

— Но послушай…

— Нефф! Мне нужно несколько надежных людей, которые могут делать то, что им говорят, и умеют держать язык за зубами. Я рассчитывал на Джо Лонгмана, а теперь подумываю насчет тебя. — Фландрэ вынул из кармана две золотые монеты и положил их на стол. — Это лучше, чем клеймить коров или работать на прииске, гораздо безопаснее того, чем занимается эта шайка у Боннар-Спрингс.

Джорди Нефф колебался, но потом подумал о трех серебряных долларах в своем кармане и взял золотые монеты.

— Что нужно делать?

— Просто быть под рукой, и, если я выну свои часы из кармана левой рукой, жди меня здесь, вот как сегодня. Тебе ведь так говорил Индюк Джо?

Джорди Нефф может пригодиться. На вид молодой, аккуратно одетый юноша, да и с ружьем умеет обращаться. Возможно, в свое время он позволит ему застрелить Буна.

Если тот сможет. Темпль Бун был, все сходились на этом, очень скор на руку.

Все это хорошо, но его заинтересовал Моди Мерсер, и тот, другой, который только что оправился от раны. Человек, которого называют Скантом Лутером.

Правда, Скант пьет больше, чем следовало бы, но Скант жаждал отмщения.

Когда солнце закатилось, Мэри Брейдон вернулась в дом. Плечо почти зажило, хотя она все еще носила повязку. Вроде бы просто царапина, но болит вот уже несколько дней, а когда Мэри забывалась и двигала рукой слишком свободно, появлялась резкая боль.

Индюк Джо Лонгман, так сказали его зовут, больше не придет, но кто будет следующий?

— Он хорошо все спланировал, — говорил Бун. — Его ждал запасной конь, но его украли раньше, чем Джо успел до него добраться. Вот ему и пришлось драться. — Бун помолчал. — Не думайте, что это только из-за вас, мэм. Он нападал из засады, а мы хотим тут спокойной жизни, таких вещей нельзя позволять. Если бы его арестовали, будь в этих местах специальная власть, то тут же отпустили бы. У Лонгмана был друг, который бы его защитил. Однако он не дал нам выбора. Или ты, или — тебя.

— Не поужинаете ли с нами, мистер Бун?

— С удовольствием, мэм. Кто бы мне ни готовил, вы или Мэтти, но у вас самый лучший стол во всем Колорадо.

— Вы преувеличиваете, мистер Бун, но все равно, спасибо.

Когда все сидели за столом, Пег попросила:

— Мамочка, расскажи о своем доме, ну, когда ты была маленькой девочкой.

— Боюсь, что мистеру Буну это не интересно. Как-нибудь в другой раз.

— Наоборот, мэм. Очень интересно.

— Ладно, расскажу, если и Мэтти расскажет о себе.

— Моя история вовсе не такая, как ваша, мэм, хотя, если вы хотите ее услышать, пожалуйста. — Она помолчала, держа в руке чашку. — Но сначала вы, мэм.

— Сейчас уже ничего не осталось от того поместья, где я родилась. Мой дедушка назвал его «Пестрые дубы», моя семья жила там сто лет, еще до того, как был выстроен большой дом.

Когда первый представитель нашего семейства приехал туда в тысяча шестьсот шестидесятом году, это было дикое место. Он вырубил деревья, построил хижину и конюшню и стал пахать землю. Потом выбрал место для большого дома, оставив только прекрасные большие дубы, которые там росли. Он был армейским офицером и привез двоих своих людей, каждый из них получил себе землю поблизости и работал на него.

К тому времени, как я родилась, строительство было закончено. У нас были прекрасные лошади и экипажи…

— И рабы? — поинтересовался Бун.

— Никогда. Корабль моего предка, ну того, что построил первую хижину, был захвачен алжирскими пиратами, и он сам некоторое время был рабом…

— Но он же был белым?

— Да, но в Алжире, Тунисе, да и в других местах было много белых рабов. Если уж речь зашла об этом, в Европе были рабы за тысячу лет до того, как там увидели первого чернокожего. Римляне превращали в рабов греков, а позднее галлов, иудеев, всех, кого завоевывали. Я слышала, так было по всем миру. Когда завоевывают какой-то народ, людей убивают или превращают в рабов.

Однако мой прадед говорил, что рабы слишком дороги. Дешевле нанимать людей на определенную работу, чем кормить их и одевать круглый год.

Кроме дома, у нас было два амбара для сена и зерна, несколько конюшен и коровников для коров, лошадей и мулов, каретный сарай, дымокурня, погреб со льдом. Был также собственный источник.

Камень для постройки дома брали прямо на участке, а лес рубили в горах неподалеку. Мой прадед и мой дед сами присматривали за работами и сами же занимались всеми посадками.

— А в доме было много комнат?

— Я полагаю, двадцать восемь в главном доме. Как входишь — справа кабинет, налево — лестница на второй этаж. В дом можно было попасть прямо из сада. Справа от холла находилась гостиная, а слева столовая.

— Совсем как во дворце, — заметил Бун.

— Мой отец любил развлечения, поэтому у нас часто бывали гости, почти каждый вечер не меньше трех — восьми человек. В те времена люди путешествовали в каретах и по пути нередко останавливались у друзей, и конечно же, у нас часто гостили те, кто ехал из долины Шенандоа в Вашингтон.

— У вас и сейчас полно гостей, — сказал Бун, — только вам теперь приходится их делить с дилижансной компанией.

Мэри посмотрела на Мэтти, которая начала убирать со столов.

— А теперь твоя очередь, Мэтти.

— В другой раз, — ответила та. — Но это будет не такая история, как ваша, потому что я родилась не в огромном доме, а в крошечном домике с соломенной крышей, откуда было видно море. — Она замолчала, держа тарелку в руках. — Мое первое воспоминание — моя мать стоит и, загораживаясь от солнца рукой, пытается разглядеть в море лодку моего отца. Мы жили морем, но мы никогда ему не доверяли. И много бедных парней из деревни так в нем и остались, и среди них мой отец.

— Он был рыбаком?

— Да, но до этого служил солдатом. Воевал в Испании с Вэллингтоном и участвовал в битве при Ватерлоо со своим братом на стороне Бонапарта. Потом мой отец накопил немного денег и женился, женился поздно, купил лодку, и мы хорошо жили, пока море не забрало к себе его и его лодку. Только лодку оно вернуло, а его нет.

— Ты доскажешь нам потом, как-нибудь вечером, Мэтти. — Мэри повернулась к Буну. — А вы, мистер Бун? Определенно, у вас тоже есть что сказать.

Он улыбнулся.

— Ну что я могу рассказать? Я плохо помню свою семью, помню только, что сижу в поле, а отец пашет. Помню также, как высоко поднялась пшеница и как плакала моя мать, когда ее съела саранча. Я был полынным сиротой, как Уот. Холера унесла моих родителей и младшую сестричку. Мой отец хотел добраться до Орегона, но у него не было денег. Он вел шестерых коров, привязанных к задку старого фургона, но они годились лишь на корм воронам. И ни один караван не соглашался его принять. Этот фургон не выдержал бы и пятидесяти миль, и все же наша скотина сдохла первой. Все говорили, что не могут так рисковать — ждать, пока мы его починим. — Бун отодвинулся от стола. — Конечно, они были правы. У нас не хватало припасов для такой поездки. Отец считал, что можно прокормиться охотой. Он не подумал, каково это — оказаться вдалеке от караванных путей и целыми днями никого не видеть. Отец был хорошим охотником, метким стрелком и трудягой, но тут требовалась еще и удача, а ее у отца не было. Год за годом я наблюдал, как его изводили паводки, мороз, засуха и саранча, но он всегда пытался начать все снова.

Когда последняя керосиновая лампа была потушена и только тлеющие в камине угли отбрасывали танцующие по бревенчатым стенам тени, Пег прошептала:

— Мама, если бы этот человек убил тебя, я бы тоже стала полынной сиротой?

— Он не убил меня, Пег, и никогда этого не сделает.

— А все-таки?

Мэри лежала с широко открытыми глазами, уставясь на потолочные балки.

— Да, Пег, боюсь, что да. — Но тут же добавила: — Спи, девочка. С тобой все будет хорошо. Мэтти позаботится о тебе.

Через некоторое время Пег снова прошептала:

— А мистер Бун? А Уот?

— Да, Пег, мистер Бун и Уот — тоже. А теперь, засыпай.

 

Глава 14

В окне только-только забрезжил свет, а Мэри уже была на ногах. Она нашла свой кошелек и тщательно пересчитала все оставшиеся деньги. Перед отъездом она продала жемчуга, которые подарил ей отец на семнадцатилетие, чтобы купить экипировку. Маршалл продал двух лошадей, которых умудрился сохранить во время войны, и они смогли отправиться на Запад — сперва Маршалл, а потом она с Пег. Деньги быстро таяли, а здесь Мэри не сможет заработать достаточно, чтобы обеспечить дочь.

Она очень трезво размышляла, что станется с Пег, если ее убьют. Люди всегда думают, что такого с ними никогда не может произойти, но она видела, что случилось с Маршаллом, с самым лучшим, самым смелым и добрым из всех мужчин.

Сколько лет должно пройти, прежде чем Пег станет взрослой. А Уот? Нужно думать и о нем. Он крепкий маленький мужчина, делает мужскую работу весело и без возражений, радуясь, что наконец-то обрел свой дом, но Уот теперь член ее семьи.

«Он хороший мальчик, — подумала она, — но слишком скрытный, слишком замкнутый, слишком молчаливый». Вот если бы вернуть те платья, которые она когда-то раздавала, считая их немодными! Будь у нее материя, иголки, нитки, пуговицы, можно было бы починить старую одежду или даже сшить новую.

Ее чемоданы! Почему она не подумала о них! Они хранились у Брустеров, можно написать им, попросить их прислать. К счастью, шитью обучались все молодые леди. Шитье, верховая езда, музыка — все это считалось необходимым для девушки, и танцы, конечно же.

Мэри печально улыбнулась. Кто бы мог догадаться, что ей потребуются навыки конюшенного мальчишки, которые привил ей отец. И всякий раз, проходя по конюшне, видя, какой тут порядок, Мэри снова и снова благодарила своего отца.

Чемоданы… Нужно послать за чемоданами. Можно переделать много платьев — для себя, для Мэтти и для Пег.

Когда Мэри выходила, Мэтти разжигала камин.

— Уот отправился за растопкой. Будьте осторожны на улице, мэм, — предупредила она.

— Не беспокойся, Мэтти. Не жги газеты, ну те, что оставляют иногда пассажиры. Мы так мало знаем о войне. Порой мне просто стыдно оттого, что люди там так страдают.

— Мэм, у нас и своих неприятностей хватает. Газет не было, но я отложила книгу мистера Диккенса, вдруг тот бедняга, что ее забыл, вернется за ней. Я читала его в газетах. Мистера Диккенса, я хочу сказать. — Мэтти помолчала. — А вы не получаете писем из дому, мэм?

Губы Мэри сжались, но ответ прозвучал спокойно:

— Нет, Мэтти. Я из Вирджинии, и большинство моих друзей на стороне южан. Мой муж был офицером армии юнионистов, мой отец был против Гражданской войны. Боюсь, многие из моих друзей считают меня предательницей.

— Я мало что знаю о войне, мэм. Я как раз уезжала, когда началась эта заварушка. Что-то насчет рабства?

— Не совсем, хотя частично и из-за этого. В основном это касается прав штатов — может ли штат или какая-то нация главенствовать над другими. Стыдно сказать, но я знаю об этом меньше, чем должна. Дома об этом много говорили, но я была тогда совсем еще молоденькой девушкой; верховая езда, танцы и вечеринки — вот и все, что меня интересовало. Мало кто понимал тогда, насколько это серьезно, пока не стало слишком поздно. Совершенно неожиданно все молодые люди надели военную форму — либо серую, либо синюю — и уехали на войну. Некоторые наши старые друзья писали, что такое война, но боюсь, меня это только раздражало. Война все разгоралась, но говорили больше о повышении в чинах, кто кем и где командует, а не о самой войне. — Мэри помолчала. — Я пошлю на Восток за чемоданами, которые там оставила. Думаю, там найдется что-нибудь, что можно переделать.

— Мэм, вы уверены, что они еще целы? Я хочу сказать, там ведь стреляют, и все такое…

— Надеюсь, что целы.

Мэри замялась. Она напишет Марте Брустер, но, может быть, стоит написать кому-нибудь еще, какому-нибудь официальному лицу. Да-да, так она и сделает.

Мэри подошла к двери, внимательно посмотрела по сторонам, вышла на улицу и направилась в обход корраля. Нужно изменить распорядок дня. Она вспомнила предупреждения Темпля Буна и кое-что из того, что слышала от отца: следует избегать заведенного порядка, когда сражаешься с индейцами — индейцы быстро схватывают ваш образ действий и используют приобретенные знания.

Мэри прошла через конюшню, где Ридж Фентон запрягал упряжку для подъезжающего дилижанса, и остановилась у двери.

— Мистер Фентон! Вы слышали что-нибудь о войне?

— Не много, мэм. Знаю, что все еще воюют. — Он распря милея, положил руку на шею лошади. — Это так далеко, мэм, а нам тут нужно о стольком думать.

Мэри медленным взглядом обвела холмы, отыскивая какие-нибудь признаки вражеского присутствия. Не очень-то она сильна в этом — вполне может пропустить то, что заметил бы мужчина, такой, как Темпль Бун или Ридж Фентон. Потом прошла через двор, сердце ее сильно билось. От страха? Или это было предчувствие?

Войдя на станцию, Мэри осмотрелась вокруг — как бы сделать станцию еще более привлекательной? Она понимала, что не может соревноваться с бывалыми станционными служащими, у нее нет пока опыта. Но создать успокаивающую домашнюю атмосферу — это она может. По пути из Миссури Мэри заметила, что большинство станций были грязными, неприбранными, а еду зачастую небрежно швыряли на столы.

Она была уверена, что Марк Стейси еще не принял решения относительно нее, а Бен Холлидей и вовсе ничего о ней не знает. Поэтому нужно работать и работать — и не так, как остальные, а гораздо лучше.

А что же Скант Лутер? Время от времени она слышала, что он где-то поблизости, что он вынашивает планы мести.

Первый дилижанс въехал во двор. Пыль лежала на нем черным, блестящим слоем, точно так же, как и на шестерке лошадей, которая везла его. В дилижансе сидели полдюжины мужчин и четыре женщины, все они весело смеялись и болтали.

Мгновение спустя подъехал еще один экипаж, кто-то высунулся из него и спросил:

— Почему мы остановились? Это же не ранчо!

— Да, не ранчо. — Какой-то молодой человек спрыгнул с сиденья рядом с кучером. — Но это последняя остановка, где можно выпить чашку чая или кофе. Нам еще ехать несколько миль.

— Прекрасно. — Молодая женщина приняла его руку и спустилась вниз! — Регина! Ты идешь?

— Почему бы нам не потерпеть? — послышался голос из кареты. — Это же дилижансная станция. Представляю, какая у них ужасная еда!

Молодой человек с кудрявыми волосами повернулся к Мэри:

— Это верно? У вас действительно ужасная еда?

Она улыбнулась.

— Почему бы вам не попробовать? У нас очень хороший кофе, чай тоже есть. Не хотите ли войти?

— Арчи! — позвала Регина. — Ну что же вы?

— Меня мучает жажда, — отозвался Арчи, — а кроме того… — Он повернулся и снова взглянул на Мэри. — И хозяйка очень хорошенькая!

Еще один мужчина сошел с дилижанса и подал руку еще одной молодой женщине.

— Он прав, Регина. Мы действительно хотим пить. Хотя нам и осталось всего несколько миль, я бы почувствовал себя лучше, если бы что-нибудь выпил, пусть даже воды.

— Идите, если хотите, — сказала Регина. — Меня обслужат здесь.

Она повернулась и взглянула на Мэри.

— Чашку чая, пожалуйста.

Мэри Брейдон улыбнулась.

— Простите, мы обслуживаем только за столами.

— Но я — Регина Кольер!

— Как мило с вашей стороны! Но мы обслуживаем только за столами.

Регина Кольер рассердилась. Как? Это станционная служка еще и дерзит?

— Боюсь, вы меня не поняли, — сказала она ледяным тоном. — Я дочь Престона Кольера!

Мэри Брейдон улыбнулась.

— Я прекрасно поняла вас, мисс Кольер. Мы очень заняты, у нас нет времени обслуживать в экипажах или дилижансах. — Мэри снова улыбнулась. — Я не смогла бы обслужить вас в вашем экипаже, будь вы самим президентом Линкольном. Конечно, — добавила она, — он бы меня об этом и не попросил!

Повернувшись, Мэри пошла к столам, где, смеясь и болтая, собрались молодые люди. Мэтти только что обслужила последних и поставила на стол блюдо с пирожными.

Арчи подошел к экипажу Регины.

— Пошли! — пригласил он. — Кофе действительно очень хороший, и пирожные тоже! — Он предложил ей руку.

— Нет, — упрямо сказала Регина. — Я останусь тут. Не желаю подчиняться этой… этой женщине!

— Пойдем же, Регина! Ты ведь понимаешь, у них здесь свои правила. А она в самом деле очень приятная женщина!

— Делай как хочешь. Я не позволю, чтобы меня оскорбляли всякие официантки!

Улыбка исчезла с лица Арчи.

— Ну, извини. — Он вернулся к столу и присоединился к оживленной беседе.

Мэри снова наполнила его чашку.

