5 августа 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Столица встретила Владимира весьма гостеприимно.

Ну, как же? Герой.

Не сложно догадаться, что, немного поделившись кусочками презренного желтого металла с кем нужно, Лев Борисович Вайнштейн смог добиться правильного освещения роли тогда еще юного лейтенанта в том событии. А 'случайно' оказавшиеся во Владивостоке журналисты смогли с рвением и пристрастием допросить как офицеров, так и матросов крейсера 'Память Азова'. В общем, все это путешествие оказалось настолько раздуто и раскручено, насколько это только было возможно. Да не просто так, а с применением пиар-технологий XXI века, к которым в конце XIX еще не выработали иммунитета.

'На орехи' досталось всем. Не только Ульянову. Потому что глупо и неправильно делать героя-одиночку в окружении обычных людей. Так что и экипажу сильно повезло, да и Цесаревичу досталось немного этой журналистской славы.

Подобное положение дел раззадорило Адмиралтейство еще сильнее, чем ожидал Владимир. С ним там общались, хоть и улыбаясь, но сквозь зубы. Он бесил чиновников Морского ведомства одним своим присутствием. Впрочем, для светского Санкт-Петербурга подобная деталь осталась за скобками. На новоиспеченного 'кап-два' стали сыпаться приглашения. Не все, но многие пожелали увидеть юного героя. Тем более такого холостого… и не бедного. Конечно, не титулованный дворянин, но, если не трогать совсем уж бомонд, это мало кого волновало.

Не обошло внимание и их семью.

Незадолго до приезда, с подачи Вайнштейна была опубликована статья в Санкт-Петербургских ведомостях об особняке семьи Ульяновых, в которой он подавался как самый передовой во всей России. Электрическое освещение кое-где уже употреблялось. Однако того перечня вполне актуальных новинок в области техники и технологии, из числа запатентованных на имя Владимира Ильича, не было нигде. Даже приблизительно.

А с осени прошлого года простимулированные Львом Борисовичем журналисты с разумной регулярностью освещали разные вопросы, так или иначе имеющие в контексте кого-либо из Ульяновых. Причем исключительно в позитивном ключе. Так что, возвращение геройского 'Вовчика' стало вишенкой на большом и изрядно нажористом тортике.

— Лева, зачем? — С плохо скрываемой тоской в глазах поинтересовался Владимир. — Они ведь теперь с меня не слезут.

— Вова, привыкай быть на виду. Или ты забыл, что мы из тебя делаем национального героя?

— Тошно ведь…

— Слушай, да не читай газеты. В чем проблема?

— А ты не думаешь, что такая явная пропаганда сработает наоборот?

— Какая явная? — Яко конь заржал Вайнштейн. — Для здешних временных полей, столь тонкой и непривычно изящной пропагандой еще никто людей не баловал. Она пока даже на серьезных мальчиков и девочек действует. Мы ведь их слушаем время от времени. Кое-где даже стационарные жучки стоят.

— Вы еще комикс про меня выпустите. Капитан Америка по-русски. Хм. Капитан-Сибирь. В шапке-ушанке и изящном ватном костюме.

— Не поверишь — уже рисуют, — совершенно наивно хлопая глазками, заявил Лева.

— Ты серьезно? — Не на шутку напрягся Ульянов.

— Конечно. Хотели сделать сюрприз, но раз ты угадал…

— Сдурел?!

— Вова, не бузи! Людям нужен герой. И мы дадим им его. У них от этого замшелого и в корень наркоманского декаданса уже блевотные рефлексы. Но другого ничего пока нет. Еще футуристы там всякие, тоже ни черта не понятные людям. Им что эти томные бабы с усами, что эти двинутые любители безвкусицы и каламбура — один хрен. Чуждые и противоестественные. А местные деятели искусства гонят только эту лажу, словно либеральная интеллигенция девяностых. Или ты думаешь от чего так ударно пошли ура-позитивные мотивы в двадцатые-тридцатые годы? Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ, Вова. Скука и уныние шли через весь XIX век. Разве что аристократия бухала по заграницам, томно воздыхая, а потом забывалась за порцией опиума или кокаина. Им и так хорошо. А простым людям, что вкалывают от заката до рассвета, нужно солнышко в окошке. Чтобы не только одни вампиры вокруг с Сальмой Хайек в главной роли. Понимаешь? Им нужны простые и понятные герои. Не накокаиненые Печорины, а нормальные русские мужики. Такие, чтобы в глаз дали и кортик отобрали. А потом догнали и подарили любовь. А потом еще раз. И так до достижения дзэна.

— И с какой стати ты решил, что этой чудо-картинкой стану я?

— Так ты же согласился с моей идеей. Вот и клепаем культ личности по классическим канонам. Их, правда, здесь еще не придумали. Но нам с того ни горячо, ни холодно. Скорее, даже проще. Конкурентов нет.

— Мда, — нервно дернул шеей Ульянов. — И что там дальше по плану? Я загоняю Годзилу прутиком на водопой?

— Не. Пока люди не оценят. Это будет позже. Но сейчас, получив кредит доверия, ты должен его развивать и укреплять. Люди должны начать ассоциировать с тобой успех и новую жизнь, новые технологии, новые возможности.

— И?

— Самолеты, Вова, конечно рано запускать. Но первый успешный дирижабль построишь ты. Сейчас этим уже грезят.

