За окном испорченными метрономом стучала первая весенняя капель. Ее жирные капли лениво сползали с подтаявших сосулек и громко падали на каменную брусчатку, уже избавившуюся от снега. Четвертый день шла сильная оттепель, затянувшая своей промозглой слякотью всю округу. Казалось бы, весна должна радовать, но Саша от ее вида только куксился и был постоянно пасмурным. Даже озорное солнышко ему не улучшало настроение. Он никогда не любил это 'мокрое дело', предпочитая однозначные времена года, такие как лето или зиму. Слякоть, сырость, мерзкий холодок, который время от времени предательскими сквозняками пробегал по помещениям Николаевского дворца и заставлял ежиться, не могли способствовать хорошему настроению. В эти дни к нему приходили беспокойство и бессонница, порождаемые странным ощущением того, будто бы что-то очень важное еще не сделано. И вот прямо сейчас нужно бежать и срочно 'затыкать дыры', а то потом будет поздно. Слишком поздно.
И вот, в который раз, Александр не спал, а, укрывшись пледом, сидел в кресле и наблюдал за грязно-серым ночным небом, сквозь которое изредка проглядывали звезды. В комнате горела керосиновая лампа. Ее слабый свет лишь рождал полутьму с бегающими по стенам тенями. Подобная обстановка еще больше усугубляла и без того сильную тревогу на душе у цесаревича. Ключевым лейтмотивом были крутившиеся в голове слова Воланда из 'Мастера и Маргариты': 'люди не только смертны, но и более того, они смертны внезапно'.
Произошедшее пару недель назад покушение было столь неожиданным и наглым, что ему оставалось только гадать, каким чудом он остался жив. Внезапно выскочивший из толпы польский революционер с револьвером в руке имел все шансы достигнуть успеха, но божественное провидение решило иначе - все пули прошли по касательной, испортив одежду и лишь одна, чуть-чуть зацепила кожу левого плеча. Видимо неудачливый убийца очень нервничал, из-за чего его руки дрожали. Иного объяснения произошедшему чуду Саша не видел.
Вдруг в этом полумраке скрипнула дверь, вырвавшаяся цесаревича из погруженного в себя состояния. Александр обернулся и увидел в дверях Павла Георгиевича:
- Паша, что вы не спите? Уже далеко за полночь.
- Ваше императорское высочество, дел много, да и не мог вас оставить. Вы же после последнего покушения практически все ночи проводите в кабинете, не смыкая глаз. Что с вами случилось? Вы не подумайте ничего дурного, но за вас много людей переживают. Я уже не знаю, куда девать письма с пожеланиями скорейшего выздоровления.
- В самом деле? - Совершенно постным тоном спросил Александр.
- Да. После того, что произошло на Уложенной комиссии, для простых людей вы стали как в свет в окошке. По крайней мере, те, кого посвятили в происходящее. На ваше имя в канцелярию ежедневно приходят сотни писем. Честно говоря, я не понимаю, что с ними делать. Многие из них так написаны, что нет никакого смысла на них отвечать. Люди за вас переживают и волнуются.
- Видимо не все. Знаете, Паша, мне очень тошно. Мне хочется в отпуск. Поехать куда-нибудь в глухую Сибирь. Или на Алтай. Погулять по горам, подышать свежим воздухом.... Я устал, Паша. Очень устал. Десять лет кряду я работаю, чтобы возродить величие этой, потерявшей всякие жизненные ориентиры страны, а воз и ныне там.
- Ну что вы такое говорите?
- Кстати, что вы в дверях стоите? Проходите. Садитесь.
- Ваше императорское высочество, я не могу говорить о десяти годах, но все что я видел из сделанного вами поразительно!
- Полно вам, это бессмысленная лесть. Я же отлично вижу реальное положение дел. Вспомните, с каким боем вся верхушка отечественного дворянства встала против новых законов. Эти молодцы решительно не хотят ничего менять. А внизу, в самом низу этой гигантской государственной пирамиды, жизнь с каждым днем становится все хуже и хуже. И черт бы с ней, по большому счету. Я не святой благодетель. Но ведь это напряжение, в конце концов, разнесет страну вдребезги. Да так, что кровью будет залито все. Представьте Великую Французскую революцию только с русским размахом. Вся страна окажется в кровавом крошеве. А эти... а... - цесаревич махнул рукой и уставился в окно печальным взором.
- Но вы же, все-таки смогли многое сделать.
- Что с того? Знаете, пропасть можно или перепрыгнуть, или не перепрыгнуть. Полумеры в нашем случае невозможны. Или выйти из того пикирования, в которое вошла наша страна или потерять ее окончательно, разбившись о скалы. Немножко беременными не бывают.
- А что такое пикирование?
- Снижение летательного аппарата в горизонтальной плоскости с углом наклона более тридцати градусов.
- Эээ...
- Вы не читали трудов по воздухоплаванию? Зря. Эти вопросы очень перспективны и интересны. Впрочем, кто именно ввел этот термин, я не помню. Да и неважно это в нашем случае. - Александр взял небольшую паузу, в ходе которой ненадолго задумался. - Те десять лет, что прошли с момента осознания миссии, я работал как проклятый. Причем, хочу отметить, имея самые лучшие в империи условия. Но за столь значительный промежуток времени так ничего толком и не было сделано. Десять лет коту под хвост. Да, я смог добыть огромное количество денег, войдя в сотню самых богатых людей планеты. Но какой с этого толк? Паша, посмотри вокруг - что изменилось? Никаких серьезных структурных изменений. Петр в куда худших условиях смог за те же десять лет сделать намного больше.
- А причем тут Петр Алексеевич?
- Притом, что задачи у нас аналогичные. Перед нами лежит сгнившая на корню, отсталая страна, элита которой просто не готова к тому, чтобы собрать всю свою волю в кулак и совершить качественный рывок вперед, поведя за собой остальных. Да что элита, вот возьми простого человека, что он хочет? Чтобы все было привычно, как раньше, когда трава была зеленей, а деревья выше. Лишь бы ничего не менялось! А что у нас было? Да ничего не было, и нет! Орда голодных и неграмотных крестьян и все. Это единственное наше богатство и достояние. Более у нас на данный момент нет ничего, понимаешь Паша, ничего! Ни промышленности, ни сельского хозяйства, ни вменяемой финансовой системы, ни упорядоченного законодательства, ни нормального образования, ни науки. У нас ничего нет! Вообще! - Александр так распалился, что лицом покраснел и, практически, кричал. - А они еще выступают, говорят о каких-то там традициях и чести. Какие традиции? Какая честь? К чертям собачим такое наследие предков, если оно довело нас до такой жизни! - Саша закончил эту тираду, смотря дикими глазами на Дукмасова, после чего отвернулся, замолчал и уставился в окно.
- Ваше императорское высочество, мне кажется, вы сгущаете краски... - цесаревич никак не отреагировал на эту реплику, продолжая смотреть в темноту ночи. - Может, чаю?
- Пожалуй.
Павел Георгиевич тихо удалился, оставляя цесаревича наедине с собой. Обстоятельства довольно регулярного бдения ночью самого Дукмасова из-за большого объема работы сказались, а потому получилось достаточно быстро организовать доставку в кабинет Александра все необходимое для чаепития. Особым разнообразием 'закуски', правда, не отличались в связи с неурочным часом, однако, выбрать было из чего.
