Предисловие редактора к первому изданию

Перед Вами, читатель, книга не совсем обычного жанра.

Эта книга представляет собой сборник статей, написанных в разные годы двумя специалистами широкого профиля, людьми, как говорится, «бывалыми» – специалистами по истории репрессий советского времени, и в то же время – профессионалами-географами, специалистами в области истории и практики географических исследований в полярных областях.

История советского периода России всё ещё полна «белых пятен». История освоения Севера страны в 1930-е годы тоже богата «белыми пятнами», но известны они и исследованы в гораздо меньшей степени, да и сведения о событиях, случившихся в болотистой тундре или среди льдов полярных морей, не всегда доступны широкой читающей публике.

Описываемый в книге период охватывает время от катастрофы в Арктике итальянского дирижабля под командованием Нобиле 25 мая 1928 г. (в Москве в те дни началось слушание «Шахтинского дела») до закрытия самого северного лагпункта в нашей стране на полуострове Челюскин в 1952 г.; от ареста одного из первых якутских интеллигентов В.В.Никифорова (Кюлюмнюра) 19 сентября 1927 г. до поисков урановых руд главным геологом Норильского комбината, расконвоированным заключённым Н.Н.Урванцевым после Великой Отечественной войны.

Толчком к освоению северных территорий послужило совершенно секретное постановление ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1931 г. «О Колыме», начинавшееся следующими словами: «Для форсирования разработки золотодобычи в верховьях Колымы образовать специальный трест с непосредственным подчинением ЦК ВКП(б)». Это постановление, положившее начало «Дальстрою», впервые опубликовано историками Сибирского отделения РАН в 1997 г. Как отмечают авторы, «уже 23 января 1932 года СНК принимает Постановление „Об освоении северо-восточных водных путей СССР“». В истории СССР началась новая эпоха – эпоха Дальстроя.

Постановление от 11 ноября 1931 г. явилось, в определённом смысле, ответом на очередной кризис капиталистической экономики: «чёрный вторник» 29 октября 1929 г. на Нью-Йоркской фондовой бирже в США и отмену золотого стандарта в Великобритании 21 сентября 1931 г. Специалисты по финансовой системе в руководстве ВКП(б) по-своему верно оценили ситуацию, решив, что настало время пополнить золотом государственную казну, чтобы иметь свободу действий на мировых рынках. К тому времени уже многие западные политики указывали на использование труда заключённых в СССР и дешёвых советских экспортных товаров (в первую очередь, нефти и леса) для финансирования коммунистической пропаганды за границей. Кроме того, добыча золота в период до 1941 г. помогала скрывать трудности (неэффективность) отечественной экономики и приобретать за границей дефицитные товары, оборудование и предметы роскоши. После 1945 г. горнодобывающие мощности и трудовые ресурсы НКВД были использованы, помимо прочего, для добычи урановых руд, необходимых для создания атомного оружия (отдельные сведения об этом также приводятся в сборнике).

В настоящем сборнике история освоения Севера рассматривается такой, какой она была в действительности: смесь азарта первооткрывателей, энергии авантюристов и проходимцев, героизма рядовых участников, низменных помыслов карьеристов и столкновения интересов различных ведомств нового государства.

Такая книга необходима – прежде всего потому, что для многих сограждан мрачные стороны истории СССР постепенно, со временем, отходят «на задний план». Не забываются буквально, а представляются всё менее существенными для истории, например, отдельных отраслей науки и хозяйственной деятельности. Порой можно даже слышать мнение, что в основе происшедшего в 1930-е годы лежат якобы форс-мажорные (непреодолимые) обстоятельства, обрушившиеся на нашу страну.

Опровергая подобное упрощенчество, сборник статей С.Ларькова и Ф.Романенко продолжает заложенную в середине 1970-х годов А.И.Солженицыным в его «Архипелаге ГУЛАГ» – по образованию специалистом в области естественных наук – традицию «опыта художественного исследования». Добавлю – также и историко-научного исследования.

И сами авторы, и редактор книги придерживаются мнения, что историю творят в первую очередь люди. И эти люди несут как тяжесть страданий, так и всю полноту ответственности за происходящее, сохраняя в своей памяти и материальных свидетельствах факты истории своего времени. Роль людей-первопроходцев при освоении новых территорий видна историку особенно отчетливо.

Авторы книги выполнили свой долг историков и полярных исследователей-географов, собрав воедино и обобщив доступные сегодня сведения об освоении полярных территорий в ранний советский период российской истории. Хочется верить, что настоящая книга будет полезна для дальнейшего изучения форм и методов освоения северных районов нашей страны в 1930–1950-х годах и поможет пониманию свидетельств очевидцев и документов того времени.

 

Предисловие редактора ко второму изданию

Тираж первого издания полностью разошелся, и авторский коллектив получил ряд положительных отзывов и благодарностей от исследователей истории освоения советского Севера.

Однако обработанные и уже опубликованные материалы ставили целый ряд новых вопросов и содержали многочисленные неясности. Материал по темам сборника продолжал накапливаться. Итогом этого процесса стало второе, значительно расширенное издание, которое теперь выходит уже за рамки сравнительно тесного (конкретного) названия, которое авторский коллектив счел полезным сохранить.

Большая работа проделана С.А.Ларьковым по расширению базы данных жертв репрессий среди полярников. В первой статье сборника число выявленных репрессированных полярников увеличилось в основном за счет анализа нового (4-го) издания CD «Жертвы политического террора в СССР» (Общество «Мемориал», 2007) с 700 в 1-м издании книги до 1000 в настоящем издании. Усилиями Ф.А.Романенко в фондах Российского государственного архива экономики (РГАЭ) найдены значительные массивы документов, проливающих свет на методы организации работ в те трудные годы и на непростое взаимодействие ведомств в погоне за престижными, да и просто выгодными результатами. В настоящем сборнике многие из этих документов впервые вводятся в научный оборот.

В сборник включены новые статьи: о репрессиях против организаторов и участников дрейфа станции СП в 1937–38 гг., две статьи о репрессиях против малых народов Советского Севера (одни из первых работ по данной теме), статья о разведке и попытках добычи урановых руд в районах Крайнего Севера. В очерке под названием «О самом северном острове ГУЛАГа», среди прочего, поставлена точка в вопросе существования лагерей в Нордвике на северо-западе Якутии на основании вновь найденных архивных документов. Доказано, что лагерей в этих местах не было, к работам привлекались спецпоселенцы.

Внимательное прочтение статей наводит на некоторые общие умозаключения.

Освоение (в некоторых случаях – завоевание) новых территорий – процесс естественный и исторически неизбежный. В нём, однако, следует разделять две компоненты: диффузное расширение популяции, осваивающей в ходе повседневной хозяйственной деятельности собственную географическую периферию (окраины) и движение за добычей или свободой (иногда – за новизной) на новые территории.

Для русских людей движение на новые земли имело и особое духовное содержание. Наиболее отчетливо эту мысль сформулировал Николай Бердяев в работе «Судьба России» (1918). В главе, которая так и называется «О власти пространств над русской душой», Бердяев пишет: «…Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, – не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть. Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. Он слишком привык возлагать эту организацию на центральную власть, как бы трансцендентную для него.»

В случае нового государства – СССР – очевидно, существовал обширный клан предприимчивых людей, рвущихся осваивать новые территории. До середины XX-го века, однако, говоря математическим языком, Россия являлась географическим полупространством – ограниченным с одной, евразийской стороны, и имеющим открытую границу на севере и северо-востоке. Именно в связи с этим обстоятельством 30 марта 1925 г. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О порядке въезда на острова Северного Ледовитого океана» была впервые ограничена свобода передвижения граждан СССР по территории РСФСР. Приведу обширную цитату из этого документа, сохраняя язык подлинника: «В целях предупреждения хищнического использования богатств природы и эксплуатации населения островов, состоящих в ведении Управления островами Северного Ледовитого океана согласно положения от 30 июня 1924 года (Собр. Узак., № 59, ст. 582) и в изъятие из ст. 1 декрета ВЦИК от 24 января 1922 года о предоставлении всем гражданам права беспрепятственного передвижения по всей территории Р.С.Ф.С.Р. (Собр. Узак., 1922, № 11, ст. 106), ВЦИК и СНК Р.С.Ф.С.Р. постановляют:

1.) Въезд на острова Северного Ледовитого океана (Вайгач, Колгуев и Новая земля) как для проживания на них, так и для занятия торговой и промышленной деятельностью допускается: а) или в порядке регистрации в Управлении островов Северного Ледовитого океана, б) или с разрешения этого последнего. (…)»

О том, как непросто складывались отношения новой власти с коренным населением северных территорий, также рассказывается в статьях сборника. Еще до революций 1917 г. в ходу был термин «многоукладность» применительно к разнообразию стилей жизни и способов ведения хозяйства различных народов, населяющих Россию. На огромных северных территориях «многоукладность» проявилась самым широким образом.

Отдельного исследования заслуживает вопрос о столкновении цивилизаций на Севере начиная с 1920-х годов: новая власть не могла не подчинять себе местное население, развивающееся, по меньшей мере, по совершенно другому пути, нежели те, которые виделись теоретикам марксизма.

Общеизвестна роль «огненной воды» в налаживании отношений с коренными народами. Впервые опубликовавшие постановление ЦК ВКП(б) о Колыме от 11 ноября 1931 г. И.В.Павлова и С.А.Папков сообщают, что «Постановлением Политбюро от 19 ноября 1930 г. была разрешена продажа водки в районах лесозаготовок, сплава и пушно-рыбозаготовок; постановлением Политбюро от 15 сентября 1930 г. намечалось увеличение производства водки – на 1930/31 гг. план по спирту составлял 90 млн. ведер». Принимая вместимость ведра за 12,3 литра, получим, что производство спирта в хозяйственный 1930/31 год (считавшийся тогда от 1 октября до следующего 30 сентября) достигло величины более 1,1 миллиарда литров в год, что составляло несколько литров на жителя страны в год (не будем забывать, что часть спирта использовалась в промышленности). О том, что в коридорах власти шла борьба по этому вопросу (и какая борьба) можно только догадываться – ведь совсем незадолго до этого 30 мая 1930 г. было принято Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О запрещении ввоза и продажи спиртных напитков в северных окраинах РСФСР».

Не менее очевидно, что с начала 1930-х гг. усилился интерес партийных и государственных к получению с северных территорий для целей индустриализации страны леса, пушнины, золота, а позднее – руд различных металлов.

Ключевым в отношении полезных ископаемых явилось совершенно секретное Постановление СНК СССР «О строительстве Норильского никелевого комбината» от 23 июня 1935 г.: «Для успешного освоения Норильского никелевого и угольного месторождения и строительства комбината проектной мощностью 10 000 тонн никеля в год с пуском его в 1938 г., – СНК СССР постановляет:

1.) Строительство Норильского никелевого комбината признать ударным и возложить его на Главное управление лагерями Наркомвнудела, обязав его организовать для этой цели специальный лагерь (…)…».

Уже в феврале 1938 г. был получен первый никель на отечественных металлургических заводах. Никель – один из основных компонентов броневой стали. Налаживание отечественного производства броневых листов позволило СССР в краткое время создать самый мощный в Европе потенциал танковых армий. На одном этом примере видно, сколь велика была роль ресурсов Севера в истории нашей страны и ее индустриализации в советский период.

Ряд работ других исследователей проблем освоения Севера, вышедших в последние годы и непосредственно относящихся к темам настоящего сборника, упомянут в статьях.

Об одной книге хочется сказать отдельно. В 2008 г. в США вышло в свет обстоятельное исследование Мартина Боллинджера (M.J.Bollinger) «Сталинские невольничьи корабли. Колыма, флот ГУЛАГа и роль Запада». Благодаря совместным усилиям авторского коллектива сборника эта книга теперь имеется в библиотеке общества «Мемориал» в Москве, а тема сборника приобрела международный масштаб.

Хочется надеяться, что 2-е издание сборника будет благожелательно встречено как специалистами, так и широкой читающей и интересующейся отечественной историей публикой, а также будет способствовать международному сотрудничеству по дальнейшему изучению Арктики и освоению ее ресурсов на благо развития всего человечества. Авторский коллектив сборника искренне надеется, что в ходе подобного освоения будет проявлено уважительное отношение к памятникам прошлого этапа покорения Арктики и смежных территорий в советский период истории России.

 

От авторов

Короткая историческая память свойственна человеку. Укоренившаяся в веках привычка задвигать на задворки сознания многие факты истории и не учиться на её ошибках, возможно, есть своего рода спасение от прошлого, которое на протяжении многих веков никак не украшало настоящее. Ибо глубочайшие пропасти, в любые эпохи соседствовавшие с вершинами человеческого духа, порой превращают прошлое в тяжкий груз, который гораздо легче сбросить с себя и забыть, чем тащить на себе и помнить. Славная история и тяжкое бремя исторических событий – странное, неразложимое сочетание, так всем знакомое, ведь контраст между чёрным и белым, светлым и тёмным, добром и злом в России всегда был чрезвычайно резок, и отсутствие полутонов до сих пор заставляет иногда вновь и вновь пересматривать многие страницы ушедших веков.

Предлагаемая читателю книга как раз и посвящена одной из самых контрастных эпох в истории нашей страны, эпохи, когда пламенный героизм и холодная жестокость существовали бок о бок, когда за блеском действительно уникальных достижений и свершений всегда следовала чёрная тень, ни на секунду не отпускавшая ни единого творца ни единой победы. Эпоха, в которой возможно было одержать победу, проиграв, и, как показала вся дальнейшая история, потерпеть трагическое поражение, победив. Речь идет о 1920–1950-х годах – времени, столь насыщенном пугающе контрастными свершениями «гения» и «злодейства». Времени, столь богатом на страшные события, которые, послушно следуя всем проявлениям изменчивой и ненадежной воли человека, порой будто разыгрывали свой собственный, беспощадно реальный спектакль, раздавая обычным людям трагические роли в театре абсурда. И трагедия этого театра абсурда состояла в том, что все его слагаемые были с беспристрастной ясностью просчитаны так, чтобы действующие лица никогда больше не получили новых ролей.

Так же абсурдно и одновременно логично место действия, выбранное для драмы. Советский Север, огромное тысячекилометровое пространство от Кольского полуострова до Чукотки, лежащее за Полярным кругом. События, которые удалось восстановить по крупицам, происходили в тех местах страны, способных и очаровать своей красотой и почти играючи сломать пришельца своей суровостью. Далекий малонаселённый край, до сих пор испытывающий на прочность всякого посетителя.

До сих пор эта таинственная страна притягивает множество людей и интересов. С каждым годом всё дальше и дальше к побережью арктических морей продвигается современный человек, вооружённый компьютером, двигателем внутреннего сгорания и космическим изображением. Кто-то ищет здесь приключений, кто-то желает отдохнуть от цивилизации, любуясь холодной красотой скупых пейзажей, кто-то отправляется сюда просто на заработки. Километры и километры земли, расстилающейся перед гостями бесконечным простором, каждый раз кажутся неизведанными и первозданными, как будто на них не ступал человек из большого города.

И поэтому странными, не принадлежащими пейзажу язвами часто кажутся современным путешественникам следы давно забытого и, как думают некоторые из них, ненужного и отжившего прошлого. Иногда такие следы едва заметны – покосившийся столбик, остатки небольших строений или миска, почерневшая от времени, – а иногда целый брошенный поселок как будто непрошенным гостем внедряется в пейзаж, и непонятно было бы, откуда в краю, столь мало пригодном для жилья, могут взяться остатки столь крупных поселений. Однако вокруг полусгнивших развалин ржавыми царапинами лежит на земле еще острая колючая проволока, и порой контрольные вышки еще всматриваются ослепшими глазами в промерзлую даль – и больше не нужно строить догадок о возникновении этих построек, мозолящих глаз ценителям пейзажей.

Тому редкому путешественнику, кто полюбопытствует и выслушает многословные сбивчивые рассказы местных жителей, поведают целый ворох историй из прошлого, и из самых четких из них можно по крупицам восстановить мозаику многих событий той самой эпохи.

Поискам этих крупиц и восстановлению мозаики посвящены собранные в этой книге статьи, посвящённые одной большой человеческой трагедии – репрессиям Советской власти на Севере на протяжении более четверти века. За это время здесь возникло новое, невиданное ранее социально-экономическое явление – исправительно-трудовой лагерь. Тысячи людей, обвиненных в несовершенных ими преступлениях, десятилетиями привозили сюда по этапам, и тысячи людей жили и работали в условиях, сказать про которые «нечеловеческие» – значит применить банальный эпитет к той жестокости, которая могла быть порождена только самим человеком, направившим силу природы против самого же себя. В исправительно-трудовых лагерях Советского Союза была создана новая общность людей – дикая социальная категория, отрицающая саму возможность возникновения человеческой общности, когда одни, наделенные властью, охраняли других, лишенных всяких прав, загнав их в один из самых суровых краев на свете. В статьях мы знакомимся с разнообразным населением островов печально известного «архипелага ГУЛАГ», в составе которого представлены все слои населения, все профессии и конфессии, все возрасты и социальные статусы, все народности необъятного Советского Союза. Среди узников северных лагерей числятся и герои-орденоносцы спасательных экспедиций, моряки и лётчики, обнаружившие и сумевшие вывезти на Большую Землю экипажи дирижабля «Италия» и ледокольного парохода «Челюскин», и знаменитые на весь мир учёные-полярники, заложившие основы мировой славы отечественной полярной науки, и наряду с ними «простые работники» – врачи, строители, бухгалтеры, геологи, учителя, безработные, крестьяне, уборщицы – перечисление может быть очень долгим. В том же списке – и коренные жители Севера: ненцы, саамы, нганасаны, чукчи… Все эти столь разные люди всего несколькими росчерками пера превращались во «врагов народа» – страшное понятие, сравнявшее их всех и причислившее к причудливому населению чудовищного порождения большевизма – арктического «архипелага ГУЛАГ».

В книге охвачен период с 1928 года, когда на весь мир прогремела спасательная экспедиция на ледоколе «Красин», по 1957 год, когда был закрыт урановый рудник на Чукотке. Авторы выяснили, что первые заключённые появились в Арктике в самом начале 1930-х гг., этапы продолжали прибывать после смерти Сталина в 1953 г. В Советском Союзе еще совершались удивлявшие весь мир подвиги. Газеты пестрели сообщениями о здоровье советского общества. В Москве строились станции метро, на стенах которого золотой краской писались громкие лозунги о свободе, – в это время за колючей проволокой на Крайнем Севере тысячи людей использовались как бесплатная рабочая сила. Одни героическим трудом увеличивали мощь государства, не жалея себя, а в то же время их ближайшие родственники с номерами на груди рубили лес или добывали урановую руду. Случалось, что они менялись местами. Вопрос о виновности подавляющего большинства этих людей сейчас не стоит – они были полностью реабилитированы практически сразу, в 1950-е годы. Но их жизнь навсегда разделилась на две части – «до» и «после»…

Далеко не всё о деятельности ГУЛАГа известно сейчас. И находки продолжаются. Свидетельство этому – обнаруженные нами в Восточной Якутии остатки урановых лагерей, фотографии которых помещены в книге. Они говорят сами за себя. Увы, мы почти не сомневаемся, что это не последние открытия. Механизм функционирования тоталитарного государства до сих не выявлен окончательно.

Также неизвестны были и масштабы репрессий против «передового авангарда социалистических преобразований» в Арктике, против тех самых «героев-полярников», которым совсем недавно рукоплескал весь мир, благодаря которым северные широты нашей страны в короткий срок были изучены и освоены гораздо лучше, чем аналогичные зарубежные территории. Иногда в жизни этих людей героические моменты и арест были разделены всего несколькими месяцами и неделями, иногда их арестовывали прямо на «рабочем месте» – на зимовке, чтобы отправить в лагерь … на Большую Землю. Никто не мог быть гарантирован от ареста – ни моряки, ни лётчики-орденоносцы – гордость всей Советской страны, ни геологи-лауреаты. Тучи сгущались даже над самим начальником Главсевморпути академиком О.Ю. Шмидтом. Если людям удавалось избежать репрессий в 1937–38 гг., они могли попасть в послевоенную волну арестов. Так, более знаменитых полярников, чем папанинцы, в СССР не было, но в 1946–48 гг. и они пострадали – были сняты с должностей, разжалованы из генералов в рядовые, подвергнуты «суду чести», лишились арестованных близких. Что уж говорить про обычных людей, чья жизнь безжалостно перемалывалась этой чудовищной мельницей.

В основе исследований, которым посвящена книга, лежат главным образом архивные материалы, большая часть из них обнаружена впервые в результате длительных поисков в огромных массивах документов с десятками тысяч страниц. Часто это были беглые фразы, мимолётные упоминания, но каждая из них служит дополнительной репликой или ремаркой в той трагедии театра абсурда, которая складывается из крохотных лоскутов прошлого.

Эта книга – не легкое чтение. Это научный труд, но сквозь сухие строки документов – отчётов, справок, рапортов, бухгалтерских ведомостей и т. д. всегда видны реальные люди, действительно жившие когда-то в ныне разрушающихся бараках. Совсем недавно – в историческом масштабе времени – они чувствовали, страдали и – иногда – радовались своим радостям, было ли это возможное освобождение или неостывшая миска лагерной каши. Все они мечтали пережить хотя бы еще одну полярную зиму и увидеть скупое северное солнце, все писали письма матерям, умиравшим, не дождавшись их, и сыновьям и дочерям, которым на всю жизнь вешали клеймо «дети врагов народа». Все они когда-то хотели вернуться домой. Теперь от них остались только короткие упоминания в документах да следы построек на мерзлом грунте, ибо сами они исчезли, растворились в морозной дымке чукотских и таймырских горных тундр, где за считанные месяцы создавались целые многотысячные «города», они ушли, как говорят народы Севера, в «нижний мир». Нам казалось важным и необходимым вспомнить как можно больше участников того трагического театра абсурда. Их памяти мы и посвятили свою работу. Трагедия 1920–1950-х гг. не должна повториться.

Авторы выражают глубокую признательность редактору и вдохновителю первого издания книги кандидату геолого-минералогических наук, старшему научному сотруднику Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН Александру Николаевичу Земцову, поддержавшим эту работу членам Общества «Мемориал» и Полярной комиссии Русского географического общества, рецензентам – сотрудникам Географического факультета МГУ докторам географических наук члену-корреспонденту РАН В.А.Снытко и профессору А.А.Лукашову. Наша особая благодарность – сотрудникам Российского государственного архива экономики (РГАЭ) заместителю директора кандидату исторических наук С.И.Дёгтеву и И.В.Сазонкиной. Полевые исследования на Нижней Колыме в 2004–2005 годах были бы невозможны без участия ведущего инженера научно-исследовательской Лаборатории геоэкологии Севера Географического факультета МГУ В.В.Архипова. За помощь в работе над рукописью авторы благодарят также ведущего научного сотрудника Географического факультета МГУ кандидата географических наук О.А.Шиловцеву, А.Ф.Романенко (Филологический факультет МГУ), А.С.Ларькова (Географический факультет МГУ).

 

С. Ларьков

«Враги народа» за полярным кругом

(материалы к изучению репрессий против советских полярников)

Иерархия советских ценностей включала в себя и иерархию профессий по престижности, главной составляющей которых был «героизм», причем именно «советский героизм». Одно из высших мест в этой героически-профессиональной иерархии занимали полярники, сравнимы с ними на первых порах были разве что лётчики. Недаром первыми Героями Советского Союза стали люди, совместившие эти две профессии – полярные лётчики, вывезшие с дрейфующей в Чукотском море льдины членов экспедиции на «Челюскине». Тридцать-сорок лет спустя столь же престижна была, пожалуй, лишь профессия космонавта.

Насколько нам известно, попыток выяснения масштабов репрессий среди советских полярников, «покорителей Арктики», как их тогда называли, не предпринималось, и предлагаемая сводка выявленных репрессий среди них – лишь подступ к теме. Источниками информации для настоящей работы послужили «Книги памяти жертв политических репрессий» тех регионов, где в основном жили и (или) работали полярники: Москвы [«Бутовский полигон», «Ваганьковское кладбище», «Донское кладбтще», «„Коммунарка“», «Москва: Яузская больница»], Ленинграда [«Ленинградский мартиролог»], Мурманской [«Книга памяти … Мурманской области»], Архангельской, включая Ненецкий национальный округ [«Поморский мемориал»]. Иркутской [«Жертвы … Иркутской области»] и Омской [«Забвению не подлежит»] областей и Республики Саха (Якутия) [«Книга памяти … Республики Саха-Якутия»]. Несколько фамилий расстрелянных добавляет к «Поморскому мемориалу» (Архангельская область) брошюра Ю.Дойкова [Дойков Ю.]. Однако этот источник ограничен по времени (1918–1942 гг.), в нём не указаны формулировки обвинения, сведения об осудившем органе, нет и точной даты расстрела (указан только год). Изданный «Мемориалом» в 2004 году компакт-диск «Жертвы политических репрессий» (существенно дополнен в издании 2007 г. [«Жертвы политических…»]) содержал уже электронные «Базы данных о жертвах репрессий» Приморского края (во Владивостоке дислоцировалось Дальневосточное управление ГУСМП) [«База данных … Приморского края»] и Камчатской области (включая Корякский и Чукотский национальные округа) [«База данных … Камчатской области»]. По полноте и информативности они не уступают «Книгам памяти», даже превосходят некоторые из них. Из «Книг памяти жертв политических репрессий» тех регионов, северные районы которых были сферой исследований и хозяйственного освоения в 1930–40-е годы, в нашем распоряжении имелся источник по Тюменской области [«Книга расстрелянных…»], в 1-м томе которого содержатся сведения о репрессированных работниках Тобольского отделения ГУСМП, а во 2-м приводятся данные, в частности, по Ямало-Ненецкому национальному округу, но этот источник содержит лишь сведения о приговорённых к расстрелу и лишь в 1937–1938-м годах и не приводятся формулировки обвинения или вменённые статьи Уголовного кодекса. В Республике Саха (Якутия) изданы два тома «Книги памяти» [«Книга памяти … Республики Саха-Якутия»], завершено ли это издание – неясно. В Красноярске издано пять томов «Книги памяти» [«Книга памяти … Красноярского края»] в алфавитном порядке до буквы «М» включительно, что, по нашим оценкам, составляет примерно 60 % от общего числа репрессированных в крае. Сведения о нескольких лицах, имеющих отношения к освоению Арктики, содержатся в «Книге памяти Хабаровского края» [«Хотелось бы всех…»]. Вряд ли завершена работа по составлению «Расстрельных списков» по Москве, а к спискам осуждённых к заключению или ссылке практически не приступали. Весьма проблематичен как источник «Ленинградский мартиролог»: во-первых, несмотря на обозначенный в названии временно́й период (1937–1938), изданные пять томов включают и репрессии более раннего времени, причём отображение их полноты вызывает сомнения. Во-вторых, пять томов вмещают лишь репрессии до конца 1937-го года, хотя, как показывают данные по другим регионам, наибольший размах репрессии получили в 1938 году. В-третьих, для 1937 года приводятся данные практически лишь по приговорам к высшей мере наказания. Положение несколько исправляет вышедшее в 2007 году четвёртое издание «Жертв политических репрессий в СССР» на электронном носителе (компакт-диске), которое включило в себя сведения сданных в печать 6-го и 7-го томов «Ленинградского мартиролога» и готовящегося к печати 8-го тома. Однако размещённые на диске словники 9–11-го томов из-за лаконичности приведённых данных для наших целей использоваться не могут. Последнее издание упомянутого компакт-диска снабжено улучшенным поисковым аппаратом, что позволило выявить немало интересующих нас лиц по разным регионам. Наконец, изданная «Книга памяти» по Магаданской области [«За нами придут корабли»] включает только расстрелянных, подавляющее большинство которых – заключенные Северо-Восточного ИТЛ, место проживания и работы здесь, естественно, не указано, в связи с чем приведенные в книге данные практически не могли быть использованы для наших целей, кроме единичных случаев. К обширной электронной базе данных Красноярского «Мемориала» [«База данных Красноярского „Мемориала“»] мы обращались целенаправленно за справками об известных репрессированных полярниках, если таких справок не было в других источниках (в т. ч. в опубликованных томах «Книги памяти Красноярского края»): в основном база содержит очень лаконичные сведения о репрессированном и репрессии. Были также использованы сведения из архивов НИПЦ «Мемориал» (Москва) и НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург), как вошедшие в последнее издание компакт-диска, так и не вошедшие в него.

Таково было положение дел с источниками на начало 2008 года. Разумеется, сведения о репрессиях против полярников разбросаны в огромном числе журнальных и газетных публикаций, в нескольких сотнях книг, но мы сознательно не пошли на их поиск, ограничившись справками из «Книг памяти» и аналогичным им источникам, прежде всего по причине их документального подтверждения и, следовательно, достоверности.

Опубликованных материалов по профессиональной принадлежности репрессированных немного. Была, в частности, использована книга «Репрессированные геологи», по хронологии до 1936 года существенно дополненная и уточнённая работой Г.П.Хомизури [Хомизури]. Сведения о небольшом числе репрессированных полярников содержатся в книге Г.Аветисова. Отправные сведения о репрессированных североведах содержатся в вышедшей в конце 2007 г. книге В.Огрызко «Североведы России», справки о персоналиях в которой иногда прямо и документально подтвержденно говорят о репрессиях, часто же лишь упоминают о самом факте репрессии, что дает основания искать его документальное подтверждение в других источниках.

Для регионов, по которым есть сведения только о расстрелянных, общее число лиц, подвергшихся репрессиям, нужно, конечно, увеличить. В первой половине 1930-х годов приговоры к высшей мере наказания (ВМН) были сравнительно редки, в годы же «Большого террора» соотношение заметно изменилось. По материалам «Книг памяти» и «Баз данных…» регионов, в которых содержатся сведения и о расстрелянных, и о приговорённых к заключению и ссылке за период «Большого террора» (август 1936 – первый московский процесс «Троцкистско-зиновьевского „Объединённого центра“» – октябрь 1938 года – снятие Ежова с поста наркома внутренних дел) в интересующей нас группе профессий и мест работы в Архангельской области к расстрелу было приговорено 50 человек, к заключению – 88 человек, это соотношение (1:1,8) можно считать аномальным. Также превышает количество приговорённых к заключению – 15 человек, осуждённых к расстрелу – 13 человек, в Якутии (соотношение 1:1,2). Выше среднего уровня соотношения расстрелянных и приговорённых к заключению (1:0,5, цифра получена путем осреднения этого соотношения по приведённым здесь цифрам) – в Камчатской области: на 42 приговорённых к ВМН здесь приходится 24 приговорённых к заключению (1:0,6). В Мурманской области, где приговоры к расстрелу продолжались до декабря 1938 года, на 60 приговоренных к заключению приходится 140 расстрелянных (соотношение 1:0,4). В Приморском крае на 95 осуждённых к расстрелу приходится 29 приговорённых к заключения (1:0,3) То же соотношение в Красноярском крае (неполные, но вполне репрезентативные данные), где осуждено к расстрелу 192 человека, к заключению – 56.

Видимо, близким к реальности для общей оценки числа репрессированных для Москвы и Ленинграда, а также севера Тюменской области, будет как минимум двукратное увеличение числа известных приговоренных к высшей мере наказания. При этом по Ленинграду такое увеличение относится лишь к 1937-му году, а с учётом 1938-го цифры нужно увеличивать минимум втрое. Отсутствие систематизированных сведений о репрессиях в Ленинграде (как приговорённых к ВМН, так и отправленных в заключение) сильно искажает общую картину репрессий против полярников, так как именно в Ленинграде были сосредоточены крупные подразделения организаций, занимающихся изучением и освоением Советского Севера («Комсеверпуть», территориальное управление Главсевморпути, Арктический институт, «Арктикгеология», Институт народов Севера и другие).

Социальный и профессиональный состав осуждённых в Москве заметно отличается от других регионов: в подавляющем большинстве это работники высшего звена руководства Главного управления Северного морского пути и связанных с ним организаций. Они были судимы Военной Коллегией Верховного суда СССР (ВКВС), сведения о них содержатся в «Книгах памяти» «Донское кладбище», «Ваганьковское кладбище» и «Коммунарка». В «Книге памяти» «Бутовский полигон» содержатся в подавляющем большинстве сведения об осуждённых Комиссией Наркома внутренних дел и Прокурора СССР, Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО), Тройкой УНКВД по Московской области и иными внесудебными инстанциями. В остальные источники внесены как осуждённые ВКВС (выездными сессиями), местными судами и трибуналами, так и внесудебными органами.

Участие внесудебных органов в рассмотрении дел по обвинению в политических преступлениях началось сразу после создания ВЧК. Несмотря на окончание гражданской войны и преобразование ВЧК в ОГПУ (Объединённое Государственное Политическое Управление) в 1923 году, при председателе ОГПУ тогда же создаётся Коллегия с правом рассмотрения и принятия решений по политическим делам. В марте 1924 года наряду с Коллегией создано Особое совещание ОГПУ, к которому в основном и переходит функция рассмотрения таких дел. При объединении ОГПУ и НКВД в июле 1934 года это право возлагается на Особое совещание при Наркоме ВД. ОСО предоставлено право применения в административном порядке высылки, ссылки, заключения в ИТЛ на срок до пяти лет и высылки за пределы СССР. «Тройки» ОГПУ созданы в краях и областях в феврале 1930 года, им ОСО ОГПУ передало часть своих полномочий на местах. Все эти внесудебные органы были созданы высшим законодательным органом СССР – Центральным Исполнительным Комитетом (ЦИК). Вновь «Тройки» уже в системе НКВД созданы приказом наркома ВД в мае 1935 года в республиках (Тройки НКВД республик), краях и областях (Тройки УНКВД по краям и областям). Характерно, что состав Троек (начальник УНКВД, секретарь крайкома или обкома партии и прокурор края или области) определялся приказом по НКВД, хотя партийные органы и органы прокуратуры этому наркомату формально не подчинялись. Тройки получили практически неограниченные права на принятие решений по политическим делам – вплоть до решения о применении высшей меры наказания. Просуществовали Тройки до ноября 1938 г., когда были упразднены Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б). Особое совещание МВД (преемник ОСО НКВД-НКГБ-МГБ) было упразднено Указом Президиума Верховного Совета СССР в сентябре 1953 года [Н.Петров, К.Скоркин]. В августе 1937 года приказом наркома внутренних дел создана Комиссия наркома ВД и Прокурора СССР («Двойка») для рассмотрения дел в так называемом «альбомном» порядке (рассмотрение и утверждение списков осуждаемых лиц, представленных местными органами НКВД) сначала по т. н. «национальным операциям» НКВД, затем сфера её деятельности стала практически неограниченной. Стоит указать, что должность Прокурора СССР была введена в июне 1933 года, до этого высшей прокурорской должностью была должность Прокурора Верховного Суда СССР. Как и в случае с Тройками, Комиссия была создана приказом наркома ВД с включением в неё не подчинённого ему Прокурора СССР. Комиссия просуществовала до сентября 1938 года, когда нерассмотренные «альбомы» были переданы в Тройки. – Прим. автора и редактора.

Москва. «Соловецкий камень» – ставший общероссийским памятник жертвам политических репрессий на Лубянской площади в Москве, близ здания НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ. Открыт 30 октября 1990 г. Фото И.Клятова. 1991 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

Донское кладбище. Общая могила № 1 (захоронение невостребованных прахов). Памятный знак расстрелянным жертвам политических репрессий 1930–1942 гг. Открыт 16 августа 1991 г. Фото И.Клятова (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

Впрочем, даже и этих внесудебных органов оказалось недостаточно. Работали и неведомо кем образованные и из кого состоявшие «Особые Тройки», Комиссия НКВД, известны случаи осуждения (причём к высшей мере наказания) просто «по Протоколу НКВД».

При выявлении репрессированных, имевших отношение к работам на Советском Севере, мы не ограничивались только работниками Главного Управления Северного морского пути (ГУСМП) или иных организаций, прямо связанных с работами в Арктике, но включали в их число некоторых работников Наркомата водного транспорта (НКВТ), Гражданского Воздушного флота (ГВФ) и Аэрофлота, Гидрометеорологической службы СССР, работавших в арктических районах геологических, топографических, геодезических и картографических организаций и арктических предприятий. В этот же список вносились представители ряда профессий, которые могли иметь отношение к работам в Арктике. В список включены работники организаций, занимавшихся хозяйственным освоением Севера до образования ГУСМП и параллельно с ним: Акционерного общества «Аркос», «Комсеверпути», Акционерного Камчатского общества Наркомрыбпрома (АКО) и «Интегралсоюза» («Аркос» или Arcos Lnd – акционерное торговое общество, учреждено в Лондоне в 1920 году, было представителем советских внешнеторговых организаций, осуществляло импортные и экспортные операции, активная деятельность прекратилась в 1927 году после разрыва дипломатических отношений между Англией и СССР. «Комсеверпуть» или Комитет Северного морского пути – создан в 1920 году при Сибирском ревкоме, затем в подчинении Наркомторга – Всесоюзное экспортно-импортное и транспортно-промышленное объединение, ликвидировано в 1933 году с созданием Главного управления Северного морского пути. Акционерное Камчатское общество, акционеры – государственные учреждения, создано в 1927 году для противодействия японским рыбопромышленникам, основная деятельность – развитие экономической жизни Камчатки, Охотского побережья и Чукотско-Анадырского края, в основном же занималось добычей и переработкой рыбы; ликвидировано в 1945 году. «Интегралсоюз» – союз интегральных, промыслово-охотничьх и рыболовных кооперативов – специальная форма кооперирования народов Севера, объединял все виды кооперации, создан в 1927 году, ликвидирован в 1936 году. – прим. авт. по разным источникам). Для Мурманска, Архангельска и Владивостока список дополнен руководящими работниками бассейновых морских пароходств (соответственно Мурманского, Северного и Дальневосточного), судоремонтных (в Мурманске – только судоремонтный завод Севморпути) и судостроительных предприятий, некоторых контор снабжения. Для Омска, Красноярска и Якутска в список вносились руководящие и квалифицированные работники речных пароходств – Иртышского, Енисейского и Ленского соответственно.

В работе мы столкнулись с проблемой определения самого понятия «полярники». Совершенно очевидно, что к ним относятся сотрудники полярных станций, северных метео– и гидрометеостанций, научных учреждений, занимавшихся изучением севера Евразии, в том числе вопросами хозяйства, этнографии и многими другими; плавсостав ледоколов и экспедиционных судов, лётный и технический состав полярной авиации. К этой же категории, без сомнения, нужно отнести команды грузовых кораблей, совершавших арктические плавания, работников северных производственных организаций, таких, например, как «Арктикуголь» и «Нордвикстрой». С неизбежностью мы должны относить к полярникам высший состав аппаратов ГУСМП и его территориальных управлений, руководивших организацией их деятельности в полярных областях и их снабжением. Важность этих работ очевидна: ошибки и просчёты в их планировании и обеспечении практически невозможно исправить, последствия же могут быть самыми тяжёлыми, а то и трагическими. К этой же категории лиц отнесены нами и руководящие работники смежных государственных учреждений, без взаимодействия с которыми проведение работ в полярных областях было попросту невозможно – такими организациями являлись Народные Комиссариаты водного транспорта (НКВТ) и морского флота (НКМФ), Гражданский воздушный флот (ГВФ), Аэрофлот.

Однако следует провести грань между специалистами по организации именно арктических работ и сугубо вспомогательным техническим и обслуживающим персоналом. Некоторым критерием здесь может служить возможность замены конкретного работника на другого такой же специальности или профессии. Понятно, что дворник Управления не может быть отнесен к полярникам, как и машинистка, бухгалтер, инженеры некоторых специальностей и т. п., однако чем выше мы поднимаемся по служебной лестнице, тем сложнее провести эту грань. С другой стороны, плотник или конюх на полярной станции или в фактории имеет полное право претендовать на звание полярника. Несомненно, что отнесение работника к полярникам имеет большую субъективную составляющую. Столь же субъективно было включение в список репрессированных полярников членов команд грузовых судов Мурманского, Северного и Дальневосточного пароходств, исходя из предположения о том, что эти суда с большой долей вероятности участвовали в эти годы в арктических плаваниях.

Распределив репрессии хронологически, по дате приговора суда или принятия решений внесудебными органами, легко выявить временны́е совпадения, как правило, связанные с «разоблачением» чекистами контрреволюционных организаций (КРО – пункт 11 58-й статьи УК), иногда в приговорах фигурирующих как контрреволюционные террористические (КРТО – 58–8, 11). Иногда фантазия следователей и судей, членов Особых совещаний, Троек, Комиссий выходит за границы разумного: появляются шпионско-террористические, диверсионно-террористические, диверсионно-шпионские, повстанческие, контрреволюционно-троцкистские и т. п. «страшные» слова в разных сочетаниях и в разном количестве. Конечно, «организации» эти выдумывались в следственных кабинетах – ведь их разоблачение и ликвидация добавляли «органам» престижа, а чекистам – орденов и званий. При невозможности создания «организаций» или вменения в вину «шпионажа» (ст. 58–6), «вредительства» (ст. 58–7), «террора» (ст. 58–8), «диверсий» (ст. 58–9) всегда под рукой у чекистов была «антисоветская агитация» (АСА – ст. 58–10) – два-три неосторожных слова, соответствующим образом истолкованных «стукачём» и следователем, и – никаким уголовным кодексом не предусмотренные «антисоветская (или контрреволюционная) деятельность» (АСД, КРД). Есть и «географические» особенности набора обвинений: на Дальнем Востоке были «в моде» обвинения в шпионаже (в пользу Японии), на Камчатке и в Якутии с их сложной и долгой историей гражданской войны и установления Советской власти – в «повстанчестве» (ст. 58–2). Дальневосточные чекисты (возможно, это применялось и в других регионах) ввели в практику уникальную «юридическую норму» – решение о применении смертной казни иногда принималось «без предъявления обвинения»!

По совпадению дней судебных заседаний (или принятия решений внесудебными органами) и зачастую наличия в обвинении принадлежности к «организации» выявляются волны репрессий, прямо направленные против работников Главсевморпути и сотрудничавших с ним организаций. Они всё же лучше всего выявляются при анализе данных по центральному аппарату ГУСМП, часто вместе с аппаратом НКВТ и других организаций. Репрессии против низовых работников представляют собой своеобразный кровавый фон этих «волн», хотя и здесь без «организаций» не обошлось.

Дата приговора Военной Коллегии Верховного Суда к высшей мере наказания может считаться и датой приведения его в исполнение. Судопроизводство на заседаниях Коллегии в те годы и по таким делам осуществлялось в упрощённом порядке, без участия сторон (обвинения и защиты), без права обжалования приговора. Из протоколов её заседаний видно, что на разбирательство одного дела уходило в среднем 15–20 минут вне зависимости от того, признал или нет представший перед Коллегией свою вину, отказался или нет от выбитых следствием показаний. Приговор приводился в исполнение в течение ближайших часов. Решения ОСО, Троек, Комиссий принимались вообще в отсутствие обвиняемого и в случае осуждения к расстрелу о скором конце своей жизни человек узнавал порой за несколько минут до смерти. Приведение решения в исполнение осуществлялось иногда в день его принятия, чаще же – через несколько дней, а то и недель. При этом сроки следствия были очень короткими – длительность его (от момента ареста до вынесения приговора) редко превышала месяц-полтора, иногда же ограничивалась семью-десятью днями.

Нами отнесены к категории репрессированных и лица, арестованные в годы «Большого террора», но освобождённые «по прекращению дел» в период короткой «бериевской оттепели» конца 1938-го – начала 1940-го года. Сроки их заключения под следствием порой превышали два года (но редко были менее полугода), эти лица лишь освобождались из заключения, но не реабилитировались; их реабилитация, как и осуждённых, проводилась в основном в конце 1980-х – 1990-х годах.

Пожалуй, первой известной жертвой политических репрессий советской власти среди полярников стал участник экспедиции Э.В.Толля, бывший командир ледокола «Ермак» Н.Н.КОЛОМЕЙЦЕВ, арестованный в начале 1918-го года, вскоре освобождённый и ушедший в эмиграцию. Эмигрировал и был объявлен «изменником Родины» знаменитый полярный мореплаватель Б.А.ВИЛЬКИЦКИЙ. Трагическая судьба полярного гидрографа А.В.КОЛЧАКА общеизвестна. Он единственный из упоминаемых в этой статье лиц до сих пор не реабилитирован. В 2004 году вышло 2-е издание обстоятельного труда В.В.Синюкова «Александр Васильевич Колчак: от исследователя Арктики до Верховного правителя России», в котором много внимания уделено экспедициям и географическим исследованиям А.В.Колчака. По непроверенным данным, в 1920 году был расстрелян активный деятель Архангельского общества изучения Русского Севера В.В.БАРТЕНЕВ. В феврале 1929 года в Томске расстрелян путешественник, этнограф, сибириевед, автор очерков по геологии Енисейской губернии А.В.АДРИАНОВ. В том же 1920 году был арестован за «контрреволюционную деятельность» журналист Т.П.СИНИЦЫН, вскоре освобождён, через год вновь арестован, снова освобождён; во второй половине 1930-х годов он открыл школу для ненцев Новой Земли, считается первооткрывателем ненецкой темы в русской литературе (публиковался под псевдонимом Пэля Пунух); в июле 1937 года арестован третий раз, но выжил (других подробностей репрессий источник [Огрызко] не приводит).

Славившаяся своим рвением Петроградская ЧК ещё в 1920 году выявила «контрреволюционную деятельность» комсостава парохода «Строитель» Мурманского пароходства и определила наказания: капитану И.А.МАРТИНСОНУ – 20 лет исправительных работ, его помощнику А.Я.ЛИГЕРУ и механику А.К.КОШКИНУ – по пять. 8 марта 1920 г. Особый отдел 5-й Армии в Омске прекращает дело «по смерти обвиняемого» против М.С.ЗАХАРОВА, заведующего Сибирской навигационной корпорацией, обвинённого в службе в Белой армии. 28 марта Красноярской губЧК приговорён к расстрелу за контрреволюционную деятельность (КРД) капитан парохода Енисейского пароходства К.И.АНДРЕЕВСКИЙ, а его помощник В.Н.БАКИН, арестованный по тому же обвинению, освобождён под подписку о признании советской власти. 4 ноября того же года в том же Красноярске та же губЧК освобождает по амнистии арестованного за ту же КРД военкома Гидрографической экспедиции по исследованию Северного Ледовитого океана Д.Н.ГАВРИЛЕНКО.

На Камчатке на рубеже 1922–1923 годов прошли аресты бывших депутатов Петропавловской городской думы, существовавшей с марта 1917 года и долго не уступавшей власти Камчатскому Совдепу. 23 июля 1923 года так называемое «Думское дело» рассматривала в Петропавловске выездная сессия Приморского губернского суда. «Думцам» вменялось «вооружённое восстание и захват власти» (будущая ст. 58–2 Уголовного кодекса 1926 года). Среди интересующих нас групп профессий по этому делу проходили морской агент Доброфлота В.И.АРТЮХИН и заведующий областным музеем П.Т.НОВОГРАБЛЁНОВ, оба они были приговорены к пяти годам заключения условно, П.Т.Новограблёнову по амнистии к пятой годовщины революции срок был сокращён вдвое. Он, однако, ещё встретиться на этих страницах (см. ниже). Аналогичным по смыслу было дело известного кетолога В.И.АНУЧИНА, арестованного в апреле 1922 года и обвинённого в подготовке отделения Сибири от России. По решению Комиссии ВЦИК он в январе 1923-го года отправлен в ссылку в Казань, здесь в 1924-м снова арестован, обвинён в связях с Обществом истории, археологии и этнографии, по мнению чекистов – гнезде монархистов и сторонников Патриарха Тихона, направлен в ссылку в Тверское захолустье, в Весьегонск, но вроде бы освобождён от неё по приказу Дзержинского.

8 сентября 1924 года Комиссия ОГПУ приговорила в Москве к расстрелу капитана Мурманского порта А.А.ЖЕРЕБЦОВА «за службу в колчаковской контрразведке». 15 октября Военный трибунал СибВО за антисоветскую агитацию приговаривает в Омске к трём годам лишения свободы уже известного своими исследованиями гидрографа Комсевпути С.Д.ЛАППО; после освобождения он руководил многими гидрографическими экспедициями в Арктике, стал доктором географических наук. Через год, 13 сентября 1925 года, Комиссия приговорила к расстрелу за шпионаж сотрудника акционерного общества «Аркос» А.Ю.НАГЕЛЯ. 18 ноября 1926 года после двухмесячного заключения освобождён по прекращении дела по обвинению в контрреволюционной агитации один из руководителей отделения Географического общества в Красноярске В.В.БОРОВСКИЙ, который, впрочем, 23 августа 1931 года осуждён Коллегией ОГПУ за антисоветскую агитацию на пять лет лагерей.

19 сентября 1927 года на пристани в Якутске по возвращении из Ленинграда был арестован один из первых якутских интеллигентов, просветитель, литератор, краевед В.В.НИКИФОРОВ (КЮЛЮМНЮР). В Ленинграде он обрабатывал материалы, полученные им в экспедиции Академии наук по изучению природных ресурсов, материальной и духовной культуры Якутии. Ему предъявлено обвинение в подготовке вооружённого восстания и шпионаже, и ОСО ОГПУ (в источнике ошибочно указано ОСО НКВД) 21 августа 1928 года приговорило его к высшей мере наказания с заменой на десять лет заключения в концлагере. Через месяц В.В.Никифоров умер в Новосибирской тюрьме.

В 1929 году на четыре года отправлен в ссылку в Якутию исследователь быта и культуры народов Таймыра, аспирант Московского университета Б.О.ДОЛГИХ, ему вменены «опасные разговоры о коллективизации».

13 января 1930 года Владивостокским окружным отделом ОГПУ арестован по обвинению в шпионаже начальник Владивостокской радиостанции, обслуживающей и арктические районы Дальнего Востока, Е.Н.ГАГАРИН, но уже через две недели освобожден в связи с «прекращением дела».

В начале 1930-х годов полярники попадали в участники разных «заговоров», в обилии плодимых ОГПУ, конечно, на фоне дел персональных. Таким было дело руководителя сектора Северного геологоразведочного геофизического института Н.А.ШТЕРНА, приговорённого постановлением Тройки Полномочного Представительства ОГПУ при Ленинградском военном округе (ПП ОГПУ ЛВО) от 24 октября 1930 года за шпионаж к трём годам заключения в концлагере. 28 октября 1930 года начались мытарства видного геолога, заведующего кафедрой Ленинградского горного института В.К.КОТУЛЬСКОГО: в 1920-х годах он изучал рудоносность Норильского района, в 1930-м арестован на короткое время в Ленинграде, в 1931-м открывает месторождение сульфидных руд на Кольском полуострове, почти сразу по возвращении в Ленинград арестован и 19 января 1931 года по «Делу о вредительской и шпионской деятельности контрреволюционных групп в геологоразведочной промышленности» Коллегией ОГПУ и приговорён к десяти годам заключения (орган и обвинение не указаны), отбывает наказание в Мурманске, с 1934-го года под конвоем изучает месторождения апатита в Хибинах, с 1941 года работает в Норильске. Оставаясь заключённым, является главным консультантом «Североникеля», после освобождения получает орден Ленина, в мае 1949 года вновь арестован по знаменитому «делу геологов» (см. об этом деле в книге «Репрессированные геологи»), приговорён к 25-ти годам заключения. В 1951 году В.К.Котульский погиб на этапе в Норильлаг.

2 декабря 1930 года Красноярским окротделом ОГПУ прекращено дело по обвинению во вредительстве против десятника «Комсеверопути» П.П.ЗАРЕЗЕНКО.

3 января 1931 года Якутский областной отдел ОГПУ арестовывает научного сотрудника Индигирского отряда Якутской экспедиции Академии наук И.Н.ПОПОВА, предъявляет ему обвинение в терроризме и через десять дней … освобождает «за отсутствием состава преступления». 10 февраля тройка полпредства ОГПУ в Ленинградском военном округе приговаривает к десяти годам лагерей за участие в контрреволюционной организации заместителя директора этнографического отдела Русского музея С.И.РУДЕНКО; в 1910-х годах учёный провёл обширные антропологические исследования манси и хантов, а уже в 1940-х – археологические работы на Чукотке. 3 апреля Коллегией ОГПУ был приговорён к расстрелу за «антисоветскую деятельность» научный сотрудник Якутской комиссии Академии наук В.Д.ХАЛДЕЕВ. 28 июля Коллегия ПП ОГПУ по Дальневосточному краю за шпионаж и диверсию приговаривает к высшей мере наказания, через несколько дней заменённой десятью годами лагерей, геолога, сотрудника Геологоразведочного института в Ленинграде (по другим данным – старший геолог нефтяного института) П.И.ПОЛЕВОГО, в 1912–1913 годах – участника Анадырской экспедиции, в 1920-х годах – начальника Дальгеолкома; в 1934 году срок был сокращён до семи лет, в 1937 году он был освобождён, чтобы через несколько месяцев снова быть арестованным, 20 марта 1938 года он умер в тюрьме. 28 августа Особая тройка ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю прекращает дело по обвинению в участии в контрреволюционной организации начальника гидрографического отдела (организация в источнике не указана) А.Е.НОЖИНА. 7 октября в Омске ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю прекращает дела обвинённых в помощи мировой буржуазии и вредительстве директора Омского музея Ф.В.МЕЛЕХИНА и краеведа, учёного и поэта П.Л.ДРАВЕРТА, Но в тот же день за участие в контрреволюционной организации работников Мурманского порта ОСО ОГПУ Ленинградской области определило три года ссылки капитану спасательного бота «Шторм» П.В.НИКИФОРОВУ.

А вот по знаменитому «делу Академии наук» в апреле 1930 года третий раз (на короткие сроки арестовывался в 1917 и 1921 гг.) был арестован известный полярный геолог П.В.ВИТТЕНБУРГ, 11 февраля 1931 года осуждённый Тройкой ПП ОГПУ ЛВО к расстрелу, заменённому десятью годами заключения; он был обвинён в «участии в монархическом „Всенародном союзе борьбы за возрождение свободной России“ и вредительстве в области экспедиционных исследований». По тому же «академическому делу» 8 августа 1931 года Коллегией ОГПУ к трём годам лагерей приговорён полярный зоолог А.А.БЯЛЫНИЦКИЙ-БИРУЛЯ, а к пяти годам ссылки в Семипалатинск – историк освоения Сибири и Русского Севера С.В.БАХРУШИН. По известному «делу краеведов» в начале 1931 года к трём годам лагерей был приговорён профессор, знаток быта и культуры саамов, заведующий этнографическим отделом Русского музея в Ленинграде Д.А.ЗОЛОТАРЁВ; освобождённый досрочно – в июне 1932 года – и работавший профессором антропологии и музееведения Центрального географического музея, через год он вновь был арестован по делу «Российской национальной партии» (т. н. «дело славистов») и 24 марта 1934 ОСО ОГПУ приговорён уже к пяти годам лагерей; в августе 1935-го он умер в Сиблаге. По этому же делу три года ссылки в Северный край получил археолог и этнограф, исследователь ханты Д.Т.ЯНОВИЧ, сотрудник НИИ этнтческих и национальных культур народов Востока (см. ниже)

16 августа 1931 года во Владивостоке менее чем через месяц после ареста прекращено дело против «антисоветского агитатора» и «агента царской охранки» (ст. 58–13) старшего механика теплохода «Красин» Г.А.ДОЛГОДИЛИНА. 12 ноября прекращено дело против обвинённого в шпионаже и антисоветской агитации машиниста парохода «Богатырь» Дальневосточного пароходства И.С.КРИВОРОТОВА, а 15-го ноября – против обвинённого в «помощи международной буржуазии» (ст. 58–4) члена команды (судовая роль в источнике не указана) парохода «Астрахань» того же пароходства И.И.БАБАНОВА, но, несмотря на это, он выслан в Алтайский край.

В 1931 году арестован в Петропавловске-Камчатском и 27 октября 1932 года осуждён к расстрелу за шпионаж, диверсии и участие в КРО опытный полярный геолог, руководитель поисковых работ на Чукотке М.А.ПАВЛОВ. Высшая мера была заменена ему десятью годами заключения, но в 1938 году в лагере он был расстрелян. Был арестован и погиб в лагере геофизик одной из экспедиций на «Сибирякове» В.А.ГНЕВУШЕВ (подробности репрессии неизвестны). 14 января 1932 года по решению Тройки ПП ОГПУ в Дальневосточном крае (ПП ОГПУ ДВК) за антисоветскую агитацию выслан на три года в Западную Сибирь учитель школы в селе Палана, центре Корякского автономного округа В.В.Больбают. 19 января ОСО НКВД (в источнике, вероятно, ошибка, должно быть ОСО ОГПУ) по обвинению в антисоветской агитации (АСА) и «активную борьбу против рабочего класса и революционного движения» (ст. 58–13) приговаривает к десяти годам заключения бухгалтера сельскохозяйственного отдела «Комсеверпути» Н.К.ИЗНАИРСКОГО, жившего в Красноярске. 24 января Тройка ОГПУ приговаривает к расстрелу за АСА и участие в КРО исследователя-зоолога Тихоокеанского института рыбного хозяйства (Владивосток) М.П.МАЕВСКОГО, а Тройка при ПП ОГПУ ДВК к десяти годам заключения в ИТЛ за шпионаж и «недонесение о готовящемся преступлении» (ст. 58–12) – ревизора парохода «Серп» Дальневосточного пароходства Д.К.ВОЛЬТЕРА. 2-го февраля Тройка ОГПУ за антисоветскую агитацию и «службу в царской охранке» (ст. 58–13) определяет наказание ревизору шхуны «Путинец» Дальневосточного пароходства И.К.КОСТЕНКО – расстрел. 14-го февраля к трём годам заключения Тройкой при ПП ОГПУ ДВК приговорён за антисоветскую агитацию старший помощник капитана парохода «Коряк» морского флота Акционерного Камчатского общества (АКОфлот) Л.Б.ГЕРШТЕЙН. 15-го февраля прекращено дело по обвинению в шпионаже и антисоветской агитации Н.З.ПАНАФИДИНОЙ – лаборантки Геофизического института во Владивостоке. 25 февраля отдел ОГПУ в Камчатской области отбирает подписку о невыезде у уже упоминавшегося (см. выше) директора областного музея П.Т.НОВОГРАБЛЁНОВА, он подозревается в антисоветской агитации; через три месяца, однако, подписка отменена. 5 марта Тройкой при ПП ОГПУ ДВК прекращено дело (обвинение не указано) против морского инспектора АКО, специалиста по специальному судостроению для северных морей И.М.РОГАЧЁВА. 19 мая та же Тройка выносит решение о трехлетнем заключении рабочего Жупановской геологической экспедиции на Камчатке корейца ХВАН ТЕК ДЮНИ (обвинён, естественно, в шпионаже в пользу Японии) и о ссылке на три года в Западную Сибирь двух служащих Акционерного Камчатского общества (АКО): бухгалтера управления снабжения И.Д.ГРЫЗЛОВА и служащего морского агентства Л.П.КОМАРОВА; первый обвинён в антисоветской агитации, второй ещё и в шпионаже. В конце июня ОСО ОГПУ приговорило к трехлетней ссылке поэта С.Н.МАРКОВА, отбывая её в Архангельске, поэт увлёкся Севером и издал впоследствии о нём несколько книг.19 июля та же Тройка при ПП ОГПУ ДВК приговаривает к трём годам ИТЛ 4-го помощника капитана парохода «Лозовский» К.Г.КЛЮЕВА, обвинённого в шпионаже, антисоветской агитации и «службе в контрреволюционных правительствах». Кочегар ледокола «Малыгин» С.М.ГОРОВОЙ 10 августа 1932 года получил два года заключения за участие в антисоветской организации от Тройки ОГПУ Ленинградского военного округа. 7 сентября ОСО ОГПУ приговаривает к высшей мере наказания электромеханика парохода «Григорий Зиновьев» (скоро его переименуют в «Красного партизана») Дальневосточного пароходства В.В.СЕРГИЕНКО – он обвинён в участии в контрреволюционной шпионско-диверсионной организации. 31 октября Тройка ПП ОГПУ ДВК приговаривает к расстрелу за шпионаж председателя отделения «Интегралсоюза» в селе Каменском Пенжинского района Корякского округа П.Н.ФЛЕТЧЕРА. 1-го ноября после годичного заключения во Владивостоке освобождён под подписку о невыезде помощник капитана ледореза «Литке» П.Т.ПОДГУЗОВ, арестованный по обвинению в «оказании помощи международной буржуазии» (ст. 58–4), в марте 1934-го его, старпома тральщика, вновь арестуют и тут же снова освободят, отменив и подписку о невыезде. 28 ноября Тройка ПП ОГПУ ДВК определяет наказание за «вредительство» начальнику планово-финансового отдела АКО Д.А.ПРОКОФЬЕВУ: запрещение проживания в 12-ти пунктах Дальневосточного края.

Московская область. Спецполигон НКВД «Коммунарка» Памятная доска на заборе спецполигона. Установлена в 1999 г. Фото П.Горшкова, 2000 г. (журнал «Итоги»)

Московская область. Бутовский полигон НКВД. Памятник на месте расстрелов. Фото И.Клятова, 1995 (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

14 января 1933 года Коллегия ОГПУ приговорила за антисоветскую агитацию к трём годам заключения рабочего Ленской экспедиции Наркомводтранса А.В.КЛАВДЕЕВА. Накануне выхода парохода «Сахалин» в бухту Лаврентия для вывоза «героев-челюскинцев», в конце февраля – начале апреля были арестованы капитан парохода З.А.БОГАЦКИЙ, его старший помощник П.И.РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, старший механик П.П.ХАРЬКОВСКИЙ и 4-й механик Е.И.ДУКОВСКИЙ, все четверо обвинялись в «диверсии»; 17 апреля Тройка Постоянного представительства ОГПУ в Дальневосточном крае дело в отношении капитана прекратила, старпом и оба механика были приговорены к расстрелу. 27 апреля ОСО при Коллегии ОГПУ разбирает дело бывшего в середине 1920-х годов секретаря ЦК ВЛКСМ, в связи с арестом исключённого из ВКП(б) оппозиционера, «сосланного» на должность заведующего административно-финансовым сектором Арктического института Я.С.ЦЕЙТЛИНА, здесь ставшего «организатором троцктстско-зиновьевской группы», и принимет решение о его трехлетнем заключении, но – вершина гуманности! – условно ввиду болезни; впрочем, через полтора года его, уже директора кинотеатра, сошлют на пять лет в Енисейск, а в апреле 1937 года расстреляют в Красноярске. 6 мая 1933 года Тройка ОГПУ ЛВО определила десять лет заключения в лагере «шпиону» А.П.ФИНГЕРИУСУ – смотрителю маяка «Мишуков» на Кольском полуострове, а 26 мая приговорила к трём годам заключения условно за вредительство и антисоветскую агитацию заведующего пунктом Мурманской опытной оленеводческой станции М.А.ИЗОИТКО. 11 мая Тройка ПП ОГПУ ДВК приговорила к пяти годам ИТЛ за АСА капитана парохода «Теодор Нетте» В.С.КУШНАРЕНКО, а 23 мая к десяти годам ИТЛ участника контрреволюционной организации и «помощника мировой буржуазии» (ст. 58–4) помощника капитана парохода «Сучан» Н.Г.ЛИППЕ, участника одной из особых Колымских экспедиций Наркомвода (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . 11 июня к трём годам заключения приговорён за АСА Тройкой ОГПУ по ЛВО инструктор Мурманского отделения Государственного океанографического института (МО ГОИН) П.А.МАКСИМОВ. В тот же день Тройка ПП ОГПУ ДВК в Хабаровске приговаривает к десяти годам ИТЛ за «агитацию» заведующего технико-нормировочного бюро АКО М.Д.УСИЕВИЧА, однако по его жалобе Судебная коллегия ОГПУ через год приговор изменяет на трехлетний запрет проживания в Дальневосточном крае. 11 июня той же Тройкой осуждён к пяти годам лагерей за АСА и участие в контрреволюционной организации главный бухгалтер кооператива «Интегралсоюз» на Камчатке В.П.САЛМАНОВ. 29 июня 1933 года та же Тройка ПП ОГПУ ДВК за «помощь мировой буржуазии» и участие в контрреволюционной организации (через ст. 19 УК – «Покушение на преступление») приговаривает к расстрелу 22-летнего ученика на пароходе «Якут» АКОфлота С.И.СЕРГЕЙЧИКОВА, 17 июля – за АСА к пяти годами ИТЛ кочегара парохода «Охотник» (порт приписки – Ленинград) Г.Г.СУНДУШНИКОВА, арестованного на Камчатке, 17 августа – к тем же пяти годам ИТЛ за ту же АСА матроса парохода «Волховстрой» Дальневосточного пароходства И.Н.БОЙКОВА, а 11 октября обвинённому в диверсии и антисоветской агитации инструктору управления морским звероловным промыслом АКО в селе Каменское Пенжинского района Корякского округа Ф.Г.КОНЬКОВУ в наказание засчитан полугодичный срок предварительного заключения. 5 августа Коллегией ОГПУ за участие в белогвардейском заговоре известный общественный деятель бывший министр туземных дел сибирского правительства, этнограф, краевед, основатель и директор Томского краеведческого музея М.Б.ШАТИЛОВ приговорён к десяти годам ИТЛ; он дважды арестовывался колчаковцами, а потом дважды, в 1920 и 1921 годах – ВЧК; в 1937 году из Соловков он был привезён в Ленинград, и особой тройкой УНКВД Ленинградской области приговорён к расстрелу. 29 октября Коллегией ОГПУ за АСА приговорён к году заключения научный сотрудник Якутского краеведческого музея Н.Н.МОСКВИТИН. 10-го ноября Корякским окружным судом приговорён за «вредительство» к расстрелу ветеринарный врач только что организованной Корякской культбазы ГУСМП в Пенжинском районе Е.Е.МИХАЙЛОВ, 16 апреля 1934 года Спецколлегией Дальневосточного краевого суда по Камчатской области смертная казнь заменена восьмью года заключения в ИТЛ. В этот же день, 10 ноября, осуждён ещё один работник той же культбазы, но – Тройкой ПП ОГПУ по ДВК: рабочий базы А.И.РЕПОЙТО-ДЮБЯГО за АСА приговорён к десяти годам ИТЛ; обращает на себя внимание то обстоятельство, что этот в Богом забытом углу России рабочий имел высшее юридическое образование.

В августе 1933 года чекисты всерьёз взялись за ГОИН, его Мурманское отделение и Полярный институт научного рыболовства и океанографии (ПИНРО), выявив в них большую группу «вредителей» и «агитаторов». За неделю было арестовано двадцать человек, решение об их судьбе Тройка ОГПУ по ЛВО вынесла 23 декабря 1933 года. Обвинение в терроризме и создании антисоветской организации было предъявлено научному сотруднику Мурманского отделения ГОИН Ф.Е.БЕЛОВУ. Его арестовали за «вредительство» ещё в марте, но в июле дело было прекращено Мурманским окружным судом. Однако теперь он был приговорён к трём годам заключения. К такому же сроку были приговорены «вредители»: начальник экспедиции ПИНРО М.С.ИДЕЛЬСОН, заведующий отделом ГОИН А.В.СОКОЛОВ, заведующий группой Н.П.ТАНАСЕЙЧУК, научный сотрудник Н.С.ОБУХОВА и бывший капитан научно-исследовательского судна «Савва Ложкин» Н.А.ЮРЬЕВ; и «агитаторы»: капитан известного всей Западной Арктике научно-исследовательского судна «Персей» И.Н.ЗАМЯТКИН и ученый секретарь Мурманского отделения ГОИН Н.Э.КЛЮГЕ. На три года в ссылку были отправлены два «агитатора»: научный сотрудник ГОИН Р.Г.ЛЕЙБСОН и смотритель принадлежавшего ПИНРО маяка «Седловатый» И.С.ЖЕЛТОВ. К трём годам заключения условно были приговорены: заведующий секцией ГОИН Л.А.ЗЕНКЕВИЧ («агитатор», в 1951 году награждён Сталинской премией, с 1953 года член-корреспондент, а с 1968-го – академик АН СССР, всемирно известный океанолог и морской зоолог), заместитель директора отделения Г.А.КЛЮГЕ («агитатор», в 1924 году за «Труды в пользу науки и края» Мурманский губисполком присвоил ему звание Героя труда), научные сотрудницы ГОИН Е.Д.МЛАДЕНЦЕВА («агитатор») и С.В.ЧУЕВА («вредитель»), научный сотрудник ПИНРО В.А.ВАСНЕЦОВ («вредитель»), «агитаторы»: капитан «Саввы Ложкина» А.В.КОЗЛОВ (он, как и Ф.Е.Белов, был арестован в марте и в июле освобождён), матрос мотобота ПИНРО А.А.МЕЦАЙЛО, моторист маяка «Седловатый» Ф.И.МИНИН, комендант ГОИН М.А.ОБОРИН. Наконец, к одному году условно был приговорен начальник экспедиции ГОИН Г.Н.ЗАЙЦЕВ.

