Малярия подкралась незаметно. — Новости по визам. — Иностранные «таксисты» .
— В гостях у греков. — Обед на водопаде Виктория.
— «А они уже и между собой по-русски ругаются.»
— Первый белый водитель-дальнобойщик в Африке. — Лечение и послушание.
— Неллоу, мой друг! Где ты пропадал?
— Ездил в национальный парк, очень доволен. А как анализы?
— Как я и предполагал, у вас обоих малярия.
— ?! Простите, доктор, Вы, наверное, что-то напутали… больной только Вовка. Я сдавал с ним анализ чисто «за компанию»…
— Нет-нет. Все точно. У тебя тоже малярия.
— Вы смеетесь?! Да я себя чувствую лучше чем в Дубне!
— Ну, это еще ничего не значит. Возможно у тебя просто организм дольше сопротивляется.
Но это только вопрос времени, когда у тебя тоже начнется лихорадка…
— Мне что-то не верится. Это, возможно, какая-то ошибка…
— Ну, пошли в лабораторию, лаборант сейчас здесь — сделаем быстренько тебе еще один, повторный анализ.
Пошли, сделали.
Малярия.
Не самая тяжелая форма, но лечение откладывать нельзя. Доктор предложил мне пройти курс лечения уколами. Оплатить нужно только стоимость лекарств (13 500 квача), а колоть меня доктор согласен и бесплатно.
«Что же стало с моими товарищами, у которых малярия была уже „в открытой стадии“ уже около десяти дней?» — беспокоился я, возвращаясь в церковь к Отцу Джону.
Хотелось побыстрее заглянуть в интернет и узнать новости.
На диване лежит Андрей Мамонов с головой завернутый в спальник. Я осторожно пощупал его голову — вроде живой.
Андрей проснулся, вполне здоровый и поведал мне, что он и Кирилл побывали на северо- востоке Замбии, в еще более глухих даже местах чем я, и тоже встречали деревни, где плоды манго валяются под ногами и их даже куры не клюют. Потом они пугали крокодилов в прибрежных зарослях озера Танганьика, узнавали возможности гидростопа по этому озеру, и разделились два дня назад «всего» в двух тысячах километров отсюда, в городе Kasama, это уже на асфальтовой трассе.
В интернет обнаружилось сообщение о том, что Кротов, Костенко и Шарлаев благополучно посетили Ботсвану и Намибию и сейчас едут обратно в Лусаку, в то время как Сенов и Лекай достигли столицы Мозамбика.
Никогда еще Африка не знала такого нашествия русских путешественников! Если нанести на карту маршруты всех наших мудрецов — очень впечатляет.
15-го и 16-го декабря я лечился от малярии. Уколы делали два раза в день, утром и вечером. Очень болезненные, а значит надежные. После уколов примерно полчаса кружится голова, но даже это не мешало мне ездить через весь город автостопом.
Большинству машин в столице лениво останавливаться из общего потока, поэтому эффективнее запрыгивать в кузовные легковушки на перекрестках. Зная направление потоков на центральных магистралях Лусаки, у меня получалось добираться с юго-западной до северовосточной окраины всего с одной пересадкой.
Скачал из интернет рассказ Владимира Динеца про Латинскую Америку и читал с экрана.
Выходило, что Южная Америка очень интересная, но чтобы там куда-то отъехать от основной трассы «Панамерикана хайвей», то нужно либо много времени, либо много денег чтобы нанимать лодку, для посещения самого высокого в мире водопада, например.
Размышляя о прочитанном, заметил, что у меня уже произошло «перенасыщение впечатлениями» и сейчас, в центре Африки, я склонялся к мысли, что для осмотра Америки нужно организовывать отдельную экспедицию и разнести две части кругосветки на несколько месяцев или даже на год.
К тому же, виза ЮАР, не говоря уже об американских визах — были для нас все еще в мечтах. По понятным причинам, Олег и Сергей и в Мапуту не достигли счастья в тамошнем посольстве ЮАР.
