Последовало продолжительное молчание. В печке потрескивало полено. Из коттеджа вернулась Мэтти. Она посмотрела на них и неожиданно спросила:

— Мэм, что-нибудь произошло?

Темпль Бун не ответил, поставил свою чашку и облокотился руками о стол.

— Мэм, а почему Джейсон Фландрэ застрелил вашего мужа?

— Возможно, он думал, что Маршалл предъявит ему обвинение. А возможно, испугался, что его самого застрелят.

— А теперь послушайте меня, — сказал Бун, — и слушайте внимательно. Вы — женщина сообразительная, и никто не собирается вас обманывать. Джейсон Фландрэ теперь называет себя «полковник Джейсон Фландрэ», и его выдвигают в губернаторы. Он живет в Денвере и питается отнюдь не кашей, если вы понимаете, что я хочу сказать. Ходит в церковь. Поет в хоре. Выступает на собраниях.

Когда он увидел вашего мужа, то понял, что это конец всему, потому что, если выплывет наружу его прошлое, он человек конченый. Люди еще могут принять бывшего конфедерата, хотя я сомневаюсь, что конфедерату это нужно, но не бывшего налетчика. Его выдворят из штата, а может быть, повесят. Он действовал из самозащиты, мэм. Ему необходимо было убить вашего мужа, прежде чем тот заговорит, что он и сделал.

— Полагаю, тут вы правы.

— Ну, а еще какие вы сделали выводы, мэм?

— Я понимаю, что он убьет меня, как только обнаружит, что я тут.

— Вы с ним уже встречались?

— Нет.

— Не важно. Как только он услышит о вас, то сразу сообразит, что ему делать, а уж услышит-то он непременно. О вас уже говорят по всей линии.

— Обо мне?

— Мэм, вы чрезвычайно красивая женщина, а в этом краю красивые женщины редкость. Возможно, этот Уильяме уже бросился к нему. Он ведь узнал вас, не так ли?

— Сомневаюсь. Я видела его из окна. Я была в доме, пока не начался пожар, а потом мы убежали через черный ход. Нет, не думаю, что он заметил меня тогда. — Мэри помолчала. — Мистер Бун, зачем им нужен Уот?

— Странно, что вы не догадались. Он им нужен, потому что знает, где они скрываются. Не понимаете? Они нашли укрытие, и Уот оттуда сбежал. Они боятся, что он расскажет об этом шерифу или еще кому-нибудь. Если они поймают его, то либо запрут, либо убьют.

— Убьют ребенка?!

— Мэм, в Лоренсвилле и в некоторых других местах они убивали женщин, детей, стариков. А теперь ставки особенно высоки. Джейсон Фландрэ не только выставил свою кандидатуру в губернаторы, он хочет им стать. Вам нужно уезжать отсюда, миссис Брейдон. Берите свою дочурку и бегите.

— Я не могу. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Теперь тут мой дом. Тут моя работа. А что касается Джейсона Фландрэ, он не станет губернатором — я постараюсь этому помешать.

— Он понимает это, мэм. Как понимает и то, что, управляя этой станцией, вы не сможете спрятаться. Любой прохожий, любой пассажир дилижанса, любой, кто заляжет в деревьях позади станции, может вас убить.

— Это моя работа. Я останусь тут.

Бун пристально посмотрел на нее и быстро встал.

— Ладно, но будьте осторожны, слышите?

— Он был одним из тех людей, которые спустились с холмов и сожгли мой дом. Он угнал наш скот. Убил нескольких наших людей, которые пытались помешать ему, потом убил моего мужа. О, я буду осторожна, мистер Бун, но я поеду в Денвер и расскажу.

— Он посмеется над вами. Так же, как и другие. Мэм, вы что, не слышите меня? Он усердный прихожанин. Поет в хоре, дает деньги на добрые дела. Он один из столпов общества, а вы кто? Никому неизвестная женщина, которая управляет дилижансной станцией на линии. И все. Вот что скажут люди.

Конечно, он прав. После того как он ушел, Мэри долго еще сидела на своем месте и размышляла. Мэтти подошла к ней.

— Мэм, я слышала, что тут говорилось. Я не подслушивала, нет. Вам нужно быть осторожной, мэм.

— Да, — согласилась она, — я должна быть осторожной. Я должна думать о Пег и Уоте. — Она посмотрела на Мэтти и слегка улыбнулась. — Видишь? Я уже считаю его членом семьи.

— Он хороший паренек. Наверное, вы не заметили, мэм, но он старается улучшить свои манеры. Я видела, как он наблюдает за вами и Пег. Кроме того, он каждое утро убирает свою постель.

