Сейчас у меня очень тяжело на душе. Очевидно, сколько бы врач ни работал, он никогда не сможет стать равнодушным к человеческим страданиям. И я всё под впечатлением этого случая, которым пришлось сегодня заниматься. Теперь вот попросил водителя специально поехать через парк – только природа может как-то успокоить.

А ведь за годы работы столько приходилось видеть. Часто сами врачи находились на последней грани. Например, помню, в Азербайджане, много лет назад, во время борьбы с эпидемией чумы. Чумные районы были оцеплены войсками, делалось всё возможное, но эпидемия не утихала. И тут приезжает особая комиссия со следователями, и начинают допрашивать врачей. Оказывается, к ним поступили сведения, что врачи-диверсанты специально распространяют чуму: вырезают у умерших печень и делают из неё смертоносную вакцину. Казалось бы, всё это абсурдно до смешного, но вот отправляются на кладбище и раскапывают могилы нескольких умерших. И можете себе представить – у трупов отрезаны головы, вскрыты животы, и печени нет… Арестованные врачи категорически отрицают свою к этому причастность. Неизвестно, как бы всё кончилось, но, к счастью, удалось разгадать тайну. Оказывается, у местного населения существует поверье, что человек, умерший во время эпидемии, не умирает полностью, а выходит из могилы и тянет за собой своих родственников, заражая их своей болезнью. И, чтобы умертвить его окончательно, нужно отрезать ему голову, а печень вынуть и съесть.

Вот что может наделать дикость и бескультурье.

И однако жизнь вдали от цивилизации имеет свои достоинства. Примерно в те же годы мы проводили обследования в Туве – и чего там только не было: и сифилис, и разные экземы, и трахома – но ни одного порока сердца! Да и зрение тоже: один старик жалуется – "Не вижу!" Что же ты, отец, не видишь? "Ну вот, к примеру, видишь, вон на том холмике заяц сидит? Так я его совсем плохо вижу!" А я сам даже холмик еле могу различить.

Да, глаза… Один из тончайших инструментов в человеческом организме. В человеке всё совершенно, но мне кажется, что лишь в одном месте природа допустила оплошность. В черепе имеется только одно небольшое отверстие для прохода глазных нервов к мозгу, и два нерва от обоих глаз сплетаются здесь так тесно, что невозможно прикоснуться к одному, не повредив второй, и любое воспаление также легко захватывает оба нерва. Это трагедия для хирургов, а ещё больше – трагедия для самих больных. А сколько пришлось удалять глаз во время войны в полевом госпитале – страшно вспомнить! И это совсем не просто: известно ли вам, что когда перерезается глазной нерв при местном наркозе, человек видит такую ослепительную вспышку, что наступает шок, и даже возможна внезапная смерть?

Знаете ли вы о случае, когда сотрудники глазного института Филатова нашли в одном селе фельдшера, блестяще удалявшего бельма? Его забрали в Одессу, он работал у Филатова и одновремённо учился в мединституте. И когда он изучил анатомию и физиологию глаза и понял, на что он так смело поднимал руку – он отказался от оперирования.

Кстати, мне самому довелось удалять катаракту с глаза Гром-Ясенецкому, генералу медицинской службы и митрополиту Ставропольского края – не правда ли, интересное сочетание? На вопросы об этом он отвечал, что к концу жизни пришёл к убеждению, что с помощью веры больше можно облегчить страдания людей, чем с помощью медицины. И, уйдя в отставку, принял сан. На его похоронах было несметное количество народу, а на надгробном памятнике так и написано: "Митрополит такой-то, генерал медицинской службы…" Что ж, может быть действительно религия может помочь человеку там, где медицина бессильна. Или направить, предостеречь его там, где медицина вообще не властна. Я имею в виду не церковь, а религию, веру. Она – мать, наставница для несовершеннолетнего народа. Нужно быть очень сильным, чтобы быть атеистом. Кроме того – когда мы вырастаем и не нуждаемся больше в опеке матери, разве мы вправе издеваться над ней и подвергать её оскорблениям лишь потому, что мы её переросли?

Да, было всякое, больше трагическое, но иногда и смешное. Там же на востоке был такой случай: приходит ко мне тайком молодой парень и просит помощи. Дело, видите ли, в том, что он женится, а они с невестой уже до свадьбы позволили себе лишнее. А у них такой обычай: прямо во время свадьбы молодые отправляются на брачное ложе, и потом родственники торжественно выносят простыню со следами крови. И вот теперь нагрешивший жених в отчаянии: можно было бы, конечно, в нужный момент разрезать себе руку, но тут-то у него храбрости нехватает.

Пришлось помочь ему: я сделал надрез на пальце и заложил бинт таким образом, что при его снятии ранка вскроется. Позднее счастливый молодожён сообщил мне, что всё сошло благополучно."