Под командованием индуны Мативане войско литунга двигалось широким фронтом на восток. Но отряды мятежных вождей не принимали боя и отходили в глубину саванны. Только время от времени их лучники нападали из засад на передовые дозоры литунга, а однажды подожгли траву в саванне и все войско несколько дней стояло в ожидании, когда затихнет пожар.

Поход затягивался. Пограничные деревни с их запасами остались далеко позади, и войско перешло на подножный корм. Стада коров, которых гнали с собой как подвижной запас мяса, таяли с поразительной быстротой. Однако виноваты в этом были не столько голодные воины, сколько мухи це-це и львы. Теперь все чаще приходилось рассчитывать на охоту и сбор лесных плодов и кореньев. Однажды удалось убить слона, и тогда воины разбили лагерь на несколько дней, чтобы вволю поесть свежего мяса. Но чаще случались неудачные дни, когда каждому приходилось довольствоваться несколькими орехами или горстью кузнечиков.

С помощью Тонтелы и его «леопардов» Николай установил в отряде жесткий порядок. Прежде всего обеспечил регулярное питание. Вместе о несколькими, самыми меткими стрелками, постоянно ходил на охоту. Необычное скопление людей в саванне пугало животных, и они не подпускали охотников близко. Но знакомые с действием копий и стрел звери еще не представляли, как далеко летит винтовочная пуля. Конечно, случались и неудачи, но Николай, помня опыт буров, приказал сушить мясо впрок. Вскоре его запас уже составлял ношу нескольких носильщиков. Так или иначе, но каждый вечер в лагерных котлах аскари варилась мясная похлебка, заправленная мукой, а то и просто молодыми листьями баобаба. На зависть другим отрядам у Бокондо сыты были все и не было больных и отставших. Не меньшее внимание уделялось укреплению дисциплины. Еще в первый день похода, как только высадились из пирог на берег, Тонтела указал на одного аскари и трех носильщиков. Сказал, что это люди верховного мбунда, приставленные, чтобы вести тайное наблюдение за словами и делами всех людей в отряде. Николай не согласился с его предложением тут же утопить соглядатаев в реке, просто приказал им убираться вон.

Караульную службу организовали по всем правилам, по ночам выставляли часовых, которые никого не подпускали к лагерю. Днем сильные дозоры охраняли движение отряда, залезали на высокие деревья, поднимались на термитники, чтобы осмотреть местность. Несколько раз появлялись группы мятежников, но аскари открывали такую частую пальбу, что близко подойти к ним никто не рискнул. Потом в кустах дозорные находили пятна крови, и каждый аскари считал, что меткий выстрел сделал именно он.

Кончался сезон дождей, и тучи уползали в речные долины, а на высоких горных плато задули сухие ветры. По ночам становилось так холодно, что видно было, как от дыхания поднимается пар. Полуголые воины жались у костров и часто посматривали в сторону аскари, которые кутались в бычьи шкуры. Теперь уже никто не ворчал на то, что приходится таскать на себе лишнюю тяжесть.

В один из вечеров, когда дым лагерных костров низко расстилался над саванной, в отряд аскари пришел индуна. Все обратили внимание на то, что на этот раз его не сопровождают телохранители «ньям-ньям».

— От холода оба заболели, — объяснил индуна, когда он с Николаем устроились у костра. — Они же из Конго, а там на севере жара стоит круглый год. У нас сейчас не самое лучшее время для прогулок по саванне, начался сезон «мфепо», с его холодными ночами, самыми длинными в году.

— А у нас сейчас июнь. Наступило тепло, ночи совсем короткие…

— Подожди, маета. Я к тебе не за этим пришел. — Индуна неторопливо раскурил свою вырезанную из черного дерева трубочку, огляделся по сторонам. — Ну у тебя и порядок. После того, как твои часовые ночью какого-то заблудившегося прохожего пристрелили, люди к вашим кострам боятся и подходить.

Рядом не было никого. Только шагах в двадцати маячило несколько темных фигур.

— Стараемся.

— В других отрядах много больных и отставших. Сейчас вступили на земли мятежников, так с едой стало получше. Воины сами находят скот и зерно. Плохо, что Ндунгу и Каземпа объединили свои войска, не удалось разгромить их по отдельности. На военном совете все обсудили и решили, а потом ничего не получилось. Мятежники, как вода в песке, исчезли, а потом оказались совсем в другом месте. Словно сами сидели на совете и слышали все наши разговоры.

— Может быть, и на самом деле слышали? Кто-нибудь донес.

