Большой белый шатер стоял на холме в прямой видимости от ворот Святого Романа. В нем заседал военный совет крестоносцев.

– Господа, – начал Эрик, – по нашим сведениям Алексей располагает силами пяти тысяч нанятых им болгар. Если бы не прозорливый поступок князя Эрика, то к нашему подходу он владел бы еще большей армией, которую набирал в северной Греции.

– Каков состав его армии? Много ли благородных? – спросил Балдуин Фландрский.

– Неизвестно, но вряд ли много.

– Господа, я предлагаю предпринять штурм сразу нескольких ворот, чтобы рассеять войска Алексея, которые он, несомненно, разделит, чтобы отразить все наши вылазки. Я беру на себя самые сложные – Золотые ворота.

– В чем их сложность?

– После самих ворот еще организована небольшая каменная ограда внутри периметра. Больше ни у каких ворот подобного не наблюдается.

– Отлично, князь. У нас достаточно сил, чтобы атаковать еще пару ворот. Я поведу свои войска к Святому Роману, а вы граф, выступайте к воротам Влахерии. Таким образом мы сможем одновременно ударить и максимально растянуть войска императора. Особенно не геройствуйте, мы играем на удачу, то есть неготовность быстро перебрасывать войска вдоль длинной стены. Атакуем завтра с первыми лучами солнца.

Добравшись до своего лагеря напротив Золотых ворот, Эрик распорядился отправить голубиной почтой письмо на подворье о сохранении планов в силе. Дело в том, что еще во время начала беспорядков Деметра сосредоточила по распоряжению князя на подворье до двух сотен наемных бойцов, за счет облегчения стрелков в экипажах кораблей компании. То есть на подворье была группа из двухсот стрелков, снаряженных арбалетами, мечами, кольчугами и шлемами. Не мала сила. В их задачу входило ночью захватить Золотые ворота, ослабить запорные балки и создать видимость обороны. Что было исполнено в точности, поэтому с первыми лучами солнца 3 апреля баллисты Эрика начали обстрел ворот. Уже с третьего залпа ослабленная запорная лопнула и ворота распахнулись. В них устремились построенные в атакующую колону обе роты князя. Их стали вяло обстреливать из луков, что были захвачены у перебитой стражи ворот, но стрелы не причиняли никакого ущерба. А когда войска подошли на два десятков шагов к выбитым воротам, люди Эрика сымитировали бегство. На этом первая часть инсценировки была завершена – ворота были взяты меньше чем за пятнадцать минут. Дальше, соединившись с войсками Деметры, князь начал стремительно занимать район Псаматия, выбивая немногочисленные патрули и избегая грабежей. Уже к полудню он полностью контролировал районы Пасматия, Тритон, Ксеролофос, включая форум Аркадия и территорию своего подворья, а также частично район Ексоконнон и порт Елефтериус. Не имея осадных машин, Бонифаций и Балдуин все еще штурмовали ворота, имелись заметные потери, особенно у маркграфа, так как у ворот Святого Романа было сосредоточено почти все ополчение и некоторая часть добровольцев из числа жителей. Люди Деметры укрылись – малая часть на подворье, а остальные на кораблях, которые специально их ждали вблизи бухты. Ближе к вечеру Эрик атакует со стороны города ворота Святого Романа и разбивает значительную часть ополчения. Потрепанные силы Бонифация устремляются в город по дороге, ведущей к акведуку, практически потеряв управление. Князь же выдвигает роту к Влахерни и помогает Балдуину, который и так уже практически взял ворота, после чего начинает процесс патрулирования территории, что выбрал себе для оккупации. Вся земля по правую руку от реки Ликус отошла князю для разграбления, а так как там находились только бедные кварталы, то никто не решился оспаривать его требования, ожидая богатой добычи от центральных кварталов города. Увы, но кроме императорского дворца центр города был разгромлен и ограблен задолго до начала штурма. А потому, уже с обеда активно шла энергичная погрузка ценностей на корабли торговой компании Деметры, которые доставляли в крытых повозках с подворья, на котором они предварительно аккумулировались. Зачем Эрик занял самые бедные кварталы? Все просто – это самая густонаселенная часть города, и если он сможет спасти этих людей от резни, традиционной при разграблении, то получит хорошее к себе отношение значительной части населения города… Да почти всей, так как остальные выживут лишь в несущественном числе. Организовав порядок на оккупированной территории, князь распорядился организовать возле цистерны Мокион раздачу продовольствия нуждающимся. Хлеба не было, поэтому раздавали вяленую рыбу и овощи, которые привезли заранее на подворье. Короче, пока 4-6 апреля по всему городу творился сущий ад – грабили, убивали, насиловали, в зоне оккупации князя были тишина и покой – блок-посты на всех пяти мостах через реку и всех десяти воротах города вкупе с регулярным патрулированием делали свое благое дело. Вечером шестого апреля он высадил обратно стрелков Деметры, переодел их в котты своих цветов и заменил ими воинов на патрульно-постовой службе. Благо, что там особых боевых навыков не было нужно. Утром седьмого апреля был взят и разграблен древний район Стратегион, защищенный самой древней крепостной стеной. А уже в обед началось заседание совета по выбору императора новой империи. Дело в том, что Бонифаций заключил с дожем Энрико Дондоло сделку, по которой четвертая часть империи передавалась выборному императору, оного выбирали по шесть венецианцев и крестоносцев. Эрик был в составе выборной группы от крестоносцев, а Телеф, старший брат Деметры, был в группе от венецианцев. Таким образом, у князя было два голоса, которые он использовал в пользу Балдуина. Это вызвало негодование Бонифация, но объяснение было простое: "У графа есть наследник, а у вас нет. Негоже оставлять империю без наследника." Конечно, Эрик лукавил, так как Бенно, сын Марии был его сыном и он искал выгоды прежде всего для него, но таких вещей никто из собравшихся не знал. В общем, ругаться ребятам предстояло еще долго. Поэтому десятого апреля, оставив Телефа своим представителем, он погрузился на ждущие его корабли и отбыл в сторону Аттики, дабы заняться делом, то есть продолжить грабежи. Особенно стоит отметить тот факт, что Деметра напрягла все силы для вывоза константинопольского приза в Боспор, куда было проще и быстрее вывозить, чем в Венецию. Подсчет общей стоимости трофеев был пока затруднен. Как и в Фессалониках, особыми статьями шли книги, в первую очередь списки античных авторов, и скульптуры. Но в Константинополе картина была противоположной, если книг было вывезено больше трех тысяч, то скульптур практически не было, так как христианские деятели успели либо их изуродовать, либо уничтожить.

Афины встретили Эрика очень агрессивно и даже не дали пришвартоваться в порту Пирея, осыпая корабли стрелами со стен. Пришлось огрызаться арбалетными выстрелами, но так как смысла теперь вступать в бой с ходу не было, эскадра князя ушла мористее. Эффекта неожиданности, который так удачно помог в благородном деле разграбления Фессалоник, тут не получилось – князя ждали. Как ни странно, но высадке в некотором удалении от города никто не препятствовал, лишь к концу дня к полевому укрепленному частоколом лагерю дружины прибыл посланник с письмом. Отдав пакет на воротах постовому, посыльный остался ждать ответа. Эрику предлагали встречу, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Тем же вечером встретились с парламентером от города. Пообщались. Ситуация оказалась совершенно паршивой. Местный руководитель не только не отправил свои войска на помощь Алексею, но и налоги уже большей частью оставлял себе последние лет пять. Поэтому, в городе насчитывалось около пятидесяти наемных воинов из числа германских и французских бедных рыцарей и до тысячи городской стражи. В то время как у князя было всего две с половиной сотни человек, правда, они все были воинами, но от этого становилось не сильно легче. В конце переговоров, видя, что парламентер не имеет инструкций для обсуждения сдачи города, Эрик подытожил беседу фразой: "Короче. Ты меня достал своим лепетом. В итоге у вашего города есть только два возможных варианта – либо вы добровольно сдаетесь и платите мне дань, либо я беру город штурмом и вырезаю всех людей, вне зависимости от пола и возраста, которых я там найду. Так что думайте – срока вам – два дня, начиная с завтрашнего утра. Если на третий день ворота все еще будут закрыты для меня и моих воинов, то я начну штурм и не пощажу никого, вообще никого". После чего молча посмотрел парламентеру в глаза, вынудив его отвернуть взгляд, развернулся и ушел. Утром, оставив в лагере вторую роту, князь, во главе первой, конным маршем выдвинулся по окрестным деревням. Нужно было осмотреться, местный народ припугнуть, а также подумать о том, как брать город. Ведь это только сказать легко, что он возьмет его штурмом, при таком-то гарнизоне. Если говорить по существу, то цели было две: первая – это порт Пирей с его ценными портовыми складами, вторая – собственно Афины. В порту по сведениям торговцев Деметры должно находиться до трехсот бойцов городской милиции, одетых в стеганки и вооруженных луками и копьями. Основная проблема – возможность удара в тыл войск Афинского гарнизона. Перебить не перебьют, но потери будут существенные. Поэтому вечером второго дня Эрик выдвинулся всеми войсками к стенам Афины с их северной стороны, недалеко от ворот. Там его воины развели бурную деятельность по обустройству временного лагеря. А как стемнело, им на смену пришло два десятка слуг, в задачу которых входило создавать видимость деятельности и бодрствования в лагере. Сами же войска очень тихо, по большой дуге обошли Афины и подошли с западной стороны к городу Пиреи, где их уже ждали баллисты с командами. В 3 часа ночи, в кромешной темноте артиллерию подкатили к самым крепким, а потому хуже всего охраняемым воротам на дистанцию 30 метров. Эти ворота представляли собой массивную моностворку, выполняющую функцию еще и подъемного моста через небольшой, но глубокий ров. Подъем осуществлялся цепями. Поэтому все четыре баллисты навели на точки крепления этих цепей, которые хорошо просматривались с обратной стороны. Дали залп, и обе роты бегом двинулись к рухнувшим воротам. В портальной башне было всего полтора десятка человек, которые, набравшись наглости, спали. Грохот от упавшей воротины разбудил полгородка, благо что он был небольшим. Поэтому через минут десять к месту прорыва уже бежали первые разрозненные отряды гарнизона. Их встречали прицельной беглой стрельбой из арбалетов практически в упор, что мгновенно прерывало их жизнедеятельность. Часа в четыре, завершив уличные потасовки и убив до двухсот ополченцев, войска князя контролировали уже практически весь город, исключая цитадель. Завязалась перестрелка – бойцы, засевшие в цитадели, осыпали проемы подходящих улиц стрелами, совершенно не зная, где именно их враги, люди князя отвечали, стреляя скорее на слух, чем прицельно. В это время Эрик заметил, что на фоне стремительно светлеющего неба стали просматриваться бойницы. В связи с чем он распорядился попусту болты не тратить и стрелять только в те бойницы, в которых появилось затемнение. Результативность стрельбы была не очень высокой, однако уже к рассвету, через час после начала дуэли, обстрел со стороны цитадели прекратился, равно как и всякое шевеление вдоль стен. Пользуясь ситуацией, человек десять притащили приличное бревно из порта и начали выбивать ворота, которые были так неудачно расположены, что обстреливать их баллистами было практически невозможно. Через еще минут двадцать ребята выбили ворота. И заняли внутренний двор цитадели. Оставшиеся войска числом до двадцати человек отступили в донжон и оттуда постреливали из луков. Подкатили баллисту и, разместив ее на площадке портальной башни, обстреляли их позиции. С дистанции 20 метров эффект от попадания ядра в бойницу был поразительным – прекратилась не только ответная стрельба из лука, но и на пятый выстрел запросили пощады. Товарищам ее пообещали, чтобы они сами открыли ворота донжона, после чего зарезали. Не очень красиво, но возиться с пленными не было никакого желания. Уже на этапе осады цитадели были посланы курьеры для переброски слуг из отвлекающего и укрепленного лагерей. Ближе к обеду Эрик собрал жителей этого небольшого городка и пообещал им жизнь и здоровье в случае оказания поддержки и содействия. Точнее, он их поставил перед фактом – либо они с улыбкой и песней веселой рвутся ему помогать, либо умирают. Буквально через час после собрания городской магистрат уже по собственной инициативе выделил три десятка грузчиков, дабы помогать людям князя в порту, где шла активная погрузка конфискованных афинских товаров на корабли, уже пришедшие к причалам.