В апреле-августе 1933 года камчатские чекисты провели в Петропавловске массовые аресты местной интеллигенции, «раскрыв» контрреволюционную организацию, целями которой были вооружённое восстание с целью захвата власти (ст. 58–2 фигурирует во всех обвинениях), вредительство (в большинстве обвинений), шпионаж (в половине обвинений), у некоторых обвиняемых набор инкриминируемых преступлений доходил до шести пунктов 58-й статьи. Конечной целью «организации» было якобы отделение Камчатки от Союза ССР, в связи с чем дело получило название «Автономная Камчатка». Решение по делу было принято Тройкой ПП ОГПУ по ДВК 1-го января 1934 года. В интересующей нас группе профессий согласно этому решению были расстреляны: технический директор АКО В.П.БОНИШКО, начальник планового сектора АКО Г.П.НИЧИПУРЕНКО, бывший начальник планово-финансового отдела АКО Д.А.ПРОКОФЬЕВ (см. выше), ответственный по переселению АКО М.Г.ШЕЛОМОВ, заместитель начальника снабжения АКО А.Г.ХВАТОВСКИЙ, уже дважды упоминавшийся (см. выше) директор областного музея П.Т.НОВОГРАБЛЁНОВ (это его обвинили по шести пунктам ст. 58), уполномоченный АКО И.И.ОСИПСКИЙ, начальник областного радиоцентра В.В.СОБОЛЕВ, два брата, уроженцы Москвы, радисты Г.С. и Ф.С.ВОРОБЬЁВЫ; к десяти годам заключения были приговорены заместитель директора Камчатского отделения Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии (ТИНРО) М.А.ФОРТУНАТОВ, научный работник Г.А.ДЯГИЛЕВ, геоботаник Научно-исследовательской станции АКО Г.И.КАРЕВ, инженер АКО В.Т.РОДОВИЧ.

7 декабря 1933 года в Москве был арестован специалист по этнографии Полярного Урала Б.Ф.АДЛЕР и вскоре приговорён к пяти годам ссылки, которую отбывал на Ямале (см. ниже), других подробностей источник [В.Огрызко] не приводит.

25–26-м января 1934 года датируется решение Тройки ПП ОГПУ в ДВК, определившее наказание нескольким работникам Корякской культбазы ГУСМП в селе Пенжино, обвинённым в участии в повстанческой контрреволюционной организации: к пяти годам заключения приговорён моторист Н.Н.ПРОНЯ, к трём годам – мотористы И.А.ВОЛНА и К.И.ИВАШИННИКОВ, мотористам же В.К.ОДОКНЕНКО и И.М.КОСТЕНКО в наказание зачтён срок предварительного заключения (10 месяцев); к пяти годам заключения приговорён прораб М.М.КОРЕНЕВСКИЙ, обвинённый ещё в изготовлении и распространении порнографии (ст. 182 УК). 11 марта та же Тройка принимает решение о расстреле члена повстанческо-шпионской контрреволюционной организации С.Е.ФЕДЮКОВА, председателя отделения «Интегралсоюза» в селе Карага Корякского округа. 20 марта в Ленинграде после четырёх месяцев заключения был освобождён член-корреспондент АН СССР, видный этнограф, исследователь сибирского шаманства Д.К.ЗЕЛЕНИН. 25 марта 1934 года прекращено дело «за смертью обвиняемого» против моториста радиостанции АКО в Петропавловске М.Н.КАЛИНДЫ, ему инкриминировалась диверсия. 2 апреля 1934 года ОСО НКВД приговаривает к трём годам лагерей за АСА и участие в КРО научного сотрудника Института народов Севера этнографа А.С.БЕЖКОВИЧА. Через день то же ОСО выносит решение о наказании членов контрреволюционной организации, разоблачённой в тресте «Севполярлес» в Игарке: ответственный исполнитель А.П.КАЗЛАС получает три года лагерей, а ссыльные троцкисты: ответственный по техническому снабжению П.И.ВОЛКОВ и статистик С.И.ГУРОВСКАЯ – по три года ссылки (интересно, куда их из Игарки сослали?). 29 апреля Тройка ПП ОГПУ ДВК приговаривает по обвинению в участии в шпионско-вредительской контрреволюционной организации заместителя директора Камчатского отделения Арктического института В.И.ОГОРОДНИКОВА к десяти годам ИТЛ, по приводимым в источнике сведениям, он умер в заключении. В июле 1934 года в 24 часа был выслан из Ленинграда уже упоминавшийся (см. выше) полярный биолог Г.А.КЛЮГЕ – он выбрал местом жительства и работы полярную станцию «Мыс Желания». 11 августа Тройка ОГПУ ДВК приговаривает к трём годам заключения за «помощь мировой буржуазии» и шпионаж машиниста парохода «Лозовский» Дальневосточного пароходства А.П.ЛЫКОВА. 20 ноября прекращено дело по обвинению в шпионаже против машиниста парохода «Лазо» Дальневосточного пароходства А.И.ПОДЗИМКОВА.

В 1935 году второй раз (на короткий срок арестовывался в 1931 году) был арестован картограф ГУСМП Н.П.БАШНИН: заключение было недолгим, но третий арест в 1937 году стал последним – работавший в это время преподавателем топографии в Ленинградском педагогическои институте им. А.И.Герцена Н.П.Башнин 11 декабря Комиссией НКВД и Прокурора СССР как член шпионско-террористической организации был приговорён к расстрелу. 4 марта 1935 года ОСО НКВД признаёт «социально-опасным элементом» известного гидрографа Н.Н.ГАКЕНА, бывшего лейтенанта императорского флота, служащего Морского министерства правительства Колчака, затем – Института по изучению Севера и Гидрологического института в Ленинграде, в 1934–1935 годах ледового капитана ледокола «Ермак», старшего гидрографа гидрографического отдела ГУСМП – за все эти грехи ему запрещено проживание в пятнадцати крупных городах страны. В список этих городов, очевидно, не входил Омск, куда и переехал Гакен для работы во второстепенном Омском управлении ГУСМП; где трагически закончил свою жизнь (см. ниже). 9 марта, на другой день после ареста, решением ОСО НКВД из Лениграда как «бывший» (т. н. «кировский поток») выслан с лишением права проживания в 15-ти городах СССР («минус 15») Н.К.КАРГЕР – научный сотрудник Музея антропологии и этнографии, исследователь языка и культуры ненцев и кетов; в августе 1935-го лишен права проживания в Ленинграде, в апреле 1937-го – права проживания в Москве; ссылку учёный отбывал в Ямало-Ненецком округе, где работал краеведом в Яр-Сале. В марте 1935 года был арестован старший специалист Северо-Западного бюро погоды, сотрудник Главной геофизиченской обсерватории А.А.СИНЯГИН и вскоре решением ОСО НКВД за участие в контрреволюционной вредительской организации (по своим убеждениям он был анархо-мистиком) отправлен в пятилетнюю ссылку в Оренбург; 14 октября по ходатайству Академии наук СССР ссылка была заменена запрещением проживания в крупных городах и А.А.Синягин переехал в Томск, где стал доцентом Томского университета. Здесь в августе 1937 года он был арестован, этапирован в Ленинград и 18 февраля 1937 года Военной коллегией ВС СССР за участие в контрреволюционной террористической анархической организации был приговорён к расстрелу. 11 апреля 1935 года к двум годам заключения за АСА Ленинградским облсудом приговорён капитан Мурманского морского пароходства С.С.СЕЛЕЗНЁВ. 4-го июля прекращено дело против повара парохода «Желябов» Дальневосточного пароходства, «антисоветского агитатора» П.Т.КУШАКА. 26 июля УНКВД Приморской области ДВК прекращает дело против обвинённого в «помощи мировой буржуазии» и «склонении иностранного государства к вмешательству в дела Союза ССР» (ст. 58–5) радиотелеграфиста парохода «Волховстрой» Дальневосточного пароходства П.Ф.МАЛЕНКО; 16 июля 1938 года его, радиста того же парохода, УНКВД Приморского края арестует, обвинение ему так и не будет предъявлено и 14 июня 1939 года дело будет прекращено. 13 августа 1935 года ОСО НКВД оценило в три года ИТЛ «антисоветскую агитацию» капитана парохода «Днепр» Дальневосточного пароходства М.В.БОБРОВСКОГО. 5 сентября Ленинградским областным судом к двум годам за ту же «агитацию» был приговорён служащий Мурманского управления Севморпути В.А.БЛЮМЕНТАЛЬ. 27 сентября старший механик парохода «Симферополь» Дальневосточного пароходства П.М.МАСЛОВ ОСО НКВД приговорен за помощь мировой буржуазии и шпионаж к пяти годам ИТЛ. 27 ноября ОСО НКВД приговаривает (обвинение – всё та же АСА) к трём годам заключения временно исполняющего должность начальника торговой конторы треста «Севполярлес» (Красноярский край) и одновременно секретаря её парткома Д.Е.КУРКИНА. 17 декабря Красноярским краевым судом за намерение вооруженного восстания и вступления в контрреволюционную организацию на три года заключения осуждён главный бухгалтер треста «Севенстрой» («Северо-Енисейское строительство») ГУСМП Н.А.ВАРНАКОВ: через два месяца (и через полтора года после ареста) дело, впрочем, прекращено Верховным Судом РСФСР.

В 1936 году (точной даты источник не приводит) осуждён на пять лет заключения в ИТЛ за антисоветскую агитацию сотрудник Арктического института В.Л.ДЕМИДОВ. 16 января 1936 года Военным трибуналом Тихоокеанского бассейна рассмотрено дело старшего механика парохода «Тобольск» Дальневосточного пароходства К.А.СУКАЧА: по предъявленным ему обвинениям в антисоветской агитации и службе в «царской охранке» (ст. 58–13) он оправдан, но ему была инкриминирована ещё ст. 169 УК («мошенничество») и по ней он был приговорен к трём годам ссылки, через полгода отмененной Прокуратурой Тихоокеанского бассейна, что дало ему возможность вернуться на ту же должность; впрочем, через полтора года «органы» о нём вспомнили (см. ниже). 21 января Главсудом Якутской АССР по обвинению в прежней службе в Белой армии приговорён к пяти годам заключения начальник оленеводческой группы Якутского треста ГУСМП В.Е.ПШЕННИКОВ, но через два месяца Верховный Суд РСФСР прекращает дело по амнистии. 8 марта Прокуратура Тихоокеанского бассейна освобождает под подписку о невыезде «антисоветского агитатора», второго помощника капитана парохода «Воровский» В.В.ЛИХАЧЕВА, а через два дня отменяет и её. 5 июня 1936 года арестован и вскоре ОСО при НКВД СССР осуждён к пяти годам заключения начальник Колымской экспедиции акционерного общества «Комсеверпуть» (так в источнике, общество было ликвидировано в 1933 году – см. выше) С.Д.ЦИРЕЛЬ-СПРИНЦСОН. 20 августа Военный трибунал ЛВО выносит приговор членам антисоветской организации – шахтёрам «Арктикугля» на Шпицбергене Е.И.БОРИСОВУ и П.А.ПОСТОЛЬНИКУ (пять лет и четыре года соответственно).

24-го августа 1936 года вынесены приговоры, в основном – расстрельные, подсудимым т. н. «первого московского процесса» – именно его принято считать началом эпохи «Большого террора». Молох репрессий раскрутился не сразу, но набирал обороты всё быстрее. 15 сентября ОСО НКВД осуждён на пять лет за антисоветскую агитацию ссыльный в Енисейске – инженер-кораблестроитель «Севполярлеса» Г.В.ВАСЮКОВ. 3 октября 1936 года после пятимесячного заключения освобожден по «прекращении дела» по ст. 58–13 первый из арестованных (почему-то Особым отделом ГУГБ Отдельного корпуса железнодорожных войск Дальнего Востока) работников Дальневосточного управления ГУСМП – начальник технической части управления И.И.КОПТЕВ-БАХМЕТОВ; в конце 1938 года его снова арестовывют и после восьмимесячного заключения, 27 августа 1939 года УНКВД Приморского края его снова освобождает «в связи с прекращением дела». 3 декабря ОСО НКВД осуждает к пяти годам лагерей за АСА заместителя начальника Гидрометеослужбы северных морей в Мурманске М.Я.БРУШТЕЙНА. 12 ноября 1936 года Военной коллегией Верховного суда СССР за участие в контрреволюционной организации и террористические намерения к восьми годам ИТЛ приговорён председатель Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев В.Д.ВИЛЕНСКИЙ-СИБИРЯКОВ; со дня основания в 1924 году он возглавлял Общество изучения Урала, Сибири и Дальнего Востока, был редактором журнала Общества «Северная Азия», пока в 1927 году его за принадлежность к оппозиции не выслали в Пермь; он умер в заключении в 1942 году. 22 декабря прекращено дело против «диверсанта», механика парохода «Аян» Дальневосточного пароходства С.С.ЗОРИНА-КОСОРУКОВА. 24 декабря Военной Коллегией Верховного Суда в Ленинграде за участие в КРО был осуждён к заключению (срок заключения в источнике не указан) старший научный сотрудник Института народов Севера Е.Г.ЛИБМАН (1 сентября 1937 года он будет расстрелян в печально известном Сандормохе в Карелии).

По не менее знаменитому, чем «дело Академии наук», «пулковскому делу» 1 ноября 1936 года арестован и 23 мая 1937 года Военной Коллегией Верховного Суда приговорён к расстрелу геофизик, начальник экспедиции Арктического института П.М.КАРАТЫГИН, обвинение – участие в КРТО. Членом той же «организации» был, очевидно, и инженер-геофизик Всесоюзной конторы «Геологоразведка» И.В.ХМЕЛЕВСКИЙ, тоже расстрелянный. По тому же делу ВКВС 25 мая 1937 года приговорила к десятилетнему заключению начальника Енисейской сейсмической экспедиции Арктического института, изобретателя сейсмографа для геолого-поисковых работ С.А.ШАТИЛОВА. 19 декабря 1936 года за участие в террористической организации, совершившей убийство Кирова, был приговорён к расстрелу молодой археолог, незадолго до этого совершивший сенсационные раскопки на Ямале, сотрудник Зоологоческого института и Института антропологии и этнографии в Ленинграде В.С.АДРИАНОВ.

Тем временем чекисты начали обнаруживать контрреволюционные организации и в Главсевморпути. Длинный список уничтожения полярников по обвинению в участии в КРТО начинается в октябре 1936 года. Со 2-го по 7-е октября ВКВС по этому обвинению было вынесено пять смертных приговоров: три – работникам ГУСМП. 2 октября осуждён сотрудник ГУСМП А.И.АРОНОВСКИЙ, 3-го – начальник сектора К.И.ГИДЛЕВСКИЙ, 4-го – заместитель начальника ГУСМП профессор С.Я.БАБАХАН. 5 октября по тому же обвинению приговорён к ВМН управляющий Картографическим трестом Г.Ф.ФЁДОРОВ, 7-го – обвинённый в участии в КРТО и подготовке террористического акта начальник «Норильскстроя» М.А.ЗИНГЕР.

Не прекращались аресты и суды «на местах». 7 февраля 1937 года начальник товарной базы Красноярского управления ГУСМП И.Н.ГОРДЕЕВ, обвинённый в антисоветской агитации, ОСО НКВД освобождён, ему в наказание засчитан четырёхмесячный срок заключения после ареста. 17 февраля после четырёхмесячного заключения освобожден заведующий складом Дальневосточного управления ГУСМП Х.А.ИНИЛЕЕВ, обвинённый при аресте УНКВД по ДВК в участии в контрреволюционной организации татар (!) и шпионаже. 21 февраля 1937 года Ленинградский областной суд по обвинению в АСА и за «борьбу против рабочего класса во время гражданской войны» (пункт 13 ст. 58) приговаривает к пяти годам лагерей заведующего метеостанцией «Ена» на Кольском полуострове А.К.ЛУКИНА. 7 марта ВКВС приговорён к расстрелу за участие в контрреволюционной террористической организации сибирский красный партизан и подпольщик, организатор первых культбаз на Севере, Д.К.ЧУДИНОВ. 18 апреля выездная сессия ВКВС в Красноярске выносит смертные приговоры за контрреволюционную агитацию капитану парохода Красноярского управления ГУСМП «Партизан Щетинкин» Я.В.ВАКУТИНУ, за террористическую деятельность – начальнику судоходного надзора Енисейского пароходства В.В.ГОРОХОВУ, за антисоветскую агитацию – заместителю начальника пароходства по снабжению М.П.ЖУЙКОВУ, за участие в террористической организации – счетоводу Туруханской фактории Севморпути П.А.КОРОТЧЕНКУ. 21 апреля на заседании той же выездной сессии ВКВС вынесен приговор к восьми годам заключения за участие во вредительско-террористической организации начальнику Красноярских судоремонтных мастерских ГУСМП И.П.ДАВЫДОВУ. 24 апреля в Архангельске Водно-транспортным судом Северного морского и речного бассейнов на семь лет заключения осуждён за антисоветскую деятельность комендант зданий Амдерминского рудного треста Г.Г.ЕВДОКИМОВ. Весной 1937 года к пяти годам ИТЛ приговорена бывшая сотрудница Института народов Севера, этнограф, специалист по остяцкому языку Н.И.ГАГЕН-ТОРН, прошедшая колымские лагеря и курганскую ссылку.

Как видим, репрессии против сотрудников Главсевморпути, пока – нижнего и среднего звена, начались до печально знаменитого февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), давшего «отмашку» массовым репрессиям. Как известно, на этом пленуме Сталин теоретически «обосновал» их тезисом об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, а недавно назначенный наркомом внутренних дел Ежов выступил с провокационным заявлением, фактически обязывающим руководителей советских и хозяйственных органов «сдавать» своих подчинённых. К этому времени явочным порядком НКВД уже отменил практику согласования арестов работников с руководителями советских и партийных органов. Началась вакханалий разоблачений, исключения из партии, «докладах»-доносов на всяческих активах, коллегиях, совещаниях. Собрали такой актив и в Главсевморпути, основным докладчиком был О.Ю.Шмидт. В докладе, в соответствии с пожеланиями Ежова – многие десятки фамилий врагов, «укрывшихся» в центральном аппарате и территориальных управлениях ГУСМП, не только уже арестованных, но и пока ещё работавших, но этим докладом уже обречённых на арест. На происки врагов были списаны крупные просчёты в планировании, организации и проведении операций ГУСМП в навигацию 1936-го года. А машина репрессий уже работала во-всю…

5-го мая 1937 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговаривает к расстрелу ответственного исполнителя Салехардской конторы ГУСМП П.Н.ДМИТРИЕВА. Список жертв продолжает начальник и научный руководитель Чукотской полярной экспедиции Арктического института Б.Н.АРТЕМЬЕВ; арестованный в марте, спецколлегией областного суда Балтийского морского и Северо-Западного речного бассейнов в мае (?) он приговорён к десяти годам заключения за «вредительство». 23 мая ВКВС на выездной сессии в Ленинграде за АСА и участие в КРО приговаривает к десяти годам заключения заведующего сектором полезных ископаемых Арктического института Б.Н.РОЖКОВА, его этапируют в Смоленскую тюрьму, где 22 апреля 1938 года по решению Тройки УНКВД Смоленской области он будет расстрелян. 25 мая та же сессия выносит смертный приговор руководителю геолого-разведывательной конторы «Североникель» В.И.КОНДРАТЬЕВУ, обвинение – участие в КРТО.

4 июня 1937 года «всего» к трем годам лагерей приговорен ОСО НКВД за «помощь мировой буржуазии» буфетчик ледокола «Красин» А.Ф.ТУПЧИЙ, 7 июня к тому же сроку тем же ОСО за антисоветскую агитацию приговорён заведующий складом Красноярской торговой конторы ГУСМП П.В.АНДЕЕВ. 17 июня ВКВС приговаривает к расстрелу за участие в антисоветской повстанческо-террористической организации преподавателя математики ГУСМП В.З.ЗАВАДЬЕ и экономиста отдела развития хозяйства и культуры народов Севера ГУСМП Ф.Д.ЧЕРНЫШЕВА-ХОЛМОВА. Через день, 19 июня, та же ВКВС выносит приговоры к ВМН начальнику Северного центрального управления речного транспорта НКВТ П.Я.БОВИНУ (обвинение – участие в контрреволюционной террористическо-диверсионной организации) и начальнику Группы эксплуатации при наркоме водного транспорта А.Ф.ЧЕВЕРДИНУ (обвинение – участие в антисоветской террористической организации).

7 июля 1937 года ОСО НКВД приговорило к пяти годам заключения главного бухгалтера техснаба Якутского управления ГУСМП А.Р.БРОДЕРА. 16 июля то же ОСО осуждает к шести годам заключения заведующего факторией ГУСМП на мысе Шмидта (Чукотка) Г.Т.КРИВДУНА по экзотическому 13-му пункту 58-й статьи («служба в контрреволюционных правительствах» и т. п.); это тот самый заведующий факторией в Ванкареме, что принимал и откармливал в 1934 году спасённых «челюскинцев» (подробнее о нём см. статью « Челюскинская эпопея: историческая мифология и объективность истории » в настоящем сборнике) . За день до этого, 15 июля 1937 года, ВКВС в Москве приговаривает к ВМН «участников» КРТО экономиста Якутской конторы «Интегралсоюза» М.Е.ПЕТРУШАНСКОГО и начальника Северного центрального управления морского флота НКВТ Л.Ф.МАНЦИВОДО, а 31 июля – начальника сектора портового хозяйства того же управления А.П.ОНУФРИЕВА (участие в контрреволюционной диверсионно-вредительской организации). 19 июля Военный трибунал Тихоокеанского флота во Владивостоке выносит приговоры двум старшим научным сотрудникам Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии (ТИНРО) Г.Г.КИРИЛОВУ и О.Б.МАКСИМОВУ – они составляют, очевидно, «антисоветскую диверсионную контрреволюционную организацию», второй обвинен и в измене родине, приговоры были соответствующие: 10 лет ИТЛ первому, высшая мера – второму; 29 августа Верховный суд уравнивает наказания обоим – до восьми лет ИТЛ, а в феврале 1943 года ОСО НКВД сокращает наказание О.Б.Максимову еще на полтора года и он практически подлежит освобождению. 26 июля Ленинградский областной суд приговаривает (обвинение – АСА) к шести годам лагерей механика парохода «Комсомолец Арктики» Мурманского пароходства Б.Н.СОКОЛОВА. 5 августа Тройка УНКВД Омской области приговаривает к расстрелу А.А.МИНИНА – старшего экономиста Тобольской судоверфи ГУСМП (обвинение в источнике не указывается).

Нашлась вредительская антисоветская организация и в Мурманске. Репрессии в этом западном базовом порту арктических плаваний наносили особый ущерб их организации и снабжению. Тем не менее Спецсостав Водно-транспортный суда Балтийского морского и Северо-Западного речного бассейнов 12 августа 1937 года вынес смертные приговоры заместителю начальника Мурманского управления Севморпути М.Н.МАКСИМОВУ, начальнику отдела рабочего снабжения управления В.И.ИВАНОВУ, начальнику группы золотоснабконторы управления Л.Н.КУЗЬМИНУ; к десяти годам лагерей был приговорён начальник технического сектора управления Т.Н.ГОМАЛЮК, к семи годам – заведующий складом «Арктикснаба» М.И.БАБАЕВ. Ещё одну вредительскую организацию в том же Управлении судила 16 августа уже ВКВС и приговорила к десяти годам заместителя начальника ОРСа Р.С.МЯКОНЬКИХ и старшего бухгалтера В.А.БОЛЬШАКОВА, а дело главного бухгалтера Заготснабконторы Управления Г.О.ВИХЕРТА передала Военному трибуналу Северного флота, который и «вкатил» ему те же десять лет. Очередь следующей организации наступила 25 августа 1937 года: за участие в КРТО ВКВС приговорены к расстрелу заместитель начальника Вайгачского горно-рудного треста ГУСМП Я.Я.МУЦЕНЕК и заместитель начальника Янской экспедиции ГУСМП Ю.Т.АЛЕЙНИКОВ (по другим данным, решение о расстреле вынесено Комиссией НКВД и Прокурора СССР). 27 августа вынесено решение ОСО НКВД о заключении в лагерь на пять лет за контрреволюционную деятельность конструктора мехмастерских треста «Севполярлес», В.И.ЕЛИСТРАТОВА, уже находившегося в Енисейске в ссылке. 28 августа выездная сессия ВКВС в Хабаровске вынесла смертные приговоры работникам Дальневосточного управления ГВФ: начальнику политотдела К.А.ОСТАПЕНКО, начальнику связи Н.А.МЕДВЕДЕВУ, изыскателю воздушных линий Е.И.КОСОРУКОВУ; все трое были обвинены в измене родине и участии в контрреволюционной диверсионно-террористической организации. Наконец, 29 августа Красноярский краевой суд в один день «разобрался» с двумя антисоветскими агитаторами, приговорив радиста Таймырского районного отдела связи в Дудинке А.Р.ГРАЧЁВА к восьми, а ответственного исполнителя отдела снабжения Енисейской авиагруппы ГУСМП Д.Г.ДИССА – к пяти годам лагерей.

Санкт-Петербург. Троицкая площадь. Памятник жертвам политических репрессий Петрограда-Ленинграда. Установлен в сентябре 2002 г. (Фотоархив НИЦ «Мемориал», Санкт-Петербург)

Ленинградская область. Койракангас – место массовых расстрелов и захоронений в конце 1930-х годов. Памятная табличка установлена «Мемориалом». (Фотоархив НИЦ «Мемориал», Санкт-Петербург)

Летом 1937 года (точной даты не приводится) был арестован механик теплохода «Красноярский рабочий» Красноярского управления ГУСМП Н.Никол. ЕФРЕМОВ. Ни о предъявленном ему обвинении, ни о приговоре неизвестно, зато известно, что бывший в 1937-м практикантом Томского политехнического института, он в конце 1940-х гг. станет заместителем главного инженера Енисейского пароходства.

2 сентября 1937 года ОСО НКВД определяет наказание начальнику снабжения морского отдела Мурманского управления Севморпути В.В.БАХУ – «всего» пять лет ссылки за АСА. Зато этот день был чёрным для Дальневосточного пароходства: 2 сентября Тройка УНКВД ДВК принимает решение о применении высшей меры наказания к пяти капитанам дальнего плавания, обвиненных в «антисоветской деятельности»: П.П.БЕЛОУСОВА, Д.П.КОНДРАШЕВА, В.М.СТЕХОВА (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) , И.М.УСПЕНСКОГО, Н.А.ПЕРЕЖОГИНА (он, будучи капитаном парохода «Шатурстрой», в мае 1932 года был арестован, обвинен в АСА и диверсии, но после полугодичного заключения освобожден под подписку о невыезде, вскоре, видимо, отменённой). Этим же постановлением Тройки приговорён к расстрелу по тому же обвинению капитан парохода «Дальстрой» морского флота одноименного треста НКВД Н.И.ВИЛЬЧЕК. 4 сентября Особой тройкой УНКВД Ленинградской области приговорён к расстрелу за антисоветскую агитацию старший бухгалтер Арктического института А.Ф.НЕВИНСКИЙ. 7 сентября 1937 года по обвинению в АСА Водно-транспортный суд Северного морского и речного бассейнов в Архангельске приговаривает к шести годам лагерей механика полярной станции (какой именно, в источнике не указано) Н.А.НОСОВА. 8-го сентября ОСО НКВД определяет наказание в виде пяти лет ИТЛ за контрреволюционную деятельность техническому директору Олюторовского рыбкомбината на северо-западном берегу Берингова моря Г.М.ЛАБЛАЙКСУ; 17 февраля 1941 года УНКВД Камчатской области дело против него прекращает и он выходит на свободу. 11 сентября тройкой УНКВД Омской области принято решение о расстреле (обвинения не указаны) метеоролога-инспектора полярного сектора Тобольского отделения Главсевморпути И.А.БУШУЕВА и техника-изыскателя того же отделения ГУСМП К.В.МЕЛЬНИКОВА. А 16 сентября омскими чекистами начат планомерный разгром гидрографического отдела небогатого кадрами Омского управления ГУСМП, в ведении которого было побережье Карского моря и Ямало-Ненецкий национальный округ (он отойдёт к Тюменской области с её образованием в августе 1944 года). В этот день Тройка УНКВД Омской области приговаривает к расстрелу за антисоветскую агитацию «работника» (так в источнике) гидрографического отдела П.Д.ГОРЕВА. 17 сентября та же Тройка за контрреволюционную деятельность приговаривает к расстрелу гидрографа Омского управления ГСМП П.Я.НАПАЛКОВА и за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации – Западно-Сибирского геологического треста Г.Г.ДУТОВА. 21 сентября ВКВС выносит смертный приговор за участие в КРТО заместителю начальника строительства ГВФ по Дальнему Востоку М.С.НИКОЛАЕВУ. 25 сентября Тройка УНКВД Омской области приговаривает к расстрелу А.С.ЗОТОВА-ВАНУЙТО, практиканта-заведующего Салехардской факторией Севморпути и ссыльного С.В.СУХОРУКОВА, «затаившегося» на должности десятника Салехардского горторотдела ГУСМП. Смертный приговор был вынесен заведующему метеостанцией комбината «Апатит» на Кольском полуострове И.Е.ЗАВЕРТАЙЛЮКУ: 29 сентября он осуждён Тройкой УНКВД Ленинградской области за АСА.

1 октября 1937 года Комиссия НКВД и Прокурора СССР («Двойка») выносит решение о расстреле (обвинение неизвестно) ответственного исполнителя Красноярской авиагруппы Енисейской авиалинии ГУСМП М.А.БАЧИНСКОГО. 15 октября Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к расстрелу за участие в КРО шкипера баржи Енисейского пароходства Т.Ф.КОСОВИЧА (его в 1921 году уже приговаривали к смертной казни, заменённой десятью годами заключения). 16 октября Тройкой УНКВД приговорён к расстрелу инженер Обской авиагруппы ГУСМП в Тобольске Г.И.ДЕДЕНЕВ. 18 октября Комиссией НКВД и Прокурора СССР принято решение о расстреле за участие во вредительско-диверсионной террористической организации начальника оборудования Мурманского судоремонтного завода Севморпути В.А.БУЯНОВСКОГО и техника геодезического бюро Мурманского управления ГУСМП В.Ф.ХМЕЛЕВСКОГО, и за контрреволюционную агитацию и вредительство В.А.КАМИНСКОГО, заведующего складом треста «Севполярлеса» в Красноярске. 20 октября во Владивостокской тюрьме покончил жизнь самоубийством уполномоченный Управления полярной авиации ГУСМП во Владивостоке, арестованный по обвинению в измене родине А.А.МУРОГИН. 23 октября Тройка УНКВД Карелии выносит решение о высшей мере наказания заведующему Верхне-Нивской метеостанцией на Кольском полуострове Г.В.РОСТОВСКОМУ. 25 октября Особой Тройкой УНКВД Ленинградской области приговорён к расстрелу за антисоветскую агитацию счетовод Института народов Севера Г.Я.ШИМКОВИЧ, а Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к десяти годам заключения за участие в контрреволюционной вредительской организации механика парохода «Енисей» Енисейского пароходства М.М.БРОДНИКОВА. 25-го же октября Военная коллегия Верховного суда СССР приговаривает к расстрелу члена террористической контрреволюционной организации, инженера-судостроителя Якутского управления ГУСМП Л.А.ЭСТЕРКЕСА, на следующий день такой же приговор начальнику экспедиции на Камчатке, участнику знаменитого плавания на «Сибирякове» в 1932 году, но и – племяннику Л.Д.Троцкого, Б.А.БРОНШТЕЙНУ – по обвинению в участии в антисоветской КРТО. 28 октября к восьми годам лагерей ОСО НКВД Якутской АССР приговорён начальник гидропартии полярного отдела Якутского управления ГУСМП Р.Ю.КИЛЬП.

2 ноября 1937 Верховный суд Якутской АССР за участие во вредительской контрреволюционной организации и антисоветскую агитацию приговорил к высшей мере наказания механика затона «Хатыстах» Севморпути Д.И.ТРИФОНОВА; 5 февраля 1938 года Верховный суд СССР заменил расстрел двадцатилетним лагерным сроком. В ноябре в Омске Тройка областного УНКВД принимает решение о расстреле отбывающего ссылку в Салехарде и работающего там завхозом стройучастка Севморпути В.Г.КОРОЛЬКОВА. 3 ноября Комиссия НКВД и Прокурора СССР приговаривает к расстрелу за шпионаж заведующего сектором гидробиологии Арктического института Л.О.РЕТОВСКОГО, орденоносца, участника знаменитого рейса «Сибирякова» в 1932-м году. В тот же день Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к расстрелу за антисоветскую агитацию двух работников Красноярского авиаремонтного завода, главного авиаремонтного предприятия ГУСМП: коменданта Ф.И.ЖДАНОВА и сборщика самолётов М.Ф.СЫЧЁВА. 11 ноября Тройка УНКВД по Московской области за контрреволюционную агитацию и контрреволюционную же деятельность принимает решение о расстреле сотрудника Комитета мерзлотоведения АН СССР С.М.ЛЕОНТЬЕВА. В этот же день Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области за антисоветскую агитацию приговаривает инженера-гидролога полярной станции «Уэлен» ГУСМП А.Д.ЧАУСОВА к пяти годам ИТЛ, а плотника полярной станции «Перевальная» (Анадырский район) И.В.ГАЛКИНА – к восьми годам. 12-го ноября Комиссией НКВД и Прокурора СССР приговорён к расстрелу за участие в антисоветской шпионской организации в Ленинграде картограф Главсевморпути К.М.МЕЩЕРСКИЙ. В этот же день за антисоветскую агитацию Тройкой УНКВД Красноярского края были приговорены к расстрелу два работника Красноярского управления ГУСМП: методист отдела кадров В.П.АРХАНГЕЛЬСКИЙ и начальник финансового отдела торговой конторы Л.И.БЕЗУГЛОВ. 12-го же ноября той же Тройкой за ту же АСА приговорён к смертной казни капитан парохода «Максим Горький» Енисейского пароходства П.А.БЕКЕТОВ и, за КРА, заведующий геодезическими инструментами Общества изучения Красноярского края В.К.ВОРОБЬЁВ (за контрреволюционную агитацию он уже арестовывался ОГПУ). 13 ноября уже Комиссией НКВД и Прокурора СССР приговорён к смертной казни за антисоветскую агитацию А.В.КОТОВИЧ, начальник метеостанции в Енисейске.

15 ноября 1937 года ВКВС осудила к расстрелу за участие в антисоветской троцкистской террористической организации начальника Финансового управления НКВТ М.В.БАРЫШНИКОВА. В тот же день Тройка УНКВД Ленинградской области за участие в антисоветской организации приговаривает к высшей мере наказания группового капитана Мурманского управления Севморпути С.И.ГАДИЛЛО; а в тысячах километров от Ленинграда Тройкой УНКВД Омской области приговорены к расстрелу моторист Салехардского затона Севморпути И.В.КОРОЛЬКОВ и счетовод Салехардской торговой конторы ГУСМП Н.В.СУББОТИН. 17 ноября Тройка УНКВД ДВК приговаривает к высшей мере за «шпионскую деятельность» управляющую делами Управления по организации тихоокеанской воздушной линии ГУСМП М.А.ЗАЗОВСКУЮ. 19 ноября Тройкой УНКВД Красноярского края за контрреволюционную деятельность приговорён к десяти годам лагерей исполнявший обязанности начальника службы пути Енисейского пароходства М.Г.ЗАХАРОВ и к расстрелу – ответственный исполнитель по паспортизации судов Красноярского управления ГУСМП В.Е.ИВАЧЁВ. 21 ноября Тройка УНКВД Омской области выносит решение о расстреле за контрреволюционную деятельность трёх сотрудников гидрографического отдела Омского управления ГУСМП: метеоролога Б.В.КОЛОБАКИНА (КОМОБОКИНА) и гидрографов В.Н.КОСТЕРКИНА и Н.Н.ГАКЕНА (см. выше), последнему вменено в вину то, что его контрреволюционная деятельность проявилась в участии в «офицерско-повстанческой организации». 22 ноября Комиссия НКВД и Прокурора СССР приговорила к расстрелу за измену родине и диверсии помощника капитана ледокола «Силач» Балтийского пароходства Г.Р.ГРЕВЕ. 24 ноября к семи годам лагерей Водно-транспортным судом в Мурманске за АСА приговорён кочегар парохода «Поморье» Н.К.ФАЛЕЕВ. 26 ноября Верховный Суд ЯАССР за участие во вредительской контрреволюционной организации осудил на двадцать лет заключения начальника затона «Хатыстах» Якутского территориального управления ГУСМП С.Ф.ЯРУШИНА, но в феврале 1939 года дело пересмотрено Верховным Судом РСФСР, вместо участия в ВКРО ему вменяются лишь «сношения с иностранным государством» и срок заключения сокращается до трёх лет. А.И.КОВАЛЁВ, плановик-экономист графитовой фабрики ГУСМП в Красноярске, за один месяц был приговорён к смертной казни дважды – 26 ноября Тройкой УНКВД по Красноярскому краю и 14 декабря – ОСО НКВД: чекистские чиновники умудрились включить его в два расстрельных списка. 27 ноября Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к десяти годам лагерей за АСА начальника группы торговой конторы территориального Управления ГУСМП Г.В.АЛЬХИМОВИЧА и сотрудника Управления А.Г.БУЛАНОВА (должность и обвинение в источнике не приводятся). В конце ноября наказаны члены обнаруженной в совхозе ГУСМП «Полярный» в Игарке контрреволюционной повстанческой организации трудпереселенцев и спецпоселенцев: 27 ноября та же Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к расстрелу заведующего хозяйством совхоза Т.В.ДОЛГОВА и заместителя главного бухгалтера В.Н.ЗАХВАТКИНА. 28 ноября ВКВС выносит смертный приговор сотруднику ГУСМП, бывшему красному партизану и партийному работнику, своими действиями спровоцировавшего восстание хантыйских охотников и оленеводов в 1931 году Ф.Я.БАБКИНУ. 30 ноября тройка УНКВД Красноярского края приговаривает за АСА к десяти годам лагерей заместителя главного бухгалтера Рыбной конторы ГУСМП в той же Игарке С.В.ГЛУЩЕНКО.

Конец 1937-го – первая половина 1938 года – время резкого возрастания репрессий. Для ГУСМП и смежных организаций это усугублялось тем, что к началу зимы 1937-го года явно обозначился провал прошедшей арктической навигации. Сложные условия навигации и ее действительно плохая организационная и хозяйственная подготовка были усугублены тем, что лучшие ледоколы и почти вся авиация были брошены на поиски пропавшего экипажа С.А.Леваневского. Тщеславный любимец Сталина, он добился разрешения на амбициозный трансарктический перелёт, спешно и плохо подготовленный и трагически закончившийся не только для него, но и для десятков, если не сотен, полярников. Однако свою роль в провале навигации сыграла и деятельность «органов». В конце 1936 – январе-мае 1937 года, когда ГУСМП был занят работой по планированию и подготовке предстоящей навигации, и в июне-сентябре 1937 года, когда что-то можно было ещё исправить, было заметно «прорежено» руководство Управления и других работавших в Арктике организаций: арестованы И.А.Ландин (15 марта), М.Ф.Зяблов (5 апреля), М.Э.Плисецкий (30 апреля), И.Я.Резник (30 апреля), С.П.Нацериус (5 июля), И.Л.Баевский (7 августа), А.В.Воробьев и Д.И.Поляков (14 сентября), А.Н.Бобров (25 сентября), А.А.Стукатер (26 сентября) – все они были осуждены в январе 1938 года (см. ниже), при этом многим из них было предъявлено обвинение в срыве навигации, на языке чекистов – «вредительстве». В Мурманске в конце 1936 – начале 1937 года арестами была почти полностью разрушена система снабжения территориального управления ГУСМП и некоторых производственных арктических организаций.

Наиболее характерная реакция «органов» на провал навигации 1937 года видна в так называемом «деле гидрографов». С осени 1937 года в Гидрографическом управлении ГУСМП в Ленинграде начались увольнения и аресты. Последним, уже в мае 1938 года, был арестован вернувшийся с «зимовки трех кораблей» («Садко», «Малыгин», «Г.Седов») заместитель начальника управления Н.И.ЕВГЕНОВ. Всего же по «делу гидрографов» было арестовано 12 человек, в том числе начальник управления П.В.ОРЛОВСКИЙ, известные полярные гидрографы «челюскинец» П.К.ХМЫЗНИКОВ, Е.С.ГЕРНЕТ, «красинец» Ю.К.ПЕТРОВ. Их обвинили в измене родине и создании контрреволюционной диверсионно-террористической организации. Дело готовилось к передаче в Военную Коллегию, что, конечно, гарантировало смертный приговор. Однако чекистское рвение со сменой наркомов (Ежова сменил Берия) немного и ненадолго убавилось, в августе 1939 года дело рассматривал Военный трибунал Ленинградского военного округа и… направил его на доследование. Но дело затребовало Особое Совещание НКВД и без лишних разбирательств определило П.В.Орловскому и Н.И.Евгенову по восемь лет заключения, П.К.Хмызникову – пять, Е.С.Гернету и Ю.К.Петрову – по пять лет ссылки.

2-го декабря 1937 года ВКВС приговорён к расстрелу заместитель начальника «Арктикснаба» ГУСМП В.П.СТЕПАНОВ – за шпионаж и участие в КРТО. В тот же день Комиссией НКВД и Прокурора СССР был приговорён к расстрелу бывший начальник Мурманской конторы треста «Арктикуголь», переведённый в резерв ГУСМП Ф.П.КУЛАКОВИЧ – за измену родине и шпионаж. 3 декабря Особым совещанием НКВД приговорён к пяти годам заключения арестованный менее месяца назад начальник Чаунской геолого-поисковой экспедиции геолог-геохимик Н.И.САФРОНОВ. 3-го же декабря Комиссия («Двойка») приговаривает к высшей мере наказания директора Полярного института научного рыболовства и океанографии (того самого ПИНРО, что громили четыре года назад) Г.И.ХЛЫНОВСКОГО, его заместителя по науке и парторга института М.П.ОСАДЧИХ и лаборантку Р.С.КОРОБКИНУ. «Букет» обвинений им превосходит все разумные пределы: измена родине, вредительство, диверсии, АСА, КРО. Те же обвинения предъявлены и включённому чекистами в эту организацию бывшему учёному секретарю бюро технической экспертизы Главного управления рыбной и морской зверобойной промышленности П.И.НЕЗНАХИНУ. В тот же день по тем же обвинениям приговорён к расстрелу капитан парохода «Комсомолец Арктики» Г.Н.СЕМИКОЗ. 3-го же декабря Тройка УНКВД ДВК во Владивостоке выносит смертные приговоры «антисоветскому агитатору» Ф.Н.ТРОИЦКОМУ – юрисконсульту Дальневосточного управления ГУСМП и за контрреволюционную деятельность – С.Н.САХАРОВУ – старшему бухгалтеру рыбоконсервного завода в посёлке Чукоттреста ГУСМП. На следующий день, 4 декабря, по тем же обвинениям, что и её начальники днем раньше, была приговорена к десяти годам заключения научный сотрудник ПИНРО М.З.МАЛЬТ. 6 декабря Тройка УНКВД Красноярского края определяет десять лет лагерей за участие в контрреволюционной организации заведующему перевалочной базой треста «Севполярлес» в поселке Новосёлове на Енисее А.П.ИОРДАНСКОМУ, а 8 декабря то же наказание за контрреволюционную агитацию было определено бухгалтеру конторы «Севполярлеса» в Енисейске Д.М.КОНДРУКУ. 9 декабря Тройка УНКВД Дальневосточного края выносит приговоры сразу двум старшим бухгалтерам Дальневосточного управления ГУСМП, оба осуждены на десять лет ИТЛ, В.Н.ЖУРАВЛЕВ – за контрреволюционную агитацию, В.Г.КУЗИЧКИН – за контрреволюционную же, но – деятельность. Тем же решением осуждены к тем же десяти годам ИТЛ старший помощник капитана парохода «Лок Батан» Дальневосточного пароходства И.В.ЛУКАШЕВИЧ – за АСА (18 апреля 1940 года УНКВД Приморского края дело прекратит и Лукашевич будет освобожден) и 2-й помощник капитана парохода «Лозовский» Г.Т.СТЕПАНОВ – за измену родине (27 января 1940 года то же УНКВД ПК дело прекратит и Степанов выйдет на свободу), матрос парохода «Ненец» АКОфлота С.И.БУЗЫРИХИН приговорен к расстрелу за шпионаж. 11 декабря Комиссией НКВД и Прокурора СССР вынесены смертные приговоры за участие в шпионской контрреволюционной организации капитану парохода «Северный» Енисейского пароходства А.П.ВАРНИКОВУ и механику того же парохода А.Е.КАЗАНЦЕВУ. 14 декабря Военный трибунал Тихоокеанского бассейна вынес приговор старшему помощнику капитана известного своими арктическими рейсами парохода «Анадырь» А.В.КОСИЦИНУ – десять лет ИТЛ за антисоветскую агитацию (в марте 1944 года Косицин умер в Колымских лагерях).

15 декабря 1937 года ОСО УНКВД Ленинградской области приговаривает к десяти годам лагерей за участие в антисоветской организации капитана знаменитого научно-исследовательского судна «Николай Книпович» С.М.ДЫМСКОГО. В тот же день Тройкой УНКВД Ленинградской области за АСА приговорён к тем же десяти годам штурман парохода Мурманского пароходства «Сосновец» И.М.МЮРИСЕН. 19-го декабря список приговорённых Комиссией к расстрелу работников ПИНРО пополнился осуждённым за шпионаж научным сотрудником В.Ф.ШМИТОМ, через месяц та же Комиссия приговорит его к расстрелу ещё раз, так как ленинградские чекисты пришлют ей ещё одно дело – на В.Ф.ШМИДТА. 21 декабря Военный трибунал корпуса ПВО по Камчатской области приговорил за вредительство и антисоветскую агитацию к пятнадцати годам ИТЛ радиста парохода «Днепрострой» Дальневосточного пароходства И.С.МАРГУЛИСА; через четыре года ВКВС дело пересмотрела: обвинение во вредительстве заменено обвинением в «злоупотреблении властью лица начальствующего состава РККА» (ст. 193–17) и срок заключения был сокращён до пяти лет. Начальник транспортного отдела Архангельского управления Главсевморпути П.С.КОРЕЛЬСКИЙ был объявлен членом КРО и диверсантом, за что Тройкой УНКВД области 22 декабря 1937 года осуждён к высшей мере наказания. 25-го декабря та же Тройка приговорила к восьми годам заключения за АСА начальника сектора связи Архангельского управления Гидрометеослужбы А.Н.АНДРОСОВА; к высшей мере наказания Особая тройка УНКВД Ленинградской области приговорила начальника группы отдела снабжения Мурманского судоремонтного завода Севморпути Е.А.БАННОГО (обвинение в источнике не указано), Военная Коллегия ВС СССР – помощника директора по кадрам ВНИИ морского рыбного хозяйства и океанографии Э.С.СТАВРОВСКОГО, обвинение – участие в контрреволюционной вредительской организации, а Комиссия НКВД и Прокурора СССР за контрреволюционную агитацию – моториста шхуны гидроотдела ГУСМП в Енисейске А.И.БЕЗБОКОВА. 27 декабря она же приговорила к расстрелу С.Б.КУЧИНСКОГО – заведующего магазином «Севенторга» («Северо-Енисейская торговая контора») в Игарке. 28 декабря та же Комиссия выносит решение о высшей мере наказания начальнику продовольственного сектора «Арктикснаба» ГУСМП в Ленинграде Л.А.ЛЕДЕРЕРУ, гидрологу-навигатору Всесоюзного арктического института А.П.РУНДАНУ и преподавателю Гидрографического института Главсевморпути Э.П.ПУЙШЕ – за шпионаж, ответственному исполнителю отдела снабжения Дальневосточного управления ГУСМП И.А.БЕЛОНОГОВУ – за антисоветскую деятельность, старшему помощнику капитана Дальневосточного пароходства А.И.БАРАНОЧНИКУ – за «помощь мировой буржуазии» и кладовщику парохода «Совет», совершившего не один арктический рейс, В.Я.ВАХРУШЕВУ – за шпионскую деятельность. Продолжила свою работу Комиссия и на следующий день и вынесла смертные приговоры «шпионам» К.Я.АУНСУ – технику-гидрографу и А.К.БРИКУЛЮ – топографу Ленинградского управления ГУСМП. 29-го же декабря Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области за антисоветскую агитацию осудила к четырём годам заключения электрика Анадырской базы ГУСМП М.И.ХОДОСЕВИЧА. В этот же день к десяти годам ИТЛ Тройкой УНКВД ДВК был приговорён за АСА старший механик парохода «Тобольск» Дальневосточного пароходства К.А.СУКАЧ; о его осуждении и скором освобождении в 1936 году говорилось выше (см. выше). Зато благополучно закончился 1937-й год для главного инженера треста «Севенстрой» в Игарке Д.Э.ГЕРИНГА – после четырехмесячного следствия и обвинения во вредительстве Прокуратурой Красноярского края (наконец-то проявился орган надзора над законностью действий следственных органов!) дело было прекращено и он был освобождён.

Архангельск. Памятник жертвам политических репрессий «Соловецкий камень». Открыт 30 октября 1992 г. Фото В.Шнитке, 1999 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

20 декабря 1937 года в Иркутске был арестован заведующий кафедрой гидрологии Восточно-Сибирского университета И.Ф.МОЛОДЫХ, известный полярный гидрограф и гидролог. Ему было предъявлено обвинение во вредительстве и участии в КРО. 2 сентября (по другим данным – 5 августа) 1939 года на 42-м году жизни учёный умер в Иркутской тюрьме.

Особняком в списке жертв политических репрессий среди полярников стоит имя С.А.БЕРГАВИНОВА – длительное время он возглавлял Политуправление ГУСМП, летом 1937 года стал секретарем Северного крайкома и Архангельского окружкома партии и 31 октября того же года был арестован. Воображение чекистов сделало его главой контрреволюционного заговора в Главсевморпути. 12 декабря 1937 года Бергавинов умер (по другим данным – покончил с собой) на Лубянке. Чекисты ещё долго его «использовали» – наличие связей с главой «заговорщиков» несколько лет служило основой обвинения многих полярников.

В 1937 году (точная дата не приводится) был расстрелян полярный лётчик В.В.СУЩИНСКИЙ, живший в Нарьян-Маре. На рубеж 1937–1938 годов приходится разгром чекистами Института народов Севера в Ленинграде, где они обнаружили контрреволюционную шпионскую («в пользу Германии») организацию. По этому делу приговорён к расстрелу этнограф-тунгусовед, в недавнем прошлом ректор Института народов Севера, профессор Я.П.АЛЬКОР; старший научный сотрудник, исследователь быта и языка удэгейцев Е.Р.ШНЕЙДЕР (приговор «Двойки» – 4-го января 1938 года); специалисту по истории и быту чукчей и эскимосов А.С.ФОРШТЕЙНУ расстрел заменён десятью годами лагерей, многие сотрудники института отделались, к счастью, кратковременными арестами. В январе 1938 года по тому же делу к десяти годам заключения был приговорён этнограф, исследователь ительменов и коряков К.Б.ШАВРОВ (других данных о репрессии источник не приводит).

3 января 1938 года Тройка УНКВД Омской области принимает решение о расстреле рабочего Полярно-Уральской экспедиции А.С.АРТЕЕВА и сразу четырёх работников фактории Севморпути в поселке Новый Порт: заведующего М.А.АРТЕМЬЕВА, бухгалтера П.Ф.ГЕРПСТА и заведующего магазином Г.И.ГУЛЯЕВА и работника фактории (так в источнике) В.П.ЗВЕРЕВА. В тот же день оглашён приговор Верховного Суда ЯАССР начальнику конторы водного транспорта Якутского управления Севморпути С.Н.МАМОШКИНУ – за участие во вредительской антисоветской организации он приговорён к расстрелу, который был заменен 25-ю годами заключения. 4 января 1938 года Тройка УНКВД Архангельской области выносит постановление о десятилетнем сроке заключения за контрреволюционную деятельность механику гидрографического судна Д.П.ВИДЯКИНУ. 4-го же января Комиссия НКВД и Прокурора СССР выносит смертные приговоры картографу Всесоюзного арктического института Д.М.ДУБРОВИНУ – за участие в шпионско-террористической организации, начальнику стройучастка Мурманского управления ГУСМП А.И.ОСИПОВУ – за участие в шпионско-диверсионной организации и бухгалтеру Игарской конторы ГУСМП И.П.ГУЗУ – за антисоветскую деятельность и контрреволюционную агитацию. 5 января Комиссия выносит смертный приговор двум «шпионам»: секретарю Ленинградского управления ГУСМП К.К.МОГИЛЮК-СМОКВИНОЙ и научному сотруднику Института языка и мышления АН В.И.ЛЕВИНУ, специалисту по эвенскому и эвенкийскому языкам и фольклору. 8 января Военный трибунал Тихоокеанского бассейна за АСА приговорил к шести годам заключения в ИТЛ капитана парохода «Красный партизан», совершившего не один рейс в Восточную Арктику, В.В.ЛЮБЧЕНКО (22 сентября 1939 года Верховный суд СССР дело прекратит и Любченко выйдет на свободу). В тот же день, 8 января 1938 года, ВКВС приговаривает к расстрелу за шпионаж управляющего трестом «Арктикуголь» на Шпицбергене М.Э.ПЛИСЕЦКОГО, отца великой русской балерины, девчушкой танцевавшей в клубе треста в Баренцбурге. 8-го же января за принадлежность к КРТО той же ВКВС осужден к расстрелу начальник отдела ГУСМП С.П.НАЦАРЕУС; видимо, к той же «организации» принадлежал и осуждённый вместе с ним начальник управления Наркомата водного транспорта Э.Я.ГУРОВИЧ. Военный трибунал Ленинградского военного округа 8 января приговорил к расстрелу за шпионаж в пользу Японии и участие в контрреволюционной повстанческой организации исследователя Колымы и Чукотки, основоположника юкагирской литературы, аспиранта Института народов Севера Н.И.СПИРИДОНОВА (Тэки Одулок); В.Огрызко в биографической справке о нём пишет, что под пытками «он оговорил почти весь преподавательский состав Института», что и легло в основу выдуманного чекистами дела о контрреволюционной организации в институте и его разгрома. 8-го января Комиссией НКВД и Прокурора СССР приговорён к расстрелу ассистент Гидрографического института ГУСМП в Ленинграде Н.П.ВАГНЕР, член шпионско-террористической организации. 9 января 1938 года Тройка УНКВД Архангельской области осудила к расстрелу экономиста территориального управления ГУСМП С.Е.ГРУДИНА, 10-го – бухгалтера островного хозяйства управления П.Г.ТРЕТЬЯКОВА, обоих – за контрреволюционную деятельность. 10 января Комиссией НКВД и Прокурора СССР приговорены к расстрелу секретарь парткома Арктического института в Ленинграде Н.И.МАКАРОВ, обвинение – шпионаж, и старший диспетчер Красноярского управления ГУСМП А.В.ГАМАЛИЦКИЙ, обвинение – АСА. В этот же день ОСО НКВД приговаривает к десяти годам ИТЛ по обвинению в шпионаже и антисоветской агитации В.Ю.КИМА – заведующего окрздравом Ямало-Ненецкого округа. 10-го же января Тройка УНКВД Архангельской области постановила заключить в ИТЛ на десять лет за контрреволюционную агитацию наблюдателя метеостанции И.П.КУЛАКОВА, а 11-го вынесла смертный приговор гидрологу В.Н.ВАСИЛЬЕВОЙ с формулировкой обвинения: «за одобрение террора». 13-го января та же Тройка приговаривает к расстрелу научного сотрудника Северной опытной станции Г.Г.АРНОЛЬДА (саботаж, АСА), 17-го – директора Архангельской судоверфи Главсевморпути Я.М.КЛИНОВА (антисоветская деятельность), шкипера баржи № 4 Управления Севморпути Я.П.ПОПОВА (контрреволюционная агитация) и старшего научного сотрудника Индигской экспедиции В.А.КЛЮПФЕЛЯ (АСА). В декабре 1937 года в Красноярске за участие в контрреволюционной кадетско-монархической организации был расстрелян писатель М.И.ОШАРОВ, в 1920-х годах изучавший фольклор народов Севера и издавший книгу «Северные сказки».

15-го января 1938 года Тройка УНКВД по Дальстрою выносит смертный приговор за шпионаж в пользу Японии капитану парохода «Дальстрой» одноименного треста НКВД А.Д.РЯБОКОНЮ; в 1932–1933 годах он был капитаном парохода «Григорий Зиновьев» («Красный партизан»), участвовавшего в Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . 16 января Комиссия НКВД и Прокурора СССР («Двойка») приговорила к расстрелу за шпионаж старшего электрика ледокола «Ермак» К.Э.ХЯММАЛЯ. По настоящему за полярников Комиссия взялась на следующий день, 17-го января, когда ею были приняты решения о расстреле за шпионаж начальника политотдела Ленинградского управления ГУСМП А.А.ЕРШОВА, топогрофа Всесоюзного арктического института Н.Ф.КЕВРО и военрука института В.А.ПЛАВИНСКОГО, инженера Мурманского судоремонтного завода ГУСМП И.И.КЛОССОВСКОГО, членов команды ледокола «Ермак»: радиста И.Ф.ЧИМАКОВА, матроса М.Я.КЕРРО, кочегаров К.К.РОЗЕНТАЛЯ – в 1928 году он был кочегаром на «Красине» в экспедиции по спасению экипажа дирижабля «Италия» (см. статью « Судьбы участников знаменитой экспедиции » в настоящем сборнике ), К.Э.ПЕДА и П.П.ШУЛЬЦА, студентов Гидрографического института Севморпути К.В.ГЕДРОЙЦА, С.Ф.КОВАЛЕВСКОГО, Р.А.УСТИНОВИЧА и И.А.ЯНЧЕВСКОГО, за шпионаж и диверсии – радиотехника ВАИ А.Г.СМЕХА, по пяти пунктам 58-й статьи («помощь мировой буржуазии», «шпионаж», «диверсии», АСА и КРО) – старшего смотрителя Лапландского заповедника Ф.К.АРХИПОВА, за шпионаж, диверсии и антисоветскую агитацию – начальник монтажного подотдела Мурманского судоремонтного завода ГУСМП С.У.ПОПОВА и – по фантастическому набору обвинений (шпионаж, терроризм, диверсии, АСА, КРО) – капитана парохода «Кит» Мурманского пароходства Р.Я.НУККА. Это лишь одно из многочисленных решений «Двойки», касающихся ленинградских полярников, вошедшее в опубликованные источники, в частности, в 8-й том «Ленинградского мартиролога», включивший лишь решения января 1938 года– а сколько их ещё было!

27 января Военный трибунал Северного флота приговаривает к расстрелу за шпионаж медсестру Баренцбургского рудника на Шпицбергене Н.М.ЧЕКАН. А во Владивостоке Тройка УНКВД ДВК 28 января выносит решение об освобождении старшего помощника капитана парохода «Эскимос» АКОфлота М.К.ВИННЕРА, обвинённого было в шпионаже. В этот же день в Петропавловске Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области приговаривает за АСА к трём годам заключения начальника Анадырского узла связи Дальневосточного управления ГУСМП В.М.ПАШУКЕВИЧА. В январе 1938 года была арестована и вскоре приговорена к 15-летнему заключению Т.М.ДЗЕРВЕ, в прошлом – главный механик Полярно-Уральской экспедиции, на момент ареста – сотрудница конструкторского бюро А.Н.Туполева. По данным о дате ареста можно предположить, что в январе 1938 года был осуждён Тройкой УНКВД по Ленинградской области к десяти годам заключения за АСА старший наблюдатель Кировской метеостанции в Хибинах А.В.КЛИМЕНКО.

Воистину чёрными днями для Главсевморпути стали 11-е и 16-е января 1938 года. 11 января Военной Коллегией были обречены на смерть восемь руководящих работников ГУСМП: исполняющий обязанности начальника Архангельского территориального управления «челюскинец» И.Л.БАЕВСКИЙ, заместитель начальника Управления морского и речного транспорта, тоже «челюскинец», А.Н.БОБРОВ, начальник радиослужбы Полярного управления А.В.ВОРОБЬЕВ, старший консультант планово-экономического отдела Г.Н.ГУРАРИ, заместитель начальника полярной авиации Н.А.ЖИГАЛЕВ, начальник Чукотской экспедиции М.Ф.ЗЯБЛОВ, старший инженер по нефти «Нордвикстроя» Н.Н.ИВАНОВ, начальник авиаизыскательской группы И.А.ЛАНДИН. Всех их обвинили в участии в КРТО, к ней же, видимо, принадлежал и руководитель гидротехнической секции экспертного совета НКВТ М.С.МИРМИЛЬШТЕЙН. 16 января ВКВС продолжила штамповку смертных приговоров работникам ГУСМП. В этот день за принадлежность к той же КРТО к высшей мере наказания были приговорены: начальник технического снабжения Якутского территориального управления И.Я.РЕЗНИК, начальник планово-экономического отдела ГУСМП А.Б.ЧИКОВАНИ, управляющий делами Г.А.ЭРМАН. Видимо, в эту же «организацию» были включены работники НКВТ: инспектор по внешним сношениям А.Е.ФЕШ, начальник сектора Б.П.ЧМЫХОВ, учёный секретарь технического совета Г.Д.ШУМСКИЙ. В тот же день были вынесены смертные приговоры руководителю группы радиослужбы Главсевморпути Д.И.ПОЛЯКОВУ – за шпионаж, помощнику начальника полярной авиации ГУСМП А.А.СТУКАТЕРУ – за контрреволюционную деятельность.

Своей чередой продолжали идти и приговоры «персональные». 1-го февраля 1938 года Тройкой УНКВД Дальневосточного края были приговорены к расстрелу экономист Корякской культбазы ГУСМП В.Ф.МАСЛОВ (обвинение: шпионаж и АСА) и проводник экспедиций И.М.ДЬЯЧКОВ (контрреволюционная агитация), к десяти годам ИТЛ: главный бухгалтер Анадырской торговой конторы ГУСМП Т.Н.СУХИН. В этот же день та же Тройка выносит (правда, уже не в первый раз) решение, мягко говоря, своеобразное: заведующий базой Олюторовского рыбокомбината О.И.ЦИРУЛЬ-БАККАН приговорён к высшей мере наказания «без предъявления обвинения»! 1-го же февраля ОСО НКВД осуждает к десяти годам ИТЛ за вредительство судового механика Дальневосточного пароходства Р.А.КИМА. По обвинению в шпионской деятельности Комиссией («Двойкой») 1-го февраля осужден к расстрелу заведующий мастерскими Гидропорта ГУСМП в Красноярске Л.Я.КЛИМЧАК, а 2-го – инспектор Красноярского авиаремонтного завода ГУСМП А.П.АНШМИДТ. 5 февраля Тройкой УНКВД Красноярского края к ВМН приговорены за антисоветскую агитацию несколько работников треста «Севенстрой» ГУСМП, в том числе бухгалтер Таймырского участка треста Р.Х.БИКМУХАМЕДОВ (у него в обвинении ещё вредительство), бухгалтеры треста в Игарке Л.В.ЕВСЕЕВ и Н.А.ЗАХВАТКИН, бригадир К.Ф.ГУБАНОВ. В тот же день та же Тройка приговаривает к расстрелу за АСА и КРА двух бригадиров совхоза ГУСМП «Полярный» в Игарке Д.П.ЗВЕРЕВА и М.С.КОЗЛОВА и заведующего столовой совхоза М.Б.ИЦЕНКО. Военная Коллегия Верховного Суда 7 февраля приговорила к расстрелу за шпионаж коммерческого директора «Севсульфатстроя» П.А.ЖИВИЛОВА, 9-го, за принадлежность к контрреволюционной троцкистской организации, пилота Ленского отделения Главсевморпути С.В.АЛЕКСЕЕВА. 9-го же февраля Особое совещание НКВД СССР своим постановлением определяет десятилетний срок заключения старшему диспетчеру Архангельского управления Севморпути В.В.ПАЧКОВСКОМУ, обвинение – контрреволюционная деятельность. Водно-транспортный суд Енисейского бассейна 11 февраля объявляет приговор инструктору политотдела Красноярского управления ГУСМП И.А.КОТКОВУ – по ст. 58–10 УК РСФСР («антисоветская агитация») он приговорён к семи годам лагерного заключения; через два месяца дело прекращено Верховным Судом СССР и после года заключения под следствием и кассацией И.А.Котков выходит на свободу. 11 февраля ВКВС выносит смертный приговор за антисоветскую деятельность командиру авиаотряда во Владивостоке М.А.КРАУЗЕ.

15 февраля 1938 года Тройкой НКВД СССР за шпионаж вынесен смертный приговор начальнику метеостанции «Канин Нос» В.А.БУЛЬБЯКУ. В этот же день Военный трибунал Тихоокеанского бассейна рассматривает дела пятерых членов команды парохода «С.Киров»: за «помощь мировой буржуазии» (ст. 58–4) старший помощник капитана Л.А.КОРЧАГИН получает восемь лет ИТЛ, помполит Н.А.ДЕРЯБИН – десять лет, старший механик Г.Г.ТЕПЛУХИН – шесть, кочегар В.М.ОГИНОВ и пекарь В.К.УСТИН – по шесть лет по ст. 58–10 (АСА). 17-го февраля Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области выносит приговор матросу парохода «Большой Шантар» Тихоокеанского пароходства Н.Е.ИВАНЧЕНКО: за АСА он получает четыре года заключения в ИТЛ. В этот же день Тройка УНКВД ДВК по уже привычному ей «без предъявления обвинения» приговаривает к расстрелу рабочего Анадырской торговой конторы ГУСМП П.Н.ПИЛИКИНА. 18-го февраля расстрелян за принадлежность к КРО в Ленинградском горном институте сотрудник музея института, исследователь Русского Севера палеонтолог В.Ю.ЧЕРКЕСОВ. 19-го февраля ВКВС выносит смертные приговоры за участие в антисоветской террористической организации начальнику мобилизационного отдела ГУСМП Д.С.ДУПЛИЦКОМУ и директору дома отдыха «Братцево» ГУСМП М.Я.КРЫЛОВУ. 20 февраля «Двойкой» приговорён к расстрелу начальник конторы технического снабжения ГУСМП Ж.Г.ШТЕЙНБЕРГ. 21 февраля ВКВС выносит смертный приговор по обвинению в шпионаже и участии в КРТО начальнику конторы Карских операций ГУСМП Р.Р.ГЕЦИ. В тот же день Тройка УНКВД по Красноярскому краю принимает решение о высшей мере наказания за контрреволюционную агитацию для наблюдателя гидрологической станции в Туруханске А.В.КОЗЛОВСКОГО и бухгалтера Туруханской торговой конторы ГУСМП В.И.КУЗНЕЦОВА (он виновен ещё в том, что состоял в КРО). 21 февраля ОСО НКВД приговаривает к десяти годам заключения за вредительство старшего механика парохода «Хабаровск» Дальневосточного пароходства Н.Д.КРАСНОБАЕВА. 22 февраля за шпионаж от ОСО НКВД получает десять лет заключения служащий Геологического треста в Архангельске Т.Н.ШИФУРКО. 25 февраля Комиссия НКВД и Прокурора СССР приговаривает к расстрелу бухгалтера совхоза «Полярный» в Игарке И.И.КРУМИНГА, обвинение – антисоветская агитация. 26 февраля за шпионаж и участие в КРО ВКВС выносит приговор к высшей мере наказания старшему консультанту ГУСМП по эксплуатации портов Н.В.ШМИДТУ.

1-го февраля 1938 года арестован радиотехник Радиоцентра ГУСМП на острове Диксон В.Д.ЗАМЯТИН, которому предъявлено обвинение в участии в шпионской контрреволюционной организации; сведений о его дальнейшей судьбе источник не приводит. Очевидно, в начале этого же года к десятилетнему заключению в ИТЛ был приговорён бывший учитель в Юганском районе, бывший сотрудник Уральского областного комитета Севера М.А.ПРОТОПОПОВ.

3-го марта Линейным судом Ярославской железной дороги приговорён к шести годам заключения боцман ледокола «Ленин» М.И.ГУРЬЕВСКИЙ, обвинение – АСА. 4-го марта ВКВС выносит смертный приговор по обвинению в шпионаже и участии в КРО ответственному редактору журнала «Советская Арктика» М.Н.БОЧАЧЕРУ. В этот же день Верховный Суд ЯАССР приговорил к двадцати пяти годам лагерного срока за участие в повстанческой контрреволюционной организации В.К.АВЕРИНА – начальника Ленского государственного речного пароходства, а именно оно перевозило большую часть грузов для снабжения Центрального сектора Арктики в устье Лены, в порт Тикси. 4-го же марта Тройкой УНКВД Омской области приговорён к расстрелу матрос Тобольского отделения ГУСМП И.А.ВАЖЕНИН (обвинение не указано). 7 марта Военной коллегией ВС СССР приговорён к ВМН начальник Центрального управления морского флота НКВТ «шпион» Г.И.ГОЛУБ. 7-го же марта Тройка УНКВД Красноярского края выносит смертные приговоры нескольким работникам предприятий ГУСМП в Туруханске, в том числе бухгалтеру Туруханской конторы М.Н.АНАШКИНУ за участие сразу в двух контрреволюционных организациях: повстанческой и террористической, и бухгалтеру торговой конторы С.И.АБРАМОВИЧУ за АСА и «действия против революционного движения» (ст. 58–13), плановику Туруханского районного отделения Красноярского управления ГУСМП М.А.ЗАЛОЗНОВУ за АСА и КРО; и – за вредительство и контрреволюционную деятельность – главному бухгалтеру треста «Севполярлес» С.В.ЗАБРОДИНУ. 8 марта Тройка УНКВД Дальневосточного края приговаривает к расстрелу «без предъявления обвинения» лаборанта Камчатского отделения ТИНРО И.И.ВАСИЛЬЕВА. 9 марта Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к расстрелу за контрреволюционную агитацию кладовщика рыбоконсервного завода ГУСМП в пос. Усть-Порт в устье Енисея К.С.ЗАМАРАЕВА. 10 марта обширное решение в наказании «врагов народа» принимает Тройка УНКВД Дальневосточного края, всех внесённых в список приговаривая к высшей мере наказания. На смерть были обречены капитаны пароходов «Ангарстрой» Э.И.ГЛЯЙЗЕР и «Терней» С.И.ПОПКОВ, оба – за антисоветскую деятельность, капитан-директор парохода «Пищевая индустрия» («матка» сейнеров, ведущих лов в северной части Тихого океана, предшественник знаменитой «Славы») С.И.КОСТРУБОВ – за шпионскую деятельность (в 1932 году траулер «Уссуриец» под его командованием пришёл на помощь впервые прошелшему Северный морской путь за одну навигацию «Сибирякову» и отбуксировал его в Японию), старший помощник капитана парохода «Ковда» А.С.ЧЕРКАССКИЙ – за АСА, заместитель директора Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии Е.И.ДЕМИРСКИЙ тоже за АСА. Ещё более обширным был список дел, по которым местные чекисты «рекомендовали» прибывшей в Хабаровск на выездную сессию Военной Коллегии Верховного суда СССР применить смертную казнь. 11 марта она приговаривает к расстрелу за АСА ревизора парохода «Шатурский» (вероятно, ошибка, в ДВМП был пароход «Шатурстрой») А.М.КРОТОВА. 13 марта были вынесены смертные приговоры за антисоветскую деятельность старшему инженеру-экономисту морского отдела Дальневосточного управления ГУСМП А.С.БОГАЧЁВОЙ, групповому механику Управления А.Д.ЧУРКИНУ, инженеру-гидрологу Управления единой гидрометеослужбы дальневосточных морей Р.И.ОРЛОВСКОЙ, а третий помощник капитана парохода «Сучан» К.Я.РЫБАКОВ был обвинён в участии в контрреволюционной террористической организации и тоже приговорён к расстрелу. В Красноярске в тот же день, 13 марта Тройка УНКВД края приговаривает к расстрелу за повстанческо-террористическую агитацию штурмана теплохода «Красноярский рабочий» Н.П.ГАВРИЛОВА, а Тройка УНКВД Омской области – мастера рыбного цеха Севморпути в Салехарде И.А.САХАРОВА, находящегося здесь в ссылке.

