75

– Прежде всего хочу сказать, что я вне себя от волнения. Моему сыну грозит пожизненное заключение за преступление, которого он не совершал. Он угодил в эту историю только потому, что не хотел называть мое имя и не хотел говорить ничего, что могло бы меня скомпрометировать. Согласно вашим реестрам, я мертв. Но вот он я, перед вами.

Я пытался вступить в контакт с Беньямином с того самого дня, когда его арестовали. Я даже один раз, не представившись, говорил с адвокатом Эмили Янссон, попросил ее передать письмо Беньямину. Она отказалась… я не в обиде, я понимаю. Существуют определенные правила. Юридическая этика и так далее. Может, надо было согласиться, что она ознакомит прокурора и полицию с содержанием письма… может, тогда бы меня и привлекли в качестве свидетеля, но у меня плохой опыт сотрудничества с полицией. Дважды пытался, и оба раза все закончилось катастрофой для меня и моей семьи.

Но сейчас я понял: другого пути у меня нет. Только так: выступить из тени и рассказать, что произошло в Вермдё.

Не буду слишком многословен. Несколько лет назад моей жизни грозила серьезная опасность. Это и заставило меня инсценировать самоубийство.

Но… пусть вам это покажется смешным – я не мог жить без своих детей. И не хотел, чтобы они жили без отца. Поэтому, хотя я и жил в самых разных точках Земли, время от времени… не часто, но регулярно находил возможность с ними встречаться. Мы виделись главным образом в доме, который я купил в Вермдё. Мой друг Себастьян Матулович помог мне оформить документы на гражданина Испании Хуана Арравену Уэрту. Ничего сложного, сделали доверенность… в общем, я знаю, как это делается.

Больше четырех лет я прожил под этим именем. Думаю, не надо объяснять зачем. Ни у кого не должно возникать сомнений – меня нет в живых. Иначе нельзя было гарантировать безопасность моих детей и моей жены. Бывшей жены.

Два с половиной месяца назад я приехал в Швецию. Не стану объяснять почему, но еще на паспортном контроле у меня появилось чувство, что меня кто-то узнал.

Зачем приехал? Повидать детей. И у меня были кое-какие дела с Себастьяном Матуловичем. Себбе.

Мы с Беньямином целый день были на море, ловили рыбу и болтали. Потом подъехал Себбе. Мы поужинали. На следующий день Себбе должен был отвезти меня в аэропорт, а Беньямин в своей машине вернуться домой.

Ночью я проснулся от грохота. Я встал, заглянул в спальню Беньямина – постель пуста. Наши спальни на втором этаже были рядом, а Себбе спал на первом.

Крики внизу продолжались. Я сбежал по лестнице и увидел… Беньямин дерется с вооруженным бандитом. Бандитом… я мгновенно узнал этого бандита. Его зовут Йоаким Сунден. Думаю, что бо́льшего мерзавца в рядах полиции нет. И никогда не было. И вряд ли будет.

У Сундена в руках оружие, по щеке течет кровь. Думаю, Беньямин ударил его разбитой бутылкой – осколки ее валялись тут же, на полу. Я попытался помочь сыну, но даже вдвоем мы не могли ничего сделать – они катались по полу, Сундену никак не удавалось воспользоваться пистолетом… и только в эту секунду я увидел… это было жутко. Себбе лежал на полу. Если бы я не был уверен, что это Себбе, я бы его не узнал. У него не было лица. Сплошная кровавая рана.

И я сообразил, что случилось. Сунден проник в дом, увидел спящего человека и выстрелил ему в затылок. Он думал, что это я.

В какой-то момент, сбив Сундена с ног, нам с Беньямином удалось выскочить из дома. Вслед нам загремели выстрелы.

Я крикнул Беньямину, чтобы он уезжал, а сам скрылся в лесу.

Это все, что я знаю.

Я был в доме в ночь убийства. Кроме меня, в доме были мой сын Беньямин и Себастьян Матулович. Себастьян Матулович убит полицейским, который в предыдущей моей жизни пытался сделать меня информатором. Себбе спас нас, но заплатил жизнью. Он был моим лучшим другом девять лет.

