Три дня я ничего не делал — только сидел на крыльце и смотрел в сторону Сиваша. На «Эмпти» все изменилось: скот пасся в прерии, куда его не выпускали с тех пор, как появился Фланнер, ранчо обновилось, а Эм впервые за долгое время покинула тревога. Она теперь спала по ночам и не волновалась. Пеннивелл тоже.

Большую часть времени братья Тэлон проводили на пастбищах, клеймя телят и выискивая по ущельям отбившихся и заблудившихся коров. Некоторые гуляли годами — с тех пор, как за «Эмпти» перестали как следует ухаживать.

А я сидел на крыльце и старался отгадать, что на уме у Джейка Фланнера с Иоганном Дакеттом. Тем не менее все чаще вспоминал Калифорнию. Скоро совсем поправлюсь и смогу уехать. Больше меня здесь ничего не держало. Парни вернулись. Теперь никому в голову не придет отнимать у Эм Тэлон ранчо, даже если с ней останется один Майло. Я пару раз наблюдал, как он расправляется со своими врагами.

За эти три дня сидения на крыльце не увидел ничего, что могло бы вызвать беспокойство. По правде говоря, я не видел ничего, кроме травы, коров и белых облаков, медленно плывущих по небу. На четвертый день встал и направился в корраль, где братья обычно объезжали лошадей. Я больше не мог сидеть на одном месте. Скоро растолстею как боров.

Я взял лассо, вытряхнул петлю и поймал своего чалого. Он немного попрыгал, но, почувствовав на шее лассо, успокоился. Я приласкал его, поговорил, угостил морковкой и набросил седло. Он чуть выгнул спину, но к тому времени мы уже подружились, поэтому он не особенно сопротивлялся. Во всяком случае, отношения выяснили: он знал, кто из нас хозяин.

Во двор вышла Пеннивелл, вытирая руки кухонным полотенцем:

— Логан, вы, должно быть, сошли с ума, если хотите прогуляться верхом в вашем состоянии. Немедленно привяжите коня и идите сюда!

— Подошло время ехать дальше по тропе, мэм. Я нигде не задерживаюсь надолго, а здесь побыл достаточно.

— Катучий камень мхом не обрастает, — нахально съязвила она,

— Я видел мох только на мертвых деревьях да вросших в землю камнях, — сказал я, — и, между прочим, пчелка много летает — мед собирает.

— Много у вас меда!

— Вы его не видите, потому что засмотрелись на Майло. Но я не обижаюсь: он намного симпатичней меня.

— Смотря для кого, — сказала она. Пеннивелл увидела, что я развернул коня:

— Вы куда? Эм уехала в город. Она расстроится.

— Кто с ней поехал? Она одна или нет?

— Так ведь все разъехались. Барнабас уехал в горы на охоту, а перед этим они с Майло и Элом разведывали верхние луга. Эм может сама за себя постоять.

Я собрал свои седельные сумки и перекинул их через седло, затем взял винтовку:

— Скажите ребятам, что я попрощался. С Эм увидимся в Сиваше.

Вскочив в седло, взял галопом по тропе к Сивашу. Я испугался, но, может, оттого, что болен? Эм поехала одна. Именно этого ждал Фланнер. Ребята думали, что он уехал отсюда, но я не соглашался. Он по натуре человек мстительный. Эм его искалечила. Ко всему прочему, заставила отступиться от ранчо. Возможно, он и уехал, но я так не думал.

Чалый долго не выходил из корраля и был готов скакать куда угодно. Мы направились к Сивашу.

Я сразу же нашел следы мула. Эм вела его шагом и, похоже, ни на что не обращала внимания. Во всяком случае, судя по следам, она позволила мулу самому выбирать шаг. А он никуда не спешил.

Тем временем осмотрел дорогу до Сиваша. Никого и ничего. Ни облачка пыли… Наверху, как обычно, по чистому небу плыли кудрявые облака — как белые ягнята на голубом пастбище. Чалый пронес меня через лощину, и я проехал несколько сот ярдов, прежде чем до меня дошло, что следов нет… они пропали.

