Глава 1

28 сентября 1240 года. Мир «Сот’ари». Новгород

– Ты принес этим людям счастье, – с улыбкой произнесла Василиса. – Как немного нужно для него. Всего-то несколько тысяч поубивать…

– Не утрируй, – усмехнулся Максим.

– Если отбросить эмоциональную составляющую, то никакого утрирования и нет.

– А ее отбрасывать не стоит. Ведь, в сущности, что произошло? Мы с тобой решили серьезные проблемы этих людей, практически ничего не потребовав взамен. Подумаешь, я стал верховным главнокомандующим Новгородской республики и утвердил через Вече регулярную армию в пять тысяч человек на денежном довольствии. Это все мелочи. В истории моего мира эти военные конфликты были выиграны довольно большой кровью и сильно ударили по обороноспособности Новгородских земель. Да и урон Ливонскому ордену был нанесен куда как слабее. Там счет шел на сотни убитых, здесь – за десять тысяч перевалило. Что-то подобное с тевтонцами случалось только однажды – во время Грюнвальдской битвы, когда у Ордена полегло свыше восьми тысяч человек. После чего он уже не смог оправиться.

– Думаешь, что после этого разгрома произойдет то же самое?

– Не исключено. Если не врут наши осведомители в Мариенбурге, то Дитрих фон Грюнинген развел натуральную панику. Войск-то нет.

– Ну почему же нет? Тысяч шесть он должен наскрести, с трудом.

– По гарнизонам, которые тоже нельзя оголять. Так что в оперативном подчинении он тысячи две-три только сможет держать. А это нам на зубок. И Дитрих подобный расклад прекрасно понимает. Тем более что в землях эстов идут волнения против заигравшегося епископа, угрожающие перерасти в полноценное языческое восстание.

– Почему только там? – удивленно подняла брови Василиса. – О том, что Орден знатно получил по ушам, скоро узнает большая часть Европы. А у них в подчинении много земель, где с подданными не все ладно. Я уверена, что с двумя-тремя тысячами Дитрих не сможет справиться. Его разобьют племена язычников, а потом приступят к осаде крепостей. Ландмейстер Пруссии не сможет на это смотреть просто так и отправит Дитриху помощь, ослабив свои позиции. Тоже весьма далекие от устойчивых.

– Вот-вот… – кивнул Максим. – После такого удара Орден сможет оправиться только благодаря чьей-то помощи. В любом случае агония у них продлится еще несколько лет точно, так что спешить нам некуда. Да и незачем. Рано.

– Тогда зачем ты послал письмо Андреасу? Подразнить?

– Конечно. Но не его, а Дитриха. Что я ему обещаю? Что они, конечно, гады, но я позволю им разобраться с язычниками. И только потом приду мстить за Изборск. Только вот ландмейстер воспринял эти слова совершенно иначе.

– А может, и правда, нападем, а? Зачем Дитриха мучить и обманывать его ожидания? Мне кажется, что он своей паникой только усугубляет положение.

– Я бы и рад, но у нас другие задачи есть.

– Киев?

– Именно он.

– Но так ведь мы все равно не успеем к его падению. Разве что сейчас выступать, не дожидаясь набора и укомплектования пробитой тобою регулярной армии.

– Понимаешь, в чем дело, – выдержав паузу, произнес Максим. – Я и не собираюсь идти сразу в Киев. Нам там делать нечего. Пока мы сможем выступить против объединенной армии тартар только в истинном теле, что не желательно. Но людям об этом говорить не стоит. У них же воодушевление.

– И мне тоже не стоит?

– Так ты и не спрашивала, – пожал плечами брат. – Мне казалось, что ты всегда рвешься в бой. Тебе просто нравится это развлечение.

– Это верно, – усмехнулась Василиса. – Так куда мы идем?

– Как ты знаешь, Фридрих сейчас сражается в Ломбардии с непокорными городами, являющимися важной частью экономического фундамента, на котором стоит власть папы. Поэтому он должен их разбить и выбить из-под Святого Престола этот табурет. Для этого, с одной стороны, тартары должны вторгнуться в Венгрию и продемонстрировать свою силу, дабы вокруг императора сплотились даже его противники. С другой стороны, не позволить им по-настоящему навредить Священной Римской империи и опустошить ее.

– И как ты собираешься это сделать?

– После взятия Киева войска Батыя разделятся на пять корпусов. Самый малый с приличной задержкой пойдет в Венгрию через русские ворота в Карпатах. И именно там будет находиться Батый во время начала вторжения. Остальные атакуют раньше и с юга. По крайней мере, в моем мире было именно так. Думаю, что тут Субэдэй, что продумывал ему стратегию, поступил аналогично. Тем более кто-то должен присматривать за обозом награбленного, идущим с Киева и Чернигова…

– И ты хочешь его встретить и обезглавить армию тартар?

– Именно так. Пока сведения дойдут до остальных корпусов, они уже слегка порезвятся. А потом дело встанет, ибо передерутся. Им придется вернуться. Кроме того, у меня в руках окажется все, нажитое тяжелым трудом, что смогли отнять тартары в Киевском и Черниговском княжествах. Золото, серебро, меха, драгоценные камни… понятия не имею, что конкретно и сколько там взято, но вряд ли это бедный улов.

– Ну что же, хороший план, – кивнула Василиса. – Но мне не понятно одно, как Фридрих поймет, что вторжение тартар – просто военная хитрость? Письмо?

– Конечно. Я его уже написал и отправил через Мартина Шварца. Потом, после битвы, отправлю еще одно, заодно расписав твои подвиги. Он должен зацепиться за такую невестку, способную переломать хребты любым имперским князьям-избирателям.

– Погоди-ка, – удивленно произнесла Василиса. – Что ты имеешь в виду?

– Ты же хотела как-то попробовать свои силы в разведении бастардов. Судя по всему, перед тобой открываются горизонты…

– Ты что, издеваешься? Какое разведение бастардов?

– У Фридриха есть сын – Конрад. Он законный наследник. Есть еще Генрих и Фридрих, но они малыши, которые неизвестно – выживут ли. А вот Конраду уже двенадцать лет, и он вполне здоровый на вид. Еще пару лет подождать, и можно под венец. Да, попахивает педофилией, но в эти времена подобный возраст – норма для вступления в брак и рождения детей.

– Ты что, хочешь выдать меня замуж? – с каким-то диким недоумением на лице спросила Василиса, явно не желавшая услышать слова брата.

– Именно так.

– Ты охренел?!

– Священная Римская империя – это самое могущественное на данный момент государство в Европе и далеко не последнее в мире. Ты разве не хочешь принести дому Эрдо в руки такое ценное приобретение? Или ты думаешь, что не сможешь себе подчинить этого юнца, да так, чтобы он тебе в рот заглядывал и только и мечтал – услышать твою волю?

– Скотина ты, – фыркнула сестра. – Может, этот Конрад уродец?

– Ой, нашла проблему. Вылечим. При большом скоплении людей во время свадьбы. И назовем моим благословением.

– А ты уверен, что Фридрих действительно это задумал?

– А что еще? На кой ты ему была бы в другом плане интересна? Мартин Шварц прямо-таки землю роет, расспрашивая про тебя и вероятные брачные союзы. Мало ли ты уже кому обещана. Такая эффектная женщина, как ты, очень помогла бы Конраду править и держать в руках крупных феодалов Священной Римской империи. Да и союз со мной Фридриху пригодится.

– Хорошо. Допустим, – чуть нервно произнесла Василиса. – Но зачем нам нужна Священная Римская империя?

– Помнишь, я говорил о потенциале занятой территории для научно-технического и промышленного скачка? Так вот. Славянские земли мне ближе, но они довольно слабы. Если установить свой контроль над ними, а также над Священной Римской империей, потенциал и могущество такого фактического владения станет вполне приличным. Людей больше, земли больше, ресурсов больше. Поэтому мы банально сможем освободиться быстрее из этой клетки. Я еще Швецию постараюсь завоевать с Данией и Норвегией. Так что центр, восток и север Европы окажутся у нас в руках. А местами и юг. Ведь Фридрих вполне может суметь разгромить ломбардцев…

– Даже и не знаю, – покачала головой Василиса. – Столько столетий живу, еще ни разу женой не была. Не поверишь – даже не рожала ни разу.

– Тебе страшно?

– Да… – чуть потянув время, ответила сестра. – Я знаю, что со мной никаких проблем случиться не может. Но все равно… внутри легкий трепет.

– Я тебя понимаю. Но это хороший шанс успеть сделать все дела быстро и свалить из этого проклятого мира. Признаться, сидеть здесь мне не очень нравится.

– Только рожать детей не тебе придется. Одно дело, обрюхатить прорву баб, а другое – оказаться на их месте. Не забывай – у нас несколько разные позиции…

– Смотри сама, – после минутной паузы произнес Максим. – Если решишься, то просто просидим тут на столетие меньше. Но я не хочу на тебя в этом вопросе давить.

– Да ты уже это делаешь! Шантажист! – наигранно возмутилась Василиса.

– Никак нет! Ты и сама хотела обзавестись бастардами, пока мама с дедом не стоят над душой. А я просто помогаю осуществить твое желание, – произнес, подмигнув ей, брат.

– Я же говорю – шантажист. Ладно. Что мне нужно делать?

– Как что? Мартин Шварц регулярно обращается к нам за разъяснениями по тому или иному вопросу. Вот и расспроси его при случае о Конраде, дескать – любопытно тебе, как такой юный мужчина справляется с замещением своего отца. Намекнем Фридриху, что его интерес замечен.

– Перемигивание? – усмехнулась сестра.

– Своего рода.

– И что потом? Он пришлет сватов?

– Только после моего венчания на царство или коронации… я ума не приложу, что там патриарх выдумает. В этой истории, полагаю, могут возникнуть и православные короли из опасения обидеть Императоров приравнивания к ним какого-то барона.

– В смысле?

– Царь – это русская форма «цезарь», которым именуются и в Византии, и в Священной Римской империи. Фактически один из высших титулов. Конечно, там знатная путаница, но ассоциация очень устойчивая между словами «цезарь» и «император» вне зависимости от формы. Будь то византийский Басилевс или германский Imperator. В мире пока три царя – один сидит в Никее – этот первопрестольный считай. Второй – бегает по просторам Священной Римской империи, являясь наследником державы и титула Карла Великого, признанного Императором за выдающиеся военные успехи в боях против мусульман. Третий – в Болгарии, обретший это право в регулярной выдаче люлей всем своим соседям, включая Византию. Да и династические связи там сильны с первопрестольной Империей. Есть, правда, еще один. В Константинополе, но он сам себя провозгласил и очень слаб, так что – фикция.

– И что с того? Ты сильно помог церкви в Святой земле и тут отличился. Уже.

– Верно. Но несопоставимы успехи. Уверяю тебя – мне для признания царем или цесарем нужно еще много трудиться на ниве умерщвления людей. Rex, Regnum – я думаю, варианты будут в этом духе. Либо вообще придумают свой титул. Как его именовать по-русски, однозначно не скажешь, но проще – королем. Не думаю, что будет иметь смысл как-то изощряться. Тем более что куда более поздней традиции отождествлять слово «король» исключительно с не православными христианскими правителями еще не установилось.

– Слушай, а тебе разве не все равно, каким титулом тебя будут величать люди?

– Ой, чья бы корова мычала, – хохотнул Максим. – Тебя только перспектива примерить корону императрицы и прельстила. Иначе и не согласилась бы.

– Глупости не говори, – фыркнула Василиса.

– Ваше Императорское Величество, – наигранно произнес Максим, – прошу нижайше меня помиловать. По скудоумию своему… – но договорить не успел, так как сестренка взревела, да так, что в ушах зазвенело.

– Хватит!!! Не забывай, что я старше тебя в роду!

– Обожаю, когда ты злишься, – с улыбкой отметил золотой дракон, наблюдая за тем, как унимается краска на щеках сестренки.

– Лучше давай подумаем, как тебя короновать станем. Храм нужен, а у нас доменный камень еще не совсем завершился. А потому сверху собор ставить пока рано. А в иных старых церквях не прилично.

– Ну это и не завтра произойдет… хотя ты права. Патриарх может сразу после разгрома корпуса Батыя пожаловать мне титул, предписав митрополиту переехать в Новгород, а то и Ладогу для коронации.

– Слушай… – с улыбкой произнесла Василиса. – А давай предложим Герману коронацию первого короля руссов в стенах Святой Софии? Дабы освятить этот титул и регалии, дабы в дальнейшем можно было продолжать уже в других местах?

– Святая София сейчас под рукой Балдуина де Куртене…

– И что? – удивилась Василиса. – Под его властью земли, едва выходящие за стены города. Напиши письмо Герману. Скажи, что услышал о намерении благостном подарить руссам своего законного и единого правителя. Но ты не желаешь даже слышать о таком титуле, если он будет дан просто так, а не от руки православного императора в соборе Святой Софии. Для чего готов выступить в поход и помочь Иоанну III вернуть Царьград законному владельцу.

– Поход в такую даль? – скептически произнес Максим.

– Слушай, нам не нужно вести туда большую армию. Два десятка пушек и пятьсот латных пехотинцев с винтовками – этого за глаза хватит, чтобы на направлении главного удара разбить ворота и прорвать первую оборону латинян. Дальше уже византийцы сами все сделают. Такую небольшую армию мы и сами сможем перебросить, причем быстро. Сколько у нас шхун? Особенно интересны те три новые большие, которые ты готовишь к путешествию в Южную Африку и в Америку. Нам даже две тысячи перебросить будет несложно за одну ходку.

