А вскоре я получила от Катьки приглашение в Швецию. Получила и поняла, что эта поездка – не для меня. Виза, транспорт, и еще с собой необходимо иметь четыреста евро! У меня таких денег нет и не предвидится – ремонт обошелся мне недешево, а у Бориса я просто не могу просить.

Интуитивно я чувствовала, что деньги не должны вмешиваться в наши отношения. Так что про Швецию придется забыть. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Даже, честно говоря, вообще не хотелось. Не хотелось оставлять Бориса одного, когда ему так нелегко. А отдых подождет. У нас еще вся жизнь впереди!

Но мы предполагаем, а господь располагает. Вечером, доставая из сумочки расческу, я выронила конверт с приглашением. Он вылетел, как белый журавлик, и плавно опустился прямехонько к ногам Бориса.

– Поедешь? – спросил меня Борис, поднимая и рассматривая конверт.

– Нет, мне не хочется, – я игриво выхватила конверт из его рук и поспешила спрятать обратно в сумку, с глаз долой. – А что будем готовить на ужин?

Но не тут-то было.

– Танюш, почему? Тебе же надо отдохнуть. Да ты и за границей никогда не была. Посмотришь хоть, как люди живут, – стал настаивать Борис.

– Борис, не надо, не уговаривай. Не поеду, и все. Сказала же – не хочется мне.

– Танюш, ну чего ты, честное слово! Езжай!

– А ты не думаешь, что я не хочу с тобой расставаться? – Я обвила руками его шею и прильнула к губам.

– Танюш, дело в деньгах, да? Я молчала.

– Тань, я тебе дам тысячу евро. Этого должно хватить.

– Мистер Рочестер, вы же знаете, что я не возьму у вас денег. – Я укоризненно посмотрела на него, но он состроил смешную мину и сделал умоляющий жест, сложив ладони, как в молитве.

– Танюш, ну, пожалуйста! Мне же хочется что-нибудь для тебя сделать!

Как тут откажешь! Но я продолжала сопротивляться, найдя, на мой взгляд, вполне весомый аргумент.

– Борис, любовь моя, у тебя же самого с деньгами проблемы. Тебе надо компьютеры раскручивать, ты у Виталика взять собираешься.

– Танюш, с Виталиком я сам разберусь, ладно? Тем более, что там – совсем другие деньги. После долгих препирательств мы договорились, что я беру у Бориса четыреста евро – в долг.

Вот уже лето приблизилось к зениту. Не устаю удивляться тому, как неравномерно течет время. То оно тянется, как бесконечная жевательная резинка. Кажется, что из него можно выдувать пузыри и щелкать ими на зависть маленьким детям. А иногда летит, как метеор.

«А для звезды, что сорвалась и падает…» Вот и сейчас это летнее время превратилось для меня в один ослепительный миг. Кажется, только вчера была весна и я познакомилась с Борисом. И вот уже почти середина июля. На улице страшная жара, а у меня на душе вечная весна! Я засыпаю и просыпаюсь с ощущением счастья и улыбкой на губах.

Когда мы с Павлом встретились, я была согласна, что счастье – хорошая вещь, но решительно не могла понять, почему его считают чем-то вроде рая на земле. Скорее, счастье, как хорошая погода – приятно, но и только. Так мне казалось тогда.

И только теперь я поняла, что значит – быть счастливой. И что значит – быть на седьмом небе. И что значит – по-настоящему любить! И… это удивительно, но каждый раз, когда я вижу Бориса, у меня начинает бешено колотиться сердце, а по телу пробегает мелкая дрожь…

Мой день рождения мы с Борисом решили отметить у меня на даче в Солнечном. Утром я набрала номер Арсения – у мальчика сегодня тоже день рождения, и, может быть, нам с Борисом удастся увезти его с собой.

– Здравствуй, Сенечка! Это Татьяна Александровна. С днем рождения тебя!

– Спасибо, вас также, – весело ответил мне Сеня и добавил: – Я вам желаю, чтобы сбылось то, о чем вы просили странницу Анну. Тогда, на Смоленке, помните?

– Помню, конечно. Спасибо. Я тебе тоже желаю… чтобы ты понял, что для тебя сейчас самое главное. Сеня, – осторожно начала я, – поехали, наш день рождения отметим у меня на даче. Там здорово – залив, сосны, жары такой нет…

– Отец с нами поедет? – Мне на секунду показалось, что Арсений сейчас согласится. Это было бы замечательно!

– Да.

– Нет, спасибо, – сказал Арсений. – Вы уж там без меня, ладно? Мне тут ребята какой-то сюрприз готовят, не хочу обижать.

– Хорошо, Сенечка. Подожди минутку, тут папа хочет тебя поздравить, ты не возражаешь? Я через мембрану почувствовала, как напрягся мальчик. Он тихо дышал в трубку и молчал. Я ждала.