— Спасибо, — сказал молодой человек. — Нам хоть и недалеко ехать, но на дороге такая пыль!

— Понимаю. Вы едете к Престону Кольеру?

— Да, там бал, прием в честь какого-то важного парня из Англии — приехал сюда поохотиться и посмотреть, как развиваются колонии. Он, правда, отличный малый, и, говорят, это его второй приезд, хоть не думаю, что он тогда заезжал так далеко на Запад.

— Уверена, ему тут понравится. Не хотите ли еще чего-нибудь?

— Нет, ничего, спасибо. — Арчи поколебался и сказал: — Я должен извиниться за мисс Кольер.

— Не стоит. Я нисколько не обиделась. У нас у всех бывает плохое настроение, и, несомненно, она устала.

Арчи посмотрел на нее с несколько озадаченным видом.

— Вы тут недавно, мисс?..

— Брейдон. Миссис Мэри Брейдон.

— О! Значит, тут заправляет ваш муж?

— Майор Брейдон убит. Я — вдова.

— Простите. Я не хотел проявлять излишнее любопытство.

— Уверена, что не хотели. — Мэри увидела, что все подтянулись к своим экипажам. — Надеюсь, у вас будет приятный уик-энд. А теперь прошу меня простить. — Она подошла к столам и стала собирать посуду.

Молодой человек, все еще в замешательстве, проследил за ней взглядом и направился своему экипажу.

— Надеюсь, ты получил удовольствие от беседы? — язвительно спросила Регина.

— Да, получил, — согласился Арчи. — Ваша соседка — удивительная женщина.

— Она — не моя соседка! Это всего лишь станция на Тропе Чероки, и я полагаю, что она работает на компанию. Мы никогда здесь не останавливаемся, — добавила она.

— А сэр Чарльз уже на ранчо? — спросил Арчи, меняя тему.

— Да. Он приехал вчера с отцом. Думаю, хотел пойти на охоту сегодня утром. Ты ведь знаешь — всегда найдется какой-нибудь олень, хотя отец говорит, что олени исчезают — как только сойдут снега, они уходят в горы.

— Говоришь, он уже бывал здесь?

— Да, полагаю, что-то вроде дипломатической миссии. Приезжал в Вашингтон еще до того, как началась война, но провел там всего несколько недель.

— Я кое-что слышал о нем, но мы никогда не встречались, — сказал Арчи. — Мой брат знал его в Париже, они вместе учились. Для такого молодого человека он сделал замечательную карьеру. Был в Каире, в Константинополе, в Вене и Риме — то с тем, то с другим поручением.

— Отец познакомился с ним в Вашингтоне, и, когда он выразил желание поохотиться, пригласил его к нам.

— А кто еще будет?

— О, обычное общество. Тальботы, Кинги, Уильямсы и еще какой-то мужчина, я с ним никогда не встречалась, но говорят, он не только красив, но и очень важная персона — полковник Фландрэ.

— Он мелькал в Денвере. Думаю, вкладывает деньги в золотые рудники. Вокруг столько незнакомых людей, что трудно всех и упомнить. Они приезжают и уезжают, вкладывают деньги в рудники, или в скот, или в строительство городов. Сегодня — одно, завтра — другое…

Арчи посмотрел вперед. Вдалеке, в конце извилистой дороги, показались белые колонны дома Кольеров.

Пег стояла в дверях и наблюдала, как отъезжают экипажи. В течение часа проехало еще четыре кареты, потом показалась пятая.

— Мама, куда это они все едут и едут?

— Думаю, к мистеру Кольеру, на уик-энд.

— Также было и в «Пестрых дубах», когда ты была маленькой?

— Да, только местность здесь позеленее, да и экипажей тогда было побольше, а ближайшие соседи просто приезжали верхом. Мы жили дружнее, чем живут сейчас.

Ближе к полудню прискакал Темпль Бун.

— Миссис Брейдон! Держитесь поближе к станции и не выпускайте детей. Есть сообщение о набеге индейцев на маленькое местечко восточнее Вирджиния-Дейл.

— Но ведь это очень далеко отсюда?

— Мадам, они сожгли дом и убили двоих мужчин. Судя по следам, они держат путь на юг. — Он вскочил на коня. — Надо сказать Риджу. — Бун оглянулся. — Будьте осторожны!

Индейцы… здесь?

 

Глава 15

С восходом солнца погода переменилась. Небо покрылось облаками, заморосил холодный дождик, налетел резкий ветер, разбрасывая листья по твердой земле.

Деревья гнулись под ветром, где-то хлопнула незапертая дверь. Темпль Бун вышел из конюшни и, пригнувшись от ветра, зашагал к станции.

— Похоже, надвигается гроза, — сказал он, оказавшись на станции.

Снова хлынул дождь, но быстро прекратился.

— Где Ридж? — спросила Мэтти. — С ним все в порядке?

— Он в конюшне, мэм, вы же знаете Риджа. Спит себе преспокойно. — Бун поставил ружье около окна. — Видел следы, оставлены несколько часов назад. Следы пони.

— Индейцы?

— Думаю, сиу, а это означает неприятности.

— Где Уот? — забеспокоилась Пег.

— Остался в кладовке, с Риджем. Они будут по очереди дежурить. Если дойдет до дела, этот парнишка не уступит мужчине.

Бун протянул руки к огню.

— Ну и холодина, — заметил он. — Не обычно для этого времени года.

— А для дилижансов, надеюсь, не опасно? — спросила Пег. — Или они перестанут ходить?

— Дилижансы не могут перестать ходить, Пег, — сказал Бун. — Они везут почту, им нельзя останавливаться. Да и большинство пассажиров тоже должны ехать. — Он добавил дров в камин и пододвинул кофейник поближе к огню.

— Я заезжал к Престону Кольеру, чтобы его предупредить. Они уже знают о нападении, но, похоже, совсем не беспокоятся. У них собирается человек сорок — пятьдесят повидаться с этим английским лордом.

— Он ведь не настоящий лорд, мама? Я думала, если к кому обращаются «сэр», то он просто дворянин.

— Ты права, Пег. Многие американцы считают: те, у кого есть титул графа или дворянина, имеют отношение к королевской фамилии. Это неверно. Только члены королевской семьи принадлежат к королевской фамилии. Остальные — обычные аристократы.

— Вот уж о чем никогда не думал, — прокомментировал Бун. — У человека должно быть два принципа. Он должен быть человеком и джентльменом. Я имею в виду джентльменское поведение. Меня взрастили на этих принципах.

— Мама, а как становятся этими графами? — заинтересовалась Пег.

— Обычно за заслуги перед королем. Когда-то этот титул был наградой за храбрость или умение в бою, а потом — за разные услуги королю. Обычно с титулом даровалась и земля, дворянин был обязан в случае войны собрать определенное количество солдат и идти к королю на службу. Титулы часто передавались от отца к сыну или иногда — к ближайшему родственнику. Некоторые из дворян стали настолько могущественными, что угрожали власти самого короля. И тогда у них отбирали титулы и земли и отдавали другим. В наши дни титулы часто даются за другие заслуги, за дипломатическую службу, например, или за успехи в бизнесе. Они различаются по степени значимости — в зависимости от того, какая страна их присваивает.

Последовал короткий раскат грома, а затем вспышка далекой молнии.

— В такую погоду у вас не будет много приезжих, — заметил Бун.

— Может, и вовсе никого, пока завтра утром не приедет дилижанс.

Бун покончил со своим кофе.

— Еду в форт Коллинз, — сказал он. — Вернусь до заката. Мне нужно доставить донесение для армии. — Он бросил взгляд на Мэри. — С вами тут ничего не случится?

— Конечно, нет. Не волнуйтесь за нас. Здесь Ридж, и мы вооружены.

— Ни разу в жизни не видала краснокожего, — сказала Мэтти, — кроме того старика, который ехал в дилижансе. На вид очень достойный пожилой человек.

Бун хихикнул.

— Он-то? Держу пари, что этот достойный старец в свое время наводил на всех ужас. Он из племени ютов. Это индейское племя, живущее в горах, за свою жизнь он наверняка снял скальпов тридцать — сорок.

— Тот симпатичный старик? — удивилась Мэри. — У него было такое забавное выражение лица.

— Скорее всего, он вправду забавлялся, — проговорил Бун. — Возможно, размышлял, как глупо мы живем по сравнению с его племенем. Похоже, каждый народ считает свой образ жизни наилучшим, и, возможно, так оно и есть — для него.

Темпль Бун взял свое ружье, помедлил у двери, посмотрел на Мэри и, махнув ей рукой, вышел.

— Принесу-ка я еще дров, — сказала Мэтти. — Ночь будет холодная.

Когда она выходила, сквозь приоткрытую дверь до них донесся топот копыт — Темпль Бун уехал.

— Хорошо бы он остался, — вздохнула Пег. — Мне гораздо спокойнее, когда он здесь.

— Нам всем спокойнее, — сказала Мэри, — но он должен делать свою работу.

Мэри посмотрела в окно. Шесть лошадей в коррале, пытаясь укрыться от ветра, сбились в одну кучу. Может, отвести их в конюшню? Но там уже стояла оседланная лошадь Риджа, для всех не хватит места, а запрягать лошадей нужно только утром. К тому же это мустанги, выросшие на воле и непривычные к конюшням. Сено в коррале есть, так что пусть они там и останутся.

— Ну, Мэтти, давай приготовим ужин, а потом я вам немного почитаю. В такой вечер хорошо спать дома.

Мэри опять подошла к окну и выглянула. Никакого движения. По старой привычке скользнула взглядом по деревьям и кустам. Мысль об индейцах была неприятна, но она не хотела, чтобы Пег заметила ее страх.

И зачем только привезла она ребенка в этот дикий край? И зачем приехала сюда?

И все-таки это был ее единственный шанс. Когда придет весна, она найдет подходящее местечко и подаст заявку на земельный участок.

А почему бы и нет? У нее есть такое же право, как и у всех остальных, и, кроме того, если с ней что-нибудь случится, у Пег будет еще какая-то собственность.

— Тебе следует подать заявку на земельный участок, Мэтти, — неожиданно произнесла она.

— Нет ничего лучше, чем владеть землей, мэм. И на сколько же мне можно рассчитывать?

— На сто шестьдесят акров, но тебе придется построить жилище, вырыть колодец и распахать поле.

— Сто шестьдесят акров! — изумилась Мэтти. — Я стану богатой женщиной!

— Не совсем, Мэтти, но это будет принадлежать только тебе.

— Давайте лучше готовить ужин, — вздохнула Мэтти. — Мистер Фентон уже проголодался.

— Я тоже! — объявила Пег.

— Смеркается, — заметила Мэри. — Ой, что это? — испуганно воскликнула Мэри. Ворота загона неожиданно распахнулись, словно сами по себе. — Кто-то…

Раздался пронзительный вопль, лошади бросились из корраля, за ними — индеец. Из конюшни послышался грохот старого охотничьего ружья Риджа Фентона, и Мэри увидела дюжину индейцев верхом на лошадях. Они выскочили из-за конюшни и, объехав загон, бросились вслед за лошадьми. Один индеец лежал поперек на своей лошади, кровь, льющаяся из раны, окрасила бок его коня в алый цвет.

— Мэтти! — закричала Мэри. — Они украли наших лошадей!

Она, не раздумывая, распахнула дверь и выстрелила. Какой-то индеец насмешливо махнул ей рукой и скрылся. Она снова выстрелила, но — слишком поздно.

Мэри медленно опустила ружье. Она проиграла. Лошадей угнали. Что же теперь делать?

Пег посмотрела на нее, широко раскрыв глаза от удивления.

— Ты стреляла в них? Попала в кого-нибудь?

— Не думаю, Пег. Я промахнулась. А лошадей угнали. Угнали! Когда утром приедет дилижанс…

Из конюшни пришел Ридж Фентон с ружьем в руках.

— Простите, мэм. Я не сразу понял, что произошло. Похоже, их была целая дюжина. Появились прямо из ниоткуда!

— Вы не виноваты, мистер Фентон. По крайней мере, вы ранили одного из них.

— Нет, мэм, — возразил Ридж, — я его убил. Когда из человека так хлещет кровища, он покойник. В следующий раз будут осторожней. Теперь эти индейцы знают, как воровать лошадей, когда поблизости Ридж Фентон.

— Но они увели лошадей, мистер Фентон! А завтра утром сюда приедет дилижанс.

— Мы ничего не сможем сделать, мэм, пока Стейси не обеспечит нас другими лошадьми.

— А разве у мистера Кольера нет лошадей? — спросила Мэтти. — Может, вам у него попросить?

— У него и снега зимой не выпросишь! — заметил Фентон. — Он не сделает такого одолжения и самому Бену Холлидею. Никогда. Они терпеть не могут друг друга. Думаю, потому, что оба одинаковые.

Мэри Брейдон сняла фартук.

— И всё-таки я попробую! Не хочу, чтобы говорили: вот если бы мужчина управлял этой станцией, такого бы не случилось. Я еду туда.

— Мэм, собирается гроза, и поблизости индейцы. Не успеете отъехать, как…

— Мистер Фентон, посмотрите здесь. И если позволите, я возьму вашего коня.

— Послушайте, мэм! Этот конь — очень неспокойное животное! Он не выносит женщин, а кроме того, не любит, когда на нем ездят чужие.

— Вы хотите сказать, что мне нельзя его взять?

Фентон взглянул направо, налево, потер подбородок, посмотрел на нее с глупым видом и откашлялся.

— Нет, мэм, это не так. Просто…

— Спасибо, мистер Фентон. Я возьму свой плащ.

Ридж в сердцах пробормотал что-то насчет «глупых женщин» и направился к конюшне.

Мэтти уставилась на нее.

— Мэм, вы в самом деле считаете, что нужно ехать? Тут индейцы и все такое… а Пег… она уже потеряла отца.

— Это моя работа, Мэтти. Не волнуйтесь. Я хороший всадник, не успеешь и глазом моргнуть, как я буду обратно. Никуда не выходи и присмотри за Пег.

У двери уже стоял Ридж, держа своего коня. На нем было ее женское седло.

— Не понимаю, как это вы умудряетесь ездить на этих дурацких штуках! — высказался он. — Не думаю, что Артуру понравится.

— Артур? Вы называете его Артур?

— Мне его дал человек по имени Артур, поэтому я сперва называл его конем Артура, а потом для краткости — просто Артур.

Мэри подошла к коню и положила руку ему на шею.

— Здравствуй, Артур! Будем друзьями, ладно?

Артур настороженно покосился на нее, но, почувствовав ее мягкое прикосновение к своей шее, не выказал особого неудовольствия. С помощью Фентона Мэри быстро села верхом. Артур было взбрыкнул — незнакомое ощущение юбки на своем боку, другой вес, — однако скоро признал умелую руку, держащую поводья.

Становилось холоднее, небо все еще было покрыто тучами. Артур, казалось, был рад прогулке, поэтому Мэри предоставила ему свободу действий. У нее под плащом был тяжелый револьвер, а в карманах грубой юбки лежали два короткоствольных крупнокалиберных револьвера.

Индейцы!..

Они могут быть повсюду! Неожиданно Мэри испугалась. И что это на нее нашло? Отправиться в путь посреди ночи… Спокойно, спокойно, остановила она себя. На самом деле еще не так поздно, чуть больше девяти.

Мэри выбросила из головы все мысли, кроме одной: утром приедет дилижанс, и усталые лошади должны будут сделать еще один перегон. Необходимо иметь свежую упряжку. И кто несет за это ответственность, если не она? Мэри не задавалась вопросом, что стал бы делать Скант Лутер, или Марк Стейси, или Бун. Она думала только о том, что нужно делать ей.

Лошадиные копыта стучали по твердой дороге — дождь всего лишь прибил дорожную пыль. Ветер рвал ее одежду и трепал кусты, придавая им самые причудливые очертания. Она пустила Артура шагом, боясь загнать его. Мэри слышала, что мустанги могут бежать долгое время, но она привыкла к лошадям Вирджинии и Мэриленда.

Мэри потрепала коня по шее, поговорила с ним, он удивленно дернул ухом и перешел на шаг.

Опять пошел дождь, сильный шквал бросал тяжелые быстрые капли, холодные, как лед, обжигая ее тело, злобно стучал по капюшону.

Неожиданно Артур чего-то испугался и захрапел — что-то двигалось в деревьях вдоль дороги. Мэри сунула руку под плащ, ухватилась за револьвер. Но Артур продолжал идти легким шагом.

Мэри выехала на открытое пространство и увидала на вершине холма ярко освещенный дом; отблески огней отражались в блестящих полированных боках экипажей. Пробираясь между экипажами, Мэри подъехала к белым столбам коновязи. Сошла с коня, привязала Артура и поднялась по ступенькам.

У двери Мэри задержалась, скинула с головы капюшон. Удивленный дворецкий-негр обратился к ней:

— Мисс, чем могу служить?

— Могу я видеть мистера Кольера? Это очень важно.

— Вы приглашены, мисс? — Он заметил ее грязные ботинки и привязанного к коновязи мустанга. — Вижу, что нет. — Тон у него был вежливо-извиняющийся. — Видите ли, мэм, мистер Кольер не любит, чтобы его беспокоили, когда он развлекает своих гостей.

— Это в самом деле очень важно, я проделала долгий путь…

Дверь была открыта, и Мэри видела танцующие пары. Играли вальс, а она на этом балу была незваной гостьей. В какой-то момент ей захотелось повернуться и уйти, но она только крепче сжала губы.

