Глава 1
2 декабря 1381 года. Прага
Император Священной Римской Империи Вацлав вышагивал по своему кабинету, нервно теребя свою одежду. События складывались не так, как он хотел. Совсем. И теперь его беспокойный тесть своими действиями поставил Императора в очень непростое положение.
Стихийно сложившаяся интрига завертелась еще в 1379 году, когда, взяв Иерусалим, Дмитрий оставил у власти молодую, красивую и амбициозную женщину – Валентину Висконти. Будучи достойной дочерью своего отца, она вцепилась во власть, как голодающий в последний сухарь. Ради нее она была готова на все, не желая оставаться в тени ни мужа, ни отца.
Первым делом Валя стала личной куртизанкой Императора. Он, конечно, не очень хотел иметь с ней постельные сношения, но через пару недель осады уступил. Тут и нехватка женского внимания сказалась, и ее молодая красота, и одобрение окружающих. Ведь он был сюзереном Льва, который ради реальной, а не титулярной короны Иерусалима, Кипра и Армении, не моргнув и глазом, отдал бы свою жену ему совсем. Не велика потеря. Поэтому никто не удивился, когда царица понесла от Императора, а ее муж не стал раздувать скандала.
И очень зря, кстати. Потому что уже спустя год после рождения сына Валентина учинила в Святой земле государственный переворот, отравив супруга и став самостийной правительницей. Наследник от всемерно уважаемого в тех краях Дмитрия у нее был. А власть эта ушлая девица укрепила за счет фаворитов, которых привечала титулами, постами и своей постелью, благо была красива и эффектна.
Все это вылилось в то, что в Малом совете при царице Иерусалима, Кипра и Армении в конце 1381 года собралось немало отпрысков благородных семей Венеции. Энрико Дандоло из графа превратился в герцога и занял почетное место десницы в Малом совете. Его двоюродный брат Витторио Морозини обзавелся графским титулом и положением мастера над монетой. Их дальний родич Марко Градениго тоже стал графом, но уже мастером над флотом. Не обошла своим вниманием Валентина и графа Аскалона Джона Хоквуда, ставшего маркизом и занявшего место мастера-командующего. Опасный маневр. Тот же Дмитрий не решился бы так высоко поднимать этого ушлого сына портного. Но Валентина нуждалась в людях, обязанных ей своим положением. Хоть как-то.
Вот так и вышло, что в конце 1381 года, после очень непродолжительной Гражданской войны, в Святой земле установилась власть Валентины I царицы Иерусалима, Кипра и Армении, державшей в своих лучших союзниках Венецию, а в сюзеренах Россию. И, как следствие, владетельные синьоры, земли которых прилегали к островной республике, не на шутку разволновались. Тут, конечно, был и сам герцог Милана – Бернабо Висконти, буквально оглушенный наглостью и строптивостью собственной дочери. Фланги ему подпирали герцоги Австрии и Штирии – братья Альбрехт и Леопольд из дома Габсбургов. А в качестве этакой вишенки на торте выступал дом Ольденбургов, владения которых в Шлезвиге Дмитрий пообещал в качестве приданого за свою дочь…
Вацлав задумчиво смотрел на вечернее небо и думал.
Что делать дальше?
Недавно отгремевшая вторая Олимпиада в Москве прошла по более насыщенной и развернутой программе, чем первая. И участников собрала куда как больше, повысив популярность его тестя среди низших слоев европейской аристократии. И дальше все станет только усугубляться. А что это значит? Правильно. Идет вполне удачное вторжение и завоевание душ.
Крещение Святой земли, так лихо проведенное Императором, так и вообще вогнало в ступор высшую аристократию католического мира и его духовенство. Раз – и готово. А по католическим и исламским землям пошла волна напряженной рефлексии из-за этой выходки. Ведь нужно было удумать – снятие всех долгов и освобождение от любой личной зависимости. Заманчивая вещь. Очень заманчивая. Но что это? Вторжение. Опять вторжение в самое сердце латинского мира. Его тесть нагло и решительно подминает под себя и своих все, до чего может дотянуться.
Теперь еще и эта ситуация с Венецией и Данией. Дания понятно. Маргарита – осторожная женщина. Она будет смотреть и не станет принимать спонтанные решения, дабы не втянуть свои земли в войну. А вот Венеция буквально бурлит, вдохновленная успехами, и не только хочет, но и может отхватить солидные куски у своих соседей. Тех самых Висконти и Габсбургов. Что повлечет за собой полный провал Священной Римской Империи в Италии и уход ее с берегов Адриатики. Престол Вацлава, и без того не очень устойчивый, от таких перспектив шатался и натужно трещал, норовя обрушиться.
– Что дальше, брат? – спросил сидевший недалеко Сигизмунд, в окружении всех князей-избирателей и большей части высшей аристократии Священной Римской Империи.
– Ты хочешь, чтобы я начал подготовку к войне против своего тестя?
– Да.
– И вы тоже этого хотите?
– Да, – хором ответили остальные.
– Вы понимаете, что мы проиграем? – поинтересовался Вацлав.
Однако вместо ответа Альбрехт и Леопольд Габсбурги молча подошли к Вацлаву, подхватив его под руки. А Сигизмунд достал меч и ловким ударом зарубил безоружного брата.
– Что делать с бабой и выродками? – холодно поинтересовался герцог Висконти.
