5 января 1229 года. Окрестности Вифлеема

Максим решительным шагом вошел в портал и попал в какой-то странный, небольшой коридор длиной около пятидесяти метров, освещенный еле заметный синим мерцанием, подходящим больше для какого-то космического корабля сказочных инопланетян, чем для древнего портала, которому больше двух тысяч лет.

'Удивительно, — подумал он, походя, — но негоже задерживаться. Кто знает, что это за конура…'

Новый мир встретил его ярким солнцем и дикой жарой при полном штиле, сильно контрастирующей с легкой прохладой подземелья.

Максим осмотрелся.

Вокруг, как ни странно, была все та же пустыня. Только вот руины, в которые они тогда полезли, были погребены под песком, словно их новый знакомый им не открывал прохода. Но главное — брачная связь с Хель… она, конечно, сохранилась, но была очень слабая. Настолько, что он ее едва чувствовал.

От осознания этого факт Максим как-то рефлекторно поежился. Нет, ему стало не холодно. Просто очень неуютно.

Вдох. Выдох. Вдох.

'Да вроде нормально все… хм… странно'.

Максим начал прислушиваться к своему телу, пытаясь понять источник дискомфорта. Минута. Другая. Он хмыкнул. Пожал плечами. Встал. Потянулся. И замер, наконец-то поняв в чем дело. Мана… она практически не восстанавливалась. А тот едва заметный ручеек, что притекал был совершенно ничтожен. У юного дракона этот факт вызвал шок близкий к панике, так как за те годы, что он осваивался после перерождения, он настолько привык к магии, что одно только предположение ее отсутствия в будущем вызывало в его сознании бурую эмоций, а в теле чувство, близкое к ломке. Ему вдруг стало так тошно, что он решил уйти из этого мира, отложив свою миссию на некоторое время. Попытался открыть портал на Землю. Не удалось. Словно что-то блокировало его усилия, на ходу выкачивая ману из плетения и развеивая его. Попробовал убежать на Лхасси, но результат оказался тот же…

Вопль, дикий и страшный, раздался над песками.

'Проклятый мир…' — в тихом ужасе подумал он. — 'Мир-ловушка, из которого демону не убежать'.

Впрочем, особенно насладиться жалостью к себе любимому ему не дали: буквально через полчаса после душераздирающего крика Максима из-за ближайшего бархана выехало пять всадников весьма экстравагантного вида.

— Эй! Абдула! Посмотри!

— Что?

— Да вон же!

— Ты уверен, что это он? Не похоже, чтобы человек мог так жутко кричать.

— Ты видишь кого-то кроме него?

— Он мне не нравится, — пожал плечами один из всадников. — У меня от него мурашки по спине.

— У меня тоже…

— Может быть, поедем отсюда? Скажем, что никого не видели?

— Мы уже приехали, — флегматично отметил Адиль. — Не сворачивать же перед его взором? Стыдно. Да и потом, что мы скажем Мустафе? Что он убежал? Думаете, он не проверит наши слова? А по следам все будет очень хорошо видно.

— И то верно, — сказал Абдула и, поддав коня шпорами, решил поскорее разгадать эту загадку.

Впрочем, остальные от него не отставали. Чувство страха перед незнакомцем будоражило в них беспокойство и злость, заставляя стремиться как можно скорее все завершить.

— Ты кто?! — Крикнул предводитель этой пятерки с вызовом, когда приблизился на несколько шагов.

Но незнакомец лишь пожал плечами.

— Может он немой?

— Откуда ты пришел? — Снова спросил Абдула и стал раздражаться, видя, что на его слова совершенно никак не реагируют. — Отвечать! — Взревел он и замахнулся плеткой на незнакомца. Но в этот момент ему стало плохо — что-то сдавило.

Животный ужас охватил Абдулу… но было уже поздно. Стремительно темневший мир улетал от него со скоростью бешеной ласточки. Последнее, что он смог увидеть, перед тем, как потерять сознание — странные, вертикальные зрачки чуть улыбнувшегося незнакомца.

'Странные люди' — подумал Максим, рассматривая пять тел, отключенных им от реальности с помощью школы жизни. Экономично и сердито, ведь плетение, слегка прижавшее сонную артерию, не давая мозгу достаточного крови для бодрствования. Можно, конечно, было и убить этих наглецов, что подняли на него руку. Но требовалось пообщаться и понять, где он и что тут вообще происходит. А с некромантией он не был знаком совершенно.

Поэтому, тяжело вздохнув, юный дракон направился к наиболее прилично выглядящему гостю для проведения довольно затратного плетения из школы ментальной магии для освоения языка. Все-таки, Максим в этой школе не был даже подмастерьем. Новичок-с, освоивший всего несколько наиболее важных для выживания приемов. Ведь, в сущности, несмотря на все свое могущество, в области магии он мог многое только в двух школах: жизни и ритуала, относя к последней и изготовление разнообразных артефактов.

