Глава 65

21 января 1886 года. Брюссель. Штаб-квартира NATO. Заседание расширенного Генерального совета Североатлантического альянса.

- Господа, - начал премьер-министр Великобритании сэр Гладстон, усидевший на своем месте, несмотря ни на что. - Югославская война завершилась полным нашим разгромом. Это печально. Однако я считаю, что в данном деле, как и в любом другом, есть как минимум две стороны. Конечно, чрезвычайно плохо то, что мы не смогли разбить русских в Югославии, тем самым уступив им окончательно это царство и потеряв шанс пополнить наш альянс за счет Испанской Империи. Ведь положение этого мадридского льва последние годы не так уж и шатко. Но! Но, господа. - Поднял палец сэр Гладстон. - Мы получили очень полезный урок. Если бы мы победили, то не смогли осознать того, насколько слаба наша армия и с легким сердцем бросились в пучину большой войны с русскими. Кто-то говорит, что у нас был шанс. И он прав. У нас действительно был шанс потерять свое положение и оказаться полностью и окончательно разгромленными. Прекрасный шанс повторить судьбу Оттоманской Империи, которая не выдержала силы русского оружия. Прекрасные времена Крымской войны, когда мы могли перекупать их интендантов и обладать решительным техническим преимуществом, безвозвратно прошли. Россия теперь - это сильный, умный и грозный враг. Дикое и ужасное олицетворение темной Азиатской мощи, которую мы не можем игнорировать. Да, кто-то может смеяться и осыпать русских памфлетами, но победить их сейчас не может никто.

- И что вы предлагаете? - Спросил задумчивый и весьма расстроенный Вильгельм. Пленение любимого фельдмаршала очень сильно остудило его воинственный пыл.

- Готовиться к войне. Его Императорскому Величеству Александру III сорок лет, у него четверо дочек и ни одного сына. Его брат - Владимир, после серьезного воспаления легких очень плох здоровьем и совсем не имеет детей. Дядя с детьми от престола отлучен Императорским манифестом по его собственной просьбе. Других наследников нет. Думаю, за двадцать-тридцать лет, что остались до смерти русского Императора мы сможем дельно подготовиться, собрав в кулак все свои силы. А после, пользуясь смутой, вызванной такой сложной и неоднозначной ситуацией в престолонаследии предпринять попытку разгрома.

- То есть, вы предлагаете замкнуться на внутренних делах альянса? - Переспросил Алессандро Грациани.

- Именно так. Югославия показала, что наши вооруженные силы очень слабы. Их нужно привести к единому образцу, как организационно, так и в плане подготовки, не говоря уже о вооружении. Нужно сделать так, чтобы пехотный полк из Сицилии ничем не уступал в выучке и оснащении такому же из Вюртемберга. Во всех странах коалиции требуется ввести единые виды оружия, боеприпасов, формы и прочего, дабы упростить снабжение и управление. И многое другое. Дел, как вы понимаете, у нас огромное множество.

- Но тогда нужно вводить не только единый стандарт вооружения, - лукаво улыбнулся Вильгельм, косясь на Алессандро Грациани.

- Да, - кивнул Гладстон, - я тоже думал о том, чтобы ввести идеологическую платформу, разработанную в Италии в качестве основной на всей территории альянса. Но это дело непростое и требующего большой деликатности. Ведь фашизм он изначально создавался под образ мыслей итальянского народа… у англичан или венгров он может сильно отличаться. Лондон, безусловно, выступает за то, чтобы утвердить эту благую идеологию, но опасается перегибов и фанатизма.

- Не переживайте, - улыбнулся итальянский диктатор, - Италия справилась, хотя изначально и имелись весьма серьезные проблемы.

- Кстати, - спросил Вильгельм, - а как Британская Империя будет избегать внешних дел, если ее колонии находятся в зоне прямых интересов Москвы?

- Не избегать, - улыбнулся Гладстон. - Просто перенесем свои приоритеты в Европу. А Индия… с ней все очень непросто. Боюсь, что нам придется отказаться от нее как от колонии и создать из этих земель еще одно королевство в составе нашей Империи со значительными свободами и автономиями. Как иначе его удержать мы не понимаем. В Персии завершается кровопролитнейшая гражданская война, в которой погибло больше двух третей населения. Имеется огромное количество беженцев, которые бегут в британскую Индию и Саудовскую Аравию. Русские строят железную дорогу от Тегерана к нашей индийской границе. Афганистан стараниями соседей, особенно из Дунгарского эмирата, так и вообще - безлюдная пустыня, в которой выжил едва ли каждый десятый. И ситуация продолжает ухудшаться. Впрочем, непримиримые пуштуны не унимаются, продолжая выяснять отношения с помощью оружия. Москве в тех местах предстоит много работать. Настолько, что если ее не теребить, то и она к нам сама не полезет, не имея крепкого тыла.

- Господа, но что делать нам? - Взмолился Стивен Гровер Кливленд, 22-ой президент САСШ. - Конфедерация - союзник России. Это ненавистное государство индейцев КИА, с которым мы были вынуждены заключить мирный договор, занимает наши земли и, непременно получит поддержку из Москвы, если мы попытается его смять. Вряд ли войсками, но оружие им продадут. Рядом с нами лежит только достаточно слабое королевство Канада, состоящее в пределах Британской Империи…. Видит Бог, я привел финансы в порядок и пытаюсь заниматься укреплением внутренней политики. Но постоянно сталкиваюсь с открытым противодействием крупных финансистов, слишком сильно завязанных на интересы Москвы. Что мне делать? Боюсь, что любое резкое движение может поставить точку не только в моей карьере, но и в позиции САСШ по отношению к альянсу. Ведь нам сейчас намного выгоднее дружить с русскими.

- Не переживайте, сэр, - улыбнулся Гладстон. - Мы поможем вам. Мы ведь должны помогать друг другу.

- Господа, но что делать нам? - Взмолился Стивен Гровер Кливленд, 22-ой президент САСШ. - Конфедерация - союзник России. Это ненавистное государство индейцев КИА, с которым мы были вынуждены заключить мирный договор, занимает наши земли и, непременно получит поддержку из Москвы, если мы попытается его смять. Вряд ли войсками, но оружие им продадут. Рядом с нами лежит только достаточно слабое королевство Канада, состоящее в пределах Британской Империи…. Видит Бог, я привел финансы в порядок и пытаюсь заниматься укреплением внутренней политики. Но постоянно сталкиваюсь с открытым противодействием крупных финансистов, слишком сильно завязанных на интересы Москвы. Что мне делать? Боюсь, что любое резкое движение может поставить точку не только в моей карьере, но и в позиции САСШ по отношению к альянсу. Ведь нам сейчас намного выгоднее дружить с русскими.

- Не переживайте, сэр, - улыбнулся Гладстон. - Мы поможем вам. Мы ведь должны помогать друг другу.

 

Глава 66

Через час там же в кулуарах.

- Сэр, - обратил президент Кливленд к британскому премьер-министру, - что вы имели в виду под помощью?

- Вот, - протянул президенту САСШ небольшой конверт премьер-министр Британской Империи. - Вы же собираетесь заехать в Лондон с рабочим визитом на обратном пути? Вот и отлично. Здесь указан адрес, по которому мы сможем продолжить разговор в совершенно ином ключе.

- Я не понимаю ваших намеков, - совершенно искренне сказал Кливленд.

- После смерти нашей обожаемой Императрицы Виктории на престол взошел ее сын - Император Эдуард. Большой человек в обществе "Вольных каменщиков"…

- Вот к чему вы клоните, - выдохнул Стивен.

- Именно к этому. САСШ в свое время создавались именно нашим обществом и долгое время находились под нашим руководством, что позволило им очень энергично развиваться. Мы даже обеспечили нашему детищу защиту от европейских драк, давая возможность укрепляться в совершенно тепличных условиях. И что мы видим сейчас? Только дуракам остается неясно, что несмотря на некоторую независимость САСШ в вопросах внешней политике, Москва контролирует ее финансы и промышленное производство. Причем не представители нашей организации, а какие-то пошлые последователи этих азиатских дикарей. Умных, страшных и безжалостных.

- Это я знаю и без вас. Особенно силен Морган. Никто не знает на кого на самом деле он работает, но он чрезвычайно силен. Кроме того, я подозреваю в подкупе большую часть сенаторов. Вашингтон фактически опутан паутиной, да такой, что мы все боимся высказываться, опасаясь последствий.

- Вы хотите успеха в нашем деле?

- Конечно! - С уверенностью сказал Кливленд.

- Пришло время собирать камни. - Смотря прямо в глаза Стивену произнес Гладстон. - Перед лицом ужасной угрозы, что надвигается на нас с азиатских просторов нам следует консолидировать свои усилия и держать вместе.

- Что вы этим хотите сказать?

- Только то, что у САСШ есть два пути. Первый, окончательно превратиться в протекторат России. Второй, вернутся в лоно Туманного Альбиона.

- Седьмым королевством? - Улыбнулся Кливленд.

- Да. Именно так. Я знаю, что народ в САСШ не очень этого и жаждет, но ваше положение потихоньку ухудшается и вряд ли имеет перспективы, поэтому нам всем нужно начать работать над этим непростым вопросом.

- Но финансовые воротилы, они явно не пожелают этого.

- Мы найдем способ с ними договориться, - хитро улыбнулся Гладстон.

- Вы уверены?

- Конечно! Тем более, что тот же Морган слишком долго живет на этом свете. Не правда ли?

- Долго… - задумчиво кивнул Кливленд. - Но…

- Не переживайте. - Положил руку Кливленду на плечо Гладстон. - Мы ни коим образом вас не будем компрометировать. Даже более того. Прямо сейчас Лондон с вашей помощью начнет внедрять своих агентов на ключевые посты. Вы же, отсидите спокойно свой срок без лишней пыли. И вот только после прихода нового президенты мы начнем. Устроим небольшой террор, стравливая кланы.

- Вы считаете, что русская разведка вам не сможет помешать?

- У нее нет такого административного ресурса. Кроме того, вряд ли они готовы к столь массовым акциям устранения. Ничто не мешает нам воспользоваться схемой самого русского Императора, который в свое время смог устранить нашего доброго друга Клейнмихеля, подставив при этом финнов. Кто вам не нравиться? Конфедераты? Вот их и выставим дураками. По крайней мере попытаемся.

- Все равно я не верю в то, что САСШ согласиться добровольно вернуться в лоно Туманного Альбиона.

- Кто же говорит про добровольный возврат? - Усмехнулся Гладстон.

- В каком смысле?

- В самом, что ни на есть прямом. Через пять, максимум десять лет вы, как патриот САСШ поднимете восстание. Пользуясь подкупленными и привлеченными на свою сторону военными произведете государственный переворот, установив парламентскую республику. После чего, займетесь референдумом, согласно которому народ пожелает вернуться. А наш добрый Эдуард с благосклонностью удовлетворит вашу просьбу.

- Но если народ не пожелает голосовать так, как нам нужно?

- Кого это волнует? Вы разве не понимаете, что абсолютно не важно, как народ голосует, важно - кто и как считает? И не переживайте вы так. Если все выйдет так, как я планирую, то вы станете вице-королем нового королевства. Как вы его хотите назвать? Free Kingdom? Никакой проблемы в этом не вижу.

- Вы очень оптимистичны…

- Но я хотя бы пытаюсь спасти дело своего ордена от полного разгрома. Вы что, разве не понимаете, что через некоторое время Россия подпишет договор с Конфедерацией индейцев Америки и включит их в свою Организацию московского договора? А это значит, фактически, поставит это государство под полный контроль русских. Следующими станут КША. А потом вы. Вы разве не видите, что этот новый Чингисхан не успокоиться пока не завоюет весь мир? И после своей смерти его дело вряд ли закиснет. Нам нужно пытаться укрепиться всеми возможными способами. Иначе конец. Нам конец. Они вырежут нас как волки ягнят.

- Хорошо! - Кливленд поднял руку, останавливая словесный поток Гладстона. - Я согласен и готов работать с вами. Если это спасет моих людей от гибели. Потому что включение КИА в состав ОМД - это наш конец.

- Вот и славно! - Сказал, улыбнувшись Гладстон. - Но по указанному адресу все равно приходите. У нас будет что обсудить.

- Хорошо, сэр. - Кивнул задумавшийся Кливленд.

Они разошлись, но сэр Гладстон едва сдерживал свою улыбку.

"Союзники перепуганы и готовы поступиться многими своими правами и свободами, ради победы над страшным врагом. Великобритания вновь набирает силу.

Чего стоит только Франция, которая приличным куском была введена в состав Империи? Поразительно ценное приобретение, позволяющее полностью контролировать Английский пролив, да и в экономическом плане - солидный куш. Шотландия и Уэльс стихли, хотя для этого и понадобились массовые интернирование недовольных в гордую и независимую Ирландию, которая, не смотря ни на что, оказалась крайне выгодным решением. Слабое, ничтожное государство с огромными амбициями смогло превосходным образом впитывать в себя весь тот народ, что не мог спокойно жить на благословенном острове Британия. Столько всякого мусора туда убралось! Чего только не удалось за эти минувшие годы его правления…

Конечно, много было и провалов, и ошибок. Ибо русские оказались неожиданно напористы и сильны. Такая встряска! Почаще бы такие "наполеоны" будоражили старую добрую Англию. Нам нужны такие встряски. Главное, чтобы теперь этот трус не подвел меня и операция по возвращению САСШ прошла успешно. А если что пойдет не так, то и завоюем их. Нам же нужно будет на ком-то тренироваться своих солдат? Они остались одни. Совсем одни. Наверное им будет страшно.