Проехал чуть дальше, изучая тропу, но ничего не обнаружил. Этот мул со старухой вдруг перестал оставлять следы. До городка оставалось с полмили, поэтому дал чалому шенкеля и влетел в город.

Первая, кого встретил, была Долорес Аррибас.

— Вы не видели Эм Тэлон? — спросил я.

— Ее нет в городе. Она зашла бы ко мне.

Кон Веллингтон в рабочем переднике вышел к двери.

— Ее здесь не было, — сказал он. — Я ее жду.

— Найдите ее. Найдите ее, если она в городе. Ищите в каждом доме. Убедитесь наверняка, что ее нет, потому что когда вернусь, буду искать по-серьезному.

Я развернул чалого и погнал его обратно по тропе к тому месту, где исчез след. Нашел его на дне неглубокой лощины, но по другой стороне следа не было.

Эм исчезла, как будто превратилась в призрак или еще во что-нибудь. Он нее этого можно было ожидать, но не от мула. Мул животное привередливое, и просто так он не испарился бы… по крайней мере до обеда.

Разведка вверх по лощине ничего не дала. Ни одной примятой травинки, ничего. Я вернулся на тропу и стал осматривать местность. Люди просто так не исчезают. Кто-то как-то заставил Эм исчезнуть… но как? На этот раз искал не только ее следы, надеялся найти хоть какие-то приметы.

Я прошелся по местности раза два или три, прежде чем увидел черту в пыли под дикой грушей, на дне лощины.

Ну и кто же прочертил эту линию? И зачем? Я внимательно изучил ее с седла, но так и не додумался. Сойдя с коня и кинув поводья, стал осматривать землю. Мой взгляд привлекло место примерно двенадцать на двадцать ярдов, где, кроме отпечатков копыт моего коня, следы вообще отсутствовали.

Повернув вниз по лощине, я остановился и, прежде чем сделать шаг, осмотрел дно. Песок, несколько камешков и кусты — ничего, что привлекало бы внимание. Однако трава была примята, некоторые листья сломаны. Что прижало их к земле?

Пройдя примерно сотню ярдов, обнаружил в некоторых местах полосы, как будто кто-то заметал следы. Ну, я и сам пару раз так делал, но хорошего следопыта это не обманет. Он тут же спросит, а откуда взялись полосы, или царапины, или что-то там еще? Чтобы идти по следу, не нужны явные отпечатки копыт или ног. Все, что нужно, — это след.

Лощина вливалась в другую — пошире. И за поворотом я нашел место, где были привязаны лошади. По моим подсчетам, три. Там валялось несколько окурков. Кажется, один из бандитов или держал лошадей, или сторожил их.

А дальше я обнаружил то, что искал, — отпечатки следов мула среди лошадиных. Можно было предположить, что мула вели под уздцы. Другому бы могло показаться, что это вьючный мул, но я знал, что Эм Тэлон уехала на муле, и видел его следы.

Подведя носок сапога к отпечаткам копыт, один за другим измерил их. Для хорошего следопыта следы животного или человека все равно, что его подпись. Пройдя еще немного, я уже знал каждую из этих лошадей. На одной из них ехал Джейк Фланнер, когда приказал меня убить и бросить в горах.

Я возвратился к своему коню, собрал поводья и сел в седло.

Дорога обещала быть длинной. Они не убили Эм. Должно быть, бандиты собирались ее пытать или потребовать выкуп или еще что-нибудь. Зная Фланнера, отчетливо понимал, что Эм не выбраться от него живой… и она тоже это понимала.

К счастью, я наткнулся на их следы раньше, чем они надеялись. Мне слишком долго приходилось ездить по темным совиным тропам, чтобы не знать всех уловок сбить со следа. Мне не составляло особого труда угадать, куда направляются бандиты. Как я себе представлял, они надеялись, что преследование начнется к ночи, когда Эм не возвратится на «Эмпти».