Пили не спеша и задумчиво. Саша сосредоточенно смотрел куда-то вдаль, так, будто стен вокруг и не было. Павел же, чуть скосив глаза, наблюдал за цесаревичем и методично, но аккуратно хрустел баранками, стараясь не отвлечь его от рассматривания чего-то очень важного где-то там, за стенами. В конце концов, после, наверное, пяти минут молчания Александр продолжил.
- Вот ты говоришь, что я сгущаю краски. Почему ты так считаешь?
- Ваше императорское высочество, я не очень разбираюсь в политике, поэтому мне сложно судить о ситуации в целом, - Дукмасов несколько смутился, оказавшись неготовым к подобному вопросу.
- То есть, ты просто из вежливости подобное говоришь? Дескать, все будет хорошо и так далее? Обычная лесть... - Последние слова Александр сказал очень тихо, рассматривая чаинку, плавающую в кружке.
- Нет! Это не лесть! Я же вижу, что вы делаете! Как все меняется вокруг вас. В крупном, глобальном масштабе я не могу судить, так как не знаю, что там происходит, а в рамках отдельно взятой Москвы, вы уже совершили чудо. - Дукмасов несколько возбудился и раззадорился из-за того, что Александр его назвал льстецом, которым он никогда не был. Это Павла зацепило. Однако сам цесаревич лишь хмыкнул, достал из ящика стола плотную папку зеленого цвета на веревочных завязочках, и передал ее адъютанту.
- Вот, можете ознакомиться, Павел Георгиевич, - тот удивленно посмотрел на Александра, хотел было что-то сказать, но передумал, и молча стал возиться с завязками картонной конструкции.
Папка оказалась уникальной. Александр собирал в ней сухую выжимку по своим бухгалтерским и стратегическим заметкам, включая разведывательную информацию и воспоминания. Битый час Павел Георгиевич увлеченно рассматривал листочки, написанные твердым почерком Его императорского высочества и которые, вероятно, до сего момента никто не видел, кроме самого Александра. Конечно, цесаревич рисковал, показывая еще одному человеку столь важные документы, однако, запомнить что-то значительное из материалов, предоставленных ему для чтения он вряд ли смог. То есть, риск был невелик.
- Все равно я вас не понимаю. Судя по материалам этой папки, - Павел слегка потряс пачкой документов, - вы создали огромную финансовую империю, которой ничто не угрожает. За столь малый срок добиться подобного решительного успеха - впечатляющий результат.
- И что с того? Ну, допустим, заработал я огромное состояние. Какой с этого толк? Лично я могу совершенно спокойно прожить и на то содержание, что мне положено по законам Российской Империи. Даже более того, я могу вообще от всего отречься и пойти без гроша в кармане в мир. Меня это не пугает. Проблема лежит совершенно в другой плоскости - мои амбиции выходят за пределы моих собственных личных интересов. Я хочу добиться успеха в совершенно ином масштабе. Мне мало радостной и изобильной жизни. Можете считать это гордыней и запредельным для обычного человека честолюбием.
- Но...
- Посмотрите вот сюда и сюда. Что вы видите? Ничего? Печально. Ну да вы в бухгалтерии и не разбираетесь. Эта сводка, которую я смог собрать по благосостоянию подданных моего отца. Так вот, основная беда России, как вы видите, в том, что она бедна как церковная мышь. Да, конечно, у нас есть огромные запасы природных ресурсов, но все это вторично и, по большому счету, неважно. Богатство государства определяется не по количеству миллионов в карманах нескольких сот ее жителей, и не по природным богатствам, которыми располагает занимаемая страной территория. Это все бред сивой кобылы. Богатство государство определяется лишь по одному критерию - тому, как живут ее жители. Причем, не по принципу 'средней температуры по больнице', а ориентируясь на беднейшие и самые широкие слои: крестьян и рабочих. Этот момент особенно важен. Потому как мы говорим о богатстве страны, а не о богатстве ее правителей.
- Любопытно... - задумчиво сказал Дукмасов.
- Безусловно. Вы меня уже неплохо знаете, и понимаете, насколько я далек от гуманизма и прочих восторженных глупостей. Да и нет права у меня слюни пузырями распускать. А потому, я смотрю на ситуацию исключительно с прагматичной точки зрения. Основа независимости любого государства заключается в самобытности ее экономики. Это фундамент. Ядром любой здоровой экономики является товарное производство. Не добыча сырья, например, леса, и продажа его иностранным компаниям, а производство товаров. То есть, то, о чем ратовал Петр Алексеевич, когда создавал империю. Так вот. Мануфактуры, заводы и фабрики выдали в конечном итоге какой-то продукт. Что с ним делать? Правильно. Его необходимо продать. На полученные деньги закупить еще сырья и сделать еще больше этого продукта. Само собой с учетом издержек и прочего. Это называется оборот. Он нужен любому производству как воздух. И чем выше, тем лучше.
- Но как его получить, если крестьянам просто-напросто не нужны многие промышленные товары?
- Для любого оборота нужен рынок сбыта, основу которого составляют покупатели, не только желающие приобрести предложенный товар, но и могущие это сделать. То есть, у них есть деньги в нужном объеме для этого, они в курсе существования этого товара и он находится в их досягаемости. Ведь никто не поедет за новой отверткой в Новую Зеландию, это глупо. Значит, магазин, который продает этот самый промышленный товар, должен быть расположен так, чтобы покупатели могли до него добраться, не прикладывая для этого каких-то нереальных усилий. Пока ясно, что я говорю?
- Да, - Дукмасов решительно кивнул.
- Но тут нужно указать интересный нюанс. Чем выше оборот промышленных товаров, тем ниже стоимость и выше скорость производства. То есть, при производстве десяти тысяч керосиновых ламп мы будем иметь издержки из расчета на одну лампу меньше, чем при производстве ста штук. Это не считая того, что технологическая цепочка в первом случае будет отлажена значительно лучше. В конечном итоге, это приведет еще к какому-нибудь приятному бонусу. Но тут важно помнить об одном моменте, который ведет к созданию мыльного пузыря.
- Чего? - удивился Павел.
- Мыльного пузыря. То есть наблюдаемого фальшивого эффекта в экономических процессах. Смысл вот в чем. Как я уже говорил, любому производству нужен оборот. Но желание его увеличить любой ценой может привести к тому, что производители будут искусственно снижать качество производимой продукции, желая ее скорейшую порчу с последующей покупкой нового образца. Это позволяет очень серьезно увеличить объем производства при серьезном снижении качества. Итог оказывается очевиден. Из широких масс населения выкачиваются сбережения, а итоговое качество производства падает, в конечном счете, до такого уровня, что никакие серьезные проекты общество, пораженное подобным заболеванием, осуществить уже не может. Исчезает культура производства. То есть, новые, требующие более высокого уровня технологической обработки товары производить не получится, либо количество брака будет очень высоко. Вспомните, чем я занимаюсь на своих заводах? Правильно. Я не жалею денег и сил на то, чтобы повысить уровень квалификации своих рабочих, чтобы они смогли изготавливать быстрее и проще более сложную продукцию. Ведь итоговая стоимость технически сложного товара упирается, в том числе, в количество человеко-часов, затраченных на ее производство. Человеко-часы это не только время, оплачиваемое рабочим. Это много чего интересного, например, технологические издержки или потери от непрямой выгоды, вызванные простоем оборудования.
- Что значит непрямая выгода?