 

76

Обвинитель Анника Рёлен никак не могла усидеть на месте. Она слушала показания Матса Эмануэльссона, возводила глаза к небу, скептически вздыхала.

Эмили прекрасно ее понимала: показания Матса скорее напоминали эпизод из фильма, не особо искусную выдумку. Лишь бы спасти сына.

Но две вещи обвинитель опровергнуть не могла.

Первое: Матс Эмануэльссон сдал пробы на ДНК, и они с вероятностью +4 – наивысший уровень доверия – доказывали, что он и Беньямин близкие родственники. Следы ДНК Матса были найдены и в доме, что неопровержимо доказывало: Матс в доме был. Даже старший прокурор Анника Рёлен вынуждена была с этим согласиться.

Во вторых: Матс представил испанскую зубную карту и ряд фотографий. На снимках улыбался загорелый мужчина с татуировками на руках, полностью совпадающими с татуировками убитого. Таким образом, личность убитого была установлена окончательно. Себастьян Матулович по кличке Себбе.

И все-таки Рёлен попыталась поставить под сомнение показания Матса. Она несколько раз спрашивала, почему он вышел из подполья на таком позднем этапе. Указывала, что он уклоняется от вопросов о своей предыдущей жизни. Попыталась вытянуть из него подтверждение, что полной уверенности в том, что Беньямин не убивал Себастьяна Матуловича, у него нет. К тому же он не мог объяснить происхождение окровавленной одежды в лесу. Не мог объяснить, почему на руках Беньямина обнаружены частички порохового заряда.

И то, что убитый не кто иной, а именно Себастьян Матулович, оказалось в ее доводах чуть не главным козырем. Она утверждала, что у Беньямина были все мотивы для убийства.

– Вас ведь похищали девять лет назад?

– Это так.

– Люди, которые принадлежали к так называемой югославской мафии?

– На этот вопрос я не могу ответить. Не знаю.

– Так вот, я утверждаю, что Себастьян Матулович был известен полиции именно потому, что он был связан с этими кругами. Я имею в виду с югославской мафией. И Беньямин хотел отомстить за ваше похищение девять лет назад.

Матс отвечал спокойно, не выказывая никаких признаков волнения.

– Единственное, что я могу сказать, – ваше утверждение противоречит истине. Себбе никакого отношения к моему похищению не имел. Что касается частичек пороха на руках у Беньямина – вы не забыли, что он и Сунден сцепились в гостиной? Что Беньямин пытался вырвать у него оружие? Я не криминалист, но думаю, что подобный следственный эксперимент провести достаточно легко. Попросите кого-то из сотрудников полиции выстрелить в тире из пистолета и сразу после этого сердечно пожать руку приятелю. Уверяю вас, на руке приятеля будет не меньше пороховых частиц, чем у стрелявшего.

Что касается одежды в лесу – на этот вопрос я не могу ответить. Хотя знаю, что в сумке у Беньямина лежала кое-какая запасная одежда. Мы же даже собирались искупаться, хотя вода была еще ледяная. Сумка осталась в доме. Думаю, что Сунден просто-напросто взял из сумки одежду, испачкал кровью и бросил в лесу, чтобы подозрения пали на Беньямина. Состряпал вещественное доказательство.

И все. В остальном Матс не отклонялся от своего рассказа. Не добавлял деталей, ничего «внезапно» не вспоминал.

Сунден проник в дом. Как он прибыл на место, Матсу неизвестно; возможно, на катере, который зачалил у мостков и на нем же и уехал. Не забудьте: сработала охранная сигнализация. Беньямин, скорее всего, услышал выстрел и спустился вниз посмотреть, что происходит. Матс видел, как Сунден схватился с Беньямином, видел, как Сунден стрелял им вслед.

Матс заметно побледнел – наверное, живо представил картину, посещавшую его по ночам.

Допрос свидетеля закончился. Судья обратился к Эмили.

– У защиты, вероятно, есть что добавить к показаниям свидетеля?

Эмили знала точно, что делать. Голова сегодня была на удивление ясной.

