В Москве все шло своим чередом - цесаревич шатал устои в попытках, иногда довольно нелепых, построить новый мир. В конце концов, никто, никогда и никого не учил подобным делам и каждый желающий был вынужден идти своей исключительной и уникальной дорогой, совершая непредсказуемые ошибки, глупости и несуразности. Да и как без них? Ведь древняя мудрость гласит, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.
Впрочем, самым ярким событием 1865 года стало не резкое изменение характера и графика работы цесаревича, а начало строительство Ярославской железной дороги. Дело в том, что Александр с помощью своих агентов весь 1864 года занимался накоплением материально-технического оснащения под этот проект. То есть закупал в КША и САСШ самые разнообразные паровые строительные механизмы, такие как трактора (локомобили) и экскаваторы. Само собой, нанимая там же на долгосрочные контракты квалифицированных рабочих, привычных к обслуживанию этой техники. Учитывая, что в Северной Америке продолжал бушевать серьезный финансовый кризис, то Джон Морган, ведущий дела Александра в этом регионе, имел возможность очень придирчиво производить отбор специалистов - на каждое заявленное место был конкурс от пяти человек.
Причем нанимали рабочих довольно любопытно. По условиям пятилетнего контракта, работник за счет работодателя переезжал со всей семьей в Россию. Там он обязывался выучить русский язык и, помимо непосредственной работы, обучить не меньше четырех приставленных к нему помощников. То есть, по итогам пяти лет ударного труда, товарищ мог спокойно уезжать домой, оставляя минимум четыре хорошо подготовленных специалиста-механизатора. Хотя, по предварительным расчетам большая часть этих рабочих должны были осесть в России, ибо их 'и здесь неплохо кормили'.
Конечно, Александр не очень хотел нанимать иностранных специалистов, однако, никаким иным способом в установленные им сроки решить вопрос быстрого, механизированного строительства железной дороги не получалось. Собственно и сама процедура постройки тоже оказалась для цесаревича необычной. Он привык все контролировать лично, особенно если это было сделать легко, так как ранее никогда не сталкивался с достаточно высоким уровнем управления. Однако произошедший в первых числах апреля 1865 года совет ближайшего окружения заставил его изменить подход. Иными словами, управлять строительством Ярославской дороги по передовой технологии был поставлен Басов Павел Николаевич - человек, прошедший вместе с цесаревичем путь от кадетского корпуса до Академии и проявивший достаточно высокий уровень понимания нового технологического процесса. По крайней мере, Саша, после длительных консультаций был убежден в этом. Соответственно, к нему было приставлено десять адъютантов, также выпущенных или обучающихся в Военно-инженерной Академии в качестве учеников и помощников.
Совершенно новым решением, с которым были незнакомы даже нанятые механизаторы, стало сооружение семнадцати паровых бульдозеров из колесных локомобилей. Доработка была простой и незамысловатой - обычный стальной отвал с простым механическим, цепным подъемным механизмом. Причем дорабатывали паровые трактора разных моделей, для того, чтобы отработать этот тип техники в деле и посмотреть на различные варианты. Помимо бульдозеров на стройке было задействовано двадцать семь паровых экскаваторов, пятьдесят восемь обычных паровых тракторов, до сотни различных тележек большой вместимости и множество другой, менее серьезной техники. Суммарно - больше ста пятидесяти самоходных единиц и около трехсот буксируемых.
Цесаревич долго думал над тем, как лучше организовать людей в столь необычном предприятии. В конечном итоге все закончилось тем, что он, плюнув, сформировал два механизированных батальона и девять отдельных рот новых строительных войск. Само собой, он помнил не самые лестные отзывы о стройбатах позднего СССР, но особенных вариантов у него не было. Тем более что в голове маячил пример вполне успешного использования подобной организационной структуры в предвоенной Германии. Мало кто знает, но именно эти части и создали знаменитые немецкие дороги. Хотя особых терзаний цесаревич не испытывал, так как новые подразделения, собранные преимущественно из добровольцев, стали своего рода экспериментом. Саша хотел понять - оправдывается ли его затея или нет.
Работы по созданию Ярославской железной дороги начались ударными темпами сразу же, как только позволила погода. В первую очередь военные строители под командованием Басова должны были перешить одну колею Троицкой дороги на новый типоразмер (1854 мм). На втором этапе - расширить насыпи, выемки и мосты, чтобы проложить вторую аналогичную колею на уже готовой трассе. И только на третьем этапе переходить к прокладке полотна по линии: Александров - Переяслав-Залесский - Ростов - Ярославль. В отличие от оригинального проекта этой дороги, который помнил Саша, его маршрут был прямее и не обходил Плещеево озеро. Это и маршрут сокращало примерно на десять километров, и позволяло захватить довольно важный город с неплохой базой для развития рыбоводческих хозяйств.
Но давайте отвлечемся от событий, закрученных непосредственно вокруг цесаревича, и, вернувшись немного назад, посмотрим на то, как дела обстояли с экспедициями, высланными весной 1864 года в разные части мира.
Князь Михаил Михайлович Голицын не спеша прогуливался по слегка присыпанному снегом пирсу Петропавловска-Камчатского - единственного российского порта на всем побережье в северо-западной части Тихого океане. Прошло всего шесть лет с того момента, как он, не веря в успех, поступил в новый учебный полк тогда еще великого князя Александра. Никто из его ближайших родственников не верил в то, что молодой корнет сможет достигнуть хоть какого-либо успеха. Молодого Михаила отговаривали родственники и друзья, прикладывая все усилия, но горячий и весьма буйный кавалерист решил рискнуть. Конечно, терять теплое местечко в Лейб-гвардии конном полку не хотелось, но уж больно заманчиво выглядела служба под личным началом великого князя. В те годы юный Голицын даже не мог себе представить, как повернется его судьба, предполагая, что с помощью этого удачного знакомства он позже получит определенное влияние при дворе.
