Книга Пауля Вернера Ланге «Горизонты Южного моря» посвящена событиям, неизменно вызывающим интерес как у специалистов — историков, этнографов, антропологов, так и у очень широкого круга читателей. Речь в ней идет о плаваниях и открытиях, совершавшихся отважными и умелыми мореходами в неизведанных океанских просторах чаще всего без карт и лоций.

Географические открытия, описанные в этой книге, начались 29 сентября 1513 года. Именно в этот день предводитель испанского отряда Васко Нуньес де Бальбоа, облаченный в латы и с оружием в руках, спустился с крутого горного склона на берег неведомого моря и с театральной помпезностью вошел в его плещущиеся волны. Он назвал расстилавшиеся перед ним безбрежные просторы Южным морем, поскольку впервые увидел их на юге. Спустя шесть лет португальский мореплаватель Фернан Магеллан пересек это море с востока на запад. Не испытав за все время плавания ни одной бури, Магеллан назвал его Тихим океаном. Название укоренилось, хотя более удачным было третье название — Великий океан, предложенное в 1752 году французским географом Жаком Бюашем.

Этот океан и в самом деле велик. Он занимает более трети поверхности планеты и равен по площади всем остальным океанам Земли. Кроме того, он занимает первое место среди других океанов и по количеству островов. В Тихом океане острова разбросаны крайне неравномерно — большая их часть сосредоточена в центральной и юго-западной части. За исключением Новой Гвинеи и Новой Зеландии, составляющих львиную долю островной суши, остальные острова мелкие. Одни из них представляют собой затерянные в безбрежных просторах одинокие клочки суши, другие словно сгустки звездной пыли на «океанском небосклоне» образуют архипелаги и группы. Островной мир Тихого океана-это и есть Океания.

Европейское открытие Океании растянулось на три с половиной столетия. Однако этой эпохе открытий предшествовала более древняя и длительная эпоха «открытий до открытий». Обращаясь к ней, мы входим в область гипотез, предположений и загадок. В книге Пауля Вернера Ланге истории древнего освоения Океании посвящена, по сути дела, одна глава — «Полинезийская загадка», в которой к тому же имеются некоторые неточности. Поэтому целесообразно остановиться на том историческом этапе, который в Старом Свете соответствует эпохе античности и раннему средневековью.

Самый большой регион Океании — Полинезия. Если на карте центральной части Тихого океана мысленно начертить треугольник, вершинами которого являются Гавайские острова, остров Пасхи и Новая Зеландия, то внутри него и окажется Полинезия.

Когда первые мореплаватели из Европы стали один за другим открывать полинезийские острова, оказалось, что многие из них обитаемы. Они были населены людьми каменного века. Островитяне не знали или почти не знали металлов, жилища их были примитивны, одежда почти отсутствовала. Вместе с тем они были искусными земледельцами и великолепными мореходами. Кто же были эти люди? Довольно большая антропологическая и языковая близость, сходство материальной и духовной культуры наталкивали на мысль, что обитатели островов составляли единый народ, некогда населявший большой материк, ушедший под воду, подобно легендарной Атлантиде. Такую догадку впервые высказал в конце XVI века известный нам по книге испанский мореплаватель Педро Фернандес де Кирос. Но более детально и обстоятельно эту гипотезу об исчезнувшем континенте развил французский морской офицер и известный исследователь Дюмон-Дюрвиль. Он полагал, что в центре Тихого океана некогда существовал материк Пацифида, вершинами горных цепей которого и являются существующие ныне острова Полинезии и Меланезии. Деградировавшими потомками носителей очень высокой цивилизации исчезнувшей Пацифиды Дюмон-Дюрвиль объявил полинезийцев и меланезийцев.

В первых десятилетиях нашего века гипотезу Пацифиды пытались возродить русский зоолог М. А. Менсбир и особенно английский этнограф Макмиллан Браун. Последний считал, что современный остров Пасхи с его загадочными каменными истуканами-это не только осколок погибшего материка или обширного архипелага, но и своеобразный некрополь правителей Пацифиды. Любопытно, что точку зрения Брауна разделял с определенными оговорками и известный советский океанолог Н. Н. Зубов.