- Пресс может в час сделать шестьдесят штамповок. Он рассчитан на такую нагрузку. Однако по каким-то причинам на него поступают всего десять-пятнадцать заготовок для штампов. Вот недовыработка и есть потери непрямой выгоды. Мог сделать, но не сделал. Но мы отвлеклись. Итак, оборот. Чтобы его увеличить, нужно производить больше товаров, для чего необходимо привлекать свободные капиталы на модернизацию производства, например, для установки новых станков и обучение персонала. Возросшее количество произведенного товара нужно кому-то продавать, чтобы покрыть возросшие расходы и вернуть вложенные капиталы. И тут мы опять упираемся в рынок сбыта. Промышленность России не развивается потому, что ей некому продавать многие товары, население-то жутко бедное. А при имеющихся объемах производства не получается держать уровень производства на мировом уровне. И мы не в состоянии успешно конкурировать на мировом рынке. То есть, наши заводы еле концы с концами сводят, и средств на модернизацию им взять неоткуда. Конечно, можно привлечь иностранные инвестиции, но тогда, де факто, это будет продажа наших заводов иностранным компаниям, то есть, иностранному государству.
- Получается какой-то замкнутый круг, - Дукмасов был сама задумчивость.
- Да, он самый. Дело в том, что реально конкурентоспособен только достаточно крупный бизнес. Причем желательно разноплановый. То есть, завод производит не только рельсы, но и еще целый ассортимент разнообразной продукции. Иными словами, перед нами уже даже не завод, а некий промышленный гигант с множеством производственных линий самого широкого профиля. Обратите внимание на Альфреда Круппа. Вот самый прозорливый промышленник современности. Правда такие предприятия уже нужно называть по-другому, так как они вышли далеко за пределы возможностей обычного завода или фабрики.
- А как же быть с мелким, частным делом? Ведь это голубая мечта широких слоев разночинцев.
- Малый бизнес может что-то предложить только в сфере услуг или штучного производства каких-нибудь уникальных вещей. Решить вопросы массового товарного производства он не в состоянии в принципе по уже указанной выше причине - недостаток капитала. Он просто неэффективен в указанном вопросе. Попытка переложить на его хрупкие плечи непосильные для него задачи обернется катастрофой для государства и гибелью для него. То есть, эти мысли - очередная иллюзия или утопия, если хотите. Возвращаясь же к заводам и фабрикам, мы видим причины, которые приводят либералов и разночинцев к подобным заблуждениям. Дело в том, что их технологический уровень уже сейчас серьезно уступают европейскому уровню. Не вдаваясь в подробности можно твердо сказать, что эти предприятия в конечно итоге либо разорятся сразу, либо влезут в кредиты и станут де-факто собственностью кредиторов. А это очень серьезная проблема. Уже сейчас нам выгоднее в сиюминутной перспективе заказывать промышленные товары в иных государствах, а не производить их у себя, так как более массовое производство более совершенными инструментами позволяют выделывать продукцию качественней и дешевле, чем у нас. Даже с учетом транспорта и пограничных пошлин. Тем более что пошлины мой отец, под нажимом европейских государств сильно снизил. Но это выгодно только в сиюминутном ракурсе, то есть экономия будет только здесь и сейчас, без просчета ситуации в долгосрочной перспективе. Однако, если посмотреть на проблему в развитии, то становится отлично виден долгосрочный эффект постановки подобного государства в зависимость от более развитых соседей. Что, в итоге, это приводит к тому, что формально без войны и открытого порабощения Россия превращается в самую обычную колонию, от которой потребно только сырье, и куда сбывают промышленную продукцию от 'благодетелей'. А в случае войны или иного обострения отношений, всегда можно перекрыть поставки жизненно важных товаров, которые у нас не производятся или производятся в недостаточном объеме. Так и получается, что независимость упирается не столько в 'штыки', сколько в заводы и фабрики.
- Никогда не слышал ничего подобного, я думал, независимость опирается на армию, а не на экономику и промышленное производство, - Дукмасов сосредоточенно потер лоб.
- Армия, безусловно, важна, но она вторична. В современных условиях, без хорошей промышленности нельзя создать хорошую армию. Вот смотрите сами, - Александр достал еще несколько листков из папки, которую изучал Павел, - это состояние наших заводов, фабрик и мануфактур. Обратите внимание - большая часть заводов работает за счет посессионных крестьян, либо формально, либо фактически. То есть, отмени император крепостное право, и эти предприятия разорятся. Эффективность их производства не позволяет им не только модернизировать свою технологическую базу, но и даже просто оплачивать нормальных рабочих. Иными словами они работают 'в ноль', а то и 'в минус'. И вот такие вот фабрики да заводы - фундамент нашей промышленности. Убогой, слабой, но промышленности, которая хоть что-то производит. Вы не задумывались над вопросом, почему я не рвусь, как и отец отменить крепостное право?
- Задавался, но ответа так и не находил. Ведь крепостное право, это клеймо.
- Глупости это, а не клеймо. Эта риторика просто попытка других государств повлиять на нашу внутреннюю политику. Вы думаете, отмена крепостного права положительно подействует на Россию? - Саша налил себе еще чаю, отхлебнул и вопросительно посмотрел на Павла.
- Думаю, что да. Это освободит рабочие руки и ускорит развитие нашей промышленности.
- Теоретически, вы правы. Но особенно подчеркну - теоретически. Вопрос крепостного права очень интересен. Он разделяется на два отдельных направления. Во-первых, это промышленность. Большая часть имеющейся на данной момент промышленности Российской империи живет за счет крепостных крестьян, которые отбывают в той или иной форме феодальную зависимость в виде работ на предприятии. Свободных капиталов владельцы не имеют, а потому отмена крепостного права приведет к тому, что мы одним махом лишимся практически всей промышленности. Да, она отвратительная. Но иной нет. Нельзя одним махом разрушать все, не предлагая ничего взамен. Иностранные компании просто не дадут подняться новым заводам и фабрикам, хлынув на российский рынок полноводной рекой промышленных товаров, произведенных в Англии, Франции и Германии. Либо просто перекупят те производства, что будут нарождаться. У нас очень слабая промышленность и ее следует развивать. Развивать, а не рубить под корень, так как большая часть тех рабочих, которые могут считаться квалифицированными, но на данный момент находятся в сословии крестьян, попросту вымрут по той причине, что им будет нечего кушать. Им и их семьям. Это что касается первого направления. Во втором лежит полноводная река обычных крестьян, живущих с сельского хозяйства. Что нам предлагал с ними сделать Милютин?
- Дать крестьянам свою землю, чтобы они смогли на ней жить своим умом.
- Эта формулировка для газет. На практике Милютин хотел, чтобы в деревне начался жуткий голод. Не удивляйтесь. Все достаточно просто и упирается в то, что ни вы, ни большинство дворян не имеете никакого представления ни о сельском хозяйстве, ни об экономике. Предложение отменить крепостное право в той форме, что звучали со стороны действующей комиссии, есть или вопиющая некомпетентность, или попытка навредить Отечеству, вызванная, например, иностранным подкупом.
- Ваше императорское высочество, ну почему же вам везде враги и злые умыслы видятся?
- Потому как не без этого. Смотри сам. Вот, - Александр достал из ящика стола еще тоненькую папку. - Здесь я попробовал обобщить все материалы, которые получилось собрать по подготовке земельной реформы и реальному положению дел. Вы, наверное, в курсе, что собирается замечательный сборник 'Статистический временник'. Его подготовка несколько затянулась, однако, уже сейчас, опираясь на черновые цифры можно сделать очень интересные выводы. На данный момент в Европейской России наличествует около шестидесяти миллионов человек населения. Из них примерно сорок три миллиона - разного рода крестьяне, половина которых - крепостные. То есть, мы имеем по факту двадцать три миллиона крепостных крестьян.
