Анна тяжело опустилась на стул у кухонного стола, но тут же привстала, чтобы принять из рук Марты чашку с чаем.

– Сахар? Молоко?

– Нет. Спасибо.

Марта села за другим концом стола, развела ложечкой молоко в кофе и выжидательно посмотрела на Анну.

– Я схожу с ума, Март. Знаешь, мне кажется, что у меня шарик какой-то застрял вот здесь, внутри, – Анна коснулась лобка, – и я очень-очень хочу от него избавиться!

– Что тебе София сказала?

– Ну, мы с Мишкой пошли к ней… Я сдала анализы, не все – только обязательные, ВИЧ там, сифилис. А она сказала, что лучше потом сдать все – что-то ей там не понравилось. Но меня уже какая-нибудь гонорея от этого урода не удивит. Отлично, блин, сходила замуж. – Анна потерла лоб запястьем. – Потом она посмотрела, сделала УЗИ, и сказала, что плод слишком маленький, и шейка матки недостаточно мягкая, так что удалять лучше через неделю-дней десять. – Она замолчала, все так же потирая лоб. Отпила чая и рассеянно добавила: – София, кстати, на самом деле очень внимательная. Спасибо, что порекомендовала.

– Да, она хороший доктор. Значит, после Нового года пойдешь?

– Представляешь? Четвертого января показаться еще раз, а на какое назначат, даже не знаю. Фу, я и так не большой любитель этого дурацкого Нового года, а тут еще об этом думать! Не могу, Март! Избавиться и забыть, забыть…

– Избавишься, но забыть не удастся, и не надейся, – со вздохом ответила Марта. – А ты мужу сообщить не хочешь?

– Нет, Марта! Нет! Все, забыли мужа! Его, кажется, очень устроило то, как мы разошлись. Чем меньше людей будут об этом знать, тем меньше я буду слышать этих идиотских вопросов вроде, не хочу ли я оставить ребенка, и как я могу так поступать! Как могу, так и поступаю!

Марта потянулась к полупустой чашке Анны и долила в нее чая из белого чайника с изогнутым как лебединая шея носиком.

– А что у тебя с квартирой?

Анна цокнула языком: «Давай, добивай. Еще спроси, как у меня с работой».

Марта плавным движением поставила чайник на стол, наклонилась и накрыла своей ладонью ладонь Анны: «Послушай, тебе не кажется, что ты сосредоточила свою жизнь вокруг каких-то скучных вещей? Работа, квартира? Ты что, действительно, об этом хочешь думать?».

– Ну почему же? Круг интересов у меня теперь расширился. – Она указала рукой на живот.

– Ань, если ты будешь думать только об этом, то ничего нового тебе жизнь не предложит. Только этим и придется тебе заниматься. Попробуй отвлечься, прогуляйся, посмотри на что-нибудь новое, интересное… Не знаю, почитай что-нибудь увлекательное… В большинстве случаев мир ужасен только потому, что ты сам считаешь его таким.

Уставившись на линолеум, крапинки на котором напоминали арбузные косточки, Анна молча кивнула, соглашаясь со словами Марты.

– В конце концов, – продолжила Марта, – это бытовые мелочи, которые всегда будут с тобой, с любым из нас. В нашей жизни всегда есть и работа, и квартира, и тело требует внимания, но помимо этого должно быть еще что-то, какие-нибудь источники удовольствий.

– За которые потом приходится платить или расплачиваться.

– Зато за них платить приятнее, чем за квартиру.

Марта улыбнулась и убрала свою ладонь с руки Анны, словно давая ей знак, что сеанс сочувствия пора заканчивать.

Анна, освобожденная, откинулась на спинку стула.

– Я завтра еду на вечеринку с Бужинским. На дачу.

– А, ты подружилась с Мишкой, да?

– Ну да, в общем. Он забавный. – Анна подумала и добавила: – И отзывчивый. А вы с ним не в ссоре? Он почему-то отказался сегодня заехать со мной к тебе. Сказал, что занят, но мне показалось, что он просто не хочет.

– Да нет. Думаю, дело в том, что мы слишком хорошо знаем друг друга. Ему просто неинтересно.

– Странно. Это же наоборот хорошо, когда хорошо знаешь кого-то… Не надо играть в игры, притворяться…

– А может, он как раз в игры и хочет играть?

* * *

Домофон противно пискнул, и Миша поспешил к трубке в коридоре, на ходу натягивая майку.