— Не могли бы вы проводить меня к нему? Или попросить его выйти ко мне?

Что-то в ее тоне, в манере держаться заставило негра внимательнее посмотреть на нее.

— Конечно, мисс, — сказал он, — сделаю, что в моих силах.

Неожиданно несколько пар вышли на просторную веранду. Среди них была и Регина Кольер.

— В чем дело, Ричард?

— Тут молодая леди, мисс Регина. Хочет поговорить с вашим отцом.

Регина посмотрела мимо Ричарда и встретила взгляд Мэри.

— О, пустяки, Ричард. Это женщина со станции дилижансов. Отец может заглянуть туда утром.

Мэри вышла на свет.

— Пожалуйста, мисс Кольер, это очень важно. Не могу ли я поговорить с ним сейчас?

Мэри не сомневалась, как она ответит. Но тут неожиданно раздался удивленный возглас. Высокий мужчина в форме офицера британской армии направлялся к ней.

— Мэри! Мэри Клейбурн! Надо же! Что вы тут делаете?

 

Глава 16

— Сэр Чарльз! — Мэри протянула ему обе руки. — Это вам следует ответить на этот вопрос! Что это вы тут делаете?

— Приехал поохотиться на бизонов, — отвечал он. — И Престон был настолько добр, что пригласил меня к себе. — Он бросил взгляд на ее одежду. — Но Мэри, разве вы не на вечеринку?

— Боюсь, что нет, Чарльз. «Пестрые дубы» были разграблены в начале войны, лошадей украли, а мой отец умер незадолго до начала войны. Я вышла замуж за майора Маршалла Брейдона. Вы помните его? Плантация была разорена, и нам ничего не оставалось, как искать другой способ зарабатывать на жизнь, пока война не кончится. Конечно, земля все еще принадлежит мне, но пока я управляю дилижансной станцией.

Он рассмеялся.

— Как очаровательно! Мэри Клейбурн — станционный смотритель! — Он снова засмеялся. — Такое возможно только в Америке!

Некоторые гости подошли к дверям, и неожиданно Мэри засмущалась.

— Послушайте, Чарльз, мне нужно увидеться с Престоном Кольером. По срочному делу.

— Вы, конечно же, с ним друзья?

— Нет, мы никогда не встречались. Я здесь сравнительно недавно.

— Мэри, конечно, я разыщу его, но сначала вы должны потанцевать со мной!

— Потанцевать? Здесь? Сейчас? О нет! Я не приглашена, Чарльз, и я совсем не одета для…

— Считайте себя моей гостьей! Я настаиваю, ради старых добрых времен!

Музыканты снова заиграли вальс. Мэри неожиданно рассмеялась:

— А почему бы и нет, Чарльз? Пожалуй, я согласна.

На широкой веранде под легким дождичком и взглядами гостей, наблюдающих за ними из дверей, она танцевала в грязных ботинках и убогом наряде. И неожиданно почувствовала себя счастливой, веселой… Как в старые добрые времена!

На мгновение все было забыто — только музыка, старинный друг из далеких, лучших времен и ритм вальса. Мэри всегда любила танцевать, а сэр Чарльз был изумительным танцором. Забыв обо всем на свете, она танцевала радостно и самозабвенно, и, когда они остановились, последовали краткие аплодисменты.

К ним подошел Престон Кольер.

— Сэр Чарльз! Представьте меня, пожалуйста. Боюсь, я не имел чести…

— Престон, это — Мэри Клейбурн. То есть миссис Мэри Брейдон. Она — мой старинный друг из Вирджинии. Когда я приехал в Вашингтон, она и ее семья развлекали меня в своем доме, в «Пестрых дубах». Тогда еще был жив ее отец, очень неординарный человек. Неординарный в полном смысле этого слова. Кроме того, у него были самые лучшие лошади, на которых мне когда-либо доводилось ездить. Я просто глазам своим не поверил, увидев ее тут.

— Рад нашему знакомству, миссис Брейдон. Не присоединитесь ли к нам?

— Благодарю, мистер Кольер, но я не одета, и, к несчастью, у меня нет времени. Я приехала сюда в большой спешке, по делу.

— По делу?

— Теперь я управляю станцией Чероки, мистер Кольер, на нас только что напали индейцы. Никто не пострадал, кроме одного индейца, но они увели наших лошадей.

— Неужели? Мне очень жаль, но я не понимаю, чем…

— Я надеялась занять у вас шестерку лошадей, чтобы утренний дилижанс смог отправиться вовремя.

Кольер был в замешательстве, и неожиданно Мэри пожалела его. Нечестно просить его об этом в присутствии гостя. Но…

— Я знаю, вы не в дружеских отношениях с Беном Холлидеем, мистер Кольер, но не могли бы вы одолжить лошадей мне лично? После того как они проедут круг, я верну их вам.

— Миссис Брейдон, — неожиданно сказал Кольер, — я искренне сожалею, что мы не встретились с вами раньше. Боюсь, в этом виноваты мы оба, но можете быть уверены: мы загладим этот промах. Что же касается лошадей, я велю Берку предоставить их вам немедленно. Утренний дилижанс, вы говорите?

— Большое спасибо, мистер Кольер.

— Не стоит благодарности. — Он огляделся вокруг. — Не хотите ли пройти со мной в кабинет, выпить кофе? Берк приведет вам лошадей через несколько минут, у нас есть немного времени, чтобы получше познакомиться.

— С радостью, мистер Кольер.

— Вы не присоединитесь к нам, сэр Чарльз?

— С превеликим удовольствием!

Кабинет оказался небольшой уютной комнатой за холлом. Вдоль стен тянулись книжные полки, стояли тяжелые кожаные кресла — хорошо обставленная, удобная мужская комната.

— Пожалуйста, усаживайтесь, я прикажу принести кофе.

Он отдал распоряжение и возвратился к гостям.

— А теперь расскажите поподробнее, что привело вас на Запад?

— Мой отец скончался в самом начале войны, несколько месяцев спустя после моего замужества. Муж был в отъезде со своим полком и во время сражения под Бул-Ран плантация была совершенно разгромлена, скот угнан, а посевы выжжены и затоптаны. Майор Брейдон потерял руку, и, когда он находился в госпитале, на нашу плантацию налетели разбойники. Они увели последних лошадей, сожгли «Пестрые дубы» и убили нескольких наших людей. К счастью, мне удалось спастись.

— Мне очень жаль. То есть, я хотел сказать: жаль, что вас разорили, но я рад, что вы спаслись.

— Первое было уготовано судьбой, мистер Кольер. Наша плантация оказалась у самой дороги. Но второе — нападение разбойников — конечно, совершенно другое дело. Этих людей презирали как юнионисты, так и конфедераты, они воспользовались тем, что страна находится в состоянии войны, и без зазрения совести грабили и убивали. Но не будем говорить об этом сейчас.

Был подан кофе с маленькими бисквитами.

— Приятно встретиться с вами снова, Мэри, — сказал Чарльз. — Вы никогда не поверите, как мы, те, кто находился далеко от дома, любили эти длинные уик-энды в «Пестрых дубах». Не так давно я был в Париже, и те, кто был тогда военным атташе в Вашингтоне, вспоминали об этих вечерах на плантации.

Они поговорили об охоте с собаками, о лошадях, о знакомых.

— А что майор Брейдон? — спросил сэр Чарльз. — Он тоже здесь?

— Он был убит в Джулсбурге всего несколько месяцев назад. Застрелен прямо на улице.

— О, простите! И кто мог это сделать?

— Главарь этих налетчиков, — спокойно ответила Мэри. — Он понял, что его узнали, и застрелил моего мужа, испугавшись возможных разоблачений. Мой муж носил револьвер в армейской кобуре, она застегивается на кнопку. Он не успел воспользоваться оружием. В него стреляли без предупреждения, сразу, как только увидели.

Раздался легкий стук, дверь отворилась.

— Мистер Кольер? Мне сказали, что я могу вас найти здесь. Я хотел… — Это был Джейсон Фландрэ.

— Если хотите узнать, кто это сделал, — сказала Мэри Брейдон, — спросите у мистера Фландрэ.

Фландрэ мгновенно оценил ситуацию. Он не имел ни малейшего представления, что тут делает Мэри Брейдон, но ясно, что она среди друзей. Также ясно и то, что на поддержку Престона Кольера теперь рассчитывать нечего.

— Извините, — сказал он. — Я не хотел отвлекать вас от дел.

Он прикрыл дверь и целую минуту стоял, трясясь от ярости. Это конец, все пропало в одно мгновение. Он подошел к двери и крикнул, чтобы подали лошадей.

— Вы предполагаете, что Джейсон Фландрэ был главарем этих разбойников? Но ведь он приехал ко мне с хорошими рекомендациями! У нас есть общие друзья!

— Я не предполагаю, я просто констатирую факт, мистер Кольер. Вы были в отъезде, поэтому, может быть, не знаете. Несколько дней назад меня пытались убить. Некий Индюк Джо Лонгман. Его преследовали, и в перестрелке он был убит. Думаю, что он был одним из этих разбойников. А за несколько дней до этого Лонгман приезжал на станцию с мужчиной помоложе, имени его я не знаю, но этот человек ехал на лошади, украденной у нас, на нее у меня до сих пор сохранились документы.

— Но как все это можно связать с Фландрэ?

— Боюсь, что никак. Убийство моего мужа сочли самозащитой. Джейсон Фландрэ сказал, что мой муж сделал угрожающий жест.

К двери подошел слуга.

— Сэр, шестерка готова. Мне проводить миссис Брейдон?

Мэри встала.

— Нет, благодарю вас. Я сама справлюсь.

Она протянула руку Престону Кольеру.

— Вы были так великодушны. — И повернулась к сэру Чарльзу: — Вы даже не представляете, что значит для меня увидеть кого-то из родного дома. Если у вас будет свободная минута, пожалуйста, загляните на станцию. Конечно, все будет намного скромнее, но Мэтти — великолепная кухарка, и еда у нас действительно хорошая.

Когда она ушла, Престон Кольер спросил:

— А что, эти «Пестрые дубы» и в самом деле хорошее местечко?

— Некоторые предпочитали «Пестрые дубы» любому другому месту на Западном побережье. У Клейбурна были самые лучшие лошади, и самое лучшее угощение, и отличные винные погреба. Усадьба занимала около четырехсот акров великолепной земли, но у них была еще земля в горах — около шестисот акров леса. Мы частенько ездили туда на охоту. Когда война закончится и земля опять будет в цене, Мэри станет очень состоятельной женщиной.

— Странно, что она приехала на Запад и занялась такой работой.

— Вовсе нет, если знать ее семейство. Очень независимы, очень активны. Ее отец был готов взять на себя любую ответственность, она тоже. Такие женщины встречаются не так уж часто.

Холодный ветер дул вдоль Тропы Чероки, дождевые капли падали с листьев и стучали по дождевику. Пришлось долго ехать под дождем, однако Мэри чувствовала себя гораздо лучше, чем в последние дни. Во-первых, она встретила сэра Чарльза, а во-вторых, радовал добрый прием Престона Кольера и поражение Фландрэ в том, что касалось его политических амбиций, окончательное и бесповоротное, считала она. Кольер не станет поддерживать человека, против которого могут быть выдвинуты подобные обвинения. Новые амбициозные газеты Колорадо просто распнут того, кто поддержит подобную кандидатуру.

Однако это не уменьшило опасности, грозившей ей. Если Мэри не станет, у Фландрэ еще будет шанс, хотя и слабый. Особенно если она будет устранена так, что его не заподозрят.

Мэри Брейдон смотрела правде в глаза. Ее неприятности еще не кончились, хотя она сомневалась, что теперь в нее будут стрелять. Придется Фландрэ пораскинуть мозгами.

Что бы с ней ни произошло, это должно выглядеть как несчастный случай.

Когда она завела наконец лошадей во двор станции Чероки, было далеко за полночь. Уот открыл ворота конюшни.

— Ведите их сюда, мэм.

— Уот! Что ты тут делаешь в этот час?

— Мы с Риджем по очереди ждали вас. Он только что пошел спать. Если все спокойно, пусть спит дальше.

Когда лошадей развели по стойлам, Мэри на цыпочках вошла в дом и долго сидела перед камином с чашкой кофе в руках. Кофе был очень горячий, очень крепкий и приятный на вкус.

Уже лежа в постели, она попыталась припомнить, когда еще чувствовала себя столь довольной собой и своим положением.

Лошадей украли, однако она нашла других, и завтра дилижанс отправится вовремя. Никто не справился бы с этим лучше — ни Темпль Бун, ни Марк Стейси.

Во сне она улыбалась.

 

Глава 17

Дилижанс уехал. Пег закончила собирать тарелки со столов и взглянула на Уота, который что-то рассматривал, держа в руке.

— Что это?

— Наконечник от стрелы.

— Можно посмотреть?

Он протянул наконечник на раскрытой ладони.

— Где ты его взял?

Уот указал рукой куда-то в сторону холмов, возвышающихся за деревьями.

— Вот там. В старом лагере индейцев.

— А я тоже могу там что-нибудь найти?

— Вполне возможно, если будешь внимательно искать и если тебе повезет.

— Ты возьмешь меня с собой?

— Не знаю. А что скажет твоя мама?

— Она не будет возражать. Ведь это недалеко, верно?

— Нет. Всего в нескольких минутах ходьбы. Хотя не знаю. Ты можешь испугаться.

— Испугаться? А чего там бояться?

— Духов. Духов мертвых индейцев. Говорят, они бродят около старых лагерей.

— А ты хоть одного видел? Я хочу сказать, ты видел этих духов?

— Нет, ни разу. Но это ни о чем не говорит. Однажды я нашел мертвого индейца — вернее, его череп и кости, ребра и позвоночник.

— И что ты с ними сделал?

— Снова закопал. Отец говорил, что нельзя тревожить останки. Что искать наконечники стрел можно, но нельзя трогать могилы. Если они очень-очень старые, говорил отец, их станут изучать те, кто в этом деле понимает. Однажды отец рассказал мне, что нашел на береговом срезе в том месте, где ручей размыл берег, сразу три лагеря, один над другим, и каждый отличался от другого — совершенно непохожие наконечники стрел, и все такое. — Он повертел наконечник стрелы в руке и вручил его Пег. — Возьми. Какой-то индеец сделал его давным-давно. Пойдем. Я покажу тебе, где он лежал.

Пег опустила наконечник к себе в карман.

— Спасибо, Уот. Это первый подарок, который мне сделал мальчик.

— Ну, это ерунда! Подожди-ка! Я знаю, где есть яшма и другие камни. А этот наконечник — чепуха.

— Ну и пусть. Мне он нравится. Скажем маме, что мы уходим.

— Не стоит. Это совсем рядом. Пока она спохватится, что нас нет, мы уже вернемся. Не бойся. Я о тебе позабочусь.

— Я и не боюсь!

Они зашагали в сторону холмов и вскоре оказались в узкой лощине; там, недалеко от края, виднелась голая проплешина.

— Видишь? — Уот показал на круг, выложенный из почерневших от огня камней, которые почти скрылись под грязью и песком. — Вот тут они разводили свои костры. А теперь, если поискать вокруг…

— Ты часто сюда приходишь?

— Не очень. Первый раз я был тут с отцом. Как раз после того, как построили станцию. У отца был свой фургон, и мы собирали кости…

— Кости?

— Да, кости бизонов, антилоп и другие. Набирали полный фургон, отец отвозил их в город и продавал.

— Продавал кости? Кому нужны вонючие старые кости?

— Они не вонючие! Они просто старые! Их перетирали для удобрений или для чего-то еще. Не знаю точно.

— И кости людей тоже?

— Нет, глупышка. В основном кости бизонов, хотя были и другие. Один раз отец нашел бивень. Такой, как на картинке у слона, видела? Он рассказал об этом некоторым людям в Денвере, но они сказали, что этого не может быть. И даже не приехали взглянуть на него. И тогда отец продал его разносчику товаров за двадцать долларов.

— За двадцать долларов? Старую кость?

— Это был бивень, слоновая кость. Отец говорил, он стоит больше, но и двадцать долларов — хорошие деньги. А отец все равно не знал никого, кто бы хотел его купить; на двадцать долларов можно прокормиться два месяца.

Неожиданно Уот остановился и подобрал камень величиной с кулак, обтесанный с одной стороны.

— Видишь это? Индейцы обтесали камень, чтобы сделать скребок. Вот такими камнями они соскребали жир с внутренней стороны бизоньей шкуры.

— Ой!.. Смотри! Я нашла наконечник стрелы! — Пег показала его Уоту.

— И правда! — Мальчик был доволен. Неожиданно выражение его лица изменилось. — Смотри! Смотри туда!

Он показал на след, как раз за тем местом, где Пег нашла наконечник, — след от ботинка, большой след.

— Что это? — Пег была озадачена.

— Ш-ш-ш! — Уот приложил палец к губам. — Взгляни. Он совсем свежий! Оставлен сегодня утром! — уверенно произнес Уот.

— Откуда ты знаешь? — В голосе Пег сквозило недоверие.

— Смотри, — начал свое объяснение Уот, — прошлой ночью шел небольшой дождь. Видишь на земле крупные капли? И дул ветер. Ну а на следе никаких отметин от дождя… края — ровные и четкие.

— Может, тут был мистер Фентон?

— Ридж? Да он и носа не высунет, если, конечно, не назревает драка. Он всегда делает вид, что не хочет ни во что ввязываться, но попробуй удержать его! Этот старый чудак может надавать тумаков даже гризли. Ну уж нет! Я знаю, кто оставил этот след! Это Скант Лутер!