Вечером Эрик собрал в большом и просторном зале магистрата два десятка жителей. Перед ними стояли самые говорливые бедняки, обремененные большими семьями и минимальным трудолюбием, тщательно собранные со всего города.

– Граждане Пиреи! На вас возлагается очень важная и ответственная задача, от которой зависит благополучие всего вашего города и ваших семей в частности. После окончания этого собрания каждый час один из вас будет уходить в сторону Афин. По прибытию ваша задача будет заключаться в том, чтобы как можно больше людей узнало о том, какие зверства я творю в этом городе. Особенно стоит подчеркнуть, что мои воины, сильно пьяные, бродят группами по городу и насилуют все, что женского пола. Украсьте эту версию упоминаниями о насилии над молодыми монашками прямо в церкви или еще что-нибудь в том же духе.

– Господин, но отчего нам лгать? Вы очень добры к горожанам.

– Это нужно для реализации моего плана. Подробности пока я не могу вам сообщить. Основная задача моей идеи заключается в минимизации потерь среди мирных жителей Афин, которых я пообещал всех вырезать. Так что вы уж постарайтесь и распишите мои зверства в самых ярких красках. Само собой – никаких имен не называйте, чтобы не было конкретики и вас не смогли уличить во лжи. Перед выходом вы получите по два десятка денариев, чтобы быть нескованными в городе. Помимо этого, ваша семья получит еще столько же на питание и, если дело выгорит, то по боспорскому рублю сверху. Причем выживите вы или нет – не имеет значение, деньги в любом случае дойдут до ваших семей. Вам все понятно?

– Да господин. – Хором ответили мужики.

– В таком случае мне нужны самые смелые из вас, сделайте два шага вперед. – Из толпы вышло пять человек, к которым подошел князь и собственноручно сделал им несколько косметических порезов кожи. – Так будет реалистичнее. Кстати, не забудьте одеться в слегка порванную и грязную одежду, ибо беглец в чистой и новой одежде будет вызывать подозрение. Итак, если все всё поняли, то поступаете в распоряжение Феодора, – Эрик кивнул на стоящего возле окна спокойного человека с внимательными холодными глазами. После чего развернулся и вышел. Его следующей задаче было установка наблюдателей на всех возможных путях от Афин до его ставки. А так же создания иллюзии пожаров в городе, для чего он велел на каждом перекрестке заложить большой костер, в котором жечь сырые дрова и влажное старое тряпье, чтобы больше дыма. Жители отнеслись с пониманием – пусть лучше сгорят старые тряпки, чем их дома. Утром четвертого дня прискакал запыхавшийся гонец, который доложил, что противник выдвинулся всеми силами в сторону города. Отряд возглавлял отряд из пяти десятков рыцарей верхов на конях, за которыми следовала колонна – до тысячи ополчения с копьями. Ключевой задачей этого боя являлась необходимость уничтожить противника и не допустить отступления крупных сил в город. Реальный, серьезный штурм в его планы не входил. Поэтому он поступил так. На небольшом, поросшем кустарником холме поставил засаду из личного состава артиллеристов, которые должны были с одного – двух залпов накрыть рыцарей, стреляя с двадцати-тридцати шагов. Остальные же силы должны зайти в конном порядке с тыла и разогнавшись по лугу ударить по пехоте. Сила для конного удара у него была не малая – до двух с половины сотен тяжелых кавалеристов, способных двигаться в плотном строю. Сказано – сделано. Уже к обеду возглавляя конный отряд, идущий шеренгой в шестьдесят с копейками человек и глубиной в четыре коня, он влетел в порядки перепуганной толпы ополченцев. Кони так разогнались, что первые несколько метров люди их практически не замедляли, отскакивая как тряпичные куклы. После, замедлившись достаточно для рукопашной, всадники начали работать саблями по стремительно уходящим в глубокую панику людям. Какие-то десять минут и на поле боя лежит кровавое месиво вместо армии, которая пыталась угрожать князю. Сразу выдвигаться в Афины не стали, так как нужно было дать время как можно большему количеству жителей бежать. Поэтому занялись трофеями и похоронами. В общем, провозились весь оставшийся день и только утром пятого дня вышли к городу.

Как и ожидалось – жители в большинстве своем покинули город и удалились в Фивы – формальную столицу Ахеи в те времена. Городские ворота никто не защищал. Войдя в город, Эрик отдал приказ убивать всех, кого встретят. Рудольф всполошился, так как не знал, что агитаторам и разведчикам были даны инструкции о выходе из города утром пятого дня, чтобы не попасть в мясорубку. Следующие несколько дней шло все очень методично и размеренно – войска князя без суеты и спешки штурмовали подворье за подворьем. Врываясь внутрь, они убивали всех, кто оказывал сопротивление, остальных выгоняли во двор и заставляли рыть могилу для убитых. Когда котлован оказывался готовым, в него складывали тела убитых при штурме, после резали оставшихся и тоже сталкивали вниз. Засыпать приходилось самим. Этот подход помог избежать завала трупами улиц и вероятного распространения какого-нибудь заражения, равно как и авральных земляных работ, как в Сугдее. В общей сложности, по приблизительным подсчетам на утро девятнадцатого апреля было убито около шести сотен человек, а в городе остались только его воины и слуги. Обещание было выполнено – жители ему подчинились и он вырезал всех, кого нашли внутри городских стен. При этом, Эрик был доволен вдвойне, так как смог избежать действительно серьезной бойни, ибо к моменту его прибытия в Грецию в Афинах проживало до двадцати тысяч человек. Основная цель, которую он преследовал, позволяя уйти жителям и не допуская их повального уничтожения, заключалась в массовом пиаре его методов. Чем больше людей узнают, что те, кто не подчиниться ему – умрет, тем меньше городов в будущем ему придется штурмовать. В городе собиралось все, вообще все, что имело ценность. На сборе трофеев работали и представители Пирея по распоряжению магистрата. Часть он решил оставить жителям порта, дабы вознаградить их за трезвость и адекватность поступков. Остальные же грузились на корабли и вывозились – либо на Корфу, которая была перевалочной базой торговой компании Деметры, либо в Боспор. Утром первого мая князь во главе своего войска из двух рот общим числом около двух с половиной сотен выдвинулся в сторону Фив. Вечером он подошел к предместью, где его встречали – в небольшом поле рядом с жилыми домами стояло большое ополчение в несколько тысяч человек, которое возглавлял отряд из порядка ста рыцарей. Ополчение, конечно, было смехотворно, так как представляло собой людей в простой одежде, даже без стеганого доспеха, вооруженных, чем попало – от просто деревянных дубинок, до копий и рабочих топоров. Но их было много, очень много. Слишком хлопотно будет их перебить. Ребята, по всей видимости, тоже понимали, что эта битва ничем хорошим не грозит, поэтому сами первыми вышли на переговоры.

– Доброго вечера. Меня зовут Эрик Боспорский. Я удивлен такому вниманию к моей скромной персоне или вы кого-то еще ждете на этом поле? Удивительно, где вы нашли такую толпу крестьян?

– И вам доброго вечера. Я Харальд, барон фон Ланэк. Вы правы, мы ждем именно вас.

