Очередной день рождения цесаревича прошел довольно обыденно. Поездка в Санкт-Петербург. Прием. Бал. Много лести. Флирт. То есть, совершенно стандартная форма бессмысленного и бесполезного времяпрепровождения. Кстати говоря, Елена осталась в столице, изъявив желание сменить обстановку - уж больно ее утомила московская суета. Да и к маме она собиралась съездить погостить сразу после вскрытия Финского залива ото льда. Впрочем, Саша и не настаивал, так как несколько от нее устал, нужно было немного побыть в одиночестве и соскучиться. Это не считая того, что вместе с ней уезжала та самая 'любимая служанка', за которой уже заметили излишний интерес к делам цесаревича. Заметили, но ничего предъявить не смогли, так как все письма уходили по личному дипломатическому каналу англичан, и без скандала их досмотреть было крайне сложно. Так что кроме подозрений в шпионаже у Саши не было ничего, а потому Александр даже настоял на том, чтобы Елена съездила домой, погостила у мамы, повидалась с родственниками, показала сына - Николая, которого она родила осенью прошлого 1865 года. Будущего наследника престола назвали в честь почившего прадеда и дяди по личной инициативе Саши, которую император разделил всемерно, так как Никсу он очень любил и сильно печалился о его гибели.
7 марта 1866 года. Москва. Николаевский дворец. Ранее утро.
- Ваше императорское высочество, - секретарь был немного встревожен, - к вам прибыл Алексей Петрович Путятин.
- Странно. Что ему понадобилось так рано?
- Не могу знать. Но он говорит, что дело не терпит отлагательств.
- Хорошо. Зови. И распорядись, чтобы принесли чая.
- Так точно.
Спустя минуты три начался очень интересный разговор. Оказывается некий Козьма Фомин, бригадир с завода взрывчатых веществ, обратился к Николаю Ивановичу Путилову. Дескать, к нему приходили странные люди и обещали большие деньги за информацию о веществах, которые на заводе изготавливаются.
- Давно обращался?
- Час назад. Как узнал, сразу к вам.
- Хорошо. Что думаешь делать?
- 'Наружку' я уже распорядился поставить.
- За семьей тоже?
- Конечно.
- Правильно. А дальше?
- Возьмем. Допросим. Разработаем связи.
- Это слишком банально. - Саша задумался. - А если воспользоваться им?
- Завербовать?
- Не думаю, что это получиться. Козьма им продаст документацию. Кадр засветится. Ребята не оплошают?
- Я поставлю самых опытных.
- Хорошо. Отследив его связи и канал передачи пакета с документами, мы выявим часть агентурной сети, посадив ее под колпак. А дальше уже дело разведки. Пообщайтесь с фон Валем, пусть готовится.
- Может быть, обойдемся без сдачи документации?
- Нет. Попросите Авдеева подготовить очень подробную, но предельно запутанную технологическую карту для получения гремучего ацетона. Да так, чтобы на выходе получилось килограмма два-три этого замечательного вещества. Причем необходимо будет особо указать в сопроводительной документации, что вещество очень флегматично и для детонации нуждается в сильном взрывателе.
- Но разве у заказчиков нет нормальных химиков?
- Вот и узнаем. По взрывам. - Александр улыбнулся.
Забегая вперед, стоит сказать, что спустя месяц, в Лондоне прогремел мощный взрыв, в котором погибло несколько химиков и Альберт - доверенный агент сэра Рассела. В конце концов, просушивать потоком теплого воздуха пять килограмм мощного взрывчатого вещества, которое детонирует от косого взгляда, не самая удачная идея. Причем, что особенно важно, во взорвавшейся лаборатории погибла и купленная у Фомина документация. Ее, конечно, перевели, но оригинал и переводчика все-таки оставили под боком, на случай каких-либо недоразумений. Кстати, переводчик тоже погиб.
Подобный инцидент навел Сашу на мысль о том, что пора провернуть несколько очень любопытных операций в Европе, которые он давно вынашивал в своей голове. Тем более что 'товарищи' не успокоились и продолжили лезть в его дела самым наглым образом. Операция получила название 'Шапокляк'.
Для ее подготовки и реализации пришлось задействовать не только все две сотни сотрудников первого управления (разведка) Комитета государственной безопасности (в которое свели все специальные секретные службы Александра), но и личную агентуру Моргана. Она получала два основных вектора или фронта деятельности.
Первый фронт, под названием 'Железный дровосек' заключался в выявлении всех более-менее деятельных ученых и инженеров на территории Европы с последующим привлечением или уничтожением. Цесаревич решил уравнять научно-технический потенциал ключевых конкурентов Российской Империи самым простым и незамысловатым способом. Зачем мудрить в простых вопросах? Технология привлечения состояла из трех основных стадий. На первом этапе, ученому или инженеру предлагалась работа на территории Российской Империи. Если он отказывался, то с ним вежливо прощались и переходили ко второй стадии, в ходе которой старались сделать его жизнь максимально невыносимой. Причем не сразу, а потихоньку, постепенно. Пожар в лаборатории по неаккуратности сотрудника, обострение финансовых затруднений, проблемы с семьей и так далее. Товарищу аккуратно делали черную полосу. После того, как кондиция клиента доходила до соответствующего уровня, переходили к третьей фазе, то есть, повторному предложению работы, но на менее интересных условиях. Само собой, с компенсацией всех долгов, которые он наделал. Если же товарищ не соглашался или вообще начинал вести неадекватно, то разговор с ним завершали, передавая дело ликвидационным командам, которые устраивали ему несчастный случай или самоубийство. Да, не красиво. Но Александр ясно осознавал, что сидеть в глухой обороне неразумно и если он желает выиграть в этой тысячелетней холодной войне, то ему необходимо атаковать.
Понимая, что некоторых ученых опекает агентура тех или иных правительств, Саша решил приглашать их официально, через создание кадрового агентства 'Альтаир', которое открыто и легально занималось привлечением квалифицированных специалистов в Россию. Причем ликвидационные команды действовали не сразу, а с некоторой, спорадической задержкой. То есть, ряд ученых и инженеров Европы могли, отказавшись от повторного предложения, переждать черную полосу и прожить еще несколько лет, как ни в чем, не бывало. Никто никуда не спешил. Тем более в таких делах. Впрочем, кадровое агентство действовало не только в интересах вектора 'Железный дровосек', но и самостоятельно - по своему профилю, занимаясь привлечением квалифицированных рабочих на долгосрочные контракты в Россию. Безусловно, как и в кадровом агентстве 'Sun', организованном Джоном Морганом, в 'Альтаире' все нанимаемые специалисты проходили курс изучения русского языка за счет нанимателя. Мало этого - знание языка или готовность его изучить являлось очень важным требованием.
Второй фронт работ, под названием 'Северный олень' заключался в ударе по финансовой системе Европы и ряду крупных банковских домов, в первую очередь, конечно, Ротшильдов. Этот вектор деятельности в свою очередь состоял из нескольких направлений и был значительно кропотливей и обширней 'Железного дровосека'.
Во-первых, силами агентуры Моргана, развернутой еще для решения предыдущих задач, начиналась процедура массового, просто тотального финансового и промышленного шпионажа. Цель была проста - собрать данные по всем ключевым компаниям в Европе. В этом деле Сашу интересовало все - от слабостей топ-менеджеров, до платежеспособности и логистических цепочек. Цесаревич на развертывание агентурной сети денег не жалел - только первый, стартовый счет, на который было дано 'добро' Моргану, составил семь миллионов рублей серебром. Эти сведения Александру требовались для того, чтобы заведомо отслеживать всю ситуацию на мировом промышленном рынке, дабы не упустить какие-то важные тенденции.