Мэри Брейдон слушала и думала о своем. Джейсон Фландрэ — это зло. Жестокий, развратный человек, к тому же вор. Одна мысль о том, что он станет губернатором или займет какой-нибудь общественный пост, бросала ее в дрожь. Как-то, каким-то образом, но она разоблачит его. Однако Бун прав. У многих женщин в Денвере и Ла-Порте она вызовет подозрение, хотя бы потому, что делает мужскую работу — нечто совсем не «элегантное».

Подъехал дилижанс, и Мэри смотрела, как выходят пассажиры, неожиданно осознав, что теперь должна обращать внимание не только на то, кто они, но и что делают.

Двое из восьми пассажиров, очевидно, имели отношение к золотым приискам на Западе, один — торговец вразнос, как он сообщил, продает поношенные вещи. Была также довольно хорошенькая молодая женщина, как она сказала — артистка. И женщина более старшего возраста, едущая до Форт-Ларами со своим мужем, армейским капитаном, расквартированным там.

Седьмым был высокий, очень худой мужчина с аккуратно подстриженными усами, загнутыми вроде велосипедного руля, и ярко-рыжими волосами. У него был вид джентльмена, но его одежда, хотя и все еще аккуратная после долгой поездки, была сильно поношенной.

Он бросил быстрый взгляд на Мэри, слегка нахмурился и отвел глаза, потом, словно бы в недоумении, посмотрел опять.

Вошел Уилбур и сказал:

— Один мужчина сошел на полпути. Престон Кольер прислал за ним экипаж. Судя по говору, англичанин, а по виду — задавака.

— Кольер? Он ведь владелец ранчо, не так ли?

— Именно так, — ответил Уилбур, когда Бун присоединился к ним. — Имеет дом с белыми колоннами и двух крошечных дочек. Но до чего же ядовитые барышни! И жена точно такая же. Этот англичанин привез с собой несколько ружей. Говорит, что собирается охотиться на медведей, бизонов и так далее. Повезет, если не пристрелит себя.

Мэри рассмеялась.

— Не делайте поспешных выводов, Уилбур. Некоторые из этих англичан и в самом деле умеют стрелять. Когда я была девочкой, некоторые из них, те, что отправлялись на охоту в горы Бул-Ран или в Блу-Ридж, останавливались у нас в доме.

— Да, мэм, возможно, вы правы. Здесь был один ирландец или англичанин по имени Гор. Он приезжал несколько лет назад и стрелял во все, что движется. Настрелял столько дичи, что можно было бы накормить целое племя шошонов, но большую часть даже не подобрал. Что касается меня, то я никогда не охочусь, если не хочу есть. — Уилбур пошел проверить лошадей.

— Кольер — человек солидный, — заметил Бун, — хороший скотовод. Я не всегда согласен с его политическими взглядами, но его слово так же весомо, как его имущество. — Бун замялся, потом небрежно бросил: — Если и стоит выбирать кого-то на официальную должность от этой территории, то Престон Кольер — самая подходящая кандидатура.

Мэри посмотрела на Буна — тот уже отвернулся и наблюдал за пассажирами, идущими гуськом к столу. Что он хотел сказать? Предупреждал ее?

Темпль Бун — загадка. Кто он такой? Откуда? Многое в нем ставило ее в тупик — он ведь ни слова не сказал о себе, а из той малости, что Мэри слышала, она поняла, что он занимался самыми обычными делами жителей приграничной полосы. А еще Уот… Нужно расспросить Уота. Похоже, он знает обо всех и о каждом.

Кстати, кто такой Уот? Действительно ли у него нет семьи? И где его мать? «Полынный сирота» — так называют детей, родители которых умерли или скрылись. Обычно они пристают к какой-нибудь другой семье или находят работу на ранчо, пока наконец не отправляются туда, куда обычно уходят такие люди.

Ну, с Уотом такого не случится. Он — хороший паренек, и она проследит, чтобы у него был какой-нибудь шанс в жизни. Пег его полюбила, они довольно близки по возрасту, так что могут составить компанию друг другу.

Здесь никто не задает лишних вопросов. Это первое, что Мэри усвоила. Каждого принимают таким, какой он есть, пока он не проявит себя тем или иным образом. Кем ты был в прошлой жизни, никого не интересует.

Запад, как она поняла, — место, где можно начать жизнь сначала. Ты приезжаешь сюда, переворачиваешь страницу, на которой записано твое прошлое, — и все. Если у тебя есть отвага, ты человек слова, принимайся за дело, и никто не станет интересоваться, кем ты был прежде. Не так уж это и плохо, решила Мэри. Всегда должно быть место, где можно начать новую жизнь.