– Да? Однако! Любезный, разве подобный эскорт в моде? – У князя на лице расплылась самого милого вида улыбка.

– Что вы от нас хотите? – Харальд смотрел спокойным взглядом, чуть прищурившись.

– Ой, ну не притворяйтесь наивным. Вы отлично знаете, зачем я пришел. Но у меня хорошее настроение и портить его предсмертными криками этого стада баранов я не желаю. – Эрик кивнул на ополчение.

– Хорошее желание, но тогда как поступим? Вы ведь просто так не уйдете. По крайней мере молва о вас говорит именно так.

– Иногда мне кажется, что про живого меня сказок уже больше, чем про мертвых героев. Хотя вы правы, к делу. Я думаю, вы отлично понимаете, что шансов в этом бою у вас нет. – Эрик сделал паузу и вопросительно посмотрел на Харальда.

– Откуда такая уверенность? У вас две с половиной сотни рыцарей, это очень солидно, но и у нас есть сотня. У вас будут ощутимые потери. Плюс эти, – он небрежно махнул в сторону ополчения, – их много, но тут как повезет. Не исключено что вы перебьете их без особых потерь. Но общие потери у вас будут очень серьезные.

– Обратите внимание на то, что у каждого моего воина есть арбалет. Ваша сотня ляжет с первого залпа. После чего я займусь этими скоморохами, которые даже плотно в кучу сбиться не могут. Вон, посмотрите, – князь махнул рукой в сторону ополчения, – они стоят так, будто просят пройтись по ним толпой тяжелой кавалерии.

– Арбалеты… я как-то их сразу не заметил. – Лицо барона сильно погрустнело. – Это действительно все меняет. Я не желаю так бездарно лишать своих людей жизни.

– Правильный вывод. Теперь обсудим условия вашего отступления.

– Вам не достаточно того, что мы уступим вам поле боя без сражения? – барон удивился.

– Конечно. Ведь ваша жизнь безраздельно лишь в моих руках и только мне решать – будете вы жить или умрете. Думаю, кто-то из крестьян все-таки убежит живым с поля боя, так как их много и можно будет не уследить за всеми, а вот рыцари все тут лягут. Или вы в этом сомневаетесь?

– Нет, как раз в этом я не сомневаюсь. – Он совершенно поник лицом. – Хорошо, что вы предлагаете?

– Для рыцарей я предлагаю две формы капитуляции, каждый из них будет волен выбирать сам. Первая – они выплачивают мне по 5 венских денариев каждый и, поклявшись своей бессмертной душой больше никогда не выступать против меня даже в мыслях, удаляются куда-нибудь подальше с моих глаз. Второй вариант – они поступают ко мне на службу, принеся клятву верности, то есть становятся моими дружинниками. Что же касается ополчения, то за свою наглость они должны заплатить. Заплатить и запомнить, кто они и каково их место. Я хочу увидеть децемирование этого стада баранов, то есть, каждый десятых из их числа будет казнен своими же соратниками. Остальные буду вольны вернуться домой.

– Но они же вышли защищать свой дом?

– Они вышли с оружием против меня. Вы – воины, это ваша работа и долг, было бы странно, если б люди подобные вам прятались по домам в тяжелые дни. А они – крестьяне, которые возомнили про себя черт знает что. Такие глупости нужно выбивать из дурных голов, чтобы повторять было не завидно. Эти болваны пришли сюда, чтобы бесславно умереть и бросить на произвол судьбы свои семьи из элементарной глупости и жадности. Вы что, на полном серьезе считаете, что вот это, – он вновь показал в сторону ополчения, – способно хоть что-то защитить?

– Вы правы, я о таком положении дел не подумал. Действительно, глупо было вообще их собирать. Чертов магистрат, он им даже оружие не выдал.

– Вот видите, вы сами все понимаете. Попробуйте припомнить последнее успешное применение ополчения в боях. – Эрик улыбался. – Их уже Карл Великий старался не собирать, считая плохой армией.

– Уроды они, жадные. А что будет с самими Фивами? Если мы отступим, то город окажется в вашем распоряжении. Какие у вас планы на него?

– Если сейчас будут выполнены мои условия в точности, а сам город не окажет мне сопротивления, то я возьму дань и покину его, не учиняя разрушений и не чиня убийств.

– И какая будет дань? Вы рассчитываете на какую-то конкретную сумму серебром?

– Она будет довольно скромной. Конкретных сумм я не называю, так как не знаю, в каком состоянии находиться город и есть ли у него нужная мне наличность. Зачем ставить невыполнимые условия? В общей сложности я хочу третью часть всех наличных денег и драгоценностей, третью часть всех товаров, все железо, кроме того, что на ваших рыцарях, все книги и все древние статуи, если их можно будет увезти.

– Солидно. У меня есть время обдумать и согласовать ваше предложение?

– Конечно. Сколько вам нужно времени?

– Думаю до завтрашнего утра.

– Хорошо. Так и поступим. Жду вас завтра на рассвете. Я размещусь вон в том подворье. Мне понравились его массивные стены и аромат оливок. Но, вы, я думаю, понимаете, второго шанса я вам не дам. Если вы меня попробуете схитрить, или дать битву, то ни я никому не сохраню жизни, ни вам, ни горожанам. Афины тому пример очень красочный пример, только в этот раз я не буду позволять наиболее смышленым жителям покинуть город. – Эрик хитро улыбнулся. – До утра барон. Доброй вам ночи.

Эрик расположился на весьма обширном подворье, которое выполняло функцию небольшого мастерской по производству оливкового масла. Ее двухметровые каменные стены позволяли в случае необходимости вести эффективный оборонительный бой против сильно превосходящего числом врага. А приличного размера сараи – укрыть лошадей на ночь. Сразу после занятия территории были расставлены посты и установлен порядок смена караула, чтобы не прозевать нападение. Но все обошлось. Утром, с первыми лучами солнца к воротам подворья подъехала делегация. За ночь барон смог связаться с городским магистратом и обсудить с ними сложившееся положение. Оно, конечно, им не понравилось, но выход предложенный князем их вполне устроил, так как был меньшим злом. Мало этого, барон принес весьма приятное известие о том, что практически все рыцари готовы присягнуть правителю Боспора. Их, в общем-то, не очень устраивала служба в качестве наемников у византийских феодалов, так как те были очень скупы до своих людей. Таких нанимателей, как показывает практика, во все времена не любили. Так как рыцари были все из бедных или очень бедных домов, да еще и младшие в семье, то снаряжение у них было весьма убогое. Хаубек был только у Харальда, остальные носили кольчуги разного размера и качества. Самые бедные были в совершенно ужасных самодельных поделках, которые представляли собой куски старой кольчуги, нашитые на стеганый акетон. В общем, очень пестрая компания ценность, которой, впрочем, была весьма высока, так как люди обладали очень высокой психологической устойчивостью и неплохими боевыми качествами. Отличный материал для пополнения. Делегация вошла на подворье, где до часа обсуждали детали и завтракали свежим жареным мясом вприкуску со свежими сочными овощами и зеленью, а так же сушеными фруктами на десерт. После завершения переговоров по согласованию действий Эрик в сопровождении части делегации выехал в поле, где уже все было готово для казни отобранной группы ополченцев. Рядом с опушкой леса были аккуратно отрыты могилы длинными аккуратными рядами в четыре линии глубиной. Возле каждой из них была компания из трех человек. Один стоял на коленях со связанными за спиной руками, второй его держал за руки и волосы затылка, третий стоял рядом с ножом в руке. Эрик выехал вперед и громко произнес, чтобы перед смертью каждый из тех, кому суждено умереть называл свое имя, чтобы не умирать безымянным баранов в глазах благородного князя. После этого он двинулся с одного торца и, встретившись глазами с первым ополченцем спросил: "Как твое имя солдат?" Услышав ответ, он кивнул стоящему рядом с ним палачу и смотрел, как тот неумело перерезает горло бедняге, как у того расширяются от ужаса глаза, как из его горла фонтанирует кровь. И так до тех пор, пока его жизнь не стихает. После этого он кивает еще раз, казненного сталкивают в могилу и начинают закапывать, а он едет к следующему. За этим действием наблюдали выстроенные вдоль места казни все остальные войска, приведенные Харальдом на это поле. После завершения экзекуции над могилами священники провели службу, а ополчение, сдавая все оружие, что у них имелось, стало расходиться по домам. Даже деревянные дубинки и те сдавали. Когда все закончилось окончательно, сопровождаемый дружиной Харальда и своими ротами князь направился в Фивы, где магистрат готовил для его размещение крыло здания магистрата. Процесс сбора трофеев и их вывоз занял около недели. Почти наверняка получилось бы больше, но руководство города способствовало всеми доступными способами ускорению данного процесса, так как до ужаса боялось Эрика. В конце обозначенной недели закончился шедший параллельно процесс принятия вассальных клятв от рыцарей Харальда. Само собой, с ними предварительно оговаривались условия службы, вопросы дисциплины, взысканий и добычи. Рыцарскую бедноту более чем устраивало поступать на полное содержание князя и не получать доли добычи в походе. Феод так же заменялся содержанием и снаряжением за счет сюзерена. По окончанию этой процедуры Эрик выдвинулся в сторону Коринфа, имея под своим командованием около трех с половиной сотен конных и доспешных воинов и четыре удобные и мобильные баллисты на конной тяге.