Потом была просто фантастическая авантюра в Америке. Миша до конца не верил, что Александр решится выехать. Предполагал, что это просто Санкт-Петербург пугал своих коллег из Вашингтона. В те дни он еще слишком плохо знал великого князя, почитая его таким же избалованным зазнайкой, как и прочие дети весьма влиятельных семей. И очень зря. Все то, что ему пришлось пережить во время той войны, легло железобетонным фундаментом в его душе. Самым главным открытием стало то, что Александр не обычный состоятельный болванчик, решивший развлечься подобным образом, а весьма серьезный человек - жесткий, решительный и умный. Те два боя с последующей обороной Вашингтона, когда бедные северяне гибли в толково организованной защите, он часто видел по ночам после. Впрочем, солдатам часто снятся бои, в которых они участвовали, он это знал и подобное его не впечатляло. Но вот качественное наполнение этих снов и тех событий долгое время не укладывались в его голове. Все что слышал юный Михаил о том, как следует вести сражения, превратилось в сущий прах. Он, кавалерист, которому несколько лет к ряду внушали о превосходстве всадника над пехотинцем, видел своими глазами, как один механический пулемет сметал эскадрон за минуту. Да и того меньше. Просто косил. Та война, которую показал ему великий князь, была совсем другой. Как будто из другого мира. Никаких красивых атак в полный рост. Никаких лихих наскоков с саблями наголо. Никаких ярких и эффектных мундиров. Обычное ремесло. Спокойно и взвешенно, как мясник четкими движениями разделывающий тушу, цесаревич разбивал врага.
Все его естество кричало о том, что так воевать неправильно. Что нужно сражаться в честном бою, лицом к лицу, а не расстреливать противника как мишени в тире. С другой стороны, Александр берег своих людей и никем из них ради глупости или бравады не рисковал. Поэтому потери в сражениях всегда оказывались незначительными. Михаил не знал что думать. Он метался в противоречивых мыслях. Все его сомнения закончились лишь после беседы с цесаревичем. Ох и долго они тогда разговаривали. Молодой и перспективный офицер учебного полка его императорского высочества был удостоен нескольких часов пристального августейшего внимания. Почему? Никто ни сейчас и не скажет. Но случайный разговор удался. Великий князь смог очень многое молодому Голицыну объяснить, связывая воедино не только войну, но и остальные аспекты жизни, такие как экономику, политику, быт и прочее. В Михаиле что-то как будто перещелкнуло. С тех пор он и стал подниматься не только в своем самоощущении, но и в глазах великого князя, который все чаще примечал его, а иногда даже хвалил.
А теперь вот - снова на краю земли. За пять лет фактически полтора раз ее объехал по кругу. Кто бы мог подумать! Причем не в ссылке, а в качестве главы экспедиции с кучей важных дел порученных ему лично - цесаревич его инструктировал целую неделю, по несколько часов в день.
Собственно проблема заключалась только в одном - Михаил не был предпринимателем и достаточно смутно себе представлял то, чем они занимаются. Вот Александр его и просвещал, да указывал на подводные камни с подвохами и прочие нюансы. Ведь на плечи молодого Голицына ложились совершенно непривычные для него задачи по общему управлению владений цесаревича в Тихоокеанском регионе. И он решит эту задачу! По крайней мере, приложит все усилия. Не ошиблось его чутье - за пять лет из обычного гвардии корнета прыгнуть в начальствующее лицо большой экспедиции и официальный представитель столь влиятельной персоны как наследник русского престола. А это не мало.
- Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие! - По слегка заснеженной улице бежал запыхавшийся курьер. - Прибыли! - 'Вот и ладно, вот и хорошо', подумал князь и, кивнув курьеру, пошел к главному административному зданию маленького городка на окраине империи, в который привела его довольно витиеватая судьба.
Он уже не вторую неделю ждал этого странного человека, которого ему рекомендовал Александр - Стенд Уэйти, бывший полковник Конфедерации, индеец из племени чероки, прибывший в 1864 году с небольшой группой переселенцев на территорию империи. Их высадили южнее Охотска, прямо на берегу. Американские корабли выгрузили продовольствие со скарбом и, помахав ручкой, отбыли домой. Впрочем, хорошо хоть так высадили.
Как и предупреждал Александр, чероки в полном составе решили не переезжать в Российскую империю, оставшись сражаться за свое благополучие там, где они родились. Однако три с половиной тысяч индейцев, все-таки пересекли Тихий океан. Не много, но учитывая очень незначительную плотность заселения Дальнего Востока даже туземцами, и это было полезно. Тем более что многие из званых гостей были довольно хорошо знакомы с цивилизацией. Но на дворе была глубокая осень, куда более прохладная, чем обычно, поэтому чероки непривыкшие к такой погоде оказались к ней не готовы. То есть, перед доверенным представителем цесаревича стояла довольно конкретная задача - расселить беженцев по утепленным зимовьям и чем-нибудь занять.
Александр предполагал, что его американские друзья попытаются выполнить свои обязательства по минимуму и поставить переселенцев на грань вымирания, поэтому хорошо проконсультировал Голицына о том, что с ними делать. В частности он рекомендовал, Михаилу Михайловичу ни в коем случае не селить их в одном месте единым коллективом. Собственно это и послужило причиной некоторых трений. Стэнд просил помощи в зимовке за счет выдачи теплой одежды и прочего, но Голицын, будучи де факто самым влиятельным лицом в Восточной Сибири и Американских землях России, настаивал на том, что для помощи им есть только одна единственная форма - расселить семьями по городам и деревням. Мало того, всех желающих чероки он предлагал зачислить в русскую императорскую армию на общих началах. Само собой - в учебные части. Правом распоряжаться воинским контингентом Восточносибирского генерал-губернаторства, Голицын, конечно, не имел, однако, вверенный ему экспедиционный корпус вполне мог расширить. На что, также имел инструкции великого князя, который советовал включать в него, по возможности, туземцев, для их скорейшего обрусения.
