I

Свобода печати в Соединенных Штатах существует лишь в теории и заключается главным образом в эфемерном праве маленьких групп инакомыслящих издавать газеты и журналы с ограниченным тиражом для сектантски-узкого круга читателей. Всякий раз, когда периодическое издание, пропагандирующее взгляды, не угодные фаланге крупного капитала, получало широкое распространение, его попросту прикрывали, как это произошло с довоенными журналами "разгребателей грязи".

Централизованный классовый контроль капиталистической верхушки над американской прессой проявлялся наиболее ярко в виде грандиозных объединенных газетных кампаний, которые, как ураган, периодически проносились над страной в течение последних сорока лет.

Первая из этих грандиозных объединенных кампаний печати, свидетельствующая о наличии определенных общих целей и единого руководства, имела место в 1896 г., когда фактически каждая влиятельная газета, как демократическая, так и республиканская, стояла за МакКинли и золотой стандарт, против Уильяма Дженнингса Брайана и биметаллизма. Из всей печати крупных городов только херстовская пресса, насчитывавшая в то время всего две газеты, поддерживала Брайана; но Херст владел акциями серебряных рудников.

Следующая широкая общенациональная кампания пе. чати, во время которой фактически все газеты тянули одну и ту же песню, началась в 1915 г. и имела своей целью вовлечь Соединенные Штаты в войну, чего ей в конце концов и удалось добиться. К 1917 г. лишь небольшое количество изданий было против вступления в войну. Как только война была объявлена, печать временно попала под ярмо правительственной цензуры; но это не вызвало серьезного протеста со стороны издателей, которые храбро ратуют за свободу печати лишь тогда, когда на карту поставлены их собственные денежные прерогативы.

В двадцатых годах фактически вся пресса, включая многие выдающиеся демократические газеты, вроде "Нью-Йорк Таймс", переметнулась на поддержку абсурдного кулиджевского "просперити". Пожалуй, величайшим предательством со стороны американской прессы было то, что она не предостерегла о надвигавшемся крахе, который предсказывали многие специалисты по финансовым вопросам в работах, не получивших широкого распространения. Во время депрессии 1929—1933 гг. снова имела место грандиозная объединенная кампания печати, целью которой было скрыть от масс всю глубину катастрофы.

В 1936 г. 80% американской прессы по оценке журнала "Таймс" (номер от 2 ноября 1936 г.), и по крайней мере 71% ее по оценке журнала "Нью рипаблик" (номер от 17 марта 1937 г.), выступало против переизбрания Франклина Д. Рузвельта и яростно клеветало на него и на его сторонников.

Фактически единственными газетами, поддерживавшими правительство Рузвельта, за исключением субсидируемой прессы демократической партии, были газеты, непосредственно принадлежавшие промышленникам, выпускавшим предметы широкого потребления, и владельцам универсальных магазинов, а также те издания, доходы которых в значительной степени зависели от рек ламы универсальных магазинов и благосостояния поку пателеи. Эти элементы составляли основную финансовую опору "нового курса".

Сомнительную поддержку оказала Рузвельту "Нью- Йорк Таймс", а также скриппс-говардовская сеть. Однако в общем позиция прессы во время предвыборной кампании ярко свидетельствует о том, как трудно розничным рекламодателям и самим читателям контролировать политику газет. В Детройте, Сент-Луисе, Миннеаполисе и Балтиморе "новый курс" вовсе не получил поддержки печати, хотя эти города и стояли за Рузвельта.

В то время как Рузвельта бранили то большевиком; то фашистом и вся американская пресса поносила его политических помощников, лондонский "Экономист", важнейший в мире орган капиталистической печати, доброжелательно оценивал его деятельность и хвалил его за то, что он вывел страну из состояния хаоса. Американская пресса, часто ссылающаяся на. "Экономист", на этот раз его не цитировала.

Многие обозреватели пришли к заключению, что блестящая победа, одержанная Рузвельтом в 1936 г., несмотря на враждебное отношение прессы, доказывает бессилие газет в наш век радио. Однако подобное утверждение основано на недооценке значения многих особо сложных факторов, действовавших по время выборов 1936 г. помимо прессы.

Говорили, что "подобно тому как в 1896 г. красноречие Уильяма Дженнингса Брайана потерпело поражение от прессы, в 1936 г. пресса потерпела поражение от красноречия Франклина Д. Рузвельта". В этом есть доля истины. Тем не менее "Нью рипаблик" (17 марта 1937 г.), откуда взята эта цитата, указывал, что "около двухсот радиостанций — одна треть их общего количества, но по существу более трети, учитывая их мощность, дальность действия и число слушателей, — принадлежит газетам или контролируется ими". Словом, в большинстве случаев радиостанции принадлежат тем самым группам, кото: рые владеют газетами. Более того, республиканская партия использовала гораздо больше часов радиовещания, чем демократическая, — шестьдесят девять часов против пятидесяти шести с половиной.

Вскоре после выборов сила прессы, централизован-, ность ее действия и целей были продемонстрированы значительно более полно, чем во время кампании. Если против переизбрания Рузвельта было 80% прессы, то 95% ее выступило против плана реформы Верховного суда, который со времен гражданской войны бесцеремонно попирал общественные интересы. Скриппс-говар* довские газеты, холодно относившиеся к переизбранию Рузвельта, присоединились к "Нью-Йорк Таймс", выступившей с резкой критикой предложенной президентом реформы Верховного суда в пределах положений конституции. Все радиообозреватели громили этот план.

Эвелина Миллер Крауэл утверждает в "Нью рипаблик" (13 января 1937 г.), что кампании прессы бессильны, и приводит обширный материал в пользу этого положения. Ее выводы, однако, основаны на несостоятельных примерах. В 1934 г. пресса фактически без всякой посторонней помощи провалила предложенный Тагуэлом закон о доброкачественном продовольствии и лекарствах, требовавший более честной рекламы в этой области. Оппозиция этому закону была открыто организована различными обществами издателей, начиная с Американской ассоциации издателей газет вплоть до различных местных организаций. В том же году газеты добились поражения всеобщей забастовки в Сан-Франциско.

Пресса редко проводит кампании в защиту специфически газетных интересов, но в таких случаях она опять- таки демонстрирует свою силу. Президент Тафт заявил, что пресса враждебно относилась к нему потому, что он не снизил в достаточной степени пошлины на заграничную газетную бумагу. При Вильсоне эти пошлины были полностью отменены. Спикер Джозеф Кэннон заявил. что когда либералы выступили в конгрессе против его деспотической власти, к ним присоединилась часть республиканской печати, недовольная тем, что он поддержал тарифную политику Тафта. Хотя американская пресса в целом рьяно отстаивает высокие пошлины, она непоследовательно требует свободного импорта газетной бумаги.

Высокомерие мультимиллионеров в утверждении своих прав в области журналистики не знает пределов. Сущность взглядов господствующих капиталистических кругов на печать наиболее энергично была сформулирована центральным органом финансового капитала "Уоллстрит джорнал" в номере от 20 января 1925 г.

"Трудно представить себе, что хочет сказать автор передовой статьи в нью-йоркской "Геральд трибюн", когда он заявляет. "Американские газеты всегда были связаны с интересами общества". Это — обычная отговорка непрофессионала; результаты таких фраз известны. Такое заявление совершенно неверно; однако, с этим вопросом связано столько лицемерия и Невежества, что он требует разъяснения.

Газета — частное предприятие. Поэтому она не "связана" с интересами общества. Она является собственностью владельца, продающего, на свой собственный риск продукт своего производства. Если обществу не нравятся его взгляды или освещение событий, оно вольно поступать как хочет. Общество не обязано покупать эту газету... Можно заявить, что редакторы проводят политику своих хозяев, за исключением тех случаев, когда они сами являются хозяевами своих газет. Но по некоторым до смешного очевидным причинам многие владельцы газет готовы поощрять распространенное заблуждение, что именно редактор газеты диктует ее взгляды и подбор материала. В действительности он делает все это, лишь строго подчиняясь коррективам и указаниям владельца газеты..."

Если газета связана с интересами общества, тогда она представляет собой предприятие общественного пользования и по закону подлежит надзору и вмешательству со стороны правительственных учреждений, вроде федеральной торговой комиссии или комиссии по торговле между штатами. И наоборот, согласно рассуждениям "Уолл-стрит джорнал", если газета не связана с интересами общества, то ее хозяин может использовать ее, как ему заблагорассудится.

Позиция "Уолл-стрит джорнал" особенно ярко свидетельствует о влиянии, оказываемом газетами на формирование мышления широкой публики по образу и подобию мышления биржевого маклера. Пресса ответственна за прочно укоренившееся в широкой публике убеждение, что руководство железными дорогами, осуществлявшееся правительством во время войны, потерпело колоссальную неудачу; на самом деле управление железными дорогами никогда не было более успешным, чем в тот период. Газеты внушили большинству читателей, что государственное руководство предприятиями общественного пользования в общем не дает результатов, в то время как можно научно доказать, что оно гораздо боле,е эффективно, чем управление, осуществляемое частными владельцами.