– Кто? – строго спросил он.

– Мишка, ты готов? – треснула голосом трубка. – Выходи. У тебя тут машину поставить некуда.

– Сейчас. Три минуты.

– Все? Идем? – спросила Анна из комнаты и приподнялась в кресле.

– Сейчас. Я лицо в порядок приведу. Сложи пока в сумку бутылки и сыр с фруктами, ладно? В кухне на диване все лежит.

В ванной Миша торопливо растер на лице крем, потом положил в косметичку зубную щетку с пастой и, помешкав, добавил пару презервативов. Когда он вышел в коридор, свежий и почти готовый идти, Анна уже надевала пальто, поглядывая на себя в зеркало.

– Ты все? – спросила она и накинула на плечи зеленую шаль.

– Одеваюсь. А что так много сумок? В этой что?

– Это моя. Там книги… Сегодня купила. Плеер…

– Оставь здесь! Ты что, читать там собралась?

– Ну, не знаю…

– Выкладывай! – приказал Миша и усмехнулся. – Тургеневская барышня, блин, едет на дачу! Ты еще зонтик кружевной возьми!

Миша увидел машину Иванны на обочине, едва они вышли из подъезда, и сразу поспешил к ней через сугробы.

– Давай, залезай, – пропустил он Анну на заднее сидение, потом уселся рядом и осторожно захлопнул дверь. – Ванька, привет. Вы же с Аней встречались, да?

Иван потянул из рук Миши пакеты, поставил их на переднее сидение.

– Да. А ты чего сзади сел-то? Боишься, что ли, со мной ездить?

– Конечно, боюсь! Ты так водишь, что тебе самому должно быть страшно.

Иван цокнул языком.

– Не мог завести себе фобию попроще, – пробормотал он и завел машину. – Пауков каких-нибудь, они хоть реже машин встречаются.

– Я все слышу! – наклонился к водительскому сидению Миша.

– Поздравляю, у тебя хороший слух! Ну что, сразу едем или в магазин какой еще надо заехать?

– Сразу, уже все купили.

Машина, шлепнув в свое днище снегом, тронулась не очень плавно, и Миша тут же порицающе поджал губы, едва удерживая в себе язвительные комментарии.

Иван, явно обиженный недоверием Миши к его водительским способностям, запричитал на первом же перекрестке, бросая через зеркало заднего вида взгляды на своих пассажиров.

– Ой-е-ей! Сколько машин, кто же кого пропускает? Или здесь светофор? Где светофор? Мамочки!

Миша повернулся к Анне, игнорируя водительскую издевку.

– Ну как, ты квартиру посмотрела сегодня?

Анна расширила глаза, покачала головой: «Ужас. Хозяин – пьянь-рвань, обои как будто на сале клеили, все в разводах жирных. Б-р-р. Дрянь ужасная. Даже агентша согласилась, хотя им обычно лишь бы впарить».

– Да-а-а. Но сейчас же вряд ли что нормальное найдешь. Кто перед Новым годом будет сдавать квартиру? Не до этого, майонез-горошек сейчас важнее.

– Ты чего, квартиру ищешь? – поинтересовался Иван.

– Ищу, – вздохнула Анна. – А у тебя есть что предложить?

– Да нет. Марко просто тоже сейчас ищет. Микаэлла, помнишь Марко?

Миша тут же закивал: «Ну конечно, помню. Такого принца не забудешь. Как у него дела, кстати?».

– А, – махнул рукой Ваня. – Скоксился весь. Таскается с малолетками. Одна его даже обчистила. Прикинь, он потом на эту пидовку в «Мистери» наткнулся, а она вся в его шмотке, нарядна-а-я!

– Бедный Марко! – Миша прижал ладонь к груди. – Что ж он так неаккуратно?

– Да, представляешь, проститутка какая? Не-е-т, мы такими не были!

– Не были. Мы были бедными, но гордыми.

– Точно. Ой, б…ь, я, кажется, на красный проехал! Так послушно крался мимо этого мента, что не заметил светофора!

Миша зажмурился, сжав похолодевшие ладони в кулаки, и тут же услышал шепот Анны: «Чего ты боишься, у нас такая маленькая скорость, что ничего случиться не может». Он кивнул и отвернулся к окну, пытаясь отвлечься на рекламные щиты и пешеходов.

