Определимся в терминах

Как-то в поезде я столкнулся с молодым парнем, и у нас зашел разговор о русском народе. О его сегодняшнем состоянии и текущих делах. Вдруг мой собеседник с трепетом спрашивает: «А вы что, националист?» — и смотрит на меня как на упавшего с неба. «Да, — отвечаю я, — а что в этом плохого?» И тут понимаю, что мы просто говорим на разных языках. В одни и те же слова вкладываем неодинаковый смысл.

Тут я задумался о том, как у нас сегодня работают с терминологией. Какие названия присваивают тем или иным явлениям. Современные СМИ фактически действуют так же, как поступала фашистская пропаганда. Геббельс считал, что с политическими противниками не нужно вступать в дискуссию. С врагами не спорят — их оплевывают и бьют всеми доступными способами. Вот и наши ангажированные журналисты, не утруждая себя объяснениями, лепят, кому ни попадя, ярлыки: «ксенофобы», «шовинисты», «антисемиты», «фашисты»… Причем «националисты» тоже постоянно упоминаются в самом негативном контексте. К примеру, смотрю выпуск новостей на одном из федеральных телеканалов. И ведущий рассказывает, как националисты избили антифашистов. Однако из самого сюжета совершенно непонятно, кто, кого и за что подверг физической расправе. Официальные лица говорят лишь о том, что пока идет разбирательство. Комментариев по поводу этнической подоплеки ни один из героев репортажа не дает. А журналисты уже трубят на всю страну об «очередном преступлении националистов». И несведущий обыватель тут же хватается за голову: «Сволочи! Подонки! Фашисты!»…

Но прежде чем начать дискуссию, давайте разберемся с терминами.

 

Кто есть кто на самом деле?

Возьмем, к примеру, понятие патриотизма. Любой скажет вам: «Патриот — это хорошо!» Если верить малому энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона, то столь высокого звания достоин тот, кому присуща «любовь к отечеству, вытекающая из сознания солидарности интересов граждан данного государства или членов данной нации…». А если по-простому, то патриот — это человек, который любит свою родину.

Но бывает, такая любовь сочетается с чрезмерным превознесением собственной отчизны. Тогда перед нами шовинизм, получивший свое название от имени агрессивного литературного персонажа Никола Шовена. Энциклопедия социологии трактует это понятие следующим образом: «Наиболее одиозная форма национализма, провозглашение национальной исключительности, противопоставление интересов одного этноса (или суперэтноса) интересам всех других этносов, распространение идей национального превосходства, национальной вражды и ненависти».

А я понимаю так: шовинист не только любит свою родину и свой народ, но еще и ставит их выше всех остальных стран, к которым относится с крайним презрением. Да, это нехорошо. И, к сожалению, такое встречается нередко. Причем русские здесь существенно уступают тем же западным странам, чье население считает европейскую цивилизацию единственным образцом для подражания. Про Америку, возомнившую себя пупом Земли, уже и не говорю.

…Далее в этом же ряду идет ксенофобия — «навязчивый страх перед иностранцами, неприязненное к ним отношение» (словарь по общественным наукам), или в более широком смысле: «Негативная установка, иррациональный страх и ненависть к чужакам. Объектами ксенофобии могут быть как конкретные группы — представители чужой религии (иноверцы), расы, племени или нации (иноплеменники, инородцы), государства (иностранцы) и т. п., так и вообще все «чужие»…» (энциклопедия «Кругосвет»).

В общем, если коротко, это нелюбовь к чужакам. Но заслуживает ли звания ксенофоба тот, кто не испытывает симпатии к выходцам из других государств, приехавшим в его страну, плюющим на ее обычаи и сидящим на шее у коренного населения? Тот, кто не любит агрессивных инородцев, заполонивших его город и устанавливающих там свои порядки?

Утруждают ли себя наши СМИ попытками ответить на эти вопросы? Куда проще поголовно записать в ксенофобы всех русских, активно выступающих против засилья чужих на родной земле.

Кстати, на самом деле ксенофобия в России не более чем ответная реакция на то, как относятся к русским хотя бы в странах Балтии, а также в Молдавии, Западной Украине или Закавказье, где уже в начале 90-х показатели национальной антипатии местного населения к нашим соотечественникам выросли до 35–40 %.

…Нельзя здесь обойти стороной и антисемитизм. Если верить энциклопедии социологии, это «форма национальной нетерпимости, выражающаяся во враждебном отношении к евреям в различных сферах социальной жизни и на различных уровнях социальной организации (бытовой, культурный, религиозный, политический антисемитизм) вплоть до геноцида (холокост)».

В общем, если ксенофоб не любит всех чужаков, то антисемит — только евреев. Согласен, и это плохо.

 

А что хорошо?

Зато интернационализм — то, что надо! Еще бы. Ведь могучая советская пропаганда десятилетиями вдалбливала в нас такое представление. Вот что говорит по этому поводу Большая советская энциклопедия: «Интернационализм (от лат. Inter — между и natio — народ), международная солидарность рабочих, трудящихся различных наций и рас, проявляющаяся в психологии, идеологии и политике. Выражая общность положения и интересов рабочего класса различных стран, интернационализм гарантирует правильное решение его национальных и интернациональных задач, обеспечивает единство классового содержания и национальной формы общественного развития, является главной предпосылкой реализации национальных интересов».

А по мне, так это просто способность на равных строить свои отношения с другими народами, любить всех одинаково, без ощущения, что эти «свои», а те — «чужие». И как раз данный принцип в Советском Союзе был искажен до безобразия. Получалось, что русские должны любить всех, кроме своих. Обязаны снять с себя последнюю рубаху и отдать ее африканцам, китайцам, не говоря уже о населении союзных республик.

Причем на деле так и выходило. А чтобы мы не смели поднять голос, национализм был объявлен «буржуазной идеологией и политикой, ставящей свою, господствующую нацию в привилегированное положение и направленной на угнетение других национальностей, на создание вражды между ними» (Толковый словарь русского языка Ушакова).

Но если отбросить идеологическую шелуху, то при чем тут буржуазная политика и угнетение других? В основе лежат простые вещи, вокруг которых и сегодня продолжают раздувать нездоровый ажиотаж.

Бывает, националистов и вовсе приравнивают к фашистам. Вот уж действительно, в огороде бузина, а в Киеве дядька. Если в первом случае речь идет об идеологии, то во втором — о «типе общественного и государственного устройства, противоположном демократии….» (Новейший философский словарь). Фашизм — это не внутреннее ощущение человека, не его чувства и система взглядов, а вполне конкретный политический режим.

 

Пора расставить все по местам

Если вернуться к привычному пониманию рассматриваемых нами терминов, то националистами считали себя и великий русский философ Ильин, и князь Трубецкой, уделившие немало внимания рассмотрению этого вопроса. Ими же, по сути, являлись все те русские люди, которые приумножали мощь и славу России во имя дальнейшего процветания своих соотечественников.

В чистом выражении национализм — это чувство любви к своему народу. И оно никак не унижает другие нации. Сергей Трубецкой в труде «Об истинном и ложном национализме» писал: «В своих отношениях к другим народам истинный националист лишен всякого национального тщеславия или честолюбия. Строя свое миросозерцание на самодовлеющем самопознании, он всегда будет принципиально миролюбив и терпим по отношению ко всякой чужой самобытности. Он будет чужд и искусственного национального обособления». Наиболее близким (хотя, конечно, и более широким) понятием здесь является именно патриотизм. Поэтому когда и сегодня нашему народу продолжают рассказывать всякие страшилки про националистов, я вспоминаю слова Владимира Путина, сказанные им на совместной пресс-конференции с канцлером Германии Ангелой Меркель до того, как президентом стал Дмитрий Медведев: «Я давно привык к ярлыкам вроде того, что трудно разговаривать с бывшим агентом КГБ. Дмитрий Анатольевич Медведев будет более свободен от того, чтобы доказывать свои либеральные взгляды. Но он не меньший — в хорошем смысле слова — русский националист, чем я. Не думаю, что нашим партнерам будет с ним проще. Он настоящий патриот и будет самым активным образом отстаивать интересы России на международной арене».

