Как уже говорилось, в ходе первого тихоокеанского плавания Кука Банкс, Соландер и их спутники собрали несколько сотен образцов растений, около пятисот видов рыб, полтысячи видов птиц, несчетное количество экземпляров насекомых, улиток и других беспозвоночных. Вместе с тысячью тремястами рисунками, сделанными Паркинсоном, картами и зарисовками в дневниках участников экспедиции это был огромнейший материал, вызвавший в научных кругах не только восторженный интерес, но и исключительное воодушевление. Георг Форстер очень метко охарактеризовал царившую тогда обстановку, записав: «Кука вскоре после его возвращения назначили руководителем второго исследовательского плавания. Если первую экспедицию породил небесный феномен, то сейчас это был результат счастливого выполнения задания, на него возложенного. Результат настолько успешный, что вызвал даже в верхах новый прилив энтузиазма в расширении знаний по эмпирическим наукам». Тем не менее «в верхах» не упускали из виду, что в южных частях Мирового океана еще достаточно неисследованных пространств, где могла бы находиться заманчивая Terra australis.
Граф Сандвич, тогдашний первый лорд адмиралтейства, впоследствии друг и почитатель Кука, полностью согласился с выводами кругосветного мореплавателя, получившего к тому времени чин капитана третьего ранга, которые тот изложил в судовом журнале по окончании тихоокеанского плавания. Кук считал, что необходимо снарядить новую экспедицию в южную часть Тихого океана и попытаться воспользоваться тем ветром, который впервые использовали Тасман, Висхер и Дампир, то есть плыть в восточном направлении. В этом случае представлялась возможность проверить, что скрывается за очертаниями берега, увиденного французом Буве в 1739 году в южной части Атлантики на границе дрейфующих льдов, — остров или материк. После этого можно было бы поплыть к южному берегу Новой Голландии и наконец пополнить запасы топлива, воды и провианта на Новой Зеландии. А если затем пересечь Тихий океан до мыса Горн в предельно высоких широтах, то можно будет либо натолкнуться на Южную Землю, либо, если ее не существует, вернуться с пассатом назад к островным группам, уже известным из предшествовавших плаваний, уточнить их местоположение и тем самым завершить исследование южной части Тихого океана. Кроме того (к этому выводу Кук, вероятно, пришел после крушения на Большом Барьерном рифе), плавание должно осуществляться двумя кораблями.
Он опять выбрал «угольщики» из Уитби: «Резолюшн» водоизмещением четыреста шестьдесят две тонны и «Адвенчер» водоизмещением триста сорок тонн с командами соответственно из ста двенадцати и восьмидесяти одного человека. Оснащены суда были щедро, осмотрительно… и энергично. Кук писал в дневнике: «… все учреждения [морской службы] сделали все возможное для оборудования обоих шлюпов. Все необходимые приказания и распоряжения были даны, и все необходимое и полезное отпускалось без промедления по моей просьбе». Весной 1772 года министерство продовольствия передало экспедиции, кроме всего прочего, около шестидесяти тысяч фунтов сухарей, более семи с половиной тысяч четырехфунтовых упаковок вяленого мяса и четырнадцать тысяч двухфунтовых, почти две тысячи фунтов сала, двадцать тысяч фунтов квашеной капусты, тысячу четыреста галлонов крепкого спиртного и тридцать галлонов морковного сока. На борт были взяты птица, овцы, быки и многие другие четвероногие. Та агрессивная коза, что уже плавала в Южном Море с Уоллисом, на сей раз была избавлена от лишений третьего кругосветного плавания и беззаботно щипала траву на лугу одного из лондонских предместий. На шее у нее красовалась серебряная перевязь, а сама она была облечена правами пенсионера военно-морских сил. Поскольку предполагалось, что плавание будет проходить не только в солнечных широтах, то на этот раз к оснащению экспедиции была добавлена теплая зимняя одежда, переносные печи, ледовые якоря. Нечто совершенно новое скрывали четыре полированных деревянных ящика, осторожно доставленные на борт перед самым выходом в море. Это были морские хронометры, шедевры английских мастеров точной механики Кенделла и Арнольда.