— Все может быть. На самом совете много людей собралось, были военачальники, а рядом их помощники, слуги, телохранители… Кто-то очень не хочет нашей победы. Думаю, что и в Зимнем дворце некоторые ждут не дождутся сообщений о нашем поражении или моей гибели. Мой прорицатель недавно гадал, велел остерегаться, но заверил, что мятежников мы победим.

— Где сейчас их войско?

— Они стоят у столицы вождя Каземпа, тоже собираются с силами, после похода отъедаются. Разведчики сообщили, что каждый день им по два быка забивают… В наших землях люди мясо каждый день редко едят. Это ты своих аскари кормишь как на свадебном пиру. Все только об этом и говорят.

— Очень хорошо, — прервал его Николай.

Последнее время стал замечать, что индуна начал излагать свои мысли очень уж пространно и не всегда по делу. Привык на всяких советах из пустого в порожнее переливать, или просто стареет?

— Давай атакуем их внезапно. Твой личный полк-импи и мои аскари сделают ночной переход и ударят на рассвете, а уж огневую поддержку атаки я беру на себя.

— Личный полк-импи… Настоящие импи были у зулусов, при Чаке, — начал было индуна, но вдруг встрепенулся, по- молодому сверкнул глазами. — Атакуем! Завтра утром соберу большой военный совет, наложу им всем в мозги дерьма. Прикажу отдыхать и набираться сил перед боем. Пусть режут последних коров, пляшут и празднуют вступление на землю врага. Мятежники в тот же день узнают об этом, а мы выступим с заходом солнца.

— Если победим, отпустишь меня домой?

— Да, обещаю! Ты честно выполнил наш договор, и аскари стали настоящими солдатами.

Стремительный ночной марш совершили, как и было задумано. Утром вступили на обширную равнину, покрытую редкими деревьями и кустарником. Между ними виднелись участки возделанной земли, отдельные хижины, окруженные заборами из колючих ветвей. На вершине плоского холма поднимался частокол, за которым теснились крыши довольно большого селения. Появления сил литунги здесь явно не ждали, перед массивными воротами из толстых бревен поспешно строилось войско мятежников, а из-за холма к ним присоединялись все новые и новые толпы воинов.

Вскоре войско противника представляло уже весьма внушительную картину. Над ним поднимался лес копий, развивались пышнне султаны из перьев, от ярко раскрашенных или обтянутых пестрыми шкурами щитов рябило в глазах. Впереди встали несколько стрелков с ружьями в руках, а отдельно на массивных подпорках несколько человек уложили длинную железную трубу. Еще раньше разведчики доносили о том, что арабские купцы подарили эту старинную пушку вождю Ндунгу, что называется она «Слонобой» и стреляет каменными ядрами.

Пред лицом столь многочисленных врагов импи индуны выглядели гораздо менее внушительно, а стоявшие позади него аскари и совсем не смотрелись. Поэтому высыпавшая из селения орда подростков развлекалась от всей души, издеваясь над жалкой кучкой рыбоедов с берегов Замбези, которые зачем-то притащились в глубины саванны. Свое красноречие они подкрепляли непристойными жестами, а облепившие крыши хижин женщины визжали от восторга. Все это продолжалось довольно долго, и только суровые взгляды индуны заставляли его воинов молча сносить все оскорбления и не броситься на обидчиков.

Тем временем Николай успел расставить на земле несколько коротких обрезков бамбуковых стволов, которые он заранее снарядил вытопленной из артиллерийских снарядов взрывчаткой и снабдил примитивным оперением из деревянных дощечек.

Конечно, его появление привлекло к себе всеобщее внимание, и, даже не зная местного диалекта, можно было догадаться, что собравшиеся на этом холме люди, так же как и жители селения, не испытывают никакого уважения к белому человеку.

Веселье уже начинало стихать, когда из ворот показались сами вожди мятежников в окружении большой свиты. Над каждым из них несли расшитый зонт, символ суверенной власти, а слуги обмахивали их опахалами, чтобы жара и мухи не беспокоили владык.

Затрубили рога, забили барабаны. Стрелки положили свои длинные ружья на сошки и, держа их двумя руками так, чтобы не било отдачей, начали палить один за другим. Со страшным громом ухнул «Слонобой», его ядро описало дугу в воздухе и ударило в термитник, подняв целую тучу красной пыли. Сквозь клубы порохового дыма мятежники тесным строем медленно двинулись в атаку, чтобы, согласно обычаю, броситься на противника, когда приблизятся к нему на бросок копья. Николай быстро окинул взглядом войско литунги. Индуна и все его воины стоят неподвижно, потерь от арабского огня не видно. Тогда отдал команду своим аскари. Они рассыпались цепью перед фронтом и открыли беглый огонь. После недавней оглушительной пальбы выстрелы винтовок звучали негромко, но в тесных рядах атакующих каждая пуля находила цель и вражеские воины сразу же стали нести ощутимые потери. Их отряды начали топтаться на месте, бой барабанов смолк.