То есть Путин, который до поры до времени просто в силу статуса главы многонационального государства не мог заявлять о собственном национализме, готовясь передать власть преемнику, открыто поставил это слово в один ряд с патриотизмом. Единственное, чего бы мне еще хотелось, — чтобы у данного понятия не было «хорошего» и «плохого» смыслов. Чтобы все воспринимали его в одном-единственном значении, понятном и мне, и вам, и моему молодому собеседнику, беседа с которым побудила меня к этому разговору. То есть каждому, кто действительно любит Россию и русский народ.

 

Рост национализма в России будет продолжаться, пока русские не перестанут чувствовать себя чужими в собственной стране

Накануне прошлых парламентских выборов я наблюдал по телевизору такую сцену. Пришел к Путину один из наших крупных чиновников и докладывает: дескать, некоторые партии и кандидаты используют ксенофобские, националистические высказывания, чтобы с помощью такой риторики привлечь дополнительные голоса. Естественно, президент реагирует на это сообщение, как и подобает главе многонационального государства: мол, нужно следить за любыми проявлениями такого рода, не допускать их…

Впрочем, его слова с делом не расходятся. Теперь у нас есть соответствующие законы: о противодействии экстремизму, о неправительственных организациях… Имеются и партии, призывающие своих оппонентов сесть за круглый стол, чтобы договориться об отказе от запрещенных средств в период обострения политической борьбы. Однако брожение в российском обществе продолжается. То есть, как ни проповедуй терпимость и политкорректность, а общественные настроения таковы, что дальше игнорировать их просто невозможно.

 

В чем тут дело?

По моему мнению, основная причина в том, что в России именно представителям титульной нации сегодня живется, мягко говоря, не очень комфортно. Они не ощущают себя хозяевами своей земли и собственной судьбы. Причем состояние ущемленности русского духа прослеживается на всех уровнях: начиная от засилья приезжих на наших рынках (а в маленьких городках и поселках это настоящие центры экономической жизни) и заканчивая наплевательским отношением к проблемам коренного большинства на самом высоком государственном уровне.

В то же время в российских республиках нацменьшинства стали чувствовать себя полными хозяевами: приняли собственные конституции, прибрали к рукам финансы, привели к власти свои кадры, оттеснив русских с ключевых должностей.

В годы правления Путина эта ущемленность стала преодолеваться хотя бы на правовом уровне. Генпрокуратура внесла в Госдуму свои предложения по поводу приведения регионального законодательства в соответствие с федеральным. И после их принятия местные парламентарии вынуждены были выровнять положение хотя бы на бумаге.

Однако есть еще реальная ситуация, сложившаяся в политической жизни регионов. А там по-прежнему доминирует коренное население. И все попытки навести порядок, сделать Россию в плане управления унитарным государством наталкиваются на упорное сопротивление. К примеру, Адыгею, в которой на тот момент жило всего 450 тысяч человек (при этом 64,5 процента составляли русские и лишь 24,2 процента — адыги), так и не удалось присоединить к огромному Краснодарскому краю, несмотря на желание центра. Тамошний президент (тогда им был Хазрет Совмен) поднял бучу, и власть вынуждена была отступить. Ведь на самом деле она у нас не так сильна, как об этом рассказывают по телевизору, и в том же национальном вопросе то и дело натыкается на непреодолимые препятствия.

На территории РФ фактически возникли и развиваются национальные образования, сумевшие взять столько суверенитета, что мало не кажется. В республиках есть своя национальная элита, которой подконтрольны все сферы жизни. Русским же во власть путь ограничен, хотя они все еще составляют в регионах численное большинство. Неудивительно, что сейчас происходит отток из некоторых республик русскоязычного населения, как и накануне крушения Союза.

Причем у местных властей есть четкая программа действий. В частности, по созданию национальной элиты будущих независимых государств. У меня друг живет в Якутии. И он рассказывает, что там действует целая программа по обучению специалистов для алмазной отрасли. Исключительно якутскую молодежь отправляют на обучение, платят большую стипендию, обеспечивают проезд и проживание. В свое время я сам наблюдал, как в Казахстане создавали национальную интеллигенцию, которая и стала затем костяком нового государства. И вот уже в России наблюдаются процессы, аналогичные тем, что происходили в СССР перед его распадом.

Сегодня мы часто слышим: то там, то здесь снимают губернаторов. В то же время руководители национальных республик вплоть до недавнего времени были неприкосновенны: ни Рахимов в Башкирии, ни Шаймиев в Татарстане, ни Илюмжинов в Калмыкии, ни даже Батдыев в крохотной Карачаево-Черкесии. Все они сидели в своих креслах десятилетиями.

Существующие противоречия проявляют себя наиболее выпукло в экономической сфере. К примеру, Чечня еще лет пять назад отрапортовала о том, что полностью газифицирована. А многие наши черноземные деревушки как жили, так и живут на дровах и угле. Или руководство Татарстана бодро сообщило: «Мы полностью избавились от ветхого жилья», — в то время как любому среднерусскому городу такое даже не снилось. И не приснится еще долго.

Как здесь нашему народу не чувствовать собственную ущемленность? Отсюда и повышение национального напряжения.

Москва же боится нарушить кажущуюся стабильность. Но сколько веревочке ни виться, рано или поздно придется отказаться от подобных преференций одним за счет других. Разрешиться эта проблема может, только если русских не на словах, а на деле уравняют в правах со всеми остальными народами России. Лишь тогда растущая ныне волна недовольства пойдет на убыль.

 

Где выход из тупика?

Сегодня, приезжая в Казахстан, я вижу, что там уже нет былого национализма: ни по отношению к русским, ни к немцам, ни к кому бы то ни было. Почему? Да потому что казахи знают, кто в доме хозяин. Более того, в этой стране нынче популярна идея евразийства: звучат высказывания о равенстве народов, объединенных территориально-культурной общностью, о необходимости их более тесного сотрудничества. Просто они могут себе это позволить, так как свое положение у себя в стране уже определили.

Еще в начале 2000-х у нас обсуждалась необходимость принятия закона о русском народе как о государствообразующем этносе, нуждающемся в особой поддержке. А сегодня я думаю: может, никакого закона не надо? Когда мы почувствуем себя настоящими хозяевами у себя дома, все само станет на свои места.

Русским нужно сильное правительство. Лишь тогда оно сможет решать стоящие перед нами экономические, политические, социальные проблемы. А сильной может быть только власть легитимная. Способная опереться на поддержку большинства.

При этом самому народу, выбирая своих представителей во власть, неплохо бы повнимательней смотреть, кто действительно может решить наши проблемы, а кто способен лишь в очередной раз запудрить людям мозги. Тем более что у многих политиков сегодня велико желание использовать «козырную» национальную карту.

В конце концов, выборы — это торг населения с властью. А торгуясь, главное — не нарваться на мошенника. И еще важно не продешевить. Довольствоваться подачками вроде не бог весть какой индексации пенсий или повышения зарплат бюджетникам нам не пристало. Русским пора знать себе настоящую цену.