– Убить, – мрачно играя желваками, произнес Сигизмунд. Брат, его супруга и дети – не такая уж и большая цена за корону Священной Римской Империи. – Сначала в монастырь, а потом тихо придушить.
Глава 2
12 августа 1383 года. Москва
Анна потерла виски и, отбросив очередное донесение, встала и, пройдясь под внимательным взглядом мужа, примостилась возле окна.
– Что там?
– В Кракове завершились переговоры.
– Не томи.
– Эта скотина нашел подход к Ягайло, – процедила Анна. – Он теперь Владислав и носит корону Литвы, которую ему пожаловал один из папиков с подачи Сигизмунда.
– Ядвигу на нем женили?
– А как же? Польская аристократия согласилась на этот шаг только при условии, что Владислав войдет в союз с Сигизмундом против нас. Они все еще помнят, как ты у них порезвился двенадцать лет назад.
– Священная Римская Империя, Венгрия, Польша и Литва, прихватившая себе земли Тевтонского ордена… – медленно произнес Дмитрий. – Странно вышло. Посольство прибыло сразу после завершения разгрома ордена.
– Я тоже заметила, – кивнула супруга. – Но неудивительно. Полагаю, именно этот шаг и расположил Владислава к Сигизмунду. Ведь и ослу понятно – ему скормили орден в качестве приманки.
– Что они там задумали сделать?
– Провести реформу армии и вторгнуться к нам.
– Вроде взрослые люди… – покачал головой Дмитрий.
– Поэтому они не рассчитывают разбить тебя в генеральном сражении. Отнюдь. Их задача – вынудить тебя на подписание мира с ними.
– Вот как? – повел бровью Дмитрий. – И как же они хотят этого добиться.
– Они считают, что у тебя очень хорошая армия, но маленькая. Стремясь навязать генеральное сражение, ты будешь таскать ее единым кулаком. А они хотят начать вторжение, входя на твою территорию отдельными корпусами с разных направлений. По их задумке ты просто не сможешь быть везде. Связывая же агрессивными маневрами твои войска, они постараются разорить, разграбить и порушить все, до чего дотянутся.
– Людей будут угонять?
– Нет. Они хотят устрашить тех, кто пожелает поехать к нам жить или служить. Угонять долго и опасно. Ты ведь можешь догнать и покарать. А так – наскочили, вырезали и отошли, оставив после себя только пахнущие гниющими трупами пепелища.
– Вот как? Хм. Тактика выжженной земли.
– По их задумке через пару лет ты сам запросишь мира, желая прекратить весь этот кошмар. Они очень точно подметили твое навязчивое желание увеличивать людей под своей рукой. Несложно догадаться, что их крайне мало при таких обширных землях. Вот по людям они и ударят.
– Слушай, а про Днепр и Балтику они ничего не говорили?
– Это так очевидно?
– Конечно. Я бы на их месте при таком подходе уделил бы этому вопросу особое внимание. Сначала обложил все подходы пиратами, а потом во время войны постарался бы перерезать Днепр с Невой, а если сложится, то и Волгу.
– В общем, именно это они и задумали, – задумчиво глядя на мужа, произнесла Анна.
– Что не так?
– Иногда мне кажется, что ты играешь за все стороны одновременно.
– Если бы, – тяжело вздохнул Дмитрий. – Тогда бы дочка с внуками были бы живы. А так… ну это несложно. Я просто ставлю себя на их место и стараюсь думать так, как наши враги…
Конфликт медленно, но верно нарастал.
Дмитрий спровоцировал элиты Священной Римской Империи к государственному перевороту. Невольно, потому что до конца верил – не решатся. Но он ошибся. И в результате погибли его зять и дочь с детьми. После чего Сигизмунд, стараясь не терять времени даром, стал сколачивать могущественный военный блок против Дмитрия: Священная Римская Империя, Венгрия, Польша и серьезно усилившаяся Литва, проглотившая с урчанием Тевтонский орден. А две дочери Людовика Венгерского выступили дополнительным фактором, повышающим прочность союза. Ведь сам Людовик оставлял все свое наследство старшей дочери Екатерине, которая вышла замуж за сына Дмитрия – Александра. То есть ни Мария, ни Ядвига правами на престолы Венгрии и Польши не обладали, но местная знать рассудила иначе. Из-за чего Екатерина порвала со своими сестрами, сильно обидевшись.
Надо сказать, что к 1383 году сложилась очень интересная ситуация. Мария заняла престол Венгрии вопреки завещанию родителя, равно как и Ядвига в тех же обстоятельствах взошла на престол Польши. Сигизмунд стал королем Венгрии через брак с узурпировавшей трон Марией, то есть по существу не обладал правами на престол Венгрии. А потом, через убийство брата, захватил престол Священной Римской Империи. Владислав тоже выходил узурпатором, только несколько иначе. По правилам наследования, установленным в Великом княжестве Литовском, должен был взойти на престол его старший брат. Но папа, не меняя законов, утвердил наследником другого отпрыска.
Удивительный альянс! Этакий союз узурпаторов. Для мировой истории ничего удивительного в этом не было. Другой вопрос, что старший сын Дмитрия приобрел через брак с Екатериной права и на Польшу, и на Венгрию, дополняющие наследование Российской Империи по отцу. Острый момент, который изрядно подогревал мотивацию Сигизмунда в стремительно накаляющемся конфликте.
Другим фактором, который позволял Сигизмунду с каждым днем все больше убеждаться в своей правоте и успехе, была военная реформа.
