ГЛАВА 1

Восшествие на престол Александра III первые месяцы проходило совершенно тихо и невзрачно с точки зрения ритуальных действ. Даже Рождественские торжества и сам день рождения Императора Саша смог свести к минимальным формальностям, ссылаясь на траур по погибшим родственникам. Дескать, он очень сильно переживает утрату.

Зачем ему это было нужно? Очень просто. Требовалось пустить пыль в глаза — устроить поразительное по своему эффекту гуляние. Да и вообще, был нужен большой и красивый коронационный праздник. Прежде всего простому люду, а потому Александр ставил перед собой совершенно конкретную цель создания поистине массового, народного шоу, которое бы эхом отразилось в сердцах современников, обозначая наступление новой эпохи. А просто так, без тщательной подготовки, такое не сделать.

— Итак, товарищи, перейдем к главному вопросу — коронация. — Александр оглядел всех присутствующих внимательным взглядом, наблюдая за реакцией, после чего продолжил: — Перед нами стоит архиважная задача — обозначить не столько мое восшествие на престол, сколько начало новой эпохи. Мы все работаем, не щадя себя, над модернизацией России. — Александр сделал особенный акцент на местоимении «мы». — Такого давно не было. Со времен Петра Алексеевича, который со товарищи, не щадя живота своего, пытался вытащить страну из разрухи и боярских распрей. Обычно руководство нашей многострадальной Империи занималось собственным увеселением и приятным времяпрепровождением, а то и вообще — ограблением населения. Не только сам монарх, сколько его «верные» соратники-паразиты, которые, пробравшись во власть, с головой погружались в эту «кормушку», теряя всякий страх и разум. И все это вместо того, чтобы в едином порыве двигать свою страну вперед. — Александр, говоря свою речь, внимательно всматривался в лица всех тех людей, что он последние годы приближал к себе, стараясь заметить малейшие их реакции и эмоции. Получалось не очень, но он продолжал: — Именно по этой причине коронация должна стать не простым формальным торжеством в лучших традициях отцов и дедов. Нет! Мы должны ударить в гонг! Возвестить о начале новой эпохи. Новой эры!

Главные торжества коронации Александр решил сосредоточить на большом параде и последующих за этим действом массовых гуляниях, распределенных по всей Москве, дабы избежать особой скученности и потенциальной давки.

Ничего особенного с точки зрения жителя XXI века не предлагалось. Однако для обитателей середины XIX подобные мероприятия были экстраординарным событием, а показ широкой публике массового парада-шествия в лучших коммунистических традициях так и вообще — уникальным явлением, никогда прежде не встречающимся. Да и откуда ему взяться? О массовой культуре еще никто не имел даже представления. Все, что могла видеть публика, — это достаточно миниатюрные плац-парады с чудесами строевой подготовки небольшого количества участников и торжественные «шествия» солдат, идущих по улицам того или иного города после боев или сложного перехода. Были и другие формы, вроде строевых смотров, но всему этому решительно не хватало масштабной демонстрации. Ведь даже большие шествия или построения за счет отвратительной организации могли быть доступны для полноценного наблюдения лишь небольшому числу высокопоставленных зрителей — как правило, монарху и его свите. Остальные же приглашенные, если они вообще были, ютились за пределами площадей и увлеченно рассматривали лишь строй конских хвостов либо затылки последнего ряда пехотного каре. Увлекательное зрелище!

Даже панорамных фотографий, отражающих масштабность действий, никто делать не удосуживался. А все потому, что остро недооценивали роль пропаганды в жизни общества, да по большому счету даже не подозревая о существовании столь важного явления.

Так вот, Саша решил раз и навсегда поломать такой порядок и показать парад, что называется, лицом действительно большому числу зрителей — десяткам тысяч.

— Перед нами стоит задача провести большое, масштабное мероприятие, поражающее всех зрителей без исключения.

— Сколько же вы, Ваше Императорское Величество, желаете привлечь солдат для парада? — задумчиво спросил Астафьев.

— Думаю, что тысяч пятьдесят человек меня вполне устроит. Ну и со зрителями нужно подумать, как поступить. Трибуны на Красной площади для особо приглашенных гостей тысяч на двадцать-тридцать. Еще что-нибудь временное вдоль Тверской улицы для всех желающих. Яруса в три-четыре по каждой стороне дороги.

