ХАБАРОВСКОМУ ХОДОКУ-ПАРИКМАХЕРУ ШУЛЬКИНУ, СОВЕРШАЮЩЕМУ ПЕШИЙ ПЕРЕХОД ПО МАРШРУТУ

ХАБАРОВСК – БРЕСТ!"

Через неделю гостиничной жизни начинается ностальгия. Особенно зимой, да ещё по воскресеньям. Когда больше нет сил валяться в казёной кровати общего номера, поневоле отправляешься убивать время немногочисленными доступными способами. В огромном морозном городе приходится слоняться из квартала в квартал, обогреваясь в замызганных столовых, надоевших кинотеатрах, продуктовых магазинах, изнывать от оттягивающего плечи пальто, дуреть от грохота поездов метрополитена.

В тот раз меня занесло на "Выставку передового опыта в народном хозяйстве". Я бродил по малолюдным заснеженным аллеям. Заходил в тихие, как храмы, павильоны, бессмысленно смотрел на какие-то огромные вентили с вырезанным боком для обнажения их хитроумного нутра, на сложнейшие макеты неизвестно что выпускающих заводов, на светящиеся лампами во всю стену красочные схемы таинственных технологических процессов, а может быть энергетических потоков…

Мороз был приличный. У одного из закрытых павильонов я увидел бумажный плакат, привязанный к балюстраде, окружавшей запертый вход. Перед плакатом топтались несколько парней и женщин, а на плакате красными буквами было написано: "ПРИВЕТ

 

"Феноменально!" – подумал я и направился к ожидающим под плакатом. Притоптывая ногами, они охотно сообщали всем желающим немногочисленные подробности. Ходок-парикмахер движется уже в границах города и должен прибыть сюда ровно в два часа. По его прибытии состоится торжественный митинг с приветствиями представителей различных местностей и организаций и с вручением памятных подарков. Всех просят не расходиться и создать необходимый кворум.

И действительно, заинтригованная плакатом, собралась уже порядочная кучка людей.

Помимо случайных зрителей, здесь ещё находились и запланированные: мальчик и девочка в полосатых восточных халатах, и ещё долговязый парень с ручной кинокамерой. Я остался ждать развития событий, добросовестно топая вместе со всеми.

Назначенное время прошло, но герой не появлялся. Зато у публики появилась тенденция к рассасыванию. Тогда обеспокоенные организаторы обьявили, что парикмахер на подходе, по телефону передали, что он уже на Проспекте Мира.

И вот прокатилось какое-то шевеление, и взгляды стоявших вдали устремились за угол павильона. Но сначала оттуда почему-то выбежал здоровенный негр, бородатый, без шапки и в узких брючках из ярко-зелёного вельвета. Негр бежал легко и очень интересно, он одновремённо вращался и встряхивал поднятыми руками. Это был не бег, а самый настоящий танец.

А затем появился ходок. Он тоже бежал рысцой, он был маленького роста, в больших ботинках на толстой подошве, в сером осеннем пальто, с небольшим рюкзачком за спиной и в странной кепочке с наушниками, один вид которой вызывал озноб. Черты лица у него были крупные, глаза светлые, волосы так коротко подстрижены, что почти не видны были из-под кепочки.

Он пробежал сквозь жидкую толпу, подняв руку и улыбаясь куда-то вверх, словно приветствовал ликующий народ в воображаемых окнах и на балконах. Его сразу протащили за балюстраду, играющую роль трибуны, и живописная группа, включающая бородатого негра и полосатых азиатов, образовала президиум открывшегося митинга.

Слово взял представитель горкоммунхоза. Он тепло приветствовал дальневосточного землепроходца от имени его столичных собратьев по ремеслу. Товарищ Шулькин, – сказал докладчик, – является прекрасным примером для нас всех. Товарищ Шулькин вышел из родного Хабаровска в свой замечательный поход ровно первого мая этого года, прямо с праздничной демонстрации трудящихся. На протяжении своего длительного пути товарищ Шулькин изучает родной край и активно участвует в жизни народа. Проходя через Кузнецкий бассейн, товарищ Шулькин целую смену проработал в шахте вместе с нашими славными горняками. В Средней Азии он участвовал в уборке хлопка. Дальнейший путь товарища Шулькина лежит на запад, где на границе нашей родины он ознакомится с героической Брестской крепостью. Тем временем навстречу ему из Варшавы выйдут два лучших польских парикмахера, и, встретившись в Бресте с товарищем Шулькиным, передадут ему привет от польских коллег, а также памятные гребень и ножницы…

Жужжала камера, герой торжества улыбался на трибуне, держа в руках дары, одетый поверх пальто в полосатый халат, поднесенный несовершеннолетними представителями братских среднеазиатских республик. В порыве восторга с него стянули кепку, обнажив сверкнувшую макушку, и напялили тюбетеечку, так что лоб и щёки у него теперь совсем побелели, составляя контраст красному носу. Бородатый негр был объявлен представителем стран Африки, он выкрикнул что-то на неясном языке, прозвучавшее как антиимпериалистический лозунг, и кинулся целоваться. Следующий вдохновенный оратор говорил:

– …Это чудесно, нет слов как чудесно, что у нас есть такие, как товарищ Шулькин, которые подают всем нам заразительный пример. Смелее, товарищи, не надо бояться, мы все должны пойти вслед за товарищем Шулькиным. Пусть сначала недалеко, хотя бы вокруг собственного дома, но потом всё дальше и дальше…

– А работать кто будет? – послышалась басовитая реплика, вызвавшая оживление среди слушающих…

Я огляделся. Чувствовалось приближение зимнего вечера. Прежде белые небо и снег начали синеть, а отдельно стоящие фигуры теряли объёмность, превращаясь в силуэты и скрадывая ощущение перспективы. Среди поредевших зрителей ходила женщина, наводя справки. Она спросила меня: "Вы откуда?" – "Я из Киева." – "Вот и чудесно, идёмте, вы выступите как представитель солнечной Украины!" – "Что вы, нет, нет, я не могу, я совсем замёрз…"

И я быстро начал выбираться прочь, мечтая согреть поскорее где-нибудь свои закоченевшие конечности. Скучно на этом свете, господа!