Он не стал выдумывать ничего необычного. Просто развил старую концепцию бенефициаров под новые обстоятельства. Теперь каждый владетельный синьор был обязан развернуть одну из рот установленных образов. Пикинеров ли, арбалетчиков ли или еще кого. Не важно. А учитывая, что видов рот было утверждено много и больших, и маленьких, и легких, и тяжелых – найти посильную ношу мог каждый.
И каждый год, по весне, проводился смотр, на котором назначалось кормление, то есть доля с общего Имперского налога на вооруженные силы. За малую роту полуголых новобранцев оно было одно, за полностью снаряженную роту тяжелых пикинеров – другое, а за кирасир – третье. И так далее.
Лед тронулся, как говаривал Остап Бендер.
Богемскую реформу Сигизмунда приняли у себя Габсбурги, Висконти, Ольденбурги, Веттины и прочие знатные рода Священной Римской Империи. А после заключения Краковского союза в 1383 году к ней подключились Польша, Венгрия и Литва.
За короткий срок Сигизмунд и его союзники смогли развернуть таких вот феодальных рот на более чем пятьдесят тысяч строевых. И, не останавливаясь на достигнутом результате, продолжили угрожающий рост военного могущества. Важно отметить, что Сигизмунд учел опыт Императора России, который во время войны за Великое княжение выставил большую часть пехоты в стеганках. И только потом, по мере появления возможностей, одел их всех в доспехи. Именно это и позволило меньше чем за год большинству вовлеченных феодалов Священной Римской Империи выполнить свои обязательства перед сюзеренами.
Особняком стояла артиллерия.
Оценив ее могущество и многие образцы епископских и архиепископских хозяйств, на просторах Священной Римской Империи начали опытные работы. Колокольных дел мастера учились лить бронзовые пушки. Получалось так себе – сильно тяжелее и менее надежно. Но получалось. А учитывая человеческие и финансовые возможности нового союза, это пугало все больше и больше. Грозовые тучи большой войны сгущались, полыхая молниями, накатываясь со всей обреченностью неизбежной катастрофы.
Глава 3
10 мая 1385 года, Москва
Шел десятый день третьих Олимпийских игр.
Участников приехало видимо-невидимо. Популярность игр постепенно возрастала. Даже рост международной напряженности не смог помешать желающим. Все-таки таких значимых и пышных развлечений не было больше нигде. Атлеты и их команды, торговцы и промышленники, богатые зеваки и просто шпионы. Густая каша из людей, прибывших со всех уголков Евразии от Иберии до Империи Мин.
Казалось бы – глупость. Зачем в преддверии большой и сложной войны пускать к себе домой такую массу вполне легальных шпионов? Но на то и был расчет. Даже возня вокруг ликвидации заговорщиков, убивших его дочь и внуков, прекратилась еще в 1383 году. Основная идея – придание минимума значимости делам Сигизмунда и Владислава.
– Какая война? Вздор! Вы посмотрите, какую оранжерею для зимнего сада я построил? – говаривал Император, указывая на особняк с обширным остеклением двойным стеклопакетом и водяным отоплением. И все ахали:
– Столько стекла! Столько стекла!
– Прозрачного!
По XIV веку – одно только стекло с этой оранжереи тянуло на немаленькое состояние. А Дмитрий его для «каких-то там сорняков» выделил. Большинство окружающих людей воспринимало подобные вещи как причуды безмерно богатого человека. Мало кто из них обращал внимание на то, что эта оранжерея держалась для биологического факультета Московского Имперского университета. И использовалась не столько для демонстрации богатства монарха, сколько для научно-исследовательских целей. Ведь в ней постоянно возились учащиеся и их преподаватели. Другой стороной у данной «демонстрации богатства» было то, что по оранжерее водили экскурсии за деньги, собирая немалые средства.
Под стать оранжерее были и новые Торговые ряды в западном пригороде. На вид – безумно дорого, но на деле практичный аспект преобладал, хоть и завуалированно. Фактически Дмитрий создал полноценный торгово-развлекательный центр для состоятельных людей со всей Евразии. Кое-что перепадало и беднякам, вход-то был бесплатный. Но клубившиеся вокруг Москвы стайки купцов наконец-то обрели свой храм под стать делам.
И таких «игрушек» хватало. Дмитрий старательно имитировал «головокружение от успехов», занимаясь совершенно на первый взгляд ненужными вещами в контексте надвигавшейся войны. А там было чего бояться.
Сигизмунд и его союзники быстро и слаженно проводили модернизацию своих вооруженных сил. Да, все было далеко от завершения, но, по сведениям Дмитрия, до семидесяти тысяч легкой пехоты уже имелось в их руках. Пикинеры, алебардисты, лучники, арбалетчики и прочее, прочее, прочее. К счастью, практически без доспехов. Сверх того – порядка десяти тысяч кавалерии, преимущественно легкой. По сути, коалиция центральных держав ждала только пушек, работы над которыми шли ни шатко ни валко. Лихо взявшись, епископы и архиепископы Священной Римской Империи быстро увяли, переведя дела в категорию «работа ведется». Собственно, только это и сдерживало Сигизмунда от начала вторжения в Россию.