Газеты редко осмеливаются намекнуть, кто дает те политические взятки, о которых они бессвязно бормочут. Читателям газет неизвестно, например, что покойный Джон Д. Рокфеллер роздал, вероятно, больше взяток, чем какое-либо другое лицо во всей мировой истории, и что большинство богатых семейств, как показывает Густав Майерс, основали свои состояния на краеугольном камне взятки.

Одним словом, газеты отражают действительность так же точно, как кривые зеркала в парках Кони-Айленда. В настоящих условиях свобода печати состоит лишь в свободе искажать и замалчивать события.

II

Эндрью У. Меллон разводился с женой при весьма странных обстоятельствах. Чтобы получить развод при отсутствии достаточных мотивов, он приказал раболепствующим законодательным органам штата Пенсильвания поспешно провести специальный закон, позднее отмененный, согласно которому жене было Отказано в разборе бракоразводного дела судом присяжных. Первой газетой, опубликовавшей сенсационные подробности бракоразводного процесса Меллона, была филадельфийская "Норт америкен", принадлежавшая семейству Уэнамэкер (Морган). Все остальные газеты штата Пенсильвания, долговые обязательства которых принадлежали главным образом меллоновской "Юнион траст компани", хранили молчание; молчала и "Ассошиэйтед пресс".

Скандальные происшествия из жизни обладателей крупных богатств освещаются в газетах лишь в тех слу. чаях, когда замешанные в них лица сами желают, чтобы их личные дела стали предметом гласности, как было с бракоразводным делом Стиллмена, или же когда они не столь богаты и не столь могущественны, как их изображают газеты, — как в случае развода Леонарда Кин Райнлендера.

Можно согласиться, что замалчивание скандалов из личной жизни крупных богачей — факт, не имеющий большого значения. Однако это свидетельствует о наличии тайного контроля над прессой со стороны богачей, распространяющегося и на области, имеющие социальное значение. Так, например, благодаря своему жесткому контролю над питтсбургской печатью и питтсбургским отделением "Ассошиэйтед пресс" семейство Меллон сумело в течение многих лет сохранять в тайне свое колоссальное богатство. Это был чрезвычайно важный в социальном отношении фахг, но он выяснился лишь после того, как Меллона назначили министром финансов.

Коснемся и другой разновидности манипуляций прессы в интересах крупного капитала. В 1917 г. "Ассошиэйтед пресс" исказила заявление сенатора Лафоллета, сказавшего: "Мы имеем основания быть недовольными Германией", превратив его в "Мы не имеем оснований быть недовольными Германией". В течение восьми лет "Ассошиэйтед пресс" и связанные с нею газеты отказывались поместить поправку; Лафоллет протестовал против вступления в войну, и потому его следовало дискредитировать всеми правдами или неправдами. В продолжение всего военного времени газеты единодушно оберегали интересы крупного капитала, отказываясь поместить хотя бы одну строчку относительно тщательно проверенных и документированных сообщений о военных прибылях, которые представлял конгрессу Амос Пинчот.

Замалчивание событий печатью влиятельных банковских капиталистов простирается даже на материалы правительственных учреждений и на сообщения о судебных процессах, в которых частный капитал оказывается виновным в антиобщественной деятельности.

Историк Джозеф Баклин Бишоп пишет в книге "Теодор Рузвельт и его время", говоря о периоде 1909 г.: "Благодаря какому-то таинственному, но могущественному влиянию местные (нью-йоркские) отчеты об этом процессе (дело "Америкен шугар рефайнинг компани") умаляли или полностью замалчивали потрясающие доказательства жульничества и решительный вердикт, вынесенный компании судом". Приговор непосредственно затрагивал интересы богатого и влиятельного семейства Хэвмейер.

Один из наиболее ярких и красноречивых примеров полного замалчивания важной информации, неблагоприятной для крупного капитала, относится к цифрам подоходного налога 1923 г., опубликованным специальным законом конгресса в 1924 г. для всеобщего ознакомления.

В число газет и телеграфных агентств, категорически отказавшихся опубликовать эти цифры, входили "Ассошиэйгед пресс", газетные сети Кэртисов и Вандербильтов, ново-орлеанская "Таймс-пикэйюн", сесрингфильдская (штат Массачусетс) "Юнион", филадельфийская "Рекорд" (принадлежавшая в то время Уэнамэкерам), сан-польская "Пайонир пресс" и "Диспатч" (владельцы братья Риддер), портлапдская (штат Мэйн) "Экспресс" (Гай II. Ганнет), "Охайо стейт джорнал" и колумбусская "Диспатч", а также принадлежавшие в тот период Джону К. Шэфферу газеты "звездной лиги" — денверская "Рокки маунтэн ньюс" и чикагская "Ивнинг пост".

Нью-йоркская "Уорлд", которой руководили тогда сыновья Пулитцера, неустойчивые в своей редакционной политике, поместила в своем первом выпуске многозна: чительные списки налоговых обложений 1923 г., затем лихорадочно выбросила их из второго выпуска и нерешительно восстановила в последующих выпусках. Нью- йоркская "Геральд трибюн" (Рид-Миллс) заняла высоко принципиальную позицию, заявив, что публикация сведений о налогах незаконна, но на следующий же день начала публиковать их, чтобы выдержать конкуренцию других газет. "Нью-Йорк Таймс" напечатала налоговые списки, но заявила, что возмущение богачей их обнародованием "законно, хотя и запоздало" и что "следовало действовать более энергично до утверждения закона".

Нью-йоркская "Ивнинг пост" отказалась печатать списки, потому что это было,"противозаконно", и напала на "Таймс" за то, что она не поместила сведений о налогах своего издателя Адольфа С. Окса. В своих первых материалах "Таймс" также опустила имена Сайруса X. К. Кэртиса и других издателей, но под влиянием ядовитых замечаний "Пост" она с запозданием поместила данные о налогообложении всех газетных издателей.

В ответ на анкету, предложенную в 1925 г. профессиональным органом издателей "Эдитор энд паблишер"; газета "Би", выходившая в г. Омаха, сообщила, что не напечатала бы материалов о налогах за 1924 г., если бы не была вынуждена сделать это; выходившая в Оклагома-Сити "Оклахомэн энд Таймс" заявила, что не будет печатать все имена; кливлендская "Таймс" писала, что эти цифры имеют не больше значения, чем остальные данные о налогах, и поэтому не будут подаваться как сенсационное сообщение; сан-францискская "Буллетэн" выразила надежду, что издатели не будут обязаны публиковать эти цифры помимо собственного желания; портландская "Орегониэн" объявила разглашение этих данных нарушением частных прав, а кливлендская "Плэйн дилер" не могла решить, что предпринять в столь критическом положении. Вся пресса печатала эти цифры самым произвольным образом и покончила с вопросом как можно быстрее. Почти все газеты освистывали конгресс до тех пор, пока не было прекращено публикование сумм налогов.

И снова, когда сенатская комиссия по банковским и еалютым делам установила в 1933 г., что "Дж. П. Мор ган и К°" в период 1927—1929 гг. предоставляли политическим, финансовым и общественным деятелям и журналистам право покупки выгодных акций по пониженным ценам, пресса единодушно негодовала не столько по поводу самого этого факта, сколько из-за его разглашения. Под влиянием возрастающего недоверия и критики нью-йоркские газеты подали эти материалы в общем правильно, но нью-йоркская "Ивнинг пост", принадлежавшая в то время династии Кэртисов, "Нью-Йорк Таймс" и "Геральд трибюн" выступили с нападками на сенатскую комиссию. По всей стране газеты публиковали эти сообщения весьма осторожно, стараясь помещать их на самом незаметном месте.

"Ивнинг пост" защищала моргановские дары в самых раболепных и жалобных выражениях. Она хныкала, что "Дж. П. Морган и К°" "старались помочь горячо любимому президенту Соединенных Штатов приберечь немного денег на старость" и что "никакая грязь не может запятнать имя Моргана".

Другим выдающимся примером, стремления всей прессы скрыть в интересах богатых семейств то, что все редакторы и журналисты считали событием огромного значения, может служить дело "Типот доум". "Уоллстрит джорнал", круг читателей которого ограничен банкирами, маклерами и биржевыми спекулянтами, первый напечатал известие о том, что концессии на запасы нефти военно-морского флота переданы правительством частному капиталу. Это сообщение было дано крупным шрифтом на первой странице, но ни одна газета не сочла нужным его перепечатать.