«Резолюшн». Акварель Генри Робертса
Во главе научного штата экспедиции на сей раз стоял немецкий натуралист Иоганн Рейнгольд Форстер, взявший в плавание своего семнадцатилетнего сына Георга. Форстеры принадлежали к той многочисленной плеяде европейских ученых, соблазненных британскими буржуазными свободами того времени и развитием науки в век технической революции, которые решили заниматься научной деятельностью в Великобритании. Участие в экспедиции сыграло очень важную роль в дальнейшей судьбе Георга Форстера. Будущий демократ из Майнца и «немецкий якобинец» по окончании плавания написал бесценную книгу «Плавание вокруг света» — великолепное произведение, где в равной степени заменательно показаны и природа и общественные отношения. Наряду с Форстерами в научный штат были включены астрономы Уильям Уолс и Уильям Бейли, а также художник Уильям Ходжес. «Резолюшн» вел Джеймс Кук, «Адвенчером» командовал Тобайас Фюрно, когда-то второй помощник на «Дельфине» и, как выяснилось во время болезни Уоллиса, достаточно опытный, чтобы вести корабль самостоятельно. Ему были подчинены офицеры Артур Кемп, в прошлом участник плавания Байрона, и Джеймс Барни, позже выпустивший в свет выдающуюся книгу об истории открытия Южного моря. Первого помощника Кука звали Роберт Паллисер Купер (этот способный моряк был родственником друга и покровителя Кука Хью Паллисера), второго — Чарлз Кларк. Среди гардемаринов встречались имена, впоследствии ставшие известными. Например, имя Джорджа Ванкувера, которому в 1772 году было всего пятнадцать лет и который в конце столетия продолжил и успешно завершил исследование западного побережья Северной Америки.
Танцующие новозеландцы. Литография XIX века
Ну, а как обстояли дела с менее именитыми членами команды? По всей вероятности, их мало привлекала многолетняя экскурсия в антарктические воды на границу известного мира. Во всяком случае, девяносто пять матросов, из ранее завербованных в плавание, дезертировали. Только к середине года записи в судовых ролях стали определеннее. Среди тех, кто отправился в плавание на корабле «Резолюшн», был и бывший солдат морской пехоты, дослужившийся до капрала, Сэмюел Гибсон, чей медовый месяц на Таити кончился когда-то так плачевно. На сей раз его примеру последуют другие. Он же больше не даст повода для недоразумений и даже, наоборот, станет доверенным лицом Кука, так как во время своих любовных похождений научился изъясняться на языке местных жителей.
Церемониальный нож, украшенный акульими зубами, предназначенный для разделки человеческого мяса. Новая Зеландия
Второе плавание Кука началось 13 июля 1772 года в Плимуте. Маршрут пролегал через Мадейру и Кейптаун, где к экспедиции присоединился шведский ботаник Андерс Спаррман, с которым Форстеры познакомились во время одной из высадок на берег. После следующего рывка к югу экспедиция оказалась среди «унылого однообразия в той части света, в какой мы вынуждены были провести долгие, малоприятные часы, дни и месяцы… Почти все время мы были окутаны туманом; дождь, град и снег, как бы соревнуясь, непрерывно сменяли друг друга; в середине лета температура воздуха неожиданно упала до отметки, когда столбик термометра замерзает; вокруг нас, куда ни глянь, были ледяные острова, плывя между которыми мы постоянно подвергались опасности потерпеть крушение; наш ежедневный рацион состоял только из всякого рода солений, отчего, а также из-за мороза и влажности, вся наша кровь пришла в беспорядок». Так впоследствии описывал Георг Форстер свои первые впечатления. Плоские ледяные горы, снежные облака, сгустки тумана все время сбивали с толку, казались землей; экспедиция не нашла ни предгорий, однажды виденных Буве, ни других «оконечностей суши», открытых французами дальше к востоку. 17 января 1773 года оба корабля впервые в истории мореплавания пересекли Южный полярный круг, и через некоторое время путь им преградили ледяные поля пятиметровой высоты. Настоящая Terra australis (Антарктида) располагалась не далее, чем в ста пятидесяти километрах отсюда, а легендарная Южная Земля предстала отталкивающим ледяным ландшафтом.
В конце первой недели февраля «Резолюшн» в тумане потерял связь с «Адвенчером». Предвидя такую возможность, Кук заранее приказал Фюрно, если это случится, следовать к новозеландскому проливу Королевы Шарлотты. По пути туда Фюрно причаливал у берегов Тасмании, но, как и голландцы до него, не распознал, что находится на острове, как и они, не встретил пугливых местных жителей. Между тем валявшиеся вокруг разбитые раковины, покинутые второпях хижины и кострища свидетельствовали о том, что остров обитаем, но тасманийцы умеют ловко избегать ненужных встреч.
