I

Классовый характер сознания богачей наиболее откровенно и любопытно проявляется в области образования. Именно в этой сфере псевдофилантропической деятельности богачи особенно ясно демонстрируют, что, создавая освобожденные от налога филантропические фонды, они лишь перекладывают деньги из одного кармана в другой.

Большая доля частных средств, ассигнованных на высшее образование, предоставляется учебным заведениям, принадлежащим почти исключительно богачам. В 1930 г. Олберт Н. Уорд, президент Вестерн Мэриленд колледж, обследовал фонды 400 высших учебных заведений, финансируемых частными лицами, и пришел к выводу, что десять из них, принадлежащие самым богатым лицам и обслуживающие 17% американского студенчества, располагали 43% суммы всех зарегистрированных фондов, пожертвованных на обучение, девяносто высших учебных заведений, принадлежащие верхушке среднего класса и обслуживающие-42% американского студенчества, располагали 38% этой суммы, и триста, принадлежащие низшим классам и обслуживающие 41% американского студенчества, получали всего 19% зарегистрированных пожертвованных вкладов.

Д-р Уорд не включил в свой обзор так называемые государственные колледжи и университеты, находившиеся в ведении штатов и муниципальных советов. За очень немногими исключениями, все они состоят под косвенным контролем тех же самых лиц, которые контролируют и частные учреждения, причем контроль этот осуществляется посредством политических механизмов; тайную деятельность незримых руководителей этих механизмов мы уже рассматривали. Основу обучения в Соединенных Штатах составляет система государственных школ, содержащаяся на средства от налогов. Деятельность богачей в области просвещения начинается лишь тогда, когда им представляется возможность использовать молодых людей, оканчивающих старшие классы государственных школ, путем подготовки их для специальных надобностей в колледжах и университетах.

По данным федерального правительства, в 1933—1931 учебном году в государственных начальных школах училось 20 880 120 человек, а в частных начальных школах (большей частью церковных) - 2 382 251; в старших классах государственных школ обучалось 5 715 608 учеников, в старших, классах частных школ (частично церковных) — 380 880; зато в государственных высших учебных заведениях обучался лишь 529 931 студент, в то время как частные высшие учебные заведения (из них всего несколько церковных) насчитывали 525 429 студентов. Если мы вычтем из этого число студентов, готовившихся стать учителями, то окажется, что в частных высших учебных заведениях было значительно больше учащихся, чем в государственных, — 518 578 человек против 400 598.

Мы не будем рассматривать здесь государственные университеты и колледжи, хотя общие замечания, относящиеся к социальной направленности частных учебных заведений, почти в такой же мере относятся и к находящимся под политическим контролем государственным учебным заведениям.

Ниже мы приводим данные о руководящих группах и жертвователях двадцати университетов и технических колледжей, располагающих наибольшими фондами (а именно 75% общей суммы частных "пожертвований" на высшее образование, вложенных в семьсот с лишним учебных заведений). (См. стр. 444)'.

Все это — учебные заведения высших классов, поскольку они: а) обслуживают их отпрысков и б) предназначаются для выпуска специалистов, которые, независимо от своего классового происхождения, служили бы высшим классам в деле экономической эксплоатации американского общества, — юристов, бухгалтеров, естествоиспытателей, инженеров, торговых агентов, администраторов предприятий и т. д. Интересно отметить, что частные учебные заведения, как правило, мало заинтересованы в подготовке учителей.

Приведенная выше таблица ведущих высших учебных заведений и пожертвований частных лиц дает живое представление об их роли в настоящее время. Если не считать нескольких содержащихся на государственные средства учебных заведений, вроде Висконсинского, Мичиганского и Миннесотского университетов, все перечисленные в списке учебные заведения — лучшие в Соединенных Штатах;

Конечно, количество высших учебных заведений, которым богатые семейства оказывают финансовую поддержку и деятельностью которых они руководят, намного превышает этот список. Питтсбургский университет (пожертвование 2 314 225 долл.) находится под контролем Меллона; университет Кольгэйта (пожертвование 6 700 тыс. долл.) — под контролем семейства Кольгэйт, фабрикантов зубной насты и крема для бритья; институт Дрекселя (фонд 3 330 730 долл.) — под контролем семейства Дрексель (Морган); Лихайский университет (фонд 5 400 тыс. долл.) финансируется различными промышленниками, в том числе несколькими стальными магнатами; и все более или менее богатые семейства субсидируют и направляют работу целой сети учебных заведений, включающей университет Брауна, Амхерст колледж, Уильямс колледж, политехнический институт Ренселера, университет Оглторпа, школу прикладных знаний Кэйза, Рутгере колледж, Антиох колледж, Калифорнийский технологический институт, университет в Сан-Лоуренсе, Сиракузский университет, Стивенсовский институт технологии, Уорчестерский политехнический институт и много других.

Все эти высшие учебные заведения представляют собой придатки или отделы крупных корпораций и банков, и управление ими в более или менее открытой форме соответствует такому положению. В доказательство можно привести много фактов, но главным образом следующие: а) состав их опекунов; в большинстве своем это — люди, занимающиеся погоней за обогащением в качестве агентов крупных состояний, или сами владельцы этих крупных состояний; б) состав фондов самих учебных заведений; в) тот факт, что в учебных программах внимание в основном уделяется изучению предметов, представляю, щих непосредственную ценность с точки зрения денежных интересов богатейших семейств, а именно — естественным наукам, проблемам управления предприятиями и предметам, необходимым для приобретения определенных практических профессий; г) неоднократные высказывания президентов учебных заведений в пользу политического, экономического и .социального status quo.

Профессор Джером Дэвис, изучив род занятий попечителей 27 высших учебных заведений с суммой фондов в 10 млн. долл, или выше, установил, что из 659 попечителей 254 являются банкирами, 141—торговцами, 111— владельцами предприятий общественного пользования, 63 — владельцами железных дорог, 153 — представителями интеллигентных профессий (присутствие которых придает всему составу попечителей защитную окраску), 22— судьями и деятелями двух главных политических партий, 7 относятся к смешанным категориям; 72 подлежат классификации в нескольких категориях одновременно.

В нижеприведенной таблице, взятой из книги профессора Дэвиса "Капитализм и его культура", указан род занятий попечителей 27 высших учебных заведений с фондами в 10 млн. долл, или выше.

Общая сумма пожертвованных фондов этих учебных заведений немного превышает 800 млн. долл., тогда как сумма фондов всех без исключения частных колледжей и университетов составляет приблизительно 1 150 млн. долл.; однако весьма значительные средства находятся также в форме освобожденных от налога земель, зданий и оборудования. Общая ценность пожертвованных фондов и другого имущества всех частных колледжей и университетов равняется примерно 2 500 млн. долл.

Преобладание в советах попечителей банкиров и других связанных с капиталом лиц не кажется необычным рядовому, неискушенному американцу, который привык к этому.

Когда после гражданской войны духовенство утратило контроль над американскими колледжами и университетами, господство над ними захватили капиталисты.

Корыстные мотивы, побуждавшие частных лиц давать средства на основание американских университетов, позволяют нам понять; почему первое место в составе попечителей и членов правления этих университетов принадлежит банкирам. Дело в том, что филантропические вклады на образование, благотворительность и церковь (находящиеся в основном в ведении одних и тех же лиц) предоставляют попечителям значительный контроль в промышленности, силу решающего голоса, а также и стратегический надзор над наукой и исследовательской деятельностью. Университетские фонды, освобожденные, подобно прочим благотворительным фондам, от налога, поистине служат орудиями как промышленного, так и социального контроля, содействуя все возрастающей концентрации власти в руках богачей.