С Коринфом все прошло совершенно гладко – сказался опыт Афин и Фив. К нему на встречу даже выдвинулась делегация магистрата, дабы поприветствовать. Делая задел на будущее, Эрик взял не третью часть, а четвертую от денег, драгоценностей и товаров, дабы обозначить свое отношение к разумному поведению. Но поход должен когда-то заканчиваться, поэтому 22 мая он, вместе со своей выросшей до четырех сотен дружиной, за счет перешедших на его стороны бедных рыцарей подтянувшихся в Коринф со всей Мореи, вернулся в город Пиреи, где крепко обосновалась Деметра. Она, видите ли, нашла общий язык с местной элитой, так что теперь этот небольшой городок фактически перешел под ее опеку. Следующей стадии будет превращение его в фактическую приморскую торговую базу компании. Разместившись в весьма просторной резиденции своей жрицы, князь долго беседовал с ней по поводу новых финансовых поступлений – сколько их, как их распределить и что делать с весьма внушительной наличностью. Итогом грабежей в центральной Греции стало пополнение бюджета Боспорского банка на двести тысяч денариев, правда, далеко не все наличными средствами, но все равно – сумма просто колоссальная – эквивалент десяти тонн серебра! Этих средств должно хватить для продолжения развертывания производственной кампании и технологичной промышленности в его княжестве с взятыми темпами. Помимо этого было собрано до десяти тысяч свитков разнообразных рукописей для создания Боспорской библиотеки и до двухсот разнообразных статуй во вполне хорошем состоянии, которыми он хотел украсить город. В частности разбить в Боспоре большой и красивый парк, который украсить самой ценной, статуей Афины работы Фидия, которая помимо чисто художественной ценности имела и весьма приличную комерческую стоимость, так как в не было очень много золота и слоновой кости. Вечером он вышел во двор с кувшинчиком прохладного молока и, расположившись на лавочке под открытым небом, решил обдумать произошедшие события. Где-то там, далеко ползло черное небо все сплошь усыпанное маленькими огоньками, а внизу, на дне этого огромного океана сидел он и анализировал все, что с ним произошло за последний месяц. Это была его вторая военная кампания. По сравнению с первой, в общем-то, достаточно бескровная кампания, так как погибло всего чуть больше тысячи человек, а могли умереть десятки тысяч. По итогам произошедших событий взгляд Деметры стал еще более восторженный. Да и не только ее. Люди на улицах Пирея смотрели на него как на что-то невероятно величественное и очень опасное. В их глазах был смешан страх с уважением и восхищением. Особенно это усилилось после того, как Феодором были успешно распущенны слухи о том, что князь специально медлил входить в Афины, давая возможность людям убежать и избежать глупой смерти. С другой стороны Феодор рассказывал, будто Деметра не раз уже проговаривалась о сущности Ареса в присутствии посторонних людей. Отхлебнув молока он поставил кувшин на землю и довольно потянулся. Как же здорово, что сейчас нет либералов и гуманистов! Как же здорово, что люди понимают простые вещи и не строят нагроможденных иллюзий и романтических мистификаций! Да, эти ребята, увидев поступки Эрика, сейчас бы просто фонтанировали обвинениями в бесчеловечности, жестокости и прочих ужастиках. Пробовали бы заставить нашего героя оправдываться, почувствовать себя виновным, уступить их бреду. Хотя нет, жаль, очень жаль, что их нет сейчас с ним. Было бы очень мило понаблюдать за тем, как они со своими внеземными убеждениями выживали бы тут – в мире конкретных, циничных и предельно прагматичных людей, хоть и не образованных. Интересно – выжило бы хотя бы по человеку на тысячу таких персонажей в течение года? Кстати да, его всегда мучил вопрос – действительно ли они верят в то, что говорят или это просто поза? Вот прижмет какой-нибудь феодал молоденькую дамочку феминистку и лесбиянку на сеновале, признается ей в генитальной любви пару раз. Что она будет делать? Или поместить какого-нибудь либерального правозащитника в шкурку какого-нибудь феодала, да в самую гущу династических разборок, чтобы он прочувствовал всю прелесть натуральной конкуренции, когда тебя родной брат может прирезать за право наследования. Да уж, этот мир ему нравиться больше того, в котором он жил. Меньше лицемерия, меньше искусственности. Он какой-то натуральный, неприкрытыми макияжем. В нем, о ужас, белое называется белым, а черное – черным. За этими мыслями его застал Феодор.

– Ваша светлость, вам не спится?

– Нет. Я решил перед сном подышать свежим воздухом и обдумать делам минувших дней.

– О да! Дела колоссальные.

– В самом деле? Почему ты так считаешь?

– Вы смогли сделать просто поразительную вещь – заставить людей считать за благо сдаться вам на милость без боя. По всей Аттике ходят слухи, что вы сам Арес, вернувшийся на землю, дабы проучить ослабших духом людей.

– Так они же христиане! Какой еще Арес?

– Кто вам такую глупость сказал? Посещение церкви и крещение еще не делает из них христиан. Во всей Римской империи, что стоит под рукой Константинополя, от силы сотая часть может считаться настоящими христианами, так как искренне придерживаются известных убеждений. К несчастью это самая недееспособная часть жителей империи.

– Это-то, как раз, очень закономерно. Было бы странно, если бы они были самыми дееспособными.

– И все-таки люди верно подмечают…

– Что именно?

– Вы отличаетесь от нас, от нас всех. Вы очень странный… человек. Как будто один из нас, но при этом очень далекий.

– С чего ты это взял?

– Вера мой господин, ваша вера позволяет мне так думать.

– И какая она у меня? – Эрик улыбнулся.

– Я затрудняюсь сказать. Мои наблюдения говорят о том, что у вас ее вообще нет. Вы как будто вообще не воспринимаете веру и богов серьезно. Для вас они выдумка, сказка.

– Ты наблюдательный мужчина. А как ты сам это оцениваешь?

– Это очень опасно ваша светлость. Уже сейчас о вас ходят слухи, о том, что вы спустившийся на землю древний Бог. Я затрудняюсь сказать, во что это выльется позже. Но одно совершенно ясно – серьезный конфликт с папой римским неизбежен. Я понимаю, что для вас отлучение от церкви просто слова, но люди, которые вокруг вас обладают большей верой, а потому могут оказаться под впечатлением этого акта.

– Они же отлично знают, что я убью любого, кто пойдет против меня.

– А если они начнут уходить, а не выступать против вас?

– Маловероятно. Со мной они получают слишком много, чтобы из-за такой глупости, как вера упустить свою выгоду. Им даже восставать против меня не выгодно, так как мой талант и мой успех дает им сытную жизнь. Что их ждет при ином раскладе никому не известно.

– Вы так уверены в себе?

– Я в себе уверен абсолютно, иначе я бы не был тем, кем стал. Воевал бы в лучшем случае где-нибудь в Антиохи с турками и арабами рядовым рыцарем. Нет, дорогой друг, чтобы вести людей за собой, уверенно вести, прицельно, нельзя сомневаться в себе. В тебе не должно быть ни капли сомнения.

– И люди вознесут тебя до небес, считая не человеком… – задумчиво продолжил фразу Феодор.

– Стальные люди… да, пожалуй ты прав, именно такими и были те, кто создавал римскую империю.

– Я тут прошелся агентами по окрестностям Фив, знаете, это поразительно. Вы приказали убить каждого десятого в том ополчении, а народ благодарен вам и считает очень добрым правителем.

– Любопытно… Это почему?

– Потому что вы могли убить всех, но сжалились и вернули большую часть живыми и здоровыми домой.

– Это просто замечательный народ, что понимает простые вещи. Куда хуже, если бы он розовыми соплями изошел.

– Чем, простите?

– Ну, стал причитать, что какой-то кровавый тиран убил невинных вооруженных людей на поле боя. Ведь они все погибли на поле боя.

– Вы очень странный человек.

– Это нормально. Это правильно. Но я вынужден прервать наш разговор, вон посыльный бежит, похоже, что-то приключилось.

После пары фраз подошедшему дружиннику Эрик отправился в его сопровождении к воротам. Там его ждали группа горожан, постовые дружинники, Валентино и какой-то мужик со связанными руками. После небольшого расспроса он велел принести его кошелек и вручил каждому горожанину по серебряному боспорскому денарию, поблагодарив за бдительность и разумность. Оказывается, этот мужичок, которого они приволокли, занимался подрывной деятельностью и смущал умы простых людей тем, что рассказывал про князя небылицы. Например, он объяснял казнь на поле перед Фивами массовым жертвоприношением древнему богу Аресу, которому, дескать, поклоняется Эрик. В общем, привели этого неудачливого агитатора в маленькую, темную комнату, где и заперли. Через пару дней Деметра решила разузнать, что это за бедолага воет без воды и еды в чулане? Наш воитель про него, оказывается, совсем забыл. Пошли вместе, а то как-то нехорошо томить человека ожиданием допроса и казни.

– Здравствуй, дорогой. Вот мы и пришли побеседовать. Что можешь рассказать нам интересного?

– Не подходи! Исчадие ада!

– Не, ну это совсем неинтересно. – Эрик улыбнулся и ударил бедолагу, ползающего по полу, по гениталиям. Тот взвыл от боли, а наш герой продолжил. – Каждый раз, когда ты мне будешь говорить глупости или лгать, я буду тебя бить, для начала. Потом любезная дама пригласит сюда палача, который начнет не спеша отрезать от тебя по кусочку, и прочими способами доставлять райское удовольствие. Ты понял меня?

– Да, да, господин, понял. Я не хочу палача, пожалуйста, не убивайте меня. Я все скажу, только не убивайте.

– Хорошо, если ты мне расскажешь о том, кто ты, зачем ты здесь и кто тебя послал, то обещаю – я тебя убивать не буду.

– Господин, зовут меня Тихон, родом я из Фессалоник, где и был нанят господином, представившимся как Мелетий, поверенный настоятеля Эсфигмена. Он выдал мне целую марку с наставлением всячески порочить имя князя, стараясь выставить оного язычником и безбожником.

– А кто тебя надоумил рассказывать те смешные байки про казнь под Фивами?

– Мелетий, господин. Через три дня после казни он прислал ко мне человека с письмом, где рекомендовал именно так преподнести это событие.

