Со времени последней встречи Айчак сильно изменился. Во взгляде появилась спокойная уверенность, властно зазвучал голос. Да и сам он, казалось, стал выше ростом и не так заметно хромал. Традиционную рубаху с расшитым воротом сменил на английский мундир песчаного цвета со множеством медных пуговиц и карманов. Поперек груди поместил длинную серебряную цепочку, на которой красовались часы, размером и формой напоминавшие крупную грушу. На широкий офицерский ремень повесил кобуру с американским кольтом и кривой дедовской саблей.

Многие воины последовали примеру вождя и обзавелись заморским обмундированием, расстались с копьями и щитами, вооружились карабинами. Теперь, глядя на них, трудно было сказать, кто они такие, к какому племени относятся. И хотя в отряде было не больше сотни всадников, но выглядели они весьма внушительно. Своего бывшего начальника Айчак узнал сразу. Легко соскочил с коня, бодро захромал навстречу.

— Здравствуй, фитаурари! Мы все уже слышали о подвиге нашего побратима. Воистину, великий прародитель Вака сохранил тебя и в логове коварного паши! Но что завело тебя так далеко от эфиопских гор?

Дмитрий, за спиной которого выстроились конные баккара, торжественно приветствовал вожака галласов и в свою очередь задал вопрос:

— Как ты сам оказался в этих краях! У тебя теперь новый хозяин?

— Негус отпустил нас. Война с итальянцами закончилась, махдисты разбиты. Жить стало скучно — ни походов, ни добычи. Некоторые мои соплеменники остались на эфиопской службе, отправились ловить сомалийцев, которые воруют скот. Другие, те, что постарше и послабее, разошлись по домам. Потом появился какой-то французский офицер, звал к себе на службу. Но мы не успели договориться, англичане быстро выгнали всех французов с берегов Нила. А со мной встретился майор Вингейт, слуга английской королевы, просил помочь установить порядок на этих землях. Без лишних разговоров снабдил оружием и припасами, обещал хорошо заплатить.

— Ну и как служится у англичан?

— Слушай, фитаурари, — Айчак хитро прищурился. — В это время года в саванне легко напоить коня, а вот всадник не везде может выпить чашечку кофе.

Когда расположились в покоях паши, и слуги, расставив блюда и кувшины, ушли, разговор продолжился.

— Скучно служить у англичан, — признался Айчак.

— Почему?

— Очень они строгие и жадные. Воевать начинают только в том случае, если не могут получить чужое добро каким-нибудь другим путем. Больше всего они интересуются налогами и всякими хозяйственными делами. Сейчас собираются начать перепись людей и скота. Правда, сделали одно доброе дело — запретили хождение монет махдистской чеканки, в которых меди было больше, чем серебра.

— Разве это плохо?

— Понимаешь, англичане сами во все эти дела не вмешиваются. Они везде поставили египтян, которые ради них и стараются. Прибыль выколачивают беспощадно, но и себя не забывают. Одного такого и ко мне приставили. Едет следом и ведет учет всему, что ему попадается на глаза. В одной деревне мы нашли стадо коров в тридцать голов. Двух из них львы задрали, одна захромала, и мы ее отправили в котел. Так он всех записал и теперь требует, чтобы я оплатил английской королеве стоимость этих трех коров!

— Египтянин будет описывать имущество и в зерибе? — поинтересовался сидевший рядом Хасан.

— Да. Он писарь из казначейства губернатора, сам родом из Каира и грозен, как султан. В его записях мы ничего не понимаем, но видим, что все ценное он прячет в отдельный сундук. Только не знаем, для кого все это предназначается — для англичан или для него самого? Думаю, что и с вас он потребует полный отчет за все имущество в зерибе.

— Ну нас он здесь уже не застанет… — начал было Хасан.