В то же время Венеция оказалась связана в Ближнем Леванте интересами Иерусалимского царства. Ведь мамлюки наконец-то замирились промеж себя, признав власть подросшего Али II аль-Мансура. После чего резко вспомнили об обиде, что им нанесли в 1379–1380 годах, и возжелали реванша. С одной стороны, мамлюки, с другой – османы и прочие малоазиатские силы, с третьей – Тимур, который чего-то выжидал, старательно не влезая во всю эту возню. Вот и выходило, что союзники Дмитрия по уши увязли в проблемах, не имея никакой возможности открыть «второй фронт» в случае чего.
Из ключевых действующих лиц не договорились только Тимур с османами да кое-какая массовка в лице Ганзы, Генуи, Молдавии и Валахии. Дмитрий пытался расстроить эти попытки выстроить против него обширную коалицию, но умение делать бизнес и воевать в нем сочеталось с совершенной косолапостью в вопросах классической дипломатии. Особенно тогда, когда он не мог говорить с позиции силы. Поэтому все попытки хоть как-то помешать только усугубляли дело. Настолько, что лучше бы он и вовсе носа не совал – дольше бы возились.
Глава 4
5 июня 1385 года, Рим
Великий раскол католичества набирал силу, добравшись до законного избрания уже трех Пап, не признающих друг друга, взаимно отлучив от церкви. В Авиньоне сел француз Климент VII, стоящий за интересы Парижа. В Риме вольготно разместился германец Григорий XII, отстаивающий интересы Священной Римской Империи и ее союзников. В Венеции же занял временную резиденцию итальянец Бонифаций IX, оказавшийся наиболее удобной фигурой для Италии, Англии, Скандинавии и Испании. Католичество переживало самые тяжелые дни со времен своего выделения в отдельное течение христианства.
– Его Императорское Величество желает объявить Крестовый поход против этого еретика и схизматика, – торжественно произнес посол Сигизмунда, глядя прямо в глаза Григорию XII.
– Который освободил Гроб Господень от магометан и возродил Иерусалимское королевство? – повел бровью Папа, очень недовольный желанием своего фактического сюзерена. ТАК подставляться он не хотел.
– И осквернил его своей ересью!
– Разумеется, – улыбнувшись уголком рта, согласился Григорий XII. – Но прежде – освободил и позволил всем христианским паломникам посещать его. Кроме того, вернул католическому ордену госпитальеров Крак де Шевалье самую неприступную крепость Святой земли. Или, ты полагаешь, этот орден тоже осквернен?
– Но… – недовольно поджал губы посол.
– Что, но? Его Императорское Величество желает, чтобы от него отвернулся католический мир? Пожалуйста. Но я в этом участвовать не стану.
– И что же мне ответить Императору? – ехидно спросил посол.
– Мои слова и передай. Пусть поищет более разумный предлог для войны. Крестовый поход – худшее, что могло прийти ему в голову. После столь стремительного освобождения Гроба Господня, явившего явное божественное благословление, бессмысленно говорить об ином. Так и скажи – Григорий всячески отговаривал и предостерегал от такого поступка, грозя большими осложнениями и бунтами.
– Хорошо, – чуть подумав, кивнул посол. – Может быть, что-то еще передать моему Императору?
– Мое пожелание примириться, если есть такая возможность, с Дмитрием.
– Боюсь, что это невозможно, – развел руками посол со скорбным выражением на лице.
– Да, да, я понимаю, – кивнул Григорий. – Но попытаться-то он должен? Если не перед Богом, то перед людьми. Выступать войной на человека, освободившего Гроб Господень, без должного повода – дурная затея. Нашел на кого идти, – произнес Григорий и покачал головой, вспоминая о тех временах, когда правил Вацлав с Ириной, и о грядущем кошмаре не было даже намеков. Пообщавшись с госпитальерами, он знал твердо – эта война ничего хорошего его пастве не принесет. Только вот его никто не слушал…
Глава 5
7 сентября 1385 года, Москва
Конрад фон Валленрод немного хмурился, находясь в этом в общем-то враждебном ему городе. Но долг обязывал, да и здравый смысл над душой стоял, словно нудная старая кошелка.
– Его Императорское Величество готов принять вас, – четко и довольно громко произнес слуга, обращаясь к ожидающему в приемной Великому магистру.
Тот встал. И, немного поколебавшись в нерешительности, направился следом за слугой.
Двойные двери с просторным тамбуром.
И вот он – кабинет человека, о котором уже много лет подряд говорит вся Европа.
Прямо напротив двери располагалось огромное зеркало больше человеческого роста. Из-за чего Конрад вздрогнул, не ожидая встретиться лицом к лицу с собой. Слева, у большого остекленного окна стояли массивные часы с противовесами и маятником. А справа, на изящном диване, сидела Императрица с внимательным, цепким взглядом, от которого Конраду стало не по себе. Он был наслышан о славе этой женщины и печальной судьбе герцога Леопольда фон Габсбурга. Чего-чего, а крови она не боялась и, как ходили слухи, любила убивать своими руками, медленно и мучительно.
Он едва заметно вздрогнул, побледнев, и проглотил вязкий комочек, подкативший к горлу. Анна чуть заметно кивнула, здороваясь, и улыбнулась кончиками губ. О своей репутации она была наслышана. Конрад не замедлил ответить глубоким поклоном и, сделав шаг назад, повернулся в другую сторону комнаты, где, по всей видимости, должен был находиться Император.
