В первых числах февраля вернулись корабли от берегов Грузии. Привезли раненого Георгия IV с остатками дружины – 37 бойцами. С ними приехало около трёх сотен различных специалистов, собранных агентами разведывательного управления КГБ Боспора в Грузии за те пару месяцев, что они там провели.
Также пришла достаточно точная информация по монголам. Численность их была весьма скромна, всего около трёх с половиной тысяч всадников, но большинство с хорошим снаряжением и достаточно дисциплинированны. Как это ни казалось, особенно сейчас, удивительным, однако лучников среди них было мало. На самом деле ядро монгольского войска составляли хорошо снаряжённые тяжёлые кавалеристы, которые атаковали порядки противника в сомкнутом строю. Что-то в духе европейских рыцарей, только не в пример организованней. Это ядро насчитывало около семисот человек. Тяжёлые кавалеристы были «упакованы» в прекрасные ламелярные доспехи и отменные шлемы. Из вооружения имелись крепкие копья, сабли и щиты. Конных лучников было не более пяти сотен. Как показал опыт поражения Георгия, эта группа использовалась для предварительного смешения порядков противника путём угрожающего маневрирования и беглого обстрела с малых дистанций. Снаряжение лучников состояло из шлема, стёганого доспеха и кольчуги, а вооружение – из клееного ретрофлексного лука и лёгкого копья. Остальные войска были представлены лёгкими кавалеристами, имевшими в снаряжении хороший плотный стёганый доспех и копьё, такое же, как и у лучников. Десятники у них имели простые железные шлемы, а сотники ещё и кольчуги с саблями. По меркам того времени – солидная армия. Осадных машин при них не было, зато имелся огромный обоз, который затруднял мобильность и снижал скорость перехода.
В начале марта пришли известия, что повернувшая от Кутаиси на север армия монголов вторглась в земли аланов. Для последних это было достаточно неожиданным, поэтому разрозненные попытки сопротивления не приносили ничего, кроме огромного количества жертв.
28 апреля доложили о разъездах кавалеристов в прямой видимости от крепостей Таманской оборонительной линии. Но всё обошлось, ввязываться в долгосрочные осадные мероприятия монголы явно не желали, тем более что крепостные сооружения не выглядели хлипкими, поэтому отвернули восточнее и двинулись в земли половцев.
10 июня 1223 года несколько южнее в далёком будущем выстроенного Волго-Донского канала произошла битва монголов с объединёнными силами половцев, которые были представлены четырьмя ордами: Предкавказской, Сальской, Шаруканидами и Бурчевичами. Всего получилось полторы тысячи дружинников в кольчугах и шлемах при луке и копье. Однако таранному удару тяжёлой кавалерии монголов половцы противостоять не смогли и были вынуждены отступить, понеся потери до шестисот человек и оставив обоз победителям.
Эрик загодя отправил письмо Владимиру Рюриковичу, дабы тот не дёргался и не лез в степь, а потому был уверен, что сил достаточно для разгрома монголов не соберётся. Да и прочим не постеснялся разослать письма с желанием оградить от авантюры. Но послушали не все. Князья Черниговский, Галицкий и Волынский решили выступить на помощь половцам, больше в пику просьбе Эрика, нежели по желанию их поддержки. Всего у них в общей дружине вышла тысяча двести кавалеристов в боспорских латных доспехах. Ополчения собирать не стали, ибо некогда и незачем. Пошли налегке, договорились из Черниговского княжества по Дону спускать продовольствие для дальнего кордона, а из Киева по Днепру – на первое время. В переходах же идти с двумя заводными конями. Получилось идти быстро.
На реке Северский Донец недалеко от южных пределов черниговских земель соединились с разбитыми силами половцев числом около девяти сотен. Далее двинулись на северо-восток по следу не спеша двигавшихся монголов. Утром 17 августа начали переправу через Дон и практически сразу встретились с разъездами монголов. Те не обладали пониманием о рыцарской чести и добродетели, а потому атаковали уже полчаса спустя. Тяжёлая кавалерия лобовым ударом сбросила в реку переправлявшихся союзников, а лучники стали вести обстрел плывущих на плотах. Много всадников на восточном берегу утонуло вместе с лошадьми. Мстислав Мстиславич, который остался единственным дееспособным князем в этом походе (Александр Всеволодович Галицкий был ранен стрелой в руку, а Мстислав Святославич Черниговский – двумя в ногу), принял решение отступать, так как воевать было больше некому – осталось меньше тысячи воинов, да и среди тех много раненых. Монголы же преследовать армию не стали и продолжили свой путь на северо-восток.
Тем временем Эрик из своей столицы внимательно наблюдал за всеми передвижениями участников этой свистопляски и занимался насущными делами. Например, отправил в апреле 1223 года Бенно в Африканскую экспедицию. Украсил сводную армию знамённо-музыкальной группой, состоящей из знаменосца с государственным флагом и трёх барабанщиков, которых подарила царю деятельность Марии по линии художеств и музицирования. Он с ними провозился несколько вечеров, прежде чем смог вспомнить и передать им ритмы, знакомые с детства по фильмам. Так что теперь армия при развернутом строе могла двигаться под чёткую, ритмичную и красивую барабанную дробь. В будущем нужно было развернуть небольшой военный оркестр, но до этого было ещё очень далеко, так как ни нормальных музыкальных инструментов, ни грамотных музыкантов, ни приемлемых композиций у германца пока ещё не было. Но будут. Так как жена, оценив идею, стала буквально насиловать мозги и души всему музыкальному отделению своей школы изобразительных искусств, а также академии, где ей выделили нескольких перспективных сотрудников.
Также Эрик начал создавать проект долгосрочного развития. Первым его этапом стало отправление групп химиков и металлургов в поход по всем землям царства с целью изучения всех имеющихся ресурсов. Отдельная большая группа отправлена в апреле к Антонио в Новый Свет (вместе с очередным караваном), где должна была принять живейшее участие в изучении всех возможных горных пород в регионе. Со всеми был проведён тщательный инструктаж, как стоит беречь свои ценные тушки от острых предметов аборигенов. Эрика, правда, интересовали не только металлы, но и иные полезные ископаемые, а также леса, но эти направления изучения носили вторичный характер.
Из лучше всего проявивших себя в этих экспедициях специалистов нужно будет, по итогам, сформировать при академии геолого-разведывательный институт, так как работ по этому профилю в будущем предстоит громадное множество. Людей остро не хватало, так как более-менее соображающих в современном им уровне химии в академии было всего два десятка. Это направление оказалось чрезвычайно проблемным и непопулярным. По всей видимости, в связи с высоким травматизмом и большой смертностью.
После отъезда всех рабочих групп в столице осталось трудиться всего пять человек, которые и были озадачены отработкой технологии производства калийной селитры. Само собой, названия тут ничего не значили, поэтому Эрик просто описал технологический процесс, который помнил из книг, и отправил подданных исполнять. К счастью, увлечение военной историей и военно-исторической реконструкцией нашего героя в прошлой жизни не ограничивалось вопросами тактики и кузнечного дела, а потому основополагающие вещи, такие как изготовление калийной селитры, он смог вспомнить достаточно точно.
Фабрика, которая начнёт развёртываться сразу после проведения эксперимента, будет получать от 20 до 30 тонн ценного сырья в год, перерабатывая порядка 10–15 тысяч тонн органических отходов как животного, так и растительного происхождения. Их будут собирать со всех земель царства, которые весьма удобно расположены для каботажного плавания, в течение всего года. Территориально фабрику предполагалось расположить на северном берегу лимана, что в будущем станет называться Домузлав, а для доступа транспортных судов выкопать в песчаной косе узкий, но глубокий канал. Если всё пойдёт как нужно, то после запуска производства селитры на южном берегу этого же лимана начнётся постройка второй фабрики, но уже для производства пороха, которого можно будет делать при полной переработке селитры от 28 до 43 тонн в год. Этот огромный масштаб производства позволит серьёзно взяться за вооружение армии огнестрельным оружием.
Спохватились только сейчас, потому как селитры, импортируемой из Европы, Африки и Азии, с горем пополам хватало. Тоненькие ручейки позволяли перебиваться и даже довольно энергично применять артиллерию. Но такая зависимость опасна, да и объёмы производства были слишком малы, чтобы развернуться по полной программе. А ведь Эрик ещё даже не приступал к ручным гранатам, пушечным фугасам и прочим прелестям, которые будут очень основательно кушать этот замечательный продукт.
