Вагон потряхивало на стыках рельс, и тогда кусочки льда в стакане с виски тонко звенели. Этот звук раздражал старого бура, неприязненно смотревшего на своего соседа по купе. Стрижен наголо, как каторжник, на обветренных щеках безобразная щетина, одет явно в чужое, а из вещей имеет только небольшую сумку. По выговору явный иностранец. Еще надо разобраться, с какой целью в эти тревожные дни едет он в столицу Трансвааля.

Своего общества Николай попутчику не навязывал, просто прихлебывал виски и смотрел в окно. Мимо тянулась красно- бурая равнина, с пучками сухой травы, темными столбиками термитников да «копиес» — скалистыми холмами с плоскими вершинами. Их сменяли «донга», крутые овраги, густо заросшие кустами, а по берегам редких речушек жались, окруженные деревьями, фермы, виднелись загоны для скота.

Ближе к Йоханнесбургу замелькали пыльные горняцкие поселки, копры шахт, отвалы пустой породы. Самого города, промышленного центра всей Южной Африки, с его знаменитыми площадями и проспектами, Николай не видел.

Те, кто посадил его на поезд, настоятельно советовали не привлекать к себе внимания, поэтому и пришлось отсидеться в купе. Расторопный чернокожий проводник доставил разной снеди и миску жирного шахтерского супа, густого варева, в котором плавали куски курицы, овощи и грибы. После долгого перерыва отвел душу, поел горячего. Последние дни питался только сухарями да наскоро испеченным на углях мясом…

Старый бур как раз и вошел в купе, когда Николай расплачивался с проводником. Весьма неодобрительно взглянул на соседа, явно наградившего кафра сверх всякой меры.

Вот и сейчас в дверь купе тихонько постучали. Проводник почтительно доложил:

— Подъезжаем, баас. Претория через полчаса.

Бур что-то раздраженно проворчал и черное лицо поспешно скрылось.

Николай вспомнил, как еще совсем недавно сам старался не попадаться на глаза белым людям. Всего-то сутки побыл кафром, а запомнилось это чувство. Идешь по улице будто ты голый, кажется, все только на тебя и смотрят. Но на деле маскировка Пракаша сработала отлично. К своему рослому «собрату» чернокожие не вязались, а белые патрульные, мельком взглянув на пасс, небрежно махали:

— Проходи, не задерживайся!

В тот день патрульных в Кейптауне было что-то очень уж много. В основном это были недавно прибывшие английские солдаты, которые хотя и маялись от непривычной жары, но тщательно проверяли всех выезжавших из города белых. В порту вообще творилось невообразимое, обыскивали даже буксиры, китобойцы и рыбачьи лодки. Лучше было к причалам и близко не подходить.

Заминка вышла у последней заставы. Бричка Алана стояла в условленном месте, но рядом толпились какие-то англичане. Видно, возвращались из Ботанического сада и расспрашивали об окрестностях. Алан что-то объяснял, тыча кнутовищем, словно указкой, в сторону каменистых склонов Столовой горы. Неподалеку встали и солдаты с заставы, с интересом слушали рассказ.

Время шло, начинало смеркаться. Просто стоять на дороге, развесив уши, было опасно. Сняв драную шапку, Николай с поклоном приблизился к компании. Алан бросил недовольный взгляд на нахального кафра, но, услышав пароль: «Вам нужен механик? Умею чинить швейные машинки», переменился в лице. Глаза налились кровью, сейчас хватит удар!

— Ты где шлялся, грязная скотина! Как ты смеешь себя механиком называть! Пошел в бричку! — звонко вытянул Николая кнутом по спине. — Извините, джентльмен, на ферме лошади стоят некованные, а этот черномазый возомнил себя мастеровым и теперь готов до ночи торчать в пивной.

Когда отъехали уже порядочно, до того молчавший Алан вдруг начал дико хохотать!

— Они же сейчас тебя, белокожего, по всему Кейптауну ищут! Ну, Питер, не ожидал такого! Знал, что изменишь внешность, но чтобы в кафра превратился! Прости, что стегнул тебя, но рука сама по привычке сработала на черный цвет. — Успокоившись, добавил: — Знаешь, вот так перекраситься я бы никогда не смог. Не горюй, утром приедем на место, отмоешься.