Интересно, союзники поверили в то, что я сказал? Двадцать-тридцать лет мира? Нет. Мира не будет. Будет война. Настоящая. Английская. Хитрый всегда побеждает сильного. С варварами силой мерятся недостойное для настоящего джентльмена занятие. А они пускай готовятся стрелять. Этот резервный вариант вполне нас устраивает. Мало ли что эти русские выкинут…

…"

 

Глава 67

3 мая 1886 года. Где-то в Париже.

- Добрый вечер, патрон.

- Здравствуй малыш, присаживайся. Разговор будет долгим, - хозяин кабинета махнул рукой в сторону второго кресла и улыбнулся вошедшему.

Обычно добродушная улыбка этого человека ничего не значила и вместе со слегка взлохмаченной шевелюрой являлась лишь частью обманчивого образа весельчака и рубахи-парня, известного далеко за пределами Парижа. Характером же и пластикой движений тот напоминал матёрого тигра - хищника-одиночку, всегда готового к схватке. Но в этот раз его лицо действительно выражало радость учителя при виде лучшего ученика, скорее, даже - художника, рассматривающего холст перед нанесением заключительных мазков. Тринадцать лет назад, создавая новую партию, он встретил отчаявшегося и растерянного молодого человека, для которого клеймо ярого бонапартиста закрыло все двери в послевоенной Франции, вернее - бывшей Франции, а ныне лишь череды новых провинций и колоний стран-победительниц. Теперь же перед ним стоял такой же хищник, только помоложе и менее опытный, повадками напоминающий горностая - подвижного, любопытного и беспощадного. Да и внешне руководитель марсельского отделения партии "Единая Франция", Эжен де Фюнес, был похож на этого вечно беспокойного зверька: заострённое лицо со слегка оттопыренными ушами, сухощавая фигура, резкие порывистые жесты. Вот и сейчас он, усаживаясь в кресло, успел бросить несколько быстрых взглядов по сторонам и замер, внимательно глядя в лицо своего учителя и друга, взведенный как пружина.

- Но сначала послушаем нашего "маленького героя, дёргающего за усы большого медведя", - улыбнулся хозяин кабинета, цитируя заголовки парижских газет. - Что нового в Марселе?

Де Фюнес, не принимая шутливого тона патрона, начал подробный отчёт. А тот, уже зная его содержание, так как имел особых осведомителей во всех сколько-нибудь значимых отделениях, больше оценивал стиль изложения, интонации и уверенность поведения подопечного, ещё раз убеждаясь, что годы муштры не прошли даром. Но нить разговора не терял, время от времени проясняя некоторые нюансы. Наконец, после того, как докладчик, ответив на очередной вопрос, выжидательно уставился в лицо шефа, тот усмехнувшись ещё раз сказал:

- Спасибо, малыш, ситуация мне ясна. Теперь спрашивай ты.

- Патрон, меня тревожит поведение русской тайной службы. Парижские газеты красочно расписывают, как мы водим за нос этого монстра. Кстати, это ведь была ваша затея? Но в реальности всё совершенно наоборот! С самого начала нас поставили в очень узкие рамки, причём, предоставили самим догадаться об их границах. Нам не запрещают издавать "Марсельский листок" и распространять "Голос Франции", но спокойно проходят лишь номера с весьма умеренным содержанием. Несколько раз мы печатали статьи с явными призывами к независимости, однако сразу же следовала жёсткая реакция - в тот же день полиция арестовывала остаток тиража и опечатывала типографию минимум на месяц. Когда же мы печатаем наиболее острые материалы нелегально, то заранее должны проститься с оборудованием - подпольный цех мгновенно находят и изымают всё до последней гайки и клочка бумаги. Самый длительный срок непрерывной работы составил полтора месяца, когда нам удалось впихнуть большую часть типографии в фургон и печатать практически с колёс, каждое утро перевозя его на новое место.

- Неплохой результат, малыш. Насколько я знаю, англичане работают гораздо хуже, и в Париже ты продержался бы больше года.

- Да. Но когда русская полиция всё же выследила наш цех, мы лишились не только оборудования, но и четверых наших товарищей. Официально их никто не арестовывал - люди просто пропали и никто не знает, где их искать. Мы надеемся, что они живы - обычно, когда русские устраняют неугодных, всё обставляется как несчастный случай, самоубийство или результат ограбления. Причем, это происходит всегда ночью. При свете солнца такой человек может спокойно гулять по улицам Марселя, но после заката должен искать убежище, хотя это не всегда помогает. Мы все вынуждены на всякий случай ночевать на конспиративных квартирах, постоянно меняя адреса и пароли, чтобы иметь хоть какую-то уверенность, что проснёшься на свободе или проснёшься вообще. Такая жизнь сильно выматывает, тем более, что я не понимаю смысла в этой тактике полиции, которая сама усложняет себе жизнь, не трогая никого днём. Постоянно ощущаю себя мышонком, с которым играет большой и сытый кот.

- Думаю, что русские пока не воспринимают нас всерьёз и просто тренируют своих людей, давая вам некоторую фору. Но, попутно, они невольно учат нас искусству конспирации и нелегальной работы. А эти навыки могут сильно пригодиться всем нам в ближайшем будущем. Не секрет, что Марсель стал для "Единой Франции" настоящей кузницей кадров. Те товарищи, что успешно проработали под твоим началом год-полтора и были отозваны в Париж, а их тридцать два человека, теперь руководят ячейками в восточной Бретани, Анжу, на юго-востоке Нормандии, ну и, конечно, у твоих соседей в Провансе и Тулузе. И хорошо руководят! … Ещё вопросы?

- Ещё… - де Фюнес слегка замялся, но почти сразу же продолжил, сменив тон беседы. - Жан. Меня пугают изменения, что произошли с вами за последние два года. Раньше вы всегда выступали за восстановление свободной и единой Франции, называя борьбу за автономию лишь первым шагом на пути к цели. Но когда оккупанты создали королевство Франция на территории английской оккупации, тон ваших речей начал меняться в сторону примата "первоочередных текущих задач", а после начала балканской войны слова "независимость" и "единство" практически исчезли из вашего лексикона. Что случилось, учитель? Неужели вы устали от борьбы?

- Эжен. Я ждал этого вопроса от тебя последние полгода. Нет, я не устал, то, что ты наблюдаешь - не более, чем тактическая уловка в политической борьбе. Не умерь я накал своих выступлений, партию могли запретить ещё полтора года назад и мы лишились бы не только легальной базы, но и поддержки многих буржуа.

- Учитель, но зачем нам эти коллаборационисты? Уже сейчас они во многом равнодушны к идеям единства страны, их вполне устраивает нынешнее положение, позволяющее сохранить и приумножить капиталы, а борьба за свободу чревата революцией, когда можно потерять всё. Призраки санкюлотов и монтаньяров до сих пор пугают парижских обывателей до дрожи в коленях. Это балласт, тянущий партию на дно.

- Не горячись. Балласт часто помогает кораблю не опрокинуться во время шторма. Эти люди находят выгодным получение определённых преференций в рамках Британской Империи в обмен на лояльность в главном - отказе от идеи независимости. Поэтому, пока мы боремся за широкую автономию, они наши союзники, влиятельности которых не стоит преуменьшать. К тому же, больше половины расходов партии оплачивается из их пожертвований

- Но ведь идя по такому пути, мы никогда не приблизимся к главной цели, ради которой начинали борьбу тринадцать лет назад!

- Да, если будем ориентироваться лишь на это "болото". Партии нужно боевое крыло, способное в нужный момент организовать вооружённое восстание и взять на себя руководство его ходом.

- Но без сильного внешнего союзника восстание в любой из провинций будет немедленно подавлено и залито кровью, ведь абсолютно все европейские страны отхватили по кусочку нашей Родины. Кто из них, даже желая подложить свинью соседу, станет помогать нам, рискуя потерять то, что уже считает своим? Тем более, сейчас, когда все они напуганы поражением войск своего альянса в югославской драке. Поднимать же восстание против русских… Пока я не готов вести своих людей на столь бессмысленный акт коллективного самоубийства.

- В Европе всё равно грядут большие перемены и потрясения, когда основным игрокам станет не до нас.

- Но лорд Гладстон в своей речи…

- Эжен. Я снимаю перед тобой шляпу? У тебя появился неизвестный мне источник информации в штаб-квартире NATO, - улыбнулся патрон. - Но это не меняет главного: лорд Гладстон может вещать что угодно. Он может, если, конечно, настолько глуп, и сам верить своим словам, но альянс не протянет и десяти лет. В первую очередь, потому, что русскому императору невыгодно длительное существование этого уродца, а его разведка ест свой хлеб не даром. Но ты прав в одном - даже в случае развала NATO своих сил нам может не хватить, слишком уж разобщены и малочисленны сейчас организации патриотов Франции. И главная наша задача сделать так, чтобы за ближайшие пять-семь лет людей, по-настоящему сочувствующих нашим идеям, стало не меньше пятидесяти тысяч, а каждый третий из них был бы готов не только помочь партии материально, но и поддержать восстание с оружием в руках.

- О-ла-ла! Получается, что каждому из нас придётся сагитировать почти сотню человек…

- Не только, малыш, далеко не только это, - несмотря на серьёзный тон, в глазах хозяина кабинета плясали чёртики: слишком уж ошарашенный вид имел его собеседник. - Вам придётся не столько "агитировать" новых сторонников, сколько обучать их хотя бы азам того, что постигли сами под пристальным присмотром русских.

- Но, патрон, это же невозможно! Даже если все мы сменим своё оружие на учительские сюртуки и указки!

- А ты помнишь, как тринадцать лет назад я создавал свою партию? Прошёл по кабакам и притонам в поисках авантюристов, для которых слова "Единая Франция" не были пустым звуком, и отобрал пятнадцать самых надёжных. Кстати, одного молодого оболтуса я помнил ещё по скандалу на Марсовом поле. - Усмехнулся Жан, подмигнув Эжену. - А потом начал вбивать в ваши головы то, чему учила жизнь меня самого, в том числе - в Иностранном Легионе. В первую очередь - дисциплину, во вторую - осмотрительность, и лишь в третью - здоровую инициативу. А через пару-тройку лет многим из вас, в свою очередь, пришлось стать наставниками - помнишь свою командировку в Вандею в семьдесят шестом - семьдесят восьмом годах? Там ты занимался тем же делом, создавая с нуля ячейку партии. И довольно успешно. По крайней мере, у тебя не было провалов. Именно по итогам первой самостоятельной работы ты и получил свой нынешний пост.

- Вот спасибо, патрон, - де Фюнес склонился в шутливом поклоне. - Я-то гадал: за какую провинность угодил на эти галеры. А, оказывается, то была награда… А если серьёзно, огромное вам спасибо за доверие, оказанное авансом. Тогда я ещё оставался зелёным лягушонком, пускавшим пузыри в самой мелкой луже. Именно Марсель сделал из меня человека.

- Ладно, ученик, считай, что перемена окончилась. Слушай новую боевую задачу. Тебе предстоит повторить то же, но в гораздо больших масштабах. Возьмёшь под начало всю марсельскую банду, наведаешься к своим ученикам, присмотришься к ним и их окружению и отберёшь не просто самых лучших, но тех, кто способен не только учиться, но и учить других. Всего нужно найти не менее полутораста человек, могущих стать командирами новых пятёрок. Новичков каждый из них должен подобрать сам, но под твоим контролем. Про то, что кандидаты не должны знать никого за пределами своей пятёрки, напоминать надо?

- Что?

- Не делай удивлённые глаза - тебя и так знает каждая собака. Так вот, с новичками делайте что хотите: солите, маринуйте, заставляйте печатать прокламации и развешивать на фасаде полицейского управления, но через два года они должны уметь делать всё то, чему вас научил Марсель, хотя бы - в основном. И учти - не менее половины из них должны быть готовы сами принять под команду следующих кандидатов. Задача Ясна?

- Слушаюсь, мой патрон! - Де Фюнес вскочил и с серьёзной физиономией щёлкнул каблуками. - Когда прикажете начинать?

- Вчера, - буркнул, ухмыляясь тот. - А ты, малыш, садись, разговор ещё не закончен. Есть одно непременное условие: до конца этого года ты и все отобранные тобой люди обязаны покинуть ряды "Единой Франции".

- Как, патрон… Почему?

- Почему, почему… Твои орлы мигом перебаламутят моё болото и распугают жирных карасей, мечущих золотую икру. А если серьёзно, Эжен, то так нужно. Чтобы стать сильней мы должны временно разделиться и показать видимую слабость. Вы, ведь, уйдёте не просто так: громко разругавшись со мной за потерю боевого духа партии, ты объявишь о создании новой, держащей курс на вооружённое восстание. Все молодые и задорные уйдут с тобой, здесь же останется почтенная публика, желающая пролезть в ублюдочный парламент картонного королевства. Останется, конечно, и моя служба собственной безопасности, чтобы никто из случайных попутчиков не хватался за румпель. Со стороны это будет смотреться как окончательный дрейф "Единой Франции" в сторону соглашателей. Правду будут знать четверо: мы с тобой и наши первые заместители.

- Понятно, патрон, подробности?

- Нет, на сегодня хватит, иди отдыхай. Тебе уже показали гостевую комнату? Конкретные вопросы с названием и финансированием новой партии обсудим завтра. Тогда же и договоримся о ходе "бракоразводного процесса": когда и в каких выражениях будем поливать друг друга грязью. Меня, например, - хозяин кабинета коротко хохотнул. - нужно будет назвать "Старым пердуном, продавшимся оккупантам за миску чечевичной похлёбки".

- Спасибо патрон, я уже разместился, - улыбаясь ответил Эжен. -. Комната та же, где я ночевал перед первой поездкой в Марсель. А насчёт "старого пердуна"… Максимум, что я смогу позволить себе в ваш адрес, это сожаления о "наставнике и учителе, уставшем от беспощадной борьбы", а о причинах ухода скажу прямо: "из-за непреодолимых разногласий с соглашательской позицией остального руководства партии". Моим людям этого будет достаточно. Доброй ночи, Жан.