– Во-первых, защита обращается с ходатайством направить в Центральную криминологическую лабораторию остатки пули, найденной в стене, чтобы сравнить ее со стволом оружия Сундена. Беру на себя смелость заранее утверждать, что пуля выпущена из его служебного пистолета «Зиг-Зауэр» Р226.

Во-вторых: защита настаивает, чтобы содержание Беньямина Эмануэльссона под арестом было немедленно прервано, а подсудимый оправдан и отпущен на свободу. Несмотря на старания обвинителя, дискредитировать показания Матса Эмануэльссона не удалось. Матс присутствовал на месте преступления, что подтверждается криминалистами. Не забывайте, что обвинитель должен доказать вину Беньямина, а не Беньямин должен доказать свою невиновность. Благодаря показаниям Матса Эмануэльссона защита доказала, что Беньямин Эмануэльссон не убивал Себастьяна Матуловича. А с заключением криминалистов на руках можно доказать, что Себастьян Матулович убит из служебного пистолета, принадлежащего застреленному в заброшенной тюрьме «Хога» Йоакиму Сундену.

Судья в этот день выглядел не таким растерянным, как на том драматическом заседании с появлением внезапно ожившего покойника.

Беньямин ждал в камере в Шахте. Эмили пыталась представить, о чем он думает.

Сесилия, Матс и Лиллан стояли в стороне, чуть не прижавшись друг к другу. Тедди спустился в кафетерий – наверное, не хотел показываться на глаза Матсу. Магнус Хассел тоже исчез – они так и не успели поговорить. И Эмили не была уверена, что она хочет с ним поговорить. Что это имеет смысл. Они уже поговорили. Эмили увольняют из «Лейонс». Что к этому добавить?

Воспоминание. Ей, наверное, лет тринадцать-четырнадцать. Они с отцом сидят в кухне, он проверяет ее перед экзаменом по английскому. Малоупотребительные слова – одно, другое, третье… Она способная девочка, знает все назубок, в прямом и обратном порядке. Но значение одного слова она не может понять: liability. Папа старается объяснить: это слово означает ответственность, но главным образом экономическую. Вот, скажем, как твой родитель я отвечаю за тебя экономически. Ты должна кому-то, и за то, что эти деньги будут возвращены, ты отвечаешь. Это и есть liability. Понятно?

Ответственность, думает тринадцати– или четырнадцатилетняя Эмили. Откуда тебе-то знать, что такое ответственность? Ты не знаешь, никогда не знал и никогда не узнаешь.

Она подняла глаза – перед ней стоял Магнус Хассел. Его гладко зачесанные волосы сегодня почему-то блестели меньше, чем обычно.

– Думаешь, его оправдают?

Интересно, что ему надо?

– Надеюсь, – сказала она. – Во всяком случае, отпустят.

– И что ты думаешь относительно работы у нас в бюро?

– Думаю, меня уволят.

Магнус кивнул.

– Наверняка. Но ты знаешь: мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась.

Эмили переминалась с ноги на ногу. Ее тяготил этот разговор.

– Только один вопрос, Эмили. Почему? Почему ты взялась за эту работу? Ты же знала, как мы в «Лейонс» к этому отнесемся?

Неразборчивый гул голосов в коридоре – зрители обсуждают детали суда, стараются угадать решение.

– Я взялась за эту работу, потому что я пока еще верю во что-то.

Магнус внимательно смотрел на нее. Ждал продолжения.

– Я верю, что наша главная роль – защищать общественную систему, где на первое место ставятся права индивида. Я училась на адвоката не для того, чтобы работать с деньгами предпринимателей. И я устала – скажу, как есть, – я устала помогать и без того богатым авантюристам и биржевым акулам становиться еще богаче. Хочу работать с людьми, которым я действительно нужна. Хочу быть звеном системы, которая протягивает руку помощи любому человеку, когда на него обрушивается вся наша судебная машина и старается доказать, что он виновен, хотя он ни в чем не виновен. Звеном справедливой системы. Системы, которая защищает слабых и одиноких. Тех, за кого готов сражаться только один человек во всем мире. Адвокат. Я.

Магнус, как ей показалось, сильно побледнел. Неужели ее выспренняя тирада произвела на него такое впечатление? Он молчал, будто собирался с духом. Под конец произнес:

– Но ты же могла отказаться… могла сохранить работу в «Лейонс».