Вторым производством, которым был обеспокоен царь, стало ткачество. На начало 1223 года практически вся ткань в государство импортировалась, что было в корне неправильно. Нужен был проект ткацкого станка с приводом от водяного колеса. Представлял он его себе плохо, поэтому направил задачу в академию. Пускай думают.
Третьим важным вопросом – централизованным производством сельскохозяйственного удобрения – Эрик решил пока не заниматься, подождать возвращения из экспедиций химиков.
Так в делах и заботах прошла большая часть 1223 года. Численность монгольской армии после боёв с аланами, половцами и славянами сократилась до двух тысяч восьмисот человек. Поэтому, разумно оценив случайность своего успеха на Дону, Джебе и Субэдей решили искать союзников в этих землях. Битвы с союзным войском Токсобичей и Отперлюев не получилось, у тех вышло собрать всего шестьсот воинов, и они оказались рады возможности договориться. Монголы рассказали им страшные байки о великом и могучем Чингисхане, который покорил полмира, а этот разведывательный отряд был отправлен для изучения остальной части. В общем, запугали половцев и выбили решение о присоединении и признании их власти.
Тут движение армии остановилось. Стали собирать данные обо всех, кто мог бы присоединиться или помочь. До ноября подошли ещё воины Лукоморской и Ельтуковской орд, а также посольство во главе с Юрием Всеволодовичем, князем Владимиро-Суздальским. Увидев в стане кочевников огромную армию числом около четырёх тысяч всадников, половина из которых была в железных доспехах, князь сразу и открыто предложил союз монголам, а также стал плести свои интриги. В частности, объяснять диспозицию в регионе.
Само собой, чёрным властелином и вселенским злом, от которого стенают все честные жители, оказался Эрик. Долго ли, коротко ли, но цель следующего похода была намечена вполне определённая – Таврида. Сам же Юрий срочно отбыл в свою столицу, обещая до конца декабря вернуться как минимум с тремя дружинами, а то, может, и более соберёт. До конца декабря собрались воины ещё с трех малых орд, а также дружины Владимиро-Суздальского, Муромского и Переяславского княжеств со всеми уделами и боярами. Усилившись до шести с половиной тысяч воинов, Джебе и Субэдей повели свою армию вдоль Дона, дабы возле устья свернуть к Перекопу, взять его и вторгнуться в Тавриду.
Царь Боспора решил не геройствовать и не встречаться с большой конной армией в поле, а подыграть монголам и засесть в крепости, которую они шли штурмовать. Для предотвращения попыток переправиться на плотах и лодках в северо-западной части Азовского моря были сосредоточены все нависы, имеющиеся в распоряжении Эрика, то есть пять штук. Негусто, но достаточно. Однако это было мелочью, основной ворох проблем был связан с хозяйственными задачами, такими как доставка и размещение в крепостном комплексе и в городе продовольствия, питьевой воды, боеприпасов, а также создание полевого госпиталя для раненых. Пришлось срочно собирать что-то вроде бараков с койками и завозить кучу всевозможного полезного медицинского имущества из Боспора вместе с врачами. Одного только спирта завезли около ста литров.
К 2 февраля 1224 года войска Боспорского царства были полностью подготовлены для оборонительной операции в Перекопском укреплённом районе, в составе которого было три малые крепости, мощная городская крепость и восемь километров куртины, полностью перекрывающей весь перешеек. Эту весьма внушительную конструкцию защищало 5823 солдата и 476 милиционеров. Все бойцы были вооружены арбалетами, исключая гвардейцев, так как те имели однозарядные ружья под унитарные патроны. Из оружия ближнего боя у каждого бойца был палаш. Доспехи воинов были латные, однотипные, а у милиционеров – чешуйчатые, с Т-образными пластинами. Помимо этого имелось 48 пушек полевой артиллерии и 32 гарнизонные, которые, впрочем, отличались только лафетом.
21 февраля 1224 года к городу подошла армия монголов с союзниками, которых к тому же прибавилось – теперь их армия достигала десяти тысяч. Мало этого, добрый друг и товарищ всех кочевых народов Евразии Юрий Всеволодович притащил с собой оторванные от сердца десять бронзовых пушек и боеприпасы к ним, правда немного. Литьё чугуна во Владимире только начали осваивать. Всё, конечно, было весьма убого, но калибром около 100 миллиметров и, вот незадача, даже стреляло. Но это ещё не всё – наш хомячок смог привезти с собой штурмовые лестницы. Монголы и половцы, конечно, были не в восторге от необходимости штурмовой операции, но, по всей видимости, запасливость и предприимчивость Юрия очень поспособствовали их склонению в пользу этой авантюры.
Работы по укреплению обороноспособности перешейка, которые с 1217 года ударными темпами велись силами каторжан, дали о себе знать. Помимо того что Сиваш как таковой прекратил своё существование за счёт сноса всех песчаных кос и работ по углублению дна в ключевых местах, так ещё и внутренние озёра перешейка подверглись реконфигурации. Этот гигантский объём работы потребовал около пяти лет напряжённого труда нескольких тысяч человек. Особенно хорошо дела пошли после взятия Болгарии и Фракии – всю плохо соображающую аристократию вооружили лопатами и отправили на «стройку века». Смертность получалась довольно высокой из-за непосильно тяжелого труда, но результат всё же был достигнут.
Особенность куртины заключалась в том, что она была изломана, напоминая своего рода синусоиду, только с углами на вершинах. Протяжённость каждого её прямого участка составляла 400–500 метров, толщина в основании была порядка 20 метров, на вершине – около 10, высота в среднем около 15 метров. Такой солидный вал получился только за счёт того, что внутри представлял собой сетку с крупной ячейкой, которая была заполнена утрамбованным грунтом. Стороны излома, которые смотрели на материк, были укреплены треугольными равелинами, имевшими по три артиллерийские бойницы: две для стрельбы картечью вдоль стены и одну для фронтального обстрела. Помимо этого равелины представляли собой довольно просторную площадку для размещения стрелков с ручным оружием с соответственно оборудованными позициями. Так как в царстве на вооружении стояли только арбалеты и ружья, то под них бойницы и были оборудованы, из лука с них стрелять было бы очень неудобно.
Крепостная стена была усилена тремя фортами ромбической формы. Они на 5 метров превышали по высоте куртину и имели батарею из 8 пушек, которые можно было либо располагать для оборонительного огня вдоль стен в случае круговой обороны, либо сосредотачивать на одном из угловых направлений. Для предотвращения прорыва противника по озеру на двух полуостровах располагались две батареи прикрытия по 8 пушек. Последняя линия обороны была представлена крепостью Перекопа, вооруженной 24 пушками. В большом озере на перешейке было сосредоточено три десятка малых гребных лодок, которые осуществляли связь и транспортные функции между участками обороны.
Войска Эрик не стал выводить на стены, расположив там только артиллеристов и милицию, которая в две смены вела дежурство. Вся армия располагалась в 50–60 метрах от стены лагерем, поротно.
Северный участок обороны Эрик передал в непосредственное управление Георгию и его полку, южный участок взял под своё командование и сосредоточил на нём три пехотных и один гвардейский батальон. Кавалеристов, инженеров и разведчиков вывел в общий резерв.
Основные силы противника подошли к южным укреплениям, видимо просто посчитав количество пушек и выбрав то место, где их меньше. Незадолго до обеда артиллеристы Владимиро-Суздальского княжества полностью подготовили позиции и открыли огонь. Стреляли они жутко. Было совершенно ясно, что опыта у них совершенно никакого. Да ещё и разместились в семистах метрах от ближайшего к ним равелина. Решили подождать и посмотреть. Ядра летали редко и криво, лишь немногие попадали в стену, выбивая из неё каменную крошку. Эрик подвёл три пехотных батальона к самой стене, но наверх не поднимал – ждал начала штурма. Заманивал противника. Милиционерам же приказал носиться по стенам, изображая панику. Аналогичной тактики придерживался и Георг, правда, у него было совсем скучно – тысяча отборного воинского мусора практически без снаряжения вроде как блокировала крепость со стороны материка и не предпринимала никаких действий.