В течение двадцати двух месяцев после сообщения в "Уолл-стрит джорнал" дело о "Типот доум" не упоминалось в печати. Затем Карл К. Мэджи, редактор альбукиркской (штат Нью-Мексико) "Джорнал", давний политический враг Олберта Б. Фолла, собравший много различных доказательств его подкупности, узнал, что Гарри Ф. Синклер передал Фоллу крупную сумму денег. Мэджи без труда сопоставил все факты, опубликовал в печати свои подозрения и начал совещаться с сенатором Бэртоном К. Уилером. Прочитав выступление Мэджи, Бонифилс и Тэммен из денверской "Пост" с восторгом начали обстреливать Гарри Ф. Синклера и полученные им при помощи подкупа концессии. Они прекратили этот обстрел после того, как Синклер поспешно уплатил им 250 тыс. долл, и обещал еще 750 тыс.

Когда сенат приступил к расследованию, большая часть прессы хранила молчание, за исключением нескольких газет, которые то горячо поддерживали, то высмеивали следствие. Однако крупнейшие органы печати единодушно поносили производивших расследование сенаторов, называя их шантажистами, клеветниками и революционными смутьянами. Резче всего высказывалась "Нью-Йорк Таймс", которой поспешно вторили нью-йоркская "Геральд трибюн", чикагская "Трибюн", нью-йоркская "Сан", чикагская "Дэйли ньюс", газеты Кэртисов и Херста и пр. Прошло немало времени, пока "Ассошиэйтед пресс" собралась поместить отчет о деле "Типот доум", причем роль Рокфеллеров в нем была тщательно затушевана.

История "Типот доум" представляет собой далеко не последний из получивших огласку случаев замалчивания официальных материалов. 14 октября 1934 г. нью-йоркская "Уорлд телеграм" напечатала текст телеграммы, посланной в 1917 г. Вильсону послом в Великобритании Пэйджем, предостерегавшим о неизбежности внутреннего краха в Соединенных Штатах, если правительство путем вступления в войну не выведет из затруднительного положения "Дж. П. Моргана и К°", запутавшихся в финансировании союзников. "Уорлд телеграм" заявила, что эта телеграмма должна быть обследована сенатской комиссией по вооружениям под руководством Ная. Хотя это сенсационное сообщение появилось в печати впервые, только три из двадцати крупнейших газет перепечатали его из "Уорлд телеграм": нью-йоркская "Пост" (Стерн), луисвильская "Курьер джорнал" (Бингэм — Флеглер) и питтсбургская "Пресс" (Скриппс-Говард). "Юнайтед пресс" передала текст телеграммы Пэйджа, но газеты, пользующиеся сообщениями "Юнайтед пресс", не поместили ее. "Ассошиэйтед пресс", "Интернэйшнл ньюс сервис" (Херст) и "Юниверсал сервис" (Херст) не передали телеграммы Пэйджа. Большинство читателей газет поныне находится в неведении о существовании этой телеграммы.

В тех случаях когда невозможно полностью утаить информацию, представляющую большой общественный интерес, плутократическая пресса прибегает к искусным журналистским приемам для ее маскировки. Особенно широко применяется эта техника при освещении рабочего вопроса. Примеры общей враждебности прессы миллионеров к рабочему классу многочисленны и убедительны; недавно они были подкреплены явным расхождением между сообщениями прессы о борьбе рабочих организаций и объективной записью событий, произведенной при помощи аппарата кинохроники. Согласно материалам кинорепортажа, в Эбридже (штат Пенсильвания) и Сан-Франциско в 1934 г. и в Чикаго, в день Памяти павших, в 1937 г. полиция обстреляла рабочие пикеты, которые не подали к тому никаких видимых поводов и действовали на основании своих конституционных прав. В своих отчетах об этих "столкновениях" газеты либо сообщали, что зачинщиками были рабочие, либо вовсе не поднимали вопроса о том, кто их начал. После бойни в день памяти павших чикагская "Трибюн", грубо фальсифицируя, по своему обыкновению, материал, прямо заявила, что рабочие-демонстранты напали на хорошо вооруженный отряд полиции. Из числа убитых забастовщиков семеро были убиты выстрелом в спину и трое — в бок; но газеты тщательно замалчивали этот знаменательный факт, пока он не всплыл впоследствии при расследовании дела в Вашингтоне.

Газеты в целом относятся к профсоюзам враждебно, и поэтому публика с подозрением относится ко всем усилиям рабочих организаций осуществить свои права. Проявляется ли эта враждебность открыто или маскируется, тем не менее общеизвестно, что газеты подают в извращенном виде все успешные попытки рабочего класса улучшить свое шаткое материальное положение. Рядовой читатель газет верит, что рабочие бросают бомбы и являются врагами порядка и законности. Представление в ложном свете деятельности профсоюзов — основное правило почти всех без исключения газет; это совершенно понятно, так как хотя все завоевания рабочего класса и приносят выгоду средним классам и фермерам, они все же достигаются за счет снижения дивидендов и крупных ставок, получаемых теми же богатыми семействами, которые владеют газетами и контролируют их.

Органы плутократической печати, изображая рабочее движение в искаженном виде, рассчитывают получить поддержку фермеров и средних классов, которые играют роль живого балласта, необходимого для сохранения общественного status quo. Они добиваются своей цели, играя на предрассудках обеих этих групп в ущерб рабочему классу. Изображая рабочих нарушителями порядка и закона, действующими коллективно для завоевания малейших уступок, газеты умышленно стараются восстановить против них средние классы. Пресса в целом и не пытается хотя бы намекнуть на плачевные условия, вызывающие забастовки доведенных до отчаяния рабочих. Фермеры и мелкие собственники находятся под впечатлением сообщений газет, обычно ложных, о материальных убытках и разрушениях, производимых забастовками. Эти классы, как правило, глухи к протестам рабочих организаций против непрестанной прямой или косвенной фальсификации их деятельности газетами.

Однако пресса богачей в значительной степени предает также и интересы фермеров и средних классов. Плутократическая печать надувает средние классы главным образом как потребителей и вкладчиков. Например, в 1929 г. пресса упорно отказывалась уделить должное внимание предостережениям о надвигающемся биржевом крахе, принесшем тяжелые убытки средним классам. Документальное исследование "Биржевой контроль", изданное "Туэнтис сенчюри фанд", показывает, что в период "бума" вся пресса была заполнена ложными слухами и двусмысленными "намеками".

Фальсификация стала особенно явной в период депрессии 1929—1933 гг., когда оптимистические замечания таких лиц, как Джюлиус Клейн, заместитель министра торговли, Роджер У. Бабсон, биржевой делец, постоянно рекламировавшийся как экономист, и Леонард П. Эйрес, вице-президент "Кливленд траст компани" и самозванный экономист, неоднократно помещались на первой странице, а противоположные мнения авторитетных экономистов печатались на самом невыигрышном месте.

Неустойчивость банков обычно старались скрывать. Краху банкирских домов уделялось незначительное место; об этом упоминалось, как о совершенно не связанных друг с другом экстраординарных событиях. Заявления некоторых государственных деятелей о том, что государственный "Постал сэвингс бэнк" надежнее многих частных банкирских домов, были осмеяны газетами во вред интересам многочисленных читателей. Зато тщатель. ное внимание уделялось явно неверным "благоприятным" сообщениям.

Известие о последовавшем в 1932 г. крахе инсалловской "империи" предприятий общественного пользования "затерялось" среди материалов финансового отдела "Нью-Йорк Таймс", хотя это было крупнейшее банкротство в американской истории. Нью-йоркская "Геральд трибюн", тесно связанная с "Интернэйшнл пэйпер энд пауэр компани", конкурировавшей с "империей" Инсалла, поместила эту новость на первой странице. Однако "Геральд трибюн" отказалась поместить сведения о ненадежности облигаций компаний "С. У. Страус и К°", хотя она располагала соответствующей документальной информацией больше чем за год до банкротства этой фирмы в 1933 г.

"Геральд трибюн" продолжала печатать рекламу "С. У. Страус и К°", и эта компания продолжала продавать свои дутые облигации. Нью-йоркская "Америкен" также располагала документальными доказательствами неплатежеспособности С. У. Страуса, но не опубликовала их.

В период депрессии вся пресса замалчивала грозный рост безработицы, ударившей не только по рабочим, но и по фермерам и даже по средним классам, и газеты единодушно протестовали против сообщений Американской федерации труда об угрожающих размерах безработицы. Газеты редко находили место для заметок о массовом увольнении рабочих, производившемся такими крупными корпорациями, как "Дженерал моторе", "Форд мотор", "Юнайтед Стейтс стал" и "Америкен телефон энд телеграф компани", хотя извещения об этом регулярно передавались по телетайпу уоллстритовским агентством "Ньюс бюро". Но зато, когда в 1933 г. началось некоторое оживление в промышленности, газеты были заполнены преувеличенными сообщениями о массовом найме рабочей силы. Просматривая газеты периода 1929—1933 гг., наталкиваешься на явно парадоксальное явление: в 1933 г. корпорации начали нанимать обратно рабочих, которых они, если верить газетам, никогда не увольняли!