Тем временем, у доктора Никишаева нашелся друг, гражданин ЮАР, у которого, к тому же, русская жена. Ему рассказали о наших трудностях. «О! Нет проблем! Я прямо завтра пойду в свое посольство и напишу приглашение для этих замечательных ребят!» — Сказал этот человек и попросил наши паспортные данные. Я распечатал ему на компьютере необходимые данные на все восемь человек.
На следующий день, доктор при мне звонит своему другу, долго слушает трубку и хмуро сообщает печальные известия:
— Очень странно. Мой друг человек не из пугливых. Но когда он сходил в свое посольство, то его так напугали, что он вообще не хочет больше разговаривать на эту тему.
— Что же такого страшного ему про нас сказали?
— Ну, что вы — русская мафия. Что если он вас пригласит, то потом сядет в тюрьму и лишится всех своих денег…
— Какой ужас! Откуда они это взяли?
— Говорят, такой факс пришел из московского посольства ЮАР.
— Может быть мне встретиться с ним и попробовать переубедить?
— Нет-нет. Он даже встречаться с вами боится теперь, я ему уже предлагал…
…..
В полдень поехал в город Ливингстон, чтобы посмотреть знаменитый водопад «Виктория»
на реке Замбези. Из Лусаки на юг, 60 километров замечательной скоростной магистрали.
Первые 25 километров подвезли солдаты, в кузове у которых стояло специальное кресло для пассажира.
Выбрал позицию с плавным правым поворотом (голосовать в этом полушарии нужно левой рукой) и удивился скудности потока. В каждую сторону было по две полосы движения и по ним проезжала всего одна машина в 10 минут. Длинные дальнобойные грузовики с белыми водителями из ЮАР останавливаться не желали. До поселка Kafue в 55-ти км. от Лусаки, подвезла на легковой машине индийская семья. Муж говорил по-английски, а жена и дочка, с одинаковыми точками на лбу, только широко улыбались и угощали орешками.
Когда покупал в магазине при АЗС хлеб, познакомился с двумя мототуристами из Парижа.
Парень и девушка ездили на двух мощных мотоциклах по странам южной Африки, прилетев в Йоханнесбург самолетом. Ночевали в кемпингах или дешевых мотелях.
Только вышел загород, как подобрала еще одна легковая машина (а они в Африке довольно редки!) «Toyota Mark-II» с магнитолой и кондиционером. Граждане Зимбабве ехали в сам Ливингстон (473 км от столицы). По пути я рассказывал им про кругосветное путешествие автостопом, угощал индийскими орешками, давал читать «мудрейшую грамоту» и вообще, как мне казалось, наладил самый лучший контакт.
В городе Mazabuka заехали на заправку.
— Ну, путешественник, давай деньги на бензин. — Заявил мне водитель даже не моргнув глазом.
— Да вы что?! Я же вам сказал при посадке «сколько по пути», только что объяснил, что я путешествую не за деньги, а только «бесплатным подвозом»…
— Мы тебя везем, а ты покупаешь бензин. — Невозмутимо констатировал водитель.
— Да здесь бензин столько стоит, что я на эти деньги два месяца жить могу!
— Все равно, ты должен заплатить! — Как будто я ему обещал, а теперь увиливаю о расплаты.
— Я ничего вам не должен. Вот что: или вы меня везете бесплатно, или я высаживаюсь здесь и дальше поедете одни!
— Хорошо. Выходи.
Мне выдали из багажника рюкзак и жадная семейка уехала в Ливингстон без меня.
В воскресенье закрыты все супермаркеты. Иду пешком через город, увидел кафе с большой вывеской «NATASHA». Неужели здесь русские люди? Поспешил зайти. Под громкую музыку черные парни играют в бильярд. Кричу на ухо официантке: «Где Наташа?» Не понимает.
«Наташа — русское имя!» Подумала и кричит мне в ответ «Да, Наташа — красивое имя». Вскоре выяснилось, что никаких русских здесь нет и не было, просто им название такое понравилось.
Стоя у кафе, размышляю о замбийском таксизме и словообразовании.
Неожиданно останавливается «Тойота», уже полная платных пассажиров. Я был начеку и сразу предупредил об отсутствии оплаты. «Да какие деньги! Ты что? Залезай в кузов, двигай остальных, до Monze (62 км.) бесплатно довезу!»
