– Да?

Из телефона выщелкивает сухой голос:

– Тамара, тут ваши туристы на ресепшене. Говорят, что их не забрали на экскурсию.

– Хорошо, Айше. Я сейчас подойду.

Прежде чем отправиться в отель, я иду к веревке, на которой развесила вчера свое белье. Влажная майка валяется на росистой траве, но других вещей не видно. Я растерянно оглядываюсь по сторонам и смотрю даже в небо – кому понадобилось мое нижнее белье? Не найдя ни ответа, ни каких-либо следов белья или вора, я, раздосадованная, плетусь на ресепшен.

– Тамара, Тамара! Мы здесь!

Повернувшись, я замечаю за угловым сто ликом двух пожилых женщин.

– Здравствуйте. Мне сказали, что вас не забрали на экскурсию.

– Да. Мы ждем уже полчаса, а автобуса нет!

– Можно посмотреть ваши билеты?

Билеты я рассматриваю с таким же недоумением, с каким озиралась в поисках белья пять минут назад.

– Да, выписывала я. Но ведь сегодня яхты нет…

– Как нет? У нас же написано!

Одна из женщин привстает и тянет руку к билету.

Я вздыхаю и говорю, не поднимая глаз:

– Это моя ошибка. Я написала «четвертое июля», а надо было «третье». Извините.

– Ну что же вы так неаккуратно?!

– Да, неаккуратно. Извините. Я могу перенести на другой день или вернуть деньги.

– Да это-то понятно. Но мы же вставали рано, собирались… – Женщина пожимает плечами и откидывается на спинку стула. – И потом, мы уезжаем завтра, перенести не получится. А так хотелось съездить…

– Извините. – Я присаживаюсь на краешек стула и поднимаю виноватые глаза на женщин. – Такая глупая ошибка…

– Ну, ладно, ладно, Тамара! Бывает, мы же понимаем. Людей много, спешите. Ошибки неизбежны. – Женщины машут руками и улыбаются. – Только вы нас завтра в аэропорт заберите! Не забудьте!

– А что, хорошая идея. Может, и на яхту тогда съездите! – улыбаюсь и я.

– Но-но, Тома! Нас дома ждут!

– Хорошо, тогда не забудем вас. Подождите минуту, я принесу деньги.

В офисе я достаю из сейфа шестьдесят долларов – пятьдесят из экскурсионной кассы и десять из личных запасов – и быстро возвращаюсь к столику.

– Вот, возьмите, – говорю я, протягивая ку пюры женщине, которая показалась мне глав ной. – Извините.

– Тамара! Но вы же опять ошиблись! Здесь шестьдесят! – Глаза женщины смеются.

– Нет. Это… это компенсация, – выдавливаю я.

– Ну, что ж. Очень приятно. И профессионально. Спасибо, Тамара!

Женщины встают, плавно и бесшумно отодвигая стулья, и берут в руки свои сумки – плетеные и совершенно одинаковые.

– Если у вас такое обслуживание, мы всегда будем ездить через вашу компанию, – добавляет та, что помоложе.

– Приезжайте – съездим на яхте!

– Разобралась? – спрашивает меня Айше, наблюдавшая за нашим разговором из-за стойки. – Все в порядке?

– В порядке, – отвечаю я. – Если бы все так реагировали на проблемы, я бы раздавала компенсации направо и налево.

Айше недоуменно вздергивает бровь и, не дождавшись объяснения, выкладывает передо мной на стойку саблю в ножнах. Я с деланым испугом отшатываюсь:

– Что, в живых должен остаться только один?

Строгая Айше хмурится непонимающе, и я, махнув рукой, говорю:

– Неважно. Это что?

– Нашли вчера в сауне. Если вдруг кто-то из ваших туристов будет спрашивать…

– В сауне? – хмыкаю я. – Да, это точно наши туристы. Айше, а Ильхам уже в отеле? Не видела?

– Здесь. Он, кажется, в ресторан пошел. Пройдя через атриум главного здания, я спускаюсь по влажным после утренней убор ки ступенькам и иду в ресторан. Навстречу мне попадаются сплошь незнакомые русские тури сты. Откуда все эти люди? Кто их привез?

– Доброе утро, дорогой. Я выдвигаю ногой стул и одновременно ставлю на стол чашку с чаем и миску с густым розовым йогуртом, в котором подрагивают вишневые ягоды и кусочки персика.

– Привет. Сделала эпиляцию? Усевшись, я вытягиваю под столом ногу:

– Да. Ильхам трогает мою голень прохладными пальцами и качает головой:

– И почему у нас с тобой нет секса? Такие хорошие ноги…

– Я берегу себя для мужа. Слушай, у меня стырили все белье в ложмане, – перехожу я к своей проблеме.

– Как это?

– Я вчера постирала четыре лифчика, повесила на веревку и накрыла майкой, чтобы официанты не возбуждались. Сегодня утром пошла снимать – майка на месте, лифчики исчезли. Что за фигня?

– Тамара, да ты настоящая звезда! – хохочет Ильхам.

– Очень смешно! В чем я ходить-то буду? В Текирова же ничего не купишь. А у меня один лифчик остался, который на мне, и все! – Я возмущенно размешиваю сахар в чае. – Идиоты!

– Ладно, не переживай. Купим.

– Знаешь, я бы сегодня хотела в Анталию съездить. Машину можно найти?

Ильхам передвигает пепельницу в центр стола и кивает:

– Попробуем. Закурив, он добавляет:

– Из офиса сейчас звонили. Сказали, что сегодня прилетает какая-то Кузнецова, ее надо целовать во все места.

– ВИП, что ли?

– Наверное, из агентства. Я уже попросил сделать ей номер в основном здании. С фруктами и прочей дребеденью.