Хотя газеты располагали соответствующими фактическими данными, они не информировали своих читателей из средних классов о возрастающем количестве случаев лишения имущества из-за неуплаты ренты или процентов по закладным. Только когда фермеры западных штатов, взяв отправление правосудия в свои руки, организовали вооруженное восстание, стало очевидным, что крупные банки и страховые компании систематически грабили имущество неплательщиков. Лишь после ухода правительства Гувера стране стали известны подлинные размеры нанесенного ей после войны социального ущерба.

Эта фактически абсолютная координация американской прессы могла бы показаться чудом, если бы из предыдущей главы не было ясно, что пресса принадлежит богатейшим семействам, которые должны искажать и замалчивать неблагоприятные для них сообщения, чтобы сохранить свое политическое, социальное и экономическое господство.

Пресса полностью предает интересы средних классов и фермеров в таких областях, как здравоохранение и розничная торговля. Официальные, обоснованные, представляющие большой интерес сообщения министерств торговли и земледелия об обнаруженном ими низком качестве или вреде некоторых рекламируемых продуктов, лекарств, напитков, косметики, готового платья и других товаров игнорируются, в то время как газеты сознательно навязывают средним классам и фермерам вредные или недоброкачественные товары наряду с обесцененными бумагами и недвижимым имуществом.

Насколько опасной может оказаться неправильно применяемая "свобода печати" для дела здравоохранения, видно из комментариев журнала американской медицинской ассоциации к статистическим данным 1924 г., согласно которым Соединенные Штаты имели самую высокую в мире смертность от оспы. Медицинский журнал возложил долю ответственности за это на "губительное" влияние таких периодических изданий, как "Физикал калчюр" Бернара Мак-Фаддена, систематически выступавшего против вакцинации. Джордж Сельдес упоминает о том, что чикагские газеты и пресс-агентства ни единым словом не обмолвились о вспышке эпидемии дизентерии во время всемирной выставки 1933 г.; дело в том, что как удалось установить еще вначале, источником инфекции был один из чикагских отелей. Имеются и другие примеры замалчивания газетами сообщений об эпидемиях (в особенности о вспышке бубонной чумы на тихоокеанском побережье незадолго до войны) в тех случаях, когда общественное смятение может вредно отразиться на интересах деловых кругов.

Единодушно утаивая важнейшую информацию и принимая рекламу, способствующую эксплоатации средних классов на внутреннем рынке, газеты нередко отказываются помещать объявления о книгах и мероприятиях, которые могли бы предостеречь их читателей. "Тайм", например, отказался поместить рекламу "Консюмерс ресерч инкорпорейтед" — учреждения, разоблачившего много шарлатанских предприятий в области фармацевтики и пищевой промышленности. В начале 1937 г. нью- йоркская "Геральд трибюн" отказалась принять рекламу книги "Фальшивые бумаги" Бернарда Дж. Риса, известного специалиста по бухгалтерскому делу; книга разоблачала жульнические махинации в бухгалтерских отчетах, называя по имени некоторые крупнейшие компании. "Нью-Йорк Таймс" также отказалась рекламировать книги, в которых разоблачались ловушки, расставленные для покупателей розничными торговцами. Газета зашла так далеко, что отказывалась принимать объявления о романах, реалистически изображающих тяжелую жизнь низших слоев общества.

Классовые тиски, в которых зажата современная пресса, принадлежащая мультимиллионерам, — одна из главных причин ее нервозности. "Табу" наложено на столь большое количество вопросов, расследованием и разоблачением которых должны были бы заняться газеты, что пресса в целом вынуждена ограничивать себя рамками сравнительно узкой "зоны безопасности".

Этим объясняется чрезмерное внимание, уделяемое прессой подонкам общества, мелким скандалам из жизни актрис, игроков в бэйзбол и незначительных политических деятелей, спортивной хронике и личным делам второстепенных богачей.

Для того чтобы снова завоевать неуклонно слабею щее внимание читателей, ей приходится делать ставку на юмористические листки, бессодержательные "очерки", конкурсы, колонки сплетен, беллетристику, поварские рецепты, инструкции по коллекционированию марок, по игре в гольф, шахматы, бридж и т. п. Короче говоря, как это ни парадоксально, за редкими исключениями американские газеты вовсе не являются газетами.

Исходящее от финансовых кругов торможение настолько дискредитировало газеты, что им больше не доверяют ни хорошо информированные лица, ни даже деловые круги. Поэтому-то феноменально возрастает количество специальной информации и частных информационных бюро, о существовании которых даже не подозревает широкая публика.

Деловые круги больше не полагаются на газетное освещение уоллстритовских и вашингтонских новостей. В поисках торговой информации они обращаются к издаваемому Даном и Брэдстритом "Коммершиэл энд финэншиэл кроникл" и к агентству "Стандард статистикс сервис". Специальные агентства сообщают из Вашингтона о последних событиях внутренней и внешней политики, помогая своим щедро платящим клиентам обходить ловушки, расставляемые ежедневными газетами. Из вашингтонских агентств этого рода наиболее известны "листки" Киплингера и Уэли — Итона.

Оба эти агентства возникли во время мировой войны для удовлетворения потребности крупных дельцов в свободной от цензуры информации. Правительство не возражало против их создания, поскольку основная масса населения оставалась в неведении относительно действительного положения дел. Неопределенное внутриполитическое положение перед концом войны и все возрастающая сдержанность газет способствовали расширению деятельности этих агентств.

Конфиденциальные вашингтонские "листки с новостями" по существу представляют собой миниатюрные газеты, свободные от рекламы. Между сведениями, содержащимися в этих конфиденциальных "листках с новостями", и информацией газет очень часто бывает колоссальная разница. Крупные корпорации, желающие пробиться через лабиринт слухов и ложных сообщений, подписываются на десятки экземпляров таких листков, по одному на каждого заведующего отделом.

Существование этих бюро конфиденциальных листков, в которых сотрудничают бывшие журналисты, экономисты, статистики и другие специалисты, весьма знаменательно: оно было бы невозможно, если бы газеты честно выполняли свои функции, передавая правдивую информацию и высказывая здравые, солидные суждения. Многие корпорации имеют у себя на службе бывших журналистов, которые держат их в курсе последних событий посредством специальных донесений из Нью-Йорка, Вашингтона и европейских столиц.

Поэтому создается своеобразное положение, при котором избранное меньшинство оказывается осведомленным обо всем происходящем через специальные агентства, которым уплачиваются большие гонорары, в то время как огромное большинство читателей остается в тумане пристрастной " искаженной информации, распространяемой всей неофициальной прессой.

Издатели обычно горячо отрицают предъявляемые их газетам обвинения в продажности. Мы уже привели достаточное количество доказательств продажности прессы миллионеров и подкрепим это еще несколькими примерами.

Федеральная торговая комиссия, производившая расследование деятельности предприятий общественного пользования, в которых господствуют наши богатейшие семейства, установила, что "Дженерал электрик компани" (Морган), "Юнайтед гэз импрувмент компани" (Морган), "Электрик бонд энд шэр компани" (Морган) и "Америкен телефон энд телеграф компани" (Морган) финансировали фирму "Э. Хомер и сыновья", руководившую пресс-агентством для сельской печати, пропаганда которого распространялась четырнадцатью тысячами газет. Агенство печати Дарнела, оплачиваемое "Нэйшнл электрик лайт ассосиэйшн", поставляло шестистам газетам штатов Алабама, Миссисипи, Джорджия и Флорида пропаганду против принципов государственной собственности.

Конечно, газеты помещали эту пропаганду не только потому, что были с ней согласны. Сотням газет платили за то, что они печатали специально заготовленные, "законсервированные", передовые и "последние новости". Федеральная торговая комиссия проследила, что во всех случаях эта оплаченная пропаганда исходила из высших сфер Уолл-стрит — от Морганов и Рокфеллеров.

Было обнаружено, что основным источником этой пропаганды служило объединение владельцев электростанций — "Нэйшнл электрик лайт ассосиэйшн" (НЭЛА). Президентом его был Джордж Б. Кортилью, моргановский агент в кабинете Теодора Рузвельта, состоявший в течение двух десятилетий президентом "Консолидейтед гэз компани оф Нью-Йорк". Когда НЭЛА было разоблачено как центр коррупции в прессе, его распустили; но вслед за тем был создан "Эдисон электрик инститют", который газеты приветствовали как организацию совершенно нового типа. Президентом "Эдисон электрик инститют" немедленно стал Джордж Б. Кортилью.

