10 января 1240 года. Москва

Георгий стоял на верхней площадке своего донжона и с ощущением изрядного удовлетворения подставлял себя всем ветрам. А махина кирпичного цвета, стоя на Боровицком холме, самым наглым образом нависала над округой, доминируя. Все вокруг — как на ладони.

В свое время Георгий поставил Валентину задачу очень пространно. Что‑то в духе: хочу примерно также, только с блекджеком и розовыми пуговицами. И Валя его понял — засучил рукава и дал волю своей фантазии с мастерством, дабы выполнить Венсенский замок на совершенно ином архитектурном уровне. Внешне — брат — близнец, только из красного кирпича, исключая окна. А вот внутри — отличаются как небо и земля.

Огромный, массивный, в три этажа подвал с прекрасной гидроизоляцией, вентиляцией, грузовым лифтом и резервным колодцем, способным обеспечивать водой пару сотен человек. Значительное заглубление и разумные высоты потолков дали больше этажей и, как следствие, рабочих площадей. Воздушное отопление с чугунными нагревательными элементами. Вертикальные вентиляционные шахты с мощной естественной тягой. Теплоизоляция, в том числе за счет использования кирпича с полостями. Дифференцированная толщина стены. Большой зал для приемов, занимающий весь первый этаж. А главное — хорошо продуманная система обороны. За счет грамотной планировки даже пробиться в башню донжона было нетривиальной задачей.

Хотя, конечно, к началу 1240 года работы завершились только над башней. Пояс стен, образующих внутренний двор только был обозначен. Все банально — не хватало кирпича. Пока не хватало. По оценкам Валентина — летом 1242 года можно было полностью завершить работы, сформировав поистине неприступное родовое гнездо. Для осадных средств XIII‑XIV веков, разумеется. А нижний пояс так и вообще — даже гладкоствольные пушки неплохо должен выдержать.

Но мы отвлеклись.

Зачем Георгий забрался на смотровую площадку своего донжона? Правильно — посмотреть. А на что? На то, как к городу приближается отряд старого приятеля Рихарда, с которым князь если не сдружился, то был где‑то близко к этому. Бастард Фридриха II умудрился расположить к себе, в отличие от насквозь подозрительного француза. Да, любезный троюродный брат — Людовик, посодействовал минувшим летом и позволил новгородцам изрядно увеличить московский табун дестриэ, включая кобыл для дальнейшего разведения. А также нанять специалистов по дрессировке боевых коней. Но все равно — холод, подозрительность и отчужденность никуда не делась.

А вот Рихард вел войско и сам совал голову в пекло. Это не могло не радовать, и не располагать к себе. Ведь, как известно, друг познается в биде. То есть, беде. Другой вопрос — какое войско. Где он эту… это… этих бравых ребят нашел только?

В общем, чтобы не наломать дров, Георгий тепло поприветствовал гостей, разместил их в свежих казармах Подола, а потом пригласил Рихарда на беседу. Очень уж было интересно — что же такое он привел. А также от кого и зачем.

Как оказалось, эти люди не его. Он лишь командир, поставленный своим отцом по просьбе Папы Римского, который, по всей видимости, решил и рыбку скушать и на Мальвине прокатится. Ну, так подумалось Георгию, пока он выслушивал весьма увлекательную историю происхождения этого… этих войск.

Если очень сильно упрощать, то Григорий с одной стороны оказал князю прямую военную поддержку, что не так уж и мало, а с другой — решал свои проблемы.

В чем заключалась эта военная поддержка?

В те далеки дни в Италии нередко скапливался разномастный сброд, стремящийся попасть в Святую Землю и испытать там свое счастье. Самыми лучшими и благородными его представителями были так называемые младшие сыновья. То есть, те дети простых рыцарей, которым в наследство полагался только конь да доспехи с оружием и благословение папы. Как несложно догадаться, эти кадры пополняли дружины разных баронов да графов. Если могли пристроиться. Но особенного будущего там у них не было. Просто относительно тихая жизнь с периодическими военными кампаниями и пожизненно низким статусом чуть ли не вооруженного слуги. Поэтому немалая часть таких 'сынов' рвалась в Святую Земли. С одной стороны — романтика, с другой стороны — шанс подняться. Ведь о сытных грабежах в тех краях ходили легенды.

Но Папе не были нужны у Гроба Господня эти 'герои'. Мир в Святой Земле находился в хрупком равновесии. И не в пользу христиан. А потому создавать весьма сложные и трудноразрешимые проблемы в тех краях из‑за кучки жадных чудиков он не желал. Вот и сплавил их на новый фронт — в Москву.

Им под стать были и остальные представители данной лихой компании. Разве что благородным происхождением они похвастаться не могли. Но клинки в руках все держать умели. К чести Григория нужно отметить, что он хоть и сплавил откровенный сброд, но парни прошли неплохую школу выживания на войне, выдержав по одной, а то и по две — три кампании. Совсем уж пейзан он не отправлял. Понимал, куда они идут.

Первый шок прошел довольно быстро, как и желание прикопать все пополнение в ближайшей канаве. Все‑таки, они все бойцы, пусть и в запущенном состоянии. А четыре сотни вояк на дороге не валяются. Тем более, перед предстоящей дракой.