Дмитрий сидел за письменным столом в глубине помещения. Одетый, как и Анна, в легкий готический доспех, без которого он вообще мало где появлялся. Покушения, прекратившиеся было после ликвидации внутренней оппозиции, возобновились вновь. Все серьезное блокировала служба безопасности, но никому не хочется умереть от внезапного рывка безумца с кинжалом или остро отточенным карандашом.
– Ваше Императорское Величество, – еще раз поклонился Конрад.
– Что привело тебя, мой друг, в мою скромную обитель? – поинтересовался Дмитрий.
– Скромную? – удивленно переспросил фон Валленрод, оценивший только одно зеркало невероятных размеров стоимостью в сотни марок золота. – Впрочем, не мне о том судить. Мой господин, Великий Понтифик и епископ Рима просил быть его посыльным и передать тебе в руки свое письмо.
После чего Конрад потянулся к кожаному тубусу, сломал печать и, медленно достав тугую трубку письма, писанного на пергаменте, со всем уважением положил его на стол перед Императором.
– Что там? – спросил невозмутимо Дмитрий.
– Послание моего сюзерена.
– Если оно отравлено, ты умрешь, ты знаешь это?
– Если ты не веришь мне, то прикажи казнить немедля, а письмо сожги, не вскрывая, – чуть помедлив, произнес бледный, но недурно держащийся Конрад.
– Хорошо, – кивнул Дмитрий. – Я люблю смелых людей. Впрочем, мерами предосторожности я пренебрегать не стану. Тебя могут использовать втемную, пуская твою жизнь как разменную монету в этой партии.
С этими словами Император достал из ящика стола небольшой ящик, в котором находились остекленная маска для лица с дыхательными щелями, выведенными на затылок, и перчатки, пропитанные вулканизированной гуттаперчей. Далее, внимательно осмотрев письмо, он аккуратно сломал печать, прислушиваясь к характеру звуков, развернул пергамент на вытянутых руках и замер, читая.
– Невероятно… – тихо выдохнул Император, спустя минуту внимательного изучения послания. – Ты знаешь, что внутри?
– Нет.
– Прочти, – произнес Дмитрий, протягивая Конраду письмо.
– Милый? – вежливо поинтересовалась Анна.
– Григорий пишет, что наша дочь с детьми сейчас в Зальцбурге. Архиепископ не решился убивать их и нашел полное понимание у Папы Григория. Тот приказал имитировать их смерть. Саму же Иру с Карлом и Маргаритой спрятали в землях архиепископства.
– Ох… – выдохнула Императрица и схватилась руками за лицо. – Их можно оттуда вывести?
– Григорий не советует, опасаясь нападения.
– И что он просит у нас?
– Попросить царицу Иерусалима, Кипра и Армении Валентину выделить Тевтонскому ордену хотя бы один захудалый замок в Святой земле, дабы они вернулись к своим прямым обязанностям по защите паломников к Гробу Господню.
– Вот как? – Сразу подобралась Анна. – А если это все обман?
– Может и так… – тихо проговорил Дмитрий себе под нос, а потом обратился к Конраду: – Ты что-нибудь слышал об этом?
– Смерть… кхм… мнимая смерть вашей дочери и внуков окутана туманом. Мне было известно, что Сигизмунд приказал заточить их в монастырь. Братья Габсбурги и герцог Висконти какое-то время боролись за то, где именно их заточат. Каждый предлагал монастырь в своих владениях. Каким-то образом они попали в архиепископство Зальцбург, где странным образом скончались после двух недель пребывания.
– Очень интересно… – хмыкнула Анна. – Это получается, Габсбурги и Висконти хотели получить в свои руки индульгенцию?
– Похоже на то, – усмехнулся Дмитрий. – А ты как думаешь?
– Может и так, – чуть подумав, произнес Конрад, – но мне кажется, их уверенность в Сигизмунде не так уж и высока, как кажется. Каждый из них себе на уме. Если в один прекрасный день и Висконти, и Габсбурги объявят о выходе из состава Священной Римской Империи – я не удивлюсь.
– А Ирина, Карл и Маргарита им тогда зачем? Хотя… глупый вопрос. Ладно. Новость отрадная, но удовлетворить просьбу твоего сюзерена я не могу.
– Почему? – напрягся расслабившийся было Конрад.
– А как ты думаешь? – как можно мягче улыбнулся Дмитрий. – Я не верю ему. Но и отвечать злом на добро не стану. Поэтому я вот что предлагаю. До тех пор, пока Ирина с детьми не окажется либо в Венеции у наших родственников, либо здесь, я предлагаю тебе принести мне вассальную клятву. Не как рыцарю, а как Великому магистру Тевтонского ордена. То есть ты и твои рыцари станете под мою руку на это время.
– Ты хочешь, чтобы мы сражались за тебя в предстоящей войне?
– Да. После нашей победы и освобождения Ирины с детьми я выполню просьбу Григория. Если Валентина не выделит тебе земли, то я обещаю отправиться со своими воинами в поход и взять тебе владения рядом с Иерусалимским королевством. Разумеется, отбив их у мусульман. Ну, не знаю. Ту же Александрию. Как тебе город? Мне кажется, что, оседлав дельту Нила, вы с братьями сможете надежно уцепить за кадык весь исламский Египет. Что скажешь?
– Если я откажусь, то мне позволят свободно уехать?
– Безусловно. Даже если это письмо отравлено и все это задумано, чтобы устранить меня, ты держишься неплохо. А мне, как я уже говорил, нравятся смелые люди.
