Я гордилась собой, своей опытностью и все же чуточку завидовала другим: меня угнетала пустота. Подруги то страдали, то радовались одержанным победам. Смеялись, плакали. А я, считая себя умнее и выше их, не умела чувствовать. Могла лишь притворяться. В каждом моем поступке сказывалась барышня. Я не была сама собой. И эта неестественность проявлялась во всем: в манере растягивать слова, в вертлявой походке, в наигранном смехе. У всякой вещи есть свое место. Я не знала, где мое. Я старалась дать волю чувствам, быть чуточку поглупее, чтобы и плакать и смеяться по-настоящему. Все безуспешно. Стоило ли проливать слезы, если каждое мое желание исполнялось? Да и радоваться было нечему. Я ведь не трехлетний ребенок, который прыгает от восторга при виде игрушки. У родителей тоже все казалось притворным – и печали и радости. Ничто не может опечалить в Поднебесной, когда есть деньги, потому что любое желание легко удовлетворить, но именно поэтому ничто и не радует. Роди-, тели не смеялись, а только улыбались, демонстрируя свою воспитанность и изысканность. Я же была еще молода и могла хоть раз совершить какую-нибудь глупость. Но я ко всему относилась равнодушно, с полным безразличием. Подругам стала строить козни в отместку за то, что они могли и плакать и смеяться, а я – нет. Я ссорилась с ними, отбивала у них поклонников, пытаясь хоть как-то расшевелить себя. В результате подруги меня возненавидели. Но я и к этому осталась равнодушной, по-прежнему считала себя самой умной, самой образованной. Я просто была в этом уверена. Когда же наконец сердце мое раскроется? Когда я испытаю настоящее чувство?