14 марта Военной коллегией Верховного суда СССР был вынесен смертный приговор заместителю председателя Комитета нового алфавита народов Севера С.Г.КОЗИНУ (обвинение в источнике не указано), а 16 марта – начальнику Камчатского областного управления связи И.К.ШАСТИНУ (обвинение – измена родине). 14 марта Тройка УНКВД Омской области (она, кажется, «трудится» каждый день) принимает решение о применении ВМН к специалисту по деревянному судостроению Тобольской судоверфи Главсевморпути Я.Г.КОЗЬМИНЫХ. На следующий день та же Тройка приговаривает расстрелу счетовода Салехардской фактории ГУСМП И.А.КАНЕВА. 15-го же марта Тройка УНКВД Красноярского края принимает решение о применении смертной казни к бухгалтеру рыбоучастка ГУСМП в селе Верещагино в низовьях Енисея К.А.ГЕНИНУ, бригадиру Сургутихинской базы ГУСМП М.Л.КОННОВУ и заведующему лечебной частью Красноярского управления ГУСМП В.Л.КРОТОВУ – все они обвинены в участии в контрреволюционной организации, а К.А.Генин и М.Л.Коннов – ещё и в антисоветской агитации.

Заседание Военной Коллегии Верховного суда 16-го марта 1938 года во Владивостоке во многом было посвящено разбору дел работников Акционерного Камчатского общества, создавших «вредительскую террористическую контрреволюционную организацию» и изменивших родине (статьи 58–1а, 7, 8, 11). Были приговорены к расстрелу (и расстреляны во Владивостоке) заместитель начальника АКО и начальник АКОснабторга П.М.НИКИТИНЫХ, начальник АКОфлота М.М.ПЛЕХОВ, начальник АКОснабторга Н.Н.СМИРНОВ, заместитель начальника рыбного управления АКО И.А.ГОЛЬБЕРГ, главный инженер этого управления В.Д.ДАВЫДОВ, начальник планово-финансового отдела Н.Х.БУЧЕЛЬ, начальник планового отдела АКОфлота П.А.КАМША, начальник политсектора А.Р.ОРЛИНСКИЙ-КРИПС, референт начальника АКО Б.М.ТОПОРИЩЕВ. 25-го марта ВКВС приговаривает к расстрелу начальника эксплуатационно-технического отдела Дальневосточного управления ГВФ Е.М.СЛЕДЯ, обвинённого в измене родине и участии в одной из столь любимых Дальневосточным УНКВД контрреволюционных диверсионно-террористических организаций.

17 марта Тройка УНКВД ДВК продолжила начатое ВКВС уничтожение сотрудников АКО, приговорив к расстрелу начальника радиосвязи АКО В.М.МАРИНУШКИНА – за антисоветскую агитацию и экономиста АКОрыбснаба З.И.ГРИНБЕРГА – «без предъявления обвинения». 19 марта Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области выносит приговор за АСА бухгалтеру АКОснаба Н.С.ВОРШЕВУ: десять лет лагерей. 26 марта Тройка УНКВД ДВК приговаривает к расстрелу старшего механика парохода АКОфлота Н.Я.ГУДИМЕНКО (обвинение – антисоветская деятельность).

5-го апреля 1938-го отличилась Тройка УНКВД Красноярского края, вынесшая несколько десятков расстрельных приговоров работникам предприятий ГУСМП в Игарке, в том числе: начальнику финансового отдела Игарской конторы ГУСМП Н.И.АНДРЕЕВУ, главному бухгалтеру этой конторы В.В.КАЛИНОВСКОМУ, его заместителю В.А.КОНСТАНТИНОВУ, старшему бухгалтеру Е.И.АФОНСКОМУ, бухгалтерам Игарской рыбной конторы ГУСМП С.Ф.АРИСТОВУ и В.Э.ДИДКОВСКОМУ (в источнике приговор ему не приводится, но в эти дни Красноярская Тройка выносила только смертные приговоры), бригадиру совхоза «Полярный» Я.П.КОЗЛОВУ – все они оказались членами контрреволюционной организации; начальник каравана Игарского затона ГУСМП И.П.БРАЖНИЧЕНКО осуждён за антисоветскую агитацию, а старший инспектор Игарской пушной конторы ГУСМП Я.С.БРАНИЦКИЙ – за вредительство и антисоветскую деятельность. 6-го апреля Комиссией НКВД и Прокурора СССР вынесено решение о расстреле за террористические намерения и антисоветскую агитацию техника Гидрографического отдела Северного флота И.И.СТИЛЬВЕ. В Хабаровске продолжала свои «труды» выездная сессия ВКВС и 8 апреля вынесла смертный приговор начальнику Дальневосточного управления Главсевморпути М.Б.ПОШЕМАНСКОМУ, обвинённому в антисоветской деятельности; вместе с ним приговорён к расстрелу за измену родине, террористические намерения и АСА начальник Камчатской областной конторы «Союзпушнина» Я.С.ВЕНГЕРОВ. 14 апреля всё та же Тройка УНКВД Красноярского края опять выносит десятки смертных приговоров сотрудникам предприятий и учреждений ГУСМП в крае, в том числе начальнику Туруханского отделения Торговой конторы ГУСМП Н.К.КРАСНОПЕЕВУ за участие в КРО и приёмщику рыбоучастка в устье Енисея Н.Н.ГРУДНИЦКОМУ за антисоветскую агитацию. 14 апреля Комиссия НКВД и Прокурора СССР принимает решение о расстреле техника Мурманского управления ГУСМП В.К.ЭЗАУ и механика парохода «Голландия» Мурманского пароходства А.М.СУТТО, обвинённых в принадлежности к шпионской организации. 15 апреля Тройка УНКВД ДВК приговаривает к расстрелу за АСД помощника капитана известного своими рейсами в Восточную Арктику парохода «Север» В.Н.РАЕВСКОГО. 16 апреля за шпионаж осуждён к пятнадцати годам лагерей начальник строительства Якутского радиоцентра ГУСМП В.Г.СОЛОВЕЙ, однако после вмешательства Верховного Суда РСФСР в октябре 1939 года НКВД ЯАССР прекратил дело «за отсутствием состава преступления». 16 апреля Военный трибунал Тихоокеанского бассейна осудил на четыре года заключения за АСА кочегара парохода «Ударник» Дальневосточного пароходства П.П.ПАРФЁНОВА.

25 апреля 1938 года ВКВС в Москве приговаривает к расстрелу оригинального ученого и мыслителя, в 1920-х годах изучавшего древние капища на Кольском полуострове, заведующего лабораторией Института экспериментальной медицины (она была создана под покровительством ОГПУ) А.В.БАРЧЕНКО. В этот же день в Хабаровске снова заседает выездная сессия ВКВС, рассмотревшая несколько десятков дел. За всё ту же неведомую Уголовному кодексу антисоветскую деятельность приговорены к расстрелу заместитель начальника Дальневосточного управления ГУСМП Е.В.ИЛЬЯШЕНКО, начальник морского отдела управления Б.М.ЗАНЬКО, сменивший его на этой должности и через семь месяцев арестованный М.Ю.КАРЛИН-МАНИН, двое сменивших друг друга начальников отдела снабжения управления Т.П.КИРИЧЕНКО и И.И.НИКУЛЕНКО, начальник технической части управления И.А.КВАШИН, директор судоверфи управления С.И.КАЗЁННОВ, инструктор политотдела управления Я.С.СИНИЦКИЙ, начальник Чукотского треста ГУСМП Н.А.КАПЛАН; из приговорённых к расстрелу лишь директор Командорского зверосовхоза А.А.ХОРОШАВЦЕВ «удостоился» в приговоре ссылок на Уголовный кодекс, зато сразу на четыре пункта 58-й статьи, на язык обвинения переводимых как «участие в диверсионно-террористической контрреволюционной органицации и измене родине». На следующий день, 26 апреля, ВКВС продолжила работу и приговорила к расстрелу по тому же обвинению в АСД прораба Дальневосточного управления ГУСМП С.Т.МЯКШИНА, начальника транспортной конторы Акционерного Камчатского общества А.И.СЕЛЕЗНЁВА, переводчика-консультанта Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии (ТИНРО) А.И.СУДАКЕВИЧА, заведующего секретной частью Тихоокеанского института рыбного хозяйства А.П.МОГИЛЬНИКОВА, а на следующий день по тому же обвинению – директора Дальневосточного Крайморзверотреста И.А.ЧАПЛЫГИНА. В тот же день 27-го апреля по приговору другой выездной сессии ВКВС на другом конце страны, в Архангельске, расстрелян обвинённый в участии в контрреволюционной диверсионно-террористической организации управляющий Северным геологическим трестом А.Д.ПАНОВ. 29 апреля Тройка УНКВД ДВК за участие в контрреволюционной диверсионно-шпионской организации приговаривает к смертной казни заведующего отделом АКОснабторга М.Д.АНИКУХИНА. 31-го апреля Комиссия НКВД и Прокурора СССР приговаривает к ВМН начальника конторы снабжения Мурманского управления Севморпути С.А.СОКОЛЬСКОГО по обвинению в принадлежности к шпионской контрреволюционной организации.

7-го мая 1938 года Военная Коллегия вынесла приговор к расстрелу старшему консультанту Главсевморпути С.Д.НАТОНЕКУ по обвинению в участии в антисоветской организации. В тот же день ВКВС были вынесены смертные приговоры членам КРТО, работникам треста НКВД «Дальстрой»: начальнику Колымского речного управления Б.И.МОВСЕСЯНУ, его брату, помощнику начальника Омолонской аэрогеологической экспедиции «Дальстроя» Н.И.МОВСЕСЯНУ и сотрудникам Наркомводтранса: начальнику группы снабжения Северного речного управления И.Я.ЗАЛЁТОВУ и заместителю начальника планового отдела Н.Р.КАРЫГИНУ. 8 мая Тройка УНКВД ДВК приговаривает к расстрелу старшего механика парохода «Камчадал» АКОфлота Ф.А.ВОРОПАЕВА и бухгалтера Дальневосточного управления ГУСМП А.К.ДОРМИДОНТОВА, обоих – за антисоветскую агитацию. 9-го мая ВКВС в Москве вынесен приговор к расстрелу за шпионаж заместителю начальника Горно-геологического управления Главсевморпути Р.А.ЭГЛИТУ, 10-го – начальнику Архангельского управления Севморпути П.К.ХАРИТОНОВУ. А в Якутске 11 мая Верховный Суд ЯАССР «даёт» двадцатипятилетний лагерный срок главному бухгалтеру территориального управления ГУСМП И.С.ОСТРОВСКОМУ, но, как это уже бывало с приговорами этого суда, Верховный Суд РСФСР уже в ноябре, когда потянуло немного другим ветром, направил дело на доследование, а в декабре 1939 года «шпиона» освободили «за отсутствием состава преступления».

Тюмень. Памятник на месте захоронения жертв массовых репрессий 1937–1938 гг. Открыт 30 октября 1997 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

Омск. Мемориальный камень «Жертвам сталинских репрессий» у здания УМВД и УФСБ. Открыт в ноябре 1991 г. (Фото Ф.Романенко, 2009)

Тем временем репрессии затронули и полярников будущих: 16 мая 1938 года Комиссия НКВД и Прокуратуры за участие в контрреволюционной националистической организации польской молодежи приговорила к расстрелу 24-летнего курсанта курсов полярных работников Главсевморпути Б.Б.КОЛЮДУ. Между тем 18 мая специальная Судебная коллегия Верховного суда ЯАССР приговорила к расстрелу «за связь с врагами народа и вредительство в системе Якутского управления ГУСМП» его начальника Ю.М.ЛИССА (другое написание фамилии – Лисе) (ГЕТЕРМАНА); 20 декабря 1940 года Президиум Верховного Суда СССР заменил расстрел двадцатью годами лагерей. Ю.М.Лисс был отправлен в лагерь в Верхоянский район Якутии, входящий в систему Северо-Восточных (Колымских лагерей), и здесь 23 августа 1942 года Военный трибунал войск Дальстроя НКВД «добавил» ему ещё десять лет лагерного срока. А 19 мая УНКВД Камчатской области прекращает дело против члена «Правотроцкистского центра», начальника Акционерного Камчатского общества И.А.АДАМОВИЧА «за смертью обвиняемого»: на четырнадцатом месяце заключения он покончил с собой; судя по всему, чекисты отводили ему роль главы контрреволюционной организации. 23 мая «Двойкой» приговорены к смертной казни директор «Союззаготпушнины» в Красноярске А.М.ГАБЕЛЕВ – за антисоветскую агитацию и шпионаж, бухгалтер Туруханской торговой конторы ГУСМП А.Я.КРЕМБЕ (АСА и КРО), заведующий складом Красноярской торговой конторы ГУСМП Ю.И.АМСТБИХТЕР и метеонаблюдатель метеостанции в Туруханске Е.А.АККЕРМАН, за три года до этого высланная в Туруханск, оба – за шпионаж. 25 мая «Двойка» принимает решение о расстреле по обвинению в шпионаже и террористической деятельности старшего комплектовщика Красноярского авиаремонтного завода ГУСМП Ю.П.БУТКЕВИЧА; это один из «эпизодов» систематического разгрома красноярскими чекистами важнейшей базы полярной авиации и её предприятий, т. н. Енисейской линии ГУСМП. В этот же день «Двойка» принимает решение о расстреле за антисоветскую агитацию главного бухгалтера треста «Севенстрой» в Игарке С.С.КРУЛЯ. 26 мая той же «Двойкой» принято решение о расстреле польского «шпиона» – старшего авиамеханика Чукотского (как он оттуда в Варшаву шпионские сведения передавал?) авиаотряда Севморпути М.Ф.ДРАНЕВИЧА и ответственного исполнителя по претензиям Енисейского пароходства А.Ф.АСЕЕВА (обвинение – участие в КРО).

25–26 мая в Хабаровске проводит свои заседания очередная выездная сессия ВКВС. Она продолжает заниматься делами сотрудников Акционерного Камчатского общества, «создавшими» очередную контрреволюционную организацию, на этот раз – вредительскую террористическую, при этом многие из них заняли посты ранее арестованных и расстрелянных руководителей АКО. К смертной казни приговорены: очередной начальник связи АКО А.М.ПАНТЕЛЕЙМОНОВ, начальник АКОторга П.М.ЛИФАНОВ, начальник стройконторы АКО А.Р.ШАЛМАНОВ, очередной начальник планового отдела К.И.РУСЕЦКИЙ, начальник техснабжения АКО И.Г.ПИСЛЯГИН, заведующий юридическим бюро АКО М.Ф.МОРОЗ-МОРОЗОВ, заведующий секретариатом Г.Н.САМОХИН, а также очередной директор Олюторовского рыбоконсервного комбината на западном берегу Берингова моря И.Р.ШВАЛЁВ, заведующий клубом АКО в селе Палана Корякского округа П.К.КОЛОДЕЕВ. 27 мая Верховный Суд Якутской АССР приговорил к семи годам заключения за АСА гидрографа территориального управления ГУСМП Ю.Ф.ЛАНТУРЕВА. 28 мая по обвинению в участии в организации, ставящей целью вооруженное восстание, Тройкой УНКВД Красноярского края приговорён к расстрелу судоводитель транспортной конторы Красноярского управления ГУСМП С.С.КОРОЛЁВ, а 31 мая за АСА – радиотехник полярного сектора Игарского управления ГУСМП Г.А.ЗАЙЦЕВ.

1-го июня 1938 года Военный трибунал Тихоокеанского бассейна приговорил за АСА к пяти годам ИТЛ матроса парохода «Уэлен» Дальневосточного пароходства М.И.САЛЫГУ. 8 июня к восьми годам заключения ОСО НКВД за шпионаж приговорён ответственный исполнитель по хозчасти Политуправления ГУСМП Г.В.СОКОЛОВСКИЙ, но в феврале 1940 года против него было возбуждено новое дело по связям все с тем же «заговором» Бергавинова, но уже по обвинению в террористических намерених – его дальнейшая судьба неизвестна. 10 июня Тройка УНКВД Омской области принимает решение о расстреле конструктора Тобольской судоверфи Главсевморпути К.К.ПЕЧОКАСА (обвинение не указано), а Тройка УНКВД Красноярского края – о расстреле механика парохода «Максим Горький» Енисейского пароходства Д.В.КАЗАРИНОВА – за контрреволюционную повстанческую деятельность, и о десятилетнем лагерном заключении его помощника С.С.БАКУЛИНА и матроса катера Красноярской авиагруппы ГУСМП И.И.ДУБИНИНА – обоих за контрреволюционную агитацию. На следующий день та же Тройка приговаривает к расстрелу за АСА П.И.КРЫЛАТОВА – бухгалтера Игарской рыбной конторы ГУСМП. Красноярским чекистам явно ненавистна была профессия бухгалтера (хотя, как считал вождь революции, учёт – основа социализма), и 13 июня та же Тройка выносит решение о расстреле бухгалтера Красноярского управления ГУСМП К.П.КЛИМОВСКОГО. Обвинение в участии в контрреволюционной шпионско-террористической организации было предъявлено научному сотруднику Арктического института в Ленинграде Ф.И.БАЛАБИНУ, для следствия и суда привезённого в Москву; 14 июня ВКВС вынесла ему смертный приговор. 19 июня Военный трибунал Тихоокеанского бассейна за антисоветскую агитацию приговорил к семи годам заключения третьего помощника парохода «Ола» Дальневосточного пароходства В.П.НЕДОЛУГУ, 1-го августа ВКВС сократила ему срок заключения до четырёх лет.

20 июня жаркого лета 1938 года Военная Коллегия трудилась весь день, не покладая ручек, которыми её члены ставили подписи под смертными приговорами 22-м членам очередной КРТО, обосновавшейся в Наркомате водного транспорта, но пустившей свои «щупальца» и в Главсевморпуть, ГВФ и Аэрофлот. «Щупальцами» этими были в ГУСМПе старший инспектор по качеству пушнины пушного отдела А.А.БЕЛЫХ, начальник пушно-промыслового отдела Б.И.ГРИНШПАН, начальник пушного отдела И.И.ЛОМАКИН, старший консультант пушного отдела С.А.СИМАКОВ и заместитель начальника Главсевморпути Н.М.ЯНСОН, бывший нарком водного транспорта, которого обвинили еще и в шпионаже. В Аэрофлоте на должности заместителя начальника «окопался» С.С.ИОФФЕ, до недавнего времени – многолетний первый заместитель О.Ю.Шмидта, руководивший ГУСМПом во время частых и долгих отлучек начальника. В НКВТ членами этой организации были начальник сектора треста «Центровостречснаб» С.Н.МОСТОВЛЯНСКИЙ, инженер Северного управления Н.В.МЫСЛИН, заместитель наркома Э.Ф.РОЗЕНТАЛЬ, начальник сектора Северного речного управления Г.Е.РОТШТЕЙН, начальник сектора Восточного речного управления П.А.ХЛУДОВ, старший инженер Северного речного управления Н.А.ЧИСТЯКОВ, заместитель начальника Восточного речного управления П.Т.ШИЛКИН, начальник планового отдела наркомата Р.А.ШИШЛЯНИКОВ. На том же заседании ВКВС были вынесены приговоры членам антисоветской террористической организации: начальнику финансово-счетного отдела Главсевморпути М.Л.БАЛАГУЛУ и заместителю начальника Восточного речного управления Наркомводтранса В.В.ДУДКИНУ, а за шпионаж был приговорён к ВМН юрист треста «Арктикуголь» В.П.ЛАМАНСКИЙ. Наконец, 24 июня ВКВС был приговорён к расстрелу член той же КРТО председатель ЦК Союза работников ГСМП Д.Д.КОЗЬМИН. А 21 июня Военным трибуналом корпуса ПВО по Камчатской области был приговорён к расстрелу радиотехник узла связи в селе Тиличики Олюторовского района Корякского округа С.П.ЛИКША. 27-го июня Тройка УНКВД Омской области принимает решение о смертном приговоре заведующему складом Салехардской фактории Севморпути Т.М.МОЖАЙКО и исполняющему обязанности начальника Салехардского горторга Севморпути А.Н.ТАРНАНИ. В этот день в Красноярской тюрьме умирает на восьмом месяце заключения счетовод Торговой конторы ГУСМП в Дудинке Н.Ф.БАБАНАКОВ, арестованный по обвинению в антисоветской агитации. 28 июня Тройкой УНКВД Иркутской области приговорён к расстрелу начальник спецсектора Иркутского отделения ГУСМП Р.Г.ПАРМЕТ – за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации. 30 июня Верховный суд ЯАССР выносит приговор к десятилетнему лагерному заключению за АСА старшему бухгалтеру Пеледуйской судоверфи Севморпути на Лене П.В.ФЕДОСОВУ, но в тот же день деятели якутского правосудия постановили возбудить против него дело по обвинению в террористических намерениях и 27 сентября вынесли новый приговор – всё те же десять лет лагерей.

14 июня 1938 года был арестован уже упоминавшийся (см. выше) Б.Ф.АДЛЕР; осуждённый на семь дет лагерей, он был арестован в лагере в Омске и за участие в антисоветской повстанческой организации 26 декабря 1942 года приговорён к расстрелу.

4-го июля 1938 года Особое совещание НКВД СССР определило меру наказания преподавательнице Политотдела Архангельского управления Севморпути А.А.РЕЙХЕРТ: за «недоносительство» она получила восемь лет лагерей. 7 июля тройка УНКВД Омской области приговорила к расстрелу (обвинение в источнике не указано) бухгалтера Салехардской торговой конторы Главсевморпути И.А.АНАНЬЕВА.

В середине июля для проведения выездной сессии в Красноярск прибывают члены Военной Коллегии Верховного Суда и уже 13 июля выносят смертный приговор профессору Красноярского технологического института, известному геологу, Президенту Приенисейского отдела Восточно-Сибирского Общества по изучению производительных сил Сибири, руководившему изысканиями для первых енисейских гидроэлектростанций, В.П.КОСОВАНОВУ, он обвинён в участии в диверсионно-террористической контрреволюционной организации. На заседании 15 июля ВКВС вынесла смертные приговоры членам вредительско-террористической контрреволюционной организации: начальнику Красноярского речного порта И.А.КОЗУЛИНУ, старшему диспетчеру порта Н.С.КРЖИВАТСКОМУ, начальнику строительного отдела Енисейского пароходства Я.Ф.ДУНАЙСКОМУ, инструктору политотдела пароходства Т.К.ДРУГОВЕЙКО; начальник планового отдела пароходства Г.Н.АРТАРИ-КАЛУМБ обвинён в диверсиях, вредительстве и терроризме и тоже приговорён к расстрелу. На заседании следующего дня, 16 июля, объявлены приговоры к расстрелу начальнику Пясинской экспедиции по завозу на Норильский комбинат (это было одно из важнейших заданий Главсевморпути) В.А.ДОБРОВОЛЬСКОМУ, в его приговоре: обвинения в измене родине и участии во вредительско-террористической контрреволюционной организации; А.И.КИСЛИЦЫНУ – заместителю начальника Торговой конторы ГУСМП в Игарке, обвинение – КРО, и А.А.КОСТИНУ – начальнику промыслового флота Рыбной конторы ГУСМП в Игарке, обвинение – террористическая деятельность. Однако ВКВС выносила 16 июля не только смертные приговоры: к пятнадцати годам лагерей приговорён за террористическую деятельность начальник механико-судовой службы Красноярского управления ГУСМП А.Ф.КАРЕПОВ (в 1939 году дело было прекращено и он был освобождён), к десяти годам за террористическую деятельность – начальник Пушной конторы ГУСМП в Игарке А.В.АРНОЛЬДОВ, за антисоветскую деятельность – начальник плановой группы Рыбной конторы ГУСМП в Игарке В.А.ГАЙДУК и за участие в террористической контрреволюционной организации – механик радиостанции Дудинской автобазы ГУСМП Г.П.КРАСНОПЕЕВ (он отбудет срок заключения, а в апреле 1951 года ОСО МГБ сошлёт его в Красноярский край). Заседание, почти целиком посвящённое сотрудникам Главсевморпути в Красноярском крае, ВКВС провела 19 июля. К расстрелу за контрреволюционную агитацию приговорён живший в Игарке ссыльный троцкист Г.Н.ДОЛГОПОЛОВ, занимавший должности начальника Игарского затона ГУСМП, руководителя по отстою флота ГУСМП и заместителя начальника Пясинской экспедиции. Но главным делом ВКВС был разгром контрреволюционной организации, обнаруженной чекистами на Красноярском авиаремонтном заводе ГУСМП – на этом предприятии готовилась к эксплуатации в Центральной и Восточной Арктике авиация ГУСМП. Специально этому вопросу посвящено исследование М.Волковой [М.Волкова], поэтому назовём лишь вошедших в «Книгу памяти Красноярского края» и в электронную «Базу данных Красноярского „Мемориала“» фамилии и должности репрессированных: приговорены к расстрелу директор завода Б.Г.КРУТСКИЙ, начальник отдела К.И.ГРОБОВСКИЙ, начальник ОТК Н.Г.БРОЗИНСКИЙ, мастер А.И.АЛЬЯНОВ и главный инженер Енисейской авиалинии ГУСМП А.Н.СУРОВИЦКИЙ, к 15-ти годам заключения: главный бухгалтер завода И.В.КУЗЬМИН и мастер Г.Г.РУДНЕВ. Список этот существенно дополнен в статье М.Волковой, однако без точных данных о репрессии: начальник цеха завода В.И.КУЧИНСКИЙ, начальник административной части С.М.КАРЛОВ, начальник сектора И.С.ВИЛЕНЧИК, инженер Красноярского авиагидропорта И.Ф.ГРИГОРЬЕВ, начальник авиагидропорта в Игарке П.В.ДАРИЩЕВ (дело прекращено 20 июля 1939 года). А 21 июля ВКВС объявила приговор к расстрелу начальнику Красноярского краевого управления связи М.И.ЖОДТАКУ как члену диверсионно-террористической организации. На последнем заседании выездной сессии ВКВС в Красноярске 22 июля были оглашены смертные приговоры начальнику связи Енисейской авиагруппы ГУСМП Л.В.АНТИКУ (шпионаж), заместителю командира авиагруппы Енисейской авиалинии А.Г.РОБУШУ (участие в диверсионно-террористической организации и АСА), пилоту Енисейской авиалинии В.Д.ВОЛОСЮКУ (КРО), перед арестом переведённому в группу снабжения за контрреволюционную агитацию, а также капитану парохода «Сталин» Енисейского пароходства М.И.ДЕМЕНТЬЕВУ (участие во вредительско-диверсионной террористической организации) и судомеханику пароходства П.М.ГУБАНОВУ (повстанческо-террористическая агитация).

В июле 1938 года в верхушке НКВД разразился скандал: узнав о вызове в Москву и догадываяь о дальнейшем, в Маньчжурию сбежал начальник УНКВД Дальневосточного края комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Люшков, в «буржуазной» и эмигрантской печати выступивший с разоблачением террора. Перепуганные дальневосточные чекисты бросились доказывать свою преданность и верность фабрикованием дел, по которым могли быть вынесены только смертные приговоры и до окончания «Большого террора» приговоры к лагерному заключению по Дальневосточному краю были единичны, при абсолютном преобладании приговоров к расстрелу. Решением комиссии НКВД и Прокурора СССР от 18 июля приговорены к высшей мере наказания за шпионскую деятельность капитан парохода «Сучан» Дальневосточного пароходства Я.Л.СПРИНГИС, в 1932–1933 годах он был капитаном парохода «Урицкий» Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) и радист пароходства Э.А.ВАГА. 27 июля ОСО НКВД осуждён на восемь лет ИТЛ за контрреволюционную деятельность моторист радиостанции в селе Палана Корякского округа М.С.РЫБАКОВ. 28 июля ВКВС в Москве приговорила к расстрелу тогдашнего 1-го секретаря Компартии Киргизии М.К.АММОСОВА, в 1920-х годах – основателя государственности Якутской АССР, ученого и организатора; именно он был инициатором организации комплексной Якутской экспедиции Академии наук СССР, которая внесла огромный вклад в изучение севера республики. 29 июля 1938 года ВКВС завершила разгром контрреволюционной террористической организации, а заодно – и Наркомата водного транспорта, приговорив к расстрелу двух заместителей наркома – А.С.ЗАШИБАЕВА и Г.Г.КУЧЕРОВА. Был обезглавлен и Аэрофлот: его начальник И.Ф.ТКАЧЁВ приговорён к ВМН «за участие в военно-фашистском заговоре». В тот же день Комиссией НКВД и Прокурора СССР был приговорён к расстрелу «чехословацкий шпион», бортмеханик Управления полярной авиации Я.В.БРЕЗИН, участник заброски первой станции «Северный полюс» в мае 1937-го года.

10-го августа 1938 года Тройка УНКВД Приморской области ДВК приговаривает к расстрелу капитана парохода «Свердловск» Дальневосточного пароходства Ф.К.СНЕЖКО – за шпионскую деятельность (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) , начальника технической части отдела снабжения Дальневосточного управления ГУСМП Л.И.РЕНА, заместителя начальника транспортной конторы управления П.И.ЧИПЛАКИДИ – за антисоветскую деятельность, заведующего отделом природы областного музея Б.Я.РОСТОВЫХ – за шпионаж, а работника Корякской культбазы ГУСМП в селе Тиличики А.К.ПОПОВА, заведующего факторией АКОснаба в селе Воямполка Тигильского района Н.С.САВИЦКОГО, сторожа культбазы ГУСМП в селе Апука Олюторовского района И.П.СИДЕЛЬНИКОВА и токаря рыбоконсервного завода в Анадыре В.Я.МУКЛЕВИЧА – «без предъявления обвинения». 13 августа к десятилетнему лагерному сроку Тройкой УНКВД Иркутской области приговорён М.С.ЛЕБЕДЕВ – агент Якутского управления ГУСМП в пос. Качуг, где располагалась крупнейшая на Лене судоверфь, строившая плавсредства и для Севморпути; он обвинён как член вредительско-повстанческой организации и антисоветский «агитатор». 15 августа Тройка УНКВД Приморской области приговаривает к смертной казни боцмана ледокола «Красин» Ю.Б.МИЛЛЕРА (обвинение – шпионская деятельность), механика Дальневосточного пароходства М.Ю.МАЛЬЧЕВСКОГО (националистическая деятельность) и старшего бухгалтера Владивостокской конторы «Якутсеверморторга» Б.И.АРХИМОВИЧА (шпионаж). В этот же день ОСО НКВД приговорены к смертной казни за шпионаж радист острова Птичий (Тигильский район Корякского округа) П.М.БАКЛАГИН и кочегар парохода «Щорс» Дальневосточного пароходства А.К.ОЗОЛЬ и, за антисоветскую агитацию, старшина катера не раз упоминавшегося Олюторовского рыбокомбината Л.Д.МАРГАРОВ. На следующий день, 16 августа, Комиссия («Двойка») вынесла решение о расстреле за шпионаж завпрода парохода «Эскимос» АКОфлота И.Л.МАДЮДИ. 16-го же августа Военный трибунал Ленинградского военного округа приговорил к десяти годам лагерей участника вредительско-диверсионной антисоветской организации начальника административно-хозяйственного отдела Мурманского управления Севморпути П.И.ИГНАТЬЕВА. 17 августа приговором ВКВС определила высшая мера наказания капитану парохода «Каширстрой» В.П.СИДНЕВУ, участнику многих экспедиций в восточно-арктические моря (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) , и механику Дальневосточного пароходства В.А.ВИРСКОМУ, обоим – за антисоветскую деятельность. Решением «Двойки» от 18 августа вынесены расстрельные приговоры главному бухгалтеру Дальневосточного управления ГУСМП Г.И.СЕТРАКОВУ (обвинение – шпионская деятельность), старшим механикам двух пароходов Дальневосточного пароходства: «Молотова» – В.М.ГЕЙСЛЕРУ (шпионаж) и «Каширстроя» – К.В.ГИБШЕРУ (националистическая деятельность), машинисту парохода «Якутия» Северного пароходства (Мурманск) С.И.РУСЕЦКОМУ («националистическая деятельность», трое последних – поляки, попавшие под завершение т. н. «польской операции» НКВД) и плотнику парохода «Вацлав Воровский» В.М.ЯКИМЕНКО (шпионская деятельность).

21 августа 1938 года во Владивостоке ВКВС выносит приговоры сотрудникам Дальневосточного филиала АН СССР: к расстрелу приговорены заведующий гидробиологическим отделом А.Т.БУЛДОВСКИЙ и научный работник И.П.БОГОВИЧ – за антисоветскую деятельность, заведующий геологическим сектором Б.В.ВИТГЕФТ – за шпионскую деятельность, к пятнадцати годам ИТЛ приговорён врио учёного секретаря филиала А.С.ПОРЕЦКИЙ, обвинённый в измене родине и участии в во вредительско-диверсионной террористической контрреволюционной организации (в марте 1941 года Верховный суд СССР направит дело на доследование, но результатов его А.С.Порецкий не дождётся: он умер в заключении 15 февраля 1942 года) и к десяти годам ИТЛ – старший научный сотрудник К.Т.МЕТЁЛКИН, «участник вредительско-диверсионной контрреволюционной организации» (отсидев весь срок, К.Т.Метёлкин попадёт в волну «повторников» и в мае 1949 года по ст. 58–10 решением ОСО МГБ будет отправлен в ссылку, где и умрёт 23 декабря 1953 года, едва не дожив до освобождения). 21 августа в Иркутской тюрьме через год после ареста умер 66-летний известный историк-сибиревед, профессор Иркутского университета Н.Н.КОЗЬМИН, обвинённый в шпионаже в пользу Японии и участии в контрреволюционной белогвардейской организации. 22 августа ВКВС приговорён к расстрелу за шпионаж научный сотрудник НИИ языка и культуры Якутии Г.В.КСЕНОФОНТОВ.

Красноярск. Камень памяти жертвам политических репрессий. Открыт 30 октября 2001 г. (Фотоархив Красноярского «Мемориала»)

Иркутск, пос. Пивовариха. Мемориал на месте массового захоронения жертв политических репрессий 1937–1940 гг. Открыт в ноябре 1989 г. Фото Я.Рачинского, 2002 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

22 августа Спецколлегия Дальневосточного краевого суда по Камчатской области выносит приговор по обвинению в антисоветской агитации бухгалтеру оленеводческого колхоза в селе Тиличики Корякского округа М.И.ЛОЖНИКОВУ – десять лет ИТЛ, на другой день оглашён приговор по такому же обвинению рабочему Олюторовского рыбокомбината К.Т.БАЙДЕНКО. Зато 23 августа во Владивостоке освобождена после месячного заключения гидробиолог Института рыбного хозяйства Д.Н.ЛОГВИНОВИЧ (обвинение в источнике не указано), арестованная же почти одновременно с ней научный работник ТИНРО О.Д.ПЕСКОВА осуждена ОСО НКВД как «член семьи врага народа» (ЧСИР) на пять лет ИТЛ (точной даты осуждения не приводится). 26 августа Красноярский краевой суд по обвинению в антисоветской агитации приговаривает к десяти годам лагерей финансиста Игарского управления ГУСМП Ф.Н.БЫЧКОВСКОГО. В этот день в Красноярске арестован командир авиагруппы Енисейской авиалинии ГУСМП С.П.ВАНЮШИН и отправлен на Украину, по месту предыдущей службы, дальнейшая его судьба неизвестна. 28 августа Комиссией НКВД и Прокурора СССР осуждён к расстрелу начальник морской конторы Архангельского управления Севморпути Я.Я.БРЕДИС, обвинённый в саботаже и членстве в КРО. 29 августа ВКВС приговорён к расстрелу член контрреволюционной террористической организации партийный деятель С.М.ДИМАНШТЕЙН, на каком-то витке своей карьеры он организовывал Комитет содействия народностям северных окраин при ЦК ВКП(б), в конце 1920-х годов руководил работами по созданию их письменности на основе латиского алфавита. 31 августа Верховный Суд ЯАССР выносит приговоры двум «вредителям»: начальнику планового отдела Якутского управления ГУСМП П.И.ЗАВОДОВСКОМУ (15 лет лагерей) и председателю Областного совета работников Севморпути Н.Л.НИКА-БУНЦЕЛЬМАНУ (20 лет). Но опять в дела суда якутского вмешался Верховный Суд РСФСР, направивший в июле 1939 года дела на доследование, после чего в ноябре 1939 года и в январе 1940 года НКВД ЯАССР дела прекратил «за отсутствием состава преступления».

2-го сентября 1938 года Комиссия НКВД и Прокурора СССР принимает решение о расстреле капитана парохода «Ижорец» Енисейского пароходства И.А.ВАНА и инспектора Игарского управления ГУСМП С.Л.ДАВЫДОВА, оба обвинены в шпионаже. 9 сентября Особое совещание НКВД СССР приговаривает к десяти годам лагерей старшего рулевого парохода «Циркуль» Красноярского управления ГУСМП П.П.БОРИСОВА – за контрреволюционную деятельность, а старшего помощника парохода «Молот» Дальневосточного пароходства Я.К.КАЧАНОВСКОГО за антисоветскую агитацию – к расстрелу. 13 сентября ОСО НКВД приговорён к расстрелу за шпионаж младший научный сотрудник Северной базы Академии наук в Архангельске В.М.ЭНШТЕЙН. В этот же день Тройка УНКВД Омской области по обвинению в участии в шпионско-ведительской контрреволюционной организации приговаривает к расстрелу гидрографа Омского управления ГУСМП В.П.БЕЛОВА.

15 сентября 1938 года ВКВС занялась очередной контрреволюционной террористической организацией, среди членов которой были и полярники. К высшей мере были приговорены начальник полярной станции «Бухта Тихая» на Земле Франца-Иосифа А.И.ГРИГОРЬЕВ и член редколлегии журнала Главсевморпути «Советская Арктика» А.А.ДОГМАРОВ, среди работников НКВТ – начальник сектора Северного речного управления П.И.ГАЛУШКО. Кроме того, к этой же организации были причислены заместитель начальника Центрального Управления Гидрометслужбы А.П.ГОЛУБКОВ, начальник отдела карт и лоций Аэрографического института ГВФ И.А.ДОБРОВОЛЬСКИЙ и осуждённый на следующий день, 16-го сентября, начальник сектора «Центроречснаба» В.А.ХАРИК. В этот же день за шпионаж и контрреволюционную деятельность был осуждён к высшей мере старший консультант «Арктикснаба» Ф.Д.САМОЙЛОВ, а 17-го сентября – начальник «Арктикснаба» Г.Г.ПЕТРОСЯН, обвинённый в антисоветской вредительской деятельности. 22 сентября ВКВС выносит смертные приговоры начальнику строительства Судоремонтного завода Севморпути в Мурманске Л.Д.РОЗЕНБЕРГУ (обвинён в участии во вредительско-террористической контрреволюционной организации) и главному инженеру завода Ф.С.САЛОВУ (шпионаж, участие во вредительской антисоветской организации). 27 сентября Верховный суд Якутской АССР приговорил к пяти годам лагерей за антисоветскую агитацию начальника механической мастерской Пеледуйской судоверфи ГУСМП Я.А.ЮРИНА. 28 сентября Тройкой УНКВД Омской области вынесен смертный приговор старшему торговому инспектору Салехардской конторы ГУСМП С.С.ВИРСКОМУ. 29 сентября Мурманский окружной суд за АСА приговаривает «всего» к трём годам лагерей начальника метеогруппы Судоремонтного завода Севморпути В.А.НЕХАЕВА.

2-го октября 1938 года Ленинградский областной суд (формально территория образованной в июле этого года Мурманской области уже не была в его юрисдикции) приговорил к четырём годам заключения, при обвинении в шпионаже и АСА, наблюдателя метеостанции в городе Кировске в Хибинах Б.Ф.МАТУШЕВСКОГО. В тот же день Тройка НКВД Якутской АССР принимает решение о расстреле «за шпионаж» начальника сектора гидрографического отдела Якутского управления ГУСМП П.П.СТЕПАНА. А в Красноярске в этот же день Тройка УНКВД края осудила к расстрелу членов шпионско-вредительской организации: лоцманов парохода «Красноярский рабочий» А.С.ГОРЕВА и Л.Г.ЖДАНОВА и радиста полярного сектора Игарского управления ГУСМП П.Г.КРЫЛОВА, однако красноярские чекисты учуяли новые веяния, исполнение приговоров задержали и в мае 1939-го лоцманы, а в августе – радист были освобождены, а дела против них прекращены. Такая же история произошла с капитаном парохода «Летчик Головин» Красноярского управления ГУСМП А.В.ЖОССАНОМ – 5-го октября осуждён краевой Тройкой к расстрелу за антисоветскую агитацию, в апреле 1939-го – освобождён. Чекисты других регионов новых веяний ещё не учуяли. 10 октября ОСО НКВД приговорило к расстрелу за участие в антисоветской организации смотрителя маяка «Иоканьга» на Кольском полуострове А.А.МАЛЫГИНА, а Тройка НКВД ЯАССР за шпионаж – старшего экономиста Якутского управления Главсевморпути М.Н.КАЙГОРОДОВА. 11 октября за антисоветскую деятельность Тройкой УНКВД Приморского края приговорён к расстрелу заведющий продовольственной базой Дальневосточного управления ГУСМП Л.В.СУСЛОВ. 13 октября ОСО НКВД приговаривает к пяти годам заключения заведующую кафедрой Института народов Севера, составительницу русско-эвенско-якутского словаря В.И.ЦИНЦЕЛИУС, ей вменено то, что «являясь участницей шпионской контрреволюционной организации, проводила вредительские, контрреволюционные установки по введению латинизированной письменности для северных народностей и проводила среди студентов ИНС контрреволюционную пропаганду против социалистического строительства на Севере», в сентябре 1939 года её дело было пересмотрено и она вышла на свободу из Сиблага и продолжила научную деятельность. 14 октября Тройка УНКВД Ленинградской области (видимо, Управление внутренних дел Мурманской области ещё не было сформировано) по обвинению в измене родине и участии во вредительско-диверсионной организации приговаривает к расстрелу начальника промысловой конторы Мурманского управления ГУСМП П.А.КОЗЬМИНА. 15-го октября та же Тройка выносит решение о высшей мере наказания за подготовку вооруженного восстания и участие в антисоветской организации научному сотруднику Мурманской опытной оленеводческой станции А.С.САЛАЗКИНУ.В это же день Тройка УНКВД Ленинградской области, но – Особая, выносит смертный приговор за АСА и КРО директору Мурманского областного краеведческого музея, в прошлом – председателя Мурманского комитета Севера, исследователю быта и хозяйства лопарей, В.К.АЛЫМОВУ. В этот же день Тройка УНКВД Красноярского края приговаривает к десяти годам лагерей капитана парохода «Вейнбаум» Енисейского пароходства А.Д.ГОРОВЕНКО. Не приводится в исполнение решение этой Тройки от 15 октября о расстреле начальника группы отдела эксплуатации Енисейского пароходства М.И.ДАНИЛОВА и в конце января 1939 года дело против него прекращено и он вышел на свободу.

16-го октября Тройкой УНКВД Омской области принято решение о расстреле работников Обской авиагруппы Главсевморпути: начальника Тюменского аэропорта Н.Н.ШОЛОХОВА, начальника Самаровского аэропорта В.П.СЕМЕНЮКА и инженера авиагруппы А.П.ТАТАРЕНКО (обвинения в источнике не указываются). 19-го октября Комиссия НКВД и Прокурора СССР принимает решение о расстреле вредителя, террориста, контрреволюционного агитатора начальника жилищно-коммунального отдела Красноярской авиагруппы ГУСМП Г.С.ДЖОХАДЗЕ. В этот же день Тройкой УНКВД Омской области за измену родине приговорён к расстрелу гидрограф Омского ТПУ (аббревиатура в источнике не расшифровывается) К.А.ФРЕЙМАН, а Тройкой УНКВД Красноярского края к расстрелу ревизор-инструктор Енисейского пароходства «шпион» М.С.ИВАНОВ, но исполнение приговора задержалось и в январе 1939-го он был освобождён. А во Владивостоке 19 октября после трехмесячного заключения освобождён «антисоветский агитатор» А.Д.СУХОМЛИНОВ – начальник партии представительства Гидрографического управления ГУСМП в его Дальневосточном территориальном управлении. 20 октября приговорён к расстрелу Тройкой УНКВД Омской области начальник Салехардской гидрометеостанции Я.Я.МАУРИН. В этот же день Тройкой УНКВД Приморского края вынесены приговоры к высшей мере наказания заведующему морской частью треста НКВД «Дальстрой» Д.Е.КОВАНЬКО (шпионская деятельность), ответственному исполнителю «Якутсевморторга» Я.Г.БЕЙЛИНУ (шпионаж), ответственному исполнителю технической части Дальневосточного управления ГУСМП П.К.АГНИЕВУ (шпионаж), кочегару парохода «Блюхер» В.Т.КОСТЮКУ (шпионская деятельность) и рабочему парохода «Охотск» Г.Ф.КОЛБАСЕ (шпионаж). 21 октября Тройка НКВД Якутской АССР приговорила к расстрелу «шпиона», торгового инспектора Якутского управления ГУСМП М.Г.УЛАНСКОГО, а к восьми годам лагерей – тоже «шпиона», экономиста Янской экспедиции ГУСМП С.М.ФРИДЛАНДА; более чем через год, 26 января 1940 года, Водный отдел НКВД ЯАССР дело против него прекращает. 22 октября ОСО НКВД принимает решение о расстреле за шпионаж боцмана парохода «Джурма» треста «Дальстрой» М.И.ВАЛЬВАСА, десятилетнем лагерном заключении за АСА матроса парохода «Щорс» Дальневосточного пароходства П.Ф.ПОБУТО и восьмилетнем заключении за «помощь мировой буржуазии» судового механика морского отдела Дальневосточного управления ГУСМП В.Г.РОГОВА. В этот же день Тройка УНКВД Омской области приговаривает к расстрелу начальника Салехардского горторга Севморпути Н.А.ИВАНОВА. 24-го октября во Владивостоке состоялось рассмотрение Тройкой УНКВД Приморского края обширного списка обвиняемых и всем им была определена высшая мера наказания. По этому решению были расстреляны: помощник капитана Дальневосточного управления ГУСМП А.И.ЯНСОН (обвинение – антисоветская деятельность), старший экономист управления И.Я.ЛЮЦ (шпионская деятельность), учёный секретарь Тихоокеанского НИИ рыбного хозяйства А.М.ЭРДЕЛИ, старший механик парохода «Симферополь» Дальневосточного пароходства К.Г.АБЕРФЕЛЬД (шпионаж), старший механик парохода «Якутия» Северного (Мурманск) пароходства И.Г.АННИ (шпионская деятельность), старший механик Дальневосточного пароходства И-А.К.МАНГАЛЬ (шпионаж), судовой механик пароходства А.Я.ОЛЬШТЕЙН (антисоветская деятельность), механик Дальневосточного управления ГУСМП Г.Ю.КУЗИК, боцман парохода «Красный Октябрь» Дальневосточного пароходства В.Г.ПЕЛЬТ (шпионская деятельность). Это решение Тройки УНКВД во Владивостоке, отличающейся на фоне остальных областных и краевых Троек ретивостью в вынесении смертных приговоров, было последним в этом кровавом ряду: до «края нашенского» дошли новые веяния в НКВД и деятельность приморских чекистов резко развернулась в обратную сторону: от поисков «врагов народа» к их освобождению (см. ниже). В Омске же в тот же день, 24 октября, Тройка УНКВД ещё выносит смертные приговоры старшему бухгалтеру Ярсалинской станции Севморпути Н.А.АМПУЯ, помполиту Салехардской пушной конторы Н.В.КАЧКИНУ, а 26 октября – работнику фактории ГУСМП «Напалково» близ Салехарда К.Х.ТУРКУЛОВУ, бухгалтеру фактории в пос. Яр-Сале на Ямале Б.В.СМУШКОВУ и инженеру полярного сектора Тобольского отделения ГУСМП И.М.ОКРОКВЕРЦХОВУ. Днём раньше, 25 октября, Тройка УНКВД Иркутской области приговаривает к расстрелу «изменника Родине» художника Иркутского отделения Главсевморпути Н.А.ПАКА, а ОСО НКВД СССР – шкипера водной конторы Якутского управления ГУСМП Ф.К.МЕЛЬНИКОВА.

Здесь стоит назвать руководителей органов НКВД, возглавлявших их в годы массовых репрессий [Н.Петров, К.Скоркин]. Москва и Московская область : с 1934 до января 1938 года – С.Ф.Реденс (расстрелян в феврале 1940 года), в феврале-апреле 1938 года – Л.М.Заковский (расстрелян в августе 1938 года), в апреле-мае 1938 года – В.А.Каруцкий (в мае 1938 года покончил жизнь самоубийством), в мае-сентябре 1938 года – В.Е.Цесарский (расстрелян в январе 1940 года), в сентябре-ноябре 1938 года – А.С.Журбенко (расстрелян в феврале 1940 года), в декабре 1938 – июне 1939 года – В.П.Журавлёв (умер в декабре 1946 года), в июне 1939 – феврале 1941 года – П.Н.Кубаткин (расстрелян в октябре 1950 года). Ленинград и Ленинградская область (до мая 1938 года в её состав входила и Мурманская область): с 1934 по январь 1938 года – Л.М.Заковский (расстрелян в августе 1938 года), в январе-ноябре 1938 года – М.И.Литвин (в ноябре 1938 года покончил жизнь самоубийством), с ноября 1938 года – С.А.Гоглидзе (расстрелян в декабре 1953 года). Мурманская область : в мае 1938 – марте 1939 года – А.К.Уралец (уволен из органов в 1955 году «по фактам дискредитации» в звании полковника, умер в 1985 году в Москве), в мае 1939 – июне 1940 года – Д.Н.Горик (уволен из органов в 1954 году «по служебному несоответствию» в звании полковника, умер в 1967 году в Ростове-на-Дону). Северная область , преобразована из Северного края в декабре 1936 года, разделена на Архангельскую и Вологодскую области в сентябре 1937 года: до марта 1937 года – Р.И.Аустрин (расстрелян в ноябре 1937 года), в марте – августе 1937 года – Б.А.Бак (расстрелян в январе 1940 года), с августа 1937 года – В.Ф.Дементьев (расстрелян в феврале 1940 года). Архангельская область : до июня 1938 года – В.Ф.Дементьев, до мая 1939 года – А.Е.Рассказов (расстрелян в феврале 1941 года), до февраля 1941 года – В.И.Панфилов (умер в 1971 году в Москве в звании полковника). Омская область (до августа 1944 года в неё входила нынешняя Тюменская область, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа): до июля 1937 года – Э.П.Салынь (расстрелян в августе 1938 года), в июле-августе 1937 года – Г.Ф.Горбач (расстрелян в марте 1939 года), в августе 1937 – апреле 1938 года – К.Н.Валухин (расстрелян в мае 1940 года), в мае 1938 – январе 1939 года – З.А.Волохов (арестован в январе 1939 года, умер во время следствия), в феврале 1939 – феврале 1941 года – М.Е.Захаров (умер в октябре 1952 года в должности начальника УМГБ Курской области). Красноярский край : с 1934 по август 1936 года – К.А.Павлов (с 1949 года на пенсии в звании генерал-полковника, застрелился в Москве в мае 1957 года), в сентябре 1936 – апреле 1937 года – А.К.Залпетер (расстрелян в марте 1939 года), в апреле – сентябре 1937 года – Ф.А.Леонюк (в 1957 году лишён звания генерал-майора «как дискредитировавший себя за время работы в органах», умер в 1967 году), в сентябре 1937 – феврале 1938 года – Д.Д.Гречухин (расстрелян в феврале 1939 года), в феврале 1938 – январе 1939 года – А.П.Алексеенко (расстрелян в ноябре 1940 года). Восточно-Сибирский край : в ноябре 1936 – апреле 1937 года М.И.Гай (расстрелян в июне 1937 года), с апреля 1937-го Г.А.Лупекин; в сентябре край разделён на Читинскую и Иркутскую область : до января 1938 года Г.А.Лупекин (расстрелян в январе 1940 года), до января 1939 года – Б.А.Малышев (расстрелян в июле 1941 года). Якутская АССР – с 1934 по ноябрь 1937 года – А.П.Коростин (уволен из органов и отправлен на пенсию в ноябре 1937 года, умер в 1958 году), до ноября 1938 года – И.А.Дорофеев (расстрелян в январе 1940 года), с ноября 1938 года – М.П.Некрасов (уволен из МВД в 1956 году в звании полковника «по фактам дискредитации высокого звания начсостава», умер в Москве в 1970 году). Дальневосточный край , в октябре 1938 года разделён на Хабаровский и Приморский края: с 1934 по май 1937 года – Т.Д.Дерибас (расстрелян в августе 1938 года), в мае-июне 1937 года – В.А.Балицкий (расстрелян в ноябре 1937 года), в июне-июле 1937 года – снова Т.Д.Дерибас, в августе 1937 – июне 1938 года – Г.С.Люшков (в июне 1938 года сбежал в Маньчжурию, служил японцам, в августе 1945 года ими убит), с июня 1938 года – Г.Ф.Горбач (расстрелян в марте 1939 года). Хабаровский край: до ноября 1938 года – Г.Ф.Горбач, в декабре 1938 – октябре 1939 года – И.Ф.Никишов (с 1948 года в отставке в звании генерал-лейтенанта, умер в 1958 году), в ноябре 1939 – феврале 1941 года – П.Т.Куприн (погиб в ноябре 1942 года в звании комиссара госбезопасности 3-го ранга). Приморский край : до ноября 1938 года – В.Ф.Дементьев (расстрелян в феврале 1940 года), с декабря 1938 по февраль 1941 года – М.М.Гвишиани (в ноябре 1954 года уволен из органов в звании генерал-лейтенанта «как дискредитировавший себя во время работы в органах», умер в 1966 году в Тбилиси). Приморская область (существовала в составе Дальневосточного края до декабря 1938 года): с 1934 до августа 1938 года – Я.С.Визель (арестован в августе 1937 года, умер во время следствия), в августе 1937– июне 1938 года – М.И.Диментман (расстрелян в июле 1941 года), до октября 1938 года – В.Ф.Дементьев (расстрелян в феврале 1940 года). Камчатская область : с 1934 по октябрь 1937 года – А.П.Лев (арестован в октябре 1937 года, дальнейшая судьба неизвестна), в ноябре 1937 – марте 1938 года – И.Я.Ломбак (в 1951–1959 годах министр внутренних дел Эстонской ССР, генерал-майор, умер в Таллине в 1982 году), в марте – апреле 1937 года – П.П.Лепин (с 1945 года на пенсии в звании подполковника, умер в Уфе в 1963 году), в апреле – сентябре 1938 года – Н.М.Давыдов (в сентябре 1938 года покончил жизнь самоубийством), в октябре 1938 года – мае 1939 года – В.И.Иванов (уволен на пенсию в декабре 1940 года, умер в Куйбышеве в 1945 году), в мае 1939 – октябре 1940 года – В.М.Вацурин (вышел на пенсию в 1963 году в звании полковника, умер в Туле в 1980 году).

Понимали ли чекисты абсурдность подавляющего большинства придуманных ими обвинений? Арестованный после падения Ежова бывший начальник 3-го отдела УНКВД по Московской области И.Г.Сорокин говорил на допросе: «При ведении следствия от них (арестованных. – С.Л.) добивались признаний в шпионской и националистической деятельности (речь идет о лицах „иностранного происхождения“, но это, конечно, можно распространить на всех арестованных. – Авт.), признаний часто нелепых, вроде передачи в виде шпионских сведений данных о режиме льдов в Северном Ледовитом океане» [«Бутовский полигон»]. Из этого признания, однако, следует и другой вывод: о том, что чекисты попросту примитивно понимали сущность понятия «государственная тайна», им в голову не приходило, что любые сведения о будущем театре военных действий не подлежат разглашению; немецкие специалисты по мелочам собирали такие сведения, что, в частности, позволило германским военно-морским силам в первые годы войны вести активные боевые действия в Западной Арктике (назначенный начальником УНКВД Уссурийской области И.Г.Сорокин в августе 1938 года расстрелян [Н.Петров, К.Скоркин]).

К осени 1938 года партийной верхушке становится ясно, что маховик террора вышел из-под контроля, а органы НКВД стали практически самостоятельной, параллельной властью в стране, да и своей главной цели – устрашения населения СССР – террор уже достиг. Для изменения политики был избран проверенный способ – смена руководителей, чтобы свалить потом на убранных ответственность за «перегибы». С осени 1938 года власть над НКВД постепенно переходит к Берия: 22 августа он назначен 1-м заместителем наркома, 29 сентября – начальником ГУГБ (Главное управление государственной безопасности), 25 ноября – наркомом, в то время как Ежов, 22 апреля 1938 года получивший, в дополнение к должности наркома внутренних дел должность наркома водного транспорта, с назначением Берия наркомом первую свою должность теряет, до его ареста остается четыре месяца.

Первым признаком изменения репрессивной политики было решение Политбюро ЦК от 8-го октября 1938 года о создании комиссии (Ежов, Вышинский, Берия и др.) по разработке проекта постановления ЦК, СНК и НКВД «о новой установке по вопросу об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». 14-м ноября датирована Директива ЦК ВКП(б) об учёте и проверке в партийных органах ответственных сотрудников НКВД СССР, цель которой формулировалась так: «В результате этой проверки органы НКВД должны быть очищены от всех враждебных людей, обманным путём проникших в органы НКВД, от лиц, не заслуживающих политического доверия». Наконец, 17 ноября принято Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», По этому постановлению прекращалась деятельность всех чрезвычайных судебных органов, запрещалось проведение массовых операций, аресты разрешалось производить только с санкции суда или прокурора, восстанавливался ранее существовавший порядок согласования арестов с заинтересованными ведомствами и партийными органами. 26 ноября в развитие этого постановления приказом Наркома внутренних дел Берия отменены все приказы и директивы о проведении массовых операций; все следственные дела, находящиеся в производстве, передавались в судебные органы и Особое совещание, декларированием возвращения «к нормам социалистической законности» фактически признаётся её отсутствие в годы террора. Наконец, 22 декабря директивой НКВД приказано считать утратившими силу все приговоры внесудебных органов (тройки, двойки, ОСО), если они не были приведены в исполнение или не были объявлены осуждённым до 17 ноября [«Большой террор»]. Вследствие всех этих мер многие сохранили жизнь, большое количество дел было прекращено или пересмотрено, несколько десятков тысяч (из миллионов) были освобождены из лагерей, тысячам были сокращены сроки заключения.

Первыми почуяли новые веяния дальневосточные чекисты и 28 октября во Владивостоке первой вышла на свободу несостоявшаяся «шпионка» – картограф Дальневосточного пароходства Л.В.ВОЙНИЧ, дело против которой УНКВД Приморской области прекратило после трёхмесячного «следствия». В Красноярске чекисты решили перевалить ответственность на суды и 29 октября краевой суд выносит приговор заведующему факторией «Боганида» на Таймыре М.П.ИГУМНОВУ: за антисоветскую агитацию он получает пять лет лагерей – наказание, немыслимо лёгкое ещё месяц назад.

Ретивые ленинградские и якутские чекисты новые веяния учуяли не сразу: 3-го ноября Тройкой УНКВД Ленинградской области приговорены к расстрелу кочегар парохода «Ястреб» Мурманского пароходства Ф.У.ПРИВАЛОВ (шпионаж) и радист Мурманской метеослужбы П.П.СОЛДАТОВ (АСА). 13 ноября Тройка УНКВД Якутской АССР приговорила к расстрелу начальника гидрометеорологического сектора полярного отдела Якутского управления ГУСМП О.Я.ЯНОВСКОГО, обвинение: участие в террористической организации, а 16 ноября – начальника планового отдела торговой конторы Якутского управления ГУСМП Я.Я.ФУНКНЕРА, обвинение: участие во вредительско-террористической организации. 29 ноября Верховный Суд ЯАССР приговорил к десяти годам лагерей за АСА метеоролога полярного отдела Якутского управления Севморпути Ф.К.ШВЕЦА. В 1938 году (точной даты источник не приводит) в Ленинграде по ст. 58 к пяти годам лагерей был приговорён В.В.ЧАРНОЛУСКИЙ – бывший сотрудник Оленеводческого института и Всесоюзного Арктического института, исследователь лопарей, литератор.

Иркутск. Памятник адмиралу А.В.Колчаку возле Знаменского монастыря (скульптор В.Клыков). Открыт в 2004 г. (Фотоархив Центра им. А.Сахарова)

Хабаровск. Центральный вход городского кладбища. Памятный знак на месте захоронений расстрелянных в хабаровских тюрьмах. Открыт в октябре 1989 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

В соответствии с новыми реалиями прекращением дел и освобождением подследственных, часто уже проведшим под арестом многие месяцы, были заняты и судебные и надзорные органы, два года никак себя не проявлявшие. 21 ноября 1938 года Таймырский окружной суд в Дудинке прекращает дело, начатое арестом в октябре 1937 года в отношении начальника изотермической баржи Игарской рыбной конторы ГУСМП В.Д.ГОНЧАРОВА, хотя он, ссыльный, обвинялся во вредительстве и антисоветской агитации. Во Владивостоке 4 декабря прекращено дело по обвинению в «склонении иностранного государства к вооружённому вмешательству в дела Союза ССР» (ст. 58–5) старшего помощника капитана парохода «Туркмен» Дальневосточного пароходства В.И.ИВАНОВА – он освобождён после четырёхмесячного заключения. Не дождался, однако, освобождения капитан парохода «Водопьянов» морского флота ГУСМП А.И.ГЮППЕНЕН: он умер во Владивостокской тюрьме на шестом месяце заключения (дело «за смертью обвиняемого» было прекращено 16 декабря). 19 декабря прекращено дело по обвинению в АСА плотника парохода «Лок-Батан» Дальневосточного пароходства В.М.СИДОРЧУКА, 21-го – против «шпиона» фельдшера парохода «Орохон» того же пароходства В.М.РАЧЕКА. Но 28 декабря доживающей последние дни Комиссией НКВД и Прокурора СССР за шпионаж осуждён к расстрелу заместитель главного бухгалтера всё того же недогромленого Акционерного Камчатского общества О.С.БАРАЦ. 29 декабря прекращено, после 14-месячного «следствия», дело против экономиста Красноярского управления ГУСМП Б.М.АБРАМОВОЙ, обвинённой в участии в шпионско-террористической организации и антисоветской агитации. 22 декабря после пятимесячного «следствия» УНКВД Приморского края прекращает дело против «шпионки» В.А.ВАРЛАМОВОЙ, лаборантки ТИНРО.

В 1938 году был арестован, но вскоре освобождён из Магаданской тюрьмы начальник Омолонской геологической экспедиции С.В.НОВИКОВ.

13 января уже 1939 года освобождён отсидевший семь месяцев под обвинением во вредительстве и агитации плановик Красноярской авиагруппы ГУСМП М.И.КУЗНЕЦОВ. 17 января УНКВД Красноярского края прекращено дело по обвинению в АСА С.С.БОРОВСКОГО, ответственного исполнителя треста «Северполярлес», пробывшего в заключении тоже семь месяцев. В этот же день прекращено дело против боцмана Дальневосточного управления ГУСМП Ф.А.КАЧИМОВА, но – «за смертью обвиняемого» (обвинялся в шпионаже) после пяти месяцев заключения. 19 января после полугодичного заключения освобождён старший бухгалтер Дальневосточного управления ГУСМП Н.П.ДОЛИН (обвинение ему в источнике отсутствует). 25 января УНКВД Приморского края прекращены два дела: по обвинению в столь любимом дальневосточными чекистами шпионаже (Япония – рядом, вот кругом и японские шпионы) Т.И.МАЛЫШЕВОЙ – 4-го помощика капитана (вот она – настоящая советская женщина! о ней, наверное, и в газетах писали – до ареста) парохода «Днепрострой» Дальневосточного пароходства, пробывшей в заключении полгода, и 3-го механика парохода «Кречет» того же пароходства В.Е.СЫЧЁВА, обвинённого в антисоветской агитации и бандитизме (ст. 59–3 УК) и проведшего в заключении четыре месяца. 31 января Верховный суд РСФСР прекращает «за давностью преступления» дело механика радиоцентра Севморпути в якутском селе Магане Ф.Я.НИКИТИНА.

2 февраля 1939 года освобождён арестованный всего три месяца назад капитан Енисейского пароходства В.Я.ВЕРЕТЕННИКОВ, обвинённый было в антисоветской агитации и тоже в бандитизме. 26 января Прокуратурой Тихоокеанского бассейна прекращено дело по обвинению в участии в контрреволюционной шпионской организации, возбужённое в июне 1938 года, против старшего помощника капитана парохода «Охотск» Дальневосточного пароходства Н.К.КРАСНОПОЯСОВСКОГО. На этом фоне диссонансом выглядит приговор Военного трибунала Тихоокеанского флота, вынесенный 8 февраля заместителю начальника Дальневосточного управления ГУСМП В.А.КОПЫЛОВУ: за измену родине и участие в контрреволюционной террористической организации он приговорён к расстрелу; 11 апреля Верховный суд СССР заменяет смертную казнь двадцатью годами заключения в ИТЛ. 10 февраля тот же трибунал приговаривает за антисоветскую агитацию к семи годам ИТЛ старшего механика парохода «Кречет» Дальневосточного пароходства П.А.ИСПЕТЕРА, 23 июля ВКВС уменьшает срок заключения до четырёх лет. 11 февраля прекращено дело в отношении научного работника ТИНРО К.А.РАЧКОВСКОЙ, арестованной ещё в октябре 1937 года, в разгар «польской операции» НКВД. Но 12 февраля Военный трибунал Тихоокеанского бассейна за измену родине и антисоветскую агитацию приговаривает к двум годам заключения (мыслимо ли было такое всего четыре месяца назад!) боцмана танкера «Батан» Дальневосточного пароходства Х.П.КРАСНОШТАНА, проведшего в заключении уже тринадцать месяцев. В этот день в Красноярске прекращено дело против члена шпионской организации, бухгалтера-инструктора Таймырской окружной пушной конторы А.П.АЛЕКСЕЕВА, арестованного в середине октября 1938-го года. В феврале 1939 года в Ленинграде прекращено дело против этнографа, специализировавшего на изучении родового строя эвенков, сотрудника Института народов Севера А.Ф.АНИСИМОВА.

