Ниалл притворился спящим, когда понял, что он ей сказал. О чем он думал? Признаться Аэлле, что у него к ней чувства — это самоубийство сразу несколькими способами. В число которых входит и то, что она легко могла причинить ему боль.

Боль после, которой он вряд ли смог бы оправиться, потому что предательство Аэллы уничтожит его.　

Второй способ: несмотря на то, что он все больше ей доверял, оставались подозрения, что у нее были проблемы с чувствами и обязательствами.

Он хотел, захотел проснуться без какой-то части тела или не проснуться вовсе? Он видел, как Аэлла справлялась с эмоциями. После такого ничего не выживает.

И ему чертовски это в ней нравилось.

Ему в ней много чего нравилось, в том-то и проблема, которую он хотел избегать как можно дольше. Всю ночь Ниалл провел без сна, его тело служило подушкой для милашки, которая теснила его к краю, а разумом он рисовал себе картины будущего с Аэллой, а затем разрушений, если она не ответит на его чувства взаимностью и вырвет вновь бьющееся сердце.

Из-за бессонной ночи и опасений на следующий день Ниалл был очень раздражительным, наблюдая, как на пустынном поле для гольфа Повелитель Греха изображал из себя мастера муллигана.

Люцифер вновь нанес удар клюшкой по мячу, смещая центр, и вновь, как и прошлые пятьдесят раз, послал мяч в песчаную ловушку, взметнув песок облаком пыли.

— Я, блядь, ненавижу эту игру, — зарычал Повелитель Подземного мира, посылая очередную клюшку в полет. И вновь, как и в предыдущие разы, когда клюшка куда-то летела, донесся чей-то визг.

Почему в цель, истеричка — Люцифер всегда попадал, а в лунку нет, Ниалл не был склонен выяснять, особенно учитывая то, как холодно утром обошлась с ним Аэлла.

— И игра тебя так же ненавидит, — парировал Ниалл, пряча за солнечными очками не только синяки от бессонной ночи, но и то, что следил за каждым шагом Аэллы.

— Мне нужно выпить, — проворчал Сатана.

— Тебе нужно прислушаться к тому, что я тебе говорю.

— Это ни хрена не работает.

— Потому что ты ни хера не слушаешь, — взревел Ниалл. — Хватит брюзжать и стонать, тащи сюда свой волосатый зад и выбей из ебучей кучи песка мяч, который ты сам туда и загнал.

— А если я не хочу? Может, я хочу эту хрень там оставить.

— Перестань вести себя, как скулящая принцесска с бантиками и исправь свою ошибку. Может если тебе в задницу попадет немного песка, станешь достаточно раздраженным, чтобы перестать кидать туда мяч.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты хреновый учитель?

— Ой, блин, сейчас разрыдаюсь. Тебе, вероятно, нужно начать играть в Барби и бросить спорт настоящих мужчин, — дразнил Ниалл Сатану.

Люцифер показал Ниаллу средний палец, что лишь заставило Ниалла улыбнуться одним уголком губ. Но от спора был другой эффект, Повелитель Греха, с кислой миной, поплелся выбивать мяч из песка.

Ниалл шире улыбнулся.

— Весело, — низким тоном проговорила Аэлла, удосужившись заговорить после часа молчания.

— Очень. Не каждый день можно приказывать и измываться над одним из могущественных существ.

— Ты зло.

— А ты меня избегаешь. — Он схватил змею их молчания за хвост и потряс.

— Нет.

Ниалл сделал шаг к ней, и Аэлла на автомате отступила.

— Ага. Не скажешь почему?

— Я просто делаю то, за что мне заплатили, и слежу за периметром.

— Мы оба знаем, что ты лжешь. Тебя что-то беспокоит.

— Ты перестанешь допытываться? Мои чувства не твое дело.

— А я говорю, мое

— Нет или ты забыл, что все эти встречи — обман. Ты не настоящий мой парень. Между нами ничего нет.

— Ерунда. Между нами больше, чем просто задание.

Она не смотрела ему в глаза и облизнула губы.　

— Нет. Ты всего лишь работа, и завтра после матча все закончится.

— И всё? — Как обычно, когда эмоции брали над ним верх, акцент становился заметнее. — Я для тебя всего лишь работа?

— Конечно. А чего ты еще ожидал?

— Надеялся, что ты не станешь лгать.

— Что ты от меня хочешь?

— Вероятно больше, чем ты хочешь дать. И больше, чем мне следовало ожидать.

— И чего ты ожидал?

Отличный вопрос. Но Ниалл знал, что хотел быть для нее больше, чем просто работа. «Я хотел бы, чтобы она видела во мне мужчину. Любовника». Что случилось с его кредо «никогда не доверяй и не люби больше»?

Он так давно давал клятвы, а сейчас даже не мог вспомнить цвет глаз Фионны. Но точно знал, какой оттенок глаз у Аэллы: когда она в гневе — желтые с узким зрачком, когда веселилась — светящиеся золотистым с широкой черной полосой, и черные бездонные глубины, когда кончала и выкрикивала его имя.

