6 АВГУСТА 1928 — 22 ФЕВРАЛЯ 1987

АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ЛЕВ

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АМЕРИКАНЕЦ

ПРИЗНАННЫЙ ШЕДЕВР: «БАНКА СУПА «КЭМПБЕЛЛ»» (1962)

СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ: ТРАФАРЕТНАЯ ТЕХНИКА, КРАСКИ НА ПОЛИМЕРНОЙ ОСНОВЕ, ХОЛСТ

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ: ПОП-АРТ

КУДА ЗАЙТИ ПОСМОТРЕТЬ: МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА, НЬЮ ЙОРК

КРАСНОЕ СЛОВЦО: «В БУДУЩЕМ КАЖДОМУ ДОСТАНУТСЯ ЕГО ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СЛАВЫ».

Энди Уорхол хотел известности — в масштабе всего двадцатого века. Он хотел, чтобы миллионы людей знали его имя и папарацци следовали за ним по пятам. Он хотел, чтобы рядом с ним Пикассо казался заурядностью.

Никто так не понимал природу славы, как Уорхол. Никто не изучал ее столь усердно и не культивировал свою известность столь тщательно. И никто не умел создавать себе славу так успешно. Будучи прирожденным творцом, потребителем и знатоком природы известности, Уорхол подправлял и полировал именной бренд «Энди Уорхол» до тех пор, пока, где бы ни появился этот художник в серебристом парике, все немедленно его узнавали. Он действовал с размахом, и его пятнадцать минут растянулись на полчаса, не меньше.

В ПОИСКАХ ЗВЕЗДЫ

Энди Уорхол был третьим сыном Юлии и Андрея Вархола, словацких эмигрантов, проживавших в Питтсбурге. Юлия нянчилась с Энди, который в детстве часто болел, и, подолгу оставаясь дома, мальчик пристрастился к рисованию. Юного Энди завораживали кинозвезды, особенно Ширли Темпл; он копил деньги по центу, чтобы вступить в клуб ее поклонников.

В Технологическом институте Карнеги Уорхол учился на факультете искусств, и его завороженность славой лишь возросла. Он стал одержим Труменом Капоте, который жил в Нью-Йорке, зарабатывал огромные деньги и развлекался на вечеринках с кинозвездами. Уорхол решил, что если Капоте сумел добиться такого положения, то и он сможет, и, окончив институт, отправился в Нью-Йорк.

Уорхол мог бы начать писать картины и предлагать их владельцам галерей, но с головой ушел в иллюстрацию — вот где водились деньги. Он трудился по двенадцать- четырнадцать часов в день, создавая очаровательные иллюстрации, и очень скоро стал нарасхват, но коммерческий успех лишь затруднил Уорхолу доступ в мир изящных искусств, где иллюстраторов не принимали всерьез.

Еще труднее оказалось найти свой собственный стиль, поскольку в искусстве по-прежнему доминировал абстрактный экспрессионизм. Уорхол перепробовал все, что только мог, в надежде создать стиль, который обратит на себя внимание. Он написал серию изображений ботинок (к обуви Уорхол относился с некоторым фетишизмом), но то, что вышло, было слишком похоже на рекламу. Он экспериментировал с комиксами, сильно увеличивая изображение, но Рой Лихтенштейн опередил его. Он писал бутылки колы, но все еще чувствовал себя обязанным добавить абстракционистских потеков и сгустков краски. Однажды вечером приятель сказал ему: «Ты должен написать нечто, что все видят каждый день, что все знают… ну, например, банку супа».

ХМ… ГМ… ЗДОРОВО

На следующий день Уорхол купил в соседнем магазине по банке каждой из тридцати двух разновидностей супа «Кэмпбелл». Впрочем, он всегда любил «Кэмпбелл», особенно томатный, мама Юлия часто подавала его на обед. Он сделал цветные слайды всех банок, спроецировал их на экран и обвел контуры. Затем он написал каждую банку на холсте.

