По телевизору, он включен в моей комнате постоянно, но с выключенным звуком – это дает эффект присутствия, не люблю тишины одиночества, – случайно шло интервью с Отаром Иоселиани. Симпатичный старик-кинорежиссер, только что приехавший из Парижа, очень спокойно, затягиваясь сигаретным дымом, говорил, глядя на меня с экрана:

– Не по нашим сценариям пишется жизнь... Вот все задумываются, как жить на этом свете? Как?.. За всех не скажу. А вот у меня есть только одно-единственное желание, чтобы у нас всех было бы время жить. А где жить – это уже не важно. Понимаете, не вертеться, как белка в колесе, а просто жить.

Это запомнилось, засело. Не знаю почему, но я, в свои двадцать пять, почувствовала себя – это не объяснить – значительно старше. Моя наивность была, так сказать, с сединой. Может быть от того, что пока еще все мои романы заканчивались печально.

По радио в моей машине зазвучала знакомая мелодия. Очередная «фабрикантка» пела: «забери солнце с собою...». Эта строчка меня доставала. Я услышала ее впервые в Ашхабаде, куда прилетела вместе с Димой.

– Здесь, как в Северное Корее, – предупредил меня заранее Дима. – Постоянное наблюдение и тотальная прослушка. Можно говорить только о счастье.

И мы целые две ночи были счастливы. Вино, фрукты... это было время жить. А сейчас, после Сицилии, Дима ни разу не позвонил мне. Почему? Почему... И эти часы? Вернее, дуплет часами? Может, он и своей «невесте» подарил часы с приостановленным, со смыслом, заводом? Кстати, и Леша тоже – с кольцами от de Grisogono... Тоже – дуплет?

Я вдруг схватила Vertu и набрала цифры Диминого телефона. После четвертого гудка он ответил:

– Слушаю...

– Это я. Может, встретимся?

Не окрашенный ничем голос Димы ответил:

– Не могу. Я занят.

Все. Я перестроилась в крайний, для «чайников», ряд и поползла, сдерживая рвущуюся к глазам обиду. В такие минуты мне просто необходимо было дозвониться хоть до кого. И я набрала, впервые, Лешу. Нет, сегодня был явно не мой день.

– Абонент временно недоступен... – бездушно сообщила мне автодама.