После трехмесячной разлуки корабли встретились вновь у берегов Новой Зеландии. Местные жители на этот раз были приветливее и на деле доказали, как им понравился английский гороховый суп. С большим сочувствием они выслушали рассказ о судьбе полинезийца Тупиа, который, как и многие другие участники первого кругосветного плавания Кука, умер во время стоянки в Батавии. В июне экспедиция опять повернула на юг, пересекла сорок седьмую параллель, а затем взяла курс на Таити. Кук больше не верил в существование Южного континента, «но вопрос был слишком серьезен, чтобы руководствоваться догадками; решать должны факты».
В августе на горизонте появились очертания Таити. «Это было чудесное утро, описать которое вряд ли мог бы даже поэт, — замечает Георг Форстер — Восточный ветер, наш постоянный попутчик, стих, легкий ветерок доносил до нас с берега освежающие, приятнейшие ароматы и слегка рябил поверхность моря. Горы, покрытые лесом, тянули вверх свои вершины; величав был их вид в разгорающемся свете утреннего солнца». Навстречу англичанам плыли островитяне, выкрикивая доверчивое «Таио, таио» («Друг, друг») и размахивая пальмовыми ветвями-по-видимому, символами мира. Тем не менее пребывание на Таити несколько разочаровало Кука. Он причалил к острову в надежде запастись там свежей провизией, так как треть экипажа Фюрно страдала от цинги. Но это удалось лишь отчасти: фруктов сколько угодно, но свиней, про которых Форстер выразился, что их хрюканье звучало «приятнее музыки самого искусного виртуоза», англичане получили только около двух дюжин. И капитан решил плыть на Хуахине и Раиатеа. Из многих таитян, пожелавших отправиться в плавание вместе с британцами, Кук выбрал молодого человека по имени Порио. 1 сентября «Резолюшн» и «Адвенчер» взяли курс на северо-запад. Очень скоро оба корабля стали походить на ковчег, поскольку на Хуахине одной только команде Кука удалось выменять на различные предметы из металла более двухсот свиней, тридцать собак и полсотни кур. И тут нашелся молодой полинезиец, желающий увидеть Европу, — Оман. На корабле Фюрно он благополучно достиг цели своих грез, научился кататься на коньках, освоил другие подобные вещи, весьма полезные для островитянина из Южного моря, и наконец несколько сбитый с толку, но зато с внушительной коллекцией оловянных солдатиков и английского фарфора вернулся на родину.
Инструменты для нанесения татуировок. Острова Тонга
А вот его соотечественник Порио заколебался, когда экспедиция прибыла на Раиатеа. Там для гостей молодые женщины устроили танцы на деревенской площади, выложенной циновками. При свете панданусовых факелов, в такт ударам рук по барабану они совершали грациозные движения; их волосы были украшены цветами жасмина, бедра обернуты кусками тапы, выкрашенными в красный и белый цвета, что придавало им нежный облик дам времен рококо. При таких обстоятельствах Порио не мог не изменить своего намерения: спустя несколько дней он вернул Куку пороховницу, доверенную ему на хранение, и больше не появлялся. Его место занял другой смельчак по имени Одидди.
После пребывания на островах Общества Кук намеревался осуществить еще один бросок на юг, но теперь решил сначала поплыть к открытому Тасманом архипелагу, лежащему на западе. По пути туда он встретил атолл Херви (Manуаз) из группы островов, которые он снова отыщет чуть позже и которые сегодня носят его имя. 1 октября экспедиция приблизилась к острову Эуа, через день увидели Тонгатапу. Всего неделю пробыли англичане на этих островах, которые Кук, несмотря на многочисленные случаи краж, назвал островами Дружбы. Это были плоские, песчаные, лишь кое-где покрытые растительностью острова, по сравнению с гористым Таити показавшиеся однообразными. Их жители были более низкорослыми, чем обитатели островов Общества, но лица у них были такими же приятными. Мужчины были, как правило, украшены татуировкой от талии до середины бедер, а женщины увешаны бусами из осколков ракушек; на голове они носили такие же обручи, а в проколотые мочки ушей вставляли раскрашенные деревянные палочки. Их одежду составляли свободно обмотанные вокруг талии широкие полосы тапы. Несмотря на то что островитяне были страстными ворами, они оказались людьми миролюбивыми и простодушными. Поля, заботливо обнесенные заборами и обработанные закаленными в огне мотыгами, говорили об их большом трудолюбии. Восхищение англичан вызвали также их юркие лодки, доски которых были так плотно пригнаны одна к другой с помощью скребков из ракушек и «наждачной бумаги» из акульей кожи, что их не нужно было конопатить.