- Доброй ночи, Эжен.

Когда молодой собеседник вышел, хозяин кабинета долго молчал, глядя ему вслед. Заканчивалась очередная страница жизни, завершался и очередной этап давнего задания Центра. Впрочем, окажись рядом некто, способный угадывать чужие мысли по мельчайшим движениям губ, то и тот не сумел бы понять о каких Центре и задании размышлял нынешний хозяин кабинета в старом парижском доме. Человек, взявший при окончании контракта с Иностранным Легионом звучное имя Жан Поль Бельмондо, давно привык контролировать не только слова. Внезапно возникнув на территории Франции двадцать лет назад как бы ниоткуда, он был готов так же мгновенно и тихо исчезнуть "в никуда", как только с точки зрения неведомого Центра отпадёт надобность в его присутствии здесь. Даже, если придётся оставить среди цветущих каштанов немалый кусок свой души.

 

Глава 68

25 июня 1886 года. Москва. Николаевский дворец. Заседание Государственного совета.

Александр задумчиво сидел на своем троне и смотрел на то, как вытягиваются лица его сподвижников, при чтении заготовки нового манифеста о престолонаследии.

- Ваше Им… - Поднял глаза на Александра его брат Владимир. - Но как же это? Зачем?

- А у вас есть другое решение, дорогой мой брат? Врачи говорят, что вы совершенно бесплодны. Мне Всевышним не дано сыновей, а девочек на престол сажать рискованно. И новых попыток у меня может не быть. Тянуть более неуместно. Или вы хотите ввергнуть Россию в пучину смуты после моей смерти? Или вы думаете, что враги, которых я сейчас прижал, не рискнут вновь попробовать свои силы, дабы выступить против дела нашего? Что молчите?

- Все так. Но почему вы хотите произвести отбор среди выпускников Кремлевской школы? Там ведь разные люди, имеющие далеко не самое благородное происхождение. Ваше Императорское Величество, вы правда хотите посадить на престол огромной Империи человека низкого происхождения?

- Вас это смущает?

- Меня? Нет. Что вы? - Замялся Владимир. - Но что скажут в Европе?

- Мнение Европы в наших внутренних делах меня не интересуют. И вас, кстати, тоже не должно интересовать. Это наши внутренние дела. И точка!

- Так точно, Ваше Императорское Величество, - несколько напряженно ответил Владимир.

- Итак. Продолжим. - Усмехнулся Император, глядя на кислые лица остальных членов Государственного совета. - Какая перед нами стоит задача? Правильно. Сохранить преемственность курса управления государством после нашей смерти. Можно мне прямо сейчас взять себе наложниц и начать не покладая гениталии, пытаться настругать как можно больше детей с расчетом на то, чтобы кто-то из них оказался толковым малым. А потом еще потратить лет тридцать на его подготовку. У нас есть это время? Понятия не имею, но очевидно, что такая авантюра легко может завершиться полным провалом. И что тогда?

- Смута? - Робко спросил Плотников.

- Именно так. Смута. В итоге мы можем всю Империю расколоть на десятки, а то и сотни осколков и похерить дело. Наше общее, прошу заметить. Сколько крови и пота было пролито ради успеха? Сколько проблем преодолено? И все насмарку? Я так не хочу.

- Но ведь..

- Что? Чураетесь простолюдинов? Посмотрите на себя? Тут через одного сидит либо сын рабочего, либо священника, либо какого мелкого купца. Даже пара крестьян есть. И несмотря на это вы считаете, что простых людей не стоит возвеличивать сообразно их достоинствам?

- Ваше Императорское Величество, - чуть кашлянув сказал Плотников, - но ведь мы - простые слуги ваши. Это одно дело. Несмотря на наше тщеславие и гордость дворяне все равно нас не любят и не принимают, но боятся, отчего и считаются. В случае же взятия усыновление вами простого безродного среди них гул пойдет и гам. Неужто снова потребуется шестьдесят седьмой год повторять? Без крови не обойдется.

- Ну не обойдется, так не обойдется. Если дуракам нужно для включения разума по оному бить обрезком рельсы, значит так и поступим. Кто умный, тот и сам поймет. Кроме того, вместе с этим манифестом мы начнем публикацию в научно-популярных журналах Империи статьи по наследственности и генетике. Ведь этими вопросами у нас занимаются пятый год в особом НИИ. Страшно? Что поделать. Но нужно. Будем просвещать широкие массы и обосновывать наше решение.

- Кстати, а как вы будете выбирать, кто из выпускников Кремлевской школы достоин того, чтобы стать вашим приемным сыном?

- Я планирую провести комплексное тестирование. Причем, что немаловажно, в него будет включаться не только и не столько, проверка знаний, сколько изучение личности кандидатов. Как физическое, с точки зрения медицины, ибо больные правители нам не нужны, так и психологическое. Вы ведь в курсе, что за последние годы мы очень серьезно продвинулись в вопросах детектирования лжи. Детектор лжи, микромимика, психология поведения и так далее. НИИ психологии и человеческого общения за семь лет своего существования смог совершить просто феноменальные открытия. При серьезном комплексном анализе от нас не может ничего скрыться. Мы в состоянии вывернуть душу человека наизнанку и посмотреть где у него проходят швы, да каким стежком сделаны. Вижу ужас на лицах многих. Вы правы, этот глубокий и комплексный анализ личности, о котором я говорю, будет вскоре повсеместной нормой нахождения на государственной службе. Любой сотрудник от губернатора и выше теперь каждый год, после отчета о ходе работ, станет подвергаться такой проверке. Не переживайте. Ведомство Михаила Прохоровича уже было проверено практически все и оно проведет проверки честь по чести. Сейчас, насколько я знаю, даже рядовой состав дочищают. Потом за остальные ведомства возьмемся. Михаил Прохорович, сколько по итогам проверки вам пришлось уволить сотрудников?

- Двадцать процентов не прошли тест на доверие и были уволены из органов Имперской контрразведки. В том числе сто семьдесят пять посмертно. У большинства остальных уволенных пришлось произвести конфискацию имущества. Еще почти тридцать процентов прошли его не полностью и понесли наказания от понижения до устного замечания в самых незначительных случаях.

- Но зачем вы это делаете? - Возмутился министр финансов Абаза. - Вы не доверяете людям?

- Доверяй, но проверяй. - Усмехнулся Император.

- Совершенно верно, - кивнул Кривонос. - Предателей в числе сотрудников Имперской контрразведки у нас практически не выявлено. Всего несколько мелких фигур. Однако людей, которые превышали свои должностные полномочия, оказалось непозволительно много. Взяточники. Растратчики. И прочее. Кроме того мы смогли выявить сорок семь сфабрикованных дел по дворянам, которые в итоге были оправданы в ходе пересмотра. Кое-кто не дожил, но большую часть получилось спасти. Одну девушку-дворянку, которую оклеветали за отказ от сожительства, мы буквально вытащили с операционного стола в НИИ Медицины. Еще бы пару часов и она погибла под скальпелями пытливых исследователей.

- Что? - Снова усмехнулся Император. - Страшно? У всех ведь свои делишки темные есть. Да не бледнейте так. Я же не кровожадный тиран. Все понимаю и на многие шалости закрою глаза. Однако с сегодняшнего дня прекращайте дурить. И по ведомствам своим передайте.

Интерлюдия

4 октября 1886 года, после завершения комплексного тестирования, Его Императорское Величество Александр III подписал манифест о признании своими законными детьми и наследниками четырех молодых ребят. Для Европы же подобный манифест стал натуральным шоком, особенно в свете того, что практически все существующие на тот момент державы являлись монархиями, да не простыми, а с чрезвычайно серьезными претензиями на древность и родовитость. А тут Александр со своей ересью…

Никто не смог понять и принять нового закона о престолонаследии в Российской Империи. Ведь получалось, что Император сам шел против своих родных детей, запрещая им напрямую наследовать, если только они не пройдут, наравне с выпускниками Кремлевской школы, все тесты и обследования. Физическое и психическое здоровье правителя на его взгляд являлись фундаментальными аспектами, которые, в сочетании с длительной профильной подготовкой должны были дать свой эффект.

Европа такого принять не смогла, а потому с легкой руки британского Императора Эдуарда I страны альянса издали манифесты и указы, воспрещающие браки с безродными наследниками Российской Империи. С этими "оборванцами на престоле". И даже более того, им был даже воспрещено оказывать почести, которые потребны для приветствия членов августейшей фамилии.

Из Москвы реакция этот демарш наступила очень быстро. Александр не растерялся. А потому уже 19 декабря 1886 года подписал сразу два манифеста.

Первый был асимметричным ответом на европейский демарш. В нём объявлялось, что отныне отменяются любые почести для наследников стран, присоединившихся к британской инициативе. Кроме того, в нём Александр извещал своих венценосных "кузенов", что отныне на всех официальных мероприятиях ему будет сопутствовать один из официальных наследников, что, автоматически, ставило крест на его личном общении не только с самими европейскими монархами, но и их послами.

Второй манифест, в котором дополнили особенности нового престолонаследия, установив с 1 января 1887 года строжайший запрет не то чтобы на браки с иностранцами, но и даже романы для членов августейшей фамилии. Кроме того, ввел на "старинный манер", ссылаясь на практику времен Ивана Грозного, новую схему бракосочетания, при которой все наследники после подписания соответствующего манифеста действующим Императором или регентским советом, должны были выбрать себе жену по тому же принципу, по которому выбирали их самих. То есть, фактически, через большой открытый конкурс среди кандидаток, добровольно прошедших сито строжайшего отбора. И, само собой, исключительно из подданных Империи, которые прожили в этом статусе не меньше десяти лет.

Эти два манифеста не снизили накала страстей, не только среди дворянского сословия России, но и в Европе, лишь добавляя дров в костер паники. Но отступать в этом непростом деле было нельзя. Весной 1888 года девочки стали паниковать - молодость, казалось, проходила мимо, а никаких внятных перспектив после вступления в силу манифестов о престолонаследовании они не имели. Нет, конечно, разумом они понимали, что оказались недостаточно талантливы и одарены Всевышним, чтобы претендовать на престол, хотя бы и в перспективе. Но эмоции ведь это никак не отменяло.

Наконец, после восшествия на престол Германский Империи Вильгельма II, законного сына почившего Фридриха I, состоявшегося 28 июня, они устроили отцу форменную истерику с требованием отпустить их на коронацию нового кайзера. Император, не выдержав женских слёз и упрёков, махнул рукой и разрешил им присоединиться к официальной делегации министерства иностранных дел. Сам он в Берлин не собирался, поскольку, после взаимных демаршей двухлетней давности, ограничился весьма сухим письмом.

Девочки были просто очарованы торжествами, даже несмотря на то, что Берлинский двор считался в Европе одним из самых скучных. Но в Москве-то они после смерти матери не видели и такого, к тому же - были безумно обижены на отца, который за минувшие полтора года совершенно охладел к ним, полностью сосредоточившись на воспитании приемных сынов. Ревность и боль помножились на сладостный вкус иллюзорной свободы. Эмоций было столь много, что их разум оказался в совершенном тумане, поэтому, когда английский посланник пригласил их после окончания Берлинских торжеств посетить Париж, то княжны решили самовольно продолжить вояж, а попросту - сбежали. Конечно, сами бы девочки на это не решились, но английская разведка, знающая о том, какие напряженные отношения у Александра со своими девочками подросткового возраста, "дала им шанс".

Не такой уж это и таким успехом английской разведки, конечно. Император должен был проверить ситуацию и своих дочерей, предоставив им соблазн. Огромный соблазн, хоть иллюзорно, но вернуть ту ситуацию с дворянским особым положением и статусом при дворе Российской Империи. И девочки, казалось, полностью очарованные рассказами об аристократических традициях, этого жаждали. По крайней мере, наблюдая со стороны, никаких иных выводов сделать было невозможно.

Да и англичане в очередной раз не побрезговали и проглотили прикормку с огромным аппетитом. Зачем им понадобились эти высокородные особы - одному Богу было известно. Но совершенно точно было одно - не для чего хорошего. Такая авантюра и риск из-за общечеловеческого гуманизма и сострадания? Исключено. Маленькие, глупые девочки поддались и с огромным энтузиазмом ухватились за призрачную мечту, наплевав на дело их отца. Да так, как и Алексей Петрович не мог наплевать на идеалы и ценности своего "любимого" родителя Петра Великого. Провокация удалась на славу. Жаль только, что в ней вышли виновницами дочери Императора. Но Александр выдержал. Стиснув зубы и скрепя сердце. Жертва. Малая жертва на алтарь Империи, которую он должен был принести словно Авраам приносил в жертву Исаака. Только вот его руку никто не отвел …

Как не сложно предположить, разразился дикий международный скандал, который закончился, впрочем, вничью. Однако 7 августа 1888 года из Николаевского дворца вышел третий манифест о престолонаследии, который лишил девочек всех прав и титулов, переведя в категорию мещанок.

 

Глава 69

12 августа 1888 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

- Я ведь люблю их, дурочек. - Говорил он при этому канцлеру. - Но разве они не понимают, что личные, семейные дела никак не могут диктовать государственные интересы? Как можно позволять чувствам застилать разум? Пристроил бы я их куда-нибудь. Не пропали… - Тяжело вздохнул Александр.

- Но ведь это ваши дети, - Плотников был сер лицом и подавлен. Он не понимал как можно пойти на такой шаг. - Слабость, истерика. С кем не бывает?