– Хорошо, – произнес Конрад после довольно долгого раздумья. – Я согласен. Мне нужно время, чтобы собрать своих рыцарей.
– Обратись к моей супруге, она поможет передать послание твоим людям и доставить их в Россию. И еще – предупреди их всех о том, что раз вы какое-то время будете служить мне, то я, как сюзерен, буду обязан снабдить вас хорошими доспехами. Как у моих кирасиров.
– И доспехи для коней? – поинтересовался Конрад.
– И доспехи для коней. Вы же будете служить мне. Пусть и недолго. А о своих людях я всегда забочусь.
Глава 6
11 декабря 1385 года, Самарканд
Тимур задумчиво смотрел на чистое голубое небо и думал, практически медитируя.
Его агенты доносили о том, что скоро должна начаться большая война между двумя наиболее могущественными монархами Европы, и он пытался понять – что ему выгоднее сделать в такой ситуации. Все было такое вкусное, аппетитное…
Больше всего ему хотелось ввязаться в вялотекущий конфликт христианского царства Ближнего Леванта и мамлюков. Разумеется, на стороне последних. Он был абсолютно уверен – устоять против натиска с двух сторон люди Валентины Висконти не смогут, даже при поддержке Венеции. И, с высокой вероятностью, за год-два боев все царство будет разделено между мамлюками и ним. Ну, может быть, устоят в какой-нибудь небольшой прибрежной провинции.
Вопрос был совсем в другой плоскости. Ну, завоюет он царство Иерусалима, Кипра и Армении. А дальше-то что? О том, как проходила кампания 1379–1380 годов, Тимур был более чем наслышан. Его шпионов там везде было изрядно, что и удержало его в те годы от вмешательства. Пронесло, так сказать. Поэтому он не питал иллюзий как относительно вероятности ответного визита вежливости, так и его результатов. Противостоять армии Российской Империи он не мог даже сообща с мамлюками. Это просто был не их уровень. А значит что? Правильно. Им всем там ТАК навешают. И очень не факт, что Дмитрий ограничится Ближним Левантом, как пять лет назад. Этот буйный северянин может протянуть свои щупальца прямо к «мягкому вымени», да помацать его до потери чувств и обширных кровотечений…
Из чего оставалось ровно два возможных сценария. Либо дружить с ним, целуясь в десны засосами, либо постараться принудить к миру на своих условиях в момент наибольшего напряжения сил. А о том, что Сигизмунд готовит весьма масштабное вторжение, Тимур прекрасно знал. Окончательно свалить Дмитрия вряд ли получится. Этот весьма умный восточный правитель прекрасно был осведомлен об укреплениях столицы – Москвы. Единственным решением может стать многолетняя осада. Но удастся ли ее организовать в условиях столь непростой международной обстановки – большой вопрос…
Так что, взвесив все за и против, после информации о заключении мира и союза между Сигизмундом и османами для войны с Дмитрием, Тимур решился тоже поучаствовать. Другого случая, чтобы отстоять свои интересы перед лицом столь удивительно сильного противника, у него не будет, наверное, никогда. Тем более что одним фактом своего участия он увеличивал шансы на успех всей военной кампании против Дмитрия, далекие от ста процентов, к слову.
Оставалось определиться с войском. Ведь выставить все, что было под рукой, он не мог.
Вокруг его державы все было крайне нестабильно и неопределенно. И Делийский султанат, и Иерусалимское королевство, и османы, и мамлюки. В любой момент даже, казалось бы, непримиримые враги вроде мамлюков и крестоносцев могут объединиться для совместного удара по нему. Да и вообще – вся эта коалиция, созданная против Дмитрия, могла развалиться быстрее, чем он дойдет до Волги. Она была крайне неустойчива и держалась больше на косолапости самого буйного северянина, чем на остром желании поучаствовать. Как доносили его агенты, никто не верил, что удастся победить малой кровью, даже навалившись всей толпой. Слишком крепким орешком был этот медведь. А Тимур не мог так подставляться и рисковать всем…
Глава 7
12 января 1386 года, Нюборг
– Ты и твои люди должны покинуть земли моего сына немедленно, – холодно, сквозь зубы произнесла Маргарита Датская, глядя не в глаза послу Императора России, но в сторону, в окно.
– Мы чем-то вызвали твой гнев? – удивленно, но вежливо поинтересовался посол.
– А ты разве не понимаешь? – прошипела Маргарита.
– Нет, – продолжал невозмутимо упорствовать посол.
– Передай своему… – Она запнулась, подбирая слова.
– Императору? – подсказал посол.
– Передай, что ему не удалось втянуть нас в опустошительную войну. Ведь он на это рассчитывал.
– Воля твоя, – все так же спокойно произнес посол, – но эта война неизбежна. Мой Император хотел поделиться с вами своей победой. Если вас это не тревожит, то он заберет Хедебю себе, как свое законное владение, вместе со всем Шлезвигом.
– Что? – удивленно переспросила Маргарита, совершенно не ожидавшая такого ответа.
– Моя госпожа, злые языки ввели тебя в заблуждение относительно могущества моего Императора. Ты судишь о нем, как о мелком вассале, что повздорил со своим всесильным сюзереном. Это не так. Но переубеждать я тебя не стану. Да и ты сама не позволишь. Об одном сожалею – о привычке моего Императора делать предложение только один раз. За сим прошу всех присутствующих услышать – сватовство дочери Императора России Елены к сыну регента Дании и Швеции более силы не имеет.