После пребывания на островах Тонга Кук направился к Новой Зеландии. Корабли необходимо было окурить серой, чтобы снять с них наросты из водорослей и морских полипов, а затем проконопатить и оснастить некоторыми новыми реями и тяжелыми штормовыми парусами. Труд сорвать с кораблей несколько парусов взяли на себя во время перехода к Новой Зеландии «неистовые штормы и волны, величиной с гору». Тогда же вновь пропал «Адвенчер». В проливе Королевы Шарлотты Кук занялся приготовлениями к вторичному исследованию высоких широт. Были просушены слегка подмокшие сухари, запаслись дровами и питьевой водой, выменяли у маори рыбу. Англичане почти беззаботно бродили в окрестных лесах, пока не наткнулись однажды на остатки каннибальской трапезы. Все проявления отвращения и даже ненависти, вызванные неприятной находкой, заглушил трезвый рассудок Георга Форстера: «Мы сами уже больше не каннибалы, однако не считаем для себя отвратительным и противоестественным идти на поле боя и тысячами кромсать друг друга, дабы всего-навсего удовлетворить честолюбие какого-нибудь князя или каприз дамы его сердца. И разве не предрассудок то, что у нас вызывает отвращение мясо убитого человека, когда нам совершенно не стыдно лишать его жизни?»
Ноябрь подходил к концу, а «Адвенчер» все не появлялся, но и оснований для предположения, что он потерпел крушение, не было. Кук приказал осмотреть все окрестные бухты, но поиски корабля не увенчались успехом, и он решил плыть дальше один. Кук оставил на берегу послание, в котором предлагал Фюрно по его собственному усмотрению либо плыть вслед за ним в сторону полюса и потом через остров Пасхи на Таити, либо сразу возвращаться домой. Фюрно прибыл в бухту Шип-Ков через несколько дней после отплытия Кука. Он нашел записку и начал готовить корабль и команду к полярному плаванию. Но 17 декабря десять матросов, посланных на поиски диких плодов, были убиты в стычке с маори. Удалось найти только разбросанные вокруг обрывки одежды да корзины, наполненные частями тел. В равной степени обескураженный как ужасным происшествием, так и сильными штормами, Фюрно выбрал путь к мысу Горн, еще раз, но тщетно пытался найти остров Буве и в июле 1774 года вернулся в Англию.
Тем временем «Резолюшн» плыл, подгоняемый ледяным дыханием Антарктики. Его команда, которая, по словам Форстера, представляла собой «особый класс людей без чувств, но полных страстей, способных быть по отношению друг к другу мстительными и в то же время смелыми, искренними и верными», страдала от простуд, ревматизма и травм, нанесенных обледенелым такелажем. Паруса и вся оснастка превратились в лед, шкивы примерзли к блокам, много раз чудом удавалось избежать столкновения с айсбергами, внезапно появлявшимися из тумана. Вот она, созданная фантазией картографов Южная Земля, якобы благоухающая пряностями и играющая красками тропических лесов, а на самом деле-неистовые штормы, густой туман, айсберги, качающиеся в волнах, словно корабли без мачт. После того как Кук на сто сорок восьмом градусе западной долготы пересек Южный полярный круг, он натолкнулся на раздробленные, достигающие значительной высоты массивы льда, переходящие дальше к югу в обширные ледяные поля. 26 января 1774 года, в этот раз на сто десятом градусе западной долготы, «Резолюшн» в третий раз пересек полярный круг. Не часто корабль имел более подходящее название! Через три дня при виде непреодолимых ледовых барьеров Джеймс Кук записал: «Стремление достичь цели завело меня не только дальше всех прочих людей, моих предшественников, но и дальше предела, до которого, как я полагаю, может вообще дойти человек; но я не огорчен встречей с этой преградой, ибо в какой-то степени она избавляет нас от опасностей и лишений, неизбежных при плавании в южных полярных районах». Страстная мечта о Южной Земле растаяла.