— Это же немыслимо! — возмутился Путилов, все на него обернулись, после чего он продолжил: — Со зрителями — это полбеды, но где мы столько возьмем хорошо подготовленных к парадному шествию солдат? Последний парад на Марсовом поле проводился еще при покойном дедушке вашем — Николае Павловиче. С тех пор никакой практики. Конечно, строевой подготовкой занимаются, но… Ваше Императорское Величество, ведь даже никто в учебных лагерях не тренировался который год. Даже в Красном Селе учебные маневры по распоряжению вашего покойного отца не проводились для экономии средств. Только ваш корпус учился. Да и то, строевой подготовкой они практически не занимаются.

— Обучим. У нас есть целый год. Мало, но другого шанса не будет. А касательно того, что это немыслимо, хочу заметить — мы и так уже совершили такое количество немыслимых вещей, что не вам мне об этом говорить. Меньше чем за десять лет практически перевернули весь мир вверх ногами. Сейчас это еще не особенно заметно, но позже потомки будут поражены свершениями. Нашими свершениями. Мы уже сделали многое. Нам ли останавливаться? Отступая перед такой малостью? Боги не творят чудес. Настоящие чудеса делают люди. Причем своими руками. Так что давайте дадим этому унылому миру немного магии. — Александр улыбнулся. — Сказка. Красивая легенда. Какое-нибудь поразительное чудо. Нам нужно его сделать, да так, чтобы нам поверили. Все поверили. — Наступила тишина, в которой каждый из присутствующих напряженно думали о чем-то своем. Впрочем, она длилась недолго.

— Вы говорили только о пехоте или будут задействованы другие рода войск? — вкрадчиво задал вопрос командир Гвардейского флотского экипажа Аркас.

— Мы привлечем всех, кого сможем. Сводные батальоны моряков, сотни казаков, упряжки с артиллерийскими орудиями. Думаю, нам стоит пустить по Красной площади полковые пушки и новые дивизионные гаубицы. — Александр кивнул на кислое лицо Путилова, подмигнув ему. — Парад должен быть масштабным.

— Почему только казаки? — удивился Гурко.

— Мы с вами, любезный Иосиф Владимирович, уже не раз проговаривали концепцию развития кавалерии в России на ближайшие десятилетия. Пора начать воплощать слова в делах.

— Вы планируете переформировать все кавалерийские полки в драгунов?

— Оставим один полк кирасиров для церемоний, а остальные — как получится. Не думаю, что всех нужно будет переводить в казацкие части.

— Почему?

— Во-первых, это не так просто. Зачисление в казаки возможно только за личные заслуги по решению казачьего круга. Не уверен, что всех солдат казаки примут. Во-вторых, они там все и не нужны. Вы же сами рассказывали о том, что немалое число личного состава совершенно непригодно к службе. Вот и займемся наведением порядка в кавалерии. Давно пора. Безусловно, будет перевооружение, но главное — это люди. Если на командных должностях будут павлины, которые идут на службу только ради красивого мундира, то мы такой кавалерией много не навоюем.

— Да, Ваше Императорское Величество. Просто я не думал, что это будет так скоро.

— А чего тянуть? Иосиф Владимирович, завтра же начинайте работать над этим вопросом. Начните с общей ревизии кавалерийских частей. Нужно понять — что у нас есть. Патентом Имперского комиссара я вас обеспечу, так что никто и ни в чем помехи без риска лишиться головы вам чинить не будет. Собирайте команду и приступайте. Сначала общая ревизия. Потом новые уставы и наставления, по которым новая кавалерия будет жить. А далее — последовательное их соблюдение. Даже если старые предрассудки придется выжигать каленым железом. Справитесь с делом — докажете, что мы в вас не ошиблись.

— Может быть, хотя бы на какое-то время сохраним переходные полки старых формаций?

— Вы еще предложите каждому из них сохранить свою уникальную форму, — улыбнулся Александр.

— Простите, Ваше Императорское Величество, а это не слухи? Вы правда хотите ввести единый вид формы для всей кавалерии?

— Иосиф Владимирович, вы как будто меня не слушали раньше. Перед нами стоит важная задача — привести в порядок и упорядочить снабжение армии. Ситуация, когда каждый офицер заказывает на свои деньги форму, меня совершенно не устраивает.

