… Спира…

Когда Александр Дирид очнулся, комната переполнилась сигаретным дымом до краев. Холодные, выкрашенные в бледно синий цвет стены и низкий пололок зловеще надвигались на несчастного журналиста. Истязавший его мучитель умиротворенно курил, листая газету. Не нужно было особо вглядываться, чтобы понять - это "Весть мира", еженедельник, в котором трудился Александр. Какая жестокая ирония!

Несчастный журналист закрыл глаза, притвориться бесчувственным. Не тут-то было. Еженедельник плюхнулся на пол. Ноги в высоких кожаных сапогах переступили через него и направились к Александру. Тут уже никто не спасет. Ни благородный Арвисо, ни внимательный Гисари. И если было понятно, за что бил его Бингар, тот тут…

На третий день возвращения в Равидар незнакомцы в черных очках схватили журналиста посреди улицы, затолкали в ярко-зеленое такси, где завязали ему глаза, скрутили за спиной руки и повезли куда-то в кладбищенской тишине. Возможно далеко. А возможно просто кружили по городу не менее часа.

Доставив на место, поволокли вверх по лестнице, швырнули в комнату, где уже ждал этот живодер. О, Александр Дирид за день изведал все оттенки боли! И бесполезно было вопрошать: "За что? Вы меня с кем-то перепутали! Я не тот! Я никому ничего не должен, не делал, не говорил…" Его били так же молча. Но били искусно. Во всяком случае кости были целы.

Мучитель приблизил к журналисту небритое круглое лицо и посмотрел поверх очков. Внимательно так посмотрел, безразлично к жертве, просто чтобы удостовериться: готов ли клиент? Внутри Александра все съежилось, застонало, но удара не последовало. Палач выпустил в журналиста струйку табачного дыма и выпрямился, разом потеряв интерес к жертве.

Боясь пошевелиться, Александр лежал, вслушиваясь в робкие удары собственного сердца. Страшно было дышать - вдруг привлечешь внимание чудовища.

Где- то по коридору застучали шаги. Как минимум двое. Нет, трое. Вошли и с интересом уставились на него. У главаря, самого маленького из троих, блондина в черном плаще, лицо до глаз скрывал цветастый платок. Остальные двое прятались за черными стеклами очков.

- По чьему заказу работаешь? - голос блондина звучал глухо.

- Я не понимаю вас, - нашел в себе силы ответить Александр, которого подняли с пола спутники главаря.

Палач сделал шаг к журналисту, но главарь жестом остановил его.

- Хорошо. Что ты делал на Висе? По чьему заказу туда отправился?

- Репортаж в "Весть мира" заказал Габриель Мидару.

- Всем выйти! - главарь топнул ногой.

- Но шеф, - палач занервничал.

- Пошли вон, кому сказал! - уже спокойней повторил блондин.

Александра усадили на пол, прислонив к стене и оставили наедине с главным.

- Прошу извинить моего подчиненного. Ему не совсем точно передали мой приказ задержать тебя до моего приезда. Виновные понесут наказание, - удивил его главарь.

Александр молчал. Его пока ни о чем не спросили.

- Судя по всему, ты хороший мальчик. Отчего повелся на шутку разбойника? Денег захотел?

- Я писал о городах. И ни о чем конкретном! - выдавил из себя журналист.

- Да ну? И чем тебе плох славный город Шанбаре и его жители? Три семьи. Причем, одна даже ни чем особым не отличилась. Ну спасла девчонка гатура. Что же второй раз об одном и том же трезвонить? Штампы плодишь, мастер пера!

- Не трогайте Танри. Она моя невеста!

- Вот, оказывается, что… - главарь через платок задумчиво потер подбородок. - А другие семьи? Агроном и корабел… Ну очень интересно на Спире про них читать! А в конце клеветать про весь чудесный город!

- Что вы, я…

Блондин не поленился наклониться, поднял с пыльного пола "Весть мира", сунул ему под нос развернутую газету со статьей.

- Про что я клеветал? Что рассказывали, то и писал! Я журналист!