Как и было намечено планом экспедиции, Кук вернулся в Океанию. Во время перехода на остров Пасхи его поразил тяжелый недуг, похожий на инфекционное заболевание желчного пузыря. Он голодал, скрывал страдания от других, пока силы не оставили его. Паллисер Купер вынужден был взять командование на себя. Наступили дни тревожной неопределенности. Судовой врач Джеймс Паттен пробовал обезболивающие средства, желудочные пластыри и теплые ванны, а Форстеры пожертвовали своей собакой, чтобы приготовить больному свежую мясную пищу. Но вот самое худшее осталось позади, и 11 марта, когда на горизонте проступили очертания какой-то земли, Кук вновь мог собственными глазами убедиться, что это остров Пасхи — открытие его милости Роггевена.
«Резолюшн» бросил якорь в бухте Хангароа. Вскоре члены экспедиции стояли перед каменными колоссами, самым странным из того, что было на острове. Кук пришел к выводу, что современные ему обитатели острова не были в состоянии возвести такие монументы: это были малорослые худые люди с явно полинезийскими чертами лица. Они щедро татуировали тело и носили фартуки или повязки из грубой тапы. Очень многие ходили вообще обнаженными, довольствуясь лишь головными уборами из травы, камыша или птичьих перьев. Жили они в наспех возведенных хижинах, крытых листьями. Домашняя утварь была примитивна, жизненные условия так же скудны, как и низменная, усыпанная обломками скал и вулканическими шлаками земля. Однако англичане видели и возделанные с большим трудолюбием террасы и всевозможные искусно вырезанные деревянные предметы, которые в основном были сделаны из дерева, прибитого к берегу течением. Посадки сахарного тростника, ямса и батата были хорошо ухожены, хотя обширные поверхности ранее обрабатывавшейся земли теперь имели запущенный вид. Поэтому было высказано предположение, что на острове Пасхи когда-то жил более многочисленный народ, определенно стоявший на более высоком уровне развития и погибший в результате какой-то катастрофы. Судя по потомкам уцелевших представителей этого загадочного народа, он явно происходил из Полинезии: некоторые элементы их языка были похожи на новозеландские, то же можно сказать и о форме их военных палиц, Отдельные же предметы материальной культуры напоминали виденное на Таити. Георг Форстер считал, что «статуи, возведенные в память об их вождях, имеют большое сходство с деревянными фигурами, называемыми Ти и устанавливаемыми на Таити в местах погребения знати». Местные лодки, сделанные буквально из кусков принесенного морем дерева какими бы убогими они ни казались, тоже воскрешали в памяти полинезийские образцы.
Танцевальные представления на островах Общества. Гравюра по рисунку Джона Веббера
Тайна острова Пасхи так и осталась неразгаданной. 16 марта «Резолюшн» взял курс на северо-запад, к Маркизским островам, на которые вот уже лет двести не ступала нога европейца. Их нашли в конце первой недели апреля, после того как потратили массу времени на уточнение их местоположения, весьма противоречиво зафиксированного на разных картах. Кук приказал бросить якорь в той самой бухте на западном побережье острова Тауата, где спутники Менданьи когда-то возводили кресты. Как и испанцы, британцы были восхищены пропорциональным телосложением и непринужденным поведением жителей Маркизских островов, некоторые из которых были настолько светлокожими, что их можно было принять за европейцев. И тем не менее во время первой же встречи пролилась кровь. Виновником оказался некий мстительный офицер, чье имя теперь забыто: недолго думая, он застрелил островитянина, пытавшегося что-то украсть, хотя Кук строго-настрого приказал в подобных случаях стрелять только холостыми патронами. То ли из-за этого прискорбного происшествия, то ли из-за того, что островитяне еще помнили о зверствах, учиненных здесь испанцами, но англичанам в течение всего пребывания на острове удалось увидеть совсем мало женщин. Лишь во время посещения на лодке южной части острова, где жители вели себя менее осторожно, появились «несколько женщин, с которыми матросы тут же завязали знакомство, ибо некоторые из них выказывали такую же любезность, как на других островах Южного моря» (Г. Форстер). Если не считать подобных радостей, путешественники не обнаружили на Маркизских островах ничего существенного, что не было бы уже известно из сообщений испанцев. Природные условия и образ жизни островитян в основных чертах совпадали с увиденным на Таити, только общественный уклад на этих островах был значительно проще и менее дифференцирован. Таким образом, заслуга экспедиции свелась лишь к точному определению географического положения островов. Через четыре дня Кук покинул бухту Ваитау (у Менданьи-Баия-де-Мадре-де-Диос), чтобы плыть на Таити, природа которого была куда более щедрой: на Маркизских островах не удалось раздобыть достаточного количества провизии, хотя красные перья с островов Тонга и оказались исключительно ценными для ведения обмена.