Некоторые, пришедшие в эти края, как она, потеряли своих любимых. Другие обанкротились, кто-то не поладил с законом, наделал долгов, другие были просто мужчинами и женщинами, которые не вписывались ни в какую модель. Им не подходила профессия кассира в банке на углу, клерка в магазине, священника или судьи. Они родились с бес покойными сердцами, с непреодолимым желанием странствовать.

Мэри поняла, что начинает избавляться от предвзятых мнений. Она слышала, что на Западе нет законов, но это ошибка. Официальное правосудие существовало, но по большей части где-то далеко. Однако тут царили свои неписаные законы, которым все подчинялись, и, если кто-то ими пренебрегал, расправа была грубой и окончательной.

Запад был терпим до известной степени. Но когда терпение истощалось, в ход шли петля и пуля.

Пассажиры ели, потягивались и выходили, прохаживались рядом со станцией, оттягивая до последней минуты посадку в дилижанс.

Уилбур подошел к двери с хлыстом в одной руке и чашкой кофе в другой и остановился рядом с Мэри.

— Уилбур, вы знаете Джейсона Фландрэ?

— Да, мэм.

— Если вы увидите его на этой линии, скажите мне, ладно?

— Хорошо, мэм. — Он вручил ей пустую чашку. — Он скоро тут проедет, мэм. Хочет переговорить с Престоном Кольером.

Теперь Мэри не боялась, хотя и знала, что такое страх. Она испугалась единственный раз, когда Джейсон Фландрэ и его головорезы напали на их плантацию, неожиданно перебравшись через горы из своего укрытия в Кентукки.

Тогда она убежала с Пег на руках и соседской девочкой. Их вел Бело, старый чернокожий, которого ее муж купил и освободил несколькими годами раньше. Он спрятал их в пещере за кустами, и они видели, как горели их дома, как угоняли их скот и как был застрелен Бело — он побежал в дом, чтобы взять кое-какие бумаги, — хладнокровно застрелен самим Фландрэ.

Теперь Фландрэ здесь. И, чтобы выжить и стать тем, кем намеревается стать, он должен ее убить.

Она хотела начать новую жизнь, построить дом, заработать денег для себя и для дочери — больше ничего. Но здесь Фландрэ, и у нее нет выбора. Неужели она будет сидеть сложа руки и позволит погубить себя?

Давным-давно военный, гостивший у ее отца, сказал нечто, что ей запомнилось: «Секрет победы — нападение, всегда нападение. Если у тебя десять тысяч людей — атакуй. Если у тебя всего два человека — атакуй. Выход всегда есть».

Верная мысль. Нельзя отсиживаться, выжидая, пока тебя убьют. Надо действовать. Но как? Что может сделать она, женщина? Какое оружие есть у нее?

Правда на ее стороне, однако она не настолько наивна, чтобы верить, что этого достаточно. Впрочем, правда — это оружие, и при мудром использовании оно может уничтожить Фландрэ. Она не собирается сидеть и ждать нападения. Она выберет время и станет действовать. Но какое время? Когда? И как?

У нее должен быть револьвер. Завтра же. Завтра она отправится в Ла-Порт и купит его.

Мэри посмотрела, как оседает пыль за скрывшимся дилижансом, и направилась в конюшню. Там был Уот с вилами в руке. Она отметила: с вещами он обращается аккуратно и всегда держит их в чистоте.

— Спасибо, Уот. Все выглядит очень красиво.

— Это моя работа, мэм.

— Уот, похоже, ты знаешь почти всех в округе. Как тебе удалось узнать так много людей?

— Я просто наблюдаю и слушаю.

— Где твоя семья, Уот?

— У меня нет семьи. — Он посмотрел на нее снизу вверх и быстро отвел взгляд. — У меня никого нет.

— Ты не должен так говорить. А как же я? Пег?

— Вы мне не родные.

— Бывают связи сильнее родственных, Уот. Есть родные по крови, а есть по велению сердца. Пег хочет считать тебя своим братом, и мне это нравится. Так что у тебя есть семья, Уот, если ты сам захочешь ее иметь.

— Да, мэм.

— А что случилось с твоей семьей? С твоими папой и мамой?

Он пошаркал ногами, потом воткнул вилы в земляной пол.

— Мама умерла, когда мне было два года, а может, и три. Я ее плохо помню. Отца застрелили.

— Застрелили? Кто?

— Не важно.

Их разговор прервал стук копыт.

— Всадники подъехали, — сказал Уот. — Двое.

Мэри выглянула из конюшни. Двое мужчин верхом, совершенно незнакомые.