– Интересно, конечно… – задумчиво произнес золотой дракон. – Ладно. Нужно проконсультироваться со Спиридоном. Заодно закинуть удочку и посмотреть на реакцию. Но проблем это нам подкинет. Корабли ведь придется переоборудовать для морского боя. Не магией же там отмахиваться. Что улыбаешься?

– Предвкушаю.

– Тебе бы лишь бы кипиш какой, – усмехнулся Максим. – Впрочем, за это ты мне и нравишься.

 

Глава 2

2 марта 1241 года. Мир «Сот’ари». Предгорья Карпат

Максим выдвинул свою армию, впрочем, недоукомплектованную до конца, лишь 3 декабря 1240 года. Да и то под влиянием обстоятельств – можно было не успеть.

Тысяча тяжелой кавалерии, снаряженная в латы поздней, высокой готики, делилась на два батальона, четыре роты и была сведена в отдельный полк. Тысяча легкой кавалерии, в кольчугах и «волчьих ребрах», составляла второй полк Новгородской армии. Они были сведены в конную бригаду под командованием Василисы. Вооружение, впрочем, отличалось не критично. У каждого легкая, длинная пика с полым древком, шашка и капсюльная укороченная винтовка – карабин, которые изготавливали из бракованных стволов полноразмерных пехотных образцов.

Пехота состояла из трех батальонов по пятьсот человек, сведенных в полк. Разумеется в латах, только уже куда как проще, при шашках и капсюльных винтовках, только уже полноразмерных. К ним же приписывалась и артиллерия, числом в сорок полковых гладкоствольных пушек калибром сто миллиметров при обслуге. Вместе они образовывали пехотную бригаду, командование которой было поручено Годригу.

Сам же Максим держал при себе только красный отряд из двух десятков стражей дома Эрдо и связных.

Таким образом, на бой с корпусом Батыя, идущего северной дорогой в Венгрию, вышло около пяти тысяч человек, включая обозное хозяйство. Не так чтобы и много, но, учитывая уровень вооружения и снаряжения, – весьма увесисто. Конечно, почти все видели огнестрельное оружие первый раз в своей жизни. Но краткий курс молодого бойца, сопряженный небольшой пальбой на полигоне под бдительным контролем Василисы, тщательно контролировавшей и усиливавшей ментальной магией качество усвоения материала, сильно помогли. В конце концов – других стрелков тут было взять неоткуда.

Пройдя через Полоцк, Максим повернул войска западнее, так что второго марта они смогли достигнуть Галича, соединившись с дружиной князя Даниила Романовича…

– Я очень рад вашему подходу, – буквально посветлев лицом, произнес князь. – Думал уже, что все – конец. – Очень уж его впечатлил вид воинства новгородского.

– Много ли у тебя войск?

– Мало… – покачал он головой, – очень мало. Дружина побита сильно в усобицах. Едва две сотни набирает. С боярами беда. Многие поразъехались, забрав своих воинов, посчитав Галич обреченным.

– Всего две сотни? – удивился Максим.

– Воинов – да. Еще ополчение могу собрать, но толку с него немного, да и оружия мало. Хотел уже и сам уходить.

– Мужики с дрекольем делу не помогут, – согласился с ним золотой дракон. – Далеко ли тартары?

– Дня два хода. Но их много… очень много.

– Ты же видишь мое войско, разве тебе не кажется, что добрые доспехи и хорошее оружие дают преимущество над степняками?

– Да, твой доспех ни стрелой, ни мечом не возьмешь, – покивал Даниил. – Но их очень много. Затопчут. Измором возьмут.

– Значит, ты не слышал, как я двумя тысячами разбил большое войско Ливонского ордена в Пскове. Только полегло врага там тысяч двенадцать. Жаль только, что половина от него была православной.

– Слышать-то слышал… – улыбнулся Даниил. – Да только тут не в пять раз больше врага, а много больше. Их тьмы и тьмы.

– Поверь – я никогда не проигрываю сражения и дам я его тут, – Максим махнул в поле перед Галичем. – Если желаешь – можешь присоединиться.

– Это самоубийство… – покачал головой князь.

– Смотри сам, – пожал плечами золотой дракон и поехал к своим людям. Впрочем, Даниил решил понаблюдать за ходом сражения. Очень уж любопытно ему стало посмотреть на гибель столь блистательных войск.

Максим же, не медля, приказал всей армии браться за лопаты и начинать строить четыре редута ромбом, с рядом прочих полевых сооружений между ними вроде люнетов для защиты проходов. Большая работа, но ввязываться в маневренный бой ему не хотелось. По крайней мере, не в этой обстановке.

Спустя четверо суток

Тартарское войско вышло под Галич. Буквально незадолго до того разведчики Максима оставили в самом удобном месте для ставки противника столб с письмом для Батыя.

В сущности, там не было ничего удивительного. Просто золотой дракон, помня о бешенстве хана из-за фактического провала похода в Северо-Восточную Русь, написал там – кто он такой и как смог его обвести вокруг носа. В общем – дразнил, дабы в Батые не взыграла случаем осторожность при встрече с необычным противником.

Расчет оказался верным. Переводчика, переведшего хану послание Новгородского воеводы, казнили на месте. А побелевший от бешенства Батый приказал принести ему голову этого уруса, посмевшего насмехаться над величием и бла бла бла… В общем – говорил он долго, красиво, едва не захлебываясь слюной. Очень уж болела эта рана, из-за которой он потерял уважение многих. А тут еще такая неосторожность – переводчик читал достаточно громко для того, чтобы успехи этого ненавистного новгородца достигли совершенно не тех ушей.

Войск у Батыя оказалось несколько больше, чем рассчитывал встретить Максим, – почти двадцать тысяч, преимущественно, конечно, легкой кавалерии в обычных стеганых куртках да при простых копьях. Даже конных лучников, так воспеваемых в летописях, было очень мало, не говоря уже о тяжелой кавалерии в добрых доспехах. Как позже узнал золотой дракон – так обстояли дела вообще со всей армией тартар – массовая, плохо снаряженная кавалерия. Почитай, ополчение, сила которого держалась только в массе и уме полководцев. Да это было и неудивительно – материально-технической, экономической и промышленной базы ведь у кочевников толком и не было, а та, что имелась, отличалась яркой примитивностью и отсталостью.

Вот эту «легкую саранчу» на приземистых, мохнатых лошадках Батый и бросил на приступ позиций Новгородского воеводы. Всю сразу, чтобы вкусить прелести картечных залпов с редутов и плотного винтовочного огня.

Обоз золотой дракон поставил в центре образовавшегося ромба. Вокруг него выстроил побатальонно конную бригаду с наказом стрелять из карабинов лишь по тем тартарам, что проскочили внутрь укреплений. На укрепления же закономерно забралась пехота с артиллерией.

Учитывая надежный бой вязаной картечи на триста метров, первыми табуны тартар встретили пули Минье. Они вылетали бодрыми залпами из капсюльных винтовок, во многом походивших на поделки знаменитой английской кампании Энфилд времен Крымской войны. А потом с трехсот метров ударили пушки картечью, буквально пробивающей широкие просеки в рядах тартарской кавалерии. Что ввергло хана, слегка поостывшего, в некоторое смятение.

Однако тартарская конница продолжала накатывать новыми волнами, заполняя все гуще и гуще своими трупами поле перед полевыми укреплениями Новгородского воеводы метров на триста-четыреста с двух основных сторон атаки. Максим знал, что его ожидает, поэтому боеприпасов прихватил без лишней экономии, то есть – как можно больше. Поэтому сейчас латная пехота Новгорода била с частотой по три выстрела в минуту, словно на учениях расстреливая мишени. Только тут они еще бегали, прыгали и матерились на каком-то непонятном языке.

Общее отступление началось бы и раньше, но в зоне двухсот – трехсот метров перед линиями восточных укреплений ромба приключилось столпотворение, в том числе и из-за избытка трупов и бьющихся в агонии, а то и просто раненых лошадей. А войска Новгорода все это время стреляли, не желая упустить такой замечательной возможности. На пределе своих возможностей, тем более что многие едва по пятьдесят выстрелов до того на учениях сделали. А тут такое замечательное обстоятельство. За полчаса обстрела в сторону тартарской кавалерии прозвучало свыше ста тысяч выстрелов из винтовок и без малого две тысячи ударов картечью! Конечно, картечью били всего лишь стомиллиметровые пушки, но в каждой связке имелось по сорок крепких железных шариков…

Корпус Батыя отступал. Быстро и энергично. С совершенно дикими от ужаса глазами. А сам хан сидел, словно парализованный, на своем коне, невидящим, стеклянным взглядом наблюдая за итогом сражения. Все поле вокруг позиций этого наглого новгородца было усыпано трупами, да так обильно, что ни разу такого не бывало. Даже при самом лютом штурме.

И в этот момент Максим кивнул Василисе выводить конную бригаду в бой. Тартар нужно было не обратить в бегство, их требовалось уничтожить.

Полк тяжелой кавалерии вышел через северные проходы и, вальяжно покачивая длинными пиками, направился рысью в сторону противника, которого пытались остановить и построить командиры и благородные воины. Людям хана удалось каким-то чудом аккумулировать в единую кучу перепуганных овец тысячи три легкой кавалерии, но это им не помогло. Василиса буквально втоптала в землю все эти потуги. Вместе с теми, кто пытался оказывать сопротивление.

А полк легкой кавалерии, во главе с Федором Кошкой, вышедший через южные проходы, направился прямо к ставке хана. Ведь легкой эта кавалерия была только по сравнению с тяжелой латной конницей, для прочих же армий этих лет она вполне котировалась как тяжелая.

Батый же не мог сдвинуться с места. Его как будто парализовал страх и ужас, сковавший руки, ноги… даже саму волю. Он слышал, что ему кто-то что-то кричал. Дергал за одежду, вероятно, призывая скорее отступить, не допуская боя с превосходящим отрядом кавалерии противника. Но кто-то или что-то надежно держало его за горло… изнутри.

Последнее, что он помнил, это попытка его окружения контратаковать поднимающуюся на холм кавалерию урусов и грохот с дымом… как там – у места боя. А потом его что-то ударило в плечо, и наступила темнота.

– Это невероятно! – с каким-то сакральным придыханием закричал Даниил Галицкий, летящий во весь опор на своей лошади к Максиму. – Невероятно! Чудо! Истинное чудо!

– Не кричи, – усмехнулся довольный такой оценкой золотой дракон. – Чудеса – это моя работа. Ладно. Нужна твоя помощь. Этих, – он махнул на поле перед редутом, – нужно добить, раздеть и похоронить. Если гнить начнут прямо тут – может и чума начаться. Сделаешь? Галичане не откажутся помочь?

– Нет, конечно! Ты им сейчас, почитай, жизнь спас, не считая имущества.

– Хорошо. Но трофеи я все же заберу. Не все. Только оружие, золото, серебро и металлические предметы. Не забудьте с лошадей снять подковы. Тоже ценные вещи. Что?

– Зачем тебе с этим возиться? Я и горожане подарок поднесут.

– Но не более цены того, что тут на поле лежит.

– Хорошо, – покладисто согласился Даниил. – Жаль, что ты к Киеву не успел…

– Это как раз очень хорошо. Потому что это – один из пяти корпусов тартар. Самый малый. Он шел тут, ибо не с кем ему сражаться – в этих краях все усобицей опустошено. Моя задача была Батыя убить, чтобы обезглавить войско и вызвать замешательство в их рядах. Усобицу. Ведь всех своих ближайших конкурентов он перебил еще два года назад после неудачного похода во Владимиро-Суздальское княжество.

– А мы еще смеялись над Юрием Всеволодовичем, – покачал головой Даниил, погрустневший от осознания масштабов армии тартар. – И куда же ты теперь пойдешь?

– Буду дня два-три преследовать врага, пока не встречу обоз. Захвачу его, лишив рассеянных тартар шанса снова объединиться. Кого смогу – перебью. После чего вернусь в Новгород. Там очень много дел.

– А как же нам быть? Они же, когда возвращаться станут, все разорят.

– Не знаю, – пожал плечами Максим. – Я сюда пришел лишь для одного – ослабить Орду. Сейчас у меня слишком мало войск для открытого столкновения с ее объединенной армией в поле. Нужно время. Я хочу вам помочь. Серьезно. Как-никак братья-христиане. Но не знаю как. Тот отряд, что ушел через Владимир-Волынский в Польшу, еще разгромлю. А вот южные – нет. Слишком сильны. Да и полководец там дельный. Субэдэй. С ним шутки плохи.

– Когда они могут пойти обратно?

– Летом. Может быть осенью. Полагаю, что южные корпуса по Лукоморью двинутся, полагая твое княжество разоренным и опустошенным.

– Эх… не успеем.

– Не успеете, – согласился с ним Максим. – Разве что собирать союз князей.

– А ты придешь, если позовем?

– Увы, – развел золотой руками. – Я в этом деле бессилен. Хоть и барон по рождению, но на Руси признан лишь боярином да воеводой. А князя своего в Новгороде более нет. Так что тут сложно все. Вече решает, как новгородским войскам поступить. Удар в самое сердце наступающей Орды они поддержали, а остальное – не знаю. Сам же знаешь, что Вече непостоянно как морской бриз. Да и дорого это. Вон сколько я спалил пороху. А ведь игрушка недешевая. За бочонок, почитай, сорок бочек отменного вина по весу ставят. Или более того. Ладно, не печалься. Обратно тартары проскочат быстро. А потом что-нибудь придумаем. Я ведь тоже без дела сидеть не стану.