Во-вторых, силами разведчиков первого управления началось прощупывание в таких странах как Австрийская и Французская империи состояние дел по вопросам банковской деятельности. В частности, размещения банковских активов, то есть хранилищ, прежде всего золотых. Да и вообще, изучение состояния безопасности этих банковских учреждений. Помимо этого, цесаревича интересовали частные лица, обладающие солидными капиталами или какими-либо серьезными собраниями ценных вещей. Например, драгоценных камней.
В-третьих, на специально организованной базе, недалеко от подмосковной деревни Шатура, началась подготовка специальных групп - пять особых отрядов специального назначения, численностью до армейского отделения каждая. Ребят набирали из наиболее подходящих для этого дела сотрудников КГБ и активно занимались с ними не только боевой и тактической подготовкой, но и языками. Причем очень жестко. Французский и немецкий язык у них шел через день в весьма специфической форме - разрешалось общаться только на нем. Само собой, под наблюдением инструкторов - носителей языка, которые правили им произношение и акцент. Для отработки тактических навыков штурмовых операций, для бойцов даже строили деревянные муляжи наиболее типичных помещений. Помимо этого, все бойцы изучали основы медицины, а именно то, как оказывать медицинскую помощь раненым в бою товарищам. А по двое в каждом отряде занимались изучением вопросов, связанных со вскрытием замков и поиском тайников. Занятия шли по плавающему графику с асинхронным, неустойчивым сдвигом во времени, то есть, произвольный отряд могли поднять на тренировку и в три часа ночи, и в полдень.
Примерно в том же ключе обучались ликвидационные команды для вектора 'Железный дровосек', но численностью всего по три человека, правда, уклон у них был сделан в несколько другое русло. Они изучали историю медицинских курьезов и судебно-медицинскую практику, дабы наполнить свою память максимальным количеством заготовок для 'несчастных случаев' и 'самоубийств'. Ну и узкопрофильные вопросы, такие как точная стрельба из винтовки, метание ножа и рукопашный бой. Языками с ними тоже занимались, но менее усердно, так как для них устная коммуникация с местным населением была второстепенна. Хотя дни полного погружения им тоже устраивали.
Особенностью второго фронта работы заключалось в том, что Саша хотел иметь подробные карты размещения ценностей на территории противника. А также команды, способны привнести хаос в эти государства незадолго до войны. В первую очередь, через массовые грабежи банков и 'богатых буратино'. Да и потом, было бы очень неплохо 'прихватизировать' золотые запасы Австрии и Франции до того, как до них доберутся Ротшильды или кто еще. Кто будет серьезно искать банду грабителей в разгар войны, которые смогли обнести хранилище золотого запаса государства? Конечно, поищут и даже пошумят, но особенно будет не до них.
Впрочем, весна 1866 года была полна сюрпризов. Девятнадцатого марта наконец-то завершилась Датско-Прусская война через подписание мирного договора в Вене. Шлезвиг и Лауэнбург отошел в управление Пруссии, Гольштейн - Австрии. И собственно все. Причем Датское королевство пошло на заключение мира, не будучи полностью разбитым. По оценкам специалистов оно могло продолжать вполне успешно воевать еще от полугода до года. Но очевидность и неизбежность поражения, а также серьезность потерь вынудили правительство Кристиана IX уступить требованию германского союза. Самым важным моментом стало то, датская армия не только сохранялась как организационная единица, но и полностью оставалась вооруженной. Также поступили и с флотом, весьма неплохим по меркам Балтики. По крайней мере, даже русский Балтийский флот на тот момент имел солидные шансы проиграть датчанам в случае открытого боевого столкновения.
Такая тяжелая война для столь малого королевства превратилась бы буквально в финансовую катастрофу, если бы не большая предвоенная выплата за беспошлинный проход по датским проливам. Все тридцать пять миллионов марок просто испарились за эти неполные полтора года. Да еще и в государственный бюджет пришлось очень серьезно залезть. Впрочем, как уже понял уважаемый читатель, большая часть затраченных на войну денег осела в активах цесаревича, который через сторонние фирмы снабжал ее оружием и боеприпасами. Чистая прибыль Александра от торговли оружием и биржевой спекуляции в дни Датской войны составила шестьдесят два миллиона рублей серебром. Хотя, конечно, следует признать, что эти деньги были получены не только с Дании, но и с других участников конфликта, хоть и в существенно меньшей степени.
Как и предупреждал Бисмарк, Австрия решительно выступила против передачи Шлезвига и Гольштейна в наследное управление русскому цесаревичу. Поэтому, его устная договоренность с Александром была нарушена. Отто отчетливо понимал, что если он не сгладит сложившуюся обстановку, то в будущей войне с Австрийской империи Пруссия сможет обрести очень много проблем. А то и вообще - оказаться разбитой. Поэтому, уже в апреле он прибыл в Санкт-Петербург для бесед с императором об итогах датского вопроса (формально), и, не дождавшись приезда цесаревича, решил отправиться к нему лично, чтобы обговорить вопрос 'о закупке новых винтовок для прусской армии'.
Александр играл обиженного и даже не отвечал на письма Бисмарка. Но все имеет свои границы. Проигнорировать личный приезд канцлера в Москву Саша не мог.
- Любезный Отто, вы же понимаете, что я не желаю более иметь с вами дела? Вы дали слово и нарушили его. Как я могу вам доверять впредь?
- Ваше императорское высочество, я обещал, верно, но по причинам от меня независящим произошло это прискорбное событие. И я, и его королевское величество, совершенно положительно относимся к вашему желанию получить Шлезвиг и Гольштейн в наследное герцогство. Тем более что оно уже принадлежало вашим предкам. Но мы ничего не можем сделать. - Бисмарк раздосадовано развел руками. - Австрия фактически выиграла эту войну за счет удачного маневра Габлеца. Всего несколько дней и вчера еще очень слабый союзник, не способный ни на что влиять, на полном праве накладывает вето на это предложение.
- И вы теперь, желая исключить Австрию из германского союза, пожелаете моего участия? Кто в этот раз совершит 'решающий маневр' и заставит Пруссию плясать по свою дудку?
- Александр, вы позволите вас так называть?
- Извольте, я достаточно прохладно отношусь ко всей этой великосветской шелухе.
- Александр, я хотел бы, чтобы Российская империя приняла участие в войне Пруссии с Австрийской империи. Нейтралитета будет мало. Мне донесли, что проклятые французы потихоньку вооружают австрийцев, также как и до того датчан. Армия Пруссии обескровлена. Мы не сможем разбить австрийцев самостоятельно. Если только волею Провидения.
- Что вы готовы дать России за ее участие?
- Это зависит от того, как вы сможете выступить в этой войне.
- Когда вы ее планируете начать? Вы понимаете - мне нужно время для подготовки.
- А император?
- Россия будет участвовать силами московского корпуса, который уже сформирован в рамках Великого княжества Московского, полностью вооружен новейшими винтовками и активно тренируется. Это более двадцати пяти тысяч солдат и офицеров регулярных войск с очень хорошей подготовкой.
- Этого мало.