Филантропический характер учебных заведений, фонды которых состоят из пожертвований частных лиц, весьма сомнителен. Этот вопрос можно рассматривать во многих планах, но здесь мы ограничимся напоминанием, что по правительственным статистическим данным за 1933/34 г., взносы за право обучения составили в частных учебных заведениях не менее 47,2% дохода, а в государственных университетах и колледжах — 16,7%. Доходы от пожертвованных фондов составляли только 22,7% дохода частных учебных заведений, дары и субсидии— 11,2%. Между тем в государственных учебных заведениях субсидии от муниципальных властей и властей штатов достигли 56,8% всего дохода.

В число попечителей Гарвардского университета входят: Геири Стэрджис Морган, сын Дж. П. Моргана; Джордж Уитни, компаньон Моргана; Чарлз Фрэнсис Адамс, бостонский банкир, директор различных предприятий, тесть Генри Стэрджиса Моргана; Уолтер С. Джиффорд, президент "Америкен телефон энд телеграф компании (Морган); Элиху Рут младший (Морган); Джордж Р. Агассиз, медный магнат; Олберт Э. Спрэг, глава оптовой бакалейной фирмы "Спрэг, Уорнер и К°"; Гаспар Д. Бэйкон, сын бывшего моргановского компаньона, и журналист Уолтер Липпсман, глашатай взглядов, одобренных Дж. П. Морганом.

В числе попечителей Иэ^ьского университета: G. X. Фишер, директор "Нью-Йорк траст компаии" (Моргай), различных рокфеллеровских компаний и "Фонда общественного благосостояния" (Харкнесс); Хауэлл Чини из семейства фабрикантов шелка; Мортимер И. Бакнер, президент "Нью-Йорк траст компани" (Морган); Ф. Траби Дэвизон, сын бывшего моргановского компаньона и брат теперешнего моргановского компаньона, и Эдуард Л. Райерсон младший из чикагской династии сталепромышленников.

Попечителями Колумбийского университета состоят: Марселлус Хартли Додж (медь и боеприпасы); Стиви Бейкер, председатель правления "Бэнк оф Манхэттен"; Джозеф П. Грэйс, президент "Грэйс лайнс" (пароходство); Клэренс М. Вулли, председатель "Америкен рэдиэйтор энд стандард сэнитэри корпорейшн"; Томас Дж. Уотсон, президент "Интернэйшнл бизнес мэшин корпорейшн", и Эверетт У. Гульд.

Среди попечителей Чикагского университета: Эдуард Л. Райерсон младший (однэвременно — попечитель ЙэлГьского университета); Джеймс X. Дуглас младший, компаньон Маршалла Филда по банковскому дому "Филд, Глор, Уорд и К°"; Олберт Л. Скотт, попечитель Спеллмен колледж в Атланте (Рокфеллер) и нью-йоркской церкви Риверсайд (Рокфеллер); - Гарольд X. Свифт, владелец мясоконсервных предприятий; Юджин М. Стивенс, банкир; Сайрус С. Итон, стальной магнат; Джон Стюарт, президент "Куэкер отс компаии" (также попечитель Принстонского университета), и Сюэл Л. Эвери, директор "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн", а также управляющий "Монтгомери Уорд и К°" и "Юнайтед Стейтс джипсум компани".

В числе попечителей университета Джона Гопкинса: Уолтер С. Джиффорд; Дэниэль Уиллард, президент "Балтимор энд Охайо рейлрод"; Ньютон Д. Бейкер, адвокат Ван Сверингена (Морган) и бывший военный министр.

Среди попечителей университета Лиланда Стэнфорда: Гарри Чендлер, издатель лос-анжелосской "Таймс" и попечитель Калифорнийского технологического института; Поль Шуп, вице-председатель "Саудзерн Пасифик рейлрод", и Герберт Гувер.

В составе попечителей университета штата Пенсильвания: Э. Т. Стотсбэри, компаньон Моргана и сборщик средств на политические кампании республиканской партии; Джордж Уортон Пеппер, политический агент Моргана; Джозеф Э. Уайденер; Морис Л. Клотье; Джон Э. Циммерман, президент "Юнайтед гэз импрувмент компании (Морган); Роберт К. Хилл, председатель "Консолидейшн коул компани"; Эдуард Хопкинсон младший, компаньон Моргана; А. Феликс Дюпон и Элдридж Р. Джонсон, бывший владелец "Виктор токинг мэшин компани"; президент университета штата Пенсильвания— Томас С. Гэйтс, бывший компаньон Моргана; президент Рутгере колледж — член семейства Клотье.

В правление Корнелкжого университета входит Чарлз М. Шваб, организатор "Бетлехем стил корпорейшн", лично замешанный в многочисленных нечистоплотных сделках, как, например, продажа правительству бракованных бронированных плит, выманивание у своих акционеров непомерных премиальных и нажива на военных контрактах. Вместе с Чандлером в правлении Калифорнийского технологического института состоят Луис Д. Рикксттс, горный инженер, тесно связанный с предприятиями "Фелпс Додж", который был некогда вместе с Кливлендом Доджем обвинен федеральными властями в попытке отчуждения государственных земель, и Генри М. Робинсон, лос-анжелосский банкир и владелец крупных пароходных линий.

В числе попечителей Калифорнийского университета: Уильям X. Крокер, потомок члена беззаконной группы железнодорожных дельцов Крокер-Хантинггон-Стэнфорд; Мортимер Флейшекер, сан-францискский банкир и владелец крупных пароходных линий; Джон Ф. Нейлан, адвокат херсговских предприятий, и А. П. Джапнини, влиятельный калифорнийский банкир и крупнейший акционер "Нэйшнл сити банк оф Нью-Йорк".

Членами стопроцентно-реакционного совета Массачусетского технологического института состоят: Джерард Суоп, президент "Дженерал электрик компани" (Морган); У. Камерон Форбс, бостонский банкир и директор "Америкен телефон энд телеграф компани"; Эдуард С. Вебстер из банковско-инженерного объединения "Стоун и Вебстер"; Пьер С. Дюпон; Ламмот Дюпон; Джон Э. Олдред, банкир, занимающийся инвестицией ценных бумаг; Олберт X. Уиггин, бывший председатель "Чейз нэйшнл банк"; Альфред П. Слоун младший, президент "Дженерал моторе корпорейшн" и директор "Э. И. Дюпон де Немур и К°"; Филипп Стоктон, бостонский банкир, и президенты железнодорожных компаний Дж. Дж. Пелли и Альфред Э. Лумис.

Подобные лица господствуют в советах фактически всех частных университетов и колледжей; они избирают академических президентов, которые держат в ежовых рукавицах педагогический персонал и выступают с реакционными заявлениями под личиной поборников науки, просвещения и прогресса. За редкими исключениями, все президенты университетов — рабы денежных тузов, господствующих над советами попечителей.

Директора "Америкен телефон энд телеграф компани" занимают, кажется, большее количество попечительских мест в университетах, чем руководители какой- либо другой крупной корпорации; представители дома "Дж. П. Морган и К°" опередили в этом отношении представителей всех остальных банкирских домов, а филантропические фонды Рокфеллера контролируют больше учебных заведений, чем какие-либо другие так называемые филантропические учреждения. Наиболее значительное и непосредственное влияние на высшее образование в Америке имеют такие коалиции крупного капитала, как группы Моргана, Рокфеллера, Дюпонов и Меллона.