 

Как кризис на родине Лукашенко способен обернуться бурным ростом экономики

Я с интересом наблюдаю за тем, что происходит в братской республике. Нас действительно многое связывает — и народы, и отдельных людей. Сам я не раз ездил в Белоруссию, там живут мои друзья. Да и Лукашенко всегда был мне интересен. Много лет назад он приходил на «прямую линию» в «Комсомольскую правду». Беседовал с журналистами и читателями газеты. И что поразило меня еще тогда — в начале его политической карьеры? Его природная хитрость. Она читалась в каждом взгляде нашего собеседника. А еще сила! Лукашенко производил впечатление очень спортивного человека. Было даже немного завидно: вот какой у белорусов батька! Но сам я в те годы был увлечен либеральными идеями и считал, что он ведет свою страну не туда. Хочет остаться в коммунистическом болоте.

Но шли годы, и Белоруссия стала подниматься. И периодически приходилось слышать от оставшихся там друзей, что зарплата у них не меньше нашей, у стариков хорошие пенсии, а цены вполне умеренные. Да и во время поездок в Белоруссию видно было невооруженным глазом: в стране порядок. Заборчики покрашены, домики чистенькие. Все ухожено. Даже чиновники работают четко, без свойственного их российским коллегам раздолбайства. С людьми общаются без хамства и высокомерия.

Заложенный в СССР механизм государственного управления там сохранился. Производство тоже удалось уберечь. И позже стал понятен секрет белорусского экономического фокуса.

 

В чем же этот секрет?

В хитрости! Батька виртуозно лавировал между нами и Западом. Под разговоры о создании союзного государства и введении единой валюты сосал Россию-матушку. Убеждал наших легковерных политиков, что мы способны вместе противостоять нажиму Запада. А чуть что не так — грозился пойти с распростертыми объятиями в Европу или танкерами возить нефть из Венесуэлы. При виде всех этих выкрутасов возникало двойственное ощущение. С одной стороны, как патриота меня это раздражало и возмущало: до каких пор можно морочить России голову? А с другой — восхищало. Это надо же уметь так доить! Каждый год Белоруссия за счет скидок на газ и льготных кредитов получала от России не менее 7 миллиардов долларов. То есть продолжала жить за наш счет в лучших традициях советских республик.

В общем, 20 лет наблюдал я за батькой и удивлялся: когда же он споткнется? Ведь сколько веревочке ни виться… И вот Лукашенко не дали очередной кредит — порцию свежей крови из России — и его рубль рухнул.

Народ на своего батьку обиделся. А зря. Человек долгие годы держал все на плаву. Белорусы жили в атмосфере покоя. Народное достояние никто не приватизировал. Не было взаимной злобы и ненависти. Им наверное, нужно сказать: спасибо, батька, что подарил нам эти 20 тихих лет.

Да, необходимые экономические реформы в этот период там не проводились, и наступил закономерный финал. Но на самом деле этот кризис для Белоруссии может оказаться полезным. Если батька усидит в своем кресле (а он мужик усидчивый) и сделает выводы, то белорусы смогут быстро подняться.

 

Какие у них есть возможности?

В Белоруссии, как я уже отмечал, сохранилась система управления: чиновники четко выполняют распоряжения руководства. И это дает шанс повторить китайский путь развития. Наши болтуны много о нем говорят, но мало что понимают. А в чем главная суть?

Во-первых, в огромном количестве дешевой рабочей силы. В Китае 800 миллионов крестьян. Эти люди до сих пор готовы работать за похлебку, рис и одежду. Поэтому тем, кто мечтательно закатывает глаза: «Нам бы такую модель!» — нужно сначала ответить на вопрос: а кто у нас согласится на те же условия? Вторая предпосылка китайского экономического чуда — власть осталась за коммунистической партией страны. Этот гигантский аппарат не подвергали бессмысленному реформированию, он просто был перенацелен и теперь выполняет новые задачи.

И, глядя на батьку, я думаю: он может перенять такой опыт. 50–60 процентов девальвации обеспечат дешевую рабочую силу: многие будут согласны трудиться за минимальную зарплату. Кроме того, если Лукашенко не попрут доморощенные или западные либералы, он так же может перенацелить свой государственный аппарат (в отличие от нашего — некоррумпированный и работоспособный) на развитие рыночной экономики. Свойство любого чиновничьего аппарата — выполнять указания. Скажут создать сто малых предприятий — создадут. Потом половина разорится. Но половина будет работать. Скажут организовать фермеров — будут и фермеры.

Условия для развития есть. В России пользуются спросом белорусские скатерти, колготки, трактора, продукты питания… Все станет еще дешевле и выгоднее. Продукцию можно будет поставлять не только сюда, но и в Европу — бить конкурентов ценой, как китайцы. И тогда экономика братской страны попрет вперед, как нам и не снилось. Может, хотя бы тогда — из белой зависти к успехам братского народа и его батьки — наши собственные вожди наконец-то поймут очевидное. И сделают правильные выводы.

 

«Свобода, правда, справедливость» — вот что надо начертать на знамени обновленного Российского государства

Мой младший сын учился в медицинском училище. И имел право на отсрочку от армии. Однако ему пришла повестка с предписанием срочно явиться в военкомат для призыва. Он пошел. Там попытались обманом, в обход закона, призвать его на службу. Это на фоне наших нравов, в общем, мелочь.

Вот, к примеру, обещали дешевую ипотеку для молодых семей, а на деле продают квартиры вдвое дороже. Нарисовали светлое коммунальное будущее, а в реальности ввели заоблачные тарифы за услуги. Говорили, что защитят русских, и приняли антинародный закон о гражданстве.

Я уж не говорю о глобальных вещах. Обмен денег, приватизация, закон о земле, монетизация льгот, автогражданка… Можете сами вспомнить, сколько раз и когда вы чувствовали себя обманутым родным государством.

В итоге едва ли не у каждого российского гражданина имеется к нему свой счет. И не случайно все опросы общественного мнения показывают, что люди власти не верят. А большинство и вовсе относится к ней враждебно. При этом возникает закономерный вопрос: а выстоит ли в случае смуты или войны такая страна? Будет ли гражданин, солдат, страж порядка поддерживать нынешнюю власть? Примеры Украины, Грузии, Киргизии однозначно показывают: все отошли в сторону и не стали защищать ни Кучму, ни Шеварднадзе, ни Акаева.

И вот в этой обстановке у нас не смолкают разговоры о национальной идее, которая должна нас объединить. Кто-то пытается найти такую идею в истории. И вспоминает формулу: самодержавие, православие, народность. Кто-то ищет ее в культуре. Некоторые обращают взор на Европу, другие — на Азию… Но мне кажется, что искать ее надо в решении самой главной проблемы, которая стоит перед нами.

 

Какая проблема является для нас главной?

Давайте вспомним относительно недавнюю историю. Восьмидесятые, застойные годы. Мощная пресса, телевидение, радио, штатные пропагандисты с утра до вечера рассказывают о достижениях СССР. А народ потихонечку шепчется на кухнях, слушает «голоса» и посмеивается над официальной пропагандой. Все устали тогда от вранья. Люди не хотели больше жить по лжи. И когда пришел Михаил Горбачев, он вынужден был под напором общественного мнения разрешить гласность…

Проблемы, которые накапливались десятилетиями, выплеснулись наружу. Процесс пошел. Правда восторжествовала.

За несколько лет люди осознали, в каком положении они находятся. Увидели мир по-другому. И… потребовали свободы. В едином порыве выходили на митинги, демонстрации. Не дали ГКЧП вернуть все вспять. Дальше появилась свобода не только политическая, но главное — экономическая. Хочешь — работай. Организуй свое дело. Все зашевелилось, задвигалось.