 

Глава 3

12 августа 1241 года. Мир «Сот’ари». Милан

Император Фридрих II Гогенштауфен потер переносицу и в очередной раз окинул взглядом бумаги. Два письма от Максима ад Эрдо, так сильно подсобившие ему в войне с Ломбардской лигой. Десяток писем от Мартина Шварца. Очень, надо признаться, любопытных. Десятка три прочих донесений, в том числе и от его людей в Галиче, на глазах которых барон разгромил впятеро превосходящую армию тартар… И книга. Жуткая книга, появившаяся последнее время в землях Священной Римской империи.

Он провел пальцами по обложке и чуть вздрогнул от этого прикосновения. Максим постарался на славу, поставив на поток изготовление таких необычных артефактов с очень слабеньким плетением, работающим от скудного магического фона. Маленькая хитрость из школы ментальной магии, снижающая уровень скепсиса и недоверия у того, кто касается книги. Несильно. Едва заметно. Но это уже что-то в условиях магической засухи. Тем более что риторика и фактология текста сами по себе были безупречны.

– Удивительная книга, – заметила его супруга.

– Да… – согласился он. – Мне докладывали, что Папа приказал уничтожать тех, у кого найдут эту книгу, сжигая на одном костре. Однако подобными заявлениями пренебрегают. Все.

– Интересно, кто ее автор?

– А то ты не знаешь, – усмехнулся Фридрих. – Но как она написана! Не хочешь, а поверишь. И главное – ни по одному из обвинений Святому Престолу не оправдаться. Эти слова как удар рыцарской конницы – мощны и неотвратимы.

– Ты заметил, что книга стала появляться в пределах твоих земель как раз в момент наивысшего напряжения отношений с Папой? А еще эти рисованные листки, в которых задаются до зубовной боли неудобные вопросы, относительно Святого Престола.

– О да! Удар Максим нанес страшный. В Ватикане откровенная паника. А по всей Европе уже начались брожения. Особенно среди благородных семейств и купцов. И что будет через год – даже не берусь гадать. Своего рода богоборчество.

– Мне показалось совсем иное. Я несколько раз ее перечитывала и пришла только к одному выводу – Максим пытается уничтожить не христианство вообще, а конкретно католичество и саму идею Святого Престола с могущественной светской властью. Это и другими донесениями подтверждается. С духовным орденом тамплиеров он дружит очень крепко и во многом им помогает. Настолько, что его людям в любом отделении Ордена рады. С патриархом Никейским тоже хорошие отношения… ныне покойным. С новым пока неясно, но тот отзывался о бароне исключительно положительно. Да и местные для Руси священнослужители, начиная с митрополита Киевского и архиепископа Новгородского, его ценят и уважают.

– Да… язычником его не получится назвать при всем желании. И храм опять же строит. Правда, что-то он там затянул с фундаментом. Надеюсь, это того стоит.

– А помнишь письмо, полученное тобой от Андреаса фон Вельвена?

– В котором тот пересказывает их разговор подле Пскова? Как такое забыть… Только не ясно, к чему это все.

– Объединение церкви, – после минутного раздумья произнесла Изабелла.

– Думаешь?

– Очень похоже на то. В чем он обвиняет Святой Престол? В том, что из-за личных амбиций и стремления к светской власти Папа Римский спровоцировал и подогревал раскол церкви. Разобщил ее в тяжелые для христиан годы. А потом пустился во все тяжкие. В его глазах Святой Престол – это олицетворение христианской ереси как таковой. Уход от первоначальных идей Евангелия. Попытка вывернуть благостную весть веры.

– Все так, но мне кажется, католичество и православие сложно будет объединить назад.

– Сложно… но разве невозможно? Разбить Ломбардскую лигу тебе тоже казалось весьма затруднительно. Однако нашелся союзник, ударивший сильно и издалека… и вот – от твоих врагов остались жалкие осколки. Полагаю, что до конца года ты завершишь их разгром.

– Союзник? Ты считаешь, что Максим – союзник?

– Конечно. Подумай сам о том, сколько он тебе помог. Безвозмездно. Одно исцеление чего стоит! Но это все пока. Максим же явно Даниилу сказал о том, что это он сейчас не может выйти против тартар один на один. А что будет завтра?

– И ты предлагаешь укрепить этот союз прежде его перерастания в соперничество?

– Да. Ты ведь и сам об этом думал. Его сестра хоть и старше твоего сына, но… говорят, что возраст над ней не властен. Кроме того, у них с братом очень теплые, дружеские отношения. Откажет ли он ей в помощи, когда она станет супругой твоего сына?

– Василиса очень… необычная женщина. Водит в атаку кавалерию. Бьется сокрушительно. Просто не женщина, а валькирия из древних сказаний.

– Вот пусть хвосты и накрутит князьям-избирателям. С такой супругой Конрад будет весьма силен.

– Я боюсь того, что править будет не он, а она.

– Так и будет, – согласно кивнула Изабелла. – Но недолго. После на престол взойдет их сын. Вряд ли у такой женщины может родиться слабый наследник.

– А как же наши дети? Ведь она отодвинет их от наследования престола.

– Я всегда была тебе верной супругой и знаю, что тебе нужен надежный тыл и вера в будущее. Надежда. Однако ты и сам отлично видишь, что князья-избиратели и прочие шакалы только и ждут твоей смерти, чтобы растерзать твое дело. И сместить, отстранить от власти твой род. Скажи – что будет с рожденными мною детьми, если враги постараются разорить твое гнездо, оттеснив его от наследства? Уверена, что они закончат плохо. Хорошо, если сразу убьют. Могут и в заточение какое поместить… на десятилетия. А так и будет, если Конрад окажется недостаточно силен к моменту вступления на престол.

– Ладно… – задумчиво произнес Фридрих, – посмотрим.

– Василиса после битв под Тесово и Галичем стала очень популярна на Руси. Уверена, что подобные разговоры звучат не только лишь в этих стенах. Особенно после этого грандиозного шествия Максима по владениям южной и восточной Руси, разоренным тартарами. Батый в клетке – оказался тем зрелищем, которое подняло авторитет барона среди князей и простого народа до небес. Он – сила. Важная сила тех земель. И породниться с ним теперь постараются многие, даже несмотря на то, что он для них всего лишь боярин. А если Никейский патриархат выполнит свое обещание и дарует ему титул, то и подавно.

– С тем же успехом ему могут дать в жены благородную дочь, – пожал плечами Фридрих. – Он ведь до сих пор холостой, несмотря на просто невероятное количество бастардов.

– Верно. Но Василиса – тоже рычаг воздействия. И важный. Я уверена, что их обоих теперь обхаживают с особым рвением. Новое, мощное оружие. По-настоящему сильная армия. Масса очень полезных новинок и диковинок. Много… очень много денег. От такого просто так не отмахнуться.

 

Глава 4

15 августа 1241 года. Мир «Сот’ари». Владимир

Столица Великого княжества Владимирского, выгоревшая дотла три года назад, встретила новгородского воеводу точно таким же ликованием, как и земли Киевские, Черниговские и Смоленские. Сам Великий князь с дружиной выехал навстречу, дабы приветствовать Максима, весть о победах которого как на севере, так и на юге уже дошла до его ушей.

– Ну здравствуй, Максим Петрович, – первым поприветствовал барона Великий князь. – Славу и благую весть ты принес в земли Руси. Хотя, признаюсь, положа руку на сердце, поначалу я не верил в твои слова.

– И правильно делал, Юрий Всеволодович. Правильно и разумно. Ибо о человеке нужно судить по делам. Как в Евангелии сказано? «По плодам его узнаете».

– И плоды твои радуют наши сердца. Будь гостем моим. Одна беда – город всего три года назад выгорел дотла, так что не обессудь.

– Ничего страшного. Главное, что люди живы. А остальное прирастет со временем…

Празднество было довольно бурное, но не очень богатое. Слишком уж тяжело досталось местным во время опустошения тридцать восьмого года. Но ни Максим, ни Василиса не возражали, как и их люди.

– Жаль, конечно, что с поимкой этого негодяя война не закончится, – отметил Юрий через пару часов после начала застолья.

– Но несколько лет этот удар нам выиграл. С разгрома под Галичем много народу сбежало, и теперь наверняка у тартар есть относительно цельное описание битвы. Поэтому, с одной стороны, им нужно договориться между собой о том, кто их возглавит вместо Батыя и как вообще поступать в будущем, ведь хан жив… но в плену. Это еще та задачка. Возможно, им придется даже ехать в Каракорум для разрешения их спора. С другой стороны, требуется придумать, как противостоять моей армии. Слишком уж необычна она и сильна. Я более чем уверен, что Субэдэй сделает правильный вывод и поймет, что меня можно разбить только в поле, ибо на укреплениях для его войска мое оружие практически всесильно. Но и в поле разбить меня очень непросто. Это гарантированно совершенно чудовищные потери для их армии. В общем – будут думать.

– И сколько времени это нам дает? Года два-три?

– Думаю, от трех до пяти. Скорее всего даже пять. Слишком уж все непросто. Да и у них между собой усобица как три года назад началась, так и продолжится, усилившись. А во время усобицы не до завоевания. Но потом как разберутся, то пойдут мстить. Страшно. Безжалостно. Батый – внук их легендарного правителя – Чингисхана. Очень уважаемая кровь. Если бы мы его просто убили – одно дело. А так – унизили не только его лично, но и их всех. Пока их кровью не умоем – не успокоятся. Да не абы как, а в генеральном большом сражении, раскатав их армию в тонкий блин. Впрочем, они все равно продолжили бы попытки завоевания Руси, ибо она разрознена. Только не давая нам пусть малой, но передышки.

– Значит, ты хочешь попытаться собрать общую армию для большой битвы?

– В далеком будущем. Сейчас – я простой боярин. Гонор не позволит многим твоим родичам прислушаться ко мне. Да и не только ко мне. Главное в этом деле – единая голова, дабы вся Русь как единое тело действовала, а не вкривь да врозь. Даже тебе такого не добиться. А ежели иначе делать, то получится, как на Калке, – каждый будет кичиться своим превосходством… и закончится все очень печально.

– Ты прав. Я пытался собрать армию русских земель, но не вышло. Отозвались очень немногие. Но ты ведь не прекратишь борьбу?

– Нет, конечно. Мне много даровано Всевышним. Но взамен он предъявляет особые обеты. Невероятно сложные. Один из них тесно связан с Русью. С защитой ее от напастей и разорения. Всей Руси, а не только Новгородских земель. Но пока я довольно слаб… многое мне не подвластно.

– А твоя сестра? Я слышал, она смогла одним махом уничтожить тысячу.

– Смогла. Но потом ей было очень плохо, и на полтора года она своих способностей считай что лишилась. Могла и умереть. Все хорошо в меру. Это касается нас обоих. Василиса сильно рисковала, но иначе было нельзя. Мы пригласили твоих родичей и не могли допустить их гибели. Но любые крайности печальны. Для нас с ней это своего рода испытание на гордыню и лень. Поначалу сила опьяняет, дурманит голову, ибо нет никакого ограничения на ее использование. Так что мы легко можем перейти черту, после которой возврата уже нет. Только страшная, мучительная смерть.

– Ты говоришь удивительные вещи…

– Что ты, обычные. В жизни все так же. Например, еда. В меру она несет только пользу. Однако пресыщение несет многие болезни. Особенно если ты ленив и стараешься лишний раз не шевелиться. Впрочем, и недостаток питания тоже плох, ибо истощает организм, помогая развиться иным болезням и ослабляя ясность ума.

– Вот как? Отчего святые отцы требуют поститься?

– Поститься, а не голодать. Это очень древняя традиция. Еще до пришествия Мессии практикуемая первосвященниками. Христианство ее просто взяло на вооружение.

– Ты считаешь пост чем-то вредным?

– Отнюдь. Единственная цель поста – стяжание и укрепление духа. Силы воли. Способности противостоять своим сиюминутным желаниям и держать их под контролем разума. Другой вопрос, что за многие столетия этот смысл смазался в ворохе богословской шелухи. Когда стали цепляться за разные блюда, как за что-то фундаментальное. Важно не само по себе ограничение в той или иной еде как богопротивной или неуместной, а способность человека осознавать и полностью контролировать свои желания, но не поддаваться животным страстям бездумно. Поэтому пост может быть очень разнообразным и должен теснейшим образом переплетаться с каждым человеком отдельно. Один очень любит мед. Безумно. Почитай, что если увидит, то не оттащишь, пока все не съест. Значит, ему добрым постом станет прием в день по самой малой ложечке меда в амбаре, что должен от него ломиться. Причем не из-под палки, а по доброй воле. Или, например, другой не может ограничивать себя в еде настолько, что пока не упадет из-за стола, все продолжает насыщаться. Такому требуется вкушать малые порции во время поста в том же амбаре, на виду у ароматных и вкуснейших яств. Ибо слаб дух его и нуждается в укреплении. Тут как с ездой на лошади – никогда не научишься, если ездить не станешь.