— Но ведь казна отпускает деньги на пошив формы офицерам.

— Сильно эти деньги им помогают? Насколько я знаю, фактически они ее шьют за свои деньги, так как цены частных портных сильно выше. Да и не только они так поступают. Помню, как я посещал пару месяцев назад некоторые полки, расквартированные в Санкт-Петербурге. Так нижние чины там в столь ужасающем состоянии, что меня распирало от желания их офицеров на фонарях повесить. Но, слава богу, сдержался. А потом, как разобрались, выяснилось, что не столь и тяжела их вина за то. Там проблема комплексная и при нынешней системе поставки обмундирования — неразрешимая. А ведь в случае большой войны будет важно наладить централизованное снабжение войск обмундированием. Да и не только обмундированием, но и всем потребным имуществом. Вы не читали отчеты по последней европейской кампании? Прусская, австрийская, итальянская, датская и баварская армии испытывали серьезные затруднения с решением вот таких, казалось бы, заурядных бытовых проблем. Не стоит улыбаться, Иосиф Владимирович, солдаты, которые после месячных боев выглядят как оборванцы, плохи не столько своим видом, сколько тем, что начинают чаще болеть и больше страдать от природных условий. А уж победителями называть пехотные полки, в которых только у трети есть крепкая обувь, — это острая форма сарказма.

— Неужели ради тряпок вы ударите по самолюбию кавалеристов? Они же привыкли к старому. Многие толковые кавалеристы просто не мыслят дела иначе. Я готов поручиться за значительное число командиров, но… форма.

— Это не просто тряпки, Иосиф Владимирович. Это деньги, огромные деньги, которое государство собирается тратить на содержание своих солдат. Ведь сейчас они справляют мундир за свой счет. Тем самым, вводя единый формат униформы, мы повышаем им довольствие. Для государства намного удобнее иметь как можно меньше вариантов военной формы — так ее проще производить, да и в снабжении на порядки меньше проблем. В конце концов — это армия, а не венецианский маскарад! — уже начинал злиться Александр. Очень уж он не любил подобные пережитки.

— А разве солдаты не должны выглядеть красиво? — удивился Гурко.

— Они должны выглядеть опрятно, аккуратно и подтянуто. Но при этом важно помнить, что солдат это не деревянный болванчик, стоящий для красоты у стенки. Его одежде надобно иметь максимальное удобство в повседневной носке. В любом случае я считаю, что карнавальные костюмы времен Наполеоновских войн надобно безжалостно истреблять.

— Но… — Гурко задумался и взял небольшую паузу. — Хорошо, я вас понял, — наконец он произнес, более не задавая вопросов о кавалерии. Да и вообще, сидел тихо, нахмурив брови. Не все услышанное было для него приятно. Однако не признавать правоту Императора он не мог. Даже несмотря на жуткий дискомфорт от целой череды раздражающих нововведений, таким вихрем обрушивающийся на него, разум удерживал Иосифа Владимировича от строптивых поступков. Мир менялся стремительно, вызывая нервозность. Казалось, он буквально уходил из-под ног. И только природная упрямость да решительность помогали ему не «вылетать из седла» в этой совершенно умопомрачительной безумной скачке. С каждым мгновением тот старый мир уходил в небытие, чтобы уступить место новому — жесткому, расчетливому и буквально бурлящему от переизбытка сил.

 

ГЛАВА 2

Впрочем, помимо необычной масштабности и нехарактерной организованности торжеств, Александр имел несколько тузов в рукаве.

Не зря Его Императорское Величество последние десять лет держал все научные и технологические исследования своих лабораторий в строгом секрете от окружающих. Потому как поразительных поделок там накопилось огромное количество. Вакуумные диоды и триоды, электродинамические микрофоны и динамики, целлулоидная фотопленка, граммофон с эбонитовыми пластинками и многое другое. Причем технологии не просто изобретались и складывались «в стол», а активно внедрялись в лабораторных условиях. Так, например, все НИИ, развернутые Александром, были оборудованы электрическим освещением на базе ламп накаливания, телефонной связью и прочими «прибамбасами». Рискованно, конечно, но, учитывая совершенно поразительный уровень секретности и несколько периметров защиты, в том числе банальных вышек с пулеметами и полного досмотра всего людского трафика, это было оправданно. Ложка, как известно, дорога к обеду, поэтому джинна из бутылки выпускать раньше времени было совершенно не нужно.