– Эрик, а что там за байки? Я про них еще ничего не слышала.

– Да там вообще редкий юмор, ты только представь, этот человек говорил, что я приносил на том поле жертву Аресу.

– Что?!

– Да, да. Я тоже был глубоко удивлен подобной глупостью.

– Любезный Тихон, – Деметра давилась от смеха, но старалась держаться, – я открою тебе маленький секрет, боги не приносят жертвы самим себе. Так не принято.

– Госпожа, я вас не понимаю.

– Какой ты несмышлёный. Эрик – это его не единственное имя. – Она указала рукой на князя. – Оно одно из множества. Древние звали его Аресом. А я, Деметра, являюсь его верховной жрицей. – Она улыбнулась совершенно искренней и очень доброй улыбкой, а Эрик посмотрел на бедолагу леденяще холодным и спокойным взглядом, напрочь лишенным эмоций. Так, будто тот маленькая блошка, до которой снизошел своим вниманием кто-то безмерно огромный и совершенно непостижимый. Бедный Тихон побледнел до последней крайности и, беззвучно открывая рот, в ужасе пробуя кричать, через несколько секунд потерял сознание и упал в лужу собственной мочи.

– Какой хлюпкий мужичок. Что ты о нем думаешь?

– Мусор. Отброс. Даже не сопротивляясь, он сдал своего господина.

– Верно.

– Неужели вы его отпустите?

– С чего ты это взяла?

– Ну как же, вы пообещали не убивать его.

– Ты, верно, плохо слушала. Я сказал, что "Я" не буду его убивать. – Эрик расплылся в улыбке. – Про остальных не было ни слова. Так что забирай его и делай с ним что пожелаешь. Хочешь, кожу не спеша снимай, хочешь, разбирай его по кусочкам, а хочешь, сразу прикопай – дело твое. Он теперь твоя игрушка. Но я советую его помучить подольше, может, он что-нибудь еще интересное расскажет.

– Хорошо господин. Мой младший брат как раз любитель таких развлечений, он будет рад вам услужить. А как вы поступите с Мелетием, ведь нельзя его просто так простить, но Эсфигмен это монастырь Афона.

– Начав действовать против меня, он подписал себе смертный приговор. И если за него вступится община Святой горы, то и им. Хотя, конечно, я, как добрый господин, дам им шанс, так как не жажду проливать кровь слабых и убогих. – После этих слов Эрик развернулся и пошел в свои апартаменты, дабы продолжить заниматься делами, эта кампания принесла очень много пользы, причем не только материальной, но и технологической, так что предстояла большая аналитическая деятельность и работа над ошибками.

Столкновение с большими ополчениями требовало корректировки в развитии его армии. Да, эти странные толпы людей не представляли, по большей степени, никакой боевой ценности, но их всегда было много. Малой группой вооруженной, пусть и самым совершенным оружием, было очень сложно подавлять большие толпы. В битве при Пиреях пришлось менять коней у доброй половины бойцов. Воины воинами, но нужно формировать хорошие и достаточно массовые группы менее квалифицированных, и, соответственно дешевых, товарищей для столкновения со стадами ополчений. Честно говоря, Эрик вообще не понимал смысла сбора таких групп людей, но так как был прецедент и не один, то на него нужно было реагировать. Это пока он сталкивался с практически невооруженными толпами, что будет потом – неизвестно. То есть, решено было формировать пехотный батальон как вспомогательную часть для его дружины. Реформирование коснулось и организационной структуры. Теперь командиру роты и батальона полагался заместитель, который именовался как младший и старший лейтенант соответственно. Причем у командира батальона помощников было два. Помимо этого, при каждой роте формировалась рабочая группа для ведения армейского хозяйства. Командовал ими ротный старшина, в его распоряжение находилось десять человек – поручиков. Их котты имели не красно-белую, а зелено-белую расцветку, все остальные знаки отличия (принадлежность к роте и звание) сохранялось как в войсках, старшина имел статус эквивалентный строевому сержанту, поручик – промилесу. В их обязанность входило обозное хозяйство, питание и снабжение. Подчинялся ротный старшина непосредственно лейтенанту, то есть, командиру роты. Особенно стоит отметить проект, который будет реализован по возвращению в Боспор, под названием "ротная кухня". Это был большой котел из меди, установленный на небольшую печку-каменку с железной трубой, которая, в свою очередь, располагалась на дубовой платформе стоящей на четырехколесной базе от телеги. Колеса применялись как в станках баллист, то есть, деревянные с втулкой и спицами, усиленные железным обручем. Одна полевая кухня предназначалась для приготовления каши на стандартную роту, то есть, до двухсот человек. В передке колесной базы перевозился запас дров для печи на 3 дня использования. Для транспортировки кухни выделялось пара лошадей, запрягаемых как в фургон. Заведовал кухней повар, являвшийся одним из поручиков старшины. Все обозное хозяйство располагалось в четырехколесных, крытых вощеным сукном фургонах, на роты выделялось по четыре фургона запряженных парами лошадей. Помимо этого в каждой роте вводился отряд медицинского обеспечения из трех человек – фельдшер и два его помощника – фельдпоручика. Они носили белые котты, фельдшер был эквивалентен сержанту, а его помощники – промилесам. В их задачу входило лечение, профилактика и прочие, сопутствующие медицинские обязанности по отношению к роте. Так же вводился штатный знаменосец – сигнифер при роте, по званию равный сержанту, при батальоне -аквилифер, равный лейтенанту. Изменения коснулись и структурного состава непосредственно строевых войск. В первую очередь группы и взвода. Было решено увеличить максимальную численность группы с 5 до десяти человек, то есть, она теперь могла содержать от четырех до девяти милесов (воинов) и одного промилеса (ефрейтора). Так же, был изменен порядок комплектования взвода, в который теперь могло входить от двух до шести групп. Таким образом, численность роты теперь варьировалась от 35 до 368 человек только строевыми силами. Как стандарт устанавливалось следующее отношение: 4 группы максимальной численности во взводе, 4 взвода в роте и 4 роты в батальоне. Таким образом, теперь стандартная пехота рота имела 166 человек строевого личного состава и 181 человек полной численности, а батальон, соответственно 667 и 728 человек. Отдельный артиллерийский взвод предполагалось развернуть в артиллерийскую роту и увеличить количество баллист. В артиллерии сохранялась минимальная численность группы, которая выполняла функцию обслуги баллисты. Таким образом, артиллерийская рота, имея по четыре группы на взвод и четыре взвода, могла обслуживать шестнадцать баллист, ее полная численность достигала 101 человек. Само собой, всех дружинников из артиллерии планировалось постепенно перевести собственно в дружину, а новый состав набрать из выпускников академического центра Боспора. Дело в том, что особых боевых навыков и качеств к артиллеристам не предъявлялось, поэтому их можно было набрать и из обычных людей, а не воинов. Введения отдельных вспомогательных кавалерийских частей пока было не актуально, так как дружина пока вполне справляется со своими задачами, так что и продумывать под них структуру было преждевременно. Под конец размышлений Эрик пришел к выводу, что его промышленных мощностей явно недостаточно для вооружения армии, так как его мануфактура производила всего 250-260 первоклассный арбалетов новой конструкции в год. Этого было крайне мало, поэтому было решено развернуть мастерскую по производству композитных роговых дуг и облегченную модификацию блочного арбалета. Это позволить хоть как-то компенсировать дефицит качественного стрелкового вооружения на первое время.

Ситуация с Афоном была очень неприятная. Устроить там бойню хотелось очень, но это означало порвать с православным церковным аппаратом. Поэтому нужно было, чтобы там оказался какой-нибудь адекватный персонаж, например, патриарх. Собственно, это можно было легко устроить силами Феодора, Иоанну подкинули информацию о том, что Святая гора навлекла на себя гнев светского князя и сильно рискует. Зная миролюбивую репутацию Эрика еще по делам в Эдессе, патриарх немедленно выехал из Адрианополя в Великую Лавру, дабы встретить нашего героя и отговорить от поспешных решений. Получив подтверждение о прибытии искомого персонажа по желаемому адресу, наш герой не спеша начал собираться на встречу. Долго ли, коротко ли, но десятого июня на горизонте показался берег святого полуострова, как раз тот, от которого не далее чем полчаса пешком до лавры. Его корабли ждали – с небольшой скалы, чуть уходящей в море, резво соскочила какая-то фигурка и побежала в сторону монастыря. Все получалось так, как должно было получиться. Высаживаться всеми силами он не стал, собрал только офицеров из первых двух рот, что были в новых латных доспехах, и с ними сошел на берег. Там его уже ждала небольшая делегация во главе с Иоанном.

– Доброго дня вам, добрый человек. Я рад, что вы незамедлительно прибыли в эти земли для их спасения и вразумления. Судя по нашей переписке, вы весьма мудры и с вами будет приятно разговаривать.

– И тебе доброго дня, князь Эрик. Если ты желал разговора со мной, то отчего все эти страсти?

– Мне нужен брат Мелетий. Община, скорее всего, его не отдаст. Я не хочу разорять Святую гору, но и простить его не в силах. Этот человек нанимал агитаторов, чтобы те распространяли обо мне слухи, будто я приношу жертвы древним богам. А также прочую хулу. Разве же такое можно простить? Это же отлучением пахнет.

– Не горячись, князь. Откуда тебе это известно?

– Я взял несколько агитаторов, под пытками они независимо друг от друга признались в том, что их послал Мелетий. Кто послал самого брата, мне неизвестно.

– Хорошо. Что ты хочешь с ним сделать?

– Допросить и казнить. Я хочу узнать, кто мой враг, кто его надоумил распространять про меня хулу.

– На что ты пойдешь, если братья воспротивятся твоему желанию?

