Среди лошадей оказались вполне элегантные экземпляры. Два статных мерина и красивая кобыла. Был и жеребец, хотя с жеребцом по деревням и проселкам хлопот не оберешься.

Но интересовали меня не они. Глаз я положил на пару крепких мохноногих меринков в шершавой зимней шубе. Ни один не превышал тринадцати ладоней в холке, но вид у них был надежный, плечи сильные, хорошо развитые, крупы мощные. И еще рядом стоял мул с грустными умными глазами, черный с беловатыми «очками». Заметив, что я его разглядываю, он тряхнул головой и зевнул.

Жобдобва одарил животных недружественным взглядом.

— Надо тебе знать, на ихней палубе от меня никакого толку, — мрачно известил он. — Я лучше пешком пойду.

— Не так уж оно плохо. А мул сможет нести наши узлы и мои инструменты.

— Это я перетерплю. Самому сесть на такого — вот что меня смущает.

Мы вернулись в гостиницу и сели за прежний стол. Хозяин зашел к нам в комнату. Присмотрелся ко мне, внимательно измерил глазом ширину плеч.

— За большое дело ты взялся, — отметил. — Нили — стоящий малый. Не слабак и бороться умеет.

— Большой?

— На тридцать фунтов тебя перевесит. Всех побил, кроме Перди. Перди никто не побьет. — Трактирщик говорил с полной уверенностью. — Сила у него нечеловеческая, и он злой. Зол и жесток, и дерется так, чтобы увечить людей. В округе кое-кто много даст, только бы поглядеть, как его отколошматят.

— Когда-нибудь это произойдет. Если смогу победить Нили, попробую силы с ним.

— Это ты-то? Вот уж кого он без соли съест.

Все эти толки о непобедимом Перди начинали мне въедаться в печенки.

Трактирщик отошел к буфету и вернулся с куском железа. Выпрямленная лошадиная подкова.

— Как тебе это нравится? Он ее разогнул перед всеми нами. Он разгибал, а мы смотрели.

Взяв подкову, я покачал головой.

— Ты прав. Конечно, гнуть это — настоящий мужчина нужен. — Взглянул вверх. — Торговец лошадьми обещал нам еще по стакану. Можно их сейчас?

Пока он ходил, я положил бывшую подкову на стол, а когда он вернулся, сказал:

— Мы хотим поесть, не откладывая. Мне надо, чтобы куски улеглись до того, как я сойдусь с Нили Холом.

— Встретитесь все-таки?

— Ага.

— Останетесь, значит, на ночь?

— Останемся, и приготовь две хорошие постели.

Поев, мы отодвинулись от стола, и, когда Жобдобва отвернулся к двери и никто на меня не смотрел, я взял подкову и согнул вдвое, почти до прежней формы. Посмотрел, еще чуть-чуть нажал и, когда хозяин гостиницы подошел к Жобдобва, держал внизу, у своего бока.

— Хорошо у вас готовят, — сказал я, — и эль превосходный. И, меж нами двоими, я считаю вас приятным человеком, а если вы разбираетесь в вещах и не против подзаработать, об этом вы никому не скажете.

Он удивился, не понимая, о чем речь. Я отдал ему подкову.

Он начал говорить, захлопнул рот и зашагал к буфету. Сунул подкову с глаз долой подальше в ящик.

Вошел барышник, подошел к столу и сел.

— Нили с тобой встретится. Прямо перед гостиницей, сегодня на закате. Вон там, где трава.

Я пожал плечами.

— Я не говорил, что встречусь с ним. Что я от этого буду иметь?

— Сделаешь ставку. Столько ставок, сколько захочешь, и твой друг тоже. — Он улыбнулся, очевидно, мысль об этом ему была приятна. — Я думаю, тебе понравится играть.

— Немного я подкопил. — Я подпустил в голос нерешительности. — Ну, а у тебя есть лошади.