- Павел Ильич. Дорогой друг и соратник. Не могу я пойти на прощение подобных выходок. Это создаст прецедент. А Империя, Павел Ильич, превыше всего, и ради нее нельзя на такое идти. Мои слова ужасно звучат, но общее дело, ради которого мы потратили столько сил не может погаснуть из-за чьих-либо слабостей. На алтарь Империи я готов принести в жертву все, что потребуется. А ежели надо, то и сам лягу. Ни моя жизнь, ни их, ни чья бы то ни было не стоит благополучия Российской Империи. На том стою. И буду стоять до конца, до самого последнего вздоха. Мои дочери оказались не самыми умным созданиями, но я, дабы почтить уважением их мать, решил сохранить им титул и статус. Все одно - престол им не светил. Но нет. Они оказались слишком глупы, чтобы наломать дров. Вы посмотрите какие они интервью дают газетам! Они не против меня выступают? Нет. Что вы! Они Россию поливают грязью. Смешивая с самым пошлым навозом лучшие достижения нашего общества - реальный шанс простых людей оказаться высоко. Да не просто так, а при деле, хорошем финансовом положении и всеобщем уважении. Любой крестьянский сын или дочь теперь могут иметь шанс. Далеко не всегда реализуемый, но шанс. В то время как раньше застои дворянские держали в затхлости наше руководство. Много ли талантливых людей смогло пробиться к управлению государством? Что ни монарх, то болван, что ни министр, то либо идиот, либо вор, а то и вообще предатель. Куда это годится?

- Империя превыше всего? - Медленно переспросил начальник Имперской контрразведки Кривонос.

- Именно так. И я ради ее благополучия не пожалею никого и ничего. Не взирая на пол, возраст и происхождение. Вы понимаете меня?

- Да, Ваше Императорское Величество. Позволите неудобный вопрос?

- Я слушаю.

- Ходят слухи, что вы специально спровоцировали англичан в 1867 году на попытку государственного переворота, в ходе которого погибли практически все ваши родственники… ваша жена с сыном.

- Никто их не провоцировал. Это ложь. Однако я знал о готовящемся перевороте и не стал ему препятствовать в расчете на то, что мои родственники смогут себя скомпрометировать. Но я никак не ожидал, что дело получит такой поворот, предполагая какой-нибудь аналог дворцовых переворотов XVIII века. Вас устраивает мой ответ?

- А зачем вы хотели их скомпрометировать?

- Потому что род Романовых, исключая Петра Алексеевича, очень серьезно напортачил в России, принеся больше вреда, чем пользы. Я собирался после попытки государственного переворота их раздраконить: кого казнить, кого лишить прав и титулов, а самых трезвых и толковых заставить заниматься делом, вместо жировки да безделья. Но судьба распорядилась иначе.

- Спасибо, - Кривонос смотрел на своего Императора диким, горящим взглядом. А в его голове просто полыхали мысли ужаса и восхищения, а липкий холод животного страха тесно переплетался с щенячьим восторгом. "Никого для дела не пожалел… не человек. Железо. Вон, даже последние родные души и то, решительно карает, несмотря на то, что за них просит половина двора. Не человек… Механизм! Умный и безжалостный…"

Интерлюдия

12 октября 1888 года поезд Берлин-Париж сошел с рельсов на мосту через Рейн. Весь состав ушел в реку на полном ходу, сойдя не просто с железнодорожных путей, но и обрушившись в реку на приличной скорости. Седьмой вагон класса люкс, в котором ехали бывшие русские Великие княжны, не только полностью ушел в воду, но и лопнул как яичная скорлупа, после того, как на него насели двенадцать идущих следом вагона. Такое положение дел привело к тому, что бывших Великих княжон даже опознать смогли только по остаткам одежды, ибо катастрофа превратила их тела в некое подобие фарша.

В тот же день на стол русского Императора легла краткая докладная записка:

"Операция "Ледоруб" успешно проведена. Потерь нет. Затраты в пределах запланированных."

Майор Имперской разведки Дубов С.П.

 

Глава 70

2 января 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

- Ваше Императорское Величество, - Плотников был напряжен и серьезен. - У нас очень плохие известия из САСШ. При весьма странных обстоятельствах погиб Джон Морган, его супруга и дети. А также довольно приличное количество разных слуг и служащих.

- Что случилось?

- Сгорел их загородный особняк, в котором они проводили большой прием по случаю рождения первого внука. По непроверенных сведениям их кто-то там их запер и поджег. Сведения о случайном возгорании не имеют под собой никакой почвы. Кроме того, мы нашли свидетелей, которые слышали револьверные выстрелы.

- Это отдельный случай?

- Никак нет. За последний год мы потеряли свыше шестидесяти процентов всех агентов влияния, что нарабатывали в САСШ. И каждый раз - несчастный случай или ограбление. Иногда, правда, люди умирали своей смертью, но оставляя вариант для отравления.

- И вы только сейчас мне об этом докладываете?

- А что мы доложим? Что в САСШ у нас при невыясненных обстоятельствах умерла половина агентов влияния? Ну умерла. Нормальное дело. Разведки других стран тоже не бездействуют. Мы потихоньку убираем их агентов, они наших. Нормальная рабочая ситуация.

- Разумно. Тогда зачем вы пришли?

- Потому что в руководстве САСШ "под нож" пошли не только наши агенты влияния, но и многие искренние сторонники. Их не пытаются перекупить, завербовать. Кто-то жестко чистит руководство САСШ от любых наших сторонников. Мы смогли выйти только на британский след.

- Не удивительно, - усмехнулся Император. - Но что они хотят? Есть версии?

- Никак нет. Мы вообще не понимаем что происходит. Просто и незамысловато вырезают наших сторонников в руководстве страны, на которую мы имели далеко идущие планы. Может быть в Лондоне испугались того, что САСШ выйдет из состава NATO?

- Зачем так радикально решать этот вопрос? Эта линия никем еще не была озвучена и быстро вряд ли ее можно реализовать. Им выгоднее переманить банкиров и финансовых воротил, чтобы заручиться стабильной поддержкой. Но не убивать их. Время ведь не поджимает.

- Тогда зачем? - Пожал плечами в недоумении Плотников.

- Думаю, этот вопрос должен задавать я. - Спокойно произнес Император. - Павел Ильич, и, раз вы таки вынесли проблему мне на блюдечке, то теперь вам придется работать намного энергичнее и эффективнее. Складывающаяся ситуация в САСШ очень странная и я не хочу никаких сюрпризов. Так что работайте. Хорошо работайте. И каждый день подавайте подробную докладную записку о состоянии дел. Англичане никогда бы не пошли на такой шаг просто так или из мести. Они что-то задумали и вы это должны выяснить, чтобы Российская Империя вовремя отреагировала. Все. Вы свободны. Ступайте.

 

Глава 71

14 марта 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

- Ваше Императорское Величество, - спросил Павел Ильич Плотников Александра, во время очередного доклада, - можно неловкий вопрос?

- Конечно, ты все переживаешь насчет девочек?

- Да. Искушение, слабость, предательство… это ведь простые слова. Они были глупыми подростками, которым позволили оказаться в той ситуации, в которой они оказались. То есть…

- Ты хочешь сказать, что я их предумышленно убил? - Вопросительно поднял бровь Император.

- Именно так. Но зачем?

- Они лишние фигуры в сложившейся шахматной композиции. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Вы удивлены?

- Чрезвычайно. Это же ваши дети!

- Павел Ильич, когда наступит время, я сам уйду, не дожидаясь никаких приглашений. Или ты думаешь, я буду сидеть на этом троне вечно? Тебе жалко девочек. Это понятно. Думаешь, мне не жалко? Но я не могу иначе. Они волей-неволей станут знаменем возрождения дворянской вольницы, которая убила в свое время великую и могучую Речь Посполитую. Я ввел новую систему престолонаследия. Не идеальную, но многократно лучшую, чем какие-либо выборы или наследования. Сколько у нас было дураков на троне? Ну, не стесняйся…

- Я не знаю… мне сложно судить…

- Да брось. Вон мой отец. Либерал до мозга костей. Мой дед запустил дела по государственному управлению до такой степени, что страна не развалилась только потому, что в свое время ее хорошо птицы засрали. Только представь - государственный бюджет был такой большой государственной тайной, что его даже сам Император толком увидеть не мог. По всем ведомствам беспорядок в учете дел и расходовании средств. Да и с преступностью был жуткий беспредел. Брат моего деда… Александр I Освободитель. Убил своего отца, задушив совместно с британскими дипломатами. А потом полностью лег под интересы Туманного Альбиона, выставив Россию ничтожной колонией. Из дедов я только Петра Алексеевича с добром вспоминаю. Деятельная была натура. Работящая. О благополучии России заботящаяся, а не о своем покое. Но сколько таких толковых личностей за минувшие два века оказалось на престоле Российской Империи? Он да я. И все. И больше никого. Еще Екатерину Великую чтут, но я ее успехи не уважаю, ибо распустила дворян и запустила хозяйство. Потемкин - то да, личность знатная. А сама Екатерина - даже и слов нет. Жила в свое удовольствие и плевать на все хотела. Лишь бы утехи и блеск при дворе имелись. И ты хочешь оставить лазейку для того, чтобы возродить весь этот ужас?

- Но вы же подписали указ, Ваше Императорское Величество. Теперь уже он точно никогда не повторится.

- Не говорить "гоп", дорогой друг, пока не перепрыгнешь. Или ты думаешь, после моей смерти не найдутся прекраснодушные сердца, которые возжелают возродить Романовых на престоле российском? Думаете, что в один прекрасный момент мой наследник не возжелает все переиначить? Пожелает. Я уверен в этом. Вот и подчищаю концы. Хватит. Пустой род. Гнилой. Выродился весь. Еще при Рюриковичах гнил, а теперь и подавно.

- Неужто вам не жалко родной крови?

- Жалко. Очень жалко. До нестерпимой боли душевной. Но так надо. Всю эту грязь нужно выжигать каленым железом. Я долго думал над этим вопросом и решился доводить дело до конца.

- Никогда бы не подумал, что вы настолько жестоки.

- Прагматичен скорее. Но не переживай, я тебя еще удивлю. Кстати, что у нас по ситуации с САСШ. По линии армейской разведке мне доложили, что в Канадское королевство англичане перебросили пехотный корпус. Зачем?

- Это как раз было в докладной записке, которую я вам принес. Дело в том, что в САСШ началась процедура плебисцита по вопросу возвращения в лоно Туманного Альбиона. В их газетах все просто пестрит от заголовков обличительных статей, в которых разоблачают коррупцию выборных чиновников и обличают демократию, а также рассказывают поразительные истории о том, как замечательно живется в Британской Империи ее верноподданным.

- Значит вот почему вырезали наших сторонников?

- Совершенно верно.

- Прекрасно. Тогда садись и записывай. Так. Во-первых, согласуйте с товарищем Джакели ситуацию по КША и КИА. Нам следует заручиться их поддержкой в предстоящей компании. Сколько у них есть войск?

- В КША три пехотных корпуса и два отдельных артиллерийских полка. Вооружены, правда, не самым современным оружием. В КИА - два кавалерийских корпуса с легким стрелковым вооружением. Артиллерии нет вообще.

- Хорошо. Для начала сойдет. Второе. Необходимо поднять всех наших сторонников из тех, что остались в САСШ и попытаться бойкотировать плебисцит. У них ничего не получиться и Лондон все равно его проведет, а потом озвучит положительное решение "народа", но это не важно. Сразу как будет озвучено положительное решение из Вашингтона они должны поднять вооруженное восстание. Справитесь?

- Времени мало, но, думаю, справлюсь. Они ведь считать будут не меньше года. Да еще провести его нужно.

- Хорошо. Ну и собственно все по Северной Америке. Ну и сосредоточьтесь на французском проекте. Приложите все усилия к тому, чтобы эти боевики во главе с Эженом смогли к обозначенному сроку хоть немного походить на революционеров. Если надо - помогайте. Вступайте в сговор с Эженом. Можете смело предлагать брать его боевиков в наши учебные центры в обмен за признание новой Францией Марселя за Россией. Можете смело плакаться на тему того, что очень любите французскую культуру, язык и вообще - сильно переживаете из-за гибели Франции.

- Лично с ним вступать в переговоры? - Удивился Плотников.

- Конечно. Выезжайте в Марсель с ревизией. Там и побеседуете. Объясните ситуацию. Он парень не дурак, должен все понять. Кроме того, свободная Франция совсем не обязательно должна быть целой. Ничто не мешает начать им с осколка и продолжить работу по борьбе за воссоединение с прочими соотечественниками. Вы меня поняли?

- Прекрасно понял!

 

Глава 72

12 июня 1890 года. Одна из вилл в окрестностях Рима.

Алессандро Грациани задумчиво смотрел в чашку с превосходным черным чаем и молча думал. Напротив него сидел Вильгельм и занимался тем же самым.

- Господа, - Альберт Ротшильд нарушил слишком затянувшуюся тишину. - Я обрисовал вам ситуацию так, как она мне видится из моего болота. Как вы видите - ничего хорошего мир в ближайшие месяцы, а то и годы не ждет.

- Неужели он сам уничтожил своих собственных детей? - Вильгельм был поражен до глубины души. - Сумасшедший! Он с ума сошел! Зачем? Младшей дочке было всего восемь лет…. Только мне кажется, что русский Император помутился рассудком?

- Не только вам, мой друг, не только вам, - ответил, играя желваками Алессандро.

- Но когда я, месяц назад его посещал в Москве, - заметил Альберт. - Он не выглядел сошедшим с ума человеком. Даже напротив. Я никогда его таким не видел. Александр выглядит как сжатая пружина - дышит энергией, едва сдерживая ее. Мягкие, плавные движения у него такие, что кажется, будто он с огромным трудом удерживает себя от многократного ускорения. И глаза… там такие чертики.