– Для меня их поступок будет означать, что они продали душу дьяволу и обуреваемы мирскими страстями, вместо занятия делами духовными. Иными словами, их всех ждет смерть. Бегать я за ними особо не буду, но кого найду – все умрут.

– И меня?

– Нет, вы тут присутствуете как уважаемый человек и посредник, а потому никак не можете быть убиты.

– Тебе нужен только брат Мелетий или еще что-то? Чувствую я, ты не просто так пришел. Иначе выловил бы его тихо, никто и не узнал бы.

– Верно. В Боспоре я собираюсь открыть большую библиотеку, а потому хотел бы получить с монахов откуп старыми книгами. Желательно, конечно, работы времен Аристотеля, так как богословских трудов у меня ныне в избытке.

– Что же может быть полезнее хорошей книги о Боге?

– Хорошая книга о деле.

– Опасные слова.

– Не опаснее меча. Святой отец – я надеюсь на вас и вашу мудрость, так как мне будет неприятно убивать столько невинных людей, тем более занятых столь важным делом, как служение господу нашему.

– Ладно. Я подумаю над твоими словами. Завтра тебе дадут ответ. Пока же вы, князь, наш гость, и вас разместят на постоялом дворе при монастыре.

– Я вынужден отказаться. Переночую на корабле. Мне нужен простор для маневра в случае, если вы откажетесь. До завтра. Удачи вам в нашем благом деле. И еще, не нужно прятаться от людей, они на вас надеются. Здесь и сейчас, а не где-то в лучшем мире. Убежать и забиться в угол – это не выход. А поражения бывают у всех, и их нужно всего лишь стойко принимать и держаться.

– У вас пока их не было.

– Я особенный. – Эрик развернулся и не спеша пошел к лодкам, что доставили его со свитой на берег. Нужно было ждать. Он был полностью уверен в Иоанне, который сделает все правильно.

Весь оставшийся день князь провел в раздумьях о том, как именно ему развивать в будущем вооружение своей армии. Вводить огнестрельное оружие он опасался, так как если оно будет внедряться с низким технологическим уровнем, то не сможет переплюнуть его новые блочные арбалеты, а это мало того что бесполезно, так еще и вредно, ибо примитивные ружья смогут скопировать остальные европейские деятели. Итог преждевременного введения огнестрельного оружия крайне плачевен – можно дать врагу хорошее оружие, которое при массовом использовании, создаст серьезную угрозу для его армии. Поэтому нужно совершенствовать и дальше арбалеты. Само собой, самостоятельно, на коленке, он это делать не имеет возможности, следовательно – при академическом центре нужно создавать научно-исследовательскую группу. И ее нужно будет оснащать не только помещением для упражнений в писании и черчении, но и цехом опытного производства. Это порождает новые, весьма сложные проблемы. Во-первых, нужно осваивать производство листов бумаги большой площади для чертежей. Во-вторых, нужно таки вводить единую систему измерений, дабы не допускать путаницы. В-третьих, нужно было налаживать производство карандашей с грифельным стержнем, линеек, циркулей, ластиков и прочего. Учитывая, что каучук еще недоступен, то с ластиками полная засада. В-четвертых, нужно было сажать людей приводить в удобоваримый вид работы Евклида, Архимеда и прочие основополагающие вещи, делая их доступными для оперативного практического применения. То есть нужно создавать нормальные методические пособия хотя бы по геометрии и математики, иначе толку будет мало. Что касается физики, то ее, по сути, вообще не существует и придется все создавать вообще с нуля. Писать учебники и методички – это был предел его мечтаний, настолько радужный, что от одной мысли Эрика передергивало как он чего-то крайне несъедобного. В-пятых, нужно заниматься серьезно повышением технологичности производства. В частности – нужны новые, качественные станки, пусть и практически золотые по своей цене. Токарный, сверлильный, прессовальный, прокатный, протяжный – это только малый перечень станков, какие нужно сделать. Причем не так, как у него сейчас есть, а хорошо, качественно, чтобы с их помощью можно было повышать качество производства и потихоньку добиваться улучшения норм допусков, а также скорости, точности и сложности обработки деталей. В-шестых, нужно было основывать химическую промышленность, так как сейчас она отсутствует как категория, в принципе. Она нужна в первую очередь для совершенствования качества материалов. Для этих целей можно собрать алхимиков по Европе и Азии. Князь обладал знаниями в области химии весьма и весьма посредственными, а потому сам подготавливать и обучать людей даже на уровне хороших алхимиков не мог. Само собой, он мог задать им вектор исследований, организовать экспериментальную базу и прекратить бесперспективные исследования, но не более того. В-седьмых, нужно было что-то делать с населением. Появление технологических диковинок может непредсказуемым образом отразиться на умах средневековых жителей. Следовательно, ему нужно было создавать средства массовой информации для информирования народа о происходящем в государстве и создания общественного мнения. Однако для этого было просто необходимо, чтобы граждане его страны умели читать. В принципе, это решаемо, однако возникает большая проблема – образованным населением намного сложнее управлять. То есть для управления населением религии и силы уже недостаточно, нужно создавать идеологию в современном ему понимании этого слова. Это нужно для того, чтобы на всех уровнях интеллектуального развития удерживать население в рамках некоего общего вектора развития, который задает он сам. Или тот, кто будет после него. Опасная, крайне опасная игрушка, но если ее не делать, то в итоге мы получим массовые бунты под предводительством "умных" граждан, которые ушли чуть дальше чтения по слогам, а уже хотят переделывать мир в соответствии со своими идеалистическими убеждениями. Вот только глупостей вроде "Свобода! Равенство! Браство!" ему тут и не хватало. Нельзя тут пускать финансовую аристократию к власти, в противном случае мы получим ускоренную версию того ужаса, который творился в мире его прошлой жизни. Когда у власти торговцы – это очень скверно, так как куда более важные и глобальные цели сливаются и замещаются одной лишь неуправляемой жаждой наживы. Они, увы, подобным уткам, дорвавшимся до зерна – только жрут и срут, никакой пользы. Это очень серьезная проблема, так как ее нужно будет решать не только в рамках его ныне маленького клочка земли, а с заделом на постройку крупного государства с сильным, централизованным управлением. В-восьмых, нужно было начинать развитие флота, так как эти жуткие бочки с парусом, которые составляют торговый флот его жрицы, обладают совершенно убогой скоростью и мореходностью. Нужно развивать сразу три направления – торговый корабль, военный корабль, рейдер. Первые, само собой, будут осуществлять торговые, транспортные перевозки и десантные операции. Крайне важная задача, так как от торговли напрямую зависит государственный бюджет Боспора и, следовательно, возможности финансирования научно-исследовательской деятельности. Вторые, предназначены для уничтожения флотов противника и осадных операций, что так же важно, как и финансовые, ибо они частенько требуют силовой поддержки. Последние нужны для патрульно-постовой службы на своих коммуникациях и рейдерских операций на коммуникациях противника, китобойных кампаний, посыльно-почтовой службы, картографических и исследовательских работ и, наконец, для установления связи с территорией Америки, так как ему через лет десять-пятнадцать станут важны каучук и картофель. Это не считая серебряных рудников и прочих прелестей. Тоже непростая работа. Он упустил технологические суда типа рыболовных или каботажных, но касаться этой мелочи пока не желает – нет необходимости, так как имеющиеся средства позволяют вполне нормально снабжать население морепродуктами. В-девятых, нужно что-то решать с церковью, так как папа не успокоится. Особенно в свете бурного технологического роста, который наметил князь. Эрик был абсолютно уверен в том, что провокация, которая произошла из-за деятельности Мелетия, дело рук папы римского, который желает поссорить его с православным клиром. Вероятнее всего, Иоанн был того же мнения. Какой-либо ясности по этому вопросу не было вообще, так что оставалось только ждать и балансировать между двумя опасными хищниками. Ну и наконец, Деметра и ее братья. Дальше так продолжаться не могло, ибо слишком явно они компрометировали его в глазах населения. Но тут решение проблемы было очевидно, просто и изящно – нужно было создать тайное общество избранных, вроде масонов. Создать для них устав с ясной продуктивной целью, отличительный знак, например, перстень и принимать туда всех выдающихся людей государства, создав своего рода элитарный клуб. Собственно, это будет замечательный механизм, который сможет продолжить вектор развития государства даже после его смерти или временной недееспособности. В общем, чем дальше заходит дело, тем больше проблем. И основная проблема – опереться не на кого, так как очень много последователей, но практически нет единомышленников. Хорошо, хоть Морриган, втянувшись в решение проблем Академического центра, перестала говорить всякие глупости, не характерные для его уровня интеллекта и статуса. Но даже она не является единомышленником. Один, он совсем один, в окружении толпы людей, которые чего-то хотят от него. Ох и тяжелей становится с каждым новым шагом шапка Мономаха.

Утром Эрик сошел на берег уставшим и не выспавшимся, так как, увлекшись, проработал над проектами развития своего детища всю ночь. Его встретил Иоанн в окружении свиты настоятелей.

– Доброго утра тебе, князь.

– И вам доброго утра, святые отцы. Чем порадуете бедного человека в столь прекрасное утро?

– Нечем нам радовать тебя. Так как все очень скверно. Мелетий оказался только малым куском той паутины, что раскинул римский паук на нашей земле.

– Рассказывайте, может, я чем помогу вам в вашем горе.

– Только ты и можешь помочь. Дело в том, что настоятель Эсфигмена вместе со всей братией тайно принял латинскую веру и даже получил титул аббата монастыря из рук самого Иннокентия при личной встрече. Вот и старался он изо всех сил натравить на нас сильных и могущественных людей, дабы понесли мы потери.

– Как же вы это выяснили?