– Никогда в жизни.

– Но почему?

– Я же уже объяснила. Я – адвокат.

– Я знаю… ну и что?

– Адвокат, если он настоящий, никогда не бросает своего подзащитного.

 

77

Тедди издалека наблюдал, как Эмили беседует с Магнусом Хасселом. Он не знал, о чем они говорят, но вот что интересно: Магнус заговорил с ней впервые за все время, что шел суд. Мало того – избегал даже приближаться к ней. Попытался понять по лицам. Магнус бледен, губы сжаты в линейку. А Эмили, наоборот, раскраснелась, глаза горят, как фонари.

Она потребовала провести анализ ствола служебного пистолета Сундена – была совершенно уверена, что Себбе убит именно из этого пистолета. Неожиданно для Тедди. Они – он и Эмили – знали, разумеется, что именно Матс будет рассказывать на суде, но именно это требование, насчет пистолета, не обсуждали. Молодец. У Тедди не было никаких сомнений в результатах анализа.

Странная она, Эмили. Тедди до сих пор не мог понять, что за место занимает она в его жизни. Но одно чувство он уже мог сформулировать. Восхищение. Сколько ей досталось за последние недели! И после всего этого она выступала в суде спокойно и уверенно, как настоящий мастер своего дела.

Йоаким Сунден: имя убийцы. Имя человека со шрамом. Беньямин пометил его, ударив бутылкой. Детские занятия тайским боксом пригодились.

Накануне позвонил Деян.

– Он хочет тебя видеть.

– Кто – он?

– Кум.

– Зачем?

– Это он тебе сам расскажет.

А Тедди-то полагал, все дела с Кумом улажены. Что ему надо теперь?

Мазер принял его дома. Выглядел как всегда, только исчезло постоянное ощущение угрозы, которое всегда появлялось у Тедди в его присутствии. А может, дело и не в этом. Трудно бояться человека, которого ты видел голым и беззащитным.

– У меня есть кое-что выдающееся, если хочешь попробовать.

– Почему бы нет?

– «Ардерг» восьмидесятых годов. Single malt. Купил на аукционе в Лондоне. Три тысячи фунтов бутылка, но стоит каждое пенни. Настоящее всегда недешево.

Кум кивнул. Тедди знал, что где-то рядом обязательно кто-то есть, но на этот раз телохранитель не показывался. Место за стойкой бара пустовало.

Тедди отпил маленький глоток и покатал во рту. Виски и в самом деле волшебный: нежно-маслянистая жидкость словно взорвалась на нёбе целым фейерверком ароматов.

– Мы были у него. В его квартире, – сказал Кум.

– У кого?

– У этой падлы.

– У какой падлы?

– У сучьего потроха.

– Ты имеешь в виду Йоакима Сундена?

– Сучий потрох. Сучее в жизни не видел.

– Возражать не стану.

– Успели еще до полиции. Думаю, тебе интересно знать, что мы там нашли.

– Еще бы не интересно…

Кум тоже отхлебнул маленький глоток виски.

– Начнем с того, что у него дома было больше двух с половиной миллионов крон. Наличными. Половина во встроенном тайнике под мойкой. Двойной пол. А вторая половина – в сейфе.

– Ничего себе… пятилетняя зарплата снюта. Честным снютом его не назовешь.

– Нет. Не назовешь. Как ты догадался? А в сейфе, кроме денег, – чего там только нет… Старые материалы следствий, пластиковые пакеты с вещдоками, памятные записки информаторов, протоколы допросов. Коллекционер, сучий потрох.

Тедди вздрогнул, увидев бумаги, которые ему протянул Кум. Сунден допрашивал Матса – тот сам рассказал на суде.

Кум щелкнул пальцами. Вновь ниоткуда возник бодигард и подал ему объемистую папку.

Кум протянул ее Тедди.

– Подарок. Ради старой дружбы.

Тедди открыл папку и начал просматривать. Он не сразу понял, что это за документы. Выписки из допросов. Памятные записки о беседах с информатором Матсом Эмануэльссоном четыре года назад. Кличка – Марина.