«Вот так автостоп! — Продолжил рассуждать, сидя в кузове быстро мчащейся машины — Богатые водители просят денег, а таксисты везут бесплатно!»
На выезде из Мозе около десяти машин вообще не остановилось, наконец застопился-таки длинный ЮАРовский грузовик, он меня уже дважды обгонял сегодня. Подбегаю к высокой кабине:
— Добрый день! Вы едете в ЮАР?
— Да. А ты?
— Я путешественник из России. Путешествую как раз от Москвы до Кейптауна, автостопом.
— Великолепно!
— Подвезите меня по трассе, я сейчас в Ливингстон еду, это как раз по пути!
— А сколько ты мне заплатишь?
— ?! …!!!! …. Это что, разве этот грузовик такси?!
— Нет, но ты мне должен заплатить…
— Да пошел ты! А еще водитель грузовика! — В сердцах я захлопнул дверцу кабины так сильно, что чуть не прищемил нос водителю.
Подумать только: «Белый водитель, дальнобойщик, из самой богатой страны Африки… и просит деньги с автостопщика за 300 км подвоза прямо по трассе. Да у нас в России его другие водители бы позором заклеймили!»
Только через час подсел в дребезжащую «Тойоту», на этот раз — в закрытый кузов. За рулем сидел грек, а рядом с ним черная девушка. Дорога в Choma оказалась разбитая, а один участок в 30 км, вообще грунтовкой.
Впрочем, к тому времени, когда Вы читаете эти строки, его, наверное, уже заасфальтировали.
В 17–30 заехали в Чома, в гости к девушке. Угостили чаем с бутербродами.
Грек предложил мне заехать в гостиницу, где он жил уже месяц, работая по заказу какой-то электрокомпании.
«CHOMA-HOTEL» был самым современным зданием в поселке. Парадный вход светился неоновой иллюминацией, позади отеля, на просторном дворе — стоянка для автомобилей постояльцев. Греческий электрик поговорил с менеджером и мне разрешили бесплатно поставить палатку, на одну ночь, на газоне позади отеля. Но сначала я поднялся в номер к греку, чтобы воспользоваться ванной.
— Вот здесь горячий душ, вот полотенце. Пока помойся, а я пойду позову своего друга из соседнего номера.
— Зачем?
— Он работал некоторое время с русскими и ему будет очень приятно поговорить с тобой.
— Он знает русский язык?
— Чуть-чуть. Он тоже из Греции, не из России.
Через полчаса в комнату влетает радостный друг. Обращаюсь к нему по-английски:
— Добрый вечер. Наш друг сказал мне, что ты немного знаешь русский язык?
— О да! ########$$$$@@@@@&&&&&! Правильно? — Человек гордо выложил весь свой запас «великорусских» слов.
— Ну… не то чтобы совсем не правильно. Но …это единственные слова, которые ты узнал общаясь с русскими?
— Да. Больше ничего не запомнил. Но разве этого недостаточно?
— Ну, как тебе сказать. Для того чтобы работать с русскими электриками, может быть и достаточно. Но лучше не употребляй их в официальной обстановке, а то выйдет конфуз.
Забираясь вечером в палатку, вспоминал строчки из песни Высоцкого: «Проникновение наше по планете, особенно заметно вдалеке. В общественном французском туалете есть надписи на русском языке.» Ведь простодушный грек не виноват в том, что не выучил ни одного печатного слова — просто мои земляки, с которыми он работал, слишком мало этих печатных слов употребляли.
Тогда я еще не знал, что через пару дней я получу подтверждение этой теории.
Накануне лег спать в восемь, зато сегодня проснулся в шесть. Умылся из садового крана и покинул отель, так никого и не разбудив.
Но надежды на поток машин, характерный для раннего утра у нас, не оправдались. Первая машина на Ливингстон поехала только через два часа. Белый бизнесмен не проявил деньгопросящих свойств и с удовольствием подвез до центра города.
Livingstone — городок примерно на 100 тысяч жителей, который живет исключительно на обслуживании туристов. Неудивительно, что в центре его я не обнаружил мест с дешевой едой.
Купил только буханку хлеба за 2000 квача.