Попечители университетов Соединенных Штатов разместили пожертвованные им фонды в следующие виды капиталовложений, представляющие 74% общей суммы инвестиций всех американских университетов и колледжей, располагающих активами свыше 500 млн. долл (таблица взята из отчета, составленного в 1932 г. компанией "Вуд, Стразерс и К°":

В этой таблице особенно интересно, что государственные ценные бумаги составляют только 4,2% инвестиций. Это могло бы показаться странным, если бы не тот факт, что, во-первых, университеты не нуждаются в надежных правительственных ценных бумагах для уклонения от налогов, так как весь их доход и без то!го освобожден от обложения, и, во-вторых, одна из главных целей университетских вкладов состоит в том, чтобы добиться плацдарма в промышленности благодаря концентрированной силе их акций и облигаций и переплетению советов попечителей университетов и советов директоров корпораций.

То обстоятельство, что основная масса дохода университетов поступает от инвестиций в частных промышленных и коммерческих предприятиях, определяет их позицию по отношению к правительству. Не случайно в тех редких случаях, когда правительство пытается воспрепятствовать наглой эксплоатации общества находящимися под контролем банков корпорациями, университеты непосредственно через своих президентов обрушиваются на него с яростной критикой. Состав их инвестиций также заставляет их хранить молчание в случаях разоблачений явно антиобщественной деятельности какой-нибудь крупной корпорации.

Рост университетов как крупных финансовых учреждений был тесно связан с введением подоходного и имущественного налогов и налога на дарственные акты. С 1906 по 1928 г. имущественный фонд американских университетов и колледжей, включая земли, здания и пожертвованные фонды, возрос с 554 млн. долл, до 2 400 млн. долл.; за это же время сумма пожертвованных фондов возросла с 250 млн. долл, до примерно 1 150 млн. долл. Наиболее бурный рост вкладов приходится на послевоенный период, когда военные прибыли поспешно растасовывались в освобожденных от налогов областях. Этот процесс аналогичен бурной филантропической деятельности Рокфеллера в 1917, 1918 и 1919 гг.

Распределяя "дары на образование", богачи извлекают из своих денег тройную ценность, так как они (в особенности Рокфеллеры) обычно ставят услозием. что "дар" войдет в силу лишь после того, как "облагодетельствованные" учреждения соберут сумму, в два или три раза превышающую размеры "пожертвования". Это условие заставляет администраторов учебных заведений суетиться, собирая деньги от тысяч менее богатых лиц, для того чтобы университеты могли использовать отдельные крупные пожертвования; в результате фонд пополняется дополнительными средствами из многих источников, а представителями его являются, конечно, только попечители, назначенные крупнейшим жертвователем.

Здесь следует указать, что всякий раз, когда в обществе возникают крупные скопления денег в какой /бы то ни было области и из каких бы то ни было источников, можно наблюдать, как в дело вмешиваются члены богатейших семейств, котооые вносят какое-нибудь дополнительное пожертвование и захватывают таким образом контроль над этими средствами; при этом безразлично, является ли фонд формально филантропическим или предназначенным на поощрение искусств или наук. Корыстные побуждения обнаруживаются в характере инвестиций каждого отдельного фонда или в форме его расходования. Хотя директора фонда не являются его владельцами, весьма выгодным при размещении вклада представляется уже выбор банков и области капиталовложений. Выгодно также иметь возможность закупать у компаний материалы по собственному выбору.

Богачи обеспечивают себе контроль над университетами многими способами, но самый эффективный из них состоит в выдаче "дара" по частям. Выдача "дара" по частям представляет особую выгоду для жертвователя, ибо руководители университетов, зная, что за одним "даром" последуют другие, тщательно следят, чтобы подведомственные им учреждения не вовлекались в социальные или политические дискуссии, не угодные жертвователям. "Дары", использование которых предоставляется на усмотрение самих преподавателей, также очень редки. Выдаваемые средства обычно ассигнуются на какие-либо экономические цели, представляющие ценность только для жертвователя и не имеющие отношения к нормальной образовательной программе. Университеты часто получают в подарок здания, совершенно ненужные с академической точки зрения; жертвователи даже указывают на территории университета место, где должны быть расположены эти здания. В некоторых случаях ради получения крупных сумм создаются особые факультеты, где изучаются предметы, имеющие лишь самое отдаленное отношение к высшему образованию, но зато тесно связанные с получением торговых и промышленных прибылей.

II

Какова причина вторжения богатых семейств в область высшего образования? В чем состоит их цель?

Со времен колониального периода просвещение было вопросом первостепенного значения для богатейших граждан каждой местности, но лишь по прошествии почти 50 лет после войны за независимость стало возможно помыслить о бесплатных начальных школах для народа. Бесплатные школы возникли в значительной степени в результате агитации, проводившейся городскими рабочими; затем у правящей верхушки была отвоевана бесплатная полная средняя школа и, еще позднее, бесплатные университеты западных штатов.

Однако богачи всегда заботились об обучении молодого поколения своего класса, и Гарвардский университет, старейшее из высших учебных заведений Америки, с самого начала был школой для богатых. То же самое можно сказать об университетах йэльском и Принстонском. Но вскоре после гражданской войны богословские факультеты, занимавшие центральное место в американских колледжах, были постепенно вытеснены новыми отделениями естественных наук, крайне важными для развития горной и промышленной техники. Тогда колледж превратился в университет. Кстати, первым американским университетом был университет Джона Гопкинса, основанный в 1876 г.

В то время, как и теперь, основные интересы новых хозяев Америки ограничивались техникой, о чем свидетельствует открытие в 1864 г. Горнотехнической школы при Колумбийском колледже, основание Массачусетского технологического института в 1861 г., Уорчестерского политехнического института в 1865 г., Лихайского университета в 1866 г., института Стивенса в 1871 г., школы прикладных наук Кэйза в 1880 г., политехнического института Роуза в 1883 г. и Бруклинского политехнического института в 1889 г. Затем были организованы технологический институт Армора в Чикаго (позднее слившийся с Северо-западным университетом), политехнический институт Ренсселера в Трое и совсем недавно — Калифорнийский технологический институт в Лое- Анжслосе. Кампания за внедрение технических наук привела к созданию хорошо организованного отдела естественных наук п.од руководством Чарлза У. Элиота в Гарвардском университете и к открытию в йэле научного института Шеффильда. Повсюду был огромный спрос на технические дисциплины, знакомство с которыми необходимо для загребания прибылей.

Во время кампаний по сбору пожертвований современные президенты университетов умело используют интерес богачей к техническим и прикладным наукам. Например, Уолтер Дилл Скотт, президент Северо-западного университета, добиваясь в 1924 г. пожертвований, утверждал, что Ньютон, Уатт, Фарадей, Максвелл. Гекели, Пастер и Листер были университетскими профессорами. Он подчеркивал тот факт, что профессор Колумбийского университета Армстронг открыл радиоцепь "обратного питания", что профессор Мичиганского университета Уинчел и профессор Висконсинского университета Уайт разработали теорию об осадках нефти и бензина, способствовавшую грандиозному развитию керосиновой промышлености, и что работы других профессоров также принесли неизмеримые выгоды ведущим промышленникам и финансистам.

