Следующий день был у меня выходным и начался, как обычно, с завтрака на крошечной кухне. Сидела за столом в уютном халате лимонного цвета и думала о Мишеньке. Не забыл бы меня — материнское сердце тревожно екало. Теперь я в полной мере поняла, что чувствовала моя мать, как она переживала за меня. Теперь я смогла оценить ее заботу, представлявшуюся мне когда-то чрезмерной и надоедливой.

Нужно навестить сыночка. Что он просил в последний раз? Машину с радиоуправлением, как у какого-то Пашки. Где я ему такую возьму сейчас — она же кучу денег стоит. Подожди, Миша, будет тебе и белка, и свисток… Скоро мама начнет прилично зарабатывать, и мы будем вместе.

Я в который раз достала визитку Меркулова. У хорошего человека и визитка должна быть хорошая.

«Медицинский центр АЯКС»… Аякс — что-то из античной мифологии, при чем здесь медцентр? Скорее всего и ни при чем. Названия принято давать, чтобы запоминались — короткие и броские, а над смыслом никто не задумывается. «Эскулап» или «Гиппократ» было бы точнее по смыслу, но зато — коротко и в справочнике на первую букву, самый оптимальный вариант.

Тостер выдал два подрумяненных ломтика хлеба в тот момент, когда в кухню вплыла тетушка. Она вздрогнула и с опаской взглянула на диковинный механизм — современная техника ее пугает. Она уверена, что хлеб можно поджарить по старинке — на противне или сковородке. Мои заверения в том, что в тостере и удобнее, и быстрее, она так и не приняла.

Тете Вале кажется, что все современные приборы требуют постоянного наблюдения. Стоит отвернуться, как они начнут сеять смерть и разрушение. Из электроники она признает только старый проверенный «Горизонт», по которому каждый вечер следит за похождениями милых ее сердцу бразильцев, мексиканцев, венесуэльцев. Тетушка — вроде того персонажа из анекдота, что собрался в Санта-Барбару. «Почему в Санта-Барбару?» — спрашивают на таможне. «Ну как же, — отвечает, — я ведь там всех знаю!» Вечерами я слышу, как после просмотра она обсуждает новую серию с подругами. Что ж, у каждого должно быть развлечение.

Лица у телегероев лиловые и слегка перекошенные кинескоп подсел, но для тетушки это не имеет значения. Она добивает свое, тоже порядком подсевшее, зрение, таращась в экран сквозь толстые очки, и порой я замечаю на ее дряблых щеках след от скатившейся соленой капли. Были бы деньги, я постаралась бы купить ей что-нибудь получше.

Все упирается в проклятые деньги. Были бы деньги, я давно жила бы в отдельной квартире с собственным сыном, были бы деньги, мне не пришлось бы унижаться на своей работе, отбиваться от Ключенко и выслушивать несправедливые упреки старшей сестры…

Ничего, скоро у меня все будет, и мир снова станет прекрасным и засияет всеми цветами радуги. Меркулов… Я вздохнула, вспомнив его мужественное лицо. Вот человек, с которым следовало строить отношения, не обращая внимания ни на чьи советы. Кроме разве что Ленки. Выходит, что сестра моя была права с самого начала. Кто бы подумал? Надо будет сказать ей об этом. Я всегда готова признать свои ошибки!

Что меня беспокоило — не выглядела ли я вчера слишком восторженной, когда выслушала предложение Меркулова. С другой стороны, даже если и так — вполне простительно, учитывая мое теперешнее положение. Мне двадцать с большим хвостиком, за спиной медучилище и неудачный брак, а в перспективе…

И вдруг все меняется в один миг…

— Чему ты улыбаешься? — недовольно пробурчала тетушка и осмотрела себя.

— Меняю работу, — сообщила я кратко, осторожно размешивая сахар в чашечке.

— Ох! — она даже отставила чашку в сторону. — Как же так? Ты ведь уже столько лет работаешь врачом!

— Тетя Валя, вы и в самом деле думаете, что медсестра и врач одно и то же?

Она уставилась на меня недоуменно. Конечно, все мы люди в белых халатах, а остальное — мелочи! Я не удивляюсь. Помню, один раз Макс заболел — угостился на улице какой-то дрянью и был на последнем издыхании. Я сделала промывание, и ему полегчало. Только это бывает и перед самым концом — внезапное улучшение, а потом… Поэтому я вызвала ветеринара.

Явился парень, осмотрел Макса, взял деньги и сказал, что я все сделала правильно, и он ничего, собственно, больше предложить не может, кроме рецепта на некое снадобье, которое я никогда не смогу купить по причине его крайней дороговизны.

— Оно очень дорогое! — подчеркнул он еще раз, окинув взором нашу квартирку, не поражающую ни свежестью ремонта, ни роскошью обстановки.