– Хорошо, Татьянсанна. Борис схватил трубку.

– Арсюха? Привет! С днем рождения! У тебя все в порядке? А… Хорошо. Ты не поедешь с нами?… Ладно… А у тебя есть…

Я в ужасе замахала руками, Борис осекся. Сейчас он станет предлагать мальчику деньги, и все мои старания пойдут прахом!

– …У тебя есть друзья? А… это классно. Ты звони хоть иногда, ладно, Арсюх?… Ну пока.

На даче мы накрыли праздничный стол.

– Предлагаю предаться сегодня греху обжорства, – заявил Борис, доставая из пакетов кучу деликатесов – икру, балык, несколько видов сыра, персики, виноград… Для меня он припас белое вино, а для себя коньяк. – Танюша, я хочу сказать тебе… – Борис торжественно поднялся.

Господи, да он волнуется, как четырнадцатилетний мальчишка, которому предстоит в первый раз поцеловать девушку! Его пальцы так судорожно сжали рюмку с коньяком, что казалось, тонкое стекло сейчас лопнет.

– Я хочу сказать тебе… Знаешь, я совсем не умею говорить. Давай я просто подарю тебе подарок.

– Спасибо, милый, – его волнение передалось и мне.

– Смотри, какая птица, – Борис кивнул на окно.

Я повернула голову и, ничего не увидев, удивленно посмотрела на Бориса. Смущенно улыбаясь, он протягивал мне темно-синюю бархатную коробочку.

Я осторожно взяла из его рук подарок. С детства обожаю эти моменты – волнующие и немного волшебные секунды, когда секрет, тщательно оберегаемый дарящим, должен стать явью. Я открыла футляр.

Внутри, на черном бархате, светилось великолепное колье из белого металла с большим камнем в виде слезы глубокого темно-синего оттенка. Красота необыкновенная!

– Борис, какая прелесть! Это серебро? А камень какой?

– Танюша, какое серебро! Это белое золото и сапфир. Он так пойдет к твоим глазам! – Борис улыбался радостно, как ребенок.

Мне не хотелось принимать от Бориса такой дорогой подарок – наши отношения были для меня бесценными, а это колье как будто бы назначало им цену. Пусть и довольно большую, но все-таки цену…

– Танюша, тебе не нравится? – Ну вот, Борис мое настроение сразу же угадал. Но ведь я совсем не хотела его огорчить!

– Что ты, ужасно нравится. Ты прав, это идет к моим глазам.

Боюсь, не особенно-то искренне получилось.

– Прости, любимая. Я – просто старый дурак. Я не знал, что тебе подарить, мучился ужасно. А эта штуковина мне показалась красивой… – Борис выглядел растерянным и расстроенным, и от этого мне стало совсем плохо.

– Она, правда, очень красивая. Просто…

И я неожиданно для самой себя расплакалась.

– Танюш, не плачь! Не плачь, ну пожалуйста! А то я сейчас умру! – Борис обнял меня и начал гладить по голове как маленькую. Казалось, он сам был готов заплакать. – Скажи, чего бы тебе хотелось? Я из-под земли достану!

– Не надо из-под земли, – я все никак не могла успокоиться. – Мне ничего не надо, я просто тебя люблю.

– Ну, Танюш, ну что ты! Ты скажи только, чего ты хочешь.

– Котенка, – с трудом, захлебываясь слезами, выговорила я. – Рыженького.

– Танюша, хорошая моя! Я поймаю тебе котенка, я тебе тысячу котят поймаю!

– Не хочу тысячу, хочу рыженького! Хочу рыженького кота Василия!

Все свое детство я мечтала о котенке. У мамы была аллергия на шерсть, и я жутко завидовала одноклассницам, у которых дома жили кошки. И мечтала о том, что когда-нибудь можно будет мамину аллергию излечить и взять маленького котенка, которого непременно будут звать Василием. Точнее, Василием Васильевичем. В то время мне казалось, что имя это – предел человеческой фантазии.

Наконец я успокоилась. Успокоилась и даже нашла применение дорогой безделушке – закрепила колье на затылке Бориса так, что камень расположился у него на лбу. Получилась этакая диадема, а глаза Бориса оказались синими. Ночью мы идем на залив. Над водой плывет огромный оранжевый диск Луны. Пахнет летом, водорослями и счастьем. Мы держимся за руки, чтобы не упасть, и двигаемся почти на ощупь. Натыкаемся на маленький островок между чернеющих в темноте камней – и, дурачась, падаем на прогретый за день песок. Борис валится на спину и резко притягивает меня к себе.

– Перестань… Слышишь, перестань…

– Да тут никого нет. Ну-ка иди сюда.