До водопада доехал на машине со строителями, которые строили там очередной отель.
По реке Замбези проходит граница двух стран — Замбии и Зимбабве. Виза Зимбабве для русских дорога и сложна, так что пока мы ее не делали. Но прочие люди «первого сорта» могут спокойно путешествовать по всем южноафриканским странам, только подставляя на границе чистую страницу паспорта для въездного или выездного штампа. Ниже водопада Замбези течет в узком глубоком ущелье, через него перекинут красивый автомобильно- железнодорожный мост.
Возле Замбийской таможни вход в «NATIONAL PARK VICTORIA FALLS». Входной билет для иностранцев стоил 3 доллара. Гражданам Замбии — 1 доллар. Вольным путешественникам — бесплатно по договоренности. Охранники были малограмотные, но их впечатлил один только вид моего «мудрейшего письма» и они согласились пустить меня бесплатно. Только сначала вежливо попросили зарегистрироваться в толстой «тетради посетителей». На секунду задумавшись, в графе «address» аккуратно написал WWW.AVP.TRAVEL.RU 
Сразу за воротами, к посетителям подбегают наглые обезьяны, выпрашивая подачку. Я сфотографировал их с двух-трех метров, жалея, что в прошлом национальном парке потратил столько пленки на более мелкие снимки.
Водопад Виктория имеет ширину почти четыре километра и высоту 130 метров. В марте месяце, в конце сезона дождей, когда Замбези максимально наполняется водой, шум падающей воды слышен на расстоянии в 40 километров. Но в середине октября сезон дождей только начинался и уровень воды в реке был как во время сильной засухи.
Когда я вышел на реку выше по течению, то увидел примерно два километра гладких серых камней. Только изредка между ними блестели хиленькие ручейки. Далеко за зеленым островом, ближе к Зимбабве, река падала вниз своим основным водяным потоком, шириной метров в 300.
Не расставаясь с рюкзаком, легко допрыгал по камням до зеленого острова посреди водопада. Его видно на всех фотографиях и открытках. На карте он обозначен как Livingstone island, хотя я сомневаюсь, что Ливингстон имеет хоть какое то отношение к этому клочку земли.
Сейчас на острове проживало трое охранников. Что и кого они охраняли я не понял, ибо глупо охранять границу посреди водопада там, где любой может перейти ее по мосту без всякой визы.
Чтобы пройти к реке дальше острова, пришлось раздеться. До воды было еще метров 150, но водяная пыль, поднимавшаяся вверх из водопада, создавала непрерывный мелкий дождь.
Лес на зимбавийской стороне, напротив водопада, так и назывался «Rain Forest».
Когда разделся и подошел к самому краю водопада, на том берегу, из дождевого леса возникли еще две мокрые фигурки туристов и мы стали махать друг другу руками через бурлящую пропасть.
Даже функционируя в 20 % своей мощности, водопад производит неописуемое словами зрелище — каждую секунду тысячи тонн воды срывались со скалистой ступени и падали на дно стометровой пропасти. Не меньше трети падающей воды, по пути вниз, превращалось в водяную пыль и осаждалось на противоположной стенке каньона, образуя там свои, микро- водопадики. Еще несколько тонн воды в виде мельчайших брызг поднимались обратно вверх, на высоту каньона и даже на 50-100 метров выше!
По краям основного потока струились десятки небольших струй, образуя маленькие протоки водопада, но не менее высокие. Если встать возле них на краю, то внизу видны красивые радуги.
Пока любовался, пришла парочка японских туристов лет 19-ти, мы познакомились и сфотографировались на самом краю водопада.
Вода была прозрачная и теплая. Я переплыл несколько относительно слабых проток и добрался по камням до главного русла. Здесь можно было бы фотографировать только подводным фотоаппаратом. Воздух так сильно насыщен водяной пылью, что трудно дышать.
Аккуратно погрузившись в главное русло Замбези, позволил реке поднести меня к самому краю бездны. Лежа на животе, уцепившись за камни пальцами ног, я смог вытянуть голову в бездну и заглянуть в самое жерло слива. Смотреть вниз было и страшно и интересно — в белый водяной туман уносились тысячетонные струи прозрачной воды, дно каньона походило на бурлящий каменный котел.