— Лошади? — Намек его потряс. — Я не говорил о лошадях! Думал, доллара два…

Я засмеялся. Над ним.

— Перевод времени. Ставлю двадцать английских фунтов против коротконогого серого с тремя белыми носками, буланого и мула.

Его лицо затуманилось, в глазах проступила тревога.

— Ничего подобного я не предполагал. Поставить сколько-то для развлечения, чтобы весело было, — куда ни шло.

Мое презрение было демонстративным.

— Нет уж, извини. Ты ставишь для развлечения, а меня возят мордой по грязи. Тебе весело, а мне? Забудь и думать.

— Не станешь бороться?

— Для твоего удовольствия? Прости, друже, не стану.

— Но я же послал за Нили! Всем рассказал!

— Твои заботы. Мое предложение в силе. Двадцать английских фунтов против троих твоих животных, хочешь — принимай, хочешь — нет.

Он потряс головой, и все на этом. Оставив его в компании Жоба, я встал и нога за ногу вышел наружу. Стоя под нависающей крышей, взглянул на дорогу. На ней появились какие-то всадники, и я настороженно следил за ними.

Подъехали ближе, и я распознал мисс Мейджорибанкс, Макейра и Саймона Тэйта. Молодой человек тоже был с ними, держался слегка позади.

Завидя меня, Тэйт натянул повод.

— Все еще здесь? — Взгляд у него светился подозрением.

— Видите ли, — сказал я, — мы тут малость закрутились. Тут, оказывается, борец завелся, и меня уговаривают на встречу. Только лошадиный торговец этот…

— Кимбл то есть? И чего он?

— Пустозвон, похоже, вот чего. Слюной исходит, чтобы я боролся, а поставить побольше, чтобы мне окупилось варакаться в пыли, его нет.

— Испугался? — Это вступила девушка. Целит в меня этот свой прямой, невозмутимый взгляд.

— Могло случиться. Но вряд ли случилось, коль скоро я этого человека еще не видел. Мне вообще-то бы лучше Перди…

— Перди! — воскликнул Тэйт. — Надо голову иметь не в порядке, такое придумать. Последний, с кем он сцепился, потерял глаз.

— Может, ему нужно преподать урок, — высказал предположение я.

Взгляд мисс Мейджорибанкс стал положительно свирепым.

— Бывают же зазнайки!

— Любезно с вашей стороны обратить внимание, мэм, — жизнерадостно ответил я, — но, по-видимому, от меня требуется сначала сразиться с Нили.

— У вас не будет ни шанса на победу. Я знаю Нили Хола. Он ужасно силен.

— Да, мэм. Но когда я предложил Кимблу двадцать фунтов против двух лошадей и мула, он повернул назад пятками. По-моему, он больше не считает Нили таким уж сильным.

Кимбл вышел из конюшни.

— Неправда! Я принимаю ставку!

Мисс Мейджорибанкс глянула на меня сверху вниз.

— У вас есть еще деньги, молодой человек?

— Десять фунтов.

— Тогда я спорю с вами. Пятнадцать фунтов против ваших десяти, что Нили побьет вас, два туше из трех.

— Мэм, вы уверены, что хотите этого? То есть я не думал…

— Вы не думали, что леди будет биться об заклад? Так вот, многие из них это делают, и присутствующая леди намерена.

— Мисс, — мягко произнес Макейр, — на вашем месте я бы такого делать не стал. Вы же не знаете этого человека.

— Я знаю его достаточно хорошо, чтобы мечтать увидеть, как Нили Хол укладывает его в пыль! — И резко прибавила: — Идемте в дом.

Макейр предложил ей руку, и она сошла с коня, затем прошла мимо меня, точно я вовсе не существовал. В воздухе осталось дуновение слабых, но очень приятных духов.