Но длилось это время недолго…

Правящий класс — а в России таким классом всегда являлось чиновничество — очухался, перестроился, организовался и взял власть в свои руки.

Первой его жертвой пала важнейшая потребность русской души. После правды и свободы народ хотел справедливости. Но она уже не восторжествовала. Более того, была растоптана во время приватизации, когда государственная (по народным понятиям общая) собственность была роздана под шумок демократических лозунгов кучке олигархов.

С этого момента дороги народа и власти стали расходиться. Дальше — больше. Принимаемые законы, образ жизни элиты, принципы распределения бюджета — все это лишь увеличивало пропасть. И сегодня она велика как никогда.

Более того, развитие России тормозится зажравшимся чиновничеством. На каждый чих нужно разрешение и согласование. Все, что можно развивать, обложено данью. Как воруют и берут взятки чиновники, я даже говорить не хочу. И никакие попытки бороться с произволом не помогают.

Поэтому в первую очередь нам нужно изменить саму власть. Люди у нас, по большому счету, такие же, как и во всем остальном мире. Просто нынешние правила игры тут определяются главным игроком на поле — государством. Оно нам врет. И мы ему врем. Оно ворует…

 

Где искать выход?

Народ хочет от государства одного: «Дайте, наконец, жить по-человечески!» Нам не нужны сегодня новые сказки. Мы хотим просто строить дома, растить детей, работать и богатеть. Но для этого надо обрести настоящую национальную идею. А такой может быть только создание нравственного государства. Конечно, это идеал. Но надо хотя бы попытаться привнести во власть нравственное чувство, столь необходимое русскому человеку. Пока оно не будет привито чиновникам и не станет прослеживаться во всех законодательных актах и постановлениях наших руководителей, у нас никогда не будет единства народа и власти.

Государство может стать по-настоящему сильным, не окружив себя стеной солдатских штыков и милицейских щитов, а вооружившись поддержкой народа.

Какие же качества присущи нравственному государству? А те самые, которых мы хотели эти двадцать лет: правды, свободы, справедливости.

Ведь и в межнациональных, самых тонких, отношениях наш народ всегда руководствовался нравственными принципами. И только когда коммунисты, советская власть принялись стричь всех под одну гребенку, затрещала империя, простоявшая не одну сотню лет.

В нашей стране живет более 160 народностей. И известно, что для нас татарин, башкир, бурят (да и отделившиеся украинец с грузином) по менталитету гораздо ближе, чем тот же немец, француз, поляк или американец. По сути, все мы евразийцы. И гораздо лучше умеем взаимодействовать друг с другом, чем с кем бы то ни было. Именно это понимание надо брать за основу нашей национальной политики.

Каждому народу быть самим собой. Жить, как жили в Российской империи. Согласно своим обычаям и представлениям. Тогда мы сможем и дальше мирно сосуществовать, находя точки соприкосновения.

Конечно, нравственное государство — далекая цель: люди есть люди. Но это тот ориентир, та самая национальная идея, к которой можно двигаться.

 

С чего нужно начать?

Первым делом мы должны очистить то государство, которое есть. В частности, принять закон о коррупции. Заставить чиновников выворачивать карманы перед обществом и отчитываться за свои действия.

Во-вторых, организовать нормальный подбор кадров: с одной стороны, сделать его максимально прозрачным (в том числе за счет проведения любых назначений на конкурсной основе), с другой — сокращать ненадежные элементы, не дожидаясь очередных энергокризисов. К примеру, во Франции после войны трижды распускали полицейский аппарат, потому что он погряз в коррупции и кумовстве. А при повторной аттестации просто отсеивали всех подозрительных сотрудников.

…На Западе люди гораздо реже сталкиваются с государством. Мы же встречаем его на каждом шагу — в лице работника ЖКХ, гаишника, пожарника, налоговика. Пока лицо это искажено надменным или плотоядным выражением, нечего и говорить об исправлении нравственной кривизны в отношениях между властью и человеком.

 

Ожидая перемен от власти, мы и сами должны изменить многое в своем поведении и образе мыслей

Помню, как страну облетели кадры, на которых солдаты-новобранцы с больничных коек рассказывали о том, как их заморозили собственные командиры. Восемьдесят призывников, слегших с воспалением легких, вспоминали своего погибшего товарища. А упитанные генералы как-то неловко оправдывались и искали козлов отпущения. Подобные истории — то о сгоревших школьниках, то о загубленных по чьей-то неосторожности младенцах — мы слышим чуть ли не каждую неделю. По-прежнему цена отдельной человеческой жизни в России ничтожна.

При этом мы много говорим о вымирании русского народа, сокрушаемся по поводу нелегкой его судьбы. И по привычке обвиняем во всем наше бездушное государство, от него же ожидая какого-то чудесного спасения.

 

Что в наших силах?

Сколько бы ни говорили наши политики о подъеме отечественной экономики, я не поверю в истинное возрождение России до тех пор, пока не увижу, что хоть как-то решается проблема вымирания коренного населения страны. Пока особых перемен в этом отношении не видно.

Не секрет, что повышение уровня жизни выражается в простых вещах. Когда в русских семьях появится второй и третий ребенок, тогда и можно будет заявлять о каких-то реальных улучшениях. И прежде всего государство должно сделать так, чтобы иметь детей было выгодно. Однако возможности его не безграничны: сыновей и дочерей за нас оно не нарожает. Поэтому нам самим тоже не мешает задуматься: а что же мы как народ, как общество способны сделать, чтобы исправить ситуацию?

Сегодня у россиян утрачен культ семьи. Свою лепту внесло здесь и советское время с его приоритетом социального перед личным, и усвоенная нами западная мораль, основанная на индивидуализме и переводе всех отношений на сугубо денежные рельсы. Однако общество рано или поздно не может не осознать, что его здоровое существование упирается прежде всего в семью.

Почему в сегодняшней Америке такое значение имеют семейные ценности? Исторически это страна эмигрантов. Горстка первых переселенцев должна была осваивать огромные пространства, и каждый человек был в цене. И именно в семье закладывались основы того характера, который помогал выжить в нелегких условиях и который сегодняшние американцы называют своим национальным.

Сейчас семья является основой американской системы ценностей. Образ преуспевающего гражданина, сложившийся в их массовом сознании, — богатый и с кучей детей. А те американцы, которые не могут иметь своего ребенка, стремятся взять приемного. Взять семейство Кеннеди: у будущего президента Джона было пять сестер и трое братьев.

У нас же дети воспринимаются как обуза. И многодетных родителей считают, мягко говоря, не совсем нормальными, потому что в нашей стране это неизбежно означает «плодить нищету». Да и в целом отношение к подрастающему поколению — позор современной России.

Почему на том же Кавказе практически нет сирот — их разбирают по своим семьям родственники, в то время как во всей остальной России десятки тысяч беспризорников? Да потому, что существует традиция, основанная на многовековой народной мудрости, с которой малые народы не расстаются так, как беспечные «великие нации».

 

Не пора ли менять укоренившиеся психологические подходы?

Российские СМИ создают имидж кому угодно. Мы регулярно видим напомаженных мужиков в юбках или малолетних лесбиянок, целующихся на концертах своих кумиров. Наблюдаем извращенцев всех мастей, расхваливающих свой ущербный образ жизни. А где нормальная, крепкая российская семья? Где уважение к матери, поднявшей ребенка, культ отца, обеспечивающего достаток в доме? Куда подевалось почтение к старшим и забота о подрастающем поколении? Сегодня необходимо широко пропагандировать систему нормальных ценностей, вместо того чтобы столько внимания уделять нетрадиционным формам взаимоотношений.