7 марта 1939-го года Верховный суд Якутской АССР прекращает дело по обвинению в участии во вредительско-террористической организации К.Я.ЛЕВКОВСКОГО – начальника водной конторы Якутского управления ГУСМП. 9 марта УНКВД Красноярского края прекращено дело против главного бухгалтера Красноярской авиагруппы ГУСМП И.Г.КАЙКОВА. 11 марта 336-й Военной прокуратурой прекращено дело в отношении агента по снабжению Транспортной конторы Красноярского управления ГУСМП, «террориста и диверсанта» Н.А.ДОБРОВОЛЬСКОГО (он провёл под арестом почти год), бывшего морского капитана во Владивостоке, в 1933 году высланного в Красноярск. 13 марта Военный трибунал Тихоокеанского флота по ст. 58–6 («шпионаж») и 58–8 («терроризм») приговорил к десяти годам ИТЛ повара парохода «С.Киров» Дальневосточного пароходства Г.И.ГАЙДУКЕВИЧА, но через три месяца ВКВС приговор отменила, а ещё через полгода постановлением ОСО НКВД он был отправлен в ссылку в Красноярский край. 15-го марта – первое прекращение Хабаровским УНКВД дела в Камчатской области: на члена вредительской и террористической контрреволюционной организации в Акционерном Камчатском обществе, другие члены которой были осуждены год назад: вышедший на свободу начальник сектора заготовок АКОторга М.Я.САПОЖНИКОВ провёл в заключении два года и четыре месяца. 17 марта в Красноярске освобождён «вредитель и антисоветский агитатор», разоблачённый и арестованный органами ещё в ноябре 1937 года начальник морского эксплуатационного участка Красноярского управления ГУСМП Е.М.ГЕРШЕВИЧ. 22 марта своеобразное решение по делу обвинённого в антисоветской агитации нормировщика затона «Хатыстах» А.М.ЕРОХИНА принимает Верховный суд Якутской АССР: по предъявленному обвинению он оправдан, но осуждён на три года лагерей за «халатное отношение к служебным обязанностям» (ст. 111 УК РСФСР). 23 марта НКВД ЯАССР прекращено дело по обвинению в «недонесении о достоверно известном готовящемся контрреволюционном преступлении» (ст. 58–12 УК) рабочего Верхоянского затона Севморпути С.П.ЧУГУНОВА. На далёкую Чукотку новые веяния проявились в виде передачи дел чекистами из «Троек» и ОСО в суды: 20 марта Чукотский окружной суд по статье 58–10 УК (естественно, «антисоветская агитация») приговорил плотника треста «Провиденстрой» ГУСМП К.Т.МИНАЕВА к десяти годам лагерей, а столяра того же треста И.И.НОВИКОВА – к восьми. 22 марта Енисейская транспортная прокуратура прекращает дело по обвинению в диверсионной деятельности и антисоветской агитации механика парохода «С.Разин» Енисейского пароходства А.Ф.БАРАНЦЕВА, отсидевшего «всего» четыре месяца. 23 марта прекращены дела арестованных в начале ноября 1938 года членов вредительской организации: старшего инженера Красноярской гидроавиабазы ГУСМП П.Ф.ТИХЛЕРА, пилота Енисейской авиалинии ГУСМП Ф.Т.ЕРЁМЕНКО и пилота Игарской авиагруппы ГУСМП Д.И.БОГОЛЮБОВА (он арестован в августе 1938 года), дела прекращает заведшее их УНКВД Красноярского края. В этот же день УНКВД Приморского края прекращает дела против управляющего делами Дальневосточного управления ГУСМП С.С.КУРАКИНА (обвинялся в АСА) и старшего механика парохода «Двина» Дальневосточного пароходства Н.Н.КОТЕЛЬНИКОВА (обвинялся в АСА и службе в «царской охранке»), а Военный трибунал Тихоокеанского бассейна оправдал (!) «антисоветского агитатора», капитана парохода «Желябов» И.П.ГАЛЮКА. 25 марта освобождён после четырех месяцев заключения секретарь постройкома треста «Севенстрой» Н.П.КРУЖАЛИН, обвинённый в АСА.

14 апреля 1939 года во Владивостоке освобождён член команды (в источнике судовая роль не указана) парохода «Уэлен» «агитатор» Г.М.БОРТ, 17-го – ревизор парохода «Товарищ Красин» К.Я.КАЛНИН, обвинённый в измене родине, 19-го – «антисоветский агитатор», экспедитор Дальневосточного управления ГУСМП В.Е.ЕРЕМЕЕВ. 25 апреля прекращены дела против арестованных в августе 1938-го и обвинённых в участии в контрреволюционной организации механика парохода «Комсомолец» Енисейского пароходства М.А.ЖЕРЕБЦОВА и его помощника П.И.КУЗИНА. Однако 26 апреля Военный трибунал Тихоокеанского бассейна приговаривает за АСА к пяти годам ИТЛ матроса парохода «Хабаровск» П.М.ПОЛЯКОВА, но 10-го декабря ВКВС приговор отменяет и он выходит на свободу после восьмимесячного заключения. 27 апреля прекращено дело против «изменника родины» 2-го механика парохода «Ола» Дальневосточного пароходства И.Р.ЗАБОЛОТНОГО. 29 апреля прокуратура Енисейского бассейна прекращает дело по обвинению в участии во вредительской организации начальника эксплуатации Енисейского пароходства Н.С.ГАВРИЛЕНКО, просидевшего после ареста девять месяцев.

5 мая прекращено дело в отношении экспедитора Дальневосточного управления ГУСМП И.С.КОЛЕСНИЧЕНКО, но – «за смертью обвиняемого»; он умер во Владивостокской тюрьме после тринадцатимесячного заключения. 9 мая после полугодичного заключения освобождён «вредитель и агитатор», авиатехник аэропорта Енисейска Л.П.АДАМИЯ. 13 мая, спустя десять месяцев после ареста, прокуратура Енисейского пароходства прекратила дело в отношении члена шпионско-вредительской организации, механика парохода «Красноярский рабочий» ГУСМП и одновременно контрольного мастера на судоремонтном заводе ГУСМП в Красноярске Н.Никит. ЕФРЕМОВА, отца упомянутого выше (стр. 49) Н.Ник. Ефремова. 14 мая во Владивостоке освобождён «антисоветский агитатор», механик парохода «Каширстрой» А.Т.КИРИЛЛОВ, а 15 мая – «шпион», капитан парохода «Эскимос» АКОфлота Б.А.ГЮППЕНЕН, сын умершего во время следствия капитана парохода «Водопьянов» ГУСМП А.И.Гюппенена (см. выше). 16-го мая УНКВД ДВК прекращено дело против «изменника родине», боцмана парохода «Франц Мерим» (так в источнике, правильно: «Франц Меринг») Я.А.ВИНОВСКого. На другой день, 17 мая, Приморский краевой суд оправдывает обвиняемого в антисоветской пропаганде помощника капитана парохода «Тунгус» АКОфлота С.В.СОСОВА. 19 мая УНКВД Приморского края прекращает дела в отношении «агитатора» П.М.КОШКИНА – техника-строителя Дальневосточного управления ГУСМП, и «вредителя» В.И.МИЧЕНКО – начальника промтоварной группы того же управления, оба освобождены после восьмимесячного заключения, а 22 мая прекращено дело в отношении 2-го помощника капитана Дальневосточного пароходства «шпиона» А.К.ПАЛЬЧИНСКОГО. 25-го мая освобожден «вредитель и агитатор», начальник группы Торговой конторы Красноярского управления ГУСМП М.Я.КОЗЛОВ, арестованный ещё 1 сентября 1937-го! В Петропавловске-Камчатском в этот день Военным трибуналом корпуса ПВО Дальневосточного военного округа прекращено дело против «изменника родине», проведшего в заключении год, горного десятника базы «Угольная» ГУСМП в Анадыре Ю.Я.БАТУРЫ. Участник вредительско-шпионской организации, штурман уже не раз упомянутого парохода «Красноярский рабочий» В.С.ЕРМОЛАЕВ, вышел на свободу после семимесячного заключения 31 мая. В этот же день во Владивостоке прекращено дело против 2-го механика Дальневосточного пароходства, «шпиона и вредителя» Г.Н.ФИГНЕРА.

1-го июня 1939 года Военным трибуналом Тихоокеанского бассейна за антисоветскую агитацию приговорён к пяти годам ИТЛ дневальный парохода «Анадырь» ГУСМП И.И.ИОНОВ, арестованный за месяц до приговора – так что оперотделы всё же работу себе находили. Освобождения же продолжались в Красноярске, Владивостоке и на Камчатке (о происходившем в Мурманской и Архангельской областях см. ниже) и летом 1939 года. 2 июня прокуратура Енисейского бассейна прекращает дела против отсидевших почти полтора года начальника отдела Торговой конторы ГУСМП в Енисейском пароходстве «шпиона» В.А.КРИСТАЛЛОВИЧА и начальника Торговой конторы ГУСМП в Красноярске «шпиона и вредителя» Д.Ф.КУЛАГИНА. 4 июня во Владивостоке после почти годичного заключения освобождён старший помощник капитана Дальневосточного пароходства «агитатор» В.О.ВЫСОЦКИЙ, 10 июня – отсидевший под следствием столько же главный инженер морского дела Акционерного Камчатского общества «вредитель» А.Н.ПЕТРОВ, 11 июня – морской инспектор Дальневосточного управления ГУСМП П.И.ХРЕНОВ, при аресте в июле 1938 года ему было предъявлено обвинение в том, что он «был сторонником белых при их отступлении». 9 июня прекращено дело против «члена террористической организации и изменника родине» инструктора политсектора Акционерного Камчатского общества В.И.БРЕЙГЕРА. 13 июня Военный трибунал 320 в Омске прекращает дело против заместителя директора рыбзавода в пос. Ажарко Ямало-Ненецкого округа В.И.ЗАВЬЯЛОВА – по обвинению в антисоветской агитации он пробыл в заключении более двух лет. 14 июня Красноярский краевой суд освобождает после семи месяцев предварительного заключения «шпиона» Н.В.КАРПЕНКО – заведующего клубом треста «Севенстрой» в Игарке. 15 июня прекращено дело против «вредителя» А.И.АПРЕЛКОВА, до ареста 4 ноября 1937 (!) года бывшего диспетчером Рыбной конторы ГУСМП в Игарке. В этот же день прекращено дело против арестованного 1 июня 1938 года «члена шпионско-вредительской контрреволюционной организации» лётчика Красноярской авиагруппы ГУСМП Н.А.ЦЕЛИБЕЕВА. 17 июня освобождён механик Енисейского гидрографического отдела ГУСМП М.В.ЕРЁМИН, отсидевший уже 14 месяцев по обвинению в антисоветской агитации. В этот же день прекращено дело против начальника переселенческой конторы Акционерного Камчатского общества во Владивостоке «агитатора» Д.И.ГОФМАНА, проведшего в заключении более полутора лет. 20 июня УНКВД Камчатской области принимает решение о прекращении дела и освобождении «антисоветского агитатора», заведующего больницей рыбоконсервного завода № 16 в Олюторовском районе Корякского округа Н.Ф.ГЁТЕ; он провёл в заключении четырнадцать месяцев. 25 июня УНКВД Приморского края прекращает дела против начальника административно-хозяйственной части Дальневосточного управления ГУСМП П.М.СТУПИНА, арестованного год назад и обвинённого в измене родине и участии в контрреволюционной диверсионно-террористической организации, старшего экономиста того же управления В.И.ВОРОТНИКОВА (обвинение в источнике не указано) и радиста радиоцентра Дальневосточного пароходства «изменника родине» А.М.КРУГЛОВА. 27 июня прекращены дела в отношении начальника снабжения морской части Дальневосточного управления ГУСМП, «члена контрреволюционной шпионской организации» И.В.ЛИСЯНСКОГО, ответственного исполнителя того же управления «шпиона» И.И.КОВЗАНА и капитана парохода «Ковда» Дальневосточного пароходства П.И.КОЗЛОВА (все трое провели в заключении более года).

8 июля 1939 года УНКВД Приморского края прекращает дела против механика парохода «Силена» «шпиона» А.П.СПИРИДОНОВА и буфетчика парохода «Игарка» «изменника родине» П.А.ВЕСЕЛОВСКОГО, оба провели в заключении около года. 9 июля УНКВД Красноярского края прекращает дело на П.Ф.ЗУЕВА, «члена вредительской организации» – с августа 1935 по август 1936 года он был директором и одним из создателей Красноярского авиаремонтного завода, затем снят с работы и исключён из партии, уехал подальше, в украинский Бердянск, работал слесарем, в октябре 1938-го там арестован и этапирован для следствия в Красноярск. На следующий день прекращены дела против ещё двоих членов той же организации, работников Игарского авиагидропорта ГУСМП: его начальника П.В.ДАРИЩЕВА (см. выше) и авиамеханика В.С.ПОТЕЕВА, отсидевших под арестом по году. 13 июля прекращено дело против 2-го механика парохода «Охотск» Дальневосточного пароходства А.И.ГИРШБЕРГА, обвинённого в антисоветской агитации и проведшего в заключении год. 23 июля прокуратура Енисейского бассейна реабилитирует (не член он вредительской организации) и освобождает из заключения (а он сидел с октября 1937 года!) старшего диспетчера Конторы водного транспорта Красноярского управления ГУСМП В.Г.БАГАЕВА, по совместительству он преподавал на курсах ГУСМП. 27 июля прекращено дело против капитана мотобота «Будённый» Красноярского управления ГУСМП Н.Г.БУСЫРЕВА; он был арестован в октябре 1937 (!) года и обвинён в оказании помощи мировой буржуазии, агитации и участии в КРО. В тот же день УНКВД Омской области прекращает дело против «участника вредительской контрреволюционной организации» начальника Салехардской торговой конторы ГУСМП А.С.КИРША. Согласно решению УНКВД Хабаровского края от 31 июля подлежал освобождению после восьмимесячного заключения техник авиазвена Акционерного Камчатского общества В.И.ДОНЧУК, обвинённый в измене родине, антисоветской агитации и участии в контрреволюционной организации.

8 августа 1939 года по решению прокуратуры Енисейского бассейна вышел на свободу после годичного заключения «член вредительской организации» технорук Красноярских судоремонтных мастерских ГУСМП Г.С.ВЫГОДЯНСКИЙ. В этот же день решением УНКВД Камчатской области прекращено дело против участника «вредительской и террористической организации» радиотехника АКО В.В.ИВОЙЛОВА; он пробыл в заключении два года. 14-го августа прекращено дело против старшего научного сотрудника Камчатского областного музея Ф.Л.ЛУКАШЁВОЙ, она обвинялась в измене родине и участии во вредительской и террористической контрреволюционной организации и провела в заключении полтора года (обширные фрагменты её воспоминаний об аресте, следствии, мытарствах по камчатским, владивостокским и хабаровским тюрьмам и об освобождении опубликованы в газете «Московского Мемориала» «30 октября», № 22, 2002 г.). 26 августа УНКВД Камчатской области прекращает дело против занявшего должность главного бухгалтера АКО после ареста предшественника М.Я.АЙЗЕНШТАДТА; он провёл под следствием почти два года и обвинялся в измене родине и участии в очередной в Акционерном Камчатском обществе контрреволюционной организации, на этот раз – вредительской и террористической. В тот же день прокурор Киренского района Якутии выносит постановление о прекращении дела против начальника пристани конторы водного транспорта Якутского управления ГУСМП А.Ю.МУЦЕНЕКА; арестованный в сентябре 1938 года, он обвинялся в участии во вредительско-диверсионной шпионской организации.

4-го сентября 1939 года прекращено дело против научного сотрудника Камчатского отделения Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии (ТИНРО) И.А.ПОЛУТОВА, он обвинялся в измене родине и провёл в заключении почти полтора года. Арестованный 4 июля 1938 года летчик Красноярской авиагруппы А.В.КИСИЛЁВ был обвинён в измене родине и участии во вредительско-диверсионной КРО, но 10 сентября 1939 года обвинения были сняты и он был освобождён. В этот же день УНКВД Камчатской области прекращает дело против очередного работника АКО, начальника технико-нормировочной группы В.М.КРЕМЯНСКОГО, обвинённого, как и большинство его коллег, в «измене родине и участии во вредительской и террористической организации», он пробыл в заключении четырнадцать месяцев. 20 сентября прекращено дело против механика парохода «Кречет» Дальневосточного пароходства М.Г.ОРЛОВА; в июле 1938 года он был арестован по «оргсписку погранотряда за границей» (эта невнятная формулировка приведена в источнике в графе «обвинение»). 27 сентября прекращено дело против главного бухгалтера АКОснаба А.З.КУРОЧКИНА; обвинённый в участии во «вредительской организации», он провёл в следственных тюрьмах тринадцать месяцев. 10 октября УНКВД Приморского края прекращает дело по обвинению арестованного в апреле 1938 года начальника стройконторы Дальневосточного управления ГУСМП И.З.СИДОРОВА, обвинения ему выдвинуты по пяти пунктам 58-й статьи: измена родине и участие в контрреволюционной диверсионно-вредительской террористической организации (ст. 58, пп. 1а, 7, 8, 9, 11), вместо этого ему вменена статья 109 УК («злоупотребление служебным положением»), по которой он освобождён под подписку о невыезде; 16 июня 1940 года Прокуратура края подписку отменяет. 16 октября Прокуратурой Якутской АССР прекращает дело по обвинению во вредительстве и антисоветской агитации против старшего бухгалтера Пеледуйской торговой конторы Якутского управления ГУСМП И.И.КОСТРИЧЕНКО, но – «за недостаточностью собранных улик». В тот же день Прокуратура Красноярского края принимает решение о прекращении дела против арестованного 19 августа 1937 года (обвинение не указано) главного бухгалтера треста «Севенстрой» в Игарке В.К.КОЗЛОВА, однако освобождён он лишь 17 января 1940 года под некую «подписку». 25 октября 1939 года прекращено дело против участника вредительско-террористической организации, помощника мастера Игарского затона ГУСМП А.П.ЗЛОТНИКОВА, арестованного 2 сентября 1938 года. 6 ноября прекращено дело против «изменника родине» капитана парохода «С.Киров» Дальневосточного пароходства М.Ф.ДАШКОВА, он выходит на свободу после почти двухлетнего заключения. 16 ноября УНКВД Камчатской области прекращает дело против «изменника родине и члена вредительско-террористической организации», директора Корфского рыбокомбината в Олюторовском районе Корякского округа А.Л.КЛЫКОВА-СОКОЛОВА, он провёл в тюрьмах почти полтора года. 23 ноября в Красноярске освобождён обвинённый в АСА и просидевший под следствием по этому обвинению с 10 октября 1937 (!) года начальник отдела эксплуатации Енисейского пароходства Н.П.ИСПОЛАТОВ. 1-го декабря Прокуратура Камчатской области прекращает дела против истопника Корякской культбазы ГУСМП А.В.МАКОРИНА, обвинённого в измене родине и участии в повстанческо-вредительской организации и проведшего в заключении почти полтора года, и бухгалтера фактории АКОснаба в селе Хайрюзово Тигильского района Корякского округа В.В.СНОВИДОВА, участника повстанческо-вредительской организации, отсидевшего четырнадцать месяцев. 2 декабря УНКВД Красноярского края прекращает дело против обвинённого в АСА и проведшего в заключении двадцать месяцев начальника финансовой части Енисейского пароходства П.П.КОРОТЕНКО. 11 декабря Эвенкийский окружной суд прекращает дела (но не оправдывает) против нескольких членов контрреволюционной повстанческой организации и «антисоветских агитаторов», арестованных ещё в июле 1938 года: заведующего радиоузлом в поселке Тура (центр округа) Г.Ф.ВАГАНОВА, бухгалтера Торговой конторы ГУСМП в Туре М.В.КЛАДОВИКОВА, моториста Туринской авиабазы В.В.КУРБАТОВА, однако одного из членов организации, шкипера катера Торговой конторы ГУСМП в Туре, Г.П.ЗАВАДОВСКОГО, приговаривает всё-таки к двум годам заключения. 13 декабря УНКВД Красноярского края прекращает дело против арестованного в апреле 1938-го года и обвинённого в участии в шпионской (!) организации и АСА И.Ф.КУКУШКИНА – учителя национальной кетской школы в станке Фарково на Таймыре, кета (енисейского остяка) по национальности. Не очень-то заботилась советская власть о молодой национальной интеллигенции малых народов Севера, о чём громогласно провозглашала, одновременно отыскивая шпионов в почти безлюдной таймырской тундре! 13-го же декабря освобождена «жена врага народа» буфетчица парохода «Кузнецкстрой» Дальневосточного пароходства С.В.ВАСИЛЬЕВА. 23 декабря освобождён и даже реабилитирован (слово это, оказывается, «органам» известно) УНКВД Красноярского края работник магазина на фактории Суринда Эвенкийского округа Г.И.ИВАНЦОВ – через четыре дня (!) после ареста и предъявления обвинения в антисоветской агитации. 26 декабря УНКВД Камчатской области прекращает дело против директора Корфского оленеводческого совхоза в Олюторовском районе Корякского округа А.Ю.ДИЕТЦА, «участника диверсионно-террористической организации и изменника родине», проведшего в заключении полтора года. Видимо, в декабре 1939 года (точной даты источник не приводит) был освобождён «по прекращении дела» заместитель директора оленеводческого совхоза в селе Славутное Тигильского района Корякского округа Е.И.НИКИТЕНКО, арестованный в июле 1938-го года (обвинения источник не приводит). В 1939 году (точная дата не указана) освобождён арестованный ещё в мае 1938-го начальник отдела кадров Енисейского пароходства А.А.ДУБИНКИН. Неизвестна и точная дата освобождения арестованного в феврале 1938 года за антисоветскую агитацию ссыльного Р.А.БАРКЕ, работавшего чертёжником в Проектном бюро ГУСМП в Игарке. Освобождения, однако, дождались не все: в сентябре 1939 года «за смертью подследственного» было прекращено дело обвинённого в участии во вредительской организации и сидевшего под следствием почти два с половиной года Н.П.ЖУРАВЛЁВА – начальника торгового отдела «Севторга» в Игарке. В 1939 году после двухлетнего заключения освобождён начальник Ямальской культбазы М.М.БРОДНЕВ (более точных данных источник не приводит) и проведший в заключении полтора года профессор, основатель отечественной школы финно-угроведения Д.В.БУБРИХ. В список НКВД для утверждения членами Политбюро («Сталинский расстрельный список») по 1-й категории, что предполагало приговор к расстрелу, был включён обвинённый в измене родине и участии в контрреволюционной диверсионно-террористической организации директор Дальневосточной краевой конторы «Союзпушнины» М.А.ПЕРЦОВИЧ, список был утверждён Сталиным и Молотовым ещё 9 февраля 1938 г., но дело почему-то Военная Коллегия не рассмотрела, и в изменившиеся времена, 31 декабря 1939 года он получил дорогой новогодний подарок – свободу.

Владивосток, 14-й километр дороги на мыс Горностай. Памятник жертвам сталинских репрессий на месте массовых расстрелов. Открыт в августе 1992 г. Фото Музея им. Арсеньева (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

Магадан. Монумент «Маска скорби» (скульптор Э.Неизвестный). Открыт в июне 1996 г. Фото О.Блинкиной, 2001 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

В 1940-м году процесс прекращения дел и освобождения подследственных резко пошел на убыль. 27 января 1940 года УНКВД Красноярского края прекращает дела в отношении членов вредительской организации, арестованных в июле-августе 1938 года: директора Школы политпросвещения в Игарке Ф.С.ГАЙВОРОНСКОГО, бухгалтера Игарского затона ГУСМП Г.А.ДВОРЕЦКОГО и начальника Игарской биологической зональной станции Института полярного земледелия В.П.ЕВЛАДОВА. 10 марта НКВД Якутской АССР прекращает дело обвинённого в антисоветской агитации и контрреволюционном саботаже (ст. 58–14) начальника Анабарской радиостанции ГУСМП М.В.КОТЕЛЬНИКОВА. 12 августа Военный трибунал 101-й горно-стрелковой дивизии прекращает дела против начальника АКОфлота К.Я.ЕГОРОВА и начальника отдела торговли АКО Г.П.ЕФИМОВА; как и их коллеги по АКО, они обвинялись в измене родине и участии во вредительской и диверсионно-шпионской организации, хотя и были арестованы в конце 1938 года (Г.П.Ефимов) и июне 1939-го (К.Я.Егоров), когда другие члены этой «организации» были уже расстреляны.

Списки освобождённых в других регионах по ряду причин не столь обширны. В Красноярском крае в силу его географического положения было много организаций и предприятий Главсевморпути, активность красноярских чекистов во времена Ежова – предельна, заполненность следственных тюрем – сверхмаксимальна (то же, вероятно, можно сказать и о Приморском крае с Камчатской областью). Ведь ещё недавно, в разгар репрессий, начальник 2-го (оперативного) отдела УНКВД Красноярского края Анастасенко писал в донесении, что «хорошо почистил ГУСМП», арестовал 336 человек и просил увеличить лимит (!) на 200 человек [«Книга памяти … Красноярского края»] (в декабре 1939 года В.И.Анастасенко по обвинению «в незаконных арестах граждан и в незаконном распределении средств, имеющих специальное назначение», лишён спецзвания старший лейтенант ГБ и приговорён к четырём годам заключения в ИТЛ – данные Красноярского «Мемориала»)

Из остальных регионов систематические сведения об освобождениях 1938–1940 гг. есть лишь по Архангельской, Омской и Камчатской областям и Приморскому краю. В Архангельске 20 августа 1938 года вышел на свободу после двухмесячного заключения и обвинения в АСА прораб Северной гидрографической экспедиции А.А.РУБЕ, а 22 октября, через месяц после ареста, – начальник партии Северного геолого-разведочного треста С.З.БЛИНЧИК, 26-го – отсидевший в тюрьме почти год и обвинённый в АСА и участии в КРО топограф того же треста И.В.СЫТАРЬ. 17 января 1939 года вышел на свободу после восьми месяцев заключения и тех же обвинений заместитель заведующего заготснабом Архангельского территориального управления ГУСМП В.Е.ПОПОВ. 11 апреля УКГБ НКВД Якутской АССР прекращает дело против «участника вредительско-диверсионной террористической организации» В.Н.ВАЛУЕВА – заместителя главного бухгалтера Пеледуйской судоверфи ГУСМ на Лене. 17 июля 1939 года освобождён маячный механик Якутской гидрографии ГУСМП А.М.ВИКУЛОВ, которому было предъявлено обвинение в участии во вредительской организации. В июле 1939 года освободился осуждённый было на пять лет за участие в КРО старший инспектор пушной конторы ГУСМП в селе Кюсюр в низовьях Лены А.Е.КОМПАНЕЙЦЕВ. 29 августа 1939 года был освобождён в Архангельске после почти двух лет заключения и обвинения в шпионаже начальник планового отдела местного управления Севморпути Л.П.ГОЛДЫЦКИЙ. 3 сентября Верховным Судом РСФСР освобождён осуждённый в апреле за АСА начальник Мерзлотной станции Якутского управления ГУСМП Ф.Ф.СЛИНИН-КОРОБКОВ. 15 ноября Прокуратура Якутской АССР прекратила дело против «члена вредительской контрреволюционной организации» заведующего заказами Пеледуйской судоверфи Л.А.ВОРОНКОВА, проведшего в заключении полтора года. 22 ноября снято обвинение в участии в повстанческо-вредительской организации с начальника сектора снабжения гидрографического отдела Якутского управления Севморпути Я.Д.РЫБАКОВА, а 28-го ноября – и самого начальника отдела и члена той же «организации» А.А.ПОПОВА, оба отсидели под следствием почти два года. После полуторагодичного заключения 28 января 1940 года освобождён участник такой же «организации» начальник сектора плавсредств Якутского управления ГУСМП, до того – многолетний начальник морского порта Тикси С.Н.ЗУБОВ (брат известного океанолога Н.Н.Зубова), а 27 февраля – «вредитель», начальник затона «Хатыстах» А.В.ЧУНИН.

Между тем и в период с осени 1938 года по начало 1940 г. судебные и внесудебные органы продолжали выносить обвинительные приговоры и решения. Правда, смертная казнь стала применяться значительно реже, зато длительность сроков заключения, сначала по советским понятиям небольших (два-три года), постепенно увеличивались. Распространённой практикой стала и замена смертной казни лагерным заключением, бо́льших сроков заключения – меньшими.

Арестованный в июле 1937 года топограф Северо-Камчатской экспедиции В.Ф.ГААЗЕ был включён в списки НКВД для членов Политбюро («Сталинские расстрельные списки») по 1-й категории, что гарантировало расстрельный приговор, однако в машине штамповки приговоров ВКВС произошёл какой-то сбой, дело ушло на рассмотрение в ОСО НКВД и по новым временам Гаазе, обвинённый в измене родине и участии в контрреволюционной диверсионно-террористической организации, 23 ноября 1939 года был приговорён «всего» к пяти годам ИТЛ. 22 ноября ОСО НКВД принимает решение о пятилетнем заключении в ИТЛ начальника финансового отдела многострадального АКО В.И.РУМЯНЦЕВА (обвинения: измена родине, участие в террористической организации), 29 ноября – о таком же сроке заключения капитана парохода «Ительмен» АКОфлота А.В.АРСЕНТЬЕВА (измена родине, антисоветская агитация).

В Мурманске, подчинённом ленинградскому «Большому Дому», не было ни одного освобождения, разве что приговоры помягчели: расстрельных до самой войны не было вообще, лагерные – в основном трёх-пятилетние. Не поспела бериевская «оттепель» к решению судеб двух наблюдателей метеостанций на Кольском полуострове, осуждённых к расстрелу за шпионаж рьяными ленинградскими чекистами – Тройкой УНКВД Ленинградской области: метеостанции «Харловка» В.С.ФОМИНА (осужден 5 ноября 1938 года) и Мончегорской метеостанции Д.И.БЕРЕЗИНА (осужден 5 декабря). Менее трагична судьба двух архангельских моряков: то же ОСО 3 сентября 1938 года определило десятилетние лагерные сроки штурману ледокола И.В.КРАВЧЕНКО – за антисоветскую агитацию, а командиру спасательного судна Л.Н.КЛИХУ – за шпионаж. В том же Архангельске 1-го ноября 1938 года Тройкой областного УНКВД приговорён к расстрелу «литовский шпион» метеоролог А.Ю.АВГУСТИНАС, а на другой день «диверсант», уполномоченный по отправке грузов территориального управления ГУСМП В.И.СЫАНТОВИЧ.

В 1938 году был расстрелян авиатехник Нарьян-Марского авиаотряда В.А.КАВЕЦКИЙ и радист с острова Колгуев В.Л.КОВАЛЬЧУК. В этом же году был приговорён к лагерному сроку уже упоминавшийся (см. выше) археолог и этнограф Д.Т.ЯНОВИЧ, в 1940 году он умер в Карлаге (более точных данных источники не приводят).

В начале 1939 года Военный трибунал пограничных и внутренних войск в Архангельске приговорил к 15-летнему лагерному сроку за шпионаж диспетчера территориального управления Севморпути Г.И.КУГИЯ. 14 января Водно-транспортный суд в Мурманске приговорил за АСА матроса парохода «Сосновец» А.М.ФЁДОРОВА к пяти годам ИТЛ. По тому же обвинению 7 февраля Архангельский областной суд вынес приговор о десятилетнем лагерном сроке радисту метеостанции «Остров Колгуев» П.Т.ПИТЕРСУ. 3 марта Красноярский краевой суд приговорил за антисоветскую агитацию лоцмана Красноярского управления ГУСМП в поселке Байкит на Подкаменной Тунгуске С.И.ВЕРХОТУРОВА к высшей мере наказания, через месяц Верховный Суд РСФСР заменил расстрел десятью годами лагерей. 9 марта за ту же агитацию краевой суд приговорил к десяти годам лагерей его коллегу В.Л.КАРНАУЛОВА. Не отразились новые веяния на трагической судьбе создателя советской арктической науки, директора Всесоюзного Арктического института Р.Л.САМОЙЛОВИЧА: 4 марта 1939 года Военная Коллегия приговорила его к расстрелу по обвинению в измене родине, саботаже и участии в контрреволюционной организации, других членов которой нам установить пока не удалось. Однако был освобождён брат жены Самойловича, арестованный 5 июня 1938 года, один из первых морских арктических геологов М.М.ЕРМОЛАЕВ. Вскоре его, однако, арестовали снова и 30 декабря 1940 года Особое совещание при НКВД СССР определило ему 10-летний срок заключения в лагерях за вредительство, антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации. Похож был и путь уже в те времена известного геолога, открывателя Норильского месторождения, заместителя директора Арктического института Н.Н.УРВАНЦЕВА. Его арестовали 11 сентября 1938 года, но в феврале 1940-го дело прекратили, а ровно через два года после первого ареста он был вновь арестован (дело возобновили) и 30 декабря по 5-ти пунктам 58-й статьи (измена родине, шпионаж, диверсии, АСА, КРО) ОСО при НКВД осудило его на 8-летний лагерный срок.

16 марта в Архангельске Линейный суд водного транспорта за «сношения с иностранным государством» приговорил к семи годам лагерей капитана ледокола «Ленин» А.К.ПЕЧУРО; в декабре того же года его освободили «за прекращением дела». 3 апреля ОСО НКВД СССР выносит решение о лишении свободы на восемь лет командира авиагруппы Енисейской авиалинии ГУСМП А.П.МИНИНА – за участие в контрреволюционной организации. 16 апреля Верховный суд Якутской АССР выносит приговор начальнику магнитной группы Якутского управления ГУСМП «шпиону» В.П.ДАНИЛЕВСКОМУ – двадцать лет заключения в ИТЛ. 25 апреля Военный трибунал ЛВО приговорил к шести годам лагерей за диверсионные намерения и АСА шахтера Баренцбургского рудника В.Д.ПОЛУКОЧЕВА. 21 июня ОСО НКВД приговаривает по ст. 58 (подробности обвинения неизвестны) к восьми годам заключения старшего научного сотрудника Института геологии АН СССР И.А.КОРОВЯКОВА; в 1935 году он возглавлял экспедицию в Верхоянском хребте, срок отбывал в Норильлаге, и, как там было принято, работал по специальности – главным геологом Хантайской экспедиции Норильского комбината (см. ниже). 30 июня Красноярский краевой суд по обвинению в АСА приговаривает к шести годам лагерей начальника радиостанции авиагидропорта в Туруханске Н.А.БОРИСЕНКО. В июле 1939 года был осуждён на семь лет лагерей за антисоветскую агитацию бывший моряк, а затем речник П.А.КАЛЮТА, плававший в низовьях Колымы на речных судах Дальстроя. 31 августа Красноярский краевой суд выносит приговор начальнику отдела Енисейской группы ГУСМП П.М.БЕЛЯЕВУ – пять лет заключения за участие в контрреволюционной организации. Рулевой мотобота Баренцбургского рудника А.В.ВЕТСИ решением ОСО НКВД 29 сентября приговорён за шпионаж к трём годам лагерей. Попрежнему не давал покоя чекистам Полярный институт научного рыболовства и океанографии (ПИНРО) – его очередного заместителя директора В.В.ЗАОСТРОВСКОГО ОСО НКВД обвинило в шпионаже и 29 сентября приговорило к восьмилетнему лагерному заключению. А вот обвинённый в измене родине, шпионаже и участии в КРО машинист парохода «Комсомолец Арктики» П.М.ЛЕХТО 4-го декабря получил от того же ОСО три года ссылки. 25 октября 1939 года Верховный суд Якутской АССР приговорил к десяти годам лагерей «антисоветского агитатора», бухгалтера Оймяконской торговой конторы Севморпути В.В.ПОНОМАРЁВА. 7 декабря, почти через два года после ареста, начальник пушной базы Якутского управления ГУСМП А.Т.КЛЮКВИНА выслушивает приговор того же Верховного суда Якутской АССР: десять лет лагерного заключения по ст. 58–1, без уточнения конкретного обвинения. 11 декабря ОСО НКВД отправляет в пятилетнюю ссылку в Казахстан старшего экономиста Акционерного Камчатского общества Н.А.МАКАРЕНКО, «изменника родине и члена вредительской и террористической организации», уже проведшего в заключении два с половиной года. 26 декабря к трём годам за антисоветскую агитацию Верховный суд Якутской АССР приговорил бухгалтера Томпонского отделения Якутской торговой конторыц ГУСМП В.Т.СУКОНЦЕВА. На следующий день, 27 декабря, уже Приморский краевой суд приговаривает к шести годам ИТЛ за ту же АСА механика парохода «Эскимос» АКОфлота К.А.ВИСТИНА.

Петропавловск-Камчатский. Памятник жертвам политических репрессий. Открыт в июне 1998 г. (Фотоархив НИПЦ «Мемориал»)

Не был благостным и 1940-й год. Опубликованные данные о репрессиях этого года имеются только по Архангельской, Мурманской и Камчатской областям, Приморскому и Красноярскому краям (не более половины сведений), Якутской АССР и отчасти – по Москве, но вряд ли в Ленинграде и Салехарде чекисты были менее «бдительны». 5 января ОСО НКВД за шпионаж (!) приговаривает к пяти годам лагерей заведующего транспортом Оймяконской торговой конторы ГУСМП в Якутии В.С.ГОТОВЦЕВА. В январе-феврале было расстреляно по приговору ВКВС трое ответственных работников НКВТ: 21 января – начальник Центральных управлений морского пассажирского и сухогрузного флота и морскими портами В.М.ЛАЗЕБНЫЙ, обвинение – террористические намерения и участие в контрреволюционной заговорщицской организации, 25 января – заместитель начальника Центрального управления морского флота Т.С.ХОЗЯИНОВ (КРО) и 2 февраля – заместитель наркома Е.Г.ЕВДОКИМОВ (терроризм, контрреволюционная заговорщицская организация). 21 февраля 1940 года ОСО НКВД приговаривает к пяти годам высылки в Якутию ответственного исполнителя отдела снабжения Дальневосточного управления ГУСМП М.И.ОЗЕРАНА (он обвинялся в измене родине и провёл в заключении полтора года), к пяти годам запрещения проживания в режимных местностях – радиста Дальневосточного пароходства Г.Г.СТАХЕЕВА («изменник родине», пробыл в заключении более полутора лет) и к трём годам заключения радиста парохода «Дальстрой» одноименного треста НКВД В.А.ЛИСИЦЫНА («шпионаж», в заключении почти два с половиной года). В Мурманске 26 февраля областной суд приговаривает за АСА старшего помощника капитана гидрографического судна «Масштаб» А.И.ПАТЬКОВА к трём годам заключения, а старшего механика Н.Х.ЛОБОДУ – к семи годам. 16-го марта Корякский окружной суд выносит приговор – семь лет ИТЛ по ст. 58–10 (АСА) – мастеру Корфского рыбокомбината С.В.ЛОМАКИНУ, от его ареста до осуждения проходит всего восемь дней. В этот же день в Москве Военная Коллегия ВС СССР приговаривает к расстрелу начальника финансового отдела Акционерного Камчатского общества В.А.СЕЛИВАНКИНА; участника «вредительской контрреволюционной организации», арестованного ещё в августе 1937-го года, его привезли для следствия в Москву, здесь он и был расстрелян. 26 марта Таймырский окружной суд приговорил за АСА к двум годам лагерей старшего бухгалтера Хатангской конторы ГУСМП П.Г.КОЛЧИНА. Однако 31 марта Приморский краевой суд освобождает обвинённого в антисоветской пропаганде 2-го механика парохода «Волга» Дальневосточного пароходства З.К.ЗАХАРОВА. 1-го апреля Верховный Суд ЯАССР выносит приговор за «дежурную» АСА заведующему торговой системой территориального управления ГУСМП А.Н.ИВАНОВУ, с учётом заключения под следствием он освобождается через полтора месяца. А 11-го апреля прекращено дело против члена контрреволюционной вредительской организации исполняющего должность начальника Владивостокской конторы Акционерного Камчатского общества С.В.ВОРНИКА. Зато 25 апреля Верховный Суд ЯАССР вспоминает свои прошлые «подвиги» и приговаривает к высшей мере наказания начальника Якутского территориального управления ГУСМП Г.И.ИВАНОВА. Ему при аресте в июле 1938 года был предъявлен «букет» обвинений: измена родине, участие в организации, которую даже трудно произнести – повстанческо-вредительско-террористическо-диверсионная контрреволюционная. ВКВС, поменявшая с 1938-го года ориентацию, приговор отменила, направив дело на новое рассмотрение, и страж справедливости – внесудебное ОСО НКВД – в сентябре 1941 года заменяет расстрел восьмью годами лагерей.

1 апреля 1940 года были арестованы когда-то работавшие инструкторами Политического управления ГУСМП М.И.ЕРЁМИН и А.А.ЖИЛКОВ, судя по всему – сотрудники НКВД. Первый обвинён в том, что участвовал в «заговоре Бергавинова» и не разоблачил деятельность «заговорщиков» на Мурманском заводе Севморпути, а второй – в том, что, работая после ГУСМП в Алтайском УНКВД, «лепил» десятками расстрельные дела. Судьба обоих неизвестна, но им явно грозили от коллег приговоры к ВМН.

3 мая 1940 года ОСО НКВД приговорил за контрреволюционную агитацию к восьми годам лагерей механика парохода «Комсомолец» Енисейского пароходства Д.И.АФОНИНА. 14 мая ОСО НКВД принимает решение о восьмилетнем лагерном заключении консультанта торговой конторы Якутской торговой конторы А.П.СТАРОДУБЦЕВА, арестованного ещё в сентябре 1938-го, и о ссылке на пять лет в Коми АССР из Якутской АССР научного сотрудника и библиотекаря «Общества изучения ЯАССР» Н.Н.МОСКВИНА, уже отсидевшего под следствием более полутора лет. 20 мая Военным трибуналом Тихоокеанского бассейна приговорён к десяти годам ИТЛ за измену родине и организационную контрреволюционную деятельность П.П.ИВАЩЕНКО, показанный в источнике капитаном сразу двух пароходов Дальневосточного пароходства: «Сучан» и «Уэлен». 25 мая 1940 года Верховный Суд ЯАССР выносит приговор уже проведшему в тюрьме под следствием почти три года военному и партийному деятелю латышу К.К.БАЙКАЛОВУ, бывшему красному партизану, подавившему в 1924 году «тунгусское восстание», боровшемуся с якутскими «конфедералистами», в конце 1920-х годов бывшему председателем Комитета содействия народностям северных окраин («Комитета Севера») при Президиуме ВЦИК, и ставшему к аресту председателем Военного трибунала внутренней охраны ЯкАССР; за участие в повстанческой антисоветской организации он приговорён к десяти годам лагерей, но вмешалось ОСО НКВД и поправило приговор судебного органа сокращением срока заключения вдвое. 25-го же мая Мурманский областной суд за всё ту же всеобъемлющую «агитацию» выносит приговор о десятилетнем лагерном сроке капитану парохода «М-35» Д.А.СОРОКИНУ.

3 июня 1940 года Особое Совещание при НКВД СССР приговаривает к десяти годам заключения по обвинению в контрреволюционной деятельности начальника Архангельского аэропорта Э.И.МИКО, при этом следствие длилось два с половиной года (вскоре уже в лагере он будет приговорён к расстрелу). В этот же день ОСО НКВД определяет пятилетнее заключение двум, прошедшим в заключении уже более двух лет, якутским учёным: директор Якутского областного музея, исследователь юкагиров М.И.КОВИНИН обвинён в участии в антисоветской организации, а заведующий сектором истории в Институте языка и культуры Якутской АССР Г.А.ПОПОВ – в диверсионной деятельности (он умер в Карагандинском лагере в 1942 году). Но в этот же день происходит нечто необычное: Верховный Суд ЯАССР рассматривает дело бывшего офицера царского Балтийского флота, в 1935 году высланного из Ленинграда в «порядке очищения города от чуждых элементов» Г.А.ТЕВЯШЁВА; при аресте в декабре 1937 года ему, затаившемуся на должности начальника сектора ограждения Якутского управления Севморпути, предъявлено обвинение в участии в повстанческо-вредительской антисоветской организации, но происходит эпохальное событие в истории высшей судебной инстанции республики – суд выносит оправдательный (!) приговор. 23 июня ОСО НКВД приговаривает к пяти годам заключения в ИТЛ за измену родине заведующего Чукотской базой № 3 ГУСМП Б.М.РОЗЕНШТЕЙНА, можно, наверное, считать, что ему повезло: арестованный в ещё сентябре 1937-го года, он избежал расстрела.

2 июля 1940 года ОСО НКВД принимает решение о восьмилетнем лагерном сроке известному исследователю северных морей, гидрографу Якутского управления ГУСМП А.Э.РОЗЕНТАЛЮ: бывший офицер царской армии был обвинён в участии в повстанческо-вредительской организации и в антисоветской агитации и провёл в заключении уже два с половиной года. 23 июля ОСО НКВД приговаривает к восьмилетнему лагерному сроку инспектора политпросветработы Акционерного Камчатского общества Н.И.БЕЛОГО; он, арестованный ещё в июне 1937-го года, обвинён, как и большинство работников АКО, в участии в контрреволюционной организации, на этот раз – вредительско-террористической с привосокуплением измены родине и антисоветской агитации; но по каким-то причинам чекисты в 1938-м продолжали следствие, что дало ему возможность избежать расстрела. В этот же день Камчатский областной суд выносит приговор – пять лет ИТЛ за антисоветскую агитацию – кочегару парохода «Коккинаки» АКОфлота Е.П.МЕЧЕТИНУ.

1-го августа 1940 года ОСО НКВД приговаривает к пяти годам лагерей члена команды парохода «Сура» Северного пароходства А.В.МАСАЛИТИНОВА. 12 августа Верховный суд Якутской АССР приговорил к пяти годам лагерей продавца торговой точки Севморпути в заполярном Маганском районе Якутии И.Ф.СЛЕПЧЕНКО. В обширном решении ОСО НКВД от 13 августа 1940 года есть и сотрудники Мурманского управления Севморпути: ответственный исполнитель отдела снабжения А.М.МИНГАЕВ и начальник группы торгового управления А.М.МИШИН: оба за АСА получают по пять лет заключения в ИТЛ. Тем же решением за ту же агитацию, но и за измену родине приговорён к восьми годам механик танкера «Юкагир» Мурманского пароходства Л.Г.ОЛОВЯННИКОВ. Ещё более обширным решением того же ОСО от 19 августа к восьми годам лагерей за шпионаж приговорён научный сотрудник Кандалакшского заповедника Г.В.КРЕЧМАН, к тому же сроку за измену родине и агитацию – начальник финансового отдела Мурманского морского арктического пароходства Г.Н.ЗОРИЧ, к трём годам за АСА капитан парохода «Сосновец» А.В.МАРЧУК, к пяти годам за шпионаж и агитацию старший помощник капитана теплохода «Мария Ульянова» Д.Н.СИМБИРЦЕВ, по пять лет за ту же «агитацию» получили матрос парохода «Спартак» М.Ф.ЛЯПИЧ и матрос известного своими арктическими рейсами парохода «Сталинград» И.П.МОГУЧИЙ. 21 августа 1940 года Корякский окружной суд определяет наказание за антисоветскую агитацию плотнику управления «Камчатнефтеразведка» в селе Усть-Воямполка Тигильского района И.К.ЕЛТЫШЕВУ: в наказание ему зачтён срок предварительного двухгодичного заключения. 31 августа 1940 года Верховный Суд РСФСР отменяет очередной приговор Верховного Суда ЯАССР – об осуждении 30 июня на три года за АСА старшего бухгалтера Оленёкской торговой конторы ГУСМП А.Ф.ИСАКОВА, – но он освобождён только в июне 1941 года.

1-го сентября 1940 года от Архангельского областного суда получает четыре года заключения за антисоветскую агитацию, к которой присоединили хулиганские действия на предприятии, радист Амдерминского радиоузла И.К.КРЕСЦОВ. 2 сентября ОСО НКВД определяет наказание за АСА заместителю начальника Мурманской конторы «Арктикснаба» П.Я.ГОНЧАРОВУ – пять лет ссылки. В этот же день ОСО при Коллегии НКВД определяет наказание члену «повстанческо-шпионской организации» начальнику Анабарской лоцмейстерской партии гидрографического отдела Якутского управления ГУСМП М.А.ГОЛОВАЧЁВУ – пять лет лагерей; этого решения он ждал в заключении два года. 2-го же сентября ОСО НКВД определяет пятилетний срок лагерного заключения члену «вредительской антисоветской организации» начальнику гидрографического сектора Якутского управления ГУСМП, одному из известнейших гидрографов страны, Ю.Д.ЧИРИХИНУ, арестованному ещё в декабре 1937-го года. 10 сентября от того же ОСО получает пять лет лагерей за контрреволюционную деятельность Х.Г.ЗАЯЦ – штурман ледокола Архангельского торгового порта. 15 сентября Корякский окружной суд приговаривает за антисоветскую агитацию к трём годам лагерей заведующего медпунктом Хайлюлинской базы АКО в Карагинском районе П.М.КОВАЦЕНКО. 28 сентября решением ОСО НКВД также за АСА получает пять лет штурман гидрографического судна «Мурман» Я.Н.ТРУДНЕНКО. То же ОСО НКВД как «социально-опасных элементов» приговаривает: 9-го ноября – повара парохода «Андреев» Дальневосточного пароходства П.Э.КИРСТА к пяти годам ИТЛ, а 19 ноября – кочегара парохода «Анадырь» К.К.ФАНДЕРБЕРГА к трём годам высылки в Казахстан. 26 ноября всё от того же ОСО за АСА, но с добавлением шпионажа приговорён к пяти годам ИТЛ кочегар парохода «Сакко» Арктического морского пароходства К.П.СЕМЁНОВ.

6-го декабря 1940 года Камчатский областной суд выносит приговор – пять лет заключения в ИТЛ за антисоветскую агитацию – старшему радиотехнику Гидрометеослужбы (Петропавловск) Л.В.ПЛОНСКОМУ.

10-м марта 1941-го года датирован приговор Камчатского областного суда старшему научному сотруднику Камчатского отделения Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии Н.А.ЛУКАШЁВУ – десять лет ИТЛ, арестован он был 4-го февраля 1938-го года. Однако, согласно полученным семьёй документам, в 1939-м году он был освобождён и вновь арестован сразу после начала войны в Москве, привезён на Камчатку и здесь осуждён, направлен в ИТЛ в Амурскую область, где вскоре умер (сведения о жизни Н.А.Лукашёва, его многочисленных арестах в течении всей жизни, осуждении и гибели в заключении содержатся в очерке его внука, А.А.Лукашова, опубликованном в газете «Московского Мемориала» «30 октября», № 72, 2007 г.).

27 мая 1941 года Корякский окротдел НКГБ прекращает дело против пробывшего в «предварительном» заключении более трёх лет «антисоветского агитатора» С.А.ПИСАРЦЕВА – столяра участка «Корн» «Камчатнефтеразведки» в Тигильском районе. 28 мая ОСО НКВД осуждён к пяти годам лагерей за антисоветскую агитацию и участие в антисоветской группе бывший «челюскинец», московский пенсионер А.А.КАНЦИН. 6 июня после полуторагодичного следствия ВКВС выносит смертный приговор «участнику контрреволюционной организации» Г.Д.АЛЛЕРУ, старшему геологу НИИ Глвгеологии Наркомпефтепрома, нсколько лет проводившему разведку нефти в районе Нордвика, где он и был арестован; по каким-то причинам приговор не был приведён в исполнение сразу, и неизвестно, как сложилась бы его судьба, но началась война и 27 июля Аллер был оасстрелян. 28 июня, уже после начала войны, УНГБ Камчатской области неожиданно прекращает дело против начальника Акционерного Камчатского общества П.Н.ПРИТЫКО, а через месяц, 28-го июля, против его заместителя А.С.ВЛАСКИНА; оба были арестованы в конце 1938 года, оба, как и их подчинённые, обвинены в измене родине и участии в диверсионно-террористической организации.

Как видно из упоминаемых должностей репрессированных, ГУСМП к 1937 году стала разветвленной организацией с многочисленными функциями, причем значительная, если не бо́льшая их часть, носила хозяйственный характер в самом широком спектре этого понятия. Отсюда – большое число репрессированных работников хозяйственных и производственных предприятий ГУСМП. Это естественно – перед Управлением были поставлены задачи не столько изучения, сколько освоения северных территорий СССР «в целях социалистического строительства», т. е. выкачивания богатств этих территорий: пушнины, рыбы, морского зверя, в меньшей степени, из-за трудоемкости разведки и добычи – минеральных ресурсов. Недаром перспективные в отношении минеральных ресурсов районы передавались из ведения ГУСМПа в ведение ГУЛАГа с его практически неограниченными ресурсами бесплатной рабочей силы. Так произошло с Норильским районом в 1935-м и с Чукоткой – в 1949-м. Остров Вайгач наоборот, был передан из ГУЛАГа ГУСМПу, но рабочую силу ему поставлял тот же ГУЛАГ.

Заканчивая обзор политических репрессий 1930-х – начала 1940-х гг. против советских полярников и работников организаций и служб, обслуживающих работы в Арктике, следует заметить, что в этот обзор не включены поимённо большинство членов команд кораблей Северного (Архангельск) и Мурманского морских пароходств, совершавших арктические рейсы, так как выяснение, какие именно суда их совершали и каков бвл состав их экипажей требует отдельного исследования. Плавсостав кораблей Дальневосточного морского пароходства и морского флота Акционерного Камчатского общества в обзор включены, т. к. практически все их суда выполняли рейсы в Восточную Арктику и в северную часть Берингова моря. Участие в арктических плаваниях могли принимать, хотя и с меньшей вероятностью, и некоторые суда Балтийского морского пароходства, но анилиз репрессий по нему, как и по Ленинградскому порту и ленингадским судоремонтным и судостроительным заводам мы не проводили. Не включены в обзор и сотрудники торговых портов Мурманска, Архангельска, Владивостока и Петропавловска-Камчатского, судоремонтных и судостроительных предприятий в этих городах. Между тем несомненно, что все эти придприятия и организации в большей или меньшей степени причастны к изучению и освоению Арктики.

О репрессиях среди вспомогательного и непрофильного персонала в местных учреждениях и территориальных управлениях Севморпути можно судить на примерах Салехардской конторы ГУСМП и Мурманского, Красноярского, Якутского и Дальневосточного управлений ГУСМП, причём, как было указано выше, по первым двум организациям цифры нужно как минимум удваивать. За два года (1937–1938) в Салехарде, отнюдь не богатом тогда квалифицированными кадрами, кроме упомянутых выше четырнадцати сотрудников конторы ГУСМП, было расстреляно ещё десять её работников, из них пять специалистов и администраторов среднего звена (бухгалтеры, торговые работники, мастера производства).

В Мурманске располагались жизненно важные для организации работ в Арктике предприятия и учреждения Севморпути и сотрудчающих с ним предприятий. За шесть лет (1935–1940 гг.) было репрессировано 27 работников технического и вспомогательного состава территориального управления Севморпути, 14 из них – квалифицированные специалисты (бухгалтеры, товароведы, строители). За тот же период было арестовано 15 работников, обслуживавших научные (ПИНРО, Биологическая станция АН СССР, Мурманская морская биостанция, Кольская база АН СССР, Лапландский заповедник) и научно-производственные (гидрографические и метеорологические) учреждения – бухгалтеры, завхозы, коменданты и т. п. Невосполнимый урон был нанесен Судоремонтному заводу Севморпути в Мурманске. За время политических репрессий (1933–1958 гг.; в 1958-м в Мурманске был вынесен последний приговор за антисоветскую агитацию) было репрессировано 154 работника завода, из них 37 человек были квалифицированными специалистами, 27 человек – управленцами среднего звена. За период наиболее активного освоения Арктики (1935–1940 гг.) было репрессировано 125 работников завода; почти все репрессии против специалистов и управленцев приходятся именно на это время. Конечно, «незаменимых у нас нет», но заменить этих людей в Мурманске, всегда страдавшем от нехватки специалистов, было очень непросто. Нетрудно представить себе, как это уничтожение кадров повлияло на сроки и качество ремонта судов для полярных плаваний и какие это могло иметь и имело последствия.

В Красноярском крае, в силу своего географического положения ставших одним из наиболее освоенных ГУСМП регионов, за период 1935–1940 годов в органах управления (Красноярском территориальном и подчинённых ему управлениях ГУСМП) было репрессировано 39 работников «общих профессий», из них 23 специалиста среднего звена и 9 неквалифицированных работников. Среди сотрудников, обеспечивающих работу авиации на Енисейской авиалинии ГУСМП и на Красноярском авиаремонтном заводе Севморпути репрессиям подверглись тоже 39 человек: 12 руководителей и специалистов высокой квалификации, 21 работник среднего звена и 6 неквалифицированных рабочих. На имевшихся у ГУСМП в бассейне Енисея плавсредствах репрессировано 11 человек, в том числе 9 квалифицированных специалистов. На судоремонтных мастерских Севморпути в Красноярске репрессировано столько же, 11: один руководящий работник. Семь специалистов и трое рабочих. В разбросанных по огромной территории края торговых и товарных конторах (Туруханск, Игарка, Дудинка и др.) и на факториях ГУСМП репрессировано 29 человек, в том числе 16 квалифицированных сотрудников и шесть рабочих разных специальностей. В рыбных и пушных конторох арестовано 15 человек, из них десять работников среднего звена и двое рабочих. В известном тресте «Северстрой» – основной строительной организации ГУСМП, базирующейся в Игарке, – было подвергнуто репрессиям 40 работников: пять высококвалифицированных, в том числе трое сменявших друг друга главных бухгалтера, десять работников средней квалификации и квалифицированных рабочих и 25 разнорабочих, возчиков и т. п., причём среди них преобладали ссыльно– и трудопоселенцы, т. е. высланные из родных мест «кулаки». В тресте «Севполярлес» репрессировано 17 работников, в том числе одиннадцать специалистов среднего звена и квалифицированных рабочих и двое работников, занятых неквалифицированным трудом. Гордостью Главсевморпути был совхоз «Полярный» в Игарке – форпост земледелия на вечной мерзлоте. В совхозе было арестовано 23 работника: десять среднего и тринадцать – нижнего звена. Один специалист среднего звена и один рабочий были репрессированы на графитовой фабрике ГУСМП в Красноярске, двое рабочих – на Ногинском руднике.

На работавшем в тесном контакте с территориальным управлением ГУСМП Енисейском речном пароходстве репрессиям подверглись 16 человек из плавсостава (четыре капитана судов, девять специалистов и три матроса) и 12 человек из береговых служб (пять руководителей и ведущих специалистов, шесть работников среднего звена и один рабочий). Ещё раз напомним, что для оценки истинных масштабов репрессий все эти цифры нужно увеличить как минимум в два раза.

В Якутии с её особой историей гражданской войны и установления советской власти репрессии приобрели массовый характер уже в 1933-м году. В этом же году в посёлке Пеледуй в верховьях Лены была создана верфь Севморпути – здесь строились речные и небольшие морские суда, баржи и кунгасы, которые затем по Лене выходили к северным морям расходились на Колыму, Яну, Оленёк, Хатангу, распределялись по полярным станциям, факториям и портам ГУСМП в Центральной Арктике. В 1933–1940 годах было репрессировано шесть работников верфи, в том числе четыре квалифицированных специалиста. Кроме того, были репрессированы три работника затонов Севморпути, где суда отстаивались зимой и где проводился их текущий ремонт. Куда более масштабные потери понесло в результате репрессий Ленское морское пароходство, с которым Якутское управление ГУСМП тесно сотрудничало. Ьыли репрессированы семь капитанов судов и четыре члена команд; в береговых службах пароходства было репрессировано шесть человек, в том числе пять руководителей среднего звена. На верфях, судоремонтных заводах и в затонах пароходства было репрессировано одиннадцать человек, в том числе четыре квалифицированных специалиста. В абсолютном выражении цифры (напоминаем, что их нужно удвоить), наверное, впечатления не призводят, однако достаточно вспомнить малонаселённость Якутии и постоянный острый дефицит рабочей силы, особенно – квалифицированной, чтобы оценить урон от репрессий.

В Дальневосточном управлении ГУСМП было репрессировано 98 сотрудников, из них руководителей разных рангов (до начальников отделов) – 19, работников среднего звена – 54, малоквалифицированных работников – 25.

На Дальнем Востоке до организации ГУСМП, а потом и параллельно с ним работало Акционерное Камчатское общество (АКО) Наркомата рыбной промышленности. Географически сфера его деятельности пересекалась со сферой деятельности ГУСМП. Образованное в 1927 году, общество довольно скоро стало государственным учреждением, но, очевидно, с момента образования раздражало чекистов своим «буржуазным» названием. Ничем иным нельзя объяснить постоянно проводимые ими «чистки» в этой организации; репрессиям подвергались и его руководители, и низовые сотрудники. Всего за время его существования было репрессировано (без морского флота АКО) 59 его сотрудников, в том числе руководящих работников (до начальников отделов) 23 человека, квалифициорованных специалистов и руководителей среднего звена – 34, и двое неквалифицированных раблтников; из 59 человек 31 были расстреляны. В этот перечень не входят работники промысловых и промышленных (рыбокомбинаты и рыбзаводы) предприятий, в разное время входивших в систему АКО, т. к. по представленным в источниках («База данных жертв репрессий Камчатской области» и «База данных жертв репрессий Приморского края») принадлежность их к АКО или ГУСМП не устанавливается. Значительные потери понёс и морской флот АКО (в основном – промысловый, суда АКОфлота имели названия малых народов Севера): всего было репрессировано шестнадцать человек плавсостава, из них капитанов судов и старпомов – шестеро, столько же квалифицированных специалистов и четыре матроса.

Нельзя не отметить ощутимых потерь в результате репрессий Тихоокеанского института научного рыболовства и океанографии (ТИНРО) и его Камчатского отделения: было репрессировано 13 их сотрудников, в т. ч. 2 заместителя директора, 8 научных сотрудников и три человека из младшего научного и обслуживающего персонала; расстреляно было три человека.

Считаем нелишним всё же привести некоторые цифры и фамилии Мурманскому, Северному (Архангельск) и Дальневосточному морским пароходствам, а также по морским портам, судоремонтным и судостроительным предприятиям в этих городах.

За пять лет (1936–1940 гг.) было арестовано десять работников береговых служб Мурманского морского пароходства, в основном – квалифицированных рабочих (плавсостав включён в число репрессированных полярников). А вот аресты среди работников основного предприятия Мурманска – Морского торгового порта – шли практически непрерывно с 1931-го по 1953-й год, всего было репрессировано 180 человек. Это были люди самых разных профессий и квалификаций: от простых грузчиков до начальника порта Л.А.НИКОЛАЕВСКОГО, расстрелянного по решению Комиссии НКВД и Прокурора СССР, принятому 14 сентября 1937 года. При этом в 1935–1940 годах было арестовано 125 человек, из них квалифицированных специалистов 35 человек, руководителей среднего звена – 12. Столь масштабные репрессии, конечно, не могли не отразиться на работе такого огромного и сложного механизма, как морской порт.

К расстрелу в Архангельске в годы «большого террора» были приговорены одиннадцать человек из плавсостава Северного морского пароходства, к разным срокам заключения – 45 человек, от кочегаров до капитанов. А полярные моряки, особенно командный состав – «товар штучный», квалификация их приобретается годами, от навигации к навигации. Вот фамилии и даты арестов репрессированных капитанов морских судов Северного (Архангельск) пароходства: Г.И.НЕУСТРОЕВ (арестован 4.12.1935, вскоре освобожден, пароход «Северянин»); И.И.ОТРЕШКОВ (2.06.1937, название п/х не указано; расстрелян); К.С.КАРТАШЁВ (5.08.1937, п/х «Песец»; расстрелян); Я.Р.МИЛОБЕДЗИНСКИЙ (дата ареста неизвестна, п/х «Л.Красин», осуждён 4.11.1937 к пяти годам заключения); И.В.КИЧЕВ (2.10.1937, название п/х не указано, семь лет заключения); М.П.ГУДИН (17.10.1937, название п/х не указано, десять лет); Я.Н.ПОРОМОНОВ (6.12.1937, название п/х не указано, десять лет); Г.П.ЧУХЧИН (26.02.1938, п/х «Революция», срок заключения не указан); И.П.БРЮХОВ (дата ареста неизвестна, осуждён 27.04.1938, расстрелян, п/х «К.Либкнехт»); С.И.БУТАКОВ (дата ареста неизвестна, название п/х не указано; осуждён 8.10.1938, расстрелян); А.А.КРАВЧЕНКО (7.04.1940, восемь лет, п/х «Желябин»); С.С.ПЕСТОВ (дата ареста не указана, осуждён 1.09.1941, п/х «С.Халтурин»; расстрелян). Среди расстрелянных был даже эмигрант из США, кочегар п/х «Мудьюг» Ли-Рой ВАШИНГТОН, обвинённый, естественно, в шпионаже.

Было репрессировано 19 сотрудников Управления Северного морского пароходства, в том числе заместитель начальника А.И.РОГАТЫХ; семеро были расстреляны. За шесть лет (1935–1940) были арестованы 42 работника Архангельского торгового порта, в основном квалифицированные специалисты среднего звена, семеро из них были расстреляны, в том числе начальник порта Г.С.ЖАВОРОНКОВ. Особо следует отметить удар по лоцманской службе: были арестованы пять лоцманов и начальник лоцманской вахты порта Б.Ф.ЗВЯГИН.

Понесла серьезные потери не очень мощная и чрезвычайно загруженная судоремонтная и судостроительная промышленность Архангельска: девятнадцать её работников, в основном квалифицированные рабочие, были арестованы, причем пик арестов пришёлся на зиму-весну 1937 года; пятеро из арестованных были расстреляны.

Среди плавсостава Дальневосточного морского пароходства было репрессировано 125 человек (эта цифра превышает суммарную цифру в таблице за счёт членов команд кораблей каботажного плавания и профильных промысловых судов). Было репрессировано 32 капитанов судов и старпомов (на некоторых судах капитаны, сменившие арестованных, вскоре сами арестовывались), 57 квалифицированных специалистов и 36 членов команд низкой квалификации. К смертной казни было приговорено 34 члена команд пароходов ДВМП.

В береговых службах Дальневосточного морского пароходства было репрессировано 28 человек: четырнадцать руководящих работников, двенадцать руководителей среднего ранга и квалифицированных специалистов и двое рабочих. Были расстреляны начальник пароходства К.А.ГРИБАНОВ (приговор ВКВС 17 марта 1938 года), начальник службы эксплуатации И.А.ВЕДМЕДЬ, начальник связи В.И.ЦЕЛЯРСКИЙ, начальник планового отдела А.А.ЛОБОВ, начальник личного состава Б.З.ГЛАЗУНОВ, уполномоченный ДВМП на Камчатке П.П.СМОЛЯНСКИЙ (все пятеро – ВКВС, 13 марта 1938 года), начальник снабжения К-Р.Г.ВРОМАН (решение Комиссии НКВД и Прокурора СССР, 18 июля 1938 года), исполняющий обязанности начальника радиостанции пароходства М.Г.СМОЛЬСКИЙ-ОСТРОПОЛЕЦ (решение Тройки УНКВД ДВК 10 марта 1938 года). К трём годам высылки ОСО НКВД СССР 21 февраля 1940 года приговорён главный диспетчер пароходства Р.И.ЗЕЛЬТИНГ (арестован в июле 1938 года). Среди высококвалифицированных специалистов был арестован (в июне 1938 года) и почти девять месяцев провёл в заключении до освобождения «по прекращении дела» мастер точных приборов В.Г.ОЛЕРТ – а много ли во Владивостоке таких специалистов и как штурманы вели корабли по неисправным компасам?

Владивостокский морской порт был базовым для плаваний в Восточную Арктику. Среди работников порта было репрессировано четырнадцать человек: шесть руководителей и восемь квалифицированных специалистов; было расстреляно шесть человек, в том числе начальник порта А.Н.КОРОСТЫЛЁВ (приговор ВКВС 25 апреля 1938 года, обвинение – антисоветская деятельность) и начальник планового отдела И.И.РЫБКИН (ВКВС, 13 марта 1938 года, антисоветская деятельность). Один из арестованных умер в заключении до вынесения приговора.

Во Владивостоке ремонт судов, в т. ч. совершавших арктические рейсы, осуществлял многопрофильный Дальзавод. На Дальзаводе репресии охватили в основном его руководящий состав: из шестнадцати репрессированных четырнадцать были руководителями разных рангов (до начальников отделов и цехов), двое – квалифицированные рабочие. Одиннадцать человек были расстреляны, среди них: директор Дальзавода И.С.СЕРГЕЕВ и его заместитель В.С.ЮРЬЕВ (оба осуждены ВКВС 26 апреля 1938 года), главный инженер Г.И.ШИРЯКИН (ВКВС, 13 марта 1938 года) и сменивший его на этой должности и через три месяца арестованный Н.П.АРИНИЧЕВ (ВКВС, 13 марта 1938 года). Главный инженер К.Н.КУЛИГИН 18 января 1940 года был осуждён ОСО НКВД на восемь лет заключения в ИТЛ, а заведующего судремзаводом Дальзавода В.В.ЛАВРИНЕНКО 29 мая 1940 года ВКВС приговорила к десяти годам ИТЛ.

Судоремонтный завод (верфь) в Петропавловске-Камчатском осуществлял в основном ремонт небольших промысловых судов, но проводил и небольшой ремонт пароходов, совершавших арктические плавания. На этом небольшом заводе было репрессиям подверглись 22 человека, в том числе два руководителя (директор завода В.М.СЛОБОДЕНЮК провёл в заключении почти три с половиной года и был освобождён по «прекращении дела» 11 июня 1941 года, врио главного инженера Б.А.МАРГЕЛЕВИЧ освобождён «по прекращении дела» 2 декабря 1939 года после годичного заключения), девять работников среднего звена и высококвалифицированных рабочих и одиннадцать рабочих низкой квалификации; расстрелян был один человек.

В первые недели Великой Отечественной войны чекисты провели массовые аресты тех, кто был у них «под колпаком» по донесениям сексотов об их якобы антисоветских высказываниях. Этим словам придумали новые «юридические» обоснования под всё ту же «антисоветскую агитацию»: «пораженческие разговоры», «восхваление врага», «неверие в победу», «ложные слухи» и тому подобную галиматью. Несколько месяцев потом ОСО, трибуналы и суды давали лагерные «десятки», а то и «вышки» за выражение обычного здравого смысла. Большинство же из осуждённых в 1941 – начале 1942 года были арестованы ещё в период с начала 1938-го по начало 1940-го года.

