1 ноября 1891 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Особняк Юсуповых
Несколько пробных камерных визитов, в ходе которых новоиспеченного капитана второго ранга аккуратно прощупывали, предваряли первый заход на первый светский раут столицы. Весь вопрос был только в том, куда именно его впервые потащат. С одной стороны — вопрос статуса, а с другой — любопытства. Вайнштейн тут уже изрядно журналистов прикормил, так что даже весьма высокородные люди интересовались его персоной.
И вот — пришло приглашение. К Юсуповым. Наверное, самая элитная 'тусовка' Санкт-Петербурга тех лет. Посещаема Императорской фамилией. Очень высокий входной ценз. Зинаида Николаевна очень тщательно подходила к выбору персоналий. Значит? Правильно. Либо его планируют эффектно и публично унизить в глазах высокородных, либо посмотреть на то, как он себя покажет. Хотя ничто не исключает симбиоза.
На выручку пришел Кривенко, контролирующий уже к тому времени практически все ключевые особняки столицы. 'Жучки — наше все!' — как-то заметил он. Поэтому, войдя на крыльцо этого главного столичного 'клуба' Владимир был готов к тому, какие 'домашние заготовки' ему подготовили.
Его внешний вид, разумеется, был идеален. И разительно отличался от того, каким Ульянов был в той реальности. В конце концов с ним работали опытные стилисты, а также логопеды, тренеры и так далее. А потому — из тех входных данных, что имелись у его тела — слепили оптимум, эффектный и в меру брутальный…
'Прием как прием' — мысленно фыркнул Ульянов, раздражаясь от того, что ощущал себя чуждым, инородным телом на этом празднике жизни. И хмурился. Ведь его отвлекли от серьезных дел. От нечего делать он решил пройтись по залу, осматривая зал и пытаясь найти хоть кого-нибудь знакомого. Но тщетно. Да и местное общество старалось его не замечать. Ходят тут всякие. Подумаешь? Вон слуги тоже бродят. Вино разносят. Полы подтирают. И чем больше такое игнорирование продолжалось, тем сильнее ему хотелось уйти…
— Владимир Ильич, — мелодично произнес приятный женский голос, возникший откуда-то из-за спины.
— Зинаида Николаевна, — вежливо поклонился Ульянов княгине Юсуповой.
— Я рада вас видеть у нас, — произнесла она, пристально смотря в глаза, этого человека со слегка восточными чертами лица.
— Признаюсь, приглашение стало для меня полной неожиданностью.
— Отчего же?
— Простой офицер… и тут такое внимание.
— Не скромничайте, — улыбнулась Зинаида Николаевна. — Слухами о вас Санкт-Петербург полнится. Столько мистики и тайн.
— Людям нравится выдумывать интересные истории, — пожав плечами, ответил Ульянов. — А тут такой подходящий повод.
— Вы полагаете, что за всеми этими историями ничего не стоит?
— Кто знает? В любой сказке есть только доля… сказки, — мягко улыбнувшись произнес Владимир.
— В какую игру вы играете? — Хитро прищурившись, поинтересовалась княжна.
— Го.
— Простите? — Нахмурила лобик Зинаида.
— С виду очень простая игра, но с весьма глубоким стратегическим содержанием.
— Вы любите экзотические игры?
— Только те, в которых побеждают благодаря уму….
— К сожалению, мне нужно идти, — с едва заметным разочарованием произнесла княгиня после небольшой паузы, в ходе которого они с интересом смотрели друг другу в глаза. — Но обещайте, что расскажете мне больше об этой, безусловно, увлекательной игре.
— С радостью.
— Приятного вам вечера, Владимир Ильич, — сказала Зинаида Николаевна, кивнула, и продолжила движение по залу, оказывая внимание всем своим гостям. А Владимир проводил ее долгим взглядом. В ней не было никакой точеной красоты, какой славилось будущее. Но что-то цепляло. Может быть взгляд?
Эта короткая беседа несколько подняла настроение. И даже оживила ситуацию. С Владимиром начали осторожно здороваться и аккуратно посматривать. Но все равно, общая прохлада никуда не делась.
Улучшив момент, к нему подошла и та группа высокородных балбесов, которая задумала высмеять пробелы в его образовании. Дескать, деревенщина. Что с него взять? Дело в том, что абсолютное большинство аристократов тех лет вполне сносно могло музицировать на фортепьяно. Это было чем-то вроде хорошего тона. Этакое статусное умение. Простые люди тоже к нему стремились, но без особенного рвения. Так вот. По официальной биографии, с которой были знакомы аборигены, никаких навыков игры на фортепьяно Вова не имел и никогда уроков не брал. Этим и хотели воспользоваться.
— Господа, чем вам мешает пианист? Играет и пусть играет. — Уже минут десять вяло отругивался Ульянов, набивая себе цену и помогая шутникам привлечь к нему больше внимания. Терновый куст должен быть большим и красивым.