Любопытным следствием подобного активного внедрения изобретений в НИИ стало то, что сотрудники буквально проводили дни и ночи на работе, пребывая в некой эйфории. Для многих юных исследователей контраст того микромира, что создавался в НИИ, с окружающей действительностью за пределами периметров был поразителен. Полноценные ватерклозеты, умывальники, душевые, горячая и холодная вода, электрическое освещение, телефоны, высочайший уровень гигиены, хорошая вентиляция и так далее. Реальный мир им казался тусклой тенью лабораторий, наполненных новейшим оборудованием и невероятными перспективами. Многие себе там даже вторые половинки находили и совершенно замыкались в этом микромире, посвящая всего себя работе. В перспективе же Александр планировал создать что-то вроде закрытых городов. Причем в каких-нибудь местах с замечательным климатом и прекрасными видами на природу.

Кое-кто, правда, дергался, пытаясь «осчастливить» мир. Но КГБ бдительно следило за происходящим, отслеживая незримым оком все странные моменты. Поэтому самые безрассудные сотрудники, не внявшие гласу разума, погибали от апоплексического удара табакеркой. Жуткое расточительство! Однако жалость и сантименты тут были неуместны. Александр был готов замедлить исследование того или иного проекта на год, на два года, на три года… лишь бы не сорвать его вовсе. И уж тем более, чтобы избежать технологической гонки, которую пока еще Россия в честной борьбе выиграть не могла. Слишком слаба была ее система образования. Хотя, конечно, за те десять лет, что Император занимался этим вопросом, получилось создать просто поразительный задел на будущее.

Что конкретно он желал показать на своей коронации? Прежде всего две вещи.

Во-первых, конечно, это связку микрофон — усилитель — динамик. За ее счет планировалось транслировать голос диктора, самого Императора и музыку оркестра на значительную часть Москвы. Мелочь, казалось бы. Однако нужно понимать, что для 1868 года подобный уровень технологии был недоступен. Поэтому для абсолютного большинства населения этот шаг станет натуральным чудом.

Во-вторых, это кино. Причем сразу со звуковой дорожкой. Все необходимые для этого технологии были известны, а потому оставалось только соединить их воедино. Снять коронацию и парад, смонтировать все это и показывать за символические деньги по городам всей Империи. А как только аппаратов и специалистов станет достаточно, то и за границей начать продвигать самую действенную из технологий пропаганды. Само собой, подготовив и альбомы с фотографиями для сопутствующего распространения.

 

ГЛАВА 3

«Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось! — пронеслось в голове у Александра, и он загадочно улыбнулся. — Да, звуков будет много». До коронации оставалось чуть больше года, за который предстояло совершить чудо, родив практически новый город. По крайней мере, декорации для него.

Начать Саша решил с Красной площади, сделав ее ключом в предстоящем спектакле. Исторического музея не было, но имелись несколько обветшалые торговые ряды и куча разнообразных построек. Все это не отвечало задуманному размаху. Поэтому уже с середины марта, после схода основных снегов, вся Москва загудела от масштабных работ. По новому проекту Красная площадь должна занять территорию от собора Василия Блаженного до Тверской улицы в длину, да от Кремля до Ветошного переулка в ширину. То есть в итоге должна была получиться практически прямоугольная площадь размерами где-то шестьсот семьдесят на двести тридцать метров.

— Ваше Императорское Величество, — возмущенно пытался возразить предводитель московского дворянства князь Гагарин, — но разве же так можно?

— Лев Николаевич, отчего вы недовольны? Мы же собираемся сделать одну из самых больших площадей в Европе! — искренне недоумевал Император.

— Но вы же совершенно испортите вид центральной части. Москва ведь не Санкт-Петербург! У нас тут все по-другому. Вы хотите сделать из Москвы новый Питер?

— Отнюдь. Передо мной стоит задача сделать из Москвы столицу огромной Империи, а это накладывает определенные требования к городу. Например, нам острейшим образом необходимы места для проведения публичных мероприятий.

— Да, но отчего их делать под Кремлем? Ведь много других мест. Ходынское поле ныне занято, так Измайлово недурственно подходит. Да и не только оно.