– Но святые отцы несколько иначе трактуют пост…

– Каждый ли святой отец умеет внятно читать, дабы разобраться самостоятельно в том же Евангелии? Знали ли греческий, латинский, иудейский? Ведь первые тексты Евангелия были записаны именно на нем. Как это не крамольно звучит, но все апостолы по рождению были иудеями и другого языка не ведали. И лишь позже оно было переведено сначала на латинский, а потом на греческий и далее на славянский. Разумеется, допуская определенные неточности, потери и дополнения. Я видел тексты древнего Евангелия – они разительно отличаются от тех, что пришли на Русь. Кроме того, чтобы понимать записанное там, нужно очень многое знать иного. Дабы замечать намеки и совершенно неочевидные необразованному человеку вещи. Иначе смысл слов искажается. Думаю, вы согласитесь со мной в допущении, что Всевышний в безграничной мудрости своей безмерно лучше образован, нежели обычный иеромонах, разумеющий только чтение и письмо на паре языков да счет умеренно. В мире много разных наук, и многие из них забыты… Чтение, письмо и счет – это не образование, а только лишь фундамент, без которого нельзя начать обучение. Считай, что это как нож для вырезания ложки. Поэтому святые отцы трактуют смысл поста со своей колокольни. Но винить их в том не следует, ибо иное им не ведомо. Но для большинства простых людей и эти знания – велики. Многие и фундаментом этим не обладают, а потому совершенно и безвылазно сидят во тьме невежества.

– Ты хорошо говоришь, – с интересом посмотрел на него Юрий, – я подумаю над твоими словами. К слову, сколько тебе лет? На вид – лет двадцать-двадцать пять, но я точно знаю, что больше.

– Мне нельзя этого раскрывать, как и моей сестре. Это одно из условий моей и ее молодости.

– Не хочешь, так не хочешь… – покладисто согласился Юрий. – Я к чему спрашивал. Моя дочь, Феодора, мне все уши прожужжала тобой. Люб ты ей. Вон, видишь, – кивнул на дальний угол, откуда с любопытством на Максима смотрела девчушка двенадцати лет. В ней уже угадывалась будущая красота и изящество. Однако только угадывалось – слишком уж она была мала.

– Люб? – удивился барон.

– Так. И скоро войдет в тот возраст, при котором пора задумываться о замужестве. Вот я и думаю, что если так все складывается, то и бери. А я тебя князем признаю, дабы голос твой даже для дурней заносчивых стал весомее. В приданое дать ничего существенного не смогу – сам видишь, положение сложное. Да и родичи не поймут. Они бы и так бузили, но уже понимают, что дабы противостоять злому врагу, нам нужно быть вместе. В одиночку не устоим.

– То дело хорошее, – чуть подумав, ответил Максим. – Что же до княжества, то мне и не нужно ничего особенного. Понимаю твою неловкость, но я и в Новгороде могу кормиться достойно. Так что нужно что-то только для создания должного положения. Совсем малый надел действительно не поможет делу, ибо поставит меня в ранг удельных князей, у чьего слова веса почти нет. Поэтому мы можем поступить так – выделить мне земли в разоренных пределах. Тот же Городец с обширной округой, идущей на юг и восток. И не важно, что там пусто. Обустрою. Крепости поставлю. Заставы.

– Городецкое княжество? – удивленно переспросил Юрий. – Признаться, о таком я не думал.

– Но решение хорошее. И родичей не обидишь, и дочери своей большое приданое дашь, и я не обижусь, ибо сам предложил эти разоренные земли. Но взамен мне кое-что понадобится от тебя. Содействие в ряде дел. Пойдешь ли ты мне навстречу?..

 

Глава 5

21 июня 1243 года. Мир «Сот’ари». Новгород

Максим стоял на небольшом холме подле Новгорода и наблюдал за смотром его обновленного воинства. Увеличившимся числом и серьезно перевооруженным.

Все дело в том, что летом – осенью 1241 года, пока золотой дракон ходил с армией по просторам Руси, специалисты, приехавшие вместе с Василисой с Земли, смогли завершить модернизацию оружейного производства, установив туда новое оборудование, с куда большей точностью по допускам и функционалом. К примеру, можно сказать, что оружейный завод в Ладоге стал первым промышленным объектом в том мире, на котором трудились «не покладая поршней» паровые машины, причем далеко не примитивные. Также там применялось электрическое освещение, хорошая вентиляция цехов и так далее. В общем – уровень возможностей того заводика достиг в целом начала XX века, а по некоторым вопросам и середины. Само собой, персонал имелся соответствующий. На всех ключевых позициях были выходцы с Земли – отличные, опытные специалисты первой трети XXI века. А остальные – ребята из местных, которых за двенадцать лет смогли неплохо подтянуть и обучить.

Конечно, такое производство можно было создать и раньше, благо, что с собой с Земли специалисты привезли отличные инструменты и измерительные приборы. Но первое время перед ними стояло так много самых разнообразных задач, что обходились и тем, что получилось «слепить на коленке». Куда важнее было, например, создание установки по получению атмосферного азота, ибо добывать селитру из компостных ям оказалось очень нерационально, а пороха требовалось много. Разумеется, до полноценных промышленных установок начала XXI века дотянуть, мягко говоря, не удалось, но в XIII и того, что получилось, вполне хватало. И это только одна задача, над которой трудились специалисты, а было их весьма значительно.

Эффект от такой технологической революции не замедлил сказаться на возможностях по оснащению и вооружению войск золотого дракона. Так что теперь, почти два года спустя, его обновленная армия впечатляла.

– Новгород, – произнес Максим, обращаясь к Великому князю Юрию Всеволодовичу, – позволил мне собрать армию лишь в пять тысяч на постоянном денежном довольствии. Это, как ты понимаешь, очень мало. Поэтому пришлось схитрить, отталкиваясь от разделения войск на строевых и прочих. Собственно, здесь – только строевые.

– А кто содержит тех, кто в эти пять тысяч не входят? И сколько их?

– Примерно столько же. Они на моем довольствии, хотя официально числятся добровольцами на собственном содержании.

– Личном?

– Разумеется. Победы имеют и весьма неприятную оборотную сторону. Так как я смог разбить войска шведов, данов, ливонцев и тартар малыми силами, то и смысла увеличивать армию новгородцы не видят. Так что приходится выкручиваться. Хорошо, что у меня очень солидные доходы от торговли, и я могу себе позволить содержать войско и в пять, и в десять тысяч без излишних напряжений. – В этот момент все присутствующие на смотре князья многозначительно переглянулись. – Но все равно – неприятно. Ведь эти деньги я планировал вкладывать в строительство дорог. До Ладоги вы видели, какое замечательное шоссе получилось. И в сильный дождь, и в распутицу теперь легко и просто добираться.

– В любую погоду?

– Почти. Но в весеннюю и осеннюю распутицу теперь можно спокойно проезжать и войска водить без затруднений.

– Да, – кивнул Юрий Всеволодович. – Дело доброе. Но про армию не переживай – если тартар побить сможем, то ради такого и… как их… шоссе можно будет пожертвовать.

– Я тоже так рассудил, – согласился Максим. – Но давайте же приступим к осмотру войска. Итак. Перед вами пехотный полк – три тысячи человек. Вооружение и снаряжение я им заменил, на основании выводов, сделанных из проведенных кампаний.

– Всем? Так быстро? – удивился смоленский князь.

– Именно так, – кивнул Максим. – Пожертвовав несколькими поставками в Святую землю и Италию, я смог заменить доспехи всем в моей армии. Полные латы оказались для пехоты излишни. Поэтому пришлось оставить одну легкую кирасу и крепкую кожаную куртку со стеганой подкладкой. Шлем тоже пришлось поменять.

– И оружие тоже?

– Совершенно верно. Из-за того, что шашки слишком велики для плотного ближнего боя, я их заменил им на длинные кинжалы – бебуты, хорошо себя зарекомендовавшие в странах Востока. Вон, видите, висит в малых ножнах по левой ноге. Плюс еще добавил весьма полезный тесак из Индии – кукри, очень полезный в походе. Его воины носят сзади, на поясе, подвешенный поперек спины, рукояткой вправо. Он отсюда не виден. Винтовки я тоже заменил. У них теперь более совершенный образец. Заряжается с казны, что позволяет перезаряжать его даже лежа. Кроме того, она легче, ухватистей и снаряжена откидным трехгранным штыком… хм… узким, тонким кинжалом. То есть в случае необходимости может превращаться в короткое копье.

– Добрая пехота выходит, – хмыкнул Юрий Всеволодович. – Пожалуй, даже лучше, чем раньше.

– Добрая-то добрая, только дорогая очень. Я хоть и богат, но даже мне она ощутимо бьет по карману. Особенно в плане снаряжения ее и подготовки, – со вздохом произнес Максим. – Массу пороха пожег, пока дельно стрелять научились.

– Так у тебя и кавалерии не сильно меньше.

– Верно. Вот и вздыхаю. Не представляете, как жалко столько денег тратить на войска. Но да ладно.

– Кстати, помнится, когда ты ко мне в гости заезжал, всадники у тебя были тоже иначе снаряжены, – отметил Великий князь Юрий Всеволодович. – Половина в, как их… латах, а половина в кольчугах.

– Верно. Были. Но опыт показал, что тысячу тяжелой латной конницы держать нет смысла в рамках такой малой армии. Поэтому я ее сократил до четырехсот человек, превратив в свою личную дружину. Теперь у них еще и кони частично доспехом укрыты.

– Еще одна хитрость к увеличению численности воинства?

– Она самая, – кивнул золотой дракон. – Ведь моя прошлая дружина стала основой регулярной армии Новгорода. Так вот. Всю остальную кавалерию я переодел в облегченные латы и свел в полк, доведя его численность до двух тысяч. Вооружение у них состоит из длинной пики с полым древком, карабина, шашки по левой ноге и кинжалу по правой.

– Карабина? – переспросил Юрий Всеволодович.

– Несколько укороченной винтовки без штыка.

– Да… хороши. Но те, что были раньше, выглядели внушительнее. На них смотришь и понимаешь – даже подлезть к такому ратнику сложно. Весь сплошь в крепкой броне.

– Зато у этих выше подвижность, а защищены и вооружены они много лучше дружинников, что на Руси, что по всем землям в округе.

– А куда пушки дел?

– Вывел за штат. Тысяча артиллеристов сведена в артиллерийский полк при шестидесяти пушках. Там же легкая кавалерия, при шашках и карабинах состоит для разведки и охранения. Восемь сотен. И те, и другие в доспехах, только легких, ну и при шлеме. По малому оружию легким всадникам выданы кинжалы, а артиллеристам кинжалы и тесаки.

– То есть у тебя сейчас семь тысяч двести воинов при добрых доспехах и оружии?

– Верно. Плюс три с половиной тысячи вспомогательных чинов, без доспехов, но с тесаками. Конюхи там, повара, обозники. Все воинство у меня без малого одиннадцать тысяч выходит. Плюс корабельные команды при оружии еще тысячи две, но их я не стану задействовать в сражениях на земле без особой надобности.

– Да уж… – покивали головами все приглашенные на смотр князи, впечатленные военной мощью Максима. Они-то войска в доспехах все разом всего несколько тысяч выставить могли.

– А какова судьба старых винтовок и доспехов? – поинтересовался Юрий Всеволодович. – Ты их случаем продавать не собираешься?

– Собираюсь, – кивнул золотой дракон.

– Так, может, уступишь своим родичам их дешевле?

– Родичам уступлю, – снова важно кивнул Максим. – Но тут такое дело… Не все Рюриковичи таковым меня считают. Некоторые говорят весьма обидные вещи, отказывая мне в родстве. Кем же их считать?

– И какова будет твоя уступка родичам? – с лукавым прищуром поинтересовался Юрий Всеволодович, понявший идею будущего своего зятя.

– По полцены против той, что для всех положу. Кроме того – порох им все одно у кого-то заказывать нужно. А его пока делаю только я. Так что и с огненным припасом тоже станет сильно легче. Тебе же, как тестю, сто винтовок я просто подарю, да доспех добрый слажу на тебя и всех сыновей.

– И много у тебя таких ружей осталось? – поинтересовался смоленский князь, также все понявший.

– Тысяч десять наберется. Я ведь запас делал, думал, что большие потери в боях получу, и возможно придется спешно собирать новое войско. Кроме того, мне ничто не мешает их сделать еще. Как и доспехи…

Нужно ли и говорить, что после такого предложения владетельных Рюриковичей просто не осталось в стане тех, кто считал брак с Максимом недостойным, как и возведение его в ранг полновесного князя. На свадьбу явились практически все правители княжеств Руси, включая уездные. А тот, кто сам приехать не смог, – сыновей прислали с подарками. Феодора была в восторге от такого внимания. Шутка ли – маленькая девочка лет четырнадцати выходит замуж, и ради этого события собирается столь грандиозная «тусовка» родичей, о многих из которых она и слышала-то мельком.

 

Глава 6

7 ноября 1243 года. Мир «Сот’ари». Крепость Монсегюр

Осада последней твердыни катаров шла своим чередом. И сенешаль Каркассона, несмотря на доходящие с востока тревожные вести, был спокоен и уверен в том, что это дело во славу Святого Престола он завершит успешно. Но его планам было не суждено сбыться…

Пьер-Роже де Мирпуа с удивлением смотрел на уходящие войска, уже который месяц державшие в осаде его маленькую, но надежную крепость – Монсегюр. Совершенно невероятное событие! Никто из людей, запертых в этих стенах на вершине скалы, уже и не думал выжить, приготовившись умирать, сражаясь до последнего вздоха. Что же вынудило их отступить?

– Ты что-нибудь понимаешь? – также недоумевая, поинтересовался у Пьера его помощник и сподвижник – Раймон де Персия.