После чего посол также вежливо поклонился и спокойно покинул приемную залу.
– Ты уверен, что ничего не напутал, – поджав губы, поинтересовалась Маргарита у своего советника, стоявшего рядом.
– Нет, моя госпожа, – немедля ответил тот.
– Тогда почему он так уверен в своем Императоре?
– А что еще ему остается делать? – развел советник руками. – Он уходит в небытие и хочет это сделать красиво. С гордо поднятой головой. Мало кто из них переживет эту войну.
– Хорошо… ступай, – махнула она рукой и, прищурившись, подозрительно посмотрела на советника. Вся эта идея с разрывом вполне дружеских дипломатических отношений с Россией ей очень не нравилась. Но она уступила датской и шведской аристократии, откровенно испугавшейся втягивания в эту «бесперспективную бойню». Сведения о стремительной военной реформе Сигизмунда не были ни для кого секретом. Вот и переживали за свое будущее. Как могли.
Глава 8
2 апреля 1386 года, Вильно
Пышно разодетый Сигизмунд ехал «под ручку» с не менее «цветущим» Владиславом, осматривая огромный лагерь войск, собранный ими под Вильно.
Огромная армия!
Глаза Императора Священной Римской Империи горели азартным огнем, предвкушая успех и славу. Ведь ему удалось сюда, к столице Литовского королевства, стянуть тридцать пять тысяч строевых. Еще двенадцать тысяч на кораблях Ганзы двигались в это самое время в устье Невы, чтобы взять Новгород и оттуда уже продолжить наступление на Тверь, а может быть даже и Москву. Третий корпус в восемнадцать тысяч шел на Киев. Десять тысяч четвертого корпуса продвигалось к важному транспортному узлу – Запорожью, взятие которого позволило бы поднять вверх по Днепру речной флот. Совокупно – семьдесят пять тысяч строевых! Огромные силы! Чудовищные силы! Которые не получилось бы собрать, если бы к Сигизмунду, взявшему под свою руку Священную Римскую Империю и Венгрию, не присоединился Владислав, объединивший Польское и Литовское королевства. К столь могущественному ядру стали стягиваться державы мельче и слабее. Молдавское и Валашское княжества, Генуя и Ганза, Болгарские царства и Сербия с Боснией. Вся Центральная Европа с изрядным куском Восточной ее части.
Ничего особенно серьезного в этой выдающейся численности не было. Преимущественно удалось выставить легкую пехоту при небольшом количестве пушек и кавалерии. Но она знала строй и умела его держать. Тысячи и тысячи пикинеров и алебардистов, лучников и арбалетчиков и даже мечников. Лоб в лоб с легионерами на равных им не выстоять, но оно и не требовалось.
Заключенный мир с османами позволил высвободить очень много сил и успокоиться относительно удара в спину со стороны Венеции. Ведь ее интересы в Святой земле оказались зажаты в тисках мамлюков и османов, наседающих на государства крестоносцев с двух сторон. Еще отраднее для Сигизмунда была новость о том, что Тимур выступил с войском вдоль западного берега Каспия на север. А значит, единственный оставшийся союзник Дмитрия – Мамай окажется скованным войной при самом худшем раскладе. Если же коалиции повезет, то Императору России придется выделять войска для спасения положения в подконтрольной ему степи.
Еще красивее выглядела ситуация на Балтике. Глухой отказ от сотрудничества Датско-Норвежского союза при благоприятствовании со стороны Швеции позволял без особых проблем перебрасывать войска флотом. Никому не понравится высадка целой армии противника фактически в собственном тылу.
Сигизмунд светился как начищенный золотой.
И ему было чем гордиться. Ведь он не только смог сколотить поистине монументальный союз для войны с Россией, но и придумал, как прокормить всю ту тьму войск, что вскоре собиралась обрушиться на земли Дмитрия. Он догадался развернуть на всем пути их следования опорные склады с продовольствием и фуражом. А потом несколько лет не спеша наполнял их запасами, которые будут сожраны за считаные месяцы.
– Ты готов? – с неподдельной торжественностью поинтересовался Сигизмунд у своего зятя – Владислава.
– Горю нетерпением, – без тени сарказма ответил тот. – Ты даже не представляешь, как я хочу отомстить этому безумцу за обиду, нанесенную моему отцу.
Глава 9
3 апреля 1386 года, Москва
– Всем спасибо, все свободны, – произнес Дмитрий, заканчивая эти штабные игры.
Небольшой круглый зал для учений напоминал анатомический театр, в центре которого легаты играли в странные для взрослых игры. А все места по кругу занимали полковники и майоры, внимательно наблюдающие за столь непростой забавой. Шахматы не шахматы, но фигуры по большой доске с рисованной бумажной картой двигали. И кубики кидали, чтобы просчитывать вероятности случайных событий.
Это была последняя игра перед началом кампании. Все девять легатов с сопровождающими уже вечером отбывали в расположение своих легионов. Дмитрий же отправился к себе в кабинет. Судя по донесениям разведчиков, все вокруг России пришло в движение. Война началась.
– Боишься? – тихо спросила Анна, когда Император зашел в кабинет и мешком осел в кресло.
– Есть немного…
– А ведь всего четверть часа назад ты излучал абсолютную уверенность в успехе, – усмехнулась она.