Когда-то, в уже далеком и удалявшемся с каждым днем новосибирском детстве сослуживец отца сбил одного вот такого пешехода, мальчишку. От того дня в памяти Миши остался лишь черно-белый ранец с желтым улыбающимся львенком на крышке, отлетевший от перекрестка к обочине, и боязнь транспорта. Пока отец и водитель хлопали дверями машины, бегали вокруг лежавшего неподвижно ребенка и объяснялись с милицией и скорой, Миша все смотрел на ранец, не отводя взгляда, и представлял себя лежащим на том перекрестке, на месте того мальчишки.

И сейчас, спустя уже лет двадцать, он боялся машин, боялся и ездить в них, хотя и понимал набравшимся знаний и опыта умом, что ситуация напоминает дешевый голливудский сюжет. Но он все так же отчетливо видел тот ранец и все не мог вытеснить картинку и ощущение холода в животе, которое она вызывала.

Его память, впрочем, всегда была такова: выхватывала деталь и помнила ее годами, уничтожая постепенно все подробности, кроме этой одной. Вот, например, щербинка на зубе одного из любовников. Сколько раз уже вспоминалась она, но кем был он? Как его звали? И где это было?

Миша нахмурился, пытаясь в какой уже раз вспомнить этого мужчину, а с ним и других, немалочисленных. В такие бессильные моменты он мечтал о поисковой машине для своей памяти, устроенной наподобие механизмов поиска в интернете – чтобы искать можно было по текстовым описаниям, картам, картинкам.

Удачно избежав пробки на Ленинградском проспекте и недолго поплутав за Солнечногорском, до дачи доехали часа за два. Там уже собирались – шумела у чадящего мангала хозяйка Рита с бокалом вина в руке, с ней спорили ее подруга и тощий, нездорового вида парень, в котором Миша, приглядевшись, узнал старого знакомого, Диму.

Дачей был двухэтажный бревенчатый дом с верандой и крутой крышей на участке, превышавшем размерами, как показалось Мише, заядлому горожанину, шесть соток. Вдали за забором, но в пешей досягаемости, виднелся лес – заснеженный, молчаливый и сдержанный. Соседние участки признаков присутствия человека не подавали, лишь из трубы дальнего по улице дома струился лениво сизый дымок.

За воротами на участке Риты снег был кое-как расчищен и затоптан, но в дальнем углу, там, где теснились голые деревья, он еще оставался чистым и глубоким.

Завидев их, Рита раскинула руки, плеснула на снег бордовым вином.

– Ого! Мишка и Ванька!

– Здравствуй, девочка моя, – повел пальцами приподнятой ладони Миша и наклонил голову. – Вы с Аней же встречались?

– Встречались, – кивнула Анна. – Привет. Чем помогать?

– Ой, не знаю! – воскликнула высоким голосом Рита. – У нас какой-то организационный бардак! Вы что привезли?

В этот момент к воротам подкатила вперевалку красная «восьмерка», и все повернулись к ней, ожидая появления пассажиров. Появились знакомые все лица, и перед домом тут же стало шумно от восклицаний, удивленных возгласов, целований и объятий. Обычно настроенный скептически, Миша вдруг искренне проникся всеобщим возбуждением, заулыбался довольно и благодушно. Когда радость встречи стала стихать, Рита по-хозяйски хлопнула в ладоши и объявила:

– Так, девочки! Давайте за работу, а то уже начинает темнеть, а у нас еще даже огонь толком не разведен!

Почти без споров разделив обязанности, занялись приготовлениями – шашлыки, салаты, закуски, напитки. Миша отвечал за коктейли, и пока готовилось мясо, он то обносил гостей, как заправский дворецкий, авторскими сочетаниями, то готовил джин-тоники и куба-либре по заказу. Подошел с пустым стаканом Лешка – с ним немало когда-то было выпито и натанцовано – поинтересовался делами.

– Да неплохо, – отозвался Миша.

– А личная жизнь? – игриво прищурился Лешка, и Миша сразу вспомнил, как раздражает его гипертрофированное кокетство Лексы. – Замуж не вышла?

– Что ты! У меня еще вся жизнь впереди, успеется. Ну а ты, старушка?

Лекса обнажил в псевдоулыбке зубы, желая показать неуязвимость, но все же не удержал маску, обижено поджал губы.

– Ты слышал про Димку? – спросил он, понизив голос и наклонившись к Мише.

– Что его мужик умер? Слышал, – также тихо ответил Миша, хотя в комнате никого, кроме них двоих, не было.