Штевень с резной фигуркой. Маркизские острова
Девять дней длился переход в таитянскую бухту Матаваи через атоллы Такароа и Такапото, где Рогтевен потерял корабль, а люди Байрона были втянуты в стычку с местными жителями. На Таити красные перья оказались столь вожделенным предметом обмена, что сразу же принесли англичанам неожиданное богатство. На «Резолюшн» пришлось спешно сооружать загоны и чуланы, чтобы разместить выменянных поросят, кур, гроздья бананов и горы кокосовых орехов. Полинезиец Одидди оказался в центре внимания. Как зачарованные, слушали соотечественники его рассказы о новозеландских людоедах, о «белой стране» на юге, о жителях острова Пасхи с ушами, как у летучих мышей. Что еще нового могла предоставить ему Европа? Одидди, или вернее Итиити, как его раньше звали, сумел использовать славу в качестве приданого: завоевав расположение и руку дочери вождя, он отказался он дальнейших путешествий.
Однажды Куку представилась возможность еще раз убедиться в том, что полинезийцы являются активными мореходами. Это случилось во время посещения бухты, на берегах которой сейчас расположен главный город Таити — Папеэте. (Следует заметить, что увиденное Куком — это всего лишь отблеск былого великолепия, поскольку современные ученые считают, что эпоха расцвета полинезийских плаваний в открытом море относится к XII–XIV векам.) В бухте стояло около ста шестидесяти двух-корпусиых лодок, некоторые из которых достигали тридцатиметровой длины, и почти столько же суденышек помельче. Они были украшены роскошной резьбой, лентами и гирляндами из перьев, на боевых палубах размещались воины в разноцветных одеяниях из тапы, напоминающих пончо, командиров можно было узнать издали по гигантскому головному убору, украшенному перьями. Англичане пришли к выводу, что самые большие суда имели экипажи из двухсот гребцов и воинов. Нигде и никогда в Океании экспедиция больше не видела такого внушительного флота.
Головное украшение с бляхой из черепашьего панциря
14 мая «Резолюшн» покинул бухту Матаваи. Помощник канонира Джон Марра, очевидно, завязал во время стоянки на острове отношения, казавшиеся ему более привлекательными, чем служба на военном корабле его величества: он прыгнул через борт и пытался достичь лодки, поджидавшей его недалеко от берега. Но мгновенно спущенный на воду ялик оказался проворнее. Кук приказал заковать матроса на несколько дней в цепи, но избавил его от наказания плетьми. Снисходительность капитана не была оценена должным образом: в будущем ни Марра, ни другие моряки так и не оставили попыток найти себе новую родину.
После короткого пребывания на Хуахине и Раиатеа англичане, плывя на запад, открыли атолл Палмерстон и попытались высадиться на острове Ниуэ, но потом по понятным причинам отказались от своего намерения: только большая расторопность спасла Кука и Георга Форстера от копий, летевших с берега, но одного человека все-таки ранило брошенным камнем.
Столкновение с местными жителями во время высадки на остров Эроманга. Гравюра по рисунку Уильяма Ходжеса
Прежде чем плыть к островам, принятым Киросом за Южный континент — к Новым Гебридам, — экспедиция запаслась провизией на островах Номука из архипелага Тонга. По пути туда Кук едва не натолкнулся на острова Фиджи, находящиеся чуть севернее его маршрута. Он и не подозревал, что открытый им Черепаший остров (Ватоа) на юге островов Лау, где он недавно имел короткую якорную стоянку, — предвестник архипелага. Впрочем, неоткрытых островов и без того хватало. С начала третьей недели июля капитан и его спутники обследовали и нанесли на каргу около восьмидесяти островов Новых Гебрид. Довольно скоро им стало ясно, что темперамент их жителей заметно отличался от темперамента жителей полинезийских островов. Если на острове Малекула островитян еще удалось успокоить тем, что Кук с веткой в руке один вышел навстречу их вождю, то на Эроманге дело дошло до кровавого столкновения. Не помогло даже то, что капитан сошел на берег в сопровождении только нескольких солдат и выразительными жестами пытался дать понять, что хочет завязать меновую торговлю. Заметив приготовления к нападению, он приказал отступать, но было уже поздно: один англичанин был легко ранен, а четверо меланезийцев остались на берегу с тяжелыми ранениями.