После смерти Мэрилин Монро в 1963 году Уорхол доработал этот метод, создав серию портретов звезды. Он не столько писал их красками, сколько использовал сложную трафаретную технику, которую часто применяют для нанесения надписей на футболки и которая позволяла ему создавать серии идентичных образов. Уорхол написал двадцать три различных Мэрилин, от «Золотой Мэрилин» — единичное изображение на золотом фоне — до «Мэрилин, диптих» — две сотни повторений одного и того же портрета на четырехметровом холсте. Эти портреты были одновременно и жестом преклонения, и критическим подходом к славе: такое количество повторений превращает женщину в товар, что и является конечной ценой славы.

БОЛЬШОЙ ПОКЛОННИК МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ, ЭНДИ УОРХОЛ УЧАСТВОВАЛ В КАЧЕСТВЕ ПРИГЛАШЕННОЙ ЗВЕЗДЫ В ПОПУЛЯРНОМ СЕРИАЛЕ «КОРАБЛЬ ЛЮБВИ» — СЫГРАЛ ОН, РАЗУМЕЕТСЯ, САМОГО СЕБЯ.

Нью-йоркское художественное сообщество отреагировало крайне возбужденно. Абстрактный экспрессионизм в одночасье безнадежно устарел. (Виллем де Кунинг, друг и соперник Поллока, встретив Уорхола на вечеринке, прокричал: «Ты убил искусство, убил красоту, ты убил даже смех!») Поп-арт правил бал, и ни один поп-художник не был так знаменит, как Уорхол. Теперь он появлялся в обществе в сопровождении эскорта красивых женщин и геев. Чтобы его имя не исчезало с газетных страниц, он нанимал журналистов, которые подбрасывали материал в колонки со светскими сплетнями. Энди занялся и своей внешностью. Он лысел и стал носить парики, сначала естественного светлого оттенка, под цвет собственных волос, потом серебристо-седые. Он надел очки в массивной оправе, которые подчеркивали его сходство с совой, и свел свой гардероб исключительно к черным джинсам, черным водолазкам и черным кожаным пиджакам или курткам.

ФАБРИЧНАЯ ЖИЗНЬ

К 1963 году рабочее оборудование Уорхола заполнило всю квартиру, и он снял складское помещение, которое назвал «Фабрикой». Знакомые и незнакомые начали наведываться туда в любое время суток, в основном это были люди с именами вроде Гнилая Рита, Мэр, Герцогиня и Сахарная Фея — явные маргиналы, многие из них геи или транссексуалы, и большинство — с прочной амфетаминовой зависимостью.

Вскоре обстановка на «Фабрике» стала напоминать нескончаемую вечеринку. Уорхол подсел на таблетки, но тем не менее продолжал работать, расширяя поле деятельности до кино в духе андеграунда и продюсирования группы «Велвет андеграунд». На выходки фабричной публики он реагировал с бесстрастием особого толка: вуайеризмом, смешанным с непробиваемым спокойствием дзен-буддиста. Порою его реакции пугали. Когда завсегдатай «Фабрики» Фредди Герко, наглотавшись ЛСД, выпрыгнул из окна на пятом этаже, Уорхол лишь обронил: «Почему он не предупредил меня, что собирается прыгнуть?.. Мы бы подъехали и засняли этот момент».

Уорхол начинал ощущать свою власть. В 1965 году он решил создать звезду и с этой целью превратил Эди Седжвик, светскую молодую женщину, в явление. Эди вдруг начала сниматься в кино в главных ролях, блистать на обложках журналов, но очень скоро у нее развилась тяжелая наркотическая зависимость с последующими психическими отклонениями, что и привело к ее смерти в 1971 году. Кто-то из окружения Уорхола умер от передозировки наркотиков, кто-то по причине крайнего истощения. Многие озлобились, наблюдая, как стремительно богатеет Уорхол, а они прозябают в нищете.

Я СТРЕЛЯЛА В ЭНДИ УОРХОЛА

В 1968 году Уорхол закрыл «Фабрику» в том виде, в котором она существовала изначально; отныне все деловые операции совершались в строгом офисном помещении. Среди потерпевших ущерб последователей Уорхола, которые видели в нем виновника краха своих жизненных устремлений, должен был найтись хотя бы один человек с достаточно нестабильной психикой, чтобы нанести Энди ответный удар.

