Это был один из самых смешных и неловких эпизодов в моей жизни. Однажды летним утром я отправился по делам на улицу Алленби в Тель-Авиве. Я поехал туда на маршрутке, болтая по дороге с пассажирами, которые были удивлены, увидев меня в общественном транспорте. Закончив дела, я принялся искать маршрутку в обратную сторону, но не нашел. Было жарко, и я решил, что уже достаточно богат, чтобы позволить себе такси. Увидев его неподалеку, стоящим на светофоре, я открыл дверь, сел на заднее сиденье и сказал:

– Улица Лассаль, дом двадцать, пожалуйста.

Водитель, не сказав ни слова, тронулся. Когда мы приехали, я спросил, сколько должен.

– Нисколько, – последовал странный ответ.

– Что это значит? – спросил я.

– Господин Лапид, – нерешительно проговорил водитель, – это не такси.

Я осмотрелся и только тогда заметил, что действительно нахожусь в обыкновенной машине без счетчика, без желтого козырька на крыше, без каких-либо надписей.

– Так почему ты меня тогда повез?

– Не знаю, – ответил водитель, – ну, я стою на светофоре, вдруг ко мне в машину садится Лапид из телевидения и велит везти его домой. Я испугался, что, если откажусь, ты начнешь кричать, вот и повез тебя.

Совершенно подавленный, я поднялся в свою квартиру и рассказал Шуле, что произошло. Только когда она начала хохотать, я понял, насколько абсурдной была вся эта ситуация.

Однако, как это часто случается в смешных историях, была в ней и горькая правда: для многих все впечатления от моего десятилетнего пребывания на службе обществу сводились к тому, что этот Лапид такой вспыльчивый, что с ним лучше не связываться. Думаю, честно заслужил такую оценку, хотя особого удовольствия я от нее не получаю.

И все же, в перерывах между сумасшедшими схватками то здесь, то там, нам удавалось делать настоящее телевидение.

Одна из больших баталий, например, развернулась при попытке внедрить на телевидение американские фильмы. Сегодня это кажется совершенно нелепым, но до 1982 года нельзя было показывать американские фильмы. Владельцы израильских кинотеатров, опасаясь потенциальных возможностей телевидения, обратились к продюсерам Голливуда и убедили их наложить эмбарго на бизнес с израильским телерадиовещанием. Мы просили, умоляли, предлагали специальные цены, но ничто не помогало.

Однажды утром меня посетил один американский продюсер по имени Дэвид Джейкобс, приятный и добродушный еврей из Балтимора, создавший невероятно популярный тогда в мире сериал «Даллас». Джейкобс сказал: «Послушай, я еврей и сионист, и решил, что моим вкладом в дело строительства Государства Израиль станет то, что я отдам вам этот сериал бесплатно». Я сердечно поблагодарил его и немедленно вызвал директора телевидения.

– Мы получили «Даллас», – сообщил я, – и будем транслировать его по вечерам в субботу.

– Почему именно в это время?

– Потому что половину от всех доходов кинотеатров составляет сбор от фильмов в субботу вечером. Они не давали нам жить, теперь я хочу прижать их.

Сериал вышел и сразу стал чрезвычайно популярным. Его рейтинг достигал восьмидесяти-девяноста процентов. Через два месяца ко мне явилась делегация владельцев кинотеатров.

– Ты обязан перенести показ сериала на другой день, – сказали они, – кинотеатры пустуют, мы на грани разорения.

Мне трудно было скрыть свою радость от этой трагедии.

– Нет проблем, – сказал я им, – я сдвину показ сериала при условии, что вы отмените эмбарго на американские фильмы.

Так оно и произошло.