Утреннее солнце только-только превратило росу в алмазные бусинки на траве, а Трент, поднявшись со своего соломенного тюфяка, уже отправился запрягать лошадей. Было еще очень рано, но, когда он вернулся в дом, в печи горел огонь и Салли готовила завтрак. Она приветливо улыбнулась Тренту, но он заметил, что она недавно плакала.

Джек, похоже, только теперь начал осознавать всю трагедию происшедшего. Судя по его лицу, горе победило в нем гнев, но он все так же деловито и спокойно сложил тюфяки и убрал их. Больше всего Трент переживал за Салли, потому что хорошо знал ее историю.

Дик Моффит рассказывал ему, что он нашел Салли Крейн лет шесть назад, наткнувшись по дороге на остатки нескольких сгоревших фургонов. На семью Салли напала шайка разбойников, выдававших себя за индейцев, все погибли, за исключением девочки, которая во время внезапной атаки собирала в придорожных кустах полевые цветы.

Дик Моффит с женой приютили у себя девочку, а когда год назад умерла жена Дика, Салли без лишних слов взяла на себя все заботы по дому, поскольку и раньше помогала жене Дика. Салли была очень выдержанной здравомыслящей девушкой, однако пережить две такие трагедии мог бы не каждый.

— Ты очень храбрая девушка, Салли. Тому, кто на тебе женится, очень повезет.

— Надеюсь, что так, — улыбнулась она.

— Легко быть хорошим в спокойные времена, — сказал Трент, — но человек по-настоящему проявляет себя только в трудностях. Ну, коль мы уже позавтракали, можно ехать к Хэтфилдам. Вы их знаете. Я только могу добавить, что считаю таких людей солью земли. Хэтфилды знают, кто они такие, знают, во что надо верить, они всегда выстоят. Люди другого типа приходят и уходят. Бойкие на язык и самоуверенные, нытики и жалобщики, бессовестные и беззастенчивые, они исчезают без следа, а Хэтфилды остаются. Они возделывают и засевают землю, собирают урожай, делают самую трудную работу на свете, и все потому, что ее нужно делать. Считайте, вам повезло, что вы встретили таких людей.

Они направились к оседланным лошадям. Вдруг Трент вернулся в дом и вынес старую винтовку системы «Шарпе». Несколько мгновений он смотрел на нее и затем протянул винтовку Джеку.

— В свои четырнадцать, — сказал Трент, — я уже был настоящим мужчиной. Мне пришлось им стать. Похоже, и тебя смерть отца тоже сделала мужчиной. Я дарю тебе эту винтовку. Она старая, но стреляет отлично. Я отдаю ее не мальчику, но мужчине, который никогда не будет стрелять без надобности. И будет беречь пули — стрелять только тогда, когда видит, во что стреляет. И еще помни: человек, который берет в руки оружие, отвечает за то, что он с ним делает. Используй его на охоте, для тренировки, для защиты своего дома и тех, кого любишь. Всегда держи винтовку заряженной. Не годится мужчине ходить с незаряженным оружием. Пусть люди говорят: «Это винтовка Джека Моффита, и она всегда наготове». Несчастные случаи происходят только тогда, когда люди думают, что оружие не заряжено.

— Ого! Вот это винтовка! — Джек восхищенно разглядывал «шарпс». Когда он взглянул на Трента, в его глазах блестели слезы благодарности. — Мистер Трент! Я обещаю — никогда не буду стрелять без надобности.

Трент сел в седло, и они поехали по узкой лесной тропе. У Трента не было иллюзий по поводу того, что ждет их впереди. В этом заброшенном углу на юго-западе Айдахо закон далеко, а Хейл — известный и уважаемый человек. И любой правительственный чиновник решит: такой добропорядочный человек, законопослушный гражданин конечно же прав в своих притязаниях, так что у тех, кто выступает против него, практически нет шансов на законное и справедливое решение вопроса.

— А знаешь, Джек, — продолжал Трент, — эта статья в нашей Конституции, которая провозглашает право каждого американского гражданина иметь собственное оружие, никогда не будет отменена. Люди, которые внесли в Конституцию эту статью сразу после Войны за независимость, понимали, что победа в ней была одержана благодаря тому, что из десяти американцев семеро имели собственные винтовки и умели ими пользоваться. Они считали, что каждый человек всегда должен иметь оружие, чтобы защитить свой дом и свою страну.

Сейчас здесь есть человек, который пытается отобрать наше право на свободу и независимость, и, если закон не поможет нам, мы должны сами защитить себя. Я убивал людей, Джек, и это очень плохо. Но убивал я только тогда, когда меня загоняли в угол и вопрос стоял так: или я, или они.