- Знаю я вашу братию! Особенно резюме мне нравится: "Шанбаре, чудный городишко, с одинаковой частотой дающий миру как талантливых, полезных обществу людей, так и бандитов, контрабандистов алкоголя и гангстеров, чьи имена широко известны на Спире и за ее пределами. Очень надеюсь, что стражи порядка заинтересуются их подлинной деятельностью".

Палец главаря с аккуратно подстриженным ногтем уткнулся в последний абзац.

- Это не я! - Александр сам удивился. - Этого не было в статье, когда я подписал ее в печать!

- А кто? - газета полетела в дальний угол.

- Не знаю! Мидару выкупил место в "Вести мира"…

Журналист приготовился к побоям, но блондин только вздохнул.

- О нашем разговоре ни слова. В твоих интересах молчать, сам понимаешь. Я же контрабандист и гангстер. Не поздоровится.

Александр кивнул.

- С Мидару дел советую не водить. Старый провокатор еще свое получит. А моральный ущерб за наш неприятный разговор тебе возместят. Да, держись подальше от той летчицы. У нее тоже жуткая родня.

Блондин вышел. Тут же появились его двое спутников, завязали Александру глаза и потащили вниз к машине. Везли меньше двадцати минут, чтобы выкинуть у подъезда его дома.

Едва держась на ногах, превратившийся в сплошной синяк журналист с великим трудом доковылял до квартиры.

Было обидно до слез. Но даже не за себя. За Танри. Почему все силы мира пытаются ее у него отнять? Кем приходится эта девочка белобрысому бандиту? Уж не сестрой ли? Безумная догадка вспыхнула в его гудящей голове цветным фейерверком.

У Танри брат Ито. Итеро Комидари. Итеро Кинс! Усач! Маловероятно, но вдруг… Так вот какую тайну вытащил его руками на свет проклятый Мидару!

Что теперь делать? Отказаться от Танри? Нет уж! Если раньше это было простым увлечением, потом влюбленностью, то теперь в молодом человеке проснулся охотничий инстинкт. "Отвоюю!" - решил он. Плевать, кто у нее брат! Своего Александр не отдаст!

… На рассвете последнего дня осени случилось то, во что никто уже не верил, но о чем многие боялись даже подумать. В больнице при Первопланетном доме очнулся Фегинзар.

Никаких экстраординарных происшествий не предшествовало сему знаменательному событию. Рыженькая молоденькая медсестра и двое врачей - седой человек и неамбициозная, и поэтому всеми любимая в клинике гатурка, привычно проверили показатели на мониторе гравитационного кокона и прошествовали дальше. Так что Фегинзау никто не мешал.

Покачавшись в невесомости, пошевелив всеми шестью конечностями, легким толчком он отодвинул дверь и робко шагнул наружу. Когти заскребли по кафельному полу, ищу опору. Гравитация Земли больно ударила по еще не оправившемуся до конца гатуру.

Балансируя бесполезными крыльями, и едва удерживаясь от крика, адмирал, пока прибывающий в счастливом неведении, что он бывший, проявил упорство. Кое-как дойдя до встроенного в стену монитора, он продиктовал ему одному известный пароль, подключаясь к информаторию планеты.

Меньше четверти часа ему понадобилось, чтобы сделать правильные выводы. Еще пять минут - на проработку дальнейшей стратегии поведения. Нельзя сказать, чтобы адмирала очень расстроила потеря должности. Он ее никогда не любил. А вот уступать Марминару… Да лучше в этом случае не приходить в себя!

Может быть, самодовольный выскочка и организовал покушение? День нападения Фегинзар помнил весьма смутно. Но отчего-то был уверен - он обязан своей "счастливой судьбой" соплеменнику. Ни у одного здравомыслящего человека рука не поднимется для совершения подобного преступления. А нездравомыслящих бывший адмирал при себе не держал.