— Уот! Пойдем домой. Я боюсь. — И, помедлив, девочка спросила: — А откуда ты знаешь, что это его след? Это же просто след от старого ботинка!

— Я видел его следы много раз. Смотри — вот заплатка. Он сам ее поставил. А в этом месте сносился каблук. У него такая походка. Посмотри на след повнимательней!

— Я вообще не хочу больше его видеть, Уот, пошли домой.

— Нельзя. По крайней мере, я не могу. Нужно посмотреть, что он делает. Могу поспорить, Лутер замышляет что-то плохое. Он ненавидит твою маму.

— А что мы можем сделать?

— Проследить за ним. Посмотреть, что он собирается делать, а потом рассказать Риджу или Темплю Буну. — И Уот нетерпеливо начал искать следы. — У него широкий шаг, потому что он высокий. А теперь держись позади меня.

— Какая разница, какой у него шаг?

— От этого зависит, где искать его следующий след. Полагаю, через два с половиной фута. — Уот огляделся. — Вот, смотри! На песке рядом с этой скалой. Он наступил на скалу, но его нога соскользнула и оставила на песке отметину. Пошли, но только тихо! Не разговаривай!

Скант Лутер, не ожидая, что за ним будут следить, не делал попыток скрыть свои следы. Он шел быстро, шагал широко и время от времени даже наступал на камни — так ему было удобнее идти.

Неожиданно Уот остановился и, приблизив губы к уху Пег, прошептал:

— Чувствую дымок! — Он было двинулся вперед, но потом остановился и снова зашептал: — Если придется убегать, беги вверх, на холм. Станция прямо за вершиной, и, кроме того, вверх ты будешь бежать быстрее, чем он. На ровной местности он тебя поймает.

Они опять пошли на цыпочках, проскальзывая меж кустов, стараясь не производить никакого шума. «Страшно, но до чего же интересно, — думала Пег. — Что бы сейчас подумала мамочка? А Мэтти?»

Вдруг Уот поднял руку. Увы, слишком поздно! Он остановился так резко, что Пег наскочила на него и сшибла с ног. Уот свалился в сухой куст.

Скант Лутер, сидевший на корточках перед костром, поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. И рывком поднялся на ноги. Пег, словно испуганный кролик, бросилась бежать на крутой холм, взбираясь, обегая кусты и камни. Она слышала за собой топот тяжелых сапог Сканта, но боялась оглянуться.

Слева и немного впереди на тот же самый холм карабкался Уот. Вот он миновал большой камень, резко остановился и бросился к камню.

— Помоги мне! — закричал он.

Пег на четвереньках добралась до камня. И вместе с Уотом уперлась в него руками. Камень чуть качнулся и неожиданно покатился, медленно, как будто неохотно, потом все быстрее и быстрее. Он несся прямо на Сканта Лутера!

Тот, услышав шум, посмотрел вверх — глаза у него вылезли из орбит. Он сделал резкий прыжок в сторону и покатился по склону холма. Валун пронесся мимо, едва не задев его.

Скант начал было подниматься, но споткнулся и снова упал.

— Быстрее! — сказал Уот. — Давай еще один!

Поспешая за ним, Пег бросилась к другому камню, чуть меньше первого. И этот камень стал падать вниз, подпрыгивая, увлекая за собой каменную осыпь.

— Бежим! — Они, спотыкаясь, взлетели на вершину холма и остановились, держась за руки и оглядываясь назад.

С того места, где они стояли, Скант Лутер не был виден — только пыль поднималась над склоном холма.

— Пошли, — сказал Уот. — И зачем только я тебя взял!

— Мама рассердится.

— Все равно придется ей все рассказать, — заметил Уот. — Она должна знать, что Лутер тут.

Мэтти вышла за дверь, чтобы вылить воду после мытья посуды, и в этот момент они вошли во двор.

— Ну, что случилось? — спросила она.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Пег.

— Да это и слепой увидит! Ну-ка рассказывайте! Что натворили?

В дверях появился Ридж Фентон с куском яблочного пирога в руке. Они рассказали.

— Боже мой, я бы все отдал, чтобы на это посмотреть! Старина Скант чуть не погиб! — Ридж хлопнул по ляжке и, прожевав пирог, добавил: — Плохо вот только, что тот камень не свалился ему на башку!

Мэри, составлявшую список провизии, обуревал гнев, смешанный с чувством облегчения. Она подошла к двери и вмешалась в разговор:

— Уот, прежде всего, я хочу поблагодарить тебя за то, что привел Пег домой. Но, пожалуйста, не делай больше этого! Ей не позволяется уходить со двора без разрешения. Ты понял? Этот ужасный человек мог убить вас обоих!

— Да, мэм, — покорно согласился Уот. — Простите, мэм. Это ведь недалеко, и я не думал, что там кто-то есть.

— Теперь он уже ушел, — заметил Фентон. — Понял, что мы обо всем знаем, но ему неизвестно, что Бун поблизости. Он его выследит, можете не сомневаться.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы уходили, Ридж, — сказала Мэри. — Вы нужны нам тут.

— Не беспокойтесь, мэм. Мне вовсе не по душе бродить по холмам и искать Сканта Лутера. Но если он нас побеспокоит, я отвечу ему, и на понятном языке.

— Теперь мы знаем, что Лутер где-то поблизости, — сказала Мэри. — Спасибо тебе, Уот, за то, что ты его обнаружил.

— Он хороший мальчик, — сказала Мэтти. — И не надо их ругать, ведь они только дети. Вот и суют всюду свой нос. Я и сама так себя вела в их возрасте. У нас не было поблизости ни индейцев, ни преступников, но зато были высокие скалы и море, и пещеры в скалах, куда мы иногда забирались в отлив. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мы страшно рисковали. Просто чудо, что море ни разу не поймало нас там в ловушку, но иногда мы едва-едва успевали выбраться. С детьми всегда так, мэм.

Все вошли в дом, Мэри вернулась в темноту. Она остановилась в тени станции, устремив взгляд на запад. Там поднимались горы, таких высоких гор она еще не видела, говорят, они даже выше Альп. Когда-нибудь она возьмет Пег и Уота и отправится в горы. Даже тут воздух совсем другой — удивительно чистый, не похожий на тот, к котоpoмy она привыкла.

Мэри смотрела, как появлялись первые звезды, и неожиданно ей страстно захотелось, чтобы рядом с ней стоял Маршалл, чтобы он почувствовал то же, что и она, чтобы понял, что она изменилась: теперь она знает, в чем состоят эти перемены. Мэри больше не мечтала вернуться на плантацию, восстановить «Пестрые дубы». Да, она должна это сделать, она обещала это себе, обещала памяти своего отца, обещала Пег. Но сейчас она понимала, что этого ей мало — она стала женщиной с Запада.

 

Глава 18

Первым инстинктивным желанием Джейсона Фландрэ было бежать, однако он очень удобно тут обосновался, и у него не было ни малейшего желания возвращаться к прошлым денькам — весь день сидеть в седле и прятаться. Вернувшись в Денвер, он со всех сторон рассмотрел сложившуюся ситуацию.

В конце концов, это всего-навсего обвинение какой-то женщины. Предположим, он лишился помощи Престона Кольера — тот не станет рисковать своим положением, поддерживая кандидата, чья репутация замарана. Ладно, нужно забыть о Кольере. Но у Кольера есть конкуренты, есть враги. Нужно узнать, кто они?

Фландрэ уже понял, что люди не любят думать плохо о тех, кто хорошо одет, правильно говорит и имеет респектабельный внешний вид, а у него к тому же хороший певческий голос — в детстве, как почти каждый мальчишка того времени, он регулярно ходил в церковь, хотя бы затем, чтобы встречаться с девочками, и знал наизусть много гимнов.

Итак, он будет следовать намеченным курсом, постарается удержаться в уважаемых кругах. Ему необходимо купить рудник или ранчо, где бы он мог спокойно контактировать с нужными ему людьми, не привлекая ничьего внимания.

Мэри Брейдон, конечно же, должна быть устранена, но теперь — в результате несчастного случая или набега индейцев. Передвижение по стране — дело нелегкое, лошади почти все выбракованные. В дороге может случиться все что угодно, нужно только сделать так, чтобы несчастный случай произошел именно с ней.

Скант Лутер? Никого не удивит, если он совершит что-то против нее, и происшествие это никоим образом не будет связано с Фландрэ.

Скант… Индейцы… Несчастный случай.

Либо одно, либо другое, а выдвинутые ею обвинения будут скоро забыты. Только надо все распланировать…

Конечно, есть еще Денвер Кросс, но Кросс не захочет лишний раз показываться на глаза и ввязываться в неприятности, пока он, Фландрэ, не станет губернатором. Кросс не дурак и слишком ценная фигура, чтобы им жертвовать. Он ему понадобится позднее.

Сначала Скант… Кросс, конечно, тоже мог бы справиться, но еще лучше это сделает Джорди Нефф. Фландрэ давно распознал в Джорди подленькую жилку. Он ходит вокруг до тех пор, пока не нащупает в человеке слабое место, и уж потом начинает давить на него. Некая форма садистской пытки, в которой Нефф был мастером высшего класса.

Несколько дней спустя, остановившись на улице рядом с Неффом, но словно не замечая его, Фландрэ сказал как бы между прочим:

— Ничего не слыхал про Сканта? Удивляюсь, как это он позволяет этой бабе делать из себя дурака?

Нефф хихикнул.

— Кажется, это ему не очень нравится. Я слышал, он что-то бормотал в свою бороду. Какие-то угрозы.

— Он мог бы избавить нас от многих неприятностей, Нефф. Надави на него слегка. — И Фландрэ зашагал дальше.

Выше по реке было небольшое ранчо. Он хотел бы купить его. Место тихое, не на виду, добираться до него легко, и оттуда ведут тропки в горы.

Все инстинкты Фландрэ предупреждали его: пора уносить ноги. Есть другие места, будут другие времена. Однако в нем кипело упрямство, нежелание принять поражение от женщины и понимание того, что, возможно, уже никогда не сложится столь благоприятная для него ситуация.

Фландрэ не был набожным. Он относился к церкви спокойно и уважительно. Иногда его просили спеть соло, и он пел. Он был не очень хорошим певцом, но в его семье много пели; он вырос в обстановке религиозных бдений и хорошо знал церковную службу.

Фландрэ ни во что не верил, любил только себя и был совершенно безжалостным. Ему ли терпеть поражение от какой-то женщины! Престон Кольер был бы очень полезен, но можно обойтись и без него. Он отделается от миссис Брейдон и будет продолжать начатое. Его имя еще не замелькало на страницах газет, и это хорошо. Вот когда он привлечет на свою сторону большое число избирателей, станет популярен среди простых людей, тогда ветер удачи уверенно задует в его паруса. Фландрэ начал тщательно обдумывать свой следующий ход.

Что нужно, так это хороший ливень. Не несколько жалких капель, а настоящий дождь, чтобы прибить пыль, потому что на станции Чероки она была источником бесконечной работы. Каждый дилижанс и каждый всадник поднимали облако пыли, которая садилась на все вокруг.

Мэтти была одна и занималась выпечкой. Она любила делать печенье, печь пироги и пончики. Пончики для нее были новым делом, до приезда сюда она не видела ни одного пончика, но теперь полюбила их печь, а еще больше — смотреть, как их уплетают. Мэтти происходила из семьи, где было много здоровых мальчишек, она знала, что такое аппетит. Или думала, что знает.

И тут пришли индейцы.

Мэри Брейдон с Пег отправилась в Ла-Порт, чтобы купить необходимые вещи. Ридж Фентон ушел на охоту.

— Хочется свежего мяса, — сказал он за завтраком. — Постараюсь кого-нибудь подстрелить. Может, антилопу, хотя я их не слишком жалую — очень волокнистое мясо, застревает в зубах. Бизон — вот кто мне по вкусу. Но если уж говорить честно, самая лучшая свежатина бывает, если изловить горного льва. Пума… нет ничего лучше. — Он посмотрел через стол на Пег. — Но сначала нужно ее убить. А есть будем прямо с копытами.

— У пумы нет копыт! — возмутилась Пег. — У нее когти.

— Ну, да! И еще живот! Я так соскучился по мясу дикого зверя, что мог бы съесть пуму с когтями, брюхом и котятами. Весь выводок целиком. — Ридж отодвинулся от стола и вытер усы тыльной стороной ладони. — Вот погодите. Возьму старушку Бетси и поскачу за бизоном, оленем или там за кем еще. А может, удастся загнать в угол и старого гризли.

— Гризли? — уставился на него Уот. — Ни один нормальный человек не станет загонять гризли в угол!

— И я не люблю этого делать, — пояснил Ридж. — Просто ненавижу. Но эти гризли — они меня знают. Как только видят, что я еду, понимают — конец близок. Ну и пятятся назад, а некоторые даже плачут! Плачут, как маленькие дети; знают: если Ридж едет на старушке Бетси, их часы сочтены. Скоро они станут фаршем и отбивными. Ели когда-нибудь пирог из свежего гризли? Вкуснее ничего нету. Все лето эти гризли жиреют на орехах, ягодах и корешках, иногда заедают все это молоденьким бизоном, а может, и парочкой папуасиков-детишек, и вот она готова!.. Начинка для пирога, хочу сказать. Конечно, я никогда не убиваю гризли, пока они еще не отъелись. Когда они удирают со всех ног, я бегу рядом и щупаю их — готовы они или нет. Гризли понимают, для чего я это делаю, и вопят, как банши , ну и, конечно, жалеют, что съели столько ягод и орехов.

— Не слушай его, Пег, — сказал Уот. — Он просто шутит.

Ридж свирепо посмотрел на него.

— Шучу? Ну погоди. Как-нибудь на этих днях возьму тебя на охоту — сам пощупаешь их ребра. Тогда и поймешь, что я говорю чистую правду. — Ридж положил руки на колени и внимательно посмотрел на них. — Ели когда-нибудь хвост бобра? Вот это еда! После пумы ничто не сравнится с хвостами или языком бизона. Самое лучшее мясо!

Ридж Фентон отправился на охоту, и тогда-то появились индейцы. Мэтти уловила уголком глаза какие-то движения и подошла к окну. Их было около тридцати, а может, и больше. По меньшей мере восемь мужчин, десять — двенадцать женщин и несколько детишек. Они все были верхом и тащили повозки, нагруженные вигвамами и домашним скарбом.

Мэтти пришла в ужас. Она слышала сотни историй о том, сколько могут съесть индейцы. Трое могут слопать целого бизона за один присест, а уж эти-то… Да они ничего не оставят пассажирам. Что же делать?

Индейцы остановились у загона, и двое из них направились к станции. Мэтти взяла дробовик и поставила его у двери. Кто-то сказал, что они уважают смелость, и ничего больше, может быть, и так. Смелость у Мэтти была. И не только смелость.

Прежде чем индейцы подошли к станции, Мэтти внезапно распахнула дверь настежь.

Движение было таким неожиданным, что индейцы, вздрогнув, замерли на месте.

— Что вам надо? — потребовала она ответа. Дробовик стоял у двери, а в руках у нее была половая щетка.

— Есть, — сказал один. Это был широкоплечий сильный индеец с волосами, заплетенными в две косички. — Мы хотим есть.

— Тогда отправляйтесь на охоту, — посоветовала Мэтти, — и отыщите жирного гризли. Но сперва пощупайте его ребра — достаточно ли он жирен. — Они в недоумении уставились на нее. С ничего не выражающим лицом, стараясь не показывать свой испуг, Мэтти вспомнила, что рассказывал Ридж Фентон детям. — Если он еще не очень жирен, отпустите его.

Один из индейцев осклабился и что-то пробормотал другому. Оба они повернулись к Мэтти, которая смело смотрела на них.

— Мы хотим есть, — повторил индеец.

— Тогда поймайте жирного гризли или бизона. — Мэтти посмотрела мимо мужчин на индейских детишек. У них были черные, широко открытые глаза, круглые и серьезные лица. — Я не стану вас кормить, — продолжала она, — но малышей накормлю. Папуасиков, — добавила она, припомнив словечко Риджа Фентона и надеясь, что ничего не напутала. — Ни тебя, ни тебя. — Она указала на мужчин. — Пусть подойдут ко мне малыши, папуасики.

Оба индейца вернулись к группе всадников, последовал продолжительный разговор, а потом детишки медленно слезли с лошадей и нерешительно приблизились к станции. Их было девять. Один мальчик, который, вероятно, уже считал себя мужчиной, остановился поодаль в гордом одиночестве.

Рассадив детей за столом во дворе, Мэтти подала каждому по миске жаркого. Придется готовить еще раз, но это не важно.

Дети ели медленно, торжественно, то и дело поглядывая на Мэтти, которая стояла рядом. Мужчины остались около своих лошадей, наблюдая. Когда детишки все съели, Мэтти наполнила блюдо печеньем и вынесла его во двор.

Дети переводили взгляд с нее на блюдо.

— По одному! — строго сказала Мэтти, подняв один палец. — Не больше! — И стала раздавать печенье.

Каждый серьезно, не улыбаясь, брал по одной штуке и жадным взглядом провожал блюдо.

Неожиданно Мэтти подошла к стоявшим в отдалении индейцам и предложила печенье сперва мужчинам, а потом женщинам. Каждый индеец очень осторожно протягивал руку к лакомству и брал по одной штучке. Когда на подносе осталось всего одно печенье, Мэтти посмотрела на него, на индейцев, взяла печенье и съела его. Один из индейцев хихикнул и сказал что-то остальным, все рассмеялись.