— Как тебя зовут? — Спросил уставший дракон мужчину, после того, как отошел от восприятия языка, немного отдохнул и привел в порядок бедолагу, что едва дышал, придушенный его плетениями.

— Абдула… — тихо произнес тот, осматриваясь по сторонам. Его подельники лежали на песке и тихо сопели, словно во сне. Лошади, время от времени фыркая, стояли подле. А незнакомец, с совершенно невозмутимым лицом, сидел перед ним, поджав под себя ноги, и чисто говорил на арабском языке. — Кто ты такой?! Как ты смеешь нападать на воинов Аллаха?!

— Вопросы здесь буду задавать я, — с мягкой улыбкой произнес незнакомец, но это было сказано таким голосом и с таким взглядом, что у Абдулы выступил холодный пот на спине. — Или тебе понравилось, когда я сжимал тебе шею?

— Ты… ты… — начал что-то мямлить он, судорожно пытаясь проглотить ком, вставший колом в его горле.

— Ладно. Удовлетворю твое любопытство. Я дракон. Ты доволен? А… — махнул рукой Максим, поняв, что сделал только хуже. — Значит так. Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я тебя убиваю. Причем долго и мучительно. Ты меня понял?

Ответа не последовало.

Поэтому юный дракон решил снова воспользоваться магией школы жизни для того, чтобы хоть немного восстановить слегка поредевший запас маны. Он повернулся к ближайшему человеку, лежащему без сознания, и начал выпивать его, забирая прану, которая в сложившихся обстоятельствах вполне могла стать источником маны.

Конечно, одного, полностью выпитого человека не хватило даже для сотой доли магического запаса дракона, но хоть какая-то подпитка. Да и демонстрация намерений очень неплохая. Так что, когда через три минуты незадачливый спутник Абдулы превратился в мелкую, серую пыль, предварительно иссохнув до состояния мумии прямо на его глазах, тот был не только бледен, словно арктический снег, но и предельно покладист.

Поговорили. Но новости не порадовали. Совсем.

Оказалось, что на дворе стояло пятое января 1229 года, в переводе с замечательного мусульманского летоисчисления на григорианский календарь. То есть, Максим опять вляпался в глухое средневековье. Причем не просто так, а в прямо в эпицентр многолетнего военно-политического конфликта, который в Европе почему-то называли Крестовыми походами.

— Приплыли, — произнес он раздраженно. — Ни технологий, ни магии… ничего. Просто какое-то проклятое место. — Он посмотрел на совершенно не понимающего его даэдрик араба, усмехнулся и буквально под нос продолжил. — Хотя в качестве усыпальницы для древнего дракона, лучше места не найти. Даже если он сможет выжить после смертельного ранения, то выбраться отсюда станет для него нетривиальной задачей.

— Что вы говорите, господин? — С некоторым даже подобострастием спросил Абдула, совершенно не понимая, язык высших демонов.

— Так ты говоришь, что рядом Вифлеем?

— Да, господин. Совершенно так.

— И какая там стража на воротах? Как мне… — продолжил допрос Максим, стараясь выудить из Абдулы как можно больше полезной информации.

Увлекательный вышел разговор. И долгий. Впрочем, это не спасло незадачливых воинов. Очень уж не хотелось дракону оставлять свидетелей, да и легализоваться, опять-таки, нужно как-то. Одежда, оружие, деньги, лошади… ничего лучше не придумаешь. Путешественник из Газы — вполне обычное явление. Никто особого внимания и не обратит… Так что, когда Максим покинул место потасовки, верхом на лошади, да с заводной, там было чисто и аккуратно все прибрано. Люди и оставленные лошади поглощены и развеяны прахом, а остатки одежды и имущество, неподходящего в качестве трофеев, сожжено.

Спустя сутки. Вифлеем

Максим гордо восседая на лошади и 'блистая' тряпьем неудачливых воинов ехал по городской улице, искоса посматривая по сторонам. Стража, конечно, попыталась придраться к нему, но лишняя монетка и несколько благодарных слов в адрес Аллаха и его благочестивых слуг избавили их от излишней подозрительности. Тем более, что юный дракон старался выглядеть вполне набожным правоверным. По крайней мере в разговоре со стражей. Вот что-что, а ходить пешком или ездить на ослике, как это было положено всем неверным, его совсем не прельщало…

Сутки пролетели незаметно. Выбор постоялого двора. Рынок. Осмотр замечательных видов древних глинобитных домиков и бомжеватого вида обывателей на улицах. В общем, насыщенно, но ничего особенно интересного.

