Неожиданно один из них рванулся вперед и оказался нашим приятелем Ходит Ночью.

— Мы едем встречать друга, — сказал он.

— Я счастлив, что вы здесь. Если бы произошла битва, мы разделили бы честь. Я был бы польщен драться рядом со Псами-Воинами шайенов.

Индейцам моя речь пришлась по вкусу, хотя они старались этого не показывать. Воины окружили нас, словно почетный караул, и так мы въехали в лагерь.

Совсем другой лагерь. Мои друзья со своими индейскими попутчиками сошлись с основной группой шайенов, которую искали. Лагерь вырос в десять раз, и в нем находилось по меньшей мере пятьдесят воинов, все как на подбор.

Сразу стало ясно, что Ходит Ночью — не последний человек среди соплеменников. Не вождь, но боец, охотник и оратор, пользующийся авторитетом.

Лошадиный гурт насчитывал много сотен голов, в большинстве крепкие маленькие горные лошадки. Многие выглядели хоть куда, и я поймал себя на задумчивом их разглядывании. На Моем Росинанте интенсивная езда на одной траве начинала сказываться.

Лусинда Фолви не отставала от меня, и я не имел ничего против. Храбрость храбростью, а диких индейцев она видела в первый раз и явно нервничала.

Дэйви Шанаган выехал нам навстречу, взглянув на Лусинду с изумлением и удовольствием.

— Привет, мэм! Доведись мне отгадывать, я бы сказал, вы из прежних краев, прямо оттуда!

— И вы оказались бы правы, сэр! — задорно прозвучал ответ.

Белые устроились вместе неподалеку от маленького ручейка. Дегори Кембл переводил взгляд с Лусинды на меня.

— Разузнал как и чего? — спросил он меня. — Такая девушка в западных прериях диво дивное!

— А почему нет? Чего тут бояться? Если и есть чего, я все равно не боюсь! — объявила Лусинда. — Чтобы ирландская девушка да не смогла куда отправиться, быть такого не может!

Этим вечером, поджаривая над костром кусочек мяса, она поведала нам свою историю.

Ее отец дослужился в испанской армии до полковника. Как многие кроме него, он покинул родную страну, где не мог надеяться ни получить землю, ни продвинуться по службе, и влился в ряды смелых ирландских юношей, прозванных «дикие гуси» и пополнявших армии Испании, Италии, Франции и Австрии. Изрядное число их выбилось в офицеры, к примеру генерал Алекзандер О'Рейли в Испании, побывавший комендантом Нового Орлеана, пока за ним не послали, чтобы вести войска против Наполеона. При возвращении он умер на корабле, и этим кончилась его карьера, но был еще генерал Самого Наполеона, Мак-Магон, а другим был бравый парень, давший свое имя самому изысканному из коньяков, — Аннесси.

Полковник Патрик Фолви прибыл в Новый Орлеан вместе с О'Рейли, и потом его послали в Мехико.

— Что же там случилось? — не терпелось Кемблу.

— Отец служил успешно, будучи храбрым человеком и прирожденным вождем, но его отправили на север подавить свирепое племя, убившее священника и сжегшее церковь, построенную для распространения христианства. Он все выполнил и при этом спас жизнь старого индейца, которого другой офицер пытал.

Из этого вышли какие-то неприятности, не знаю точно, каким образом, но тот офицер не находился под командой моего отца и раздул факт, что отец являлся ирландцем.

Мексиканцы любили моего отца и вовсе не любили того, -другого, но у него нашлись влиятельные друзья, которые вмешались и потребовали передать пленного индейца любителю пыток.

У отца не было выбора, кроме как подчиниться. — Девушка заколебалась и, совершенно очевидно, решила что-то скрыть. — Почти немедленно ему приказали ехать на север. Прошло несколько месяцев, и вдруг я получаю письмо от отца, чтобы прибыть к нему, и по приезде обнаруживаю, что он его не посылал.

Отец объяснил: меня заманили в Санта-Фе для использования против него. Я говорю, не может такого быть, а он отвечает: кто должен оберегать других, не так силен, как одинокий человек, и что на него хотят давить, угрожая мне.

Я предложила побег, и он сказал, что именно об этом он думает. Той ночью он вышел и вернулся с Хорхе и лейтенантом Конвеем. Возьму лошадей, говорит, и карты из штаба. Потом поскачем на север к манданам, а дальше — в Канаду, там у нас друзья.

Хорхе пошел с ним. Мы ждали, ждали, почти светало, когда Хорхе вбежал и рассказал, что отец убит и его последние слова были: «Бежать… « Так мы и сделали.