– Нет, друг мой… – покачал головой сенешаль, – ровным счетом ничего. Разве что случилось столь редкое в нашей жизни чудо…

Впрочем, отступление заклятого врага только лишь насторожило защитников Монсегюра, которые остались сидеть за крепкими стенами в ожидании хитрости или ловушки какой. Даже несмотря на сильное любопытство, что штурмовало их неистово. Неделю они выдержали, прежде чем первый разведчик спустился за стены и начал осматривать округу…

– Сеньор, – поклонившись, к Пьеру-Роже де Мирпуа обратился оруженосец на десятый день снятия осады, – там едут два всадника.

– Где? – насторожился он.

– Со стороны Пуивера. Один из них похож на тамплиера. Но они далеко, видно плохо.

– Ты уверен?

– Да, сеньор. Да вы сами взгляните…

– Мир вам! – поприветствовал защитников крепости брат-рыцарь в одежде Ордена Храма, когда подъехал к ее стенам.

– И тебе, странник, – ответил за Пьера предводитель катар крепости.

– Я принес вам благую весть. Ведь извелись, наверное, гадая, отчего осаду с вас сняли?

– Мы рады любому гостю, тем более несущему благие вести. Проходи вместе со своим спутником. Это твой оруженосец?

Разговор оказался очень интересный.

– Вот, – потряс рукой Алонсо, – с этой книги все и началось. Говорят, что ее автор – сам Максим Целитель, славный своими подвигами. Однако прямых доказательств этому нет, а он сам отказывается отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Кто знает, – пожал плечами тамплиер. – Но то не суть. Ее появление очень сильно подорвало авторитет Ватикана. Многие задумались. Ведь возразить словам, записанным здесь, – ни у кого пока не получилось. Святой Престол пытался ее уничтожать, но тем самым только поднимал к ней интерес, причем не только среди мирян, но и духовенства. Редкий брат-рыцарь в Ордене Храма не знаком с ее содержанием. В общем, неважно это. Главное в том, что книга расходилась по землям Священной Римской империи, заглядывая в Италию, Францию, Испанию, Англию, Святую землю, Византию… за эти три года она даже до знойных песков Египта добралась, сея смятение в рядах католиков. Авторитет Папы неуклонно падал, и все шло к созыву Собора для обсуждения накопившихся проблем. Однако… – тамплиер прервался и отхлебнул воды. – Однако Всевышний рассудил иначе.

– Случилось что-то ужасное?

– Буквально три месяца назад по всем землям Священной Римской империи прокатилось какое-то невиданное поветрие, вызывающее очень странные события. Мы называем это Карой Небесной, что обрушилась на католический клир, начавший умирать при очень странных обстоятельствах.

– Но каких? Вы что-то сами видели?

– Только один случай. В тот раз я помогал местным жителям вскрыть дверь храма, в котором заперся священник. Он закрылся там и не выходил уже неделю. Мы его звали, стучали, но никакой реакции, только смрад разложения. В общем, выбили мы дверь и обомлели – в алтаре стоял викарий, словно окаменевший, и смотрел на свои собственные потроха, выложенные в жуткий узор на полу. Он был мертв. Глаза белы, как вареное яйцо. На лице улыбка. Тело уже разлагается, но все одно – стоит и не падает. Однако, едва мы его коснулись, как он рухнул на пол, на глазах истлевая.

– Ужас… – тихо произнес предводитель катар, комментируя мнение всех присутствующих, начавших истово креститься в полном шоке.

– Согласен. В этот момент было очень страшно… Но таких случаев оказалось много. Очень много. И ни разу они не повторились. Каждый раз что-то новенькое. Например, в соборе Кельна во время проповеди епископа ударило распятием, оторвавшимся от стены. Так не просто убило, а ударом раскололо так, словно он не живой человек был, а какая фигура, слепленная из песка. Только очень мелкого. На полу так и осталось лежать распятие, совершенно разрушившееся в щепки, и небольшой пригорок из черной пыли.

– Боже…

– Папа Римский тоже умер в эти дни, причем самым что ни на есть отвратительным образом. Вскрылась его любовь к содомии, так как Папу и его юного любовника застали. Они так и застыли в момент соития. Их лица светились от удовольствия. После того, какая волна началась в Священной Римской империи, заглядывая в соседние пределы, это событие стало последней каплей. Началось восстание против Святого Престола, которое уже переросло в кровавую бойню и дележ церковных земель Священной Римской империи. Итальянцы еще как-то держатся. А вот германцы буйствуют.

– Кара Небесная касалась только католиков?

– Да. Но не всех. Например, Орден Храма еще десять лет назад стал отдаляться от той борьбы, что вел Святой Престол в Европе против христиан, и полностью сосредоточился на сохранении Гроба Господня. После произошедшего в Риме мерзопакостного события Великий магистр заявил, что до созыва Собора и разрешения всех проблем, связанных с происходящими ужасами, Орден выходит из подчинения Святого Престола.

– Что?! – ахнули присутствующие.

– Да, друзья мои. Орден Храма Господня ныне Риму не подчиняется. У нас ясная цель, и нам этого довольно. Собственно, этот шаг, видимо, и спас нас от Кары Небесной.

– А прочие ордена?

– По-разному. Досталось всем, но по-разному. Некоторые уже совершенно вымерли. Госпитальеры очень сильно пострадали. Особняком стоит только Тевтонский орден. Там не было таких ужасов, как в других местах. Но их судьба незавидна. Пойдя Крестовым походом на православную Русь, они оказались там страшно разбиты Максимом Целителем. После чего последовали массовые восстания язычников в Ливонии и Пруссии, которые привели к тому, что из Пруссии их вообще выбили, практически полностью вырезав, а в Ливонии за ними остался только один город с округой, да и то – не по их вине. Им помогла Василиса – сестра Максима Целителя, сняв осаду и отбросив язычников. Ее латная конница оказалась очень сильна. Судьба Ордена в Святой земле тоже весьма печальна. За минувший год там умерли от разных болезней почти все молодые и зрелые. Остались только старики. Это совершенно ужасно. Они в отчаянии.

– Да… дела…

– Это еще что. Андреас фон Вельвен – ландместейр Тевтонского ордена в Ливонии после спасения принял православие, как и оставшиеся братья, дав присягу архиепископу Новгородскому, не щадя живота своего, защищать веру Христову.

– Православие? Эту восточную ересь?

– По делам их узнаете, – пожал плечами Алонсо. – Максим Целитель православный христианин и исцелил молитвой многих. Да и в бою Всевышний посылает ему неизменный успех и удачу. Кто ему пришелся не по душе – он покарал.

– Ты на нас намекаешь? – напрягся Пьер.

– Думаю, что вам он хотел дать урок. Иначе столь грандиозного разгрома не допустил бы.

– Возможно, – холодно ответил предводитель катар. – Но ты не сказал, почему ушла армия.

– Максим Целитель высадился в Нарбоне, куда выступил граф Тулузы со своими верными вассалами. Сенешаль Каркассона решил вернуться в город, дабы принять в осаде бой, если он случится.

– Так ведь Максим Целитель должен быть где-то далеко на севере.

– У него хорошие корабли, – пожал плечами тамплиер.

– Но что он забыл в наших краях?

– Вообще-то он идет в Константинополь, дабы выбить оттуда католиков и вернуть его православному Императору.

– Нарбона – не очень удачное место на пути в Константинополь, – покачал головой Пьер.

– Верно. Он прибыл, с его слов, только для одного – исцелить графа Раймунда. Дескать, тот столько всего пережил, что он ради благополучия графства не мог обойти его стороной. Но чем все закончилось, я не знаю.

 

Глава 7

3 февраля 1244 года. Мир «Сот’ари». Константинополь

Венецианский дож Джакопо Тьеполо стоял на крепостной стене восточной столицы древней Империи Рима и смотрел на показавшиеся вдали мачты судов этого странного человека, известного в Европе как Максим Целитель, князь Городецкий, барон Эрдо, воевода Новгородской земли и наместник Ладоги… а может, и еще как. Слишком быстро к нему титулы липнут. Хотя всего пятнадцать лет назад никто о нем ничего не знал… словно бы его и не было вовсе. Что это за род такой, Эрдо? Даже непонятно, из какой страны… Впрочем, сейчас это уже не важно, так как он считался одним из наиболее влиятельных людей Европы. Да и у магометан о нем кое-какие слухи ходили.

А тем временем от Константинополя навстречу новгородской эскадре выдвинулся Венецианский флот, заблаговременно собранный для решающего сражения. И это дож считал своей личной заслугой. Найти такой изъян в, казалось бы, безупречном бароне… Зря, зря он так долго шел к Босфору, заглядывая «на огонек» то к одному правителю, то к другому. Впрочем, Джакопо иногда посещали мысли, что слишком уж явно все, но уже далеко не юный мужчина списывал все эти волнения на свою удачу. Дескать, смог он обойти эту выскочку…

Максим со своей супругой Феодорой стоял на мостике новгородского флагмана – большой брамсельной шхуны «Маргарита», в две тысячи тонн водоизмещением. И, наблюдая, как навстречу, сквозь зыбкие обрывки утреннего тумана, приближался враг.

– Боже… их так много… – тихо пискнула супруга.

– Сто пятьдесят три галеры, из них сто три – малые.

– А мы справимся?

– Ты во мне сомневаешься? – усмехнулся Максим. – У нас три большие шхуны и двенадцать стандартных. Мы имеем устойчивое превосходство в скорости и маневренности. Ветер тому надежный свидетель. К тому же нашим людям не нужно постоянно налегать на весла, а потому они значительно меньше устают. Кроме того, мы вооружены пушками. Хорошими, добрыми пушками, способными буквально засыпать эти лоханки, открытые всем ветрам, картечью. Да и экипажи с винтовками много чего стоят. Не говоря уже о нас… – подмигнул он ей.

– Но ты же целитель, что ты сможешь сделать в открытом бою?

– Вот скажи мне, любезная моя супруга и ученица. Если у тебя нет преимущества в открытом бою, то зачем в него лезть? Ум тебе для чего дан природой? Вот и прикинь, как использовать свои способности самым выгодным для тебя образом. Ведь у любого вопроса всегда больше одной стороны. Видишь, как гребцы надрываются? Вот. Неужели мы с тобой им не поможем?

– Не понимаю, – покачала девушка головой. – Зачем? Чтобы они скорее нас догнали?

– Помнишь плетение, которое я тебе показывал вчера?

– Для снятия ощущения боли и усталости?

– Именно так. Обычно его применяют для успокоения человека, чтобы он смог заснуть или расслабиться. Но мы с тобой, безусловно, очень сердобольные, поэтому просто не сможем смотреть на мучения этих гребцов. Они так надрываются, так надрываются, – наигранно покачал головой Максим.

– Но ведь… – начала говорить Феодора и осеклась, расплываясь в улыбке.

– Вот, умница. Правильно. Не чувствуя боли и усталости из-за влияния этого плетения, они смогут поддерживать хороший темп гребли довольно долго… ровно до того момента, как совершенно полностью израсходуют все свои силы, включая кое-какую часть праны. Ну или пока мы не прекратим оказывать им медвежью услугу.

– И через несколько часов такой гребли они попадают совершенно без сил.

– Могут и мертвыми упасть, в общем, не суть…

Согласно заранее утвержденному плану, новгородская эскадра как шла двумя походными колоннами, так и вошла в маневр буквально за несколько миль до передовых галер Венеции. То есть, пройдя по дуге и «вильнув кормой», корабли Максима стали отходить в сторону моря. Так как для задуманного требовалось оттащить всю стаю этих гребных хищников подальше от берега. Вот капитаны и стали играть парусами, дабы дразнить врага. То допуская медленное сближение, то как бы с трудом отрываясь.

Само собой, все это время Максим, Феодора и еще десяток учеников и учениц золотого дракона поддерживали весьма непростое плетение – что-то вроде призрачного тумана, который следовал за новгородской эскадрой и накрывал всю армаду венецианских галер, придавая их гребцам способность поддерживать высокий темп гребли. Раз. Два. Раз. Два. Крутилось у них в голове. Глаза горели. Сердца бешено бились. А руки и ноги, казалось, были сделаны из железа, ибо не уставали. Точно такое же состояние испытывали вообще все на галерах. Люди кричали. Вопили. Бряцали оружием. И вообще – вели себя не очень адекватно.

Но вот берег превратился в узкую полосу земли на горизонте. Максим оглядел своих учеников и учениц, самостоятельно поддерживающих столь грандиозное плетение. Оценил стремительно тающий запас маны в кристаллах-накопителях…

– Пора, – произнес он и одним рывком развеял нити плетения.

Галеры по инерции сделали еще один-два гребка и стали стремительно терять скорость, а весла бессильно плюхнулись в воду, ибо гребцы, как и предполагал золотой дракон, оказались совершенно переутомлены.

– Андрей, – крикнул Максим капитану флагмана, – начинаем!

– Есть, – бодро ответил уже не юный мужчина в весьма приличном кителе и брюках, подобающим куда более поздним временам, и дела завертелись. Скоординированные по радио шхуны организованно стали разворачиваться и ложиться на боевые курсы.