— Но мы хотим послушать вас! — Не выдерживает, наконец, один из провокаторов.
— Меня? Вы серьезно?
— Да! По столице ходят слухи, что вы прекрасно играете на фортепьяно.
— А если пойдут слухи о том, что я девушка, вы попросите меня снять штаны? — Усмехнувшись, уточнил Владимир.
— Господа! — Попытался возмутиться один из провокаторов, но в этот момент подошла Зинаида Николаевна.
— Да, господа, — одернула она их. — Отчего вы пристали к Владимиру Ильичу?
— Зинаида Николаевна, может быть, вас он послушает. Столько слухов!
— Слухов? Серьезно?
— Да! Говорят, что он прекрасно играет на фортепьяно.
Она взглянула Ульянову с отчетливым вопросом в глаза, дескать, не разогнать ли этих оболтусов? Собственно, Вова этого и ждал, а потому едва заметно качнул головой, а потом чуть заметно дернул краем губы, причем так, чтобы увидела только княгиня… и все поняла. А потому мягко улыбнулась и произнесла:
— Владимир Ильич, вы же видите — изнемогают. Может быть, утолите их любопытство? Я, признаться, тоже не против вас послушать. Для меня это новая грань вашего таланта. Неожиданная грань.
— Я не против угодить, но… — чуть помявшись, произнес Ульянов. — Дело в том, что для меня игра на фортепьяно слишком интимная вещь. Не люблю публики. Да и репертуар весьма неожиданный.
— Мы будем предельно щепетильны, — кивнула она.
— Да! Да! Просим! — Тут же загалдели представители золотой молодежи местного разлива, предвкушая эпичный повод для веселья.
Княгиня же, чуть потупившись, обвела их взглядом и задала Владимиру, немой вопрос. Дескать, какого рожна? Вы же играть не умеете.
Вместо ответа Ульянов подмигнул ей и направился к фортепьяно, занимая нагретый стул.
Все замерли в ожидании….
И тут нужно отметить, что в детстве, несмотря на сложности, Вова несколько лет отучился в музыкальной школе как раз в классе фортепьяно. В той, другой жизни, до вселения. А когда он вляпался в эту историю то Лева Вайнштейн словно, старя еврейская мама стал давить на Владимира, чуть ли не заставляя заниматься танцами, музыкой и прочей шелухой. Правда, на площадке XXI века, что позволяло держать это в тайне от аборигенов, окружающих его в XIX веке. То есть, 'давить на клавиши' умел.
Владимир сел и замер с замер на несколько секунд.
— С чего бы начать? Хм. — Для затравки произнес он и с ходу начал наигрывать довольно популярную в Северной Америке тех лет композицию 'О, Сюзанна'. Само собой, неизвестную в светском обществе Европы. И да, конечно же, в бодром таком салунном стиле, а-ля Дикий Запад. И вышло у него довольно атмосферно. Не хватало только веселой драки ковбоев и вульгарно одетых девушек.
Все притихли буквально с первых же нажатых клавиш, так он НЕ ДОЛЖЕН был уметь играть. Владимиром интересовались практически все. Как-никак новый игрок. Темная лошадка.
А он, завершив первую композицию, хмыкнул и перешел к довольно популярной в начале XX веке 'Twelfth Street Rag', впервые прозвучавшей в 1914 году. Ну и так далее. Минут тридцать он давал сольный концерт, перебирая различные бодренькие композиции первой половины XX века. А вокруг — гробовая тишина и вытянутые, слегка ошалевшие лица. Разве что княгиня, прислонившись к колонне, с какой-то загадочной улыбкой слушала музыку, не думая ни о чем. Ее все устраивало. Темная лошадка опять удивила Санкт-Петербург. Теперь уж точно никто в его официальную биографию верить не станет. Вспоминался их небольшой разговор, заигравший совсем другими красками. Да и вообще….
— Ну и напоследок… — произнес Владимир и постарался выжать из себя исполнение темы Пиратов Карибского моря для фортепьяно. То есть, лучшее из того, что он к этому времени смог на хорошем уровне освоить и чисто сыграть.
Дабы избавиться от совсем неуместных вопросов, Ульянов, завершив свою последнюю композицию, постарался как можно скорее откланяться. Причем, по возможности тихо. Ну, насколько получилось. Дескать, интимная вещь, перенервничал. Нужен отдых. И так далее.
Зинаида не вышла его провожать. Это даже как-то кольнуло. Вроде бы мелочь, а неприятно…
Он остановился у кареты на несколько мгновений и обернулся, глянув на окна второго этажа. Так и есть, чуть удалившись от стекла и приоткрыв штору, стояла она. Местная красавица.
'Красавица и чудовище' — мысленно усмехнулся Ульянов, внешне же сдержал учтивое выражение лица и поклонился ей.
Штора спешно опустилась.
А капитан второго ранга залез в карету и направился к себе. Первый его выход в свет подошел к концу и закончился скандалом. Впрочем, так и было задумано.