Николай Алексеевич прогуливался по парку опытного санатория при НИИ Медицины. Он знал, что на нем отрабатывались лечебно-профилактические процедуры. Но подобные вещи его не беспокоили, ибо только тут он смог обрести покой, хоть на какое-то время и банально выспаться.
Ключом к лечебно-оздоровительным процедурам являлся, прежде всего, 'Его Величество Режим', то есть весь день Николая Алексеевича был расписан с точностью до минуты от рассвета до заката, невзирая на воскресенья и прочие праздники, как светские, так и церковные. Все процедуры и упражнения начинались всегда в строго отведённое время и продолжались ровно столько, сколько считали нужным врачи. А вмещалось в день немало: полуторачасовая пешая прогулка бодрым шагом, краткие гимнастические упражнения в атлетическом зале (без силовых нагрузок), массаж, солевые ванны, плавание в бассейне, усиленное питание с упором на фрукты и многое другое. Любые газеты были под строжайшим запретом, разрешалось лишь чтение художественной литературы, да и то, без острых драматических коллизий. Ни минуты свободного времени. Даже отбой и подъем (включая обеденный 'тихий час') - строго по расписанию. И так день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Режим не нарушали даже церковные праздники, ибо никаких постов и прочих нюансов на Милютина не распространялось.
Столь монотонный режим с полным отрывом от рваного ритма цивилизации (из новостей допускались лишь редкие известия о новых театральных постановках или литературных опусах) позволил полностью стереть в голове пациента центры возбуждения, сформированные прежней нездоровой жизнью (как любили выражаться медики времён первой юности Александра). А вместо них - создать новые, соответствующие уже здоровому образу жизни. Даже появление за пару недель до Рождества нового пациента, точнее - пациентки, поначалу не нарушило однообразия. Режим санатория был продуман и соблюдался настолько, что Милютин узнал об этом совершенно случайно, увидев во время прогулки стройную женскую фигурку с печально опущенной головой, мелькнувшую за деревьями на соседней аллее. Когда на вечернем обследовании врач, заметив рассеянность пациента, предложил изменить график прогулки, Николай Алексеевич, к собственному удивлению отказался, ответив, что присутствие соседки ничуть ему не мешает. С тех пор такие мимолетные встречи проходили еще несколько раз, постепенно становясь для Милютина изюминкой прогулок, в чем, впрочем, он пока отказывался признаться себе.
Тот день, после Рождественских праздников, Николая Алексеевича тоже ничем не отличался. Он как обычно вышел на легкую прогулку после завтрака по заснеженным тропинкам парка, совершенно уже привыкнув к этим вещам и не ожидая никаких неожиданностей. Поэтому поджидающий его на одной из лавочек Император оказался для Милютина сюрпризом. Поначалу ему даже показалось, что у него галлюцинации.
- Доброе утро, Николай Алексеевич, - Александр слегка кивнул, вставая и приглашая к совместной прогулке. - Как вы себя чувствуете?
- Ваше Императорское Величество, - Милютин вежливо склонился.
- Полно вам, Николай Алексеевич, - улыбнулся Император. - Слышал, что лечение пошло вам в пользу?
- Да, поразительно, но я стал себя значительно лучше чувствовать.
- Это очень хорошо.
- Значит, мое затворничество… - слегка замялся Николай Алексеевич и погрустнел.
- Продолжиться до тех пор, пока врачи не скажут, что необходимость в нем отпала, - твердо сказал Александр. Несколько шагов они сделали молча, потом Император продолжил. - Николай Алексеевич, у меня для вас две новости, начну с личной. Мария Агеевна удалилась в монастырь, чтобы уделять своей душе много больше времени.
- Что?! - Удивленно переспросил Милютин, напомнивший в этот момент всем своим удивлением знаменитого Льва Евгеньевича.
- Она не смогла смириться с тем, что практически свела вас в гроб своим поведением и решила искупить это молитвами и постом.
- Ваше Императорское Величество, зачем вы так с ней?
- Как, так? Вы, Николай Алексеевич мне нужны. Вы нужны России, а эта, - Император выдержал легкую паузу, скривив недовольно губы, хотя по смыслу должно было прозвучать матерное слово, - вас в гроб своими выходками загоняла. Вы поймите, женщина дана Богом мужчине для того, чтобы подбадривать в тяжелые минуты, радоваться его успехам и вдохновлять на подвиги. Даже для самого убогого мужчины. А не для того, чтобы устраивать нервотрепку и вгонять в тоску претензиями. Она должна была стать вам верным адъютантом, а не вредителем, сводящим вас в могилу. Это великое счастье найти хорошую жену… великое. И вам не повезло. Поэтому мне пришлось вас спасать от этой мегеры, которая по какому-то ужасному совпадению была удостоена почетного звания женщины.
