6 ноября 1898 года. Атлантический океан. Багамские острова.
— Сэр, — козырнул командир броненосца 'Айова', на котором держал свой флаг адмирал Сэмпсон, — на горизонте первая легкая эскадра. Семафорят, что наблюдали корабли противника.
— Как далеко?
— Порядка ста миль к востоку.
— Какие именно там были корабли? — Мрачно поинтересовался Вильям Т. Сэмпсон, которому вся эта затея совсем не нравилась изначально. Конечно, формально, на бумаге, американский флот выглядел значительно серьезнее испанского. Но 'темные лошадки' — 'Зита' и 'Гита' казались ему очень опасными. Особенно после того, как они с минимальными повреждениями вышли из боя с 'Индианой'. Да и скорость испанского флота была чрезвычайно высокой. В сущности, в случае проблем, только первая эскадра крейсеров могла бы оторвать и уйти. Все остальные же, увы…
— Пять военных кораблей, 'Зита', 'Гита' и, судя по всему, броненосные крейсера типа 'Инфанта Мария Тереза'.
— А 'Кристобаль Колон', 'Пелайло' и 'Гавана'?
— Они их не наблюдали.
— Конвой?
— Тоже, сэр.
— Проклятье! — Зарычал адмирал. — Первой легкой эскадре — отвлекать противника. Оттягивать его на юг, к Кубе. Потребуется — пусть вступят в бой на дальних дистанциях. А ночью отходят к Чесапикскому заливу и возвращаются к патрулированию подходов. Второй легкой эскадре поднять скорость до максимума и идти к Хьюстону, блокировать порт. Тяжелой эскадре — поднять скорость до пятнадцати узлов, поворот последовательно на восемь румбов вправо.
— Сэр, есть, сэр! — Козырнул командир корабля и передал распоряжения дальше по инстанции сигнальщикам. А потом замер и спросил: — Сэр, мы отворачиваем?
— Да, черт меня подери! Мы отворачиваем!
— Но конвой?
— Его здесь нет! Вы разве не поняли? Это ловушка! Курс на Хьюстон!
Тут нужно отметить, что, вскрыв конверт и узнав задумку князя Юсупова адмирал Сервера решил ее немного доработать и отправил с конвоем не только 'Пелайло', но и 'Кристобаля Колона' с 'Гаваной'. Получалось довольно неплохое прикрытие. 'Кристобаль' и 'Гавана' могли довольно агрессивно маневрировать, а 'Пелайло' давал устойчивость такому соединению. Да и многочисленные шестидюймовки 'Кристобаля' являлись серьезным аргументом в разговоре с бронепалубными кораблями. Именно по этой причине американские крейсера заметили отряд из пяти кораблей, а не семи, как задумывалось.
Весь оставшийся день первая легкая эскадра играла в кошки-мышки с испанцами. То сближаясь до пятидесяти кабельтовых, то отходя до ста. Один раз даже пыталась устроить кроссинг-Т головной 'Зите'. Но попав под накрытие со второго залпа с сорока пяти кабельтовых поспешно разорвала дистанцию. Все-таки главный калибр флагмана испанского флота — это не шутки. С ним не поспоришь. Тем более при такой точности. Сама же броненосная колонна продолжала упрямо идти своим курсом, поддерживая скорость в девятнадцать узлов. То есть, почти предельную для эскадры. Этакая пародия на слона и моську.
И надо сказать, что не зря, адмирал Сервера проявлял такое упорство. Утром седьмого ноября 1898 года к юго-западу от Флориды сквозь утреннюю дымку проступила тяжелая эскадра US Navy. Все четыре броненосца….
— Сигнал по эскадре, — тихо и холодно произнес адмирал Сэмпсон. — Разворот все вдруг на шестнадцать румбов. Через левую циркуляцию.
— Сэр?
— У них преимущество в скорости и дальности боя. Единственный шанс серьезно повредить их корабли — сойтись на минимальной дистанции. А это значит — разойтись на контркурсах.
— А они не отвернут?
— Если отвернут, то мы просто выиграем время для второй легкой эскадры. Они ведь не клюнули на приманку. А значит, что? Правильно. Спешат.
— Но мы не знаем, где 'Пелайло' и 'Кристобаль Колон'.
— Есть только два места, где они могут быть. Первое — Чесапикский залив, где они постараются устроить бойню, пока нас нет. Второе — конвой, который их отправили сопровождать. И я полагаю, что они именно с конвоем.
— Сэр, но если испанцы дали заведомо ложную информацию о том, как пойдет конвой, то, может быть, они врали и в другом?
— Что вы имеете в виду?