Недавно мне пришлось стать свидетелем пересудов двух сельских старушек: «Катька-то вон наша, погляди, от женатого родила. А он и семью не бросает, и к ней, подлец, ездит». Думаю, сегодня нужно отказаться от привычного лицемерия и начать поддерживать любые формы отношений между мужчиной и женщиной, если они позволяют воспитать нормальных детей. Мы находимся в таком же положении, как после Великой Отечественной войны. Женщин у нас на десять миллионов больше. Да и мужики далеко не все способны прокормить семью и плодить детей. Получается, на одного нормального представителя сильного пола приходится примерно две женщины. И общество вынуждено так или иначе реагировать на этот чудовищный перекос.

Пока это происходит в скрытых формах. Посмотрите вокруг — в стране повсеместно распространено многоженство. Просто оно растянуто во времени: люди женятся, разводятся и снова находят себе временную вторую половину. При этом остаются брошенные дети, ломаются чьи-то судьбы, разрушается семейный очаг. С другой стороны, большинство здоровых обеспеченных мужчин имеют любовниц. В свое время о существовании второй семьи под нажимом прессы признался Борис Немцов. Ранее это сделал бывший министр финансов Алексей Кудрин. Масса других политиков и бизнесменов живет так же. Причем не только у нас: президент просвещенной Франции Франсуа Миттеран тоже имел побочную семью, и вся страна видела, как на его похоронах за гробом отца шла дочь от параллельного брака.

Все это происходит не от безнравственности, а обусловлено демографической ситуацией. По-своему такие люди правы: они не бросают детей и не оставляют на произвол судьбы свою «устаревшую» жену. Конечно, их спутницы соглашаются быть вторыми женами или любовницами не от хорошей жизни. У них просто нет другого варианта. Не имея выхода, сотни тысяч наших соотечественниц отправились искать свое женское счастье за границей: за первое десятилетие реформ только в США уехали 75 тысяч русских невест. В результате Россия понесла невосполнимые потери, мириться с которыми в дальнейшем недопустимо.

В течение какого-то периода после войны у нас за двоеженство не сажали, попросту закрывая на это глаза. Уже в современном Израиле, где тоже живут прагматики, со всевозможными оговорками, но все же приняли закон, который предполагает возможность иметь вторую жену.

 

Как реагирует наше общество?

Большинство женщин считают, что нам это не подходит. Однако многие просто не понимают: если человек не состоялся как мужчина, ему на Кавказе и одной жены не дадут. Помню, в армии служил со мной чеченец Ваха. Здоровый был, фотографию своей невесты часто показывал: «Вернусь домой — женюсь. Правда, сначала придется дом построить и за работу как следует взяться, иначе отец ее мне не отдаст». Причем мало просто обеспечивать всех жен. Их еще нужно одинаково любить и о каждой в равной степени заботиться, что под силу далеко не всем. Но тем, кто к этому готов, нужно дать такую возможность. Не настало ли время пересмотреть некоторые стереотипы и признать приемлемой нормой то, что давно существует в реальности и чего мы лицемерно стараемся не замечать? Безусловно, это не панацея, а лишь одна из мер поддержки нашего этноса. Однако мера вынужденная и своевременная.

 

Какой должна быть политика в национальном государстве?

Я уже писал о том, что сегодня в России формируется соответствующий нашему менталитету государственный строй. Мы еще придумываем себе сказки, что семимильными шагами идем к демократии, однако, по сути, вкатываемся в некое самодержавное правление. С национальным лидером. С преемником, которого он может на время поставить. С соответствующей вертикалью власти. И прочими свойственными самодержавию признаками. Фактически мы сегодня имеем в наличии первую часть дореволюционной национальной идеи.

Вторая ее часть — православие, несмотря на противодействие, тоже постепенно возвращается в нашу жизнь.

Остается определиться с третьей составляющей — народностью. И тогда станет понятно: как бы мы ни пытались изобрести велосипед, а все-таки вернулись к основной сути государства, существовавшего еще до революции.

 

С чем нам еще предстоит разобраться?

Во-первых, с вопросом: империя мы или нет? Сегодня не только патриоты, но даже отъявленные либералы высказываются в пользу первого варианта. Но я категорический противник возврата к такому направлению развития.

Почему? В силу нынешнего состояния народа империя нам просто не по силам. Да уже и не по характеру. Во времена СССР у русских, с одной стороны, было достаточно духовной силы, а с другой — их было так много, что они могли служить каркасом огромного государства. Но теперь у нас нет возможностей его снова цементировать. Империю мы просто не удержим.

Нет для этого и экономических ресурсов. Прежняя политика строилась на задабривании окраин ценой разорения Центральной России. Коммунистический план выравнивания уровней жизни привел к тому, что на русском народе паразитировало множество других. Если же возвращаться к империи, то нам снова придется кормить нахлебников.

Но можем ли мы оставить то государство, которое у нас есть сейчас? Своего рода мини-империю, где по-прежнему живет более ста народов и народностей. На словах-то все мы братья. На деле же не все так просто. Пропаганда сглаживает углы, стараясь никого не обидеть. А робкие попытки центральной власти создать более управляемую систему наталкиваются на сопротивление на местах. Как только дело касается интересов фактически сложившихся на территории России национальных государств, инициатива затухает. Получается: ни богу свечка, ни черту кочерга. Пока существует видимое экономическое благополучие, все вроде бы спокойно. А чуть тряхнет — и все может пойти прахом. Помните, как Толстой писал о Наполеоне, сравнивая его с ребенком, который держится за веревочку и думает, что управляет каретой? Так и центр сегодня наивно полагает, что все держит в своих руках.

Это несмотря на то, что власть продолжает советскую политику задабривания. Десятки миллиардов, например, идут на восстановление Чечни. Когда в Грозном открывают самую большую мечеть в Европе, можно только порадоваться за чеченцев, но почему при этом в сельских районах Центральной России не могут сделать дорогу, провести газ, построить школу?

Думаю, с таким положением русские не будут мириться вечно.

 

Что остается?

Третий путь — создание национального государства. Но какой его вариант выбрать? Например, перед глазами у нас опыт Прибалтики. Там маленькие народы поставили русских в совершенно бесправное положение. Есть четкий националистический уклон: мы первые люди, а все остальные — второй сорт (не граждане). Нам это не нужно. Да и не согласятся на это другие народы, живущие в России.

Другая модель — украинская. Гражданами второго сорта там вроде никого не объявляют. Однако там «некоренных» жмут с точки зрения языка и в бытовом плане. В результате мы видим опасное разделение Украины на Восточную и Западную. Следовательно, это тоже неверный подход.

Наконец, третий вариант — Казахстан. Своего рода уменьшенный полигон, на котором уже отработано то, что нам только предстоит сделать. Ситуация там очень похожа на нашу, с одной только разницей: у них уже существует национальное государство, а у нас — россиянское.

По казахской Конституции все люди братья. Русскому языку — зеленый свет. Власть в официальных речах ратует за дружбу. За евразийство. Однако если присмотреться внимательней, за этой ширмой кроется иная картина: даже президент по-русски говорит одно, а на казахском — совсем другое. Там подавляются малейшие потуги русскоязычного населения создать национальную автономию или сохранить свою культурную самобытность. Даже в северных областях, где коренного населения с гулькин нос, акимы (губернаторы) все казахи. В мажилисе (местном парламенте) их тоже подавляющее большинство. В то время как в численном выражении титульная нация составляет лишь половину всего населения. Да и то благодаря тому, что в страну активно приглашают оралманов — коренных жителей, переехавших в Монголию или Среднюю Азию еще в 1930-х годах.