Сразу после начала войны был выслан из Ленинграда как этнический немец уже дважды упоминавшийся (см. выше) полярный биолог Г.А.КЛЮГЕ. 6 июля 1941 года по обвинению в принадлежности к КРТО Военной Коллегией были приговорены к расстрелу управляющий Всесоюзной конторой по Камчатским нефтеразведкам М.П.БОГДАНОВИЧ (ему вменили ещё вредительство и шпионаж), начальник планово-финансового управления ГУСМП И.О.СЕРКИН, начальник отделения Колымо-Охотского аэрогеодезического предприятия В.А.ЧЕРЕШКО, начальник Западно-Сибирской экспедиции Геофизического треста А.М.ШАЙДЕРОВ, главный инженер Всесоюзной конторы геофизических разведок С.В.ШУМИЛИН (трое последних обвинялись ещё и в шпионаже). В тот же день был приговорен к ВМН по обвинению в создании контрреволюционной вредительской организации создатель и многолетний начальник известного всей стране «Нордвикстроя» Б.В.ЛАВРОВ и, за шпионаж, двое сотрудников Управления топогеодезической службы: заместитель начальника Управления В.П.НЕСМЕЯНОВ и заместитель начальника технического сектора Н.И.ТРЕСКОВ. В основу обвинений легла «связь» с Бергавиновым, на смену которому в руководстве «контрреволюционной организацией» якобы пришел Лавров. 9 июля по тому же обвинению в участии в КРТО и в шпионаже был осуждён начальник отдела Главсеврыбпрома В.Н.ВИНАВЕР, а 13 июля (уже без шпионажа) – заведующий базой «Арктикснаба» А.А.ДУБИНИН и начальник отдела кадров ГВФ С.С.ЦАТУРОВ. Архангельским областным судом 9 июля 1941 года по четырём пунктам 58-й статьи (вредительство, АСА, КРО и служба в контрреволюционных правительствах) был приговорён к расстрелу начальник планового отдела территориального управления ГУСМП Н.К.УПАДЫШЕВ. 21 июля Камчатский областной суд приговаривает за антисоветскую агитацию в военное время к восьми годам ИТЛ кочегара парохода «Невастрой» Л.Л.СОЕНОВА. 6 августа 1941 г. Военный трибунал Мурманского бассейна приговорил к десяти годам заключения за антисоветскую агитацию в военное время механика ледокола «Иосиф Сталин» К.Ф.КАРАМЫШЕВА. 21 августа Таймырский окружной суд продолжил начатый ВКВС разгром «Нордвикстроя», но по своему рангу судил кочегара Нордвикской нефтеразведочной экспедиции Н.А.БЕЛИКОВА и за антисоветскую агитацию осудил его на десять лет лагерей. Через неделю, 28-го, тот же срок по тому же обвинению получает повар Хатангской конторы ГУСМП И.А.КОНОВАЛОВ.

13-го сентября 1941 года Чукотским окружным судом приговорена за АСА к пяти годам лагерей врач экспедиции ГУСМП в бухте Угольной Н.Л.ШУВАЛОВА, арестованная в октябре 1940 года. 14 сентября Таймырский окружной суд приговаривает к расстрелу арестованного уже после начала войны за антисоветскую агитацию в военное время бухгалтера промартели в Дудинке Г.Ф.ЗАЛЕССКОГО, исполнение приговора откладывается и 11 июля 1942 года Верховный Суд РСФСР заменяет расстрел на 10 лет заключения. 16 сентября ОСО НКВД выносит решение о пятилетнем сроке заключения в ИТЛ старшего бухгалтера-инспектора Якутского управления ГУСМП В.А.ЗЫБИНА; он к этому времени провёл в заключении два с половиной года. Радиста Мурманского пароходства С.П.СМЫСЛОВА 16 сентября по обвинению в антисоветской агитации в военное время судил почему-то Челябинский областной суд, приговор – десять лет заключения в ИТЛ. 16 сентября 1941 года после трёх с половиной лет заключения ОСО НКВД наконец принимает решение в отношении председателя Госплана Якутской АССР Г.Т.СЕМЁНОВА – восемь лет лагерей за измену родине и участие в повстанческо-вредительской контрреволюционной организации. Г.Т.Семёнов – один из первых геологов-якутов, в 1930-х годах – начальник Якутского районного геологического управления. После освобождения из лагеря он с 1957-го года много лет был главным геологом Якутского геологического управления и получил звание Героя Социалистического Труда. 27 сентября Тройка УНКГБ по Дальневосточному краю принимает решение в отношении «изменника родине» начальника экспедиции морского флота Акционерного Камчатского общества П.В.ШРАМКО – в наказание ему зачтён срок предварительного заключения, а составлял он без малого три года!

6 октября 1941 года Приморский краевой суд по обвинению в шпионаже и антисоветской агитации (как всё-таки можно было совмещать эти виды деятельности?) с привосокуплением обвинения в изготовлении и распространении порнографических сочинений (ст. 182–1 УК) приговаривает с десяти годам ИТЛ технического инспектора по охране труда Дальневосточного управления ГУСМП Я.П.УРЮТОВА. По обвинениям в «антисоветской агитации в военное время» ОСО НКВД щедро раздаёт «десятки» – приговоры к десятилетнему заключению: наблюдателю Кольской гидрометеостанции А.Е.ХОМУТИННИКОВОЙ (осуждена 8 декабря), радисту Мурманского управления гидрометеослужбы В.Е.ШИРЯЕВУ (осуждён 16 декабря), старшему штурману экспедиционного судна «Мурманец» Ф.К.ЛЮДСКОВУ (осуждён 5 января 1942 года), инспектору Мурманского управления Севморпути И.А.ЛУКАШЕВИЧУ (осуждён 7 марта 1942 года, ему добавили ещё и измену родине). 22 октября арестован (это его четвёртый арест после краткосрочных арестов в 1925, 1926 и 1933 годах) и вскоре осуждён на пять лет, естественно, за антисоветскую агитацию (осудивший орган не выяснен) В.М.ГОЛИЦЫН, из известного княжеского рода, но более известный как талантливый книжный художник, иллюстратор, изобретатель детских игр, но и – один из создателей знаменитого исследовательского судна «Персей» и участник арктических плаваний на ледоколе «Малыгин»; в 1943 году он умер от пеллагры в лагере в городе Свияжске под Казанью. 13 декабря 1941 года за АСА в её «военной трактовке» Военным трибуналом Северного бассейна приговорён к расстрелу начальник метеостанции на мысе Чёрном Кольского полуострова В.С.СЕДЯКИН. 18 декабря, через год после ареста, Военным трибуналом Тихоокеанского флота за намерение измены родине (ст. 58–1а через ст. 17) приговорён к расстрелу матрос парохода «Уралмаш» Дальневосточного пароходства Н.Т.ШЕВЧЕНКО. 26 декабря Военный трибунал войск НКВД Мурманской области приговаривает за АСА к пяти годам лагерей старшего механика Терской авиаметеорологической станции А.Р.ЛИДМА. 27 декабря ОСО НКВД принимает решение о десятилетнем сроке заключения за АСА преподавателя Московского библиотечного института, создавшего обширную библиографию Сибири, в том числе и Сибирского Севера, Н.В.ЗДОБНОВА, он умер в лагере в 1942 году.

В 1941 году (точная дата не приводится) в Ненецком национальном округе расстрелян рабочий экспедиции П.С.КУБЫШКИН. В 1941 году (более точных сведений пока не найдено) за антисоветскую агитацию осуждён к десяти годам лагерей один из лучших полярных лётчиков В.М.МАХОТКИН. 30 декабря 1941 года был арестован и вскоре осуждён на десять лет заключения за антисоветскую агитацию полярный геолог К.К.ВОЛЛОСОВИЧ, сын известного арктического исследователя.

7 января 1942 года Военный трибунал Сибирского военного округа в Красноярске выносит смертный приговор за измену родине начальнику полярной станции на острове Домашний в архипелаге Северная Земля А.П.БАБИЧУ, Военная Коллегия Верховного Суда заменяет расстрел десятью годами лагерей. Александр Бабич – один из героев «Архипелага ГУЛАГ» А.И.Солженицына, в разных местах своей книги рассказывающего об аресте Бабича (ч. 4, гл. 3), следствии (ч. 3, гл. 10 и 13), его лагерных мучениях (ч. 1, гл. 4; ч. 3, гл. 7 и 13). 27 января Военная Коллегия Верховного Суда СССР за всё ту же антисоветскую агитацию приговаривает к десятилетнему лагерному заключению капитана парохода «Ительмен» АКОфлота Н.И.ШАША. 7 февраля Таймырский окружной суд приговаривает рабочего аэропорта Игарки С.С.ВОХМИНА, обвинённого в антисоветской агитации, к принудительному психиатрическому лечению – вот кто, оказывается, был предтечей идей Андропова о методах борьбы с инакомыслием! В тот же день ОСО НКВД СССР приговаривает за АСА к пяти годам заключения повара порта Тикси И.Г.КОСТРИКИНА. Зато 12 февраля прекращено дело начальника производственно-технического отдела Нордвикской нефтеразведочной экспедиции ГУСМП С.Г.АЛИБЕКОВА, хотя за два месяца до этого он был арестован за шпионаж и антисоветскую агитацию. Эвенкийский окружной суд 25 февраля провозглашает приговор всё за ту же «агитацию» гидрологу Управления Гидрометеослужбы по Эвенкийскому округу Б.И.БОДЗИНСКОМУ – десять лет лагерей. 26 февраля ОСО НКВД за шпионаж и агитацию приговаривает к пятилетнему лагерному сроку штурмана Мурманского пароходства С.И.ТОМУШКИНА.

11-го марта 1942 года Камчатский областной суд приговаривает (обвинение, конечно, АСА) к десяти годам руководителя группы финансов Акционерного Камчатского общества М.Е.ДИЖУРА. 14 марта ОСО НКВД выносит решение о пятилетнем сроке заключения капитану парохода «Аргунь» Мурманского пароходства Ф.И.ВОРОНИНУ, арестованному ещё 30 мая 1941 года; однако в решении ОСО к «пяти годам» добавлено – «условно», что для таких обвинений и для того времени совершенно необычно. Видно, легендарный полярный капитан В.И.Воронин обил пороги кабинетов своих высокопоставленных знакомых, добиваясь смягчения участи односельчанина (он родом тоже из Сумского Посада) и, наверное, родственника. 31 марта Камчатский областной суд вынес приговор за АСА матросу парохода «Пенега» (порт приписки – Ленинград) Б.Н.БОРИСОВУ – шесть лет лагерей.

11 апреля 1942 года Военный трибунал Тихоокеанского бассейна за АСА приговаривает к десяти годам заключения старшего машиниста парохода «Эскимос» АКОфлота К.К.ФРИЖИКИНА. 19 апреля Военным трибуналом Мурманского бассейна приговорён за агитацию к семи годам лагерей матрос парохода «Правда» Я.У.ПАУТОВ. 22 апреля всё за ту же АСА к пяти годам ИТЛ ОСО НКВД приговаривает механика парохода «Сахалин» Дальневосточного пароходства Е.В.ХРОМОВА. 27 апреля Камчатским областным судом к десяти годам, конечно же, за АСА, приговорён боцман парохода «Сима» АКОфлота С.И.МИКЛАШЕВИЧ.

А вот 13 мая то же ОСО выносит приговор к трём годам ИТЛ матросу Дальневосточного пароходства О.И.ДРИГО по весьма своеобразному обвинению: «разглашение своей секретной связи с органами НКВД»; исполнение приговора было, однако, приостановлено и «сексот» был отправлен в действующую армию. Зато примером патологической «бдительности» было дело геофизика Усть-Енисейской нефтяной экспедиции М.В.АБРАШКЕВИЧА: Таймырский окружной суд 22 мая 1942 года осудил его на семь лет заключения за шпионаж, орудием преступления был радиоприёмник, нужный ему для работы. 29 мая Эвенкийский окружной суд приговорил к десяти годам за АСА зоотехника ветеринарного участка фактории Ессей Н.С.ЗАЧЁСОВА.

1-го июля 1942 года Корякский окротдел НКВД прекращает дело против матроса катера «Камчатнефтеразведки» в селе Усть-Воямполка Тигильского района Ф.Г.КОЛГАНОВА, он, обвинённый в антисоветской агитации, провёл в заключении почти четыре с половиной года. 16-го июля Военный трибунал Тихоокеанского бассейна приговорил к пяти годам ИТЛ за антисоветскую агитацию в военное время кочегара парохода «Монич» Дальневосточного пароходства Т.Н.КИСЕЛЁВА. 1-го августа 1942 года Военный трибунал Мурманского бассейна приговорил к десяти годам («агитация») старшего помощника капитана парохода «Субботник» Ф.В.СМИРНОВА. 21 августа направлен на принудительное психиатрическое лечение обвиненный в антисоветской агитации заведующий складом Енисейского пароходства А.М.КУРБАТОВ. 22 августа Эвенкийский окружной суд приговаривает к десяти годам за столь распространённую в военные годы антисоветскую агитацию начальника радиостанции в Туре А.З.ГИМАТУДИНОВА.

1 сентября 1942 года Верховный суд Якутской АССР выносит смертный приговор за антисоветскую агитацию в военное время старшему машинисту Пеледуйской судоверфи Севморпути на Лене Д.А.БОВДУНУ; 21 октября Верховный суд СССР заменяет расстрел десятилетним лагерным сроком. 19-го сентября продолжавшее «работать» ОСО НКВД СССР приняло решение о расстреле начальника пристани треста «Севполярлеса» в Красноярске М.Г.ИЕРУСАЛИМСКОГО, обвинённого в контрреволюционной деятельности. 16 октября Военным трибуналом осуждён на десять лет лагерей вышедший из немецкого окружения Е.М.МЕЛЕТИНСКИЙ, известный фольклорист, занимавшийся и фольклором малых народов Севера; он был обвинён в антисоветской агитации в военное время, в мае 1943 доведённый до истощения, он был актирован и освобождён, однако на этом его злоключения не кончились (см. выше). 25 ноября 1942 года Военный трибунал Тихоокеанского бассейна приговорил за всё ту же антисоветскую агитацию к десяти годам ИТЛ 4-го механика парохода «Уэлен» Дальневосточного пароходства С.Н.ПЕТРОВА. С 28 ноября по решению ОСО НКВД подлежал освобождению с учётом срока предварительного заключения (одиннадцать месяцев) обвинённый в АСА радист парохода «Всеволод Сибирцев» Дальневосточного пароходства П.В.БУДАНЦЕВ.

13 января 1943 года к восьми годам заключения за антисоветскую деятельность ОСО НКВД приговаривает бухгалтера сельпо в пос. Усть-Коминское эвенка В.С.ГАЛКОВСКОГО. 23 февраля Корякским окружным судом к десяти годам за АСА приговорён мастер рыбокомбината в посёлке Авеково К.Г.АРТЮШЕНКО. 1-го апреля Таймырский окружной суд выносит приговоры к восьми годам заключения за антисоветскую агитацию рабочему нефтеразведочной экспедиции в поселке Усть-Порт А.И.АНИКУЛИНУ и грузчику этой же экспедиции в поселке Малая Хета Ф.Г.АТЛЕТОВУ. 1-го же апреля Корякский окружной суд за ту же АСА приговаривает к десяти годам ИТЛ рабочего Корфского рыбокомбината в Олюторовском районе М.Ф.ЛОПИНА, а 5-го апреля к шести годам – старшину катера рыбокомбината в селе Тиличики Олюторовского района Ф.П.ЛОГИНОВА. 10 апреля Камчатским областным судом после полуторагодичного следствия вынесен приговор за антисоветскую агитацию в военное время начальнику планового отдела Корфского рыбокомбината В.Н.МИШАРИНУ – пять лет заключения в ИТЛ. 12 апреля Таймырский окружной суд приговорил к десяти годам лагерей (обвинение не указано) взрывника нефтеразведочной экспедиции в Усть-Порте Ф.Н.АНАШКИНА. 16 июня всё тот же Таймырский окружной суд приговаривает к десяти годам за антисоветскую агитацию десятника «Диксонстроя» Д.И.КОРЫТОВА.

16 июля 1943 года ОСО НКВД принимает решение о пятилетнем заключении («агитация») старшего научного сотрудника Мурманской опытной оленеводческой станции Э.И.САВУСКАНА. А во Владивостоке Приморский краевой суд 24 июля выносит оправдательный приговор по делу корабельного инженера Арктического пароходства ГУСМП П.Э.КРАМЕРА, обвинённого в антисоветской агитации. 10 сентября Таймырский окружной суд приговорил к десяти годам лагерей за антисоветскую агитацию десятника строительства рыбного завода ГУСМП в Дудинке Р.Г.ВЕБЕРСА. 11 сентября 1943 года за АСА Военным трибуналом Ленского бассейна приговорён к пяти годам лагерей радист полярной станции на острове Мостах Б.Н.КОЧЕТКОВ, но в феврале 1944 года Военно-транспортная коллегия Верховного Суда СССР приговор отменяет «за отсутствием состава преступления». 9 октября 1943 года к семи годам заключения Таймырским окружным судом осуждён инженер-механик рыбоконсервного завода в Усть-Порте А.П.ГАЛЛЕР, немец, в августе 1941-го высланный из Республики немцев Поволжья. 6 декабря УНКГБ Енисейского бассейна прекращает дело об измене родине Л.В.БАТЫРЕВОЙ и после трёх месяцев заключения восемнадцатилетняя ученица радиостанции на острове Диксон выходит на свободу.

22 марта 1944 года Корякский окружной суд приговаривает к пятилетнему лагерному сроку за АСА заведующего радиотрансляционным центром рыбокомбината в селе Тилички Олюторовского района В.И.ЗАГАЙНОГО. 4–6 апреля Таймырский окружной суд выносит приговоры рабочим рыбзавода ГУСМП в Хатанге, в основном это женщины, депортированные из Республики немцев Поволжья и Прибалтики и обвинённые в антисоветской агитации: А.И.БЕРКЕНФЕЛЬД (10 лет заключения), Т.Б.ВОЙТИШКО (8 лет), Х.А.ДУНДУРС (8 лет), К.П.КОРБИЕ (8 лет), Г.А.БЕХТЕРЕВ (10 лет). 7 мая Отдел НКГБ Тихоокеанского бассейна прекращает дело по обвинению капитана (?) парохода «Перекоп» Дальневосточного пароходства И.В.БАЙДАКОВА в измене родине и участии в КРО, по оставшемуся обвинению в антисоветской агитации 17 июля он оправдан Военным трибуналом Тихоокеанского бассейна. 30 мая Военный трибунал Енисейского бассейна приговаривает всё за ту же АСА к десяти годам лагерей капитана парохода «Белоруссия» Енисейского пароходства Е.И.ВОРОНИНА. 3 июня Военный трибунал Тихоокеанского бассейна приговорил к десяти годам ИТЛ за АСА кочегара парохода «Днепрострой» Дальневосточного пароходства А.А.КУЛИНИЧА. 4 августа от Таймырского окружного суда за контрреволюционную агитацию десятилетний лагерный срок получает корректор игарского издательства «Большевик Заполярья» Л.Г.БОГОЛЕПОВА. 16 сентября Военный трибунал войск НКВД Камчатской области вынес приговор по обвинению в измене родине кочегару парохода «Якут» АКОфлота А.К.СОКОВУ – 10 лет заключения в ИТЛ.

17 февраля 1945 года Военный трибунал Енисейского бассейна приговаривает к десяти годам слесаря Нордвикской экспедиции ГУСМП М.П.АУЛОВА, 21-го – к пяти годам бойца ВОХР экспедиции Г.С.БЯКОВА, 6 марта – рабочего экспедиции А.Д.КУЦЕВА, всех – за антисоветскую агитацию. 7 марта 1945 года Военным трибуналом Мурманского гарнизона приговорён к восьми годам лагерей капитан парохода «М-73» И.Ф.ТУКАЧЁВ. 15 марта Военный трибунал Ленского бассейна за антисоветскую агитацию в военное время приговорил к восьми годам лагерей инженера «Житайстроя» ГУСМП в Якутии А.Б.ЧАПЛИНСКОГО. 10 июля 1945 года Военный трибунал Енисейского бассейна приговаривает к четырём годам за контрреволюционную агитацию капитана парохода «Иртыш» Енисейского пароходства Н.В.ЕВГОРОВИЧА. 14 января 1945 года был арестован машинист электростанции поселка Тикси Я.С.КАЛУГИН – за порчу имущества, вскоре обвинение переквалифицировано на ст. 58–9 («диверсия»), но 6 сентября 1945 года Военным трибуналом Ленского бассейна он был оправдан. 12 ноября ОСО НКВД выносит решение о десятилетнем заключении в ИТЛ 3-го помощника капитана парохода «Молот» Дальневосточного пароходства Е.А.РЕЗНЕРА.

В конце 1940-х – начале 1950-х годов в СССР началась новая волна государственного политического террора, грозившая перехлестнуть по масштабам 1937-й. Объектами его стали не только т. н. «повторники», т. е. уже отбывшие свои срока́ после осуждения в 1930-х, но и новый «контингент», среди которого были и бывшие советские военнопленные. Таким был, например, геофизик НИИ геологии Арктики И.Е.БЕЛЕЦКИЙ, арестованный летом 1952 года (других подробностей источник не приводит). Однако хватало и «обычных» первичных арестов и осуждений. 29 июня 1946 года Военный трибунал Тихоокеанского флота приговорил за антисоветскую агитацию к восьми годам ИТЛ кочегаров парохода «Волхов» Дальневосточного пароходства В.Г.ЗЕЛЕНТИНОВА и П.А.КРЮЧКОВА. 14 сентября на десять лет лагерного заключения Чукотским окружным судом осуждён уполномоченный Чукотской базы КОРПС («Комитет развития производительных сил») в селе Усть-Белая Анадырского района В.П.ЛЕОНТЬЕВСКИЙ. З0 сентября Военный трибунал войск МВД при Дальстрое осудил к восьми годам заключения В.В.ПОРТУГАЛОВА, поэта и артиста, бывшего колымского заключённого, осуждённого в 1937 году на пять лет; после освобождения он остался в Магадане, собирал и публиковал чукотские и эскимосские песни, переводил на русский язык чукотских поэтов.

7 апреля 1947 года Военный трибунал 22-й стрелковой дивизии за антисоветскую агитацию выносит приговор – семь лет ИТЛ – 2-му помощнику капитана парохода «Херсонес» Дальневосточного (?) пароходства С.И.ВЛАСОВУ. А 10 апреля Водный отдел УМГБ Тихоокеанского бассейна прекращает дело в отношении кочегара парохода «Скала» Дальневосточного пароходства П.В.ПРОВОТОРОВА, обвинённого по ст. 58–1б («измена родине военнослужащим»). 29 апреля Корякский окружной суд приговаривает всё за ту же АСА к десяти годам ИТЛ метеонаблюдателя аэропорта в селе Усть-Хайрюзово М.С.БЕРЁЗКУ. 6 июня тот же суд за ту же АСА осуждает на восемь лет лагерей директора школы в селе Палана А.В.ЛЕВИЦКОГО. 27 июня 1947 года Таймырский окружной суд приговаривает к семи годам лагерей всё за ту же безотказную антисоветскую агитацию мастера рыбоконсервного завода ГУСМП в Усть-Порте А.Л.БЕХМАНИСА. 15 июля тот же суд по тому же обвинению «даёт» восемь лет рыбаку Ошмарского рыбного завода в устье Енисея П.И.КРЮКОВУ. 26 июля Военный трибунал Мурманского бассейна приговорил к десяти годам лагерей за измену родине матроса парохода «Петровский» В.А.ОРЛОВА. В 1947 году осуждён к ссылке за «подготовку покушения на Сталина» исследователь литературы чукчей и эскимосов, директор НИИ художественной промышленности в Москве В.М.ВАСИЛЕНКО.

В начале 1948 года (более точных данных источник не приводит) был осуждён к десяти годам лагерей исследователь этнографии саамов Н.Н.ВОЛКОВ по обвинению в проведении в плену у немцев антисоветской агитации; в 1953 году он умер в заключении. 14 февраля ОСО МГБ освобождает с «учетом срока предварительного заключения» (пяти месяцев) матроса парохода «Восток» Дальневосточного пароходства И.И.СКРЕБНЕВА, обвинённого в «разглашении должностным лицом сведений, не подлежащем оглашению» (ст. 121 УК, срок – до трёх лет). 17 апреля ОСО МГБ второй раз к тем же пяти годам лагерей и бессрочной ссылке за ту же АСА приговорена уже упоминавшаяся (см. выше) этнограф Н.И.ГАГЕН-ТОРН, в промежутке между арестами защитившая кандидатскую диссертацию. 30 июня Мурманский областной суд за АСА приговаривает к десяти годам капитана парохода «М-36» А.Д.УДОВИЦКОГО. 9 октября Корякский окружной суд вынес приговор за антисоветскую агитацию радиотехнику конторы связи в селе Палана В.К.БОНДАРЕВУ – десять лет лагерей. 12 ноября восьмилетний срок за ту же АСА получает от Линейного суда Мурманского бассейна старший механик парохода «Софья Перовская» О.В.КУНИЦЫН.

13 января 1949 года Мурманский областной суд выносит приговор старшему мотористу Мурманского управления гидрометеослужбы Ф.Д.ПАНФИЛОВУ – десять лет за «агитацию». 26 февраля ОСО МГБ приговаривает к двадцатипятилетнему сроку лагерного заключения знаменитого полярного лётчика, к аресту – лётчика Московского отряда особого назначения Главсевморпути Ф.Б.ФАРИХА, ему вменены в вину измена Родине, антисоветская агитация в военное (!?) время и участие в контрреволюционной организации; в 1954-м году в результате пересмотра дела срок снижен до десяти лет, но к 1956-му году он уже на свободе и реабилитирован. 13 мая 1949 года арестован слесарь Нордвикской экспедиции Е.С.ИГНАТЬЕВ, в 1943 году закончивший десятилетний лагерный срок за участие в повстанческо-вредительской организации; ему предъявлены обвинения по тем же статьям, что и в 1933-м году, но 3 ноября 1949 года Особый отдел УМГБ Енисейского бассейна дело неожиданно прекращает. 14 мая ОСО МГБ по обвинению в шпионаже приговаривает к двадцати годам заключения министра морского флота СССР, в 1946–1948 годах – начальника ГУСМП А.А.АФАНАСЬЕВА, для отбытия наказания он отправлен в каторжный Камашлаг в Кузбассе, но уже в 1953 году его освобождают и отправляют начальником Дудинского порта: морских и речных ворот Норильлага. 15 июня ОСО МГБ по обвинению в участии во вредительско-террористической организации приговаривает к восьми годам лагерей научного сотрудника Кольской базы АН СССР И.А.КОРОВЯКОВА (см. выше). 17 июня к двадцати пяти годам заключения за намерение к терроризму и АСА был приговорён работавший в Туруханске лётчик ГУСМП А.П.ЧЕБОНЕНКО. 22 июля Линейным судом Тихоокеанского бассейна к восьми годам заключения в ИТЛ приговорён штурман Дальневосточного пароходства В.Г.КОМАРОВСКИЙ, обвинённый в антисоветской агитации и участии в контрреволюционной организации. Судовой механик парохода «Желябов» того же пароходства Г.У.КОВАЛЬ, арестованный за антисоветскую агитацию, 4 октября 1949 года Отделом охраны МГБ на Тихоокеанском бассейне направлен «для применения мер судебно-медицинского характера», а 21-го октября Линейный суд Тихоокеанского бассейна дело прекращает. 20 ноября этим же судом приговорён к восьми годам ИТЛ за антисоветскую агитацию 2-й механик теплохода «Ильич» Дальневосточного пароходства В.Н.КУЗЕМА.

22 февраля 1950 года ОСО МГБ приговаривает к десяти годам ИТЛ профессора Академии художеств искусствоведа Н.Н.ПУНИНА, он обвинён в террористических намерениях, антисоветской агитации и участии в КРО; это его третий арест (он на короткие сроки арестовывался в 1921 и 1935 годах, окончившийся смертью в лагере в августе 1953 года); в 1929 году он организовал в Русском музее выставку искусства народностей Севера и написал по её материалам статью. 21 апреля ВКВС выносит смертный приговор за шпионаж и АСА штурману Северного (Архангельск) морского пароходства Ю.Ф.ЕГОРОВУ. 9 мая Линейный суд Тихоокеанского бассейна в десять лет заключения в ИТЛ оценил антисоветскую агитацию пекаря парохода «Кронштадт» Дальневосточного пароходства Г.Х.ГАНДЗЮКА. 19 июня к десяти годам за антисоветскую агитацию приговорён командир авиаотряда геологического управления «Енисейстроя» В.А.ВАЛЕНТЕЙ, его судил почему-то суд Управления лагерей Красноярского края. 24 августа Камчатским областным судом к двадцати пяти годам ИТЛ по обвинению в вооружённом восстании (ст. 58–2) и антисоветской агитации приговорён начальник отдела прогнозов Камчатской гидрометеослужбы П.И.АВТОНОМОВ; 28 ноября Военная Коллегия ВС СССР сокращает срок до десяти лет. 20 сентября 1950 года «всего» к пяти годам ссылки ОСО МГБ приговаривает как «социально-опасного элемента» директора Мурманского областного краеведческого музея А.П.ПОПОВА. В октябре 1950 года ОСО МГБ приговаривает к десяти годам лагерей уже упоминавшегося (см. выше) фольклориста и литературоведа Е.М.МЕЛЕТИНСКОГО, на момент ареста (6 мая 1949 года) работавшего заведующим кафедрой литературы Петрозаводского университета.

К десяти годам ИТЛ 16 февраля 1951 года Линейный суд Тихоокеанского бассейна приговорил 2-го механика парохода «Арктика» Н.Е.ТУРКУТЮКОВА, обвинение – всё та же антисоветская агитация. Старший помощник капитана парохода «Ловать» Мурманского пароходства К.В.ПОПОВ приговорён 3 марта к десяти годам лагерей за АСА Линейным судом Мурманского бассейна. 25-го апреля тот же суд за ту же АСА приговорил к восьми годам заключения 2-го механика парохода «Софья Перовская» А.Н.ЛОБОДУ. 9 мая Камчатский областной суд по обвинению в антисоветской агитации приговаривает к девяти годам ИТЛ управляющего «Камчатнефтегеологии» В.Л.ЛАМИНА. По решению ОСО МГБ от 4 июля в пятилетнюю ссылку из Ленинграда в Кзыл-Ординскую область Казахстана отправлен редактор лоций Гидрографического управления ГУСМП Н.Н.САРКАН-АЛЕКСЕЕВ (обвинение источник не приводит). 17 августа Таймырский окружной суд приговаривает к шестилетнему лагерному сроку за АСА электросварщика «Диксонстроя» Ф.З.КАРПЕНКО. 26 сентября Корякский окружной суд опять же за АСА приговаривает к двум годам и пяти месяцам заключения рабочую Каргинского рыбокомбината Д.Г.АВРАМЕНКО, а она уже провела в заключении четыре (!) года. 19 декабря ОСО МГБ определяет, конечно же, всё за ту же АСА, пять лет лагерного срока капитану парохода «Скала» Дальневосточного пароходства В.С.ГОРБАТЕНКО.

21 мая 1952 года ОСО МГБ определило пять лет ссылки известному полярному зоологу, «сибиряковцу» и «челюскинцу» Л.О.БЕЛОПОЛЬСКОМУ, вся вина которого заключалась в том, что он был братом расстрелянного по «ленинградскому делу» 1950-го года «врага народа». 2 июля ленинградский городской суд выносит приговор к десяти годам заключения «за клевету на национальную политику КПСС и Советской власти» преподавателю Лениградского университета и Ленинградского пединститута, видному этнографу и лингвисту, специалисту по тунгусско-манчжурским языкам Г.М.ВАСИЛЕВИЧ; в 1953 году срок сокращён до пяти лет, в 1955 её освобождают. 17 июля 1952 года к десяти годам лагерей Военным трибуналом войск МГБ Ленинградского округа все за ту же безотказную АСА приговорён крупнейший специалист по эвенкийскому языку и фольклору, профессор факультета народов Севера Ленинградского пединститута М.Г.ВОСКОБОЙНИКОВ; в 1955 он освобождён и реабилитирован и продолжил свою научную работу. 18 ноября Таймырский окружной суд приговаривает к десяти годам за антисоветскую агитацию столяра Нордвикской экспедиции Н.М.ЗОЛОТОВА, в «хрущевскую оттепель» в июле 1955 года Верховный Суд РСФСР сокращает срок вдвое.

К десяти годам ИТЛ Линейным судом Приморской железной дороги 13 апреля 1953 года приговорён за АСА матрос парохода «Магнитогорск» Дальневосточного пароходства И.У.СЕМИОВЕЦ (он арестован через несколько дней после смерти Сталина, видимо, порадовался этому раньше времени); но уже 15 июня УМВД Приморской железной дороги дело против него прекращает и он выходит на свободу. К знаменитому «делу врачей» был «пристёгнут» студент 6-го курса Рязанского мединститута М.М.ЭТЛИС; за участие в «контрреволюционной террористической организации» он приговорён к двадцати пяти годам лагерей, в Карагандинских лагерях получил диплом врача, вскоре после освобождения поселился в Магадане и занялся изучением и борьбой с алкоголизмом среди малых народов Северо-Востока (М.М.Этлис много лет возглавлял магаданское отделение Общества «Мемориал»). З0 июля Корякским окружным судом к десяти годам заключения приговорён за АСА нормировщик рыбзавода № 7 Олюторовского района П.И.МАТУШКИН, арестованный в августе 1948 (!) года (в ноябре 1954 года будет освобождён).

В это же время травля приобретала изощренные формы и подвергались ей люди, известные всей стране. «Папанинец», Герой Советского Союза, член-корреспондент АН СССР генерал Е.К.ФЁДОРОВ по указанию Сталина в 1947 году за «потерю политической бдительности» (устроил американским коллегам пикник) был неким «судом чести» разжалован в рядовые и смещён с поста начальника Гидрометеослужбы СССР (в 1960 г. будет избран академиком АН СССР). В ад была превращена жизнь другого «папанинца», тоже Героя Советского Союза, академика АН СССР, создателя (в 1946 году) и директора Института океанологии АН СССР, наркома и министра Морского Флота СССР в 1942–48 гг. П.П.ШИРШОВА: в 1947 году была арестована его жена, актриса и мать грудного ребенка Е.Гаркуша, и живший в постоянном стрессе Ширшов умер, не дожив до 50-ти лет, в 1953 году.

А считать ли подвергшихся политическим репрессиям людей, обласканных властью и «народной любовью», которые до того, как стать первыми Героями Советского Союза, по настоянию политорганов, особых отделов и командиров были выгнаны со службы в ВВС РККА «как политически и морально неустойчивые и несоответствующие службе в РККА»? Начальник ВВС РККА А.И.Алкснис в своем докладе К.Е.Ворошилову перечисляет эти всемирно известные фамилии: А.В.ЛЯПИДЕВСКИЙ, М.Т.СЛЕПНЁВ, И.В.ДОРОНИН, В.С.МОЛОКОВ, С.А.ЛЕВАНЕВСКИЙ [«Репрессии в Красной армии»].

Достаточно попробовать установить масштаб репрессий, затронувших участников одной полярной экспедиции, чтобы убедиться, что репрессиям подвергались люди разных специальностей, служебного положения, национальности. Нам довелось заниматься этим в отношении одной из первых и самых знаменитых советских полярных экспедиций – похода ледокола «Красин» для спасения членов экспедиции У.Нобиле на дирижабле «Италия» в 1928 году (см. статью « Судьбы участников знаменитой экспедиции » в настоящем сборнике) . Удалось выяснить, что из 134-х участников экспедиции, граждан СССР, было репрессировано не менее восемнадцати человек – каждый седьмой. Помимо уже упомянутых начальника экспедиции Р.Л.Самойловича, 3-го помощника капитана «Красина» Ю.К.Петрова и кочегара К.К.Розенталя, репрессированы: комиссар экспедиции П.Ю.ОРАС (1940 г., обвинение – участник вредительской антисоветской организации, приговор – десять лет заключения); 2-й помощник капитана Б.М.БАЧМАНОВ (1938 г., обвинение – террористические акты, контрреволюционная пропаганда, участие в КРО; расстрел); старший радиотелеграфист И.Г.ЭКШТЕЙН (1938 г., вредительство, диверсии, участие в КРО; расстрел); старший электрик М.К.ЛЕМАН (1936 г., принадлежность к троцкистско-зиновьевской оппозиции; высылка в Туркмению), 3-й помощник механика А.Н.СОКОЛЕНКОВ (1936 г., шпионаж, контрреволюционная пропаганда, участие в КРО; восемь лет заключения, по второму, лагерному приговору – расстрел); старшие машинисты Г.Я.ВЕСКЕ (1938 г., контрреволюционная пропаганда; расстрел) и Г.П.МАЙЕР (1938 г., шпионаж; расстрел); машинист П.А.КРАСТИН (1938 г., шпионаж, КРО; расстрел); повар И.П.ПАНОВ (1938 г., шпионаж; расстрел); кочегары А.Т.АЛИМОВ (1941 г., контрреволюционная агитация и пропаганда; расстрел), Ф.Г.ГАВРИЛОВ (1931 г., шпионаж; пять лет заключения), А.Я.НИКОЛАЕВ (1937 г., контрреволюционная агитация; пять лет заключения), В.Х.ФИНКЕНФУС (1938 г., шпионаж, диверсии, КРО; расстрел) и Э.Я.ЧАНОВ (1937 г., шпионаж; расстрел); журналист Д.Е.ЮЖИН (1936 г., контрреволюционная пропаганда, участие в КРО; восемь лет заключения). Другой пример: только среди комсостава кораблей Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода 1932 года и Колымской особой экспедиции 1933 года (десять грузовых судов экспедиций доставляли грузы и заключённых из Владивостока в порт Амбарчик – колымские морские ворота треста «Дальстрой» – см. статью « Законвоированные полярники » в настоящем сборнике ) были расстреляны уже упомянутые: капитан «Красного партизана» А.Д.Рябоконь (1938 г., шпионаж), капитан «Микояна» В.П.Сиднев (1938 г., АСА), капитан «Лейтенанта Шмидта» Ф.К.Снежко (1938 г., шпионаж), капитан «Анадыря» В.М.Стехов (1937 г., АСА), капитан «Урицкого» Я.Л.Спрингис (1938 г., шпионская деятельность).

В профессиональной среде об арестах коллег, конечно, знали, о расстрелах, однако, вряд ли, но о лагерном заключении, от родственников, почти наверняка. Одни – выдирали из книг личных библиотек портреты «врагов народа», замазывали их фамилии и перечёркивали фотографии. Были и другие. Владимир Юльевич Визе в своем фундаментальном труде, вышедшем в свет в 1948 (!) году, упомянул полтора десятка имен репрессированных коллег – поступок по тем временам более чем мужественный! Одни – писали доносы. Другие, как эксперты по «делу» Гидрографического управления, – на суде в 1938 году отказывались от выбитых угрозами и угодных чекистам экспертных заключений.

Аресты по политическим мотивам продолжались в хрущовскую «оттепель», хотя, конечно, были сравнительно редки. 22 мая 1955 года Московским городским судом к четырём годам ИТЛ был приговорён писатель Э.Л.МИНДЛИН, участник похода «Красина» в 1928 году на спасение экспедиции У.Нобиле. Ему инкриминирована всё та же прословутая статья 58–10 («антисоветская агитация»). Впрочем, менее чем через год он был освобождён – его «агитация» оказалась пророческой: Сталин был объявлен диктатором, Председателя Совмина Маленкова с должности сняли. 4-го марта 1957 года осуждён всё по той же статье 58–10 на десять лет заключения Камчатским областным судом старший коллектор Камчатской комплексной геолого-разведочной экспедиции Д.И.ДУРУГИН. 14 апреля 1958 года Верховный суд Туркменской ССР приговорил к шести годам заключения за АСА (ст. 54–10 УК Туркменской ССР) начальника научно-исследовательской морской геофизической экспедиции Е.Б.ГОЛЬЦБЕРГА; в 1930–1940-х годах проводивший геологические и геофизические работы в разных экспедициях в полярных широтах (Ф.Красавин «Путь искателя», СПб, 2006). 18-го февраля 1959 года по ст. 58–10 опять Камчатским областным же судом приговорён к пяти годам заключения капитан парохода «Академик Обручев» Камчатского геологического управления В.Г.ПЛИСКО. После фактической отмены Уголовного кодекса РСФСР 1926-го года, 25 июля 1959 года, осуждён по ст. 7–1 (практически аналог ст. 58–10 кодекса 1926 года и ст. 70 УК РСФСР 1960 года Закона «О государственных преступлениях») Корякским окружным судом на семь лет заключения старший экономист Корфского рыбокомбината Г.И.ТРЕЛИН.

Нельзя не упомянуть и выявленных лиц из интересующих нас групп, осужденных по новому (1960-го года) Уголовному кодексу РСФСР, по «диссидентской» 70-й статье («антисоветская агитация и пропаганда»). 27 марта 1961 года Ленинградским городским судом к четырём годам заключения (меньше минимального срока, предусмотренного статьёй) приговорён старший геолог НИИ геологии Арктики В.Г.МАЛОВ, 14 октября 1963 года Президиумом Верховного Совета РСФСР он помилован и освобождён из мордовского Дубровлага. 27 ноября 1963 года Красноярский краевой суд приговорил к трём годам заключения штурмана парохода «Садко» Енисейского пароходства Г.С.БОЛЬШАКОВА, но до окончания срока заключения, 17 февраля 1965 года реабилитирован ПВС РСФСР.

Далеко не полный список полярников и сотрудников организаций, участвовавших в изучении и освоении Советской Арктики, насчитывает более тысячи имён. Конечно, часть из них после необходимых уточнений круга их занятий может быть из этого списка исключена, но он всё равно останется обширным и ещё будет пополнятся. Естественным образом возникает вопрос о том, не была ли эта сфера деятельности и занятые в ней люди объектом повышенного внимания «органов»? Конечно, романтика профессии, жизнь в небольших, как правило дружных коллективах, оторванность от скоплений большого количества людей, всё более охватываемых страхом по мере нарастания репрессий, делало полярников более свободными в делах и словах, соответственно возрастал и риск привлечь внимание «органов». Однако установить, были ли полярники объектом повышенного их внимания, были ли репрессии против этой группы профессий более охватывающими можно лишь путём сравнения с репрессиями против близких групп профессий, например – работников Наркомата водного транспорта. Такое сравнение, требующее огромной по объёму работы, выходит за рамки нашего исследования.

На настоящий момент практически полные сведения о репрессиях имеются по четырём регионам, в которых располагались учреждения, занимающиеся изучением и освоением Советской Арктики и, частично охватывающих полярные районы: Мурманской, Архангельской области с Ненецким национальным округом, Камчатской области с Чукотским и Корякским округами и Приморскому краю. По трём регионам мы имеем сведения примерно о половине репрессированных: Тюменская область с Ямало-Ненецким округом, Красноярский край с Таймырским и Эвенкийским округами и Якутская АССР. Несмотря на неполные сведения по Москве и очень неполные – по Ленинграду, имеющиеся данные позволяют провести некоторый статистический анализ выявленных (подчёркнуто мной – авт.) репрессий (см. табл.,,). О том, какие категории лиц нас интересовали, говорилось в начале статьи. Разумеется, приведённые цифры имеют скорее оценочный характер, позволяя оценить масштаб и характер репрессий по определённым периодам.

Как видно из всего вышесказанного, собственно полярников в классическом, «романтическом» значении этого слова в списке репрессированных сравнительно немного, однако вряд ли из этого можно сделать вывод о том, что репрессии против них были невелики. Особенности этой группы профессий таковы, что выяснить масштаб репрессий против неё крайне трудно. Во время пребывания на полярной станции, на зимовке, в арктическом рейсе, на заполярном аэродроме арестовать человека весьма сложно. Значительная часть работников, привлекавшихся к работам в Заполярье, не были постоянными сотрудниками арктических организаций и предприятий, а выполняли работы в них по трудовому договору, имевшему фиксированный срок действия (от года до пяти). После прекращения работ (истечения срока действия договора) полярник либо продлевал его, либо возвращался к месту своей постоянной работы. По кратким справкам об аресте и обвинении, приводимом в «Книгах памяти…» и «Базах данных…», нельзя догадаться, что арестованный, например, начальник метеостанции в Воронежской или Орловской областях только недавно провёл пять лет на Земле Франца-Иосифа или Северной Земле. Выяснить это можно лишь при знакомстве с архивным следственным делом, проведение же такой проверки для сотен, а то и тысяч людей десятков профессий, потенциально работавших в Заполярье, практически невозможно. То же, хотя и в меньшей степени, относится к лётному, техническому и аэродромному составу полярной авиации. Экипажи ледоколов и, тем более, грузовых кораблей, особенно машинных команд, также часто менялись. Так, из девяти репрессированных членов машинной команды «Красина» в экспедиции 1928-го года оставался на момент ареста на полярном флоте лишь один, шестеро служили на торговых судах Балтийского пароходства, двое работали «на берегу». Установить их по использованным нами источникам было бы попросту невозможно. Строго говоря, в этих источниках ни для одного из репрессированных участников экспедиции «Красина» нет указаний на то, что он в этой экспедиции участвовал. То же относится и к знаменитой экспедиции «Челюскина» – все репрессированные челюскинцы были выявлены в ходе целенаправленных поисков, а включённые в «Расстрельные списки» И.Л.Баевский и А.Н.Бобров не обозначены в них как участники этой «героической эпопеи».

Другой пример. Полярный лётчик М.Слепнёв в своих воспоминаниях [«Как мы спасали…»] упоминает начальника технической части сибирских авиалиний в 1929 году Притулюка, причем из контекста понятно, что он активно способствовал освоению авиацией севера Сибири. В той же книге бортмеханик экипажа И.Доронина Я.Савин вспоминает о встрече с Притулюком в 1934 году в Нагаево. И.Е.ПРИТУЛЮК, к моменту ареста – начальник Управления автотранспорта «Дальстроя», 20 июня 1938 года ВКВС был приговорён к расстрелу за участие в КРО. Включать ли человека, весьма недолгое время по занимаемой должности участвовавшего в освоении Севера, в список репрессированных полярников?

28 июля 1938 года по приговору ВКВС с «букетом» обвинений (создание КРО, шпионаж, подготовка террористических актов) был расстрелян видный советский военный и государственный деятель И.С.УНШЛИХТ. В 1928 году он возглавлял Комиссию ВЦИК по спасению экипажа дирижабля «Италия», в 1934-м был членом Правительственной комиссии по спасению челюскинцев. Может ли этот человек быть включен в скорбный список потерь советской полярной науки и «покорителей Арктики» от политического террора?

Таким образом, выяснение действительных масштабов репрессий против полярников – задача чрезвычайно трудоёмкая, и единственная, по-видимому, возможность её решения следующая: выявление персонального состава (с максимумом биографических сведений) полярных станций разных лет, поименных списков экипажей экспедиционных судов, ледоколов, грузовых кораблей, участвовавших в арктических плаваниях, отрядов полярной авиации, полярных авиабаз (аэродромов), работников факторий, культбаз, «красных чумов» и т. п. учреждений, наконец, – списков сотрудников научных учреждений, геологических, гидрографических и иных экспедиций и – при подозрении на репрессии – персональная проверка по объединённой «Базе данных жертв политических репрессий», составленной «Мемориалом», при отсутствии в ней сведений – обращения в Центральный архив ФСБ РФ, архивы региональных управлений ФСБ, запрос сведений в Главном информационно-аналитическом центре МВД РФ и Информационных центрах УВД регионов. Методика таких поисков разработана в Научно-информационном и просветительском центре «Мемориал» и результативно используется в наших исследованиях.

Далеко не полный список репрессированных полярников и сотрудников организаций, участвовавших в изучении и освоении Советской Арктики, насчитывает более тысячи имён. Конечно, часть из них после необходимых уточнений круга их занятий может быть из этого списка исключена, но он всё равно останется обширным и ещё будет пополняться. Естественным образом возникает вопрос о том, не была ли эта сфера деятельности и занятые в ней люди объектом повышенного внимания «органов»? Конечно, романтика профессии, жизнь в небольших, как правило дружных коллективах, оторванность от скоплений большого количества людей, всё более охватываемых страхом по мере нарастания репрессий, делало полярников более свободными в делах и словах, соответственно возрастал и риск привлечь внимание «органов». Однако установить, были ли полярники объектом повышенного их внимания, были ли репрессии против этой группы профессий более охватывающими, можно лишь путём сравнения с репрессиями против близких групп профессий, например – работников Наркомата водного транспорта. Такое сравнение, требующее огромной по объёму работы, выходит за рамки нашего исследования.

Табл. 1. Репрессии в Главном управлении Северного Морского пути и его территориальных управлениях

1 Постановлением СНК от 29.08.1938 г. территориальные управления ГУСМП были ликвидированы. Приведенные в таблице для более позднего времени данные относятся к районам работ бывших территориальных управления.

2 В эту категорию включены и немногочисленные осуждённые к ссылке и иным ограничениям свободы, и лица, с которых взята подписка о невыезде.

3 В эту категорию включены и освобождённые «по прекращению дела», и немногие оправданные судебными органами.

4 В источнике [ «Жертвы…»] в огромном большинстве случаев для работников средней и малой квалификации указана лишь профессия, но не указывается место работы, в связи с чем за счёт этих категорий сведения о репрессиях в Омском управлении ГУСМП могут быть неполными.

5 Умершие или покончившие с собой под следствием.

Табл. 2. Репрессии в научных и научно-производственных учреждениях и в учебных заведениях, занимавшихся изучением Советского Севера1

1 К научным учреждениям отнесены также музеи и экспедиции, последние размещены по регионам.

2 В эту категорию включены и немногочисленные осуждённые к ссылке и иным ограничениям свободы, и лица, с которых взята подписка о невыезде.

3 В эту категорию включены и освобождённые «по прекращению дела», и немногие оправданные судебными органами.

Табл. 3. Репрессии среди плавсостава пароходств, корабли которых участвовали в полярных плаваниях, и в портах их приписки

1 В эту категорию включены и немногочисленные осуждённые к ссылке и иным ограничениям свободы, и лица, с которых взята подписка о невыезде.

2 В эту категорию включены и освобождённые «по прекращению дела», и немногие оправданные судебными органам.

Литература

1. Аветисов Г. Имена на карте Российской Арктики. СПб.: Наука, 2003.

2. База данных жертв репрессий Камчатской области – см. Жертвы политического террора…

3. База данных жертв репрессий Приморского края – см. Жертвы политического террора…

4. База данных Красноярского «Мемориала» – см. Жертвы политического террора…

5. «Большой террор»: 1937–1938. Краткая хроника // Сост. Н.Г.Охотин, А.Б.Рогинский // Индекс: досье на цензуру: № 26, 2007

6. Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий: Вып. 1–7. М., 1997–2003.

7. Ваганьковское кладбище. 1926–1936. Расстрельные списки: Вып. 2, М.: Мемориал, 1995.

8. Визе Ю.В. Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. М.; Л., 1948.

9. Волкова М. Несостоявшееся покушение // Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края: Кн. 3. Красноярск: Изд-во «Издательские проекты», 2005.

10. Дойков Ю. Печорский уезд – Ненецкий национальный округ. Красный террор. 1918–1942. Архангельск, 2003.

11. Донское кладбище: Расстрельные списки. Москва. 1935–1953. Книга памяти жертв политических репрессий. О-во «Мемориал». М: Изд-во «Звенья», 2005.

12. Жертвы политических репрессий Иркутской области: память и предупреждение будущему Иркутск. Тт. 1–8, 1998–2006

13. Жертвы политического террора в СССР: (Компакт-диск). 4-е изд. М.: Изд-во «Звенья», 2007.

14. За нами придут корабли: Список реабилитированных лиц, смертные приговоры в отношении которых приведены в исполнении на территории Магаданской области – Магадан: Кн. изд-во, 1999.

15. Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Омск: Книжное изд-во. т.т. 1–9, 2000–2003.

16. Как мы спасали челюскинцев: Сборник / Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. редакции газеты «Правда», 1934.

17. Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края: Красноярск: Изд-во «Издательские проекты». Кн. 1–5, 2004–2007.

18. Книга памяти: поимённый список репрессированных жителей Кольского полуострова, а также иностранных граждан, проживавших в Мурманской области – Мурманск: «Север», 1997.

19. Книга памяти. Книга-мемориал о реабилитированных жертвах политических репрессий 1920– 1950-х годов. [Республика Саха (Якутия)]. Тт. 1–2. Якутск, 2002–2005

20. Книга расстрелянных: Мартиролог погибших от рук НКВД в годы большого террора (Тюменская область). Тт. 1–2, Тюмень, 1999.

21. «Коммунарка», Бутово: Расстрельные списки. Москва. 1937–1941. Книга памяти жертв политических репрессий. О-во «Мемориал». М: Изд-во «Звенья». 2000.

22. Ленинградский мартиролог. 1937–1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1–5. СПб., 1995–2002.

23. Москва: Расстрельные списки – Яузская больница. – НИПЦ «Мемориал», см. 12

24. Огрызко В. Североведы России. Материалы к биографическому словарю. М., «Лит. Россия», 2007

25. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. 1934–1941: Справочник. М.: Изд-во «Звенья», 1999.

26. Поморский мемориал: Книга памяти жертв политических репрессий. Тт. 1–3. Архангельск, 1999–2001.

27. Репрессии в Красной Армии (30-е годы): Сборник документов из фондов Государственного Военного Архива / Сост. А.Кристиани, В.М.Михалева. Неаполь, 1996. – Итал., рус.

28. Репрессированные геологи. 3-е изд. М.; СПб.: изд-во ВСЕГЕИ, 1999.

29. Сталинские расстрельные списки: Жертвы политического террора в СССР: (Компакт-диски). 3-е изд. М.: Изд-во «Звенья», 2004. Диск 2.

30. Хомизури Г.П. Террор против геологов в СССР. Вып. 1 (1917–1936). М., Гуманитарий, 2008

31. Хотелось бы всех поимённо назвать…: Книга-мартиролог. Тт. 1–6, Хабаровск, 1998–2004

Список упомянутых жертв репрессий (страница текста и источник сведений, для книг памяти номера томов и выпусков не указываются)

Аберфельд К.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Абрамова Б.М. «Книга памяти Красноярского края» 89

Абрамович С.И. «Книга памяти Красноярского края» 64

Абрашкевич М.В. «Репрессированные геологи» 121

Августинас А.Ю. «Поморский мемориал» 101

Аверин В.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 64

Авраменко Д.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 127

Автономов П.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 126

Агниев П.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Адамия Л.П. «Книга памяти Красноярского края» 92

Адамович И.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 70

Адлер Б.Ф. В.Огрызко 40, 73

Адрианов А.В. Г.Хомизури 30

Адрианов В.С. В.Огрызко 44

Айзенштадт М.Я. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 96

Аккерман Е.А. «Книга памяти Красноярского края» 70

Алейников Ю.Т. «Донское кладбище» 47

Алексеев А.П. «Книга памяти Красноярского края» 90

Алексеев С.В. «Коммунарка» 63

Алибеков С.Г. «Книга памяти Красноярского края» 120

Алимов А.Т. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Аллер Г.Д. «Коммунарка» 110

Алымов В.К. «Книга памяти Мурманской области», В.Огрызко 81

Алькор Я.П. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 58

Альхимович Г.В. «Книга памяти Красноярского края» 53

Альянов А.И. М.Волкова 75

Аммосов М.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)», В.Огрызко 75

Ампуя Н.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 83

Амстбихтер Ю.И. «Книга памяти Красноярского края» 70

Ананьев И.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 73

Анашкин М.Н. «Книга памяти Красноярского края» 64

Анашкин Ф.Н. «Книга памяти Красноярского края» 122

Андеев П.В. «Книга памяти Красноярского края» 46

Андреев Н.И. «Книга памяти Красноярского края» 66

Андреевский К.И. «Книга памяти Красноярского края» 31

Андросов А.Н. «Поморский мемориал» 56

Аникулин А.И. «Книга памяти Красноярского края» 122

Аникухин М.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 68

Анни И.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Анисимов А.Ф. В.Огрызко 90

Антик Л.В. М.Волкова 75

Анучин В.И. В.Огрызко 31

Аншмидт А.П. «Книга памяти Красноярского края» 62

Апрелков А.И. «Книга памяти Красноярского края» 93

Ариничев Н.П. «Сталинские расстрельные списки» 116

Аристов С.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 67

Арнольд Г.Г. «Поморский мемориал» 60

Арнольдов А.В. «Книга памяти Красноярского края» 74

Ароновский А.И. «Донское кладбище» 44

Арсентьев А.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 101

Артари-Калумб Г.Н. «Книга памяти Красноярского края» 74

Артеев А.С. «Книга расстрелянных. Тюмень» 58

Артемьев Б.Н. «Репрессированные геологи» 46

Артемьев М.А. «Книга расстреляных. Тюмень» 59

Артюхин В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 31

Артюшенко К.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 122

Архангельский В.П. «Книга памяти Красноярского края» 52

Архимович Б.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Архипов Ф.К. «Книга памяти Мурманской области» 61

Асеев А.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 71

Атлетов Ф.Г. «Книга памяти Красноярского края» 122

Аулов М.П. «Книга памяти Красноярского края» 123

Аунс К.Я. «Ленинградский мартиролог» 56

Афанасьев А.А. В.Огрызко 125

Афонин Д.И. «Книга памяти Красноярского края» 106

Афонский Е.И. «Книга памяти Красноярского края» 67

Бабаев М.И.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 47

Бабанаков Н.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 73

Бабанов И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 34

Бабахан С.Я. «Донское кладбище» 44

Бабич А.П. «Книга памяти Красноярского края» 119

Бабкин Ф.Я. В.Огрызко 53

Багаев В.Г. «Книга памяти Красноярского края» 96

Баевский И.Л. «Коммунарка» 61

Байдаков И.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 123

Байденко К.Т. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 79

Байкалов К.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)», В.Огрызко 106

Бакин В.Н. «Книга памяти Красноярского края» 31

Баклагин П.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Бакулин С.С. «Книга памяти Красноярского края» 72

Балабин Ф.И. «Коммунарка» 72

Балагул М.Л. «Коммунарка» 73

Банный Е.А. «Ленинградский мартиролог» 56

Бараночник А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 56

Баранцев А.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 91

Барац О.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 89

Барке Р.А. «Книга памяти Красноярского края» 99

Бартенев В.В. В.Огрызко 30

Барченко А.В. «Сталинские расстрельные списки», В.Огрызко 67

Барышников М.В. «Донское кладбище» 52

Батура Ю.Я. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 93

Батырева Л.В. «Книга памяти Красноярского края» 123

Бах В.В. «Книга памяти Мурманской области» 49

Бахрушин С.В. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 34

Бачинский М.А. «Книга памяти Красноярского края» 50

Бачманов Б.М. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Башнин Н.П.

«Репрессированные геологи», «Ленинградский мартиролог», Г.Хомизури 41

Бежкович А.С. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 40

Безбоков А.И. «Книга памяти Красноярского края» 56

Безуглов Л.И. «Книга памяти Красноярского края» 52

Бейлин Я.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Бекетов П.А. «Книга памяти Красноярского края» 52

Белецкий И.Е. «Репрессированные геологи» 124

Беликов Н.А. «Книга памяти Красноярского края» 118

Белов В.П. «Забвению не подлежит. Омск» 80

Белов Ф.Е. «Книга памяти Мурманской области» 39

Белоногов И.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 56

Белопольский Л.О. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 127

Белоусов П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Белый Н.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 107

Белых А.А. «Коммунарка» 72

Беляев П.М. «Книга памяти Красноярского края» 104

Бергавинов С.А. «Поморский мемориал» 58

Березин Д.И. «Книга памяти Мурманской области» 101

Берёзка М.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Беркенфельд А.И. «Книга памяти Красноярского края» 123

Бехманис А.Л. «Книга памяти Красноярского края» 124

Бехтерев Г.А. «Книга памяти Красноярского края» 123

Бикмухамедов Р.Х. «Книга памяти Красноярского края» 62

Блинчик С.З. «Поморский мемориал» 100

Блюменталь В.А. «Книга памяти Мурманской области» 42

Бобров А.Н. «Коммунарка» 61

Бобровский М.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 42

Бовдун Д.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 121

Бовин П.Я. «Донское кладбище» 46

Богацкий З.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Богачёва А.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Богданович М.П. «Коммунарка» 117

Богович И.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Боголепова Л.Г. «Книга памяти Красноярского края» 123

Боголюбов Д.И. «Жертвы политического террора в СССР» 91

Бодзинский Б.И. «Книга памяти Красноярского края» 120

Бойков И.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 38

Больбают В.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 34

Большаков В.А. «Книга памяти Мурманской области» 47

Большаков Г.С. «Книга памяти Красноярского края» 130

Бондарев В.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 125

Бонишко В.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 39

Борисенко Н.А. «Книга памяти Красноярского края» 104

Борисов Б.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 120

Борисов Е.И. «Книга памяти Мурманской области» 43

Борисов П.П. «Книга памяти Красноярского края» 79

Боровский В.В. «Книга памяти Красноярского края» 31

Боровский С.С. «Книга памяти Красноярского края» 89

Борт Г.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Бочачер М.Н. «Донское кладбище» 64

Бражниченко И.П. «Книга памяти Красноярского края» 67

Браницкий Я.С. «Книга памяти Красноярского края» 67

Бредис Я.Я. «Поморский мемориал» 79

Брезин Я.В. «Бутовский полигон» 77

Брейгер В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 93

Брикуль А.К. «Ленинградский мартиролог» 56

Бродер А.Р. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 46

Броднев М.М. В.Огрызко 99

Бродников М.М. «Книга памяти Красноярского края» 51

Брозинский Н.Г. М.Волкова 75

Бронштейн Б.А. «Донское кладбище» 51

Бруштейн М.Я. «Книга памяти Мурманской области» 43

Брюхов И.П. «Поморский мемориал» 115

Бубрих Д.В. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 99

Буданцев П.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 122

Бузырихин С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Буланов А.Г. «Жертвы политического террора в СССР» 53

Булдовский А.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Бульбяк В.А. «Поморский мемориал» 63

Бусырев Н.Г. «Книга памяти Красноярского края» 96

Бутаков С.И. «Поморский мемориал» 115

Буткевич Ю.П. М.Волкова 71

Бучель Н.Х. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Бушуев И.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 50

Буяновский В.А. «Ленинградский мартиролог» 50

Бычковский Ф.Н. «Книга памяти Красноярского края» 79

Бяков Г.С. «Книга памяти Красноярского края» 123

Бялыницкий-Бируля А.А. Г.Аветисов 34

Вага Э.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 75

Ваганов Г.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 98

Вагнер Н.П. «Ленинградский мартиролог» 60

Важенин И.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 64

Вакутин Я.В. «Книга памяти Красноярского края» 45

Валентей В.А. «Книга памяти Красноярского края» 126

Валуев В.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Вальвас М.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Ван И.А. «Книга памяти Красноярского края» 79

Ванюшин С.П. М.Волкова 79

Варламова В.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Варнаков Н.А. «Книга памяти Красноярского края» 42

Варников А.П. «Книга памяти Красноярского края» 55

Василевич Г.М. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 127

Василенко В.М. В.Огрызко 125

Васильев И.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 65

Васильева В.Н. «Поморский мемориал» 60

Васильева С.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 98

Васнецов В.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Васюков Г.В. «Книга памяти Красноярского края» 43

Вахрушев В.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 56

Вашингтон Л-Р. «Поморский мемориал» 115

Веберс Р.Г. «Книга памяти Красноярского края» 122

Ведмедь И.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Венгеров Я.С. «Сталинские расстрельные списки» 67

Веретенников В.Я. «Книга памяти Красноярского края» 90

Верхотуров С.И. «Книга памяти Красноярского края» 103

Веселовский П.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Веске Г.Я. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Ветси А.В. «Книга памяти Мурманской области» 104

Видякин Д.П. «Поморский мемориал» 59

Викулов А.М. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Виленский-Сибиряков В.Д.

«Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 43

Виленчик И.С. М.Волкова 75

Вилькицкий Б.А. Г.Аветисов 30

Вильчек Н.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Винавер В.Н. «Коммунарка» 117

Виннер М.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 61

Виновский Я.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Вирский В.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Вирский С.С. «Книга расстрелянных. Тюмень» 80

Вистин К.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 105

Витгефт Б.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Виттенбург П.В. «Репрессированные геологи», Г.Хомизури 33

Вихерт Г.О. «Книга памяти Мурманской области» 47

Власов С.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Войнич Л.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 88

Войтишко Т.Б. «Книга памяти Красноярского края» 123

Волков Н.Н. В.Огрызко 125

Волков П.И. «Книга памяти Красноярского края» 40

Воллосович К.К. «Репрессированные геологи» 119

Волна И.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Волосюк В.Д. М.Волкова 75

Вольтер Д.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Ворник С.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 106

Воробьев А.В. «Коммунарка» 61

Воробьев В.К. «Книга памяти Красноярского края» 52

Воробьёв Г.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Воробьёв Ф.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Воронин Е.И. «Книга памяти Красноярского края» 123

Воронин Ф.И. «Книга памяти Мурманской области» 120

Воронков Л.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Воропаев Ф.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 70

Воротников В.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Воршев Н.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Воскобойников М.Г.

«Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 127

Вохмин С.С. «Книга памяти Красноярского края» 120

Вроман К-Р.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Выгодянский Г.С. «Книга памяти Красноярского края» 96

Высоцкий В.О. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Гаазе В.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 101

Габелев А.М. «Книга памяти Красноярского края» 70

Гавриленко Д.Н. «Книга памяти Красноярского края» 31

Гавриленко Н.С. «Книга памяти Красноярского края» 92

Гаврилов Н.П. «Книга памяти Красноярского края» 65

Гаврилов Ф.Г. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Гагарин Е.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 32

Гадилло С.И. «Книга памяти Мурманской области» 52

Гайворонский Ф.С. «Книга памяти Красноярского края» 99

Гайдук В.А. «Книга памяти Красноярского края» 74

Гайдукевич Г.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 91

Гакен Н.Н.