— Лев Николаевич, — покачал головой Александр, — главная площадь страны не может находиться в какой-то глуши. Или вы предполагаете проводить мероприятия в лесах, что окружают Измайлово и Соколиную Гору? Кремль — это сердце Москвы, а потому и России. Возле него и надобно самые торжественные моменты праздновать. Это центр. Ядро.

— Но вы же для этого хотите снести столько старинных зданий!

— Так они ветхие. Их все одно пришлось бы сносить в скором времени.

— Мы бы перестроили. Заново.

— Лев Николаевич, Красной площади быть. Это решено. Вам же, как предводителю московского дворянства надлежит всемерно поддерживать и претворять задуманное в жизнь. Или вы считаете, что ваш Император не вправе принимать такие решения? — сказал Александр и испытующе посмотрел на Гагарина. Тот смутился от такой постановки вопроса.

Лев Николаевич Гагарин не отличался характером Путилова, а потому спорить с Императором, скрипя сцепленными рогами, не имел смелости, даже если считал, что его мнение правильно. Саша от этого страдал, ибо столь пагубный восточный менталитет шел только во вред делу. На Востоке вообще ничего хорошего, кроме мистики и плодовитости, по его мнению, не было. Поэтому Александра не раз посещали мысли о том, как бы уже от Гагарина избавиться, но тот опередил материализацию деструктивных намерений и умер сам. У сорокалетнего мужчины оказалось очень плохое здоровье.

Император же, понимая, что вместо Льва Николаевича может встать его аналог, принял самое деятельное участие во внеочередном дворянском собрании. Поэтому вместо Гагарина этот не самый простой пост занял Владимир Павлович Безобразов — один из наиболее прогрессивных москвичей тех дней. Статистик, экономист, педагог и публицист, готовый всемерно поддержать проводимые Императором реформы и преобразования в городе. Конечно, полного взаимопонимания с Безобразовым не было, однако его бойкий ум был готов к конструктивному диалогу и борьбе, что безмерно радовало Александра.

 

ГЛАВА 4

Когда все разошлись после очередного совещания, Император заказал себе что-нибудь покушать в кабинет и, развалившись в кресле, решил прокрутить в голове потихоньку вырисовывающийся сценарий всей коронации.

Итак, торжественный въезд в город, характерный для всех императорских коронаций до того, более не требовался. Ведь столица перенесена в Москву. Но все еще насущным была зарисовка с «выходом к публике». Откуда? Единственный вариант, который оставался у Александра, — это выезд из Кремля к большой трибуне на Красной площади, куда уже собрался народ. Само собой — под новый гимн Империи. Тот самый вариант на музыку Александрова, который Саша, будучи еще подростком, демонстрировал отцу во время смотра им Особого кадетского корпуса. Его доработали, причесали, и с 1 февраля 1868 года Указом Его Императорского Величества Александра III он установлен как официальный гимн Российской империи. Причем, дабы исключить разночтения, к официальному документу шло приложение с подробными партитурами для музыкальных инструментов и голоса.

Так вот. Выезд. Как его осуществлять? Обычные монархи уже много лет, а то и столетий эту процедуру осуществляли в открытой конной повозке, как правило, неимоверно вычурной и дорогой. Александр же желал показать себя как-нибудь чрезвычайно ярко, с одной стороны, и подчеркнуть тем самым новый дух эпохи — с другой.

Ничего толком в голову не шло. Он сидел и черкал карандашом на бумаге, задумчиво теребя свои воспоминания. Но находил там только какую-то всеобъемлющую пустоту. Ничего не получалось придумать осуществимого и интересного.

Александр, в конце концов, плюнул и решил немного отдохнуть. Он редко себе это позволял, так как дел было всегда очень много, но иногда просто требовалось расслабиться, предавшись не самым полезным для здоровья увлечениям.

* * *

Уже вечерело. Жены не было… как и семьи тоже. Оставшийся единственный брат этого нового тела все еще тяжело болел воспалением легких, которое, к большому сожалению Саши, прогрессировало. Его увезли в Ливадию по совету врачей, дабы морской воздух благоприятно повлиял на Владимира. Но Александр не питал иллюзий, совершенно адекватно оценивая уровень некомпетентности врачей середины XIX века. Кое-какие шансы на спасение Владимира давали обнадеживающие результаты работы над получением пенициллина, но пока он был далек от надлежащей чистоты и регулярно давал летальные осложнения. Еще было два дяди, но они Александра не любили и боялись, особенно Михаил Павлович.