– Не только это. Мужик умер от скоротечной пневмонии, понимаешь? А Димка теперь, посмотри, какой худой! – Лекса качнул все еще пустым стаканом в сторону окна, за которым вырисовывалась группа ответственных за шашлыки.

– Ты думаешь…

– Ну да! Я слышал, он собирается на лечение в Германию с этой бабой, которая с ним сегодня.

– А она кто такая?

– Одноклассница, что ли. Там такая история, ошизеть. Родственники мужика Димку, конечно же, оттерли – ни квартиры, ни машины, вообще ничего. Прикинь, шесть лет прожили вместе, и хоть бы что-нибудь получил! Ну, ему даже жить негде было, и эта баба его подобрала. Она, типа, со школы его любила и все такое. Теперь вот помогает ему с Германией. Типа там можно хоть какое-то лечение организовать. Хотя такое уже не вылечишь…

Он вздернул подбородок, явно довольный тем, что его рассказ стал для Миши новостью.

– Романистка ты, Лекса! – воскликнул Миша. – Откуда ты все это взяла?

– От друзей! Я, в отличие от других, друзей не забываю!

– Ага, я смотрю, тебе та-а-к не хватает моего общества, – ухмыльнулся Миша. – До меня, знаешь ли, тоже слухи доходят.

Взгляд Лексы заметался по Мишиному лицу, пытаясь разведать, какие именно слухи до него дошли. О нем ведь пересказывалась далеко не одна история.

– Ой, ладно! – махнул он ладонью, резко сложив ее в тонком запястье. – Люди наговорят! Я и про тебя слышал, но не верю бреду этому. Что же я, тебя не знаю, что ли?

Тут Лексу позвали строгим голосом из кухни резать колбасу, и он сразу удалился, явно обрадованный возможностью прекратить разговор. Миша в комнате тоже не остался – накинул куртку и вышел на веранду, где Ванька разговаривал с одним из пассажиров красной «восьмерки», Сашей.

– Да он вообще свихнулся! У него теперь бзик – волосатая грудь. Я, представляешь, захожу как-то на доску знакомств, а там наша болтается – ищу, дескать, актива-офицера с волосатой грудью, – частил Саша. – Теперь у нее к офицерам еще волосищи добавились. Ну что за дура!

– Вы про кого? – поинтересовался Миша, просовывая руки в рукава куртки. – Блин, что-то я все пью-пью, и никак не согреюсь.

Саша повернулся.

– Привет, Мишка. Да про Лексу! Она с иранцем спала. Ужас!

– Фу-у-у, – закивал Иван. – Хотя я слышал, что это был турок… О, кстати, о Турции. Мы как-то летали компанией в Анталию, и я купил себе в дьюти фри ланкомы-биотермы, ну, всякую свою обычную косметику, вы знаете. Так Лекса заявила, что это все пустая трата денег. Дескать, на фиг переплачивать? Я вот жемчугом Сибири, или какой-то там еще херней, пользуюсь, и посмотри, у меня кожа такая же, как у тебя! – подделываясь под Лексу, протянул Иван.

Миша приблизился поближе, заинтересовавшись историей.

– Ну вот, потом заселились в номер, – продолжал Иван, – и я как-то утром встаю, иду в ванную. А там наша красавица, блин, экономная мажет на свою рожу мой ланком! Конечно, зачем переплачивать? Можно же и на халяву пользоваться!

Миша вздохнул, почувствовав вдруг скуку и разочарование – всегда-то одно и то же на этих сборищах. Каждая новая встреча со старыми партнерами по вечерникам и тусовкам давала ему доказательства того, что он уходит от них все дальше и дальше.

Наконец прожарилось мясо, запах которого уже так давно терзал всех гостей, и блюдо с ним торжественно внесли в комнату, где были не без эстетства расставлены на столе тарелки с салатами, сырами, фруктами и колбасами. Но едва уселись, потянулись дружно и жадно за мясными кусками, как с улицы донесся сначала шум машины, потом хлопки дверями и громкий голос Маши: «Эй, где здесь вечеринка?».

Готовые к трапезе гости испустили коллективный вздох разочарования, а Рита поспешила к двери, приговаривая:

– Ну нюх! Прям секунда в секунду, на все готовое!

Скоро в комнату вплыла свежая и румяная Маша в сопровождении длинноволосой девушки и ладного мужчины с позвякивающим стеклом пакетом в руках.