- И как это называть еще? - Скривился Алессандро. - Ему сорок лет, а он ведет себя как подросток. Что на него нашло? Раз хотел он сыновей, так занялся бы этим вопросом вплотную. Если уже не мог, то подобрал бы достойного дворянского отпрыска из сирот. Никто бы сильно и не возмутился. Зачем же поступать так? Своих единокровных детей пускать под нож… ужас какой-то.

- История знала примеры и более грубого поведения правителей по отношению к своим детям. Александр еще довольно аккуратен. Мы знаем о том, что это он подстроил железнодорожную катастрофу, но никто не может этого доказать, ибо все сделано так качественно, что комар носа не подточит.

- Это все мелочи, - сказал Вильгельм сквозь зубы. - Вы все в курсе, что в САСШ англичане устроили натуральную бойню среди сенаторов и руководителей разнообразных федеральных ведомств. А недавно провели плебисцит. У вас есть сомнения по тому, какой результат будет предъявлен населению?

Альберт и Алессандро, усмехнувшись, покачали головами.

- У меня тоже. Однако явно нарушение душевного покоя русского Императора может сыграть с нами всеми дурную шутку. Я потратил очень много сил на то, чтобы выкупить моего фельдмаршала из русского плена. Причем не столько по доброте душевной, сколько из прагматичного любопытства. Ведь он оказался внутри всего того ужаса, что творился несколько лет назад в Югославии. Более того - во время плена русские его использовали как военного аналитика в европейских делах и сами, порой, были весьма откровенны. Мне хотелось понять, сможем ли мы победить русских. Несколько недель долгих и очень насыщенных бесед со стариком убедили меня в том, что победить этот азиатский ужас мы не в силах. Поэтому я склоняюсь к позиции моего любезного канцлера. Да. Нам нельзя ни при каких обстоятельствах вступать в войну с русским.

- Думаете, нет никаких шансов? - Задумчиво произнес Алессандро Грациани.

- Я абсолютно уверен в этом. - Скривился Вильгельм. - Возьмем авиацию. Что у нас есть сейчас? С огромными усилиями мы смогли силами всей коалиции создать пять десятков двухмоторных аэропланов, подражающих русским легким бомбардировщикам. Но, во-первых, у нас двигатели ощутимо хуже, чем у тех старых русских моделей, а во-вторых, у русских на вооружение месяц назад приняли новую модель, которая превосходит на голову любую нашу поделку. Да так, что встреться они в небе один на один - у нашего легкого бомбардировщика не будет никаких шансов. Кроме того, у них появились специальные аэропланы - фронтовые истребители и тяжелые истребители сопровождения, которые могут поддерживать бомбардировщики в их рейдах. У них все слишком быстро развивается как технологически, так и количественно. Специальные заводы "Салют" в Москве и "Вихрь" в Нижнем Новгороде, производящие авиационные двигатели всей номенклатуры. Завод "Прогресс" по сборке обоих типов истребителей и самолетов-разведчиков в Самаре. Завод "Заря" в Симбирске, где собираются все виды бомбардировщиков. И так далее. Суммарно сорок три крупных предприятия по всей Российской Империи. Аэропланы, дирижабли, аэростаты и все, что для них потребно. По оценкам нашей разведки, если русским станет очень нужно, они смогут выпускать в год по несколько тысяч аэропланов. Мы этого сделать не можем. А учитывая намного худшую систему подготовки личного состава и значительно уступающие тактико-технические характеристики наших моделей… - Вильгельм неодобрительно покачал головой. - В случае войны мы очень быстро потеряем весь свой авиационный парк и получим полное господство в воздухе русских. К чему это приведет, мы уже с вами увидели в Югославии.

- А средства противовоздушной обороны?

- Мы едва освоили производство новых автоматических пулеметов, каковые все одно уступают русским, которые уже лет десять производятся серийно. Какие средства противовоздушной обороны? У нас на всю армию альянса сейчас всего пять сотен новых моделей. Остальные - пусть и совершенные, но митральезы, которые не отличаются достаточно высокой управляемостью. Одно дело стрелять по плотным порядкам пехоты и совсем другое - пытаться сбить быстро летящий аэроплан на непонятной дистанции. Легкие зенитные пушки мы сейчас только разрабатываем, ибо чрезвычайно высокое требование к начальной скорости снаряда. Думаю, нам еще год или два только над проектом работать, а когда эти легкие зенитные пушки появятся в войсках - даже предположить сложно. Заводы, производящие артиллерию, сейчас и так чрезвычайно загружены в лихорадочной попытке хоть как-то перевооружить нашу армию относительно современными орудиями.

- Все так плохо? - Насторожено спросил Альфред.

- Вы даже не представляете насколько. - Вильгельм был очень подавлен необходимостью признавать безвыходность ситуации. - Наша авиация будет уничтожена русскими очень быстро, после чего их аэропланы и дирижабли начнут громить наши походные колонны, склады, штабы и позиции. Непрестанно. Имея полное господство в воздухе. Их кирасиры… мы за минувшие годы смогли изготовить только сотню примерных копий русских бронированных гусеничных повозок. Вы думаете, что они их не делали и не улучшали все это время? Кроме того пока не ясно как их уничтожать. Крепостные ружья - это хорошее средство, но их пуля слишком слаба для того, чтобы уверенно проламывать броню этих чертовых железяк. В борт или корму, да с крайне близкого расстояния - да. Но в лоб или издалека - просто не реально. А для полевой артиллерии они слишком быстро двигаются. В общем - мы работаем над этим вопросом, но пока не ясно, что делать. Сейчас конструкторы экспериментируют с тяжелым крепостным ружьем увеличенного калибра на легком колесном лафете. Но это пока только экспериментальный образец, - развел руками Вильгельм. - И так по любому вопросу. Мы не можем их победить, разве что завалив русских трупами. Но не думаю, что это хорошая идея.

- Вы правы, - кивнул Алессандро Грациани. - Нам не нужно вступать в войну при таком раскладе. Это форменное самоубийство. Особенно сейчас, когда у нас возникли вопросы в отношении душевного здоровья русского Императора. Ни вы, ни я не можем поручиться за то, что он не попытается потопить в крови наши земли после поражения. Если уж он своих дочерей не пожалел, то нам явно рассчитывать не на что.

- И как мы поступим? - Улыбнулся Альфред.

- Мы? - Удивленно поднял бровь Вильгельм.

- Вы же не думаете, что Испания останется в стороне? - Усмехнулся хитрый Ротшильд. - Признайтесь, вы боялись того, что вступив в войну с русскими, получите удар от меня в спину. Вот, по лицам вижу, что боялись. На самом деле все просто. Моя позиция направлена на то, чтобы предотвратить бойню мирового масштаба. Я хорошо знаю Александра - он страшный зверь: опасный, умный и абсолютно безжалостный. Не нужно вставать на пути между ним и его добычей.

- Вы хотите позволить ему что-то прирезать к поистине бескрайней Российской Империи? Куда уж больше? Мне часто кажется, что он и так владеет половиной земного шара. Ненасытное чудовище. - Вильгельм был крайней раздражен предложением Альфреда.

- Не кипятитесь, любезный друг. Весь XIX век идет борьба за гегемонию в мире. Франция с ее амбициями разбита. Германия слишком слаба, чтобы претендовать на это звание. Италия тем более. Испания? Ох, мы бы и хотели, но отлично понимаем, сколько продержимся против русских, в случае военного конфликта. Они ведь с ума сходят всей страной последние лет пятнадцать… после тех приснопамятных реформ - фактически революции, которая прошла без лишней стрельбы и баррикад. Остались только два игрока, способные сразиться за титул мирового гегемона. Это Британская и Российская Империя. И мы, господа, нужны Лондону, чтобы просто не проиграть. Но ведь вы понимаете, что даже если мы выступим единым фронтом, затяжную войну нам не выдержать. А руины, которые останутся после медленного, но обстоятельного прохождения русских войск по Европе - это далеко не мир моих грез. Поэтому, нам нужно отдать Москве на съедение Лондон, после чего начать строить добрососедские отношения. Боюсь, что прежде чем этот колосс разрушиться от внутреннего загнивания, мы все с вами будем давно съедены червями. Нам не по силам подобная ноша.

- Вы хотите предложить нам предать Британскую Империю? - Спокойно и невозмутимо спросил Алессандро Грациани.

- Никак нет. Просто после того, как русские объявят им войну, на которую Лондон всеми силами нарывается, исключить их состава Североатлантического альянса как государство, которое своим недостойным поведением компрометирует истинных европейцев.

- А это разве не предательство? - Удивленно спросил Вильгельм.

- Да, Боже мой! Называйте, как хотите. - Возмутился Альфред. - Главное в войну не ввязываться. Я вам подсказывают аккуратный вариант. Десятки миллионов погибших немцев и итальянцев, я думаю, не то, что вам хочется увидеть. Или вы рассчитываете, что обойдетесь меньшей кровью?

- Бисмарк считает, что в Германии после Большой войны с русскими может остаться едва ли десятая часть мужского населения половозрелого возраста. - Задумчиво произнес Вильгельм.

- А что скажут остальные участники альянса? Что скажет народ? - Спросил невозмутимый Алессандро. - Мы ведь последние полтора десятилетия старались, как могли, развивая уважение к нашим союзникам. Нас могут не понять.

- У нас еще есть время. Пусть уж лучше нас не поймут, чем мы потеряем Европу, которая не перенесет звериной натуры русского медведя. Вы ведь слышали?

- О чем?

- Александр три дня назад предложил Государственному совету новый герб Империи. Грубый щит с красным полем и огромный коричневый медведь, стоящий на дыбах с хитрой улыбкой, огромными когтями и эрегированным фаллосом.

- И все?

- Да. Простой герб. Но согласитесь, картинка говорит сама за себя.

- Зачем же он отказывается от Византийских традиций?

- Во время нашей последней беседы Александр объяснил свое нежелание следовать традициям Византии тем, что Российская Империя многократно превзошла по своему могуществу, как Первую Римскую Империю, так и ее восточную часть. "Мы вышли на новый уровень развития" - произнес он. "Ни Рим, ни Константинополь уже не могут нам передать даже частичку своего могущества в символах. Выше нас будет только тот, кто сможет полностью объединить планету".

- А он заносчив, - усмехнулся Вильгельм.

- Ему сорок лет и он знает, что делает. Вне зависимости от того, как мы поступим, за двадцать лет сложится ситуация, при которой даже вся остальная планета, объединившись, не сможет противостоять русским. Вопрос только в цене и том, сможем ли мы это увидеть или уже будем лежать в могиле.

- Так он хочет объединить планету?! - Воскликнул Алессандро Грациани.

- Я думаю, да. - Уверено кивнул Альфред. - Хотя он этого никогда не говорил.

- Ха! - Усмехнулся Вильгельм. - Ничего у него выйдет.

- Посмотрим, - лукаво улыбнулся Альфред. - Впрочем, это вопрос перспектив. Давайте подведем итог нашей беседы. Вы готовы поддержать меня в желании избежать вырезания европейцев как вида?

Вильгельм с Алессандро думали долго. Минут пять. Молча и вдумчиво, лишь напряженно пережевывая губы и с грустью смотря на свои чашки с чаем.

- Пожалуй, Италия с вами, - медленно, выжимая из себя каждую букву сквозь зубы под колючий взгляд Вильгельма.

- Не хочешь бороться? - Спросил с едва скрываемым презрением германский Император. - А как же идеалы фашизма?

- Идеалы фашизма не включали в себя стремление к уничтожению доверившейся тебе нации из-за собственной гордости и бараньего упрямства.

- Ха! - Начал было шутку Вильгельм, и осекся под спокойными льдинками взгляда Алессандро. В этих глазах читалось слишком многое…

- Неужели все так бесславно закончится? - Уже совершенно спокойный Вильгельм обратился к Грациани.

- Уже закончилось. - Все также спокойно произнес Алессандро. - Незнакомы с китайской игрой "го"? О, вижу, знакомы. Да, мода русского двора в наши времена популярна. Так вот. В этой игре задолго до конца партии прозорливый игрок может сказать, кто выиграл и кто проиграл. И после определенного хода никакая гениальность не способна избавить сделавшего неаккуратный шаг от поражения. Представьте, что вы знаете, что уже умерли, однако вам на осознание отвели некоторое время. Страшно? И мне страшно. Но когда вы поведали нам разведданные про аэропланы, кирасиров, зенитные средства и крепостные ружья… я понял, что партия проиграна. Мы просто не успеваем. Этот разрыв будет расти дальше как снежный ком, усугубляясь нашими финансовыми проблемами. Да, можно попробовать играть дальше, но это лишь приведет к потере пешек и времени. Мне жутко от этой мысли. Мы проиграли. Увы.

- Черт подери! - Вскочил с кресла Вильгельм, расплескав при этом чай себе на китель и брюки. И замер на пару секунд. Потом посмотрел на полупустую чашку чая. Отпустил ее и, улыбнувшись разлетевшимся осколкам, тихо произнес: - Германия тоже с вами.

Интерлюдия

На следующий день для консультаций к главам Германии, Италии и Испании присоединился уполномоченный представитель Российской Империи, с заверенными полномочиями за личной подписью Александра. По итогам недельных переговоров был составлен секретный протокол, гарантирующий Москве возможность действовать против Лондона не опасаясь удара в спину со стороны Берлина и Рима. Конечно, это был всего лишь документ - бумажка, но, учитывая успех Альфреда Ротшильда в развале NATO, ее ценность была очень высока и далекой от формальности. А в течение квартала после описанных событий в Берлин и Рим прибыли постоянные полномочные представители Российской Империи для решения всех оперативных задач, легализованные под весьма невинными предлогами. Само собой - все описанное происходило в полном секрете от Лондона, не давая ему даже тени возможности усомниться в верности своих союзников. Конечно, за каждой деталью не уследишь, но все участники этого сговора старались как могли.