– Когда мы практически всем Двадцатичлением приговорили выдать Мелетия, тот поначалу пробовал нас отговорить, называя тебя нехорошими словами, а как увидел нашу непреклонность, так и разродился речью о том, что мы все еретики, которые отвернулись от истинного Бога, и тому подобными триадами. Выдал настоятель Эсфигмена себя с головой по собственной гордыни и несдержанности. А когда понял, что сотворил, то спешно удалился в свой монастырь и заперся там с братьями своими, так же отступившими от веры в угоду мирского тщеславия, и приготовился к осаде.

– Ясно. Что теперь делать будем? Я так понимаю, монастырь – крепкий орешек, взять его очень не просто.

– Для начала мы решили развязать вам руки, дабы никто в православном клире не посчитал князя Боспорского за злодея, мы отлучили официально всю братию монастыря от церкви, а вам же даруем наше благословение на ратный подвиг против отступников.

– Благодарю, святые отцы, за мудрость и предусмотрительность.

– Это еще не все. Знаем мы, что у тебя воинов немного, потому решили собрать ополчение со всех монастырей и поставить тебе под командование. Ты только смотри там, сильно не рушь да не круши, нам потом там жить.

– Отлично. Тогда давай к делу – можно ли монастырь взять осадой? Большой ли там объем продовольствия? Есть ли собственный источник питьевой воды? Есть ли крепостные арбалеты или других защитных механизмов? Много ли людей внутри? Какого они качества как воины?

– Стоит он на самом берегу моря, и реки никакой поблизости нет, поэтому воду туда приносят. Однако собственных запасов в подвальных цистернах должно хватить на пару месяцев. Продовольствия хватит тоже месяца на два по нашим сведениям, хотя, что там на самом деле творится – одному Богу известно. Осадой если и можно взять, то длительной, многомесячной. По нашим данным ни крепостных арбалетов, ни, каких-бы то ни было, могучих крепостных механизмов там нет. По ручному оружию подсказать не можем, так как стоит он на отшибе и что они втихаря закупали нам не ведомо. Людей там около сотни человек, никто из них ранее не воевал.

– Ясно. А каково будет ополчение из монастырей? Сколько числом, как вооружены, в каких доспехах? Обеспечите ли их продовольствием?

– Выставить мы сможем сотни четыре крепких монахов. Из оружия – копья да щиты. Доспехов у нас нет, так что никаких не будет. Продовольствием мы не только их снабдим, но и вас, так как благое дело делаете.

– Хорошо. Сами понимаете, таких людей на штурм посылать – значит задаром губить. Поэтому в их задачу будет входить осадная работа, в частности, оцепление всех подходов к монастырю. Как раз и работа по силам, и риск погибнуть маленький при таком снаряжении. Теперь еще очень важный вопрос – есть ли у вас план монастыря, расположение стен, башен, комнат и прочего?

– Есть, достаточно подробный, составленный при прошлом ремонте, но зачем он тебе?

– Чтобы поменьше там стен наломать. Кстати, а какие там двери во внутренних помещениях?

– Сосновые, ибо легкие и гниют плохо.

– Отменно. Не поможете мне десятком дубовых стволов? Нужно малые тараны сделать, чтобы не затрудняться в штурме. Я думаю, ребята после прорыва укреплений стены начнут держать оборону во внутренних покоях, где баллисты не получится использовать.

– Здравая мысль. Будут тебе тараны, сами сделаем. На сколько человек делать?

– Шесть делайте небольших, на четверку, три на восьмерку, один на шестнадцать человек.

– Добро. Тогда можете заходить в порт Дафни, где разместят ваши корабли с корабельными командами, и приступать к осаде. Завтра к вам прибудет игумен, которого мы назначим командовать ополчением. А карту получите в порту, сейчас при себе ее нет, а к вашему приходу туда смогут доставить.

– Хорошо. Спасибо за помощь, святой отец. И еще, Иоанн, я рад, что уняли свою скорбь и вернулись к жизни. – Эрик улыбнулся.

– Ну и хитрец. – Патриарх слегка хлопнул его по плечу и улыбнулся добрым взглядом.

– А что, прикажете смотреть, как вы опустили руки после падения Константинополя? Нет уж, это выше моих сил. – Сказав это, князь еще раз улыбнулся самой доброй улыбкой и, развернувшись, пошел в сторону кораблей. Предстояло большое дело – взятие укрепленного монастыря.

Вечером, после того как Эрик разместился на подворье, что выделили ему монахи, к нему прибыл патриарх, игумен и еще один священнослужитель, которые был хорошо информирован об устройстве монастыря, так как руководил там ремонтом. Засели за карту. Необходимо было спланировать работу штурмовых отрядов – от прорыва внешнего периметра, до последовательно захвата помещений. Монахи впервые столкнулись со столь скрупулезной проработкой деталей, а потому удивлялись, но всячески старались помочь. Работали всю ночь, на рассвете выехали на место, дабы оценить высоты и сопоставить план с реалиями местности. Князь около десяти минут молча рассматривал в подзорную трубу монастырь, после передал трубу патриарху и предложил оценить уровень снаряжения монахов. Иоанн только охал и ахал, когда осматривал посты и патрули.

– Откуда? Эрик, откуда они все это взяли?

– Видимо оттуда же, откуда и инструкции. Иннокентий обладает весьма солидным бюджетом. Вероятно, предполагалось, что нагряну сюда и все начну крушить. Что-то мне подсказывает о наличии еще более любопытных сюрпризов в этом монастыре.

– Думаете, он хорошо подготовлен к осаде?

– Безусловно. Поэтому его нужно брать штурмом. Потому как если мы затянем, то наш любимый человек из Рима сможет легко объявить их озаренными светом божьим мучениками, которые принимают героическую смерть от еретиков. Как контрмеру нужно начать распространять по приходам версию о том, что товарищи хулят не только патриарха, но и папу римского и придумать какую-нибудь правдоподобную байку. Но нужно выдумать что-то, что наступит Иннокентию на мозоль и он не сможет выступить в их поддержку.

– Хорошая идея. Мы немедленно приступим к ее реализации. Когда вы приступите к штурму?

– Через два-три дня. Нам нужно обработать этих товарищей. Я слышал, у вас обширное хозяйство при монастырях, найдутся ли там прошлогодние листья, солома и куриный помет?

– Безусловно, но зачем вам это? Ребята слишком уверено себя чувствуют за этими крепкими стенами. Нужно им напомнить, что их путь в адскую жаровню скоро подойдет к финалу. Ну что вы так удивленно на меня смотрите? – Эрик улыбнулся. – Куриный помет разводим водой, добавляя на три порции воды одну порцию помета. Из прошлогодней опавшей листвы и соломы делаем вот такие шарики. Правда их придется утягивать, чтобы они были более-менее устойчивой формы. В центр каждого шара кладем камень, чтобы его можно было метать. После замачиваем шары в подготовленном растворе и высушиваем. Сушить можно на глиняной печи. Подготовленные таким образом шары поджигаем и метаем на территорию монастыря в большом количестве.

– А что это даст?

– Дым. Очень много дыма. Если поддерживать определенный темп обстрела подобными снарядами, то можно окутать весь монастырь густым дымом и поддерживать его на уровне в течение пары суток. Это сильно ослабит ребят, которые там засели. Чуть не забыл – в эти шары еще нужно добавлять немного шерсти для пущего аромата.

– А как вы их будете туда забрасывать?

– Сделаем несколько малых требюше. Кстати, Игнатий, – обратил он к игумену, предводительствующему над ополчением монахов, – отбери мне сто двадцать человек, повыносливее. Видишь вон ту скалу с небольшим плато. Они разместятся там, сегодня же с кораблей доставят луки, так что они смогут незамедлительно начать обстрел монастыря.

– Но они же не умеют стрелять!

– Они не попадут в монастырь? Они будут разбиты на три смены по сорок человек. Каждая смена будет стрелять в монастырь по графику – треть стреляет, две трети отдыхают. Это позволит им стрелять круглосуточно. Сколько тебе нужно времени на подбор людей?

– Думаю, часа за два управляюсь.

– Отлично. Как соберешь людей, выдвигай их к порту, там их вооружат и нагрузят боеприпасами. А нам остается только ждать и продолжать вести подготовительные осадные мероприятия.