В нашей огромной стране хватает места для всех, но некоторые люди, жадные до денег и власти, думают, что поскольку они богаты, то могут делать все, что захотят. Твой отец погиб в собственном доме, а не на поле битвы, но он все равно погиб за свободу. Когда храбрый человек погибает за то, во что верит, то приобретает гораздо больше, чем теряет. Ну, может быть, не он сам, а те люди, которые хотят жить честно и достойно.

Хейла не интересовали эти земли, пока мы не перебрались сюда. Мы выполнили свою часть договора с правительством, освоили эту землю и засеяли ее, построили здесь свои дома, у нас законные права на нее, а вот у Хейла никаких прав нет. Он никогда не пас здесь свой скот и никогда не пользовался местными источниками воды.

Тропа стала узкой и труднопроходимой, поэтому разговор пришлось прекратить. Трент почувствовал возбуждение; оно охватывало его всякий раз, когда он приближался к этому месту. Они въехали на вершину продуваемого ветрами плато среди высоких сосен. Трент натянул поводья и остановил коня — он всегда делал так, чтобы полюбоваться прекрасным видом, открывавшимся отсюда.

С одной стороны до самого горизонта расстилалась огромная горная страна, и Кедровая долина казалась крошечным пятнышком этой панорамы. Над горными хребтами, теснившимися вдали, висела голубая дымка. Здесь же воздух был так чист и прозрачен, что каждый пик отчетливо вырисовывался на фоне неба и пространство казалось бесконечным.

Обогнув вершину, Трент и его спутники подъехали ко второму месту, где он тоже всегда останавливался. К западу и югу отсюда, насколько ему было известно, простиралась огромная необитаемая территория. Даже индейцы избегали этих мест: одна часть территории представляла собой пустыню, а другая, большая, — нагромождение скал и лавовых потоков. Вздыбленная, расколотая на куски силами, которые человек не может себе даже представить, эта земля была перерезана руслами давно исчезнувших рек, кратерами и каньонами такой невообразимой глубины, что дно их можно было увидеть, только подойдя к самому краю. Лишь очень сильный человек мог перебросить камень через каньон, глубина которого достигала двух тысяч футов. Это была дикая, неприступная страна, пересечь которую не отваживался ни один человек.

Как-то раз один индеец рассказал Тренту, что его отец знал дорогу через эту пустыню и даже говорил, что по дну самого глубокого каньона можно проехать на лошади. Но никто из ныне живущих этого не делал. Люди чурались здешних мест, но Трента они притягивали, возможно из-за его любви к одиночеству.

Часто над этой местностью висела такая плотная дымка, что трудно было рассмотреть детали, и все же Трент постоянно приезжал сюда и любовался раскинувшимися внизу просторами, игрой света и тени, заходами и восходами солнца, столь причудливо преображающими этот ландшафт.

Вдали вгрызались в небо зубчатые красноватые вершины гор, похожие на сломанные зубы. «Когда-нибудь, — пообещал себе Трент, — я обязательно пройду по этим местам, хотя они и похожи на раскаленную пасть дьявола».

Въехав во двор, они сразу же увидели Парсона Хэтфилда и всех его четверых рослых сыновей, вооруженных длинными винтовками системы «Кентукки».

— Привет, Трент. Честно говоря, я ожидал других гостей. Неспокойно стало в нашей долине.

— Люди Хейла убили Моффита. Ты ведь знаешь Салли и Джека. Думаю, ты приютишь их. Мне неудобно — я один, и поблизости ни одной женщины.

— Ты правильно подумал, сынок. Нечего надеяться на Бога, надо самим помогать друг другу. Под крышей дома Хэтфилда всегда найдется место для детей друга.

Старший из сыновей, Куинс, подошел к ним.

— Па, а ты рассказал ему про Лезерса?

— Лезерса? — Зная могущество Хейла, Трент догадался, о чем пойдет речь. — А что с ним?

— Он нам теперь ничего не продает. — Куинс сплюнул и крутанул свою винтовку. — Значит, нам придется тратить три дня, чтобы съездить за необходимыми припасами, да еще тайком, чтобы Хейл не пронюхал, когда и куда мы ездили.

— Да, похоже, он всерьез взялся за нас, — кивнул Трент. — У него два варианта — либо выжить нас отсюда, либо убить. Что же вы собираетесь делать?

— Да ничего особенного. Решили, что надо держаться всем вместе и разработать план дальнейших действий. Я пошлю одного из своих парней за Смизерсом, О'Харой и молодым Бартрамом. Соберемся и потолкуем, как жить дальше. — Он почесал свою массивную челюсть, в его голубых глазах появилась лукавинка. — Знаешь, Трент, мне всегда почему-то казалось, что ты неплохой стрелок. И еще мне кажется, ты непременно пустишь в ход то оружие, которым обвешан, если Хейл все-таки наскочит на нас.