Третьего июня Валери Соланас, прежде не вылезавшая из старой «Фабрики», явилась в новый офис. Соланас, которую Уорхол снял в одном из своих фильмов, была радикальной феминисткой и, по ее словам, основала «Общество по уничтожению мужчин». Уорхол прибыл в офис немного раньше Соланас, намереваясь обсудить грядущую ретроспективу своих работ с куратором Марио Амайя. Выйдя из лифта, Соланас достала из пакета пистолет и выстрелила в Уорхола. Тот рухнул под стол, пуля вошла в правую часть груди и вышла сзади. Затем Соланас повернулась и выстрелила в Марио. Персонал разбежался или залез под стулья, тогда Соланас навела пистолет на Фреда Хьюза, торговца картинами Уорхола. Она целилась ему в лицо, но оружие заело. Внезапно открылись двери лифта, и Хьюз прошептал: «Лифт, Валери. Уходи». Она так и сделала.

Уорхола срочно доставили в больницу, он находился в состоянии клинической смерти, но врач вскрыл грудную клетку и массировал сердце, пока оно не забилось вновь. Художник выжил, хотя прежнее здоровье к нему не вернулось; он был вынужден всю оставшуюся жизнь носить корсет, а когда перенапрягался, швы начинали кровоточить. Амайя отделался легким ранением; Соланас же сдалась полиции, признала себя виновной в покушении на убийство и получила три года тюрьмы.

ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРЯДУЩЕГО

После ранения Уорхол стал другим, на первый план в его поведении вышла осторожность. Он покончил с амфетаминами и принялся есть чеснок. Он по-прежнему не пропускал шикарных нью-йоркских вечеринок, однако теперь его сопровождали не транссексуалы и обкуренные фрики, но Лайза Минелли, Бьянка Джаггер, Дина Бриланд, Трумен Капоте и модельер Халстон. И гостей он уже принимал не на «Фабрике», а в «Студии 54». Первыми публикациями журнала «Интервью», основанного Уорхолом в 1969 году, стали истории о том блистающем мире, в котором обитал Уорхол. Чтобы иметь возможность вести экстравагантный образ жизни, он писал портреты таких знаменитостей, как Брижит Бардо и Диана фон Фюрстенберг, по таксе 25 000 долларов за картину.

В 1980-х Уорхол проявил себя с новой стороны. Говорил, что верит в Бога, и иногда ходил в церковь. Он даже написал серию картин, основанную на «Тайной вечере» Леонардо да Винчи. Возможно, всплеск религиозности был продиктован страхом смерти: в восьмидесятые годы друзья Уорхола уже умирали от СПИДа, да и сам он после выстрела Соланас, пусть и на краткий срок, но умер.

Когда желчный пузырь начал доставлять ему неприятности и потребовалось удалить этот орган, Уорхол преисполнился глубокого фатализма. Сколько бы его ни уверяли в безопасности и рутинности операции, он не сомневался, что, если попадет в больницу, оттуда уже не выйдет. И оказался прав. Операция прошла без осложнений, но на следующий день Уорхол умер на больничной койке. Позднее больницу обвинили в небрежности: пациента перегрузили жидкостями и не следили должным образом за его состоянием. Когда тело Уорхола хоронили в Питтсбурге рядом с отцом и матерью, кто-то из друзей бросил на гроб номер журнала «Интервью» и флакон с духами Эстер Лаудер «Прекрасная».

Конечно, не Уорхол первым додумался до идеи художника как знаменитости, но если Пикассо, Дали и Поллок были прежде всего художниками, а уж потом знаменитостями, то для Уорхола слава была так же важна, как и искусство. Он не был доволен участью безвестного создателя шедевров. Каждый его шаг был тщательно спланирован с целью подвести его еще ближе к сверкающей лучами славе, о которой он так мечтал. Сегодня нам кажется, что Уорхол странным образом предвидел нынешний культ знаменитостей в Америке. Однако не дает покоя вопрос: а был ли он счастлив? Когда его лицо стало столь же узнаваемым, как лицо Мэрилин или Элвиса, был ли он полностью удовлетворен? Трудно сказать, ведь Уорхол отлично умел скрывать свои чувства. Он получил то, что хотел. Но никто не узнает, доставило ли это ему удовольствие.

ПЕРЕДАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ПАСТУ. О, ИТАЛИЯ!

На открытии последней прижизненной выставки Уорхола, где была представлена живописная серия «Тайная вечеря», художника спросили: «Почему вы выбрали Леонардо да Винчи? Вы — знаток итальянской культуры?»

Уорхол ответил: «О, итальянская культура… Я знаю только спагетти, но это фантастическое блюдо!»

СМЕХ В ЗАПИСИ

Это правда: в 1985 году Энди Уорхол принял предложения сыграть в телесериале «Корабль любви» в качестве приглашенной кинозвезды.

Естественно, он играл самого себя. По сюжету простая домохозяйка со Среднего Запада ошарашена появлением на судне Энди Уорхола, ей не хотелось бы, чтобы муж узнал о ее далеком и туманном прошлом, когда она была суперзвездой в команде Уорхола. Разумеется, все заканчивается наилучшим образом.

Коротенькая выдержка из сценария в качестве примера: Уорхол разгуливает по палубе с фотоаппаратом в руках, и буфетчик Айзек ехидно спрашивает: «С каких это пор Энди Уорхол заделался корабельным фотографом?»

Смех в записи.

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНДИ И ГОСПОЖИ ЛИЛИАН КАРТЕР

В конце 1970-х Уорхол иногда брал чисто коммерческие заказы — обычно от престижных журналов. В 1977 году его попросили сделать портрет кандидата в президенты от демократической парии Джимми Картера, и художник с серебристыми волосами полетел в Джорджию, где будущий главнокомандующий страны порадовал его подарком — двумя пакетиками арахиса со своим автографом.

После выборов Уорхола пригласили в Белый дом, и на приеме у него завязались невероятно теплые отношения с матерью президента, Лилиан Картер. Он пригласил эту даму на вечеринку в «Студию 54», где они смотрелись странной парой; прощаясь, госпожа Картер сказала ему, что она так и не поняла, где побывала, в аду или в раю, но ей понравилось. Позже она признавалась друзьям, что не перестает удивляться молодым людям на той вечеринке: они танцевали исключительно друг с другом, хотя вокруг было полно хорошеньких девушек.

УШЛА ЗА ПОКУПКАМИ

Юлия Вархола едва говорила по-английски и ничего не понимала в искусстве, но она любила своего Энди и в 1952 году, продав дом в Питтсбурге, переехала к сыну. Уорхол, который только начал добиваться успеха в качестве иллюстратора и завязывать знакомства с нью-йоркскими геями, восторга от появления мамочки не испытал, но она довольствовалась тем, что готовила ему обед и стирала белье. И ни во что не вмешивалась.

Жили они в вечном беспорядке: Юлия была плохой домохозяйкой, а Уорхол никогда ничего не выбрасывал, поэтому шкафы и полы были завалены всяким хламом и мусором. Когда пара сиамских кошек Уорхола принялась рожать, дом наполнился дюжиной котят, справлявших нужду где угодно. Друзья находили госпожу Вархола странной и старались сдержать смех, когда она говорила, что живет с сыном, пока он не встретит хорошую девушку и не женится.

Слава Уорхола росла, и они с матерью перебрались в более просторное и удобное жилище, но грязь, которую разводили эти двое, могла заполнить любое пространство. В конце концов Уорхол поселил мать в подвальном помещении своего многоэтажного дома, и она жаловалась журналистам, что совсем не видит своего сына. Порою она, сидя в своей комнате, подслушивала телефонные разговоры Уорхола, и известный на весь мир художник рычал, словно подросток: «Мам, положи трубку!» Неизвестно, понимала ли она, что Уорхол гей, пусть даже на ее глазах разворачивались длительные отношения сына с мужчинами, например двенадцатилетняя связь Уорхола с Джедом Джонсоном.

Юлия умерла в 1972 году, и Уорхол ничем не выдал своих чувств по поводу ее кончины. Большинство из тех, кто имел отношение к «Фабрике», узнали о ее смерти лишь несколько лет спустя. Когда один приятель спросил его о Юлии, он ответил: «Я переключаю свое сознание на другой канал, как телевизор. Я просто говорю себе: «Она ушла в магазин»».