Я доедаю йогурт и спрашиваю, покачивая перед лицом облизанной чайной ложкой:

– А что же она – с общим трансфером приезжает?

– Нет, вроде на машине должны привезти.

После завтрака мы заходим в отельный магазин с традиционным туристическим набором по-турецки «кожа—золото», которым заправляет двадцатитрехлетний земляк Ильхама, обладатель черной потрепанной машины местного производства «Tofaş Doğan».

Эльдар гостеприимно встает нам навстречу с низкого дивана, едва мы заходим в прохладный, пропахший кожей магазин.

– Какие гости, а? – улыбается он. – Клиен тов привели, да?

Ильхам улыбается в ответ и пожимает руку Эльдара, похлопывает его по плечу, спрашивает о чем-то на азербайджанском. Я тактично отхожу в сторону, хотя не понимаю даже отдельных слов.

Эльдар постоянно, при каждой встрече, напоминает нам, что мы получим хорошие комиссионные, если наведем туристов на его магазин, а мы из раза в раз заверяем его, что обязательно сделаем это, как только нам попадется денежный турист. Несмотря на свои заверения, я никогда не рекламирую его магазин – мне это кажется унизительным, – а вот Ильхам, скорее всего, отправляет клиентов Эльдару регулярно. Сдается мне, что Эльдар с такой легкостью позволяет нам пользоваться его машиной не только из земляческих соображений. Впрочем, весь туристический бизнес в Турции построен на комиссионных, их получают все, от гида до директора, и некоторые не делают различия между источниками их поступления. Кожа, золото, ковры, сувениры, аренда машин, трикотаж, кафе, рестораны – сгодится все, лишь бы обеспечить себе безбедное существование в ожидании очередного сезона.

Не прерывая певучего разговора, Ильхам достает из кармана мелодично тренькающий телефон. Глянув на дисплей, он говорит мне:

– Это Бебек. Туристы, наверное, приехали. Посмотришь?

Я ступаю в свежий холодок ресепшена и сразу подхожу к женщине, сосредоточенно грызущей ручку у стойки:

– Добрый день! Вам помочь заполнить кар точку?

Женщина поднимает на меня растерянный взгляд и подвигает ко мне бумаги и ручку:

– Да. Я что-то ничего тут не понимаю… Все на иностранном.

Подвинув к себе ваучер и паспорт туристки, я быстро заполняю карточку и протягиваю ее Айше.

Туристка – полногрудая блондинка в тесной одежде, возраст примерно около пятидесяти – начинает складывать бумаги в синий бумажный конверт, но тут откладывает их в сторону и говорит мне строго:

– У нас номер с видом на море.

– Сейчас посмотрим, – отвечаю я, глядя, как близоруко щурится в монитор Айше.

– А что смотреть? Мы заказывали номер с видом на море в своем агентстве, и они нам сказали, что так и забронировали.

Айше кладет на стойку карточку, я бросаю взгляд на черные цифры и подвигаю карточку женщине:

– У вас номер в четвертом бунгало.

– И что это значит? – Туристка вздергивает подбородок и заправляет в высокую прическу выбившуюся прядь.

– Это значит, что отель предоставляет вам номер согласно брони – двухместный номер в отеле «все включено» с четвертого по десятое июля. Как у вас написано в ваучере.

В этот момент к стойке подходит мужчина в светлых брюках и рубашке с закатанными рукавами. В руках он держит мятый буклет хорошо известного мне крупного уличного агентства.

– Марин, ну чего ты тут возишься? Ключ взяла – и пошли, – раздраженно бросает он, коротко взмахивая буклетом.

– Подожди, Саша! Тут какая-то неразбериха. Мы заказывали номер с видом на море, а нам дают неизвестно что в четвертом бунгало.

Я перевожу наполнившийся тоской взгляд на Бебека, который выходит из фойе, чтобы показать последней из получивших номер туристке, как пройти к лифту в основном здании.

– Вы не хотите посмотреть номер? – спрашиваю я, поворачиваясь к опасно раскрасневшемуся лицу собеседницы. – Может, оттуда и видно море.

– Девушка, а вы что, не знаете, какие номера в этом отеле и откуда что видно? – ядовито отзывается женщина.

– Нет. Гидам запрещено заходить в комнаты гостей. Но вот ваше агентство должно знать, какие номера оно предлагает своим клиентам.

А также должно знать, что отель «Голден Бич» никогда не подтверждает «вид на море» или «вид на горы», а только тип номера – на двоих, на троих и так далее.

– Все, Марин. Пошли посмотрим, что там за номер. Чего сейчас-то волноваться? – встрева ет мужчина.

Его спутница находится быстро:

– Так, Саш, я сейчас схожу посмотрю, что там, а ты жди здесь. Если не понравится, будем менять.

Я упираю локти в стойку и прижимаю пальцы к векам.

– Что случилось? – спрашивает меня Айше. Ее руки на миг замирают на клавиатуре.

– Fucking sea view again, – отвечаю я, не отнимая пальцев от век.

Тетка возвращается на ресепшен быстро, минут через пять. Звонким шлепком она припечатывает карточку к мрамору стойки и, сдув прядь светлых волос со щеки, объявляет:

– Мы хотим поменять номер на тот, кото рый нам обещали в агентстве.

Ее спутник сжимает челюсти и смотрит в атриум, как невыгулянная собака. Там хохочут, держась за плечи и локти друг друга, три молодые женщины.

Я завожу левую руку назад, укладываю ее на поясницу и отвечаю, глядя на красные пятна на щеках женщины:

– Если вы дадите мне документальное подтверждение обещаний агентства, то я сейчас же сделаю вам другой номер, с видом на море и со всем остальным, что указано в документах.