Д-р Скотт пошел еще дальше, заявив, что все так называемые "прогрессивные" стороны современной жизни первоначально возникли в умах университетских профессоров, а затем плоды их трудов были усвоены дельцами и обращены в прибыль. Он мог бы также сказать, что многие ученые, в особенности профессор Джеймс Уатт, шотландский изобретатель современной паровой машины, мечтали, что их открытия освободят человечество от тяжелого труда; но вместо того эти открытия попали в руки дельцов и лишь усугубили тяжесть труда. Однако если бы д-р Скотт высказал такие соображения, это отнюдь не способствовало бы приливу средств в Северо-западный университет.

В то время как преподавателям естественных наук и технических дисциплин, а также права, медицины и коммерческих наук была предоставлена предельная интеллектуальная свобода, капиталисты нового промышленного типа скоро усмотрели угрозу для себя в развитии социальных наук и предприняли шаги для самозащиты. Пресыщенные легкой наживой промышленники не видели необходимости в критике, изучении или детальном исследовании того общества, которое дало им богатство. Их не волновало положение фермеров, рабочих и буржуазии. Их позицию в этих вопросах превосходно выразил Джордж Ф. Бейкер старший, заявивший во время расследования, проведенного комиссией Пьюджо, что, по его мнению, существующее общество— достаточно хорошо. Позднее отношение промышленников и денежных тузов к социальным наукам было сформулировано Генри Фордом, который убежденно заявил: "История — это чепуха".

В 90-х гг. XIX в. началась скрытая кампания террора против тех сотрудников факультетов социальных наук в университетах, чьи теории считались слишком смелыми, ибо они нарушали покой избранного круга участников погони за прибылью. Раньше, в эпоху господства теологии, аналогичной травле нередко подвергались ученые- естествоиспытатели, но теперь новый промышленный порядок привел к исчезновению этой травли повсюду, за исключением самых глухих лесных районов.

Кампания промышленников и банкиров против ученых, занимающихся социальными науками — экономикой, социологией, историей и политическими предметами, — привела к тому, что известный экономист Ричард Т. Эли подвергся гонениям в Висконсинском университете и университете Джона Гопкинса. Джон Р. Кампонс, выдающийся историк американского рабочего движения, был изгнан из Сиракузского университета, финансировавшегося "Стандард ойл". Инициатором этого дела был Джон А. Арчболд, не признававший никакого "рабочего движения". В университете Брауна Э. Б. Эндрьюс был уволен за то, что он был сторонником биметаллизма; энергичный социолог Лестер Ф. Уорд сумел сохранить свой пост в этом университете лишь благодаря тому, что уклонялся от прямой постановки вопроса.

В 1906 г. Чикагский университет — академический филиал "Стандард ойл компани" — изгнал Торстейна Веблина, оригинального социального мыслителя, под предлогом, что он состоял в незаконном браке. Лишь за два года до этого Веблин опубликовал свою учтиво язвительную книгу "Теория делового предприятия"; совершенно очевидно, что его увольнение было вызвано именно этой работой и предшествовавшей ей "Теорией праздного класса". Профессор Эдуард У. Бимис, экономист, критиковавший железнодорожные порядки, также был уволен. Глава экономического факультета Дж. Лоуренс Лафлин публично заявил, что находит в Джоне Д. Рокфеллере и существующем порядке много скрытых достоинств. В Йэле Уильям Г. Самнер излагал теорию свободы действий в экономике, а в Колумбийском университете Джон Бэйтс Кларк поучал, что побочным продуктом ничем не ограниченного капитализма является элементарная справедливость. Во многих случаях целые учебные заведения и факультеты основывались ради одной лишь определенной цели. Например, в 1881 г. один богатый фабрикант основал при университете Пенсильвании финансовую школу Уортона лишь для того, чтобы обосновать и поддержать теорию покровительственных тарифов.

Попытка перечислить сотни профессоров и преподавателей, изгнанных из колледжей и факультетов социальных наук американских университетов после 1890 г., потребовала бы слишком много места. Фактически все высшие учебные заведения, включая псевдолиберальный Гарвард, объединились в "преследовании ведьм", изгоняя из своих стен почти всех серьезных мыслителей в области социальных наук. Можно заметить, что либерализм Гарварда носит чисто исторический и потому условный характер, являясь лишь отголоском тех дней, когда Элиот вознес на пьедестал естественные науки, бросив вызов церковникам.

В современных социальных условиях позиция Гарвардского университета может быть названа либеральной только в том случае, если считать либеральной политику "Дж. П. Моргана и К°", Огдена Л. Миллса и Герберта Гувера. Миллс и Гувер действительно считают себя либералами, но забывают разъяснить, что они либералы толка манчестерской школы XVIII столетия, основная доктрина которой — laissez faire — состояла в предоставлении свободы действий в промышленности. В устах крупных капиталистов эта доктрина стала попросту оправданием тактики Джека Потрошителя по отношению к живому телу общества.

Университеты преследуют независимых социальных мыслителей, исходя из двух общих принципов. Один заключается в том, что профессора не должны интересоваться текущими событиями, не имеющими отношения к университету; второй — в том, что профессора, нарушающие установленные правила, являются революционерами. Весьма сомнительно, чтобы кто-либо из изгнанных профессоров был когда-либо революционером. Но ясно, что текущие вопросы, в которые они "вмешивались", касались налогообложения, рабочего вопроса, экономической политики, расценочных тарифов предприятий общественного пользования и наглого поведения богачей в целом по отношению к остальной части общества. Короче говоря, профессора были реформистами. Они привели в замешательство сильных мира сего потому, что указали на тайком запущенную ими в общественный карман руку.

Довод попечителей университетов, что профессора, занимающиеся проблемами, не связанными непосредственно с университетом, слишком часто отлучаются из университета — лишь отговорка, так как выступления профессоров естественных наук на совещаниях инженеров или банкиров, обсуждающих промышленные и технические вопросы, не вызывают никаких возрожений, равно как и случаи, когда профессора-хирурги покидают территорию университета, чтобы произвести какую-либо сложную операцию. Университеты возражают против внеуниверситетской деятельности профессоров лишь тогда, когда она так или иначе направлена против status quo или привилегий некоторых капиталистических групп.

Кроме того, утверждение, что академические умы не должны заниматься практическими делами, опровергается поведением самих президентов университетов, никогда не упускающих случая использовать весь авторитет своего поста и все свои предполагаемые научные достижения на поддержку status quo в интересах определенных эгоистических могущественных кругов.

Типичным образцом президента университета, постоянно выступающего по злободневным вопросам и пользующегося лестным вниманием газет, может служить Николас Мэррей Батлер из Колумбийского университета. Нет, повидимому, такого вопроса, по которому д-р Батлер не считал бы себя достаточно компетентным для того, чтобы выступить перед публикой в любое время дня и мочи. Просмотрев длинный список таких выступлений, трудно поверить, что д-р Батлер действует .совершенно свободно, без принуждения со стороны неакадемических кругов.

Д-р Батлер ежегодно произносит свыше 50 речей — колоссальная продукция для семидесятилетнего старца. Если бы его речи, хотя и замаскированные академической терминологией, не развивали теорий некоторых определенных кругов, его можно было бы по праву назвать величайшим любителем вмешиваться в чужие дела во всей Америке.

Подобно другим президентам университетов, д-р Батлер в своих мирских речах весьма далеко отклоняется от академических кущ. В 1935 и 1936 гг. он метал громы и молнии против принятия поправки к конституции о запрещении детского труда, отстаивая "право" детей на труд. В сентябре 1936 г. он открыто осуждал "террор", царивший в Сиэттле во время забастовки, организованной Американской газетной гильдией, хотя компетентные местные власти отрицали наличие там террора в какой бы то ни было форме. В обоих своих крестовых походах — как за эксплоатацию детского труда, так и против Американской газетной гильдии —д-р Батлер выступал в интересах облеченных властью капитала газетных издателей, хотя и заявлял, что высказывается в защиту вечных и неизменных принципов. Из общего количества детей, работающих по найму (за исключением занятых в сельском хозяйстве), около 500 тысяч — больше половины — используется для доставки газет.