Нили Хол приехал со своей фермы в телеге. Я увидел его, только когда он сходил с нее перед таверной. Здоровенный увалень, он был несколькими годами старше меня и значительно тяжелее. Лицо его сохраняло мальчишескую мягкость, утраченную мной, и парнем он с виду казался неплохим.

На меня он едва взглянул, и никаких предварительных церемоний не последовало. Мы отошли к месту, заросшему травой, и стащили пальто.

Он проворно сблизился, неожиданно нырнул и пошел мне в колени, замыслив, я бы сказал, перевернуть меня вверх тормашками. Я шагнул в сторону, нажав при этом ему на висок и выведя из равновесия. Он пошатнулся, поймал баланс и атаковал опять.

На ногах он был быстр, хоть двигался неумело и нескладно. Но я хотел выяснить, что же он знает про борьбу. Мы схватывались несколько раз и расходились; толпа разрослась до полусотни, не меньше, и Нили показывал класс перед приятелями. Из его подходов я понял, что ему знаком бросок через спину и известно, как делать захваты головы и удушающий, потому что несколько раз он их, похоже, хотел попробовать.

Он проявлял силу и подвижность, но я сомневался, провел ли он в своей жизни хоть два десятка серьезных матчей. Я резко двинулся к нему, но, когда протянул руки, под моей ногой повернулся камень, сбив меня самую малость, и он обхватил меня рукой за голову и сжал. Затем принялся передвигать захват с расчетом, чтобы его бицепсы пришлись мне поверх ушей, а предплечья — на горло.

Я просунул руку между его широко расставленными ногами, ухватил за ягодицу, а левую руку уронил ниже колена и резко отогнул его ногу назад, оторвав от земли. Затем, сильно напрягшись, швырнул его через свое плечо, и оба мы упали… только он приземлился на голову. Я волчком обернулся назад, упал на частично оглушенного противника и прижал к земле.

— Первый бой выиграл Джон Даниэль! — крикнул Макейр.

Подержав побежденного еще немного, чтобы показать — ошибки нет, я встал.

Нили за мной, слегка покачиваясь на ногах и внимательно ко мне приглядываясь. Удивленный и растерянный.

По-моему, лишь трое поняли, что именно произошло: Макейр, Саймон Тэйт и трактирщик.

— Никогда еще своими глазами этого не видел, — потихоньку прокомментировал Тэйт. — Думал, ты уже проиграл.

— Он тоже так думал, — коротко ответил я.

Наступил период отдыха. Я вытер лицо мокрой тканью, потом стоял и ждал. Напротив, с другой стороны небольшого круга зрителей Нили возбужденно засыпали советами. Вся польза, что закрутят ему извилины, а то я не знаю.

Крикнули время. Мы настороженно пошли вокруг друг друга кругами. Очень сильный и быстрый, мой противник теперь проявлял больше осмотрительности. Едва ли он лучше остальных понял, что с ним случилось, но повторения не жаждал.

Он изобразил выпад, и последовавший действительный выпад я прозевал. Стремительно подсек меня, и я крепко ударился о землю лопатками, однако выбросил ноги вверх и перекувырнулся, сразу оказавшись на ногах. Уметь падать — целое искусство и первое, чему меня научили в детстве. Как упасть, как смягчить удар, как быстро подняться в позу обороны.

Когда я брякнулся, Нили решил, что я готов, и кинулся ко мне. Так что, встав после переворота, я угодил головой прямо в замок. На сей раз я напирал на него, поэтому продолжил движение и свалил его на спину. Он прихватил меня с собой и, только я высвободился и начал подниматься, врезался мне в ноги, и я снова растянулся. Он тут же очутился сверху. В тот момент я пытался повернуться, и он пришпилил мои лопатки к земле.

— Второй выигрыш Нили!

Я услышал возглас и лежал неподвижно. Времени оставалось мало, и я не хотел споров. Мне нужна была решительная победа, в которой никто не мог бы усомниться. Я начал уже движение, сбросившее бы его с меня, но остановился.