– У меня контракт, – с вызовом отвечает женщина. – Так что делайте номер.

– В контракте нет пункта о том, что для вас забронирован номер с видом на море, – осаждаю я ее. – Если вам и пойдут навстречу в отеле, то не раньше чем через четыре дня.

– Мы всего на шесть приехали! – возмущенно восклицает туристка. – Саша, скажи! Мы же ходили в агентство вместе! И еще. В этом номере раздельные кровати. Мы не собираемся там жить. Пусть нам меняют номер сегодня.

Я сжимаю руку за спиной в кулак:

– Извините, вы позволите мне отлучиться на пять минут?

Не дожидаясь ответа, я покидаю ресепшен и иду через атриум в лобби-бар.

– Ты чего там застряла? – спрашивает Ильхам, едва я подхожу к столу.

Раздраженно отмахиваясь, я опускаюсь на стул:

– Блин, всего-то приехало пятнадцать человек, но и среди них должна попасться хоть одна дура!

– Кофе будешь?

– Нет, позже. Сейчас посижу минут пять, пусть с ней теперь ее мужик поговорит.

За приоткрытой дверью бара почти тут же раздаются голоса. Повернувшись на шум, я вижу, как светловолосая туристка вышагивает, поджав губы, с зажатым в руке телефоном, а следом за ней катит чемодан ее вспотевший супруг.

– Вот теперь я буду кофе, – говорю я, отворачиваясь от двери. – Как достали уже эти агентства! Чего только не наплетут, лишь бы продать!

– Ага. Бесплатные няни, японская кухня… – Молчавший до этого момента Бебек широко зевает и вытягивает вперед напряженные руки. – Чем они в инфотурах занимаются? Им же все показывают, рассказывают, блин.

– Тем же, чем и туристы, – усмехается Ильхам. – Пьют, загорают и трахаются.

– Ага, а потом дома разбирают фотографии и не могут вспомнить, где какой отель и что им про него рассказывали, – продолжаю я его мысль. – Ну что, Ильхам, получилось машину взять?

Он протягивает мне ключ и замирает с вытянутой рукой, глядя на дверь за моей спиной. Я оборачиваюсь.

В лобби-бар входит турист в мокрых плавках, его плечи прикрыты пляжным полотенцем. Завидев нас, он хлопает в ладоши, потирает их и, подойдя к столу, плюхается мокрым задом на обтянутое бежевой тканью кресло.

– Вот вы где! – восклицает он. – Второй день вас ищу. Мы вчера проспали рафтинг.

– Да, я звонила вам утром в номер, но безуспешно, – говорю я и скашиваю глаза на мокрое пятно, расплывающееся под туристом.

– Ага! Спали как убитые. Ну, так я за деньгами к вам. Обратно получить, раз мы не съездили.

– А вы принесите, пожалуйста, билет. Мы свяжемся с офисом и узнаем, но обычно деньги в таких случаях не возвращают.

– Это еще почему?

Я пожимаю плечами:

– Мы переводим деньги экскурсионной компании заранее.

– Понятно, зарабатываете. А в другой день поехать можно?

– Да, можно. Суббота вас устроит? Завтра?

– Давай так. А если мы завтра проспим, где вас искать-то? – Мужчина смеется, потряхивая головой.

– Здесь же, в лобби-баре. Если мы не в аэропорту и не на экскурсии, то мы здесь.

– Ага. Только я вас тут что-то не видел раньше. Слушайте, а чего в вашей Турции еда такая дерьмовая?

– Какая? – морщусь я.

– Дерьмовая! Что, слова такого не знаешь? Сосиски какие-то бумажные, на завтрак вообще нечего есть. А рыба на ужине размером с мой мизинец. – Он кладет на край стола пухлый мизинец и смотрит на него. – Сколько ж мне ее надо, чтобы наесться?

Я молчу, не желая продолжать разговор: турист пьян. Бебек встает и направляется к бару. Ильхам берет разговор на себя:

– Скажите, пожалуйста, вашу фамилию, чтобы мы перенесли экскурсию.

– Котов я. А у тебя как? Турок, да?

Ильхам кивает, записывая фамилию в блок нот.

Я отодвигаю стул и, встав, говорю Ильхаму:

– Ben gidiyorum, tamam mı? Üç saat icinde geri dönecegim. Görüşürü…

– Чего-чего? Меня обсуждаете, да? – Турист наклоняется к столу, и до моего носа доносится кислый табачно-пивной дух.

Я выхожу из бара. За моей спиной звучит громкий голос мужчины:

– Чего она сказала-то? Что, тоже турчанка?

* * *

Оксана скинула платье на пол и встала перед шкафом, раздумывая, что надеть.

– Вадим, пойдем погуляем по поселку, – предложила она, придирчиво оглядывая одеж ду. – Что-то мне надоело в отеле.

Они только что вернулись в номер, позавтракав в переполненном ресторане, и Вадим сразу устроился на кровати с пультом в руке.

– Давай полежим чуток. Иди ко мне. – Ва дим поправил под головой подушку и похло пал ладонью по бледно-зеленому покрыва лу. – Иди, кошка.

Оксана нехотя забралась на кровать, но не легла, а села рядом с мужем, обхватив колени руками и повернув голову к телевизору.

– Ну, сюда, ближе. Приподнявшись, Вадим обхватил ее талию крепкой рукой, покрытой рыжеватыми волосками, и потянул к себе:

– Покажи мне, как ты загорела.