Во время депрессии 1929—1934 гг. д-р Батлер, совершенно открыто выступавший в роли проповедника социального обскурантизма, взял на себя задачу доказать, что размеры экономического кризиса были сильно преувеличены, что весь кризис был выдумкой и что сообщения федерального правительства и Американской федерации труда об’ общем количестве безработных были преувеличены в несколько раз. Научные выводы о неправильном распределении богатства он называл радикальной болтовней и сущими выдумками.

После того как власть перешла к правительству Ф. Рузвельта, д-р Батлер неуклонно порицал "расточительность" правительства, явно имея в виду расходы на оказание помощи безработным: он зашел так далеко, что выступил с утверждением, что в Нью-Йорке получает пособие на 20% больше рабочих, чем следует, но не посоветовал, что делать с этими двадцатью процентами, если они будут сняты с пособия. Его призывы к снижению правительственных расходов отражали требования богачей снизить налоги. Во все времена его выступления по общественным вопросам ничем не отличались от мнений газетных писак или сознающих свои классовые интересы уоллстритовских маклеров.

Совершенно очевидно, что во всех своих публичных речах д-р Батлер неизменно защищал права собственников. Если он когда-либо и выступал в защиту чисто человеческих прав, то этого нельзя обнаружить при изучении подшивки "Нью-Йорк таймс" за 1913—1937 гг. Но образ действий Батлера, почти никогда не затрагивавшего чисто теоретических вопросов, ничем не отличался от поведения всех президентов университетов. Нет никаких сведений о том, чтобы какой-нибудь президент американского колледжа в течение последних трех десятилетий выступил когда-либо с осуждением эксплоатацюи человека человеком или против судебного преследования инакомыслящих по социальным вопросам.

Зато большая часть их неоднократно выступала в защиту прав капиталистической собственности.

Хотя Карл Т. Комтон, известный физик, президент Массачусетского технологического института, выступает гораздо реже, чем д-р Батлер, он не постеснялся в своих немногочисленных публичных выступлениях действовать в том же духе, прикрываясь маской беспристрастной науки. Например, в октябре 1936 г., когда президент Рузвельт рекомендовал, чтобы инженеры и ученые приняли участие в работе по социальной реконструкции, д-р Комтон воспользовался этим случаем для выступления с фанатичными окольными нападками на расходы по оказанию помощи безработным, сильно беспокоившие преуспевавших попечителей Массачусетского технологического института. Д-р Комтон выразил уместное опасение, что "затрата усилий и денег на помощь безработным может помешать оказанию необходимой поддержки нашей науке, которая могла бы сделать важные открытия, если бы ей была предоставлена к тому возможность". Газеты напечатали эти высказывания известного ученого на видном месте. Выступая перед Американской ассоциацией банкиров в декабре 1936 г., этот крупный физик счел себя достаточно компетентным для того, чтобы высказаться против государственного владения предприятиями общественного пользования, — вопрос, который можно было бы считать не относящимся к области его науки; но — двадцать из сорока восьми попечителей Мичиганского технологического института — владельцы предприятий общественного пользования.

Другой реакционер среди президентов американских университетов — Джеймс Роуланд Энджел из йэля, который после выхода в отставку специализировался на популяризации доктрин своих наставников, используя для этого свой новый пост директора педагогического отдела радиокомпании "Нэйшнл бродкэстинг компани". Его дочь замужем за одним из Рокфеллеоов— Мак-Алпинов, сам он ранее был преподавателем Чикагского университета.

Подобно многим другим президентам, д-р Энджел выразил мнение, что Франклин Рузвельт угрожает давно почившей американской демократии, хотя ни сам Энджел, ни его коллеги не усматривали никакой опасности в Уоррене Г. Гардинге, Кальвине Кулидже или Герберте Гувере. Энджел, смотревший сквозь пальцы на манипуляции Меллона в министерстве финансов и на тайные действия вильсоновского правительства во время войны, обнаружил после переизбрания Франклина Д. Рузвельта зловещую угрозу в лице правительства, пользовавшегося поддержкой прямого большинства населения.

Д-р Энджел поучал, что демократии угрожали: 1) группы, оказывавшие давление на правительство; в качестве примера он указал на объединение ветеранов, боровшееся за выдачу пособия ветеранам; 2) "итальянские" забастовки и 3) нежелание подчиняться решениям судебных органов. "Настоящий и длительный прогресс,— ваявил д-р Энджел, — может быть осуществлен только путем медленных и продуманных мероприятий, которые опираются на здоровые элементы существующего порядка, с целью устранить один за другим отрицательные элементы этого порядка и заменить их благотворными и справедливыми". Короче говоря, он был против каких- либо перемен.

Следует уяснить, что президент университета в Америке является бригадным генералом реакции, что продемонстрировал президент А. Лоренс Лоуэл своим поведением на процессе Сакко и Ванцетти. Президенты университетов могут вмешиваться в общественные дела лишь в интересах попечителей этих университетов, а профессора — лишь при условии, что они поддерживают существующий порядок. Профессорам, высказывающим неортодоксальные мнения, приходится, как уже было отмечено, очень плохо, особенно если они делают это в тяжелые для общества времена. Американский союз гражданских свобод располагает материалами о сотнях случаев увольнения людей, разделяющих неофициальные точки зрения. К сожалению, на основании большого количества увольнений нельзя заключить о наличии планомерного возмущения против попечителей: этого нет. Преподаватели социальных наук учатся осмотрительности на неудачах своих откровенных коллег. Те, кто остается, обречены обычно на полное бесплодие в социальном и академическом отношениях.

Недавно в Гарварде и Иэле имели место два особенно возмутительных случая преследования независимо мыслящих преподавателей. В первом случае два преподавателя экономики, пользовавшиеся популярностью среди студентов и несомненно обладающие высокой квалификацией, были уволены за то, что проявляли за пределами университетов сочувствие к рабочему вопросу. К моменту, когда пишутся эти строки, окончательное решение по их делам еще не вынесено. В Йэле был уволен профессор Джером Дэвис на основании сфабрикованного против него обвинения в некомпетентности; эта некомпетентность была обнаружена лишь после того, как он опубликовал свое критическое исследование "Капитализм и его культура". Многие не связанные между собой организации профессоров, преподавателей и либеральных общественных деятелей расследовали его дело и пришли к единодушному заключению, что увольнение Дэвиса было явным нарушением прав Йэльского университета на академическую свободу. Было установлено, что из-за своих откровенных высказываний он почти постоянно находился в конфликте с правлением университета. Например, в 1931 г. он заклеймил Инсаллов как "величайших шантажистов" и получил выговор после того, как Сэмюэль Инсалл младший (окончивший йэльский университет в 1921 г.) выразил свой протест. Ему было также вынесено порицание за то, что он организовал в университете выступление сенатора Джералда П. Ная, проводившего расследование в военной промышленности.

И тем не менее во время суда над Инсаллом младшим после краха инсалловских предприятий одним из главных свидетелей был президент Чикагского университета Роберт М. Хатчинс. В начале 1937 г. философ Джон Дьюи горячо' осуждал Хатчинса за попытку оживить принцип слепого повиновения в обучении — попытку, в которой Дьюи усмотрел фашистские тенденции. Короче говоря, под кажущейся бесцельностью действия университетских президентов таится классовая логика.