Последовали дебаты. Что бы ни являлось причиной всех неприятностей, Лусинде Фолви здесь не место, и нам следует переправить ее в Канаду, где она может получить помощь.

— Бросать ваши дела вам ни к чему, — говорил я. — Я довезу ее, по крайней мере, до манданских селений, а понадобится — дальше.

Рядом с нами присел на пятки Улибарри.

— Дорога длинная, и индейцев невпроворот, но я обещал полковнику, что пойду — и пойду. — Оглянулся через плечо на меня. — Я сам воспитывался у индейцев.

— У хопи?

— У апачей, — ответил он, — но я знаю много Indio… много языков. Говорю на языке сиу, и пауни, и шошонов. Я мало еще жил на свете, но поездить успел.

— Я тоже с вами, — неожиданно произнес Дэйви. — Она из Ирландии, далеко от дома, а я ирландец.

— Я — нет, — вступил Кембл, — но тоже поеду.

— Пушнина есть и на севере, — заметил Соломон Толли, — не только здесь. Можно ставить силки по дороге. Добычу у нас закупит Компания Гудзонова залива.

Никто не высказался против, и решение оказалось принято. И все же ночью, глядя на звезды, я не переставал перебирать произошедшее в голове. Ясно, что преследователи хотели получить не одну девушку, а и ее знание — в существование которого верили. Какой секрет пробовали вырвать у старика индейца пытками? Передал ли он этот секрет Фолви? Перешел ли тайный завет Лусинде? Конвею? Улибарри?

Мелочи в карманах Конвея. Не среди них ли ключ? Надо еще разок взглянуть на ту карту.

А утром побеседовать с Лусиндой — и основательно.

Ей, конечно, необходимо унести ноги. Но очутиться одной как перст, без гроша в кармане, хорошего мало — особенно для молодой, красивой девушки. Да, она красива — и как еще. Отец был из «диких гусей», тут и говорить нечего; возможно, остались родные, и она могла бы к ним вернуться. Вот только не так уж много ирландских поместий приносят в нынешние времена приличные доходы. Само собой, всегда можно провезти какую-нибудь малость в обход таможни. Мои тоже этим пробавлялись. В Ирландии еще есть люди моей крови, правда, лишь с материнской стороны. Как им живется? Я не знал.

Нет ничего, способного так всколыхнуть страсти, как золото. Где-то во всем этом впутано сокровище, тут и думать нечего. Разумеется, рассказов о кладах — сколько угодно, и, если верить досужей болтовне, богатства ацтеков вывозили из Мексики на север дюжинами караванов. Сообщали, что часть этого груза припрятали на западе Штатов, хотя я не мог взять в толк, зачем забираться с этой целью в такую даль. Вокруг Мехико свои горы, прячь не хочу. День пути — и все улажено. С какой стати тащиться сотни миль, все время рискуя, что поймают?

Будто бы сами ацтеки происходят с севера, откуда именно — версий не одна и не две. Но все сходятся, что в начале своего долгого пути они не были обременены богатствами. И после прибытия в долину Мехико еще долго оставались бедны. Вряд ли они стали бы посылать великое состояние за много миль в страну, некогда брошенную ими. Но и в этой стране находили золото. Кто знает, сколько могли отыскать — и снова укрыть?

Если клад существует. Если удастся его найти. Может быть, там хватит, чтобы Лусинда Фолви получила преимущества, какие должна иметь такая девушка.

Ночной ветерок потревожил листья. Ниже, в лагере индейцев, наконец-то все утихло, и мои глаза закрылись. Шлепнулось несколько дождевых капель. В полусознании я ощутил их, затем повернулся — и проснулся окончательно.

Ни звука. Вроде ничего не двигается. Угли в костре светятся красным, но ни язычка пламени. Сна ни в одном глазу, я прислушивался неведомо к чему.

Положившись на наших краснокожих приятелей и их собак, стражи мы не ставили. Поблизости от меня спала Лусинда, за ней — мальчик, Хорхе Улибарри. Сразу сзади лежал Дэйви Шанаган, по другую сторону от меня — Дегори Кембл.

Сжав рукоятку пистолета, я ждал. Почему я проснулся? И вдруг — вот оно. Точно привидение, едва различимый человеческий силуэт совсем рядом с Шанаганом, Смотрит на Лусинду.

Высокий мужчина с необычайно бледным лицом, словно у мертвого. Черные глаза и черная шляпа, поля спереди отогнуты, черты четко вырисовываются на фоне ночной тьмы.

Меня он не видел, потому что я лежал в тени, а если и видел, то один контур во мраке. Нож в руке, он двинулся было вперед, но заколебался. Нужно обойти не только парнишку, еще и Шанагана, это, видимо, ему не нравилось. Ошибочный шаг, малейший шорох разбудит спящих, и незваного гостя схватят.