Разумеется, казахам полностью принадлежит не только политическая, но и экономическая власть.

Аналогичная ситуация и в сфере духовной жизни. Можно сколько угодно говорить о расцветании ста цветов, но строятся в основном мечети. Создаются казахские центры. Поддерживаются свои театры. Своя литература. Свои песни.

Ведется тонкая восточная политика. Все друг другу кланяются. Но никому, кроме коренной нации, ничего не светит…

 

Как этого избежать?

Сегодня, на первом этапе, стране нужна внятная национальная политика. Строиться она должна с учетом ментальности народа, его традиций и опыта. К примеру, в советских республиках действовал простой принцип: первый секретарь — национальный кадр, второй — русский. И наоборот. Почему бы сегодня его не вернуть? Как и пропорциональное представительство народов в органах государственной власти. Если русских сегодня около 80 % населения, то и в руководящих креслах они должны быть представлены пропорционально.

Еще один нюанс, о котором я уже упоминал: есть комплементарные — наиболее близкие нам по характеру — народы: украинцы, белорусы, те же казахи, а есть такие, с которыми мы не уживаемся. Соответственно, с одними надо сотрудничать, с другими — проявлять твердость. Мы же пытаемся со всеми вести себя одинаково.

Если говорить о социальной политике, конечно, вся она должна быть направлена на сохранение нации. Власть сказала «а», но теперь от нацпроектов пора переходить к системным мерам по сохранению русского народа.

Пока же подъем здравоохранения в основном происходит в новостных сюжетах центральных телеканалов. То же касается демографии: ввели материнский капитал, сделали пару шагов. Но нужно строить детские сады, обеспечивать достойное содержание матерям, создавать возможности для приобретения молодыми семьями жилья. Негоже бросать на произвол судьбы и стариков, которые по-прежнему прозябают в нищете. Пенсионная реформа идет уже лет 20, а результата по-прежнему не видно.

Еще один ключевой вопрос — миграционная политика. Мы имеем около 20 миллионов наших соотечественников за пределами страны. Надо звать их обратно на родину, чтобы численность русских в России не сокращалась. Для этого проблему нужно решать по-человечески, а не по-чиновничьи: в 2007-м по объявленной государством программе репатриации к нам приехало всего 500 человек, тогда как планировалось ежегодно привлекать по 300 тысяч… И все при этом должны понимать: если в том государстве, которое мы хотим построить, будет хорошо русским, будет хорошо всем. Старший брат младших не обидит. Мы всегда сможем жить в мире и согласии.

 

В национальном государстве чиновников-мздоимцев должны сменить чиновники-патриоты

Но прежде всего нужно посмотреть, в каком состоянии наша экономика находится сегодня. Лично я сейчас вижу три экономики, каждая из которых функционирует в меру своей эффективности и живет собственной жизнью.

 

Три вида экономики

Первая и наиболее масштабная из них — сырьевая. Она является донором, позволяющим государству накапливать финансовые резервы. Однако данная сфера по-прежнему завязана на олигархов. То есть не менее половины всех национальных богатств так и остается за крупным — преимущественно нерусским — капиталом. Государство научилось определенным образом взаимодействовать с сырьевой отраслью. Как? Да очень просто: оно ее доит, взимая налоги, таможенные пошлины… Но это экономика прошлого. Когда-то наши горе-реформаторы рассуждали в том духе, что вот раздадим добывающие компании в частные руки и эффективные собственники займутся их перестройкой. Переведут на современные рельсы. Начнут внедрять инновации. Станут активно инвестировать в производство.

Но прошло почти 20 лет, и мы видим, никаких проблем они не решают. Почему? Первая причина: у олигархов все уже есть. Насыщение достигнуто, им не о чем переживать. Можно только скупать предметы роскоши или вывозить капиталы на Запад, чтобы обезопасить свое будущее. Для России это обыкновенные паразиты, которые могут лишь сосать кровь, ничего не давая взамен.

Вторая причина: они не способны что-либо делать сами. Помнится, Дерипаска, когда покупал ГАЗ, обещал, что скоро мы будем ездить на новых «Волгах». Но где они, эти отечественные автомобили XXI века?

Нынешние олигархи обогатились в 1990-е. Они не производственники. Не умеют организовать дело. Главный их «талант»: украсть или купить за бесценок, а потом подороже продать.

Чему эти люди научились сегодня? Помнится, Михаил Прохоров, оформив развод с Потаниным, говорил о своем намерении заняться инновациями. В частности, открыть производство водородных двигателей. А недавно читаю его интервью в деловой газете, и оказывается, что деньги он вкладывает в банальную скупку земель. Видимо, чтобы потом их выгодно перепродать.

То есть в психологии людей, распоряжающихся львиной долей наших ресурсов, ничего не изменилось, и рассчитывать на подконтрольную им экономику нельзя.

Что же с ней делать? Необходимо национализировать сырьевые отрасли. Не призываю отправить их за решетку вслед за Ходорковским (хотя кому-то, наверное, там и место). Что-то можно и выкупить.

Некоторые скажут: «Так нельзя!» А почему? Когда в Америке начался кризис, государство без долгих разговоров приступило к национализации банков и страховых компаний. И, заметьте, эти компании выросли как частные. Они в отличие от наших никогда не принадлежали народу.

 

Какие еще варианты остаются?

Вторая экономика, которая существует в нашей стране, — государственная. Раздав промыслы, государство увидело, что новые хозяева ничего не хотят. Инфраструктуру не развивают. Инновациями не занимаются. В долгосрочные проекты не вкладываются.

Свежий пример — строительство олимпийских объектов. Власть дважды объявляла тендеры по раздаче подрядов на возведение в Сочи ледовых дворцов, гостиниц, прокладку трасс. Однако инвесторы не спешили выстраиваться в очередь. Никого не интересовали длинные деньги. Получить отдачу через десять лет? Нет уж! Надо хапнуть сейчас и убежать. Поэтому государство вынуждено брать на себя функции экономического регулятора.

Госкорпорации создаются не от хорошей жизни, а от нужды. В эти новообразования собирают остатки предприятий, чтобы они строили корабли, нефтепроводы, дороги… Но думаю, чуда не произойдет. Спасенье не в государственной экономике, а в свободной предпринимательской деятельности. Третья экономика — это мелкий и средний бизнес — преимущественно русский, — который сегодня реально меняет промышленный ландшафт. Во главе таких фирм и предприятий в основном стоят патриотически настроенные люди. Они не собираются бежать за границу и действительно заинтересованы в развитии. Несмотря на все трудности, эта сфера постепенно растет даже под прессом колоссального давления со стороны бюрократического аппарата. Но она пока не имеет ресурсов, чтобы вести длинные проекты. Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет. Понимая это, надо что-то делать.

 

С чего нужно начать?

К сожалению, у нас куда ни ткни — попадешь в государство. И разбираться в первую очередь нужно с ним. Коррумпированное, наполовину разложившееся государство делает экономику неэффективной. Многие чиновники работают за взятки и откаты. Но если обложить их полицией и прокурорскими проверками, они вообще ничего делать не будут. Тогда-то и произойдет коллапс.

Поэтому выход в другом: нужно не этих чиновников прессовать, а искать других. Учить их. Обновлять аппарат. Пусть даже придут менее опытные, но молодые и современные.

Поэтому смена элиты, борьба с коррупцией и есть та главная задача, которая стоит сегодня перед экономикой в нашем государстве.