Солнце уже садилось, но, кажется, я отставал от них не больше чем на пару часов, а по следу, который они оставили, можно было ехать галопом. Их лошади шли быстро, но мул доставлял немало трудностей. Он отставал, и я надеялся, они не пристрелят его. Эм очень ценила это животное.

Теперь их путь вышел из лощины и пролегал по равнине, все более приближаясь к холмам. Здесь мне еще не доводилось бывать. Я все время смотрел вперед, понимая, что они могут показаться в любую минуту или устроить засаду. Облаков пыли не видел, вообще ничего не видел. Через час я их почти догнал. Следы были свежие, но приближался закат, а в темноте могу их потерять. И ночь к тому же даст Джейку Фланнеру возможность заняться Эм.

На ранчо, конечно, уже начали волноваться за Эм и меня, потому что пришлось уехать внезапно. Пеннивелл знает, что я испугался за Эм, и ребята приедут в город, чтобы узнать, в чем дело. Самое позднее на рассвете они поедут по моим следам, а я их не маскировал.

В одном был уверен. Бандиты направлялись к месту, которое знали. Теперь они ехали прямо к холмам, не кружа в поисках въезда в горы, но направляясь прямиком к известному им месту. А я здесь был впервые. Их след указывал на холмы. И точно, когда я подъехал ближе, свои челюсти навстречу мне раскрыл каньон. Вряд ли они здесь свернули направо или налево, поэтому я заехал в каньон и остановился, прислушиваясь.

Здесь хорошо слышен любой звук, а мне не хотелось, чтобы меня обнаружили. Я вел себя очень тихо, вслушиваясь в ночь. Ничего… совсем ничего. Где-то вскрикнула ночная птица, и опять наступила тишина. Я поискал дым от костра в сером небе с первыми звездами на нем, поискал отблески костра на стенах каньона.

Ничего.

От всего этого почувствовал легкую тревогу. Из каньона шла прохлада, но никакого запаха дыма. Через некоторое время, проехав еще с дюжину ярдов, остановился перед местом, где каньон сужался. Я спустился с лошади и осторожными пальцами едва коснулся песка. Дюйм за дюймом ощупал расстояние в узком просвете между стенами вперед, затем назад. На песке следов не оказалось.

Ведя коня в поводу, вышел к устью каньона и пошел по правому уступу. Я вглядывался вверх, ища щель в темной стене деревьев. Иногда ее хорошо видно на фоне неба, но на сей раз ничего не заметил.

Поиски следов тоже ничего не дали, пока не уловил легкий запах чего-то, что отличалось от сырой прохлады зеленой травы, кустов и деревьев.

Пыль…

Я взялся за луку седла, положил на него голову и немного постоял так. Я устал… ужасно устал. Верхом поехал впервые после ранений — рановато мне было пускаться в долгое трудное путешествие по горам.

Взобравшись в седло, отпустил поводья. «Ну-ка посмотрим, куда они поехали. Давай, мальчик, ты должен мне помочь».

Чалый пошел по тропе. Я знал, что он чувствует тех, других лошадей, а у них ведь сильный стадный инстинкт, поэтому мог положиться на своего коня: он выведет без ошибки. Моя задача — лишь поставить его на правильный след. Он быстрым шагом шел по тропе. Я высвободил винтовку из чехла и снял петлю с револьвера. Где-то там впереди эти люди держали захваченную врасплох старую женщину, родную мне по крови. Родство было дальнее, но мы с ней много разговаривали, вместе пили кофе и бок о бок дрались с врагами.

Тропа стала подниматься, и я быстро перевел коня ближе к внутренней стене расщелины, боясь, что мой силуэт будет виден на фоне неба. Впереди раскинулся луг, высокая трава серебрилась под светом восходящей луны. Серебрилась, но не вся: всадники, сбив с травы ночную росу, оставили четкий темный след. Я пустил коня рысью, зная, что стук копыт по мокрой траве будет не слышнее скрипа седла.

Впереди расположилась большая осиновая роща. Я подъехал к опушке и остановился у белых стволов, призрачных в лунном свете. Мы забрались высоко, выше не росло ничего, кроме елей и сосен.