Шансы не наилучшие. Я прямо-таки чувствовал его нерешительность, его спор с самим собой. Один противник -куда ни шло, но с двумя неизвестно как пойдет, а тут еще я и Кембл совсем рядом.

Собаки давно перестали лаять. После тех дождевых брызг не раздалось ни звука. Выстрелить? Но ведь я не знаю этого человека, вдруг у него добрые намерения? Хотя непохоже.

Кто же он?

Раньше я его не встречал. Не Фернандес и не один из его людей, двух мнений быть не может. Однако я не сомневался: незнакомец несет зло и собирается схватить либо убить Лусинду.

Потихоньку оттянуть край бизоньего меха, высунуть дуло пистолета… Высокий немного повернулся, И я увидел оружие в его другой руке. Поднимает, целится… не в меня, в Лусинду.

— Может, ты меня и подстрелишь, — очень тихо, — но ее я прикончу наверняка.

Сверлит глазами темноту — так и кажется, видит меня. Не отводя пистолета, я резко встал.

Человек исчез.

Переступая через тела, я подошел к опушке — никого и ничего. Неожиданно усилился дождь; я шагнул в заросли — пусто.

Дэйви Шанаган уже сидел.

— Что случилось?

— Кто-то тут был, — сказал я. — Поглядывай.

Поспешный обыск рощицы не дал результатов. Куда бы пришелец ни девался, действовал он быстро и глупостей не делал. Дальше расстилалась открытая равнина, и скрыться там, по всей видимости, было негде. Возвращаясь, я обошел рощицу кругом, по краю.

— А тебе не приснилось? — спросил Дэйви.

— Высокого роста, очень бледный… глаза черные.

— Призрак, может. Как сюда попадешь, не потревожив собак? Даже не гавкнули! И лошади не заржали.

Или я действительно спал?

— Никакой не призрак, — заявил я. — Разговаривал со мной.

— А я не слышал. Быть такого не могло.

Мы улеглись опять, но, обеспокоенный, что к нам так легко приблизиться, я только задремывал урывками. Когда рассвело, я обошел все вокруг, но не разыскал никаких следов, не нашел следов и Дэйви. Начав сомневаться в собственных чувствах, я затронул происшедшее за завтраком. Лусинда отрицательно покачала головой. Но стоило мне описать ночного гостя, побледнела.

— Так ведь… это похоже на моего отца!

— Он умер, не так ли?

— Умер, конечно! По крайней мере, мне так сказали, и я в это верю. Но если бы это был отец, он пришел бы в лагерь и поговорил со мной.

— Привидение ты видел, духа, больше ничего, — настаивал Дэйви.

— Ерунда! — грубо заявил Боб Сэнди. — Привидений не бывает. Сон приснился… кошмар, если вам так больше нравится. Мне самому снились кошмары, только обычно с индейцами. А после того как треклятые горлодеры уничтожили мою семью, и подавно.

— Раз такое дело, будем назначать часового, — сказал Толли, — как бы мы ни устали. Мне лично ни к чему, чтобы в лагерь без нашего ведома забредали люди… да и духи тоже.

С планами мы уже определились и теперь отправились к шайенам наменять побольше сухого мяса и приготовиться к походу на север. Мы поедем вдоль восточного склона гор, а миновав их, повернем к востоку — к нужным нам деревням.

— Как раз к зиме выйдем в голую степь, — бурчал Кембл. — Что называется лезть на рожон. Разве что нам повезет больше, чем заслужили.

— Могу один управиться, — сказал я.

— Храбрее нас, что ли, Профессор? — набросился на меня Айзек Хит. — Сдается мне, что нет! Одному тебе в жизнь не дойти, поэтому и идем с тобой. Без обид будь сказано.

— Я не обижаюсь. Знаю, что придется нелегко.

— По дороге будем охотиться, — сказал Эбитт. — Надо же чем-то заплатить за припасы к следующему сезону.

Я взглянул на одного, затем на другого, понимая, что все это значит для них. Образ жизни. Моим образом жизни это также могло стать, но могло обернуться просто эпизодом. Я не зависел от пушной охоты, как они. В банке на Востоке оставались кое-какие деньги, была профессия, когда бы я ни пожелал вернуться к ней… если когда-либо пожелаю.

— Спасибо вам. Я высоко ценю ваш поступок, и мисс Фолви — тоже.

— О да! — воскликнула она. — Очень!

Мы занялись приготовлениями и больше об этом не разговаривали.

Но высокого человека с бледным лицом я не забывал. Я был уверен в одном. Призраком он не являлся.