Дабы обезопасить себя на первое время, Фегинзар возвратился в кокон и принял исходную позу: неразумного, бесчувственного почти растения, не представляющего угрозу нынешней власти Земли. Следует подождать, пока его не навестит кто-нибудь достойный доверия. Ведь и среди больничного персонала обязаны быть верные, или хотя бы дальновидные существа. А два умных создания Вселенной всегда договорятся, особенно есть против кого дружить.

Фегинзар прождал до вечера, пока к нему с плановым осмотром не пожаловал Микол Строн - старый верный доктор, всю жизнь занимавшийся болячками гатуров. Именно ему оставшийся не у дел адмирал изложил соображения по поводу своих будущих действий. Старик покачал головой, поохал, но согласился помочь. И только на следующий день нынешнему владыке Первопланетного дома стало известно о случившемся.

… Главный доступ в информаторий Земли, а так же основное место пополнения и корректировки информации находился в архиве Первопланетного дома. Первый ярус заполняли уродливые с точки зрения гатуров сейфы с бумажной отчетностью, более удобной для сотрудников-людей. Чужаки предпочитали второй ярус. Именно там адмирал облюбовал шесть комнат для себя и своих доверенных лиц.

Желтоватые экраны покрывали большую часть таких же желтых стен. В центре каждой комнаты располагались удобные кушетки и гравитационные коконы, устроившись в которых можно было загружать данные непосредственно в мозг. Но головные боли, неизбежные после такой процедуры, новый адмирал не терпел.

Сейчас Марминар зачарованно листал видеоотчет об экологической конференции развитых рас. Отчаянно захотелось вырваться за пределы примитивной планеты, совершить путешествие куда-нибудь столь далеко, чтобы на небе невооруженным глазом не просматривалось ни единой знакомой звезды. Туда, где миры поражают своими красками, небывалыми формами жизни, чудесами технической мысли, а в лицо дует пьянящий ветер, прозванный "Не может быть!"

Но адмирал знал: тяга к перемене мест проходит столь же быстро, как и простуда у людей. Да и Земля отныне держит его мертвой хваткой. Теперь он ее гражданин больше, чем остальные гатуры. Он, и еще пару десятков неудачников, умудрившихся по молодости лет совершить ошибку… Те-то вряд ли знают, во что вляпались. А он…

Ах, проклятые эмоции! Они плодили в адмирала голове опасные мысли.

- Господин адмирал! - на пороге архива нарисовалась долговязая фигура Пинаро. Марминар непроизвольно напрягся. Что-то случилось.

- Докладывай.

- На силикатном заводе диверсия - на проходной с утра взорвали бомбу. Семьдесят трупов. В том числе двое гатуров. На теплоэлектростанции забастовка, требуют вернуться к прежним технологиям. На авиазавод поставили партию заведомо бракованных деталей. Причем, брак неустранимый. Только в переплавку. На винном…

- Хватит! - Марминар раздраженно прервал помощника. - Что-нибудь хорошее случилось? Или ты превратился в вестника несчастий?

- Люди Гисари для спасения экспедиции готовы, припасы упакованы.

- И это все хорошие новости? - адмирал на миг сжал кулаки, но позволил себе иронию в голосе.

- Отчего же, партия "Добрых перемен" уверенно набирает очки, не смотря на то, что поддерживает нас, - не преминул "порадовать" помощник. - А еще - Берчан Шет подготовил четвертую апелляцию от имени граждан Земли развитым расам. Пока число кораблей ысхаридов в поясе астероидов не превысило сотни. Шет клянется - апелляция просто превосходная, зачитаешься.

- То-то на Большом собрании рас обхохочутся! - подхватил Марминар. - Эту битву мы проиграли. Если ысхариды решатся на экспансию, нам придется, как выражается сам Шет, "грандиозно мерзко".

- Он как раз обещал "беспрецедентно замечательно" и клялся научить нашего многоуважаемого наместника быть столь жгуче обидчивым, чтобы даже ысхаридский император зауважал.