«Ленинградский мартиролог», «Забвению не подлежит. Омск» 41, 52

Галкин И.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 51

Галковский В.С. «Книга памяти Красноярского края» 122

Галлер А.П. «Книга памяти Красноярского края» 122

Галушко П.И. «Коммунарка» 80

Галюк И.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 91

Гамалицкий А.В. «Книга памяти Красноярского края» 60

Гандзюк Г.Х. «База данных жертв репрессий Приморского края» 126

Гедройц К.В. «Ленинградский мартиролог» 61

Гейслер В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Генин К.А. «Книга памяти Красноярского края» 66

Геринг Д.Э. «Книга памяти Красноярского края» 58

Гернет Е.С. Архив НИЦ «Мемориал» (С-Петербург) 54

Герпст П.Ф. «Книга расстрелянных. Тюмень» 59

Гершевич Е.М. «Книга памяти Красноярского края» 91

Герштейн Л.Б. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Гёте Н.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 94

Геци Р.Р. «Донское кладбище» 63

Гибшер К.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Гидлевский К.И «Донское кладбище» 44

Гиматудинов А.З. «Книга памяти Красноярского края» 121

Гиршберг А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Глазунов Б.З. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Глущенко С.В. «Книга памяти Красноярского края» 53

Гляйзер Э.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Гневушев В.А. «Репрессированные геологи» 34

Гоген-Торн Н.И. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 45, 125

Голдыцкий Л.П. «Поморский мемориал» 100

Голицын В.М. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 119

Головачёв М.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 109

Голуб Г.И. «Донское кладбище» 64

Голубков А.П. «Коммунарка» 80

Гольберг И.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Гольцберг Е.Б. «Жертвы политического террора в СССР», см. текст 130

Гомалюк Т.П.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 47

Гончаров В.Д. «Книга памяти Красноярского края» 88

Гончаров П.Я. «Книга памяти Мурманской области» 109

Горбатенко В.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 127

Гордеев И.Н. «Книга памяти Красноярского края» 44

Горев А.С. «Книга памяти Красноярского края» 81

Горев П.Д. «Забвению не подлежит. Омск» 50

Горовенко А.Д. «Книга памяти Красноярского края» 81

Горовой С.М. «Книга памяти Мурманской области» 36

Горохов В.В. «Книга памяти Красноярского края» 45

Готовцев В.С. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 105

Гофман Д.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Грачёв А.Р. «Книга памяти Красноярского края» 49

Греве Г.Р. «Ленинградский мартиролог» 52

Грибанов К.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Григорьев А.И. «Коммунарка» 80

Григорьев И.Ф. М.Волкова 75

Гринберг З.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Гриншпан Б.И. «Коммунарка» 72

Гробовский К.И. М.Волкова 75

Грудин С.Е. «Поморский мемориал» 60

Грудницкий Н.Н. «Книга памяти Красноярского края» 67

Грызлов И.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Губанов К.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 62

Губанов П.М. «Книга памяти Красноярского края» 75

Гудименко П.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 66

Гудин М.П. «Поморский мемориал» 115

Гуз И.П. «Книга памяти Красноярского края» 59

Гуляев Г.И. «Книга расстрелянных. Тюмень» 59

Гурари Г.Н. «Коммунарка» 61

Гурович Э.Я. «Коммунарка» 59

Гуровская С.И. «Книга памяти Красноярского края» 40

Гурьевский М.И. «Поморский мемориал» 64

Гюппенен А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Гюппенен Б.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Давыдов В.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Давыдов И.П. «Книга памяти Красноярского края» 45

Давыдов С.Л. «Книга памяти Красноярского края» 79

Данилов М.И. «Книга памяти Красноярского края» 82

Данилевский В.П. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 104

Дарищев П.В. М. Волкова 75,94

Дашков М.Ф. «База данных жертв репрессий Приморского края» 97

Дворецкий Г.А. «Книга памяти Красноярского края» 99

Деденев Г.И. «Книга расстрелянных. Тюмень» 50

Дементьев М.И. «Книга памяти Красноярского края» 75

Демидов В.Л. «Репрессированные геологи» 42

Демирский Е.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Дерябин А.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Джохадзе Г.С. «Книга памяти Красноярского края» 82

Дзерве Т.М. «Репрессированные геологи» 61

Дидковский В.Э. «Книга памяти Красноярского края» 67

Диетц А.Ю. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 98

Дижур М.Е. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 120

Диманштейн С.М. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 79

Дисс Д.Г. «Книга памяти Красноярского края» 49

Дмитриев П.Н. «Книга расстрелянных. Тюмень» 46

Добровольский В.А. «Книга памяти Красноярского края» 74

Добровольский И.А. «Коммунарка» 80

Добровольский Н.А. «Книга памяти Красноярского края» 90

Догмаров А.А. «Коммунарка» 80

Долгих Б.О. В.Огрызко 32

Долгов Т.В. «Книга памяти Красноярского края» 53

Долгодилин Г.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 34

Долгополов Г.Н. «Книга памяти Красноярского края» 74

Долин Н.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Дончук В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 96

Дормидонтов А.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 70

Доронин И.В. «Репрессии в Красной Армии…» 128

Драверт П.Л. «Забвению не подлежит. Омск», Г.Хомизури 33

Драневич М.Ф. «Бутовский полигон» 71

Дриго О.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 121

Друговейко Т.К. «Книга памяти Красноярского края» 74

Дубинин А.А. «Коммунарка» 117

Дубинин И.И. «Книга памяти Красноярского края» 72

Дубинкин А.А. «Книга памяти Красноярского края» 99

Дубровин Д.М. «Ленинградский мартиролог» 59

Дудкин В.В. «Коммунарка» 73

Дуковский Е.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Дунайский Я.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 74

Дундурс Х.А. «Книга памяти Красноярского края» 123

Дуругин Д.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 130

Дуплицкий Д.С. «Коммунарка» 63

Дутов Г.Г. «Забвению не подлежит. Омск» 50

Дымский С.М. «Книга памяти Мурманской области» 55

Дьячков И.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Дягилев Г.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Евгенов Н.И. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург), Г.Аветисов 54

Евгорович Н.В. «Книга памяти Красноярского края» 123

Евдокимов Г.Г. «Поморский мемориал» 45

Евдокимов Е.Г. «Донское кладбище» 105

Евладов В.П. «Книга памяти Красноярского края» 99

Евсеев Л.В. «Книга памяти Красноярского края» 62

Егоров К.Я. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 99

Егоров Ю.Ф. «Донское кладбище» 126

Елистратов В.И. «Книга памяти Красноярского края» 47

Елтышев И.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 108

Еремеев В.Е. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Ерёмин М.В. «Книга памяти Красноярского края» 94

Ерёмин М.И. «Сталинские расстрельные списки» 106

Ерёменко Ф.Т. М.Волкова 91

Ермолаев В.С. «Книга памяти Красноярского края» 93

Ермолаев М.М. «Репрессированные геологи», Г.Аветисов 103

Ерохин А.М. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 91

Ершов А.А. «Ленинградский мартиролог» 60

Ефимов Г.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 99

Ефремов Н.Никол. «Книга памяти Красноярского края» 49

Ефремов Н.Никит. «Книга памяти Красноярского края» 92

Жаворонков Г.С. «Поморский мемориал» 115

Жданов Л.Г. «Книга памяти Красноярского края» 81

Жданов Ф.И. М.Волкова 51

Желтов И.С. «Книга памяти Мурманской области» 39

Жеребцов А.А. «Москва. Яузская больница» 31

Жеребцов М.А. «Книга памяти Красноярского края» 92

Живилов П.А. «Коммунарка» 63

Жигалев Н.А. «Коммунарка» 61

Жилков А.А. «Сталинские расстрельные списки» 106

Жодтак М.И. «Книга памяти Красноярского края» 75

Жоссан А.В. «Книга памяти Красноярского края» 81

Жуйков М.П. «Книга памяти Красноярского края» 45

Журавлёв В.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Журавлёв Н.П. «Книга памяти Красноярского края» 99

Заболотный И.Р. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Забродин С.В. «Книга памяти Красноярского края» 65

Завадье В.З. «Донское кладбище» 46

Завадовский Г.П. «Книга памяти Красноярского края» 79

Завертайлюк И.Е. «Книга памяти Мурманской области» 50

Заводовский П.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 98

Завьялов В.И. «Забвению не подлежит. Омск» 93

Загайный В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 123

Зазовская М.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 52

Зайцев Г.А. «Книга памяти Красноярского края» 71

Зайцев Г.Н. «Книга памяти Мурманской области» 39

Залесский Г.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 118

Залётов И.Я. «Коммунарка» 70

Залознов М.А. «Книга памяти Красноярского края» 64

Замараев К.С. «Книга памяти Красноярского края» 65

Замятин В.Д. «Книга памяти Красноярского края» 64

Замяткин И.Н. «Книга памяти Мурманской области» 39

Занько Б.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Заостровский В.В. «Книга памяти Мурманской области» 104

Зарезенко П.П. «Книга памяти Красноярского края» 33

Захаров З.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 106

Захаров М.Г. «Книга памяти Красноярского края» 52

Захаров М.С. «Забвению не подлежит. Омск» 30

Захваткин В.Н. «Книга памяти Красноярского края» 53

Захваткин Н.А. «Книга памяти Красноярского края» 62

Зачёсов Н.С. «Книга памяти Красноярского края» 121

Зашибаев А.С. «Коммунарка» 77

Заяц Х.Г. «Поморский мемориал» 109

Зверев В.П. «Книга расстрелянных. Тюмень» 59

Зверев Д.П. «Книга памяти Красноярского края» 62

Звягин Б.Ф. «Поморский мемориал» 115

Здобнов Н.В. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 119

Зеленин Д.К. В.Огрызко 40

Зелентинов В.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Зельтинг Р.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Зенкевич Л.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Зингер М.А. «Донское кладбище» 44

Злотников А.П. «Книга памяти Красноярского края» 97

Золотарёв Д.А. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 34

Золотов Н.М. «Книга памяти Красноярского края» 127

Зорин-Косоруков С.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 43

Зорич Г.Н. «Книга памяти Мурманской области» 108

Зотов-Вануйто А.С. «Книга расстрелянных. Тюмень» 50

Зубов С.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 101

Зуев П.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 94

Зыбин В.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 118

Зяблов М.Ф. «Коммунарка» 61

Иванов А.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 106

Иванов В.И. «Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 47

Иванов В.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Иванов Г.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 106

Иванов М.С. «Книга памяти Красноярского края» 82

Иванов Н.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 82

Иванов Н.Н. «Коммунарка» 62

Иванцов Г.И. «Книга памяти Красноярского края» 98

Иванченко Н.Е. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 63

Ивачёв В.Е. «Книга памяти Красноярского края» 52

Ивашинников К.И.

«База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Иващенко П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 106

Ивойлов В.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 96

Игнатьев Е.С. «Книга памяти Красноярского края» 125

Игнатьев П.И. «Книга памяти Мурманской области» 78

Игумнов М.П. «Книга памяти Красноярского края» 88

Идельсон М.С. «Книга памяти Мурманской области» 39

Иерусалимский М.Г. «Книга памяти Красноярского края» 121

Изнаирский Н.К. «Книга памяти Красноярского края» 34

Изоитко М.А. «Книга памяти Мурманской области» 37

Ильяшенко Е.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Инилеев Х.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 44

Ионов И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Иорданский А.П. «Книга памяти Красноярского края» 55

Иоффе С.С. «Коммунарка» 72

Исаков А.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 108

Испетер П.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 90

Исполатов Н.П. «Книга памяти Красноярского края» 98

Иценко М.Б. «Книга памяти Красноярского края» 62

Кавецкий В.А. Ю.Дойков 103

Казанцев А.Е. «Книга памяти Красноярского края» 55

Казаринов Д.В. «Книга памяти Красноярского края» 72

Казённов С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Казлас А.П. «Книга памяти Красноярского края» 40

Кайгородов М.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 81

Кайков И.Г. «Книга памяти Красноярского края» 90

Калинда М.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Калиновский В.В. «Книга памяти Красноярского края» 66

Калнин К.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Калугин Я.С. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 123

Калюта П.А. «Репрессированные геологи» 104

Каминский В.А. «Книга памяти Красноярского края» 50

Камша П.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Канев И.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 66

Канцин А.А. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 110

Каплан Н.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Карамышев К.Ф. «Книга памяти Мурманской области» 118

Каратыгин П.М.

«Репрессированные геологи», «Ленинградский мартиролог», Г.Хомизури 44

Каргер Н.К. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 41

Карев Г.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Карепов А.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 74

Карлин-Манин М.Ю. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Карлов С.М. М.Волкова 75

Карнаулов В.Л. «Книга памяти Красноярского края» 103

Карпенко Н.В. «Книга памяти Красноярского края» 93

Карпенко Ф.З. «Книга памяти Красноярского края» 127

Карташёв К.С. «Поморский мемориал» 114

Карыгин Н.Р. «Коммунарка» 70

Качановский Я.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 79

Качимов Ф.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Качкин Н.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 83

Квашин И.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Кевро Н.Ф. «Ленинградский мартиролог» 60

Керро М.Я. «Ленинградский мартиролог» 61

Кильп Р.Ю. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 51

Ким В.Ю. «Забвению не подлежит. Омск» 60

Ким Р.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Кириллов А.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Кирилов Г.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 47

Кириченко Т.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Кирст П.Э. «База данных жертв репрессий Приморского края» 109

Кирш А.С. «Забвению не подлежит. Омск» 96

Кисилёв А.В. «Жертвы политического террора в СССР» 97

Кисилёв Т.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 121

Кислицын А.И. «Книга памяти Красноярского края» 74

Кичев И.В. «Поморский мемориал» 115

Клавдеев А.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 37

Кладовиков М.В. «Книга памяти Красноярского края» 98

Клименко А.В. «Книга памяти Мурманской области» 61

Климовский К.П. «Книга памяти Красноярского края» 72

Климчак Л.Я. «Книга памяти Красноярского края» 62

Клинов Я.М. «Поморский мемориал» 60

Клих Л.Н. «Поморский мемориал» 101

Клоссовский И.И. «Ленинградский мартиролог» 60

Клыков-Соколов А.Л.

«База данных жертв репрессий Камчатской области» 97

Клюге Г.А «Книга памяти Мурманской области», В.Огрызко 39,41,117

Клюге Н.Э. «Книга памяти Мурманской области» 39

Клюев К.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Клюквина А.Т. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 104

Клюпфель В.А. «Поморский мемориал» 60

Ковалёв А.И. «Книга памяти Красноярского края» 53

Ковалевский С.Ф. «Ленинградский мартиролог» 61

Коваль Г.У. «База данных жертв репрессий Приморского края» 126

Ковальчук В.Л. Ю.Дойков 103

Кованько Л.Е. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Коваценко П.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 109

Ковзан И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Ковинин М.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)», В.Огрызко 107

Козин С.Г. «Хотелось бы всех поимённо назвать… Хабаровск» 65

Козлов А.В. «Книга памяти Мурманской области» 39

Козлов В.К. «Книга памяти Красноярского края» 97

Козлов М.С. «Книга памяти Красноярского края» 62

Козлов М.Я. «Книга памяти Красноярского края» 93

Козлов П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Козлов Я.П. «Книга памяти Красноярского края» 67

Козловский А.В. «Книга памяти Красноярского края» 63

Козулин И.А. «Книга памяти Красноярского края» 74

Козьмин Д.Д. «Коммунарка» 73

Козьмин Н.Н. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 78

Козьмин П.А. «Книга памяти Мурманской области» 81

Козьминых Я.Г. «Книга расстрелянных. Тюмень» 66

Колбаса Г.Ф. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Колганов Ф.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 121

Колесниченко И.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Колобакин (Комобокин) Б.В «Забвению не подлежит. Омск» 52

Колодеев П.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Коломейцев Н.Н. Г.Аветисов 30

Колчак А.В. многочисленные источники 30

Колчин П.Г. «Книга памяти Красноярского края» 105

Колюда Б.Б. «Бутовский полигон» 70

Комаров Л.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Комаровский В.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 126

Компанейцев А.Е. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Кондратьев В.И. «Репрессированные геологи» 46

Кондрашёв Д.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Кондрук Д.М. «Книга памяти Красноярского края» 55

Коннов М.Л. «Книга памяти Красноярского края» 66

Коновалов И.А. «Книга памяти Красноярского края» 118

Константинов В.А. «Книга памяти Красноярского края» 67

Коньков Ф.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Коптев-Бахметов И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 43

Копылов В.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 90

Корбие К.П. «Книга памяти Красноярского края» 123

Корельский П.С. «Поморский мемориал» 56

Кореневский М.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Коробкина Р.С. «Книга памяти Мурманской области» 54

Коровяков И.А.

«Книга памяти Красноярского края», «Книга памяти Мурманской области» 104,126

Королёв С.С. «Книга памяти Красноярского края» 71

Корольков В.Г. «Книга расстрелянных. Тюмень» 51

Корольков И.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 52

Коростылёв А.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Коротенко П.П. «Книга памяти Красноярского края» 98

Коротченок П.А. «Книга памяти Красноярского края» 45

Корчагин Л.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Корытов Д.И. «Книга памяти Красноярского края» 122

Косицын А.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Косованов В.П. «Книга памяти Красноярского края», В.Огрызко 73

Косович Т.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 50

Косоруков Е.И. «Хотелось бы всех поимённо назвать… Хабаровск» 49

Костенко И.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Костенко И.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Костеркин В.Н. «Забвению не подлежит. Омск» 52

Костин А.А. «Книга памяти Красноярского края» 74

Кострикин И.Г. «Книга памяти Красноярского края» 120

Костриченко И.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 97

Кострубов С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Костюк В.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Котельников М.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 99

Котельников Н.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 91

Котков И.А. «Книга памяти Красноярского края» 63

Котович О-А.В. «Книга памяти Красноярского края» 52

Котульский В.К.

«Книга памяти Красноярского края», «Репрессированные геологи», Г.Хомизури 32

Кочетков Б.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 122

Кошкин А.К. «Книга памяти Мурманской области» 30

Кошкин П.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Кравченко А.А. «Поморский мемориал» 115

Кравченко И.В. «Поморский мемориал» 101

Крамер П.Э. «База данных жертв репрессий Приморского края» 122

Краснобаев Н.Д. «База данных жертв репрессий Приморского края» 64

Краснопеев Г.П. «Книга памяти Красноярского края» 74

Краснопеев Н.К. «Книга памяти Красноярского края» 67

Краснопоясовский Н.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 90

Красноштан Х.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 90

Крастин П.А. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Краузе М.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Крембе А.Я. «Книга памяти Красноярского края» 70

Кремянский В.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 97

Кресцов И.К. «Поморский мемориал» 108

Кречман Г.В. «Книга памяти Мурманской области» 108

Крживатский Н.С. «Книга памяти Красноярского края» 74

Кривдун Г.Т. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 46

Криворотов И.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 34

Кристаллович В.А. «Книга памяти Красноярского края» 93

Кротов А.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Кротов В.Л. «Книга памяти Красноярского края» 66

Круглов А.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Кружалин Н.П. «Книга памяти Красноярского края» 91

Круль С.С. «Книга памяти Красноярского края» 71

Круминг И.И. «Книга памяти Красноярского края» 64

Крутский Б.Г. М.Волкова 74

Крылатов П.И. «Книга памяти Красноярского края» 72

Крылов М.Я. «Коммунарка» 63

Крылов П.Г. «Книга памяти Красноярского края» 81

Крюков П.И. «Книга памяти Красноярского края» 124

Крючков П.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Ксенофонтов Г.В. «Коммунарка». В.Огрызко 78

Кубышкин П.С. Ю.Дойков 119

Кугий Г.И. «Поморский мемориал» 103

Кузема В.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 126

Кузик Г.Ю. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Кузин П.И. «Книга памяти Красноярского края» 92

Кузичкин В.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Кузнецов В.И. «Книга памяти Красноярского края» 64

Кузнецов М.И. «Книга памяти Красноярского края» 89

Кузьмин И.В. М.Волкова 75

Кузьмин Л.Н.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 47

Кукушкин И.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 98

Кулагин Д.Ф. «Книга памяти Красноярского края» 93

Кулаков И.П. «Поморский мемориал» 60

Кулакович Ф.П.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог», «Репрессированные геологи» 54

Кулигин К.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Кулинич А.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 123

Куницын О.В. «Книга памяти Мурманской области» 125

Куракин С.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 91

Курбатов А.М. «Книга памяти Красноярского края» 121

Курбатов В.В. «Книга памяти Красноярского края» 98

Куркин Д.Е. «Книга памяти Красноярского края» 42

Курочкин А.З. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 97

Куцев А.Д. «Книга памяти Красноярского края» 123

Кучеров Г.Г. «Коммунарка» 77

Кучинский В.И. М.Волкова 75

Кучинский С.Б. «Книга памяти Красноярского края» 56

Кушак П.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 42

Кушнаренко В.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Лаблайкс Г.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 49

Лавриненко В.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Лавров Б.В. «Коммунарка», В.Огрызко 117

Лазебный В.М. «Донское кладбище» 105

Ламанский В.П. «Коммунарка» 73

Ламин В.Л. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 127

Ландин И.А. «Коммунарка» 62

Лантурев Ю.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 71

Лаппо С.Д. «Жертвы политического террора в СССР» 31

Лебедев М.С. «Книга памяти Иркутской области» 77

Леваневский С.А. «Репрессии в Красной Армии…» 128

Левин В.И. «Ленинградский мартиролог», В.Огрызко 59

Левицкий А.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Левковский К.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 90

Ледерер Л.А. «Ленинградский мартиролог» 56

Лейбсон Р.Г. «Книга памяти Мурманской области» 39

Леман М.К. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Леонтьев С.М. «Бутовский полигон» 51

Леонтьевский В.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 124

Лехто П.М. «Книга памяти Мурманской области» 104

Либман Е.Г. «Ленинградский мартиролог» 44

Лигер А.Я. «Книга памяти Мурманской области» 30

Лидм А.Р. «Книга памяти Мурманской области» 119

Ликша С.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 73

Липпе Н.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Лисицын В.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 105

Лисс (Гетерман) Ю.М. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 70

Лисянский И.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Лифанов П.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Лихачёв В.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 43

Лобов А.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Лобода А.Н. «Книга памяти Мурманской области» 127

Лобода Н.Х. «Книга памяти Мурманской области» 105

Логвинович Д.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 79

Логинов Ф.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 122

Ложников М.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 79

Ломакин И.И. «Коммунарка» 72

Ломакин С.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 105

Лопин М.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 122

Лукашёв Н.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 109

Лукашёва Ф.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 96

Лукашевич И.А. «Книга памяти Мурманской области» 119

Лукашевич И.В «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Лукин А.К. «Книга памяти Мурманской области» 44

Лыков А.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 41

Любченко В.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 59

Людсков Ф.К. «Книга памяти Мурманской области» 119

Люц И.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Ляпидевский А.В. «Репрессии в Красной Армии…» 128

Ляпич М.Ф. «Книга памяти Мурманской области» 108

Мадюдя И.Л. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Маевский М.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 34

Майер Г.П. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Макаренко Н.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 104

Макаров Н.И. «Ленинградский мартиролог» 60

Макорин А.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 98

Максимов М.Н.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 47

Максимов О.Б. «База данных жертв репрессий Приморского края» 47

Максимов П.А. «Книга памяти Мурманской области» 37

Маленко П.Ф. «База данных жертв репрессий Приморского края» 42

Малов В.Г. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 130

Малыгин В.А. «Книга памяти Мурманской области» 81

Малышева Т.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Мальт М.З. «Книга памяти Мурманской области» 55

Мальчевский М.Ю. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Мамошкин С.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 59

Мангаль И-А.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Манциводо Л.Ф. «Донское кладбище» 46

Маргаров Л.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Маргелевич Б.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 116

Маргулис И.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 56

Маринушкин В.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Марков С.Н. В.Огрызко 36

Мартинсон И.А. «Книга памяти Мурманской области» 30

Марчук А.В. «Книга памяти Мурманской области» 108

Масалитинов А.В. «Книга памяти Мурманской области» 108

Маслов В.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Маслов П.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 42

Матушевский Б.Ф. «Книга памяти Мурманской области» 80

Матушкин П.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 128

Маурин Я.Я. «Книга расстрелянных. Тюмень» 82

Махоткин В.М. «База данных Красноярского „Мемориала“» 119

Медведев Н.А. «Хотелось бы всех поимённо назвать… Хабаровск» 49

Мелетинский Е.М. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 121, 126

Мелехин Ф.В. «Забвению не подлежит. Омск» 33

Мельников К.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 50

Мельников Ф.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 83

Метёлкин К.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Мецайло А.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Мечетин Е.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 108

Мещерский К.М. «Ленинградский мартиролог» 52

Миклашевич С.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 120

Мико Э.И. «Поморский мемориал» 107

Миллер Ю.Б. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Милобедзинский Я.Р. «Поморский мемориал» 114

Минаев К.Т. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 91

Мингаев А.М. «Книга памяти Мурманской области» 108

Миндлин Э.Л. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 130

Минин А.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 47

Минин А.П. М.Волкова 104

Минин Ф.И. «Книга памяти Мурманской области» 39

Мирмильштейн М.С. «Коммунарка» 62

Михайлов Е.Е. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Миченко В.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Мишарин В.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 122

Мишин А.М. «Книга памяти Мурманской области» 108

Младенцева Е.Д. «Книга памяти Мурманской области» 39

Мовсесян Б.И. «Коммунарка» 68

Мовсесян Н.И. «Коммунарка» 68

Могильников А.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Могилюк-Смоквина К.К. «Ленинградский мартиролог» 59

Могучий И.П. «Книга памяти Мурманской области» 108

Можайко Т.М. «Книга расстрелянных. Тюмень» 73

Молодых И.Ф.

«Репрессированные геологи», «Книга памяти Иркутской области» 58

Молоков В.С. «Репрессии в Красной Армии…» 128

Москвин Н.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 106

Москвитин Н.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 38

Мостовлянский С.Н. «Коммунарка» 72

Мороз-Морозов М.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Муклевич В.Я. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Мурогин А.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 51

Муценек А.Ю. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 96

Муценек Я.Я. «Донское кладбище» 47

Мыслин Н.В. «Коммунарка» 72

Мюрисен И.М. «Книга памяти Мурманской области» 56

Мяконьких Р.С. «Книга памяти Мурманской области» 47

Мякшин С.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Нагель А.Ю. «Москва. Яузская больница» 31

Напалков П.Я. «Забвению не подлежит. Омск» 50

Натонек С.Д. «Коммунарка» 68

Нацареус С.П. «Коммунарка» 59

Невинский А.Ф. «Ленинградский мартиролог» 49

Недолуга В.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 72

Незнахин П.И. «Книга памяти Мурманской области» 55

Несмеянов В.Н. «Коммунарка» 117

Неустроев Г.И. «Поморский мемориал» 114

Нехаев В.А. «Книга памяти Мурманской области» 80

Ника-Бунцельман Н.Л. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 79

Никитенко Е.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 98

Никитин Ф.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 89

Никитиных П.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Никифоров В.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 32

Никифоров П.В. «Книга памяти Мурманской области» 33

Николаев А.Я. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Николаев М.С. «Донское кладбище» 50

Николаевский Л.А. «Книга памяти Мурманской области» 114

Никуленко И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Ничипуренко Г.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 39

Новиков И.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 91

Новиков С.В. «Репрессированные геологи» 89

Новограблёнов П.Т.

«База данных жертв репрессий Камчатской области» 31,36,40

Ножин А.Е. «Забвению не подлежит. Омск» 33

Носов Н.А. «Поморский мемориал» 49

Нукк Р.Я. «Книга памяти Мурманской области» 61

Оборин М.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Обухова Н.С. «Книга памяти Мурманской области» 39

Огинов В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Огородников В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области», В.Огрызко 41

Одокненко В.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Озеран М.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 105

Озоль А.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Окрокверцхов И.М. «Книга расстрелянных. Тюмень» 83

Олерт В.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Оловянников Л.Г. «Книга памяти Мурманской области» 108

Ольштейн А.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Онуфриев А.П. «Донское кладбище» 47

Орас П.Ю. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Орлинский-Крипс А.Р. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Орлов В.А. «Книга памяти Мурманской области» 125

Орлов М.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 97

Орловская Р.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Орловский П.В. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 54

Осадчих М.П. «Книга памяти Мурманской области» 54

Осипов А.И. «Ленинградский мартиролог» 59

Осипский И.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Остапенко К.А. «Сталинские расстрельные списки» 49

Островский И.С. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 70

Отрешков И.И. «Поморский мемориал» 114

Ошаров М.И. В.Огрызко 60

Павлов М.А. «Репрессированные геологи», Г.Хомизури 34

Пак Н.А. «Книга памяти Иркутской области» 83

Пальчинский А.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Панафидина Н.З. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Панов А.Д. «Поморский мемориал» 68

Панов И.П. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Пантелеймонов А.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Панфилов Ф.Д. «Книга памяти Мурманской области» 125

Пармет Р.Г. «Книга памяти Иркутской области» 73

Парфёнов П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 67

Патьков А.И. «Книга памяти Мурманской области» 105

Паутов Я.У. «Книга памяти Мурманской области» 120

Пачковский В.В. «Поморский мемориал» 63

Пашукевич В.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 61

Педа К.Э. «Ленинградский мартиролог» 61

Пельт В.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Пережогин Н.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Перцович М.А. «Сталинские расстрельные списки» 99

Пескова О.Д. «База данных жертв репрессий Приморского края» 79

Пестов С.С. «Поморский мемориал» 115

Петров А.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Петров С.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 122

Петров Ю.К.

Архивы НИПЦ «Мемориал» (Москва), НИЦ «Мемориал»(Санкт-Петербург) 54

Петросян Г.Г. «Коммунарка» 80

Петрушанский М.Е. «Донское кладбище» 46

Печокас К.К. «Книга расстрелянных. Тюмень» 71

Печуро А.К. «Поморский мемориал» 103

Пиликин П.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 63

Писарцев С.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 109

Пислягин И.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Питерс П.Т. «Поморский мемориал» 103

Плавинский В.А. «Ленинградский мартиролог» 60

Плехов М.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Плисецкий М.Э. «Коммунарка» 59

Плиско В.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 130

Плонский Л.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 109

Побуто П.Ф. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 82

Подгузов П.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Подзимков А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 41

Полевой П.И. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 33

Полукочев В.Д. «Книга памяти Мурманской области» 104

Полутов И.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 96

Поляков Д.И. «Коммунарка» 62

Поляков П.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Пономарёв В.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 104

Попков С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Попов А.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 101

Попов А.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Попов А.П. «Книга памяти Мурманской области» 126

Попов В.Е. «Поморский мемориал» 100

Попов Г.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)», В.Огрызко 107

Попов И.Н. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 33

Попов К.В. «Книга памяти Мурманской области» 127

Попов С.У. «Ленинградский мартиролог» 61

Попов Я.П. «Поморский мемориал» 60

Порецкий А.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Поромонов Я.Н. «Поморский мемориал» 115

Португалов В.В. В.Огрызко 124

Постольник П.А. «Книга памяти Мурманской области» 43

Потеев В.С. М.Волкова 94

Пошеманский Я.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 67

Привалов Ф.У. «Книга памяти Мурманской области» 88

Притулюк И.Е. «Коммунарка» 135

Притыко П.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 110

Провоторов П.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 124

Прокофьев Д.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 37,39

Проня Н.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Протопопов М.А. В.Огрызко 64

Пуйше Э.П. «Ленинградский мартиролог» 56

Пунин Н.Н. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 126

Пшенников В.Е. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 43

Раевский В.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 67

Рачек В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Рачковская К.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 90

Резнер Е.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 124

Резник И.Я. «Коммунарка» 62

Рейхерт А.А. «Поморский мемориал» 73

Рена Л.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Репойто-Дюбяго А.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Ретовский Л.О. «Ленинградский мартиролог» 51

Робуш А.Г. М.Волкова 75

Рогатых А.И. «Поморский мемориал» 115

Рогачёв И.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Рогов В.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Родович В.Т. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Рождественский П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Рожков Б.Н. «Репрессированные геологи» 46

Розенберг Л.Д. «Книга памяти Мурманской области» 80

Розенталь А.Э. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 107

Розенталь К.К. «Ленинградский мартиролог», Архив НИПЦ «Мемориал» 61

(Москва)

Розенталь Э.Ф. «Коммунарка» 72

Розенштейн Б.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 107

Ростовский Г.В. «Книга памяти Мурманской области» 51

Ростовых Б.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Ротштейн Г.Е. «Коммунарка» 72

Рубе А.А. «Поморский мемориал» 100

Руденко С.И. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 33

Руднев Г.Г. М.Волкова 75

Румянцев В.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 101

Рундан А.П. «Ленинградский мартиролог» 56

Русецкий К.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Русецкий С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Рыбаков К.Я. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Рыбаков М.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 75

Рыбаков Я.Д. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Рыбкин И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Рябоконь А.Д.

«За нами придут корабли. Магадан», Архив НИПЦ «Мемориал»(Москва) 60

Савицкий Н.С. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Савускан Э.И. «Книга памяти Мурманской области» 122

Салазкин А.С. «Книга памяти Мурманской области» 81

Салманов В.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Салов Ф.С. «Книга памяти Мурманской области» 80

Салыга М.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 71

Самойлов Ф.Д. «Коммунарка» 80

Самойлович Р.Л. «Донское кладбище», «Репрессированные геологи» 103

Самохин Г.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Сапожников М.Я. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 91

Саркан-Алексеев Н.Н. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 127

Сафронов Н.И. «Репрессированные геологи» 54

Сахаров И.А. «Книга расстрелянных. Тюмень» 65

Сахаров С.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 55

Седякин В.С. «Книга памяти Мурманской области» 119

Селезнёв А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Селезнёв С.С. «Книга памяти Мурманской области» 42

Селиванкин В.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 105

Семёнов Г.Т. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 118

Семёнов К.П. «Книга памяти Мурманской области» 109

Семенюк В.П. «Книга расстрелянных. Тюмень» 82

Семикоз Г.Н. «Книга памяти Мурманской области» 55

Семиовец И.У. «База данных жертв репрессий Приморского края» 128

Сергейчиков С.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 38

Сергеев И.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Сергиенко В.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 36

Серкин И.О. «Коммунарка» 117

Сетраков Г.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Сидельников П.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 77

Сиднев В.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Сидоров И.З. «База данных жертв репрессий Приморского края» 97

Сидорчук В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Симаков С.А. «Коммунарка» 72

Симбирцев Д.Н. «Книга памяти Мурманской области» 108

Синицкий А.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Синицын Т.П. В.Огрызко, «Поморский мемориал» 30

Синягин А.А.

«Ленинградский мартиролог», «Книга памяти Томской области», Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 41

Скребнев И.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 125

Следь Е.М. «Сталинские расстрельные списки» 66

Слепнёв М.Т. «Репрессии в Красной Армии…» 128

Слепченко И.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 108

Слинин-Коробов Ф.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 100

Слободенюк В.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 116

Смех А.Г. «Ленинградский мартиролог» 61

Смирнов Н.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Смирнов Ф.В. «Книга памяти Мурманской области» 121

Смольский-Острополец М.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Смолянский П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Смушков Б.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 83

Смыслов С.П. «Книга памяти Мурманской области» 118

Снежко Ф.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Сновидов В.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 98

Соболев В.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Соенов Л.П. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 118

Соков А.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 123

Соколенков А.Н. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Соколов А.В. «Книга памяти Мурманской области» 39

Соколов Б.П. «Книга памяти Мурманской области» 47

Соколовский Г.В. «Сталинские расстрельные списки» 71

Сокольский С.А. «Книга памяти Мурманской области» 68

Солдатов П.П. «Книга памяти Мурманской области» 88

Соловей В.Г. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 67

Сорокин Д.А. «Книга памяти Мурманской области» 107

Сосов С.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 92

Спиридонов А.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Спиридонов Н.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)», В.Огрызко 59

Спрингс Я.Л. «База данных жертв репрессий Приморского края» 75

Ставровский Э.С. «Донское кладбище» 56

Стародубцев А.П. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 106

Стахеев Г.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 105

Степан П.П. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 80

Степанов В.П. «Коммунарка» 54

Степанов Г.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Стехов В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Стильве И.И. «Книга памяти Мурманской области» 67

Стукатер А.А. «Коммунарка» 62

Ступин П.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 94

Субботин Н.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 52

Судакевич А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Сукач К.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 42, 58

Суконцев В.Т. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 105

Сундушников Г.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Суровицкий А.Н. М.Волкова 75

Суслов Л.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 81

Сутто А.М. «Книга памяти Мурманской области» 67

Сухин Т.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Сухомлинов А.Д. «База данных жертв репрессий Приморского края» 82

Сухоруков С.В. «Книга расстрелянных. Тюмень» 50

Сущинский В.В. Ю.Дойков 58

Сыантович В.И. «Поморский мемориал» 103

Сытарь И.В. «Поморский мемориал» 100

Сычёв В.Е. «База данных жертв репрессий Приморского края» 89

Сычёв М.Ф. М.Волкова 51

Танасейчук Н.П. «Книга памяти Мурманской области» 39

Тарнани А.Н. «Книга расстреляных. Тюмень» 73

Татаренко А.П. «Книга расстреляных. Тюмень» 82

Тевяшёв Г.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 107

Теплухин Г.Г. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Тихлер П.Ф. М.Волкова 91

Ткачёв И.Ф. «Коммунарка» 77

Томушкин С.И. «Книга памяти Мурманской области» 120

Топорищев Б.М. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 66

Трелин Г.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 130

Тресков Н.И. «Коммунарка» 117

Третьяков П.Г. «Поморский мемориал» 60

Трифонов Д.И. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 51

Троицкий Ф.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 55

Трудненко Я.Н. «Книга памяти Мурманской области» 109

Тукачёв И.Ф. «Книга памяти Мурманской области» 123

Тупчий А.Ф. «База данных жертв репрессий Приморского края» 46

Туркулов К.Х. «Книга расстрелянных. Тюмень» 83

Туркутюков Н.Е. «База данных жертв репрессий Приморского края» 127

Удовицкий А.Д. «Книга памяти Мурманской области» 125

Уланский М.Г. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 82

Уншлихт И.С. «Коммунарка» 135

Упадышев Н.К. «Поморский мемориал» 117

Урванцев Н.Н. «Репрессированные геологи», Г.Аветисов 103

Урютов Я.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 118

Усиевич М.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Успенский И.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Устин В.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Устинович Р.А. «Ленинградский мартиролог» 61

Фалеев Н.К. «Книга памяти Мурманской области» 52

Фанденберг К.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 109

Фарих Ф.Б. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 125

Фёдоров А.М. «Книга памяти Мурманской области» 103

Фёдоров Г.Ф. «Донское кладбище» 44

Фёдоров Е.К. Г.Аветисов 128

Федосов П.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 73

Федюков С.Е. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Феш А.Е. «Коммунарка» 62

Фигнер Г.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Фингериус А.П. «Книга памяти Мурманской области» 37

Финкенфус В.Х. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Флетчер П.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Фомин В.С. «Книга памяти Мурманской области» 101

Фортунатов М.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Форштейн А.С. В.Огрызко 58

Фрейман К.А. «Забвению не подлежит. Омск» 82

Фридланд С.М. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 82

Фрижикин К.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 120

Функнер Я.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Халдеев В.Д. «Ваганьковское кладбище» 33

Харик В.А. «Коммунарка» 80

Харитонов П.К. «Поморский мемориал» 70

Харьковский П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Хван Тек Дюни «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Хватовский А.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Хлудов П.А. «Коммунарка» 72

Хлыновский Г.И. «Книга памяти Мурманской области» 54

Хмелевский В.Ф. «Ленинградский мартиролог» 50

Хмелевский И.В. «Ленинградский мартиролог» 44

Хмызников П.К. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 54

Ходосевич М.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 58

Хозяинов Т.С. «Донское кладбище» 105

Хомутинникова А.Е. «Книга памяти Мурманской области» 119

Хорошавцев А.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Хренов П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Хромов Е.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 120

Хяммаль К.Э. «Ленинградский мартиролог» 60

Цатуров С.С. «Коммунарка» 117

Цейтлин Я.С. «Ленинградский мартиролог» 37

Целибеев Н.А. «Жертвы политического террора в СССР» 94

Целярский В.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Цинцелиус В.И. В.Огрызко 81

Цирель-Спринцсон С.Д. «Репрессированные геологи» 43

Цируль-Баккан О.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Чанов Э.Я. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Чаплинский А.Б. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 123

Чаплыгин И.А. «Сталинские расстрельные списки» 68

Чарнолуский В.В. «Жертвы политического террора в СССР» 88

Чаусов А.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 51

Чебоненко А.П. «Жертвы политического террора в СССР» 126

Чевердин А.Ф. «Донское кладбище» 46

Чекан Н.М. «Книга памяти Мурманской области» 61

Черешко В.А. «Коммунарка» 117

Черкасский А.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Черкесов В.Ю. «Репрессированные геологи» 63

Чернышёв-Холмов Ф.Д. «Донское кладбище» 46

Чиковани А.Б. «Коммунарка» 62

Чимаков И.Ф. «Ленинградский мартиролог» 60

Чиплакади П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Чирихин Ю.Д. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 109

Чистяков Н.А. «Коммунарка» 72

Чмыхов Б.П. «Коммунарка» 62

Чугунов С.П. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 91

Чудинов Д.К. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 45

Чуева С.В. «Книга памяти Мурманской области» 39

Чунин А.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 101

Чуркин А.Д. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Чухчин Г.П «Поморский мемориал» 115

Шавров К.Б. В.Огрызко 58

Шайдеров А.М. «Коммунарка» 117

Шалманов А.Р. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Шастин И.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 65

Шатилов М.Б. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 38

Шатилов С.А. «Репрессированные геологи» 44

Шаш Н.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 120

Швалев И.Р. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Швец Ф.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Шевченко Н.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 119

Шеломов М.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 39

Шилкин П.Т. «Коммунарка» 72

Шимкович Г.Я. «Ленинградский мартиролог» 51

Ширшов П.П. Г.Аветисов 128

Ширяев В.Е. «Книга памяти Мурманской области» 119

Ширякин Г.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Шифурко Т.Н. «Поморский мемориал» 64

Шишляников Р.А. «Коммунарка» 72

Шмидт (Шмит) В.Ф.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 56

Шмидт Н.В. «Донское кладбище» 64

Шнейдер Е.Р. «Ленинградский мартиролог» 58

Шолохов Н.Н. «Книга расстрелянных. Тюмень» 82

Шрамко П.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 118

Штейнберг Ж.Г. «Бутовский полигон» 63

Штерн Н.А. «Репрессированные геологи» 32

Шувалова Н.Л. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 118

Шульц П.П. «Ленинградский мартиролог» 61

Шумилин С.В. «Коммунарка», «Репрессированные геологи» 117

Шумский Г.Д. «Коммунарка» 62

Эглит Р.А. «Коммунарка» 70

Эзау В.К. «Книга памяти Мурманской области» 67

Экштейн И.Г. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Энштейн В.М. «Поморский мемориал» 80

Эрдели А.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Эрман Г.А. «Коммунарка» 62

Эстеркес Л.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 51

Этлис М.М. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 128

Южин Д.Е. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Юрин Я.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 80

Юрьев В.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Юрьев Н.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Якименко В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Янович Д.Т. В.Огрызко 34, 103

Яновский О.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Янсон А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Янсон Н.М. «Коммунарка» 72

Янчевский И.А. «Ленинградский мартиролог» 61

Ярушин С.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 53

 

С. Ларьков, Ф. Романенко

Из каменного века – за колючую проволоку…

(Репрессии против народов Советского Севера)

«На работе в Арктике особенно ярко видна разница между нашей страной до революции и теперь. Население далёкого Севера было наиболее забитым, наиболее угнетённым, сплошь неграмотным. Оно уменьшалось в численности. А теперь расцвели не только большие народности, как якуты, имеющие свою цветущую республику, не только народности средней величины, как эвенки, ненцы, чукчи, имеющие свои национальные округа, но даже такая небольшая народность, как эскимосы. В царское время не было никаких надежд на развитие экономики Севера. А сейчас, в последнем 1934 году, грузооборот с Оби и Енисея через океан составил более 100 тыс. тонн. В царское время понятия не имели о минеральных богатствах Севера. А сейчас мы знаем, что в огромном числе точек имеются полиметаллические руды, имеется уголь, достаточный для развития хозяйства на Севере, и производится уже бурение на нефть».

Это – из речи О.Ю.Шмидта, начальника Главного Управления Северного морского пути на VII Всесоюзном съезде советов («Известия», 01.02.1935), в ней точно обозначены приоритеты «социалистического преобразования» Советской Арктики. Вскоре (постановление ВЦИК от 10 августа 1935 г.) [«Собрание узаконений…»] именно ГУСМПу, квазигосударству, основной целью которого было хозяйственное освоение Арктики, были переданы функции и полномочия созданного в первые годы советской власти Комитета содействия народностям северных окраин. «Комитет народов Севера», как его ещё называли, в меру своих небольших возможностей хоть как-то пытался не на словах, а на деле способствовать развитию малых северных народов в соответствии с их культурными традициями. Его ликвидация знаменовала победу сталинской линии на полное устранение этнических различий и интеграцию всех народностей и наций в единое советское общество. Основным проводником «линии партии» на Севере и стало ГУСМП, одной из задач которого стало «вовлечение северных народов в социалистическое строительство» и «расцвет» народов Севера, расцвет в большевистским понимании. Эти эвфемизмы прикрывали типично колониальные методы освоения Севера с целью использования его ресурсов, разумеется, без учёта интересов коренных народов. Много позже стало ясно, что «преобразования» по единым социалистическим лекалам губительны для их культуры, быта, хозяйства, для самого их существования. Но большевики всегда знали – «как надо», им и в голову не приходило, что эти люди могут иметь на своё будущее свой взгляд. И когда дело дошло до фактических реквизиций продуктов их труда, жестокой ломки традиций, обычаев, загона в колхозы и совхозы, насильственных помещений детей в ясли и школы, отбора оленьих пастбищ, охотничьих и рыбных угодий под промышленные и военные нужды, а позже – под добычу полезных ископаемых, северяне взбунтовались. При этом дело доходило и до вооружённого сопротивления, которое подавлялось бессудно и жестоко.

Взаимоотношения северных народов и имперской, в т. ч. советской власти, блестяще, на наш взгляд, изложены в недавней работе Ю.Слёзкина [Слёзкин], в связи с чем здесь нет смысла излагать историю и перипетии этих отношений. Однако этот исследователь практически не касается вопросов собственно политических репрессий против этих народов.

* * *

Дать самое первое, приблизительное описание репрессий против малых народов крайнего Севера СССР стало возможным после накопления определённого количества информации о репрессиях по регионам, где они проживали, и их публикации в виде «Книг памяти жертв политических репрессий» российских регионов. Задачу сделало окончательно выполнимой сведение этих книг в единое издание на электронном носителе, сделанное Обществом «Мемориал» и снабжённое поисковой системой, в том числе – по национальности репрессированных [«Жертвы…»]. В последнем, 4-м издании, содержатся сведения более чем о 2,6 млн. репрессированных, что, несмотря на огромность цифры, составляет, по оценкам историков репрессий в СССР, 20–25 % от их общего числа. Однако положение с информацией о репрессиях жителей северных регионов СССР лучше среднего по России. Практически полные сведения имеются по Мурманской, Архангельской и Камчатской (с национальными округами) областям. Очевидно, близка к полной информация по Республике Саха-Якутия. По Ямало-Ненецкому округу сведения содержатся в «Книге памяти … Тюменской области», в которой приводятся сведения лишь о расстрелянных. Наконец, по Красноярскому краю изданы и вошли в сводное издание «Мемориала» пять томов «Книги памяти», куда включены в алфавитном порядке до буквы «М» включительно, что составляет примерно 60 % от общего числа репрессированных в крае.

Приводимые ниже сведения по этническому составу, возникновению и занятиям народов Севера обобщены по большому количеству фундаментальных источников [Брук; Население мира; Народы России. Энциклопедия; Северная энциклопедия; Encyclopedia … и др.]

В число малых народов севера СССР, ставших предметом нашего внимания, включены народы, проживающие на территориях, непосредственно примыкающих к морям Северного Ледовитого океана: саамы, ненцы, нганасане, долганы, юкагиры, чукчи, эскимосы, энцы, эвены, или на территориях расположенных немного южнее – ханты, манси, эвенки, коряки, кереки. Мы исключаем из числа малых северных народов якутов прежде всего в связи с их многочисленностью, а также из-за чисто технических трудностей выделения среди них жителей именно приарктических районов Якутии – оленеводов, охотников и рыболовов. Все эти интересующие нас народы – жители тундры, иногда – лесотундры или северной тайги. Географические условия определяли и основные виды хозяйственной деятельности этих народов: оленеводство (в основном пастбищное), охота, в том числе на морского зверя, рыболовство.

* * *

Коренное население крайнего северо-запада СССР – саамы, известные ещё как лопари, лапландцы, самоназвание – сааме, сформировались как народность в VII–VIII веках до н. э. Саамский язык принадлежит к финно-угорской группе урало-юкагирской семьи языков, к которой относятся и языки коми, карелов, хантов и манси. Традиционные виды деятельности саамов: кочевое оленеводство, охота, рыболовство, морской зверобойный промысел, редко – земледелие и собирательство. На территории СССР проживает небольшая их часть – не более 2 тыс. человек, в Финляндии – 5 тыс., Швеции – 17 тыс., Норвегии – 30 тыс. (данные 1989 г.), поэтому территорию их проживания часто называют Лапландией, хотя она и «разрезана» государственными границами на четыре части. Численность саамов в СССР практически остаётся постоянной в течении более чем 30-ти лет, родным саамский язык считают 40 % российских саамов. Характерно также, что саамы исповедуют христианство, российские – православие, их зарубежные соплеменники – лютеранство [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ]. Мурманская область до мая 1938 г. входила в состав Ленинградской области, а рвение Ленинградского УНКВД даже по чекистским нормам 1930-х годов было выдающимся. Задачи следователей были облегчены тем, что у советских саамов издавна были родственные связи со своим зарубежными соплеменниками, что почти автоматически делало их всех подозреваемыми в шпионаже, Кроме того, из всех приарктических территорий СССР Кольский полуостров был наиболее втянут в общегосударственную хозяйственную структуру: железная дорога к единственному в СССР незамерзающему северному порту Мурманску, богатые минеральные ресурсы, освоение которых происходило именно в 30-е годы прошлого столетия. Активное заселение Кольского полуострова русскоязычным населением, начавшееся со строительства железной дороги, привело к втягиванию саамов в современную хозяйственную деятельность за счёт отказа от традиционных видов ведения хозяйства.

В годы советской власти было репрессировано 90 саамов, из них четыре женщины, трое были репрессированы дважды. К высшей мере наказания приговорены 42 человека, трое умерли во время следствия, 39 человек были осуждены на разные сроки лагерного заключения (от трёх до пятнадцати лет, большинство – на десять лет), девять человек были приговорены к ссылке или высылке, лишь один был освобождён по оправдывающим обстоятельствам, но и он через три года был приговорён к расстрелу.

Первые известные аресты саамов относятся к 1930 году, когда в селе Пулозеро были арестованы пять родственников Кобелевых, оленеводов и рыбаков. Им предъявили обвинение в антисоветской агитации (ст. 58–10 УК РСФСР) и диверсиях (ст. 58–9). По мнению чекистов, они составляли контрреволюционную организацию, главе которой А.П.Кобелеву было предъявлено обвинение в её создании и организации контрреволюционной деятельности (ст. 58–11). Двое из пяти умерли во время следствия, двоих Тройка Полномочного представительства ОГПУ при Ленинградском военном округе (ПП ОГПУ ЛВО) приговорила к ссылке, А.П.Кобелев получил от неё же довольно суровое по тем временам наказание – пять лет исправительно-трудового лагеря. Его мытарства на этом не закончились: видимо, в конце 1930-х годов он был вновь арестован, в 1940 г. бежал из-под стражи, осуждён, из лагеря направлен на фронт, отвоевал всю войну и после победы возвращён в лагерь – досиживать.

До начала «Большого террора» было два ареста лопарей. В апреле 1933 г. арестован и через две недели осуждён к пяти годам ИТЛ оленевод, член колхоза «Лутто» В.Ф.Куприянов, обвинённый в антисоветской агитации и разглашении «должностным лицом» сведений, не подлежащих оглашению (ст. 121 УК, интересно, какими такими сведениями обладал рядовой колхозник?). В апреле 1934 г. арестован по подозрению в шпионаже И.А.Архипов, но дело было вскоре прекращено, однако в октябре 1937 года он был вновь арестован (см. ниже).

Массовые аресты саамов начались в августе 1937 г., когда в разных селах было арестовано 12 человек, и продолжились в сентябре – ещё пять человек. Все они были отправлены в Ленинград, где приговоры им выносила Особая тройка УНКВД по Ленинградской области (22 августа – шестерым, 23 августа, 1-го, 8-го и 19 сентября – по одному, 19 октября – троим). Среди арестованных преобладали члены колхоза «Тундра» (станок Большая Западная Лица), а также колхозов «Ниванкюль» (председатель колхоза А.М.Мошников) в одноименном посёлке и «Рая Каластая» в с. Озерко, оленеводы и рыбаки. Двое жителей пос. Бабино были единоличниками. Все двенадцать арестованных в августе были приговорены к расстрелу по разным обвинениям: в измене родине (ст. 58–1а) – два человека, шпионаже – пять человек, антисоветской агитации – три человека, двое осуждены по двум-трем статьям. Средний возраст расстрелянных – 45 лет, самому младшему 28 лет, самому старшему – 63. Четверо арестованных в сентябре были членами колхоза «Арсйок» Саамского (Ловозерского) района, все были обвинены в антисоветской агитации, все осуждены на десять лет ИТЛ, средний возраст осуждённых – 52 года. Пятому арестованному в сентябре, старшему смотрителю Лапландского заповедника Ф.К.Архипову, приговор вынесла Комиссия НКВД и Прокурора СССР («двойка») в т. н. «альбомном порядке» («альбомы» – списки подлежащих осуждению, передаваемые в Комиссию местными управлениями НКВД, утверждались Комиссией заочно, решения Комиссии обжалованию не подлежали – прим. авт.). Как и подавляющее большинство осуждённых Комиссией, Ф.К.Архипов, обвинённый в участии в антисоветской шпионско-диверсионной организации и оказании помощи международной буржуазии (ст. ст. 58–6, 58–9, 58–10, 58–11 и 58–4), 17 января 1938 г. был приговорён к расстрелу.

В октябре-декабре 1937 года арестовано девять саамов, из них семеро – рыбаки, члены колхоза «Рая Каластая». Лишь двое из них, братья Снаула, были осуждены Особой тройкой к 10-ти и 8-ми годам ИТЛ, несмотря на серьёзность обвинения – шпионаж. Остальных 10 января 1938 г. осудила уже «Двойка», всех – к расстрелу по одному обвинению: шпионаж. Среди расстрелянных был отец осуждённых к заключению братьев Снаула и их старший брат.

В январе 1938 года арестов среди саамов не было, но в феврале они возобновились и достигли пика в марте (февраль – шесть арестов, март – четырнадцать), в апреле было «всего» три ареста, в мае – два, в июне – пять. 20 июня «Двойка» выносит решение в отношении шести арестованных в феврале-апреле членов колхоза «Лутто» в деревне Чарвоозеро (в т. ч. председателя колхоза В.Ф.Киприянова), колхоза «Нотозерский» в деревне Падун и трёх жителях посёлка Рестикет, среди последних – рыбачка-единоличница А.С.Костылёва. Всем им следователями Ленинградского УНКВД вменено участие в шпионской контрреволюционной организации, лишь рыбак-единоличник, «шпион» Я.И.Осипов в этой организации «не состоял». Всем им вынесен смертный приговор. Самому старшему из этой группы расстрелянных 60 лет, самому младшему – 50. 10-го октября 1938 г. Особое совещание (ОСО) НКВД выносит приговор к десяти годам ИТЛ за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации 20-летнему колхознику из села Варзино А.Ф.Антонову. В тот же день только что организованная Тройка УНКВД Мурманской области выносит решение в отношении шести арестованных в мае-июне жителей разных саамских сел и посёлков. Двое из них обвинены в участии в контрреволюционной организации, двое – в шпионаже и антисоветской агитации, двое – просто в шпионаже, все они приговорены к расстрелу. Средний возраст осуждённых в группе – 41 год.

15 октября Особой тройкой УНКВД Ленинградской области вынесен приговор большой группе арестованных в феврале-марте 1938 года русских и саамов, фантазией следователей объединённых в контрреволюционную организацию («Саамский заговор»), ставившей своей целью создание Лопарской республики и её вхождение в Финляндию. Вскоре цели организации следователями были расширены и она стала «контрреволюционной повстанческой, шпионской, диверсионно-террористической» [Киселёв], хотя по нашим источникам [«Жертвы…»], шпионаж в обвинении фигурирует лишь у двоих осуждённых, диверсии и террор не были инкриминированы никому из них. Во главе организации был поставлен русский, мурманский краевед, экономист и плановик В.К.Алымов, среди расстрелянных по делу было семеро саамов и десять – русских. К десятилетнему заключению в ИТЛ было приговорено тоже семеро саамов. Характерно, что среди осуждённых были не только простые оленеводы и рыбаки, но и представители нарождающейся саамской интеллигенции: судья Полярного райсуда Я.И.Осипов, учитель Ловозёрской школы А.Г.Герасимов, заведующий Кольским охотхозяйством Лензаготпушнины А.И.Герасимов, заведующий сектором Ловозёрского райисполкома Н.П.Герасимов. А.Киселёв пишет о многих десятках арестованных по этому делу в разных уголках Мурманской области саамов, но наш источник [«Жертвы…»] позволяет уверенно говорить «лишь» о четырнадцати осуждённых. Самому младшему из них было 24 года, самому старшему – 56 лет, средний возраст – 38 лет.

16 октября та же Особая тройка приговаривает к расстрелу членов антисоветской шпионской организации отца и сына Сорвановых, частных возчиков на оленях. В начале ноября, хотя каток репрессий по воле Вождя начал резко тормозить, Тройка УНКВД Мурманской области выносит приговор к десяти годам ИТЛ по всё тому же обвинению в шпионаже 22-летнему рыбаку и оленеводу из пос. Гирвас-озеро М.С.Глухих, а ОСО НКВД, опять же за шпионаж – капитану мотобота многострадального колхоза «Рая Каластая» И.А.Лежневу. Однако уже в конце ноября дело 35-летнего оленевода из села Иоканьга П.С.Матрёхина, обвинённого в участии во вредительской организации, разбирает Мурманский облсуд и приговаривает его к десяти годам ИТЛ; видимо, он был вскоре освобождён, т. к. в июне 1940 года вновь арестован по тому же месту жительства и за антисоветскую агитацию ОСО НКВД осуждён к трём годам заключения в ИТЛ.

Таким образом, в 1937–1938 гг. было репрессировано 58 саамов, в т. ч. одна женщина. Из них к высшей мере наказания приговорены 42 человека, пятнадцать – к десятилетнему и один – к восьмилетнему сроку заключения в ИТЛ. Средний возраст репрессированных – 42 года, самому молодому из них – 20 лет, самому старшему – 73 года. По обвинениям в шпионаже или содержащем шпионаж (ст. 58–6 УК) было осуждено 33 человека, по обвинением в антисоветской агитации или содержащим таковую (ст. 58–10 УК) – тоже 33 человека, обвинений в участии в контрреволюционных организациях (ст. 58–11 УК), все в сочетаниях с другими обвинениями – 28, в повстанческой деятельности (ст. 58–2 УК), тоже в сочетании с другими обвинениями – 11, в измене родине (ст. 58–1а), в т. ч. в сочетании с другими обвинениями – 4, по одному обвинению (в сочетании с другими) было по ст. 58–4 УК – «оказание помощи мировой буржуазии», по ст. 58–9 УК – «диверсии» и ст. 58–7 УК – «вредительство». Если обвинение в «антисоветской агитации» было для следователей НКВД «дежурным» и предъявлялось большинству обвиняемых по всей стране, то обвинение в «шпионаже», куда более редкое, для советских саамов явно геополитически детерминировано. Это же можно сказать об аномально высоком числе обвинений в повстанческой деятельности, частого вообще для национальных окраин и казачьих регионов СССР, и для его северных территорий, обычно прошедших сложную историю гражданской войны, установления советской власти и коллективизации. Характерно, что саамам практически не предъявлялись обвинения, столь частые в промышленных районах СССР: во вредительстве (ст. 58–7 УК), диверсиях (ст. 58–9 УК) и терроре (ст. 58–8 УК).

В 1939–1940 гг. ОСО НКВД «досуживало» арестованных ещё в 1938 году и избежавших Троек и Двойки саамов – «антисоветских агитаторов». Таких нашлось всего четверо, приговоры были по сравнению с недавними временами «мягкие» – оленевод Понойского оленсовхоза, обвинённый ещё и в участии в шпионской организации, Т.Ф.Антонов (его судил Мурманский облсуд), оленевод из села Воронье А.Г.Селиванов и председатель колхоза «Арсйок» в селе Варзино Ф.Е.Захаров получили по пять лет ИТЛ, рыбак того же колхоза И.М.Юшков отделался пятилетней ссылкой.

Отнюдь не победоносная для СССР советско-финская война (ноябрь 1939 – март 1940 гг.) не прибавила симпатий власти к близким финнам саамам. Несколько запоздало и мстительно, в июне 1940 года из посёлков Ура-Губа и Белокаменка были высланы в недалёкую Карело-Финскую АССР двое мужчин (одному из них был 71 год) и две женщины, на беду свою носившие нерусские фамилии и имена. Но в том же июне 1940-го было арестовано десять саамов, в июле – ещё трое, семеро из них в селе Восмус, трое – в уже упоминавшемся посёлке Рестикент, среди арестованных были три женщины. Решения по всем делам (кроме одного) выносило всё то же ОСО НКВД: 13-го (три приговора) и 19-го августа (шесть приговоров) и 26 ноября (три приговора). Среди обвинений опять преобладали шпионаж и антисоветская агитация (по семь случаев), оленевод из Восмуса Н.Р.Лукин, кроме шпионажа, был обвинён еще по ст. 58–12 УК – «недонесение о готовящемся контрреволюционном преступлении». Пятеро были осуждены на восемь лет ИТЛ, шестеро – на пять (в т. ч. все три женщины), один, уже упоминавшийся П.С.Матрёхин – на три года. 19-го же августа Военным трибуналом Северного военного округа был приговорён за шпионаж к пятнадцати годам ИТЛ оленевод из Восмуса А.И.Киприянов. Средний возраст этой группы репрессированных – 37 лет, самому старшему из них – 66 лет, самому младшему – 22 года.

До начала Великой Отечественной войны в 1941 году был арестован и осуждён один саам: Мурманский облсуд приговорил к шести годам ИТЛ за антисоветскую агитацию оленевода из села Ловозеро А.Е.Кирилова.

Во время войны можно было ожидать всплеска репрессий против столь «ненадёжного» народа, однако «обошлось» четырьмя репрессированными, причём даже не за шпионаж. Трое в начале войны были арестованы и осуждены Мурманским облсудом (один) и Военным трибуналом войск НКВД Мурманской области за дежурную антисоветскую агитацию на сроки от пяти до десяти лет ИТЛ. Один, оленевод из многострадального Восмуса, Ф.Т.Мошников, ОСО НКВД был осуждён на шесть лет ИТЛ за намерение изменить родине.

Послевоенные репрессии саамов почти не коснулись. В июле 1946 г. всё за ту же агитацию Военный трибунал Мурманского гарнизона приговорил к шести годам матроса баржи из посёлка Гремиха Я.А.Матрёхина. В 1947 году был арестован и вскоре умер в тюрьме житель посёлка Зимняя Мотовка 28-летний П.Ф.Чапоров. Последние репрессии явно не носили национального характера.

* * *

Территория расселения ненцев простирается от полуострова Канин между Белым и Баренцевым морем до западной части полуострова Таймыр, небольшое их количество живёт на Кольском полуострове. Ненцы (русские называли их самоедами, самоназвание большинства ненцев – хасова) – традиционные полукочевые оленеводы, в меньшей степени – рыбаки и охотники. Предки ненцев пришли на север в III–II тысячелетии до н. э. из южной Сибири, как народность сформировались в I-м тысячелетии до н. э. Ненецкий язык относится к самодийской группе уральско-юкагирской семье языков, как и языки селькупов, энцев, нганасан. Западные ненцы частично были обращены в православие, большинство продолжало придерживаться традиционного шаманизма. В советские годы были образованы три национальных ненецких округа – Ненецкий в составе Архангельской области, Ямало-Ненецкий – в составе нынешней Тюменской области, и Долгано-Ненецкий (Таймырский) в составе Красноярского края; ненцы, как правило, проживают смешанно с коми, русскими и другими народами. Общая численность ненцев на 1959 год – 23 тысячи человек, из них в Ненецком округе – пять тысяч, в Ямало-Ненецком – четырнадцать тысяч. К 1989 году численность ненцев возросла на 150 %, одновременно упало число считающих родным языком ненецкий – с 90 % в 1959 г. до 77 % в 1989 г. [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ].

Политическими репрессиями признано считать и лишение избирательных прав по признакам социального и имущественного положения. Этому виду репрессии подверглись миллионы жителей СССР. До Ямало-Ненецкого округа кампания докатилась в 1931–1932 гг. Здесь было лишено прав 488 человек, из них по указанным выше мотивам – 473 человека, в том числе 294 ненца (остальные – русские, ханты и зыряне), кулаки и шаманы. В «лишенцы» обычно попадали целыми семьями [Пиманов, Петрова].

Хронологически первые репрессии ненцев, связанные с арестами и осуждениями, зафиксированы в марте 1933 года на Кольском полуострове, где двое пастухов-оленеводов из села Ловозеро были осуждены Тройкой ПП ОГПУ ЛВО: А.В.Хатанзей за участие в контрреволюционной организации на два года условно, а С.А.Хатанзей за вредительство и антисоветскую агитацию – к трём годам ИТЛ.

В апреле 1933 года за отказ сдать оленей и избиение членов нацсовета на Ямале были арестованы и отправлены в Салехард (тогда – Обдорск) шестеро оленеводов, из них четверо – Тинянг и Апчи Окотэтта, Нгеси и Някоче Вэненга были увезены в Тобольск и осуждены на 10 лет заключения [Пиманов, Петрова] (в нашем основном источнике [«Жертвы…» ] они не указаны, т. к. по Тюменской области имеются сведения только о расстрелянных). В июле 1934 года к десяти годам ИТЛ был приговорён житель деревни Яшан Пазовского района Уральской области Янде-анэ, а в ноябре к семи годам – житель Большеземельского района Ненецкого округа Н.В.Вончуев, осуждённый Большеземельским нарсудом в день ареста, без всякого следствия. Первому вменена антисоветская агитация, второму – вредительство.

В марте этого года начались волнения ямальских ненцев отчасти под воздействием слухов о войне на Казыме в 1931–1932 гг. (восстания в Остяко-Вогульском (ныне – Ханты-Мансийском) национальном округе – см. [«Казымские восстания…» ]), а в основном из-за всё более бесцеремонных действий советской власти в отношении коренного населения, в т. ч. арестов. Сопротивление проявилось в основном в виде блокады факторий или саботажа на них. Особого накала движение достигло в декабре, когда с трудом удалось избежать расправы над членами Щучьереченского нацсовета, были распущены три нацсовета, блокированы недавно созданные североямальские фактории Главсевморпути. На Ямал был направлен отряд войск ОГПУ численностью в сто человек и восстание было подавлено (подробное описание событий 1934 года на Ямале см. [Пиманов, Петрова], а также в статье «Ямальское сопротивление» в настоящей книге).

Известно, что сотрудниками НКВД были арестованы оленеводы Ямне и Хасово Сэротэтто, Вэра Неркаги, Хативо Окотэтто, Харючи, Яседа и Тагано Худи, Япсута Салиндер. 2 сентября 1935 г. специальная коллегия областного суда приговорила их к заключению на срок от четырёх до восьми лет за создание на территории Ямальского и Приуральского районов повстанческой организации «Мандала» и враждебной деятельности по отношению к советской власти [Пиманов, Петрова]. История мандалады 1934 года довольно подробно описана также А.Головнёвым [Головнёв].

Вероятно, отголоски этого восстания были в деле арестованного в марте 1936 года рыбака и охотника Пяк-Нумпа-Папа, жившего в мятежном Остяко-Вогульском округе. Ему была инкриминирована повстанческая деятельность и бандитизм (ст. 59–3 УК), однако в августе он был оправдан (!) Омским облсудом.

«Большой террор» для ненцев в Красноярском крае начался, когда в 1937 году (более точных данных нет) был осуждён к расстрелу охотник-промысловик из посёлка Малая Хета Усть-Енисейского района К.Е.Лырмин, подробностей обвинения источник не приводит. В 1937–1938 гг. было арестовано девять ненцев, но до ослабления репрессий было осуждено пятеро, ни один из них не был расстрелян. Самые суровые приговоры (десять лет ИТЛ) были вынесены Особой тройкой УНКВД Ленинградской области двум жителям Ловозерского района: С.Ф.Валеев осуждён за антисоветскую агитацию, Я.Н.Туркачёв – за агитацию и участие в диверсионной организации. К восьми годам ИТЛ приговорён в Архангельске за контрреволюционную деятельность К.И.Лымин (другие подробности неизвестны) и Красноярским крайсудом «всего» к трём годам за антисоветскую агитацию житель станка (станок – временный поселок одного или нескольких родов кочевых народов Севера, одновременно – территория кочевания для обеспечения кормами оленей. – Прим. авт.) Потапово Туруханского края А.Д.Болин. Особняком среди репрессированных стоит единственная ненка, уроженка Обдорска (Салехарда) 27-летняя Екатерина Ленно-Кокова: её занесло в Николаевск-на-Амуре вместе с мужем, видимо, значительным партийным или советским деятелем, после его ареста была арестована и по заведённой практике решением ОСО НКВД отправлена на три года в Карагандинский лагерь как «член семьи изменника родины» (ЧСИР). Судьбы тех арестованных, решения в отношении которых не были приняты до ноября 1938 года, были куда легче. Самым суровым приговором были приговоры Таймырского окрсуда жителю посёлка Лескино Адэру Кечему – три года ИТЛ, охотнику из станка Гольчиха Е.В.Береговому – два года ИТЛ и охотнику из станка Воронцово В.М.Береговому – один год четыре месяца, т. е. практически отбытый срок заключения под следствием. Все трое были осуждены как антисоветские агитаторы и члены контрреволюционной организации. Такие же обвинения были предъявлены оленеводу-единоличнику В.Е.Хатанзею из села Ловозеро Мурманской области, но он был оправдан решением аж Верховного суда РСФСР. Только в феврале 1940 года решилась судьба единственного репрессированного ненца-чиновника, заведующего земельным отделом Дудинского района П.С.Болина, арестованного по обвинению в антисоветской агитации и участии в террористической организации – дело было прекращено и он вышел на свободу.

28 мая 1940 года на территории Юшарского (от названия пролива Югорский Шар – прим. авт.) тундрового совета были арестованы пять братьев (?) Тайбарей, сыновья Григория, младшему из которых было 38 лет, старшему – 57 лет, и их родственник 36-летний Д.В.Тайбарей, оленеводы-кочевники. Два брата, старший Фёдор и младший Тимофей, а также Дмитрий, были обвинены в антисоветской агитации и через пять месяцев осуждены постоянной сессией Ненецкого окрсуда при Воркутстрое НКВД на три (Фёдор и Дмитрий) и пять (Тимофей) лет лагерей. Другие три брата Тайбарей были кроме агитации обвинены ещё и в создании контрреволюционной организации. Яков и Николай были осуждены лишь через три с половиной года, в ноябре 1943-го, на пять лет такой же постоянной сессией, но – Верховного Суда Коми АССР, на территории которой располагался Воркутлаг. И только в феврале 1944-го года той же сессией к тем же пяти годам был приговорён Алексей – до окончания срока заключения ему оставалось чуть более года. Вероятно, последние трое без следствия и суда были заключёнными Воркутинского ИТЛ, которым практически задним числом оформили «срока́».

В «Книгах памяти …» и, соответственно, нашем основном источнике [«Жертвы…» ] не нашли своего отражения репрессии против участников второй «Ямальской мандалады» 1943-го года [«Восстания на Ямале…» ]. Следовательно, в фондах личных дел репрессированных в архивах региональных управлений ФСБ РФ таких дел нет, что может свидетельствовать о бессудной расправе над участниками восстания. Собственно, вторая мандалада – два самостоятельных восстания. Первое началось весной 1943-го года после прекращения отпуска факториями хлеба ненцам, протестом был выход оленеводов из колхозов и увод стад в тундру. В предгорьях Приполярного Урала была создана база восстания, откуда вооружённые группы ненцев стали нападать на обозы с мукой и уводили колхозные стада. 23 июня отряды войск НКВД из Архангельска и Воркуты вступили в бой с вооружённым отрядом ненцев у подножья горы Недь-Ю, причём был ранен начальник отряда НКВД Залюзин. После восьмичасовой перестрелки, во время которой были убиты шесть ненцев и один чекист, Залюзин пригрозил расправой над женщинами и детьми, после чего мятежники сдались. Тридцать шесть человек были арестованы, их дальнейшая судьба неизвестна.