Вот тогда тетушка, которой совершенно справедливо показалось, что оказанная услуга не стоила отданных за нее денег, выдала следующую фразу:

— Молодой человек, раз уж вы специалист, посмотрите мое колено!

Она в самом деле не видела особой разницы между ветеринаром и «человеческим» хирургом и осталась при полном убеждении, что парень не захотел осмотреть ее только потому, что уже получил деньги.

— Рано ты ему заплатила, Надюша, жулику!

И вот теперь она попытается убедить меня в преимуществах профессии, о которой имеет весьма смутное представление, несмотря на большой стаж пациента районной поликлиники. Я поспешила убедить ее, что собираюсь поменять только место, а не профиль работы.

— Отличный коллектив, тетя Валя, большие перспективы!

Кажется, тетушка не всю интуицию растеряла за просмотром сериалов, а может наоборот — благодаря им отточила. Ведь, если подумать, то, что со мной происходит, вполне укладывается в сюжетную канву ее любимых мыльных опер. Во всяком случае, сейчас она попала в точку:

— Опять влюбилась? Помнишь, чем все кончилось? А я ведь тебя предупреждала! — от волнения тетушка чуть не подавилась поджаренным хлебцем. — И теперь могу сказать, хотя и не видела еще твоего ухажера, — будет то же самое! Он знает, что у тебя ребенок?

— Нет… — выдавила я. — То есть я не знаю…

Я и в самом деле не знала. Я ничего не говорила Меркулову о Мишке, но он вполне мог навести справки.

— Думаю, со своими ухажерами я как-нибудь разберусь! — сказала я раздраженно. У меня было хорошее настроение, а тетушке удалось его испортить всего несколькими фразами.

Тетя Валя молча встала и гордо удалилась, не закончив завтрака. Надо, конечно, терпимее относиться к ней — родственников у меня раз-два и обчелся… Но иногда тетушка бывает совершенно невыносима, хоть и желает мне добра.

Я допила невкусный чай — она всегда экономит, покупая дешевый, и оправдывает это ностальгией по советским временам, убрала со стола и вымыла посуду. А потом отправилась к тетке в комнату, где попросила прощения за свое поведение. Прощение было мне даровано с королевским великодушием и королевской же сдержанностью. Дольше оставаться там не следовало — неумолимо, как океанская волна, приближалось время сериалов.

Потом собралась с духом и позвонила Меркулову. На мгновение испугалась — вдруг не вспомнит, кто я такая? И живот даже заболел… Взрослая женщина, а разволновалась, как первоклашка перед первым сентября. Но на карту было поставлено не только мое будущее, но и будущее моего ребенка, а ради него я готова на все. Или почти на все…

Он не забыл.

— Да, Надежда, помню. Как я мог вас забыть?

— Как ваша челюсть? — спросила я, сделав вид, что не заметила последней фразы, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Просто прелесть! После того как вы оказали ей квалифицированную помощь, она просто не имела права не выздороветь в кратчайшие сроки.

Меркулов действительно больше не шепелявил и говорил бодрым хорошо поставленным голосом.

— А ваше предложение?..

— О вашем переходе в наше учреждение? В силе, конечно! Я как раз думал — позвоните вы или передумали?

— Нет, конечно нет!

— Можете подъехать прямо сейчас, — предложил он, — у меня есть свободное время. Покажу вам место будущей работы.

Конечно, доктор Росс!

Так-так! Важно произвести благоприятное впечатление. Судя по всему, при первых двух встречах мне это удалось. Но теперь не менее важно было закрепить и развить успех. Я в самом деле разнервничалась, как девочка. Заскочила на пару минут в душ, надела все лучшее, что у меня было. Главное свое украшение — тяжелую копну волос — тщательно расчесала и распустила по плечам.

Тетушка заглянула в мою комнату — видно, сериал прервался на рекламу, — и неодобрительно уставилась на то, как я рассматриваю себя в зеркало. Покачала головой, выражая крайний скептицизм относительно моих шансов, и скрылась в коридоре неслышно, как летучая мышь.

Медицинский центр располагался на одной из тихих улиц. Маршрутка, на которой я добралась до нужного адреса, конечной остановкой имела кладбище. Последнее располагалось по соседству с парком при центре. Очаровательное соседство, что ни говори. Интересно, как оно нравится пациентам? Впрочем, самураи, например, всегда думали о смерти, но отличались хорошим здоровьем и крепкими нервами.

Клиентами медицинского центра «Аякс» были, вероятно, люди деловые, государственные мужи, деятели, выражаясь казенным языком, науки и искусства. Им некогда задумываться над глупостями, их волнует только качество лечения и комфорт, а с этим в «Аяксе», кажется, все в полном порядке.