- Огромное количество!
- Безусловно. Итак. Что предлагает Николай Алексеевич? Он предлагает им всем выкупать за землю у помещиков, дескать, так будет справедливо и правильно. Но ведь это жуткая ересь! - Александр привстал и так ненароком сломал руками баранку. - С какой стати?
- Я вас не понимаю.
- Хорошо, давайте пойдем по порядку. Итак. Смотрим на сам факт выкупного платежа. Что это такое? Если отбросить всякую шелуху, то мы увидим совершенно обыденную попытку провести массовую сделку по купле-продаже земельных участков. То есть, это не выкуп, а приобретение в собственность. В принципе, резонное предложение, но опять же, в теории. На практике мы видим ситуацию, когда крестьяне из-за низкой эффективности их труда живут впроголодь. Практически все товарное зерно идет не с их наделов, а с помещичьих земель, которые они обрабатывают в качестве отбывания повинности. Да и там, смех один, а не урожай. В абсолютных числах получается неплохо, однако, если посмотреть на то, насколько эффективно используется земля, то просто слезы наворачиваются. У нас отвратительные урожаи. У нас проблемы не только с промышленностью, но и с сельским хозяйством, которое теснейшим образом завязано на промышленное производство. Сеялки, веялки, локомобили, минеральные удобрения и прочее. Для эффективного сельского хозяйства нам нужна могучая механическая и химическая промышленность. Это не считая огромного количества средних и высших агротехнических учебных заведений. Всего этого нет. Тьма покрывает нас своим пушистым одеялом. Народное образование практически на нуле, да и то, что есть, преимущественно носит классический характер, то есть не имеет никакого прикладного значения. Вспомни, что изучал Петр Великий? Юриспруденцию, философию и древние языки? Это все чушь и ересь! Нам нужны те, кто будет не болтать, а создавать своими руками наше будущее. Инженеры, слесаря, столяры, токари, агрономы, врачи, учителя, ветеринары и прочее. От всего этого классического образования толку ноль. Сплошная вода и болтовня. Да и той воды нет. Так, жиденький ручеек в сплошном непроглядном царстве не умеющих читать и писать людей. Не удивительно, что они боятся новых решений! У них элементарно не хватает знаний, чтобы их осмыслить!
- Я с вами согласен, ваше императорское высочество, без образования нам ничего не достигнуть, но вы так и не сказали, почему вам не нравиться идея выкупа крестьянами своих наделов, - очень аккуратно заметил Дукмасов.
- Верно, увлекся. Дело в том, что на текущий момент практически все имения дворян заложены в Дворянском банке и под них выданы кредиты. Задолженность по этим кредитам такова, что можно совершенно спокойно проводить через суд взыскание с конфискацией имения. То есть, говоря простым языком, земля имений дворянам уже не принадлежит. За редкими исключениями, разумеется. Осмысляя в этом ключе сделку купли-продажи земли крестьянами, можно совершенно точно сказать, что ситуация похожа на абсурдный каламбур. Покупая землю у государства, крестьянин выплачивает деньги людям, которые этому самому государству и должны. Чушь и бред! С какой стати? Эти бездельники живут без царя в голове, а крестьянам за них отдуваться?
- Ваше императорское высочество... - хотел было возразить Дукмасов, но Александр остановил его рукой и продолжил.
- Это первый пункт. Второй заключается в том, что мы имеем ситуацию, когда в государственных масштабах сам факт выкупных платежей неразумен. Дело вот в чем. Сельское хозяйство в Российской империи сейчас очень не эффективно, поэтому, крестьяне живут практически впроголодь. Это факт. Очень неприятный, но факт. Двадцать три миллиона человек, которые после освобождения от крепости окажутся на грани голодной смерти, так как с тех крохотных урожаев, что они получают по старинке, будут еще платить довольно обременительные суммы. Милютин что, смерти их желает? Или лелеет надежду на то, что они поднимут стихийное восстание, которое само собой перерастет в революцию? - Александр встал и прошелся по кабинету, не спеша вышагивая. - Ситуация сложная. Очень. А потому я туда и не лезу. Нет ни веса, ни ресурсов для ее разрешения. Вы в курсе, сколько сейчас в России дворян?
- Нет.
- Ориентировочно около шестисот тысяч потомственных и двести тысяч с копейками, личных, включая служащих, дворянства не имеющих. Суммарно получается меньше миллиона человек.
- Немного. Какой незначительный по численности фундамент у нашей государственности!
- Все не совсем так. Дворяне задумывались таковым, но на данный момент им не являются. - Саша вновь сел в кресло и откинулся на спинку, уставившись в потолок. - Давным-давно, когда первые русские цари только обустраивались на престоле, начался процесс становления дворянства. Вы в курсе, кем изначально были дворяне? И вообще, откуда пошло это слово?
- От слова двор?
- Верно. Изначально, в момент своего появления, дворянами называли просто дворовых слуг того или иного феодала. Удивлены? Зря. Шло время. Московский, да и не только московский стол укреплялся и уже не нуждался в сильных боярах, то есть феодалах меньшей руки в вассальной зависимости. Параллельно рос и ширился домен, и им становилось все сложнее управлять. В итоге это приводило к росту и влиянию слуг правящего дома, настолько серьезному, что, конечном счете, они оказались влиятельнее бояр и попросту вытеснили их с государственной службы. Что же мы видим сегодня? Сословие, созданное исключительно для службы своему государю, занимается черт знает чем. Разве это нормально? Им для чего привилегии давались? Чтобы они пили, гуляли и бездельничали? Эти 'молодцы' возомнили себя особами 'голубой крови', которые хороши уже тем, что они родились у правильных родителей. Этакая избранность. Да. Это действительно так. Избранность. Но мало кто из них сейчас понимает, что они избраны для государственной службы, а не для бездумного и бесцельного проживания своих никчемных дней. Привилегии им не просто так давались. А так как законы природы никто не отменял, то этот дисбаланс в конечном итоге должен привести к трагедии. Если, конечно, его вовремя не исправить.
- О каких именно законах природы вы говорите?
- Вы не слышали такое замечательное слово равновесие? Ломоносов, в свое время, вывел закон сохранения вещества, согласно которому если где-то убыло какого-то тела, то в другом месте ровно столько же его прибыло. Но подобный закон намного шире и распространяется на все и вся. Другой вопрос, что беря в одной плоскости, ты должен возвращать в другой, в противном случае, сама природа приведет к равновесию, но, уже не спрашивая тебя. То есть, ликвидировав избыточный потенциал. Если государство дает тебе возможность жить лучше других, значит, ты должен что-то эквивалентное возвращать обществу. В противном случае природное равновесие восстановится без твоего участия. Ударив по тому, что тебе ценно тогда, когда ты этого не ожидаешь.
- Как-то чудно вы говорите, ваше императорское высочество. Я никогда ничего подобного не слышал и не читал. - Дукмасов внимательно смотрел на цесаревича спокойными, задумчивыми глазами.
- Ничего страшного Паша, всегда что-то бывает в первый раз.
- Меня одно смущает. Как же божья благодать? Ведь Бог всегда хранил наше Отечество!