Ближе к ужину, видя панику на крепостных стенах, практически нулевой эффект артиллерии Юрия и пассивность обороняющихся, Джебе отдал приказ о штурме, по всей видимости опасаясь подхода подкрепления. Собственно, армия уже почувствовала лёгкую добычу, а потому шла довольно медленно, что позволило батальонам аккуратно и незаметно подняться на стены, взвести арбалеты и подготовиться к беглому обстрелу наступающих. Подпустили гостей под самую стену, и, как только те стали устанавливать лестницы, Эрик, находившийся в равелине на самом опасном участке, отдал приказ открыть огонь. Собственно, первый выстрел из пушки вызвал цепную реакцию. Учитывая скорострельность новых 84-миллиметровых пушек в два выстрела каждую минуту, получилось очень эффектно. Арбалетчики хоть и старались, но совершенно терялись на фоне этой кровавой вакханалии. Спустя десять минут штурм был подавлен, все лестницы переломаны, а под стенами копошилась масса раненых в каше из убитых, которая сплошным ковром покрывала весь сектор обстрела фланкирующих орудий. Очень не хватало осколочных фугасов, но ничего, и так справились – ни один из атакующих не смог даже на стену взобраться. До самой темноты союзная армия не проявляла никакой активности, лишь владимирские пушки расходовали запас ядер – видимо, расчёты решили потренироваться под шумок, а остановить их никто не догадался.
Ночью царь сильно пожалел о том, что у него нет осветительных ракет или прожекторов, так как монголы с союзниками пробовали на лошадях вплавь перебраться по озеру. Пришлось пускать небольшие плоты с разложенными на них кострами. Это отчасти помогло – удалось хотя бы примерно понять, куда стрелять. Обе артиллерийские батареи работали до самого рассвета и сожгли почти весь свой боезапас, зато утром на озеро было страшно смотреть – в зоне прорыва оно сильно напоминало бульон с кусочками мяса. Много трупов прибило к берегу.
22 февраля было затишье, которым воспользовался Эрик – изучил позиции монголов, которые располагались очень удачно – прямо на берегу озера. Правда, те догадались оцепить периметр лагеря повозками обоза, но шанс представлялся очень интересный. Царь пригласил Георгия и его старших офицеров. Объяснил задумку. Воины поддержали. Во второй половине дня у владимирских артиллеристов кончились боеприпасы, и они стали сворачиваться. Этим воспользовалась и армия Эрика, сняв с позиций пехотные пушки. Как только стало совсем темно, войска Боспора стали вытягиваться из ворот с северной и южной части укреплённого района. Кавалерийский батальон был отправлен вдоль западной кромки воды на север для засады. Остальные по сигналу (костру на равелине) выдвинулись с артиллерией в сторону лагеря противника.
Примерно в километре от лагеря стали попадаться посты, которые хоть и подняли шум, но уже мало что могли изменить. Буквально через десять минут после первого крика пушки уже заняли позиции и открыли огонь. За пару залпов получилось разворотить несколько повозок, и пехота пошла в атаку. Началась кровавая бойня. Буквально через десять-пятнадцать минут после вторжения с севера, куда откатили пушки, по лагерю ударила артиллерия, ядрами раскурочивая повозки.
Глупая, конечно, затея, можно было вполне спокойно отсидеться за стенами, отстреливая нападающих как куропаток, но Эрик не удержался. Да и победа нужна решающая. Как в своё время говорил Александр Васильевич Суворов, враг только тогда побеждён, когда уничтожен. Утром 23 февраля 1224 года всё было закончено. Пленных было немного, но среди них посчастливилось оказаться Джебе и Субэдею. Настало время считать и подводить итоги.
Не давая бойцам расслабиться, Эрик сразу стал формировать трофейные и похоронные команды, которые обирали донага тела врагов, добивали раненых и, складывая трупы в фургоны, отвозили в специально отведенное место на берегу Чёрного моря. Одновременно стали подвозить заранее заготовленный каменный уголь для большого костра, так как огромное братское захоронение с жутким ароматом разложения на всю округу рядом с важным городом царю было совершенно неинтересно. Площадку двадцать пять на шестьдесят шагов покрыли первичным слоем угля толщиной в две ладони. Поверх него накидали около восьми с половиной сотен человек, далее снова просыпали углём, и сверху – трупы. И так до тех пор, пока всех не уложили. Получилось девять ярусов. После чего этот огромный пирог, высотой более трёх метров, залили нефтью, как и уголь доставленной заранее, и подожгли. Пока костёр прогорал, метрах в ста пятидесяти от него рыли аккуратный могильник для вороха пепла и костей, которые останутся. Это что касается противника, потерявшего убитыми порядка семи с половиной тысяч человек.
Своих же погибших Эрик приказал аккуратно похоронить в глубокой братской могиле на берегу Азовского моря, переписав их имена. Задача оказалась весьма сложная, так как пришлось проводить процедуру опознания, привлекая иногда массу людей. Это делалось для того, чтобы поставить большую памятную стелу с именами отдавших свою жизнь воинов. Да и вообще нужно раскрутить дату 23 февраля на полную катушку, так как она принесла Эрику массу довольно ностальгических воспоминаний о его старых знакомых из прошлой жизни.
К сожалению, своих бойцов погибло прилично – 572 человека, хотя с врагом не сравнить. При этом стоит отметить, что треть погибла в течение суток от ран и если бы у Эрика были антибиотики, то их можно было бы вытащить.
Ещё 2153 человека было ранено, причём 371 ратника придётся списывать в безвозвратные потери из-за увечий. Остальные смогут вернуться в строй в течение полугода. Это были самые грандиозные потери за всё время военных кампаний германца. Уж больно монголы и дружинники хорошо показали себя в контактном бою. Неожиданно. И это нужно учесть, то есть в тренировках увеличить долю индивидуального и строевого контактного боя. Стреляют они все уже вполне неплохо, а вот рубятся ужасно. Если бы не доспехи, то неизвестно, чем бы этот бой закончился.
После раздачи всех необходимых распоряжений по погибшим и раненым царь стал разбираться с пленными, которые довольно быстро прошли сортировку. Получилось 12 сотен простых бойцов и 83 офицера. Из рядовых отобрали сотню наиболее здоровых и крепких, а остальных построили в колонну по четыре и отправили своим ходом на каторгу, благо она была рядом. Отпускать их было глупостью, убивать – расточительством. Вот пусть и работают на пользу царства, укрепляя её оборонительные рубежи. Офицеров, к сожалению, нельзя было отправлять вместе с рядовыми, дабы не повышать шанс мятежа. Поэтому подождали, пока вырыли большой могильник для сжигаемых останков, который получился глубиной в пять метров, столкнули туда офицеров и расстреляли их из арбалетов, засыпав золой и обгоревшими костями. Оставили только троих: Джебе, Субэдея и Юрия Всеволодовича. Михаил Всеволодович Переяславский с небольшим отрядом смог сбежать, а все остальные погибли во время ночного боя. Князя отдали на откуп офицерам КГБ – пускай учатся обрабатывать многослойных персонажей, тем более что живым и здоровым он не нужен. А с монгольскими «шишками» Эрик решил пообщаться самолично. Этому очень поспособствовала Райхан, знавшая фарси – язык межэтнического общения на территории от Анатолии до Индии. Этим языком владел и Субэдей, причём относительно неплохо, что позволило поговорить.
После беседы Эрик отправил конный батальон, усиленный отдельной артиллерийской ротой, к Владимиру Рюриковичу в Киев, дабы тот выступал на Переяславль и брал его себе под руку, а сам отправился с пленными монголами пешим переходом до Боспора, где те погостят, а позже отправятся к родным пенатам. Задача, которую ставил перед ними царь, была очень проста: он не желал затяжных военных кампаний с Чингисханом, а потому предлагал разграничить сферы влияния. По крайней мере, в Азии. Конечно, Темуджин в силу собственных амбиций никогда не пойдёт на такие уступки, однако и военные кампании против царства вести поостережётся, так как эффектный разгром вкупе с беглой экскурсией по владениям с заходом в столицу должны будут ему передать во всех красках. Тем более что у него и без того масса всевозможных проблем на юге, вроде того же Китая и Индии. У данного подхода была и другая сторона – Чингисхан, узнав о силе, наглости и богатстве владений Эрика, мог собрать все силы и двинуться в поход на него с целью устранить конкурента. Однако этот шаг был настолько маловероятен, что им можно было пренебречь, так как собрать действительно большую армию и выступить с нею в поход в такое удаление от «тылов» Чингисхан не имел никакой возможности. Разве что чудо какое могло случиться, чтобы помочь монголам в этом нелёгком деле, но в чудеса Эрик не верил, так как был прагматиком и реалистом до мозга костей.