Что-то не давало покоя, и я никак не мог догадаться что. Мы проехали приличное расстояние от Сиваша, миль двадцать. Я выдохся, чалый тоже начал уставать.

Взглянув вверх, увидел, что примерно в тысяче футов надо мной начинается хвойный лес, с россыпью елей в промежутке. Там росла одна старая раскидистая ель, чем-то ужасно знакомая, только как будто смотрю я с другого угла. Вот в чем дело — местность выглядела вроде как задом наперед! Я узнал ее!

Это была округа старой шахты Фиддлтаун. Она служила убежищем для преступников почти с того времени, как ее начали разрабатывать. Есть несколько шахт с таким названием. Эту назвали по имени одного арканзасского бродяги, который в драке возле Черри Крик зарезал человека. Он решил спрятаться в горах и нашел там золото. Золота оказалось немного. Но местность была красивая, так что Джек Фиддлтаун построил себе хижину и разрабатывал потихоньку жилу, откладывая золото к тому времени, когда возвращение станет безопасным. Иногда вместе с ним прятался кто-нибудь из его дружков. Одного, пытавшегося найти, где спрятано добытое золото, Джек убил. Самого Джека прикончил напарник неудавшегося вора. После случившегося это место показалось страшным даже преступникам, хотя время от времени там кто-нибудь скрывался. Я сам провел на шахте три недели, но это было давно, несколько лет назад. С тех пор о ней ничего не слышал. Находилась она чуть глубже в горах, поэтому вначале даже не вспомнил о ней.

Через несколько сотен ярдов остановил коня и спешился. Когда спрыгнул, колени у меня подогнулись так, что я испугался, что падаю, но успел ухватиться за ветку дикой яблони и переждал приступ слабости и головокружения.

Я привязал коня, оставив длину поводьев достаточной, чтобы он мог пощипать с кустов листья, а сам, прихватив винчестер, индейским манером стал пробираться через осиновую и еловую поросль к хижинам.

Там стоял барак, рядом начинался туннель в шахту, неподалеку находился погреб, в котором Фиддлтаун хранил свой самогон, и еще пара старых бревенчатых хижин, обвалившихся под тяжестью снежных завалов. Здесь часто насыпает сугробы в четырнадцать-пятнадцать футов, а в низинах еще больше. Это высокогорье: больше десяти тысяч футов.

Перво-наперво отыскал лошадей. Надо узнать, сколько их. Я намеревался освободить старую леди, но если меня убьют, то это ей совсем даже не поможет.

Три лошади и мул в коррале за бараком, но подходить к ним не стал, а сосчитал издали.

Три лошади… одна вьючная? Тем не менее всадников в лощине было трое. Держась подальше от корраля — лошади ржанием могли предупредить их — я подобрался к бараку. Вдоль стены под низким навесом крыши прокрался к окну. Оно было такое грязное и затянутое паутиной, что не сразу разглядел Эм.

Я приободрился, едва увидел ее. Она сидела на стуле, прямая и высокая. На щеке темнел огромный синяк, который она скорее всего получила, когда ее схватили несколько часов назад. На губе — запекшаяся кровь. Наверное, ей очень больно, но глаза у нее горели, а в них лишь презрение к похитителям.

Внутри было тихо, и я не увидел ни одного, за кем охотился. Не зная, где находится каждый из них, не осмеливался даже пошевелиться. Я не мог ворваться в дом, где Эм окажется на линии огня, потому что тогда ее точно убьют, а возможно, и меня вместе с ней. Самое худшее , что один из них мог сторожить где-нибудь снаружи. Если войду, он застрелит меня сзади. Переложив винтовку в левую руку, проверил, на месте ли револьвер. На месте.

Согнувшись, прополз под окошком и заглянул в комнату с другой стороны. Окошко, видимо, не мыли никогда. И я едва разглядел одного, сидящего на противоположном конце стола от Эм. Он разговаривал с кем-то еще, кого я не видел. Значит, Двое.