Неспособная сопротивляться силе этой руки, Оксана откинулась на спину и сплела ноги. На ее живот тут же легла тяжелая ладонь мужа, а в ухе стало жарко и влажно от его участившегося дыхания. Она напряглась и закрыла глаза, надеясь скрыть за веками свое раздражение и нежелание. Сценарий Оксана знала наизусть – сейчас он погладит напряженными пальцами ее живот, а потом поведет руку вниз, к лобку, пока еще прикрытому трусами, и войдет ребром ладони в плотно сжатые бедра. Он разожмет затем ее бедра – не поглаживаниями, но с усилием, – перевалится на нее всем своим весом и, уткнувшись губами в ее шею, начнет монотонные толчки, которые давно уже не доставляют ей никакого удовольствия, если вообще когда-то доставляли. Минуты через три она прервет толчки искусственным судорожным вздохом – опыт показал, что именно такой способ выражения ею удовольствия заставляет его исторгнуться быстрее, – и он с мягким рыком отвалится от ее тела.

Телефон зазвонил в ту минуту, когда Вадим обрабатывал ее бедра, ведя ладонь от коленей до кружевного плетения, облегающего ее ягодицы. Остановив руку на середине маршрута, он оттолкнулся от нее и посмотрел на телефон, жужжащий виброзвонком на прикроватной тумбочке. Прервав этот звук раздраженным «алло», он вышел на балкон и грузно опустился на белый пластиковый стул. Оксана облегченно вздохнула и, легко спрыгнув с кровати, направилась в ванную, чтобы привести в порядок прическу и макияж. Пока муж разговаривал, она оделась, положила в сумку очки, телефон и фотоаппарат, потом, подумав, добавила косметичку и тюбик солнцезащитного крема для лица и терпеливо устроилась на краешке кровати, поглядывая то в телевизор, то на хмурящегося мужа. Наконец он закончил разговор и вернулся в комнату.

– Ты уже собралась, что ли? – угрюмо спросил он, бросив телефон на кровать.

– Да. Пойдем Вадик, а? Прогуляемся.

– Ладно, – неохотно согласился он. – Переоденусь сейчас.

Когда они вышли из отеля, Вадим сразу повернул направо, к главной улице поселка, а Оксана замедлила шаг и прокричала ему вслед, останавливаясь:

– Вадик, подожди! Сфотографируй меня перед отелем. Смотри, какие розы!

Пока Вадим нацеливал фотоаппарат, она опустилась на ступеньки и приподняла кокет ливо на ладони едва раскрывшуюся розу.

– Вадик, а давай здесь фотографии напечатаем! Я в отеле много фотографировала, там всего пара кадров осталась. Дощелкаем и сдадим.

– Давай. Тогда и меня щелкни.

Запечатлев на пленку едва начавший оранжеветь апельсиновый сад, раскинувшийся перед отелем, они пошли по улице небыстрым шагом и вскоре достигли первых магазинов и кафе, где их сразу же атаковали расторопные торговцы.

– Кожа! Дубленки! Недорого! Заходи!

– Экскурсии! Недорого! Рафтинг! Яхта! Акваленд! Молодые люди, поехали с нами на экскурсию!

Внимание Вадима привлекли большие фотографии с рафтинга, пришпиленные к треноге, и он приостановился, разглядывая их. К нему тотчас подскочил невысокий молодой человек и застрекотал:

– Привет! На рафтинг хотите, да? Очень хо рошая экскурсия! Завтра как раз есть. Поедете?

Вадим повернулся к нему:

– Да нет. Я уже съездил. Смотрю просто.

– Ну, а другие экскурсии? Смотрите, вот здесь. Или машина? В Анталию съездить, в Кемер? – не унимался молодой человек.

– О, Вадик, правда! Давай съездим в Анталию! – воскликнула Оксана. – Сейчас, а?

– Можно. А какие машины у вас?

– Так, сейчас посмотрим. Вот «тойота» есть… и джип, «сузуки».

– «Тойота» сколько?

– Семьдесят долларов, дополнительная страховка – еще двадцать. И залог – семьдесят. Берете? Меня Заур зовут. А вас как?

Обойдя машину в поисках вмятин и царапин, Вадим подписал бумаги и вручил вертлявому парню купюры. Он сел в машину и, отодвинув сиденье, с улыбкой глянул на Оксану. Она уже ерзала нетерпеливо на пассажирском сиденье, нащупывая ремень у двери.

– Ой, классно как! Да, Вадик? Давай сейчас здесь пленку сдадим, а на обратном пути заберем фотографии? – предложила она.

– Угу. Смотри тогда, где остановиться, – ответил он, выезжая со стоянки.

* * *

Выехав из Текирова на узкую змеистую трассу, загруженную к этому часу неповоротливыми грузовиками – камионами, я еду не быстро, обгоняя только совсем уж плетущихся водителей. В машине жарко: ветер, залетающий порывами в открытые окна, не охлаждает и не освежает, а лишь ерошит волосы. Прохладнее становится, только когда справа от дороги показывается внизу пронзительно-бирюзовое море, огромное, равнодушное к ежедневным взглядам тысяч туристов, без которых пейзаж побережья уже будет казаться голым.

На самом деле туристы в Анталии появились не так давно, в начале семидесятых, когда у гор удалось отвоевать узкую ленту земли для дороги, по которой я еду сейчас. И как только появилась дорога, выросли один за другим поселки, состоящие сплошь из отелей и магазинов, и многие из отелей в этих поселках не простаивают пустыми даже зимой. Теперь, спустя тридцать лет, только через нас с Ильхамом и Бебеком проходит около пяти тысяч туристов за шесть месяцев сезона – с мая по октябрь.