Дальнейшее путешествие проходило уже без происшествий. Алан передал спутника в руки надежных проводников и его довольно быстро перебрасывали с этапа на этап. Двигались где верхом, а где в повозке по малонаселенным местам вдоль крутых отрогов Драконовых гор, с которых по ночам тянул ледяной ветер. Проводники успокаивали — холодный сезон на исходе, но рассказывали, что бывают годы, когда в июле налетает злой южный ветер. Вот тогда в горах бушуют сильные снежные бури, а озера и ручьи замерзают. От холода укрывались плащами из бараньих шкур, больших костров не разводили, опасались конных английских патрулей, которые непрерывно рыскали в округе.

Пограничную Оранжевую реку перешли ночью и в тихом чистеньком городке Блумфонтейне — столице Оранжевой Республики — Николай сел на поезд. В Претории предстояло встретиться с верным человеком, ознакомиться с последними указаниями начальства и решить, что делать дальше. Было ясно, что приятели Тома тоже помогали не за спасибо. Должно быть и у них есть какие-то виды.

В этом пришлось убедиться в первые же минуты по прибытии на место. В дверь купе уверенно и громко постучали и вошел румяный молодец в темно-синей форменной куртке с нашивками. По тому, как старый бур взглянул на Николая, стало ясно, что это представитель властей, который не будет шутить с подозрительным иностранцем.

Но соседа ждало разочарование. Молодец по всей форме отдал честь:

— Мистер Питер Крейн? Добро пожаловать в Преторию! Вас поручено встретить и проводить в Дом правительства.

На перроне царило необычайное возбуждение. Люди собирались кучками, оживленно жестикулировали, все говорили разом. Шум толпы перекрыл звонкий голос мальчишки-газетчика:

— Покупайте специальный выпуск! Истек срок ультиматума президента Крюгера! Война с Англией началась!

— Простите, я немного отстал от событий. О каком ультиматуме идет речь? — спросил Николай спутника, когда сели в поджидавший у вокзала экипаж.

— Переговоры об урегулировании отношений с Англией тянутся давно, а тем временем у наших границ появляются все новые и новые части английской армии. Наш президент Пол Крюгер потребовал, чтобы они в трехдневный срок убрались от границ Трансвааля. В ответ услышали: «Это требование правительство королевы не может принять к рассмотрению». Сегодня истек срок ультиматума…

— Какое сегодня число?

— 11 октября 1899 года. Наш дядя Пол решил не дожидаться, пока англичане закончат все приготовления, и нанесет удар первым. В прошлом мы громили британских Томми, а сегодня на нашей стороне не только Оранжевая Республика, но и многие иностранные государства!

Николай с интересом смотрел на незнакомый город, его широкие и прямые улицы, зеленеющие сады и скверы, аккуратные канавки вдоль дорог, по которым бежит вода. В центре церкви, отели, магазины, которые могли бы сделать честь любой столице мира.

Но сегодня красоты архитектуры отошли на второй план. На тротуарах и проезжей части улиц собралось много вооруженных людей, их провожали женщины и дети. Где-то звучала бодрая музыка и пение, но суровые лица большинства людей свидетельствовали о том, что все они собрались не ради какого-то праздника.

Чувствовалась напряженность, и чувство это передалось Николаю. Поэтому и смотрел на город глазами военного человека. Оценивал крутые берега пересекавшей улицы речушки, расположение мостов и площадей, нависшие над городом голые холмы. На одном из них заметил прямоугольник форта, темные глазницы амбразур и сразу же завертел головой, прикинул сектор обстрела. Чтобы понять систему огня, бросил взгляд на соседние холмы и не ошибся, там возвышался еще один форт.

— С противоположной стороны город охраняют еще два форта, — подсказал спутник. — Вижу, вы действительно разбираетесь в военном деле. Недаром майор просил немедленно доставить вас к нему.

— Какой майор?

— Командир нашего Артиллерийского дивизиона майор Якоб ван Геллен. Он сказал, что хорошо знаком с вами.

Это имя Николай слышал впервые, но промолчал. Спутник явно не страдал отсутствием наблюдательности, и не стоило вспоминать вместе с ним всех своих знакомых.