Собственно, ничего особенного золотой дракон выдумывать не стал. Идя вдоль практически парализованных галер, шхуны обрушивали на них залпы картечи и буквально ливень винтовочных пуль с двух-трех кабельтовых. А местами подходя и ближе. Что, как несложно догадаться, приводило к тотальному опустошению личного состава во вражеских экипажах. Ибо галеры были совершенно открыты и практически незащищенные от подобного обстрела. Не считать же таковыми тонкие фальшборты, которые могли защитить только от стрел да болтов на излете? Картечь и винтовочные пули все эти паллиативы буквально выкорчевывали и крошили в хлам… вместе с теми, кто за ними прятался. Конечно, погибали не все… но идти такое судно уже никуда не могло. Как и сражаться.

Так и продвигались пятнадцать шхун через боевые порядки полутора сотен галер, окутанные пороховым дымом. А вдали, на горизонте, начали выступать мачты первых кораблей генуэзского флота, с которым Максим от лица Новгорода договорился о союзе. Именно ему и предстояло завершить начатое золотым драконом – захватить богатую добычу в виде огромного количества судов. Ну и добить экипажи, пользуясь столь соблазнительной возможностью нанести сокрушительный удар люто ненавидимым конкурентам.

Когда орудия смолкли, над венецианской эскадрой разлилась тишина. Мертвая тишина. Только ветер скрипел изорванными металлом снастями на части галер. Даже раненые, несмотря на боль и дикий ужас, охвативший их во время обстрела, старались сдержать стоны и не шевелиться, чтобы не обратить на себя внимание чужаков, уничтоживших их флот столь ужасным оружием… Разгром был завершен. Экипажи новгородской эскадры смотрели на дело рук своих со смешанным трепетом и восхищением. Лишь золотой дракон что-то неразборчивое ворчал себе под нос, подсчитывая расход боеприпасов, который раза в два превысил ожидаемый. Кто же знал, что Венеция выставит столько кораблей?

Разумеется, можно было обойтись и без учиненной бойни, но Максим понимал – союз с Генуей должен базироваться на чем-то большем, чем просто слова. Поэтому его люди старались на совесть, поливая картечью и пулями парализованные галеры венецианцев. Генуэзцам требовалось четко и однозначно дать понять, кто в их союзе главный и чем будут чреваты серьезные разногласия. Как говорится – ничего личного… Да и флот, а соответственно и моряки Венеции были совершенно ни к чему…

Джакопо понял, что с битвой что-то не то, когда флот скрылся с глаз. Лишь высокие мачты новгородских кораблей оставались едва различимы. «Странно… очень странно…» – проворчал он себе под нос и направился к себе в резиденцию.

Наступил вечер. Корабли Венеции не вернулись.

– Боже! Что же произошло?! – раздраженно восклицал дож, вышагивая по залу. – Куда эти негодники могли запропаститься?

– Утром они вернутся с победой, – пытался его утешить помощник.

– Ах… если бы… если бы. Меня терзают очень плохие предчувствия…

Утро наступило, но корабли Венеции все не возвращались. А потом второе. И третье. Лишь четвертым утром на горизонте вновь показались паруса этих «проклятых кораблей» новгородской эскадры.

– Четырнадцать, пятнадцать… все… все на месте. Проклятье!

– Может быть, это другая эскадра?

– Готовьте город к обороне! – заорал совершенно бешеным голосом дож. – Немедленно! Когда эти негодяи высадятся, все ворота должны быть закрыты! Вы слышите?! Закрыты!!!

– Никейцы… – обреченно выдохнув, произнес какой-то солдат рядом на стене.

– Где? – дернулся дож и посерел лицом, ибо к азиатскому берегу чуть в стороне от Константинополя подходили войска. Тысяча за тысячей. Они явно шли не в набег. А с востока в проливе виднелась масса малых судов, удобных для переправы людей, коней и припасов. Кое-где даже большие плоты виднелись. – Это конец… – тем же тоном, что и солдат, произнес дож и сполз вдоль зубца на пол.

– Воды? – участливо поинтересовался солдат.

– Яду… – горько усмехнулся дож. – Антонио! – крикнул он помощника. – Приказ все тот же. Готовиться к осаде. Но не дурите. Если на приступ не пойдут – сами не стреляйте. Будем торговаться. И еще нужно выделить пару сотен с факелами. В случае, если не удастся договориться, подожжем город.

– Нас тогда сами жители перебьют!

– А ты им не говори заранее…

Несмотря на дурные ожидания Джакопо, договориться удалось. Правда, перед этим пришлось разрушить одни ворота – уж больно недоверчивым он был. Вот Максим и вывел пушки метров на двести, а потом совершенно ураганным по местным меркам артогнем их снес. И всего-то два десятка малых пушек минут за пять выпустили порядка трехсот ядер, не только разбивших в труху окованные ворота, но и серьезно повредивших надвратную башню. Все-таки кладка не была приспособлена под артиллерию…

Поэтому город получилось взять очень аккуратно, без традиционной для таких мероприятий резни, грабежей и тотального изнасилования всего и вся. Секрет крылся в договоренности о выводе Венецией и Латинским Императором своих войск из города при доспехах, оружии и знаменах. Ну и с кое-каким имуществом – по одной повозке на десять человек. Не так уж и мало, конечно, но сохраненный в целости и сохранности город того стоил.

Девятого февраля 1244 года древняя столица Восточной Римской империи вернулась своему законному владельцу – императору Византии. Не такому, конечно, и законному. Ведь Иоанн III являлся наследником только косвенно, через брак с дочерью предыдущего императора. Но не суть. Главное же заключалось в том, что воссоединение Никейского престола и Константинопольского в возрожденный Византийский произошло на семнадцать лет раньше. Не говоря о том, что в совершенно иных обстоятельствах, что в отличие от выходки основателя династии Палеологов, отвернувшегося от собственного народа, давало намного больше шансов Империи.

Конечно, столь легкий захват Константинополя вызывал довольно прилипчивые мысли о его разграблении, тем более что в бухте Золотой Рог стояло много венецианских судов с товарами. Но золотой дракон устоял. Имидж в конечном счете показался ему важнее сиюминутной наживы. Да и, в конце концов, на обратном пути он вполне мог заглянуть в Венецию для «принуждения к миру». А как же можно еще принудить супротивника к миру, если не обнести чуть ли не до исподнего? Флот разбит. Моряки перебиты. Но Венеция все еще сильна и может относительно быстро восстановиться, что очень не хотелось бы. Слишком уж они мешают сбыту его товаров откровенными кознями. Генуэзцы-то в доле, а эти ни в какую не хотели…

– Не понимаю, – покачала головой юная Феодора. – Зачем мы пришли сюда? В такую даль! Неужели кому-то на Руси будет дело до этого титула? Государь и государыня России… Ведь за ним ничего не стоит? Где эта Россия?

– Новгородская земля и Городецкое княжество.

– Княжество ладно, это наше владение, – рассудительно произнесла юная девушка. – Но Новгород… неужели он согласится отказаться от своей воли?

– Не сомневайся. Согласится. Я их так держу, что Вече пойдет практически на любое мое предложение, – усмехнулся Максим и прижал к себе не по годам развитую Феодору. – Или ты чего-то другого боишься?

– Это так заметно? – усмехнулась она. – Верно. Я боюсь того, что Рюриковичи взревнуют к твоему успеху и пойдут войной. Ты их, конечно, разобьешь… но это усобица. Боль. Кровь. И надолго. Не все пожелают тебя признать Государем.

– Так ты за них переживаешь? – удивленно поднял бровь дракон.

– Да. Я видела этих гордых людей на свадьбе и понимаю – только мой отец да брат внимут голосу разума. Остальные могут рискнуть. Тем более что ты сам сказал, что Василиса тогда едва не умерла от усталости, когда тартар побила. Я-то понимаю, что это все глупости. Лазурный дракон, и утомился от такой малости? – усмехнулась Феодора. – Но как им это втолковать и не выдать вашу тайну? Тем более что ты ни мне, ни прочим русичам зла не желаешь. Вон как под тобой Новгород расцвел. А Ладога? Причем не дворцы строишь, а о людях заботишься.

– Не переживай, – улыбнулся Максим. – Я постараюсь эту беду решить мягко. Кровь будет. Куда уж без нее? Но лишние жертвы мне тоже не нужны.

– Но как?

– Я не собираюсь сразу претендовать на их уделы. Лет пять – десять пройдет после коронации. Они успокоятся. А потом начнем по одному князю подтягивать. Помнишь, как в Священной Римской империи сделано? Вот также. Сначала твоего отца или брата, смотря кто к тому времени там станет править, привлечем. Потом еще кого. Там все будет зависеть от ситуации.

– Ох не знаю… – покачала головой Феодора. – Сейчас они сами себе хозяева.

– Не переживай, – мягко улыбнулся золотой дракон, смотря девушке прямо в глаза. – Разберемся. Не о том ты сейчас думаешь. Коронация на носу, а ты о дальних родичах, которые когда-нибудь, может быть, глупость какую учинят…

 

Глава 8

5 мая 1244 года. Мир «Сот’ари». Константинополь

Коронация прошла довольно обыденно. Да и Максим на чем-то особенном и не настаивал. Сначала торжественное богослужение в соборе Святой Софии. А потом весьма незамысловатый ритуал, сопряженный с возложением венца на голову золотого дракона и признанием его Государем всея Руси. После чего уже он, в свою очередь, возложил меньший венец на голову юной Феодоры.

Все было просто, лаконично и без каких-либо пышностей. Даже венец оказался всего лишь венком из переплетенных веток дуба и лавра, выполненных из золота и серебра. Для Максима – повнушительнее, для Феодоры – поскромнее. По большому счету из украшений на церемонии присутствовали разве что разномастные дворяне и феодалы, съехавшиеся буквально со всей Европы и буквально забившие собор своими любопытствующими телами. Не говоря уже о целой делегации тамплиеров.

Однако все так просто закончиться не могло. Ведь Иоанн был наслышан об этом необычном человеке, но ни разу не имел возможности встретиться и поговорить с ним лично…

– Я рад, что ты согласился встретиться со мной вдали от чужих глаз, – произнес Иоанн, тем самым приветствуя своего гостя. – Давай поговорим спокойно и без условностей, – продолжил он и кивнул слуге, приведшему новоиспеченного Государя всея Руси. Дверь поспешно закрылась, и послышались частые, удаляющиеся шаги. – Как видишь, лишних ушей здесь не будет. Патриарх Герман открыл мне перед смертью, что ты не простой человек.

– И кем же он меня назвал? – с интересом спросил Максим, устанавливая едва заметный мерцающий купол над ними. – Так нас точно никто не сможет услышать. Это сфера безмолвия. Причем не только слышать, но и прочитать по губам на случай любителей этой забавы.

– Кхм… – поперхнулся император, но сохранил самообладание. – Он назвал тебя золотым драконом. Правда, не успел объяснить, что это означает. Это какой-то титул?

– Никакого тайного смысла здесь нет. Я действительно золотой дракон.

– Но ведь драконы – это огромные ящеры с крыльями, а вы человек.

– Все верно, огромные ящеры. И если у вас хватит мужества, то я смогу ночью вас даже прокатить над спящим Константинополем. Но драконы давно живут с людьми и большую часть времени проводят в человеческом облике. Нам так проще.

– Проще?

– Не хочу вас утомлять совершенно излишним и пространным объяснением. Вряд ли вы пригласили меня для того, чтобы послушать увлекательные истории об устройстве мира и прочих подобных вещах.

– Ты прав, – согласился с ним Император. – Это действительно будет не к месту. Хотя в иное время, когда будет не столь много забот, я с удовольствием бы послушал твой рассказ. Ты меня заинтриговал.

– Тогда так и поступим. А пока, я думаю, вам будет достаточно знать то, что я золотой дракон. Это один из самых редких представителей моего вида во Вселенной. Повторю – не только в этом мире, но и вообще. Ну и распространяться об этом нежелательно. У драконов много врагов. Они вполне могут находиться в этом мире. Мне они ничего не сделают, разве что по мелочи напакостят, а вам могут очень сильно навредить просто за дружбу со мной. Это на редкость нелицеприятные личности.

– Именно поэтому ты разозлился на разглашение патриархом Германом этого секрета?

– Да. Вы все смертельно рисковали. Нужно очень аккуратно обходиться с такими сведениями. Я обладаю достаточной силой, чтобы в одиночку утопить весь флот Генуи и Венеции, вместе взятый. Но зачем лишний раз напоминать всей округе о том, что я дракон? Именно поэтому я стараюсь использовать людей. Много, очень много мороки и возни, но для них же лучше, чтобы враги рода драконов не вторглись в этот мир и не погрузили его во тьму хаоса, боли и крови.

– Хорошо, – степенно кивнул Император. – Я приму это к сведению. А кто твои дети? Тоже драконы?

– От простых людей драконы рождают полукровок. Вы, вероятно, слышали об отце Вениамине и знаете, что он далекий потомок такого дитя. Они не могут обращаться в истинное тело и презираемы всеми родами и кланами драконов. Если не касаться ряда особых случаев, то они ничем не отличаются от обычных людей. Разве что кровь дракона дает им возможность жить дольше, крепче память, яснее ум, приятнее внешность и так далее. Ну и определенные способности к… хм… чудотворству.

– Но если драконы презирают полукровок, зачем ты их наплодил в таком великом количестве?

– Мне было нужно серьезно улучшить породу людей в том месте, где я планировал осесть. Да и я относительно молод, еще не закостенел в предрассудках стариков. – Максим сделал паузу, после чего спросил: – Может быть, перейдем к делу?

– Ну что же, к делу, так к делу, – согласился Император. – Не знаю, известно тебе или нет, но мое положение довольно шатко.