– Я боюсь, а вдруг кто-нибудь…

Когда он начинает меня трогать, я забываю обо всем. Вот и сейчас он уверенно расстегивает маечку, мелкими частыми поцелуями покрывает мою грудь.

– Я с ума схожу от тебя, – шепчут его губы, и я припадаю к ним и не могу оторваться.

– Да.

– Я слышу, как твое сердце бьется.

– Да, милый.

– Я не хочу отпускать тебя.

– Не отпускай меня никогда, – шепчу я.

– Никогда не отпущу.

– Да.

Он может делать со мной все, что он захочет, но до конца я не могу поверить, что все это происходит со мной – происходит с нами. Волны совсем рядом еле слышно шумят, сменяя одна другую. Я на ощупь нахожу его лоб, гладкий камень сапфир холодит пальцы. Я не вижу глаз Бориса, но знаю – он смотрит на меня.

Незадолго перед отъездом в Швецию мне позвонила Катька:

– Танюх, слушай, здесь такое дело. Ты не подвалишь к Алке, а? Она что-то там должна мне передать. Наверняка какую-нибудь чушь, как всегда.

– Кать! Ну ты же сама говоришь, что чушь, зачем же мне тогда тащиться к этой Алке?! – взмолилась я.

С Аллочкой встречаться мне не хотелось.

– Танюх, ну пожалуйста! Неудобно получается – она сама мне позвонила, прикинь, это при ее-то жадности! Говорит, что сюрприз у нее для меня. Ну смотайся ты к ней, чего тебе стоит!

– Кать, я совершенно ничего не успеваю. Нужно срочно перевод сдавать, с документами еще дела уладить, – начала объяснять я, не очень надеясь на успех.

Однако в глубине души уже знала – Катьке отказать я не смогу.

– Танька, кончай уже ломать комедию —

«Перевод… не успеваю…» Смотаться к Алке у тебя много времени не займет, а моя благодарность не будет иметь предела.

– Ладно, уговорила.

Вот всегда я так – стоит немножко поуговаривать, и Танечка готова бежать хоть на край света! Но, с другой стороны, отказывать Катьке в такой малости – свинство! Придется тащиться за «сюрпризом».

И вот – ура! – в туристическом агентстве мне оформили визу и билет на паром, и завтра я уезжаю в Швецию! Я никогда не была в Швеции. Я, впрочем, и нигде особенно не была, кроме родного Питера, Москвы, Новгородской области, где мы снимали в детстве дом на лето, Крыма на первом курсе с мамой и Свияжска на третьем с Катькой. Кажется, все.

Не слишком внушительный список, но на самом деле я заядлая путешественница. Бродя по городу, я представляю себе другие города. Я представляю, как по старинным брусчатым площадям старой Европы цокают копыта лошадей, а в экипажах сидят дамы в огромных неповоротливых платьях и в шляпах размером с мельничное колесо. И себя я вижу не среди туристов – этой суматошной многоязыкой толпы, а в другом веке, жителем старинного города. Я точно-точно знаю, что скоро увижу, вспомню все это: неслышно рассекающие воду деревянные гондолы в Венеции, прорезающие город вдоль и поперек узкие каналы Амстердама, могучие своды Вестминстерского аббатства, взлетающие с площади Шарля де Голля в Париже голуби… Засыпая, я придумываю все новые и новые маршруты своих путешествий.

В серо-голубом офисе Бориса мы с моей «заклятой подругой» болтаем в уже отработанном нами стиле: Аллочка хамит, а я молчу.

– Что, красна девица, в Швецию валишь? Кому и заграница, и мужик понтовый в койку, а кто – вкалывай тут полный день в жарищу! – Предложения кофе в этот раз не последовало. Я молча пожимаю плечами и отворачиваюсь в сторону. Посмотреть заставку на Аллочкином мониторе на этот раз не удается, она развернула его к стене.

– На меня бабки с неба не валятся, не то что на некоторых! – Аллочку моя безответность только подстегивает. – Да и мужики попадаются все больше козлы! Например, Павел твой – козел и баран, в кровати – тюфяк тюфяком, а гонору!

Это истинная правда, особенно то, что касается «кровати», сейчас я это могу со всей ответственностью подтвердить, и я взглядываю на Аллочку уважительно.

– Вот посмотришь на тебя, Танька, так и задумаешься – и чего это тебе так везет… Вроде ни кожи ни рожи.

– Наверно, потому, что у меня благородная душа и огромный сексуальный потенциал, – неожиданно для самой себя усмехаюсь я, вспоминая нашу с Борисом последнюю ночь.

– Что-то я никак не въезжаю – хоть убей, не наблюдаю в тебе никакой такой особой сексуальности.

– Еще не хватало, чтоб ты наблюдала! Господи, еще не хватало нам сцепиться, как двум базарным бабам!