Похоже, пока опасность Эм не угрожала. Я не слышал ничего, кроме неразборчивых голосов, но не мог себе представить, чтобы они ее долго тут держали. Фланнер был не такой дурак, чтобы думать, будто братья Тэлоны его испугаются. Даже если он попытался бы заставить их передать ему ранчо из-за страха за мать, то потом все равно пришлось бы иметь дело с ними.

То, что он хотел сделать, сделает здесь.

Я попятился от барака и подошел к конюшне. Дюйм за дюймом начал искать, где находится третий. Мне необходимо узнать, снаружи ли он. В окно его не разглядел.

В конюшне никого не было. В туннеле тоже. Я потихоньку обшаривал все вокруг, двигаясь, останавливаясь и прислушиваясь и снова двигаясь.

В доме была только одна дверь и одно окно. Присев на россыпи камней, я обдумывал ситуацию. Надо выманить их оттуда. Другого пути не было. А когда они отойдут от двери, придется стрелять. Не шутка справиться с тремя крепкими мужиками. Поэтому нельзя оставлять им больше шансов, чем они оставили бы мне. Я не сомневался, что в моем избиении принимали участие все трое. Они же бросили меня в горах, приняв за мертвого, так что я и за себя чуток рассчитаюсь.

У них горел очаг, потому что на такой высоте ночи холодны. Если забраться на крышу…

Нет, невозможно. Они тут же услышат и изрешетят меня, прежде чем успею пристрелить хотя бы одного. Они не дураки, чтобы выбегать и смотреть, кто там ходит. Они сразу начнут стрелять через крышу. Раз или два я и сам так делал. Пуля сорок пятого калибра пробивает шестидюймовую сосновую доску, а эта крыша — просто жерди, покрытые травой и глиной.

Я пошел в конюшню, нашел там веревку и сделал на конце петлю. После чего тихонько пробрался обратно, собрал веревку в кольцо, отступил и этим лассо заарканил трубу. Затем посильнее дернул, она сломалась, и внутри послышались крики. Я попятился в темноту и кинулся бежать к двери.

Барак уже наполнился дымом, и эти ребята поспешно выскакивали оттуда. Первым выбежал человек, которого я уже видел, но не знал, как его зовут. Это был широкогрудый мужчина с маленьким животиком над оружейным поясом. Он выскочил с револьвером в руках, готовый стрелять в первое, что попадется на глаза. Я тоже не терял времени зря. Подняв свой винчестер, одновременно взведя его, выстрелил ему в живот. Он услышал щелчок затвора и выстрелил прежде, чем подумал, но моя пуля отшвырнула его на шаг, а вторая прикончила.

Свет внутри погас, из дома выбежал второй. Я быстро выстрелил в неясный силуэт в дверях, но промахнулся, и две близкие пули прошили кусты. Я бросился к бараку, думая об Эм. На бегу услышал, как пуля с глухим стуком вошла в бревна, но успел заскочить внутрь. Все было заполнено дымом. Сквозь завесу увидел Эм, старающуюся разорвать связывающие ее веревки.

Острым как бритва ножом разрезал их.

— Берегись! — хрипло прошептала она. — Снаружи Фланнер, Дакетт и Слим.

Я рассчитывал увидеть троих, а их оказалось четверо.

— Эм, вы можете ползти? — прошептал я.

Она упала на пол и поползла к двери. Они будут ждать напротив. Я схватил стул, швырнул его в дверь, затем выскочил и стал поливать кусты огнем, чтобы прикрыть Эм.

Прозвучала пара выстрелов, затем наступила тишина, и я увидел, что Эм бежит к корралю. Никто не стрелял. Поэтому я попятился, пытаясь одновременно видеть все вокруг. Над склоном горы показалась луна, но мы спрятались в темноте возле жердей корраля.

— Будь осторожней, Логан, — сказала Эм. — Теперь я тоже могу за себя постоять. — Она показала мне свой старый кольт, который успела прихватить, убегая из хижины.