— Подожди, — остановил его Дмитрий, который вспомнил о предложении старшего из воинов баккара. Что, если продолжить путь на запад не с одним посохом в руках? Обстановка изменилась. После разгрома махдистов в саванне стало неспокойно и повсюду бродят шайки охотников за людьми и скотом. Все племена и роды вспомнили старые обиды, взялись за оружие и решили добиваться благополучия за счет соседей. Двигаться дальше в одиночку очень опасно. Но если нельзя проскользнуть незаметно, то можно пробиться в открытую. Во главе сильного и хорошо вооруженного отряда!

— Слушай, Айчак. По приказу негуса мы с Хасаном направляемся к эмиру Борну Раббеху ибн Файдулла. Но об этом знать должен только ты. Для всех остальных мы паломники и едем в Борну по торговым делам. Некоторые баккара готовы сопровождать нас.

— О! Кто не слышал о великом воине Раббехе! Фитаурари, возьми меня с собой! Я свободный воин и не желаю быть слугой у египетского писаря и сторожить коров английской королевы. Мои всадники пойдут за тобой!

— Согласен. Но я не хочу забирать весь твой отряд. Английским властям это не понравится, а ссориться с ними я не хочу.

— Ты прав, сейчас с охраной ехать надежнее, — согласился Хасан. — Да и в Борну к нам отнесутся более внимательно, если явимся туда не как нищие странники с одним ослом, а в сопровождении хорошо вооруженных всадников. На конюшне паши возьми арабского жеребца, чтобы все видели этого красавца под твоим седлом. На берегах озера Чад знают толк в лошадях и там выращивают на продажу отличных скакунов. Даже есть пословица — «В Борну со своим конем не ездят».

— Большое число людей будет трудно прокормить в разоренных деревнях, а с большим караваном не сможем быстро двигаться.

— Тогда отберем только самых лучших рубак. Пусть с нами едут и баккара, они знают местность и с помощью своей родни помогут достать продовольствие.

На том и порешили. Сборы в дорогу начали немедленно. Начальники отлично знали своих людей, и для них отобрать среди многочисленных добровольцев полсотни воинов не составило труда. В конюшнях зерибы забрали лучших коней, и весь отряд снабдили магазинными винтовками с солидным запасом патронов. Не забыли о сушеном мясе, соли и других необходимых припасах. Айчак, не хуже кадрового вахмистра, придирчиво осмотрел конскую сбрую, одежду и обувь новых подчиненных. Доверенные слуги паши пали ниц перед Хасаном, просили сохранить им жизнь и, перебивая друг друга, указали на тайник своего господина. Так что Дмитрию осталось только наполнить небольшой дорожный мешок золотыми и серебряными монетами и раздать воинам награды.

Навели порядок и в самой зерибе. Рабов выпустили еще в первый же день и предложили им разойтись по домам. Но все они отказались вернуться в свои разгромленные селения и просили оставить их в этом краю. Сказали, что будут обрабатывать окрестные поля и заниматься ремеслами. С этим согласились, а затем Айчак собрал все окрестное население и от имени английских властей предупредил, что с работорговлей покончено. Приказал честно трудиться и исправно платить налоги. Одного из старых воинов баккара назначил управляющим и велел наблюдать за порядком, охранять дом паши, запасы слоновьей кости, тканей, зерна и другое имущество.

Можно было отравляться в поход, но Дмитрий решил дождаться прибытия писаря-египтянина и официально передать ему все это хозяйство. Отлично знал повадки местных чиновников и не хотел, чтобы в будущем кто-нибудь обвинил его в расхищении трофеев, на часть которых он имел законное право.

Писарь, уже немолодой господин с широким желтым лицом и редкими зубами, явился в зерибу во главе целого каравана тяжело груженных ослов. Держался он очень важно и сразу же сделал выговор Айчаку за то, что для его охраны выделено мало воинов и все они до безобразия прожорливы, ленивы и глупы. Тем не менее гостя встретили с почетом, усадили в парадном зале, поднесли угощение и кофе. При виде убранства покоев паши и дорогой посуды глаза писца округлялись. Пальцы сами собой прилипли к массивному подносу. Кривые ногти царапали его поверхность. На толстых губах мелькнула довольная усмешка… Вещь ценная, не базарная дешевка, а чистое золото!