Воин с Новой Каледонии. Рисунок XVIII века
Видимо, нет смысла выяснять сейчас, кто был виноват в тех трагических инцидентах. То, что там случилось, — это неминуемый отрезок того тяжкого пути, пройти который было предназначено Человеку. Но ситуация была не та, да и характер Кука был не таков, чтобы он мог позволить себе подобные упрощения. Однажды он записал: «… они не могли знать наши истинные намерения… Совсем не без основания они могли полагать, что мы пришли не с дружеским визитом, а для того, чтобы вторгнуться в их страну. Только время и более близкое знакомство с нами могут убедить их в ошибке».
Ему не было дано узнать, что тут он заблуждается.
Разукрашенный топор. Новая Каледония
24 августа был счастливым днем в жизни Кука-первооткрывателя: вновь была найдена бухта Кироса Сан-Фелипе-и-Сантьяго; группа матросов, высадившихся на берег, наполнила сосуды водой из реки, которую португалец назвал Иорданом. Через одиннадцать дней Кук открыл Новую Каледонию, четвертый по величине остров Тихого океана. Ландшафт его был скуден: в основном обрывистые горы, узкие и извилистые речные долины, черная земля, на вид будто сгоревшая, кое-где участки красных латеритных почв. Там, куда пассат не мог донести грозовые облака, преобладали сухие саванны и редкие эвкалиптовые леса. Но англичане утешались тем, что эта земля, хоть и бедна, но населена миролюбивыми людьми, и «хотя желудки мы тут не наполнили, однако успокоили наши души». Климат здесь был субтропический, и новокаледонцы уделяли мало внимания одежде. Мужчины носили шнурки на шее и вокруг живота и футляры на пенисе, а женщины-короткие юбочки из множества веревочек, прилегающих друг к другу. Все они были высокого роста, крупные, ладно сложенные, с густыми волосами и кожей черно-коричневого цвета. Кук пробыл здесь недолго и не заметил значительных культурных достижений этого народа, их великолепных круглых домов для празднеств и собраний, их гигантских террас для возделывания таро, оросительной системы, часто достигавшей стокилометровой длины. И все же он успел заметить немало признаков простого, но отнюдь не примитивного образа жизни: изготовленные из связанных однодеревок двухкорпусные лодки под парусами из циновок, пращи для метания камней, глиняную кухонную утварь и, конечно, кольца из ракушек и черепашьего панциря для украшения рук и ушей.
Резной дверной косяк. Новая Каледония
Новую Каледонию так и не успели обогнуть кругом, картографирование ее берегов тоже осталось незавершенным: поджимало время, пора было начинать очередное исследование полярных вод. 17 октября сопровождаемый штормами и проливными дождями «Резолюшн» появился у новозеландского побережья. Послание, адресованное Фюрно, исчезло, маори вели себя как-то странно, что-то рассказывали об убитых, но никто не понимал их намеков и не догадывался, что речь может идти об их товарищах с «Адвенчера». Предстояли дни тяжелого труда: корабль необходимо было проконопатить, доставить на борт тонны гравия для балласта, поставить штормовые паруса, приобрести и засолить рыбу. Новая попытка Джона Марра поселиться в Океании окончилась двенадцатью ударами плетьми.
Кук покинул пролив Королевы Шарлотты 10 ноября. Подгоняемый «неистовыми пятидесятыми» — бешеными западными ветрами тех широт, — он преодолел расстояние в пять тысяч морских миль до мыса Горн и снова предпринял попытку найти Terra australis в Южной Атлантике. Он открыл острова Южная Георгия и Южные Сандвичевы, но не континент. О существовании Антарктиды Кук уже догадывался: «… ибо я твердо убежден, что близ полюса есть земля, которая является источником большей части льдов, плавающих в этом обширном Южном океане». Однако эта земля находилась пока за гранью технических возможностей его века.
30 июля 1775 года, по прошествии трех лет и двух недель после того, как «Резолюции» покинул Англию, он бросил якорь в гавани Спитхеда. Четыре человека не пережили плавания, но никто не умер от цинги. Впервые в истории человечества был пересечен Южный полярный круг и пройдено расстояние, равное трем окружностям земного шара. Миф о Южной Земле был развеян.