Луна уже освещала половину поляны. Перед дверью лежал человек, в которого я стрелял. Он еще не умер, но наверняка уже жалеет об этом. Я видел раненных в живот людей, им тяжелее всех. Больше ничего не двигалось. Я посмотрел на луну и решил, что мы в безопасности до тех пор, пока сидим неподвижно. Прислонив винчестер к жердям, вынул свой шестизарядник и стал ждать.

Стояла мертвая тишина. Было слышно журчание воды в ручье, протекающем где-то поблизости, да время от времени в коррале переступала лошадь. Понял, что огонь в бараке погас, так как дым больше не валил из двери. Она стояла открытой — черный прямоугольник, который звал войти туда, где можно выдержать осаду. Я предпочитал открытую местность, где есть возможность передвигаться.

И знаете что? Ночь была прекрасной и такой тихой, что я слышал, как ласкаются под вздохами ветерка осины. Луна была широкой и просвечивала сквозь листья. А наверху столпились темные серьезные ели, словно группа монахов в черных сутанах, которые застыли в молитве. И старые здания: обвалившиеся хижины, бревенчатый барак, черная дыра туннеля. Вскрикнула птица. Не было слышно ничего, кроме шелеста осин, перешептывающихся, как стайка школьниц. И я с револьвером в руке, и Эм у моего плеча.

Вдруг послышался голос — низкий голос. Не дальше десяти ярдов. Я слышал его только раз, но знал, что это Иоганн Дакетт.

— Логан Сакетт?

Вовсе не собирался ни отвечать ему, ни стрелять, пока не выслушаю до конца. Определил, где он находится, в ту же секунду, как он заговорил, но уже давно научился не стрелять второпях и без причины. Поэтому ждал.

— Это Иоганн Дакетт. Я ухожу. Мне надоело. Мне никогда не хотелось стрелять в Эм Тэлон, и я не буду этого делать. Это драка Джейка Фланнера.

Последовало минутное молчание. Я тщательно вслушивался, пытаясь определить, не отвлекают ли они этим внимание, стараясь подобраться поближе.

— Ухожу. Не стреляй.

Я ничего не ответил, а он начал двигаться назад, в лес. Звуки постепенно стихли ниже по склону, и опять наступила тишина.

Двоих нет. Я медленно встал и прислонился к столбу корраля, который находился выше меня.

Неожиданно в бараке вспыхнула спичка, зажгли лампу. Раздался тихий звон плафона, который установили на место. В доме задвигался человек, и мы услышали стук костыля, затем звук отодвигаемого стула и его скрип, когда на него сел тяжелый, крупный человек.

— Эм, — прошептал я, — он в хижине.

— Не делай ничего необдуманного, мой мальчик.

— Здесь есть еще один, Эм. По-моему, он где-то рядом.

— Делай, что задумал, сынок. Я буду следить за вторым.

— Джейк Фланнер любит разговаривать. Мне кажется, он хочет поговорить со мной. Не думаю, чтобы он попытался убить меня, пока не выговорится.

— Иди.

Я повернулся и зашагал по открытому пространству к бараку. Револьвер держал в руке, но когда вошел, вложил его в кобуру. Снаружи не доносилось ни звука.

Джейк Фланнер стоял, опершись на костыли, и как всегда — на один больше, чем на другой. Из его кобуры выглядывал револьвер, и я знал, что у него под сюртуком есть еще один. Он двинул рукой, дав мне возможность увидеть рукоятку спрятанного револьвера.

Зачем? С обострившейся настороженностью я ждал. Он любил поговорить. Я устал, смертельно устал. Я стоял перед ним с расставленными ногами и свободно висящими руками и чувствовал себя слабым и разбитым. Если быстро не поправлюсь, то так и не попаду в Калифорнию. Вдруг тишину нарушил голос Джейка:

— Ты причинил мне массу неприятностей, Сакетт. Жаль, что в тот первый день отказался на меня работать.

— Я ни на кого не работаю с оружием.

— Но почему ты против меня? Я тебе ничего не сделал.