Тедди собрался было погрузиться в чтение, но Кум был настроен на дружескую беседу.

– Этот сучий потрох, – Кум никак не хотел называть Сундена по имени. Странно – Сунден употребил то же ругательство, когда Тедди соврал, что выложил файлы в облако. – Этот сучий потрох вел допросы Матса Эмануэльссона в частном порядке. Притворялся, что никаких записей не ведет. Но, знаешь… у меня везде есть свои ребята, в том числе и в сучьей конторе. Йоаким Сунден был продавцом информации. Он допрашивал Матса для тех, не знаю уж, кто они. Но тут его случайно накрыл прокурор и стал требовать, чтобы Матс оставил официальное свидетельство. И у Сундена крыша поехала. Не знаю точно, что случилось. Знаю только, что мне Микаэла рассказала. Уж кому, как не Матсу, знать, что может случиться с теми, кто пытается этих гондонов вывести на свет. Короче, когда встал выбор: выступить свидетелем на суде или исчезнуть, он выбрал второе. Потому что если бы они заподозрили, что он жив, занялись бы его семьей. А три месяца назад они поняли, что Матс их надул. Что он и не думал кончать с собой. И они послали Сундена в дом в Вермдё. Не знаю, какое задание они ему дали. Скорее всего, замочить. Он же все равно в живых не числится. А он вместо Матса замочил жениха моей дочери.

– Себбе.

– Ну да. Мой верный друг с незапамятных времен, – Кум почесал голову. – Кстати, у меня есть еще кое-что для тебя. Ему все мало было… последние годы сучий потрох подрабатывал в какой-то тухлой охранке под названием «Сведиш Премиум Секьюрити». А там они занимаются разными грязными делишками. Прикормлены у тех.

Кум замолчал, покрутил свой хай-болл, но пить не стал.

Тедди показалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба.

– Я много чего в жизни наворотил, Тедди… И ты тоже. Между нами одна разница: ты сидел, а я нет. Никто у меня четверть жизни не отнимал. Но что с этим сделаешь…

Тедди не знал, что на это сказать. Мысли путались. Значит, Сундену платила фирма, называющая себя «Сведиш Премиум Секьюрити» – иначе откуда бы у него столько наличных. Платили, чтобы он соблюдал интересы тех. И что это значит? Это значит, что у лиги педофилов и садистов была рука в полиции. И прикормленное охранное предприятие. Сначала Сунден просто продавал инсайдерскую информацию, а потом перешел на службу. К тем, кто платит. И не только это. Обычная история: когда страж закона переходит границу, он на крючке. Его можно заставить делать что угодно.

Что угодно? Убить Себбе, ранить Сару, похитить Сесилию, Лиллан, самого Тедди – о таких масштабах он даже не слышал. Разве что в итальянских мыльных операх про мафию. И он, очевидно, был не один. Как минимум еще один человек – тот, кто помогал Сундену в «Хоге», но исчез после отвлекающего маневра Луке. Может быть, и тот служит в полиции.

Луке проверил «Сведиш Премиум Секьюрити». Последние пару дней только этим и занимался. Они закрыли фирму, во всяком случае, на бумаге. Контора на Санкт-Эриксгатан пуста.

Но ясно одно: Сунден не главная фигура. Солдат-рядовой. Платный охотник, защитник и гарант их тайн. На его долю приходилось немало риска. Но кто стоял за ним? Вернее, над ним?

Педер Хульт, или как там его зовут на самом деле… Надо присмотреться к его роли во всей этой истории. «А стоит ли? – внезапно подумал он. – Может, остановиться? Забыть? Они и так сделали немало».

Кум встал, обогнул стол и похлопал его по плечу.

– Эй, брат, ты где? Ты меня слышишь? Не всегда все идет по плану. Или как?

Тедди словно очнулся. Попытался врубиться и понять, что имеет в виду Мазер.

– Наверное, ты прав… – сказал он уклончиво.

– И те, кто издевается над женщинами и детьми, – не наши люди. И те, кто убивает твоего зятя…

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, ты не осудишь меня, что я погасил этого сучьего потроха Сундена?