Ярким примером позиции руководства Гарвардского университета может служить вынесенное в июле 1937 г. комитетом бывших питомцев университета решение, "оправдывающее" экономический факультет, который обвинялся в распространении радикальной пропаганды.

Знаменателен самый подбор членов этого комитета, среди которых были: Уолтер Липпман; Уолтер С. Джиффорд, президент "Америкен телефон эид телеграф компани"; Уинтроп У. Олдрич, председатель "Чейз нэйшнл банк"; Джордж Ф. Бейкер младший, президент "Ферст нэйшнл банк"; Баркли Мак-Генри, нью-йоркский банкир; Ричард Уитни, брат моргановского компаньона, сам моргановский маклер и бывший президент нью-йорксксй биржи; Оррин Г. Вуд, бостонский финансист; Чарлз М. Стори, бостонский адвокат, и член палаты представителей Крисчиан А. Гертер.

Среди известных социологов, уволенных или вынужденных под давлением извне покинуть в послевоенный период университеты, можно назвать профессора Гарольда Дж. Ласки (Гарвард), профессора Дж. Мак-Кина Каттела, Джеймса Харви Робинсона и Генри Масси (Колумбия), д-ра Александера Мейклджона (Амхерст), профессора Скотта Ниринга (Пенсильвания), профессора Джона Э. Киркпатрика (Оливер колледж), профессора Ралфа Э. Тэрнера (Питтсбург), Грэнвиля Хикса (политехникум Реисселера), профессора Уэсли Маурера (штат Огайо), профессора Джеймса Н. Йярда (Северо-западный университет), профессора М. Ф. Мейерса и X. О. Граффа (Миссури).

Во время войны д-р Чарлз А. Бирд, возглавлявший отдел американской политики в Колумбийском университете, выступил в защиту свободы слова и вызвал этим такую бурю негодования, несмотря на то, что он поддерживал военные цели союзников, что вскоре вынужден был отказаться от своего поста, заявив при этом, что "положение профессора Колумбийского университета хуже, чем положение чернорабочего". Он осудил "нескольких своевольных мракобесов-попечителей, которые теперь господствуют в университете и терроризируют молодых преподавателей".

Ill

Кланы богачей извлекают из университетов много пользы и помимо открытий в.области естественных наук, создания огромных трудовых резервов квалифицированных специалистов и одобрения университетскими президентами их реакционной политики. Газеты достаточно зубоскалили насчет так называемого "мозгового треста", когда правительство Франклина Д. Рузвельта обратилось за советами к профессорам социальных наук; но они не обратили внимания читателей на грандиозные масштабы использования банками и крупными корпорациями бывших членов преподавательского состава университетов.

Оуэн Д. Юнг, председатель "Дженерал электрик компани", был некогда профессором права в Бостонском университете. Джексон Э. Рейнолдс, председатель "Ферст нэйшнл бэнк оф Нью-Йорк", был вплоть до 1917 г. адъюнкт-профессором права в Колумбийском университете. На посту председателя банка его сменил Леон Фрезер, некогда преподаватель истории в Колумбийском университете, позднее председатель Банка международных расчетов. Томас И. Паркинсон, президент "Икуитэбл лайф ашуренс сосайти", — бывший декан правовой школы Колумбийского университета. Список этот можно продлить до бесконечности.

Газеты изображают профессооов выжившими из ума только в тех случаях, когда владельцы газет, являющиеся также контролерами политических партий и попечителями университетов, возражают против каких-либо специфических взглядов и действий этих профессоров. До прихода к власти Рузвельта профессора были постоянными консультантами всех правительств и законодательных комиссий в Америке. Уильям 3. Рипли из Гарварда часто давал показания и советы по железнодорожным делам. Профессор Ирвинг Фишер из йэля был членом "мозгового треста" в эпоху Кулиджа — Гувера. Профессор О. М. У. Спрэг из Гарварда состоял советником по валютным вопросам и был "одолжен" Английскому банку, где действовал в качестве уполномоченного связи между этим центральным британским банком и "Федэрэл резерв бэнк".

Но при "новом курсе" президент Энджел в Йэле внезапно обнаружил серьезную опасность для науки в том, что профессора выполняли задания правительства, хотя тот же Энджел не находил никаких возражений против регулярных рейсов профессора Фишера в Вашингтон и обратно в Нью-Хэйвн и его деятельного участия в борьбе с "сухим" законом.

Всесильные коалиции богачей получают также награду за свои "пожертвования" и в лице выпускников субсидируемых ими технических школ. Так, например, Массачусетский технологический институт выпустил из своих стен таких специалистов, как Уиллис Р. Уитни, вице-президент "Дженерал электрик компани", руководящий исследовательской работой компании; Уильям Д. Кулидж, возглавляющий исследовательские лаборатории "Дженерал электрик"; Эдвин С. Вебстер и Чарлз А. Стоун из компании "Стоун и Вебстер"; Джерард Суоп, президент "Дженерал электрик компани"; Поль У. Литчфилд, президент "Гудьир тайр энд раббер компани"; Артур К. Доррэнс из компании "Кемпбел суп"; Дж. Говард Пью, президент "Сан ойл компани"; Фрэнсис Р. Харт, президент "Юнайтед фрут компани"; Филипп Р. Стоктон, президент "Ферст нэйшнл олд колони бэнк оф Бостон" и директор "Америкен телефон энд телеграф компани"; покойный Чарлз Хейден из компании "Хейден, Стоун и К с "; Альфред П. Слоун младший, президент "Дженерал моторе корпорейшн"; Уильям К- Поттер, председатель "Гаранти траст компани"; Эли* ша Уокер, компаньон "Кун, Лэб и К°", и шестеро Дюпонов— покойный Т. Кольман, Альфред И., Пьер, Генри Белин, Айрене и Ламмот.

В области технических наук Массачусетский институт выполняет такую же роль, как Гарвардский, Колумбийский и Чикагский университеты в области политических дисциплин. Последние поставляют таких деятелей, как Чарлз Званс Юз, Джозеф X. Чоут и Уильям Хауорд Тафт, всегда готовые дать законное обоснование самым антиобщественным действиям богатых семейств и их политике в целом.

IV

Большинство выпускников американских университетов можно разбить на две обширных категории, К одной принадлежат специалисты в одной определенной области: юристы, биологи, химики, инженеры, не проявляющие интереса к теоретическим вопросам, выходящим за пределы их специальностей; к другой относятся типичные воспитанники колледжей, далекие от интеллектуальной жизни; умственный горизонт их ограничен спортивными событиями, игрой в бридж, чтением "Сатердэй ивнинг пост", биржевым курсом и рецептами для изготовления коктейлей.

Последняя категория значительно более обширна; представители ее обычно зарабатывают на жизнь спекуляцией на бирже, продажей недвижимого имущества, облигаций, страховых полисов и автомобилей или управлением отделами банков и корпорации, где не требуется блестящих умственных способностей. Представители первой категории — хорошо обученные исследователи в области техники, наемные изобретатели, инженеры или юристы. Однако в настоящее время число их по сравнению с количеством вакантных мест почти так же велико. как число машинисток и стенографисток.