Однако имеется бесчисленное количество менее известных примеров продажности прессы. В 1932 г. г-жа Эвелин Уолш Мак-Лин потребовала в судебном порядке, чтобы ее муж Эдуард Б. Мак-Лин был лишен прав на оставленное его отцом наследство, которое включало вашингтонскую газету "Пост" и цинциннатские "Инкуайрер" и "Коммершиэл трибюн". В своем заявлении она обвиняла Мак-Лина в том, что 10 июля 1931 г. он "получил сумму свыше 100 тыс. долл, с условием потратить ее на нужды вашингтонской "Пост". Как выяснилось, сумма эта исходила от гуверовского военного министра Патрика Дж. Хэрли и была якобы ассигнована на покупку виргинского имения Мак-Лина, но в действительности предназначалась для того, чтобы "определять политический курс "Пост" до конца избирательной кампании в ноябре 1932 г."

Во время расследования сенатом деятельности комиссии по морскому транспорту было установлено, что возглавлявший эту комиссию Олберт Д. Ласкер, чикагский делец в области рекламы, инспирировал широко развернутую газетами пропаганду в пользу правительственных субсидий судоходству и против государственного руководства судоходством, не ставящего себе целью получение прибылей. Например, обычно комиссия по морскому транспорту помешала очень небольшое количество рекламы в чикагской "Джорнал оф коммерс" (семейство Эймс, рыбные промыслы). Но с февраля 1922 г. эта газета внезапно начала помещать редакционные статьи в пользу разработанного Ласкером законопроекта о субсидиях судоходству и немедленно стала получать во все возрастающем количестве рекламу комиссии по морскому транспорту, так что к концу хозяйственного года — 30 июня 1923 г. — она получила от этого учреждения на 34 652 долл, рекламы. Периодическое издание для фермеров "Фрут, гарден энд хом", также получавшее рекламу комиссии по морскому транспорту, в свою очередь провело кампанию за субсидии судоходству.

12 мая 1922 г. Ласкер написал Роберту Р. Маккормику (чикагская "Трибюн"), предлагавшему помещать больше рекламы комиссии по морскому транспорту в парижском издании "Трибюн", что по новому графику этой газете будет предоставлено 1400 строк рекламы в неделю; Ласкер послал также Маккормику экземпляр законопроекта о субсидиях судоходству и материалы, относящиеся к обсуждению этого вопроса в комиссии. Он посоветовал Маккормику поручить какому-нибудь журналисту написать ряд очерков об американском торговом флоте и обещал свое содействие в этом. Вскоре чикагская "Трибюн" поместила серию пропагандистских статей, подписанных самим Ласкером, под заголовком: "Почему Соединенные Штаты должны иметь торговый флот". Затем морская комиссия заключила с "Трибюн" контракт, предоставлявший газете право посылать в прессу репортаж с борта принадлежащих комиссии пароходов; согласно условиям контракта, комиссия возмещала убытки, а "Трибюн" участвовала в прибылях.

Как было установлено проведенным сенатом расследованием, "Америкен стимшип оунерс ассосиэйшн" (ассоциация судовладельцев) рассылала передовицы и другие статьи, которые печатались прессой всей страны без указания источников. Эта ассоциация также успешно боролась с распространением газетных материалов, противоречащих интересам судовладельцев.

Деятельность чикагской "Трибюн", хвастливо провозгласившей себя "величайшей в мире газетой" (издатель— Роберт Р. Маккормик), может послужить прецедентом для судебного обвинения почти по любой статье свода законов. Согласно относящемуся к периоду 1925— 1927 гг. исследованию профессора Чикагского университета Фредерика Л. Шумана, "Трибюн" была неиссякаемым источником газетных уток [1 Цит. по J. Davis, Capitalism and its Culture, p. 301.]. Чаще всего, как обнаружил Шуман, встречались фальсификации относительно России, но попадались и другие. В общем, фальшивки, распространявшиеся "Трибюн" буквально по всем вопросам, были так нелепы, что мы не можем на них останавливаться. Начиная с 1933 г. деятельность этой газеты была направлена главным образом на фальсификацию всех основных пунктов программы правительства Рузвельта.

Возьмите американскую прессу за любой год.— вы увидите ту же картину. В 1921 г. сенатор Джордж У. Норрис обвинил владельцев консервных предприятий в том, что они платят за рекламу с целью инспирировать определенное направление в прессе, "купив" таким путем расположение ранее враждебно к ним относившейся техасской газеты[1 G. Seldes, Freedom of the Press, pp. 114—115.]. В 1923 г. сенатор Лафоллет представил документы, из которых явствовало, что "Нэйшнл коул ассосиэйшн" (ассоциация углепромышленников) субсидировала прессу, чтобы распространить ложный слух об угрожающем стране недостатке угля. Особенно содействовала распространению этих слухов "Ассошиэйтед пресс"[2 Там же, стр. 115.].

Когда в 1934 г. по списку полурадикальной партии "Эпик" была выставлена кандидатура Эптона Синклера в губернаторы штата Калифорния, "Калифорния ;брюэрс ассосиэйшн" (ассоциация пивоваров) заплатила ассоциации издателей "Калифорния паблишере ассосиэйшн" за то, чтобы во всей калифорнийской прессе была помещена антисинклеровская пропаганда [3 Там же, стр. 120.]. В течение многих лет пресса с готовностью принимала даяния пивоваров и винокуров, так же как и владельцев предприятий электроэнергетической промышленности.

Например, в 1915 г. Чарлз X. Аллен купил выходившую в Монтгомери (штат Алабама) газету "Адвертайзер" за сто тысяч долл., предоставленных пивоваренной промышленностью [4 Р. Odegard, Pressure Politics, р. 263.]. Нью-аркский пивовар Крисчиан Фейгеспан за короткий срок уплатил 150 тыс. долл, нью-аркской газете "Леджер" с целью контролировать ее мнение по вопросу о сухом законе[5 Там же, стр. 263.]. В 1911 г. пивовары хвастали, что "все имеющие мало-мальское значение газеты штата Техас... на нашей стороне"[1 Р. Odegard, Pressure, Politics, р. 252.]. В 1917 г. они собрали по всей стране ассигнованный на рекламу фонд в 535 тыс. долл, с тем, чтобы контролировать политику газет [2 Там же, стр. 258.].

Как установила комиссия сената, в 1917 г. американские пивовары германского происхождения вручили Артуру Брисбэйну, правой руке Херста, 500 тыс. долл, без залога и расписки, которая свидетельствовала бы, что эта передача представляет собой заем. На эти деньги Брисбэйн купил у Фрэнка Мэнси вашингтонскую "Таймс"; спорным остается вопрос, должен ли был Брисбэйн превратить газету в издание, направленное против сухого закона, или в прогерманский орган.

Херстовские газеты были замешаны во многих нашумевших аферах. В 1898 г. было обнаружено, что за шесть лет до этого Херст подписал контракт с железнодорожной компанией "Саузерн Пасифик рейлрод", согласно которому за ежемесячное вознаграждение в 1 гыс. долл, его газеты должны были воздерживаться от враждебных выпадов против этой железной дороги. Чтобы привести пример из недавнего прошлого, в 1934 г. херстовские газеты согласилась снабжать гитлеровские пресс- бюро сообщениями о последних событиях в США за приличное вознаграждение в 400 тыс. долл, в год (до этого Германия получала сообщения "Ассошиэйтед пресс" бесплатно в обмен на сообщения немецкого пресс-агентства Вольф). После заключения этого договора с правительством Гитлера херстовские газеты начали с барабанным боем рекламировать Третью империю.

По данным Джеймса Рорти, приведенным в его книге "Голос нашего хозяина. Реклама", доход от рекламы составляет 75% всего дохода газет; из этого видно, что на политике газет не может не отражаться обещание поместить в них рекламу или угроза отказа в ней. Но приведенное исследование показывает, что реклама — второстепенный фактор воздействия на газеты в сравнении с прямым владением со стороны крупнейших богачей. Если бы не было рекламы, политика газет в основном оставалась бы прежней, лишь с незначительными изменениями в оттенках.

Газеты, в особенности те, которые контролировались верхушкой богачей или их представителями, часто давали отпор попыткам рекламодателей диктовать их политику, и все более или менее крупные издания отказались подчиняться требованиям рекламодателей. Позволить рекламодателям диктовать свою волю означало бы попросту передать им контроль над прессой; богатейшие семейства никогда добровольно не пойдут на это.