— Ты серьезно? — Прищурился Ульянов.

— И совершишь десантирование с него — тоже ты. И автопробег, Вова, тоже тебе придется первый по России проводить. Кстати, надо будет тебе безумную девушку в пару подобрать. Чтобы рвала шаблоны и привлекла на твою сторону женщин.

— Лева…

— Что Лева? Для образа герою нужна соратница. Желательно не менее эффектная, чем он. Коня на скаку остановит, изнасилует и дальше пошлет.

— Я так понимаю, у тебя есть кто-то на примете?

— Нет, но концептуально-то ты не против такого поворота событий?

— Смотря, что за дама, — неопределенно пожал плечами Владимир. — Про Изабеллу даже не думай.

— Само собой, — серьезно, с хитринкой в глазах, кивнул Вайнштейн. — Мы все помним о том, как ты ее боишься. Да и стара она уже для таких акробатических номеров.

— Надеюсь….

В то же время, в Зимнем дворце

— … в общем, он очень удивительный человек, — закончил свой рассказ Николай Александрович, завершая свой отчет перед родителями о поездке.

— Ты будешь удивлен, сынок, — начала Императрица, — когда узнаешь, что это не первая его заслуга перед династией.

— Мария, — одернул ее Александр III.

— Нет, милый. Ники должен это знать.

— Что именно? — Насторожился Цесаревич.

— Четыре года назад Владимир Ильич Ульянов помог жандармерии ликвидировать террористическое крыло партии 'Народная воля'. В сущности, он его и вскрыл. И, как ты знаешь, это привело к предотвращению покушения на твоего отца. А еще через два года, смог предотвратить покушение на всех нас, организованное кем-то из иностранных разведок.

— Покушение?

— Помнишь тот странный инцидент во время возвращения из Тавриды в Санкт-Петербург?

— Тот самый, когда нам пришлось сильно снижать скорость и ехать дольше обычного?

— Да. Только бдительность Ульянова и распорядительность Оржевского позволили предотвратить трагедию, в которой мы все могли погибнуть.

— Именно поэтому вы так щедро его и наградили?

— Мать хотела больше, — хмуро отметил Император.

— И это было бы не только справедливо, но и разумно. Назови мне хоть одного другого дворянина, что сделал для нашей семьи больше?

— Но не давать же ему за то титул, в самом деле?

— Барона мог и дать, — фыркнула Императрица.

— Успеется. Если он продолжит в таком темпе, то лет через двадцать нам просто нечем его станет награждать. Он, конечно, много для нас сделал, но…

— Кстати… — задумчиво произнес Николай. — Владимир сказал, что, скорее всего, его в Адмиралтействе постараются выжить из флота.

— Вот-вот, — произнес Император. — Не нужно спешить с наградами. У него же еще толком и выслуги нет. Дали бы просто денег.

— Деньги у него и у самого есть. Или ты не читал отчет Оржевского? — Парировала Императрица. — Так что же, сынок. Он оставит службу?

— Да, он мне сказал, что ему придется сделать это. И, уйдя в отставку, он собирается заняться созданием в России современной судостроительной промышленности.

— Это требует очень больших денег… — покачал головой Император. — Этот Ульянов богат, но не настолько. Он слишком маленькая сошка для такой игры.

— У него их нет, но он сказал, что знает, где их взять. Но без поддержки с нашей стороны опасается с такими суммами связываться.

— О чем речь?

— У него был вещий сон, сбывшийся в мельчайших деталях, — начал издалека Николай. — Благодаря которому он смог спасти мне жизнь. Судя по тому, что рассказала мама — у него такие сны не редкость. Так вот. Он знает, где лежит большой пиратский клад. Если бы мне это сказал любой другой — я бы подумал, что он сошел с ума или пытается меня разыграть. Но не Владимир…. Кроме того, он не просит от нас ничего, собираясь все проверить за свой счет. Мы ему нужны, чтобы добытое золото у него потом не отняли.

— Что же там за клад, что ему требуется поддержка Императора?

— Речь идет о примерно сорока пяти тысячах пудах золота.

— Сколько?! — Поперхнулся Александр III.

— Сорок пять тысяч пудов. Он поделился своими планами только со мной. Причем наедине, опасаясь, что в случае предания огласке этой информации, появится много желающих клад отнять. Начиная с Королевского флота.

— И как он его собирается достать, не привлекая внимания? — Поинтересовалась Императрица.

— Владимир считает, что это скандальное увольнение из Российского Императорского флота очень кстати. И им нужно воспользоваться. Фронда не фронда, но обиженную мину стоит показать, занявшись чем-то демонстративно за пределами России. Для чего он хочет купить у немцев старый лайнер. Переоборудовать его в океанографическое судно, и отправиться в экспедицию по изучению мирового океана. Клад находится на одном из островов у побережья Чили. Он постарается договориться с правительством этой туземной страны о приобретении острова в свою полную собственность, дабы не было потом проблем с законом. После чего тихо откопает клад, погрузит на 'океанографическое' судно и вывезет в Россию. На этом этапе ему и понадобится наша поддержка.

— И мы ему ее окажем, — серьезно произнесла Мария Федоровна, глаза которой загорелись тусклым блеском. Ей этот юноша нравился все больше и больше.