Короче говоря, помозговав немного, посоветовавшись с соратниками, Георгий решил устроить новичкам курс молодого бойца, предварительно понизив планку самооценки. Это они думали, что герои. На деле же были пушечным мясом, лишенным, к тому же, хоть сколь‑либо внятного снаряжения. Не то что на фоне кирасир с легионерами, а даже на фоне Рихарда и его оруженосцев.

Сказано — сделано.

Вначале провели закрытый развод, на котором Георгий выступил в роли Нагиева из фильма 'Самый лучший фильм'.

— Вы все говно! — Ревел он, указывая на очередной изъян в снаряжении и внешнем виде. Само собой, оскорблял итальянское пополнение князь на русском языке, которого те не понимали. Ну, чтобы дворянскую честь не задеть.

Эмоциональный посыл понимали — и довольно. Можно даже сказать — выше крыши.

А потом вывел нестройной толпой на учебное поле, где легионеры с кирасирами показали им, как нужно двигаться и перестраиваться. Люди, пересекшие половину Европы и втоптанные в грязь здесь, на ее окраинах, оказались потрясены до глубины души. И слаженностью действий, и доспехами.

Развивая захваченный плацдарм, Георгий вывел на поле две женские роты. Лучников, которых дрессировали уже третий месяц. Дамы держали построение, вполне слажено маневрировали и прекрасно управлялись офицером. Залп, залп, залп. И каждый раз они накрывали заранее размещенные мишени.

А потом девиц провели мимо неровного строя пополнения.

Если бы у парней были кирасы — они бы себе отбили челюсти, роняя на грудь.

— Бабы! — Ахнули они нестройным хором.

А тут и Георгий со своей язвительностью. Дескать — ваша выучка даже хуже, чем у дам. На ребят было тяжело смотреть. Подавлены, раздавлены и разбиты. Они шли за удачей, за лучшей долей, а их тут так натыкали носом, что они не знали, куда глаза деть.

Но князь знал, что делать. Его прессинг продолжался, но уже в другом русле. Разбив, он протянул руку. Аллегорически. И обнадежил. Дескать, так и быть, сделаем из вас настоящих воинов. Так что, уже на следующий день все бойцы пополнения начали серьезные тренировки. С остервенением. Парням было обидно и стыдно. Они видели ориентир. Цель. И рвали к ней со всем напором своего молодого тела.

— Как думаешь, — тихо спросил Георгий Ивана, наблюдая за честной выкладкой новичков на плацу, — есть кто?

— Вон тот, и тот, — указал особист.

— Почему? Кто‑то донес?

— Нет. Взгляд. Это еще во время первого разноса было видно. Поначалу они, как и все, сильно удивились твоим поведением. Так подкрепление не встречают. А потом, когда до них дошло то, что ты хочешь сделать, стали так по — доброму улыбаться. Одними глазами. Да и возрастом они старше прочих.

— Какие мысли?

— Просто наблюдатели. Матерые. Вон тот, я думаю, несколько лет прожил в Святой Земле. А тот — где‑то на севере.

— Они работают сообща?

— Наверняка. Даже если их инструктировали отдельно, друг друга им времени вычислить вполне хватило бы. Наверняка скооперировались бы. Одно дело делают.

— От Папы?

— Да.

— А от Фридриха?

— Думаю, что Рихард. Он считай официальный дипломат — разведчик. Да и Фридрих не Папа. Ему тонкая игра не нравиться. Он не любит продолжительных партий. Сам же знаешь — большой ребенок, который начинает биться в истерике, если ему чего‑то не дают. А юный отпрыск весьма любознателен, да и у вас отношения вполне дружеские установились. Вполне разумная схема. Зачем придумывать что‑то еще?

— Ну да, ну да. А что по письму?

— Папа заинтригован и заинтересован. Больше ничего сказать не смогу. Мало информации. Да и вообще, мы с собой очень мало материалов по Святому Престолу взяли. Не планировали с ним сотрудничать. Надеялись на адекватность патриархата. А разведывательной сети в тех краях у нас нет.

— Мда. Грустно. Ну да ладно. По Батыю что‑нибудь выяснил?

— Только в общих чертах. Он решил нам немного подыграть, так как знает — много русских князей также хотят выступить в поход. Все кочевья, с которых удалось снять информацию, готовятся по весне идти на общий сбор, чтобы воевать с Русью. Да и про твой вызов знают. Слышали. Насмехаются. Дескать, куда ты лезешь против такого великого хана.

— А Берке?

— Сбежал. В Хорезм — это официальная версия. На деле никто не знает, куда он делся. Я даже допускаю, что письмо писали под диктовку Бату. Не исключено, что Берке больше нет в этом мире.

— Зачем Бату так поступать? В чем выгода?

— Не знаю. Это просто предположение. В тех краях никто толком ничего не знает. Оперативной информацией почти никто не владеет. И вполне спокойно живет.

— Тем лучше. По князьям что‑нибудь прояснилось?

— Нет. Все князья ведут себя в пределах ожиданий. Явной подготовки заговора мне выявить не удалось. Хотя кое — какие встречи Ярослав Всеволодович проводил. Но ничего сверхъестественного. Впрочем, вычислить вряд ли удастся без провокаций. Наши агитаторы по торговым площадкам, на всякий случай стараются выбить почву из‑под ног у будущего предательства. Хотя надежды на это мало.

— Зато если переживем и устоим — взлетим до небес.

— Крылья бы не опалить….