В этот момент Николай и поджег запалы у своих самоделок.

Пуск этих бамбуковых ракет получился, прямо сказать, безобразным. Они взлетели как стая ворон, еще хорошо, что все направлялись в одну сторону. Ни о какой кучности не могло быть и речи, одни из них занесло до самой деревни, другие рвались, не долетая до земли. Но шума получилось много, а добавка в заряды дымного пороха создала над головами вражеских воинов густые черные тучи, от которых померк солнечный свет.

Когда смолк грохот разрывов, открылась жуткая картина — все вражеское войско вповалку лежало на склонах холма, а над деревней поднимался столб белого дыма. Николай оглянулся и увидел, что воины индуны тоже не выдержали такого ужасного зрелища и удирают в саванну, подальше от места побоища. За ними следовали и некоторые аскари. Одни только «леопарды» столпились около Тонтелы, который бормотал им что-то успокаивающее.

Сам индуна лежал ничком в траве, в его затылке торчал глубоко вонзившийся метательный нож. Видимо, кто-то из его телохранителей хладнокровно решил воспользоваться возникшей суматохой и убежал вовсе не из-за страха перед новым оружием.

Медлить было нельзя. Вражеские воины уже приходили в себя и, побросав свое оружие, в панике разбегались по кустам. Из селения с воплями и плачем бежали толпы женщин, тащили за собой детей. Пламя уже плясало по соломенным крышам, и все звуки заглушал испуганный рев скота.

Николай быстро прошел к акации, под которой перед боем аскари сложили лишнюю кладь, взял запасной подсумок с патронами, мешочек с солью и свернутую трубкой бычью шкуру. Все остальное, необходимое для дальней дороги, уже было при нем. Махнул рукой Тонтеле и «леопардам».

— Счастливо оставаться, ребята! Спасибо за службу! Можете возвращаться в долину Булози, а я пошел к берегу океана. Возвращаюсь домой, в свою страну Раша!

Взглянул на компас и уверенно зашагал на север, в сторону обозначенной на схеме мистера Георга реки Кафуэ.

Немного погодя услышал за собой топот ног. Его догоняли «леопарды» во главе с Тонтелой. Встал спиной к дереву, взял карабин наизготовку. Старик тоже остановил своих родственников, сам вышел вперед, поднял обе руки ладонями вверх, показал, что в них нет оружия.

— Маета, мы хотим идти вместе с тобой!

— Я иду домой, Тонтела. Покойный индуна поклялся мне именем Ньямбе и душами предков, что отпустит меня после победы. Или ты мне не веришь?

— Ты свободен, маета. Во время ночного похода индуна сказал мне о вашем последнем разговоре. Его воля священна для всех нас. Завтра сюда придет все войско литунги, и празднование великой победы над мятежниками продлится не один день. Но сюда придут и те, по чьему приказу сегодня убили индуну. Они расправятся и с нами, его верными слугами.

— Это вполне возможно. Ты сам до сих пор носишь леопардовую накидку, которую снял с верховного мбунда. Могут не простить такого, да еще и семьи родных накажут.

— Семьи не тронут. Все они члены большого и сильного клана, с которым никто не захочет ссориться. Но я не хочу больше жить в этих диких краях, хочу вернуться в большие города на юге. Макубата, сын моей младшей сестры, теперь живет в Кейптауне, на берегу океана. Ты же сам сказал, что идешь в эти края.

— Скорее всего я приду в другой город на берегу океана, но до Кейптауна ты сможешь добраться на пароходе. А остальные почему не хотят возвращаться в свою долину?

— Это я виноват, маета. Слишком часто рассказывал им о других странах. За это верховный мбунда и хотел со мной расправиться. «Леопарды» сильные и смелые ребята и не хотят всю жизнь мокнуть в долине Булози. Ну, какая это радость раз в год плавать из одного ее конца в другой во время праздника «куомбока»? Они хотят повидать мир.

— Однажды ты помог похитить меня…

— Маета, я тогда выполнял повеление индуны. Вчера он, словно чувствовал приближение смерти, долго говорил со мной и приказал оставаться с тобой. Приказал повиноваться только тебе. Клянусь в этом самим Ньямбе!

— Хорошо, Тонтела. Тогда проверь у ребят оружие и припасы. Пошли!