Однако данные морской геологии начисто опровергают существование в недавнем геологическом прошлом какого-либо материка или крупного архипелага в центре Тихого океана, да и автохтонная гипотеза происхождения океанийцев никогда не была в центре внимания специалистов.

Известные мореплаватели XVIII века, такие, как Бугенвиль, Кук, Лаперуз, думали, что островитяне приплыли из Азии. Научно обосновал это предположение Альберт Шамиссо — участник русской кругосветной экспедиции 1815–1818 годов на бриге «Рюрик» под командованием О. Е. Коцебу, который обратил внимание на родство микронезийских и полинезийских языков с группой малайских языков. Последующие исследователи дополнили лингвистические параллели многочисленными аргументами, указывающими на этническое родство полинезийцев и жителей Юго-Восточной Азии. Наиболее полное выражение «азиатская» теория происхождения полинезийцев получила в трудах Те Ранги Хироа (Питера Бака). Исходным пунктом полинезийских миграций Те Ранги Хироа считал Индонезию. «За время жизни в Индонезии, — писал он, — морская соль пропитала кровь предков полинезийцев и превратила их в народ мореходов. И когда натиск монголоидных народов из глубинных областей азиатского материка усилился, предки полинезийцев устремили свои взоры к восточному горизонту и пустились в одно из самых дерзновенных плаваний».

Маршрут предков полинезийцев от внутренних морей Индонезии в центральную часть Тихого океана, как считал Те Ранги Хироа, был проложен через Микронезию. Сменилось много поколений, прежде чем праполинезийцы, перебираясь от одного острова к другому, в V веке новой эры достигли вулканических островов Общества. При этом по мере продвижения навстречу солнечному восходу мореходное искусство древних переселенцев непрерывно совершенствовалось. Обосновавшись на острове Раиатеа около Таити, морские странники в последующие столетия расселились по всей Полинезии. Те Ранги Хироа образно изобразил схему их расселения в виде спрута, голова которого покоится на островах Общества, а щупальца протянулись в разные части Полинезии.

Среди приверженцев «азиатской» гипотезы происхождения полинезийцев есть и сторонники южного морского пути в центральную часть Тихого океана-через острова Меланезии.

Имеется и «американская» гипотеза происхождения полинезийцев. Ее родоначальником, как указано в главе «Полинезийская загадка», был испанский священник Суньига, выпустивший в 1803 году книгу, в которой обосновывалось направление миграции в центральную часть Тихого океана с востока-от американского побережья. Одним из аргументов этой гипотезы была ссылка на то, что в тропических и субтропических широтах Тихого океана господствуют ветры и течения с востока, благоприятствующие плаваниям американских индейцев и одновременно служащие непреодолимым препятствием для плаваний от Азиатского материка или островов Индонезии. Необходимо отметить, что как «американисты», так и сторонники «азиатской» гипотезы располагают богатым арсеналом доказательств своей правоты, относящихся к области археологии, антропологии, этнографии, ботаники. Почему-то к самым главным приверженцам «американистов» относят известного норвежского исследователя Тура Хейердала. Это мнение разделяет и Ланге. Однако сам Хейердал считает, что острова Полинезии заселили выходцы как с Американского континента, так и с Азиатского материка, правда, последние приплыли в центр Тихого океана тоже с востока, то есть от берегов Америки.

Итак, по Хейердалу, Полинезию заселили две волны иммигрантов. Первая из них направлялась из Юго-Восточной Азии. Около двух с половиной тысяч лет назад азиатские предки полинезийцев на примитивных лодках пересекли северную часть Тихого океана, используя попутные западные ветры и течение Ку-росио. Практически это был маршрут испанского монаха и мореплавателя Андреса де Урданеты, который в отличие от других испанских мореходов, безуспешно пытавшихся добраться от Филиппинских островов в Мексику в тропических широтах, догадался в 1565 году вывести свой корабль к сороковому градусу северной широты и успешно достиг Калифорнии, а затем и мексиканских берегов.

О возможности для примитивных судов пересечения северной части Тихого океана говорят многие факты. После второй мировой войны жители западного побережья Северной Америки иногда находили выброшенные на берег облепленные морскими моллюсками мины японского производства, продрейфовавшие через весь океан. Морские историки рассказывают о многочисленных случаях, когда оказавшиеся во власти стихии японские моряки оказывались у американских берегов.