Марминар тоскливо посмотрел на экран. Там плескались ярко розовые волны океана, а на острых веретенцах скал горделиво вылизывали блестящую чешую рыжие крылатые змеи… Вверху бегущей строкой рассказывалось об уникальности местной фауны, о необходимости ее охраны, после чего следовала умопомрачительная цена за возможность колонизации сего изумительного клочка Вселенной.

- Сомневаюсь, - выдержав паузу, заметил адмирал. - Проследи за отправкой команды Гисари, а так же займись транспортировкой Фегинзара на историческую родину. Пора ему увидеть, откуда вышли его предки, вдохнуть воздух родной планеты…

Пинаро поклонился и поспешил удалиться, а Марминар вернулся к просмотру архивных документов, но внезапно экран померк. Выругавшись на межгалактическом, адмирал перешел к соседнему, попутно вызвав ремонтную бригаду. Через десять минут стало ясно - кто-то, имеющий уровень доступа не ниже, чем у Марминара, заблокировал большую часть данных. Грубо так перекрыл, просто поставив пароль. Явившиеся техники - два человека и трое гатуров провозились больше часа только чтобы его взломать.

- Увы, к части информации доступа не будет в ближайшие два-три дня, - посетовали они.

- Что случилось?

Смуглый человек, бригадир, потупился.

- У меня нет времени вытягивать у вас по слову в сутки! - адмирал начал сердиться.

- Господин Марминар, доступ к этой части архива имел право контролировать только ваш предшественник. Чтобы поставить данный пароль нужно было ввести десяток других.

Электрический разряд пронесся по кончикам крыльев Марминара. Вот оно что! Он опоздал! Кто-то из приспешников Фегинзара, этого позора всего гатурьего рода, вступил в игру!

- Мы определили, откуда осуществляется командование архивом, - продолжал бригадир. - Из больничного корпуса.

Фегинзар!

- Срочно ко мне Пинаро, если он еще здесь. А нет, то всех его помощников, каких обнаружите. И еще Одора и Шарла. Бегом!

На горячую голову, как говорят люди, решения принимать нельзя. Но что поделать, когда уже скорей всего поздно. Почему он верил лживым заверениям врачей, будто Фегинзар никогда не очнется, а если и откроет глаза, останется беспомощней новорожденного?!

Кто из его окружения мог переметнуться на сторону старого интригана? Не мало. Особенно после того как он, Марминар, запустил целый комплекс реформ. Как не вовремя! Он понимал - перемены необходимы. Без них люди никогда не войдут в число развитых рас. Но первое время будет мерзко всем. И тут активизировался этот…

- Перекрыть все выходы из больничного корпуса, - распорядился он, понимая - Фегинзара там уже нет. - Отключить корпус от линии информатория.

Этот подлец вытащит все тайны на свет при первом же удобном случае и подаст под любимым соусом. С его слов именно Марминар станет главным чудовищем, истребителем человеческого рода… Волна людского гнева не заставит себя ждать. Что делать?

Решение пришло неожиданно, и адмирал даже улыбнулся: "Что ж, война, так война. И на тебя, Фегинзар, есть много интересного. Не надейся будто прилежный сотрудник, три десятка лет отработавший под твоим командованием, ничего на тебя не собрал, закрывал на все глаза! Нам есть, что рассказать друг о друге. Ты любишь театр. Ты его получишь. Объявляю начало комедии в пяти актах без антракта!"

… Фегинзар и не сомневался, что соплеменник, отобравший его должность, будет всячески защищаться. Он был готов к бою.

Побег из Первопланетного дома был подготовлен с удивительным профессионализмом. Пора начинать борьбу. В новом убежище, в отличие от клиники, не было привычных удобств, но доктор Микол Строн, давний знакомый отставного адмирала, умудрился за два дня создать условия для поддержания жизни еще не оправившегося от ран Фегинзара. Сегодня все, кого беглый гатур считал более или менее разумными существами, получат предложение присоединиться к нему. Будет отправлено письмо наместнику, пока только ознакомительного характера, мол, вернулся и готов приступить к работе, а тут всякая мелочь под ногами путается. Просим меры принять…

Но с наместником, скорее всего, придется разбираться позже. Для начала следует вынудить общественность высказать открытое недоверие Марминару. Странно и даже подозрительно: с чего молчит Союз Мстящих? Ситуация - просто подарок - бери и используй. Или Союз уже далеко не такой могущественный, каким казался. Интересно… Жалко, Наридано уже нет, пригодился бы…

Выплыв из перевезенного в убежище гравитационного кокона, гатур дождался доктора Строна, без особой благодарности посмотрел в его морщинистое лицо и изрек:

- Напишешь еще пару писем.