Насмотревшись в водопад до головокружения, поплыл обратно к острову. Тут и открылось назначение охранников. Двое из них выбежали к реке и стали кричать:
— Опасно! Опасно! Выходи на берег!
— Почему? Где опасность? — Не понимал я их волнения. — Я хорошо умею плавать!
— Гиппопотам! Сзади! — И охранник показал руками характерный жест, как бегемот открывает и захлопывает свою огромную пасть. Я тут же поспешил к берегу.
— Что, действительно бегемоты опасны?
— Да-да. В этом году уже два раза хватал купающихся за пятки!
— Но здесь же камни и мелко…
— Кто его знает, что у них на уме. Но нам велят предупреждать всех купающихся об опасности.
Как всегда, после купания, проснулся аппетит. Я вспомнил, что сегодня даже не завтракал.
Насобирал дров и разжег костер прямо на островке. Здесь сварил остатки той розовой чечевицы, которую купил еще в Аддис-Абебе, напротив русского госпиталя. Когда вскипятил еще один котелок чая, выяснилось, что у меня закончился сахар. Охранники щедро насыпали мне почти полкило сахара с муравьями — часть его так и не израсходовалась. (Сии засахаренные муравьи с водопада Виктория, благополучно прилетели в Москву и в последствии, были съедены уже юными туристами в подмосковном лесу.) 
После обеда, вернулся «на материк» и оставил рюкзак в магазине сувениров. По длинной и сырой лестнице спустился в глубокое ущелье, которое выходило к реке между водопадом и мостом. Здесь были настоящие тропические джунгли — лианы увивались вокруг пальм, вдоль тропинки росли растения, напоминавшие наши комнатные алое.
Целая стая обезьян лакомилась дикими финиками. Бабуины не боялись людей, и даже неохотно уступали дорогу. Постепенно ущелье расширилось, тропинка исчезла, через нагромождения камней я вышел к реке.
Здесь я повторно искупался, уже в «нижнем течении» Замбези, в 200-х метрах от водопада.
Прямо над моей головой каньон реки пересекал мост. Когда лег спиной на воду, от моста отделилась человеческая фигурка и с криком полетела вниз. Пролетев около 100 метров, тело натянуло резиновый канат и, не достав воды всего около двадцати метров, с еще большим криком человек полетел вверх ногами, теперь уже за счет упругости резинки. Когда несчастный проболтался так вверх-вниз минуты три, с моста спустился еще один человек, на этот раз на стальном тросе. Он схватил прыгуна руками за ноги, после чего обоих вытащили тросом наверх.
Накупавшись, я пошел наверх, чтобы сфотографировать аттракцион с моста.
— Добрый день. Можно мне выйти на мост, не имея визы Зимбабве. — Спросил я в окошечко замбийской таможни.
— Ты — русский? — Догадаться легко. Все остальные белые и черные люди, могут путешествовать без визы.
— Да. Но я хочу только сходить на мост, чтобы сфотографировать.
— Нет проблем. Оставь мне свой паспорт, вот тебе квитанция. Заберешь его, когда пойдешь обратно.
— Хорошо. Тогда я оставлю у Вас еще и свой рюкзак. Идет?
— Ну ладно. Заноси сюда.
Пешком вышел на мост. Удовольствие сигануть с самого высокого в мире атракциона «Джамп» стоило 90 долларов и была очередь желающих. Прыжок снимался на видеокамеру.
Как раз у меня на глазах две американских девушки прыгали связавшись друг с дружкой. Я заснял их полет вниз головой.
Обратно, от таможни до Ливингстона доехал на грузовике, придерживая в кузове холодильник.
В магазине купил 0,5 л. холодного сока за 1250 квача. Дешевле никакого питья не было — туристическое место, да и эта бутылочка стоила 1300, но 50 квача мне великодушно простили. К 18–30 выпил сок и стоплю на выезд из города, чтобы там переночевать в палатке, подальше от полиции и туристов. Останавливается «Лендровер». Водитель смуглый, а три пассажира в грязной рабочей одежде — черные.