Издатели часто хвастают, что они решительно защищают "свободу прессы", давая отпор крупным рекламодателям; но обычно их рвение свидетельствует лишь о том, что их газета действует в соответствии с нуждами более могущественных лип. Например, в 1895 г. дирекция нью-йоркского универсального магазина "Р. X. Мэйси и К°" просила Джеймса Гордона Беннета поддержать кандидатуру Натана Страуса, одного из владельцев магазина, на пост мэра Нью-Йорка на том основании, что магазин был крупным рекламодателем газеты "Геральд" [1 D. С. Seitz, The James Gordon Bennetts, p. 365.]. Беннет отказался, сообщил в печати об этой попытке принудить его и получил горячее одобрение от Пулитцера, после чего Страус убедил большинство владельцев нью-йоркских универсальных магазинов взять обратно свою рекламу из газеты "Уорлд" [2 Там же, стр. 367.]. Но Пулитцер стоял на своем и потерял на рекламе около 600 тыс. долл.

Одним словом, когда интересы рекламодателя сталкиваются с классовыми интересами отдельного лица или группы, издающих определенную газету, рекламодатель оказывается не в состоянии повлиять на политику редакции. Даже чикагская "Трибюн" открыто порицала некоторых рекламодателей, пытавшихся влиять на ее политику.

Дж. Дэвид. Стерн, издающий три активных прорузвельтовских газеты, редакционные статьи которых являются, пожалуй, наиболее энергичными в стране, поддерживал антигитлеровский бойкот немецких товаров в Нью-Йорке, несмотря на недовольство этим со стороны некоторых рекламодателей. Но воинствующий либерализм Стерна в различных вопросах текущей политики был вызван интересами финансировавших его лиц в такой же степени, как и реакционная политика чикагской "Трибюн". Благодаря женитьбе Стерн был связан родством с семейством, владевшим универсальным магазином Лит в Филадельфии. Среди лиц, финансировавших его нью-йоркскую газету "Пост", были Олберт М. Гринфилд, филадельфийский делец по продаже недвижимого имущества, губернатор штата Пенсильвания Джордж X. Эрл, возглавлявший прежде сахарную компанию, богатые юристы сенатор Джозеф Ф. Гаффи и Сэмюэль Унтермейер, бывший кинематографический магнат Уильям Фокс, Сэмюэль Фелс, владелец крупных мыловаренных предприятий, владельцы кинофирмы "Братья Уорнер" и много других лиц, связанных со второстепенными промышленными и финансовыми предприятиями, частными строительными организациями и агентствами по продаже недвижимого имущества. Всем этим лицам гуверовский режим причинил сильный материальный ущерб, и поэтому они были заинтересованы в поощрении выгодной для их предприятий политики. Например, проведенная Гувером дефляция привела к банкротству филадельфийского банка Гринфилда и одновременно значительно снизила платежеспособность других .банков; поэтому не было ничего странного в том, что все три газеты Стерна поддерживали рузвельтовский "новый курс" с его денежной политикой, направленной на понижение процента и расширение кредита, и другими мероприятиями, имевшими целью восстановление покупательной способности населения.

"Сатердэй ивнинг пост" и другие издания Кэртиса всегда автоматически устремлялись на защиту богачей. После того как Эптон Синклер разоблачил условия труда на чикагских бойнях, "Пост" предложила Дж. Огдену Армору[1 Крупнейший мясопромышленник. (Прим. перев.)], у которого раньше служил редактор журнала Джордж Хорэйс Лоример, написать опровержение, которое и было ею напечатано. "Пост" пригласила Филэндера К. Нокса защищать на ее страницах "дипломатию доллара". Журнал остался верен себе и во время бума двадцатых годов, позволив Айсаку Маркоссону написать в угоду "Ли, Хигинсону и К°" серию хвалебных статей об отъявленном мошеннике Иваре Крейгере.

В течение двадцати с лишним лет журнал "АмерЯкен мэгэзин", издававшийся компанией Кроуэла, славился своими статьями, в которых идеализировались богачи, нажившие свое состояние собственным трудом или получившие его по наследству. После краха 1929 г. этим же занялся выпускавшийся издательством "Тайм, инкорпорейтед" журнал "Форчюн", рассчитанный, впрочем, на более искушенных читателей. Деятельность "Форчюн", как и "Америкен мэгэзин", нисколько не содействовала опровержению обвинения в пропаганде разнообразных интересов финансовых кругов.

Издательством "Тайм, инкорпорейтед" руководит Генри Р. Л юс, товарищ по йэльскому университету Генрн П. Дэвисона, компаньон Моргана, который вместе с Э. Ролландом Гарриманом, покойным Дуайтом У. Морроу, Харви Файрстоном и различными членами семейства Харкнесс был пайщиком первоначального капитала издательства.

Если учесть состав акционеров издательства, подробно описанный в предыдущей главе, нам не покажется странным, что "Тайм", родной брат "Форчюн", напал на сенатскую комиссию по банкам и валюте за ее намерение расследовать деятельность Дж. П. Моргана и его компаньонов и что он выступил против комиссии Ная по расследованию вооружений, хотя в своем мартовском номере за 1934 г. "Форчюн" сам напечатал мнимо разоблачительную статью по вопросу о продаже оружия. Впрочем, большая часть этого разоблачения относилась к европейским военнопромышленникам; из десяти тысяч слов только триста пятьдесят было посвящено американским промышленникам, и из этих трехсот пятидесяти слов только пятнадцать—Дюпонам, этим крупнейшим фабрикантам оружия. О комиссии Ная "Тайм" (номер от 19 октября 1936 г.) заявил; "Комиссия в течение нескольких месяцев клеймила Дюпонов, покойного английского короля Георга V, многих высокопоставленных латиноамериканских деятелей, Вудро Вильсона и дом Моргана". Можно легко представить себе, кто именно в этом списке вызвал беспокойство "Тайм". Впрочем, темные дела, выявленные этими двумя сенатскими комиссиями, были очень скоро забыты.

Со дня своего основания в 1924 г. "Тайм" неуклонно выступал в роли защитника богатейших семейств. В январе 1925 г. этот журнал использовал произвольно подобранный биографический материал о Джоне Д. Рокфеллере для проповеди на тему о верблюде и игольном ушке, доказывая, что Рокфеллер младший безусловно прошел бы сквозь игольное ушко. Один возмущенный подписчик прислал протест против "елейного воспевания этого святого, от которого может стошнить даже собаку".

Но сколь явной ни была лесть, щедро расточавшаяся клану Рокфеллеров, — до тех пор, пока он не выступил против Моргана, — она выглядит незначительной по сравнению с теми поклонами, которые с грацией слона отвешивал "Тайм" Джону Пирпонту Моргану.

В ноябре 1934 г. "Форчюн" назвал Пьера Дюпона, одного из покровителей реакционной Лиги свободы, сторонником либеральных идей. Допуская, что Дюпоны руководят политической жизнью штата Делавер, в которой все построено на подкупе, "Форчюн" все же настойчиво утверждал, что Дюпоны оказывают в Делавере благотворное влияние. О Бернарде М. Барухе "Форчюн" заявил в октябре 1933 г.: "Пожалуй, Барух — единственный образец того блестящего типа общественного деятеля, который лучше всего представлен его близким другом Уинстоном Черчиллем".

Подобно "Тайму", "Форчюн" тщательно соблюдает в своих дифирамбах должные оттенки. После того как Винсент Астор примкнул к рузвельтовскому "новому курсу", противником которого был Морган, "Форчюн" в своей статье об Асторе снисходительно намекнул, что тот преодолел свою прежнюю интеллектуальную вялость; но "Форчюн" никогда не позволял себе признать, что царственный Дж. П. Морган далеко не считается титаном мысли.

"Тайм" и "Форчюн" высказываются отрицательно только о тех правительствах, которые по странному совпадению находятся в плохих отношениях с "Дж. П. Морганом и К°". Они систематически изображают в ложном свете Советскую Россию; "Тайм" встретил с презрением приход к власти правительства народного фронта во Франции. В то же время этот журнал горячо поддерживал в печати, по радио и в кино фашистский "Огненный крест". Оборона законного демократического правительства Испании немедленно вызвала насмешки "Тайма".

Внутриполитические взгляды обоих журналов ничем не отличаются от внешнеполитических. "Таймс" не упускал ни одного случая высмеять "новый курс". Он сохранил свое враждебное отношение к Рузвельту и его программе всемерного развития легкой промышленности до 1936 г.; но когда приблизился день выборов, журнал, обнаружив характерный для него оппортунизм, умерил пыл, с которым он поддерживал кандидатуру Лэндона, потому что предварительная анкета, проведенная журналом "Форчюн", показала, что Рузвельт победит, собрав подавляющее большинство голосов.