- Кто вам это сказал? Понимаете, Паша, есть некоторые вещи, которые говорят даже глубоко верующие священники, исходя из политической конъюнктуры. Почему Он должен хранить именно Россию? А почему не маленькую деревушку в Африке, где люди кроме повязок из листьев никакой одежды не надевали от рождения до смерти? Если вы заглянете в священное писание, то будете искренне удивлены. Нигде, ни в одном Евангелие не говорится о том, что Бог сделал своей избранной страной именно Россию или какую-либо другую страну. Напротив, там говорится, что он любит всех одинаково. Для вас это разве откровение?
- Нет, но я как-то об этом не думал. А ведь действительно так. Но ведь тогда...
- Да, именно так. Большая часть той религиозной риторики получается полнейшая чушь и ересь. Уверяю тебя, Бог не освятил ни одной войны, даже если об этом вопили тысячи людей. Зачем ему это делать? Можно было бы сказать, что он вообще не вмешивается в дела людей, если бы мы с вами не наблюдали ту гниль, которая проходит лейтмотивом через все руководство нашего Отечества. Любовь, не отрицает наказания.
- А...
- Вот в том-то и дело. Понимаете, Паша, у нас страна находится в крайне сложном положении, и как это исправлять я не представляю. Особенно в условиях противодействия отечественного дворянства, совершенно потерявшего голову и честь. Да и не только его. Иностранных агентов влияния, которые не желают выздоровления Отечества у нас масса, да и просто воров с вредителями, которые в угоду своей сиюминутной жадности готовы на любые глупости, хватает.
- Печальны ваши слова, - Дукмасов сидел хмурый, прокручивая в голове разные мысли, крутящиеся вокруг только что услышанного.
- Помимо прочего, возвращаясь к крепостному праву и сельскому хозяйству, я хочу уточнить деталь - малое хозяйство просто не способно дать сельскохозяйственную продукцию в серьезном, товарном масштабе. Там та же самая проблема, что и на промышленном производстве - недостаточен оборот, чтобы это хозяйство было на плаву и динамично развивалось. Да и не обязательно динамично, а хоть как-нибудь. Нам нужно создавать крупные сельские хозяйства, механизированные, с квалифицированными агрономами и так далее. А это говорит либо о том, что нужно модернизировать и развивать общину, либо создавать частные сельскохозяйственные предприятия с наемным трудом.
- А как тогда быть с мечтой крестьян о собственной земле?
- Никак не быть. Пусть мечта останется мечтой. Кстати. Есть очень интересная деталь. Вы знаете о том, что земля истощается при ее постоянных посевах. То есть, получается, что каждой отдельно взятой крестьянской семье нужно выделять надел в самом скромном варианте в три раза больше рассчитанных правительством размеров. А желательно в восемь-десять. Иначе очень быстро земля истощится, и семья с нее не сможет кормиться. Да ладно семья. Произойдет выветривание плодородного слоя или еще какая-нибудь гадость. Это не считая того, что им нужен лес и покосы. Им же нужно как-то зимой греться и держать скот. Вот, кстати, еще один камень в огород Милютина, который, получается, занимался решительным вредительством. Глупость в государственных делах, знаете ли, подобна измене, а потому непростительна.
Разговаривали они до самого утра. Лишь явление ясных очей встревоженной Елены, нарушило этот долгий разговор. Как вы понимаете, уважаемый читатель, никакой нормальной женщине не понравится такое счастье - просыпаться утром одной. А потому она и прибыла незамедлительно терзаемая смешанными чувствами, представляющими клубок противоречивых мыслей и эмоций самого широкого диапазона - от беспокойства за мужа до ярости и растерянности.
Ночные бдения не приходят бесследно. Да и жена, попричитав немного о том, что Саша совсем себя не бережет, ушла. Выпроводив перед этим Дукмасова, дескать, тот не дает Александру отдохнуть. Поэтому, цесаревич, оставшись в гордом одиночестве и тишине, задремал. Прямо в кресле.
Ему снились кошмары, совершенно выматывающие. Скорее даже не кошмары, а воспоминания старых дней - различные эпизоды из его жизни, не самые лицеприятные. Поэтому высыпался всегда плохо. Не из-за переживаний. Нет. Он уже давно никак не реагировал на гибель человека, пусть даже близкого, как-то излишне эмоционально, воспринимая подобное действо как факт близкий к статистике. Основной раздражитель заключался в чувстве бессилия, которое посещало его во сне, каждый раз, когда ему снилась гибель близких ему людей. Он хотел что-то изменить, но неприятные эпизоды повторялись неуклонно и в мельчайших деталях. Из-за этого сон скорее напоминал большую борьбу с роком и не приносил умиротворения. А утро приносило лишь чувство неудовлетворенности и раздражения, которое он пытался утопить в работе. Эффект очень напоминал дыхание акулы, которая начинает задыхаться, если перестает плыть вперед. Так и тут. Но внешне это практически не отражалось, так как, погружаясь всецело в дела, он выглядел абсолютно уверенным в себе человеком. А минуты слабости, как та, что не так давно видел Дукмасов, случались с ним редко, да и Саша сам, понимая, что подобное не стоит афишировать, старался уединиться в такие моменты.
Проснувшись ближе к обеду, он начал свой традиционный ритуал из умывания и зарядки. После чего, дежурный по канцелярии заносил ему на чтение свежую прессу, в которой, несколько чтецов, заранее подчеркивали наиболее интересные моменты. А в особых случаях, к газете прикладывался даже комментарии, чтобы уточнить ситуацию. К сожалению, тратить часы на чтение всей той ереси, что несут борзописцы, Саша не мог, поэтому, нанял несколько довольно толковых старичков из числа известных собирателей слухов. Конечно, время от времени он прочитывал газету полностью, делая пометки, и возвращал ее секретарю, дабы тот уточнил детали чтецам. Но в целом, с каждым днем, необходимости в этом становилось все меньше, так как эти, умудренные сединами люди, все лучше и лучше начинали понимать то, что может заинтересовать Его императорское высочество.
После чтения прессы и наиболее важной корреспонденции, Александр отправлялся на обед, за которым следовала посещение того или иного объекта на территории Великого княжества Московского. Само собой, все пролетало в очень серьезном темпе, так как основной задачей было не проверить досконально, что происходит, а засветиться, и своим присутствием да интересом, простимулировать интенсивную вибрацию 'седалищного нерва'. Да и так, посмотреть в целом, как дела, бывало полезно, дабы никаких серьезных 'косяков' не упускать из виду. В этом деле очень помогала практика, которую он завел с момента возвращения в Москву прошлой осенью. Дело было простым и очень забавным. Александр заимел привычку, посещая какой-нибудь объект, беседовать с самыми обычными рабочими. И подобный подход уже не раз помогал выявить воровство и свинское поведение зарвавшихся чиновников. Причем, важным моментом было то, что Саша никогда не предупреждал о своем визите. И даже более того, никто из числа его секретариата даже не предполагал, куда тот поедет до самого начала этой процедуры. Собственно подобные вопросы обсуждались с вечера только с начальником контрразведки и личным адъютантом, предоставлявших отчеты о текущем положении дел.
Часа в четыре, вернувшись, Александр направлялся в атлетический зал, развернутый для него в стенах Николаевского дворца, где уделял до часа времени тренировкам. Штанга, гантели, брусья и несколько тренажеров, изготовленных по его эскизам, очень помогали держать тело в форме. Чего стоил только гребной тренажер! Потом шел душ. Получасовой расслабляющий тайский массаж, чай и верховая прогулка, которую Саша совмещал с осмотром положения дел на улицах Москвы.