Слуги вносили одно блюдо за другим, а тем временем Айчак старательно играл роль хозяина, представлял гостю паломников и вожаков баккара. Когда слуги удалились, он рассказал о последних событиях в зерибе. Его дополнили старейшина баккара и Хасан. В ответ последовали милостивый кивок и длинная речь о значительных непорядках, уже замеченных во дворе и в самом доме. С большим вниманием было выслушано сообщение Дмитрия о том, что тело английского офицера засыпано солью, завернуто в бычью шкуру и может быть отправлено майору Вингейту. Упоминание о том, что на следующее утро паломники продолжат свой путь на запад, казалось, не вызвало особого интереса.

Но тут опять заговорил Айчак:

— Вместе с некоторыми родственниками я решил присоединиться к этим святым людям. Здесь мне больше нечего делать, приказ майора исполнен, Бегит-паша мертв. Для охраны зерибы остается достаточно воинов.

— Кто оплатит ваши долги?

— Майор нам денег не давал, а за все остальное мы полностью расплатились. Навели порядок в этой глуши, так что англичанам остается только поднять здесь свой флаг и начать собирать налоги.

— Ничего подобного! — живо возразил египтянин. — Сколько твои головорезы растащили добра, сожгли домов и сожрали овец? У меня все это записано. Проверю и сумки паломников. До тех пор пока я не перепишу все имущество, никто не выйдет из ворот зерибы!

— Англичане сами должны заплатить нам за то, что мы отомстили за убитого офицера, — возразил Хасан. — Из имущества паши берем только то, что необходимо для дальнего пути. В зерибе остаются полные кладовые, много скота и сотни рабочих рук.

— Без расписки не возьмете и горсти зерна! — Рука писаря намертво вцепилась в поднос. Блеск золота отражался в его широко раскрытых глазах. Голос дрожал от возбуждения. — С англичанами шутки плохи! Они беспощадно карают врагов и всех, кто покушается на их добро. Могущество британского льва…

— Говорят, ты сам родом из Каира? — перебил его Дмитрий. — Хочешь еще раз увидеть большой мост через Нил и лавки Старого города? Тогда пиши расписку в том, что не имеешь ко всем нам никаких претензий и все имущество в зерибе принял в полной сохранности.

— Ты упомянул о льве, — добавил Хасан. — Но забыл, что, найдя добычу диких собак, лев отступает перед их стаей. Здешнего добра хватит на всю жизнь и тебе, и английской королеве. Если даже немного обделишь ее, то Аллах простит такое прегрешение. Но как он посмотрит на обман единоверцев?

— Какой обман!

— Сейчас узнаем. В Каире и мне доводилось бывать. Открывай сумку, взглянем на твои счетные книги.

— Да что с ним разговаривать! — не выдержал старшина баккара. — Посадим египтянина в яму с кобрами, а потом пересыпим солью и отправим в Хартум вместе с телом офицера!

Такое откровенное высказывание наконец-то привело писаря в чувство. Только теперь он оторвал взгляд от золотого подноса и внимательно взглянул на собеседников. Увидел суровые и решительные лица, на которых не было ни малейших следов страха или милосердия. Все понял и побледнел. Трясущимися руками начал поспешно доставать из сумки письменные принадлежности.

На следующее утро отряд выступил на запад.