Туркам надо отдать должное – они не только хорошо справляются с наплывом жадных до отдыха людей, но и поддерживают побережье в отличном состоянии, используя часть туристических денег заметным глазу образом. Да, Анталия хорошеет. Вот, например, Коньяалты. На месте этого района года четыре назад, кроме огромных валунов и неказистых магазинов-дюкканов у обочины, ничего не было. Интересно, а хорошо бы мне было, скажем, вот в этой квартире с огромным балконом и видом на море?

Я замедляю ход машины и рассматриваю новые высокие дома, на пятых-шестых этажах которых ветер треплет полотнища с телефонами продавцов квартир. За стеной цветных, ярких домов вскоре возникает «Мигрос», но я решаю заехать сюда после магазинов в центре города, если не найду там ничего подходящего.

Поставив машину на стоянку у центрального парка, я покупаю в ближайшей лавочке бутылку воды и захожу в двухэтажный магазин на бульваре Ататюрка. Покупателей в отделе нижнего белья немного, и уже через пять минут я выхожу на улицу, убедившись в очередной раз, что грудная клетка турчанок, видимо, устроена как-то иначе, причем довольно странно. А может, то, что продается в Анталии, им тоже не подходит, и как раз поэтому они воруют белье у иностранок?

В следующем магазине я быстро перебираю легкие прозрачные вешалки, не задерживая внимания на цветных моделях, и справляюсь у продавщицы о наличии нужного размера. С виноватой улыбкой она отрицательно качает головой.

В общем, процесс обмена денег на товар я не очень люблю. Мне скучно перебирать вещи, сравнивать цены, раздеваться по нескольку раз в тесных примерочных. Покупаю я обычно по необходимости, но не ради развлечения и не под воздействием сиюминутного желания. Сегодня же меня тяготит даже несомненная необходимость, мне жарко и некомфортно, я боюсь наткнуться на кого-нибудь из офиса.

На выходе из третьего магазина меня окликает по-русски мужской голос.

– Тамара!

Я резко останавливаюсь и медленно поворачиваюсь на оклик: передо мной стоит Быстров с женой.

– Здравствуйте, Тамара! – с широкой улыбкой говорит он, приближаясь ко мне. – Тесен мир, да?

– Да уж.

– А мы вот решили с женой Анталию посмотреть, – он разводит руками, не переставая улыбаться, – только не знаем, где тут что. Не подскажете?

– А что вас интересует? – отрывисто спрашиваю я, нащупывая в сумке зазвонивший телефон. – Извините, одну минуту… Да, Ильхам! Слушаю.

Ильхам сообщает мне, что собрание с Айдыном назначено на сегодня и автобус заедет за нами в семь вечера. Я смотрю на часы – начало пятого – и спрашиваю: «В униформе?» Ильхам отвечает утвердительно, и я прекращаю разговор словами: «Буду через полтора часа». Отключив телефон, я поднимаю глаза на Быстровых.

– Да нам в принципе все интересно, – тя нет Быстров, оглядывая улицу.

– Вот там, – я взмахиваю рукой, – старый город и порт. Магазины здесь, или в «Мигрос» можете заехать. Видели на въезде в город? Там же рядом ресторан на горе, – тороплюсь я. – Его видно издалека. Дорога не очень хорошая, кухня тоже слабовата, но интересный вид. Вон там – набережная и городской парк.

– Понятно. Ну, разберемся. А цены тут как? И где можно поменять деньги?

– На той стороне обменный пункт. А цены… В магазинах, ресторанах – фиксированные, а в старом городе можно торговаться.

Я нетерпеливо постукиваю телефоном по ладони и бросаю демонстративный взгляд на часы.

– Ладно, мы пойдем. Спасибо, – произно сит Быстров, правильно истолковав мои же сты, и обхватывает локоть жены.

Я киваю со всей возможной учтивостью и тут же спешу на стоянку за машиной. Туристы, туристы, никуда от вас не денешься.

По прошествии почти двух часов я захожу в свою комнату в ложмане и валюсь на кровать, раздосадованная и уставшая. Закинув руки за голову, я тупо смотрю на потолочный вентилятор, лениво набирающий обороты, – Ильхам с Бебеком сушат на своем одежду и форму. «Надо бы и мне так же сушить», – думаю я и, напрягшись, скидываю отяжелевшие, отекшие ноги на прохладную плитку пола. Лежать некогда.

После холодного душа я выхожу, одетая в чистую, наглаженную форму, в темный коридор, где неожиданно сталкиваюсь с Леной, пассией Бебека.

– Привет, Тамара! – восклицает она, и в ее голосе слышится облегчение. – А я вот Але шу ищу, у него мобильный отключен. Где его комната?

Рассудив, что девушка не успела заметить, из какой именно комнаты я вышла, я показываю на свою дверь и говорю:

– Вот здесь они с Ильхамом живут. Постучи. На стук, конечно, никто не отвечает, и Лена поворачивается ко мне с огорченным лицом. Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Я сама только что приехала. Слушай, Лен, в ложман лучше не приходить. У Бе… у Алексея могут быть проблемы из-за этого.

– Ой, правда, что ли? – Она испуганно прижимает ладони к губам.

Я киваю:

– Ну да. Он же здесь все-таки работает. Тебя подвезти в отель?

– Нет, спасибо. Я в поселок пойду.

Войдя в отель, я сразу замечаю слева Ильхама – он стоит, опершись двумя руками на спинку стула, и внимательно слушает молодую женщину. Судя по белой, незагорелой коже, женщина приехала на побережье недавно. Я отхожу к стойке, беру с нее стопку анкет и начинаю сосредоточенно перебирать их, прислушиваясь к словам женщины.

– Да, забавно так! – восклицает она. – Я захожу, а там фрукты, бокалы для шампанского, лепестки роз на покрывале. – Женщина звонко смеется. – Думала, что не в тот номер попала!