Ближе к шести часам цесаревич ужинал, после чего выдвигался в свой кабинет 'возиться с бумагами'. Где и засиживался, бывало до раннего утра. В те же дни, когда он ложился рано и, как следствие, вставал тоже поутру, Александр просто увеличивал количество объектов, которые посещал. Правда, с самого утра он никогда не приезжал ни к кому, давая всегда 'разложиться' или чем они там планировали заниматься.
Само собой, такой график каждый день поддерживать не получалось, поэтому, в некоторые дни, выделенные для приема населения, цесаревич практически весь день проводил во дворце, куда к нему шли 'на поклон' самые различные люди. Любой желающий мог записаться и попасть на прием к Александру. Само собой, пройдя через проверяющих, досматривающих всех, даже дворян. Ради чего в состав личной охраны был введен женский взвод. К слову сказать, после многочисленных покушений и гибели Никсы общество с пониманием встретило подобные меры безопасности и совершенно никак не возмущалось. Ну, за исключением единиц, которые совершенно не делали погоды.
Впрочем, и других нештатных дней хватало самого разного фасона. Однако лейтмотив выдерживался, из-за чего, получилось неплохо упорядочить делопроизводство по губернии, которое выстраивалось вокруг главного действующего лица великого княжества. Так сказать - задавать общий ритм. Мало этого, особое внимание к разнообразной атлетике, верховой езде и целевой стрельбе, которую проявлял Александр, стало распространяться на прочих подчиненных чиновников, да и вообще, в Москве подобные увлечения потихоньку начинали считаться модными среди наиболее состоятельных людей. Что-то вроде тенниса, который вслед за Ельциным стал очень популярен в среде отечественной элиты. Но в нашем случае ситуация усугублялась тем, что при Саше состоял корпус рыцарей Красной звезды, которые также серьезно работали над укреплением тела. Этот факт усиливал резонанс. Особенно в среде армейских офицеров, которые стали следить за новой модой далеко за границами Великого княжества Московского. Подобный рост популярности физической культуры потребовал непосредственного вмешательства цесаревича с последующим выходом небольшой брошюрки, в которой излагались основы силовых тренировок и ключевые противопоказания. Например, очень серьезно ограничивающие участие в подобном действе детей и подростков, дабы не испортить им здоровье.
Однако дел хватало и без таких общественно-полезных факультативов. Отложенное на год строительство Ярославской железной дороги позволило направить свободные финансы на другие нужды.
Первым и ключевым направлением стало то, что получилось серьезно расширить программу строительства промышленных объектов. Первоначально планировалось расширить оружейный завод и построить четыре новых: механический, металлургический, станкостроительный и рельсопрокатный. Однако свободные средства позволили развернуть еще шесть объектов - завод по производству ножей, бумажную фабрику, химическую фабрику, пороховой завод, завод стрелковых патронов и завод взрывчатых веществ. А также опытное производственное предприятие артиллерийских орудий 'Незабудка'.
Маленький ножевой заводик к марту 1865 года был уже запущен в оборот и выпускал в среднем по пятьсот ножей в сутки. А работало на нем меньше ста человек. Впрочем, этого хватило, чтобы довольно быстро оказаться на слуху. Дело в том, что Александр запустил на нем производство самых простых ножей Opinel, с которыми Саша был хорошо знаком в прошлой жизни. 'Конструкция ниппель' - это как раз о них. Александр помнил, что с момента начала серийного производства в 1890 году до начала первой мировой войны эти простые и полезные в быту аксессуары были выпущены гигантским тиражом в двадцать миллионов штук. Мало того, и в двадцать первом веке они продолжали быть желанным приобретением для многих. Упускать такой шанс - создать заведомо успешное коммерческое предприятие Саша не желал, да и рынок складных ножей был откровенно слаб, не говоря уже о том, что моделей с замком вообще не существовало. Конечно, в будущем, планировалось серьезно расширить ассортимент, запустив на продажу все, что цесаревич сможет вспомнить, но 'опинели' были просто шикарным стартом.
С бумажной фабрикой все оказалось проще - Александр решил облегчить себе жизнь и начать выпускать туалетную бумагу. Собственно ради себя любимого он производство и развернул. Оно было маленьким, сопоставимым с ножевым заводом по объему и предназначалось исключительно для обслуживания Николаевского дворца. С одной стороны Саша делал себе приятно, с другой - популяризировал новые способы гигиены. Ведь все посетители и сотрудники, посещающие туалеты обжитого цесаревичем дворца, волей или неволей сталкивались с подобным новшеством. Никакого явного запрета на продажу 'на сторону' столь необычного для эпохи товара не было, однако, объемы производства не позволяли удовлетворять чьи-то еще интересы, кроме придворных цесаревича. Из-за чего Александр вполне резонно предполагал, что промышленники и дворяне довольно скоро заинтересуются подобной новинкой. Конечно, пользовать для санитарно-гигиенических нужд бумагой было не ново, однако, переводить это на штатный уровень еще никто не решался. Параллельно, там же планировалось выпускать бумажные салфетки. Само собой, для нужд 'кремлевского сидельца' с тем же самым расчетом, что и туалетная бумага. Как и на заводе ножей, к марту 1865 года уже вышла первая продукция.
Химическая фабрика 'Гендель', в отличие от двух предыдущих заводов, только разворачивалась. Сама по себе процедура ее открытия оказалась не такой уж и простой, так как сырья для нее на территории Российской империи не было. Дело в том, что на 1865 год существовал только один способ промышленного получения азотной кислоты - путем выделения ее из селитры посредством реакции с серной кислотой. Так вот - ключевой проблемой было то, что никаких разведанных и разрабатываемых месторождений селитры в Российской империи не было, в отличие от Чили. Поэтому возникла довольно сложная ситуация - потребовалось организовать серьезные поставки этого ценного сырья из столь удаленной страны. При этом проблемы создавали не только англичане с их могущественным торговым флотом, но и французы. Но этот вопрос удалось уладить через учреждение англо-американской транспортной компании 'Гермес-М', за счет чего любая открытая диверсия могла превратиться в международный скандал. Подобную организацию, пользуясь уже отработанной практикой, получилось зарегистрировать через цепочки компаний-однодневок и ряда подставных лиц в разных государствах Европы и Америки, за счет чего максимально затруднить выяснение истинных владельцев. И вот эта замечательная организация, учрежденная в лучших традициях российского бизнеса начала двадцать первого века, и занялась организацией поставок селитры из Чили в Москву.
Схема самой поставки, кстати, тоже была непрозрачной. В частности, первичные закупки производила турецкая компания для нужд османской армии. И корабли, действительно, шли в Средиземное море и далее к берегам Великой Порты. Далее, по бумагам, происходила перепродажа фирмам-посредникам. На этом чистая и красивая схема заканчивалась, а корабли, взятые в аренду у предпринимателей Конфедерации, шли обратно в Чили за новой порцией товара. Само собой, поставки в турецкую армию осуществлялись, только на порядки меньшие - по документам почти весь товар портился во время морского перехода. В итоге, с каждой тонны селитры, до турецкой армии доходило около пятидесяти килограмм. Остальная же масса товара, там же в порту, перегружалась на малые корабли с греческими портами приписки, которые уходили в Ростов-на-Дону. А там уже, товар оформлялся по документам как 'селитра из Алжира' и продавался отечественной посреднической фирме, которая и доставляла ее в Москву, поднимаясь на лодках по Дону и далее фургонами до железной дороги. Учитывая запутанную схему и график поставок, а также виртуозно фальсифицированную документацию, перекрыть канал поступления чилийской селитры для химической фабрики 'Гендель' было довольно сложно. Так как для этого нужно было понять саму схему. Само собой, цена из-за подобных манипуляций возрастала, но на это пришлось пойти из-за необходимости защитить сырьевой канал на случай обострения с Англией и Францией.