– Ой, держите меня, сейчас упаду! – Алка состраивает презрительную гримасу, которой позавидовал бы любой клоун. – Сексуальность у нее! Да Ровенскому просто классно трахать училку сына – не изжил подростковые комплексы. Ничего, повзрослеет – поймет, какие нормальные бабы бывают.

– Это ты про себя, что ли? – не выдерживаю я.

– Может быть, и про себя… – Аллочка выдерживает театральную паузу, по длительности сравнимую разве что с немой сценой в «Ревизоре». – По крайней мере, до последнего времени твой Ровенский все пялился на мою грудь…

– Алла, если у тебя есть что-то для Кати, то я заберу, – решительно ставлю я точку в нашей перепалке.

О ужас! Аллочка решила подарить Катьке здоровенный плакат с изображением Петропавловской крепости!

– Она там в своих заграницах и забыла небось, как выглядит Питер, где она умудрилась влюбить в себя гладенького глупенького шведа!

Свернутый в трубку плакат был около полутора метров длиной. И это чудовище я должна тащить за границу, боясь измять или испачкать!

Я закинула «Петропавловскую крепость» на заднее сиденье нашего джипа и стала перелистывать до боли знакомую книгу Мэллори про короля Артура. Однако король Артур со своими любовными драмами совершенно не лез в голову. Аллочка сказала, что Борис пялился на ее грудь… Это меня интересовало несравненно больше святого Грааля. Ну и что, с другой стороны? Это же было до меня. Что ж, ему вообще не смотреть на женщин, что ли? Странно бы было. Но все равно, какой-то неприятный осадок после Аллочкиных слов остался.

– Танюш, сегодня ночью ты без меня, – я задремала и не заметила, как Борис вернулся в машину и включил зажигание. – Сейчас тебя домой отвезу, а мне еще тащиться на корпоративную пьянку, это на полночи. Я так бы хотел по– быть с тобой, – он смущенно заглянул мне в глаза, – но не ходить нельзя – ребята обидятся. Утром ты уедешь в Швецию. Не понимаю, как выдержу.

Он отпустил руль и, уткнув локти в колени, запустил руки в густую шевелюру.

– Борис, но я же скоро вернусь! Это совсем ненадолго! – погладила его по жестким непослушным волосам.

– С любимыми не расставайтесь! – Он поднял голову и посмотрел. В глазах у него была такая боль, что я содрогнулась.

Мне уже никуда не хочется уезжать.

– Я уже жалею, что заставил тебя ехать. Я понимаю, что тебе надо отдохнуть и все такое, а все равно не могу.

Я дернулась.

– Я не поеду!

– Ты поедешь обязательно, – мягко сказал Борис, взял мою руку и поднес ее к губам. – Ты просто знай: до встречи с тобой мне мир казался черно-белым или попросту серым. Ты сделала невероятное – вернула миру радужное разноцветье. Я и представить не мог, что так бывает! Да ты сама вся как будто наполнена сочным цветом, Танюша! – Борис обнял меня. – Ты даже не представляешь, какая ты красивая! Танюш, я завтра тебя отвезу, но по-настоящему давай простимся сейчас, хорошо?

Я впитывала в себя это спонтанное объяснение в любви, боясь пропустить хоть слово. Удивительно – стоит только Борису прикоснуться ко мне, и я в ту же секунду забываю обо всем. Окружающий мир для меня перестает существовать, и я растворяюсь в бездонной глубине нашего космоса. Вот и сейчас истомленный жарой город исчез, а вместо него – рассыпающиеся тысячами сверкающих бриллиантов, искрящиеся брызги бушующего водопада. Жажда, умопомрачающая жажда раскаленной пустыни – и свежая прохладная вода, в которую погружается мое тело. Меня закружил мощный поток, вода ласкает меня, и я все пью, пью из чудесного источника… Господи, как я счастлива!

Дома меня охватило радостное, легкое чувство ожидания новых впечатлений, но смешанное с беспокойством – как всегда перед отъездом. Даже перед ежегодной поездкой на дачу я тревожилась, не могла заснуть накануне и переспрашивала у мамы по сто раз, так же ли мы поедем, как в прошлом году? А можно мне будет спать в поезде на верхней полке? И еще массу бесполезных вопросов, предвосхищавших завтрашний день…

А сейчас я поеду далеко-далеко! А вещи до сих пор не собраны. Никогда не понимаю, как это делать правильно. Я честно смотрю в Интернете прогноз погоды в Стокгольме на десять дней, но это ничего не значит – где это видано, чтобы прогноз погоды сходился с тем, что будет завтра? Ладно, возьму вот это платье, оно удобное, маленькое и, что ценно, не мнется. И серые брюки. И две блузки. И один теплый свитер и ветровку от дождя – там же море, как у нас, и тоже, наверняка, все меняется за пять минут – солнце – ветер – тучи – солнце…