- Если Россия вступит в войну не сразу, а дав ей немного затянуться, то вполне достаточно. Дело в том, что я могу вам обеспечить участие Итальянской республики на нашей стороне. После того как вы начнете заварушку и оттянете на себя все войска Австрийской империи, я ударю им в тыл - в Венгрию. Для чего уже идут активные работы по возведению железной дороги на Киев - для быстрой переброски корпуса и снабжения. У них не будет шансов. Прекрасно вооруженный и обученный московский корпус пройдет как раскаленный нож сквозь масло через те ополчения, что Вена сможет против него бросить. Я понимаю, что вы хотели бы поступить иначе. Чтобы русские войска оттянули на себя силы противника. Но в данной ситуации, я думаю, торг неуместен. Мне дорог каждый мой солдат, в которого я вложил очень много денег и времени. Вы будете удивлены, но я трачу на одного своего рядового бойца - его обучение и содержание - больше, чем в Пруссии тратят на старшего унтер-офицера. Мои солдаты - мощная ударная сила, которую я очень ценю. Россия готова вам помочь, но только на своих условиях.
- Хм... - Бисмарк несколько погрустнел. - Насчет Италии вы уверены?
- Полностью. Гарибальди готовится, о чем писал. Он полон решимости и жаждет завершить начатое дело - объединить Италию. Поэтому, можно быть уверенным в том, что он будет нашим союзником не только в войне с Австрией, но и с Францией.
- Не боитесь восстания венгров?
- Нет, - Саша лукаво улыбнулся, Бисмарк хмыкнул и продолжил.
- Александр, я хотел бы просить вас о поставках новых русских винтовок для вооружения Прусской армии. Или хотя бы выдачи лицензии для их изготовления. Лучше конечно, сделать поставку. Хотя бы десять - пятнадцать тысяч штук. Мы просто не успеем их быстро изготовить. Дело в том, что у прусской армии большие затруднения с вооружением. На данный момент у нас нет даже штатной армейской малокалиберной винтовки для вооружения регулярной армии, не говоря уже о ландвере. Большие потери в войне с Данией сказались самым неблагоприятным образом на наших запасах. Да и затянувшаяся война показала, что винтовки крайне ненадежны и легко выходят из строя.
- Вы готовы их покупать по рыночной цене?
- Безусловно.
- Сколько вам нужно будет патронов?
- Хотя бы по три сотни на винтовку.
- Хорошо. Я думаю это реально. Итак, характер участия России вас устраивает?
- Да. В обозначенном сценарии есть все шансы на решительную победу. Долгую войну, пусть даже она продлиться всего лишь год, Пруссия не выдержит. У нас серьезные финансовые проблемы.
- Я в курсе.
- Хм. Даже так?
- Я любопытный человек и интересуюсь тем, что творится в мире. Впрочем, к делу. Что вы можете предложить России за ее участие?
- Галицию, я думаю, империя от нее не откажется.
- Галицию, Лодомерию и Буковину нам по итогам мирного договора отдаст Австрийская империя. Это будет их платой за их поражение. А что готовы предложить вы, чтобы Австрия проиграла войну? Ведь по большому счету Российской империи эта война не нужна, как и указанные территории Австрии. Для нас они только проблемы создадут, так как населены достаточно разношерстной братией, далекой от осознания себя подданными Российской Империи. Мы можем вполне ограничиться дружественным нейтралитетом. Для нас это будет самым разумным решением. Какой смысл нам тратить жизни своих людей и огромные деньги на участие в войне?
- Вы настаиваете на передаче вам Шлезвиг-Гольштейна?
- Дорогой Отто, его вы нам передадите и так, после разгрома Австрии. Ведь за вами долг. А долги нужно отдавать. Россия, в принципе, готова после его получения передать эти земли в долгосрочную аренду, если Германию это будет интересовать. Мы не вмешались. Нам пообещали плату за это, но не заплатили. Вспомните, Пруссия с Австрией с большим трудом одолели вооруженную хорошим оружием Данию. А если бы у датчан было русское оружие? Вы теперь понимаете всю своевременность моего предложения? Я бы с удовольствием освоил те тридцать пять миллионов марок, которые осели в кармане французов. Но нет. Я уступил по доброте душевной исходя из данного вами обещания. И вы меня обманули. Шлезвиг-Гольштейн перейдет во владения Российской короны само собой, это даже не обсуждается. От этого зависит - будем ли мы вообще с вами разговаривать. Это ясно?
- Что же тогда?
- Меня интересует город Кенигсберг. Само собой, со всеми прилегающими землями восточнее Вислы. Понимаю, что для Пруссии провинция Восточная Пруссия очень важна, но для России она так же будет иметь важное стратегическое значение.
- Это... хм... ваше императорское высочества, я не уполномочен давать такие обещания или хоть какие-то гарантии. Подобные вопросы может решать только король. Но, если честно, вы просите невозможного. Это что-то вроде того, чтобы у России попросить Киев.
- Тогда о чем нам разговаривать? Езжайте в Берлин. Согласуйте с ним все вопросы и возвращайтесь в Санкт-Петербург для официального заключения союзного договора. Подумайте, что вы можете предложить России, которая, по большому счету не имеет никаких интересов ввязывать в эту войну.
- У вас отменный аппетит.
- Вы правы, не жалуюсь.
- Мне страшно подумать, что вы, Александр, захотите получить за ваше участие во французской кампании. - Спросил с иронией Бисмарк, на которого больно было смотреть - столь раздосадованного человека нужно было еще поискать.
- Отчего же? Я могу вам сказать открыто. Это не секрет. Меня интересует денонсирование Парижского протокола по всем его статьям. Списание всех долгов России, которая та имеет перед иностранными кредиторами, как частными, так и государственными, с передачей их Франции. И благоприятное отношение Пруссии... нет уже Германской империи к последующей войне России с Османами. И, возможно поддержка войсками. Несколько немецких дивизий для прикрытия коммуникаций наступающих русских войск в турецкой войне будут очень кстати. Да и потерь они практически не будут нести, разве что от болезней да глупости. Плюс кое-какие нюансы, но они малозначительны и пока я их не могу озвучить в силу их неопределенности.
- Война с османами? Зачем она вам?
- Проливы.
- Любопытно.
- Безусловно. Взятие черноморских проливов есть ключ к безопасности русского черноморского побережья. Очень накладно там держать большое количество крепостей. Чисто экономический и стратегический ход. Впрочем, в идеологическом смысле захват Стамбула тоже не лишено смысла. Но это уже вторично.
- Это все?
- Да. Я прозрачно описал вам свои интересы.
- Хорошо. Я поговорю с Вильгельмом.
- Надеюсь, в этот раз Габлец нам не помешает? - хитро улыбнулся цесаревич.
- Я тоже на это очень надеюсь, - несколько смущенно сказал канцлер.
Пока канцлер и Вильгельм думали, стоит упомянуть о том, какая обстановка сложилась в Европе. Дания была побеждена, но не разбита. За ней осталось двадцать пять тысяч ветеранов, треть из которых прошла всю войну, которые вполне освоились с новым оружием. Американские инструкторы уехали, но навыки остались. Датская армия больше не ходила в атаки батальонными колоннами под шквальным огнем неприятеля. Конечно, до вменяемой тактики наступательного боя в рассыпном строю им было далеко, но держать оборону в окопах и траншеях они научились вполне терпимо. По крайней мере, от атакующих батальонных колонн точно. В любом случае, регулярная двадцатипятитысячная армия Датского королевства представляла собой очень серьезную военную силу в регионе, способную легко качнуть чашу весов в нужную сторону. Это не считая флота, который за всю войну вообще не потерпел ни одного поражения. Жажда реванша просто переполняла датчан. Они были сильно обижены на Германский союз и лелеяли планы на возвращение потерянных территорий. То есть, победа Пруссии и Австрии была совершенно иной, нежели в той истории, которую помнил Александр.