Пороховой завод 'Искра', как и химическая фабрика, относился к разворачиваемым производствам. На нем планировалось изготовление пироколлоидного пороха и баллистита, технология которых в лабораторных условиях была уже хорошо отработана. Единственная проблема заключалась в том, что весь производственный цикл был завязан на выработку азотной кислоты, поэтому, Александр так и запутывал каналы поставки чилийской селитры. Слишком сильно от нее зависело работа целых трех предприятий, ибо завод взрывчатых веществ был сориентирован на изготовление тротила, аммонита и пикрата аммония. И если пикрат можно было производить без азотной кислоты, то первые две взрывчатки изготовить без нее было просто невозможно. Впрочем, помимо чисто сырьевых трудностей имелись и технологические - производственные объекты приходилось оборудовать 'с нуля', так как тупо закупить оборудование, смонтировать и запустить технологический цикл, было нельзя. Как-никак - передовые для своего времени технологии.
Однако в вопросах производства бездымного пороха был один нюанс, который стоит уточнить особенно. На март 1865 год нигде в мире, кроме как на производствах Александра, не существовало отлаженной технологии производства стабильного пороха на основе нитроцеллюлозы. В связи с чем, цесаревич желал максимально затруднить жизнь потенциальным конкурентам и предельно запутать их агентуру в деле промышленного шпионажа. Основным сырьем для указанного продукта, как известно, является хлопок, поэтому, как и в вопросе с чилийской селитрой, поставки хлопка необходимо было замаскировать. Поэтому в Москве на базе одной небольшой ткацкой фабрики было развернуто производство стерильных хлопчатобумажных бинтов для персональных аптечек солдат. 'Непыльное' и простое производство расфасованных по вощеным бумажным упаковкам кусочков прокипяченной ткани позволяло обеспечивать вполне прозрачные поставки из КША. А так как хлопка привозили сильно больше, чем нужно было для бинтов, то хватало не только ткацкой фабрике, но и пороховому заводу. То есть, получилось совместить полезное с очень полезным, чему Александр был безмерно рад, ибо запас перевязочных материалов для армии был крайне важен, но руки до него никак не доходили.
Патронный завод 'Калибр' сориентированный на производство боеприпасов для новой винтовки и револьвера к началу марта 1865 года был запущен на треть своей мощности, выпуская по восемь тысяч винтовочных патронов образца 1857 года и две тысячи револьверных патронов образца 1859 года в сутки. По современным для читателя меркам - весьма скромное производство, однако для тех лет завод стал практически откровением. Правда и головной боли он доставил весьма прилично, так как пришлось целый ряд станков придумывать практически с нуля. В принципе, Александр мог бы к указанному сроку развернуть производство боеприпасов куда обширнее, однако имелась определенная проблема, упиравшаяся в качество сырья. Конечно, завод потреблял примерно сорок пять тонн латуни и восемьдесят тонн свинца в год, что в принципе, немного. Однако имеющиеся способы очистки материала были очень примитивны, из-за чего, приходилось 'придерживать коня'. В конце концов, валового брака из-за неудачной штамповки гильз цесаревич не желал, а без латуни нужного качества не получилось. В остальном же, завод работал очень неплохо, ожидая расширения поставок достаточно добротных материалов.
Механический завод больше напоминал огромную, механизированную мастерскую, так как его первоначальное назначение оказалось серьезно пересмотрено. Изначально, Александр задумывал перенести на него производство отдельных деталей оружейного производства. Но обстоятельства внесли сильные коррективы. Пришлось оставлять изготовление деталей для винтовок, револьверов и пулеметов на заводе 'МГ', а практически все предприятие 'Гудок' передавать под изготовление запчастей огромного по тем временам парка паровой техники. Дело в том, что помимо собственного, подконтрольного производства, цесаревич участвовал в целом ряде других проектов, в частности - строительстве Ярославской железной дороги. Это обстоятельство привело к тому, что в прошлом 1864 году в САСШ, КША и Великобритании было закуплено двадцать семь паровых экскаваторов и восемьдесят четыре локомобиля, само собой - практически все различных конструкций. Вместе с ним, конечно, приехали специалисты, подписавшие долгосрочные и весьма жесткие контракты с цесаревичем, но ключевую проблему это не решило. Дело в том, что уровень производственных мощностей заводов-изготовителей и их удаленность не позволяли хоть сколь либо вменяемо обеспечивать запчастями приобретенную технику.
Указанное обстоятельство привело к тому, что уже к марту 1865 большая часть развертываемого завода переориентирована на производство различных запчастей для 'паровиков'. Заодно и дорабатывая имевшиеся. Это позволило немного доработать ходовую часть, а также сделать часть навесного оборудования. В итоге, на начало весны текущего года в распоряжение строительной организации 'Российские железные дороги' имелось восемь бульдозеров и семь грейдеров, переоборудованных из обычных локомобилей, что существенно расширяло технологические возможности. Побочным продуктом завода стали грузовые колесные тележки для паровых тракторов, призванные обеспечить нормальный уровень объема земельных работ, то есть, загрузить в полном объеме экскаваторы. В итоге весь завод больше напоминал одно большое опытное производство паровой техники. Что, по большому счету, давало куда более интересный и полезный эффект, чем вынос изготовления различных болтиков-винтиков с 'МГ'. Причем как в ближайшей перспективе, так и в долгосрочной. Например, в стенах завода 'Гудок' начались первые в мире опыты по созданию экскаватора на гусеничном приводе. Конечно, исключительно в рамках эксперимента, но все же. А так же, создана небольшая рабочая группа для проектирования парового подъемного крана и много чего другого. Работа кипела. В сущности, 'Гудок' оказался самым оживленным промышленным проектом, созданным цесаревичем.
Не сильно ему уступал и станкостроительный завод 'Ант', который, хоть и был развернут на четверть своих запланированных мощностей, но уже работал в три восьмичасовые смены - то есть, круглосуточно, семь дней в неделю. На нем, примерно также как и на 'Гудке', не было стандартной продукции, так как новые, вновь развертываемые производства нуждались не только в профильном оснащении, но и в необходимом объеме запчастей. Новое оборудование или не новое, но запчасти все равно нужны, как не крути. Курировавший вопросы промышленных объектов цесаревича Путилов, большую часть своего времени проводил именно на этом производстве, дабы укладываться в весьма жесткие сроки и не допускать валового брака.
Металлургический и рельсопрокатный заводы были практически совмещены и стояли одним блоком, разделяясь лишь административно. У них была даже одна проходная. Несколько мартеновских печей и целый ряд прокатного и технологического оборудования при полутысяче рабочих позволяло не только обеспечивать все производства Александра нужной сталью, но и выдавать вполне сносный объем рельсов. Последние шли двух типов, которые по классификации двадцатого века можно было определить как Р20 и Р50. Само собой - правильного профиля, из стали с закаленной головкой. Первый тип рельсов шел на активно строящуюся в Москве сеть конок, развертываемую для реализации проекта общественного транспорта. Второй тип - уходил на склад и предназначался для строительства Ярославской железной дороги, которую должны были начать возводить сразу же, как сойдет снег и немного просохнет земля. Причем работы пойдут от северного тупика Троицкой дороги, а сразу от Москвы, дабы по всей протяженности новой дороги сразу была установлена правильная колея. Впрочем, чуть-чуть расширить насыпь и доработать ряд деревянных мостов должны были по проекту уже к маю, а дальше проект переходил к стадии прокладки полотна 'с нуля'. Впрочем, завод производственных мощностей металлургического и рельсопрокатного завода по расчетам должно было хватить.