Отправляя пленных монгольских лидеров в дальний поход на родину, царь снарядил их самих, а также отобранную сотню латными комплектами, арбалетами и палашами. Объяснение было простым: их снаряжение – военный трофей, но с голыми руками он отпускать их не может, поэтому делает им царский подарок. Скопировать и наладить производство подобного снаряжения они всё равно нигде не сумеют, хотя бы потому, что легированная сталь им ещё неизвестна, равно как и штамповка, а дополнительный фактор предостережения от походов в эти края получится неплохой. Ну и денег на дорогу дал в виде боспорских аргентов и ауров. После чего перевёз их в Тамань и выпроводил с наилучшими пожеланиями.
К слову сказать, незадолго до этого в Грузию была переправлена дружина Георгия IV, полностью снаряжённая, а по самому царству пущен слух, что через эти земли поедут разбитые монголы домой. Царю было очень интересно, как Джебе и Субэдей выкрутятся из этой ситуации. Как-никак – всего сотня воинов против сильно озлобленного на них региона.
По итогам боя 21–23 февраля 1224 года при Перекопе в войсках было роздано 120 медалей и 17 крестов. И начался очередной этап модернизации войск. Во-первых, на базе трёх пехотных батальонов и отдельной артиллерийской роты разворачивался второй полк, Болгарский (первый был Таврический), который требовалось доукомплектовать личным составом. Помимо этого, подписан указ о формировании ещё одного кавалерийского и трёх пехотных батальонов, а также создании ещё четырех отдельных артиллерийских рот. После завершения комплектования армия по штату должна составить 8916 человек, 2705 лошадей и 96 казнозарядных артиллерийских орудий калибра 84 миллиметра. Если смотреть структурно, то в запланированной армии должно быть 8 человек в старших чинах, 2308 – в младших и 6600 рядовых.
Помимо этого вводилась система единого индексирования воинских частей, то есть каждая часть, пусть даже взвод, получала свой уникальный индекс. Особые названия были закреплены только за полками, однако за исключительные заслуги присваивались и более мелким частям.
Предстояла огромная работа, так как по факту нужно было удвоить численность армии. Такие дела быстро не делаются, поэтому пополнение и развёртывание должно происходить постепенно, за счёт подрастающих выпускников интернатов, которыми занимался ещё Остронег. По факту штат будет укомплектован не ранее 1228 года, но к адекватной боеготовности армия подойдёт не раньше 1230 года.
Следующим нововведением стали персональные жетоны бойцов, которые изготавливались из тонкой латуни с нанесением уникального номера бойца. На этот идентификатор заводилось личное дело при соответствующем комитете. Уж очень Эрику не понравился эпизод с опознанием изувеченных трупов – слишком долго и ненадежно.
Помимо собственно линейных подразделений учреждалось формирование гарнизонных войск, в которых запланировали развернуть 4 батальона и 8 артиллерийских рот. Они должны будут занять Боспор, Константинополь, Перекопский и Таманский укрепленные районы. То есть это ещё 2848 человек, 768 лошадей и 128 орудий. Комплектование еще и этих частей интернаты пока не потянут – придётся выходить на очень большие сроки. Поэтому пришлось совместить задуманный способ набора личного состава с уже отработанной техникой вербовки. В связи с чем Деметре и тамплиерам были высланы запросы для набора рекрутов по всей Европе и Азии. Требования к будущим бойцам боспорской армии были достаточно высоки, однако за каждого казна платила посреднику внушительную сумму. На этом организационные вопросы закончились.
Подводя итог битвы с точки зрения технического оснащения, Эрик выделил ключевое направление развития – изготовление ракет с определёнными технологическими (сигнальными и осветительными) и боевыми характеристиками. Если с первыми всё было относительно понятно (по крайней мере, в теории), то со вторыми пришлось повозиться, расписывая подробную концепцию и делая эскизы. Конечно, царь не был специалистом в области ракетостроения, даже модельного, но так как являл собой весьма серьёзного военного историка, увлекавшегося прикладными аспектами войны, то был весьма неплохо наслышан о многих деталях и нюансах боевого применения ракет.
Иллюзий Эрик не питал, а потому будет вполне счастлив, если на имевшемся в его распоряжении дымном порохе получится запускать пятикилограммовую болванку хотя бы на пару километров. Из охочих людей академии собрали рабочую группу, приписав к ним одного из химиков, что занимался селитрой. Применять такие боевые ракеты царь думал не одиночными выстрелами, а посредством мобильной пусковой установки, позволяющей делать залп из десяти подобных ракет разом. Ракеты получались довольно хрупкие в перевозке, а потому для них пришлось сделать специально оборудованный фургон со стеллажом. От влаги эти поделки защитит толстый лаковый слой и восковая пломба сопла, которая будет извлекаться только на пусковой установке.
В середине марта пришёл караван с Канарских островов – семь нефов и два нависа. Корабли были весьма потрёпаны, и на них явно виднелись пробоины от ядер. Беседа с капитанами прояснила ситуацию. На подходе к Мальте они были атакованы эскадрой, пришедшей со стороны Африканского побережья. Пять парусно-гребных судов, вооружённых незначительным количеством пушек, без каких-либо переговоров стали приближаться, угрожая взять нефы на абордаж. Нависам пришлось вмешиваться и прикрывать транспорты. Потопили два судна, остальные ретировались.
Ситуация была неоднозначной. С одной стороны, принцип караванов с боевым охранением, который был предусмотрительно введён, себя оправдал, так как нефы везли 3,5 тысячи тонн оловянной и медной руды, а также самородную серу, что стоило огромных денег. С другой стороны, на сцену вышел новый игрок, причём пока неизвестный. Второй бриг, построенный в прошлом году (1223), пришлось спешно загрузить десятикратным боекомплектом, усилить взводом пехоты и отправить на постоянное базирование в порт Мальты. Его заданием стало патрулирование окрестных вод с целью борьбы с пиратами и поиска их баз.
Этот инцидент тянул за собой целую плеяду разнообразных мероприятий, ключевым из которых являлось создание третьего отделения армии – экспедиционных войск.
На одной только Мальте требовался один пехотный батальон, три артиллерийские и три инженерные роты. То есть 1184 человека при 48 орудиях. И это только один гарнизон, правда один из самых мощных в колониальной системе царства. А ведь помимо него будет ещё масса малых гарнизонов со штатами в 1–3 роты. Сюда стоит накинуть военное присутствие в Новом Свете, которое потенциально требует 2–3 батальона, в том числе один кавалерийский и несколько артиллерийских и инженерных рот. В общем, вырисовывается жуткая картинка по потребностям в наборе, подготовке и снаряжении грандиозной для эпохи армии – порядка двадцати тысяч человек и до полутысячи пушек.
Даже реализовав этот невиданный для эпохи проект, придётся неизбежно снижать качество бойцов. Увы, но легко найти такое количество людей с устойчивой психикой и адекватными основаниями преданности было нереально. Придётся воспитывать ремесленников, собирая людей опять же по всей Европе и Малой Азии. В связи с этим до конца 1224 года требовалось открыть три воинских училища для подготовки рядовых из добровольцев. Выпускники интерната, как наиболее надёжные, пойдут офицерами на командные должности в подразделения. В качестве инструкторов в новых училищах, которых остро не хватало, решили использовать ветеранов, списанных по увечью. И им прибыток да дело, и государству польза. Тем более что их после 23 февраля стало довольно много.
Помимо чисто учебных мероприятий, нарисовались и контрразведывательные дела, ибо требовалось отсеять из добровольцев шпионов и вредителей, которых там, без сомнения, будет достаточно. Вопрос материально-технического снаряжения упирался в создание огромного количества доспехов, палашей и арбалетов.