Дом правительства занимал целый квартал и усиленно охранялся. Но через все караулы прошли без задержки, и в одной из комнат Николай действительно встретился со старым знакомым, который в Дурбане назвался Артуром. За прошедшее время он мало изменился, сохранил усики стрелками и короткую бородку. Но сегодня был одет в серо-желтую форму, а на синем стоячем воротнике его мундира золотились три майорских звезды.

— Ты вовремя приехал, Питер! Мы рады приветствовать старого друга, который помог нам получить «стреляющие машинки»!

— Благодарю за честь, господин майор!

— Никаких церемоний, Питер! Для тебя я просто Якоб, и еще запомни — у нас не принято чинопочитание. На форму не обращай внимания, сегодня иностранным послам официально объявляли о начале войны, поэтому и пришлось ее одеть.

— Разве у вас военные не носят форму?

— Только те, кто служит постоянно. Это мы, артиллеристы, да еще медики, интенданты, музыкантская команда. Всего наберется немногим больше четырех сотен.

— Как же вы собираетесь воевать с такими силами?

— Когда надо защищать родину, у нас за оружие берутся все здоровые мужчины с шестнадцати до шестидесяти лет. Винтовку, лошадь и необходимые для похода припасы имеет каждый бур. Все они объединяются в коммандо, выбирают командиров — фельд-корнетов и их помощников. Коммандо одного района поступают под командование своего генерала. Как видишь, все организовано очень просто и мобилизация проходит за один день.

— Сколько же вы рассчитываете выставить бойцов?

— Решено, что Трансвааль и Оранжевая Республика выставят объединенные силы. Думаю, что в общей сложности наберется больше сорока тысяч. Все они храбрые и выносливые люди, отличные следопыты и стрелки. Но сегодня мы начали войну не с кафрами и нам очень нужны специалисты военного дела. Такие, например, оружейники, как ты…

В дверь без стука ввалился громадный бородач, опоясанный патронташами и подсумками.

— Якоб, тебя президент срочно зовет!

— Посиди здесь, Питер. Пока присмотри себе седло и винтовку.

Оставшись один, Николай осмотрел комнату. Стол, заваленный бумагами и картами, потертые стулья, массивный сейф, пирамида с винтовками, несколько седел в углу. Рабочее место военного человека, ничего лишнего. Ну, амуницию можно подобрать и потом, а на торчащий из-под стопки бумаг список стоит взглянуть.

Опись материальной части Артиллерийского дивизиона Республики Трансвааль. Надо бы такие бумаги прятать подальше, но это уж дело хозяйское.

Итак, на сегодня Трансвааль имеет четыре крупнокалиберных осадных орудия, 22 полевых и горных пушки и 21 пулемет. Вот и еще один список. У Оранжевой Республики орудий и того меньше, а пулемет всего один. Вся бурская артиллерия изготовлена во Франции, Германии, Швеции, калибры разные, системы тоже. Не лучше и с боеприпасами, на каждое орудие заготовлено примерно по две тысячи выстрелов. Заводы-изготовители, годы выпуска снарядов, марки порохов — все разное. Как они собираются с таким музеем вести боевые действия? Да и надолго ли хватит даже таких запасов? Невольно вспомнились зачехленные батареи и штабеля ящиков со снарядами на причалах кейптаунского порта и вереницы дымящихся труб английских заводов и фабрик. Это же будет форменная бойня.

Услышал шаги в коридоре и придал бумагам прежний вид. Сам сделал вид, что изучает карабин из ружейной пирамиды.

— Ну, что надумал? — спросил вошедший Якоб. — Президент только что, среди других дел, напомнил о необходимости привлечения волонтеров. Жилье и довольствие мы обеспечим, но вот относительно жалования…

— Подожди, Якоб. Сейчас речь не о деньгах. Ты прав, это не война с кафрами, англичане сильный противник и к операциям в Южной Африке подготовились основательно, поэтому вам одним справиться будет трудно.

Николай замолчал и поставил карабин обратно в пирамиду. Как когда-то Тому, прямо взглянул собеседнику в глаза.

— Я не отказываюсь вам помочь, но здесь в Претории мне надо встретиться с одним человеком. Подожди немного, дай мне время.

— Понимаю, Том меня предупреждал о твоих особых увлечениях, но нам чужих секретов не надо. Когда надумаешь — скажешь. Место, где остановишься, сам подыщешь?

— Зачем я буду зря стараться? Все равно тебя сразу же известят. Давай адрес прямо сейчас.