— Гуд ивнинг. Айм тревелер фром раша… — Начинаю свой привычный разговор с водителем.
— Откуда откуда? Из России? — Переспрашивает водитель на чистом русском.
— Йес… Из Дубны московской области… — Ошарашено отвечаю я.
— А я из Ташкента — Отвечает водитель. — Ты что здесь делаешь?
— Вообще то, путешествую автостопом. А сейчас еду за город, чтобы переночевать в палатке.
— Давай ко мне, переночуешь у меня в guest-house.
— С удовольствием. Поехали.
Выяснилось, что житель Ташкента по имени Кабул уже шесть лет строит в Замбии различные объекты. Сейчас как раз ему нужно заехать на строительство школы.
На стройке все черные рабочие сидели и «курили», только вместо «Беломора», как мне показалось, они употребляли кое-что покруче. Кабул вышел из машины и стал убеждать их разгружать машину с досками. При этом он использовал те самые русские-народные слова, которые так хорошо запомнил вчерашний грек. Когда Кабул вернулся в машину, я рассказал ему о вчерашней встрече с греческими электриками.
— …вот и получается, что они запоминают только ругательства.
— А как еще с ними разговаривать? — Все никак не мог успокоиться Кабул — Они же по- другому не понимают!
— А ты по-английски пробовал?
— Пробовал. Только один из пятерых знает английский. Они же даже в школе не учились — строители.
— Но ведь они запоминают только ругательства и потом будут применять их где надо и не надо.
— Так и есть. Я уже слышал, как они и между собой по-русски ругаются.
— Да уж. Завидное проникновение русского народного языка в африканскую культуру. — Заметил я, когда мы въезжали в ворота «гостевого дома».
В восемь вечера, когда помылись и поужинали, Кабул предложил мне съездить с ним в город, попить в кабаке пиво-колу.
Выезжаем на северную окраину Ливингстона и вдруг я вижу в свете фар, что какой-то длинный белый человек разговаривает с водителем остановившейся маршрутки. На ногах человека вспыхивают белые катафоты.
— Стой! — Кричу я Кабулу. — Это наши! — И выбегаю из машины к человеку, спиной ко мне, засовывающему в маршрутку рюкзак.
— Давай его к нам! — Кричит Кабул вдогонку.
Я подбегаю сзади к Олегу Костенко и кладу руку к нему на плечо:
— Олег, у меня ташкентская вписка. Поехали к нам ночевать!
— Ой! Грил! Ты здесь откуда?
— Долго рассказывать. Два часа назад я застопил в городе советского человека. У него есть горячий душ и свободная кровать, а сейчас мы с ним едем в кабак, пить пиво.
— Очень заманчиво. — Осторожно отвечает Олег своим мягким и тихим голосом. — Пожалуй я не поеду сегодня в Лусаку и приму твое предложение.
Утром Кабул довез нас до выездного поста полиции.
Поток машин довольно большой — одна в десять минут — но все локальные. Только через два часа вписались в кузов до Choma.
На выезде из Чома сидим на рюкзаках и распиваем кефир с булками. Мимо проносится ЮАРский грузовик. Я вскочил и показал ему жест «Кулак с большим пальцем» вдогонку, т. к.
успел разглядеть, что водитель белый. Грузовик остановился и с удовольствием согласился везти нас хоть до Анголы. Это был первый случай на африканском континенте, когда белый водитель-дальнобойщик согласился подвезти меня.
Олег, несколько лет проживший в США, общался с драйвером, и перевел мне следующие сведения: водитель сам в молодости поездил автостопом по Аляске, Европе и Австралии.
Десять лет он был военным, служил в составе экспедиционного корпуса ЮАР, который оккупировал Намибию, чтобы контролировать крупнейший глубоководный порт западно- африканского побережья — Уолфиш-Бей. В 1990-ом году, когда при поддержке СССР Намибия получила независимость (последней среди всех стран Африки), его сократили из армии и с тех пор он работает водителем-дальнобойщиком. Возит различные грузы по всем дорогам южной Африки. От этого водителя мы узнали много полезных сведений о дорогах Зимбабве, Намибии, Анголы, Мозамбика, а так же подтвердили информацию, ранее полученную от г-на Жукова.