Да, именно арбалетов, так как перейти на казнозарядные ружья, которые прекрасно зарекомендовали себя в ночном бою под Перекопом, не получалось. Для них требовалось строить отдельную фабрику плюс ещё одну – для патронов. А это не меньше пяти лет (отработка технологии, изготовление станков и прочее) и полутора тысяч условно адекватных рабочих, то есть дело было далекой, но реальной перспективой. В то время как для тех же арбалетов уже давно освоили производство болтов путём отливки железа в разогретые и вибрирующие формы. Сразу большими партиями. В итоге каждый месяц фабрика отгружала порядка 120 тысяч болтов, что позволяло вести весьма активные учебные стрельбы, правда, не так интенсивно, как хотелось бы, ещё и в арсенале накапливать потихоньку. И это на трёх потоках. Если увеличить их вдвое, что хотя и тяжело, но за пару лет реально, да поработать над оптимизацией процесса, то можно будет увеличить количество болтов до 280–300 тысяч. Но эти вопросы нужно было решать непосредственно на фабрике. Поэтому утром 25 марта Эрик в сопровождении взвода преторианцев отправился в Феорум.
Всю дорогу Эрик переживал, погрузившись в раздумья. Итак, какой стратегический расклад имелся?
С восточными славянами особых проблем не было, они всё больше и больше привязывались к его царству, которое уже сейчас выступало как некий арбитр в спорах и центр финансовой активности.
Монголы проявили себя хуже, значительно хуже, чем Эрик ожидал. Видимо, сказки и побасёнки историков, увлечённо корпящих над бумажным фундаментом очередного «Рима», исказили реальность до крайности. Да и как можно ожидать чего-то серьёзного от кочевников, которые совсем недавно «слезли с пальмы»? Они особых проблем создать не должны. А гуляй-город и пушки с картечью позволят легко решить те незначительные затруднения, которые они смогут родить в любых количествах.
Впрочем, нужно было что-то делать с половцами, которые активно поучаствовали в этой авантюре. Немного подумав, Эрик решил приглашать представителей тех орд, что проживали в степях между Доном и Днепром, и предлагать им «крутить педали» по доброй воле. Предупредив, что через пару лет будет большая прогулка, в ходе которой все кочевья, найденные на просторах указанной степи, вырежут поголовно.
Европа бурлила и ходила ходуном. Замок Ленцбург уже трижды осаждали, но безуспешно. Причём один раз уже с применением пушек. Научно-технический прогресс вызвал очень сильные завихрения в социальной и политической жизни, которая стала стремительно менять военно-политические акценты и стратегические расклады. Естественно, европейское общество, вступая в острейшие многополярные противоречия, было вынуждено решать их «железом и кровью». Что в общем-то вполне традиционно для мировой практики.
Особенно радовало Окситанское царство, успевшее отбить три похода французского короля и прислать в 1223 году к Эрику посольство для подписания договора на постройку пяти нависов, так как им сильно досаждали с моря. В уплату за корабли предлагался Агд – мелкий городок с богатой историей, уходящей корнями в Античность. Впрочем, реальная ценность этого объекта заключалась только в том, что он стоял на реке Эро на три километра выше по течению от её устья, приуроченного к Лионскому заливу. Сам по себе он был пустышкой, но вот место оказалось интересным и перспективным для создания опорной морской базы. Поторговавшись, Эрик смог получить к нему некоторую территорию общей площадью около 40 квадратных километров. Её оформили как отдельную марку. Само собой, никаких вассальных отношений заключать не предлагали.
Оставались арабы и исламский мир. А там брожение шло куда энергичней, нежели в Европе. Эффект получился как от дрожжей, брошенных в выгребную яму, – вся округа резко оказалась в «шоколаде».
Всё началось с того, что в 1219 году, пользуясь слабостью недавно взошедшего на престол султана аль-Камиля, торговый союз Антиохии, Триполи, Алеппо, Эдессы и ордена тамплиеров преобразовался в независимую конфедерацию Сирию, разумеется, не без подсказок Эрика. То есть от державы Айюбидов откололся довольно лакомый кусок. Начались разборки. Дважды к Триполи подходили войска султана, и дважды их отбивала армия конфедератов, ядром которой выступали тамплиеры в латных доспехах. Во время второго похода, весной 1220 года, был ранен сам султан.
Эти поражения очень серьёзно аукнулись на стабильности внутри Египетского султаната, вызвав серию восстаний. Больше всего бунтовали земли по африканскому побережью Средиземноморья. Часть из них удалось вернуть под контроль султаната, но земли современного Туниса смогли разбить армию аль-Камиля.
В марте 1221 года к конфедерации присоединился независимый Мосульский эмират, являвшийся до того её стратегическим партнёром и позволявший вести прямые транзитные торговые операции между Средиземноморьем и Индийским океаном.
В том же 1221 году Иконийский султанат, пользуясь очередными разногласиями между Киликийским царством и конфедерацией, разбил при Муте армию армян и оккупировал их земли западнее реки Салеф. По всему царству начались восстания, которые закончились в мае 1222 года полным разгромом и разделом Киликийского царства между султанатом и конфедерацией, которая через династический брак с королевой Изабеллой имела сильное влияние на царство. К Сирии отошли земли, которые лежали по восточному берегу реки Джейхан, всё остальное, включая столицу, захватил более расторопный султанат.
В апреле 1222 года в Египетском султанате произошёл государственный переворот, в ходе которого аль-Камиль был убит. Во главе переворота стоял Гейдар – начальник дворцовой стражи, которого поддержали купцы и часть имамов. Родом он был из бедной семьи сельджуков. В малолетстве был продан родителями в рабство для прокорма остальных детей. Попал к багдадскому халифу, где воспитывался как гуляр. В семнадцать лет попался на загулах в гарем и был вынужден бежать. Прибился к аль-Камилю, втёрся в доверие и после восшествия последнего на престол был назначен на почётную должность начальника дворцовой стражи.
Пытливый характер Гейдара не позволил ему сидеть на попе ровно на кормном месте. В 1219 году он, по разрешению султана, заложил пять больших галер, доведённых до ума с использованием материалов, полученных из наблюдений за лучшими кораблями Средиземноморья – боспорскими нависами. Строили долго, так как не хватало квалифицированных рабочих, инструмента и материалов. Да и понимания тоже.
После захвата власти и провозглашения себя султаном начал обширную программу реформ, в том числе в армии и флоте. Зимой 1222/23 года пять улучшенных галер (фактически шебек) были достроены и отправлены в учебное плавание. Гейдар не был особенно одарённым, но его трудолюбие и открытость перспективам делали своё дело. Будучи впечатлён крестовым походом на Рим, о котором на Востоке уже десятилетие ходили самые разнообразные легенды, он активно учился у самого передового государства мира, стараясь взять для себя только самое лучшее. Конечно, вся страна буксовала так, как только могла, но дело двигалось. В конце концов летом 1223 года Гейдар решил поправить бюджет государства разбоем и выпустил свои новые галеры на большую дорогу. Именно с ними и столкнулся конвой, идущий с Канарских островов. В общем, в долине Нила подрастал такой пушистый зверёк, который грозил довольно быстро превратиться в солидную головную боль для всего Средиземноморского региона.
Вот с такими мыслями о большом и страшном мире ехал Эрик в сторону огромного города-кузницы под названием Феорум. На подъезде, как и положено, стояли наряды. Царь побеседовал с бойцами блокпоста о жизни и службе и поехал дальше. Через час уже шла беседа с Валентино.
– Ну, привет тебе, старый чёрт. Как поживаешь? Как здоровье? Экий ты чумазый! От дела оторвал? – начал Эрик с серьёзным видом, но потом улыбнулся и обнял старого боевого товарища. Как-никак из той четвёрки спутников, что пришла в Венецию с тогда ещё опальным бароном, уже двоих не стало. Да и остальные по местным меркам немолоды. Валентино уже под пятьдесят.
– И вам доброго здоровья, ваше величество. Живу хорошо, работы много, и вся интересна. Но здоровье уже не то. Не могу по ночам, как и прежде, возиться.
– Разве всё самому нужно делать? У тебя что, нет преемника?
– Да я как-то не озаботился им. – Валентино смущенно опустил глаза.