Первые два дня делали небольшие переходы. Люди и кони должны были втянуться в походный ритм, привыкнуть друг к другу, освоиться со своими обязанностями. Мешали племенные различия, и воины еще недоверчиво поглядывали друг на друга, по вечерам у костров садились порознь, держались поближе к своим прежним начальникам. Первым на это обратил внимание Хасан, который теперь ведал десятком навьюченных верблюдов и их погонщиками. Предупредил об этом Дмитрия, но тот отмахнулся. Все свое свободное время уделял серому красавцу Султану, взятому из конюшни паши. Сам лично поил его и чистил, угощал кусочками желтого тростникового сахара. Конь уже признавал нового хозяина, приветливо пофыркивал при его появлении.

Нападение на лагерь произошло на третий день. В полдень остановились на отдых у небольшой речки и, как обычно, выставили дозоры. Айчак с важностью, взглянув на свои массивные часы, объявил, что можно будет отдыхать целых четыре часа. Хасан и старшина баккара уселись в тени, принялись в полголоса обсуждать дальнейший путь, советовались о том, как обойти места, в которых обитает страшная муха цеце, погубившая на африканской земле не одно конное войско. С помощью камешков и травинок обозначали реки и населенные пункты. Дмитрий примостился рядом, слушал их разговор и прилаживал к седлу с каждой стороны по кобуре. После того как безоружным странствовал по саванне, решил максимально усилить свою огневую мощь и кроме маузера с карабином обзавелся двумя восьмизарядными кольтами из арсенала паши.

Сонную тишину нарушили испуганные крики и топот коней. Незнакомые всадники скакали от зарослей на берегу реки прямо к центру лагеря, где были сложены вьюки с патронами и другими припасами. Растерявшиеся воины, многие из которых еще толком и не проснулись после дневного сна, метались у своих палаток, бестолково хватались за оружие. Первым пришел в себя старшина баккара, бросился наперерез нападавшим с обнаженной саблей. Но тут же упал пронзенный копьем.

Положение спас Дмитрий, взялся за свои кольты и с двух рук открыл огонь в упор. Первые три всадника разом вылетели из седел, остальные пришли в ужас от результатов такой частой стрельбы и свернули к отрядному табуну. Но там их уже встретили коноводы, которые не пожалели патронов. Нападавшие бросились врассыпную и исчезли в саванне. Еще не успела осесть пыль, как Айчак с несколькими воинами пустился в погоню. Из прибрежных кустов выбежали двое дозорных и тоже стали палить в сторону саванны.

После нападения в лагере стали наводить порядок, подсчитывать потери. Оказалось, что погиб только старейшина баккара да кое-кто из воинов получил легкие ранения. Отдельно сложили тела пяти чужаков, собрали их оружие, привели трех пойманных лошадей. С большим вниманием рассматривали все это, обменивались впечатлениями после боя. Вскоре вернулся Айчак со своими людьми, привел двух пленных.

— Нападавших было не больше трех десятков, — заявил он. — Сейчас по татуировке убитых определим, кто решил нас ограбить. Потом решительно поговорим с этими двумя, и они покажут дорогу к своим селениям.

— Узнай, кто навел их на наш лагерь и как им удалось напасть так внезапно, — приказал Дмитрий.

— Думаю, что все обитатели саванны уже знают, что мы взяли кое-что из имущества Бегит-паши. О его богатстве ходят легенды, поэтому люди уверены, что мы везем несметные сокровища, что пряжки наших поясов из золота, а конские удила из серебра. Очень много охотников овладеть этим добром. Но я не знаю, как им удалось незаметно приблизиться к нашему лагерю. Да еще днем.

— Об этом я расскажу, — сказал Хасан. Сейчас ходил к реке, к тому месту, где мы выставили дозорных. Там на прибрежном песке все очень хорошо отпечаталось.

После краткого доклада Хасана пришлось принимать срочные меры. Двух молодых воинов баккара, находившихся в дозоре у реки, поставили перед товарищами и просили объяснить, как получилось, что мимо них враги прошли незамеченными. В ответ прозвучали заверения в том, что с поста никто не уходил, наблюдение за окрестностями велось непрерывно, а неизвестные всадники прошли невидимо. Просто с помощью колдовства растворились в воздухе. Как на доказательство такого превращения было указано на многочисленные амулеты, которыми были обвешаны пленные и убитые враги.