– Привет-привет! – воскликнула она с широкой улыбкой, взмахнув приветственно ладонями в красных пушистых варежках. – Это Андрей и Светлана. Давайте есть!

Миша, сидевший на ближнем к двери краю дивана, чуть подвинулся и предложил с улыбкой новому мужчине: «Садитесь здесь!».

Тот ответил коротким кивком. Миша, освобождая ему больше места на диване, перехватил взгляд сидевшей напротив Иванны, в котором за насмешкой читалась зависть.

– Что вам передать? – заботливо спросил Миша, едва мужчина устроился рядом с ним. – Что вы будете пить?

– О, пить я, пожалуй, не буду. А вот мяса и салата, который… э-э-э отсюда похож на капустный, съем.

Миша привстал и положил на тарелку салата, несколько кусков мяса и тонкий ломтик черного хлеба.

– Так нормально или еще? – спросил он.

– Отлично, спасибо большое.

– Так. Если вы не пьете, что же вам налить?

– Да вы садитесь, я разберусь! – воскликнул мужчина и поднес к губам вилку с горкой салата на ней. – Вам, кстати, налить чего-нибудь? Мы привезли отличного красного вина.

– О, нет, спасибо. Я тоже не пью, – покачал головой Миша и тут же почувствовал щекой недоуменный взгляд сидящей рядом Анны. Он толкнул ее под столом ногой и, дождавшись, когда она отвернулась и стала хвалить кому-то справа мясо, продолжил беседу. – Простите, я не представился. Михаил Бужинский.

– Очень приятно. Андрей.

– Да, я слышал. Вы знакомый Маши?

Андрей кивнул.

– Да. Мы по работе пересекались раньше, а сегодня я столкнулся с ней в собственном офисе. Смешно, не в магазине, не в ресторане, а на своем рабочем месте.

– Ну, наверное, вы просто слишком много времени проводите на работе? – с легкой улыбкой предположил Миша. – А чем вы занимаетесь?

– Недвижимость. Аренда, продажа, ремонт. В основном у меня офисы.

– Какое совпадение! Я как раз ищу офис для нашей компании. Мы планируем открываться в конце февраля.

– Можно будет посмотреть что-нибудь для вас.

И они заговорили о недвижимости и работе, обменялись визитками и перешли к обсуждению цен и районов. Разговор прервался на несколько секунд, когда у Андрея зазвонил телефон. Он нерешительно посмотрел на дисплей, отключил звонок и продолжил рассказывать Мише о принципе ценообразования.

Миша внимательно слушал и старался поддержать интерес собеседника к себе профессиональными рассуждениями и любопытными замечаниями. Он чувствовал, что Андрей не враждебен, но все же насторожен (что ему там Машка наговорила?), и поэтому говорил все больше на нейтральные и общие темы, избегая, однако же, погоды и политики.

Скоро насытившиеся гости потянулись на веранду курить, и Андрей предложил Мише присоединиться к ним. Миша согласился и тут же одернул себя, подумав, что для некурящего он вскочил чересчур поспешно.

На веранде Миша постарался подтолкнуть Андрея в угол, подальше от Иванны с Лексой, повизгивавших от смеха и куривших беломорину с замененной, судя по сладковатому дымку, начинкой.

– В общем, я у родителей выдержал только пять дней. И то потом хотел купить полное собрание сочинений Фрейда, – давясь дымом, рассказывала Лекса. – И еще сборник греческих мифов. С ума сойти можно от всех этих семейных заморочек…

Заметив Андрея, парочка быстро развернулась в его сторону с улыбками, которые им, наверное, казались обольстительными. Миша презрительно фыркнул, склонив голову, и подвел Андрея к стервятницам.

– Андрей, познакомься, это Иван и Ле… Алексей.

Те с готовностью закивали головами и одновременно протянули руки для пожатия. Миша фыркнул еще громче и, увидев появившуюся в дверях Анну, отошел к ней.

– Как дела?

– Нормально, Мишка. Наелась. Классно. А у тебя как настроение?

– Я пою! Ты видела, с каким принцем я сижу?

Анна кивнула с усмешкой: «Да, забавно наблюдать, как Ваня напротив елозит. Завидует?».

– Ну еще бы! Мечта, а не мужчина!

– Да ладно превозносить уж. Нормальный себе такой, баллов шесть из десяти.