 

Глава 73

5 августа 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

Павел Ильич Плотников после занятия своего поста начальника Имперской разведки регулярно являлся на личный доклад к императору, правда, на этот раз вызов пришёл неожиданно.

- Здравствуйте, Ваше Величество.

- Добрый день, Павел Ильич. Гадаете, почему я вызвал вас в неурочное время?

- Признаться, да. Видимо случилось что-то неординарное?

- Случилось. Но, во-первых, ещё раз хочу поблагодарить вас за чёткое проведение операции "Феникс". И… Пришла пора её завершать.

- Нужно подготовить м-м-м… почву для легализации?

- Напротив, Павел Ильич. Вот вам конверт, там инструкции. Вскроете лично в своём кабинете. Всему, что там изложено, следуйте буквально.

- Слушаюсь, Ваше Величество.

- Теперь о текущих делах - Сразу подобрался Император. - Вы мне докладывали о том, что Морган погиб со всей своей семьей. Так вот. Это не так. Он мне отписал незадолго до покушения, что за ним плотно следят, и он опасается трагичного исхода. А через месяц после, через нашего личного связного пришла шифрограмма, данная его женой по старинному шифру, которые мы использовали лишь во времена ее английской практики.

- Почему я не знаю этот шифр?

- Это шифр, выполненный в форме песня, которую кроме меня и ее никто не знает. Так вот, она поведала о том, что они живы и здоровы - Александр прошёлся по кабинету, взглянул на терпеливо ждущего Плотникова и продолжил - Павел Ильич. Вам предстоит заново налаживать каналы связи с Морганом. Действовать предстоит крайне осторожно и аккуратно, чтобы не насторожить наших общих с ним врагов. И это не только англичане, но и "вольные каменщики", чьей агентурной сетью мы, увы, пока практически не занимались. Ещё раз повторяю, будьте крайне осторожны. А теперь ступайте, предварительные соображения доложите по готовности. Когда Плотников, вернувшись к себе, вскрыл конверт, там оказалось два листка бумаги. На первом - точнее неровно разорванной его половине были часть императорского вензеля и рисунка какой-то диковинной птицы с длинным хвостом и мелкими зубами, растущими из клюва. Второй содержал краткую инструкцию: "В течение ближайшего месяца к вам обратится один ваш хороший знакомый. Если он отдаст вам ответную часть рисунка, передайте фигурантов ему с рук на руки. После этого вы и все остальные участники должны навсегда забыть об этом деле."

Спустя пару часов, в кабинете Императора шел уже другой разговор.

- Присаживайтесь, Михаил Прохорович. У меня к вам несколько необычное дело. Нужно помочь нескольким товарищам, вернувшимся… ну, скажем, из-за кордона.

- Слушаюсь, Ваше, Величество. Позвольте вопрос: какова степень секретности?

- Высочайшая, Михаил Прохорович, самая высочайшая. Теперь подробности: во-первых, эти люди вам хорошо известны, собственно - вот фотографии.

- Как! Это же…

- Не надо лишних слов, Михаил Прохорович, даже здесь. Эти люди не только живы, но и невредимы. Весь тот спектакль разыгран для Европы. Или вы думаете, Альфреду удалось бы уговорить Вильгельма и Алессандро без весомых аргументов? Им нужно было увидели меня человеком, который начинает сходить с ума. И они увидели. - Александр посмотрел Михаилу Прохоровичу прямо в глаза. - Я никогда не разбрасываюсь людьми, преданными мне и Империи. Даже если они оказались недостойными занимаемого поста. Мои люди для меня значат очень много.

- Но как же ваш лозунг "Империя превыше всего"? - Несколько опешил, растерянный Михаил Прохорович Кривонос.

- Это не лозунг, это формула, по которой я живу. Сказанное мною ей не противоречит, ибо как вы будете относиться к делам Империи, если Империя будет плевать на вас? Интересы Империи вне всяких сомнений выше любых личных интересов. Но, я вижу в ваших глазах вопрос, - усмехнулся Император. - Да, решись они пойти против интересов России, то вопрос стоял бы иначе… Итак, Михаил Прохорович, вот вам конверт, вскройте его в своём кабинете лично.

Вернувшись к себе, Кривонос размашисто перекрестился: "Спасибо Господи, что не дал мне тогда усомниться. А ведь по самому краю прошёл". После чего вскрыл пакет, содержавший половину уже знакомого читателю рисунка и весьма подробные пожелания Императора о дальнейшей судьбе интересующих его людей.

Интерлюдия

Прошло несколько месяцев, и в одном из уездных городов необъятной империи поселился отставной капитан - кавалерист. Его сопровождали пожилой денщик гренадерских статей и две девицы: старшая дочь лет двадцати и внучка, оставшаяся от младшего сына, погибшего три года назад в Югославии. Осмотревшись на месте, капитан написал своим друзьям-сослуживцам, что городок, действительно, тихий, но не захолустный и жить в нём весьма приятно. Вскоре к нему присоединились несколько отставников, не наживших за годы службы ни семей, ни больших капиталов, а ещё чуть позже приехал и двоюродный брат, после отставки пошедший по торговой линии. Как трепался в кабаке его пьяненький приказчик, хозяин попытался закрепиться со своей коммерцией "в столицах", но не преуспел и решил податься с семьей и остатками капиталов куда-нибудь в провинцию. Впрочем, тех остатков вполне хватало для безбедной жизни. Неудавшийся купец приобрёл и отремонтировал двухэтажный дом с двором и небольшим садом, расположенный на тихой улице всего в нескольких кварталах от главной площади городка, и пригласил к себе жить всю компанию отставников во главе с братом. Обе его дочери так ладили с дочерью и внучкой капитана, что казалось, будто они росли вместе, что было решительно невозможно - ведь братья служили далеко друг от друга. А впрочем, чего не бывает на свете…

 

Глава 74

17 сентября 1890 год. Московская губерния.

Александр прогуливался по набережной Золотого квартала, и обдумывал предстоящие дела. Тут было тихо, красиво и невероятно спокойно. Особенно сейчас, во время штиля, когда большое водохранилище превращалось в гигантское зеркало, окаймленное с дальнего берега густым лесом.

Еще до восшествия на престол Его Императорское Величество задумывался над тем, как лучше обустроить Москву для размещения в ней всех необходимых правительственных учреждений. Первоначально планировалось поступить по советской схеме и полностью перестроить город, заполнив его эпическими сооружениями. Однако после нескольких проектов, доведенных до масштабного макета, Александр решил поступить иным способом, а именно, уже опробованным ранее многими великими правителями, то есть, создать в качестве административного центра отдельный город или специальный район в рамках столичного мегаполиса. То есть, соорудить что-то вроде Версаля, только без уклона в увеселения.

Начались поиски места и несколько параллельных разработок проектов. В конечном итоге 12 апреля 1874 года было решено строить Золотой квартал в Можайском уезде Московской губернии. Далековато от границ Москвы того времени, но выделять этот комплекс в отдельный город не стали, положив основу распределенной структуре столичного мегаполиса, который должен был со временем не уплотняться в рамках своих колец, а напротив - прирастать удаленными районами, такими как этот Золотой квартал. Причем не просто так, а с высоким вниманием к транспортным коммуникациям: шоссе, электрички, метро, речной транспорт. Так, например, по проекту развития города к 1910 году все магистральные железнодорожные вокзалы должно было вынести за пределы города и перестроить в соответствии с самыми современными технологиями.

Кроме того, важным моментом стало то, что в рамках Садового кольца Москвы было разрешено возводить здания не выше пяти этажей и только по особым разрешениям с целью превратить центр столицы в изящный исторический центр России. Особенно налегали на архитектуру петровского и екатерининского "веков", получая, таким образом "изящную древность". Безусловно, были и другие допуски, например, стилизации под здания времен Ивана Грозного. Но основной вал построек носил характер петровского барокко и русского классицизма.

Доля первых монументальных высотных зданий перепала на Золотой квартал, ставший своего рода живым олицетворением "достижением народного хозяйства", вобрав в себя все то, что только могли сделать в Росси, пусть даже и в штучном виде.

Сам проект был представлен не только постройками чисто городского типа, но и серьезной работой с ландшафтом.

Ядром "преобразования природы" стало несколько увеличенное по сравнению с реальностью прошлой жизни Александра, Можайское водохранилище, достигнутое несколько более масштабной земляной плотиной, сооруженной на Москве-реке, чуть выше города Можайск. Благодаря чему площадь водохранилища увеличилась примерно на треть, а максимальная глубина достигла тридцати метров. Впрочем, не обошлось и без серьезных земляных работ по формированию набережной квартала, лишенной какой-либо природной неряшливости. Квартал вообще представлял собой строгую геометрическую пропорцию, в которой даже мощеные тропинки были проложены "по линейке".

Второй важной частью преобразования ландшафта предполагалось превращение всей округи, в радиусе пятидесяти километров от квартала в один сплошной лес, лишенный каких-либо жилых поселений. Причем не заброшенный бурелом, а практически эталонный германский лес, аккуратно расчищенный от завалов, в котором было на учете у местной службы лесников каждое дерево. Своего рода не лес, а дикий парк. Однако, когда Александр поинтересовался сметой расходов на его создание и обслуживание, то понял, что обустройство полноценной пограничной линии с контрольно-следовой полосой и прочими принадлежностями, выйдет как бы не дешевле. Ещё одним резоном против, стало слишком уж нарочитое отгораживание от местного населения - ведь лес предполагалось сделать закрытым для посещения извне, дабы избежать случайных гостей. В итоге пришлось умерить свои аппетиты и остановиться на объявлении этой зоны природным заповедником, внутри которого, как в коконе и расположился Золотой квартал с лесопарковой зоной глубиной в десять имперских верст от границы квартала. В поселениях же, расположенных по границам новоявленного заповедника, были организованы егерские хозяйства для его обслуживания, где стали работать физически крепкие и поразительно молчаливые новосёлы, а большую часть местных жителей завербовали на поселение в другие места, соблазнив весьма высоким заработками и хорошими перспективами. Остались, в основном, лишь старики. Такая полоса отчуждения была столь же надёжна, но менее заметна и обходилась гораздо дешевле.

Архитектурный комплекс тоже оказался на высоте. Гигантские, монументальные здания создавали поразительную атмосферу величия и могущества. В центре большой пространственной композиции стоял Имперский дворец съездов, напоминающим всем своим видом, так и не родившийся Дворец Советов, который планировали построить в СССР в тридцатые годы. Только вместо статуи Ленина на его вершине размещался обычный шпиль. Под стать ИДС были и другие, более скромные здания, охватывающие весь диапазон административных задач. Монументальность построек, своего рода даже гигантизм, выкупе с изяществом уходящих в высоту линий - вот на чем базировался визуальный облик Золотого квартала, который, кроме всего прочего был сосредоточением штучного, элитарного научно-технического прогресса Российской Империи. Даже железная дорога, идущая от отдельного терминала Киевского вокзала до Золотого квартала, и та являлась неимоверно дорогой в сооружении и потрясающей в своем качестве. Чего стоит только полностью железобетонное полотно, идущее на ее ста тридцати километровом пространстве, укрытое в сплошной железобетонный павильон. Двухъярусные дорожные развязки, звериные проходы, рельсы R80 из особой, легированной стали, экспериментальные электровозы носящиеся по этой дороге с совершенно немыслимой для 1890 скоростью - сто двадцать километров в час! Да не разово для рекорда, а в постоянной эксплуатации.

Иными словами получился не квартал, а невероятно чудо, созданное на пределе технологических возможностей Российской Империи. Да так, что ничто не могло сравниться с ним в плане иллюстрации достижений науки и техники государства. Своего рода монументальный и техногенный Версаль конца XIX века, пронизанный ароматом научно-технического прогресса и могущества. Безусловно, в 1890 году возведения комплекса все еще шло и самые масштабные объекты находились на разных стадиях постройки, однако рабочие здания квартала запущены в работу за исключением некоторых нюансов.

 

Глава 75

Спустя полчаса, там же.

Александр долго стоял на набережной Золотого квартала и смотрел на гладкий простор зеркальной поверхности водохранилища. Было тихо и спокойно. Наконец, в очередной раз взглянув на часы, он решил, что пора возвращаться и направился к остановке скоростного трамвая. Он подгадал - едва выйдя на платформу, увидел приближающийся состав. Александр сел на заднюю площадку второго вагона, двое охранников, получивших особые указания, залезли в первый и, мельком оглядев пустой салон, стали смотреть вперёд. В вагоне, куда сел Император тоже было немноголюдно - где-то в середине салона сидела молодая женщина. Еще впереди дремал пожилой господин с видимой даже сейчас военной выправкой.

Выждав, пока состав удалится от остановки, Александр тихо прошёл вглубь салона и, остановившись за пару рядов от сидящей женщины, позвал:

- Катя.

- Отец, - отозвался до боли знакомый голос, и Александр на мгновение застыл - так походила повернувшаяся к нему девушка на Луизу, какой та была двадцать лет назад. Сбросив оцепенение, он шагнул вперёд:

- Здравствуй, дочь, - улыбнулся Император.

- Отец, - повторила она, уткнувшись ему в грудь, но, вдруг рывком отстранилась, тревожно спросив. - Сколько у нас времени? Ведь сейчас будет остановка, и ты выйдешь, да?

- Не сразу, Катюша. Дальше несколько станций закрыты на ремонт, так, что четверть часа у нас есть. Ты стала так похожа на мать… Это не создаёт тебе проблемы?

- Ничуть. Моя новая "тётушка" знает всё о гриме. И она предложила мне "играть" на этой схожести: я всем знакомым хвастаюсь, что "так похожа на нашу императрицу, так похожа…", а сама мажусь так, что вблизи всякое сходство пропадает.

- Это хорошо. А как же сейчас?

- А сейчас я без грима.