– Ну, вот отель такой подарок делает своим гостям, да. – Ильхам отвечает женщине неторопливо, но я понимаю по его интонации, что он хочет прекратить затянувшийся разговор.

Я тут же окликаю его:

– Ильхам, можно тебя на минуту?

Извинившись перед туристкой, он подходит к стойке и склоняется вместе со мной над незаполненными отельными анкетами. Мы стоим так, покачивая время от времени головами и перебирая бумаги, до тех пор пока женщина не уходит с ресепшена.

Ильхам сразу поворачивается к Айше и просит ее распечатать список приехавших сегодня гостей.

– Вот смотри, я так и знал, – произносит он, щелкая ногтем по фамилии «Kuznetsova».

– Ну и чего? – недоуменно спрашиваю я, наклоняясь к списку. – ВИП-баба, номер в основном здании. Ты же с ней сейчас разговаривал?

– Да их две сегодня приехало. Две Кузнецовых! Смотри, вот вторая.

Ильхам протягивает мне распечатку и спрашивает Айше:

– Когда привезли нашу туристку? Кузне цова.

Айше хмурится, заведя глаза вверх:

– Около четырех, кажется. Водитель ваш, на микроавтобусе.

– Ильхам, так их что, перепутали? – встреваю я.

– Ну да! А я думаю, чего эта барышня так удивляется – цветы, фрукты? Представляешь, спрашивает меня: «А я что у вас какая-нибудь тысячная клиентка, да?»

Айше настороженно смотрит на нас:

– Что-нибудь случилось, Ильхам-бей?

– Да, номер в основном здании надо было дать другой Кузнецовой, второй. Которую отдельно привезли. Блин! Сейчас я позвоню ей.

Я смотрю на напряженное лицо Ильхама, прислушивающегося к гудкам в трубке. Он резко выпрямляется:

– Алло? Добрый день, гид «Арейона» вас беспокоит… Он замолкает на несколько секунд, потом продолжает:

– Нет-нет. Просто узнать, все ли у вас в по рядке. Как вы устроились?

Я бросаю взгляд на Айше и развожу руками. Она прислушивается к разговору, силясь выловить знакомые русские слова и понять, о чем идет речь. Ильхам с заметным облегчением кладет трубку и тут же поворачивается к ней:

– Сделай, пожалуйста, фрукты и цветы в пятьсот третий. И пусть там убирают каждый день. И постельное белье меняют, а не перево рачивают на другую сторону!

Проведя ладонью по подбородку, он добавляет на русском:

– Сколько раз они уже лажались! И почему не позвонили мне, когда ее привезли?

– Да ладно, Ильхам, чего ты так взволновался-то? – успокаиваю его я. Мне эта ситуация кажется всего лишь смешной. Хорошо еще, что Кузнецовых в одном приезде оказалось всего двое, это все-таки четвертая по распространенности фамилия в России.

– Я не взволновался! Ведь, казалось бы, такое простое дело – дать хорошей номер важной туристке и облизать ее, и то, блин… Что в офисе подумают?

Переведя взгляд на большие круглые часы, висящие под портретом Ататюрка, я спрашиваю:

– Слушай, а где Бебек? Сейчас автобус уже придет.

– А вот он, – усмехается Ильхам, кивая на распахнувшуюся дверь из стеклянных квадратиков, из-за которой появляется Бебек. Он в свежей форме, с мокрыми волосами и розовым, только что выбритым лицом.

– А, прихорашивался. Слышишь, красавчик, тебя барышня твоя искала, – говорю я, оглядывая Бебека.

– Какая?

– Ленусик. Пришла в ложман, одинокая, не знала, в какую дверь стучаться.

Он надувает щеки и шумно выдыхает:

– Бабы достали. А ты чего ей сказала?

– Больше не приходить в ложман, а то у тебя будут проблемы. Правильно?

В этот момент перед отелем останавливается большой белый автобус с логотипом «Арейона», и мы спускаемся к нему, попрощавшись с Айше, смена которой закончится через несколько минут.

– Слушайте, а где собрание-то будет? – спрашиваю я, устраиваясь во втором ряду.

– В «Акваленде», – отвечает Ильхам, усаживаясь рядом со мной. – А потом останемся на дискотеку, – с усмешкой добавляет он.

– Ага, и красиво в форме попляшем! Танцевальный ансамбль туристической компании «Арейон»!

Сначала мы заезжаем в Кириш. Там гиды уже ждут автобус у отеля «Шекер». Они шумно заходят, не переставая обсуждать одного из своих туристов, и садятся на передних сиденьях.

После Кемера автобус на сорок восемь мест заполнен наполовину. Я слышу, как кто-то спрашивает у водителя, можно ли закурить, и скоро салон наполняется голубоватым дымом, стремящимся к приоткрытым в крыше автобуса люкам.

В последний раз мы собирались вместе в самом начале сезона – нас возили в ателье на снятие мерок для формы. Тогда еще было неизвестно, кому какой отель достанется, и это неведение сплачивало нас. Мы были той самой лояльной командой, какой всегда хочет видеть нас Айдын. Сейчас же в автобусе очень хорошо ощущается настороженность. Гиды устроились группками по интересам. Сразу видно первогодков, студентов из Самары, к которым подсел и наш Бебек, – они явно побаиваются предстоящего собрания и именно поэтому постарались привести свою форму и внешний вид в идеальный порядок. Девчонки, живущие в Анталии замужем за турками, вполголоса обсуждают домашние дела, их заботит не собрание, а счета за электричество, детские сады, мужья, цены на баранину и бензин. Их русская речь насыщена турецкими словами, даже и ругаются они по-турецки. Недоучившиеся студенты турецких вузов, преимущественно азербайджанцы, которые знают Турцию и турок гораздо лучше других гидов, обсуждают футбол и меряются мобильными телефонами – чей меньше и тоньше. Время от времени они громко хохочут от скабрезных шуточек.