Теперь настала очередь Тедди покрутить стакан с драгоценным напитком. Выстрел он слышал, но только Эмили видела хоть что-то. И того, кто стрелял, она так и не заметила. Выстрел пришел из ночного мрака.

– Я-то думал, ты завязал, – сказал он.

Кум ухмыльнулся и покивал головой: завязал, завязал.

Они пожали руки. Только сейчас Тедди заметил, что брови Кума заметно поседели.

Мазер перехватил его взгляд.

– Мы все не молодеем, – сказал он. – И я тоже. Но я пока еще Кум. Мое единственное богатство – репутация.

– Решение суда будет оглашено в зале номер пять.

Усиленный динамиками голос секретарши.

Решающий момент. Если суд примет решение освободить Беньямина из-под стражи, то что это значит? Это значит, что предложенная обвинителем система доказательств гроша ломаного не стоит. Значит, обвинение отвергнуто полностью и Беньямин отныне свободен от всяких подозрений. Полноправный член общества.

Анника Рёлен вошла в зал первой, за ней потянулись остальные – Сесилия, Лиллан, Матс, Эмили. Молча. Никто не произнес ни слова, никто не перешептывался.

Беньямина ввели через особую дверь для обвиняемых.

Тедди покрутил головой. Магнуса Хассела нигде не видно.

Сам он вошел последним. Не хотел действовать на нервы Матсу – кто знает, какая реакция последует, какие воспоминания нагрянут, когда он увидит своего похитителя. Может сорваться.

Тедди не раз бывал на судах, но такая тревожная, гнетущая атмосфера была для него внове.

Судья прокашлялся. Тедди заметил, как у Эмили напряглась и покраснела шея. Беньямин опустил голову и смотрел на свои руки в наручниках.

– Беньямин Эмануэльссон больше не считается подозреваемым. Суд постановил немедленно освободить его из заключения.

Беньямин удивленно поднял глаза. И завертел головой: правильно ли я понял услышанное?

Семья Эмануэльссон в коридоре суда: объятия, слезы, поцелуи. Беньямина словно подменили; видно, для окончательного выздоровления ему не хватало положительных эмоций. Глаза блестят, плечи выправились. Тедди показалось, что в глазах Эмили блеснули слезы. Наверное, показалось. Или свет так упал – он все же стоял довольно далеко, в другом конце коридора.

Наблюдал. Думал.

И поймал на себе взгляд Матса.

Матс сделал все, что мог, чтобы помочь сыну выпутаться из беды. Но, кроме гордости… Тедди показалось, что на дне его глаз затаилась тревога. Для всех было ясно: со смертью Сундена непосредственная угроза жизни Матса заметно уменьшается. Но не отпадает окончательно. Что его ждет? Программа защиты свидетелей? Обвинение в мошенничестве? А жесткий диск? Где он?

Ну нет. С него хватит. Больше он в эти игры не играет.

Матс кивнул ему. Вот это было Тедди нужнее всего.

Он искупил свое преступление. Теперь – окончательно.

Через полчаса: кафе на Бергсгатан. Эмили послала эсэмэску – пусть он подождет ее там.

– Поздравляю, – сказал Тедди.

– Нас всех надо поздравить… Работали вместе, – сказала Эмили. – Но главные поздравления – семье Матса. Если бы он не решился засветиться, не знаю, чем бы…

Она осеклась. И она, и Тедди прекрасно знали – если бы не Матс, Беньямин наверняка получил бы большой срок.

Они помолчали. Где-то за спиной прогудела машина.

– Ты заплатила Янне?

– Спасибо за деньги, – кивнула Эмили. – Как бы они к тебе ни попали, лучше распорядиться ими ты не мог.

– Интересно, что будут делать Эмануэльссоны сегодня вечером? Праздновать?

– Не думаю… поужинают вместе, это точно. Матсу есть что объяснить семье. Даже не семье, а Сесилии.

Они замолчали. Опять автомобильный сигнал. Короткий звоночек – велосипедист.

– А нам не стоит отпраздновать? – спросил Тедди. – И тоже кое-что объяснить друг другу? Устроим праздник на двоих. Ты и я.