Спустя столетия предки полинезийцев продолжили свою одиссею. Используя попутные ветры и течения, они от берегов Америки приплыли на Гавайские острова, то есть в Полинезию.

Другая, более ранняя волна переселенцев уже находилась в Полинезии. Хейердал считает, что это были древнеперуанские мореходы. Какой же маршрут избрали они, чтобы плыть в Тихом океане? Это путь «Кон-Тики», или «инкский морской путь», как назвал его Тур Хейердал. С навигационной точки зрения он оптимален: мощное Южное Пассатное течение и ветры способствуют плаванию к островам Полинезии.

Уязвимым местом в концепции морского пути древнеперуанских мореходов, плывших на бальсовых плотах, является остров Пасхи, расположенный вне тропиков в зоне менее устойчивых ветров и течений. Благоприятная навигационная обстановка здесь наблюдается не круглый год: лишь в июле-октябре дуют юго-восточные ветры, переходящие порой в восточные; их скорость в два с половиной-три раза меньше, чем в «ядре» юго-восточного пассата; южная ветвь Перуанского течения проходит миль на триста севернее острова Пасхи.

Такие далеко не оптимальные навигационные условия все же не исключают возможности плавания от берегов Южной Америки. Но трудность в обнаружении острова Пасхи состоит еще и в том, что остров представляет собой единичную цель, то есть вероятность его обнаружения не так-то уж велика.

Убедительным доказательством присутствия древних перуанцев в Океании могли бы быть «следы» их материальной культуры и производственной деятельности. Ланге приводит утверждение сторонников «азиатской» гипотезы: «Оказалось, что в Полинезии совершенно отсутствуют изделия из керамики, весьма и весьма характерные для древнеперуанской культуры». Однако Тур Хейердал в своей последней монографии «Древний человек и океан» (М., 1982) пишет, что черепки керамических сосудов находили на Маркизских островах и даже на островах, сопредельных с Фиджи. Еще более важным аргументом является способ изготовления керамических сосудов. Дело в том, что в Юго-Восточной Азии и в Индонезии применялся гончарный круг, а в Америке керамическую посуду изготовляли без круга — кольцевым налепом стенок валиками. Найденные в Океании остатки керамических сосудов свидетельствуют о том, что они были изготовлены «американским» способом. Тур Хейердал указывает, что европейцы еще застали, в частности на островах Фиджи, целые образцы посуды, выполненные налепным способом.

Сторонники «азиатской» гипотезы говорили и об отсутствии на островах Океании ткачества, характерного для древних перуанцев. В ответ Тур Хейердал пишет: «На тех же Маркизах и вообще в Полинезии, вплоть до Фиджи, европейцы застали одичавшим длинноволокнистый хлопчатник — очевидное свидетельство прошлой культивации [его] народом, который умел и прясть и ткать».

Исследования Тура Хейердала существенно оживили дискуссию о древних миграциях в Океании. Своим плаванием на «Кон-Тики» он смоделировал события древней тихоокеанской истории, а его последующие экспедиции на «Ра» и «Ра II-» в Атлантике и на «Тигрисе» в Индийском океане еще больше возвысили значение подобных экспериментов для исторической науки. Вместе с тем Тур Хейердал расширил в Тихом океане и фронт археологических работ. В конце 1985 — начале 1986 года он вторично провел исследования на острове Пасхи, включив в состав экспедиции специалистов из разных стран.