— Вот что я нашел недалеко от места, где вы несли дозор, — Хасан вытащил из кармана узенький поясок, расшитый бусами — женскую набедренную повязку. — Не знаю, кто посоветовал девушкам купаться именно в этом месте, но невидимками они не были. Вы поймали одну из них и сорвали с нее повязку, а потом ваши петушки поклевали ее. Тем временем появились вражеские всадники, отпечатки копыт их коней видны в двадцати шагах от места вашего дозора. Признаете свою вину?

Но обвиняемые настаивали на том, что ничего не видели и находились во власти злых чар.

— Тогда мне придется вас расколдовать, — заявил Хасан. — Я дам вам сильное питье, которое очищает душу и просветляет разум, в нем содержится настой волшебных трав и кровь погибшего сегодня старейшины вашего рода. Уходите в саванну, прочь от наших костров. Если вы говорите правду, то эта кровь исцелит вас от злых чар и приведет обратно. Если же лжете, то кара неизбежна, вы никогда больше не встретите родных и близких, не будете вместе с предками, ушедшими в другой мир, обсуждать земные дела рода. Ваши души будут вечно скитаться по саванне!

Под суровыми взглядами товарищей воины выпили предложенный напиток и молча вышли из лагеря. Но ушли не очень далеко. Один из них рухнул и остался лежать неподвижно. Другой поспешно вернулся, упал и какое-то время бился на земле, просил прощения за свой проступок.

Такое наказание произвело на всех сильное впечатление. Помрачневшие воины с удвоенным старанием занялись своими делами. Пленные пали на колени, посыпали свои головы землей и молили о пощаде. От имени всего рода обещали не нападать на таких могущественных колдунов, говорили, что дадут богатый выкуп за себя и тела своих земляков.

— Что будем делать? — вполголоса обратился Дмитрий к стоявшим рядом Хасану и Айчаку. — Если такие стычки у нас будут каждый день, то мало кто доберется до Борну.

— Давай отпустим их, проявим милосердие, — предложил Хасан. — Пусть пригонят несколько жирных коров, принесут побольше кур и медовых лепешек. А чтобы нагнать на них побольше страху, я сниму с их убитых все амулеты и заберу с собой.

— Зачем?

— Тогда они поймут, что их покойники будут в моей власти и побоятся нарушить свои обещания.

— Фитаурари, это был первый бой нашего отряда, — сказал Айчак. — Чтобы воины пришли в себя после всего этого, надо похвалить их за храбрость и хорошо накормить. Старика похороним с почетом, а этих двух слабаков просто присыпем землей.

— Согласен, но в отряде надо установить новый порядок, — решил Дмитрий. — Всех разделим на десятки так, чтобы в каждом были воины из различных племен. Ты, Айчак, подберешь толковых и исполнительных десятников, начинай ежедневные осмотры коней, сбруи и оружия. Я же займусь с ними рубкой и стрельбой, буду учить совместным действиям. Каждый из них отличный воин, но все они должны научиться четко исполнять приказы начальника. Тогда наш отряд станет не хуже, чем эскадрон регулярной армии, и его сила возрастет многократно!

— Пусть все становятся на молитву регулярно, пять раз в день, — сказал Хасан. — За этим сам буду следить и строго наказывать нерадивых.

— Ты хочешь, чтобы все они стали святыми?

— Если хотят, пусть продолжают молиться божкам своих племен, но эти ежедневные молитвы помогут поддержать порядок не хуже, чем ваши учения и осмотры оружия. У Раббеха все войско регулярно становится на молитву, а каждую пятницу устраивают большой смотр. В его дворце бывают турецкие и египетские офицеры, которые знакомы с настоящей дисциплиной и порядками в европейских армиях. Мы не должны появляться в столице Борну как вооруженное стадо.