В комнате Николаевского дворца, где, как правило, работал Александр, был полумрак от всего нескольких восковых свечей, что его освещали. Небольшой кабинет, отделанный древесиной кулахи, граба и эбена, имел достаточно гнетущий вид для посетителей, но Александру он нравился. Яркие, интенсивные тона красного, белого и черного цветов его тонизировали и позволяли лучше сосредоточиться на делах. Обстановка помещения была под стать его отделке. Тяжелый сервант из эбена с обширным остеклением. Массивный стол с полированной столешницей. Несколько резных стульев. И сейф громадных размеров, встроенный в стену и укрытый от лишних глаз подвижным стеллажом для книг. Ничего особенного, но во всем чувствовалось основательность, тяжесть и крепость. Даже резьба по деревянным и металлическим элементам обстановки отличалась практически полным отсутствием мелких элементов. Александр не любил, когда мельчат, на его взгляд, с некоторого удаления тонкие элементы узора превращались в «кашу» и «мешанину», совершенно сливаясь. Поэтому если вырезали листик, то он был вполне натурального размера.

Саша сидел в такой обстановке уже третий час. Помещение плохо проветривалось, а потому от накуренного табачного дыма плыл легкий муар. В дверь робко постучались.

— Войдите, — с некоторой задержкой произнес Александр.

Дверь открылась, и в кабинет проскользнул Дукмасов. Встал ошарашенный, сделав едва два шага.

— Ваше Императорское Величество… — Его глаза были полны удивления до крайности. Он первый раз видел, чтобы Александр пил. И не ради формальности, а полноценно, от души. Да еще и дымил сигарой, как паровоз.

— Что?

— Вы пьете…

— Пью.

— Но…

— Иногда это нужно всем людям. Вот так… расслабиться.

— Что-то случилось?

— Павел, у меня иссякли идеи. Да и вообще — я очень устал. Ведь я совершенно один.

— Ваше Императорское Величество… ведь рядом мы — ваши верные слуги. Вы не одни.

— А я могу вам доверять? — Александр спокойным, слегка мутным взглядом посмотрел на Дукмасова.

Тот смутился и несколько подвис от такого вопроса.

— Конечно! Ведь мы верны вам!

— А вдруг вас подкупили англичане? Помните, что случилось с покойным Павлом Петровичем? Свои приближенные табакеркой по приказу из Лондона и убили. Понимаете, Павел… чем дальше, тем мне тяжелее верить людям. Ставки в этой игре повышаются и соблазн растет. Сколько вам нужно денег для продажи родины?

— Ваше Императорское Величество! — возмутился Дукмасов.

— Не стесняйтесь. У любого человека есть нереализованные мечты или амбиции. Если предложить их реализовать, то мало кто сможет устоять.

— Но…

— Не нужно, Паша. Я вас ни в чем не обвиняю. Просто мне тяжело верить людям. Мой отец доверял Шувалову. Назначил его главой жандармерии. А он взял и отравил его. Урод. — Александр махнул рукой и затянулся сигарой. Да, да, именно затянулся. Он хоть и не курил регулярно, но был ценителем крепких ощущений. Впрочем, какой тонкий букет вкусов можно почувствовать после бутылки коньяка, выпитого «в каску»?

Сидели они довольно долго. Да там же и заснули, так что утро их настигло только ближе к обеду следующего дня. Хорошо хоть не лицом в салате спали. В комнате стоял жуткий перегар. Кризис идей у Александра не миновал, но он реально испугался, что под такое настроение уйдет в тяжелый запой, поэтому энергично занялся приведением себя в порядок. И прежде всего отправился в бассейн, где намеревался освежиться. Необычное решение, конечно, но Саша еще по прошлой жизни хорошо помнил, что ясность мысли достаточно быстро восстанавливается, если после пьянки физически поработать. Штанга и прочее «железо» были излишне тяжелой нагрузкой, да и жарко было. А вот идея с бассейном его более чем удовлетворяла — чередование энергичных заплывов с отдыхом должно было быстро привести его в чувство.