Трент улыбнулся.

— Парсон, я миролюбивый человек и приехал в эти горы, потому что здесь тихо и спокойно. Я хочу одного — чтобы меня оставили в покое.

— А если тебя не оставят в покое? — задумчиво спросил Парсон, жуя табак.

— Если они начнут приставать ко мне и убивать моих друзей, я буду очень огорчен. Вы, парни, хотите спокойно трудиться. Я, как и вы, тоже хочу работать, но все-таки не прочь иногда посидеть спокойно и посмотреть, как вьется дымок над печной трубой моей хижины.

Хэтфилд пожал худыми плечами.

— О тебе, Трент, я не беспокоюсь. Но я знаю, как по-разному ведут себя люди во время всяких стычек. О'Хара да и молодой Бартрам будут бороться. Что касается Смизерса, он, конечно, храбрый человек, но ему никогда не приходилось стрелять. Он будет крепко стоять на своем, но я не уверен, как он поведет себя, когда дело дойдет до стрельбы. А вот мои младшенькие — стрелки от рождения. Думаю, они покажут себя не хуже, чем мои старшие когда-то в Канзасе.

— А как же насчет женщин? — спросил Трент. — Может, их укрыть где-нибудь в глуши, пока не началась пальба? Нас ведь немного, а Хейл, по слухам, может собрать до пятидесяти бойцов.

— Да… — мрачно протянул Хэтфилд. — Это он может. Но, по мне, лучше сразиться с пятьюдесятью бойцами, чем сказать Ма, что она должна спрятаться. У тебя нет жены, Трент, вот ты и представить себе не можешь, во что превращается самая покладистая жена, когда ты говоришь ей, что она должна покинуть тебя, не важно по какой причине. Ма заряжала для меня винтовки и в Кентукки, когда у нас были разборки, и в Канзасе, где нам пришлось драться с индейцами. Ма не боялась выстрелов, а когда нужно, и сама стреляла. Такие же жены у Куинса и Джесса. Эти девчонки жили на самой границе и привыкли быть рядом с мужчинами и в работе, и в драке, и во время стрельбы.

Трент пожал плечами.

— Ну, тебе лучше знать, Парсон. Но одно хочу сказать — нам нужно убедить всех соседей объединиться. Если каждый из нас будет защищать только свой дом, нам не выстоять. Все должны оставить свои дома и собраться здесь, и вместе мы дадим им взбучку. Иначе каждому из нас придется по отдельности противостоять дюжине, а то и двум дюжинам бойцов, которых выставит Хейл. — Трент повернулся к своему коню. — Парсон, я собираюсь съездить в Седар и переговорить с Лезерсом. Нужно знать его позицию. Если он все-таки откажется продавать нам товары… придется искать другие пути.

Худое лицо Парсона посуровело.

— Хейл схватил нас за горло. Если мы не достанем продуктов, нам не выстоять. Конечно, можно охотиться, но одной охотой не прокормишься.

Трент поднял руку в знак прощания и свернул на тропу, но не на ту, по которой ездили все, а на известную лишь немногим старую индейскую тропу. Он понимал, чем рискует — ведь, похоже, война уже началась. Дик Моффит убит, а он сам получил предупреждение. Теперь бойцы Хейла будут сеять в этих горах смерть. А может быть, если поговорить с Хейлом, еще удастся предотвратить надвигающуюся беду? Вдруг он не знает о том, что происходит?

Парсон Хэтфилд проводил взглядом Трента и сплюнул в пыль.

— Куинс, возьми Джесса, седлайте лошадей, поедете за этим парнем. Он наверняка влипнет в какую-нибудь историю.

Несколько минут спустя два рослых горца на чубарых мустангах выехали на тропу. Эти серьезные, неразговорчивые молодые люди, жующие табак, жили ради своих семей и своей фермы.

— Куинс, как ты думаешь, почему Па послал нас за ним? Мне кажется, этот человек не из тех, кто нуждается в помощи.

— Да, но он один, а врагов много. Может, Па думает, что ему придется удирать из Седара, и тогда лишняя пара винтовок не помешает. Просто чтобы разогнать кого надо.

— Ну, пороху и патронов я прихватил достаточно. До смерти не люблю убегать, когда кто-нибудь желает отправиться на тот свет.

На землю спустилась одна из тех ясных лунных ночей, когда на фоне светлого неба деревья кажутся совсем черными, а в лощинах собирается густая темь.

В такую ночь хорошо охотиться на енотов или выслеживать врага. Впрочем, в такую ночь и самому легко стать добычей.