Кстати, наблюдающийся в настоящее время избыток технических работников был создан из чисто политических соображений. Например, в 1917 г. деловые и промышленные круги обратились к конгрессу с просьбой ввести в высшей школе профессиональные предметы. Торговая палата Соединенных Штатов также выступила за проведение закона, предусматривавшего, что федеральное правительство будет расходовать на эти нужды столько же, сколько ассигнуют штаты. Средние школы в настоящее время часто дают немногим больше знаний, чем специальные курсы по подготовке будущих бухгалтеров, клерков, стенографисток, банковских кассиров и тому подобных низкооплачиваемых роботов, недоразвитых в интеллектуальном отношении.

Хотя специалисты, выпускаемые университетами, могут быть великолепно обучены, они редко получают интеллектуальную подготовку для широкого сочувственного понимания проблем, стоящих перед человечеством. Они не в состоянии также осознать свою собственную роль в обществе и часто конфиденциально признаются в чувстве "потерянности" и впечатлении о "бесцельности" своей работы.

Объяснение такой ситуации можно найти в требованиях, предъявляемых к высшему обучению жертвователями фондов, которые всегда вносят деньги со специфическими целями и очень редко преследуют задачу подготовить всесторонне развитых людей, способных играть творческую роль в обществе. Когда богачи переводят университетам средства, они уделяют внимание, во-первых, естественный и техническим наукам; во-вторых, развертыванию школ по подготовке деловых и торговых административных работников и связанных с ними факультетов современных иностранных языков и литературы, а затем строительству стадионов, общежитий, клубов и других вспомогательных строений университетских городков.

Вместо того чтобы выпускать ученых и инженеров, исполненных сознания своей творческой роли в процессе развития общества, университеты внушают своим воспитанникам, что им предстоит работать в неизменном, статичном, превосходно уравновешенном обществе, нуждающемся лишь в кое-каких дополнительных усовершенствованиях, которых можно достичь с помощью новых изобретений, открытий и продуктов вроде целофана, целаниза и радия, легко находящих сбыт на рынке. В то время как некоторые специальные отрасли знаний развиваются до высшего предела, университеты проституируют конечные цели науки, которая, как всегда считали все величайшие ученые, должна служить всему человечеству, а не кучке дельцов оперирующих акциями таких компаний, как "Дженерал электрик", "Дженерал моторс", "Америкен телефон энд телеграф" и "Юнайтед Стейтс стал корпорейшн".

Рассмотрим однако, несколько "филантропических" вкладов в высшие учебные заведения с целью установить их чисто классовый и личный характер. Джордж Истмен, бездетный фабрикант фотоаппаратов системы "кодак", покончивший самоубийством в 1932 г., за всю свою жизнь передал около 75 млн. долл, учебным заведениям и техническим учреждениям. Не имея семьи, он. как и Карнеги, не имеющий сыновей, не ощущал необходимости цепляться за свои деньги. Часть истменовских денег пошла на организацию бесплатных зубоврачебных клиник в США и за границей, так как Истмен начал сознавать, что важно не столько делать новые открытия, сколько вводить в обиход старые. Когда он умер, по его завещанию было роздано дополнительно 20 млн. долл., большая часть которых пошла на техническое обучение.

Подобно множеству других богатых людей, Истмен был загипнотизирован способностью науки приносить прибыль. На протяжении многих лет "Истмен кодак компани" нанимала на работу химиков и физиков, сделавших много крупных и прибыльных открытий. Проведя обследование, Истмен выяснил, что большинство этих ученых окончило Массачусетский технологический институт. В 1912 г. он начал давать деньги этому институту под псевдонимом М. Смита — один из редких случаев, когда деньги жертвовались под вымышленным именем, хотя газеты склонны утверждать, не приводя никаких доказательств, что богатые раздают большие суммы денег анонимно.

В 1920 г. Истмен раскрыл свое инкогнито, объявив, что это он был таинственным жертвователем крупных сумм Массачусетскому технологическому институту. До 1932 г. он дал этому учреждению немногим больше 20 млн. долл., не ограничив характера их расходования никакими условиями; впрочем, самый профиль института обеспечивал использование этих денег на подготовку инженеров, которые могли бы оказаться полезными "Истмен кодак компани".

Многочисленный клан Дюпонов, большинство членов которого окончило Массачусетский технологический институт, щедро осыпал это учреждение крупными суммами, исходя при этом из весьма корыстных побуждений. Еще в 1910 г. Т. Кольман Дюпон дал институту 500 тыс. долл.; затем ему часто отпускали деньги Пьер, Айрене и Ламмот Дюпоны. По всей вероятности, Дюпоны дали институту столько же, сколько и Истмен. Однако Массачусетский технологический институт тесно связан с химическими и автотракторными предприятиями компании "Э. И. Дюпон де Немур и К°": многие виды продукции этой компании были разработаны техническими работниками М. Т. И., большинство ее инженерно-технического персонала окончило этот институт; питомцами его заполнена также дюпоно-моргано-фишеровская "Дженерал моторе корпорейшн". Исходя из этого, М. Т. И. можно рассматривать как один из отделов "Дженерал моторе" и "Э. И. Дюпон де Немур и К°".

Кроме помощи М. Т. И., Дюпоны мало сделали в области образования; правда, они построили в штате Делавер начальные и средние школы но создание этих школ Дюпонам все равно пришлось бы оплатить налогами, так как они были фактически единственными крупными налогоплательщиками штата. Дюпоны дали некоторую сумму университету штата Пенсильвания и около 2 млн. долл, университету штата Делавер. Говорили, что Пьер Дюпон внес на педагогические учреждения 5 млн. долл.: возможно, что он действительно сделал это в отчаянной попытке снизить свои послевоенные налоги. Но за каждый доллар, вложенный Дюпонами в учебные заведения, они в дополнение к пониженным налогам получили во стократ большую персональную денежную прибыль.

Джордж Ф. Бейкер старший был склонен считать себя одним из столпов просвещения, и на этом основании многие видят в нем великого благодетеля человечества. Он дал б млн. долл., на которые Гарвардская школа администраторов деловых предприятий построила прекрасные здания вдоль реки Чарлз; однако далеко не ясно, какому прогрессу науки, какого рода улучшению в человеческом обществе содействовал этот вклад в дело выпуска более ловких администраторов предприятий, разработки более наукообразных методов торговли и, в конечном счете, в дело извлечения новых прибылей из одураченной публики. Бейкер дал также 2 млн. долл. Корнельскому университету и 1 млн. долл. Дартмутскому университету на организацию при этих университетах библиотек. Он пожертвовал 700 тыс. долл. Колумбийскому университету на строительство футбольного стадиона. Поскольку бейкеровские "дары" были сделаны в период послевоенного бума, жертвователь, вероятно, больше сэкономил на налогах "давая", чем если бы он ничего не "дал".

Мало того, что богатые дают средства лишь тем учебным заведениям, которые готовят специалистов в определенных, сулящих им прибыль областях; как правило, они предназначают свои самые крупные пожертвования маленькой кучке учебных заведений на востоке США, ревностно занимающихся изучением местной проблемы господства Востока над фермами Запада и Юга и над рабочими промышленных районов. Подготовительные школы, поставляющие учащихся в эти привилегированные колледжи и университеты, также расположены в районах Новой Англии и вокруг них. Они тоже получают крупные суммы, хотя нельзя сказать, чтобы их благодетели были вообще заинтересованы в создании сети среднего образования.

Когда широкие круги поймут, что просветительный аппарат богачей действует в качестве орудия классового господства этих богачей и их влияния на местах, другие группы населения будут менее склонны наивно восхищаться богачами за то, что те держат их при помощи филантропии в подчинении.