Немногие читатели в состоянии разглядеть сознательную классовую политику "Тайм" и "Форчюн" за их фальшивыми претензиями на объективность, ибо оба журнала в совершенстве владеют тонкой техникой обмана, при которой умело вставленное прилагательное или наречие может исказить целую серию фактов. Эта техника разработана Генри Р. Люсом, духовным наследником Фрэнка Мэнси, газета которого "Сан", инспирированная Морганом, объект постоянных насмешек в журналистских кругах, была однажды объявлена в "Тайм" "великой газетой".

Томас У. Ламонт, пожалуй, — самая влиятельная фигура в современной американской прессе. Он начал свою карьеру в качестве репортера по финансовым вопросам старой нью-йоркской "Трибюн".

Обязанности Ламонта как компаньона Моргана и преемника Джорджа У. Перкинса по апостольскому служению разнообразны, но важнейшее место среди них принадлежит проблемам, связанным с прессой. И Ламонт и Перкинс, каждый в соответствующий период своей карьеры, расчищали путь банкирскому дому Моргана, были приобретателями его акций, зачинщиками скан* далов, интриганами, дипломатами и апологетами.

Ламонт, как и Перкинс, умудрялся устраивать так, что газеты пропагандировали идеи Моргана, никогда не раскрывая конфиденциального источника своего вдохновения. Действительно, Перкинс так ловко манипулировал газетами (пример — прибыльное использование "Таймс" в 1907 г.), что в начале войны на полуофициальном собрании, где присутствовали Чарлз Эванс Юз, Томас Л. Чедбурн, Уиллард Стрейт, Джон Пэррой Митчел, Генри Э. Моргентау и другие, Фрэнк Мэнси доказывал, чго Перкинсу надо поручить руководство правительственной цензурой. Как сообщает Моргентау, Мэнси называл Перкинса "одним из великих специалистов по делам рекламы".

Единственным учеником Перкинса стал Ламонт, не уступавший агенту Рокфеллера Айви Л. Ли.

В дом № 23 на Уолл-стрит, где находится контора Ламонта, стекаются газеты, журналы и книги всего мира немедленно после их выхода в свет; целый штат референтов отмечает интересные места и переводит издания, вышедшие на иностранных языках. Ламонт читает и оценивает похвалы и порицания по адресу "Дж. П. Моргана и К°", затем материал раскладывается в досье. Иногда Ламонт вступает в личную переписку с писателями и редакторами, иногда направляет письма, подлежащие опубликованию, иногда предлагает, чтобы какое-нибудь третье лицо написало опровержение, поправку, подтверждение.

Более половины связей Ламонта с окружающим миром — это связи с издателями, писателями, обслуживающими массового читателя, журналистами и редакторами. Среди многочисленных литературных и журналистских друзей Ламонта особенно известен Уолтер Липпман [1 Уолтер Липпман приобретает все более широкую известность в качестве трибуна крупного капитала. Профессор Чикагского университета Т. В. Смит, выступая 29 августа 1937 г. в "Институте человеческих отношений" в Уильямстауне (штат Массачусетс), сказал: "Плутогог, сменивший плутократа прежних дней, является рупором богачей в тех случаях, когда они не могут больше выступать от своего имени. Он не аллах, но уполномоченный аллаха по делам общественных связей. Вы можете познакомиться с его поручениями, выраженными в самой деликатной форме в статьях наших изысканных Уолтеров Липпманов и наших елейных Гленн Фрэнков. Вы можете почувствовать его нежную руку в хвалебных писаниях наших покойных Айви Ли и наших здравствующих Эдуардов Берни". Профессор. Смит мог добавить к этому списку Вестбрука Пеглера, Хью Джонсона, Дэвида Лоуренса и Марка Сюлливана.], предпринявший вместе с ним путешествие на Ближний Восток в 1931 г. и выдвигавший в газетах своего общенационального синдиката много тезисов, которые уоллстритовские корреспонденты по финансовым вопросам до этого слышали из уст Ламонта, нередко в той же самой формулировке; следует назвать также Б. К. Форбса из херстовской организации, Уильяма Т. Дюарта и Франца Шнейдера из нью-йоркской "Сан", Генри Р. Люса из "Тайм, инкорпорейтед", Артура Хэйса Сольцбергера из "Нью-Йорк таймс", сэра Уилмотта Люиса — зятя Фрэнка Б. Нойса, вашингтонского корреспондента лондонской "Таймс" — вдохновителя "Ассошиэйтед пресс" и издателя вашингтонской "Стар", Генри Зейделя Кэнби, Чарлза Сеймура — президента йэльского университета, Эдвина Л. Джеймса — ответственного редактора "Нью- Йорк таймс" и г-жу Огден Рид из нью-йоркской "Геральд трибюн". Ламонт даже совершил паломничество в калифорнийское имение Уильяма Рэндольфа Херста.

Писатели с хорошей репутацией и солидным поло^ жением в обществе, не знакомые лично с Ламоитом, иногда получают от него приглашения на завтрак, во время которого им сообщается, что они совершили ошибку в каком-либо предисловии, статье или рецензии на книгу, где упоминались "Дж. П. Морган и К°" или одно из их многочисленных предприятий. Их просят взять свои слова обратно; в случае отказа они могут быть уверены, что столкнутся с незримыми проявлениями вражды Моргана в самых различных сферах; издательского мира.

Писателям, к которым Ламонт дружески расположен, уготованы все пути к быстрой наживе. Так, например, при Ламонте сотрудниками нью-йоркской "Ивнинг пост" были следующие авторы, которые затем быстро выдвинулись: Генри Зейдель Кэнби, Франц Шнейдер и Артур Паунд, редактор мемуаров Бэррона и автор серии статей о корпорациях, напечатанных в 1935 г. в "Атлэнтик мантли" как часть оплаченного плана рекламы (хотя читатели сначала не были извещены об этом). Кстати, редактор "Атлэнтик мантли" Эллери Зедгвик — знакомый Ламонта, с которым он часто завтракает в доме № 23 на Уолл-стрит и в "Ферст нэйшнл бэнк оф Нью- Йорк".

Интимные обеды, которые часто дают г-н и г-жа Ламонт, обычно украшены присутствием американских и иностранных писателей, редакторов и издателей. Среди европейских писателей, неоднократно побывавших на этих приемах, можно назвать Герберта Уэллса, Андрэ Моруа и Джона Мэйсфилда, английского поэта-лауреата; все эти писатели пользуются в Америке большой популярностью. Ни один из них не затрагивал когда-либо практических дел "Дж. П. Моргана и К°", но их общая позиция несомненно представляет для банкирского дома не только отвлеченный академический интерес.

Литературные и газетные экскурсии Ламонта приносят заметные результаты. В 1933 г. он известил нью-йоркских издателей, что "Гаранта траст компани", "Бэнкерс грает компани", "Ферст нэйшнл бэнк" и "Нью-Йорк траст компани" не должны больше называться в печати "банками Моргана". (В восторженный период бума такие ссылки практиковались весьма часто и были явно выгодны "Дж. II. Моргану и К°".) После распоряжения прекратить это только нью-йоркская "Пост", (руководитель Стерн) употребляла термин "моргановские банки". Подобным же образом, после визита Ламонта в Калифорнию к Херсту, херстовские газеты перестали взваливать всю вину за неблагополучие в стране на банкиров, как они злобно делали в течение нескольки лет депрессии.

Задолго до банкротства Ван Сверингенов Ламонт сумел устроить так, что газеты совершенно не упоминали о надвигавшейся катастрофе, хотя нью-йоркские корреспонденты по финансовым вопросам знали о действительном положении дел еще в 1931 г. В этом году "Геральд трибюн", владельцы -которой — семейство Рид — являлись держателями ценных бумаг Ван Сверингенов и были немало в них заинтересованы, послала в Кливленд репортера с целью проверить слухи о затруднениях этой фирмы. Кливлендские банкиры, шокированные осведомленностью неизвестного журналиста относительно "секкретов" Ван Сверингенов, немедленно позвонили "Дж. П. Моргану и К°". Репортер "Геральд трибюн" был поспешно отозван;его подозрения подтвердились, но миссия его не была завершена; ему не позволили написать о том, что он узнал.

В 1933 г. другой репортер "Геральд трибюн" получил сведения о готовящейся полной реорганизации железнодорожных компаний Ван Сверингенов. По настоянию руководства "Геральд трибюн" написанная им статья была представлена Ламонту, который "переработал" ее таким образом, что создавалось впечатление, будто над предотвращением кризиса, к удовлетворению вашингтонских кругов, работают "Дж П. Морган и К°". Эта статья, написанная в успокоительных тонах и полностью дезориентирующая читателя, была напечатана на первой странице "Геральд трибюн" 9 февраля 1933 г.