– Так приложи все усилия. Царству нужен тот, кто сможет продолжить твоё дело. Или ты хочешь, чтобы тут всё быльём поросло?
– Так… тут такое дело… не рождается у меня мальчиков. Жена только девчонок приносит.
– Ой, ну что за беда? Учи девчонку, коли способная есть. А если нет, то ищи паренька из сирот, вон у нас какие интернаты пёстрые. Обучай и вводи в семью. Или твоим дочерям муж не нужен? Всё же просто. Старшей скоро десять лет уже будет?
– А ведь это дело. Не думал об этом.
– Вот и договорились. Но не медли. Ты хоть и крепкий дуб, но здоровье непредсказуемо, вечно всякие гадости выкидывает. Да и враг не дремлет. Кто же знал, например, что Морриган так уйдёт. Была ведь в самом соку и расцвете сил. А ты человек государству очень полезный. Вокруг этого городка шпионов стаями ловят. Так что мы с тобой, дорогой друг, каждый день – как на войне.
– Да знаю я. Уже дважды пробовали меня красть. К счастью, хлипкие были больно. Еле откачали, чтобы допросить.
– Да уж, нашли кого похищать. – Эрик искренне рассмеялся. – Сто двадцать килограммов живого веса и кулак размером с кузнечный молот. Ну да ладно. Рассказывай, что у вас нового. Как дела идут? Сначала послушаю, потом дело говорить буду. А оно у нас на ближайшие лет пять большое будет.
Самой важной неприятностью стала острая нехватка мощности реки. На данный момент фабрика полностью отбирала из реки всё, что было можно, и нуждалась ещё, как минимум, в таком же объёме. Из-за чего на производстве применили схему веерного включения станков и три восьмичасовые смены. Хоть паровые машины вводи.
Для работы в ночное время приходилось использовать масляные светильники, из-за чего освещение было тусклым, что повышало процент брака у бригад, работающих в полутьме. То есть требовался новый источник энергии для фабрики и нормальное освещение, хотя бы керосиновыми лампами.
Следующей серьёзной неприятностью стало то, что поставки болотной руды из славянских земель перерабатываются быстрее, чем их успевают подвозить. Увы, но растянутость коммуникаций и неквалифицированность артельщиков, особенно в последнее время, сказывалась очень болезненно. Местные правители по всем землям восточных славян, как и иные европейцы, активно взялись за развитие собственного производства, в том числе и металлургического, из-за чего ощущался острый дефицит сырья. Ведь болотная (озёрная) руда была основным источником железа по всей Евразии, ибо выработку железа из чего-либо другого ещё не освоили. Это было печально и требовало переходить на ископаемые формы руды, то есть начинать разработку хотя бы месторождений Боспорского бассейна.
Впрочем, Валентино не только огорчил, но и порадовал тремя приятными вещами. Во-первых, он научился изготавливать ружейные стволы длиной по 60 сантиметров с нарезкой, которые выдерживали порядка двух тысяч выстрелов без существенного падения точности. Дело в новой оружейной стали, которую отливали в разогретой и вибрирующей форме, после чего отпускали, надевали на стальной стержень из закалённой высокоуглеродистой стали и проковывали, формируя внешнее шестиугольное сечение. После окончания обработки штырь выкручивался, оставляя не только весьма качественную поверхность, но и неглубокие нарезы. Последующая обработка сводилась к тому, что внутреннюю полость ствола полировали вращающимися валками с войлоком, цементировали выдержкой в угле и закаляли, продувая раскаленный воздух по каналу ствола. Получалась весьма надёжная основа для винтовки. Конечно, это ещё не винтовки, но всё остальное – мелочи по сравнению с решением этой архисложной задачи.
Во-вторых, Валентино подготовил проект нового латного доспеха для армии и разработал штампы для него. Особенность комплекта заключалась в том, что применение новой оружейной стали позволило значительно уменьшить толщину листа, примерно до 0,7 миллиметра, что облегчило стандартный комплект до 7 килограммов. В новый единый доспех входили кираса, наплечники с прикрытием рук до локтей, набедренники с прикрытием коленей и глубокий шлем. Одновременно со снижением массы удалось повысить общую жёсткость и прочность конструкции минимум вдвое, так как она имела множество рёбер жёсткости, а также проходила весь качественный цикл поверхностной термомеханической обработки. В общем, получалось, что кирасу арбалет не пробивал с десяти шагов, оставляя на ней только вмятину. Это вкупе с разработкой технологии производства винтовок открывало новые горизонты для торговли оружием. Теперь можно было отправлять партии арбалетов и болтов в Европу в обмен на сырье, например ту же крицу.
В-третьих, эксперименты итальянца с горячим воздухом, которые он проводил ещё на мануфактуре в Боспоре, привели его к более смелым решениям. В частности, он игрался с небольшим шаром из тонкого льна на жёстком, но лёгком деревянном каркасе, под которым разводили костёр и смотрели на то, сколько и чего тот сможет оторвать от земли. Эта разработка царя очень заинтересовала, так как позволяла произвести не только очень качественные картографические работы, но и получить критическое преимущество в военном деле, так как с подобного шара, поднятого на пару сотен метров, было бы можно обозревать окрестности на несколько дневных переходов армии.
В общей сложности царь провёл в Феоруме около двух месяцев, активно участвуя в конструкторской деятельности, от которой он поотвык за последние несколько лет. Много чего нового удалось сделать за это время. Но ключевые вопросы так и остались нерешёнными. И если с 20 тысячами комплектов доспехов можно было как-то уложиться в три года, выпуская в сутки в среднем по 18–20 комплектов (несомненно, нового типа), то с арбалетами просто беда. Большой брак и затраты порядка 50 человеко-часов вместе с низкой технологичностью производства позволяли рассчитывать только на 2–3 комплекта в сутки, то есть после укомплектования новой армии личным составом и доспехами новых арбалетов будет хватать от силы на 3 тысячи человек. В общем, придётся выкручиваться, вооружая стрелковым оружием в первую очередь обычные пехотные части, и использовать уже изношенные, старые.
Параллельно договорился с Валентино о том, что в течение года он подготовит пару сотен молодых парней и отправит их на фабрику, дабы итальянец их пристроил к самым толковым рабочим, доплачивая им за стажировку. Через год первая партия отправится к месту новой оружейной или патронной фабрики. То есть одновременно на фабрике будут проходить стажировку порядка четырёхсот человек.
В столицу царь отбывал, спустившись по реке и пересев на каботажный корабль, что вёз в арсенал очередную партию военного имущества. 8 июня 1224 года Эрик достиг Боспора. Там его уже дожидалась делегация городка Олешье, что стоит в устье Днепра, – он, видите ли, желал пойти под руку Эрика, а также любопытные новости.
Вернулась половина разведывательных экспедиций, которые ничего толком не нашли, кроме залежей железной руды на Боспорском полуострове и обширного месторождения пиролюзита по нижнему течению Днепра. Где-то там, по смутным воспоминаниям Эрика, в будущем находился городок Никополь, известный на всю Украину как центр производства марганцевых сплавов.
Сразу же пошли распоряжения о подготовке экспедиции по постройке на берегу Днепра небольшой крепости и начале добычи этого полезного минерала. Собственно, железная руда тоже была остро нужна, поэтому в район Казантипского залива также отправлялась большая экспедиция для начала разработки месторождения открытым методом. Иными словами, отрывая огромные карьеры ручками.
17 августа прибыл очередной караван от Антонио, привёзший четыре сотни мальчиков майя в возрасте около 12 лет, уже кое-как болтающих на латыни. Капитаны сообщили, что на них также нападали пираты числом в четыре вымпела, но после короткой артиллерийской дуэли отступили, так как нефы сопровождало два нависа.
Тут стоит сказать, что все четыре клипера использовались только на маршруте Тулум – форт Мирный, причём круглый год и по индивидуальному графику. А от Канарских островов до столицы товары возили нанятые или купленные нефы, собираемые в караваны с боевым охранением. Такой подход позволил не только увеличить объём грузоперевозок с Новым Светом до 16–20 тысяч тонн в год, но и вбросить массовую дезинформацию о том, что все товары везутся из Африки.