По словам юарского дальнобойщика, он ни за что не остановился бы на дорогах ЮАР, даже для белых автостопщиков. Он уверял, что в ЮАР такая большая преступность, что автостоп там не возможен в принципе.
Я вспомнил, что и в России водители часто говорят: «И как это вы путешествуете автостопом? Сейчас такая преступность! Я вообще-то никогда никому не останавливаю!»
В районе деревушки Moze мы попали в настоящий тропический ливень. Ветра не было, стена дождя стояла отвесно. Причем, по объему разлившейся воды было видно, что дождь здесь идет не один день — глиняные хижины стояли посреди коричневых озер, грязные потоки перекрывали асфальт трассы, многие деревья и заборы повалились, подмытые водой. Если ночью накроет таким «дождичком», то уже никакая палатка не поможет!
В восемь вечера мы распрощались с юарским грузовиком на восточной окраине Лусаки и пешком прошли до фонтана на Kairo Rd. Здесь две симпатичные девушки не только не побоялись подвезти нас в ночи, но даже обменялись на память телефонами.
Черный охранник, открывая нам ворота любимой православной церкви, зашептал:
«Ваши друзья в Храме. Проходите туда!»
Действительно, в большом храме, где службы бывают только по воскресеньям, в окнах горел свет. «Наверное какое-то тожественное всенощное богослужение» — предположил я, пытаясь услышать с крыльца громкий голос Отца Джона. Олег, как человек верующий, открывая тяжелую дверь храма, каждую секунду не переставал креститься.
«Трам-тарам-парам-там-там. Сволочь! Ты мне опять на голову эту пакость уронил, нехороший человек!» — Еще в дверях храма, стоя за высокой спиной Олега, я услышал, вместо молитвы, знакомый голос Кирилла Степанова. И это в Храме Божьем!? «Ну вот, русские народные ругательства не только в африканскую культуру проникли, но и в коптскую православную церковь!» — подумал я и возрадовался, что никто кроме нас здесь не понимает значения слов Кирилла.
В храме царил полный разгром, если не сказать больше: Скамейки и утварь были свалены в кучу, как будто для большого костра. Из алтаря доносились все более и более страшные ругательства. Что бы это значило?
Оказалось все очень даже замечательно: Отец Джон, чтобы молодые нахлебники не сидели целыми днями в интернет, припахал Андрея и Кирилла делать ремонт в главном храме. Пока мы путешествовали, они уже покрасили прямоугольный зал, и теперь делали ремонт в алтаре.
Кирилл держал узкую шаткую лестницу, а на ее верхушке балансировал Андрей с длинной кистью и ведром краски возле ноги.
Мы переоделись и включились в полезную деятельность. Уже поздно вечером к нам присоединились Антон и Владимир и следующие два дня мы красили храм изнутри, снаружи, и даже делали ремонт крыши.
Все вместе съездили в клинику к Никишаеву на анализы — малярии больше ни у кого нет!
Ура! Можно сфотографироваться на память и отпраздновать выздоровление.
Как же излечились наши заболевшие товарищи? В Ботсване они, даже и без анализов поняли, что все трое больны. Пришли в аптеку и сказали: «Дайте нам девять таблеток фансидара и три стакана воды!»
На следующее утро лихорадка прекратилась. Просто повезло? А может, это молитвы Отца Джона помогли, а иначе кто бы храм докрашивал?!
Я думаю, что все же фансидар помог.
21-го декабря, я завершал все дела в Лусаке, чтобы до нового года съездить в намибийский порт Уолфиш-Бей и узнать там все про пароходство через Атлантический океан. Остальные путешественники заканчивают ремонт и 31-го декабря мы встречаемся в Намибии, в городе Swakopmund, чтобы вместе отпраздновать наступление нового тысячелетия.
В этот вечер один из послушников принес нам гитару, и мы устроили в церковной школе неплохие попевки. В далекой Лусаке, под шум тропического дождя по жестяной крыше, звучали под гитару душевные песни Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Алексея Иващенко и Георгия Васильева…
Заканчивался двадцатый век, родители звонили нам по телефону и мы поздравляли своих близких с наступающим Новым Годом.