Пруссия победила, но понесла тяжелые потери. Однако открытое участие французов и косвенное англичан в снабжение Дании оружием и боеприпасами возбудили в населении этой страны что-то вроде спортивной злости и обиды. Все более-менее думающие люди понимали, что Пруссия не в состоянии выиграть войну против Франции и уж тем более Великобритании, чтобы отомстить, но внутри все кипело. При этом народом отдавалось должное самоотверженности короля и канцлера, которые смогли одержать победу даже в таких тяжелых условиях. Но это еще не все. В прусской прессе, благодаря анонимному письму цесаревича, появился острый интерес к некоторым телодвижениям, которые совершает Австрия. А именно к закупке вооружения во Франции. Александр попал очень точно в своем письме, напомнив прусской общественности о том, что в свое время Австрийская империя предала Россию, сразу после того, как та ей помогла подавить Венгерское восстание. Дескать, это государство в очередной раз обманывает и кидает своих вчерашних союзников. Этот шаг был сделан вполне осознанно, дабы Вильгельм и Бисмарк не вздумали отказаться от войны с Австрией. Но Александр даже немного перегнул палку, так как спустя неделю после публикации анонимного письма в ряде крупных северогерманских газет, прусский посол обратился с нотой протеста к правительству Австрийской империи. Пруссия требовала прекратить закупать оружие у Франции. В общем, потихоньку начиналось обострение, в которое постепенно втягивались самые разные германские государства.
Австрийская империя, будучи государством-победителем в Датской войне, находилась, как и Пруссия в довольно сложном политическом и экономическом положении. В частности, она просто не смогла свести бюджет 1865 года, провалив многие выплаты. Мало того, чтобы покрыть хоть как-то бюджет 1866 года она распустила почти всю армию, оставив тридцать тысяч в трех корпусах на границах с Пруссией, Россией и Италией. Помимо этого, ей пришлось пойти на взятие огромного займа у Французской Империи в объеме ста пятидесяти миллионов флоринов. Долг давался под гарантии - Австрия обязалась вступить в войну с Италией, если та нападет на Францию, требуя возвращения своих северо-западных территорий.
Оставшиеся тридцать тысяч солдат и офицеров, впрочем, были вполне боеспособны. Многие из них принимали активное участие в Датской войне и кое-чему научились у датчан. При этом к весне 1866 года уже шла активная процедура по перевооружению регулярной армии Австрии французскими 'табакерочными винтовками'. Ее, как помнит уважаемый читатель, осуществлял Морган по распоряжению цесаревича. Больше десяти тысяч табакерочных винтовок, переделанных из французских винтовок Минье, уже поступили на вооружение австрийских частей. И к концу года планировалось завершить эту процедуру. Впрочем, ополчение, как и прежде, вооружали заряжаемыми с дула винтовками, которых, кстати, тоже было не очень много. То есть, воспользоваться полноценно преимуществом в численности резервистов, Австрия была не в состоянии из-за недостатка вооружения. Ей было нужно, по меньшей мере, года три-четыре, чтобы покрыть этот стратегический дефицит.
Помимо этого, австрийцам было нужно хоть как-то восстановить флот, практически уничтоженный в ходе Датской войны, что тоже требовало денег и не малых.
Италия пребывала в состоянии некоторой эйфории. После взятия Рима в июле прошлого 1865 года, Гарибальди не только добился снятия отлучения с себя, но и сумел с Папой Римским договориться. Несколько рыцарей ордена Красной звезды, присланные на время в помощь Джузеппе, повторили с бедным Джованни Марией графом Мастай де Ферретти, то есть папой Пием IX, тоже, что они проворачивали с польской шляхтой. В частности, его задержали, заключили в небольшой отдаленный замок, и целый месяц содержали в очень любопытном режиме. Два-три дня (чтобы какую-нибудь болезнь кожи не подхватил) в маленьком каменном мешке, без света и отхожего места. То есть, ему приходилось спать в собственных испражнениях. А для пущего шарма к нему регулярно подсыпали каких-нибудь травоядных насекомых, дабы никакого вреда они ему не причинили, но ситуацию усугубили до крайности. Причем кормили обильно. Прямо в том же каменном мешке.
Потом его оттуда доставали. Отмывали. И держали несколько дней в довольно роскошных апартаментах. Впрочем, довольно специфично. Специально нанятые проститутки в одежде монашек (во фрагментах это одежды) занимались его развращением. Человек он был уже не молодой и совершенно безопасный для них, но это было и не важно. На фотографиях этих добровольных оргий, подобного было не видно. Дорогая еда, прекрасные апартаменты, голые красавицы, соблазняющие уже престарелого папу, который рассекал в одной набедренной повязке - все это фотографировалось. Он поначалу сопротивлялся, но, перспектива вновь оказаться в каменном мешке 'острых ощущений' его довольно быстро стала пугать буквально до ужаса. А тут не только глаз радовался красавицам, но и ощущения были предельно приятные - ласки нежных женских рук заставляли его буквально раствориться в них.
После небольшого релаксационного периода в несколько дней, понтифика посреди ночи хватали под ручки и прямо в ночной рубашке, сонного вновь бросали в каменный мешок с его собственными испражнениями.
К слову сказать, народу Гарибальди заявил, что Пий IX заболел в ходе полученных потрясений и лучшие врачи, занимаются его приведением в чувство. Он не лукавил. 'Лучшие врачи' действительно его 'лечили', то есть, вправляли мозги, сколачивая фоном такой компромат, что он даже чихнуть, без спроса, не решиться. Если, конечно, будет желать сохранить не только пост, но и благочестие в глазах общества. Джузеппе был изначально против такой обработки понтифика, но после решительного отказа, брошенного 'с ядом' в глаза ему лично, подумал о том, что предложение Александра не лишено смысла. В конце концов, лидер Италии не может быть отлученным от церкви. То есть, ему нужно или понтифика менять, либо добиваться снятия отлучения у того, что уже имелся и наложил это самое отлучение от церкви. Причем последний вариант был сильно предпочтительней, дабы злые языки чего дурного не болтали. Сам наложил - сам снял.
В общем, когда через два месяца, ночью Пия вновь схватили и поволокли в выгребную яму он заорал от ужаса так, что затряслись стекла в окнах. Поняв, что 'клиент спекся', медбратья доставили его на беседу в небольшую комнату с двумя людьми, имеющими располагающую к себе внешность, добрые глаза и маленькие рубиновые значки в виде пятиконечной звезды в левой петлице кителя. Понтифик внимательно выслушал озвученное предложение и с радостью на него пошел, так как 'продолжения банкета' он не желал самым решительным и бесповоротным образом. По большому счету Пий IX был готов согласиться на любое предложение, только бы не возвращаться в этот ад.
Поздней осенью 1865 года, после своего 'выздоровления', за которое он прилюдно поблагодарил Джузеппе, 'не скупившегося на врачей и лекарства', Пия IX выступил перед большим скоплением народа на площади Святого Петра. В этой речи он объявил о снятие отлучения с Гарибальди и о том, что безмерно счастлив от того, что Рим, наконец-то, воссоединился с Италией. И благословил весь итальянский народ на трудовой подвиг, дабы он смог возродить величие своих предков. Так же, понтификом были сказаны слова о том, что 'некоторые части древних земель Италии находиться под гнетом захватчиков и это его печалит'. Иными словами - благословил продолжение дело Гарибальди.