— Ну, Шотландец, чего ты хочешь от меня, кроме охраны и дырки, в которую ты можешь присунуть?

«Твоей любви». Он прикусил язык, но, судя по скрещенным на груди рукам и напряжению в теле, Аэлла ждала ответа.　

— Забудь. По какой-то причине, я думал, что мы и дальше могли бы встречаться. Полагаю, я заблуждался. Свали все это на мой возраст и старомодные взгляды.

Она открывала и закрывала рот, на лице отразилось миллион выражений, но в итоге, она так и не высказала, что у нее на уме, потому что Люцифер, конечно же, уничтожил своим ударом момент.

— Черт возьми. Я выбил этого ублюдоченка на траву. И в этот раз с пятого удара. Думаю, я начал играть лучше.

Повелитель Греха может и улучшил свою меткость, но вот у Ниалла появилось чувство, что он упустил возможность объясниться с Аэллой. Сославшись на то, что ей нужно помочь подруге, она ушла, оставив Ниалла на охранников.

Схватив клюшку, Ниалл выругался, замахнулся и нанес сильный удар, скашивая траву.

— А я думал, что мы отработали мой удар с замахом, — заметил Люцифер, опершись на клюшку и наблюдая. — Хочешь поговорить о том, что тебя тревожит?

— Как будто, тебе, блядь, есть дело.

— Вообще-то есть, потому что если ты не думаешь об игре, ты не отдаешься ей на все сто. А это означает, что моя победа под угрозой. А этого мы допустить не можем. Ты ведь в курсе, что мир вращается вокруг меня. Так что вытащи голову из задницы и вернись к тому, что важно. Ко мне.

Но Ниалл не мог.

— Я ее не понимаю. Могу поклясться, что она что-то ко мне чувствует.

— А кто говорил обратное?

— Аэлла. Она сказала, что я всего лишь работа.

— И ты ей поверил?

— А почему нет? Она всегда утверждает, что не боится озвучивать мысли, что она современная.

Из носа дьявола повалил дым.　

— Ты блин такой дебил. Любой увидит, что девчонка без ума от тебя. Или ты считаешь, что она с каждым, кто ее задание, трахается?

— Откуда мне блин знать? Я не спрашивал. — Потому что боялся, что устроит кровавую бойню, если узнает обо всех ее любовниках. Его ревность не знала границ

— Ответ — нет. И никого она не брала с собой в любимый караоке-бар. И ни с кем не проводила ночи. И не наносит ущерб в несколько тысяч борделю. Обычно, Аэлла очень спокойный приспешник. Если что-то ее бесит или смущает, она просто это уничтожает.

— Я все равно не понимаю.

— Ты, мой килтоносный кадди, все еще жив или мертв? В общем, я не знаю, какой точно использовать термин, да и плевать. Твоя голова все еще у тебя на плечах и ты ходишь, несмотря на то, что забрался ей под кожу. Ты должен ей нравиться.

— У нее забавный способ это показать.

— А чего ты ждал? Цветочков и оды? Она — охотница. Демон. Женщина, привыкшая действовать по — своему и не показывать уязвимость.

— И я воин.

— И упрям. Один из вас должен уступить, иначе вы так и останетесь одиночками. Этого ты хочешь?

Жить без милашки? Вернуться к его бесполезному существованию? Ниалл замахнулся и с силой отправил мяч прямиком в лунку.

Люцифер присвистнул.

— Твою же мать. Если бы ты мог, вместо меня сыграть.

— Ты считаешь, что я должен рассказать ей о своих чувствах?

— Нет, но держу пари, она этого и ждет. Гея вечно просит говорить о чувствах. Можно подумать, то, что я отказался от других женщин мало что говорит. Но нет, она ждет, что я вслух произнесу. Если ты меня спросишь, это чертовски не возбуждает.

Ниалл прекрасно понимал это смущение. Он уже такое переживал.

— В последний раз, когда я открыл свое сердце, оказался в дерьме.

— Из-за женщины, которой сказал лишь два слова, за все ваше время знакомства. Сейчас все иначе, ты уже знаешь Аэллу. Что тебе говорит нутро?

Нутро? А что на счет сердца? Оно вопит о том, что Аэлла не безразлична, настаивало, чтобы Ниалл доверился ей, молило не дать страху и гордости встать на его пути и заклеймить демоницу.

— Мне больше по душе прежние времена, когда мы обменивали коров и золото на невест. Вся это фигня с разговорами раздражает.

— Это ты мне говоришь? Кто знал, что моя уловка с женщиной и яблоком повлечет за собой такой хаос?

Опять же, сможет ли Ниалл любить Аэллу, несмотря на ее острые ум и язычок? Но этой ночью у него не было возможности сказать ей об этом. Сославшись на то, что Ниаллу нужно отдохнуть и не заниматься сексом, Люцифер поместил его в карантин.

Где не было ни Аэллы, ни выпивки, ничего. Спасибо, блядь, что оставили масло в ванной и руку. Учитывая, что он не мог перестать думать об Аэлле, он сошел бы с ума.