– Так то перед подчиненными, – отмахнулся Дмитрий. – Если их командир не уверен в победе, то что им самим думать? О том, как выгоднее перейти на сторону противника?
– А я что, не подчиненный?
– Ты? Нет. Ты соратник. Без тебя я не знаю, что и делал бы.
– Уж наверняка бы не ввязывался во все эти авантюры, – покачала она головой. – Из Венеции пришло новое письмо.
– Что у них?
– Ничего хорошего. В герцогстве Аскалон большие проблемы. Джон пока держится, но все плохо и перспективы грустные. И Валентина не в силах снять войска с севера. Вот в Венеции и наскребают наемников.
– Злишься?
– Из-за того, что ты изменил мне с этой вертихвосткой? – повела бровью Анна.
– Ты же знаешь, что это не измена, – нахмурился Дмитрий.
– Да, да, да, – отмахнулась она. – Политическая целесообразность. Но мне от этого не легче. Так бы ей сама голову и открутила. Впрочем, дело не в этом. Если бы ты не провел с таким размахом эту кампанию в Святой земле, ничего бы этого не было. А ты сам знаешь – еще пять лет, и начнет сказываться так сурово насаждаемая тобой гигиена. Да и борьба с голодом тоже. Чуть-чуть бы подождать… Еще каких-то пять лет. Эх, – обреченно махнула она рукой.
– Не ворчи, – фыркнул Дмитрий. – Время – это тот ресурс, которого у нас очень мало. Мы не вечны, а что потом?
– А потом наше дело продолжат наши дети.
– Они начнут свое дело. Каждой эпохе нужны свои герои.
– Но ты ведь сам виноват в том, что Сигизмунд с товарищами напал! Зачем ты их провоцировал? Неужели нельзя было все это как-то гибче сделать? Мягче?
– Верно, сам, – кивнул Дмитрий и прямо посмотрел Анне в глаза. – А ты хочешь, чтобы он напал на наших детей? Потом, когда мы с тобой уже ничего не сможем сделать, лежа в могиле в компании прожорливых червей? Броненосцев нужно давить, пока они чайники.
– Что? – удивленно переспросила Императрица.
– Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. И вообще, отчет по городовым ополчениям готов? Или они все еще телятся и никак не могут утрясти свои штаты?
Глава 10
21 мая 1386 года, Константинополь
Командир особого пехотного полка Семен Федорович Медведев невозмутимо смотрел в зрительную трубу на то, как к Константинополю стягиваются силы османов. И думал о том, как оборонять этот необъятный город.
Что было у него под рукой?
Пехотный полк нового, облегченного состава, да отдельная манипула гренадеров. Это из серьезных сил, на которые он мог положиться. Но их было очень немного на такую протяженную стену. Поэтому Семен решил держать их в оперативном тылу, чтобы в случае необходимости можно было направить на действительно опасный участок. Благо, что три воздухоплавательные команды поддерживали в воздухе постоянно как минимум один воздушный шар. Ну и система экстренного информирования с помощью цветных ракет вроде как наладилась.
За пару недель до подхода неприятеля в Константинополь прибыл старший сын герцога Триполи – Адриано Дандоло. А вместе с ним четыре сотни арбалетчиков, набранных им на свои средства. Вроде бы опытных наемников, но совершенно не дисциплинированных по меркам легионеров. Да и снаряженных паршиво. Но что было в Италии на тот момент, то он и нанял. Висконти и Габсбурги выгребли все более-менее толковое. А до них прошлись французы, все еще воюющие с англичанами. Вот и пришлось им из городского арсенала выдавать стальные латинские доспехи и тяжелые московские арбалеты. Не бог весь что, конечно. Но Семен разместил их маленькими группами на крышах домов за брустверами из мешков с песком. Поэтому вполне рассчитывал на то, что ребята продержатся достаточно неплохо без опасности вступить в рукопашную схватку.
Кроме того, имелась тысяча Басилевса, упакованная в латинский доспех. Вот, собственно, и все.
Сколько войск выставили османы?
Они медленно подтягивались к городу, и пока ничего определенного сказать было нельзя. Но общая численность явно уходила за двадцать тысяч с неопределенным потолком. Все-таки, если верить султану, шли захватывать Константинополь, а не просто пугать, вынуждая откупаться. Порезвиться на разграбление такого города много желающих сбежалось. Но главное – пушки. Османы ухитрились отлить восемь больших орудий, которые и должны были проломить стены укреплений. Да, напоминали они этакие бомбарды и были безумно неповоротливы. То есть даже близко не походили на «Василиски», но они имелись. И те укрепления, что окружали Константинополь, совершенно не предназначались для противодействия даже такой артиллерии.
В общем и целом осада обещала быть крайне интересной и увлекательной. Для обоих сторон. Ведь что задумал Семен, опираясь на подсказки Императора? Зная, что, скорее всего, османы попытаются применить артиллерию, которую стены не выдержат, он эшелонировал оборону. Ничего особенного. Просто баррикады с легко заваливаемыми проходами и стрелковые гнезда по крышам. Благо, что и ружей с порохом, и арбалетов с болтами, и гранат для гренадеров хватало. Этого добра Дмитрий завез в арсенал Константинополя с изрядным запасом.
А ведь еще были «Саламандры». Пусть всего восемь штук, но, при удачном размещении, они могли вполне уверенно запирать целые улицы своей тяжелой дальней картечью, которую на малых дистанциях не держали даже крепкие щиты.