Мы встали, и я отошел к своей стороне ринга. Подошел Макейр. Мое дыхание почти не участилось, и я просто ждал, пока кончится перерыв. Прополоскал рот, выплюнул воду и промокнул лицо.

— А ты боролся раньше, паренек.

— Приходилось.

— Тот парень здоров, но я видел, что ты собирался делать со своими ногами. Закинул бы их вверх, поддел пятками под подбородок и скинул бы его, так?

— Да.

— Время!

Эта схватка решала все. Будут у меня лошади или нет, и большая часть моих денег тоже висела на ней. Я не хотел случайностей и не стал зря тратить время. Сразу пойдя на сближение, я внезапным нырком зацепил правую лодыжку соперника согнутой правой рукой и ударил в него весом всего тела. Он повалился, а я, не останавливаясь, покатился по нему, пока не оказался в превосходной позиции для удержания, с обоими плечами оппонента, прижатыми к земле.

Что бою конец, окружающие поняли не сразу. Третье туше произошло так быстро, что они не были к нему готовы.

Тэйт подошел к нам и сунул ладонь под Нили, проверить, точно ли он лежит на лопатках. Он лежал. Я придавил его поперек и, думается, в первый раз вынудил оценить мою силу. Он еще пытался рыпаться, но я держал его прочно.

— Третий раз выиграл Джон Даниэль!

Я оставался в том же положении, пока уже не могло быть сомнений в моей победе, затем поднялся и протянул Нили руку. Он принял ее и взгромоздился на ноги.

— Выпей за мой счет сидра, — предложил я.

— Добро, — сказал он. — А ты силен. Ничего не скажешь.

Мы вместе направились к гостинице, и хозяин отказался брать с меня деньги. Перегнулся через стойку и шепнул, в то время как Нили отвернулся переброситься словом с приятелем.

— Я на этом зашибил. Хорошо зашибил.

Меня легко тронули за плечо. Я повернулся и увидел мисс Мейджорибанкс.

— Ваш выигрыш, — бросила она. — Не знала, что вы — профессионал!

— Я не профессионал, — спокойно ответил я. — Я тот, кем кажусь, — человек, работающий по дереву. Никем больше быть не хочу.

— Мой совет — не волнуйтесь на эту тему, — иронически заметила она. — Силы у вас, похоже, хватит, но стать кем-то большим нужен ум!

И с этим отвернулась — подбородок нацелен на горизонт.

Я не чувствовал обиды. Любовался поднятым подбородком и прямыми плечами. Прекрасно держится, гордо так. Даже смотреть, как она подбирает юбку, поворачиваясь, и то приятно.

— А теперь за Перди! — провозгласил хозяин таверны. — Хотя с ним пойдет по-другому, боюсь я.

— С Перди не получится, — сказали сзади. Голос был новый, и все мы повернулись.

В дверном проеме стоял плотный человек в сером пальто и гетрах. Не первой молодости, джентльмен по виду.

— С Перди никто бороться не будет, — повторил он.

— Почему же, преподобный? — осведомился Тэйт.

— Потому что Сэм Перди убит сегодня в Беруике, убит голыми руками. Его прикончил человек, которому он нагрубил и хотел избить. Дрались — было на что поглядеть! Три минуты почти, а потом тот, пришлый его убил. Оставил валяться со сломанной шеей.

— Да бросьте вы! — сказал кто-то. — У Сэма шеища была, как у быка.

— И он ее сломал, — твердо заявил преподобный. — Одними руками и с таким видом, будто думает о посторонних вещах. Вы посмотрели бы только, как он двигается! Чистая кошка! А когда Сэм упал, достает себе спокойненько трубку и закуривает.

— Зовут того человека как-нибудь? — спросил я.

— Ага. — Священник повернулся ко мне. — Сказал, что его зовут Маклем. Полковник Маклем.