Такие широкие вольности и полномочия Михаила Михайловича имели любопытный подтекст. Дело в том, что на материковой части тихоокеанских владений Российской империи князь был официально, конечно, не самым влиятельным лицом, но тот же генерал-губернатор, Михаил Семенович Корсаков, понимая общий политический расклад и текущую обстановку очень внимательно прислушивался к рекомендациям нового князя Голицына. Настолько внимательно, что можно было бы говорить о фактическом подчинении. Тем более что молодой князь обладал очень внушительной военной силой в своем распоряжении, то есть, имел возможность оперативно решить очень многие затруднения самыми грубыми способами.
В частности, в распоряжение Михаила Михайловича Голицына имелось пять пехотных рот, одна медико-санитарная рота и десять отдельных пулеметных взводов. Само собой, нового образца. То есть, в случае обострения, князь мог опираться на восемнадцать с половиной сотен солдат и офицеров, на вооружение которых, помимо новейших винтовок и револьверов, стояло еще и сорок механических пулеметов. По меркам Дальнего Востока 1864 года - это была очень грозная сила. Насколько? Смотрите сами. Забайкальское казачье войско в самом начале XX века могло выставлять одну гвардейскую полусотню, четыре конных полка и два батареи. Полки имели численность по пять - шесть сотен человек. Итого, от силы, две с половиной тысячи бойцов, ну три тысячи. И это в начале XX века. А в 1864-1865 годах их военные ресурсы были существенно меньше. Фактически, цесаревич переводом этого прекрасно вооруженного экспедиционного корпуса на Дальний Восток во многом решил проблему локального неподчинения и саботирования. Полномочия - полномочиями, а наличие реальной силы есть очень важный фактор для решения абсолютного большинства конфликтов. Тем более что до Санкт-Петербурга далеко, а револьвер вот он. Да и про умение решить проблемы 'по-свойски' про цесаревича уже ходили слухи. Не самые приятные, конечно, но очень помогающие в делах.
Впрочем, ругаться с казаками или с официальным руководством Михаил Михайлович не спешил, и даже напротив - уже успел совершить несколько важных визитов вежливости и договорить о целом ряде мероприятий на будущий 1865 год. В числе прочих числилась и экспедиция на Аляску имеющая цель - усиление положения местных гарнизонов. Да и сменить бойцов в дежурившем там взводе было необходимо. Не считая разнообразных проверок и прочих дел. Конечно, до полноценного сотрудничества было еще далеко, но начало было положено.
Ключевой задачей, которую Саша поставил перед Голицыным, было создание транспортной инфраструктуры, которая являлась жизненно важным фактором освоения региона.
Первым вектором работы князя стало развитие речного хозяйства по реке Амур, на участке от Николаевска до Сретенска. То есть, Михаилу Михайловичу вменялось в обязанность решить проблему речного судоходства на линии протяженностью свыше 2700 километров. Создав, таким образом, мощную транспортную магистраль для развития материковой части дальневосточных владений Российской империи. Конечно, она до полугода была парализованной из-за льда, но ее наличие было значительно лучше, чем вообще ничего.
Для успеха этого фронта работ, Михаилу требовалось оборудовать десятки речных портов (со складской инфраструктурой), а также создать небольшой судостроительный завод для выпуска деревянных речных пароходов с сетью судоремонтных мастерских в каждом порту. Причем паровые машины для пароходов планировалось на первых порах заказывать в САСШ, а далее уже осуществлять завоз с Коломенского завода паросиловых установок, который, осенью 1865 года должен был начать выдавать продукцию. Поставки, правда, были сильно затруднены, так как пришлось бы возить 'паровики' на кораблях из Санкт-Петербурга, куда доставлять по железной дороге. Однако Александра это не смущало. В конце концов, подобное мероприятие вело к организации регулярного морского сообщения с Дальним Востоком, что благоприятно сказалось бы не только на регионе, но и на всем гражданском флоте в целом. Впрочем, САСШ стала источником не только запчастей и прочего оборудования для дальневосточных промышленных объектов, но и рабочих, которых вербовали люди Моргана практически без остановки. Это было вторым направлением, куда Джон предлагал поехать достаточно квалифицированным людям из разбитых финансовым кризисом североамериканских городов.
Второстепенным участком этого вектора работы стало сооружение шоссе от Сретенска до Усть-Баргузина, само собой с гравийным покрытием и ферменными мостами на каменных быках. На начальном этапе из-за острого дефицита стального проката, фермы планировалось сооружать деревянными с предварительной пропиткой элементов конструкции защитными средствами (креозотом). Не самая простая задача проложить без малого семьсот километров дороги в весьма глухих и малонаселенных местах. Александр это понимал, а потому особенно подчеркивал второстепенность задачи, как по финансам, так и по ресурсам. Главным было создание нормального речного судоходства по реке Амур с паровым флотом на ней.
Вторым важным вектором работ, связанным с развитием транспортной инфраструктуры региона, стало создание регулярного морского сообщения между Новоархангельском, Гонолулу, Наха, Петропавловском, Охотском и Николаевском. Что должно было также выразиться в строительстве полноценных портов с сопутствующей инфраструктурой. То есть, практически, то же самое, что и на Амуре, только в несколько увеличенном масштабе. К сожалению, океанские корабли строить в имеющихся условиях дальневосточной глубинки было просто невозможно, поэтому, Михаилу Голицыну рекомендовалось производить размещение заказа разнообразных гражданских судов на верфи Mare Island NSY, лежащей в 37 километрах к северо-востоку от Сан-Франциско. Она, конечно, изначально принадлежала правительству Конфедеративных Штатов Америки, но общий экономический кризис в регионе привел к тому, что предприятие простаивало, занимаясь только мелким ремонтом судов-китобоев, и имело все шансы на закрытие в ближайшее время. Поэтому, предложение Моргана о покупке этого объекта с целью создания частного судостроительного предприятия American Ships Industry было воспринято правительством КША очень положительно. И хотя сделка была совершена за весьма скромную сумму, верфь продали с радостью. Ведь в противном случае ее бы тупо закрыли, а так не только сохраняли важное предприятие, но и какие-то средства получали в скудный государственный бюджет.
