Лешин «лексус» стоял метрах в восьмидесяти от служебного входа в «Олимпийский». Напротив него темнела мечеть. Леша видел, как из сумрачной глубины, слева от навеса, прикрывающего вход в дирекцию, подрулил «хаммер» Водорезова. Мишка и Ярослава остановились под какими-то флагами на бетонной стене.

Мишка закурил.

Петелина посмотрела на наручные часы. В правой ее руке был мобильный телефон.

Леша видел в ночном прицеле ее лицо. Ее пикабу, волнисто огибающее правый глаз.

Он тоже держал мобильный в левой руке.

Звонок.

– Да, – сказал Леша.

– Изя все, – услышал он. – Жди.

Ярослава поднялась на одну ступеньку входной лестницы.

И в эту минуту из дверей повалили люди. Леша увидел сияющие лица Ирки, Машки и Таньки.

Звонок.

– Да, – сказал Леша.

– Ой, – услышал он. И чем-то звериным в себе, угадал на себе чей-то прицел.

Голова Ярославы, с какой-то ухмылкой в губах, встала в «кресте» ночника.

Леша успел увидеть, как наперерез чему-то кинулся скачками Мишка.

Он, видимо, успел перекрыть собой невидимую линию огня.

Пулевой удар опрокинул его.

Леша мягко добрал предварительный спуск и придавил крючок.

Мишкин рывок под пулю спас Лешку.

Он был бы убит ею.

Вторая сошла со смертельной точки и проткнула Леше правую челюсть, ломая зубы.

Почему он не потерял сознание сразу? Непонятно.

Леша, чувствуя как замокает кровью его «маска-шоу», передвинул себя на водительское место.

Кинул винтовку назад, за спину, и нажал на газ.

Через тротуарные бордюры он выгнал «лексус» на подиум, к Олимпийскому проспекту.

Вырвался, не обращая внимания на охранника, махавшего ему, на проезжую часть и, нарушая все и вся, сделал разворот в сторону Садового.

Налево.

Мимо театра Образцова.

Еще раз направо на улицу Фадеева.

Налево. На Чаянова.

По ней до Первой Тверской-Ямской.

Здесь – повезло.

Он перепрыгнул через Тверскую.

И на Васильевской у знакомого подъезда, уткнулся в бордюр.

Выдернул ключ зажигания.

Все.