После чего (и это был обговорено) Джузеппе выделил ему в правление Ватикан - как независимое государство примерно в его границах 20 века, которые сложились исторически и были обусловлены крепостной стеной. То есть, формально Папа Римский остался независимым в собственном светском правлении, но де факто - попал жестко под контроль главы Итальянской республики. Так что никакого кризиса веры в Италии не произошло. Поэтому там активно проходила процедура централизации и унификации государственного управления, и наводился порядок в финансовых и административных вопросах.
С деньгами у Итальянской республики дела были очень не важно, поэтому, после завершения всех пертурбаций, она смогла оставить только двадцать тысяч ополченцев в качестве регулярных войск. На их вооружение стояли преимущественно заряжаемые с дула винтовки и старые бронзовые пушки. Лишь гвардия Гарибальди была вооружена русскими винтовками образца 1858 года. Никакой серьезной силы эта армия не представляла, однако, боевой дух ее был исключительно высок, особенно после того, как Пий IX благословил дело объединения Италии. Боевой дух был, наверное, самый высокий из числа европейских армий.
Интереснее обстояли дела с Францией. После решительной победы Конфедерации в гражданской войне 1861-1862 в Северной Америке, в которой Франция выступила на стороне северян, оказывая им политическое и экономическое содействие (в отличие от истории, которую помнил Саша, где Франция поддержала южан), последовал новый крах. В 1862 году в рамках доктрины Монро объединенная армия КША, САСШ и Мексики под командованием русского принца выступила к месту высадки французских войск и предотвратила ее без боя. Производить десантирование с боем против превосходящих частей хорошо вооруженного противника французские войска были не готовы ни физически, ни морально. Эти два серьезных поражения привели к тому, что поддержка Наполеона III внутри Франции очень сильно упала. Фактически, его власть держалась на одном честном слове, так как не было не только военных и внешнеполитических побед, но и реформ, которые так жаждали в широких массах населения.
Помимо этого, весь 1865 год шло восстание берберов в Алжире, что оттягивало на себя все силы Третьей Империи. Но это не сильно помогало. К началу 1866 года французскими войсками были рассеяны или уничтожены все крупные соединения повстанцев. Однако, после того как в марте, прибыв лично в эти места, Наполеон III произнес совершенно невменяемую речь, которая никак не коррелировалась с действиями французов, восстание вспыхнуло с новой силой. Император был вынужден спешно удалиться, а ряд французских частей в течение весны были разбиты в пустыне. Конечно, арабы не имели возможности встречаться с намного лучше вооруженной французской армией в открытых боях, поэтому они ее терроризировали легкими набегами и портили источники воды. Все части отправленные вглубь Алжира погибли или понесли сопоставимые с уничтожением потери. Повстанцы закрепились в Атласских горах и без устали терроризировали колониальную администрацию. Только за 1865 год в боях с повстанцами и похода Наполеон III потерял больше тридцати тысяч солдат и офицеров убитыми, умершими в походах или просто пропавшими. Огромные потери! И это не считая очень большого числа раненых и заболевших. Конечно, арабам тоже досталось, потому как озверевшие от такого сопротивления 'лягушатники' убивали всякого, кого подозревали в помощи повстанцам. Это привело к очень серьезным жертвам не только у восставших, но и среди мирного населения. Сложно оценивать потери арабов, но за триста тысяч убитых и раненых они перевалили совершенно точно. Впрочем, это только подогревало и озлобляло их.
Императору пришлось совершенно сосредоточиться на делах Алжира, чтобы его не потерять, не отвлекаясь на разборки в центральной Европе. При этом его силы были сильно ограничены, так как приходилось держать в самой метрополии некоторые регулярные части, дабы не оголять границы и оберегать столицу от восстаний. Из-за чего, все операции в Алжире проводились силами оперативно формирующихся частей, на что уходило очень много ресурсов. При этом следует отметить, что табакерочные винтовки поступали на вооружение формирующихся частей в незначительном количестве из-за их острой нехватки, то есть, приходилось вооружать эти, в сущности, ополчения, старыми винтовками Минье, заряжаемыми с дула. Дошло до того, что были размещены заказы на эти уже решительно устаревшие стрелковые 'девайсы' в ряде частных компаний, так как они выходили дешевле и быстрее. И это только винтовки. Фактически, вся Франция работала на эту войну, выводя с трудом государственный бюджет в ноль. Конечно, частные коммерческие предприятия неплохо на ней зарабатывали, но, только они. Франция была не готова ввязывать в какие-либо военные операции в Европе. И когда она станет к этому способна, не имелось возможности даже предположить. Обострение приобрело такую силу, что во французской печати открыто стали призывать к полному геноциду коренного населения Алжира, которое никак не может принять 'цивилизацию', сопротивляясь ей всемерно. Эта мысль была довольно популярна как в среде народа, так и в среде государственной элиты.
В сущности, только затяжная война с повстанцами в Алжире и удерживало народ от восстания, так как эта земля считалась французами собственностью Франции. Легкий ажиотаж большой колониальной войны отвлекал от внутренних проблем и давал Наполеону III все шансы на удержания своей власти.
Великобритания чувствовала себя не лучше Франции. После успешной 'археологической экспедиции' цесаревича в Иран, в ходе которой, Афзула получил партию русского оружия и смог взять власть в Афганистане в свои руки, для Англии наступила 'веселые деньки'. Де-факто, на севере Пенджаба началась партизанская война. Малые группы по десять-пятнадцать человек, вооруженные заряжаемыми с дула винтовками, из засад обстреливали отряды английских колониальных войск и их союзников. Дав залп они, не вступая в бой, отступали в неизвестном направлении.
По отчету Андрея Кулебяки - русского офицера и рыцаря ордена 'Красной звезды', который находился инструктором при штабе повстанцев, дела англичан в Пенджабе были очень плохи. Уже через квартал подобной партизанской войны большая часть колониальных войск была выбита. При этом получилось парализовать почтовое сообщение, прекратить любое патрулирование и вообще - фактическая власть в регионе ушла из рук британской короны. Хотя формально, все было нормально. Да, процветал бандитизм, но Пенджаб признавал Индийскую империю (которая через личную унию была объединена с Великобританией), а лезть в это смертельно опасное болото англичане не желали. Тем более что попытка британской администрации восстановить фактический контроль над этими землями привела к тому, что через две недели пребывания в долине, пехотная бригада была вынужден отступить, по причине солидных потерь. Местные феодалы встречали англичан приветливо, в их домах было безопасно, а они сами, молили о том, чтобы королева ввела армию в долину, дабы защитить их от разгулявшегося бандитизма. Но вот за пределами их укрепленных поселений англичане гибли как мухи. Важным нюансом было то, что повстанцы всегда забирали с собой убитых и раненых, из-за чего создавался сильный мистический эффект. Поэтому, вице-король Индии сэр Джон Лоуренс, принимает решение о прекращение попыток восстановить контроль над Пенджабом. Тем более что тот де-юре не высказывал никакого неповиновения. Даже более того, присылал какие-то налоги, пусть и довольно скромные. О чем он и отписал в своем подробном докладе премьер-министру.
Из-за этого обстоятельства уже в январе 1866 года произошел съезд местных феодалов. К этому моменту, ни одного живого англичанина на территории Пенджаба уже не имелось.