Малыши забрались на своих пони и в повозки, и группа всадников медленно удалилась. Мэтти подняла руку и помахала им вслед. Один из ребятишек помахал ей в ответ.

Мэтти вошла в дом, закрыла дверь и бессильно опустилась на скамейку, издав глубокий вздох облегчения. Ей все еще было страшно. Однако она быстро пришла в себя и громко сказала:

— И ради этого я все утро провела у плиты!

Несколько часов спустя на дороге появился Ридж Фентон. Он увидел следы и тут же пустил лошадь в галоп. У станции его встретила Мэтти. Уперев руки в бока, она поинтересовалась:

— Ну и в чем дело? Что тебя так напугало? Входи, чувствуй себя в безопасности.

— Что случилось? — потребовал ответа Ридж. — Женщина, что случилось?

— Ровным счетом ничего! Несколько индейцев проезжали мимо, мы поговорили, и они уехали.

Он недоумевающе смотрел на нее.

— Что произошло? И не говори, что тебе удалось отправить эту толпу, не накормив.

— Они были очень любезны, — заметила Мэтти, — и манеры у них получше, чем у некоторых, которых я знаю. — Она помолчала. — Я просто сказала им, что, когда мне нужно свежее мясо, я щупаю гризли и выбираю самого жирного.

— Не смеши меня. — Ридж уставился на нее. — Я…

— Иди занимайся своим делом. Ты припозднился, — сказала Мэтти.

Прошло четыре дня. Мэри Брейдон подметала крыльцо и вдруг увидела, что к ним едут два индейца. Один из них придерживал перед собой что-то похожее на заднюю часть оленьей туши, завернутую в оленью шкуру.

Они подъехали к дверям.

— Где Женщина, которая щупает медведей? — спросил один индеец.

Мэтти подошла к двери.

— Где папуасики? — строго спросил индеец.

— Пег! Уот! — позвала Мэтти.

Увидев их, индеец торжественно вручил свежатину Уоту и сурово бросил Мэтти:

— Не для тебя! Для папуасиков!

Они поскакали обратно. У поворота дороги индейцы оглянулись. Мэтти помахала им рукой, они махнули ей в ответ.

 

Глава 19

Не было ни одного свободного дня, но теперь установился четкий порядок, и каждый знал, что ему нужно делать.

— Если и дальше так пойдет, то скоро этот Уот оставит Меня без работы, — сказал Ридж однажды утром.

— Но он ведь не знает кузнечного дела, — удивилась Мэтти. — Вот с лошадьми он обращается ловко.

— Не знает кузнечного дела? Ну да! Он все время наблюдает за мной, помогает, в чем может. Этот мальчишка учится чертовски скоро!

Позднее Мэри спросила Уота:

— Ты хочешь стать кузнецом? Мистер Фентон говорит, что ты учишься на удивление быстро.

— Нет, мэм. Я не собираюсь быть кузнецом, но каждый мужчина должен владеть каким-то ремеслом — мало ли что случится в жизни.

— А кем ты на самом деле хочешь стать? — спросила Мэри.

Уот покраснел и уставился в свою тарелку:

— Мне хотелось бы писать рассказы, как этот сэр Вальтер Скотт, которого вы читаете.

— Это тяжелый труд, Уот, и очень немногие писатели могут заработать себе на жизнь.

— Но этот сэр Вальтер Скотт зарабатывал. Темпль Бун говорил, что он был состоятельным человеком.

— Темпль Бун? — Мэри была удивлена.

— А разве это неверно?

— Нет, верно. Но он был очень популярным писателем. И Чарльз Диккенс, и Уильям Шекспир. Они все преуспевали. — Мэри помолчала. — А почему вдруг Темпль Бун стал рассказывать тебе об этом?

— Он читал книжку сэра Вальтера Скотта. Говорит, что читал очень медленно, но он научится и будет читать быстрее. Бун говорил, что любой может стать кем захочет, если только сильно постарается.

— И кем же хотел стать мистер Бун?

Уот лукаво посмотрел на нее.

— Вероятно, он расскажет вам сам, когда дело дойдет до этого.

Мэри обменялась взглядом с Мэтти.

— В наши дни, Уот, когда есть столько книг, каждый может стать образованным человеком. Но если ты хочешь стать писателем, нужно много читать, и не только о тех вещах, о которых ты собираешься написать, но и о других тоже.

После того как Уот вернулся в конюшню, Мэтти сказала:

— Мистер Бун — замечательный человек, мэм, не такой, как другие. Любая девушка положила бы на него глаз.

— Мне рано об этом думать, Мэтти. Я так любила Маршалла, он всегда в моих мыслях. В любом случае, когда закончится война, я должна буду вернуться назад в Вирджинию. Там мой дом, там будущее Пег.

— Я все время удивляюсь, мэм. С каждым днем вы все больше и больше становитесь жительницей Запада. Вы изменились, мэм, хотите вы этого или нет.

— Возможно.

— А этот милый Марк Стейси… Он тоже приятный человек. У него хорошая работа и хорошее будущее. Говорят, после войны на Западе будут строить железную дорогу, ходят слухи, что он имеет к этому какое-то отношение. — Мэтти, стиравшая белье, оторвалась от стиральной доски. — В этом краю никто не считает, что есть что-то невыполнимое. И мне это нравится. Тот, кто хочет что-то сделать, берет и делает, а потом идет дальше. — Она несколько минут терла белье о доску, а потом произнесла: — Мистер Бун говорит — и, думаю, он прав, — что железные дороги изменят этот край к худшему. Они сделают его богаче, но люди станут другими. Теперь для того, чтобы добраться сюда, требуется время, люди разговаривают и вырабатывают определенный образ мыслей. У людей с Запада есть свои представления обо всем. Свое отношение к женщине, друг к другу — когда они заключают сделку, бывает достаточно одного слова. А когда появятся железные дороги, на Запад поедут люди со своими представлениями о жизни и со своими привычками. Так что, возможно, мистер Бун прав. Там, на Востоке, я встречала таких личностей, каких не хотела бы увидеть здесь.

— Но ведь мы все приехали с Востока!

— Однако, мэм, на Западе плохих людей выпалывают, как сорняки. Таких, как Скант Лутер, немного, очень немного. Этот уголовник, Джонни Гавалик, тот, что отдал Уоту свои ботинки, — говорят, он ни разу не ограбил женщину. Он останавливал дилижанс и отбирал деньги у всех, но никогда — у женщин.

Мэри Брейдон закончила гладить белье и вышла на улицу. Воздух как будто стал другим, должно быть, уже чувствовалось приближение осени, хотя до нее было еще далеко.

Мэри стояла, глядя на долину. Как быстро человек все забывает! Где-то идет война, люди, которых она знает, сражаются и погибают, но отсюда кажется, что все это происходит в другом мире.

«И все же дело не только в осени», — подумала она.

Каждый, кто приехал на Запад, чтобы строить или чтобы разбогатеть и уехать обратно, — был готов к великим свершениям. Она слышала разговоры пассажиров дилижанса, пока те ели. Никого, казалось, не волновали ни индейцы, ни пустыни, ни горы, ни дикая местность.

Это была их Земля Обетованная, земля, где мечты становятся явью, с одним отличием — каждый из них был уверен, что именно он претворит эти мечты в жизнь.

Вышла Пег и встала рядом с ней:

— Как прекрасно, правда, мамочка?

— Да, Пег.

Как долго еще продлится война? Когда они смогут вернуться домой? Теперь, оглядываясь назад, Пег будет видеть эти тихие холмы, эти побитые дождями и ветром строения, будет вспоминать Мэтти, Уота, мистера Буна…

Мэтти вышла на крыльцо выплеснуть воду.

— Послушай, мы должны найти себе земельные участки и сделать на них заявку. Когда война окончится, на Запад хлынут тысячи людей, всем будет нужна земля.

— Да, мэм. Мне бы очень хотелось иметь клочок земли с деревьями и ручьем.

— Может, поискать подальше на западе? В горах?

— Так все и поступают, мэм. Не важно, где ты сейчас, но там, где нас нет, всегда кажется лучше, потому люди и едут все дальше и дальше. Если тяга к странствиям отравила кровь, то самые зеленые пастбища всегда будут лежать за горизонтом или за следующей горной грядой.

Что бы ни говорил Темпль Бун, у жителей Запада мало времени для размышлений. Люди Запада думают о том, как что-то сделать, они привыкли работать руками. Мэри слышала множество историй о людях, которым самим пришлось вправлять сломанные кости, ампутировать себе руку или ногу — словом, делать все, чтобы выжить. В нескольких милях от станции две сестры построили своими руками бревенчатую хижину.

И все-таки Мэри с жадностью ждала вестей из дома. Письма приходили редко, но время от времени кто-нибудь из пассажиров оставлял газеты, а некоторые — даже книги. Мэри жадно прислушивалась к разговорам — в мире происходит столько интересного, а она ничего не знает!

Там, в Вирджинии, часто велись беседы о политике, искусстве, музыке и книгах, о событиях в Европе, а иногда и о том, что происходит в Азии и Африке.

Генри Лонгфелло только что опубликовал «Рассказы придорожной гостиницы», Жюль Верн написал «Пять недель на воздушном шаре», а Джордж Элиот — «Ромолу». В Париже поставили новую оперу Бизе «Искатели жемчуга», и… люди с Востока даже здесь распевали « Когда Джонни вернется из похода домой» и «Клементину». Какой-то человек в Нью-Йорке изобрел то, что назвали роликовыми коньками, — вместо лезвий у них были резиновые колесики. Одна французская фирма стала продавать разлитую по бутылкам воду «Перрье» из источника около Ниме. Американский писатель Натаниэль Готорн недавно умер, умер и французский художник Делакруа. Американский генерал Грант стал главнокомандующим армии юнионистов. Мэри никогда о нем не слыхала, пока он не одержал несколько побед на Западе. Его считали великим генералом, таким, как Мид или Мак-Клеллан. Какой-то пассажир рассказывал, что служил вместе с генералом Ли во время мексиканской войны.

— Мы так далеко от всего мира! — недовольно сказала Мэри. — Сколько событий проходит мимо нас!

— Так-то оно так, мэм, но оглянитесь вокруг. Мы там, где столько всего происходит и еще произойдет. Я считаю, что нам повезло, мэм. Мы — одни из первых. Не успеешь и глазом моргнуть, как и мы станем богатыми женщинами, и совсем не потому, что вышли замуж за богатеев. — Мэтти показала рукой на запад. — Там, в горах, находят золото и серебро, мэм. Вчера утром у нас останавливался один человек, мужчина с лошадью и двумя ослами, он держал путь на запад, беспокоился насчет провизии и пороха, мэм. — Она отжала полотенце. — Я дала ему аванс, мэм.

— Что ты сделала?

— Когда вкладываешь деньги в счет будущего, это называется «аванс», и если этот старатель откроет месторождение, найдет золото или серебро, значит, в этом будет и моя доля.

— И как она велика, эта доля?

— Одна треть, мэм. — Мэтти вытерла руки и вытащила из кармана бумагу. — Он подписал это, мэм. Если он что-нибудь найдет, одна треть — моя, и навсегда.

— А если ты никогда больше его не увидишь?

— Коль он что-нибудь найдет, я услышу, а если он сам не приедет ко мне, будьте уверены, я до него доберусь. Он ирландец, мэм, и хотя, видит Бог, и среди ирландцев тоже есть воры, но я сказала ему, что поеду в Корк к его родным и расскажу им, какой он негодяй. А кроме того, отдам его под суд. — Мэтти слегка улыбнулась. — А может, натравлю на него Риджа Фентона или Темпля Буна.

— И сколько ты ему дала?

— Все, что скопила, мэм, но питаться я буду здесь, а потом — мне причитается плата за работу, и я никуда больше не собираюсь ехать. — Мэтти взялась за лохань. — А вот и он. Темпль Бун, я хочу сказать, а вам неплохо бы слегка причесаться.

Мэри бросила на нее негодующий взгляд.

— Я поправлю волосы, спасибо, что сказала, но я вовсе не «положила глаз» на Темпля Буна, заметь это!

— А это и не так-то просто, мэм. Он грубоват, и манеры у него дикие, но он настоящий мужчина, и этим все сказано, мэм, а к таким трудно подступиться!

Быстро взглянув в зеркало, Мэри действительно увидела пряди выбившихся волос. Она быстро поправила прическу, хотя… хотя Темпль Бун вовсе ее не интересовал.

Он остановился в дверях со шляпой в руке и окинул ее быстрым оценивающим взглядом. Мэри порадовалась, что поправила волосы.

— Не будете возражать, если я налью себе немного кофе, миссис Брейдон? Не хочу беспокоить вас без причины, просто проезжал мимо.

— Угощайтесь, мистер Бун. Мэтти не говорила вам, что дети прямо-таки нарвались на Сканта Лутера?

— Он что-то вынюхивает тут поблизости. Пора выдать ему «вольную».

— Особой нужды нет. У меня есть револьвер.

Бун улыбнулся.

— Иметь револьвер и знать, когда им нужно воспользоваться, — совершенно разные вещи. Примите решение, мэм, но не тяните слишком долго. У Лутера тут нет никаких дел, да и компания не хочет, чтобы он околачивался поблизости. Если он появился, значит, задумал какую-то подлость. И не пытайтесь образумить его. Он знает правила игры. Велите ему убираться, а если он сделает шаг в вашем направлении, стреляйте. Вы ведь прекрасно знаете, на что он способен. — Бун присел к столу. — О вас много говорят, ходят разговоры, что скоро тут можно будет остановиться на ночь.

— Но у нас нет места!

— Вот именно. Поэтому к станции сделают пристройку, а в ней — несколько спальных комнат. — Он отпил кофе. — И для вас это тоже кое-что значит, потому что вам повысят жалованье.

Мэри об этом не подумала. Прибавка, конечно, будет небольшая, но все-таки.

— Полагаю, мне следует за это благодарить Марка Стейси?

— Нет, мадам. Вы добились этого сами, с помощью Мэтти и всех остальных. Когда вы предлагаете хорошую еду, хорошее обслуживание и приятную, дружескую атмосферу, о вас начинают говорить; пассажиры рассказывают друг другу и о хороших, и о плохих вещах. — Бун снова наполнил свою чашку, оседлав скамью у стола. — Я думал, мэм, я хочу сказать, думал о вас. Теперь…

— Мэм! Кто такой этот Джорди Нефф? Он едет по дороге, а с ним еще двое.

Темпль Бун резко повернулся, взглянул на дорогу и нажал на предохранитель своего шестизарядника.

Мэри Брейдон изменилась в лице.

— Он едет на моей лошади!

 

Глава 20

Темпль Бун с непроницаемым лицом наблюдал, как Джорди Нефф слезает с лошади.

— Миссис Брейдон, — изменился даже тон его голоса, — вы готовы к неприятностям?

— К каким неприятностям?

— К перестрелке, — пояснил он.

— Скоро будет дилижанс, — сказала Мэри. — И пока он не отъедет, ничего не случится.

— Скажите об этом Неффу, — ответил Бун. — Такие типы не ждут, а с ним еще этот Уильяме и Моди Мерсер. — Бун повернулся и взглянул на нее. — Попахивает убийством. Где Пег?

— В коттедже, через дорогу. Когда приедет дилижанс, она выйдет, чтобы помочь нам.

— Не нужно ей этого делать. Пусть остается там.

Мэри направилась было к коттеджу, но Бун предостерегающе поднял руку.

— Нет, не ходите! Пусть будет как будет!

— Что вы хотите этим сказать? И почему должна начаться перестрелка?

— Фландрэ хочет отделаться от вас. Джорди — прирученный им убийца, а что касается Мерсера… Его ничто не остановит, ничто на свете.

— Но дилижанс!..

Бун повернулся к Мэтти:

— Обслужите их, обслужите и пассажиров.

Мэри Брейдон стояла и смотрела в окно.

— Эта лошадь — моя! — неожиданно разозлилась она. — Если они хотят неприятностей, они их получат!

— Мэри, миссис Брейдон, люди, которых вы видите, очень дурные люди. С такими вы еще никогда не сталкивались!

— Ну нет! Это они напали на «Пестрые дубы»! Это они убили наших слуг! Это они угнали наш скот!

Бун пристально посмотрел на нее. Неужели она не понимает, что их трое, а он — один? И где этот Ридж Фентон? Куда, черт побери, он запропастился? Ридж мог бы взять на себя Неффа, но как быть с остальными?

— Миссис Брейдон, — тихо сказал Бун, — ради Бога, не говорите ничего об этой лошади! Сейчас не время!

— Я не потерплю такого…

— А вот и дилижанс, — сказала Мэтти. Она вытерла руки о передник и оправила платье. — Мэм! Прибыл дилижанс.

Из-за угла появился дилижанс, кони шли быстрым галопом. Экипаж описал полукруг и подъехал к станции. Джорди Нефф и его люди — они стояли около двери — оглянулись.

— Мэтти! — шепотом позвал Бун. — Где дробовик?

Она указала на дверь своей спальни.

— Прямо за дверью, слева.

Держа чашку с кофе в левой руке, Бун посмотрел на дверь. Сначала Джорди… потом Мерсер и Уильяме…

Он умеет обращаться с оружием, но их же трое!

Отличная возможность убить Мэри Брейдон — как бы случайно. Невинная жертва, оказавшаяся поблизости.

Они настежь распахнули дверь и вошли, опережая пассажиров. Нефф уставился на Буна.