Пригладив слабо маскирующие обширную лысину редкие волосы, старик послушно сел за стол и взял авторучку.

- На конверте: главе Союза Мстящих лично в руки, - принялся диктовать Фегинзар.

Почтенный господин, чье имя не смотря на все расследования остается для меня тайной! Не пора ли нам временно позабыть прежние разногласия перед лицом нового противника?…

… Широкая общественность еще не ведала о грядущем счастье - узнать мрачную правду о небесных благодетелях. Люди, радуясь последним теплым дням, заполонили улицы, стремясь впитать в себя каждый лучик тусклого солнца. Лившие больше двух недель без перерыва дожди на время отступили от Равидара, отчего дома казались еще выше. Увядающая осень на прощание манила теряющими яркость красками. Редкие листики махали прохожим: "Не горюйте!". Даже набившая оскомину непритязательная мелодия из летних кафе звучала торжественно, словно в храме.

Воздух наполнился светом тающего дня, протянувшегося к земле сквозь многоярусные сооружения облаков… С плакатов на стенах мило улыбалось прохожим творение Габриеля Мидару - Орландо Жисас.

Сегодня политик покинул Первопланетный дом с нескрываемым чувством гордости за собственную персону. Еще бы, его выбрали проводником новой политики гатуров. Уродливый помощник адмирала по имени Пинаро не хуже Габриеля Мидару обещал партии "Добрых перемен" значительный перевес на выборах и подавляющее большинство в Парламенте.

Увы, Габри сейчас пустил дела на самотек, вовсю занялся газетой. Что-то у него не ладилось. Вчера, после того, как курьер доставил шефу пухлый пакет, Габри расстроился окончательно. Едва надорвав край и заглянув вовнутрь, он помрачнел, после чего послал всех к нечистому и заперся в своем кабинете.

Жисасу ничего не оставалось, как советоваться с новым покровителем, ведь приближалось очередное программное выступление в Парламенте. Недовольные курсом Марминара множились, словно мухи на помойке. Сыскари меланхолично взирали на их мирные пикеты, но разгонять не торопились. Союз Мстящих пока готовил мелкие акции протеста, но и без гаданий на кофейной гуще было ясно - этим дело не кончится.

Только Пинаро с видом опытного врача-психиатра успокаивал Орландо, мол, такая реакция предполагалась, она вполне нормальна и вскоре пойдет на спад. Жисас, умом понимая - это ложь, сердцем верил гатуру и соглашался со всеми его доводами. Тем более очень хотелось насолить Габри. Флорина, неприступная, будто вошедший в присказки белый форт, еще в догатурьи времена отразивший более полусотни пиратских атак, и не думала отвечать на его домогательства, обидно смеялась и украшала присланными цветами урны.

Не ведая, чем занять себя во второй половине дня, он направился к павильонам "Платиновой пенки". Там готовились съемки "Четырех покушений". Где-то там проводила большую часть дня Флорина. Ну ее, пустышку раскрашенную. Он найдет себе хорошенькую акрисульку. Как не старался проклятый Габриель вместе со своим длинноволосым приятелем Гисари, женщины продолжали липнуть к Орландо не хуже репья.

… Габриель засиделся в редакции за полночь. Идти куда-либо не хотелось. Заботы нарастающим грязевым комом катились на него, грозясь накрыть с головой. Неожиданно возникли проблемы с лицензией на печатную деятельность. Конкуренты подсуетились, испугавшись едких публикаций в газете. А еще новый курс, навязанный партии гатурами, грозил больно ударить по всей его деятельности.