Перед собравшими феодалами выступил майор русской армии, рыцарь ордена Красной звезды, Андрей Кулебяка, призвавший к восстановлению Сикхской империи. Ему возразили, что партизанская война - это хорошо, но открыто выступить у них нет никакой возможности. Подобный поворот был предусмотрен, а потому Андрей зачитал перед уважаемым собранием обращение цесаревича Российской империи, предлагавшим закупать у него оружие и обучать офицеров. Само собой, не бесплатно, но он заламывать цену не будет, так как стремиться помочь им возродиться в виде независимой и самостоятельной Сикхской империи.
Последовала очень ожесточенная перепалка, которая, в конечном итоге, завершилась десятком трупов и единогласным принятием предложения Андрея. Поэтому, уже в конце мая 1866 года в Москву вошел караван. Сто пятьдесят молодых отпрысков пенджабских феодалов в возрасте от шестнадцати до двадцати двух лет пришли в сопровождение небольшой делегации из тридцати умудренных годами мужей и приличного количества вьючных лошадей с подарками и платой.
Соответственно, вылазки повстанцев против англичан и сочувствующих им продолжились, только уже в соседних землях. Медленно, но уверенно Англия теряла власть над северо-западными землями Индии.
Помимо этого, серьезно обострились дела в Ирландии. Уровень бандитизма просто превзошел все известные границы. Настолько, что Великобритании пришлось даже вводить войска, чтобы защитить Дублин. Дело в том, что Александр не советовал устраивать террористические акты и политические убийства, чтобы не подставить под удар ирландский народ. Вместо этого Ирландский освободительный фронт занимался ограблениями британских банков и разбойным грабежом, нападая на отдельно стоящие поместья англичан. Ситуация настолько усугубилась, что к началу 1866 года все англичане, занимающие официальные посты в администрации Ирландии, просто боялись выходить из своих квартир. В самой 'Старой доброй Англии' дела обстояли сильно лучше, но, количество преступлений, было поразительным. Правительству потребовалось как-то с этим бороться, но пока все было бесполезно.
Также усиливалось брожение в Шотландии, где все громче звучали призывы к независимости или хотя бы широкой автономии, и Уэльсе, где осенью 1865 стали появляться листовки, объявлявшие англичан обычными грабителями и бандитами, которые не дают кельтам спокойно жить. Причем особой чертой стало то, что никаких официальных организаций, с которыми можно было урегулировать эти вопросы, не появлялось. А брожение в широких массах шло со все нарастающей силой. Правительство было в растерянности. Вводить войска и подавлять мятежи? Какие мятежи? Народ просто выражает недовольство, но даже на митинги не собирается. Ловить бандитов? Безусловно, было нужно, что только за 1865 год привело к росту расходов на работу Скотланд-Ярда в три раза. Однако организованная преступность была ему пока не по зубам. Кое-кого ловили, но каждый раз банды воскресали как птица Феникс. Но главная беда заключалась в том, что эффективность работы полиции падала с каждым днем, так как по совету цесаревича, значительная часть украденных сумм шла на подкуп разных чинов Скотланд-Ярда.
В сложившихся условиях внутренней нестабильности в Метрополии и очевидно назревавшего крупного восстания в Северной Индии, в чем и премьер-министра, и вице-король Индии были абсолютно уверены, не позволяли Великобритании вмешиваться в вопросы континентальной политики. По крайней мере, далее чем это было возможно на формальном уровне. То есть, начать войну, Англия была не в состоянии. Иными словами, в предстоящей войне складывались естественные коалиции Пруссии с Италией и Австрии с Данией. Датчане, конечно, не очень желали объединять свои усилия с Австрийской империей, но понимание, что их главным и общим врагом является Пруссия, позволило начать договариваться. Тем более что в случае победы Австрия гарантировала возвращение Датскому королевству Шлезвиг-Гольштейна в качестве полноценной провинции с выводом ее из Германского союза. Несколько противоестественный, можно даже сказать - вынужденный союз по расчету.
Франция и Великобритания оставались только в роли сторонних наблюдателей, так как своих проблем у них было по горло. Силы были примерно равны. И исход предстоящей войны, по всей видимости, зависел от того, как поведет себя Российская империя. В Австрии, из-за этого вопроса очень сильно переживали, так как у Санкт-Петербурга имелся 'зуб' на нее за поведение в Восточной войне. Поэтому, на Россию шло политическое давление со стороны Франции и Англии, направленное на умышленное примирение ее с юго-западным соседом. Западную Европу пугало решительно поражение Австрийской Империи, каковым оно будет, если в дело вступит Россия, и особенно, если этот вопрос будет курировать молодой и 'зубастый' цесаревич. Так как в этом случае развал этого крупного и хорошо предсказуемого игрока становиться очевиден и безальтернативен. Это понимали и в Вене, стараясь максимально сгладить противоречия со своим весьма опасным восточным соседом. Впрочем, император Александр II пока не делал никаких заявлений, будучи в курсе того, что Бисмарк с Сашей начали какие-то переговоры. В Лондоне об этом тоже знали. Как и о том, что железный канцлер уехал от цесаревича в совершенно расстроенных чувствах. В общем - игра бульдогов под ковром набирала обороты.
Бисмарк и Вильгельм медлили, поэтому, чтобы подлить масла в огонь, цесаревич предпринимает 7 мая официальную поездку в Будапешт к Андрашу. Само собой, как частное лицо и предприниматель, дабы продолжить переговоры об открытие оружейного завода в Венгрии. Достаточно быстротечная поездка, сопряженная с прогулкой по Дунаю и осмотром того, как Венгрия готовиться к наступлению русских войск. Цесаревичу показали подробные карты, которые он 'захватит' в небольшой пограничной заставе. Также он посмотрел на то, как спешно ремонтируют мосты по предполагаемому маршруту наступления. Взглянул на несколько продовольственных магазинов для 'Австрийской императорской армии', которые сооружали рядом с удобными для снабжения русских местами. В общем, Саша остался довольным. Венгерская аристократия и буржуазия, проникнувшись реальной перспективой получения независимости, рвала на себе 'последнюю бязевую рубашку', но старалась не упустить этого шанса.
Это не считая того, что потихоньку начались работы по формированию офицерских штатов новой армии, оную под предлогом организации антироссийского ландвера будут формировать в Венгрии в ходе предстоящей войны. Александр встретился с несколькими такими офицерскими собраниями: смотрел на настроения людей и высказывался в пользу независимой Венгрии, вызывая всеобщее одобрение. В Будапеште его застала телеграмма, в которой говорилось, что Пруссия готова продолжить переговоры. Видимо Бисмарк с Вильгельмом очень испугались того, что цесаревич сможет добраться до Вены. Ведь что мешало Францу-Иосифу пообещать Саше Галицию, Лодомерию и Буковину просто за то, что Российская империя будет тихо 'курить бамбук', наблюдая за войной в Центральной Европе?
Впрочем, прежде чем отбыть в Москву, а больше нигде Саша с Бисмарком для предварительных переговоров встречаться не собирался, произошел один небольшой эпизод в Будапеште, на котором стоит заострить внимание.
23 мая 1866 года в Будапеште произошла встреча Великого князя Московского и цесаревича Российской империи, Александра Александровича Романова и Альберта (Ансельма) Соломона Ротшильда, который являлся главой австрийской ветви этой во многом примечательной династии. Никакого особенного смысла в их встречи для сторонних наблюдателей не было, и она вряд ли бы состоялась, если бы цесаревич не пригласить Альберта личным письмом.