К сожалению, оснащение данного судостроительного предприятия было не очень хорошим, однако, за неимением альтернатив и то, что имелось, сошло за благодать. Тем более что ее основной задачей в ближайшее время становилось строительство больших транспортных барков и рыболовных судов самой разнообразной специализации.
Третьим важнейшим вектором работы Михаила Голицына стало создание в Гонолулу консервного завода, который бы позволил круглогодично не только добывать морепродукты, но и перерабатывать их на долгосрочное хранение. Выбор места обуславливался очень простым сочетанием факторов, а именно - незамерзающий порт вкупе с лояльным правительством и относительно многочисленным населением.
Задачи поставлены, и Михаил Михайлович пытался их решить. В меру своих возможностей конечно. Само собой темпы и характер деятельности были совсем иными, нежели у цесаревича, но он старался. Дело в том, что Голицын став начальником этой экспедиции приобрел целый букет разнообразных долгоиграющих амбиций, осознавая себя сподвижником и соратником наследника российского престола. Это очень сильно сыграло на уверенности в себе и решительности. Впрочем, понимание того, что Александр самодурства и прочих глупостей может и не простить, заставляли его решительно осторожничать, взвешивая каждое решение. Однако взвешивание не затягивалось, ибо цесаревич ненавидел не только глупость, но и волокиту, предпочитая действовать быстро. То есть легко мог покарать и за излишнюю задумчивость, самым банальным образом лишив поста.
К сожалению, описанные перспективы и задачи, были еще только на бумаге и в голове у посвященных в них руководителей. В реальности же дела обстояли довольно печально. То есть, за неполный год с конца лета 1864 года, что Голицын находился на Дальнем Востоке никаких решительных подвижек так и не произошло. Решительно не хватало рабочих рук, даже неквалифицированных. Не говоря уже о том, что испытывалось общее затруднение в снабжение всем, чем только возможно.
Впрочем, на Дальний Восток двигалась еще одна экспедиция, только не спеша и своим ходом через Сибирь, а не на зафрахтованных кораблях вокруг Африки и Азии. В ее задачу входили комплексная территориальная разведка и составление карт удобных земель для заселения. В качестве факультатива, отряд Федора Петровича Кеппена делал многочисленные фотографии с краткими очерками, которые прилагались к ним. Ничего решительно сложного и затратного, но время отнимало, поэтому, к апрелю 1865 года они смогли дойти только до Омска. Но это путешествие было очень плодотворным. Ежемесячно, курьерами в Москву уходили сотни фотографий, заметок, очерков, инженерно-технических и агротехнических соображений, уточнения карт, материалы по логистическим узлам и транспортным коммуникациям и так далее. Особую ценность представляли изыскания по маршрутам предполагаемой железной дороги, которая бы соединила всю империю от Тихого океана до Варшавы. Ну и, конечно же, шифрованные депеши о положении дел на местах в виде материалов о личностях крупных чиновников и предпринимателей. Вот, собственно, и все - ничего особенно удивительного эта экспедиция не планировала и не совершила, однако, ее работа была крайне необходима для дальнейшего развития не только личного бизнеса цесаревича, вокруг которого он выстраивал свою всю свою деятельность, но и государства в целом. Мало этого, успешность прохождения экспедиции Федора Петровича, послужила началом для подготовки десяти геолого-разведывательных групп, которым вменялось в обязанность осмотреть со всем радением многочисленные объекты, отмеченные людьми Кеппена как интересные.
И хоть у экспедиций в восточные регионы Российской империи дела обстояли неважно, но южноамериканские их 'товарищи по несчастью' оказались вне конкуренции, точнее бразильские. Петр Петрович за минувший год потерял половину своей экспедиции по лесам Амазонки от самых разнообразных тропических болезней, включая 'любвеобильных' индейцев. К весне 1865 года он буквально молил Александра о помощи, в первую очередь людьми и оружием. Кто-то подговаривал туземцев, и они совершенно изматывали экспедицию. Поэтому проводить сельскохозяйственное изыскание было нельзя прежде физической ликвидации наиболее несговорчивых племен. Семенов просил, по меньшей мере, две роты стрелков. Хотя, желательно, от батальона и выше. Единственный его успех был явлен цесаревичу в том, что он быстро и толково организовал оборону и узел транспортной инфраструктуры с портом и рядом фортов. Само собой - все из дерева, так как добыть нормальный строительный материал ему не представлялось возможным. Да и правительство Бразильской империи при всем желании помочь было настолько недееспособно в этом регионе, что приходилось выживать, надеясь исключительно на себя.
Александр очень заинтересовался сложившейся ситуацией, решив использовать ее с выгодой. Это глухое место отлично подходило для подготовки бойцов армейского спецназа. Да, интенсивная физическая, тактическая и боевая подготовка, которой он подвергал два отдельных батальона, шла им впрок, но без опыта работы в сложнейших боевых условиях, все это оказывалось лишь иллюзией профессионализма. Само собой, оба батальона, да еще в режиме 'как есть' Александр отправлять на берега Амазонки не собирался. Поэтому был не только установлен график, по которому батальоны сменяли друг друга в джунглях, но и серьезно переработано их снаряжение. В частности, большое количество холодного и метательного оружия у противников наших солдат привело к необходимости всех бойцов, поголовно, 'упаковывать' в наспех сооруженные бронежилеты, прикрывающие торс плотной тканью с вшитыми в нее стальными пластинами - прокованными и закаленными. Также, для удобства эксплуатации, батальоны комплектовались укороченной версией винтовки, выпущенной отдельной серией.
