Но за всеми этими заботами сиднем сидеть в Кейптауне Николаю не приходилось. Хитроумное начальство ставило порой весьма каверзные задачи.

После того, как устроился на новом месте, потребовалось осмотреть окрестности. Началось с того, что на наемном норвежском китобойце прибыл некий господин, которому следовало помочь. Вместе пошли на север к пустынным берегам соседней колонии Германская Юго-Западная Африка, в бухту Ангра-Пекена. Судя по морским картам и описаниям в лоциях, в здешних пустынных краях это было одно из немногих мест, где крупные суда могли загрузиться углем или просто отстояться в непогоду. Но командование флотом чужим картам не верило, поэтому прислало своего человека и велело все проверить на месте.

Несколько дней стояли на якоре напротив поселка Люде- риц, самого жалкого германского колониального владения на африканских берегах. Команда делала вид, что чинила машину, а Николай с напарником мотались на шлюпке вдоль унылых серых мысов и пустынных заливов довольно обширной бухты. Для отвода глаз ловили рыбу.

Берега были песок да камень, ни деревца, ни кустика. В нескольких дощатых бараках скучали представители германских колониальных властей, почти весь гарнизон ушел в поход на какое-то взбунтовавшееся племя. Поэтому неожиданным гостям были только рады и не приставали с расспросами. К тому же норвежский капитан оказался красноречивым собеседником, знал массу историй и щедро угощал немцев контрабандным коньяком. Тем временем Николай с напарником исписали много бумаги, одно уточнили, другое добавили, а кое-где и подправили. Затем китобоец ушел своим путем, а американский торговец Крейн вернулся в Кейптаун на шхуне, что время от времени доставляла в это забытое Богом место продовольствие, а в сухой сезон и пресную воду.

На восток в Дурбан Николай плавал один. Тут уж причина была законная, не просто морская прогулка с приятелем. Везде и всем объявлял — фирма готовится открыть второй магазин. Собеседники соглашались, этот быстро растущий южноафриканский порт на индийском океане по своему обороту начинает догонять Кейптаун, в нем можно делать хорошие деньги. Вот только с погодой на этот раз не повезло. Когда элегантный пароход местной компании вывел из Кейптауна, волнение было еще терпимым, но после того, как обогнули мыс Доброй Надежды, ветер стал крепчать. Словно оправдывая его прежнее название — мыс Бурь, Индийский океан встретил судно жестоким штормом. Черно-синие громады волн с гребнями белой пены закрывали горизонт, нависали над палубой и с грохотом рушились за кормой. Пароход валило с борта на борт, швыряло вверх и вниз. Стальной корпус выдерживал, но, казалось, что все его части ходят ходуном и вот-вот готовы рассыпаться. Порой от волны не удавалось уйти, и тогда громовой удар заглушал визг и скрежет металла, треск дерева.

Чтобы никого не смыло за борт, всех пассажиров загнали в каюты. Там их вместе с ворохом вещей швыряло от переборки к переборке, время от времени обдавала соленым душем прорывавшаяся через неплотно прикрытые люки и вентиляторы океанская волна. В этой холодной вонючей тьме люди страдали от морской болезни, одни плакали, другие молились. Николай мертвой хваткой вцепился в какую-то стойку, как мог, ободрял соседей по каюте. Лучше других понимал, что если корпус не выдержит, живым отсюда не выйдет никто. Проклинал свою беспомощность и жадно прислушивался к стуку корабельной машины, прорывавшемуся сквозь грохот ударов волн. Если машина работает, есть надежда, что продержимся и даже до порта дойдем.

Только на третьи сутки волнение стало стихать. Измученным качкой и духотой пассажирам разрешили выйти на верхнюю палубу, где их подчеркнуто весело приветствовал румяный толстяк, помощник капитана.

— Старик отсыпается после бессменной вахты. Просил принести извинение за отсутствие горячей пищи. Как сами видите, кормовую надстройку снесло за борт вместе с камбузом и шлюпками. Сколько лет ходим вдоль этих берегов, но такого шторма еще не видели. Один из рулевых говорит, что в прошлую полночь видел, как из пучины океана поднимался сам Адамастор!

Но его попытка расшевелить пассажиров явно не удалась. Люди еще не пришли в себя после пережитого, как на чудо смотрели на голубое солнечное небо.

— Это кто же такой? — поинтересовался Николай. В отличие от многих, он сохранил бодрость и даже не отказался от предложенных консервов и галет.

— Адамастор — это дух мыса Бурь. Здешние моряки верят, что он сторожит вход в Индийский океан, рулевой уверяет, что дух поднимался над волнами, словно гора, и его черная грива развевалась на ветру и закрывала даже звезды. Как видите, даже в конце нашего века торжества науки и прогресса еще случаются необъяснимые явления!

— Может быть, это был айсберг? Ведь волнение шло от берегов Антарктиды и ветер мог пригнать сюда ледяную гору.

— Вы правы, в южных водах айсберги встречаются довольно часто, но так далеко мы не уклонялись. Вам доводилось их видеть? — помощник явно обрадовался вопросу. Ему и самому не хотелось вспоминать о прошедшем. И когда Николай сообщил, что видел айсберги в Северной Атлантике на пути из Нью-Йорка, толстяк охотно заговорил на посторонние темы.

— Судно справа по борту! — раздалось с мостика.

Вскоре поравнялись с пароходом под греческим флагом, чей возраст вызывал уважение, а внешний вид сочувствие. После прошедшего шторма он выглядел разбитым и растерзанным, словно плавучая мишень после боевых стрельб.

— Нуждаетесь в помощи? — прокричал в рупор помощник.

— Пароход «Скирос», следую рейсом Монтевидео — Дурбан. Спасибо, в помощи не нуждаюсь! — прозвучал ответ.

— Счастливого плаванья! Вахтенный, занеси в журнал запись о встрече. Укажи место. Широта… Долгота… Да-да, долгота 30 градусов, 19,6 минут.

Ддя Николая последняя цифра прозвучала как привет из дома. Это же меридиан Пулковской обсерватории. Отсюда, точно на север за тысячи верст лежат Санкт-Петербург, Пулково, Кронштадт, Ораниенбаум — такие родные и знакомые места…

Господи, мне-то сколько еще у чужих берегов болтаться?

Да, расчувствовался. Видно, и в самом деле шторм у мыса Бурь все силы вымотал. До Дурбана-то рукой подать. А в Африке этой уже недолго осталось пребывать. В последней шифровке об этом ясно сказано.

Дурбан и в самом деле оказался деловым городом. За горбатым скалистым мысом, о который разбивался океанский прибой, открылась тихая голубая лагуна. На одном берету сам город, на другом порт. По всей лагуне разбросаны вешки и буйки, обозначающие мели. Говорят, во время отлива можно посуху перейти с одного берега на другой. Но в самом порту у причалов кипит работа, пыхтят землечерпалки, роют судоходные каналы, снуют лодки и буксиры. Как пишут местные газеты, только за последние годы товарооборот Дурбана увеличился более чем в три раза. Пароходные компании нарасхват берут уголь из близлежащих шахт, склады забиты сахаром, шерстью, хлопком, а недавно построенная дорога протянулась прямиком к золотым рудникам Трансвааля.

Место бойкое, здесь можно узнать много интересного. Ага, уже встречают. Вон с причала машет один из братьев Пракаша.