Произойдет ли такая смена сверху (президент вроде бы говорит какие-то обнадеживающие слова) или же процесс пойдет снизу и бизнес будет все активней толкать во власть своих людей, чтобы менять правила игры, — не столь важно. Главное — результат: освобождение экономики от бюрократического диктата.

 

Отказавшись от империй в пользу создания национальных государств, Европа демонстрирует нам пример того, как могла бы сложиться жизнь и в России

Не так давно СМИ обнародовали очередной рейтинг лучших городов мира по качеству жизни. Москва оказалась в списке где-то во второй сотне, а возглавила его Вена, тоже некогда имперская столица.

Впервые в Вене (как и вообще за границей) я побывал в 1986 году. Тогда неизгладимое впечатление произвел на меня район Пратер, где мне посчастливилось снова оказаться осенью 2011-го — в качестве участника Всемирного конгресса газетных издателей. И спустя много лет я испытал то же самое чувство: вот город, в котором хотелось бы жить.

 

Что удивляет русских в Европе?

Дело не в том, что тебя окружает какая-то невиданная роскошь и запредельные чудеса. Просто там в воздухе разлито какое-то спокойствие. У нас жизнь пролетает мимо. Особенно в Москве. А в европейских городах ты действительно живешь. Жизнь же русского человека — борьба.

Кто-то скажет: на долю России выпали неимоверные испытания. Но Вена тоже видела многое. Глядя в музее на выточенный из напильника ножичек, которым анархист Луиджи Лукени убил австрийскую императрицу Сиси, понимаешь, какие страсти здесь бушевали.

Этот город был столицей огромной империи. Как наш Санкт-Петербург. Но теперь Австрия — маленькая страна, не претендующая на господство над своими соседями. И место кипения былых страстей превратилось в благодатную среду для существования простых граждан.

После Первой мировой войны, когда Австро-Венгрия и Германская империя уже распались, а Французская начала трещать по швам, рухнула и Российская империя. Только процесс этот проходил по-другому. И, видя результаты, к которым он привел у нас, мы понимаем, что европейцы распались очень даже неплохо.

 

Почему в России получилось по-другому?

Проблема в том, что мы ходим по кругу и никак не решим, империя мы или нет. В главе «В круге третьем» я уже размышлял о том, сколько раз Россия могла стать на путь демократического развития и создания национального государства. Впервые — после Февральской революции 1917 года: демократическая власть тогда продержалась восемь месяцев. Вторая попытка — август 1991-го, когда снова возникла парламентская республика. К сожалению, в 1993 году Ельцин свернул этот путь, расстреляв из танков Белый дом, и в руках Бориса Николаевича власти оказалось даже больше, чем у последнего русского царя.

И вот пролетело 20 лет. Сегодня многие ждут, что в стране произойдут демократические изменения и мы в третий раз начнем это движение. Лично мне хотелось верить, что в 2011 году пройдут честные выборы сначала в парламент, а затем и на пост главы государства. В результате возникнет нормальная оппозиция, которая станет по-настоящему «рвать» действующую власть, и они со временем начнут чередоваться. Но увы…

 

Кому нужна демократия?

Народ на избирательных участках подтвердил свое нежелание быть статистом. Более того, прокатившаяся по всей стране после выборов волна митингов и демонстраций показала, что их участники намерены добиваться изменений в политической системе.

Перед своим уходом с поста президента Дмитрий Медведев уже озвучил инициативы, которые способствуют демократизации. Во всяком случае, это был сигнал для граждан: власть готова договариваться и идти навстречу требованиям народа, чтобы сохранить в стране стабильность и спокойствие.

Процесс демократического развития нужен именно предпринимателям, людям самодеятельным и самостоятельным. Средний класс в России уже созрел и хочет иметь свою партию.

Именно эти люди и вышли на площади. Люди хотели справедливости и реальной демократии. А еще, чтобы русские — государствообразующий народ — не чувствовали себя людьми второго сорта в собственной стране. Чтобы бюджет между регионами делился по-честному и, к примеру, Воронежская область тратила столько же, сколько и Чечня.

Однако стремления подавляющей части населения расходятся с позицией верхушки, которая хочет законсервировать существующее положение. Более того, Россию пытаются развернуть вспять, в сторону империи — в СССР.

Много говорится о создании Евразийского союза. Объединение постсоветского пространства началось через оборонный союз — ОДКБ, в который сегодня входят семь стран. Затем последовала экономическая интеграция. Возник таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном. И с 1 января 2012 года с этими же странами у нас появилось Единое экономическое пространство.

 

За чей счет гуляем?

Почему раньше батька Лукашенко не спешил никуда вступать, ограничившись декоративным Союзным государством, а теперь вдруг запел по-новому? После президентских выборов экономическое положение Белоруссии настолько ухудшилось, что захотелось снова прислониться к России. И тогда Москва с готовностью объявила: для подъема экономики Минска мы выделим кредит в 10 миллиардов долларов. А также дадим скидку на газ, благодаря которой ежегодно в бюджет Белоруссии будет вливаться более 2 миллиардов долларов. Еще за 2,5 миллиарда «Газпром» купил вторую половину «Белтрансгаза».

То есть за 10 лет Россия при таком раскладе выложит 20–30 миллиардов долларов. И сегодня батька уже благосклонно говорит: хорошо бы создать единую валюту. Раньше он боялся из-за этого потерять власть. А теперь понял, что общая валюта еще не означает утраты суверенитета. Каждый сколько хочет, столько и транжирит. А потом перекладывает беды на более сильного.

Похожая ситуация в Казахстане. Союз журналистов этой страны приглашал меня на празднование юбилея независимости. И что я увидел! Гигантские нерациональные проекты. Строительство столицы в голой степи. Никакая экономика этого не выдержит. И там сегодня тоже радуются, что снова можно нырнуть под крыло «старшего брата».

Вот вам и подоплека всеобщего объединения. К России же устремилась и нищая, раздираемая противоречиями Киргизия. Стоит с протянутой ложкой Таджикистан, откуда и без того к нам едут сотни тысяч гастарбайтеров. Кто следующий?

 

Чего нам ждать?

Кто убедит, что нам это выгодно? А пока я чувствую, что под ностальгию о советском прошлом и в каких-то высших, непонятных нам интересах нас втягивают сначала в экономическое, а потом и в политическое объединение. Не учитывая ошибок Европы, которая сегодня напоминает лебедя, рака и щуку. Боюсь, что, следуя по тому же пути, мы окажемся в очередной Российской империи. И мечта о национальном возрождении и демократии будет похоронена монаршими стремлениями отдельных политиков.

Означает ли это, что ни с кем объединяться не нужно? Вовсе нет. Однако дружбу водить лучше с умными, богатыми и красивыми. В этом отношении я даже солидарен с Ходорковским, с которым не согласен по многим другим вопросам: «Системная проблема России в том, что мы застряли на полпути от империи к национальному государству. Цепляясь за имперское прошлое, мы проигрываем собственное будущее и будущее своих детей. Россия — страна европейской культуры… Попытки сохранить империю вместо построения национального правового государства обошлись нам очень дорого… Россия вполне готова стать национальным правовым государством европейского типа».

Подписываюсь под каждым словом. Нам нужно идти в Европу, а не размывать свою идентичность. Мы — христиане. Наш народ формировался в европейской культуре. Пример Австрии, с которой я начал, убеждает именно в том, что мы должны идти по такому же пути. К национальному государству.

 

Что необходимо русским, чтобы построить в России национальное государство?