— Мы увели все свои силы из Чесапикского залива. Сухопутных войск, способных защитить побережье от крупного десанта там нет. Что, если конвой пошел туда? Справится ли первая легкая эскадра? Все-таки броненосный крейсер и броненосец с современными орудиями — это сила. Плюс еще полноценный бронепалубный крейсер. А если в залив Делавэр? Там же вообще ничего толком нет.
— Кроме береговых батарей… — хмуро произнес адмирал Сэмпсон. — И судя по тому, как ловко их взяли на подступах к Нью-Йорку…. Проклятье!
— Сэр! Какие будут ваши приказания!
— Следуем прежнему плану. Стараемся максимально сблизится и подставить испанцев под огонь наши орудий главного калибра и восьмидюймовки. Проклятье! Черт! Дерьмо собачье! Как же так могло выйти?! Ладно. — Он выдохнул. — Надеюсь вторая легкая эскадра справится, если конвой действительно ушел в Хьюстон…
Но адмирал Сервера не хотел играть по правилам противника и терять свое преимущество, поэтому последовательно отвернул на север всей эскадрой, разойдясь в точке сорока — сорока пяти кабельтовых от колонны противника. Ну, и разумеется, постреляв по накатывающим кораблям янки. И даже 'прописав' одну десятидюймовую пилюлю на носовую оконечность идущего в голове 'Техасу'. Добротно все разворотил там и поджег. Тем не менее тот даже скорости не снизил. Повезло.
Последующие десять часов адмирал Сервера пародировал еще не исполненную композицию адмирала Того. То есть, пользуясь преимуществом в скорости хода в целых пять узлов активно маневрировал и раз за разом ставил под бортовой залп эскадры головной мателот американцев. Причем с дистанции, куда те толком работать и не могли. Сорок-сорок пять кабельтовых. Конечно, американцы стреляли в ответ, но и количество стволов при такой тактике, и их качество было не сопоставимо.
Ничего интересного и захватывающего в это время не происходило — просто тяжелая и нудная работа.
Вечерело.
Адмирал Сэмпсон с подавленным видом стоял на своей 'Айове', которая едва выдавала семь узлов, имея носовой дифферент в пять и крен на правый борт в семь градусов соответственно. Головная башня была заклинена попаданием снаряда и не могла стрелять. Пожары удалось потушить совсем недавно, однако все, абсолютно все было покрыто сажей. В общем 'картина маслом'.
Но наступающая ночь не принесла успокоения, даже несмотря на отсутствие у испанцев дестроеров. Скорее чувство нарастающей тревоги.
— Сэр, — начал ближе к полуночи докладывать старший офицер 'Айовы', так как командир корабля лежал в лазарете с тяжелым осколочным ранением. — Убито или умерло от ран шестьдесят пять человек, еще сто тридцать один ранен. Врач говорит, что не все из них доживут до утра. Просто не успевают даже перевязать.
— Четверть команды… — покачал адмирал головой.
— Вода продолжает прибывать, — продолжил старший офицер. — Подкрепления едва справляются с нагрузкой. Любой близкий разрыв их просто сметет. А у нас и так воды принято изрядно.
— И что вы предлагаете?
— Застопорить ход и постараться остановить поступление воды.
— Я про завтра.
— Сражаться, сэр. Но шансы у нас не велики. Разве что развернуться кормой. Она еще не так избита.
— Вряд ли это что-то изменит, — хмуро произнес адмирал. — Что по 'Массачусетсу' и 'Орегону'?
— Команды выбиты едва ли не сильнее. Но носовые башни исправны.
— И они также нахватались воды. Верно?
— Так точно, сэр. Но прогнозы оптимистичны. Если застопорить ход, они тоже смогут серьезно выправить свое положение.
— Хорошо, командуй стоп-машины. И вызови командиров броненосцев на 'Айову'.
— Сэр, при всем уважении ни шлюпок, ни катеров у нас нет. Исправных.
— Боже! Придумайте же что-нибудь!..
Утром, когда адмирал Сервера, вновь вышел на боевой курс, американские корабли представляли собой жалкое зрелище. Сбившиеся в кучу и еще сильнее осевшие воду, обгорелые с едва теплящимися котлами. А на 'Орегоне' так и вообще потушенными из-за опасности взрыва. Все-таки у любых людей имеются пределы прочности. Вот и американские моряки, пытаясь сделать все от них зависящее, просто попадали от усталости. Что и сказалось. Со стороны казалось, что первый же снаряд отправит их на дно. Все сразу. Даже если не попадет. О каком бое в таких условиях можно было вести речь? Поэтому Паскуале Сервера-и-Топете поднял сигнал, предлагающий им сдачу в плен. И Вильям Т. Сэмпсон принял это предложение. Что позволило не только спасти корабли от затопления, но и помощь выжить тремстам двадцати пяти раненым, которые очевидно не смогли бы выплыть. Да и по здоровым в случае затопления, все было не так уж и радужно.