— Мне не понравилось, что твои парни стали издеваться над девушкой.

— Над ней? Правда? Но ведь она никто, Сакетт. Она дочка разорившегося поселенца, который жил на чужой земле.

— Для меня все — кто-то. Может, она никто с твоей точки зрения, Фланнер, но у нее есть право выбирать себе мужчину, а не быть униженной.

Он засмеялся, его глаза заблестели:

— Я слышал, ты жестокий человек, Сакетт, так оно и оказалось. Я бы никогда не заподозрил тебя в рыцарстве.

— Я не знаю, что это значит, Фланнер. Бедная девочка пришла с дождя, вся вымокшая, испуганная, а твой Спайви…

— Но с этим покончено, Сакетт. Спайви мертв. Почему ты заступился за Эм Тэлон?

— Эм Тэлон из рода Сакеттов. Мне не нужно другой причины.

Он переместился, еще больше освободив правую сторону. Это меня насторожило. Не знаю почему, наверное, потому, что я вообще подозрительный.

— Жаль, Сакетт. Мы бы составили неплохую команду — ты, Дакетт и я.

— Дакетта нет.

Это его потрясло. Он уставился на меня:

— Что ты хочешь сказать? Ты убил его? Но я не слышал выстрела!

— Он просто уехал. Ему надоело, Фланнер. Он сказал, что никогда не хотел идти против Эм Тэлон. Он уехал. Ты один, Фланнер.

Тогда он улыбнулся.

— Да? Ладно, если так получилось. Не возражаешь, если я сяду? — Он слегка развернулся. — Эти костыли…

Джейк Фланнер чуть наклонился. Вдруг один из костылей взметнулся вверх…

Я выхватил револьвер так же быстро и чисто, как всегда, и в тот момент, когда этот костыль завис над столом — Джейк Фланнер как будто собирался положить его, — выстрелил ему в живот. Второй выстрел перебил ему руку, держащую костыль, он упал на стул и вместе со стулом повалился на пол.

— Ты убил кале… — его голос стих, однако не исчез блеск в глазах. Костыли упали, но его правая рука подкрадывалась к спрятанному револьверу.

Снаружи раздалось — бабах! Это мог быть только старый кольт Эм.

— Здесь все нормально, Логан, — сказала она. — Я вывела этого из игры.

Я стоял над Фланнером с револьвером в руке, глядя, как он сжал рукоятку своего.

— Джейк, меня всегда интересовало, почему ты оставляешь свободной эту сторону, теперь я догадался.

Левой рукой поднял костыль. По его длине разместилось дуло винтовки, а курок был вделан в ручку. Ему оставалось только поднять костыль и выстрелить. Я слышал про всякое потайное оружие, но этому равных не было.

Он уже вынимал свой револьвер.

— Хочешь еще, Джейк? Ты уже мертвый, зачем же вредить самому себе?

Он взглянул на меня:

— Будь ты проклят, Сакетт. И будь проклята эта старуха, прокляты на веки вечные, она…

— Джейк, ты выбрал себе врага не по силам. Никакой желторотый новичок не станет связываться с такой женщиной. Она сделана из железа, Джейк, вся из железа, а ты никогда не был никем, кроме дешевого мошенника.

Эм вошла и встала рядом со мной:

— Прости меня за колени, Джейк Фланнер, но ты убил моего мужа. Ты убил Тэлона, человека в десять раз лучшего, чем ты.

— Будьте вы прокляты, — прошептал он. — Я…

Он испустил дух и лежал перед нами. А меня поразила одна вещь: как он мог стать причиной смерти человека, который был гораздо ярче, больше и лучше, чем он, — такого человека, как Тэлон.

— Эм, — сказал я. — Нам здесь больше нечего делать. Ребята будут беспокоиться. Давайте по седлам и обратно на «Эмпти».

— Ты выглядишь довольно бледно, сынок. Доедешь?

— Если вы сможете доехать, то я тоже смогу, Эм. Поехали. И мы двинулись обратно по тропе, Эм и я, а по дороге встретились с ребятами.