В полночь того же дня монахи с луками начали системный и неспешный обстрел монастыря. Дальним кордоном и внешними патрулями выступили их собратья выделенные игумену Игнатию, а непосредственные боевые заслоны организовали силами войск князя в непосредственной близости от монастыря. Причем не просто заслоны, а укрепленные, с частоколом и наблюдательными башнями, которые смастерили из дерева. Утром третьего дня были сооружена пара миниатюрных требюше, однако, дымовых боеприпасов к ним еще подготовить достаточно не смогли. Лишь вечером четвертого дня начали обстрел дымовыми шашками. К утру весь монастырь был скрыт в густом дыму. На шестой день этой очень простой и нудной методической деятельности, дезинфицирующей территорию, прекратили закидывать дымовые шашки. На раннее утро седьмого дня был намечен штурм. Все войска князя были разбиты на штурмовые колонны и отлично знали не только все свои задачи и маршрут, но и план монастыря. И вот, с первыми лучами солнца по воротам заработали баллисты. На четвертый выстрел одна из створок потеряла связь с петлями и рухнула во двор. Сразу после этого артиллерия перенесла точку обстрела на удачно расположенную башню за воротами, где, вероятнее всего, стоял хорошо пристрелянный крепостной арбалет. А то и не один. После второго залпа по башне в ворота двинулись воины, построившись в плотную колонну и укрывшись щитами. Ни на стенах, ни во дворе им сопротивления никто не оказывал, поэтому решили действовать и дальше по плану. Действовали достаточно просто. Группа воинов в бригантинах брала в ручной таран и начинала выбивать ворота. Остальные воины стояли справа и слева от ворот. После вышибания этой импровизированной преграды группа тарана отходила назад, уступая место щитоносцам, которые прикрываясь большими щитами – пависами первые входили внутрь помещения. За ними шли стрелки с арбалетами наизготовку. Во внутренних покоях сопротивление все же было встречено, но очень вялое. Эти монахи было совершенно ужасного вида – лица зеленоватые, под глазами большие черные круги, глаза в желтизну. До рукопашной так и не довели, хватало точных и аккуратных выстрелов из арбалетов. На такой дистанции их не спасали ни кольчуги, ни шлемы, ни щиты. Болт, попавший в лицо, выходил с тыльной стороны шлема. Продвижение шло достаточно медленно, так как буквально каждая дверь была не только заперта, но и подперта с тыльной стороны бревном. Часто приходилось прибегать к большому тарану. Однако уже к обеду вся наземная часть монастыря была взята, а оставшиеся защитники укрылись в подвальных помещениях. Там была организована последняя линия обороны с несколькими тяжелыми крепостными арбалетами, которые практически в упор пробивали на вылет латы, что стояли в конце небольшого коридора. Потеряв одного сержанта, Эрик решил пойти другим путем. От требюше принесли глиняные походные емкости со спиртом. Сбив одной из них крышку и обнаружив, что там осталось грамм двести, он засунул туда немного ветхих тряпок и, выждав пока материя пропитается спиртом, поджег, а и метнул рукой из-за угла в сторону засевших арбалетов. Судя по крикам, он достиг искомого эффекта. Поэтому он скомандовал еще трем сержантам перекатом вваливать в коридор и с пола стрелять в расчет крепостных арбалетов. Но это было излишне. Те, будучи одеты в рясы, пылали как факелы и не обращали внимания на врага. На них даже болты тратить не стали – пробив мечами. Разрядив опасные игрушки, войска стали продвигаться дальше. Перед ними была, судя по плану монастыря, последняя комната, которая еще не взята. Большой зал. Сколько там человек – неизвестно, как и наличие тяжелых арбалетов. Дверь оказалась очень крепкой, пришлось нести большой таран, однако, она все равно поддалась. За ней находилось человек пятнадцать с копьями, стоящие так, что любой входящий попадал под удар сразу нескольких бойцов. Среди них было два человека в дорогих доспехах. Дав необходимые распоряжения, Эрик наблюдал как один за другим падали монахи, пораженные в лицо из мощных арбалетов с малой дистанции, в конце остались только эти двое. К ним вышел сам князь и, поймав руками их синхронный удар в грудную клетку, прижал их копья подмышками. Его люди не растерялись и очень оперативно ввалились и скрутили этих товарищей. Как и ожидалось – это был настоятель Саввас и его помощник Мелетий. Их ждала очень страшная и увлекательная судьба длительного пыточного допроса.

Оставшийся день вместе с монахами занимались наведением порядка в монастыре – избавляли от доспехов и выносили в зал главной церкви для отпевания трупы, собирали оружие, боеприпасы, демонтировали крепостные арбалеты и прочее. Собственно последние оставили в дар Иоанну, чтобы он смог ими укрепить Великую Лавру, так как Эрику они были совершенно ни к чему. По общим подсчетам получилось, что монастырь защищало двести тридцать два человека, больше половины из которых монахами не были. Простые бойцы имели стеганные гамбезоны и акетоны, унтер офицеры дополняли последние кольчугами, а несколько офицеров носило чешуйчатые доспехи из болгарских мастерских. Стрелами, кстати, побило всего двадцать человек, однако на доспехах насчитали большое количество попаданий. Видимо скала была недостаточно высокой и эффект крымской Сугдеи не удалось повторить. Потери же со стороны князя оказались довольно скромными – пять милесов и два промилеса легко раненными и один сержант убит. Савваса и Мелетия пытали в отдельных комнатах подвала, разнесенных на максимальное расстояние. Само собой, патриарх лично присутствовал на допросах обоих и узнал очень много нового. В общем, предположение о том, что все это происки папы подтвердились полностью. Что касается этих двух активистов, то их ждала очень незавидная судьба. Они надеялись на то, что искреннее раскаяние смягчит их участь, а потому выложили все, что знали практически без пыток. Правда, это их не спасло, а даже напротив – усугубило наказание. Так как они не только однажды уже предали своих, но и сдали без особого сопротивления своего нового сюзерена. Поэтому, поняв, что они более ничего не знают, с них живьем срезали кожу, после связав и обильно посолив крупной солью, обернули простыней. Далее разместили на одной общей лодке под парусом и отправили по ветру в сторону от берега. Лоханка, что служила им последним в жизни плавательным средством, имела небольшую течь, а товарищи располагались на небольшом возвышении, так что до суток мучений у них было. После же они пошли на дно вместе с лодкой. Жестоко, зато отменное назидание будущим предателям, так как все монахи Святой горы узнали об их судьбе. Все доспехи и оружие, само собой, князь забрал как трофей, в то время как патриарх порадовал его прекрасными рукописями, ряд которых датировался еще временами древней латинской империи. Особой прелестью стала "Риторика" Аристотеля в двух частях, то есть, потерянная, мистическая вторая часть, о которой в его мире столько слагали легенд, теперь была у него в руках. Хотя особую ценность представляли, конечно, многочисленные рукописи римских инженеров, конструкторов, мореходов, ремесленников, ученых – целый ворох древних, но крайне полезных текстов. Там были и тексты на древнегреческом языке, оказавшиеся списками древнеегипетских, шумерских и вавилонских работ по астрономии, что само по себе очень большая и удивительная редкость. Это не считая просто титанического объема текста в виде более чем двадцати тысячам свитков по работам собственно греческих ученых, таких как Архимед, Пифагор, Аристарх Самосский, Демокрит, Платон, Сократ, уже упомянутый Аристотель, Евдокс Книдский, Эратосфен, Апполоний Пергский, Гиппарх, Гиппократ, Птоломей и прочие. Это было по-настоящему потрясающее богатство, которое позволило бы, при должном подходе, организовать феноменальный рывок вперед даже без знаний самого князя, полученных в далеком будущем. Такого богатого улова полезных книг ему даже Афины и Константинополь не приносили. В общем, неспешно грузясь и собираясь, Эрик смог отплыть в сторону Константинополя только первого июля. По пути его эскадра заметила странный корабль, который заметив его, развернулся в противоположную сторону и решил спасаться бегством. Раз бежит, значит виновен. Поэтому наш герой загнал его в одну из бухт побережья и взял на абордаж. После обыска его ждал сюрприз – в трюме, переодевшись в простого моряка, прятался бывший император Алексей III Ангел, который плыл… да это уже собственно не важно, куда он плыл, так как его путешествие окончилось. Эрик приволок его к себе в каюту, закрыл дверь, достал из ящика лист чистой бумаги, чернильницу, связку перьев и прочие письменные принадлежности.

– Садись и пиши.

– Как ты себе позволяешь обращаться с императором! – Алексей попробовал повысить голос, но схлопотав четкий и резкий удар в печень, скрючился на полу, постанывая.

– Садись и пиши. Или тебе мало?

– Хорошо, хорошо. Что писать?

– Пиши о том, что отрекаешься от императорского престола в пользу Балдуина графа Эно и Фландрии.

– Что! Да как ты смеешь!? – После подобных заявлений князь вежливо взял императора за горла, прижал к стене каюты, приложив об стену затылком, и душевно отходил по ливеру. После этого продолжил:

– Вы ведь правша? Отлично. Так вот. Еще один возглас подобного толка и я вам ломаю палец на левой руке. Когда закончатся пальцы – я сломаю вам кисть, потом локоть. Вы меня ясно поняли?

– Да, – кисло ответил наш мученик.

– Любезный Алексей, вы в любом случае напишете эту бумагу. Вопрос только в том, как вы будете себя чувствовать после написания. Так что не усложняйте себе жизнь. – После этого охая и ахая, беглый император принялся не спеша писать отречение на среднегреческом языке. Когда он закончил Эрик потребовал от него императорские регалии, которые он захватил с собой во время бегства, и удостоверил текст не только подписью, но и оттиском печати. После перечитал, все перепроверил, еще раз обыскал экс императора, вывел его на палубу поближе к борту и, быстрым движением рубанув ножом по сонной артерии, столкнул за борт. Жизнь одного из самых непутевых императоров Восточной римской империи прервалась так, как и ожидалось – совершенно бесславно. Экипаж корабля, который его вез, само собой, так же перебили, а после того, как забрали все ценное имущество, пустили и корабль ко дну. Дальнейший его путь в Константинополь уже ничто не прерывало, поэтому шестого июля он уже был на приеме у избранного советом крестоносцев и венецианцев, императоре Латинской империи Балдуине I Фландрском, где поднес письмо с отречением. Регалии императора Эрик решил раньше времени не светить и оставил при себе. Но и этого подарка хватило более чем, он просто поразил всех присутствующих в зале, так как давал весомую долю легитимности для столь неожиданно выбранного правителя, власть которого держалась исключительно на силе. В благодарность Балдуин подарил ему, в довесок к землям подворья Деметры, весь район Ксеролофос с прилегающим портом. Это было сущей формальностью, так как эти земли и так де факто уже принадлежали Эрику. Все проходило спокойно и тихо, даже разговор с Марией, который таки состоялся в кулуарах, хоть он и избегал его. В нем не было ничего особенного, лишь переживания женщины, которая тревожилась за судьбу своего сына Бенно и грудной дочери Марианны, которые были с ней в Константинополе, в отличие от старшей наследницы, что жила в родовом замке герцогов Шампани. Князю ничего не оставалось кроме как пообещать ей поддержку и помощь в случае, если что-то случиться, а так же указал связного – Деметру или любого из ее братьев, которых он предупредит о необходимости содействия и помощи в критической ситуации. Собственно никаких особых дел в древнем городе его более не держало, а потому он десятого июля отбыл в сторону Боспора. Большая авантюра увенчалась успехом.