Приоткрыв дверь, Ната вздрогнула и, сжавшись под гладью розового халатика, спросила:
– С ума сошёл?
– Частично! – ответил я.
– Может, пьян?
– Нет!
Дверь распахнулась.
Я шагнул в комнату и понюхал Натины волосы.
– Запах твой! – определил я.
Ната закрыла глаза.
– Твой голос, будто у простуженной собаки, – шепнула она, пока я трогал под халатиком нежные бугорки.
Потом я сказал:
– У меня голос простуженной собаки, глаза сваренной рыбы, губы хохочущей совы, а ещё у меня протекают ноги.
– Может, туфли? – уточнила Ната.
Я молча оглядел стены.
Я не хотел разговаривать: ни о том, что между нами было, ни, тем более, о том, чего не было.
– На тебе лицо не твоё! – сказала Ната.
Я снова понюхал её волосы и продекламировал:
– Стихи твои? – спросила Ната.
– Брюсова!
– Вот как!
– Ни стихи не мои, ни лицо не моё.
– Более трёх лет уже… Думала, ты забыл…
– Не всё!..
Ната стояла, закрыв глаза и, незрячая, покачивалась.
– Не всё!.. – повторил я.
Ната развязала на халатике поясок.
– Докажи! – теперь голос будто у простуженной собаки был у Наты.
Скинув мокрые туфли, я вырвал себя из брюк и стал доказывать.
Потом доказывать стала Ната.
Надо мной повисли её глаза.
Они светились.
Они гасли.
Они и светились, и гасли одновременно.
Я приподнялся на локте и оглядел Нату с правого бедра до левого, а потом с левого плеча до правого колена.
Я всё оглядел.
И всё увидел…
– Выпьешь? – спросила Ната.
– Водки бы! Для смелости…
– Боишься меня?
– Себя!..
– Ишь ты!
– Что?
– А бублики с вареньем хочешь?
– Нет.
– А селёдочку?
– Если с кренделями.
– Кренделей нет.
– Тогда и селёдочку не хочу.
– Что же ты хочешь?
– Выть! – я оделся и подошёл к окну. Ветер гонялся за облаком, похожим на оторванное ухо.
– А ты – спросил я, – ты никогда не плачешь?
– Некогда мне!
– Такая занятая?
– Ты зачем пришёл?
Я не ответил.
Смотрел в окно.
Приклеенный к небу месяц походил на серебряную бровь.
– Молчишь? – спросила Ната.
Я молчал.
Ната отошла в угол комнаты и включила проигрыватель.
Пятый ноктюрн Шопена!
Вспомнил – мой подарок…
Была ранняя осень.
Были мы…
Сегодня мы снова…
– Сегодня ты открыла мне дверь, – сказал я.
– И что с того?
– На какое-то время мне этого хватит.
– Этого?
Не ответив, я коснулся дверной ручки.
Вдруг Ната вскрикнула:
– Скажи хотя бы, почему уйдёшь?
Я молча прикрыл за собой дверь.