– Я в курсе слухов о том, какие «добрые» и «заботливые» люди вас окружают. Если бы не они, то вы безусловно и давно смогли бы занять Константинополь и сами.

– Может быть, – улыбнулся Иоанн. – Во всяком случае, успех был бы куда внушительнее. Ты видел делегацию от императора Фридриха, которая присутствовала на церемонии возложения венца. С ними была его дочь от Бьянки Ланчи. Бастард, но признанный им.

– Мне известно, что вы собираетесь обвенчаться. Но я пока не понимаю, к чему вы клоните.

– Я сильно переживаю за свое и ее здоровье. Мне нужно оставить здоровое потомство, способное удержаться на троне. И прожить столько, сколько понадобится для их укрепления, дабы придворные стервятники не растерзали моих детей. Это в твоих силах?

– Бессмертие я даровать не могу, особенно от кинжала или яда, но полностью исцелить тебя и ее, а также омолодить твое уже побитое временем тело в моих силах. Ну и решить определенные проблемы совместимости, которые могут не дать вам завести детей.

– Этого будет довольно, – кивнул Император.

– Значит, приступаем к торгу? – улыбнулся Максим.

– Что ты хочешь?

– Чего хотят драконы? Золота и девственниц. И чем золота больше, а девственницы красивее и высокороднее, тем лучше.

– Ты серьезно?

– Это шутка, – усмехнулся Максим. – На самом деле мне интересно другое. Готовы ли вы, Ваше Императорское Величество, подписать с вновь образованным государством Россия таможенный договор, который упразднит пограничные и прочие таможни между нашими государствами, и установить единый стандарт взыскания налогов с торговцев? С Генуей я его уже заключил. Соответственно – ваша подпись сделает его трехсторонним.

– То есть ты хочешь установить контроль над торговлей Константинополя, как это делали венецианцы?

– Отнюдь. Я стремлюсь к тому, чтобы византийский торговец, прибывший в Россию, не подвергался преследованию и находился под защитой так же, как и русский торговец в Византии. Венецианцы использовали практику фактории или торговой колонии, то есть неравноправные отношения, позволяющие диктовать для колонии свои цены и условия поставок. В отличие от Таможенного союза, который делает эти отношения равноправными.

– И в чем здесь твой интерес? – прищурившись, поинтересовался Император.

– Моих выгод в этом деле много. Ключевая заключается в том, что мне выгодно крепкое христианское государство на стыке Европы и Азии. Как и удержание Святой земли. Без нормальной, свободной торговли это будет проблематично. Что делали венецианцы? Они выкачивали из Латинской империи деньги. А ведь деньги – это кровь экономики, которая есть основа любого государства. И даже более того, я буду поставлять ко двору Вашего Императорского Величества свои знаменитые доспехи с оружием, дабы вы смогли бить тартар, сельджуков и прочих иноверцев, расширяя и укрепляя свои земли.

– Это как-то связано с твоими делами?

– Верно. Посвящать в них я вас не стану, но оно и не нужно. Наши цели ведь совпадают. Кроме того, заключив такой договор с Византийской империей, я расширю количество всегда открытых, дружественных моим кораблям портов. Что само по себе немало. Генуэзцы и венецианцы стремились такие морские базы завоевывать, но я считаю такой путь слишком кровавым и ненадежным. Без доброй воли хорошие дела весьма затруднительны. Даже излечить человека, если он того не желает, сложнее.

– Хорошо, – кивнул Иоанн после нескольких минут раздумья, в течение которых он перебирал четки. – Завтра же устроим официальную аудиенцию, и я приложу все усилия для подписания Таможенного договора.

– Прекрасно, – кивнул Максим и активировал плетения, меньше чем за минуту полностью исцелившие и омолодившие Иоанна, совершенно не ожидавшего такого шага прямо сейчас. – Это авансом, – прокомментировал золотой дракон. – Вашу невесту я исцелю после подписания договора…

 

Глава 9

21 сентября 1244 года. Мир «Сот’ари». Ладога

Возвращение в Новгородские земли шло относительно спокойно. То есть строго по плану.

Сначала Максим со своей эскадрой заглянул «на огонек» на Крит, принадлежащий Венеции, и привел к присяге дома Эрдо все местное руководство. Крит – стратегически важная точка в Средиземном море и оставлять ее в руках врага было глупо. Собственно, тут даже и драки не вышло, так как все местные были уже в курсе колоссального разгрома венецианского флота и морально готовились к чему-то подобному. Само собой, всю местную верхушку пришлось лечить и омолаживать, дабы они не перемерли раньше времени. А отвлекаться в ближайшие годы на походы в эти края золотому дракону очень не хотелось.

Потом настал черед Венеции, в которой, как и планировалось, получилось знатно «оторваться». Когда Максим вспоминал те события, то в голове самопроизвольно всплывала фраза из кинофильма «Сердца трех»: «Мы с лейтенантом Парсонсом сели на трех военных аэропланах прямо в долине. Был такой мордобой…» в харизматичном исполнении Сергея Жигунова. В общем – ход оказался для всех неожиданным, так как о его намерении совершить визит вежливости в эту островную столицу никто даже не догадывался. Напротив, золотой дракон распускал слухи о том, что он совершенно соскучился по своей сестре и стремится как можно скорее добраться до дома… А тут такая неожиданность – с рассветом эскадра из пятнадцати шхун вынырнула из-за горизонта, подняв на уши всех горожан. Собственно, там корабельные канониры и дожгли боеприпасы к пушкам. Сначала по кораблям, попытавшимся атаковать шхуны, а потом по самому городу. Благо, что в боезапасе были не только полуготовые выстрелы вязаной картечи.

Городу, конечно, досталось. В середине XIII века он имел практически полностью деревянную застройку, так что сопротивляться обстрелу чугунными ядрами из пушек не мог. Притом что относительно небольшие острова Венеции простреливались практически насквозь…

В общем, договор «Вечного мира» с признанием Крита землей России и прочими уступками Джакопо Тьеполо подписал без волокиты. Практически не читая. А потом всем миром стали собирать «контрибуцию», которую Максим наложил на Венецию за организацию захвата христианского города – Константинополя и предательство интересов Крестового похода. Он собирался вывозить все, «что было нажито непосильным трудом». Горожане видели результаты двухчасового обстрела и даже не пытались увиливать, а потому добровольно несли весь металл от золота до свинца, драгоценные камни, меха, ткани, кожи, воск и прочее. Так что, когда через трое суток это все было погружено на караван из тридцати двух крупных торговых галер, в Венеции нельзя было найти даже обычного ножа или топора.

«Венеция выведена из игры, – писал он Фридриху, – и с ужасом ждет своей участи. Поэтому я прошу – не тяни. Установи над ней свою власть, ибо если медлить, то через пять – десять лет она сможет оправиться от удара и снова окрепнуть. А ведь она оплачивала очень многие выступления твоих врагов в Ферраре и снабжала их оружием».

И это было не одно письмо, в котором описывались подробности трагедии. Так что Максим был более чем уверен, что не пройдет и нескольких месяцев, как на ее владения накинутся алчущие добычи и растерзают окончательно.

– И что же дальше, сын мой? – с интересом осведомился Спиридон.

– Вынесу на Вече вопрос о вхождение Новгородской земли в Россию под моим правлением. Вряд ли они откажутся, так как по сути я уже правлю, а сам Новгород ни под кого не пойдет. То есть речь будет скорее о переименовании.

– Так ведь ты правишь как? Тихо. Исподволь. Все о том знают, и все довольны. Вроде как и их слово важно. Не думаю я, что люди согласятся.

– За бояр я ручаюсь – они меня поддержат. Многие обязаны мне по гроб. А вот простых людей тебе нужно подготовить и рассказать им, что Всевышний за подвиги новгородской эскадры в освобождении Царьграда от ига антихриста, поселившегося в Риме, даровал из рук православного императора благодарность всему народу Новгородской земли. Что отныне с благословления Константинопольского патриарха наши земли возвышаются до уровня иных королевств, становясь выше княжеских владений, окружающих нас. Ну и так далее.

– Против такой подачи, я думаю, чернь не будет против, – согласился Спиридон. – Но тебя уже венчали. Это им будет не по душе. Они не против тебя, но ты выбрал за них.

– Так напомни им, кто спас и продолжает спасать Новгород от голода. Сколько лет он не посещает наши земли благодаря картофелю и моей запасливости? Расскажи им о дороге, что в любую погоду позволяет доехать от Пскова до Ладоги. О канале, позволяющем кораблям большим подходить от Невы к самой Ладоге в обход беспокойного озера. О порогах, которые я срыл на Неве, решив извечную проблему, безмерно мешавшую как нашим морякам, так и гостям заморским. Про храм, что я строю во славу Новгорода, тоже напомни. А ведь он будет самым большим христианским собором в мире. Да про удачу торговли, которая ныне простирается аж до пределов Святой земли. Да, я думаю, ты и сам сможешь много чего рассказать обо мне, чтобы потом спросить – кто лучше его подходит на роль правителя нашего?

– Все так… – озадаченно кивнул Спиридон. – Но злых языков хватает. Ведь получается, что ты Вече их лишаешь.

– Ни в коем случае! – воскликнул Максим. – Напротив, передай людям, что я обещаю под него выстроить большую залу, дабы не как бедным родственникам под открытым небом вести сбор, а по лавкам удобным сидеть степенно.

– Серьезно? Но ведь это огромная зала должна получиться…

– Тут есть хитрость. Горожане по своим концам будут выбирать представителей, что от их имени станут присутствовать на Вече да интересы отстаивать. Причем не абы какие, а самые головастые и с хорошо подвешенным языком. Вот уже и зал нужно много меньше, и дела решать можно будет много быстрее.

– Эх… жизнь моя многогрешная, – вздохнул Спиридон. – Ладно, попробую. А дальше что? Признает Вече тебя Государем всея Руси. Встанет тебе под руку. Но ты ведь не этого добиваешься?

– Дальше, друг мой, мы начнем большую игру по собиранию земель русских в единое государство. Не спеша. Ну и тартар бить, разумеется, а также тех, кто в гости будет заглядывать с мечом и подлыми желаниями. Вы ведь с митрополитом этого от меня ждете.

– Мы – да. Но разве это твои желания? Мне казалось, что личная власть тебя не прельщает. Я ошибся?

– Вы с митрополитом боитесь того, что не понимаете моих целей?

– Да, сын мой. И нам хотелось бы их узнать.

– Не стоит, – произнес хорошо знакомый мужской голос с одесским акцентом. Максим обернулся и наткнулся на благоговейный вид своего старого израильского знакомого, который парил над полом в ослепительно белых одеждах. Спиридон же, едва поняв, кто перед ним, рухнул на пол и чуть ли не распластался, не решаясь даже глаз поднять. – Этот дракон мой друг и союзник. Не стоит ему досаждать и сомневаться в его избранности. А теперь иди и выполни то, о чем он просил тебя.

Надо ли думать, что Спиридон, хоть и пятился задом в позе «зю», умудрился развить чудовищную скорость, стремясь как можно скорее приступить к выполнению услышанных слов Бога, в которого он истово верил.

Не прошло и пятнадцати секунд, как архиепископа словно ветром сдуло, и Максим с Иисусом остались наедине.

– Я не думал, что ты так скоро сможешь прорваться сюда.

– Это было непросто… – покачал он головой. – И да, я тебе очень благодарен за то, что ты заложил не монолитный домен, а пантеон, ослабив влияние своей супруги и допустив сюда меня. Не представляешь, сколько столетий я мечтал взглянуть на этот мир.

– Пантеон не сильно меня ослабил, – произнесла Хель, которая материализовалась сразу на том кресле, где сидел архиепископ. – В любом случае, главное положить начало. Теперь мы уже сами сможем значительно быстрее ставить камни домена. Надеюсь, ты оценишь жест доброй воли со стороны моего супруга и также станешь укрепляться пантеонными плитами?

– Разумеется, – вполне серьезно ответил Иисус. – Вы мои союзники, и я не хочу выглядеть неблагодарной скотиной.

– Слушай, – обратился Максим к супруге, – а как ты смогла добраться до Рима? Ведь доменный камень слаб, ты и до южных пределов Священной Римской империи не должна доставать.

– Жрицы и жрецы, – пожала плечами Богиня Смерти и Возрождения. – Я обычно ими не пользуюсь, но они – прекрасное решение именно для таких случаев. Они – маленький и сильно ослабленный кусочек моего домена, который способен действовать только в рамках одного мира.

– Погоди-ка. Но ведь Арина – жрица Морриган и, насколько я знаю, поддерживает с ней связь даже из другого мира.

– Во-первых, не просто жрица, а первая и высшая жрица, что весьма немаловажно. А во-вторых, в другом мире эта связь безумно мала. Да, если очень понадобится, она станет на короткое время аватаром Морриган и сможет обрушить на своих врагов всю мощь своей матери. Но это происходит стихийно, а сама мамаша этим управлять не может. Ну и залететь от дракона или Бога Морриган вполне по силам, если этот мальчик учинит соитие с ее первой жрицей. Связь-то есть… Поэтому слабые Боги с ограниченным доменом нередко используют жрецов и жриц для распространения своего влияния. Или тайного воздействия, которое не так-то и просто отследить.

– Можно отследить, – заявил Иисус. – Я не раз обжигался. Хотя решение хорошее. Для людей это выглядит так, словно простой смертный из-за своей веры творит чудеса. Жрец ведь получает небольшую крупицу Божественного могущества, чтобы стать частью своего Бога.