Дурак Орландо, окрыленный поддержкой сверху, уже не желал слушаться. И времени на его вразумление как-то не выкраивалось. Вот прогорит сейчас Марминар (Габриель Мидару в этом не сомневался), не справится с людским недовольством и скинет вину за происходящее на партию Добрых перемен. Не отмоешься. На первое время это его спасет. Потом найдутся те, кто заботливо вытащит власть из ослабевших рук…

Но больше всего владельца "Пульса Спиры" беспокоила приобретающая самостоятельность Флорина. Он знал - когда-нибудь такое случится. Она почувствует себя независимой от его помощи и уйдет в свободное плавание. Отчего это произошло неожиданно рано? Он так не хочет ее терять!

На этой неделе ее признали актрисой года! Сам Милин Пьяре, некогда симпатичный и талантливый актер, а ныне глава "Платиновой пленки", крупнейшей кинокомпании в мире, предложил ей роль в новом фильме. Правда, ради этого ей пришлось отказаться от двух ролей, подготовленных для нее Габри.

"Вот и все, любимая. Ты выросла из меня как из старого костюма! - вздохнул он в который раз. - Твой всесильный муж тебе больше не нужен!"

А еще несколько ошарашила неадекватная реакция Кинса на высланную "в подарок" газету. Габриелю нужно было всего-то показать: "Я все про тебя знаю. И не вздумай меня провести!" Но Усач взбесился, прислал пакет с газетой и дохлой лягушкой, заколотой тонким стилетом. Хорошо разбиравшийся в таких символах Мидару понял - один неверный шаг и… И можно бронировать место на кладбище. Вот и имей после этого дело с "благородным рыцарем Спиры"! Как же он, Габриель, так ошибся?

Что- то ошибки стали повторятся слишком часто. И маршируют они по мосту его жизни. А, как известно, мост в этом случае может не выдержать.

Но Флорина! Она-то как некстати! И Орландо за ней увивается! Выгнал бы его к нечистому, а нельзя. Что делать? Впервые в жизни расчетливый Габриель Мидару не видел выхода, впервые был расстроен и подавлен собственным бессилием.

Ночь стекала с неба на улицы, оплетала бледные тычинки фонарей, дышала темнотой в сонные окна, а в редакции "Пульса Спиры" горела зеленоватая лампа. За широким дубовым столом, обхватив руками седеющую голову, сидел некрасивый человек, не ведающий, как переиграть ощетинившийся против него мир…

На другом конце города не спала его молодая жена, вглядывающаяся в бледный циферблат монотонно тренькающих часов и вскакивающая от любого постороннего звука. На столе предательски молчал телефон. Флорине только оставалось себя утешать: он не с какой-нибудь шлюхой, он на работе. Какие тут шлюхи, когда на красавицу жену у него времени нет?! Жаль, что звонить и искать его ей строго-настрого запрещено…

Ранним утром, задолго до начала рабочего дня в редакцию "Пульса Спиры", разбудив спящего на стопке бумаг Габриеля, заявился курьер. На пакете в его руках красовалась золотистая печать Первопланетного дома.

Сонно поморгав красными глазами, сняв помявшийся пиджак, Мидару расписался в квитанции и принялся варить себе кофе. Звонить в любую окрестную забегаловку катастрофически рано. Семь утра.

Развернув пакет, он обнаружил записку. Почерк был незнакомым, но писал уверенный в себе человек или гатур. Буквы ровные, четкие, нажим твердый…

" Уважаемый господин Мидару!

Обращаюсь лично к Вам, зная Вашу преданность делу партии Добрых перемен, а соответственно и политике, проводимой на Земле гатурами.

У меня есть для Вас информация наивысшей срочности. Она находится в конверте под номером один и должна быть сегодня помещена в очередном номере "Пульса Спиры".