- Ваше Императорское Величество, - Милютин усмехнулся, - хорошо вы говорите. Только где же их взять, хороших жен?
- Кто его знает? Я вот тоже несчастлив в этих делах, а потому не отказался бы от ответа на вопрос, что вы мне задали. Но терпеть коня в юбке невместно. Все должно быть на своих местах: летом - лето, зимой - зима, а женщина - женщиной.
- Ваше Императорское Величество, но нельзя же так… люди все разные. И, к тому же, у меня с Марией дети.
- Дети согласны с моим решением. Она ведь не только вас, но и их уже допекла. Монастырь - закономерный итог ее жизненного пути. Хотя, злые языки говорили, будто Марию Агеевну могла ожидать куда более печальная участь.
- В самом деле? - Слегка оторопел Милютин. - Но… - Он на мгновение задумался, видимо, понимая, что свои слова нужно очень тщательно взвешивать. - Но все это так неожиданно… - Установилось молчание. Только снег слегка поскрипывал под ногами. Милютин брел опустив голову и не заметил, что на ближайшем пересечении тропинок спутник последовал прямо, увлекая его прочь от привычного маршрута. Лишь спустя минуту он, обратившись к Александру, нарушил безмолвие. - Ваше Императорское Величество, вы говорили, что я вам нужен. Это было для того, чтобы меня ободрить или?
- Или. - Внезапно Александр замолчал, глядя куда-то за спину собеседнику. Тот обернулся и увидел давешнюю незнакомку, приближающуюся по боковой аллее. Не доходя несколько шагов, она остановилась и присела в приветствии, слегка склонив голову. - Здравствуйте, Наталья Александровна, как ваше здоровье? - Кивнув, спросил Император.
- Здравствуйте, Ваше Императорское Величество, - прошелестел тихий голос, но красивое лицо оставалось отрешенно-печальным, - мне гораздо лучше, спасибо.
- Позвольте представить вам Николая Алексеевича Милютина, вашего собрата по этому заточению, - Александр обернулся к спутнику. - Николай Алексеевич, представляю вам Наталью Александровну Дубельт.
- Здравствуйте сударыня. Чрезвычайно рад нашей встрече.
- Здравствуйте сударь, - Милютину показалось, что голос слегка потеплел, - я тоже, рада… В беседу снова вклинился Александр:
- Наталья Александровна, приношу вам самые глубокие и искренние соболезнования.
- Благодарю ваше Императорское Величество, - ее голос опять сделался безжизненным, а лицо, как показалось Милютину, совершенно потухло, - я уже смирилась с безвозвратным… - Снова установилась гнетущая тишина, которую нарушили слова Александра.
- Ну что же, сударыня, не будем мешать вашему отдыху, - и вежливо ей кивнул. Когда же женщина удалилась на несколько десятков шагов, он продолжил: - Итак, на чем мы остановились… Я задумал реформу государственного управления, приводя его в более упорядоченную форму. Да и чиновников почистить не мешало бы. Но за несколько дней провести ее не получится. Нужно людей подобрать, документы подготовить. На первых порах я хочу выделить в Государственном совете Особый департамент, в который свести управлением всеми своими предприятиями.
- Личными?
- Тут сложно сказать, как именно их называть. Взойдя на престол, я получил довольно приличное количество объектов, находящихся в той или иной форме собственности Императорской фамилии. Это огромное количество предприятий. Сейчас готовиться циркуляр, согласно которому все эти объекты будут переведены в статус так называемых 'императорских'.
- Это же такая махина!
- Именно поэтому вы мне и нужны. Я предлагаю вам пост главы департамента. О чем вы задумались?
- Вы знаете, Ваше Императорское Величество, ваш отец мне тоже доверял серьезный пост и… я не справился. Я не хочу вас подвести.
- Дорогой Николай Алексеевич. Вы не справились потому, что просто не могли этого сделать. Провести крестьянскую реформу можно было лишь случайно, да и то - формально. Сейчас многое изменилось. Даже не сомневайтесь. - Последние слова Александр сказал с такой интонацией и взглядом, что Милютин вздрогнул. - Ну что вы, Николай Алексеевич, так пугаетесь. Вот, берите пример с Путилова.
- Ваше Императорское Величество, так ведь у вас такой взгляд…
- Понимаете, Николай Алексеевич, для вас, чтобы войти полноценно в мою команду, нужно понять простое правило. - Александр выдержал паузу. - Рядом с тобой друзья, перед тобой враги и наше дело правое. Ни я, никто из моих людей не отвернем и пойдем до конца, до последней крайности в этой борьбе, которая пронизывает всю существо мироздания. Мы - локомотив, который тащит на себе поезд России.