Когда бываю на Украине, вижу: в Киеве — русскоязычном городе — все уличные вывески, включая рекламные плакаты и названия остановок, написаны на украинском. Включишь телевизор или раскроешь газету — то же самое. А когда идешь по улице — все говорят на русском. Объявления на столбах тоже написаны по-русски. Спрашивается, почему бы властям не пойти людям навстречу и не облегчить им жизнь, дав зеленый свет второму языку? Но это очевидно: они строят у себя национальное государство и принимают соответствующие законы. Согласно Конституции этой страны властные органы существуют, чтобы способствовать развитию и процветанию именно украинского народа.

 

О ком заботится наше государство?

Проблем у нас не меньше, чем у братьев-славян. Тут вам и коррупция, и трудности в сфере межнациональных отношений, и необходимость модернизации всего нашего устаревшего хозяйства. Главная же среди них (своеобразный фокус всех остальных) — вымирание коренного населения страны. Пару лет назад опубликовали статистику. Сократились русские больше чем на три миллиона человек после переписи 2003 года.

Здесь сколько ни говори «халва», во рту слаще не становится. И чтобы решить проблему, нужны конкретные меры. Пробуем. Вот вроде бы разработали программу по репатриации соотечественников. Наметили 12 пилотных регионов. И собирались ежегодно привлекать в Россию по 300 тысяч человек из ближнего зарубежья. Не получается. А почему? Да потому, что государству все до лампочки. Президент дал указивку — чиновники взяли под козырек. И никто ничего не делает. Им проще навезти сюда гастарбайтеров, чем озаботиться спасением русских.

Если продолжать сравнивать с Украиной, там нация первична, а государство выполняет ее волю: обеспечивает сохранение языка, культуры да и самого народа. У нас же решать важнейшие задачи с учетом интересов коренного большинства в рамках нынешней ситуации никто даже не собирается.

Поэтому нам необходимо создать другую систему. Чтобы власть была озабочена сохранением народа. А все мы в свою очередь — ощущали сопричастность и осознавали себя единым целым.

Хотите, назовите это национальным государством. Хотите — русским. Главное, чтобы в итоге наша земля не ушла в чужие руки и на ней остались наши потомки. Это раньше философии русского государства была присуща всеохватность, стремление всех облагодетельствовать. Нередко — в ущерб себе. Сейчас пора сосредоточиться на собственных проблемах. Иначе вымрем. Кирдык нам наступит!

Национализм постепенно становится нашим мировоззрением и является естественной защитной реакцией суперэтноса, оказавшегося на грани вымирания. С другой стороны, это закономерный этап развития любого народа. Кроме того, сегодня национализм является политической силой, которая могла бы стать реальной оппозицией власти. Но пока эта сила не структурирована и не имеет лидеров. Вроде бы все «за», но, как говорится, настоящих буйных мало. Ну, и соответственно, государственная машина, опасаясь межнациональных трений, подавляет малейшие ростки национальной самоорганизации, не дает ей подняться.

 

Как может развиваться ситуация дальше?

Здесь вероятны два варианта: революционный и эволюционный. В первом случае власть будет вынуждена сама повернуться к народу. Допустим, грянет страшный кризис, и президент (национальный лидер) призовет всех нас сплотиться во имя сохранения своей родины и народа. Подобно тому, как в начале Отечественной войны Сталин в критический момент начал обращение к гражданам СССР со знаменитого: «Братья и сестры…». И тут же у нас стали снимать фильмы о русских полководцах. Ввели погоны, новую военную форму, напоминавшую обмундирование царской армии. Хотя до этого русский народ Советы не заботил. Так что, если прижмет по-настоящему, то повторение такой ситуации не исключено.

Конечно, это гипотетический сценарий. Скорее всего, нам самим придется возвращать себе утраченные права. И первое, с чего начинается подобное движение — это усиление духовной составляющей русской жизни.

Взявшись за восстановление храма в деревне, я часто слышал от сельчан: «Лучше бы нам сначала газ провести или дорогу проложить». «Не поможет никакая дорога, пока не повернутся в нужную сторону мозги», — отвечал я. А это невозможно без православия. И в этом смысле уже происходят положительные изменения. Главное — им не мешать. Люди должны понять, что они русские. Что у них своя культура, своя религия, на основе которой складываются повседневные обычаи.

Но одних усилий церкви явно недостаточно. Сейчас появляются исторические клубы. Формируются поисковые отряды. Создаются кадетские корпуса. Складываются казачьи общины. Усилиями простых людей восстанавливаются храмы. Происходит возвращение к культурным корням. Пусть пока эти ручейки еще не объединены в один мощный поток, движение за духовное возрождение набирает силу.

Естественно, не всем это нравится. И в результате сегодня идет ожесточенная борьба за душу русского народа. Средства массовой информации стараются изо всех сил оглупить людей, растлить молодежь. Конечно, тут главную роль сегодня играет телевидение. Там наша культура находится на задворках. Когда спрашиваешь: «Почему?» — отвечают: «Нам нужны рейтинги». Но почему бы не присмотреться к опыту других стран? Например, в Германии все платят налог, и на эти деньги существует государственный канал. Тут уж будьте добры: за наш счет показывайте нам то, что способствовало бы нашему духовному движению вперед. Второй ключевой момент — экономика. Сегодня она не в руках русского народа. Общался с представителями нашего крупнейшего олигарха. Они хотели кое-что прикупить. Спрашиваю: зачем? «Чтобы потом перепродать на Запад». Компрадоры. Для них вся Россия — лишь поле для охоты. И набивания утробы. Другая часть экономики — у госмонополий, где правит бал бюрократия. А как известно, основная функция чиновника — делить и воровать. Без пинка сверху он инициативу проявлять не станет. Конечно, есть в этой среде и патриотически настроенные люди, но, как правило, не они принимают важнейшие решения. И только третья, самая маленькая часть экономических ресурсов — в руках мелкого и среднего (в основном — русского) бизнеса. Она-то единственная и может обеспечить рост экономики и благосостояния людей.

Поэтому, если мы хотим, чтобы вся наша экономика работала на благо народа, надо срочно что-то менять.

Третий и важнейший уровень — политический. Политическая власть в стране находится в руках бюрократии, которой, в сущности, все равно, кем править. И пока так будет продолжаться — ничего не изменится. Власть должна быть сосредоточена в руках русских патриотов. Это аксиома.

 

Как будут жить остальные?

Именно такой вопрос часто задают, когда речь заходит о национальном государстве. На это я обычно говорю: а как на Украине живут другие народы? Как-то уживаются. Ни о каком ущемлении чьих-либо прав в России речь не идет. Надо только восстановить справедливость в отношении русских. Мы не нуждаемся в льготах и привилегиях — поставьте нас в равные условия с другими народами. Ведь у других народов, живущих на территории РФ, фактически уже есть национальные государства: Башкирия, Калмыкия, Татарстан, Чувашия, Якутия и т. д. Есть у них свои президенты и главы. Свои парламенты. Своя экономика. Свои приоритеты в культуре, языке.

Но почему, например, русских вытесняют из органов власти в национальных республиках? По какой причине все остальные имеют право на специальные программы по поддержке своей культуры и языка, а мы нет? Из-за чего нельзя преподавать основы православия в школах, если родители учеников поддерживают такую идею? Вообще, чья это страна?

Чтобы мы смогли однозначно ответить на такой вопрос, нам нужно создать национальное государство. Если подытожить сказанное, то это такое устройство жизни, при котором власть — духовная, экономическая и политическая — будет находиться в руках русского народа.

Понимание необходимости этого уже есть. Стоит зайти в Интернет, где сохранилась относительно свободная территория для выражения мыслей, и вы найдете сотни патриотических сайтов, на которых обсуждается данный вопрос. Даст Бог, и мы реально увидим другую Россию.