- Напрасно, Катюша. Ещё несколько лет тебе придётся появляться на людях в гриме. По крайней мере, в России. Извини, но никак нельзя, чтобы кого-нибудь из вас узнали, пока всё не закончится. И в Америку, как я обещал, пока тоже нельзя.

- Я знаю, что человека, которого ты хотел сделать нашим опекуном, убили. Мы же читаем газеты.

- Найти опекуна, Катюша, не проблема. Просто там скоро станет очень жарко, а война не место для молодых девушек. Но, как только она закончится, я обещаю найти человека, который сможет обеспечить вам свободную и безбедную жизнь.

- Не надо, папа. Я говорила с сёстрами, мы хотим остаться здесь. Пусть и под чужими фамилиями. Мы с Лизой скоро можем стать учителями или сестрами милосердия - всему этому нас успели научить, а младших научим сами.

- И вы не пожалеете о сытой и безбедной жизни там, и не будете вспоминать о том, что потеряли здесь?

- Нет, не забывай, что мамины дочки - стойкие оловянные солдатики, а она всегда повторяла твои слова, о том, что Империя превыше всего. Раз мы будем мешать ей оставаясь Великими Княжнами, то, может быть, окажемся полезными в качестве простых граждан. Или мы не сами согласились разыграть эту комедию ради успеха нашего Отечества?

- Спасибо, дочь. - Александр смотрел на Катю с теплотой и любовью. - Ты, действительно выросла и у меня есть повод гордиться тобой. Нет, не так - всеми вами. Но откуда ты знаешь про оловянного солдатика?

- Ты частенько так говорил о маме, когда думал, что тебя никто не слышит.

Они снова обнялись и молча немного помолчали.

- Всё, Катюша. Давай прощаться, скоро моя остановка. Поцелуй за меня сестёр.

- Обязательно, папа. А ты не беспокойся о нас, мы справимся. Ведь мы не только мамины, но и твои дочки, а ты всегда справлялся!

 

Глава 76

9 марта 1891 года. Лондон. Букингемский дворец.

- Ваше Императорское Величество, - премьер-министр Гладстон просто сиял, - мы смогли добиться намеченной цели в делах Северной Америки.

- Плебисцит? Вы его имеете в виду?

- Да. Вы как всегда правы Ваше Императорское Величество, - поклонился премьер-министр своему правителю. Плебисцит показал, что шестьдесят пять процентов населения Североамериканских Соединенных Штатов желают принять ваше подданство. Вот прошение сената САСШ на удовлетворение просьбы их народа, - Гладстон аккуратно положил на декоративный столик красивую кожаную папку. - После его подписания Вашим Императорским Величеством САСШ перейдет в подданство британской короны.

- Прекрасно! Но шестьдесят пять процентов, это ведь не весь народ. Как отреагировали остальные?

- Сколачивают банды и пытаются противодействовать законным властям.

- Их много?

- Порядочно, - грустно вздохнул Гладстон, - но пока вы не удовлетворили их прошение мы не можем задействовать коронные войска для наведения порядка.

- А собственных сил САСШ не хватает?

- Во-первых, большая часть недовольных как раз и оказались военными, которые стремительно увольняются из армии. Во-вторых, армия наотрез отказалась стрелять в "мирных обывателей". И в-третьих, тех сил, что остались под контролем федерального правительства недостаточно даже для того, чтобы удерживать крупные города. Я распорядился сосредоточить в приморских городах все верные нам войска, дабы, в случае чего, можно было завозить армейские части. Но ситуацию нужно срочно брать под контроль. Люди там не очень любят закон и порядок, поэтому без строгой руки британского правосудия, вооруженного самым современным оружием, не обойтись. Некоторые банды уже насчитывают до роты личного состава, что даже сейчас создаст для нас проблемы.

- Хорошо, - кивнул и чуть помедлив, Эдуард I подошел к столику и не читая, подмахнул прошение. - Действуйте. Нам нельзя упускать этот шанс.

 

Глава 77

19 октября 1892 года. Москва. Золотой квартал. Архангельский дворец - главная резиденция Императора.

- Таким образом, в боевых действиях против повстанцев Великобритания задействовала двадцать три пехотные дивизии и пять кавалерийских, перебросив в САСШ практически все, что у них имелось на данный момент в Англии, Уэльсе, Шотландии, Франции и Канаде.

- Что у них осталось в Европе? - Поинтересовался Александр.

- Два пехотных корпуса и части Шотландской гвардии, - чуть порывшись в бумагах ответил Плотников. - Стоят на казарменном положении в южной Британии. Шотландская гвардия защищает Лондон, выступая в роли гарнизона. В то время как оба пехотных корпуса находятся во Франции, для противодействия возможному восстанию.

- Хорошо. Андрей Иванович, - обратился Император к новому канцлеру Империи Бровкину, - как обстоят дела с операцией "Черный туман"?

- Заложенные в прошлом году эскадренные паротурбинные миноносцы класса "Стрела" на верфях Санкт-Петербургской судостроительной кампании спущены на воду, достроены и введены в состав Балтийского флота. Благодаря переброске по железным дорогам миноносцев подобного класса с других театров военных действий, в Балтийском море у нас сосредоточено девять эскадренных, тридцать восемь миноносцев, двадцать пять торпедных катеров. Все полностью укомплектованы личным составом и имеют полностью исправные механизмы. На шведской базе Гетеборг стоят все семь наших бронепалубных крейсеров 1-ого и 2-ого ранга, оба эскадренных угольщика, десантные корабли и двадцать семь канонерских лодок. В том числе и три тяжелые, класса "Владимир Мономах", которые хоть и уступают британских океанским мониторам класса "Опустошение", но представляют очень серьезную угрозу для сил береговой обороны.

- Десант? - Коротко спросил Император.

- На базе двух бригад морской пехоты развернут полновесный корпус, благо что отдельных полков хватало. Официальная цель визита таких значительных сил на побережье Балтики - полномасштабные учения морской пехоты на просторах Балтийского моря. Для этого же в регионе и сосредоточились практически все легкие силы Российского Императорского Красного флота.

- Какова реакция на данные учения Британии? - Обратился Александр к Плотникову.

- Тишина. Они не воспринимают этот "москитный флот" всерьез. Кроме того, Лондон уже привык к тому, что мы практически каждый год проводим полномасштабные учения. - Усмехнулся Павел Ильич. - Потеряли бдительность. Поэтому Гранд-Флит стоит на своей базе в Портсмуте и не планирует высылать даже наблюдателей. Практически все прочие военно-морские силы усердно курсируют вдоль побережья САСШ, стремясь предотвратить различные нежелательные инциденты. Там все четыре броненосных крейсера и куча прочих кораблей поддержки.

- А эскадру тяжелых океанских мониторов они не выводят к берегам САСШ по какой причине?

- Их, все-таки волнуют наши учения. Этакий сдерживающий фактор.

- Хорошо, - кивнул Император Плотникову. - Андрей Иванович, продолжайте доклад.

- На аэродроме при нашей военно-морской базе Гетеборг сосредоточена первая тяжелая воздухоплавательная армия. Туда же переброшены два полка ВДВ. Завезены бомбы для минимум десяти полных загрузок.

- И армейские склады оперативного снабжения?

- Именно так. Кроме того, завершилась частичная мобилизация в рамках учения транспортных средств, позволяющих выдвинуть в море силы всего корпуса морской пехоты.

- Павел Ильич, а что у нас с телеграфной связью соседей?

- Имперская разведка располагает сведениями о всех существующих каналах связи Норвегии и Дании с Британией. Все телеграфные станции взяты под наблюдение с возможностью оперативного прекращения их деятельности. Посыльные суда в портах Дании и Норвегии, предназначенные для резервного оповещения - так же контролируются.

- Каким образом?

- В каждом экипаже есть свой человек, а то и несколько. При этом корабли заминированы. Так что в случае экстренного выхода в моря…

- Прекрасно.

- Альберт Иосифович, - услышав свое имя задремавший глава управления пропаганды встрепенулся. - У вас все готово?

- Да. Мы составили просимый вами приказ, оформили его в брошюру, перевели на все ведущие европейские языки и полностью подготовили к отгрузке. В кинотеатрах Империи запущен кинофильм "Адмирал Ушаков" в котором мы показываем подлую натуру англичан и героических врагов - турок. Завершается съемка короткометражного фильма "Павел I".

- Павел Ильич, а что большие игроки? Наше испанское блюдо готово?

- Вполне. Рим и Берлин при сохранении бравурной внешней политики подготавливают почву для разрыва отношений с Лондоном. Идут чередой мелкие инциденты, которые хоть и заминаются при обоюдном желании сторон, но все одно попадают в газеты альянса. В общем - идет постоянный негативный фон по отношению к Британской Империи. То не то, и то не это. В общем, народ потихоньку начинает ворчать и выражать неудовольствие.

- Ну что же, товарищи. Пора начинать.

 

Глава 78

Спустя три недели. Лондон. Букингемский дворец.

- Ваше Императорское Величество, - Гладстон был возбужден. - Это совершенно немыслимо!

- Нападение каких-то шавок на британского льва? - Усмехнулся Эдуард I.

- Да! Обе конфедерации Северной Америки пользуясь неаккуратностью наших офицеров перешли границу и атаковали британские силы. Три пехотных и два кавалерийских корпуса очень серьезно укрепили реальные боевые возможности повстанцев. Наши войска сражаются, но успех их переменен. Эти южане оказались весьма недурно вооружены.

- И два пехотных корпуса из Франции, как я понимаю, тоже не перебросить им на помощь?

- Именно так, - угрюмо вздохнул премьер-министр, - этот проказник де Фюнес все таки поднял восстание.

 

Глава 79

25 декабря 1892 года. Британская Империя. Портсмут.

Капитан головного дирижабля третьей тяжелой бомбардировочной эскадрильи встретил первые лучи 25 декабря 1892 года в жутком напряжении. Он летел бомбить. Впервые в своей жизни он летел бомбить живых людей, но приказ, зачитанный в его эскадрильи был ужасающим. Три часа шло перечисление прегрешений англичан перед Родиной… Со времен Ивана IV Грозного начали и гибелью дочек Императора в 1888 году закончили. Ужас и глубокая ненависть, перемешанная с отвращением поселилась тогда в душе у Петра Ивановича. Он жаждал крови. Тогда. Но сейчас, когда первые, еще робкие лучи солнца, начинали разгонять сумрак там, в трех тысячах метрах внизу, в бухте Портсмута, забитой британскими кораблями и моряками… Петр чувствовал неуверенность. Можно сказать даже страх. Ведь не эти моряки пускали под откос поезд с императорскими дочками, не эти моряки душили подушкой Павла I…

- Товарищ капитан, - обратился к нему штурман. - Мы в зоне накрытия. Вижу множественные цели хорошо. Разрешите начать бомбометание? - Петр Иванович повернулся к нему со нерешительным, рассеянным взглядом. Несколько секунд помедлил, после чего в одно мгновенье собрался и коротко сказал: - Огонь! - Но так, что у штурмана мурашки по спине побежали. - Приказ по эскадрилье: "Бомбить по готовности". - После чего снова вернулся к наблюдению за бухтой в весьма недурную оптику.

За его спиной послышались команды и, спустя десяток секунд он увидел как к бухте устремились смешно покачиваясь темные силуэты тяжелых авиационных бомб. А потом, чуть позже, все внизу скрылось в огромных столпах воды, дыме и красновато-желтоватых вспышках. Которые продолжались казалось целую вечность. Уже отбомбилась его эскадрилья, уходя по широкой дуге на базу. Но два полка тяжелых дирижаблей-бомбардировщиков не могли сбросить бомбы с такой высоты на бухту разом, поэтому ад в Портсмуте продолжался весьма приличное время. Шутка ли? Сто восемь могучих дирижаблей, которые несли по сорок тонн бомбовой нагрузки. Свыше семи тысяч шестисоткилограммовых бомб, снаряженных тротилом!

Бомбометание с такой высоты обладало очень серьезным рассеиванием, поэтому, когда спустя час после последнего взрыва в бухту ворвался отряд миноносцев при поддержке торпедных катеров от Grand Fleet Royal Navy остались одни воспоминания и обломки, покрывающие всю акваторию. А береговая полоса приличной ширины напоминала лунный ландшафт, окаймленный обильными городскими пожарами, разрастающимися с каждой минутой все сильнее. Поэтому флотилии миноносцев аккуратно пройдя по бухте, удалились, ибо здесь они были больше не нужны.

 

Глава 80

Спустя час. Лондон. Офис премьер-министра Британской Империи.

- Сэр! - Буквально ворвался в кабинет Гладстона секретарь.

- Что вы себе позволяете, Арчибальд!

- Сэр! Русские! Портсмут!

- И что? Туда зашла эскадра русских кораблей? Начался бой? Что случилось?

- Сэр… Grand Fleet больше нет.

- Как нет? - Опешил Гладстон.

- Нет… русские прилетели огромным количеством дирижаблей и сбросили бесчисленное количество бомб. Ни один корабль не смог спастись. Все на дне. А берег превращен в адское поле. Сэр. Гигантские воронки. Полыхает весь город…

- Я вас понял, - побледнев и заиграв желваками сказал Гладстон. - Что-нибудь еще?

- Да. После того, как дирижабли закончили сбрасывать бомбы, в бухту на всем ходу ворвались малые корабли русских, стремясь торпедировать те наши корабли, что еще остались на плаву.

- Можете идти… и больше не врывайтесь ко мне без стука. Ах да. Пригласите ко мне Генри Стаффорда. И поживее! - Прикрикнул, совершенно белый как мел Гладстон.