Несколько особняком стояло производственное предприятие 'Незабудка' и Коломенский завод паросиловых установок 'Бобер'. Особенно последний, где у Александра, формально, было только некоторое финансовое участие, однако, де факто, он там и руководил делами.
В первом случае еще толком ничего не было, так как в двух корпусах совместными усилиями Маиевского, старшего Барановского, Путилова, Обухова и самого цесаревича шло развертывание опытного производства артиллерийских орудий. Причем не абы каких, а той самой казнозарядной полковой гаубицы, которая должна была стать основным орудием русской армии в обозримом будущем. Конструктивно Александр хотел получить легкую, компактную нарезную гаубицу, с коротким стволом калибра 92,88-мм и поршневым затвором, позволяющим использовать раздельно-картузное заряжание. То есть, обходиться без гильзы. Само собой на легком стальном лафете с противооткатным устройством, раздвижными станинами, большими углами наведения, как в горизонтальной плоскости, так и вертикальной и противопульным щитком. Само собой, легкое орудие с подобными характеристиками сделать было возможно только при одном условии - достаточно низкой начальной скорости гранаты. Фактически, по совокупности характеристик, новая гаубица, на которой самым решительным образом настаивал Александр, стала технологическим авангардом в оружейном деле. Например, помимо работы над гидравлическим тормозом и пружинным накатником, в качестве заряда планировали использовать пироколлоидный порох, а сами стальные гранаты, вырабатываемые на токарных станках, начиняли тротилом. Не дешевое, конечно, получалось орудие, но в долгосрочной перспективе, особенно с учетом хранения на складах в качестве стратегического резерва, подобная поделка должна была войти в историю. Если, конечно, работы над ней будут доведены до конца.
Особое место во всей этой возне вокруг новой гаубицы занимал отец Владимира Барановского - Стефан. Или Степан, как его уже практически повсеместно называли. Известный изобретатель оказался настолько увлечен новой работой, что отдавался ей всецело. Не говоря уже о том, что финансирование поступало исправно, а интерес проявлял сам цесаревич. Подобное обстоятельство теребило не только профессиональный интерес Степана, но и его честолюбие. Фактически, Маиевский был лишь формальным руководителем данного проекта, осуществлявшим организационную и административную работу. Основным его двигателем стал тандем из Павла Обухова и Степана Барановского, соответственно - главного инженера и главного генератора идей. И надо заметить - их работа шла очень продуктивно. Конечно, даже до нормального прототипа было еще далеко, но имелись все основания полагать, что года за два коллектив сможет разработать конструкцию и довести ее до уровня мелкосерийного производства.
Завод 'Бобер' тоже был весьма примечателен. Конечно, Николай Андреевич Аракс, командир гвардейского экипажа и директор 'Русского общества пароходства и транспорта' хотел получить просто обычный завод, способный поставлять на его предприятие остро необходимые ему силовые установки. То есть, паровые машины для речных пароходов. Ну и, заодно, изготовлять локомотивы. Хотя эта задача для него была факультативна, ибо не касалась личных интересов. Однако Александр рассудил по-другому и решил пойти намного дальше. Дело в том, что одного механического завода ему было мало. Ремонт ремонтом, но нужно было и перспективными разработками в области механизации заниматься. В связи с чем, на активно строящемся заводе 'Бобер', помимо основных цехов имелись опытные производства. Прикладные исследования были представлены тремя направлениями: паровые машины, двигатели внутреннего сгорания и турбины. Для каждого опытного производства выделялся отдельный изолированный корпус, и формировалась профильная рабочая группа из выпускников и студентов Московской военно-инженерной академии, а также энтузиастов-разночинцев.
По паровым машинам Александр сориентировал рабочую группу на водотрубные котлы и прямоточные цилиндры высокого давления, благо, что при необходимости нужные стали, потребные для дела можно было заказывать на металлургическом заводе цесаревича в Москве. Конечно, возможности по маркам сталей были весьма ограниченны, но, в любом случае, сильно лучше, чем по миру в целом из-за наличия мартеновских печей и определенной культуры легирования. Это породило довольно интересный дизайн-проект. Прямоточные цилиндры высокого давления однократного действия соединялись в V-образные блоки по два, четыре и более штук. Вся конструкция получалась довольно компактной и весьма мощной по сравнению с обычными машинами. В первую очередь из-за весьма эффективных водотрубных котлов и очень высокому давлению по местным меркам. Причем стоит отметить, что подачу пара в рабочие цилиндры и его выпуск осуществляли по схеме, очень близкой к современной клапанной системе, приводимой в действие через цепную передачу от коленчатого вала. Это позволяло использовать фазы впуска-выпуска аккуратно и точно, что, в свою очередь давало очень мягкий ход двигателя и легкий пуск под нагрузкой.
Само собой, такой паровик только разрабатывался. На заводе же планировалось на первых порах изготавливать обычные горизонтальные машины двойного расширения. Тем более что в Российской империи остро не хватало даже их. Впрочем, после запуска новых разработок в серию Коломенский завод получал потрясающий карт-бланш на производство лучших в мире паровиков. Не говоря уже о том, что само по себе предприятие являлось большим прорывом на пути к индустриализации всей империи, выпуская даже довольно примитивные паровые машины.
Два других перспективных направления были представлены менее серьезно в силу того, что приходилось заниматься разработками практически с нуля. В первую очередь тут трудились над так называемым калоризаторным двигателем, о котором вообще мало кто из читателей знает. Хотя он имел место в истории. Мало того, подобные двигатели довольно долго производились и эксплуатировались в силу своей простоты, надежности и неприхотливости в топливе. Конечно, коэффициент полезного действия у него был ниже, чем у того же дизеля, но этот двигатель мог совершенно спокойно работать на сырой нефти, что являлось решающим преимуществом в условиях неразвитой топливной промышленности. В сущности, при использовании газогенераторов, калоризаторный двигатель работал на всем. Даже на сушеных коровьих лепешках. Чем снискал себе в свое время большую популярность, заняв свое законное место на тракторах, вытесняя оттуда менее эффективные паровые машины.
Ну и напоследок стоит отметить третье, еще более перспективное и наименее разработанное направление - паровые турбины. Александр отлично понимал, что пройдет не меньше десяти лет, прежде чем получиться 'родить' хоть сколь-либо адекватный паротурбинный двигатель. По самым скромным и оптимистичным подсчетам. Однако работать над ним стоило начинать уже сегодня, так как появление этих силовых установок позволили бы открыть совершенно новую эру в судостроении, выведя скорости и мощности на совершенно иной уровень.
В общем, работа над индустриализацией отдельно взятой губернии Российской империи, выделенной манифестом императора Александра 2 в отдельное великое княжество с очень широкой автономией, шла ударными темпами. Конечно, особого эффекта еще не наблюдалось, но вся Московская губерния стояла буквально 'на ушах' от необычайной для эпохи активности.