— Кто бы мог подумать? Темпль Бун! Посмотрите ребята, кто тут, Темпль Бун! — Он разглядывал Буна, слегка улыбаясь. — Это ведь ты убил Лонгмана, верно? А он был моим дружком.

— Он был вором и получил свое.

Нефф рассмеялся.

— Конечно же! Он порезвился всласть. Мужчины, женщины, дети — кого он только не убивал. Не знаю почему, но я его ценил. Мы держались вместе.

Пассажиры толпой вошли в здание станции. Их было девять, и по крайней мере четверо из них — явно жители Запада. Двое крепких мужчин с револьверами на ремнях и еще двое с виду деловых людей, но вооруженных. У всех четверых — загорелые, продубленные непогодой лица.

Мэтти быстро подала им вкусные бифштексы из лосятины.

Один из приезжих посмотрел на Неффа, потом на Буна и подтолкнул своего приятеля. Тот отодвинулся с линии огня.

Нефф надел на вилку бифштекс и поднес ко рту, и тут Мэри Брейдон сказала:

— Мистер Нефф, вы ездите на краденой лошади!

Захваченный врасплох, Нефф застыл с набитым ртом, в глазах его промелькнул угрожающий огонек и тут же исчез. Он медленно опустил вилку, прожевал и сказал:

— Мэм, если бы вы не были женщиной…

— Мистер Нефф, я сказала, что вы ездите на краденой лошади. Этот конь принадлежит мне. Он был украден во время разбойничьего налета на мою плантацию в «Пестрых дубах».

Нефф побледнел и бросил быстрый взгляд на мужчин, сидящих напротив.

— Лошадей много, мэм. Легко ошибиться, знаете ли, я…

— Я не ошибаюсь, мистер Нефф. Эта лошадь принадлежит мне. — Мэри сунула руку в карман. — Я хотела представить эти бумаги шерифу, но, поскольку вы привели лошадь сами, в этом нет необходимости. Эти бумаги, — добавила она, — родословная той лошади, на которой вы приехали. Конь принадлежит мне!

Лицо Джорди Неффа начало медленно заливаться краской. Все глаза были устремлены на него. И что возомнила о себе эта баба? Бросить ему вызов вот так, на глазах у всех?

— Вы ошибаетесь, леди, — сказал он. — Эта лошадь — моя!

— Сэр, — обратилась Мэри к одному из мужчин, сидящих за столом, — крайне неприятно вас беспокоить, но не могли бы вы выйти и заглянуть под гриву этой лошади. Ближе к голове, вы увидите там клеймо с буквой «К». Фамилия моего отца, а также и моя до замужества — Клейбурн. Этот конь из конюшни нашего поместья. Он был моим любимцем.

— Мэм, вы меня в чем-то обвиняете?

— Вовсе нет. Я просто говорю вам, что вы приехали на лошади, которая была украдена у меня и на которую я имею бумаги. У вас есть документ о ее покупке, мистер Нефф?

Его лицо вспыхнуло еще сильнее. Он здорово влип и не знал, что делать. Если вытащить пушку, кого-нибудь непременно убьют, а если вмешаются пассажиры, неизвестно, кто это будет.

Моди и Уильяме рядом, но…

Уильяме медленно, осторожно отодвинул свой край скамьи и встал.

— Хочу заплатить вам, мэм, двадцать пять центов хватит?

Он говорил громко и внятно, так, чтобы до всех дошло, почему он должен опустить руку в карман. Уильяме вытащил несколько мелких монет, положил медяк на стол, медленно отступил назад и спокойно зашагал к двери. Мерсер, расплатившись, пошел за ним.

Со двора появился мужчина.

— Там есть «К», мэм. Похоже, этот конь — ваш.

— Вот бумаги на него, — сказала Мэри, — и описание лошади.

За кражу лошади можно схлопотать петлю. Тут был кучер дилижанса, грум и еще несколько мужчин — Нефф почувствовал, как у него на шее затягивается петля.

— Простите, мэм. Я не знал, что лошадь ворованная. Нельзя ли мне доехать на ней до города?

— Нет, нельзя. Лошадь останется здесь. Если хотите снять свое седло и уздечку, пожалуйста. А в город вы можете добраться дилижансом. — Мэри помолчала. — Если заплатите за проезд.

Нефф взглянул на нее бешеным взглядом.

— Будь вы мужчиной!..

— Я — мужчина, — мягко сказал Бун.

— Только не здесь! — В руках у Мэтти был дробовик. — Выметайтесь отсюда! Немедленно!

Все вышли во двор, и некоторые пассажиры стали усаживаться в дилижанс.

Мерсер и Уильяме стояли по одну сторону, на расстоянии десяти футов друг от друга, лицом к зданию станции.

Нефф направился к конюшне, потом, резко повернувшись, остановился, выжидая.

Бун был у двери, вслед за ним вышла Мэри — так быстро, что Бун не успел ее остановить.

— Джентльмены! Усаживайтесь в дилижанс, пожалуйста! Уилбур! Когда пассажиры рассядутся, гони быстрее! Не медли! — Мэри повернулась. — Мистер Нефф! Если вы не хотите идти пешком, предлагаю вам снять с лошади упряжь и сесть в дилижанс.

— У меня здесь дельце, — сказал он, не спуская глаз с двери.

Темпль Бун спокойно сказал из дверного проема:

— Мэм! Разве вы не понимаете! Они хотят вас убить!

На мгновение Мэри замерла. Ну и дурака же она сваляла! Как она теперь войдет в дом? Стоит ей сделать одно движение — и ее прикончат.

Дилижанс начал отъезжать.

— Увези их, Уилбур! — крикнула она. — Скорее!

Подняв облако пыли, дилижанс уехал. Некоторое время они слышали, как он гремел по дороге, потом звук затих.

Мэри стояла на опустевшей дороге перед станцией, рядом трое мужчин, которые собирались отнять у нее жизнь.

Мэри стояла очень спокойно, высоко подняв голову, стараясь найти выход из создавшегося положения. Что можно сделать? Подойти к двери? Шагнуть им навстречу?

Голос из дверного проема тихо сказал:

— Когда я выйду, хватайте грязь и бросайте. Бросайте изо всех сил, мэм. Это ваш единственный шанс!

Мэтти подошла к окну.

— Мистер Бун, у меня дробовик. Я возьму на себя мистера Уильямса.

Бун выжидал, водя языком по губам. Он не видел Джорди Неффа, но знал, где тот находится. У Неффа было преимущество. Как только Бун покажется, Нефф тут же выстрелит.

Ладно, сказал он себе. Хоть одного, но убей! Не оставляй женщин один на один с ним! Не важно, что будет потом, убей его!

Неожиданно из конюшни донеслось:

— Порядок, Мэтти, ты берешь Уильямса, а я — Мерсера. Как раз держу его на прицеле.

И в этот момент прозвучал еще один голос, странный, необычный.

— Нас трое. Мы убьем.

За изгородью корраля показались дула трех ружей.

Джорди Нефф, взвешивая, стоит ли идти за ружьем, поднял руку ко лбу, на котором выступили капли пота. Потом медленно, очень осторожно опустил руку.

— Возьми своего коня, Мерсер, — сказал он спустя минуту. — У тебя самая большая лошадь. Я сяду с тобой.

Мерсер пересек двор, отвязал обеих лошадей и вывел их на дорогу. Уильяме, с выражением полного недоумения на лице, вскочил на свою лошадь.

Мерсер, поколебавшись, тоже сел верхом, сзади него взгромоздился Джорди Нефф. Лошадь, оступившись под непривычной тяжестью, пошла вперед.

Нефф оглянулся:

— Я еще вернусь, Бун! Жди меня!

Когда они уехали, Мэри вошла в дом и в изнеможении опустилась на стул.

— Спасибо, мистер Бун. Большое вам спасибо!

Мэтти подошла к двери и заслонила глаза от солнца.

— А кто же эти трое? — спросила она. — Кто…

Из-за загона показались три индейца.

— Вы! Вот спасибо!

Лица их были серьезны.

— Не ради тебя, — сказал один, — ради папуасиков!

И они уехали, посмеиваясь.

 

Глава 21

— Хочу заявить, барышня, — сказал Ридж Фентон, — жить рядом с вами — все равно что поселиться на поле битвы. Я — старый человек, мадам. Мне уже не до таких развлечений. Когда я приехал сюда, то думал: наконец-то и для меня настало спокойное время. Я собирался осесть здесь, успокоить нервишки, пожить тихо-спокойно.

— Спасибо, мистер Фентон. Когда я услышала ваш голос, то поняла: теперь-то уж, по крайней мере, на одного станет меньше.

— Возможно. Я не часто мажу. Во всяком случае, не из такого положения и не из охотничьего ружья. Я бы выпустил из него кишки, поверьте мне.

— Игра еще не окончена, — заметил Бун. — Думаю, мне нужно съездить в город. Теперь это касается только меня и Джорди Неффа.

— Пожалуйста… оставьте его в покое.

Темпль Бун повернулся к Мэри.

— Выбор у меня небольшой, мэм. Это — мой край. Я тут живу. И всегда буду тут жить. Неприятности мне не нужны, однако иногда случается так, что их не избежать. Отныне, куда бы я ни поехал, рядом может оказаться Нефф, поджидая удобного случая. Лучше уж покончить с этим раз и навсегда.

— В этом есть смысл, мадам, — вступил в разговор Ридж. — Конечно, на месте Буна я бы засел где-нибудь на горном хребте и стал поджидать его. Нефф открыл счет, мадам. Он ясно сказал, что намерен убить Буна, значит, и Бун может открыть охоту на Неффа. Это он все начал, а когда так поступают, тут уж никаких правил нет. Стреляешь при первой возможности. Только вот Бун не станет так поступать. Он встретится с ним лицом к лицу, честно и справедливо. А это хороший способ, чтобы тебя убили.

Дилижансы приезжали и уезжали. То был бесконечный круг обедов, дилижансов, пассажиров всех типов и категорий: актеры, старатели, картежники, горняки, охотники, газетчики, матери семейств и барышни сомнительного поведения, спекулянты спиртным и торговцы оружием, вербовщики индейцев, коммивояжеры, мужчины и женщины со всех концов света разного сорта и всяких национальностей.

В то время в тех краях женщины встречались редко, и каждые три дня Мэри и Мэтти получали предложения руки и сердца: от старых и молодых, от процветающих владельцев шахт, хозяев ранчо и бизнесменов, от бродяг ковбоев, старателей и остальных представителей мужского пола, проезжающих мимо.

— У некоторых намерения самые серьезные, — говорила Мэтти. — Но есть и такие, что только языком болтают. Скажи им «да», так они просто умрут. Людям здесь одиноко — не большое удовольствие возвращаться в пустой дом и слушать эхо собственного голоса. Мы-то тут — как одна семья, мы можем поделиться своими бедами и поговорить о тех мелочах, которые важны только нам. В своей семье можно смеяться, и плакать, и пересказывать всякие пустяковые события, о которых потом забудешь. — Мэтти сняла фартук. — Вот потому-то я сейчас буду сидеть с чашкой горячего кофе и болтать.

Мэри Брейдон вышла во двор и постояла минутку на теплом солнышке. Все казалось ей удивительно близким.

Разве не тут она должна обрести свой дом? Здесь она делала нечто важное. Здесь она стала одной из тех, кто стремился вперед, на Запад. Своими скромными делами она помогает строить Америку.

До войны Мэри смутно представляла, что такое Запад — место, куда отправлялось столько людей и откуда возвращались только очень немногие. Восток был местом обитания семей, которые годами занимались бизнесом; детей, чьи прапрадеды и прабабки выросли вместе. Это был надежный, прочный мир, мир без опасностей.

Здесь все было не так. Здесь все только начиналось. Это — грубый, тяжелый, еще не устоявшийся мир. Законы существовали, но не работали. Люди должны были сами справляться со всеми трудностями. Храбрость и способность ухватить за хвост удачу считались наиболее уважаемыми добродетелями. Здесь лучше назвать кого-то вором, чем лгуном или трусом — рискуешь получить пулю.

Со двора пришел Темпль Бун.

— Это хороший край, — сказал он, как бы продолжая ее размышления. — Не судите его слишком строго. Мы еще молодая страна. Мы еще растем. Там, где общество не имеет организации, чтобы справляться с беспорядками, приходится улаживать их нам самим.

— Я знаю. — Мэри смотрела на дорогу.

Скоро подъедет дилижанс. Она улыбнулась промелькнувшей у нее мысли: неужели вся ее жизнь теперь будет состоять из одних встреч и расставаний?

— Как мне стало известно, — сказала она Буну, — вы — поклонник сэра Вальтера Скотта?

Он посмотрел на нее.

— Я читал его, хотя читаю с трудом. Люди, о которых он пишет, очень похожи на нас — по характеру, борцовскому духу. Мой первый предок в этой стране был мятежником, отправленным из Англии на Барбадос. О своем семействе я знаю мало, только о традициях. О них мне говорили много. Я знаю даже название корабля, на котором его везли, — «Джон Фриггат» из Бристоля. — Бун бросил взгляд на дорогу. — Да, мне нравится Скотт. Он как бы разговаривает с нами. И в Каролине, где я как-то жил, и в Джорджии он очень популярен.

— Мы будем читать его сегодня вечером, если вы захотите — останьтесь. Я читаю Пег и Уоту почти каждый вечер.

— Останусь, если все будет в порядке. — Бун коснулся своей шляпы. — А теперь у меня дела.

— Мамочка! — Пег взяла ее за руку, наблюдая, как он, уходит прочь. — Ты его любишь?

— Думаю, он — хороший человек.

— Но ты любишь его?

Мэри улыбнулась.

— Не приставай! Я еще не готова думать о подобных вещах. Твой отец еще так мне близок! Когда я думаю о мужчине, то представляю его. Когда вспоминаю еще о чем-то хорошем, для меня это всегда связано с ним. Я хочу сохранить эти воспоминания, они — самая богатая и самая прекрасная часть моей жизни. Кроме того, у меня столько дел! Содержать эту станцию, найти школу для тебя и для Уота, обустроить получше наш дом.

— Думаю, ты любишь мистера Стейси.

Мэри рассмеялась.

— Ты пытаешься найти мне романтического героя? Марк Стейси тоже хороший человек, я думаю. Он удачлив и, полагаю, далеко пойдет. Но хочу, чтобы ты запомнила, Пег, — одной романтики мало. Когда ты будешь влюбляться, помни: тебе придется жить с этим человеком день за днем, как говорится, в здоровье и болезни. Тебе захочется гордиться им, когда будешь знакомить его со своими друзьями, захочется, чтобы ему было хорошо с ними, как и тебе с его приятелями. Никогда не связывай себя с человеком, думая, что он изменится или что ты сможешь изменить его. Если такое и произойдет, это будет уже не тот человек, за которого ты выходила замуж, совсем другой, не похожий на прежнего. Но тебе еще не время думать об этом! Да и я напрасно разболталась. Пойди помоги Мэтти накрыть на стол, скоро подъедет дилижанс.

— А где же Уот?

Мэри заглянула в конюшню.

— Уот!

Ответа не последовало.

Дверь в кладовку приоткрыта, постель аккуратно застелена, но мальчика нет.

Выйдя наружу, Мэри огляделась. Ридж Фентон что-то шил из кожи.

— Мистер Фентон! Вы не видели Уота?

— Нет, мадам, не видал, но припоминаю, он говорил, что хочет пойти поискать наконечники для стрел. Мечтает найти что-нибудь особенное для Пег.

Конечно! Как же она забыла! Но она ведь не разрешила ему туда ходить! Это хоть и близко, однако со станции не видно. Почему она вдруг забеспокоилась? Пока мальчик не прибился к ним, он бегал свободно, как дикий зверек. Уот — упрямый маленький мужчина и знает, как выжить в дикой природе, гораздо лучше, чем она. А возможно, лучше, чем все они, вместе взятые, включая и Риджа.

Но ведь она ему не сказала, что чуть позже собирается читать.

Мэри пошла по узкой тропке, ведущей к деревьям. Тут недалеко, нужно поторопиться — скоро придет Темпль Бун.

Было очень тихо. Едва она завернула за холм, все звуки со станции, казалось, смолкли.

Мэри пошла вниз, к рощице. И вдруг из кустов раздался крик:

— Мэм! Назад! Бегите!

Она вышла из-за деревьев и увидела Сканта Лутера. Он стоял, широко расставив ноги, и ухмылялся. Рядом с ним лежал связанный по рукам и ногам Уот.

— Я знал, что вы придете его искать, — сказал он. — Будь это кто-то другой, я бы спрятался. Ну а теперь я покажу вам, против кого вы пошли.

— Мистер Лутер, вы сделали большую глупость. На вашем месте я бы убралась подобру-поздорову, пока есть такая возможность. Скоро меня начнут искать мистер Бун и мистер Фентон. Боюсь, им это не понравится.

— Да ну? — Скант хихикнул, но смешно ему не было. — Думаю, с этой парочкой я справлюсь. Спрячусь тут, в засаде, и буду их поджидать.

— А я думала, мистер Лутер, что вам хватило первой стычки. После этого любой здравомыслящий человек стал бы держаться от нас подальше.

— Я пришел, чтобы рассчитаться. Собираюсь начать с вас и с этого мальчишки. Сперва посмотрите, что я сделаю с ним, с вами будет еще хуже.

— Мистер Лутер, не хотите ли уйти? Меня ждут на станции. Боюсь, я не могу больше медлить.