Спустя двое суток

— Слушаю тебя, — кивнул худощавый мужчина с пронзительным взглядом, когда к нему подошел с почтением молодой парень.

— Зовут его Максим, по крайней мере, так он представился держателю постоялого двора и нескольким торговцам.

— Крестоносец?

— Нательного креста на нем не было. На нашем языке говорит легко и свободно, не испытывая никаких затруднений. Не креститься. Но молитв Аллаху как полагается, тоже не возносит.

— То есть?

— Стражники, дежурившие в тот день на воротах его запомнили и абсолютно уверены в том, что он мусульманин, может быть из Испании или с Балкан. Причем не простой, а весьма набожный. Однако кроме этой и еще парочки подобных сценок напоказ он ни разу не вознес молитв Аллаху. Вообще.

— Думаешь притворяется?

— Да, уважаемый.

— Хм… это действительно наводит на очень нехорошие мысли.

— И не только это. Я поговорил с Большим Сулейманом, так тот поначалу вообще не хотел о нем говорить. Да еще меня чуть палками не погнал со двора.

— Тот его так сильно запугал?

— Как это ни удивительно, но нет. Это мне его пришлось запугивать, — криво улыбнулся парень. — А вот наш странный гость поступил интересней — он вылечил лежавшего при смерти сына торговца.

— Очень интересно. И как происходило это лечение?

— Максим зашел в комнату, где лежал Ибрагим и молча постоял рядом с ним. А спустя совсем недолгое время сын Сулеймана вдруг зашевелился и встал, ощупывая себя, не веря свалившемуся на него счастью.

— Что, вот так просто смотрел? Исцелял взглядом?

— Сулейман и Ибрагим клянутся, что да. Из необычных вещей, что они смогли заметить, оказались только глаза — они у Максима на время стали желтыми с вертикальными черными зрачками.

— Как у кошки?

— Примерно. Из-за этого Сулейман сильно испугался, подумав, что связался с дэвом. Пытался откупиться, уговаривая Максима взять деньги. Много денег. Но тот отказывался. Ссылаясь на то, что доброе отношение Сулеймана ему важнее. А вы сами знаете, что быть должником что джина, что ифрита, что дэв — не очень хорошо, мягко говоря.

— И что, Сулейман теперь должник Максима?

— Наш Сулейман даже шайтана сможет уговорить и сторговаться! — Хохотнул парень. — В общем, сговорились они о том, что торговец честно оценит и приобретет трофеи странного гостя и вместе с выручкой подарит хорошую одежду и коня.

— Интересно… очень интересно… Так он полагает, что Максим дэв?

— Да, уважаемый.

— Удивительно. Совершенно неожиданная внешность и имя для такого вида существ. Да их и не видел никто уже многие столетия. Так сколько ты говоришь стоила та одежда и конь?

— Свыше трехсот дирхемов. Одежда шелковая. Превосходной выделки. Разве что золотом и драгоценными камнями не расшита. Такую не каждый эфенди может себе позволить. Впрочем, если верить злым языкам, то и конь, и эта одежда достались Сулейману очень дешево — он их купил у проходившей недавно группы бедуинов.

— Хм… кстати, а это случаем не тот конь, на котором разбился его сын?

— Он самый, уважаемый.

— Хорошо, — усмехнулся Мустафа. — Сулейман во всей своей красе! Полагаю, что он посчитал эти вещи проклятыми?

— Именно. Впрочем, он даже серебро, выплаченное странному гостю брал из денег, вырученных у тех бедуинов.

— Дэв… — медленно произнес Мустафа. — Нет. Что-то не верится. Слишком уж поведение Максима не похоже. Что еще необычного он сделал за эти трое суток?

— Завел себе двух слуг из племени хамер. Да, тех самых, что ошивались у площади и просили милостыню. Их ведь никто не хотел брать, полагая, что они отбились от каравана нарочно, прихватив что-нибудь ценное.

— А Максим не знал этого? — Повел бровью Мустафа.

— Знал. Ему и на площади говорили и на постоялом дворе. Но он и ухом не повел. А эти двое бегают теперь за ним словно псы. Чуть ли не в рот заглядывают.

— Вы пытались с ними беседовать?

— Да. Попробовали поспрашивать, но слуги лишь посмотрели на Карбана с укором, покачали головой и пошли дальше.

— Странно.

— Очень. Тем более, что раньше они охотно болтали.

— Что еще?

— Максим потратил пять дирхемов на своих слуг, переодевая их в чистую, новую одежду, дабы они выглядели прилично. И это только добавляет странностей. Ведь у Сулеймана он получил всего три десятка дирхемов, а слуги вполне могли ходить в одежде и попроще.

— Все?

— Да, уважаемый.

— Когда он уехал из города?