Конечно же, подобных мер было недостаточно, но за тот срок, что был у цесаревича до ледохода и возможности выслать подкрепление, он выжал все. В тоже время, в цехе опытного производства завода 'МГ' некий Бенджамин Тайлер Генри стал работать над перспективной моделью оружия специально для таких операций. Да, да. Это был тот самый знаменитый разработчик той самой винтовки Генри, которую часто называют 'винчестером' по фамилии владельца завода, на котором ее выпускали. Финансовый кризис в САСШ отразился и на нем, поэтому отказаться от предложения Моргана он не смог. В частности, Бенджамин трудился над реализацией обычного помпового ружья калибра 23,3-мм с трубчатым магазином на пять патронов. Простые цилиндрические гильзы из латунного дна и лакированного картонного цилиндра. Поражающие элементы в виде картечин диаметра 8,28-мм были уложены в стаканы из вощеной бумаги, которые полностью утапливали в гильзах. Порох бездымный. Александр первоначально хотел использовать куда более доступный черный порох, но опыт эксплуатации в условиях Амазонки показал высокий процент порчи боеприпасов с такими зарядами. Да и отдача получалась сильнее с 'дымарем'. Это оружие планировалось довольно широко применять не только для вооружения 'амазонских сидельцев', но и в целом для проведения штурмовых операций в городских условиях. Впрочем, одним помповым ружьем разработки не ограничились. Разрабатывался целый комплекс разнообразного снаряжения: новый бронежилет, новая разгрузка для ношения большого количества боеприпасов и многое другое - всего и не перечислить. Благо, что полезной информации по этим вопросам у цесаревича в голове было очень много.
У более южных коллег экспедиции Семенова - отряда Михайловского Константина Яковлевича, который отбыл строить в Колонии-дель-Сакраменто морской порт и форт для русской военно-морской базы, дела обстояли ощутимо лучше. Хотя особой его заслуги в этом не было. Дело вот в чем. Его немногочисленная экспедиция прибыла на место в самом начале Парагвайской войны и оказалась очень 'в руку', так как у флота Лопеса не было базы в устье. А тут такой подарок. Поэтому, в проекте Михайловского изначально были заинтересованы и Парагвай и Бразилия, что и отразилось в темпах строительства. Им остро требовалась база для флота в устье Параны. В сущности, он со своими людьми там только осуществлял общую координацию работ.
Впрочем, ход Парагвайской войны из-за вмешательства цесаревича был в этой истории совершенно другой, даже не обращая внимания на эту базу. Бразильская империя из-за активной деятельности его фактического лидера - местного олигарха Иренеу Евангелиста ди Суси, державшего практически все финансы государства в своих руках, смогла разрешить все пограничные споры с Франциско Солано Лопесом, президентом Парагвая. Мало того, было заключено союзное соглашение - учреждающее военно-политический блок. После чего, Франциско, имея на руках большое количество довольно совершенного для того времени оружие и два броненосца напал на Аргентину, после ее отказа предоставить его кораблям беспрепятственный и беспошлинный проход по реке Парана в Атлантику. Причем. Аргентинское правительство, провоцируемое агентами Англии, совершило этот отказ в весьма грубой форме. Итогом подобных дипломатических 'телодвижений' стали броненосцы береговой обороны в сопровождении малых судов, ведущие бомбардировку Буэнос-Айреса. Она шла без остановки трое суток, потом у парагвайских моряков кончились боеприпасы, и они были вынуждены отойти на свою базу. Но и этого хватило. Особенно отличились четыре 305-мм пушки главного калибра. Да, они были гладкоствольными и стреляли зарядами дымного пороха. Да, они стреляли редко и не точно. Но каждое такое попадание, особенно в крупную постройку, было очень ощутимо по своей разрушительной мощи. Трехдневная бомбардировка совершенно парализовала столицу Аргентины и деятельность его правительства.
Ну а дальше началась сухопутная фаза. Бразилия, оставшись де-юре в стороне от этой войны, поставляла добровольцев в парагвайскую армию и потребное военное имущество, такое как боеприпасы и продовольствие. Причем добровольцев было много, так как барон ди Суси, по совету Александра, организовал довольно активную пропагандистскую акцию, распространяя простые и красочные листовки от некой вымышленной подпольной организации. В этих листовках писалось, что руками Аргентины воюют англичане, желающие вечной нищеты и страданий для жителей Южной Америки. Конечно, грамотных было очень мало, но вот при каждом приходе этот вопрос очень активно обсуждался. Задействовался весь институт католической церкви, молчаливо одобривший подобную операцию.
Двадцатитысячная армия Парагвая под личным командованием Лопеса смогла достаточно быстро разбить наспех собранные войска Аргентины, однако, активная деятельность людей Джона Рассела (британского министра иностранных дел), привела к тому, что в стране началась гражданская война. Само собой, президент бежал в Лондон и наотрез отказался везти переговоры с Франциско. То есть, Парагвай оказался в непонятной ситуации, так как практически вся Аргентина очень быстро заполнилась прекрасно вооруженными (английским оружием) бандами, каждая из которых преследовала свою собственную цель, и вести переговоры было собственно не с кем.
Посовещавшись с бароном ди Суси, Лопес все-таки решился на подавление того хаоса, что творился в Аргентине и начал планомерно вырезать банды. Огромную роль в этом деле играл активно строящаяся военно-морская база русских, откуда действовал союзный парагвайский флот, контролируя не только Парану, но и побережье Аргентины, в первую очередь, конечно, теми самыми броненосцами. Высокая ценность русской базы привела к тому, что Лопес с ди Суси очень сильно старались помочь ускорить ее устройство и укрепление. Иными словами никаких проблем с рабочими и строительными материалами Михайловский не испытывал. Поэтому, уже к марту 1864 года, был готов не только достаточно серьезный морской порт с развитым складским хозяйством и обширными угольными ямами, но и основной форт в Колонии-дель-Сакраменто или Александровске-на-Паране, как назвали этот город новые русские владельцы. Мало того, большая часть работ производилась безвозмездно за счет союзников. В общем, Константину Яковлевичу очень повезло - он не только смог выполнить план раньше намеченного срока, но и даже более того - перевыполнить, так как на высвободившиеся сырьевые и временные ресурсы он начал строительство дока для ремонта кораблей.