Как уже говорилось, основное содержание книги «Горизонты Южного моря» посвящено европейским плаваниям и открытиям в Океании. В 1966 году был издан серьезный труд Я.М. Света «История открытия и исследования Австралии и Океании», в котором были систематизированы сведения об открытиях и исследованиях в Тихом океане. Книга Ланге во многом дополняет эту монографию, а в некоторых случаях заставляет по-новому взглянуть на известные исторические события. Подробно описывая маршруты и открытия, сделанные крупнейшими европейскими мореплавателями, Ланге слишком скупо сообщает о русских мореплавателях в Океании, многих из них даже не упоминая. А между тем они в очень небольшой промежуток времени — всего за полвека — сделали весьма существенные географические открытия. Начало им было положено первой русской кругосветной экспедицией на судах «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского (1803–1806). Первым русским открытием в Океании следует считать открытие острова Лисянского в группе Гавайских островов, сделанное 15 октября 1805 года. Последнее открытие отечественных мореплавателей в водах Океании было сделано в 1853 году. Капитан-лейтенант П. Н. Бессарабский, командовавший транспортом «Двина», открыл островную группу, входящую в состав Маршалловых островов. Он назвал ее островами Константина. Теперь это атолл Лаэ, состоящий из шестнадцати небольших коралловых островков. Безусловно, плавания русских мореплавателей были столь же значительными, как и плавания самых известных испанских, английских, голландских и французских мореходов. Экспедиция Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный» (1819–1821) не только обследовала малоизвестную юго-восточную часть Тихого океана, но и проникла южнее маршрута, которым следовал Джеймс Кук. Английский мореплаватель объявил, что зашел на юг так далеко, что достиг предела, поэтому дальнейшие поиски Южного материка бесполезны. Тем не менее экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева удалось открыть Южный материк (Антарктиду) и вплотную подойти к нему.

Пожалуй, еще большее значение, чем географические открытия, имели гидрографические исследования и работы русских экспедиций, во время которых были уточнены координаты островов, открытых Сааведрой, Схаутеном, Ле-Мером, Роггевеном, Байроном и другими. Кроме того, участники этих экспедиций достаточно точно нанесли на навигационные карты очертания береговых линий множества земель, ранее открытых в Океании.

Еще в самом начале эпохи русских исследований и открытий в Тихом океане замечательный мореплаватель И.Ф. Крузенштерн составил «Атлас Южного моря» , дополнив его двухтомной объяснительной запиской. Атлас И.Ф. Крузенштерна стал событием в морской картографии.

Отличительной чертой русских плаваний в Океании была их научная направленность. В состав многих русских экспедиций входили известные натуралисты, проводившие ценные наблюдения над природой океана. В частности, измерялась температура океанских вод, собирались коллекции водорослей и морских беспозвоночных животных. Высаживаясь на тихоокеанские острова, ученые изучали флору и фауну, вели этнографические и антропологические наблюдения. Капитаны русских судов тоже были не только прекрасными моряками, но и натуралистами. Так, О. Е. Коцебу выдвинул гипотезу образования коралловых рифов и островов. Он же разработал метод определения прозрачности морской воды путем погружения в водную толщу белого диска и наблюдения за его исчезновением. Этнографические наблюдения О. Е. Коцебу в Микронезии считаются классическими. Моряком и ученым, первым президентом Русского географического общества был Ф. П. Литке, командовавший шлюпом «Сенявин» (1826–1829).

Когда мы говорим о русских открытиях и исследованиях в Тихом океане, совершенных в XIX веке, то невольно вспоминаем Николая Николаевича Миклухо-Маклая, сочетавшего в одном лице отважного путешественника, разностороннего ученого, прогрессивного мыслителя-гуманиста и борца за права народов Океании.

Его исследования на почти не затронутой европейской цивилизацией Новой Гвинее нельзя оценить иначе, как подвиг. Высадившись 20 сентября 1871 года на северо-восточном берегу острова, Миклухо-Маклай остался один на один с аборигенами Новой Гвинеи — папуасами. Я.М. Свет писал: «Опираясь на бесценные наблюдения, Миклухо-Маклай совершил величайшее открытие — открыл народ Новой Гвинеи. Его же предшественники наносили на карты лишь контуры огромного острюва, который в сущности оставался до 1871 года «страной в себе», «почти-материком», населенным никому не ведомыми племенами».

В декабре 1872 года за Миклухо-Маклаем зашел клипер «Изумруд», на котором он обошел многие индонезийские, а также Филиппинские острова. В 1876–1877 годах Миклухо-Маклай совершил путешествие в западную Микронезию и северную Меланезию, снова побывал на Новой Гвинее. Спустя год Миклухо-Маклай на шхуне «Сэди Ф. Келлер» побывал на Новой Каледонии, Новых Гебридах, Соломоновых островах, на острювах Адмиралтейства и других острювах Меланезии. В марте 1883 года он в третий раз посетил Новую Гвинею.