Впоследствии "Нью-Йорк Таймс" поместила на первой странице подробную статью о невыполнении Ван Сверингеном обязательств по займу, предоставленному ему Морганом; но после ночного телефонного звонка Ламонта или его помощника редакторы "Таймс" спешно написали взамен другую сгатью для внутренних страниц газеты. На следующий день банкиры отрицали факт неуплаты по займу, хотя даже выплата причитавшихся процентов была отложена на следующий год.

Дуайт Макдональд в своей весьма ценной серии статей в журнале "Нэйшн" писал, что когда "Форчюн" подготовил статью о "Юнайтед Стейтс стал корпорейшн", обвинявшую Майрона К. Тэйлора в многочисленных злоупотреблениях, "Томас У. Ламонт из банкирского дома Моргана начал обрабатывать редакторов "Форчюн" Он одержал дипломатическую победу, которая должна была поразить даже такого испытанного стратега, как Ламонт: мало того, что статья была напечатана в сокращенном и выхолощенном виде, но из нее была полностью изъята объективно написанная (и поэтому нелестная) биография г-на Тэйлора, замененная взрывом лирических похвал, которые ответственный редактор позаботился написать сам".

Когда впоследствии "Форчюн" воспользовался капитуляцией "Юнайтед Стейтс стал корпорейшн" перед Конгрессом производственных профсоюзов, чтобы снова изобразить Тэйлора великим деятелем промышленности, Макдональд заметил: "Не продал ли г-н Ламонт редакторам г-на Люса еще одну свою стряпню?"

Ламонт привык к подобным успехам; повидимому, он бывает удивлен лишь в тех редких случаях, когда ему не удается заставить какого-нибудь редактора "понять" его точку зрения.

Принадлежащий Ламонту "Сатердэй ревью оф литерачюр" напечатал рецензию на книгу профессора Джерома Дэвиса "Капитализм и его культура", в которой упоминаются неприятные для "Дж. П. Моргана и К°" факты. Кэнби, бывший тогда ответственным редактором, нашел, что семьдесят шесть строк этой рецензии занимают слишком много места. Позднее он признал, что выпустил хвалебные отзывы о книге из этой короткой заметки, написанной видным специалистом по политическим вопросам, профессором Гарольдом Дж. Ласки. Кстати, сотрудников "Сатердэй ревью" просили вычеркивать резкие замечания о "Дж. П. Моргане и К°" и о Томасе У. Ламонте из обзоров трудов по истории железнодорожных и промышленных корпораций.

Нью-йоркская "Уорлд телеграм" сообщила в номере от 7 апреля 1936 г. о полученном от Кэнби признании в том, что он показывал Ламонту корректуру книги Роз М. Стейн "День мобилизации". В книге обсуждались приготовления к войне в прошлом и настоящем и подвергались критике "Дж. П. Морган и К°". Кэнби заявил, что он показал гранки Ламонту только для того, чтобы тот порекомендовал ему компетентного рецензента. Ламонт посоветовал обратиться к Чарлзу Сеймуру, профессору йэльского университета, который впоследствии стал президентом этого университета. Сеймур сблизился с Ламонтом на Версальской мирной конференции и с тех пор широко распространял повсюду теорию Моргана, что Соединенные Штаты были втянуты в войну в результате деятельности германских подводных лодок. Сеймур раскритиковал книгу Стейн.

Однако на самом деле Кэнби, которому не удалось получить эту книгу в обычном порядке, приложил все усилия, чтобы достать корректуру ее у издателей "Харг курт, Брэйс и К°". "Уорлд телеграм" заинтересовалась этим делом после любопытного обмена письмами на страницах журнала "Нэйшн" между г-жей Стейн и Уолтером X. Миллисом, одним из редакторов "Геральд трибюн", автором книги "Дорога к войне", написавшим рецензию на "День мобилизации" для "Нэйшн". Г-жа Стейн утверждала, что возражения Миллиса против ее книги полностью совпадали с критическими замечаниями Ламонта, который, по ее заявлению, безуспешно пытался заставить "Харкурт, Брэйс и К°" изменить те части книги, против которых он возражал. Ламонт получил эту предварительную информацию о книге из корректуры, которую достал для него Кэнби.

В своем ответе г-же Стейн Миллис утверждал, что его критические замечания не имели никакого отношения к Ламонту. Однако эпизод с г-жей Стейн напомнил другим обозревателям, что книга Миллиса "Дорога к войне" была раскритикована К. Хартли Грэттэном в "Нью рипаблик" за то, что в ней не было упомянуто о знаменитой телеграмме, посланной Пэйджем Вильсону в 1917 г.

Эта телеграмма была больным местом "Дж. Моргана и К°". Как мы видели, проморгановские газеты обошли ее молчанием, когда на нее сослался сенатор Най. Но ни Грэттэн, ни г-жа Стейн не знали, что Ламонт заранее, возможно через "Сатердэй ревью", получил сведения о предстоящем выходе в свет книги Миллиса о войне и постарался встретиться с Миллисом.

На вопрос Ламонта о причинах непонятного отсутствия в книге телеграммы Пэйджа Миллис ответил, что она сперва была включена, но затем выпущена еще в рукописи, при сокращении текста. Однако книга "Дорога к войне" содержит и менее важный материал. Изъятие разоблачительной телеграммы Пэйджа испортило этот труд, содержательный в других отношениях.

Бернард де Вото, беллетрист и критик, сменил Кэнби на посту редактора "Сатердэй ревью". Хотя де Вото обладает более независимым образом мыслей, чем Кэнби, однако, следует еще посмотреть, какова будет его позиция по социальным и экономическим вопросам.

Ламонт фактически вездесущая фигура в американской прессе. Обычно, когда газеты в своих передовых или в последних известиях целомудренно намекают на "мнение видных банкиров", "впечатление в финансовых кругах" и "единодушие среди банкиров", они ссылаются только на Ламонта. Затем эти отчеты, переписанные "Ассошиэйтед пресс" и "Юнайтед пресс", наводняют страну. Но когда газеты ссылаются на "разногласия в мнениях банкиров" или на "противоположные взгляды, высказываемые другими видными финансистами", это означает лишь, что Уинтроп У. Олдрич из "Чейз бэнк" вступил в спор с Ламонтом.

Журналисты, дающие отчеты о делах Уолл-стрит, поддерживают постоянную связь с Ламонтом, так как, во-первых, они получают от своих редакций инструкции регулярно посещать Ламонта, а во-вторых — их направляют к Ламонту или Олдричу, другие банкиры, остерегающиеся высказываться об общем положении вещей даже анонимно.

Есть, однако, некоторые вопросы, в которых Ламонт не может положиться на перо финансовых репортеров, как бы выдрессированы они ни были. Известно, что в таких случаях после ухода журналистов он звонит редакторам и невинным тоном спрашивает, не звонил ли ему кто-нибудь из редакции. Думая, что кто-то из сотрудников финансового отдела действительно звонил Лаг монту по важному делу, редактор жадно слушает ясные ответы Ламонта на предполагаемые вопросы неизвестного журналиста. На следующий день редактор спешно помещает в печати ламонтовскую версию без упоминания имени Ламонта. Такие случаи имели место неоднократно.

Среди многочисленных тезисов Ламонта, просочившихся в прессу страны через посредничество финансовых репортеров Уолл-стрит, интересны следующие: 1) "Внезапное снижение цен на бирже носит чисто местный характер и не имеет никакого отношения к общему экономическому и финансовому положению" (1929 г.);

2) "Мы вполне овладели положением. Теперь оно будет улучшаться" (1930 г.); 3) "Депрессия должна итти своим ходом" (1931 г.); 4) "Япония сохранит золотой стандарт" (1931 г.); 5) "Германии не угрожает опасность краха" (1931 г.) и 6) "Банковская система совершенно прочна" (1932 г.).

Автор этой книги, невольно участвовавший в распространении этих лживых утверждений среди широкой публики, пользуется случаем раскрыть их источник.

Позднее Ламонт способствовал созданию мнения, что "обильные траты" "нового курса" разорят страну и что в Европе нет военной опасности. Последнее утверждение было опубликовано немедленно после возвращения Ламонта из Европы в 1936 г.; как это ни поразительно, Ламонт его подписал. Вскоре после этого многие из связанных с Ламонтом журналистов избрали новую тему, начав трезвонить в своих статьях и книгах, что опасения насчет войны преувеличены, разоружая тем самым общественное мнение.

Общие результаты деятельности Ламонта имеют гораздо большее значение и размах, чем что-либо предпринятое покойным Айви Ли в интересах Рокфеллеров. Повидимому, лишь правительственное расследование в состоянии установить, где начинается и где кончается темная власть Ламонта над прессой. Роль самого значительного редакционного рупора Ламонта принадлежит, конечно, Уолтеру Липпману, хотя последний пополняет свои идеи и из другого источника, а именно — от Рассэла К. Леффингуэлла, также представителя Моргана.