Русская военно-морская база Александровск-на-Паране оказался настолько удачно расположена, что когда в феврале 1865 года, к сильно разрушенному Буэнос-Айресу подошла английская эскадра, дабы устрашить Франциско Лопеса, войти в русло Параны она не рискнула, опасаясь запирания в реке силами броненосцев.
Впрочем, надавить англичанам, все-таки, получилось. Дело в том, что на конгрессе, созванном императором Бразильской империи в январе 1865 года в Рио-де-Жанейро по вопросам мира в Южной Америке, встал вопрос о том, чтобы Парагвай аннексировал Аргентину полностью, избавившись, таким образом, от 'любовного треугольника' и прекратив гражданскую войну на истребление. Тем более что к моменту начала конгресса войска Франциско Лопеса контролировали большую часть своего южного соседа, разбив все крупные банды. Но Великобритания этого допустить не могла, так как ее активная помощь в войне обернулась просто поразительными преференциями от правительства Бартоломе Митре. Фактически, Аргентина превращалась в государство-сателлит, если все обязательства будут выполнены. Поэтому Лондон, угрожая войной, даже не смотря на решительную победу Парагвая и полную поддержку его Бразилии, добился того, что 18 марта 1865 года в Рио-де-Жанейро между Франциско Лопесом и Бартоломе Митре был заключен мирный договор, прекращающий войну и устанавливающий условия послевоенного мира.
В сущности, договор был многосторонним актом, устанавливающий границы между Бразильской империей, Парагваем и Аргентиной. Также он регламентировал аннексию Уругвая Бразилией (она это сделала осенью 1864 под покровом войны, ибо Аргентина была не в состоянии противодействовать, а с Парагваем это было обговорено) и закрепление за Российской империей территории города Александровск-на-Паране с прилегающими территориями.
Парагвай, впрочем, даже несмотря на активное противодействие англичан, получил немало, расширив свою территорию фактически втрое. За ним закрепились все спорные земли на границе с Бразильской империей, все земли по левому берегу реки Параны, а также большие районы, прилегающие к городам Сальто, Буэнос-Айрес, Хунин, Росарио и прочим. В Аргентину же возвращался законно выбранный президент Бартоломе Митре со всеми вытекающими последствиями, ставящими эту страну в положение британской марионетки.
Теперь, в заключение этого перечня, особенно стоит отметить африканскую экспедицию. В сущности, она стала единственной операцией, где не только все запланированное удалось сделать, но и произошло это исключительно по причине работы членов отряда, а не по стечению обстоятельств. То есть, Сергей Петрович Боткин оказался просто превосходным организатором.
За неполный год своего пребывания в этой проклятой богом пустыни его люди смогли сделать практически невероятное. Во-первых, построили полноценное укрепленное поселение на берегу Оранжевой реки - форт Солнечный. Примерно на том месте, где в прежней жизни Александра стоял Ораньемунд. Во-вторых, соорудили довольно большой волнорез (обычным навалом камней, которых было в достатке на берегу) и оборудовали полноценный причал, позволяющий стоять на швартовке до десятка судов среднего размера.
Конечно, поначалу древесины остро не хватало, но уже к июлю пришла первая поставка из Бразилии, а к декабрю 1864 года был сформирован большой запас строевого леса 'на всякий случай'. Также, из Бразилии шли поставки бурого угля, добываемого недалеко от побережья, что оказалось очень кстати, так как топлива на африканском берегу не хватало. Само собой оно шло не на обогрев, а на технологические нужды, например, для обжига красного кирпича. Помимо прочего, форт, благодаря стараниям Боткина, уже к весне 1865 года обладал достаточно развитой культурой гигиены и чистоты, включая кипячение воды и централизованные туалеты. Казарменное положение, на котором находился весь личный состав, этому очень способствовало.
Также, к северу от форта, начались разработки алмазных залежей. Скромно, собственными силами, но с большой перспективой расширения.
На этом его штатные задачи заканчивались и Сергей Петрович, в совершенно спокойном режиме занимался реализацией целого комплекса вопросов по собственной инициативе.
В Кейптауне было закуплены три небольшие шхуны и наняты экипажи, с помощью чего получилось наладить регулярное рыболовство и заготовку морепродуктов (засушка и засолка). Боткин отлично отдавал себе отчет в том, что форт может быть заблокирован с моря, с потерей продовольственного снабжения. Поэтому, перестраховывался. К слову сказать, на шхуны набирали людей по простому принципу - годны любые кандидаты, кроме англичан и французов. Особенно радовались случайно забредшим в эти края голландцам и ирландцам.
Для обслуживания этих первых кораблей африканского торгово-промышленного флота Российской империи на берегу реки недалеко от основного укрепленного поселения заложили достаточно серьезные судоремонтные мастерские с таким расчетом, чтобы их легко можно было расширить и развить.
Помимо этого, чуть выше по течению реки построили малый речной порт с достаточно протяженным пирсом, откуда действовали лодки. Очень хотелось запустить речные пароходы, но, людям Боткина приходилось довольствоваться большими деревянными лодками на весельном ходу, на которых патрульные группы смогли к весне 1865 года неплохо обследовать нижнее течение реки, вплоть до большого водопада. Изучить и задокументировать в подробных картах. Чтобы закрепиться возле Ауграбиса (первоначальное название водопада) и в дальнейшем наладить судоходство выше по течению (до Трансвааля), у его подножия еще осенью шестьдесят третьего годы был заложен Андреевский форт, названный в честь поручика Ипполита Андреевского - его первого командира и строителя. Само собой, эта постройка сильно отличалась от форта Солнечный как по размерам, так и по устройству - небольшая, деревянная крепость, расположенная с очень хорошим применением к местности, могла вместить не более полусотни человек. В дальнейшем Сергей Петрович планировал заменить ее конструкцией из красного кирпича, по мере расширения его производства, но до этого, по самым оптимистичным расчетам было больше двух лет, так как подобного материала остро не хватало.