В октябре 1224 года проводили испытания боевых ракет. Пускали их как одиночно, так и залпами. Суммарно было сделано полторы сотни пусков. Результат был хорошим, даже более того. Ракета длиной в 3 метра и массой в 5 килограммов улетала на пороховом двигателе на 2 километра. Пуск двигателя и полёт были достаточно устойчивыми. Только две ракеты подорвались в воздухе из-за дефекта пороховых шашек, что составляет, правда, весьма скромный процент. Единственной проблемой был детонатор, который давал до 15 процентов осечек. Из-за этого пришлось вносить небольшую коррекцию в конструкцию и вводить вторичный взрыватель. Смысл последнего сводился к тому, что через двадцать секунд после начала работы двигателя происходил принудительный подрыв боевой части. Это достигалось посредством обычной трубки с пороховым замедлителем. Помимо этого стальной цилиндр двигателя заменили картонным, так как он всё равно был нужен только для жёсткости.
В общем, ракеты приняли на вооружение – одну из артиллерийских рот переоснастили пусковыми установками и назвали ротой реактивной артиллерии. Суммарный залп роты составлял сорок пусков за минуту, а ещё через пять минут его можно было повторить. Общий залп покрывал фронт шириной порядка двухсот метров и глубиной около пятидесяти. По результатам учебных стрельб в указанной зоне получалось поразить взрывной волной или осколками все установленные мишени. Учитывая тот факт, что время полёта ракеты не превышает десяти секунд, эта рота позволяла очень эффективно накрывать боевые порядки противника.
Радость серьёзного успеха омрачила сама рабочая группа. Эти таланты умудрились в ходе гуляний подорвать лабораторию и потерять больше половины личного состава. От добивания оставшихся Эрика остановило только то, что специалистов по ракетам пока у него больше не было. Так что провинившиеся отделались штрафом, публичной поркой и обещанием отправить их на консервы вместе со всей семьей, ежели их хотя бы раз заметят в употреблении алкоголя. После чего каждому выдали по два ученика-подростка и разрешили работать дальше, ибо с осветительными и сигнальными ракетами они так ещё и не разобрались.
Для обеспечения связи между своими землями осенью 1224 года Эрик затеял новый проект – оптический телеграф. Смысл сводился к тому, чтобы от Боспора до Перекопа и далее на запад по побережью Черного моря вплоть до Константинополя протянется цепочка станций, которые будут выполнять функции быстрой связи. Можно даже сказать – правительственной, так как её коммерческое использование на первых порах не предполагалось. Для этих целей на маршруте в 1400 километров на удалении 5–7 километров друг от друга ставили небольшие башенки высотой по 10 метров.
Передача информации была организована по следующему принципу: над башней располагалась мачта с двумя подвижными рычагами-реями, имевшими на своих концах такие же подвижные блоки. Уникальным комбинациям этих рей и блоков приписывались персональные символы, в частности, были составлены таблицы для всего славянского алфавита и всех цифр. Поворот подобной «городухи» осуществлялся посредством тросов и рычагов из самой башни. Ночью башни подсвечивались фонарями, что позволяло работать даже в полной темноте. Расчётное время передачи одного произвольного символа из Боспора в Константинополь составило 20 минут.
Приёмная часть станции была под наблюдением двух вахтенных рабочих, которые, пользуясь подзорной трубой, наблюдали за ближайшими станциями. На передающей части дежурил один оператор, который управлял семафором. Всё лучше, чем корабельное сообщение.
От работ Эрика отвлекло известие о рождении Марией 28 марта ребёнка – девочки. Собственно, возиться с телеграфом Эрику уже надоело, да и народ более-менее стал понимать, что к чему, поэтому он плюнул на всё и поехал к жене, которая нуждалась в его поддержке. Девочку назвали Еленой. Мария чувствовала себя неплохо, однако царь всё же провел с ней пару месяцев, уделяя максимум внимания. Ей было очень приятно, а он… отдыхал, как это ни банально звучит.
Психологическая усталость сказывалась весьма солидно, и Эрика частенько раздражала необходимость с головой уходить в государственные дела. Хотелось напиться и на всё плюнуть, но гордость не позволяла отступать перед проблемами, плодящимися со скоростью китайских микробов.
В июне царь вернулся к делам. После достаточно масштабных проверок по всему столичному производству пришлось задержаться у Ростислава, сменившего Морриган на посту главы академии. Тот отчитывался по подготовке учебных пособий для будущих офицеров армии. В пакете были следующие книги: «Основы математики и геометрии», «Основы физики», «Основы химии», «Основы географии», «Основы медицины», «Грамматика славянского языка» и «Книга для чтения». В последнюю книгу были собраны триста с лишним текстов об окружающем мире, так что рукопись не только предназначалась для освоения чтения, но и вполне могла выступать как дополнительное учебное пособие по естествознанию. Общеобразовательный курс для офицеров состоял из пяти учебных предметов, правда сильно урезанных и упрощенных.
Эрику работа Ростислава понравилась, а посему вся подборка отправилась в типографию для тиражирования. Если эксперимент удастся, то можно будет на базе доработанной версии учебников развертывать в будущем так называемую начальную школу для всех желающих.
После окончания возни со старыми проектами Эрик отбыл в Тамань, где вплотную занялся организацией крохотной фабрики по экспериментальной переработке нефти, или земляного масла, как ее тут называли. Задача проста – получить керосин, который был остро необходим, ибо имелась нешуточная проблема с освещением. Это только в воображении царя всё было элементарно, а на деле пришлось помучиться. Казалось бы, чего особенного – перегоняй нефть в большом самогонном аппарате, однако не всё так просто. Большие проблемы возникли с определением температуры, так как термометра не было. Вот и играли в «танцы с бубнами» в течение всего 1225 года, отрабатывая технологию добычи и перегонки нефти, а также пытаясь получить из неё иные продукты.
В феврале 1226 года царь официально утвердил открытие Таманской нефтеперерабатывающей фабрики, продуктами которой стали керосин и битум. Правда, все в небольших количествах, но пока и это сойдёт, тем более что за каждым рабочим было закреплено по два помощника, которые в будущем позволят расширить производство.
3 марта 1225 года прибыл Бенно на своём бриге «Морской лев». Корабль был потёрт и нёс следы многочисленных боёв, но полностью боеспособен и на хорошем ходу. Из личного состава две трети погибли и были заменены новичками, среди которых фигурировало пять аборигенов Африки. Аудиенция капитану царём была назначена немедленно, а потому уже через час после входа брига в порт Боспора отец с сыном мирно беседовали.
– Ну что, сынок, давай рассказывай, как сплавал, что сделал и где тебя украсили этим шрамом на щеке?
– Сплавал замечательно. Даже лучше, чем ожидал. Хотя, признаюсь, устал. Думал, отосплюсь на пере ходе от форта Мирный до столицы, но Средиземное море неспокойно, много пиратов, так что пришлось более десятка раз вступать в бой, отражая нападения на наши суда и корабли торговой компании. Кстати, отец, отчего они до сих пор плавают либо поодиночке, либо малыми группами без охранения? На них пришлось больше всего отвлекаться.
– С Деметрой действительно нужно побеседовать. Да и вообще пора уже ей перебираться под руку Боспора. Тем более что она давно порывалась это сделать, а я отговаривал, ссылаясь на политические интересы в Венеции. Про пиратов слышал. Это наша общая беда, но пока мы не в силах с ней справиться. Будет у нас в Средиземном море десятка два бригов с опытными командами – проблема сама решится, точнее, пойдёт на дно. Так что пока придётся обходиться тем, что есть. А вот по делам своим давай поподробнее.