– Частью Бога?

– Любой жрец по желанию Бога может стать его аватаром. И если это происходит в мире, где есть домен, то в такие моменты можно здорово порезвиться, – с улыбкой произнес Иисус. – Столько святых сподвижников иногда чудили, когда я решал позабавиться…

– Не только ты, – улыбнулась Хель. – В юности я так же развлекалась.

– Ой, да все этим баловались.

– А я-то уже даже испугался, – отметил Максим. – Думал, что еще какая-то сила появилась и решила заявить о себе таким необычным образом.

– Мы пока держим все под контролем, – произнес Иисус. – Пока. Причем за счет сил своих основных доменов. Тут ужасно мало силы. Эти печати Ордена совершенно все опустошают. На этом голодном пайке мало кто из Богов смог бы протянуть. Разве что на истовой вере… да и то – недолго.

– Ладно. Тогда давайте обсудим наши планы? У нас на повестке дня только два вопроса. Во-первых, строительство зиккурата. Нужно решить, где и как его сооружать и чем питать. Во-вторых, где будем ставить следующий камень домена? Городецкое княжество этот вроде как накрывает.

– Доменный камень пантеона накрывает радиус в полторы тысячи километров примерно. Его влияние плавно ослабевает по мере удаления от центра. Мы сейчас постоянно контролируем все угрозы в зоне действия полутора тысяч километров от камня. Но то, что идет извне этого круга, не видим.

– Ты предлагаешь поставить камень в Городце или Нижнем Новгороде?

– Лучше в Нижнем Новгороде, там удобнее развязка, – заметил Иисус. – Потом построим храм где-нибудь в Керчи, выкупив эти земли у Византийского Императора. Вряд ли он откажется от денег. Далее перебросим мостик до Крита и потихоньку двинемся дальше, распространяя свое влияние. Главное, придерживаться правила – следующий доменный камень должен находиться в пределах этих полутора тысяч километров, иначе строительство затянется. Тратить по двенадцать лет на каждый камень в наших условиях сущее расточительство.

– Но все равно придется, – усмехнулась Хель.

– Придется, – согласился Иисус, тоже помнящий о договоренностях между главой рода Эрдо и президентом России. – Но одно дело – осваивать удаленный регион вроде Южной Африки и Центральной Америки, когда по-другому просто нельзя. И совсем другое дурить самим.

– А зиккурат?

– У нас есть варианты? – удивленно вскинула брови Хель. – Чем ближе он к доменному камню, тем лучше. Кроме того, место должно быть мало населенным, чтобы поменьше резню устраивать, и как можно ближе к ключевым транспортным узлам. Узлов у нас немного – пока что только Ладога на него тянет. То есть я предлагаю занять под него земли к северу от Невы – между Ладогой и Балтийским заливом. Поместить его в центре, а всю округу засадить мелорнами. Мы их подкормим магией, благо что можем сюда свободно ходить и носить с собой кристаллы-накопители. Так что гигантская роща подрастет очень быстро. Буквально за несколько лет.

– Вот раздолье-то будет для оборотней и прочей нечисти, что прибились за эти годы к Ладожской роще, – усмехнулся Максим.

– Охрана. Они отлично смогут выполнять роль стражи, защищая зиккурат от ненужных глаз.

– Ну что же, раз мы все решили, пойду я проверю состояние нашего архиепископа. Как бы он умом не тронулся от радости.

– С ним все хорошо, – с улыбкой произнес Иисус. – Я его уже присмотрел себе в жрецы, а потому пристально наблюдаю. Ты ведь не против?

– Нет, конечно. В сущности, мне от него сейчас важно только одно – помощь в продвижении тезисов в богословской среде. Если это жречество ему не помешает, то я только за.

– Читал я, читал твои выкладки. Эко ты христианство вывернул! – усмехнулся Иисус. – Но мне понравилось. Если твоя затея выгорит, то я смогу наконец обрести новую ипостась. Что я только не делал для этого. Как не изгалялся. И монолит своих последователей дробил, стравливая их в борьбе. И подвергал их всяким испытаниям в надежде, что это поможет им что-нибудь выдумать новенькое. Но нет. Фундаментально ипостась они не могли изменить. Так что – дерзай. С моей стороны в этом плане тебе будет только поддержка. Без дракона в таких делах, видимо, не обойтись.

– Дробил? Стравливал? Странно…

– Ты про этот мир подумал? Ничего удивительного нет в том, что в нем в целом повторяются основные события Земли. Он ведь привязан к нему и лишен своих Богов и Демонов. Так что хочешь – не хочешь, а он станет повторять основные изгибы истории ведущего мира до тех пор, пока он болтается балластом.

 

Глава 10

28 декабря 2037 года. Мир «Земля». Москва. Кремль

Президент задумчиво сидел в кресле и смотрел в потолок. Ему стукнуло вот уже восемьдесят пять лет, а он все одно оставался в строю на зависть своих врагов. Да и выглядел куда лучше, чем иные в сорок. Аналогично обстояли дела и со здоровьем. Если так все пойдет, то и до ста лет он легко мог добраться, продержавшись у власти добрых полвека…

– Господин президент? – обратился к нему генерал ФСБ, зашедший в кабинет по приглашению.

– Присаживайтесь, – кивнул ему хозяин кабинета. – Итак, на носу годовщина – пятнадцать лет нашего сотрудничества с чешуйчатыми друзьями. Давайте подводить итоги.

– Как скажете, – покладисто согласился генерал и открыл папку. – Начнем с дороги. Транссибирская магистраль, выведенная из ведомства РЖД в отдельную компанию, модернизируется совершенно немыслимыми темпами. В рамках ее реконструкции был заключен межгосударственный договор о ее расширении, что должно соединить единой веткой такие города, как Пекин, Москва, Минск, Варшава и Берлин. Франция также высказывала свою заинтересованность, но пока думает. Наблюдает за ходом реализации проекта. На текущий момент запущен полностью реконструированный участок новой евразийской железнодорожной трассы на участке от Москвы до Новосибирска. Через три года, ориентировочно, она будет расширена до Иркутска и Минска соответственно.

– Пропускная способность уже оценена?

– Да. По этой магистрали можно будет пустить сверхтяжелые скоростные поезда со значительной нагрузкой на ось, что позволит достигать годового оборота в миллиард тонн при современных технологиях. И до трех миллиардов тонн в перспективе. Само собой – только по железнодорожной ветке. Поддерживающие автодороги, идущие вдоль железнодорожного полотна, позволяют еще добавить пропускной способности за счет большегрузного автотранспорта. Но это уже, конечно, будет носить местный, региональный характер.

– Дороги сохраняют качество?

– Полностью. Как на первом километре. По две полосы с обоих сторон железнодорожной насыпи, для разделения встречного потока автомобилей и повышения безопасности движения. Каждые десять километров мост-развязка, для вывода поворотов. Качество полотна – поражает. Используется отличное дорожное покрытие, способное противостоять серьезным климатическим колебаниям и большим механическим нагрузкам.

– А ветка от Якутска?

– Достигла Магадана. Собственно, если бы не эта ветка, то темпы модернизации Транссиба были бы куда большими. Причем драконы северную линию строят сразу в том виде, в какой преобразовывают Транссиб. Местные жители – в восторге, так как это позволило серьезно снизить расходы на продовольствие и прочие товары. А успешное продвижение ветки к Берингову проливу вызвало нешуточные дебаты в Конгрессе США, который хоть и на ножах с нами, но идеей трансконтинентальной железной дороги заинтересовался. Тем более что классная ветка по столь трудным местам уже во многом реализована.

– На какую сумму они рассчитывают свои вложения?

– Пока не ясно. Анатолий Ефремович прощупывает почву. Но то, что в США этим всерьез заинтересовались, совершенно очевидно. Несколько комиссий уже приезжало, чтобы посмотреть на обновленную дорогу. Ну и в плейстоценовый парк заглянуть заодно. Он шуму наделал не меньше дороги. Шерстистые мамонты, мастодонты, мосбахский и американские львы, саблезубые тигры, короткомордые медведи, ужасные волки и так далее. Но главное – популяция различных вымерших видов продолжает расти как численно, так и качественно. Сейчас обсуждают вопрос о создании на одном из тихоокеанских островов, с подходящим климатом, заповедника с динозаврами, так как Анатолий Ефремович на очередной конференции пообещал их возродить в случае необходимости. Прямо «парк Юрского периода» какой-то выходит.

– Боитесь того, что все выйдет из-под контроля?

– Нет. Драконы с этим зверинцем отлично справляются. Но все равно – как-то не по себе. Я ведь в парке смог буквально лицо в лицо встретиться со взрослым мосбахским львом. Как я не наложил в штаны – одному Богу известно. А эти с ними играют, как с домашними котятами. Впрочем, животные к ним и сами ластятся.

– Вот, видишь. Значит, все хорошо. Тем более что пока не случилось ни одного прецедента.

– Будем на это надеяться. Впрочем, плейстоценовый парк уже начал приносить ощутимые доходы. Билеты туда стоят огромных денег, как и съемка, но люди все равно продолжают переть валом. Своего рода мода. А снятые нашими командами документальные фильмы о жизни в плейстоцене расходятся хорошими тиражами.

– Это окупает парк?

– Понятия не имею, – пожал плечами генерал. – По официальным документам – да. Он вообще вышел на позиции одного из самых удачных в коммерческом плане проектов в мире.

– А неофициально нам просто не говорят… – усмехнулся президент. – Впрочем, оно нам и не важно.

– Абсолютно. Отчисление налогов они делают исправно, и это ощутимая даже для бюджета сумма. Меньше процента, разумеется, но все равно – очень солидно.

– Да и Бог с ней, – улыбнулся президент. – Этот парк поднял очень высоко престиж России.

– Не только он. Мы запустили первую в мире надежную термоядерную электростанцию с самым низким показателем себестоимости электроэнергии в мире. Войдя в долю Горьковского автозавода, они в кратчайшие сроки провели его реструктуризацию и модернизацию, резко подняв качество продукции при снижении себестоимости, и запустили проект нового электромобиля бизнес-класса на водородных топливных элементах за вполне приемлемые деньги.

– Да, но это не идет ни в какие сравнения с парком. Ведь тот же термоядерный реактор первыми запустили французы.

– И чем это закончилось? Едва не уничтожили себе весьма обширную территорию. Причем на стадии инициации. А у нас ТАЭС – надежно работает и поставляет дешевую электроэнергию. Да и авто у нас вышло просто загляденье. На одной заправке может пройти до двух тысяч километров при полной загрузке.

– Я в курсе, – снисходительно улыбнулся президент. – Мне они тоже понравились. Неделю назад беседовали с Анатолием Ефремовичем, и он обещал предоставить через полгода прототипы автомобилей для моего гаража. Но все равно, это хоть и серьезный успех отечественной науки и промышленности, но не такой прорывной.

– Возможно. Но ведь этих сильных, но не прорывных успехов они нам дали очень много. Центр по экспресс-выращиванию органов для трансплантации из клеточного материала больного. Новые решения по сращиванию сухожилий и «подключению» нервных окончаний, позволившие полноценно восстанавливать потерянную руку или ногу. Новые методы коррекции зрения, открывшие простым гражданам возможность за умеренную плату полностью избавиться от очков. Завоевание тридцати процентов мирового рынка микропроцессорной техники. Серьезный рывок в области военных технологий. Очистительная станция, поднимающая себестоимость природного газа всего на один процент, но очищающая его полностью от любых вредных примесей. И таких сейчас строится еще пять. Завод с самой низкой в мире себестоимостью получения водорода в промышленных масштабах. Экспериментальная станция по очистке нефти, позволяющая при росте себестоимости всего на пять процентов получать чистую нефть самого высокого качества даже из поганой сахалинской. И так далее. За эти пятнадцать лет мы смогли очень серьезно модернизировать свою экономику именно благодаря их помощи. Особенно последние шесть лет. ВВП растет по десять – пятнадцать процентов в год. Даже Китай таких показателей уже давно не выдает. А мы рвемся вперед. На текущий момент – мы абсолютные лидеры по темпам роста экономики в мире.

– Верно. Но все это мы могли сделать и сами. Без драконов. Просто нам потребовалось бы больше времени.

– И зачистить личный состав ФСБ, ФСО, полиции и прочих специальных силовых ведомств, а также вашу администрацию от всякой дряни, придурков и предателей мы тоже могли? А ведь именно это стало одним из важнейших факторов успеха. Без них мы едва ли смогли достигнуть хотя бы двух-трех процентов роста ВВП при той же помощи с их стороны.

– Вообще-то вот это меня и смущает. Слишком все радужно и успешно. Где подвох?

– Какой подвох? – удивился генерал. – Все честно. Они занимаются своими делами на нашей земле, мы получаем с этого большие дивиденды. В любом случае выбора у нас не было.

– А он был нужен, – твердо произнес президент. – Как и полная самостоятельность, а то ведь иногда я чувствую себя их вассалом. Но пока, действительно, нам с ними по пути.

– Если все так пойдет, – усмехнулся генерал, – то, боюсь, это «пока» будет очень и очень продолжительным.

– Это, полагаю, не от нас зависит, – подвел итог президент, и они углубились в обсуждение деталей новых дел на грядущий 2038 год. Кто знает, сколько продлится это доброе взаимодействие с драконами, а потому они старались выжать из него максимум пользы для своей страны. Благо, что уже давно отождествляли государственные интересы со своими личными.