Впрочем, успех Боткина опирался не только в хорошие организаторские способности, сколько в правильный подход к делу. В первую очередь, конечно, желая избежать плачевного 'успеха' испанцев и англичан, Сергей Петрович старался выстраивать разумные отношения с аборигенами, избегая по возможности их истребления. Конечно, несколько нападений было, так как русские колонисты, все-таки вторглись на землю, которую местные жители считали своей, но общение с механическими пулеметами и очень взвешенное поведение Боткина быстро прекратило подобные недоразумения.
Практически вся округа на многие сотни километров занималась исключительно животноводством, преимущественно кочевым. Поэтому, в обмен на различные бытовые безделушки вроде гребней для волос и стальных ножей у колониальной администрации удавалось получать от аборигенов кожу, шерсть и мясо в довольно значительном объеме.
По большому счету, Сергей Петрович вполне мог послать далекими барханами всю эту толпу негров. Но отказывать им он не стал, рассудив, что лучше выстраивать пусть и не равноправные, но взаимовыгодные отношения с местным населением, чем откровенно враждовать. Особенно в свете того, что англичане наверняка их будут накручивать против русских. Да и на контрасте нужно работать. Сергей Петрович Боткин отлично понимал, что отношения в стиле 'старший брат', намного выгодней в конечном итоге, чем отношения в стиле 'господин'. По крайней мере, это не ведет к постоянным восстаниям и вооруженным разборкам. Конечно, миром дело не всегда можно было закончить, но и ожесточенной войны не получится по определению. Если она вообще будет, так как потенциальный конфликт вполне мог закончиться разборкой внутри племени, когда большая часть просто посчитала бы выгоднее сотрудничать с русскими, чем воевать. Тем более что демонстрация силы в лице механических пулеметов, уже была произведена.
Для закрепления положения Сергей Петрович известил в своем развернутом докладе об острой необходимости меновых товаров и ряде технических потребностей, таких как небольшие речные пароходы, паровые катера и оборудование для консервирования мяса-рыбы. Причем последнее было очень важно, так как закупать железо и олово для изготовления консервных банок Боткин планировал у южноамериканских партнеров и проблем с этим не предвиделось. А запасы тушенки в плане стратегической безопасности колонии имели огромное значение, с чем согласился и сам цесаревич, после внимательного изучения его доклада.
Фактически Боткин смог не только сохранить личный состав экспедиции, потеряв всего сорок три из тысячи двухсот человек, но и сделать гораздо больше тех задач, что поставил перед ним цесаревич. Александр был более чем доволен его работой - плацдарм в Намибии был подготовлен для заселения и расширения. В связи с чем, уже в январе 1865, цесаревич начал агитационную программу по формированию отряда энтузиастов из числа своих сторонников. Необходимы были рабочие руки, желательно квалифицированные, и священники-добровольцы для продвижения православия с целью идеологического закрепления на новых землях. В конце концов, работа Сергея Петровича позволяла прекрасно играть на контрасте, продвигая правильную религиозную платформу.
Особняком стояло еще два обстоятельства, которые отличали начало колониального владения русских в Намибии, от того, как поступили там немцы в той истории, которую помнил Александр из прошлой жизни.
Во-первых, это отношения с местным населением. Конечно, вторжение белых было поначалу ими воспринято очень агрессивно, однако, усилиями Сергея Петровича удалось договориться и наладить торговлю и некоторую взаимопомощь. Помимо стремительно развивающейся меновой торговли с рядом племен готтентотов получило распространение еще одно явление. Дело в том, что из-за весьма частых стычек с бурами и англичанами в племенах наблюдался некоторый дисбаланс полов, то есть было сильно больше девушек. А у Боткина в 'стойле' имелась тысяча двести здоровых мужиков, которые уже около года испытывали сильную тоску по 'любви и ласке'. Конечно, не всем нравились представительницы койсанской расы, но до четверти бойцов соблазнились на симпатичных, молоденьких туземок. Девушек забирали с собой в форты, отмывали, нормально одевали, крестили, после чего, официально венчали с выбравшими их солдатами. Несколько диковатая практика для европейцев того времени, но Сергей Петрович посчитал, что подобный шаг не только удержит личный состав от распущенности, но и укрепит отношения с туземцами, которых в некотором будущем уже можно будет привлекать к тем или иным работам как родственников. Само собой, с девушками много занимались русским языком, параллельно рассказывая о роли и месте женщины в православной культуре.
Во-вторых, произошел первый контакт местным региональным лидером - вождем племени гереро неким Камагереро. Сергей Петрович не стал врать этому человеку, был относительно образован и даже сносно знал английский язык. Не мудрствуя лукаво, Боткин достал карту мира и выложил все как есть, объяснив, что эта земля по соглашению между самыми влиятельными правителями мира, теперь принадлежит императору Российской империи. Все объяснил и предложил сотрудничать, так как в противном случае, по ходу укрепления своих позиций в регионе русским придется продвигаться силой. Само собой, пришлось вновь демонстрировать оружие, в частности механические пулеметы, намекая, что аборигены, в принципе, могут и не сотрудничать с властями, но тогда их конец будет вполне предопределенным. Камагереро уехал очень сильно подавленным и задумчивым. На него произвело сильное впечатление все услышанное и увиденное, а сам Сергей Петрович лелеял надежду, что, благодаря вот таким встречам (в том числе), получится добиться взаимопонимания с местным населением, впрочем, весьма немногочисленным. По его предварительным предположениям на всей территории русской колонии Намибия (современная Намибия и Ботсвана с приличным куском северной ЮАР) проживало около трехсот тысяч человек.