Интерлюдия

Тем временем третий полк тяжелой бомбардировочной авиации, укомплектованный дирижаблями, надвигался на оборонительные сооружения устья Темзы, возведенные в семидесятые годы для прикрытия британской столицы от десанта русских. С некоторым опозданием, но надвигался. Он заблудился во время ночного полета и потому вышел к цели с задержкой в четыре часа. Что, впрочем, не сильно изменило ситуацию, так как никаких серьезных артиллерийских средств ПВО у англичан не было, а те две эскадрильи аэропланов, что имелись, находились в глубине острова и просто не успевали отреагировать.

В отличие от первого и второго полка, на внутренних укладках третьего располагались куда менее солидные осколочно-фугасные бомбы, массой по девяноста два килограмма каждая. Зато их имелось аж двадцать три с половиной тысячи. Поэтому тот град малокалиберных бомб, что обрушился на позиции береговой обороны и близлежащие населенные пункты, оставил после себя одни руины. Поэтому, когда спустя полчаса под прикрытием миноносцев и канонерок начались выгружаться первые части русской морской пехоты ей никто не оказывал сопротивления. Вообще…

 

Глава 81

Несколькими днями позже. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

- … Таким образом, двадцать пятого декабря мы смогли сбросить десанты вот в этих точках, - Скобелев указал на карте крупные железнодорожные узлы на некотором удалении от Лондона, - благодаря чему уже двадцать шестого числа оказались взяты под контроль все железнодорожные пути, позволяющие перебрасывать в столицу Британской Империи подкрепления.

- Но ВДВ не обладают артиллерией. Каким образом они будут бодаться с поездами? Что мешает англичанам использовать эрзац бронепоезда из подручных средств?

- Наши бойцы демонтировали несколько десятков метров рельсового пути на подходах к вокзалам и поставили эти участки под постоянный контроль дзотов.

- Рискованно, но продолжайте, - кивнул Александр.

- Вот тут и тут, - указал Скобелев указкой, - мы высадили по полку морской пехоты. После чего военно-транспортные корабли отправились в Гетеборг за следующей партией. Кроме того, из Риги уже вышел конвой, везущий на себе дивизию морской пехоты с артиллерийским, в том числе и гаубичным вооружением. Через трое суток мы должны завершить сосредоточение в районе Лондона порядка восьмидесяти процентов личного состава корпуса морской пехоты.

- Пехотные корпуса англичан заблокированы на территории материка?

- Основные порты на побережье северной Франции надежно прикрыты нашими миноносцами и эсминцами.

- Какие сведения об американской эскадре крейсеров?

- Они сосредоточены в Филадельфии и думают как поступить, ведь оставшихся сил не хватит чтобы на равных противостоять русским крейсерам и миноносным силам. Идут напряженные переговоры с Италией, Германией. Начались консультации с Испанией.

- Есть успехи?

- У кого? - Несколько опешил Скобелев.

- У англичан.

- Павел Ильич, - обратился Скобелев к Плотникову. - Не поясните?

- Никаких успехов. Официальной версией Берлина и Рима стало изучение текста приказа по русским войскам, попавшего им в руки. Они от того, что там было написано, мягко говоря опешили и задумались. Плюс у Альфреда Ротшильда, по его заверению, был полный успех.

- Он сумел уговорить Алессандро и Вильгельма не вступать в войну?

- Да. И после публикации текста приказа по нашим войскам, они только убедились в этом намерении.

- Их военные не порываются с нами сражаться?

- Никак нет. Портсмутская операция что Берлин, что Рим вогнала в тоску и тихий ужас. Это мы на полигонах уже наблюдали "лунный ландшафт", а для них такое дело в новинку. Плюс, учитывая отсутствие у них нормальных средств ПВО они очень живо представили во что превратятся Берлин и Рим после вот таких же налетов. Нет. Мысли о том, чтобы начать с нами войну ни у кого в материковой части NATO не решаются озвучить даже самые последние "ястребы".

- Хорошо. Михаил Дмитриевич, продолжайте.

- Ориентировочно через три часа все три полка тяжелых дирижаблей должны достигнуть Лондона и нанести по нему массированный бомбовый удар. Параллельно, на берегу в районе городка Бернем-он-Кроуч, который уже заняла наша морская пехота, оборудуется полевой аэродром для дирижаблей с группой мачт и строится взлетное поле для аэропланов.

- Вы все таки решили их завозить кораблями?

- Да. Очень уж большая дистанция для самостоятельного перелета, а нам нужны были не тяжелые бомбардировщики, а легкие. В общем, я не решился на такую авантюру. Мы могли на перегоне потерять слишком много опытных экипажей.

 

Глава 82

В тоже время. Окрестности Лондона.

Эндрю вел свой аэроплан к Канви-Айленду совершенно злой и раздраженный. Высадка русского десанта в устье Темзы оказалась шоком для всех в Британской Империи. Никто не ожидал такого поворота событий. Конечно, Его Императорское Величество оставался в столице, не желая ее покидать, что внушало уверенность. Однако где болтается Grand Fleet и почему он до сих пор не опрокинул этих наглых варваров с востока не понимал никто. А в доходившие из Портсмута грустные вести никто не желал верить, ибо Лондон молчал… он не смог отмалчиваться, если бы Grand Fleet оказался уничтожен подлым ударом русских дирижаблей.

Эндрю шел на небольшой высоте в триста метров, так как боялся обнаружения противником издалека. От греха подальше. Поэтому, когда он вдалеке увидел руины Канви-Айленд его охватила сложно контролируемая ярость. Города больше не было. А все побережье, где некогда стояли орудия береговой обороны, оказалось изрыто воронками. При этом вдалеке стояли русские миноносцы с таким ненавистным красно-бело-черным флагом… Он даже сам не заметил, как развернул свой аэроплан и пошел на сближение с, казалось бы, такими уязвимыми врагами. До тех пор, пока не стало слишком поздно. Небольшая высота и зенитные 9,2-мм пулеметы, стоящие на канонерской лодки сказали свое веское слово, не оставив Эндрю ни единого шанса. Он даже уйти, разогнавшись в пикировании не мог.

- Так глупо… - Подумал Эндрю за несколько секунд до удара об воду. Он хотел направить свой, очевидно сильно поврежденный аэроплан, превратившийся меньше чем за минуту в натуральное решето, в эсминец, стоявший на якоре. Но усилившийся огонь снес ему правую нижнюю плоскость, обрушивая по крутой траектории далеко не самый современный аэроплан в воду в каком-то десятке метров от эсминца.

Интерлюдия

Эндрю в бессознательном состоянии выловили русские моряки. По дикому стечению обстоятельств, он избежал даже легких пулевых ранений и отделался только обширными ушибами и сотрясением мозга. Везунчик.

 

Глава 83

3 января 1892 года. Лондон. Подвал Букингемского дворца.

- Ваше Императорское Величество, - поприветствовал Эдуарда I премьер-министр Гладстон.

- Что у вас? - Грустно произнес Император Британской Империи. - Злоба на русских и осколочное ранение давали о себе знать.

- Плохие новости. Я послал команды на дрезинах проверить железнодорожные пути и все из них попали под обстрел. Понесли серьезные потери.

- Там просто засады?

- Нет. Пути разобраны. Баррикады. Легкая полевая фортификация.

- Плохо. Дороги проверили?

- Тоже самое. Возле многих мостов засады. Город в полном окружении. Уже сейчас имеет место серьезная проблема с продовольствием.

- Как держатся войска?

- Сильно деморализованы. Бомбовые удары русских очень сильно повлияли на них. Мы сейчас пытаемся водрузить на кустарные станки новые полковые пушки, но нет никакой уверенности, что они остановят полторы сотни русских дирижаблей, той воздухоплавательной дивизии, что направлена против нас. Тем более, что у русских она не одна.

- Потери?

- Раненными и убитыми мы потеряли треть шотландского полка. Остальные части гвардейской дивизии потрепаны незначительно. Но и русские не наступают. По данным нашей разведки, они сосредоточили вокруг Лондона корпус морской пехоты и начали подвозить обычные строевые части. Город в блокаде, но брать его штурмом они не спешат.

- Скотина…

- Что?!

- Русская скотина… - Зло усмехнулся Эдуард. - Александр ждет пока мы все тут подохнем с голоду, чтобы не терять своих драгоценных солдат. Вы связались с Парижем?

- Вся связь обрезана. К нам прорвался курьер, который сообщил, что порты Северной Франции просто завалены минами и оберегаются курсирующими стайками миноносцев всех мастей.

- Почему Италия и Германия не ввязываются в эту войну? Ведь мы их союзники.

- Вот, что нам пришло курьером, - Гладстон достал из папки берлинскую газету и протянул ее Императору. - Боюсь, что они решили оставить нас на съедение русскому медведю. Уж больно страшно он выглядит.

- А наши войска в Северной Америке… Нет связи, нет армии, нет флота… Что дальше?

- Ваше…

- От них поступали предложения капитулировать?

- Никак нет.

В этот момент завыла сирена.

- Опять налет. Да откуда же они летают? Им ведь через все Северное море лететь.

- Разведка считает, что они соорудили тут где-то поблизости временный аэродром. Над городом видели русские аэропланы. Легкие бомбардировщики и разведка.

- Быстрее бы меня убили… - Обреченно вздохнул Эдуард.

- Что?! Ваше…

- Молчите! Молчите сэр Уильям. Какие вы видите перспективы? Лично я - никаких.

- Я предлагаю завтра же силами Лондонского и Валлийского полков прорываться в глубь страны. Оставаться здесь вам теперь не безопасно.

- И сдать Лондон русским?

- Да. Нам его не удержать. Он в наших руках только потому, что они занимаются установкой блокады, а не штурмовкой. У нас нет сил.

- Но тогда мне придется бежать за пределы Британии. Перебросить войска из Франции и САСШ мы не можем из-за блокады побережья. Своих сил тут у нас очень мало. Вы понимаете, что предлагаете своему Императору?

- Отступить и продолжить борьбу.

- В то время как вся Европа отвернулась от нас? - Усмехнулся Эдуард. - Если все идет так, как идет, то к концу февраля русские перебросят достаточно войск, чтобы оккупировать Британию. И все это время будут сбрасывать на Лондон свои жуткие бомбы.

- Вы предлагаете сдаться на милость победителям?

- Я не знаю, что мне делать, - покачал головой Эдуард. - Одно я понимаю твердо - война проиграна. Полностью и бесповоротно. И главное теперь сохранить от тотального разрушения нашу старую добрую Англию, которой и так будет весьма непросто в ближайшие годы.

 

Глава 84

21 января 1892 года. Руины Лондона возле Букингемского дворца.

Эдуард стоял на пороге бункера и круглыми от ужаса глазами смотрел на то, что случилось с его столицей. За двенадцать налетов, совершенных в течение трех суток, когда тяжелая бомбардировочная дивизия, базирующаяся на временном аэродроме в Бернем-он-Кроуч, настолько разрушила Лондон, что Дрезден образца 1945 года терялся на его фоне. Сладковато тошнотворный приторный "аромат" гниющих тел, разбросанных беспорядочно по улицам некогда самой уважаемой столицы мира. Практически полностью разрушенные здания, все, какие только были в этом забытом богами городе. Темза с торчавшими то здесь, то там частями речных судов. Плавающие раздувшиеся трупы. Везде битый камень. Мусор. Гадкий и едкий дым от колоссальных пожарищ, что только недавно утихли, даже издали все одно вышибал слезы. Лондона больше не было.

Эдуард обернулся. Рядом с частично заваленным входом в подвал валялись свежие трупы в форме лондонского полка королевской гвардии. Совсем недавно он с ними разговаривал, сидя в одном убежище. Подбадривал. Рассказывал сказки о том, как из Северной Америки идет огромный флот с корпусами славной английской пехоты. А теперь эти ребята лежали мертвыми.

Его ударили в плечо. Сильно. Он обернулся и увидел спокойное и серьезное лицо солдата в незнакомом камуфляже пятнистой раскраски. Голубой берет. Красная пятиконечная звезда. Из пошло расстегнутого воротника торчит кусок тельняшки с голубыми полосами. А в руках непривычное и не знакомое оружие, напоминающее до смешного укороченную, легкую винтовку. Какой-то карликовый карабин, не то что тяжелая и мощная британская магазинная винтовка.

Еще один удар. В спину. И снова сзади. Эдуард повернулся и увидел практически копию предыдущего солдата. Только форма у него была черного цвета, на голове красовалась бескозырка с незнакомыми буквами на околыше, да тельняшка с черными полосами.

А дальше наступила темнота и тишина. Надолго. Кто-то ходил вокруг. Что-то у него спрашивал. Что-то давал подписывать. Но Эдуард уже ничего толком не соображал и не понимал. Ровно до тех пор, пока не оказался в Нюринберге на эшафоте, рядом с тщательно перевязанным сэром Уильямом и весьма приличной группой уважаемых людей Британской Империи.

"… За преступления против человечества, за …" - донесся до ушей бывшего Императора отрывок фразы незнакомого голоса, который оглашал приговор. "Приговор?" Пронеслось в голове Эдуарда, но полнейшая подавленность не позволила ему даже попытаться опротестовать весь тот ужас, что сейчас зачитывал этот мужчина.

Перед эшафотом стояло море людей. В первых рядах знакомые лица. "Вильгельм, Алессандро, Альфред и… да, конечно Александр! Как же без него?"

- Исчадие ада! - Вдруг заорал Эдуард, что было сил. - Ненавижу! Ненавижу! - Кричал он. - Ненавижу! - Сквозь давящие слезы, скулил он, когда бывшему Императору Британской Империи надевали на шею петлю из тонкой струны. - Ненавижу! - Это последний крик, который он издал перед тем, как замолчать навсегда.

Конечно, последовавшие за своим Императором в петлю разного рода сановники тоже пытались призывать кары небесные на головы русских вообще и Александра в частности, но их мольбы и проклятия оказались без удовлетворения в небесной канцелярии. Ибо кесарю кесарево, а земные дела удел людских рук, а не Божьего Провидения.