В октябре 1943-го года начальником Ямальского райотдела НКГБ Медведевым было спровоцировано восстание ненцев Тамбейской тундры [Пиманов, Петрова]. В середине ноября произошли вооружённые столкновения ненцев с солдатами войск НКВД в районе посёлка Тамбей на Ямале. Из Омска в Тамбей с оперативной группой областного УНКГБ вылетел заместитель начальника Управления подполковник Гаранин (не путать с печально известным начальником Колымских лагерей полковником НКВД С.Н.Гараниным – прим. авторов), и отряд на 50-ти оленьих упряжках двинулся в тундру. Захватив без сопротивления два стада оленей и нагнав ужас на ненцев, чекисты предложили «мандалистам» собраться на стойбище Сатоко Яптику. Явилось свыше 150-ти человек. По списку, утверждённому Гараниным, было арестовано 50 человек. Часть арестованных пыталась бежать. Опергруппа открыла огонь из ручных пулемётов, семь ненцев было убито, столько же ранено, не считая двух чекистов, подстреленных в суматохе. Оставшихся ненцев (51 человека) увезли в Тамбей, поместили в неотапливаемую баню и подвергли допросам с применением «мер физического воздействия». Были получены, например, такие показания: на вопрос «Куда делись олени, когда вы распустили колхоз?» записан (и позже направлен с делами в Москву) ответ: «Когда нами были распущены колхозы, то все мы и олени вступили в контрреволюционную организацию „мандала“. Заодно по показаниям были составлен список на 265 ненцев, якобы участвовавших в восстании. Из 51-го арестованного 41 умер во время следствия, двое – Сатоко Яптику и Нелико Яунгато в феврале 1945-го года осуждены на три года лагерей, остальные освобождены» [«Восстания на Ямале…»; Пиманов, Петрова]. После ликвидации «мандалы» у ямальских ненцев было отобрано всё огнестрельное оружие и даже ножи, так что охотиться и даже разделывать домашних оленей стало нечем.

Из всех арестованных по делу «мандалады» 1943-го года приговоры известны только по двоим, решения об освобождении – о восьми. Судьба остальных неизвестна, в источнике [ «Жертвы …»] сведения о них отсутствуют, выяснение их судеб – дело дальнейших поисков и исследований. Одним из результатов восстаний 1943-го года, память о которых жива в устных преданиях ненцев, был уход многих семей большеземельских и ямальских ненцев в тундру, сведение до минимума контактов с внешним миром. Потомки этих «исчезнувших» семей были обнаружены лишь в последние годы [Конюкова]. Результатом репрессий и фактического ограбления ямальских ненцев было полное обнищание безоленных и малооленных семей, оказавшихся на грани вымирания от голода. Опомнившееся руководство Ямало-Ненецкого округа и в 1944, а потом в 1947–1948 гг. переселило эти семьи в район Нового Порта, где они продолжали бедствовать. Руководители же подавления мандалады 1943 года сначала были награждены и повышены в должностях, но уже в сентябре 1947 года отправлены в лагеря, но не за расправу над ненцами, а в результате борьбы группировок в руководстве МГБ [Пиманов, Петрова].

Агитационные плакаты 1930-х гг. (любезно предоставлены Издательством «Контакт-культура», Москва)

«Выбирай в Туземный совет…» – борьба против шаманов и неведомых народам Севера «кулаков».

«Следите за чистотой в чуме…» – где неведомый художник видел в чуме деревянный пол?

Плакат 1934 года называется «Ненцы». Плохо читаемый текст выполнен при этом, как указано, на тунгусском языке (?!), да ещё на только что разработанном латинском алфавите. Счастливые ненцы-тунгусы получают в «KOOPERFTIW» блага цивилизации, в обмен на что – не показано. Создатели латинского алфавита для малых народов вскоре будут репрессированы, а новые алфавиты будут создаваться на основе кириллицы.

Падкие на указания преобразователи определили и место грудному ребёнку.

Зафиксированные в «Книгах памяти …» репрессии против ненцев не носили, в отличии от репрессий против саамов, национальной окраски и были не столь масштабны: всего было репрессировано двадцать ненцев-мужчин и одна женщина (здесь не учтены погибшие, умершие под следствием и осуждённые участники «мандалад»). На время «Большого террора» приходится шесть случаев репрессий, к высшей мере наказания осуждён один человек. За всё время репрессий оправданы три человека, к условному сроку осуждён один. Среди обвинений резко преобладают «антисоветская агитация» (17 обвинений) и «участие в контрреволюционной организации» (10 обвинений), т. е. те же, что вменялись большинству обвинённых по политическим мотивам в СССР. Обвинения во «вредительстве», как и в «терроризме», по два случая, в «повстанческой деятельности» и «диверсиях» – по одному.

* * *

На левобережье низовий Енисея, в тундровой и лесотундровой зоне территории, исторически известной как Туруханский край, в бассейнах рек Таза и Турухана, живут селькупы, точнее – северные селькупы, в то время как южные (нарымские) живут в Томской и Тюменской областях как национальное меньшинство при преобладании русского населения и в значительной мере подверглись ассимиляции. Культура селькупов – местная неолитическая культура, подвергшаяся различным влияниям; как народность они сформировались на рубеже I–II-го тысячелетия до н. э. Селькупский язык относится к самодийской группе уральско-юкагирской языковой семьи. Северные селькупы (самоназвание – чумылькуп) – охотники, рыболовы и оленеводы, в большинстве своём остались верны традиционному шаманизму, хотя официально считались обращёнными в православие. Общая численность селькупов по данным 1959 года – 3,8 тыс. чел., сколько из них северных – неизвестно, но не более одной трети, т. е. чуть более одной тысячи [«Российский этнографический…», «Краткая географическая…» ].

Репрессии против северных селькупов прошли практически одномоментно в марте 1938 года. На стане Красноселькупск, в Туруханске и деревне Фарково были арестованы десять человек. 14 апреля Тройка УНКВД Красноярского края вынесла смертные приговоры трём бывшим фарковским шаманам, братьям Василию, Трофиму и Николаю Кусаминым (38-ми, 35-ти и 30-ти лет), составлявших, по мнению чекистов, контрреволюционную организацию. 13 августа они были расстреляны в Красноярске. 15-го апреля 1938 года Комиссия НКВД и Прокурора СССР в далёкой Москве принимает решение в отношении ещё семи арестованных селькупов, охотников и оленеводов из Туруханска и Красноселькупска; все они приговорены к расстрелу, обвинения источник не приводит. Вот их фамилии: А.М.Андреев (31 год), И.М.Андреев (41 год), их отец (?) М.С.Андреев (70 лет), А.Т.Сайготин (66 лет) и В.Т.Сайготин (50 лет) – (братья?), А.М.Сайготин (60 лет) и М.М.Сайготин (55 лет) – (тоже братья?). Напоминаем, что цифры репрессированных в Красноярском крае селькупов могут возрасти более чем на треть.

* * *

На огромной территории вдоль среднего течения Енисея между устьями Подкаменной Тунгуски и Курейки, в основном на правобережье, в тайге и лесотундре, рассеяно проживают кеты (енисейцы или енисейские остяки, самоназвание – кет, «человек»), один из самых загадочных малых народов, пришедших из южной Сибири в первой половине II-го тысячелетия до н. э. Кетский язык относится к енисейской языковой группе, к которой относились языки ныне исчезнувших народностей Средней Сибири. Кеты – охотники на пушных зверей и диких оленей, рыболовы, северные кеты – оленеводы. В 1926 году кетов было почти 1,5 тысячи, в 1959-м – чуть более одной тысячи, с тех пор их численность практически не менялась. 30 % кетов считают родным языком русский [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ].

Зафиксирован один случай репрессии среди кетов. В апреле 1938 года в деревне Фарково был арестован 28-летний уроженец станка Гольчиха, выпускник Института народов Севера, учитель И.Ф.Кукушкин, вероятно, первый кетский интеллигент. Ему предъявили обвинение в антисоветской агитации и участии в шпионской (!) контрреволюционной организации. Статьи были «расстрельные», но вынесение приговора затянулось и в декабре 1939 года дело было прекращено, т. к. «обвинение материалами следствия не подтверждено», и И.Ф.Кукушкин вышел на свободу из Красноярской тюрьмы.

* * *

Нганасаны – самый северный народ Евразии, живущий на севере полуострова Таймыр между реками Пясина и Хатанга, в пределах Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа. Русские называли их самоедами-тавгийцами, самоназвание – ня. Нганасане – автохтонное население, подвергшееся самодийскому и тунгусскому влияниям, как народность сформировались в середине II-го тысячелетия до н. э. Их традиционные занятия: оленеводство, охота на дикого оленя и рыболовство. Нганасанский язык относится к самодийской группе урало-юкагирской языковой семьи. Большинство нганасан придерживаются своего первобытного верования – анимизма. Численность на 1959 год – около 750-ти человек, в 1989 году – около 1300 человек, при этом считают нганасанский язык родным 83 % [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ].

Сведения о нганасанах, подвергшихся репрессиям, содержатся в «Книге памяти жертв политических репрессий Красноярского края» и, как было указано выше, могут возрасти на 30–40 % при выходе заключительных томов «Книги памяти …».

Судя по всему, нганасане не принимали активного участия в Таймырском восстании 1932 года, хотя зарождалось оно на станке Волочанка, месте совместного проживания нганасан и долган [«Таймырское восстание …», см. ниже, раздел « Долгане » ], что не исключает возможных внесудебных репрессий. В «Книге памяти …» зафиксированы семь случаев репрессий против нганасан, шесть арестов относятся к 1938-му году, один – к 1940-му. 14 августа 1938 г. после пятимесячного следствия Тройкой УНКВД Красноярского края были приговорены к расстрелу оленеводы В.В.Ерёмин, 62-х лет, и Т.Х.Купчик, 34-х лет, первый по обвинению в повстанческо-террористической агитации (отголоски событий 1932-го года?) и участии в контрреволюционной организации, второй – в антисоветской агитации. Хотя к декабрю 1938-го года репрессии пошли на убыль, 23-го декабря в станке Балахня были арестованы охотники О.Д., Т.П. и Н.Н.Купчики, которым было предъявлено обвинение в антисоветской агитации. В сентябре 1939 года под следствием умерли 59-летний Оябиль и 61-летний Тере, выдержавший более года заключения 32-летний Начупте в марте 1940 года был оправдан Таймырским окрсудом. Арестованный в августе 1938-го года 35-летний М.Купчик умер после полутора лет заключения. Наконец, в августе 1940 года после полуторамесячного следствия был освобождён колхозник из станка Россомашье С.Кокора, обвинённый после ареста в антисоветской агитации и участии в контрреволюционной агитации. Здесь мы впервые сталкиваемся с частыми случаями смерти подследственных, вероятно, вызванных физиологическими и психологическими особенностями жителей тундры, тяжело переносивших тюремное заключение (арестованные жители Таймыра содержались в следственной тюрьме Таймырского окружного отдела НКВД в Дудинке).

* * *

Южнее территории обитания нганасан, в бассейне реки Хатанги и на крайнем северо-западе Якутии, живут долганы (самоназвание – долган), оленеводы, охотники и рыболовы. Долганы – самый молодой народ Северной Азии, как народность они сформировались в XVII–XIX веках смешением эвенков, якутов, русских, энцев. Долганский язык большинство учёных считают диалектом якутского языка, относящегося к тюркской группе алтайской языковой семьи. Небольшая часть долган была обращена в православие, остальные по-прежнему остаются поклонниками шаманизма. Общая численность долган на 1989 год – семь тысяч человек, пять тысяч из них живёт на территории Долгано-Ненецкого (Таймырского) округа, остальные – в Якутии. Долганский язык считают родным 76 % долган [«Российский этнографический …», «Краткая географическая …» ].

Первые репрессии против долган зафиксированы в 1930 году в Булунском округе Якутии, когда в марте-апреле было арестовано четверо оленеводов: М.М.Макаров 56-ти лет, И.Т.Попов, и отец с сын Суздаловы (80-ти и 25-ти лет), обвинения в источнике не указаны. Тройка Якутского областного отдела ОГПУ определила наказание в августе, запретив всем четверым проживать в северных районах Якутии в течении трёх лет.

Бурные события развернулись на юге Таймыра весной 1932 года [«Таймырское восстание …» ]., начавшись со съезда оленеводов на стане Волочанка. Причиной волнений стало насаждавшееся властью искусственное социальное расслоение патриархального устройства ненцев, нганасан, долган и эвенков (тунгусов) на «кулаков» и «бедняков». Попытки арестовать возглавившего движение В.Сотникова лишь накалили страсти. В начале весны власти провели безвозмездное и произвольное изъятие оленей, сделали попытки коллективизировать племенные хозяйства. В апреле на станке Мироновское восставшими под руководством шамана Р.Бархатова были арестованы прибывшие туда особоуполномоченные, во все концы округа направлены гонцы с распоряжением «хватать всех русских, вершить суд совести». В ответ на выступление из Дудинки отряда войск ОГПУ восставшие расстреляли двух особоуполномоченных, арестовали парламентёров и напали на отряд чекистов. Разгромив его, но и понеся значительные потери, повстанцы расстреляли нескольких заложников. 21-го апреля повстанческий отряд («Хатангская орда») захватил районный центр – посёлок Хатангу, убив его руководителей и взяв в заложники около ста русских жителей. После этого руководители восстания направили письмо правительству СССР, которое имеет смысл привести полностью, так как в нём изложены общие для всех народов Севера причины конфликтов с советской властью:

«Признавая Советскую власть, как власть трудящегося народа, совершенно не стремясь к её свержению, мы, туземцы Таймырского национального округа, с первых дней организации таковой начали испытывать тяжесть налогов и небывалый нажим местных властей, поглощающим произволом великодержавного шовинизма. Реконструкция нашего хозяйства на социалистические рельсы начала производиться темпами центральных частей Союза, без всякого учёта специфических условий Севера. Наложение налогов, платежей, твёрдых заданий по пушнине, превышающих действительную возможность, неправильное определение классового расслоения, разъезды вооружённых русских, разного рода перегибы национальной политики местных властей среди туземного населения привели к полному негодованию, охватившему в данный момент районы Авамский, Хатангский, Ессейский, часть Якутии общей численностью 5 тысяч душ. Несмотря на наши намерения изменить существующие ненормальности мирным путём, на рассвете 20 апреля с.г. отряд под руководством Кондратюка, Кудряшова открыл ружейный огонь по нашим жилищам. После дружного отпора с нашей стороны, Таймырский окрисполком формирует новые отряды для учинения над нами расправы. Чтобы избежать дальнейших обоюдных жертв, вторично заявляем о своих намерениях урегулировать все вопросы мирным путём, чем остановить уже военизированное группирование туземного населения. От имени восставших просим ВЦИК срочно остановить произвол местных властей, урегулировать вопросы путём переговоров, так как мы от справедливых повинностей перед государством не отказываемся. По поручению от народа: от долган – Петров, от тунгусов – Анциферов, от самоедов – Бодалей» [«Таймырское восстание …» ].

5-го мая собрание повстанцев одобрило текст телеграммы «К народам мира» аналогичного содержания, составленный Р.Бархатовым. Телеграмма заканчивалась словами: «Во имя всемогущего Бога, мы, угнетённые племена Таймырского полуострова, с мольбой обращаемся ко всем Европейским державам о защите и удержании руки властей от несправедливой расправы. Нам хорошо известна цивилизованная забота Европейских держав о своих племенах. Через громадные пространства мы, туземцы Русского Севера, протягиваем к Вам руки с твёрдым убеждением, надеждой получить помощь в самое ближайшее время».

Через неделю Бархатов объявил о полной амнистии всем задержанным русским «вне зависимости от партийной принадлежности». Однако на подавление восстания уже был брошен отряд войск ОГПУ. К концу мая повстанцы прекратили сопротивление, руководители восстания были арестованы или убиты в боях. Озабоченное восстаниями своих туземных подданных, руководство страны всё же отреагировало: 1-го сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло секретное постановление и письмо обкомам и крайкомам сибирских и северных территорий «Об извращениях политики партии на Крайнем Севере», в которых действия местных властей характеризовались как «преступные перегибы в практике мест в области коллективизации» (так в тексте источника – авт.), а руководителям Оленеводтреста и Союзохотцентра объявлялись строгие выговоры «за недопустимые директивы» [«Таймырское восстание …» ]. Что стало с арестованными повстанцами Таймыра, как и Ямала, – неизвестно.

До 1937 года зафиксированы аресты двух долган. В марте 1933 года был арестован уехавший с Таймыра и живший в Тюменской области А.Н.Попов; Коллегией ОГПУ в апреле 1933 года по ст. 58 УК (пункт в источнике не указан) он был осужден на десять лет ИТЛ и в 1942 году умер в Воркутлаге. В феврале 1936 года по обвинению в терроризме арестован 31-летний оленевод из станка Бархатово Д.И.Бархатов, Таймырским окрсудом через год осуждён на пять лет ИТЛ, заключение отбывал в Норильлаге, где в апреле 1938 года за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации был расстрелян по решению Тройки УНКВД Красноярского края.

В 1937–1938 гг. было арестовано десять долган, но вынести приговоры Тройка УНКВД Красноярского края до конца «Большого террора» успела лишь троим, но все они были расстреляны: по решению от 28 декабря 1937 года охотники-оленеводы из станков Авам и Тунгусы 51-летний А.К.Аксёнов и 29-летний П.В.Аксёнов (обвинение в источнике не указано), по решению от 14 апреля 1938 года – охотник-оленевод из станка Боганида А.Д.Аксёнов, 48-ми лет, по обвинению в антисоветской агитации и участии в контрреволюционной организации. Однако ещё четверо, арестованных по таким же обвинениям, умерли во время следствия всё в той же тюрьме НКВД в Дудинке: 15 октября 1939-го года прекращены дела «за смертью подследственных» 47-летнего А.Е.Аксёнова из станка Хета и 40-летнего С.П.Аксёнова из станка Подхребетного, 16-го октября – 54-летнего В.Т.Ероцкого из станка Медвежий Яр и 4 апреля 1940 года, через полтора года после ареста – Б.К.Аксёнова (год рождения в источнике не указан) из станка Авам. Дела против двоих арестованных, обвиняемых всё по тому же 10-му пункту 58-й статьи УК («антисоветская агитация») Таймырским окрсудом были прекращены «по реабилитирующим обстоятельствам»: 15 октября 1939 года против 65-летнего К.П.Жаркова из станка Издониха и 16 апреля 1940 года против Н.А.Анциферова (возраст в источнике не указан) из станка Тунгусы.

В апреле 1942 года был арестован 40-летний рабочий речной конторы в Хатанге Р.К.Жарков; обвинения ему были предъявлены по «расстрельным пунктам» 58-й статьи: повстанческая деятельность, подстрекательство к терроризму, антисоветская агитация в военное время. Под следствием он пробыл два с половиной года, в сентябре 1944-го УНКВД Красноярского края дело прекратило, и он вышел на свободу.

Как и у нганасан, у долган среди обвинений явно доминирует антисоветская агитация (десять случаев) и участие в контрреволюционной организации (шесть случаев). Остальные пункты, встречающиеся в обвинениях по одному случаю каждый – терроризм и повстанческая деятельность, столь же дежурных. Средний возраст репрессированных долган – 47 лет, самому старшему из них – 80, самому младшему – 25.

* * *

Потомки древнего населения Сибири – юкагиры – живут в бассейнах рек Алазеи, Индигирки и Колымы на северо-востоке Якутии, их значительная часть ассимилирована якутами и чукчами. Юкагиры – автохтонная (коренная), но ныне сильно ассимилированная народность, сформировавшаяся в V–IV тысячелетиях до н. э. Традиционные занятия юкагиров – охота на диких оленей и лосей, рыболовство, северные юкагиры занимаются ещё и оленеводством. Юкагирский язык относится к юкагирской группе уральско-юкагирской семьи палеоазиатских языков, традиционная религия – шаманизм. В 1926 году численность юкагиров была чуть более 1,1 тыс. человек, в 1959-м – около 450-ти человек, к 1989 вернулась к показателю 1926-го года. Родным языком юкагирский считают 67 % [«Российский этнографический …», «Краткая географическая …» ].

Зафиксировано шесть случаев репрессий против юкагиров. Обвинения по двум хронологически первым были типичны для Якутии с её довольно сложной историей гражданской войны. В 1930-м году оленеводу из Юкагирского наслега (района) 70-летнему И.А.Едукину было предъявлено обвинение в бандитизме, но дело было прекращено «за отсутствием состава преступления». В апреле 1933-го года 61-летний рыболов и охотник К.Н.Томский из того же наслега приговорён к трём годам условно, хотя был обвинён в участии в повстанческой организации и «оказании помощи мировой буржуазии» (ст. 58–4 УК).

30 апреля 1937 года в Ленинграде был арестован первый юкагирский писатель, учёный-северовед, аспирант Института народов Севера 31-летний Н.И.Спиридонов (Теки Одулок), ему предъявлено обвинение в участии в повстанческо-шпионской организации. 8 января 1938 года Военный трибунал Ленинградского военного округа приговорил его к расстрелу (см. также статью « „Враги народа“ за Полярным кругом » в наст. сборнике) . Остальные аресты пришлись на военное время. В июле 1941 г. был арестован и только в январе 1943-го Верховным судом Якутской АССР осуждён на десять лет ИТЛ за антисоветскую агитацию охотник из Среднеколымского района 53-хлетний Г.И.Спиридонов. В январе 1944 г. тот же суд приговаривает к трём годам ИТЛ колхозника из Аллаиховского улуса 53-летнего С.Х.Дудкина по обвинению в недонесении о готовящемся контрреволюционном преступлении (ст. 58–12 УК). В этот же день тот же суд выносит приговор в отношении самого контрреволюционного преступника – организатора повстанческой группы 25-летнего Е.К.Суздалова, «без определённой работы». Приговор – высшая мера наказания, по кассации дело рассматривает Верховный суд РСФСР и 22 марта заменяет расстрел десятью годами ИТЛ.

Как видим, спецификой обвинений юкагиров были обвинения в повстанческой деятельности (три случая из семи), стандартном «участии в контрреволюционной организации» (три случая), столь частая в других случаях антисоветская агитация инкриминирована лишь в одном случае, а в экзотическом для Якутии шпионаже обвинён житель Ленинграда.

* * *

Коренное население крайнего северо-востока Евразии – чукчи (самоназвание – луораветланы), по виду хозяйственной деятельности их делят на кочевых оленных, занимающихся оленеводством и охотой, и оседлых береговых – охотников на морского зверя. В состав чукчей включают и чуванцев – юкагирское племя, живущее в бассейне реки Анадыря. Чукчи – древнейшие обитатели Северо-Восточной Азии, как народность сформировалась во II-м тысячелетии до н. э. Чукчи придерживаются традиционной религии – анимализма, часть из них приняла православие. Чукотский язык относится к чукотско-камчатской семье языков, как корякский и ительменский. По переписи 1926 г. число чукчей – около 1,3 тысяч человек, в 1959-м – 11,7 тысяч, в 1989-м – 15,2 тысячи. Столь резкий рост, конечно, не был вызван демографическим взрывом, а произошел, вероятно, за счёт ассимиляции чукчами других народностей и племён. Большинство чукчей живёт в Чукотском национальном округе и на северо-востоке Якутии, около двух тысяч – в Корякии [«Российский этнографический …», «Краткая географическая …» ].

Первые известные случаи репрессий против чукчей приходятся на время «Большого террора». 1-го февраля 1938 года Тройкой УНКВД по Дальневосточному округу за контрреволюционную агитацию приговорён к расстрелу 38-летний чуванец И.М.Дьячков, родившийся в селе Марково на Анадыре, в своё время окончивший высшее начальное училище и переехавший на Камчатку, проводник многих научных экспедиций. 23 февраля приговорён к расстрелу 49-летний Анкауге, осуждённый, вероятно, Тройкой УНКВД по «Дальстрою», других подробностей источник («Книга памяти Магаданской области») не приводит. В марте 1938 года взята подписка о невыезде с 36-летней санитарки Чукотской окружной больницы в Анадыре Е.Е.Шарыповой-Савоевой; в июле 1939 года Чукотский окрсуд за антисоветскую агитацию приговорил её к пяти годам ИТЛ. К такому же сроку Корякский окрсуд в декабре 1940 г. приговорил оленевода-охотника из села Луловелян 49-летнего Айнавгуртина, обвинённого не только в стандартной «агитации», но и в «умышленном убийстве» (ст. 137 УК). С делом Айнавгуртина в архивах НКВД появилась никому неведомая национальность – он назвал себя луораветлан, но следователь в протоке записал «муроветлан». Наконец, в мае 1941 г. арестован и через две недели освобождён «по прекращении дела» Чукотским райотделом НКВД 32-летний оленевод Летыргин, арестованный по обвинению в антисоветской пропаганде.

В обвинениях чукчей, как и в обвинениях большей части малых северных народов, преобладает «агитация» и «пропаганда» (шесть, а то и все семь из семи случаев), в одном случае зафиксировано общеуголовное, а не политическое, преступление – убийство.

В 1949 году на Чукотке вспыхнуло Берёзовское восстание («Березовская кровавая смута») среди оленеводов села Берёзово в верховьях реки Великой, в двухстах километрах к юго-западу от Анадыря. Подробности предшествующих событий, самого восстания и его подавления известны мало. Свидетельства чукчей, участников и свидетелей событий, были собраны журналисткой З.Омрытхэут [Омрытхэут] еще в 1979-м году. По ним восстанавливается примерная картина событий. Зимой 1948–49 гг. «люди с ружьями» при содействии рьяного «начальника колхоза» по существу конфисковали всё имущество жителей села, которые и без того голодали (были случаи смерти от голода и самоубийств целых семей), т. к. не только вынуждены были сдать всю оленину, но даже не имели права забивать личных оленей; было арестовано несколько «древних» стариков, глав семей. Разорение хозяйств не позволило оленеводам кочевать по пастбищам. Какие формы приняло их сопротивление, очевидцы не говорят, но оно было подавлено безжалостно: несколько человек было убито, в т. ч. дети, пятнадцать человек – арестованы, год провели в тюрьме райцентра Марково, где четверо умерли, выжившие перевезены в Анадырь, потом – в Хабаровск. Не говоривших по-русски чукчей после длительного следствия приговорили к двадцати пяти годам заключения (смертная казнь в СССР была в это время отменена), но после 1953 года стали постепенно освобождать. Возможно, столь бесцеремонное изъятие оленины и хозяйственной утвари было вызвано потребностями развёрнутой в 1946–1948 годах на Чукотке крупной воинской группировки, преобразованной в 14-ю десантную армию под командованием генерал-лейтенанта Н.Н.Олешева. Задачи армии, сформулированные Сталиным: при нападении США на СССР захватить Аляску и вести наступление вдоль тихоокеанского побережья на территорию США [Чуев]. В нашем весьма полном источнике [«Жертвы…» ] никаких сведений о судебных процессах или решениях внесудебных органов против чукчей в 1949 году нет. То ли мы опять имеем дело с внесудебной расправой, то ли осуждённые участники восстания до сих пор не реабилитированы, то ли, наконец (если восстание подавляли армейские части, дислоцированные в Анадыре, ближайшие войска МВД были на Колыме), следствие велось органами военной контрразведки и материалы об этих арестах и судах до сих пор засекречены.

* * *

На огромной территории от западного побережья Охотского моря до арктического побережья Якутии рассеянно, совместно с другими народами, живут эвены (ламуты). По переписи 1926 года их численность была 1,1 тысяч человек, в 1959-м – уже 9,1 тысячи человек, в 1989-м – 17,2 тысячи человек. Как и в случае с чукчами, подобный рост численности не может быть объяснён демографическими причинами, скорее всего к эвенам стали причислять себя дети от смешанных браков с русскими, т. к. национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока имели значительный пакет социальных льгот. Эвены как народность начали зарождаться в I-м тысячелетии до н. э., окончательно обособились как этнос в XII–XVII веках. Мы ограничились лишь эвенами якутского арктического побережья, место проживания которых и род занятий (оленеводство и рыболовство) характерны для других малых народов российского Севера, где в 1959 году проживала треть от общего количества эвенов, т. е. три тысячи человек. Верования эвенов остались традиционными – шаманизм. Эвенский язык входит в тунгусо-маньчжурскую группу алтайской семьи языков, как и язык эвенков [«Российский этнографический…», «Краткая географическая …» ].

В нашем основном источнике [«Жертвы репрессий …» ] зафиксировано 92 случая репрессий против эвенов, на долю северных эвенов приходится 16 случаев. Любопытно, что в годы «Большого террора» не был репрессирован ни один из северных эвенов.

В марте 1930 года был арестован охотник из посёлка Островной Булунского округа Якутии 68-летний К.М.Мордовский. Ему предъявлено обвинение в антисоветской контрреволюционной агитации, приговора источник не приводит.

31 августа того же года Тройка Якутского областного отдела ОГПУ выносит решение о наказании семи арестованных весной этого года эвенов. Двое из них – 66-летний В.Н.Варягин и 40-летний А.Н.Едукин – частные торговцы из Усть-Янского улуса, остальные – В.П.Спиридонов, И.Д.Степанов, П.Е.Туприн, Н.З.Туприн, Г.М.Туприн – оленеводы из Булунского округа. Обвинения источник не приводит, а наказание всем определено одинаковое – запрет проживания в северных округах сроком на три года. Самому младшему из семи – 40 лет, самому старшему – 68, средний возраст – 55 лет. В апреле того же 1930-го года Якутским отделом ОГПУ по обвинению в бандитизме (ст. 59–3 УК) арестован и через четыре месяца освобождён 19-летний оленевод из Булунского улуса (района) Н.В.Нелтанов. 18-летний Г.Х.Стручков, охотник-рыболов из Казачьего на Яне был арестован в мае 1932-го года и обвинён в «помощи мировой буржуазии» (ст. 58–4 УК), наказанием ему определён запрет на проживание в северных районах на три года. 15 ноября 1933 года выездная сессия Главного суда Якутской АССР определяет наказание двум «вредителям» (ст. 58–7 УК) из Сиктяхского наслега Булунского округа: председатель колхоза «Говор» 37-летний А.А.Винокуров получает десять лет ИТЛ, председатель наслегсовета (сельсовета) 23-летний А.И.Винокуров – пять лет. Наконец, в июне 1935 года арестован 16-летний ученик Булунской школы М.А.Арианов, обвинённый в подготовке к террору (ст. 58–8 через ст. 19 УК), Главный суд республики осудил его на три года ИТЛ.

11 ноября 1945 года Аллаиховский районный суд рассматривает дело трёх «террористов» (!) из оленеводческого колхоза «Победа» 30-летнего М.А.Горохова, 33-летнего И.В.Лебедева и 19-летнего Н.П.Лебедева, первые два осуждены на 10 лет ИТЛ каждый, последний – на восемь лет.

Таким образом, по известным девяти обвинениям большая часть (четыре) приходится на терроризм, двоих обвинили во вредительстве, обычная «агитация» зафиксирована лишь в одном случае, как и бандитизм и помощь мировой буржуазии. Контрреволюционных организаций северные эвены, в отличие от других народов, следовательно, не организовывали.

* * *

Эвенки (до 1940-х годов другое название – тунгусы) живут на огромной территории от средней Оби до Охотского моря и от Таймыра и устья Лены до китайской границы. Общая численность эвенков в РСФСР в 1969 году – около 30-ти тысяч человек, ещё 20 тысяч живут на севере Китая. Формально в Российской Федерации эвенки имеют государственное образование – Эвенкийский автономный округ в составе Красноярского края, где живут 3,5 тысячи эвенков (из 24-х тысяч человек населения округа), в то время как в Якутии живут около 10 тысяч эвенков. Эвенкийская народность зародилась в Прибайкалье в первые века н. э., в IX–XVII веках они расселились по Средней Сибири, Дальнему Востоку, северу Китая. Эвенкийский язык входит в тунгусо-маньчжурскую группу алтайской языковой семьи, как и язык эвенов. Традиционная религия – шаманизм, часть эвенков крещена в православной вере. Свыше 40 % эвенков считают родными языками русский и якутский. [«Российский этнографический …», «Краткая географическая …» ]

Мы рассматриваем здесь лишь репрессии против эвенков, проживающих в арктических тундровых районах с традиционными для этой природной зоны занятиями коренных жителей – охотой, рыболовством, пастбищным оленеводством. Эти районы находятся на севере Красноярского края (Таймырский Долгано-ненецкий автономный округ) и на севере Якутии. Всего же на настоящее время [«Жертвы …» ] имеются сведения о 519-ти репрессированных эвенках, из них жителей полярных районов – 67. В это число не входят подвергшиеся внесудебной расправе эвенки – участники Таймырского восстания 1932 года (см. выше – раздел « Долгане » ). Документальными подтверждениями репрессий на территории Красноярского края мы располагаем, как указывалось выше, на 60 %, на территории Якутии – вероятно, полностью. На хронологию репрессий наложила отпечаток история гражданской войны, установления советской власти и коллективизации в этих районах: репрессии в Якутии начались в конце 1920-х годов, на севере Красноярского края – в 1937-м.

В 1929 году Верхоянский отдел ОГПУ в Якутии приговаривает к расстрелу единоличников П.А.Ефимова и Ф.А.Чекурова по обвинению в повстанческой деятельности – явные отголоски активного сопротивления коллективизации. Весной 1930 год Якутский облотдел ОГПУ возбуждает дела против шести оленеводов Булунского округа и Усть-Янского улуса Якутии по подозрению в бандитизме (так трактуется статья 58–2 УК – «повстанческая деятельность»): А.И.Голикова, М.И.Винокурова, И.Г.Сыроватского, Г.Е.Акакиева, В.Х.Андросова и П.А.Корякина. Самому старшему из них – 69 лет, самому младшему – 20. В июле, однако, дела были прекращены или за недостатком доказательств, или по реабилитирующим обстоятельствам. Одновременно были заведены дела против семи жителей Усть-Янского, Анабарского и Булунского улусов Якутии: частных торговцев В.И.Варягина и А.Н.Едукина и оленеводов В.П.Спиридонова, И.Д.Степанова, Г.М., Н.З. и П.Е. Туприных (возраст от 40 до 68 лет). Обвинение в источнике не указано, всем им 31 августа 1930 года Тройка Якутского облотдела ОГПУ определила наказание: запрет проживания в северных округах Якутской АССР на три года.

По решению Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 14 декабря 1931 года подлежал освобождению оленевод из Анабарского улуса Р.Т.Туприн, обвинённый в антисоветской агитации и бандитизме, в наказание ему засчитан семимесячный срок предварительного заключения. 11 мая 1932 года Якутский облотдел ОГПУ прекращает дело в отношении заподозренного в бандитизме оленевода из Томпонского улуса И.И.Голикова.

В октябре 1932 года прошли аресты жителей Усть-Янского и Булунского улусов, среди которых было одиннадцать эвенков в возрасте от 19-ти до 61-го года. Один из них был шаманом, ещё один, напротив – агентом кооператива, остальные – простыми охотниками и рыболовами. Всем им было предъявлено обвинение в «оказании помощи мировой буржуазии», но Судебная коллегия ОГПУ переквалифицировала обвинение на «участие в повстанческой контрреволюционной организации», определив 10 апреля 1933 года наказание сроком предварительного заключения для С.С.Шамаева, младшего из трёх братьев. К трём годам заключения условно были приговорены И.Н.Захаров (старший из двух братьев) Н.И.Слепцов и Н.С.Шамаев, к трём годам заключения в ИТЛ – Г.Е.Герасимов (агент кооператива), Н.Н.Захаров, Д.Г.Слепцов и А.С.Шамаев, к пяти годам заключения был приговорён М.Ф.Санников, к десяти годам ИТЛ – шаман А.Н.Слепцов. Дело руководителя «организации» 61-летнего охотника-оленевода В.М.Колесова Коллегия ОГПУ рассматривала отдельно, и 21 апреля 1933 года приговорила его к расстрелу.

9-го июля 1933 года Коллегия ОГПУ принимает решение о наказании членов ещё одной контрреволюционной организации, уличённых ещё в проведении антисоветской агитации, состоящей из жителей Усть-Янского, Верхоянского и Булунского улусов Якутии, среди которых было семь охотников эвенков в возрасте от 20-ти до 66-ти лет. Троим из них в наказание зачтён восьмимесячный срок предварительного заключения (братья А.А. и М.А. Слепцовы и П.П.Старостин), ещё трое приговорены к трём годам заключения условно (М.Н.Лебедев, И.С.Никитин и Н.И.Слепцов), зато глава «организации» 53-х летний С.И.Томский был приговорён к расстрелу.

В годы «Большого террора» репрессий против эвенков в северных районах Якутии документально не зафиксировано. Разумеется, масштаб репрессий в это время в республике был не меньшим, чем по всему СССР, но по счастливому стечению обстоятельств они не коснулись северных эвенков. Зато эстафету от якутских чекистов приняли чекисты красноярские. 27–28 декабря 1937 года, после недолгого следствия Тройкой УНКВД Красноярского края приговорены к расстрелу охотники-оленеводы Таймырского национального округа И.Н.Большаков (станок Долганы), Я.А.Анциферов (станок Тунгусы), И.К.Бархатов (станок Бархатово) и председатель Кочевого совета Г.И.Безруких (станок Самоедская речка), обвинение в источнике – участие в контрреволюционной повстанческой организации – указано лишь для И.К.Бархатова; возраст осуждённых – от 36-ти до 57-ми лет. В 1937 году (точная дата отсутствует) был приговорён к расстрелу 70-летний оленевод из фактории Хета Р.Р.Верещагин. Следующая группа таймырских эвенков была осуждена Тройкой УНКВД Красноярского края 14 апреля 1938 года, причём от дня ареста в тундре до вынесения приговора в Красноярске прошло всего 20 дней. Все четверо эвенков оленеводов были приговорены к расстрелу: 43-летний Е.В.Жарков из станка Ефремовский (обвинение – антисоветская агитация и участие в контрреволюционной организации), 68-летний Г.А.Доброхотов из станка Часовня (обвинение – антисоветская агитация), 60-летний В.П.Пантагирский и Ф.В.Чемпагирский из станка Хантайка (обвинение не указано). Ещё до смены руководства НКВД и изменения репрессивной политики в СССР, 13 августа 1938 года, через три дня после ареста, Таймырский окружной суд прекращает дело против оленевода из станка Долганы, «антисоветского агитатора» и «члена контрреволюционной организации» 59-летнего А.В.Ерёмина.

1939-й год на Таймыре для здешних арестованных эвенков (они содержались в следственном изоляторе НКВД в Дудинке) был годом прекращений дел после годичного и более предварительного заключения, но не всегда по «реабилитирующим обстоятельствам». Куда чаще дела прекращались «за смертью подследственного»: 15 января по этой причине прекращено дело против 36-летнего оленевода с Хантайского озера, антисоветского «агитатора» Я.Г.Калмагирского, проведшего в заключении восемь месяцев; 21-го августа – против «повстанца», «террориста» и «агитатора» (ст. ст. 58–2, 8, 11 УК) 80-летнего (!) охотника из станка Тембенчи Н.И.Комбагиря, проведшего в заключении год; 8-го сентября – против «агитатора» и «члена контрреволюционной организации» 70-летнего бывшего шамана, охотника Ф.А.Комбагиря из фактории Киримки, умершего на четырнадцатом месяце заключения; 11-го сентября – против 21-летнего «антисоветского агитатора», охотника из станка Хантайка Н.Г.Килмагирского, проведшего в заключении тринадцать месяцев; 16-го сентября – против «агитатора» и «члена КРО», оленевода из станка Тунгусы 46-летнего И.А.Анциферова, умершего после одиннадцати месяцев заключения; 15 октября – против «агитаторов» и «членов КРО» 61-го летнего Н.Е.Верещагина, «единоличника», и 32-х летнего И.В.Ерёмина, оленевода, оба они – из станка Волочанка, оба умерли после четырнадцати месяцев заключения. Лишь для двоих таймырских эвенков прекращение дел и освобождение произошло не по причине смерти: 19 сентября УНКВД Красноярского края принимает решение об освобождении после десятимесячного заключения 44-х летнего И.И.Кочнева из фактории Коченяты, арестованного за «агитацию» и «участие в контрреволюционной организации»; 15 октября Таймырский окружной суд прекращает «за недоказанностью обвинений» дело против 38-летнего «антисоветского агитатора», единоличника из станка Камень К.Н.Катыгинского; более того: в апреле 1940-го года тот же суд вновь рассматривает его дело и выносит оправдательный приговор. Однако в мае 1942 года ставший членом колхоза охотник К.Н.Катыгинский вновь арестован и в апреле 1943-го тем же судом осуждён на семь лет заключения в ИТЛ (обвинение источник не указывает). 29 декабря 1939 года Эвенкийским окружным судом оправдан «агитатор» и «член КРО» 37-летний охотник и оленевод из Илимпийского района Таймырского округа И.И.Аксёнов, он провёл в заключении почти полтора года.

16-го апреля 1940 года Таймырский окрсуд рассматривает дело «членов контрреволюционной организации и антисоветских агитаторов», уже проведших в заключении полтора года, оленеводов из разных станков Таймыра. 30-летний А.Г.Безруких получает шесть лет заключения в ИТЛ, 32-летний Н.А.Нефёдов оправдан, дела против 50-летнего Ф.Ф.Большакова и 59-летнего И.С.Ероцкого прекращены «за смертью обвиняемых». 17 января тот же суд выносит оправдательный приговор обвинённому всё в той же «агитации» и «участии в КРО» шаману из станка Рассоха 37-летнему Ф.К.Ерёмину, который провёл в заключении полтора года.

В 1947-м году в списке органов, карающих северных эвенков, вновь появляются якутские чекисты. В марте 1946 года арестован колхозник из Оленёкского улуса 46-летний К.А.Николаев по обвинению в «организации массовых беспорядков, сопровождающихся погромами» (ст. 59–2, 59–11 УК) и 11 февраля 1947 года Верховным судом Якутской АССР приговорён к высшей мере наказания, Верховный суд РСФСР 14 июня заменяет расстрел десятью годами лагерного заключения.

Предъявленные эвенкам обвинения (в случаях, когда они указаны), особенно в первой половине 1930-х годов, различны в северной Якутии и на Таймыре. Повстанческая деятельность (ст. 58–2 УК), зачастую трактуемая чекистами как бандитизм (ст. 59–3 УК), вменялась 21-му репрессированному в Якутии эвенку (все случаи – с 1929 по 1933 гг.) и лишь в двух случаях – на Таймыре, в 1937 г.; «пособничество мировой буржуазии» (ст. 58–4 УК) – один раз, в Якутии в 1933 г.; вредительство (ст. 58–7 УК) – в двух случаях, в Якутии в 1933 году; экзотическая «организация массовых беспорядков» (ст. 59–2) – один раз, в Якутии в 1946 (!) году. Как обычно, самыми распространёнными были обвинения в участии в контрреволюционной организации (ст. 58–11 УК) – 14 в Якутии и 18 – на Таймыре, на всём протяжении репрессий, и в антисоветской агитации: 8 в Якутии и 18 – на Таймыре, часто эти обвинения были совмещены.

В северной Якутии в 1929–1935 гг. (напомним, что «Большой террор» не затронул здесь эвенков) к высшей мере наказания были приговорены четыре человека, к десяти годам заключения в ИТЛ – двое, к пяти годам – двое, к трём годам – пятеро, к трём годам заключения условно – шестеро, в наказание засчитан срок предварительного заключения – пятерым, запрещено на три года проживание в северных районах Якутии – семерым, в отношении восьмерых дело по недоказанности обвинения и реабилитирующим обстоятельствам дела прекращены. В эти данные не включён осуждённый в 1946 году А.К.Николаев (см. выше). На Таймыре, где репрессии проходили в основном в период «Большого террора», положение иное: к высшей мере наказания осуждены девять эвенков, к заключению в ИТЛ не приговорён ни один, освобождёны по прекращении дел (в 1939 году) – трое, но умерло в заключении семеро. В 1939–1941 гг. из таймырских эвенков осуждены к семи годам ИТЛ – один, к шести годам – один, оправданы судом – трое, умерли в заключении – двое.

* * *

Не зафиксированы документально [«Жертвы …» ] репрессии против нескольких малых народов, живущих в приарктических районах СССР: хантов (в неарктических районах репрессирован один), манси (в неарктических районах репрессировано двое), энцев, коряков Чукотки (всего в неарктических районах репрессировано 114 человек), кереков, эскимосов Чукотки.

* * *

Картина репрессий по политическим мотивам коренных народов Советского Севера в целом укладывается в историю политических репрессий в СССР. Однако эти репрессии имели некоторые специфические черты.

Можно считать установленным факт внесудебных репрессий (скорее здесь подошло бы понятие «расправа») против участников вооружённого сопротивления ненцев на Ямале в 1934 и 1943 гг., долган, ненцев и эвенков на Таймыре в 1932 г. и, вероятно, чукчей на Чукотке в 1949-м.

Репрессии против некоторых народов были геополитически детерминированы, в первую очередь это относится к репрессиям против саамов, имеющих тесные родственные связи с соплеменниками в соседних «буржуазных» странах. Естественно, с точки зрения властей, было подозрение в их «шпионской деятельности», что и подтверждается аномально высоким числом осуждённых по этой статье УК. Одновременно имеющие такие же связи с соплеменниками на Аляске чукчи и эскимосы репрессиям практически не подвергались, возможно, в связи с удалённостью районов их проживания и, частично, кочевого или полукочевого образа жизни.

Хронология и характер репрессий против некоторых народов Севера имели в своёй основе историю гражданской войны на территории их проживания. Прежде всего это относится к репрессиям против эвенков северной Якутии, где в 1920–1930-х годах преобладали осуждения за «повстанческую деятельность».

Даже поверхностная попытка установить родственные связи арестованных (отцы и сыновья, братья) говорит о том, что зачастую репрессиям подвергались все мужчины семей или их значительная часть.

Отличительной чертой репрессий против малых народов является высокая смертность представителей некоторых народов, прежде всего – кочевых оленеводов ненцев, долган, чукчей и эвенков, в заключении ещё под следствием.

Наконец, следует указать на одну специфическую особенность репрессий против народов Севера. Зачастую действия чекистов обрекали на голод и смерть и оставшиеся на свободе семьи арестованных, особенно когда из станка забирали почти всех мужчин. Это проявилась, как мы видели, к семьям ненцев – участников «мандалады». По свидетельству камчатского журналиста В.Демченко (Архив НИПЦ «Мемориал», Ф. 2, Оп. 1, Д. 53), при аресте коряков – охотников, оленеводов и рыбаков – изымались возможные орудия преступления: огнестрельное оружие и ножи, так что ни убить, ни разделать оленя и даже рыбу было нечем. Вряд ли мурманские, красноярские и другие чекисты, в отличие от своих омских и камчатских коллег, эти «вещественные доказательства» совершённых и готовившихся «преступлений» оставляли семьям.

Таблица. Репрессии среди народов Севера СССР

1 Не учтены участники восстаний, о приговорах которых нет сведений, как и о числе участников.

2 Здесь и далее в понятие «ссылка» включено и ограничение мест жительства.

3 Здесь и далее объединены понятия «оправдание по суду» и «прекращение дела по материалам следствия или реабилитирующим обстоятельствам».

4 Один человек находился под судом дважды.

1 Не учтены участники восстаний, о приговорах которых нет сведений, как и о числе участников.

1 Один человек находился под судом дважды.

1 Не учтены участники восстаний, о приговорах которых нет сведений, как и о числе участников.

1 Не учтены участники восстаний, о приговорах которых нет сведений, как и о числе участников.

2 Наказанием засчитан срок предварительного заключения в тюрьме.

3 Один человек был под судом дважды.

1 Не учтены участники восстаний, о приговорах которых нет сведений, как и о числе участников.

2 Наказанием засчитан срок предварительного заключения в тюрьме.

Литература

1. Брук С.И. Население мира. М.: Наука, 1986

2. Восстания на Ямале 1934, 1943 гг. («Ямальская мандалада»), сост. С.Пискунов:

3. Головнёв А. Ямальская мандалада В сб. «Неизвестный Север». М.: Литературная Россия, 2005.

4. Жертвы политического террора в СССР. 4-е изд., М.: «Звенья», 2007 (CD).

5. Казымские восстания 1931–1934 гг. (Восстания в Остяко-Вогульском национальном округе РСФСР), сост. С.Пискунов:

6. Киселёв А. Саамский заговор (Дело № 46 197):

7. Конюкова А. «Ямб то». Информационный центр «Льыеравэтльзя», бюлл. № 18:

8. Краткая географическая энциклопедия. Т. 5. «Советская энциклопедия», М., 1966

9. Народы России. Энциклопедия. Гл. ред. В.А.Тишков. М.: Большая российская энциклопедия, 1994

10. Омрытхэут З. Восстание чукотских оленеводов. В сб. «Неизвестный Север». М.: Литературная Россия, 2005

11. Пиманов А., Петрова В. Мандала-34 // Ямальский меридиан, 1997 № 2–3, 1997 № 4, 1998 № 3; //История народов Ямала:

12. Российский этнографический музей. Толковый словарь:

13. Северная энциклопедия. М.: Северные просторы, 2004

14. Слёзкин Ю. Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера. «Новое литературное обозрение», 2008

15. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР. № 6. 5 апреля 1936 г. «Советское законодательство»

16. Таймырское восстание 1932 г., сост. С.Пискунов: .

17. Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф.Чуева. М.: Терра, 1991

18. Encyclopedia of Arctic. Vol. 1, 2, 3. NY-London: Routledge, 2005

 

Ф. Романенко

Ямальское сопротивление

(неизвестные эпизоды 1934 года глазами и словами очевидцев)

Сведения о сопротивлении народов Севера произволу Советской власти появились в литературе только в начале 1990-х гг. Оказалось, что попытки сопротивления были не единичными, почти всегда массовыми (несколько десятков, реже – сотни человек) и всегда жёстко подавлялись вооружённым путём без суда и следствия, из-за чего сейчас почти невозможно установить имена участников и их судьбу. Серия недавних публикаций [Пиманов, Петрова, 1998; Прибыльский, 1998; Головнёв, 2005] посвящена двум событиям сопротивления на Ямале – двум «мандаладам», вооруженным восстаниям, как их принято называть в ОГПУ-НКВД, 1934 и 1943 гг. Вообще-то в переводе с ненецкого языка «мандалада» обозначает «общий сбор, собрание». Довольно подробно описывая ход событий и рассматривая их в контексте общей социально-политической обстановки на Ямале, авторы существенно расходятся в их оценке.

Так, профессор Тобольского педагогического института им. Д.И.Менделеева доктор исторических наук Ю.Прибыльский пишет о восстании 1934 г. как о массовых антисоветских выступлениях ненцев Пуровского и Ямальского районов, участники которых, «связанные круговой порукой, прибегая к моральному и физическому террору, разгоняли национальные советы, распускали колхозы, разоряли фактории, закрывали школы, выдворяли из тундры всех русских» [с. 12–16]. Затем, по его мнению, восстание было прекращено мирным путём с помощью примирительной комиссии окрисполкома под началом И.Ф.Ного, а его зачинщики, «виновные в преступных деяниях, понесли суровые наказания».

Несколько иначе картина восстанавливается тюменскими историками А.Пимановым и В.Петровой. В начале 1930-х гг. новая администрация только что созданного (10 декабря 1930 г.) Ямало-Ненецкого автономного округа пыталась проводить в жизнь политику партии, ничего не понимая в реалиях жизни местного населения. Эта администрация была призвана сменить родовые советы, осуществлявшие властные функции на местах. Административную реформу сопровождали мероприятия в духе классовой борьбы в её самом примитивном понимании. Главной задачей была «коллективизация», модель которой была бездумно перенесена из сельскохозяйственных районов страны. Она должна была проводиться с опорой на беднейшие слои ненецкого населения, а кулаки, шаманы и все члены их семей лишались избирательных прав, всем оленеводам и охотникам устанавливались жесткие планы сдачи государству (твёрдые задания) пушнины, рыбы и мяса в зависимости от имущественного положения хозяйства. Регламентировались также объёмы и ассортимент закупок товаров на факториях (торгово-заготовительных пунктах), т. е. в обмен на пушнину и другие продукты промысла ненцы могли приобретать только строго определённое количество товаров ограниченного ассортимента. По мнению А.Пиманова и В.Петровой, именно это вызвало со стороны ненцев ответные действия. При этом они отмечают, что «ненцы выступали не против советской власти в целом, а против конкретных действий этой власти и её представителей и вызвано это было тем, что политика государства в 30-е годы была направлена во многом против традиций, обычаев, векового уклада жизни ненцев. В основе претензий к власти была попытка восстановить традиционный хозяйственный уклад и образ жизни, обеспечить оптимальные условия выживания в тундре, сохранить самоуправление» [сс. 45–49].

Максимального накала события на Ямале достигли в 1933–34 гг. Им и посвящена данная статья. Анализ документов показывает, что на местах они виделись непосредственным участникам несколько иначе, чем отражались в рапортах хозяйственным и партийным руководителям Главного управления Северного морского пути (ГУСМП), в ведении которого находилась эта территория – изменялись отбор и интерпретация фактов. Рассмотрим документы «сверху – вниз» по вертикали власти и хронологически в обратную сторону.

Документальной основой данной статьи служит одно из архивных дел, обнаруженных нами в Российском Государственном архиве экономики (РГАЭ) в фонде ГУСМП (фонд 9570), которое называется «Разная партийная переписка» [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, дело 79]. Оно долго хранилось под грифом «секретно» и было рассекречено в начале 1990-х гг. Некоторые содержащиеся там материалы использовались и другими исследователями [Пиманов, Петрова; Головнёв], но приведены ими не полностью. Среди прочих документов в деле хранятся подлинники и машинописные копии писем, которые посвящены событиям 1933–35 гг. – первой ямальской «мандалады». Стиль и орфографию писем мы, кроме оговорённых мест, не меняли.

Только что созданное (17 декабря 1932 г.) ГУСМП возглавил О.Ю.Шмидт. Через полтора года, 20 июля 1934 г. было принято решение о создании при ГУСМП политорганов, и 31 августа приступило к работе Политуправление, начальником которого стал бывший комиссар бригады Первой конной армии, первый секретарь Архангельского, затем Дальневосточного крайкомов ВКП(б) С.А.Бергавинов (1899–1937), впоследствии погибший в Лефортовской тюрьме. На первом этапе функционирования структура ГУСМП состояла из нескольких региональных трестов (позже переименованных в территориальные управления) – Омского, Архангельского, Якутского, Дальневосточного и др., которые занимались организацией всех отраслей хозяйственной деятельности в своих регионах. Ямал входил в территорию деятельности Северо-Уральского треста (с управлением в Обдорске), которым тогда руководил В.П.Евладов (1894–1974), организатор крупной экспедиции на Ямал в 1928–29 гг., человек на Севере далеко не случайный и хорошо знакомый со многими ненцами лично. Они уважительно называли его «Ямал харютти» (Ямальский житель) и запрягали ему в упряжку белых оленей, по которым его сразу узнавали. Возможно, что именно описанные ниже события привели к тому, что Евладов, искренне любивший ненцев и хорошо видевший все «искривления» национальной и хозяйственной политики на Ямале, недолго руководил Северо-Уральским трестом, но, возможно, его отставка была следствием переформирования структуры ГУСМП и подчинением Северо-Уральского треста Омскому. Уже в 1935–36 гг. он снова зимует на Ямале в составе Северо-Обской ихтиологической экспедиции, а затем назначается начальником Красноярского территориального управления ГУСМП в Игарку. Здесь его арестовали и в 1938 г. осудили на длительный срок сразу по нескольким пунктам статьи 58 – за шпионаж (58–6), за подрыв государственной промышленности (58–7), за терроризм (58–8) и за организационную контрреволюционную деятельность (58–11). Евладову повезло, после 19 месяцев заключения его освободили и вскоре призвали в армию в топографический отряд Забайкальского военного округа. В Чите он и прожил затем большую часть жизни [Энциклопедия Забайкалья, ].

17 января 1935 г. Евладов направил Шмидту и Бергавинову письмо с грифом «совершенно секретно». Тема письма [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, дело 79, лл. 10–11]: «О наличии и развитии контрреволюционной группировки ненцев, руководимой местными кулацкими и шаманскими элементами». Основной текст документа – изложение писем Шахова, заведующего Тамбейской факторией, и «нацмена» Уваровского – заведующего факторией Се-Яга, которые были написаны осенью 1934 г. Эти низовые работники треста незатейливо рисуют весьма сложную картину взаимоотношений с ненцами, группировка которых создалась «благодаря наших работников на Ямале, в частности Сергеева (курсив наш – Ф.Р.). Последний переключился на работу ГПУ и противопоставил фактории своими действиями ненцев». Деятельность этого человека заключалась в том, что он для уполномоченного ГПУ по Ямалу Романова забирал у ненцев «гуси шитые, лапы белые и ножны из моржового зуба», т. е. просто-напросто грабил их (гуси и лапы – виды шкур и пушнины, специально обработанные – Ф.Р.). И хотя Евладов приказом по тресту предал Сергеева суду, он пишет, что эта группировка не просто экономическая, а контрреволюционная. По словам Шахова, ненцы говорят, что «русские их обижают арестами, отбирая даже одежду шитую и не шитую, ножны мамонтовы бесплатно». Поэтому «нам не надо русских на Ямале и факторий тоже, не будем выполнять советские законы, не надо выборных, будем судить сами» – раньше Шахов таких выступлений не слышал. Слишком рано по сравнению с обычными сроками ненцы начинают перекочёвывать (каслать) на юг в направлении Ярро-то (два крупных озера на Южном Ямале), где должны соединиться с другими. Если этот процесс продолжится и ненцы уйдут в конце ноября, то добываемость песца упадёт на 60 %.

Уваровский, в свою очередь, приводит следующие «пункты группировки тундры», т. е. высказанных ненцами позиций. Сначала перечисляются неверные, по их мнению, действия:

– твёрдые задания в 1933 г.;

– указание ГПУ Романова брать в счёт этих заданий малицы, гуси, ягушки и обувь;

– контрактация (покупка и аренда) оленей с расчётом за них облигациями;

– арест шести кулаков, вывезенных в 1933 г. (в апреле 1933 года за отказ сдать оленей и избиение членов нацсовета на Ямале были арестованы и отправлены в Салехард (тогда – Обдорск) шестеро оленеводов, из них четверо – Тинянг и Апчи Окотэтта, Нгеси и Някоче Вэненга были увезены в Тобольск и осуждены на 10 лет заключения [Пиманов, Петрова], а двое пропали без вести);

– русские кулаки на промыслах Рыбтреста пустили слух, что «нас сослали – так сошлют и вас с одной тундры в другую, и заставят бесплатно промышлять рыбу».

Затем ненцы выставляют свои требования:

– возвратить арестованных;

– отменить все нормы, т. е. ввести свободную торговлю;

– убрать все фактории, которые не обслуживают спрос ненца.

Если их требования не будут выполнены, то ненцы:

– отказывают русским в предоставлении транспорта для вывоза пушнины с факторий и вообще для перевозок;

– все уходят в лесную зону, и заставляют уходить и тех, кто не хочет, т. е. это срывает заготовки.

По данным Уваровского, все эти требования и угрозы шли с р. Юрибей – главной реки Южного Ямала. Он тоже отмечает раннее начало каслания североямальских ненцев, которые уже покинули район фактории Дровяной, и называет имена местных вожаков группировки:

– Ютала Серпиу (нацсовет Сеяга);

– Ягобю Окотэтта;

– Някоте Езынги – шаман;

– Хатева Окотэтта – кулак;

– Папо (Роман) Тусида– бедняк;

– Ныда Вануйта;

– Саттоко Яптик – середняк;

– Высымби Окотэтта – кулак (сын Тинянга, арестованного в 1933 г. и препровождённого в домзак в Тобольске);

– ещё шесть человек организаторов с Юрибея.

Обращает на себя внимание наличие среди вожаков представителей разных родов (Серпиу, Окотэтто, Вануйта, Тусида, Яптик) и различных социальных слоёв – бедняк, середняк, кулак, шаман. В письме звучит (непонятно, Шахову или Евладову принадлежащее) мнение, что «нужны какие-то репрессивные меры».

Несколькими днями ранее письма Евладова Шмидту (14 января 1935 г.) его заместитель Архиповский направил в политуправление ГУСМП также совершенно секретный доклад (видимо, независимо от начальника), составленный на основании информации, полученной в северном рейсе (в навигацию 1934 г.) каравана парохода «А.Микоян» [РГАЭ, ф.9570, оп. 5, дело 79, лл. 7–9]. Этот караван как раз снабжал все фактории топливом и необходимыми товарами для торговли с ненцами.

Осенью 1934 г. Северный Ямал заметно обезлюдел, в рейсе экипаж парохода встретил всего пять чумов бедняков (из-за отсутствия оленей они обычно не кочевали, оставаясь на зимовку в районе факторий, поселков, полярных станций, где их подкармливали). В этот раз всё было не так, бедняки в основном кочевали вместе с кулаками и середняками в изоляции от факторий. В районе фактории Дровяной (северо-восток Ямала) ненцев не было в течение пяти месяцев. Из-за отсутствия торговли они питались только мясом, уничтожая оленей, и в мае 1934 г. по инициативе кулаков Ютоло Сэрпиу и Яптиков захватили стадо в 624 оленя, принадлежащих Северо-тресту, т. е. государственное. Русских секретарей Тиутейского и Ныйтинского нацсоветов ненцы из тундры вывезли. Ухудшение настроений чувствовалось с марта того же года, когда в районе Ярро-то кулаки освободили от ареста кулака Поса Венгу, арестованного ОГПУ за сокрытие золота.

Причины этого Архиповский видел в классовом расслоении ненцев, перегибах в деятельности различных хозяйственных организаций, отсутствии массовой разъяснительной работы среди ненцев. Перегибы заключались в:

– «недоотоваривании бедноты и середняков при сдаче пушнины хлебом и сахаром… были случаи навязывания кондитерских изделий туземцам…. Недодано хлеба 25 тонн»;

– на полуострове Оленьем «махровый перегибщик» Тазовского интегралсоюза Калачев заготовил до 1000 голов оленей за 1000 рублей, т. е. оленей брал практически даром – по рублю за голову;

– «много набезобразничал в тундре, будучи представителем окрисполкома, ныне работающий в Обдорском отделении Загопушнины Виктор (это фамилия – авт.), который по сие время не привлечён к ответственности и на которого имеется даже материал в Дудинском окружном отделе НКВД (со слов уполномоченного НКВД т. Поленичко)»;

– с националов бралась подписка, чтобы они не переходили границы зон влияния факторий и сдавали пушнину только определённым, «своим» факториям.

С другой стороны, Северный Ямал почти не обслуживается местными советскими и партийными организациями, и в Гыдоямской тундре стояло до 50 чумов бедняков «без власти».

Наиболее сильно недовольство было в районе Ярро-то. Кочевавшие там ненцы:

– отказывались от факторий;

– требовали устранить систему отпуска товаров по нормам;

– отказывались сдавать пушнину при сохранении «отоваривания» по нормам;

– отказывались покупать продукты;

– раздевали выборных в тундре донага в знак протеста против их действий.

В результате план заготовок пушнины в Тамбейской тундре был сорван, бедняки и середняки запуганы кулачеством и всецело находились под их влиянием. Так как ненцы ушли на юг и не давали служащим треста оленей, то Архиповский предлагал вывозить пушнину самолётами.

9 января 1935 г. уже известный нам заведующий Тамбейской факторией Шахов сообщает начальнику промыслового сектора Северо-Уральского треста А.М.Петухову [ibid, л. 6], что ему велено товары в кредит ненцам не отпускать, а денег у них нет, и многие каслают (кочуют) на юг без продуктов. При этом они отказываются возить русских по каким угодно делам, а радиосвязи с центром нет, т. к. нет передатчика. Пушнину же поэтому необходимо вывозить самолётом.

За четыре с половиной месяца до этих писем, 21 сентября 1934 г. состоялось заседание расширенного президиума Тамбейского совета Ямальского района [ibid, лл. 4–5]. Именно протоколом этого заседания пользовались исследователи, приводя его в извлечениях и иногда дословно цитируя. Первым вопросом заседания был доклад секретаря Совета Дементьянова о поездке на собрание ненцев 19 сентября. В основном в докладе излагается выступление Ныды Вануйта. Вот главные пункты недовольства ненцев (в изложении, цитаты по [Пиманов, Петрова]):

– до настоящего времени жили с русскими в полном согласии, а потом русские начали делать плохо;

– давали за оленей облигации – «Когда покупали оленей, то выплачивали деньгами половину их ценности, а на другую давали ненужные нам облигации»;

– «затем начались среди нас аресты. Прошлый год арестованных увезли 6 человек, мы и сейчас не знаем за что, которых вы называете кулаками, за что увезли не знаем». Если они живы, привезите их обратно, и покажите нам (Тинянг и Апчи Окотэтта, Нгеси и Някоче Вэненга и ещё двое, арестованные в апреле 1933 г.);

– «затем начались твердые задания, из-за которых у нас увозилось все, вплоть до сшитых кисов, неплюйных ягушек, ножей с ножнами из мамонтовой кости и т. д.»;

– «в этом году русские взяли еще 4 человека и увезли, но так как мы считаем этот увоз неправильным, то мы их отобрали» (видимо, упоминаемый выше Пос Венга, отбитый в марте 1934 г. в районе Ярро-то);

– «дров на фактории никогда нет, продукты дают по норме»;

– ходит слух о переселении с Ямала на бесплатную добычу рыбы, подтверждённый конфискацией винтовок, проведённой в этом году.

Поясним, что упоминаемые здесь кисы – мягкая нарядная зимняя обувь из шкур, сшитая жилами; неплюйные ягушки – женская распашная одежда, сшитая из шкур молодого оленя возрастом от одного до шести месяцев.

Главные требования группы недовольных ненцев, которая насчитывала, по их словам, около 2500 человек:

– «все, что вы у нас забрали, верните, арестованных всех верните назад, если кого арестуете, все равно отберем. Шаманы и кулаки должны вами считаться, как и мы их считаем, равноправными»;

– сохранение обычая покупки жён и собственного суда;

– отмена нормирования продуктов, право брать за песцов то, что хотим;

– отмена системы авансов, по которой сначала забирали на факториях продукты и товары в долг, а потом отдавали продукцией. В неудачный промысловый год отдавать было нечем, и работники попадали в зависимость от конкретной фактории.

Понимая, что бороться с властью они не смогут, ненцы заявили, что лучше умереть всем вместе, чем по одному.

В ответ выступил член президиума Тамбейского Совета Ермаш Яунгад, который сказал, что «Вы сгруппировались, выставили свои требования Советской власти. Но советская власть все равно их не исполнит, так как эти требования идут против советских законов. Вас много, а советских людей еще больше. Пройдет пять лет и если вы все же остановитесь в этой группировке, то съедите всех оленей, а когда их у вас останется немного, то нам все равно придется делить, так же как вы сейчас делите советские стада, и беднякам тогда будет плохо».

В своём выступлении секретарь Дементьянов также приводит причины выступления ненцев. Он считает, что в этом, без всякого сомнения, замешаны спецпереселенцы. Один из инициаторов движения – Нути Сырпиу, сын бывшего председателя нацсовета Ютола Сырпиу. Вернувшись после отбытия заключения за незаконное хранение золота, он стал ярым врагом Советской власти. Кроме того, Дементьянов называет среди причин перегибы с арестами и раскулачиванием, изъятие золота неправильным путём, «вредительские» действия Романова.

После Дементьянова выступили другие члены Президиума Тамбейского Совета. Заведующий факторией Шахов сказал только [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, дело 79, л. 5], что корень зла он видит в кулацкой группе и считает очень важной незаброску фактории дров. Член ВКП(б) Свердлов выступил гораздо жёстче. Он увидел причины вспышки недовольства ненцев не в арестах, не в перегибах, не в Казымском деле (волнения хантов и ненцев на р. Казым зимой 1933–34 гг., когда было убито несколько советских работников и бойцов ОГПУ). Это только зацепка, а настоящая причина волнений – «…последняя попытка разгромленного кулачества, доживающего последние дни, дать бой наступающему социализму. Необходимо сейчас бросить все силы на широкую разъяснительную кампанию и, не поступаясь ни одним своим положением, проводя единую сталинскую политику, уничтожая кулачество, перевести бедноту и середнячество на советские рельсы». Свердлов был уверен, что без кулаков влияние спецпереселенцев на ненцев не было бы столь эффективно.

В отличие от столь бескомпромиссного выступления коммунист Самбурский считал, что «никаких административных мер сейчас принимать нельзя. Надо привлечь бедноту на свою сторону, поддержать её и создать советское ядро, на которое мы сможем в своей работе опереться».

Так выглядела официальная сторона проблемы. Мы видим здесь и экономические требования и проблемы (облигации за оленей, твёрдые задания, отмену нормирования продуктов и системы авансов), и политические (несогласие с арестами, требования равных прав для кулаков и шаманов, своего суда), и попытку сохранить свои обычаи (сохранение покупки жён). Часть требований была вызвана обидой на откровенно уголовные действия ответработников – отбор вещей и ценностей, часть – вполне оправданным недовольством снабжением факторий. При этом надо учитывать, что некоторые вопросы, например, с доставкой дров и нормированием продуктов, были вызваны не только злым умыслом, а обычной для первых лет деятельности ГУСМП нерасторопностью, плохой организацией, халтурой и головотяпством работников. За высокими заработками в Арктику двинулись не только энтузиасты освоения Севера, как иногда представляют эту картину историки, но и всякого рода деклассированный, полууголовный и просто крайне дикий, необразованный и лишённый всяких ориентиров элемент, кипевший в то время на просторах СССР во время «великого перелома». Именно о таких кадрах писатель Борис Горбатов, зимовавший на Диксоне, писал в 1938 году: «Он попал в Арктику с отчаяния. Вся жизнь Кости Лобаса складывалась раскосо, чёрт знает как» [Горбатов, с.82]. Из этих кадров очень быстро, всего за несколько лет, выковался крепкий костяк «простых работников Советского Севера», которые, собственно, его и обжили, задержавшись здесь на многие годы. Такое превращение и есть сюжет рассказа Б. Горбатова «Торговец Лобас». События 1934 г. на Ямале как раз пришлись на период ломки хозяйства не только на Севере, но и во всей стране, но именно на Севере эти проблемы обострялись в связи с особенной хрупкостью этого мира.