Сквер перед центром был обнесен кованой оградой. За теряющими листья осенними деревьями проглядывало высокое, как скала, здание.

Не без некоторого душевного трепета я приблизилась к воротам. Охранник был, видимо, предупрежден о моем визите, потому что важно кивнул, как только услышал мою фамилию, и я проскользнула через блестящий турникет.

Быстро миновала короткую аллею, обсаженную вязами, вокруг чисто и ухожено — и дорожки, и клумбы с увядающими настурциями. Даже у воробьев вид какой-то вальяжный и привилегированный. Аллея упиралась в главный корпус центра — десятиэтажное кирпичное здание, напоминающее трилистник — правое крыло от входа занимал медицинский корпус, левое — учебный, за ними возвышался третий — научный. Чуть поодаль теснились желтые низкие здания старинной постройки.

У центрального входа — фонтан с какой-то странной статуей — может быть, самого Аякса? Неподалеку, на автостоянке, машины все как на подбор — БМВ, «Мерседес», «Мерседес»… Из подземного гаража появилась приплюснутая тачка красного цвета — я такие раньше только в кино видела — и почти бесшумно покатила к воротам.

Я поднялась по широкой лестнице, здесь был стол справок, охрана и стеклянная вертушка. Меркулов вышел как раз в тот момент, когда я подходила к вахтеру.

В гардеробе он помог мне раздеться. На мне было любимое лиловое платье, отлично подчеркивающее фигуру. Жаль, что тут же пришлось надеть сверху халат, любезно поданный доктором. Халаты, кстати, здесь были зеленого цвета. Что мне еще безумно понравилось, так это отсутствие запаха, этакой жуткой смеси лекарств и дешевой пищи, к которому я так и не смогла привыкнуть на старом месте.

В светлых просторных коридорах кое-где под потолком висели камеры наблюдения. Мы проходили мимо, и они медленно поворачивались за нами. Меркулов непринужденно держал меня под локоть.

— У вас здесь серьезно все поставлено, — заметила я.

— Вы про охрану? Да, конечно! Наши пациенты не хотят, чтобы их беспокоили, поэтому у нас приличный штат безопасности.

— Боитесь террористов?

— Нет, больше всего — журналистов!

Навстречу изредка попадались сотрудники в зеленых халатах с логотипом «Аякса», несколько граждан в цивильном — видимо, посетители.

— Мы не ограничиваем посещения, если таково желание пациента, — пояснил Меркулов. — Среди них много таких, что не могут себе позволить отойти от дел даже из-за болезни, должны постоянно держать руку на пульсе, выражаясь образно. Учтите это, когда приступите к работе. У нас много особенностей, отличающих наше заведение от обычных больниц. Здесь у нас проходят лечение не простые смертные!

Я с понимающим видом кивнула, заметив в коридоре отделения двух здоровяков боксерского типа с покатыми плечами. Интересно, кого они охраняют? Впрочем, любопытство для сестры — качество недопустимое, поэтому я всегда стараюсь его подавлять.

— И важно научиться различать тех, кто готов следовать обычному режиму и принимает его неукоснительное соблюдение как необходимый элемент общего курса, от тех, кто полагает, что за свои деньги может позволить себе нарушать режим, как ему вздумается, — продолжал Меркулов лекторским тоном. — В последнем случае вам не следует идти на конфликт, это бесполезно и ничего, кроме раздражения, у пациента не вызывает. Если речь идет о важной процедуре, следует обратиться к дежурному врачу. Часто наши пациенты неохотно слушают указания младшего персонала. Но большинство из них ничем не отличается от тех людей, с которыми вы привыкли иметь дело, поэтому не пугайтесь — никаких неразрешимых проблем возникать не будет!

Мы столкнулись с человеком лет шестидесяти — седоватым мужчиной с пышными белыми бровями и очками в старомодной тяжелой оправе.

— Добрый вечер, Леонид Васильевич! — Меркулов церемонно отвесил поклон, подходя к нему.

Тот кивнул и остановился, ожидая продолжения. Было похоже, что он из породы тех людей, которые не любят тратить лишних слов.

— Вот, Надежда Михайловна, — представил меня Игорь. — Имеет большой опыт ухода за больными и желание пополнить наш штат медсестер, несколько сократившийся после известных событий.

Седовласый нахмурился при последних словах и смерил меня внимательным взглядом. Покачал одобрительно головой. Я опустила глаза.

— Проводите ознакомительную экскурсию? — спросил он у Меркулова.

— Да, намереваюсь провести ее, как Вергилий, по всем, так сказать, кругам нашего…

— Очень неуместная ассоциация! — отрезал Леонид Васильевич и, попрощавшись со мной кивком головы, поспешил дальше.

— Это Борицкий, наш главврач, — шепотом пояснил мой провожатый, ничуть не смутившись.