При изучении пожертвований и вкладов в учебные заведения становится совершенно очевидным, что богачи в значительной степени забывают население юга, юго- запада и северо-запада, которое, после того как все местные доходы выплачены не проживающими в этих областях промышленниками, вынуждено обходиться теми скудными возможностями в области обучения, какими оно располагает. В самом деле, около 75% "даров" на просветительные цели достается восточным районам.

В свою очередь субсидируемые восточные университеты и колледжи развивают усиленную деятельность в пользу классовых и местных интересов. Эта деятельность никогда не проявлялась с большей силой, чем во время борьбы грабительского капитала и его прессы против проекта умеренной реформы Верховного суда. Согласно "Нью-Йорк таймс" от 15 апреля 1937 г., президенты Массачусетского технологического института, а также университетов и колледжей Дартмутского, Браун, Уэлсли, Боудойн, Уэслиэн, Уильям, Тафт, Бостонского, Йэля и Гарварда объединились против какого бы то ни было "вмешательства" в дела "священного суда". Теперь уже должно стать совершенно очевидным, что частные университеты и колледжи — настоящие очаги политических интриг. Порой их президенты домогаются высших политических постов и достигают их, как Вильсон, ставший президентом, и как Батлер, мечтавший занять столь же высокое положение.

Не менее 60 млн. долл, было за последние годы вложено в новые здания йэльского университета. Среди жертвователей были Эдуард С. Харкнесс, наследники покойного Пэйна Уитни и Джон У. Стерлинг, юрист корпораций, доверенный советник Джея Гульда, Джеймса Стиллмена и Уильяма Рокфеллера и главный заправила аферы "Амальгамейтед коппер".

Харкнессу расточали хвалы за предоставление огромных сумм наиболее богатым и фешенебельным учебным заведениям страны; но в свете острой нужды в средствах на обучение в других районах страны его "дары" все больше походят на план перевода денег из одного кармана господствующего класса в другой. Пресса несет ответственность за общераспространенное ошибочное представление о Харкнессе как о благодетеле в деле образования в целом.

Правда, Гарвард и Йэль, так же как и другие учебные заведения высшего типа, предоставляют право бесплатного обучения, стипендии и оплачиваемую номинальную службу наиболее успевающим выпускникам некоторых средних школ с особо хорошей репутацией, независимо от классового происхождения этих студентов. Правда, в Гарварде можно встретить сына шахтера или фермера, хотя эго случается довольно редко. Однако задача Гарварда и йэля состоит в том, чтобы вылепить из этих способных молодых людей безвольных слуг правящего класса — юристов, работников корпораций и муниципалитетов, биржевых маклеров, банкиров и священников.

Даяния Харкнесса, Уитни и Стерлинга представляют лишь малую долю огромных сумм, отпущенных йэлю, Гарварду и Принстону многими богачами. Общая сумма фондов Гарварда составляет 10% всех фондов семисот с лишним частных университетов и колледжей. Общая сумма фондов Гарвардского, йэльского, Колумбийского и Чикагского университетов составляет 33% фондов всех частных университетов и колледжей. Ни одно из этих учреждений в своих университетских программах не интересуется проблемами какого-либо другого класса, кроме класса богачей; ни одно из них не сделало существенного вклада в разрешение социальных и экономических проблем, волнующих фермеров, промышленных рабочих, канцелярских служащих, лиц иностранного происхождения или негров.

В своих учебных программах щедро субсидируемые колледжи и университеты явно упустили из виду большую часть населения. В Йэльском, Гарвардском, Колумбийском и Чикагском университетах можно изучать изменение биржевого курса, методы рекламы, организацию рассылки товаров по почте, постановку управления учреждением и т. п. Принимая во внимание связь факультетов естественных наук с крупными корпорациями, связь курсов журналистики и деловых школ с капиталистическими предприятиями в целом, учитывая также отсутствие в этих университетах и колледжах предметов, связанных с вопросами, волнующими менее обеспеченные слои населения (за исключением тех случаев, когда эти проблемы становятся также проблемами правящих семейств), можно сказать, что эти учебные заведения во всех отношениях являются типичными школами правящего класса.

И в Йэле и в Гарварде факультеты социальных наук столь плохо поставлены, что подвергаются критике со стороны профессоров таких университетов, как Колумбийский, Чикагский, Джона Гопкинса и штата Висконсин, которые носят несколько более космополитический характер.

В то время как несколько . подготовительных школ на востоке щедро осыпается деньгами, высшее обучение на западе и юге влачит жалкое существование. Более того, частные подготовительные школы имеют лишь классовое значение; в них нет действительной необходимости, ибо сеть государственных средних школ достаточно обширна.

Эндовер и Экзетер могут служить примерами многочисленных подготовительных учебных заведений восточных штатов, состоящих под покровительством богатых семейств. Фонд школы в Гротоне равен 1 500 тыс. долл., в Лоренсвиле — 500 тыс. долл., в Сен-Марке — 600 тыс. долл., в Тафте — 500 тыс. долл, и в Сен-Поле — 3 059 018 долл.

Эндрью У. Меллон дал школе Чоута деньги на библиотеку, семейство Арчболд—на лазарет. Клэренс Диллон, банкир, построил для Гротона учебный корпус; Уильям А. Гарднер — 500-тысячедолларовую часовню; различные крупные дары были преподнесены этой школе покойным Пэйном Уитни. Эдуард С. Харкнесс пожертвовал школе Хилла 2 340 187 долл., как и покойный Т. Кольман Дюпон. Чарлз Г. Дауэс, Ламмот Дюпон и Мортимер Б. Фуллер ("Интернэйшнл солт") отпустили крупные суммы Лоренсвилю; Поль Блок выстроил часовню для школы Хотчкисса, фонды которой равняются 400 тыс. долл. Школа в Миддлсексе была основана У. Кэмероном Форбсом, Генри Ли Хиггинсоном, Фрэнсисом Лоуэлом и деканом Бриггсом из Гарварда, которые пожертвовали ей деньги и здания. Семейство Армор и Огюст Бельмонт сделали пожертвования Сен-Марку. Джеймс Симпсон из "Маршалл Филд и К°" и X. Э. Мэивиль отпустили деньги Сен-Полю. Благотворители школы Тафта — г-жа Уильям Рокфеллер, подарившая школе спортивный стадион, Эдуард Харкнесс, давший 500 тыс. долл., и Гарри П. Бингем, построивший Бингем Аудиториум.  

Наконец, в восточных штатах имеются еще пансионы для девочек. В число этих дорогих учебных заведений, предназначенных исключительно для высшего класса, с; платой за обучение от 1 до 3 тыс. долл, в год, входят Фокскрофт, Брирли, школа мисс Чапен, школа Спенс, Розмари-Холл, школа Этель Уокер, Фармингтон, Уэстовер, школа мисс Холл и школа Доббс. Обучение женщин, не сулящее таких крупных финансовых выгод, какие приносят труды химиков, инженеров, юристов и биржевых дельцов, вызывает у богатых семейств гораздо меньший энтузиазм, чем обучение мужчин. Крупные восточные университеты не принимают женщин, и женские колледжи восточных штатов с гораздо меньшим успехом выманивают деньги у своих богатых покровителей, нежели большие мужские колледжи, выпускники которых предназначаются для выжимания прибылей.

Все эти примеры, как и многие другие, которые не могли быть приведены за недостатком места, дают нам достаточное основание утверждать, что, внося пожертвования на обучение, богачи преследуют лишь свои личные, классовые цели.