Работа по экспедиционной деятельности на удаленных объектах, развернутая еще в 1863 году, потихоньку налаживалась, хоть и с большим трудом. Первые алмазы, добытые в Намибии, уже поступили на европейский рынок, снимая самые жирные сливки за счет огромных наценок с продаж. Дело в том, что эти камни считались в те годы очень редкими и крайне дорогими, доступными лишь самым состоятельным людям. Так что те незначительные объемы продаж драгоценных камней, добытых кустарным способом, никак не поколебали этот сегмент рынка ни в плане емкости, ни в плане цены. Но Саша знал, что это пока, на первых порах, все добываемые алмазы буквально с руками отрывают по весьма солидной цене. Их попросту было очень мало на рынке. А вот дальше наступят проблемы. После насыщения рынка получится ситуация, что их покупать попросту не смогут - те, кто мог уже приобрел, а для остальных они будут слишком дорогим удовольствием. Да и статус у подобных безделушек был излишне завышен.
В связи с этим у цесаревича проскочила мысль сделать так же, как в свое время поступила компания de Beers. По крайней мере, попытаться, ибо первый в истории опыт успешного формирования рынка для товара, который не нужен населению, все-таки имел совершенно непредсказуемые проблемы.
Александр подошел к решению задачи как к обычной маркетинговой процедуре из своей прошлой жизни. Во-первых, он занялся так называемой непрямой рекламой. То есть, произвел более десятка заказов на книги об алмазах у самых различных авторов Европы. Мало того - поручил составить 'копию' древнего персидского трактата о чудодейственных качествах алмазов, которые буквально от всего спасали. То есть, устроил, в том числе, откровенный подлог, вспомнив о широком распространении подобных методов не только в коммерческой, но и политической деятельности. Параллельно через своих агентов заказывал статьи в европейских газетах о хоть сколь-либо знаменательных событиях, связанных с алмазами. Само собой, исключительно позитивного толка. И такие же статьи, только в негативном ключе, описывающие злоключения владельцев иных редких и ценных камней. Причем, на первых порах, стараясь обходить стороной драгоценности британской короны, подготавливая почву для того, чтобы показать их в будущем в весьма нелицеприятном свете.
Во-вторых, Александр стал заниматься развертыванием производственных мощностей для реализации своей задумки. В частности, он смог договориться с одним из самых серьезных ювелиров XIX века Павлом Акимовичем Овчинниковым о создании мощного центра по обработке этих 'камешков'. Как ни сложно догадаться, все инвестиции в расширение производства и обучение персонала цесаревич брал на себя. Это привело к тому, что 1 июня 1865 года в Москве при предприятии Павла Акимовича открылось Ювелирное ремесленное училище.
Один из основных концептов, под которым началось продвижение алмаза на рынок, заключался в том, что он теперь позиционировался как камень здоровья, счастья и удачи, ориентированный скорее на средний класс, чем на элиту. Вторым ключевым пиар фокусом стало продвижение кольца пусть с хоть крохотным, но бриллиантом, в качестве единственного достойного обручального кольца. Любишь девушку? Ценишь девушку? Изволь продемонстрировать. Не очень красивый шаг из технологической обоймы общества потребления, но он был настолько естественен для цесаревича, что Саша даже о подобных контекстах не задумывался.
В целом вся рекламная компания шла только для того, чтобы развенчать устойчивое мнение о том, будто бриллиант это камень королей. Без чего не получалось снять ценовые и психологические ограничения на покупку его широкими массами. А ведь в ближайшее время этой 'стекляшки' на рынке должно было стать существенно больше, к чему следовало готовиться. Как не крути, а подконтрольная Александру британская компания New British Mining также начала отгружать первые партии этого ценного камня и публично стала конкурировать с его же компанией 'Африканский алмаз', которая, в свою очередь, по бумагам занималась добычей камня в Намибии.
Впрочем, на этом история большой авантюры с алмазами не заканчивалась. Памятуя об одном из самых успешных коммерческих писателей XIX века Федоре Михайловиче Достоевском, цесаревич списался с ним и пригласил в Москву. Надо сказать, что письмо пришло очень вовремя, так как незадолго до того, Федор Михайлович потерял жену и брата. Это не считая того, что с финансами у писателя дела обстояли довольно печально. Собственно у Достоевского этот фронт жизнедеятельности всегда был провальным, но не будем об этом.
Федор Михайлович приезжает незамедлительно, стараясь убежать от гнетущих воспоминаний и кредиторов, и оказывается совершенно огорошенным - Александр предлагает ему объехать всю Европу с написанием обширных путевых заметок. Причем пожелания заказчика упирались в два важных момента. Во-первых, необходимо было отражать как можно более негативные и нелицеприятные моменты из жизни 'Старушки Европы', а во-вторых, подмечать и выдумывать вставки в виде чудесных историй о разных уникальных предметах, среди которых регулярно должен был всплывать алмаз как источник счастья и удачи. Само собой, в случае согласия цесаревич покрывал все долги Федора Михайловича перед кредиторами, обеспечивал все командировочные расходы через приставленного к нему секретаря - миловидную и очень ответственную даму из женского взвода службы личной охраны цесаревича. Так же писатель должен был поклясться в том, что более не будет играть в азартные игры. Если же цесаревич узнает о нарушение обета, то расправа не замедлить себя ждать, а после нее тело безвременно ушедшего игрока будет сдано для опытов в анатомический театр и никогда не будет погребено по христианскому обычаю. Для глубоко верующего человека, каким был Федор Михайлович, подобная форма устрашения возымела свое действие. Он, конечно, не горел желанием подписываться на такое, но особых вариантов у него не было, тем более что от столь щедрых предложений персон, подобных Александру, отказываться не принято. Да и смысла в этом не было никакого, так как Достоевский и сам тяготился своей страсти, но не имел сил от нее избавиться по собственной воле, а тут такой замечательный повод. Не говоря уже о том, что на какое-то время его жизнь превратится практически в сказку, когда его единственным занятием станет то, что он и без того любил, а именно путешествия и писательство, без каких-либо забот о содержании. Впрочем, в этом деле была небольшая особенность. Понимая, что путешествующая с Федором Михайловичем дама будет вызывать ненужные подозрения об излишней распущенности писателя, Александр в приказном порядке отдал писателя с приставленной к нему девушкой, под венец. Впрочем, они не сопротивлялись и выглядели вполне довольные жизнью.