Странно, но она не испугалась. Она понимала, что ей нужно делать, и знала, что выбора у нее нет. Он был большим, неуклюжим негодяем, и она надеялась, что…

— Ах, вы не можете больше медлить? Только послушайте! Мисс Задавака не может больше медлить!

— И не надо кричать! Я знаю, что холмы поглощают звуки. Мы с вами тут с глазу на глаз.

Уот отчаянно пытался освободиться. Ему почти удалось сесть, и он бросился Лутеру под ноги. Тот небрежно пнул его раз, потом другой.

— Мистер Лутер! Предупреждаю вас в последний раз!

На лице у Мэри застыла ледяная маска. Чувствовала она себя спокойно, уверенно. Ей думалось, что все будет по-другому, но…

Скант шагнул к ней. Одним легким движением Мэри выхватила из кармана короткоствольный револьвер и выстрелила.

Для него это было полной неожиданностью. Он никак не ожидал, что она ходит с оружием. Но даже умей она носить его, Лутер не сомневался, что у нее не хватит смелости им воспользоваться.

Револьвер 44-го калибра с двумя стволами, направленными на него твердой рукой. Скант отступил на два шага.

— Ты!..

Мэри подошла к Уоту, помедлила, держа револьвер в руке.

— Мистер Лутер, предлагаю вам убираться куда-нибудь со своей раной, прямо сейчас! Вам требуется помощь.

— Пропади ты пропадом! Ты…

Сердце у нее оглушительно стучало, в горле застрял ком, но Мэри крепко держала револьвер. Лутер шагнул вперед.

— Мистер Лутер, если мне опять придется стрелять в вас, я это сделаю.

Скант уставился на нее злобным, тяжелым взглядом, но неожиданно выражение его лица изменилось. Глаза расширились, он стал задыхаться, а кожа сделалась отвратительного серого цвета.

— Вам лучше отправиться туда, где вам смогут оказать помощь, мистер Лутер. Похоже, она вам необходима.

Он отступил, потом, спотыкаясь, бросился бежать. В деревьях Мэри заметила его лошадь.

Положив револьвер в карман, она склонилась над Уотом и трясущимися пальцами стала развязывать крепкие узлы.

— Мэм, у меня в кармане есть складной нож.

Она достала его, раскрыла большое лезвие и разрезала веревки.

— Ну, мэм, похоже, вы пришили старину Сканта! Никогда не видел ничего подобного!

— Пошли домой, Уот. Я… мне нехорошо.

И они быстро, чуть не бегом, поспешили к станции. Навстречу им бежал Ридж Фентон с ружьем в руке. Мэтти стояла на крыльце.

— Мы услышали выстрел… — начал было Ридж, но, заметив выражение ее лица, встревожился: — С вами все в порядке?

— Она стреляла в Сканта Лутера! — радостно сообщил Уот. — Попала ему прямо в грудь!

— Вы застрелили Сканта? — недоверчиво спросил Фентон. — Неужели…

— Пожалуйста, не сейчас. Мне нужно прилечь. Мэтти, помоги мне.

— Конечно, мэм. Я вас отведу. — Обхватив Мэри за талию, Мэтти повела ее в дом. — Сядьте, мэм. Чашка горячего чая — вот что вам нужно сейчас. Вы просто в шоке.

Мэри дрожащими руками взяла чашку. Глоток, потом другой…

— Мэтти, это было ужасно! Ужасно! Этот человек… Он связал беднягу Уота. Он хотел убить меня. Сначала он собирался убить Уота, а потом…

— Не нужно говорить об этом, мэм. Что сделано, то сделано. Все уже позади. — Мэтти долила чая ей в чашку. — Подумайте лучше о другом.

— О чем же?

— О том, что вы справились с этим, мэм. Вам пришлось защищать себя, и вы сделали это. Вы смотрели ему прямо в глаза и, зная, что помощи ждать неоткуда, выстрелили в него. Женщине не просто быть одной, мэм, и вы сделали то, что нужно было сделать. Этого у вас не отнять. И поверьте мне, никто не пожалеет о Сканте Лутере.

Мэри задрожала.

— Я думаю… мне лучше лечь, Мэтти. Мне не хочется оставлять на тебя одну все дела, но боюсь, что я…

— Ложитесь, ложитесь. Мы с Пег вполне справимся. Правда, девочка?

— Конечно. — Пег подбежала к буфету. — Я накрою на стол.

В сопровождении Мэтти Мэри дошла до кровати, а потом долго лежала, глядя в потолок.

Она стреляла в человека…

Невозможно поверить. Она — Мэри Клейбурн, Мэри Брейдон — действительно застрелила человека.

Мэри проснулась, когда давно стемнело. Минуту лежала неподвижно, прислушиваясь. В окнах станции виднелся свет, у корраля было привязано несколько лошадей.

Мэри зажгла лампу и посмотрела на себя в зеркало.

Тот еще вид, а ведь на станции люди. И тут Мэри неожиданно вспомнила: она не перезарядила пустой ствол. Ее отец всегда говорил, что это обязательно надо делать. О том же упомянул как-то и Темпль Бун. Мэри взяла патрон и перезарядила револьвер, радуясь, что короткоствольный крупнокалиберный револьвер так легко заряжается. Ее ружье нужно было заряжать шомполом и пулей, на это уходит много времени. Хотя некоторые пожилые люди не любят так называемые новые револьверы с обоймой.

Мэри направилась к станции.

Когда она вошла, за столом сидели Марк Стейси и Престон Кольер. Оба тут же вскочили на ноги.

Темпль Бун тоже был там, высокий, худой и спокойный. Его глаза изучающе вгляделись в ее лицо.

— Миссис Брейдон! — воскликнул Стейси. — Нам рассказали, что произошло! Пожалуйста, присоединяйтесь к нам! Мы беспокоились о вас, очень беспокоились.

— Не стоит. Все уже в прошлом.

— Хотелось бы, чтобы это было так, — сказал Кольер, — но мы прослышали, что нас ждут неприятности, серьезные неприятности.

Мэри неожиданно улыбнулась.

— У нас уже были неприятности, мистер Кольер. И мы с ними справились. Что бы нас ни ждало, мы справимся и с этим!

 

Глава 22

— Миссис Брейдон, Темпль Бун заверил нас, что вы не из тех, кого можно легко напугать, поэтому мы собираемся ввести вас в курс дела. Сегодня понедельник. В следующую субботу из Денвера отправляется дилижанс, в нем будет по крайней мере шестеро мужчин. Четверо из них оплатили свой проезд и уже заканчивают свои дела перед отъездом в Ларами.

Мы, как и другие, знаем, что эти люди будут везти довольно большие суммы денег. Они поедут в специальном экипаже, который будет следовать вместе с обычным дилижансом. Эти люди направляются в Калифорнию. Нам также стало известно, что небезызвестный Денвер Кросс собирается ограбить оба дилижанса, и, если наша информация верна, планирует сделать это именно здесь. Похоже, — добавил Кольер, — он одновременно намеревается завершить тут кое-какие свои делишки.

— Сколько у него будет людей? Я имею в виду Денвера Кросса.

— Мы поняли, что в налете примут участие шестеро, и готовы их принять.

— Думаю, людей у него будет гораздо больше, — сказала Мэри Брейдон. — Раза в два.

Кольер улыбнулся, покачав головой.

— Мы знаем, кто эти люди. Знаем также, что больше у него никого нет. Там будет Мерсер и, конечно, Уильяме. Вероятно, Нефф, который…

— Его там не будет, — бросил Темпль Бун. — Все посмотрели на него. — Он не станет этого делать, — пояснил Бун.

— Не важно, — настаивал Кольер, — мы поняли, что будет шесть человек. — Он посмотрел на Мэри. — Я связан со всем этим, потому что двое из тех людей, что отправляются на Запад, мои деловые партнеры и к тому же друзья. Я не хочу, чтобы у них были неприятности.

— А я хочу, чтобы не было никаких неприятностей на моей станции, — заявила Мэри.

— Разумеется, — согласился Кольер. — Дело в том, что мы готовим этим уголовникам достойный прием и предпочли бы, чтобы вы и ваша семья находились в это время в Ла-Порте.

— Нет.

— Что?!

— Нет, — ответила Мэри, — это — моя станция, и я несу за нее ответственность. Я не могу находиться в другом месте, когда тут назревают неприятности.

— Мы боимся за вас и вашу дочку.

— И я тоже, но мое место — здесь. И вы, конечно же, должны понимать, что, если бандиты узнают о нашем отъезде, они сразу же заподозрят неладное. Нет, джентльмены, наше место — здесь, тут мы и останемся. Могут быть раненые. Пассажиры наверняка захотят перекусить. И, если я не ошибаюсь, бандиты сделали так, чтобы на станции были один-два их человека еще до того, как начнется заварушка.

— А это мысль, миссис Брейдон. — Марк Стейси повернулся к Кольеру: — Конечно же, она права. Они непременно отправят сюда заранее пару налетчиков, кого-нибудь из тех, кого миссис Брейдон не знает, а возможно, кто-то будет специально отвлекать ее внимание.

Темпль Бун оседлал стул и вмешался в разговор:

— Послушайте, а как они смогут это сделать? Приедут сюда верхом, переполошив всех, чтобы все знали — вот-вот начнется?

Думаю, миссис Брейдон права. Возможно, двое их людей будут сидеть и есть, невинные, как младенцы. Еще один может попросить Риджа Фентона подковать его лошадь или сделать еще какую-нибудь мелкую работу. Они прекрасно знают Риджа. Он всегда толкует о мире, но постоянно готов к драке. Поэтому им потребуется один-два человека, чтобы вывести его из строя.

Парочка других может слоняться поблизости, а перед прибытием дилижанса двинуться к корралю. Они схватят Риджа, запрут миссис Брейдон и Мэтти Магиннис, а потом откроют огонь по дилижансу сразу с трех направлений.

— Откроют огонь?! — воскликнул Кольер. — Это же будет ограбление. Зачем им открывать огонь?

— Мистер Бун прав, — сказала Мэри. — Мы знаем некоторых из этих людей. Это — бывшие налетчики, они убивают даже слабых и беспомощных. Им не нужны свидетели, которые могли бы дать против них показания или опознать их впоследствии.

— Миссис Брейдон, — сказал Кольер, — я настаиваю, чтобы вы отсюда уехали. Можете поехать на мое ранчо. Там вы будете в безопасности…

— Нет, мистер Кольер. Год назад, возможно, я так и поступила бы, но за это время столько всего произошло… Я останусь там, где должна быть.

— Миссис Брейдон, — вмешался Марк Стейси, — можете оставаться, если желаете, хотя дилижансная компания, конечно, не требует этого от вас. Но если уж вы решили так, пообещайте мне: как только тот дилижанс въедет во двор станции, вы все в ту же минуту войдете в комнату Мэтти и запрете дверь на замок. Видите ли, — продолжал он, — в этом дилижансе будут добровольцы, вооруженные до зубов и готовые к любым неожиданностям. Дилижанс очень крепкий, и люди вооружены дробовиками.

— При посадке в Ла-Порте за этими пассажирами могут следить, — заметил Бун.

Кольер улыбнулся.

— Конечно. Но увидят они совершенно других людей. Не беспокойся, Бун. Это будет сюрприз. Мы зададим им жару.

Вторник прошел спокойно и среда тоже, однако Мэри чувствовала, как внутри нее растет напряжение. Неужели она сделала глупость? Как она смеет рисковать жизнями Пег и Уота? Или Мэтти? Позволить детям хотя бы видеть такое! Как бы ни повернулись события, могут быть раненые или убитые, и вся эта перестрелка…

— Мэтти, я боюсь, — призналась Мэри, когда они остались одни.

— Знаю, мэм. Я тоже. Это — темные силы нашего мира, и плохо, что такие, как мы, должны от этого страдать. Вы можете уехать, мэм, а я останусь. У меня жизнь была грубее, чем ваша. Я привыкла к таким вещам. Но не нужно, чтобы вы или Пег видели, что тут будет происходить.

— Нет, Мэтти, я должна находиться тут. Будь на моем месте мужчина, разве бы он уехал?

Пассажиры, прибывшие в четверг, были дружески настроены и весело шутили. Это была часть странствующей труппы, актеры должны были давать представление в Денвере.

— У вас самая лучшая еда на всей линии, мисс, — сказал антрепренер. — Жаль, что мы не можем остаться тут на ночь.

— На следующий год у нас будут спальные комнаты, — ответила Мэри.

— Отлично! Я целиком «за», если только вы будете продолжать так готовить. — Он перевел взгляд на Мэтти. — Или это вы?

— Мы вместе, — ответила Мэтти. — Если мы приедем в Денвер, сможем мы посмотреть представление?

— Я сам усажу вас, — галантно ответил антрепренер.

Поздно в пятницу пришел Темпль Бун. Он налил чашку кофе и спросил:

— Ну что? Мы вас не убедили?

— Нет, — ответила Мэри.

Уот опускал в масло пончики. Он хотел было что-то сказать, но его перебила Мэтти:

— Вы сказали, что с ними не будет Джорди Неффа. Откуда вам знать такие вещи?

Бун отпил кофе.

— Джорди — тут не самый умный, но он хитер, как дикий зверь. Он не станет действовать по чьей-то указке. Он будет в Ла-Порте, у всех на виду. Запомните мои слова. Он, как койот, боится капканов.

— Ничего не получится, — сказал Уот. — Этот мистер Кольер, он не знает этих бандитов.

Мэри насторожилась, и Бун тоже. В том, как он это сказал, было что-то необычное.

— Почему ты так говоришь, Уот? — спросила она.

— Ну, эти ребята знают свое дело. Думаете, они не видели, как Кольер разговаривал со Стейси? Можете не сомневаться, это они сами распустили ложные слухи. У них в шайке есть люди, которые загодя чуют неприятности, такие, как Джорди Нефф. Неужели вы рассчитываете, что они станут действовать так, как вы тут расписали? Шесть человек! Денвер Кросс так не работает, да и его босс тоже. Там будет человек двадцать, а может быть, и больше.

— Двадцать? Но мистер Кольер сказал, что будет не больше шести…

— И где, вы полагаете, он об этом услышал? И кто, вы думаете, подкинул им эту мысль?

— Уот! Что ты об этом знаешь? — требовательно спросила Мэри.

— Когда в ту ночь вы все тут разговаривали, я подслушивал, — признался он. — Знаю, этого нельзя делать, но я так поступил. Видите ли, когда мистер Кольер приехал сюда с Марком Стейси, я понял: что-то носится в воздухе. Я просто сидел тут и изумлялся, как взрослые люди могут быть настолько глупы. Они клюнули на эти слухи. Бьюсь об заклад, я даже знаю, кто им такое подпустил, откуда у них возникла идея, что их будет всего шестеро. Я же сказал, их будет, по крайней мере, двадцать.

— Как ты можешь это знать? — спросила Мэри.

— Вы все время спрашивали, откуда я появился. Я жил вон там, рядом с Боннар-Спрингс. Эти уголовники укрывались на ранчо моего отца. Я видел всех этих людей, они залегли там, играли в карты, убивали время и ждали, пока кто-то решит, что их час пробил. Некоторые из них здесь уже давно. Но большинство вступило в шайку как раз в то время, когда этот Фландрэ убил вашего мужа. Эти ребята знают, что делают. Они уже много раз проделывали такое. Я слышал их разговоры. Они представляют, на что идут. Они кровожадные, мэм. Им все равно, сколько человек они убьют. Вспомните, что случилось в Лоренсвилле. Мне нравится старина Уилбур, а он-то будет на виду, и в него первого будут стрелять. Они убьют всех, и вашего мистера Кольера тоже.

— Уот, почему ты так в этом уверен?

Он посмотрел на Мэри:

— Мэм, я слышал их разговоры. Они не обращали на меня внимания — для них я просто ребенок, который бродил рядом. И только когда я удрал, кое-кто стал беспокоиться, не слышал ли я чего лишнего.

— Что же они могут сделать, Уот?

— Я размышлял над этим, мэм, но наверняка ничего не знаю. Знаю только: они сделают то, чего от них меньше всего ожидают. Например, убьют мистера Кольера. Могу поспорить, они наверняка раздумывают сейчас, что бы такое сотворить, чтоб было похоже на несчастный случай. Ну, как будто убивают прохожего, если он случайно оказался рядом.

— А зачем им его убивать?

— Если Фландрэ все еще хочет занять этот пост, — сказал Бун, — Кольер будет ему противодействовать, а он обладает большой властью.

— Но что они могут сделать? Если Уот прав…

— Лучше считать, что он прав. Мальчик прожил рядом с ними, по крайней мере, год. Слушал их разговоры, знает их планы, наблюдал за их жизнью. Он знает о них гораздо больше, чем мы.

Мэри погасила лампу, так и не придя ни к какому решению.

Некоторое время она стояла и смотрела на то место, где должен будет остановиться дилижанс. Что же станут делать бандиты? И что смогут сделать они?

Лежа на спине в постели, Мэри смотрела в потолок. Пег спала в своей кроватке рядом. Что они станут делать? Что?

Она попыталась вспомнить долгие беседы отца с разными армейскими офицерами, которые останавливались в «Дубах» — о возможных неожиданностях, о тактике, о сражениях. Не может ли тут быть какого-нибудь ключика?

С чем им придется столкнуться? И чего могут испугаться эти бандиты?

Неожиданность им на руку. Но что, если Уот прав, и бандиты намеренно распустили слухи об ограблении, чтобы они дошли до Стейси или Кольера? Но в чем же тогда неожиданность? Зачем распускать такие слухи? Чтобы запугать Стейси и Кольера? Запугать, но как? Если Стейси и Кольер предупреждены о нападении…

Мэри неожиданно села. Бандиты хотят ввести их в заблуждение относительно того, в каком месте будет нападение!