- Дорогой друг, я рад, что вы нашли время на встречу со мной, - Александр вежливо улыбнулся, чуть кивнул головой вошедшему банкиру, впрочем, не вставая, дабы подчеркнуть разницу в положении встречающихся сторон.
- И я счастлив вас видеть, ваше императорское высочество. Я прочитал ваше письмо, а потому, полон нетерпения узнать - что же вы хотите предложить мне?
- Присаживайтесь, Альберт Соломонович, в ногах правды нет, - Саша указал на специально поставленное подле него кресло. - Вы понимаете, тут такое дело... - он немного замялся.
- Я понимаю, - Альберт лукаво улыбнулся, чуть кивнул, - разговор останется сугубо между нами.
- Отлично. Я хотел с вами обсудить несколько вопросов и, если мы договоримся, провернуть ряд совместных дел. Вас это интересует?
- Мне сложно ответить, ваше императорское высочество...
- Александр, называйте меня просто Александр. Давайте обойдемся без этих излишних формальностей.
- Хорошо. Александр, я хотел услышать те предложения, которые вы бы хотели мне сделать, прежде чем ответить своим согласием или отказом на них. Вы же понимаете, в слепую играть нет никакого смысла.
- Понимаю. Хорошо. В сущности, у меня к вам три предложения, они звучат так: Австрия, Франция и Израиль. - Альберт удивленно поднял брови, но промолчал, а Саша продолжил. - Они будут реализовываться последовательно и к взаимной выгоде обоех сторон.
- Александр, вы интригуете меня. Нельзя ли по подробнее?
- Хорошо. Австрия. Дело в том, что Габсбурги меня порядком расстроили, когда предали Россию в Восточной войне. Я хочу вернуть им долг с очень большими процентами. То есть, вы, наверное, понимаете, что участие России в предстоящей войне дело решенное, как и то, на чьей стороне она выступит. Однако я хотел бы максимально минимизировать потери своих солдат. Да и австрийских тоже. Поэтому, мне нужна ваша помощь.
- И в чем она будет заключаться?
- После вступления России в войну в Вене должно произойти восстание. И образоваться обычная коммуна. Что будет с Францем-Иосифом и его семьей меня не интересует. Пусть хоть погибнут в пожаре восстания - это дело Австрии. - На слове 'погибнут' Александр сделал особый акцент и выдержал легкую паузу, вызвав легкую ухмылку на лице Альберта, который все понял. - Мне важно только то, чтобы Вена, к моменту подхода русских войск к ее пригородам, сформировала временное правительство, с которым можно будет вести переговоры. Хотелось бы избежать штурма и, соответственно, разрушения австрийской столицы.
- А что это даст Ротшильдам?
- Австрию во главе с марионеточным правительством. Само собой, падение Габсбургов приведет империю к развалу, но это неизбежно. Богемия и Венгрия отойдут совершенно точно. Сейчас, я думаю, это сложно обсуждать, так как тот хаос, в который погрузятся земли Габсбургов, носит довольно непредсказуемый характер. Конечно, Ротшильды получат не всю Австрийскую империю в фактически владение, а только ее часть, но это тоже не мало. Вам это интересно?
- Вполне. Какие сроки?
- Думаю, дело начнется не раньше весны следующего года. Успеете?
- Да.
- Отлично. Как вы понимаете, после Австрии будет Франция. По тому же сценарию. А потом Израиль.
- Но Израиля ведь нет. Это умозрительная страна, о которой мечтают некоторые евреи.
- Мечтают? Давайте воплотим в жизнь эту мечту. - Альберт посмотрел внимательно и очень подозрительно на цесаревича и спросил:
- А зачем вам это? - причем на слова 'вам' был сделан очень резкий акцент.
- Честно?
- Я на это надеюсь.
- Создание этой страны неизбежно. Рано или поздно она появиться. Поэтому я хочу сделать это и закрыть подобный вопрос, дав евреям России, которым не нравиться у нас жить, место, куда они смогут уехать. Вы ведь понимаете, что в Европе с каждым годом растет антисемитизм. Это объективный процесс, связанный с деятельностью вашей диаспоры и я с этим ничего поделать не смогу ни в России, ни где-то еще. Будут погромы. Будут грабежи. Будут убийства. Поэтому, я считаю разумным подготовиться заранее к худшему. В России много евреев. И я хочу, чтобы в случае нарастания напряженности им было куда уехать. Кровь в этом деле ни к чему хорошему не приведет.
- Если вы так печетесь о евреях, то почему бы вам не отменить законы их дискриминирующие? - Альберт продолжал подозрительно смотреть на Сашу.
- Проблема не в евреях, проблема в их диаспоре. С точки зрения государства и права ее можно квалифицировать как организованную преступную группировку. Не только еврейскую - любую. В России на данный момент есть только она и ее влияние велико. Если я, придя к власти, отменю законы, дискриминирующие евреев, то спустя некоторое время большую часть важных постов в государстве будет занята представителями этой национальности. В первую очередь за счет помощи диаспоры. Тут есть одно важное 'но'. Дело в том, что заняв посты с помощью диаспоры, эти люди будут работать не на государство, а на диаспору. К чему это приведет? - Альберт криво улыбнулся. - Да, да. Именно к этому. Я ничего не имею против вашего народа, но это еще не значит, что я готов пойти на самоубийство Российской государственности. Я говорю открыто, чтобы между нами не было недопонимания.
- Это очень похвально. Впрочем, ответить хоть сколь-либо ясно на ваше предложение я пока не могу. Мне нужно посоветоваться.
- С родственниками, как я понимаю?
- Да.
- Как скоро вы сможете дать свой ответ?
- Два месяца вас устроит?
- Хорошо. Кстати, вы не спросили относительно того, где я хотел бы видеть Израиль?
- А это имеет смысл? Думаю, важен сам факт вашего желания помочь в создании этого государства. Меня только один вопрос волнует - вам про Израиль кто-то подсказал?
- Нет. Дело в том, дорогой Альберт, что его создание уже давно настолько очевидно, что только предрассудки правящих домов сдерживают факт его появления.
- Хм... - Родшильд задумчиво потер затылок и задумчиво посмотрел на Александра. - Необычный вы человек.
- Мне приятно это слышать. Впрочем, все вопросы, которые меня интересовали, мы обсудили. У вас есть по ним желание что-то уточнить?
- Мне нужно посоветоваться. И если мы примем ваше предложения, что очень вероятно, то можно уже будет обсуждать детали. А пока, к сожалению, я думаю, как говорят у вас в России, нет никакого смысла делить шкуру неубитого медведя.
Когда 2 июня Александр добрался до Москвы, несколько встревоженный Бисмарк его там уже ждал второй день.
...
- Ваше императорское высочество, мы очень хотим, чтобы Россия помогла нам в этой войне, но то, что вы просите мы не можем дать. Давайте говорить прямо - Пруссия выступает в качестве объединителя земель, населенных немцами. Как в таких условиях мы можем вам передать Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию? - Бисмарк развел руками, выражая свое непонимание. - Ведь если мы это сделаем, то потеряем всякую поддержку в глазах собственного народа, и войны с Францией не будет. Северные германские земли не поддержат Пруссию, которая так легко отдает свои коренные владения.
- Я рад, что вы стали говорить прямо. - Саша улыбнулся. - И что вы надумали?
- Вас заинтересует прусская провинция Позен, то есть, великое княжество Познаньское? Оно населено преимущественно поляками, и мы можем ее передать, 'дабы воссоединить польский народ в границах Российской империи'.