– Хорошо. Тогда пойдём по порядку. Началось наше путешествие на юг довольно тяжело, буквально на второй день пути мы попали в шторм, который отнёс нас к западу от побережья. Там мы встретили архипелаг, подобный Канарам, и назвали его Зелёным. Поплавали немного между островами, и, осматриваясь, я выбрал для первой колонии самый крупный остров, который назвал в честь архипелага – Зелёный, как и форт. Уж больно много там растительности. Всё буквально заполнено зелёной массой. Пока мы оборудовали причал, склады, жилые постройки и прочее, один навис пошёл на поиски побережья Африки. Через три дня он вернулся и практически сразу отбыл на Канарские острова для заказа строительных материалов и рабочих. С месяц мы готовили Зелёный форт, после перебрались на побережье материка и стали работать над Песчаным фортом, который встал в устье довольно крупной реки, воды которой были очень мутны от обилия песка. Тут случился казус. Аборигенам не понравилось наше присутствие, и они попытались нас выбить. Именно в том бою я и получил шрам от вражеского копья. Если бы не пушки и доспехи, все бы там погибли. Но благословенная картечь собрала свою обильную жатву, а потому через пару недель новый вождь племени Сенега пришёл к нам мириться. Принесли они нам много подарков, в том числе много слоновой кости, и договорились о торговле. Дальше тронулись только после подхода каравана из форта Мирного. Прошли порядка тысячи километров, после чего остановились в большой и просторной бухте, которая от моря закрывалась небольшой горной грядой. Место мне показалось очень удобным для крупной морской базы. В общем, стали обживаться. Деревянный форт, причал, амбары и так далее – всё как обычно. Через месяц с нами установили контакт аборигены. Они были довольно агрессивны, но пара картечных залпов склонила ребят к дружбе и совместным поминкам по безвременно усопшим. После чего начался торг, в ходе которого выяснилось, что у местных угольков есть чёрное дерево, весьма интересное на вид, и вот такие камешки. – Бенно снял с пояса небольшой мешочек, развязал его и протянул отцу. Внутри были алмазы самого разного размера и качества. – В общем, место интересное.
– Согласен. Продолжай.
– После форта Большой вал мы отправились дальше вдоль побережья. В этот раз удалились на тысячу семьсот километров. Долго выбирали место. Остановился взгляд на довольно мощной реке. В самом устье решили не закладывать базу, так как после осмотра пришли к выводу, что его регулярно затопляет. Поэтому пришлось подниматься по руслу на пять километров и заложить малый форт на небольшом холме. Этот мы назвали Медвежьим. Там особенно задерживаться не стали, оставив двадцать человек и четыре пушки с боезапасом и провиантом. Поплыли дальше. Через тысячу километров каботажного плавания, пройдя большое устье ещё одной крупной реки, наткнулись на остров недалеко от побережья. Остров был грандиозный – с высокими берегами и огромной горой, но земля на нём такая, что палку воткни – заколосится. С названием долго мучились, но остановились на Волшебной Горе, собственно форт получился Горный. Там решили передохнуть. Отправили навис обратно на Канары, дабы привёл транспорты, а сами стали обустраиваться. Довольно быстро установили дружеские контакты с чернокожими аборигенами, особенно с аборигенками. Как-никак команда практически год была без женщин. В общем, те три месяца, что мы строили форт, отношения с местными укрепились, в том числе и не менее чем полусотней беременностей. Да и вообще ребята нас приняли хорошо и всячески помогали в стройке, поэтому умудрились возвести там огромный причал, к которому даже клиперы свободно подойдут, и целый комплекс зданий. Отплывать было тяжело. Договорились взять в форт всех дам, залетевших от нашего личного состава.
– А ты не думал их вместе с детьми отправить в Боспор, дабы выдать замуж нормально за экипажи, чтобы потом вместе с нашими мужичками там поселить в форте? Если эти женщины поживут несколько лет в нашем обществе, освоят язык и подучатся, думаю, получится ускорить процесс культурной ассимиляции этого дружественного народа. Ты рассматривал такой вариант?
– Да. С первым же кораблём отправлю это предложение. А с моряками поговорю. Аборигенки хоть и чернокожие, но довольно симпатичные, так что парни, я думаю, будут не сильно против этого действа.
– Вот и хорошо. Но вернёмся к твоей экспедиции.
– Так вот. Уплывать мы не хотели, но пришлось. Уж больно пригрелись. Пошли дальше вдоль побережья. Примерно через тысячу двести километров наткнулись на устье огромной и очень полноводной реки. Поднявшись по руслу на три десятка километров, мы принялись за постройку форта Большая Река. Место было замечательное в плане создания перерабатывающего центра, так как мощная река позволяла ставить могучие домны. Да и в глубь материка по ней, по всей видимости, можно далеко пройти для торговли. Там мы встретили новый 1224 год, установили торговые контакты с местными жителями и отправились дальше. Долго плыли вдоль песков, выходящих прямо к побережью. Это ужасно угнетало команду. Люди роптали о том, что мы приближаемся к краю земли. Но, увидев очередную внушительную реку, успокаивались. По расчётам, корабли прошли уже порядка 1300 километров, так что можно было делать остановку и начинать строить форт. К счастью, корабли везли с собой, на всякий случай, весь необходимый строительный материал для форта, поэтому получилось оборудовать не только небольшую крепость с амбарами и бараками, но и вполне сносный причал. Там было всё относительно обыденно и нас мало что держало. В следующий переход мы прошли практически две тысячи километров и остановились в просторной бухте, которую с северо-запада и запада огибал внушительный мыс. Да и гора рядом стояла весьма примечательная – с совершенно плоской вершиной. По крайней мере, так казалось издалека. Пока ребята строили форт и сопутствующую инфраструктуру, один из нависов стал обследовать окрестности и сообщил радостное известие – мы достигли южной оконечности Африки. В общем, посидели мы там с полгодика и тронулись в обратный путь. На одном бриге. Навис же оставили для картографических работ. По пути домой ещё раз заходили во все колонии и решали мелкие проблемы. Вот так, потихоньку, с июля прошлого года я и плыл до Боспора. Думаю, если б не необходимость гонять пиратов в Средиземноморье и решать дела в колониях, бриг смог бы пройти этот путь за пару месяцев. Ну вот, собственно, и всё.
После рассказа Бенно о приключениях сразу перешли к делам – отец и сын стали изучать эскизы местности, которые заготовил принц, продумывать планировку фортов, смету по строительным материалам и прочее. Особенно интересовал форт Южный в заливе, что лежал рядом с известным Эрику Кейптауном.
Весь март провели, как обычно, в напряженном режиме, аккурат до прибытия 2 апреля Деметры с эскадрой в пятнадцать больших нефов. Вот тогда и завертелся настоящий аврал. Эрик в тот же день пригласил к себе Деметру, чтобы обсудить вопрос реструктуризации её предприятия в связи с переходом его в подданство царства. Хотя всё это были мелочи, нужные для прикрытия реального вопроса о тайном ордене, который ни шатко ни валко развивался с момента учреждения, но до сих пор даже не имел устава. Де-факто его главой была непосредственно Деметра, однако ей нужно было готовить преемника, который был бы не только в курсе дел, но и обладал адекватной подготовкой для их ведения. Эрик предлагал своей жрице подобрать себе девочку из интерната, однако та просила позволить ей родить преемника или преемницу. Даму не смущало ничто, даже собственный возраст, который уже достиг сорока двух лет.
Да, для своих лет она выглядела прекрасно, так как тщательно ухаживала за собой, но риск был всё равно. В общем, Эрик поломался немного, а потом плюнул и сказал, что если она в течение года не родит, то поступит по его воле. После этих слов Деметра стала незамедлительно раздеваться, и спустя несколько минут царю пришлось лично отрабатывать желание иметь у своей жрицы преемника. Причём подобные «рабочие» встречи продолжались ежедневно весь апрель, вплоть до отплытия эскадры в мае, на которой уходил Бенно в новый поход вдоль Африки.
Туманным утром 9 мая 1225 года Эрик сидел в своем кабинете у окна цитадели и смотрел на то, как медленно уходит вдаль караван судов, сопровождаемый первыми лучами солнца. Именно здесь и именно сейчас он осознал, что наступил новый этап его жизни. Его желание вкусно есть и сладко спать привело к тому, что он выстроил себе могущественное государство и сам же каким-то непостижимым образом стал его наиболее важной частью. Он старел. Но в его сознании с каждым годом всё более отчётливо всплывали подростковые мотивы могучей империи, в которой он хотел бы жить. Чтобы ему было не стыдно за свою родину. Глупые детские мечты. Впрочем, он уже сомневался в том, насколько они глупы. Да и остановиться он уже не мог. А впереди маячило только одно – создание могущественной империи, которая смогла бы утолить его амбиции, растущие из детства. Этот день стал днём победы общественных интересов над личными желаниями в сознании Эрика – царя Боспорского царства и самого могущественного сюзерена Евразии.