В «Акваленде» мы сначала сливаемся с гидами из Алании, приехавшими раньше нас, а после приветствий рассаживаемся за столиками под огромным желтым шатром, чтобы посплетничать и поговорить о наболевшем в ожидании хозяина «Арейона» и его свиты из офиса. Самые подобострастные сразу усаживаются перед сценой на передний ряд из белых пластиковых стульев и достают блокноты с ручками, чем вызывают презрительные усмешки всех остальных.

Скоро появляются менеджеры из местного офиса и хозяин, за спиной которого маячит его любовница из московского офиса. Айдын одет в новехонькую форменную майку, туго обтягивающую его изрядный живот.

Он бросает бумаги на стол и становится лицом к нам и спиной к менеджерам, широко расставив ноги и сцепив на груди руки.

– Добрый вечер! – говорит он на русском с заметным акцентом и оглядывает нас цепким взглядом. – Мы сегодня собрались обсуждать наши проблемы. К сожалению, их много. Я недоволен.

– Я тоже, – тихо бормочет рядом со мной Осман, гид из Кемера, которого только в этом сезоне уже увольняли три раза. В ряды «Арейона» он всякий раз возвращается с помощью обещаний и специфических услуг, оказываемых менеджерам. Многие подозревают, что Осман, кроме того, делится с менеджерами левыми комиссионными. Да, умение делиться вовремя и с нужными людьми не менее ценно, чем умение зарабатывать. Про Османа – ветерана, отработавшего восемь сезонов, свидетеля тех времен, когда русские туристы, дорвавшись, скупали кожу и золото целыми магазинами, – ходит много баек. Например, говорят, что он, поработавший и уволенный уже не из одной туристической компании, в очередное свое увольнение ходил по отелям в униформе-солянке – майка одного оператора, шорты другого, сумка третьего – и продавал туристам экскурсии, выдавая билеты из припрятанных в свое время билетных книжек. Индивидуальный предприниматель Осман.

– Сейчас каждый встанет, представится, скажет, в каком отеле он работает и какие там проблемы, – продолжает Айдын. Его любовница протягивает ему большую тетрадь. Раскрыв тетрадь, он указывает ладонью на кого-то, сидящего в первом ряду. – Пожалуйста, вы!

Перед ним поднимается толстая Люба из Анталии. Она оттягивает прилипшую к спине рубашку и заискивающе частит:

– Меня зовут Люба, я работаю в отеле «Се ра». У меня все хорошо.

Дальше большинство гидов следуют примеру Любы и рапортуют об отсутствии проблем. Некоторые из них боятся навлечь гнев Айдына, другие, более опытные, знают, что говорить о проблемах бессмысленно – до их решения дело не доходит никогда, исчезают они, только рассосавшись сами собой.

Очередь доходит до гидов, работающих в дешевых и по-настоящему плохих отелях Алании. Поднимается Самир – резкий, заносчивый и часто даже агрессивный двадцатилетний студент из Ингушетии.

– Я Самир. Сейчас все перечислю. Отель «Сидера»: туристов «Арейона» всегда селят в плохие номера, хорошие отдают немцам. Еда дрянь, делают салаты из вчерашних объедков, фрукты или гнилые, или зеленые, – чеканит Самир по-турецки. – Анимации считай что нет. Работают только для немцев. Вино постоянно разбавляют.

– Как это разбавляют? – прищуривается Айдын.

– Вино можно разбавлять! Красное вишневым напитком, а белое… – вдруг доносится голос вечно пьяного Кемала, бывшего менеджера «Сидеры», а ныне регионального менеджера «Арейона».

Мы хохочем, а коллеги одергивают Кемала, торопливо втолковывая ему, что сейчас он должен выступать на стороне «Арейона», а не отеля.

– Так, понятно. А вы знаете, что на вас жалуются туристы? – говорит Айдын, буровя Самира свирепым взглядом.

– Знаю, мне они тоже на меня жалуются.

Айдын подходит к менеджерам и, наклонившись, тихо и зло шепчет что-то Метину. Тот кивает послушно и устало.

– Я советую поискать вам новую работу, – говорит Айдын Самиру. – Дальше. Следующий.

– Меня зовут Тамара. Я работаю в «Голден Бич», – я поворачиваюсь влево, – вместе с Ильхамом и Алексеем. На отель наши туристы не жалуются. Но иногда выясняется, что московские агентства обещают им то, чего в отеле нет и быть не может: вид на море, бесплатную няню…

– Какие агентства?

– Чаще всего «Горячие туры».

– Разберемся. А по поводу вас мне говорили, что вы неприветливая, мало улыбаетесь. И у вас серьга в носу. Снимите.

Я сажусь, передавая эстафету следующему гиду.

Собрание заканчивается горячей речью Айдына. Он обвиняет нас в плохом обслуживании его клиентов, разъясняет, что на место каждого из нас можно найти не меньше трех желающих всего за час, упрекает в том, что мы убиваем его ребенка, то есть «Арейон», так как печемся только о продаже экскурсий и забываем о других своих обязанностях, хотя получаем зарплату – триста долларов! Никто не перебивает его и не говорит, что в этом сезоне зарплату гидам урезали до ста пятидесяти. Менеджеры задумчиво смотрят вдаль, гиды разглядывают свои руки и колени. Наконец Айдын смахивает со лба крупные капли пота и прощается, пообещав приехать через месяц.

После его ухода из взгляда менеджеров исчезает задумчивость, гиды встают, потягиваясь, и, отойдя к бару, подальше от начальства, начинают обсуждать собрание.