Я об этом уже сама догадалась.

— А что это за известные события? — поинтересовалась я.

— Да, — он отмахнулся. — Назревал один небольшой скандал, но его вовремя замяли. Потом как-нибудь расскажу, — закончил он таким тоном, что было ясно, что тема ему неприятна и он не рад, что сам вызвал ее обсуждение.

Так-так, подумала я про себя. Настаивать на подробностях сейчас не буду, но потом стоит выведать, что же произошло. Может, они здесь проводят незаконные опыты на людях или торгуют человеческими органами, а медсестер, случайно оказавшихся в курсе дела, устраняют как ненужных свидетелей? Отсюда и нехватка персонала.

Всерьез ничего подобного я не думала, однако все-таки узнать насчет этого «небольшого скандала» не мешало. Я против недомолвок и тайных завес, ни к чему хорошему они не приводят.

— Заглянем в мой кабинет, я возьму бумаги, и поедем поужинать в одно местечко? — предложил Меркулов. — Кстати, вы не вегетарианка?

Я кивнула головой, отвечая на первый вопрос, и отрицательно помотала на второй. Я бы с удовольствием стала вегетарианкой, ведь все эти коровы, курицы и свинюшки на наших столах — раньше были живыми! Но только для этого требуются, как ни странно, большие финансовые возможности. Кусок мяса с хлебом съешь — и сыт, а сколько надо употребить, к примеру, фруктов и овощей, чтобы наесться? На морковке и яблоках долго не продержишься, а орехи и грибы — кусаются!

В кабинете я успела увидеть огромный кактус, стоявший у окна. На кактусе распустились малиновые цветы. У меня много лет в Новгороде росла целая семейка, и хотя бы один зацвел! Я даже как-то больше зауважала хозяина кабинета — у него хорошая, правильная аура, раз цветы его любят.

Спускались не в лифте, а по лестнице — она была ближе. Стены были облицованы мрамором и украшены бронзовыми рельефами из нашего славного исторического прошлого — счастливые крестьянки и комбайнеры на уборке урожая.

— В старых корпусах НИИ, вы, вероятно, их заметили, было много этого добра, — объяснил Меркулов. — Мы-то вначале собирались отправить это в переплавку, но наш дизайнер воспротивился — большой оригинал… А людям нравится!

«Одно местечко» оказалось уютным милым кафе. Столики, что мне особо понравилось, были отгорожены друг от друга изящными ширмами, так что не приходилось слушать разговоры соседей. Я так давно не была в общественном месте с мужчиной, что от волнения заказала салат и кофе. Меркулов, как мне показалось, был голоден, но тоже ограничился легкой закуской.

Речь за ужином шла снова о работе. При центре, поведал Игорь, находилась научно-исследовательская лаборатория, к деятельности которой Меркулов имел непосредственное отношение.

— Мы ведь не просто платная клиника для богатеньких, как вы, вероятно, подумали! У нас ведутся научные разработки, и это одна из причин, по которой я здесь нахожусь, хотя и вынужден довольствоваться местом заведующего отделением. Пока вынужден! — он улыбнулся. — Видите ли, мне пришлось поработать, как и вам, в государственном учреждении, и я вспоминаю те дни как один нескончаемый кошмар. Нужное оборудование мы выбивали годами и получали уже, когда оно успевало морально устареть! — он взмахнул вилкой. — Здесь я получаю все, что нужно, в считанные дни или даже часы — зависит только от скорости доставки. У нас фактически неограниченные возможности, которые, на мой взгляд, используются недостаточно. Мы поддерживаем связи с заграницей. Впрочем, вам все это, наверное, неинтересно?

— Нет, нет — очень интересно! — запротестовала я.

— Поговорим лучше о вас, — предложил он.

Игорь откинулся на стуле и внимательно на меня посмотрел. Под его взглядом было как-то хорошо и спокойно, но немного страшно.

— Да не о чем особенно говорить! Родилась в Новгороде, приехала сюда, в институт не поступила, закончила медучилище…

— При академии Павлова?

Я кивнула.

— Отец мой — инженер, теперь коммерцией занимается. Мама была бухгалтером, сейчас стала домохозяйкой…

Не умею преподносить себя в нужном свете, на блюдечке с голубой каемочкой. Другая бы сейчас на моем месте соловьем бы заливалась, воспевая свои достоинства и прелести. Я так не умею. Но, по-моему, Меркулову нравилась моя застенчивость. Он продолжал смотреть на меня и улыбался.

— Итак, когда же я буду иметь удовольствие лицезреть вас, Надюша, в стенах нашего учреждения уже, если можно так выразиться, в рабочем качестве?

Я мобилизовала весь запас галантности, но ответить столь же затейливо не сумела.

— Подаю заявление об уходе, и сразу к вам!