Вклад Миклухо-Маклая в антропологию и этнографию Океании огромен, его труды не потеряли своего значения и в наши дни. Но Миклухо-Маклай известен и как активный борец за свободу и права жителей океанийских островов. Он прекрасно понимал, что может принести «европейская цивилизация» народам Океании. Уезжая с Новой Гвинеи, он предупредил папуасов, что, вероятно, другие люди, такие же белые, как он, с такими же волосами и в такой же одежде прибудут на таких же судах, но это будут совершенно другие люди, чем Маклай. Он просил своих папуасских друзей соблюдать меры предосторожности при общении с белыми пришельцами, которые могли оказаться либо работорговцами, либо пиратами. Используя любую возможность, он протестовал против «бессовестной несправедливости», которая царила на островах Океании с ведома европейских властей. Он писал английскому премьеру, посылал протесты Бисмарку, умолял русское правительство и царя заступиться за островитян. Все было напрасно. Попав в сферу колониальных захватов европейских государств, тихоокеанские острова превратились в своеобразный «заповедник» колониализма.

Колонизаторы прочно изолировали жителей Южных морей от остального мира, от общеисторических процессов, старались создать иллюзию «земного рая», чуждого современной цивилизации. Каких только форм колониальной зависимости здесь не устанавливалось: колония, протекторат, кондоминимум, мандат, опека и т. д. Теоретики и практики колониализма изо всех сил старались доказать полезность своей деятельности по отношению к жителям Океании, свою «великую» цивилизаторскую миссию. Они всячески стремились обосновать свое пребывание на островах тем, что якобы не хотят бросать островитян на произвол судьбы, что хотят помочь им достичь самоуправления и независимости.

Первые европейцы, появившиеся на островах, увидели там хоть и примитивную, но своеобразную культуру, возникшую в условиях географической изоляции, крайней бедности природных ресурсов и благодатного климата. Кроме того, как неоднократно подчеркивает Ланге, европейцы были поражены высоким мореходным искусством островитян. Но вторжение чуждой цивилизации привело к вымиранию населения островов, разграблению тех немногих богатств, которыми обладали островитяне, уничтожению их духовной культуры.

Однако на островах Океании росло стремление к освобождению от колониального гнета. В 1962 году было образовано первое независимое государство-Западное Самоа. В последующие годы возникли другие независимые страны: Науру, Фиджи, Тонга, Папуа-Новая Гвинея, Соломоновы острова, Тувалу, Кирибати, Вануату. В настоящее время в независимых океанийских государствах проживает более восьмидесяти пяти процентов населения Океании (без географически входящих в нее Новой Зеландии, Гавайев и провинции Ириан-Джайя). Общая площадь освободившихся от колониализма островов составляет девяносто три процента территории региона. Колониальные владения остались лишь у США (часть островов Микронезии) и у Франции (Новая Каледония и острова Французской Полинезии). Но и на них коренное население ведет активную борьбу за свое освобождение.

Империалистические державы упорно не хотят уходить из Океании. Соглашаясь предоставить островам формальную независимость, они стараются сохранить контроль над своими бывшими владениями, заменив прежнее колониальное господство новой политикой-неоколониализмом. Установлению этой системы способствуют те же факторы, которые в свое время обеспечивали столь долгое существование колониализма в Океании: политическая, экономическая и культурная отсталость островных народов, разобщенность крошечных территорий, их малая населенность. Кроме того, умами океанийской общественности до сих пор владеет внушавшаяся в течение долгого времени мысль о том, что без поддержки колониальных держав островитяне не смогут выжить в условиях сложного современного мира.

Нежелание империалистов покинуть этот регион объясняется как военно-стратегическими, так и экономическими причинами. Они создали на островах целую сеть военно-воздушных и военно-морских баз, организовали полигоны для испытаний новых ракетно-ядерных систем, построили станции космического наблюдения и оповещения, имеющих особо важное значение в случае развязывания «звездных войн». Иностранных предпринимателей этот регион привлекает и как район рыболовства, и как перспективный район для развития международного туризма.

Но несмотря на упорное противодействие империалистических держав, народы тихоокеанских островов встали на путь борьбы с остатками колониализма, с неоколониализмом, с социально-экономической отсталостью своей Родины.

В. И. Войтов, кандидат географических наук