— Ваше Императорское Величество. — Дукмасов разлегся на шезлонге, стоящем рядом с бассейном, и отдыхал после плавания. — Вы говорили о том, что никак не можете придумать способ выезда таким, чтобы он показался сказкой.

— У тебя появились идеи?

— Да. Думаю, что да. — Павел немного задумался. — Вы же сами говорили не раз, что «побеждая побеждай». Так и тут. Вы хотите сделать сказку? Давайте сделаем. Возьмем легенду о каком-нибудь сказочном короле и материализуем ее.

— Например.

— Да вариантов масса. Вы на текущий момент единственный монарх в Европе, что полноценно воевали. Взять хотя бы эпизод нападения на Кавказе. Реальный бой с реальным шансом погибнуть. Мне кажется, на этом нужно сыграть.

— Взять западные легенды о короле-воине?

— Да! Именно.

— Например, что-нибудь в духе легенды о короле Артуре?

— Почему бы и нет? — Дукмасов откровенно сиял. — Оживим сказку. Создадим новую легенду. Как раз то, что вы хотели.

Александр задумался.

— Хм. Выезд Императора в сверкающем доспехе?

— Да! В окружении его верных рыцарей. Ведь рыцари у вас есть. Грех этим не воспользоваться.

— И рыцари тоже в доспехах… хм… двенадцать штук?

— Конечно! Король Артур и двенадцать рыцарей Круглого стола. И романтическая средневековая легенда оживет.

— Хм…

Эта идея Дукмасова навела Александра на целый пласт информации, который он благополучно не использовал, хотя в прошлой жизни время от времени его касался. А именно фантастика и вымышленные игровые миры. Конечно, большинство образов фантастических миров, связанных с рыцарской тематикой, было невозможно использовать из-за излишней ориентации на подростковую эстетику, само собой, взятую в наиболее экзальтированном и гипертрофированном варианте. Чего стоит хрупкая девушка с броней из небольших стикини, да тампона из волшебного чугуния, которые по причине какого-то заклинания защищали от всех возможных повреждений. Безусловно, такая девушка будет вооружена все разрезающими перочинными ножами не меньше в пуд массы каждый. Или худощавый юноша гомосексуальной наружности, стреляющий самонаводящимися стрелами с волшебными ускорителями и термоядерными боеголовками. Да и других крайностей хватает. Но Саше требовалось нечто иное — то, что можно было увязать с концептом короля-воина… Императора-воина.

Впрочем, в столь большом объеме красивого иллюстративного материала, которого когда-то давно, в прошлом, касался Император, довольно быстро нашлась и та концепция, что смогла его удовлетворить. Ею стал образ некоего героя из арт-ролика к знаменитой игре WarCraft III. Он должен был породить новый стиль, имевший некоторое отношение к неоготике, но особенной — в эстетике мира WarCraft III. Безусловно, в чистом виде передать колорит игры будет невозможно, но отдельные элементы были вполне реальны. Тем более что идеи русской готики в те времена достаточно активно продвигались в архитектуре. Правда, далекой от той «картинки», что нарисовали разработчики игры, да еще с гармоничными элементами древнерусского шатрового и византийского стилей, но тенденция была весьма массовой.

Собственно, эти мысли Александра навели на вполне закономерный вывод о том, что нельзя заниматься подобными вопросами вразнобой. Требовалась единая организация, прорабатывающая все аспекты пропаганды не только с особенной тщательностью, но и как единое целое. Жуткий бред, конечно, получался. Можно даже сказать, цирк. Но сказку иначе не создать. Впрочем, говоря по существу, те же английские гвардейцы в гигантских медвежьих шапках одним своим фактом существования оправдывали любую клоунаду при коронации. Не говоря уже о целом перечне иных «откровений» творческих натур, что повсеместно встречались по миру. Так что Александр особенно не переживал за это, сосредотачивая свое внимание лишь на аспектах эффектности и зрелищности «картинки». В конце концов, без этого «фасада» практически нереально создавать полноценную Империю.

* * *

Впрочем, отоспавшись на следующее утро, Александр решил, что бредовые желания нарядиться в «сверкающие доспехи» лучше не воплощать в жизнь. Уж больно комично это казалось даже для него самого, не говоря о том, какой неприятный эффект «скоморохов» будет создан в Европе. В конце концов, Саша не художник-модернист, и «мазню» ему создавать «невместно», а качественный продукт с похмелья не рождается.