- Взамен вы хотите, чтобы Россия поддержала вас в войне против Австрии и предоставила пятнадцать тысяч винтовок при пяти миллионах патронов? Само собой, отказавшись от претензий на Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию?
- Да. Именно так.
- А что с Данией?
- В каком смысле?
- Вы же понимаете, что она тоже примет участие в войне, попытавшись вернуть утерянное герцогство.
- Да, это очевидно.
- Вам что-то еще с Дании нужно?
- Нет. Пруссии от Датского королевства ненужно ничего.
- Хорошо, тогда я хотел бы расширить интересы Российской империи несколькими пунктами. - Бисмарк предельно сосредоточился на цесаревиче. - Во-первых, после разгрома Австро-датской армии, Российская империя хотела бы забрать датские колонии. Исключая, конечно, Фарерские острова и Исландию, за которые костьми ляжет Великобритания. Во-вторых, Германская империя должна будет предоставить России территорию под военно-морскую базу на побережье Северного моря в вечное владение. Желательно недалеко от предполагаемого места прохождения судоходного канала. Не думаю, что вам будет очень обременительно совершить подобный акт дружбы и взаимопомощи. В-третьих, Кристиан IX подпишет договор о совместной защите датских проливов совместно с Пруссией и Россией. Иными словами, предоставит территорию под создание военно-морских баз, необходимых для полноценной блокировки проливов в случае военной угрозы. Вас устраивают такие дополнения?
- По первому и третьему пункту возражений нет, особенно по третьему, который служит не только укреплению России на Балтийском море, но и Пруссии. А вот по второму предложению я вынужден отказать. Дело в том, что Пруссия не располагает землями на побережье Северного моря, которые можно было бы использовать в качестве военно-морской базой. То есть, мы рады бы вам их выделить, но нечего. Или вам будет достаточно просто обычной бухты для строительства порта, который толком и не укрыть от нападения эскадры противника?
- Так уж и нет?
- Поверьте мне на слово. Мы уже обследовали все западное побережье Шлезвиг-Гольштейна. Даже самим взять нечего.
- Хм... - Александр задумался, сфокусировав свой взгляд куда-то вдаль.
- Я предлагаю вот что. - Саша моргнул и сосредоточился на лице собеседника. - Пруссия может заключить с Российской империей договор, согласно которому, военные корабли России смогут находиться в любом порту королевства неограниченное время, а не только согласно регламенту, установленного международными соглашениями. Помимо этого, вы можете взять у Дании остров Бронхольм, он ей давно используется как морская база.
- Борнхольм? В принципе, на Балтике у нас достаточное количество баз, но остров действительно удобный. Хорошо. Я думаю, это интересная идея. Значит, по рукам?
- Да. - Бисмарк ответил сходу, не медля.
- Отлично. Совместными усилиями мы закроем Балтийское море от вездесущих англичан. Теперь же, нам надлежит не медля, выдвигаться в Санкт-Петербург, где и завершить наши переговоры через подписание двухстороннего договора.
- Может в таком случае, раз мы теперь официально союзники, цесаревич изыщет возможность поставить в Пруссию большее количество оружия?
- Это второстепенные детали, которые вполне решаемы. Теперь же нам важно завершить начатое дело и оформить наши отношения. Через три часа отбывает мой личный состав на Санкт-Петербург, вы успеете собраться?
- Да.
- Отлично. Тогда жду вас на Николаевском вокзале через три часа. В поезде у нас будет много времени, чтобы утрясти все детали, касающиеся предстоящей войны.
Весна 1866 года была очень насыщенной и напряженной.
Завершились переговоры в Санкт-Петербурге, в ходе которых князь Горчаков и Бисмарк подписали договор 'о вечной дружбе' с перечнем секретных статей, описывающих интересы этих стран в предстоящей войне. Причем уже в ходе переговоров, цесаревич личным курьером отправил письмо к Гарибальди, прося того прислать полномочного посла для заключения союза в предстоящей войне. Но тот поступил иначе и лично выехал в столицу России на довольно быстром паровом корвете. Об этом событии Саша незамедлительно известил Бисмарка, приглашая того присоединиться, дабы переработать уже заключенное соглашение в общий договор.
19 июня 1866 года состоялись трехсторонние переговоры. Официально обсуждались поставки вооружения. По Санкт-Петербургскому протоколу, подписанному 23 июня, Российская империя обязалась поставить двадцать тысяч винтовок и десять миллионов патронов Пруссии и десять тысяч винтовок и пять миллионов Италии. В Вене паниковали, хотя Россия продолжала держать публичный нейтралитет. Франция и Англия также не вмешивались, по крайней мере, официально, так как из Санкт-Петербурга не поступало сообщений о подготовке к войне - император лишь улыбался и вежливо объяснял, что Россия мирная страна и не желает ни на кого нападать. Впрочем, слухи о том, что цесаревич готовит решительный разгром Австрии по Европе ходили упорные.
О чем переживали не только Габсбурги. Британский парламент, озадаченный тем, что, по всей видимости, идет какая-то тайная подготовка к решительному и полному разгрому Австрийской империи, не мог сидеть в стороне. Так как это не входило в его планы вообще никак. По этой причине, уже в июле того же года в Триест перешла дежурная эскадра из пяти британских фрегатов. Помимо этого, для вооружения австрийских резервистов Великобритания направляла сорок тысяч винтовок Энфильда и до ста единиц разнообразных артиллерийских систем, правда, гладкоствольных. Кроме того, для решения основных финансовых затруднений Австрии, Англия предоставляла ей большой кредит в триста миллионов флоринов.
Франция, как и Великобритания, не имея возможности помочь войсками, активизировала работы по изготовлению переделочных, так называемых 'табакерочных винтовок' для Австрии, которые и без того вели ряд частных компаний. Впрочем, не желая отстать от своего северного соседа в вопросах 'финансовой оккупации', она довела свой кредит Габсбургам до трехсот пятидесяти миллионов флоринов. В итоге, это привело к тому, что Франц-Иосиф I имел уже к августу 1866 года около полумиллиарда флоринов бюджетного профицита, который был преимущественно сосредоточен в специальном военном фонде - его планировалось 'распечатывать' только в случае войны для острых государственных нужд. Ну и с оружием стало сильно легче. В общей сложности на конец лета текущего года, в армии Австрийской империи имелось уже около трехсот пятидесяти артиллерийских орудий самых разных систем, сорок пять тысяч 'табакерочных винтовок' и до ста десяти тысяч старых, заряжаемых с дула 'девайсов' трех разных видов: Энфильда, Лоренца и Минье. Так что, в целом Австрия была готова к тому, чтобы достойно встретить своих соперников. Это не считая того, что поставки 'табакерочных винтовок' продолжались.
Параллельно, Великобритания занималась укреплением боеспособности Датского королевства. В частности, за весну-лето 1866 года было произведено и поставлено в Копенгаген полторы сотни однотипных полевых двенадцатифунтовых пушек Армстронга и по сотне осколочно-фугасных выстрелов к каждой. При этом количество выстрелов росло с каждой поставкой. Плюс к этому, на деньги британского парламента, был сделан заказ на двадцать тысяч винтовок Шарпса модели 1859 года. Официально они закупались для вооружения английской пехоты, неофициально же - списывались на склады сразу после де-юре получения и направлялись в Данию. Выпуск боеприпасов к ним был налажен на самом Туманном Альбионе. Франция тоже помогала Дании, но не так серьезно, как Австрии. В первую очередь, конечно, за счет капитального ремонта кораблей ее флота.