– Тем лучше, – с хитрой улыбкой ответил Миша. – Значит, у нас с тобой разные вкусы.

– Да причем тут вкусы? Расслабься, меня мужчины сейчас вообще не интересуют.

– Ну и славно! Потому что этот либо латентный голубой, либо би.

– Зю, блин! – воскликнула Анна, и Мише в ее голосе послышалась злость. – Как у тебя все классифицировано, по полкам разложено! А может, он просто пытается быть вежливым с соседом по столу? Нет, не может быть такого?

– Чего ты разоралась? Тише, – шикнул Миша.

– Да просто все у тебя в секс упирается! Кто с кем спит, кто с кем хочет спать… Какая тебе разница! Что, не голубой не может быть интересным собеседником?

– У тебя уже случился гормональный дисбаланс? – поинтересовался Миша, стараясь звучать сочувственно и не показать, что слова Анны его задели.

– А у тебя, я смотрю, овуляция?

* * *

Услышав, что дыхание сына стало сонным, Наташа тут же прекратила читать, выключила лампу и вышла из детской. Она остановилась перед диваном в гостиной, раздумывая, чем ей заняться до прихода мужа. Свое время она привыкла посвящать семье и без семейных дел и общества своих мальчиков обычно испытывала дискомфорт, который становился все сильнее из-за прокрадывающихся мыслей о собственной никчемности. Она пробовала делать то, что советовали для таких случаев статьи в женских журналах – лежала в ванной с солями и пенами, гуляла в парке, пыталась смотреть нашумевшие фильмы и читать глубокие книги, но все это было через силу, удовольствия она не получала, и мыслей о никчемности эти занятия не заглушали.

Она включила телевизор и принялась рассеяно переключать каналы, думая, что даже и не знает, какую передачу или фильм ей хотелось бы сейчас посмотреть. Опять глянула на часы, хотя и так знала, что сейчас почти десять, и решила подождать до звонка мужу минут сорок.

Однако муж не ответил ей ни через сорок минут, ни через час. После третьего неотвеченного звонка недоумение Наташи сменилось злостью. Раздраженная, она заходила по комнате, составляя мысленно список упреков, которые выскажет мужу, когда он появится на пороге.

Скоро в ее злость стало подмешиваться беспокойство. Стараясь вытеснить из головы четкие картинки аварии, она перешла в кухню, где накапала себе в стакан двойную дозу успокоительного. Потом заглянула в комнату сына, но тут же поспешно закрыла дверь, едва он заворочался под лучом света из гостиной. «Чем же ты так занят, что не можешь ответить на мои звонки?», – подумала в сотый раз Наташа и уставилась в телевизор, силясь сосредоточиться на запутанном фильме о борьбе полиции с продавцами наркотиков. Около часа ночи она принесла из спальни подушку и плед и прилегла на диване, сморенная ожиданием.

Едва заслышав сквозь усталую дрему, как в замок вошел ключ, Наташа откинула плед и резко села, готовая встретить мужа гневной отповедью. Андрей, не включая света, крадучись прошел мимо дверей гостиной в кухню, словно надеялся, что она не услышит его прихода, и этим разозлил Наташу еще больше.

– Ты почему не отвечал на мои звонки? – прошипела она в его спину, склонившуюся перед открытым кухонным шкафом.

Он тут же обернулся: «Привет. Ты не спишь еще…».

– Да, вот решила тебя дождаться! Третий час ночи, Андрей! Где ты был?

Он медленно налил виски в стакан, отхлебнул и перевел на нее взгляд:

– Встретил старых знакомых. А что? Случилось что-то, требующее моего присутствия?

Наташа запахнула кофту и сложила руки на груди, готовая к спору.

– А что, твое присутствие нужно, только если что-то случилось?

– Наташ, давай не будем начинать беспредметную дискуссию, – поморщился Андрей. – Как Дениска?

– А что же ты раньше не позвонил поинтересоваться? И не отвечал на мои звонки? – возмутилась Наташа, уже не в силах остановить свой завод. – А? Это так сложно?

– Я не буду с тобой ругаться, и не надейся. Мои дела – это мои дела, и я занимаюсь ими тогда, когда считаю нужным.

– Смотри, как бы твои дела не стали моей проблемой!

Он усталым жестом потер глаз и опустился на стул.

– Наташ… Иди спать.

Она повернулась и, выходя из кухни, бросила: «Подушка и одеяло на диване».