— Только что. Я не медля к вам побежал.

— Хорошо. Выдвигаемся…

На рассвете следующего дня

— Что тут стряслось? — Юный помощник с легким недоумением рассматривал пятна какой-то странной серой пыли на песке, вперемешку с фрагментами одежды и не очень ценным имуществом.

— Полагаю, что на Максима кто-то напал…

— Кто же он такой? Почему его враги опадают какими-то странными горстками праха?

— Если бы я знал, — покачал головой Мустафа.

— Оружия, доспехов и денег нет, — отметил уже не молодой брат-хранитель.

— И крупных кучек праха меньше тех, что, вероятно были людьми.

— Значит, они взяли трофеи и лошадей.

— Пять лошадей, если допустить, что все в отряде были конными.

— Восемь лошадей на три человека, из которых один похож на выходца из Европы, а двое других негры племени хамер… очень хорошо. Просто замечательно, — отметил предводитель отряда. — В Иерусалиме такому отряду затеряться практически невозможно.

— Но зачем его искать в Иерусалиме? Мы ведь можем их догнать? Вон, — махнул он рукой, — следы сосем свежие.

— Ты так стремишься присоединится к этому пеплу?

— Я… — осекся парень.

— Вот и я о том же. Мы не знаем, что тут произошло. Максим выглядел вполне состоятельным человеком и отряд, повстречавшимся с ним по пути в Иерусалим, вполне могли попытаться ограбить. И теперь, человек, который в одиночку перебил такой крупный отряд очень зол. Вы хотите встретиться с ним сейчас?

— Верно… — как-то сразу скис юный помощник.

— Поэтому мы все, вы слышите, — громко произнес Мустафа, — будем очень осторожны с Максимом. Чтобы предпринимать какие-то шаги, нам нужно понять, кто такой наш новый гость и что он несет в этот мир. — Предводитель говорил, а сам слегка косился на один из барханов, чувствуя, как предательски у него начинают дрожать ноги и пробивает холодный пот. Хорошо хоть он сидел верхом это было не так заметно для окружающих. — А пока разбивайте лагерь. Мы должны похоронить прах этих несчастных.

Бойцы Мустафы неохотно стали спрыгивать на песок. Идея хоронить прах в песке им совсем не понравилась.

А он сам, когда подумал, что никто не видит, обернулся в сторону того самого бархана, что вызывал в нем панику и максимально вежливо поклонился. Несколько секунд ничего не происходило. А потом над песком выросла голова того непонятного незнакомца и их глаза встретились.

'Ибрагим не врал', - подумал Мустафа, пытаясь не выказать страха… 'действительно, желтые, с вертикальными зрачками… как у гадюки или кошки'

Но этот зрительный контакт был недолгий. Максим вдруг чуть улыбнулся и кивнул, возвращая поклон. И ушел… А у предводителя отряда хранителей врат еще несколько часов по спине бегали мурашки.

— Уважаемый, — робко обратился к нему юный помощник, привлекая внимание.

— Ты хочешь узнать, отчего я распорядился хоронить прах?

— Да, уважаемый. Мы все в недоумении.

— Полагаю, что вы не обратили внимание на то, что наш гость наблюдал за нами…

— Что?! — Удивленный ропот прошел по отряду.

— И я постарался с ним договориться, обозначая наши намерения и миролюбие. Благодаря чему он сохранил нам жизни.

— Но как же так? — Возмутился парень. — Мы ведь хранители врат. Неужели мы с ним не справились бы?

— С кем с ним? — Начал раздражаться Мустафа. — Ты знаешь, кто прошел через врата? Я вот даже не догадываюсь. Для меня Максим загадка. Существо, которое легко перебило весь отряд Малика в одиночку вряд ли нам по зубам. А если мы и сможем его побороть, то потеряем практически всех. Ты этого хочешь?

— Но ведь он убивает…

— Он показал, что не жаждет ни чьей крови просто так. Да, ход его мыслей и желаний нам не понятен. Это только доказывает, что перед нами не человек, а что-то неведомое. Однако лично я убедился в том, что Максим весьма разумен. В любом случае, мы можем лишь сопровождать его и наблюдать издалека.

— Может быть в Иерусалиме можно будет с ним поговорить? — Спросил один из бойцов отряда. — Если он миролюбив, то вряд ли набросится на нас сразу.

— Может быть, может быть… — согласил Мустафа. — Но помните, никаких попыток нападения или давления. Если так случится, что вы с ним встретитесь, то обращайтесь к нему так, словно он сам халиф.

— Мы не пожалеем? Вдруг он какой-то злой демон? — Спросил юный помощник.

— У нас все равно нет выбора, — пожав плечами, ответил Мустафа. — Особенно, если он злой демон.