Высылаю ее только Вам и верю, что донесете ее до широкой общественности без искажений и купюр хотя бы потому, что касается она лично меня и человека, с которым, как я знаю, Вы дружны. Думаю, эта публикация, не причинит серьезного вреда вашей дружбе. Поверьте, обстоятельства складываются таким образом, что я обязан обнародовать эти сведения даже в урон себе.

Искренне надеюсь на Вашу сознательность и интеллигентность.

Адмирал Марминар ".

Габриель не удержался, присвистнул. Что же получается, высокопоставленный гатур просит его о помощи в каком-то щекотливом вопросе? Тогда проблемы с лицензией на газету можно решить быстро и навсегда. Или это чья-то неудачная шутка? Но четкая печать на конверте и письме подтверждали - отправитель действительно из Первопланетного дома.

Набрав в легкие побольше воздуха, Мидару разрезал тесемку, скрепляющую разложенные в шесть небольших конвертов бумаги. И с первых строк понял - все предыдущие неприятности, свалившиеся на него - детские игрушки по сравнению с тем, что ждет его теперь.

В аккуратно пронумерованных конвертах лежали распечатки с компроматом на бывшего адмирала. Но это всего лишь бонус к главной новости, таящейся в конверте первом. Гатурья администрация Земли официально признавала: во времена правления Фегинзара и его отца проводились опыты над людьми с целью выведения более способных к космическим путешествиям существ. И главной, пожалуй, новостью было то, что у нынешнего адмирала есть человеческий "сын" и зовут его Бартеро Гисари.

- Бен, - он поднял трубку, вызывая секретаря, - созови ко мне всех ведущих журналистов. Да побыстрей. Для остальных меня нет до конца дня.

… К полудню Флорина, отчаявшаяся дозвониться до мужа, собрала все шесть чемоданов и вызвала такси. Она покидала дом, в котором провела пять долгих лет в ожидании счастья. А оно так и не озарило ее своим светом.

Самая большая роскошь, которую себе позволил ее любимый Габри, были три дня совместного отдыха два года назад. Они никуда не уезжали, но гуляли по побережью, катались на лодке, танцевали в цветущих весенних парках по вечерам. Она тогда заново влюбилась в него. Но грянули будни, и чудо рассеялось, сады облетели, а Габри так и остался владельцем газеты, кукловодом Жисаса и ее главным импресарио. Нечего оглядываться назад! Она не безмолвная марионетка!

Найти съемную квартиру на первое время не проблема даже рядом со студией. А пока сойдет и гостиница. По телефону актриса уже заказала апартаменты.

Хватит с нее! Габри ничем не отличается от остальных мужчин, относится к ней исключительно, как к красивой кукле. Он ждет - в обмен на блестящие побрякушки она станет молчаливо терпеть, не видеть мужа неделями и месяцами только потому, что у него много дел в газете, в партии (он, наивный, не подозревает, а она все знает о его роли в "Добрых переменах"!). О, она гораздо лучше осведомлена о его делах, чем он смел предположить. Она могла бы стать его помощницей, соратницей. Он же предпочитает откупаться от ее упреков ролями, на все ее попытки поговорить по душам отшучивается…

Теперь она знаменита. Ее внимания добиваются лучшие мужчины Равидара. Так стоит ли тратить время своей жизни на того, кто не оценит, не поймет?

Алый шарф, алая шапочка, светло-коричневые плащ и сапожки, алая сумочка… Прощальный взгляд в зеркало… Уезжала она с тяжелой душой. Но иного выхода не было. Она личность, а не вещь! Дверь тихо захлопнулась за спиной…

"Габри доложат тут же, если уже не доложили!" - мелькнула запоздалая мысль. Но сердце не отозвалось. Сердце молчало. Водитель услужливо распахнул дверцу зеленого такси. Прощай, Габри…

Через десять минут в редакции "Пульса Спиры" зазвонил телефон. Выслушав просьбу частного детектива поговорить с хозяином, секретарь только виновато вздохнул и сообщил:

- Господин Мидару сейчас слишком занят и велел не беспокоить его раньше девяти вечера.