- Так вы предлагаете…
- Я предлагаю вам встать под мои знамена. Обратного пути не будет. Я не прощу предательства или трусости. Готовы ли вы идти плечом к плечу ради процветания Отечества? Выдержите ли? Сможете ли переступить через свой страх… через самого себя, принеся свое 'Я' на алтарь Империи? - Николай Алексеевич задумался. - Я не тороплю с ответом.
- Я слабый, больной человек…
- Вы смогли не один год продержаться против этой своры уродов, что сосали соки из Империи, крутясь при дворе. Да еще в такой жуткой атмосфере дома. Сила, Николай Алексеевич не в мышцах, а в воле. Крепка ли она настолько, чтобы пойти до конца, до любой крайности? - Николай Алексеевич смотрел на снег расширенными дикими глазами, вспоминая всю ту гниль, что крутилась возле трона в годы правления отца и деда Александра. Как он читал доклады и чуть ли не выл от чувства бессилия. А теперь наступил черед его хода… шанса…
- Наверное, я всю свою жизнь ждал этих слов…
- Я рад, Николай Алексеевич, что не ошибся в вас. Уже собравшись уходить Александр, внезапно остановился, помолчал немного и продолжил:
- Да, и вот еще какое дело… Я чувствую себя виноватым перед Натальей Александровной. Месяц назад она потеряла мужа. Во время осенних событий тот наделал глупостей, и его самоубийство стало лучшим выходом из создавшегося положения. Альтернативой был бы суд, и его бесчестие пало на семью, чего я не хотел допустить. Но для меня стала полной неожиданностью столь резкая реакция Натальи Александровны на это событие. Они давно были в разводе, к тому же Михаил Леонтьевич постоянно старался превратить ее жизнь в ад. Даже после развода…
- Почему он так поступал? Зачем?
- Мне думается, дело было вот в чем. Его отец, Леонтий Васильевич Дубель, хотел славы и публичного признания. Но вошел в историю только как человек, арестовавший Александра Сергеевича Пушкина - ее папу. За это потом он и возненавидел поэта. Ведь уже при жизни всем было все ясно. Сам же Михаил Леонтьевич предположил, что если возьмет в жены дочь Пушкина, то… Короче говоря, ненависть отца передалась сыну. Я надеялся, что Наталья Александровна с облегчением примет случившееся, но она внезапно заболела. Пришлось ее срочно отправлять сюда, подлечить нервы. Даже не знаю, удобно ли просить вас об одолжении…
- Каком, Ваше Императорское Величество?
- Видите ли, Николай Алексеевич, вы, наверное, тоже заметили, что перемена условий и умиротворение этого места не в силах, увы, отвлечь Наталью Александровну от мрачных мыслей. В таком состоянии, о возвращении в столицу не может быть и речи, а ведь ее присутствие там вскоре станет необходимым. Я надеялся как-то растормошить ее, заинтересовать новостями, но при мне она лишь еще больше замыкается. Вы же человек для нее новый, не связанный с тяжелыми воспоминаниями. Постарайтесь пробудить в ней интерес к жизни. Говорите о чем угодно: читайте стихи, рассказывайте о своих планах, раньше она живо интересовалась проектами реформ, все что угодно. Главное - вытащить ее из этой черной меланхолии. Справитесь?
- Сделаю все, что будет в моих силах, Ваше Императорское Величество.
- Хорошо, я на вас надеюсь, и… выздоравливайте сами. После Крещения, буду надеяться на ваше освобождение из этого лечебно-профилактического плена. Провожая взглядом воспрянувшего духом Милютина, Александр вспомнил завязку этого водевиля. Шестью неделями раньше он прямо спросил Наталью Александровну о том, согласна ли она стать супругой Милютина, когда тот освободиться от прежнего брака, и получил столь же прямое и недвусмысленное 'да'. Единственный вопрос, который интересовал будущую новобрачную, это как он собирается провести сватовство. Когда же Саша сказал, что просто собирается обрадовать жениха новостью о том, что тот жениться, та, закатив глаза, заявила, разумеется, в самых изысканных выражениях, что пусть лучше его молодое Императорское Величество командует на поле боя или в Сенате, а решение деликатных вопросов оставит женщинам. И действительно, Наталья подготовила и разыграла весь последующий спектакль как по нотам, так что теперь самому Императору оставалось лишь изречь 'кушать подано, а жениху и вовсе досталась роль без слов.