Я тоже направляюсь к бару, но тут меня окликает Метин.

– Тамара, как дела? – отрывисто спрашивает он, отводя меня в сторону.

– Все в порядке. Как вы?

– Нормально. Послушай, Тамара, что ты думаешь насчет Египта в этом году?

– А разве Айдын-бей одобрит мою кандидатуру?

– В общем, подумай. Лететь нужно в сентябре. И не забудь вытащить серьгу.

Я трогаю указательным пальцем крохотную капельку металла на крыле носа.

– Хорошо. Метин, мне скоро визу менять надо – восьмого числа заканчивается.

– Позвони мне завтра. После обеда. – Он кладет ладонь мне на плечо и крепко сжимает его. – И подумай, ладно?

Еще раз пообещав Метину подумать, я подхожу к Ильхаму, стоящему у бара с двумя стаканами джин-тоника.

– Что тебе сказал Метин? – спрашивает он, протягивая мне мокрый и холодный стакан.

Я не хочу говорить Ильхаму про Египет, чтобы не огорчать его. Потому что он не знает английского, его не зовут туда на зимний сезон. Хотя его опыт в туризме, в «Арейоне», несравним с моим.

– Сказал убрать серьгу и больше улыбаться. Как ты думаешь, Самира уволят?

– Зачем? Он же хорошо продает. Это московский офис на продаже отелей зарабатывает, а местный-то от экскурсий деньги имеет. Вот они нас и разрывают – Айдыну сервис нужен, а Метину – продажи.

– Нас не разорвешь, мы туристами закаленные, – провозглашаю я и отпиваю пахнущую холодом и елкой жидкость.

Местный офис и гиды, зарабатывающие на экскурсиях, в сервисе как раз не очень заинтересованы. Хорошо обслужишь туриста, он и будет к тебе ездить и ездить, а какой с него толк после того, как он побывал на всех экскурсиях? Будет только в отеле место занимать, на которое могла бы приехать свежатинка.

Возле бара появляется толпа туристов и местных. В «Акваленде» начинается дискотека.

– Пойдем к бассейну, тут уже танцы, – предлагаю я Ильхаму.

Мы проходим к шезлонгам у бассейна, где уже устроились со стаканами наши коллеги. До нас доносится возмущенный голос Самира:

– Да я маму его имел! Другую работу! Хоть сейчас! Охренел, платит, как официантам каким-то, так еще и выступает!

– А мне понравилось, как Кемал про вино выступил! – хохочет Инна, расплескивая свое пиво. – Какой же придурок, боже мой!

– Слушайте, а что это кокартников не было? Они у нас хорошо туристов обслуживают, что ли? – громко вопрошает из темноты Осман.

– Ну, ты что! Это же экскурсионные гиды с лицензией! Белая кость, голубая кровь! Куда нам до них, – отвечает ему Ильхам и садится на шезлонг. – Слышал, какую квартиру себе Вильдан купила?

– Она говорит, что в кредит.

– Ага, в хренит! Она ж туристов на обзорной экскурсии из магазина не выпускает, пока они хоть что-нибудь не купят.

– О, у нас, кстати, один мужик в Стамбул за курточкой кожаной съездил, – вставляет Инна. – Пропал на три дня, мы уже думали в полицию обращаться. А потом появился – небритый, грязный, вонючий. Спрашиваем, где был, он отвечает, что ездил в Стамбул. Ему, мол, сказали, что там куртки дешевле.

– А то, что билет, как куртка, стоит, его не смутило? – усмехаюсь я.

– По всей видимости, нет. Блин, я вообще не понимаю их логики иногда! Такое чувство, что люди мозги в Шереметьево оставляют. Как они орут, что их обманули, если покупают чтото за пятьдесят долларов, а потом видят это же за сорок! Кто их обманывал? Им назвали цену, они согласились и заплатили – все! Или продавцы должны говорить, что у соседа этот же товар дешевле? О-о, все, на фиг работу! – Рубанув воздух рукой, Инна встает. – Пива кому принести?

– Инна, успокойся! – кричит ей Самир. – Ты сейчас опять нажрешься!

– Не успею, Самирчик! – кричит в ответ Инна, продираясь к бару через кусты. – У нас автобус через полчаса. Но постараться-то надо!

Отпивая маленькими глотками джин, я прислушиваюсь вполуха к рассказам о туристах. Громче и возмущеннее других звучит голос Димы, сидящего на стуле у самого бассейна:

– Прикиньте, заявляет, что у нее украли трусы от купальника. Типа, горничная убирала в номере и зацепила трусишки. Вообще дви нулись! У нас номера убирают бабы в шарова рах из соседней деревни. На какое место такой горничной эти стринго-танги налезут?

– А куда трусы-то делись? – интересуется Самир.

– Ну, ветром, естественно, с балкона сдуло! Баба эта потом требовала себе прищепки. – Дима закуривает и продолжает, развалившись вальяжно на шезлонге: – А вообще, они у меня молодцы. Захожу как-то в отель, опоздал минут на десять, а туристы мои стоят на ресепшене, рисуют на бумажках, кому что в номер надо. Пепельницу там, одеяло теплое. Красавчики! Даже язычки от усердия повысовывали…

Около полуночи мы разъезжаемся, первыми отправляются в обратный путь гиды из Алании, следом за ними устраиваемся в автобусе и мы, кемерские. Едва усевшись, я сбрасываю туфли и, подобрав под себя ноги, закрываю глаза.

Я дремлю до самого отеля, не обращая внимания на крики, взрывы смеха и густой сигаретный дым. На соседнем сиденье пьяненький Ильхам заигрывает со своей бывшей подружкой, вышедшей в этом году замуж за турка.