— Но тогда где же? Если не здесь, то где?

Может быть, где-нибудь на Тропе? Но если Уот прав и они задумали расправиться с Престоном Кольером, как они могут это сделать? Ни на дороге, ни в дилижансе его не будет. Скорее всего, в это время он будет находиться на ранчо.

Конечно же!

Светало. Быстро поднявшись, осторожно, чтобы не разбудить Пег, Мэри начала одеваться. В голове вертелись те же мысли.

«На что могут рассчитывать бандиты?»

Нападение на ранчо Кольера будет полной неожиданностью, если только она не успеет их предупредить. Для бандитов очень важен этот момент внезапности.

Конечно, в Ла-Порте они увидят, как люди садятся в дилижанс. Кольер и Стейси извещены о нападении. Но нападения на пути следования дилижанса не будет. И не из-за Кольера — они побоятся, что их заметят на открытом пространстве.

Потом дилижанс остановится на ранчо Кольера. Пассажиры выйдут, чтобы отдохнуть, а их места займут эти добровольцы или кто там, и дилижанс поедет дальше. Вот тут-то и произойдет нападение, будут ограблены пассажиры, разграбят и усадьбу Кольера.

А потом они приедут сюда. Поскольку все идет тихо и спокойно, добровольцы потеряют бдительность.

Но чего тогда следует опасаться этим бандитам?

Ответ прост.

Риджа Фентона и Темпля Буна!

 

Глава 23

Мэри вошла в дом и сразу же принялась готовить завтрак. Сколько еще нужно сделать и как мало времени у нее осталось! Подойдя к двери, она заметила Риджа Фентона.

— Мистер Фентон, сделайте мне одолжение. Оседлайте Нимрода, того коня, что я отобрала у Джорди Неффа, и подведите к двери.

Едва взглянув на нее, Ридж пошел назад в конюшню. К тому времени, когда Мэри приготовила кофе, Фентон вернулся, а с ним и Темпль Бун.

— Мистер Бун! Я долго размышляла и решила, что вас, а возможно, и мистера Фентона попытаются убить еще до прибытия дилижанса.

— Я тоже так думаю, — сказал Бун. — А зачем вам лошадь?

— Я еду в поместье Кольера. Ночью у меня было время хорошенько обо всем подумать, и я решила, что сперва они нанесут удар там. Я, как и Уот, считаю, что они намеренно распустили слухи, заранее предугадав, какова будет реакция Марка Стейси и мистера Кольера.

— Вряд ли бандиты могут точно предвидеть, как они поступят, мадам, — возразил Бун.

— Нет, могут. Грабители наверняка предусмотрели, что они либо сделают то, что уже сделали, либо окружат дилижанс вооруженной охраной. Я уверена, они разработали план и на этот случай.

— У Кольера будут солдаты, мадам. Они проезжали тут после полуночи, направляясь в его поместье. Я с ними разговаривал. Сержант попросил передать вам привет, мадам. Его зовут Барри Оуэн.

— Прекрасно. Он знает некоторых из этих людей в лицо. И в частности, Фландрэ.

— С ним было семь человек. Все ветераны индейских войн, — сказал он. — Крепкая команда.

Мэри сняла фартук.

— Пожалуйста, мадам. Позвольте поехать мне.

— Вам? Вы нужны здесь. Вы и мистер Фентон. Без вас тут придется туго.

— Туда может поехать и Уот.

— Да, конечно, но я не уверена, что ему поверят. А они должны поверить!

Бун внимательно осмотрел склон холма, местность вокруг кузницы, корраль.

— Погодите минутку, мадам. Вы не можете ехать. Сюда направляется Джорди Нефф. Пойду встречу его. Ему нужен я, но, могу поспорить, тут поблизости прячется еще кто-нибудь. Доверяю тебе, Ридж, позаботиться о нем.

— Не могу же я видеть через кусты! Я что, ясновидящий?

— Ты — отличный старикан и хитрый к тому же. Если там кто-то есть, он — твой.

Джорди Нефф привязал лошадь у корраля и направился к станции. Темпль Бун поспешно вышел наружу:

— Джорди! Ты не меня ли ищешь?

Мэри Брейдон услышала выстрелы, но она так и не рассмотрела, кто стрелял, — ей было плохо видно.

Нефф был застигнут врасплох. Он хотел подойди поближе и напугать Буна, даже придумал речь и собирался произнести ее надлежащим образом — так, чтобы она звучала как можно драматичнее. Вот он неожиданно окликает Буна и…

Джорди настоял на том, чтобы это дело поручили ему. Он убьет Буна и прославится. Именно об этом он и размышлял, направляясь к станции. Голос Буна прозвучал как гром среди ясного неба. Нефф начал было говорить заранее приготовленные слова, но его рука действовала точнее — она автоматически потянулась к револьверу. Нефф ухватился за рукоятку, и в этот миг что-то ударило его в грудь. Он пошатнулся. Револьвер остался на уровне бедра, рука вытянулась, щелкнул курок, но большой палец соскользнул с него.

Вторая пуля попала Неффу в локоть, слегка задев бок. Его собственная пуля, отклонившись, ушла в пыль.

Нефф сделал резкое движение и схватил оружие левой рукой, но тут откуда-то сзади прогремел еще один выстрел. Теперь его мозг работал с полной ясностью. Он понимал, что дважды ранен и что последняя пуля раздробила ему локоть. Он выстрелил, увидел, как Бун зашатался, и услышал щелканье курка.

Два выстрела прозвучали почти одновременно, поразив Неффа в грудь. Он упал, выронив револьвер, и перевернулся, пытаясь подняться на ноги и нашаривая рукой оружие. Но дотянуться до револьвера он не смог. Рука его подогнулась, и Нефф опрокинулся на спину.

Что он тут делает? Темнеет, и собирается дождь. Почему он лежит в грязи? Большая капля упала ему на лицо, несколько других попали в глаза, широко раскрытые, немигающие глаза, уставившиеся в небо.

Мэри Брейдон схватилась за подоконник, сердце ее бешено стучало. Все кончено, все кончено. Как долго все это длилось? Минуту? Две минуты?

Темпль Бун убил этого человека, хотя тот пришел, чтобы убить его. Она должна это помнить. И убитый — один из тех, кто грабил ее дом в Вирджинии. Он украл ее коня, а его дружок убил ее мужа.

— Я должна ехать, или будет слишком поздно. — Она повернулась к Мэтти. — Сделай так, чтобы Пег ничего не видела. Пожалуйста.

— Не беспокойтесь, сейчас уберем его с глаз долой, — отозвался от двери Ридж Фентон. — Не может же он тут валяться, скоро и остальные приедут в дилижансе. — Он опять посмотрел на нее. — Вы вернетесь назад, мэм? Я хочу сказать, после того, как все им расскажете?

— Если смогу, мистер Фентон, если смогу.

Она уже забыла, какой Нимрод хороший конь; даже спустя столько времени он, казалось, узнал свое имя, а может быть, и ее.

Когда Мэри отъезжала от станции, подошел Уот.

— Мэм, через рощицу есть тропа. Вас будет не видно, и так вы доедете куда быстрее. Сэкономите минут пятнадцать!

Она свернула в кусты, где показал ей Уот. То, что он называл «рощицей», в действительности представляло собой несколько разбросанных деревьев и низкорослых кустов вдоль русла высохшего ручья. Однако старая тропа хорошо сохранилась, и Нимрод оценил это. Мэри выехала на приличной скорости и старалась, чтобы конь держал шаг. Слава Богу, Джорди Нефф знал толк в лошадях и умел за ними ухаживать.

Мэри привязала своего коня за домом и прошла через сад. Первой, кого она встретила, была Регина — девушка спускалась из комнат наверху.

— Вы! Что вы тут делаете?

— Где ваш отец? Я должна его видеть!

Регина молча указала на библиотеку и отодвинулась, пропустив ее.

В библиотеке были Марк Стейси, Престон Кольер и сержант Барри Оуэн. Быстро и коротко Мэри объяснила ситуацию.

— Так вы считаете, что они нападут на нас здесь? — усмехнулся Кольер.

— С них станется, сэр, — сказал Оуэн. — Миссис Брейдон знает их, да и я тоже. Это — толпа мерзавцев.

Подкатил дилижанс, пассажиры вышли. В него быстро сели четверо солдат.

— Остальные ждите тут, — распорядился сержант Оуэн. — Мы доедем до поворота, скроемся за грядой холмов, а потом вернемся назад. Возможно, нам удастся уладить все прямо тут, на месте.

Престон Кольер открыл свою коллекцию оружия — у него был богатый набор охотничьих ружей и дробовиков. Он раздал их, присовокупив патроны для каждого.

— Берите их живьем, если сможете, но только если сможете!

Не успел дилижанс скрыться из виду, как на подъездной дорожке показалось трое мужчин, ведущих в поводу своих лошадей. Еще двое появились в конце парка с восточной стороны дома. Первые трое продолжали идти по дороге, пока не миновали дом, тут они развернулись, сели на лошадей и поскакали вперед. Двое других резко повернули, подъехали к воротам, спешились, подошли к двери и постучали.

Показались еще несколько всадников.

Престон Кольер широко распахнул дверь — револьверы в руках тех двоих уставились в дула четырех двустволок.

— Бросьте оружие, — посоветовал Марк Стейси.

Разве только сумасшедший попытался бы открыть огонь в такой ситуации, а эти двое еще не сошли с ума.

— А теперь очень тихо входите в дом, — продолжал Марк Стейси. — Оставьте дверь открытой. Мы не хотим быть негостеприимными.

В лицо следующим троим уставились те же дула дробовиков.

Бандиты, не долго думая, сдались.

К дому подъехал Денвер Кросс. Тихо, слишком тихо. Он знал своих людей — там были женщины, теперь они должны были бы уже кричать. Он направился к дому, потом остановился. Еще дюжина его людей двигалась по дороге.

— Мерсер, я думаю, все под контролем. На всякий случай взгляни, что там делается. Но не теряй зря времени. Нам еще нужно успеть к этому дилижансу.

Мерсер посмотрел на Кросса и пожал плечами. Почему бы ему самому не посмотреть? Кросс всегда любил присутствовать при начале событий. Мерсер подъехал к крыльцу и позвал своих людей. Тихо, так тихо, что он неожиданно испугался и начал поворачивать свою лошадь. В этот момент он и увидел у двери Оуэна — тот стоял так, что со стороны его не было видно.

— Слезай с лошади и входи. Да спокойно! — приказал сержант.

— Черт возьми! — Мерсер ударил свою лошадь и потянулся за револьвером, но в то же мгновение был сражен двумя ружейными пулями. Прицел был точен — так и не успел он закончить свое движение. Мерсер упал, нога его запуталась в стремени, потом освободилась. Лошадь умчалась прочь.

Денвер Кросс выругался и всадил шпоры в бока своего коня. Еще залп из дома, и еще три седла опустели. Завернув за поворот, Кросс чуть было не врезался в дилижанс, и Уилбур Паттишаль, стоя на коленях на крыше, дал по нему заряд картечью.

— Чисто сработано! — воскликнул Кольер. — Очень чисто, и все благодаря миссис Брейдон.

Прошел час, солдаты под командованием сержанта Оуэна увели пленников. Мерсера и еще двоих похоронили на дальнем склоне холма. Кросс был жив, хотя и находился в очень тяжелом состоянии.

— Если пленники не заговорят, боюсь, мы не сможем связать все это с Фландрэ, — сказал Стейси.

— Я так не считаю, — возразил Кольер. — Учитывая показания миссис Брейдон и сержанта Оуэна о прежней связи Фландрэ с уголовниками, мы сможем привязать его к тому, что произошло тут. — Он вытащил сигару. — Миссис Брейдон, не возражаете? — Кольер чиркнул спичкой. — Тот человек, что ездил на вашей лошади, миссис Брейдон, не можем ли мы заставить его говорить? Большинство начинают говорить, когда им грозит петля.

— Боюсь, он ее уже избежал, мистер Кольер. Ему хотелось убрать Темпля Буна, но он проиграл.

— Бун пристрелил его? — поинтересовался Стейси. — Ничуть не удивлен. Бун — человек опасный.

— Но джентльмен, — добавила Мэри и встала. — Я должна возвращаться на станцию. Они там будут волноваться.

Кольер тоже поднялся.

— Хорошо иметь таких соседей, как вы, миссис Брейдон. Пожалуйста, не отдаляйтесь от нас.

— Спасибо.

Встал и Марк Стейси.

— Дилижанс уехал, но если бы я смог взять коня, Кольер, то проводил бы миссис Брейдон. У нас есть дела, которые надо обсудить. — Он взял свое ружье.

— Мы собираемся организовать на станции Чероки остановочный пункт. Атмосфера там настолько благоприятная, что наши пассажиры хотели бы останавливаться на станции на ночь.

Сидя в седле, Мэри ждала, пока Марк Стейси присоединится к ней. Короткий дождичек кончился, облака рассеялись.

Наконец Стейси появился из-за угла дома, и они поскакали по главной дороге. Воздух был чистым и свежим, ехать было приятно. Поездка напоминала верховую прогулку давних времен.

— Вы прекрасно справляетесь со своей работой, миссис Брейдон, — сказал Стейси. — Честно говоря, я сомневался, получится ли у вас. Я слышал, что в Калифорнии женщины управляют станциями, но по-настоящему не верил в это. Вы… вы совершенно не похожи на такой тип женщин.

— На какой тип, мистер Стейси?

Он пожал плечами.

— Вы ставите меня в затруднительное положение. Ну… ну вы — леди.

— Надеюсь. — Мэри улыбнулась. — Никогда не считала, что это будет помехой.

— Это, — он жестом указал на станцию, которая только что появилась в поле их зрения, — это скоро останется в прошлом. Как только война закончится, начнется строительство железной дороги. Дилижансные линии просуществуют еще некоторое время — для поставки необходимых строительных материалов.

— И когда это будет? Я хочу спросить, когда сюда дойдет железная дорога?

— Года через три, может, четыре. Бен Холлидей уже подумывает об этом, и я тоже. Фактически, я принимаю участие во всем этом. Будущее за железными дорогами, миссис Брейдон.

Дальше они ехали в молчании.

— А вы, миссис Брейдон? Какие у вас планы?

— Сейчас — по возможности лучше управлять станцией Чероки. Когда война закончится, возможно, мы вернемся в Вирджинию. У меня там есть собственность.

— Некоторым хотелось бы, чтобы вы остались тут, — сказал Стейси. — Этому молодому краю нужны люди со свежим взглядом на жизнь. Ну и конечно, нам нужны вы.

— Спасибо. Пока я не хочу над этим думать. Мне нужно заботиться о Пег и об Уоте, он стал членом нашей семьи; сейчас мне некогда размышлять о будущем. — С гребня пологого холма Мэри увидела, как солнечный свет играет в волосах Пег — она стояла на крыльце станции. — Позднее, когда окончательно освоюсь, я подумаю и о других вещах.

— Когда это случится, надеюсь, вы подумаете и обо мне.

— Конечно, мистер Стейси. Непременно.

— Ну, — раздраженно заметил он, — есть еще Темпль Бун.

— Да, конечно. И как говорит Мэтти, он — настоящий мужчина.

Мэтти стояла на ступеньках, вытирая руки о фартук, Темпль Бун и Ридж Фентон шли из конюшни, а Уот смотрел на них из-под руки.

Все они были в сборе, тут, на станции Чероки. Как хорошо вернуться домой!

Несколько часов спустя в пятидесяти милях отсюда Джейсон Фландрэ направлялся на юг, держась подальше от проторенных дорог. На поясе у него был тяжелый ремень с деньгами, тяжелыми были и седельные сумки. Колорадо изжил себя, к югу лежала Мексика, к западу тянулись новые края. Умный человек знает, когда сбросить карту, а когда придержать. Там, на юге или в Калифорнии, он рассчитается с ними по-своему и в свое время. Фландрэ был в своей конторе и собирался было закрыть окно, когда услышал разговоры на улице. Денвер Кросс убит, большая часть его банды уничтожена, а те, кого удалось захватить, боясь веревки, выкладывают все, что знают.

Фландрэ спустя полчаса был уже в седле и выбирался из города по боковым улочкам.

Теперь, на расстоянии нескольких миль и в полной безопасности, он самодовольно улыбался. Тем лучше! Нет необходимости ни с кем делить деньги. Он спокойно огляделся вокруг. То, что он делал в Колорадо, можно делать в любом другом месте.

Фландрэ объехал подножие пологого холма и направился вниз, к небольшому ручейку среди деревьев. Там он напоит своего коня и сделает короткий привал.

Отряд команчей пребывал в воинственном расположении духа. Они проехали более сотни миль и не сняли ни одного скальпа. Индейцы остановились у ручья и в этот момент услышали перестук лошадиных копыт. Всадник приближался легким аллюром.

Индейцы стояли полукругом со взведенными стрелами, когда из-за деревьев показался всадник. Завидев индейцев, он резко остановился.

Их было двенадцать. Первый и последний отряд воинов-команчей, который Фландрэ видел в своей жизни. Он потянулся за револьвером, но раздутый пояс с деньгами помешал движению. У команчей таких проблем не было.

Фландрэ был еще жив, когда к нему подошел воин со скальпировочным ножом.

«Кто-то подсунул мне крапленую карту», — подумал Фландрэ.