Здесь всё становилось сразу известно. И если такие люди, как В.П.Евладов, быстро становились для тундрового народа своими и близкими, и ненцы считали помощь «Ямал харютти» своим долгом, то и противоположные действия также быстро становились известны всей тундре. Но, в свою очередь, став руководителем, Евладов был вынужден докладывать наверх об имевшихся проблемах, так как именно с него потребовали бы их решения, а с нерешительными руководителями поступали тогда очень круто. Из записок ответработников в значительной степени исчезли некоторые живые детали, которые, на наш взгляд, проливают истинный свет на причины волнений.

Поэтому особенно ценно свидетельство низового работника, бывшего (до смены Шаховым) заведующего Тамбейской факторией Удегова. Этот человек, судя по фамилии, родом из Удмуртии, близко принял к сердцу события, которые наблюдал на Ямале в 1933–34 г., и подробно их описал в докладной записке от 7 сентября 1934 г. на имя зам. начальника Северо-Уральского треста Архиповского [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, дело 79, лл. 1–3].

Одной из главных причин недоотоваривания хлебом и другими товарами он считал общий недостаток дров. Муку ненцы не брали, а на выпечку хлеба дров как раз и не было (про электрические, газовые или угольные плиты тогда даже и не думали). Вообще из-за отсутствия дров стоит вся работа на фактории – «общая наша беда в том, что недостаток дров». Речь ведь идёт об осени, когда только что прошёл снабженческий караван «Микояна». Т. е., дров не то чтобы не хватило на зиму, их просто не привезли – из-за недостатка тоннажа. При этом оленей требовали от ненцев по плану заготовок в полном объёме. Поэтому оленеводы-бедняки и говорят, что не имеют от фактории никакой помощи. Войдя в их положение, Удегов вернул им под расписку несколько оленей в виде ссуды.

Вторая причина – действия работника фактории Сёяга Сергеева (он упоминается выше в письме Евладова). Сергеев и его коллега Петухов непрерывно пьянствовали, «фактория Сёяга проваливалась в пьяное болото…». В результате Сергеев проторговался, и ему очень помог тот самый кулак Пос Венга, который снабжал его мясом, мукой, давал подводы. Оказывается, «в деле советской власти Пос Венга явился большим помощником…». А ведь это тот самый ненец, которого через несколько месяцев уже везут арестованного в Салехард и по дороге освобождают соплеменники.

Но Сергеев, которому Пос Венга только что помог, круто меняет своё поведение, становится «проводником идеи Романова выкачки золота…». Уполномоченный ГПУ Романов также упоминался выше. Сергеев записывает Поса Венгу в кулаки, лишает его и Яркулана Тусида избирательных прав, облагает твёрдым заданием по 2500 руб. Теперь он не просто работник фактории ГУСМП, он теперь «перешёл к Романову исполнителем и начал крушить тундру». Вчера он оленей и пушнину заготавливал, а сегодня уже выкачивает золото. И хотя ненцы выполняют задание, несмотря на его размеры, Сергеев их всё равно арестовывает, сажает в баню, обыскивает чум Поса Венги, золота не находит, но отбирает для Романова гуси, оленьи лапы, всю пушнину. Содержат ненцев в маленькой и грязной бане. Пожилой человек Пос Венга заболел, т. к. есть им давали только два раза, и Яркулан Тусида тоже страдал расстройством желудка. Но из бани на оправку их не выпускали. Сергееву «…Пос Венга начинает вспоминать, что я тебя кормил всю весну, а ты чего делаешь теперь…».

Удегов пишет, что это не выкачка золота, а абсолютное раскулачивание по произволу Сергеева и Романова, причём незаконное, против которого он возражал. То есть, эти действия не соответствовали даже очень жёсткому Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», по которому за практически любое хищение полагалась высшая мера социальной защиты – расстрел с конфискацией имущества. Здесь же о хищении колхозного или государственного имущества речь не шла.

К другим ненцам Сергеев также относился жестоко. Избил Тусида Пунгылы (Нямо), которого перед этим напоил пьяным. Удегов объясняет его отношение к ненцам врождённым местным национализмом (Сергеев – уроженец Обдорска).

Третья причина – действия других должностных лиц, например милиционера Криванкова. Напуганный Паноли Окотэтто по дешёвке (40 руб.) продал ему малицу и пимы. Шамана Пайдо Едайко Криванков то посадит в баню, то отпустит, играя, как кошка с мышкой, и две недели не отпускал его домой. В глазах тундрового населения это выглядело издевательством.

В результате Сергеев, видимо, решает всё-таки отправить арестованного Поса Венгу в Обдорск. Снова слово Удегову: «Поса Венга уезжает как арестованный со своим чумом с больными, а Яркулана берут с собой на лёгких (нартах – Ф.Р.), доезжает до озера Ярро-то, где уже туземная масса встречает и организованным путём заявляет, что арестовываете увозите, а обратно не приезжают. В первом (видимо, во-первых – Ф.Р.) приступили к Сергееву и отбирают арестованных организованно и увезли с собой Поса Венгу, Яркулана Тусида и жену Поса Венга… Ютола Сырпиу был ранее предтузсовета во время Романова был арестован сидел в бане сразу почувствовал в чём дело…».

В ответ на это ненцы и разогнали государственное оленье стадо.

В то же время: «На торжественном заседании туземцы высказывались 1-го мая, что мы розни не желаем, в общем мы боимся каких бы то ни было выступлений, но почему у нас арестовывают туземцев и увозят это законно или нет, это мы не понимаем. Это было слово Яунгада по имени не знаю и было постановлено голосованием единогласно выступать против русских не хотим и не будем».

Таким образом, обострение ненецкого сопротивления на Ямале в 1934 г. мы связываем не только с общей социально-экономической ситуацией, и не столько с ней, сколько с самоуправством, самодурством и полууголовными действиями многих должностных лиц на Ямале. Большую роль сыграли также плохая организация и неразбериха, царившая в только что созданном ГУСМП, а также безответственность и нерасторопность должностных лиц, отвечавших за снабжение. Снабжение ещё на долгие годы оставалось притчей во языцех на Севере, снабженцев полярники десятилетия ругали на все корки. Нравы на факториях также пуританством не отличались [Горбатов]. Если бы не откровенные грабёж и издевательство, ненцы бы не выступили в открытую, это был шаг отчаяния.

Вместе с тем, ненецкая мандалада 1934 г. – едва ли не единственный пример успешного народного заступничества за несправедливо арестованных соплеменников. У ненцев рабской покорности в данном случае не было, они сумели, хоть на время, противостоять машине подавления. Память об этом сопротивлении жива до сих пор, в 2009 г. на Южном Ямале автору рассказали некоторые его подробности, ставшие уже фольклорными.

Но народ дорого заплатил за это – расправа над участниками мандалады была скорой и бессудной – действия судебных и внесудебных карательных органов в конце 1934–1935-м годах в документах пока не обнаружены. Скорее всего, выяснить судьбу непокорных ямальских ненцев можно лишь в практически закрытых архивах войск ОГПУ-НКВД.

Литература

1. Восстания на Ямале 1934, 1943 гг. («Ямальская мандалада»), сост. С.Пискунов:

2. Головнёв А. Ямальская мандалада//Неизвестный Север. М.: Литературная Россия, 2005. С. 236–250.

3. Горбатов Б. Торговец Лобас//Обыкновенная Арктика. М.: Правда, 1987. С. 82–110.

4. Пиманов А., Петрова В. Мандала-34 // Ямальский меридиан. 1997. № 2–3. С. 25–31; 1997. № 4. С. 68–71; 1998. № 3. С. 45–49.

5. Прибыльский Ю. Советизация Ямала// Ямальский меридиан. 1999. № 4. С. 12–16. (Цитируется по ).

6. Энциклопедия Забайкалья,

 

С. Ларьков

Судьбы участников знаменитой экспедиции

[4]

(по старым книгам и недавно открытым архивам)

Самым юным свидетелям этого события, семьдесят пять лет назад всколыхнувшего весь мир, сейчас уже под и за восемьдесят. В 1969 году память о нём оживил кинофильм «Красная палатка». Режиссер М.Калатозов собрал «звёздную» международную команду актеров (Ш.Коннери, К.Кардинале, П.Финч, Д.Банионис, В.Соломин, Н.Михалков). Фильм, снятый в романтической стилистике, был достаточно далек от событийной достоверности и подлинной проблематики полного драматизма эпизода освоения Севера, однако воскресил ненадолго массовый интерес к этому давнему событию.

Рубеж 1920–1930-х годов был во всём мире временем поклонения новому богу – техническому прогрессу, одним из воплощений которого было покорение воздушного океана. По-разному сейчас вспоминают и воспринимают те времена, но, среди прочего, было в них и что-то героико-романтическое. «Молодёжь – на самолёт!» – с подобными мыслями и лозунгами жили не только в СССР, но и почти во всём мире (наверное, лишь менее экзальтированно). Покоряли «пятый океан» не только самолётами – в моде были дирижабли. Одним из лучших их конструкторов и пилотов был итальянский генерал Умберто Нобиле. В мае 1928 года его дирижабль «Италия» отправился от бухты Кигсбей на Шпицбергене (сейчас здесь стоит норвежский городок Ню-Олесунн) к Гренландии, оттуда – на Северный полюс. Амбициозный полёт был приурочен к годовщине вступления Италии в первую мировую войну – дате, чтимой почему-то фашистской властью. Одной из целей экспедиции было обнаружение какого-нибудь, пусть самого малого, но неизвестного острова, для которого уже было придумано название – «Земля Муссолини». В половине первого ночи 24 мая дирижабль достиг полюса: сесть на лёд не позволила погода, и команда сбросила на условную географическую точку флаг Италии и освящённый римским папой крест. Возвращение на Шпицберген стало утомительной борьбой со встречным ветром и обледенением, пока около полудня 25 мая отяжелевший дирижабль не ударился о торосы. С оторвавшейся частью гондолы на лёд выбросило девять человек, в основном офицеров. Некоторые из них были ранены и наиболее тяжело – сам Нобиле. Остальные члены экипажа (шесть человек, т. н. «группа Алессандрини») были унесены облегчённым, потерявшим управление и двигатели дирижаблем и вскоре ещё не пришедшие в себя люди на льдине увидели в той стороне столб густого дыма. Ещё через час в торосах был найден труп погибшего при катастрофе моториста Винченцо Памеллы. К счастью, на льду оказались и рация, и аварийный запас продовольствия. Нашлась и палатка, которую, для контраста с белым льдом и черными полыньями, облили красной краской из найденной же банки. Однако связь с внешним миром не налаживалась: ответом на непрерывно посылаемый неунывающим радистом Джузеппе Бьянджи SOS было молчание. 30 мая трое – офицеры-итальянцы Адальберто Марианно и Филиппо Цаппи и геофизик швед Финн Мальгрем вышли из лагеря к Шпицбергену за помощью. Против этого похода возражали и Нобиле, и опытный полярник Мальгрем, но офицеры настояли на своём, хотя полёт «Италии» был их первым знакомством с Арктикой. Понимая полную безнадёжность такого похода абсолютно неготовых к нему итальянцев, Мальгрем посчитал себя обязанным присоединиться к ним, несмотря на сломанную руку.

Дирижабль «Италия» над Шпицбергеном [«Поход „Красина“» ]

Неожиданно вечером 3 июня слабенькая радиостанция в «Красной палатке» получила подтверждение получения сигнала SOS. Он был услышан в затерянной в лесах костромской деревне Вознесенье-Вохма 22-летним Николаем Шмидтом [Визе и другие советские источники], трактористом и киномехаником по должности и радистом-коротковолновиком по призванию (как сюда занесло немца, уроженца Киева —!) В некоторых зарубежных изданиях датой установки связи называется 6 июня, вероятно, это дата установления связи лагеря с базовым кораблём экспедиции Нобиле «Чита ди Милано», ставшая возможной лишь после принятия сигнала Бьянджи Шмидтом, до этого рация корабля даже не пыталась поймать сигналы потерпевших катастрофу. Телеграммой, отправленной в долг из-за отсутствия денег, Шмидт известил Общество друзей радио СССР, то – Совнарком, он – правительство Италии. К этому времени экспедицию Нобиле уже искали корабли и самолёты пяти стран, причём советские специалисты из анализа метеоусловий возвращения «Италии» на Шпицберген делали вывод о том, что дирижабль следует искать близ Новой Земли, некоторые расширяли район поисков до Таймыра и даже Чукотки. Созданный ещё 29 мая, почти сразу же по исчезновении дирижабля Совнаркомом и ВЦИКом Комитет помощи «Италии» Осоавиахима возглавил человек решительный – заместитель наркома обороны, заместитель председателя Осоавиахима Иосиф Станиславович Уншлихт. По рекомендации включённого в Комитет позже «хозяина Арктики», создателя и директора НИИ по изучению Севера (будущий знаменитый Арктический институт), опытнейшего полярника профессора Рудольфа Лазаревича Самойловича с большевистской безоговорочностью было принято решение: «Отправить на поиски два ледокола с самолётами». Между тем до установления связи с «Красной палаткой» и уточнения её местонахождения Комитет планировал экспедицию трёх ледоколов – «Седова», «Таймыра» и «Малыгина» в район между Шпицбергеном и Новой Землёй, потом остановились на одном – «Малыгине», однако в его возможности прохода даже в средних по мощности льдах вызывала сомнения. Всё же 12 июня он вышел из Архангельска в район восточнее Шпицбергена. О «Красине» вспомнили за день до этого, когда были окончательно установлены координаты терпящего бедствие экипажа «Италии» и выяснилась необходимость идти к северо-западным берегам Шпицбергена, в район с тяжёлыми льдами. «Красин», самый мощный ледокол страны, стоял в Ленинграде полузаконсервированный после зимней навигации, почти без команды.

Задача перед «Красиным» была поставлена простая и ясная – выйти в море через 104 часа (сначала сгоряча назвали днём выхода 14 июня). Только что назначенные капитан ледокола К.П.Эгге (перед этим он несколько лет командовал ледоколом «Ленин», ранее – «Александр Невский») и комиссар экспедиции военно-морской инженер и дипломат П.Ю.Орас сформировали команду: каждое советское судно, оказавшееся в Ленинграде, получило разнарядку командировать на «Красин» такое-то число таких-то специалистов. Руководитель экспедиции Самойлович взял на себя обеспечение продуктами и снаряжением. Самое удивительное, что в срок уложились, вышли 16 июня даже на 13 минут раньше. Правда, и за Кронштадтом продолжали принимать на борт с барж грузы, и до самой Норвегии их разбирали, отделяя наваленный на палубе уголь от капусты, запчастей к самолёту и многого прочего. Море, к счастью, было спокойно – ведь даже небольшая качка была опасна для хаотично нагруженного корабля. 1-го июля «Красин» подошёл к району поисков к северу от Шпицбергена и вступил в борьбу с тяжёлыми прибрежными льдами. Доставалось всем, но сущим адом была «машина» – кочегаров и машинистов после вахты выносили на палубу полуживыми.

10 июля экипаж «Юнкерса» пилота Бориса Чухновского обнаружил на льду «группу Мальгрема». Тогда ещё не было известно о том, что в группе не трое, а двое; до сих пор загадка смерти или пропажи шведа волнует историков арктических путешествий. В кинофильме изображена версия его спутников: Мальгрем, поняв безнадёжность своего положения (во время похода он обморозил ноги) и не желая быть обузой для товарищей, добровольно остаётся в ледяной пещере, передав попутчикам свою долю кончающихся продуктов и одежду. Так и не была опровергнута, однако, и весьма популярная версия о том, что спутники попросту бросили его умирать, предварительно раздев; самые экстравагантные историки намекают и на каннибализм.

На обратном пути к «Красину» самолёт потерпел аварию, но Чухновский отказался от помощи и послал облетевшую весь мир радиограмму с требованием к Самойловичу сначала идти к Мальгрему и «Красной палатке». Ранним утром 12 июля «Красин» снял с таявшей на глазах льдины Цаппи и Марианно, а еще через 15 часов – остальных членов экспедиции Нобиле, без него самого – за 17 дней до этого генерал был вывезен из ледового лагеря шведским лётчиком Эйнаром Лумборгом (когда уже в Кингсбее Лумборга, в своё время добровольцем воевавшего за независимость Эстонии от Советской России, пригласили на «Красин», он отказался, опасаясь быть арестованным). «Красинцы» по распоряжению Самойловича собрали со льда и погрузили на ледокол всё, кроме откровенного мусора, передав это в Кингсбее на базовый корабль экспедиции Нобиле. Через шестьдесят лет, разбирая архив Самойловича, сотрудники Российского государственного архива экономики (РГАЭ) обнаружили бортовой радиожурнал «Италии». Как и почему этот важнейший документ попал к Самойловичу – так и остается загадкой, как и его содержание: на его расшифровку, перевод и анализ у архива нет средств.

Карта района действий ледокола «Красин» [«Поход „Красина“» ]

Ледокол «Красин» и самолёт Б.Чухновского [«Поход „Красина“» ]

«Сдав» в Кингсбее спасённых на итальянское судно, «Красин» ушёл на ремонт в Норвегию, по пути успев выручить получивший во льдах пробоины немецкий туристический лайнер «Монте-Сервантес» с 1500-ми пассажирами и 318-ю членами экипажа. После ремонта ещё около месяца ледокол безуспешно искал севернее Шпицбергена «группу Алессандрини» и самолёт Руальда Амундсена, бросившегося на поиски друга-соперника Нобиле и пропавшего у острова Медвежий. Амундсен, самый известный полярный исследователь века, покоритель Северо-Западного прохода вдоль арктического побережья Северной Америки и Южного полюса, вместе с Нобиле в 1926 году на дирижабле «Норвегия» совершил первый трансарктический перелёт, во время которого отношения между этими сильными, но безмерно честолюбивыми людьми были безнадёжно испорчены. Однако, узнав о катастрофе «Италии», живший на покое 66-летний полярник бросился на выручку.

– писал Константин Симонов.

Радиожурнал «Италии»: обложка, первая и последняя страницы [фонды РГАЭ]

Двухмоторный «Латам» Амундсена перестал выходить на радиосвязь через два часа после взлёта. Осенью в районе острова Медвежий, лежащего на полпути между Норвегией и Шпицбергеном, был обнаружен обломок фюзеляжа «Латама».

В 2002 году, однако, нашлись свидетели того, что «Латам» потерпел крушение гораздо ближе – у берегов самой Норвегии, и есть надежда, что загадка гибели Амундсена скоро будет разгадана – правительство Норвегии собирается организовать в предполагаемый район крушения хорошо оснащённую экспедицию [Смирнов].

Встреча «Красина» в Ленинграде [Самойлович, 1928]

«Красин» лишь в октябре вернулся в Ленинград, где на набережных его встречали 250 тысяч человек. А ещё в августе городской совет чехословацкого курортного города Теплица пригласил всех участников экспедиции, в том числе команду ледокола, бесплатно пройти четырёхнедельный курс отдыха и лечения, о чём сообщила газета «Известия» 5 августа 1928 г., но сведений об «отдыхе и лечении» разыскать не удалось. 9 октября «красинцы» (и «малыгинцы») приезжают в Москву, им устроена торжественная встреча, в этот день «Известия» публикуют приказы и постановления об их награждении. Ордена Красного Знамени получают все лётчики и бортмеханики (приказ подписан заместителем командующего ВВС и членом Комитета Уншлихта Я.И.Алкснисом), орденами Трудового Красного Знамени – руководители обоих экспедиций и капитаны ледоколов, более сорока «красинцев» и пятнадцать «малыгинцев» представлены к награждению Грамотами ЦИК СССР. Поход «Красина» стал, как сейчас бы сказали, событием знаковым: СССР утвердился как полноценная арктическая держава, а подогреваемый безудержной пропагандой («шапка» газеты «Известия» 5 октября: «Успех наших полярных экспедиций – демонстрация огромных творческих сил трудящихся Союза и социалистической культурности!») энтузиазм советских людей сравним, наверное, лишь с более памятным большинству ликованием по поводу полёта Юрия Гагарина. Уже тогда пропаганде уделялось значение первостепенное: на борту было семь советских журналистов, в Бергене подсел итальянский: Самойловича заставили взять журналистов взамен подготовленной им научной группы. В московских и ленинградских газетах регулярно печатались репортажи о ходе экспедиции (а рядом, в мае-июне – репортажи с процесса инженеров-вредителей по печально известному «Шахтинскому делу»), в 1928–1930 годах вышли массовым тиражом несколько книг о походе «Красина» [Бегоунек, 1928; Воронцова; Миндлин, 1929–1, 1929–2; Самойлович, 1928; Самойлович, 1930; Шпанов; Южин], наибольшую ценность для исследователей представляют книги Самойловича и сборник воспоминаний участников экспедиции «Поход „Красина“». Не меньше «Красина» потрудившийся, но менее удачливый «Малыгин» был быстро забыт.

Экспедиция «Красина» в полной мере была использована партийной пропагандой, стала победой коммунистической идеологии. Но рядом с этим праздником были идеологические будни, будни борьбы с врагами, и вели её, наращивая удары, всё больше не идеологи и журналисты, а чекисты. Но позвольте, разве участие в экспедиции, доказавшей преимущества социализма, поднявшей престиж страны, не гарантировало от подозрений этих борцов?! Посмотрим…

Р.Л.Самойлович в своих книгах приводит список участников экспедиции: 116 человек судовой команды и 20 человек «прикомандированных» (руководство экспедиции, лётный отряд, журналисты, два иностранных гостя), всего – 134 гражданина СССР, с указанием фамилии, имени и занимаемой в экспедиции должности или судовой роли. На нашу просьбу проверить, не подверглись ли участники экспедиции политическим репрессиям, Информационный центр ГУВД Санкт-Петербурга добросовестно проверил список и дал соответствующую справку. Ответы на запросы в петербургское УФСБ и в другие архивы дополнили эти краткие сведения. Поскольку большинство участников экспедиции были ленинградцами, то сведения, полученные из Санкт-Петербурга, в сочетании с другими источниками (большую работу, обобщённую в книге «Загадки и трагедии Арктики», проделал З.М.Каневский), можно считать близкими к окончательным. На сегодняшний день точно известно, что из участников экспедиции по политическим обвинениям в 1930–1940-х годах было репрессировано не менее восемнадцати человек, т. е. почти каждый седьмой.

Трагична была судьба руководителя экспедиции, основателя советской арктической науки Р.Л.Самойловича. Сын купца из Азова, окончивший в 1904 году Саксонскую горную академию, примыкавший к РСДРП и за то сосланный в Архангельскую губернию, Самойлович бросил политику и посвятил себя изучению Арктики (в 1928 году советская печать в биографии Самойловича акцентировала внимание именно на его революционной деятельности – см. например: «Известия» от 5 августа 1928 г.). Начальник Северной научно-промысловой экспедиции при ВСНХ, директор её преемников – Института по изучению Севера и Всесоюзного Арктического института, в 1937-м, тяжелейшем для Главсевморпути году он возглавлял высокоширотную экспедицию на ледоколе «Садко». Сложнейшая ледовая обстановка, грубые ошибки руководства Главсевморпути в подготовке навигации, слабая обеспеченность ледовой авиаразведкой (полярная авиация была отвлечена на поиски пропавшего самолета С.Леваневского, совершавшего санкционированный Сталиным амбициозный, но плохо подготовленный трансарктический перелёт) привели к тому, что множество караванов не дошли до портов назначения, лучшие тогдашние ледоколы не могли пробиться через тяжёлые льды. Многими десятками опытнейших полярных капитанов, лётчиков, учёных, на которых НКВД «навесил» саботаж, вредительство и диверсии, расплатился Главсевморпуть и арктическая наука за этот год. Ледоколы «Садко», «Малыгин» и «Г.Седов» не смогли вырваться из ледового плена, и по настоянию всех зимовщиков перед начальником Главсевморпути О.Ю.Шмидтом Самойлович возглавил зимовку («Лагерь трех кораблей») и подготовку к выходу при малейшем улучшении обстановки [Корякин] («Г.Седов» из-за ошибки при ремонте рулевого управления не смог выйти из льдов и совершил беспримерный трёхгодичный дрейф, но в книге его капитана К.Бадигина [Бадигин] о Самойловиче, конечно, нет ни слова). В мае 1938 года Самойлович самолётом был вывезен на «материк» (командиром самолёта был А.Д.Алексеев из экипажа Чухновского) и уехал отдыхать в Кисловодск. Там, в санатории им. Горького, он, житель Ленинграда, был 24 июля арестован и привезен на Лубянку. В чекистской машине произошёл сбой: обыск на квартире Самойловича был проведён, когда его коллеги уже успели вывезти и спрятать богатейший научный архив профессора. После многих злоключений он лишь недавно «осел» в Российском государственном архиве экономики в Москве.

Р.Л.Самойлович. На столе – подаренный ему компас «Италии» [Самойлович,1928]. Лицо на фотографии перечеркнуто каким-то бдительным читателем Государственной публичной исторической библиотеки.

Дальше крестный путь Самойловича был, как ни цинично это звучит, «обычным»: шестимесячное следствие, «букет» из трёх пунктов 58-й статьи («измена родине», «вредительство», «контрреволюционная организаторская деятельность») и расстрельный приговор Военной коллегии Верховного суда СССР, в котором ещё добавились «террористические намерения», кроме того он «… являясь агентом германской и французской разведок … создал в институте антисоветскую вредительскую организацию». В 1957-м году родственники получили справку КГБ о том, что Рудольф Лазаревич умер 15 мая 1940 года. Тогда ещё не было известно секретное указание ЦК КПСС и КГБ о том, чтобы сообщать родственникам расстрелянных ложные даты и причины их гибели: слишком опасны оказались для советской правящей верхушки того времени истинные масштабы репрессий 1930-х годов. Эта дата до сих пор кочует из справочника в справочник, из книги в книгу. На самом деле, как следует из более поздней справки ФСБ, Р.Л.Самойлович был расстрелян в день осуждения, 4 марта 1939 года, когда профессору было 58 лет, прах его был захоронен на Донском кладбище в Москве. Более двадцати лет было в забвении имя великого учёного, лишь в 1961 году, через четыре года после реабилитации, о нём упомянул в своей книге «Необыкновенные собеседники» Эм. Миндлин («Давно нет в живых начальника экспедиции Самойловича…»), через год статья о нём появилась в «Вестнике Всесоюзного географического общества» [Лактионов]. В 1967 году Гидрометеоиздат переиздал книгу Самойловича 1930-го года, но из скудных биографических сведений о её авторе никак нельзя было догадаться о его судьбе [Самойлович, 1967]. Еще через несколько лет З.Каневский издал несколько книг о «директоре Арктики», тоже не имея возможности рассказать правду о трагическом конце его жизни [Каневский, 1977; Каневский, 1982; Каневский, 1991].

Участников похода «Красина» начали «награждать» задолго до зловещего тридцать седьмого. 38-летний отец четырёх детей Федор Гаврилович Гаврилов был арестован в январе 1931 года в родной деревне Бол. Наволок, где он ожидал начала навигации на реке Великой – «красинский» кочегар, оказывается, с 1926-го года был капитаном (!) парохода «Бедняк» Псковского Агентства водного транспорта. Как он попал в экспедицию на «Красин», неясно, наверное, оказался в Ленинграде при наборе его команды и «нанялся» в Арктику. Он ещё в 1924 году был судим за нелегальный переход границы с Эстонией – не исключено, что зарабатывал на жизнь контрабандой. Это ему и припомнили в 1931-м, обвинив по пункту 6-му 58-й статьи («шпионаж») за «… связи с Эстонской пограничной охраной … и антисоветскую деятельность…». Переведённый из Пскова в Ленинград, Гаврилов уже 13 апреля 1931 года выездной сессией Коллегии ОГПУ был осуждён на пять лет заключения в исправительно-трудовой лагерь и отправлен в недалёкий Свирьлаг. Освобождён из заключения досрочно, в октябре 1934 года. Дальнейшей его судьбы выяснить не удалось.

1 января 1936 года арестован 43-хлетний 3-й механик парохода «Аргунь» Александр Николаевич Соколенков, тоже из псковской крестьянской семьи. Он в своё время окончил морской техникум в Ленинграде, плавал на ледоколах «Октябрь», «Ленин» и «Ермак», на «Красине» в 1928-м году был старшим машинистом, а после окончания экспедиции перешёл в торговый флот. Он был обвинён в том, что «… будучи контрреволюционно настроен на протяжении ряда лет систематически вёл среди окружающих его лиц контрреволюционные разговоры, направленные против мероприятий Советской Власти и ВКП(б)…», что по тогдашним меркам подпадало под 10-й пункт 58-й статьи Уголовного кодекса. В обвинении не говорится, что же ему предъявлено по пункту 6-му («шпионаж»), тоже фигурирующему в обвинении. 3-го июня 1936 года Военным трибуналом Ленинградского военного округа А.Н.Соколенков осуждён на восемь лет лагерей и отправлен в Сиблаг (тогда – Новосибирская область и Красноярский край). В мае 1937-го он был переведён в Ухтпечлаг (Ухто-Печорский ИТЛ), 15 ноября того же года в лагере арестован и 16 декабря за антисоветскую агитацию осуждён к расстрелу (в учетных документах Главного информационно-аналитического центра МВД он значится умершим в лагере в 1941 году).

Посещение матери Ф.Мальгрема. Слева направо: Южин, шведский журналист Полин, Суханов, Миндлин и г-жа Мальгрем [«Поход „Красина“» ]

Д.Е.Южин (середина 1930-х гг., фото из семейного архива – Архив НИПЦ «Мемориал»)

44-летний журналист Давид Ефремович Южин (Рахмилович-Южин), заведующий Ленинградским отделением редакции газеты «Известия», член Союза советских писателей был арестован 1 сентября 1936 года. Из обвинительного заключения: «… являясь участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации … активно проводил контрреволюционную работу, участвуя на нелегальных сборищах … и высказывал враждебное отношение (стиль документа – авт.) к руководству ВКП(б) и Советского правительства…». Обвинение по двум пунктам 58-й статьи (17–58-8 – «террористические намерения» и 58–11 «контрреволюционная организаторская деятельность») «потянули», по мнению Военной коллегии Верховного Суда СССР, выездное заседание которой прошло в Ленинграде 28 декабря 1936 года, на восемь лет лагерного заключения. Давид Ефремович Южин, уроженец Феодосии, был командирован на «Красин» ленинградской «Красной газетой», но уже в экспедиции стал собственным корреспондентом «Известий», где почти ежедневно и печатались его сообщения и репортажи. Это он на «Красине» с корреспондентом «Вечерней Москвы» Э.Миндлиным нарисовал на крыльях новенького «Юнкерса» Чухновского красные звезды, он прославился исполнением по несколько раз в день под собственный аккомпанемент на пианино песни «Я на лодочке каталась…», своим неизменным ответом на любое недовольство, претензию, замечание, даже о собственном нерегулярном бритье: «Но ведь экспедиция на „Красине“ из-за этого не расстроится!», он поражал всех своей способностью «с талмудической невозмутимостью» читать всегда и везде какую-нибудь книгу, он, с Миндлиным и корреспондентом «Рабочей Москвы» В.Сухановым, был послан к матери Мальгрема выразить ей сочувствие от команды «Красина», он первым из журналистов опубликовал книгу об экспедиции [Южин] и за участие в экспедиции был награждён золотыми часами. Для отбытия наказания он был направлен в Белбалтлаг, но вскоре переведён в стремительно пухнущий Норильлаг, где он и умер 3 ноября 1939 года. Незадолго до смерти Давид Ефремович, по сведениям Красноярского «Мемориала», тяжело психически заболел. Сохранился ли после чекистских «шмонов» сувенир, подаренный ему лейтенантом Вальери, – кусок обшивки «Италии»?

В 1936 году всего лишь исключён из ВКП(б) «за принадлежность к троцкистско-зиновьевской оппозиции, за обман парторганизации» 54-летний ветеран латвийской социал-демократии, участник революции 1905 года Мартин Кришевич Леман. По «этому факту» решением УНКВД по Ленинградской области от 3 августа 1937 года он с женой выслан в административном порядке в городок Калининск, затерянный в приаральских песках. Двенадцати лет от роду он пошёл работать на завод в Риге, несмотря на хронический костный туберкулёз, с 1913-го года – электрик на торговых судах Петербургского порта, с 1917 года – член РКП(б), организовал и возглавил партийную ячейку на ледоколе «Ермак», потом стал комиссаром ледокола. Как старший электрик, в 1922 году принимал «Святогор» («Красин») у англичан и остался на «Красине», участвуя до 1929 года во всех его плаваниях. Избран председателем судового комитета в этом качестве выступал от имени экипажа на митинге перед отплытием ледокола на спасение «Италии», а по окончании экспедиции награждён ЦК профсоюза рабочих водного транспорта Почётной грамотой и серебряным значком Осоавиахима. В 1928–1929 как член команды «Красина» направлен в за границу с лекциями о знаменитом походе, а в сборнике «Поход „Красина“» напечатана его большая статья «Мои воспоминания и приключения во время похода „Красина“». В 1929 году Мартин Кришевич вышел на пенсию по инвалидности и занялся общественной работой, отвечавшей его давней страсти – был секретарём секции почтового голубеводства при Осавиахиме Северо-Западной области.

Жатва тридцать седьмого – тридцать восьмого обильно покосила героев «Красина».

В пять лет лагерей за «контрреволюционную агитацию» оценил Военно-транспортный суд Балтийского моря «преступление» арестованного 2 апреля 1937 года кочегара «Красина», ставшего судовым механиком, Алексея Яковлевича Николаева, 29-летнего ленинградца, участвовавшего в полярных плаваниях на ледоколах «Октябрь» и «Ленин». Оценил не приговором, чего ожидаешь от суда, а «определением», превратившись из суда в аналог «тройки». А.Н.Николаев обвинялся по ст. 58–10, а именно в том, что «следуя в поезде из Ленинграда в Мурманск на пароход „Ока“ в качестве механика, в пути следования среди пассажиров высказал контрреволюционную клевету по адресу одного из руководителей коммунистической партии и советского государства…». Каким духом эпохи несёт от этой формулировки! Через три месяца после вынесения «определения», 5 сентября 1937 года на пароходе-«зековозе» Дальстроя «Кулу» он прибыл в Магадан. Почти точно по истечении срока (с «пересидкой» в три месяца) Николаев был освобождён из колымских лагерей, но, как было «положено», остался там на бессрочном поселении. В 1945 году он уже жил в Магадане, работал механиком на портовых буксирах, а в 1946–1947 годах сумел даже (вот извивы судьбы!) сделать несколько рейсов механиком в Ванинский порт на другом «зековозе» Дальстроя – пароходе «Джурма». В 1947 году Николаев уволился с «дальстроевского» флота, видимо, наконец получив разрешение на возвращение к семье в Ленинград. В августе 1960-го года он ознакомился со своим делом в архиве Ленинградского УКГБ и получил под расписку сохранившуюся в деле «Грамоту участника похода ледокола „Красин“ в 1928 году».

Командный состав «Красина». Слева направо: механик А.И.Мокк, помощник капитана Ю.К.Петров, механик М.А.Ермолаев, ст. механик М.И.Ершов, капитан К.П.Эгге, помощник капитана Б.М.Бачманов, механик А.В.Бычков, помощник капитана А.Д.Бреннкопф [Шпанов]

Судьба коренного петербуржца, окончившего штурманский класс Морского корпуса ещё в 1907 году, Юрия Константиновича Петрова, третьего помощника капитана «Красина», награждённого за поход Грамотой ЦИК СССР, – пример «лёгкой» судьбы человека, попавшего в жернова НКВД. На «Красине» Петров отвечал за штурманскую часть и хозяйство, «неутомимым нашим штурманом» называл его Самойлович. Участники экспедиции были влюблены в прекрасного собеседника и острослова, фанатика секстана, создававшего «математическую поэму о курсе ледокола», вдохновенно говорившего об эстетике математических формул [«Поход „Красина“»; Самойлович, 1930]. С 1928 года он связал свою судьбу с полярными морями, ходил на «Ермаке» и «Малыгине», изучал гидрографию Карского моря, в 1934 году получил благодарность и премию «за ударную работу на ледоколе „Ермак“ в Карском море». К аресту (30 апреля 1938 года) ему было 52 года, он имел звание капитана дальнего плавания и занимал должность начальника сектора навигационного ограждения Гидрографического управления Главсевморпути. Его обвинили по двум пунктам 58-й («вредительство» и «участие в контрреволюционной организации», каковой был много лет не дававший покоя чекистам «Российский Общевоинский Союз»). Не выдержав следствия, Юрий Константинович оговорил себя и сослуживцев, но на заседании Военного трибунала Ленинградского военного округа в мае 1939 года он и его «подельники» от своих признательных показаний отказались как «данных под физическим воздействием», то есть под пытками. Дело было направлено на доследование – случай в те времена редчайший! Этому странному по тем временам решению суда способствовал и уникальный поступок экспертов – от своих выводов по экспертизам они отказались, заявив, что заключения, якобы подтверждающие вредительскую деятельность обвиняемых, построены на их личных предположениях и домыслах и необъективны. Поступок экспертов по тем временам иначе как героическим посчитать нельзя, и мне хотелось бы назвать их имена, установленные исследователями НИЦ «Мемориал» Санкт-Петербурга: инженер-экономист И.Н.Шишкин, инженер-геодезист А.А.Грошев, инженер-механик Е.А.Вайханский, инженер аэрофотосъёмки Д.И.Аронов, штурман дальнего плавания В.С.Гинцберг, картограф О.К.Чоглакова. «Органам» с упрямцами-гидрографами возиться надоело, и чекисты, конечно, нашли способ их «укоротить». Под новый, 1940-й год Петров получил, уже безо всякого суда, от ОСО УНКВД «всего» пять лет ссылки в Казахстан «как участник антисоветской организации». Освобождён из ссылки в селе Владимирка Кустанайской области он был с двухмесячной задержкой в июне 1943 года «с минусами», т. е. с запрещением жить в крупных городах. Не раз он тщетно просился на фронт, так и оставаясь в месте ссылки (и это – «освобождение»?!) и работая сапожным мастером. В мае 1944-го переехал в Кустанай, на берег даже не судоходного Тобола, работал кладовщиком-учётчиком подсобного хозяйства городской больницы. Осенью 1946 года Юрий Константинович обращается с просьбой о снятии судимости, о разрешении работать по своей морской специальности: «несмотря на возраст и здоровье, я считаю себя способным работать по водному транспорту» – как же он, полярный моряк, тосковал в этих степях! Просьбу рассматривали три года (?) и в октябре 1949-го в снятии судимости ОСО МГБ – отказало, конечно. В новые времена, в 1957 году, он просит о реабилитации, из того же Кустаная, от которого до знакомого как дом Карского моря почти 3000 километров. В феврале 1958 года, через 20 лет после сломавшего ему жизнь ареста, 72-летний морской капитан был реабилитирован.

П.Ю.Орас на «Красине» [Самойлович,1928]

З.Каневский писал [Каневский, 1991], что в 1937 году «сгинул» заместитель Самойловича, комиссар экспедиции военный морской инженер эстонец Пауль Юрьевич Орас, в 1928 году награждённый орденом Трудового Красного Знамени. Найти документальных подтверждений ареста долго не удавалось, пока не вышли в свет «Сталинские расстрельные списки» [«Жертвы политического террора…» ]. 12 сентября 1938 года Сталин, Молотов и Жданов визируют представленный НКВД «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда СССР» по Ленинградской области. Под номером 87 в списке из 137-ми фамилий, отнесенных к 1-й категории, значится Пауль Юрьевич Орас. Отнесение к 1-й категории означало приговор к расстрелу, но «ежовщина» сменилась «бериевщиной» и на первых её порах разгул репрессий немного поутих. Судила эстонца военинженера 1-го ранга Ораса в столице только что провозглашенной Эстонской ССР, ещё недавно – столице иностранного государства, выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР и 30 мая 1940 года приговорила члена «вредительской антисоветской организации, существовавшей в оборонной промышленности, … которая проводила подрывную работу в области строительства Военно-Морского Флота» к десяти годам заключения. К тому времени бывший «красинский» комиссар отсидел в «Большом доме» в Ленинграде почти три года (арестован 14 июня 1937 года), в самом начале заключения встретив в нём двадцатый юбилей членства в ВКП(б) и своё сорокалетие. На момент ареста он был начальником технического отдела Главка Наркомоборонпрома в Ленинграде, успев за девять лет, с 1928 по 1937 годы, побыть председателем Научно-технического комитета Военно-Морских Сил РККА и военно-морским атташе в Италии и США, откуда был отозван после разоблачения попыток создания им шпионской сети и стал работать в системе Наркомоборонпрома. До экспедиции на «Красине» он успел покомандовать крейсером «Адмирал Макаров» и послужить военно-морским атташе в Швеции. Впрочем, хорошо знакомые с западными источниками Д.Вронская и В.Чугуев [Вронская, Чугуев] пишут, что должность военно-морского атташе (в Турции, Швеции, Норвегии и Греции) была для П.Ю.Ораса прикрытием, главной же его задачей в этих странах было создание шпионской сети, но везде он был разоблачён и объявлялся «персона нон грата». Однако в его биографической справке, опубликованной в советском официальном печатном органе («Известия», 9 октября 1928 г.), говорится, что после окончания «инженерной ступени Морской академии» в 1923 году он до ноября 1924 года командовал эсминцем «Урицкий», затем более года был членом военно-морской технической комиссии во Франции, весной 1926 года находился «в технической командировке» в Германии и Голландии, после чего до января 1928 года был военно-морским атташе в Швеции, затем, до назначения на «Красин», был помощником председателя комиссии по наблюдению за постройкой и ремонтом кораблей в Ленинграде. Похоже, его назначение в экспедицию на «Красине» было обусловлено его большим дипломатическим опытом. Он, как уже стало положено политработникам, написал предисловие к первой «официальной» книге об экспедиции [Самойлович, 1928], вышедшей в свет через несколько месяцев после возвращения ледокола в Ленинград. Естественно, его большая статья есть и в сборнике статей участников экспедиции [«Поход „Красина“» ]. А в начале 1960-х годов в архиве почему-то Министерства внешней торговли СССР был обнаружен «красинский» дневник П.Ю.Ораса и в 1963 году частично опубликован в журнале «Вокруг света» [«Красный флаг в Арктике» ]. Публикаторы не могли знать о судьбе автора дневника, а в 1940 году то ли ослабление репрессий, то ли нежелание «разбазаривать» сильно прореженные расстрелами ряды квалифицированных специалистов привело к тому, что Военная Коллегия не приговорила его к предусмотренному расстрелу, а к десяти годам лишения свободы с поражением в правах на пять лет (по ГУЛАГовской терминологии: «пять по рогам») и с конфискацией имущества. Инженер Орас был возвращён в Ленинград, но не на Литейный проспект, а на другой берег Невы, в тюрьму «Кресты», и влился в коллектив коллег – заключенных Специального конструкторского бюро Военно-Морского Флота, в просторечии – «шарашки». С началом войны СКБ было эвакуировано в город Зеленодольск близ Казани, а затем – в Москву, где, как позже сообщили жене Пауля Юрьевича, он умер в 1943 году. Его коллеги завершили вскоре важную конструкторскую разработку (по сведениям семьи Ораса – батискафов), были досрочно освобождены и получили Сталинские премии.

П.Ю.Орас. Тюремная фотография 1937 г. [Управление ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области].Тюремные фотографии других репрессированных «красинцев», дела которых хранятся в УФСБ по СПб-гу и ЛО, несмотря на нашу просьбу, Управление не предоставило.

Девять участников легендарного рейса «Красина» (кроме Самойловича) были в кровавой чехарде 1937–1938 годов расстреляны.

Эдуард Янович Чаун (в списке Самойловича – Чанов), 52-х лет, уроженец Вольмарского уезда Латвии, кочегар «Красина» (пока ледокол ходил на ремонт в Норвегию, был оставлен в Кингсбее помогать экипажу Чухновского в ремонте самолёта), награждён Грамотой ЦИК СССР, после возвращения из экспедиции окончил курсы Наркомвода по малому плаванию, работал на портовом ледоколе, в 1930-м стал 4-м помощником капитана в Балтийском пароходстве. В 1928 году принят в члены ВКП(б), однако в 1933 году переведён в кандидаты. В разгар проведения т. н. «национальных операций НКВД», 9 декабря 1937 года был арестован и в тот же день (?) Комиссией НКВД и Прокурора СССР («Двойкой») «в особом порядке» осуждён к расстрелу по обвинению в том, что «… является участником латвийской националистический шпионско-диверсионной организации, по заданию которой собирал и передавал ей шпионские материалы…». Приговор приведён в исполнение 4-го января 1938 года.

Вильгельм Христофорович Финкенфус, 45-ти лет, уроженец Риги, из рабочей семьи, тоже «красинский» кочегар, награждён за ударную работу в экспедиции грамотой ЦИК, в 1937 году – кочегар на заводе им. Марти, был арестован 5 декабря 1937 года. Его обвинили в том, что «… с 1936 года и по день ареста являлся участником к/р (контрреволюционной – авт.) латвийской и диверсионной организации на з-де Марти…» (пункты 9 и 11 58-й статьи). 29 декабря «Двойкой» он был приговорён к расстрелу и расстрелян в тот же день, что и Э.Я.Чаун.

Иван Георгиевич Экштейн, 41-го года, уроженец г. Либава в Латвии, немец, выпускник Морского техникума в Ленинграде, старший радиотелеграфист, красинский «маркони», владевший несколькими языками, блестяще организовавший работу его старенькой судовой радиостанции, все два месяца экспедиции читавший «Робинзона Крузо», а все дни пути от «Красной палатки» до Кингсбея поивший коллегу Бьянджи спиртом с клюквенным сиропом, награждён Грамотой ЦИК СССР. К 1937 году стал инженером по радиосвязи, работал инспектором Ленинградского областного управления связи. Наверное, к тому времени он привёл в порядок свой форменный китель, с которого девять лет назад падкие на сувениры туристы с «Монте-Сервантеса» оборвали все пуговицы и нашивки [Шпанов]. И.Г.Экштейн был арестован 13 октября 1937 года и обвинён в том, что «… являясь участником антисоветской организации правых, в 1936 году вошёл в связь и был завербован, для шпионской деятельности в пользу Эстонии, агентом эстонской разведки…». 11 января 1938 года «Двойкой» он был приговорён к высшей мере наказания и 18 января расстрелян.

Кристиан Касперович Розенталь, 42-х лет, уроженец Курляндской губернии, латыш, из рабочих, в 1928-м году – кочегар «Красина», в 1937-м – «Ермака», арестован 28 декабря 1937 года. Из обвинительного заключения: «… проводил среди команды л/к „Ермак“ контрреволюционную, националистическую пропаганду, направленную на дискредитацию мероприятий Партии и Правительства … являясь агентом латвийской разведки, занимался шпионской деятельностью в пользу Латвии…». 17 января 1938 года «Двойкой» приговорён к расстрелу, приговор приведён в исполнение 22 января.

Павел Андреевич Крастин, 40-ка лет, земляк Чауна, из крестьян-батраков, окончил Ленинградский морской техникум, член ВКП(б) с 1922 года, машинист «Красина», стал судовым механиком Балтийского пароходства. Арестован 30 декабря 1937 года и обвинён «… в принадлежности к антисоветской латвийской националистической организации, проводившей подрывную и шпионскую деятельность на территории СССР в пользу Латвии…». 17 января 1938 года постановлением «Двойки» приговорён к расстрелу, 27 января приговор приведён в исполнение.

Ганс Яковлевич Веске, 57-ми лет, из крестьян-бедняков Эстонии, восемнадцать лет проплававший на ледоколах, в основном на «Красине», в 1928-м – старший машинист, награждён Грамотой ЦИК СССР, в 1936 году перешёл слесарем на завод. Арестованный в марте 1938 года, он был обвинён в том, что «… работая на судах заграничного плавания, на протяжении ряда лет проводил среди советских моряков антисоветскую агитацию, направленную на срыв мероприятий партии и советской власти…» – дежурное обвинения по «национальным операциям» НКВД. 20 июля 1938 года «Двойкой» он был осуждён к расстрелу, 28-го июля приговор приведён в исполнение.

Гуго Петрович Майер, 40-ка лет, земляк Э.Я.Чауна и П.А.Крастина, из Вольмарского уезда Лифляндской губернии (Латвия), из крестьянской семьи, старший машинист «Красина», на который он перешёл машинистом с ледокола «Аванс» ещё в 1922 году и ушедший на суда Балтийского пароходства судовым механиком в 1930 году. Арестован 23 марта 1938 года, на излёте «латышской операции НКВД» и обвинён в том, что «… являясь агентом латвийской разведки, занимался шпионажем в пользу Латвии…». 28 августа 1938 года Г.П.Майер «Двойкой» был приговорён к расстрелу, 6 сентября приговор приведён в исполнение.

Борис Михайлович Бачманов, 45-ти лет, потомственный моряк из Кронштадта, в 1916 году, уже послужив учеником на морских судах, окончил Петроградское училище дальнего плавания. Принят в военную службу подпоручиком по Адмиралтейству; назначен начальником станции связи (тогда ещё только недавно появившаяся на флоте служба) Аренсбург на острове Эзель и командиром катера «Абрамсъ». В августе 1917-го ранен, тяжело контужен, отравлен газами, на год комиссован от службы. С 1919 до 1922 года – вновь на военном флоте, создав и руководя гидрометеостанцией на Васильевском острове и одновременно возглавляя в Управлении морского транспорта навигационный и гидрометеорологический отделы. В 1922 году перешел на ледокольный флот, одну навигацию служил вторым помощником капитана на «Ермаке», затем до 1929-го – в разных должностях, вплоть до исполняющего обязанности капитана на «Красине». В 1928 году он – второй помощник капитана и ревизор «Красина», по мнению Самойловича [Самойлович, 1930] – один из лучших моряков Ленинградского порта, «добрый и симпатичный, но всегда небритый». В 1930-е годы Борис Михайлович вновь на военной службе – штурман дивизиона тральщиков, очищавших Балтийское море от мин Первой мировой, командир опытного судна «Микула». Всесторонне образованный, увлеченный работой, изобретательством, любящий отец четверых детей, поэт… (Сведения о биографии Б.М.Бачманова предоставлены автору его внучкой Л.Гончаровой). Из краткой справки из архивного дела по его осуждению следует, что в 1927 году он вступил в ВКП(б), но в 1935-им был из неё то ли исключён, то ли «вычищен». В августе 1937 года, за семь месяцев до ареста, демобилизован, в приёме на работу везде отказ (обычная практика тех лет). При аресте чекистами были частично уничтожены, частично изъяты (и пропали) рукописи научных трудов. В его обвинении – четыре пункта 58-й статьи: «измена родине военнослужащим» (58–1б), «подготовка вооружённого восстания» (58–2), «контрреволюционная пропаганда» (58–10) и «участие в контрреволюционной организации» (58–11), а обвинение сформулировано так: «в 1936 году был завербован в контрреволюционную офицерскую монархическую организацию, по заданию которой проводил подрывную работу в КБФ (Краснознамённый Балтийский флот – авт.) и занимался шпионажем в пользу Швеции» (ст. 58–6 – шпионаж – в перечне вменённых ему статей не указана – авт.). По воспоминаниям его дочери К.Б.Бирюковой, передачи в Арсенальной тюрьме не принимали «из-за плохого поведения», даже папиросы. Его сокамерник позже рассказывал, что Бориса Михайловича жестоко избивали, выбили зубы, в камеру его приносили, там ему давали лучшее место, где прохладнее. 28 августа 1938 года всё той же «Двойкой» он был осуждён к расстрелу, приговор приведён в исполнение 6-го сентября, как и приговор Г.П.Мейеру.

Б.М.Бачманов. Фото 1917 г. [Из архива Л.Гончаровой]

Иван Павлович Панов, 53-х лет, повар на «Красине», в 1938 году – «руководящий повар» (так в деле) Ленинградского Военно-Морского учебного пункта, обвинение – «шпионаж» и «участие в контрреволюционной организации». Из обвинительного заключения: «… среди личного состава Ленинградского Военно-Морского пункта проводил контрреволюционную пропаганду. С 1923 года являлся агентом немецкой разведки на территории СССР…». Вообще у автора блюд, которыми отъедались изголодавшиеся итальянцы, судьба бурная: крестьянский сын из Тверской губернии, он дважды – в 1923 и 1933 годах – исключался из партии (вступил в неё в 1918 году, восстановлен в 1928 году). После возвращения «Красина» из похода принят вольнонаёмным на линкор «Парижская коммуна», но в 1933-м был арестован по обвинению в растрате трёх тысяч рублей (при этом обвинён по статье 58–7: «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения…») и дело вел Особый отдел ОГПУ Морских сил Балтийского моря, через месяц, впрочем, его прекративший. В 1936 году Панов все-таки осуждён «за растрату» на два года, из которых отсидел четырнадцать месяцев, был освобождён, но 14 июня 1938 года вновь арестован. 27 октября, когда уже в НКВД (но в Москве) повеяло новыми ветрами – ослаблением репрессий – Особой Тройкой (были и такие) УНКВД Ленинградской области И.П.Панов приговорён к расстрелу, приговор привёден в исполнение 31 октября 1938 года.

Уже «в условиях военного времени» замечен был в «контрреволюционной агитации и пропаганде» 49-летний уроженец Тульской губернии, бывший кочегар «Красина» (по другим сведениям – старшина котлов) Аким Тихонович Алимов, награждённый за поход грамотой ЦК Союза водников. Он с 1913 года служил на Балтийском флоте, демобилизовался в 1924-м и сразу поступил на «Красин», участвовал в Карских операциях, после пятилетней (до 1929 года) работы в Ленинградском торговом порту вновь в Арктике, на ледоколе «Сталин», в начале войны добровольно поступил на воинскую службу и был зачислен главным старшиной в Балтийский флотский полуэкипаж. 18 сентября 1941-го года он был арестован и через четыре дня трибуналом Ленинградского военно-морского гарнизона приговорён к расстрелу. 27 сентября он обращается с заявлением о помиловании к М.И.Калинину, но особисты плевать хотели на мнение «всесоюзного старосты» и 3 октября, когда ответ из Москвы никак ещё не мог быть доставлен в блокированный Ленинград, привели расстрельный приговор в исполнение.

А.Т.Алимов, тюремная фотография 1941 г. [Управление ФСБ РФ по Тульской области]

Разумеется, все упоминаемые нами здесь люди были реабилитированы в 1955–1995 годах.

Сделаем попытку анализа скорбного «красинского» списка, тем более, что по хронологии репрессий он весьма характерен (1931–1941 гг.), а социальный состав экспедиции близок к социальному составу промышленной части советского общества, лишь в силу специфики «производства» завышен процент «интеллигенции» (руководство экспедиции, лётчики, журналисты, комсостав корабля). «Интеллигентов» на «Красине» 24 человека, специалистов среднего звена – 40 человек, «пролетариата» (матросы, кочегары, уборщики) – 70 человек. По странному совпадению, в каждой группе репрессировано по шесть человек, но среди «интеллигентов» это каждый четвёртый, среди «техников» – каждый седьмой, среди «пролетариата» – каждый двенадцатый, десятеро из репрессированных – члены машинной команды, своим непосильным трудом обеспечившие успех экспедиции. Национальный состав репрессированных – восемь русских, один еврей, один прибалтийский немец, два эстонца и шесть латышей. Уроженцев Прибалтики среди репрессированных много не только потому, что их вообще много было в составе команд судов Балтийского пароходства, но и потому, что в годы «Большого террора» проводились т. н. «национальные операции НКВД», одной из самых масштабных была «литовская». По возрастному составу: к моменту репрессии в возрастном интервале 21–30 лет – один человек, 31–40 – трое, 41–50 – восьмеро и 51–60 лет – шестеро. Из восемнадцати человек, приговоры которым известны, расстреляны одиннадцать, один приговорён к десяти годам заключения, двое – к восьми, двое – к пяти, двое были сосланы.

Этим, однако, список репрессированных «красинцев» не заканчивается. В другие, казалось бы, времена, в 1955 году в Москве был арестован уже не раз упоминавшийся, ставший известным писателем 55-летний Эмилий Львович Миндлин, в 1929 году издавший о походе «Красина» две книги, одну из них – для малышей [Миндлин, 1929–1, Миндлин, 1929–2]. В молодости друживший с М.Цветаевой и М.Волошиным, он сохранил свободомыслие русской интеллигенции и был весьма смел в высказываниях. После смерти Сталина, он, многих опередивший в понимании и прошлого, и недалёкого будущего, открыто называл его диктатором, говорил о распаде власти в СССР («Маленков не справился с работой, вряд ли кто справится и другой»), опасался, что Жуков установит военную диктатуру, начал работу над книгой «Народ на каторге» (так и не написанную до конца жизни) [«58–10» ]. 22 августа Московским городским судом по пресловутой, но ещё действующей статье 58–10 («антисоветская агитация») был осуждён на четыре года заключения и отправлен в печально известный Дубровлаг в Мордовии. Однако менее чем через год (10 августа 1956 года) – был освобождён: диктатором Сталин был назван на 20-м съезде партии, место председателя Совмина вместо проигравшего борьбу с Хрущёвым Маленкова занял Булганин, на министра обороны Жукова уже косо смотрела партийная верхушка именно из-за его бонапартистских замашек (через год Жуков будет отправлен в отставку). Так что все предсказания Эмилия Львовича сбылись очень скоро, но реабилитации он добился лишь в 1971 году. А в 1961-м вышла книга его интересных воспоминаний «Необыкновенные собеседники» [Миндлин, 1961], одна из глав которой была посвящена походу «Красина».

И ещё судьбы, имеющие к «Красину» и «Италии» прямое отношение. Радист-любитель Николай Рейнгольдович Шмидт осуществил свою мечту, стал инженером-радистом и жил только любимым делом – в Ташкенте руководил мастерскими связи. 5 декабря 1941 года по доносам соседей он был арестован и обвинён в антисоветской агитации в военное время (ст. 66, ч. II УК Узбекской ССР): «высказывал пораженческие взгляды, клеветал по адресу вождя народов, распространял провокационные сообщения фашистских радиостанций». Кстати, документы об аресте и осуждении подписаны тогдашним наркомом внутренних дел Узбекистана А.З.Кобуловым, расстрелянным в 1953 году вместе с Берия. Шмидт виновным себя не признал, но через девять месяцев следствия, 1 августа 1942 года, ОСО НКВД приговорён к расстрелу и 26 августа – расстрелян. В Постановлении ОСО есть пункт: «Лично принадлежащее имущество конфисковать». К кому попали золотые часы, в 1928 году торжественно вручённые радисту-любителю в Большом театре в Москве? В 1983 году, в не лучшие для таких обращений времена, редакция журнала «Радио» выступила с ходатайством перед Генеральным прокурором СССР о пересмотре дела Н.Р.Шмидта, предварительно на свой страх и риск опубликовав о нём статью [Григорьева]. Верховный Суд Узбекской ССР Постановление ОСО отменил и дело прекратил «за отсутствием состава преступления».

Шмидт Н.Р. [Южин]

А за четыре года до расстрела Н.Р.Шмидта, 29 июля 1938 года, по обвинению «в создании контрреволюционной организации, шпионаже и подготовке террористических актов» был расстрелян большевик с дореволюциооным стажем И.С.Уншлихт (из приветствия «контрреволюционера, шпиона и террориста» членам экспедиции: «Горячий привет „Красину“, неустрашимому борцу с грозными силами стихии, носителю советской общественности (так в тексте – авт.), славному победителю на фронте науки и культуры!» – газета «Известия» 5 октября 1928 года). Из десяти членов Комитета по спасению «Италии» были расстреляны: заместитель командующего ВВС в 1928 г. Я.И.Алкснис (29 июля 1938 г., обвинение: «участие в антисоветской националистической (Алкснис – латыш – авт.) шпионско-террористической организации»), заместитель наркома почт и телеграфа А.М.Любович (28 июня 1938 г., обвинение: «участник антисоветской организации правых, проводил вредительство в промышленности и сельском хозяйстве»), председатель Правления Совторгфлота В.И.Зоф (20 июня 1937 г., обвинение: «участие в антисоветской террористической организации»), журналист М.Е.Кольцов (2 февраля 1940 г., обвинение: «антисоветская и троцкистская деятельность»), генеральный секретарь Осоавиахима Л.П.Малиновский (29 августа 1938 г., обвинение: «участие в военно-фашистском заговоре») [«Жертвы …» ].

А главный герой – ледокол «Красин», до 1927-го года «Святогор», спущенный с английских стапелей 1 января 1917-го года, в 1918 году затопленный «красными Нахимовыми» в устье Северной Двины, чтобы не дать англичанам подойти к Архангельску? Англичане его подняли и отремонтировали, в 1922 году стараниями торгпреда в Англии Л.Б.Красина он был выкуплен Советской Россией. До войны «Красин», улучшенный двойник «Ермака», был одним из линейных ледоколов Главсевморпути, участвовал в проводке караванов и в гидрографических экспедициях. Впрочем, есть в его биографии и не лучшие страницы: он возил заключённых на Вайгач и пробивал путь караванам дальстроевских «зековозов» в Охотском море. В 1941 году «Красин» ремонтировался в США, был заодно переоборудован под лёгкий крейсер, в 1942-м увёл от немецкого рейдера большой караван судов в недоступные «Адмиралу Шееру» льды пролива Вилькицкого [Мерт]. Избежав гибели в северных конвоях 1942 года, «Красин», считавшийся самым мощным ледоколом Арктики, продолжал быть «рабочей лошадкой», в начале 1950-х – реконструирован: угольные котлы переделаны под мазут, поставлено современное навигационное оборудование, вместо двух прямых «самоварных» труб появилась одна, наклонная, заменена обшивка корпуса, но палуба, каюты, кубрики остались прежними. Когда на смену детищам адмирала Макарова пришли ледоколы нового поколения, атомные, «Красин» ещё несколько лет работал как электростанция на приколе для геологов на Шпицбергене и Земле Франца-Иосифа и, наконец, в 1989 году отправлен гнить на задворки ленинградского порта. С приходом в Россию «рынка» – куплен за бесценок какой-то фирмой и был уже почти отправлен на металлолом в США, как вдруг «общественность» проснулась. Питерцы хорошо помнят битву за «Красина» в 1991–1993 годах, его возвращение в собственность нищего города, ремонт на Адмиралтейском заводе благодаря энтузиазму его работников. «Красин» стал уникальным музеем-ледоколом, готовым к плаванию – это при его-то столь почтенном возрасте! Правда, выйти в море он не мог – не было денег на топливо, хотя те же итальянцы, пригласившие его в Неаполь в 1998 году, готовы были оплатить портовые сборы и топливо на обратный рейс – только дойдите до нас! После кончины капитана и директора музея «Красина» Льва Юльевича Бурака, стараниями которого «Красин» и стал сегодняшним «Красиным», перспективы стали казаться ещё менее радужными, пока в 2004 году ледокол не стал филиалом Музея Мирового океана в Калининграде и на нём не начал формироваться современный музейный комплекс. Любой желающий может посетить легендарный ледокол, добравшись до нижнего конца набережной Невы на Васильевском острове. В 2001 году «Красин» (вместе с крейсером «Аврора») принят в Ассоциацию исторических морских кораблей, став 157-м его членом из девятой страны. Вокруг ледокола-музея кипели и политические страстишки: в поисках «общенациональной идеи» его планировали было поставить на место «Авроры» – и фигурально, и фактически.

«Красин» во льдах Арктики, 1936 г. Фото Д.Дебабова

Судьбы героев – людей оказались куда менее счастливыми, и их скорбный список ещё, наверное, не полон, судьба многих не выяснена. Благополучных судеб известно немного. Спокойно и безвестно дожил свой век в Москве (умер в 1975 году) «самый знаменитый в мире человек 1928-го года» орденоносец Чухновский, остававшийся на всю жизнь верным полярной авиации, в Ленинграде – хозяин «Красина» боцман Игнатий Кудзелько, в Эстонии – второй помощник капитана, спокойный и добродушный Август Бреннкопф. Стал одним из лучших полярных летчиков и Героем Советского Союза лётчик-наблюдатель Чухновского А.Д.Алексеев, а вот 2-й пилот «Юнкерса» Георгий (Джонни) Страубе, человек удивительного обаяния, умер от голода в блокадном Ленинграде. Капитан Эгге сдал «Красин» своему старпому Павлу Пономареву, который им и командовал пять лет. В 1959 году П.А.Пономарев, опытнейший полярный капитан, принял командование над только что сошедшим со стапелей первым в мире атомным ледоколом «Ленин». Среди вышедших после экспедиции книг журналистов была и небольшая книга корреспондента ТАСС и «Известий» Николая Шпанова. К началу 1940-х он стал широко известен книгами о грядущих быстрых победах Красной Армии, через десять лет был официально объявлен «известным советским писателем», и люди старших поколений помнят, наверное, его «Поджигателей», «Заговорщиков» – про происки американского империализма. В 1928 году газета «Батрак» издала маленькую книжечку Л.А.Воронцовой (она была командирована на «Красин» газетой «Труд» под видом радиста-стажёра, хотя ничего в радиоделе не понимала), на следующий год вышла ещё одна её книга о путешествии [Воронцова]. Она продолжила свою литературную деятельность: в 1959 году в серии «ЖЗЛ» вышла её книга о Софье Ковалевской. Судьба же большинства «простых» героев-«красинцев» – неизвестна.

«Красин» в Охотском море – проводка кораблей Дальстроя, в кильваторе за ледоколом флагман дальстроевского флота «Феликс Дзержинский» [M.J.Bollinger, из фондов Магаданского областного музея]

Это – судьбы спасателей. А каковы судьбы спасённых – членов экипажа «Италии», участников экспедиции, отнюдь не прибавившей престижа режиму дуче?

Генерал Умберто Нобиле после провала пропагандистской экспедиции и тёмной истории с вылетом со льдины стал власти неинтересен, тем более, что особым поклонником фашизма никогда не был. Его «дело» долго разбирала специальная комиссия, так и не принявшая однозначного решения («поступок генерала имеет объяснение, но не оправдание»). Отправленного в отставку обиженного тщеславного генерала, действительно талантливого конструктора и организатора, приютил Советский Союз, принявший амбициозную программу строительства армады дирижаблей: 425(!) за пять лет. В стране был голод, но начальник Дирижаблестроя Пурмаль заверил Нобиле: «За деньгами дело не станет. Сколько понадобится, столько достанем!». Под Москвой, в Долгопрудном, был создан институт и завод, которыми Нобиле, числившийся консультантом Дирижаблестроя, и руководил до конца 1936 года, сконструировав, между прочим, дирижабль «Осоавиахим», установивший мировой рекорд длительности полёта (130,5 часа). Поначалу генерал был обихожен властью – в РГАЭ хранятся удивительные свидетельства ухаживания коммунистов за недавним фашистским генералом – но потом дело по ряду причин, прежде всего потому, что «лучший друг советских лётчиков» в дирижаблях разочаровался, постепенно хирело, и Нобиле остался не у дел. Понимания у дуче он не нашёл и в 1939 году уехал в США, откуда снова вернулся на родину после падения Муссолини. Недолго был депутатом парламента, избранным по списку коммунистической партии, но так в неё и не вступил. Политическая его карьера не удалась, написанные им книги о принципах конституции и о будущем человечества остались незамеченными, и он ушёл на преподавательскую работу. С 1954 года посвятил себя литературе, в основном – написанию воспоминаний об экспедиции 1928-го года, всё больше становившейся историей [Нобиле, 1979; Нобиле, 1984]. Генерал скончался в Риме в 1978 году, 92-х лет от роду, прожив интересную, непростую, но в общем благополучную жизнь.

Почтовая открытка, выпущенная в Италии в честь спасения экипажа «Италии» [Броуде]

Геофизик экспедиции, чех Франтишек Бегоунек был первым её летописцем, его книга увидела свет (в том числе в русском переводе) уже в 1928 году [Бегоунек, 1928], новую и более полную книгу о той же экспедиции он написал уже на склоне лет [Бегоунек, 1962]. Он же обобщил научные результаты злосчастной экспедиции и уже в социалистической Чехословакии стал вице-президентом Академии наук и скончался 1-го января 1973 года. Заместитель Нобиле капитан Марианно, которому ещё на Шпицбергене пришлось ампутировать обмороженную ногу, сразу после возвращения на родину был назначен префектом столицы Сицилии Палермо, честно служил режиму и ушёл в отставу в адмиральском чине после высадки на остров союзников летом 1943 года. Всю жизнь его мучили журналисты и историки, уговаривая открыть «тайну» гибели Мальгремна, но безуспешно. Его напарник по безрассудному походу коммодор Цаппи, высокомерие и надменность которого поражала его спасителей, а некоторые детали поведения вызывали в отношении него серьёзные подозрения в обстоятельствах гибели Мальгремна и в плачевном состоянии Марианно, был назначен консулом в Китай, дослужился до посла и умер в 1961 году. Радист Бьянджи вскоре после возвращения из Арктики написал искреннюю бесхитростную книгу о полёте «Италии», быстро изъятую из продажи фашистскими властями (не правда ли, что-то знакомое?). Во время войны несколько партизанских отрядов в Италии носили имя Бьянджи и Шмидта; кому же здесь могло прийти в голову, что Шмидт – «пособник фашизма». Бьянджи же умудрился попасть в плен к англичанам, которые увезли его в Индию; вернувшись на родину, бывший сержант подрабатывал к скромной пенсии на бензоколонке под Римом и умер в 1965 году. Написал воспоминания об экспедиции и лейтенант Альфредо Вальери, ставший в «Красной палатке» после отлета Нобиле старшим и дослужившийся до контр-адмирала. Выйдя в отставку, он стал президентом всемирно известного Океанографического института в Монако. В 1950-х годах ещё одна книга была написана инженером Феличе Трояни, который работал с Нобиле в СССР, руководя проектированием уже советских дирижаблей, побывал в эмиграции в Бразилии и вернулся доживать свой век на родину (книги Бьянджи, Вальери и Трояни на русском языке не изданы). Механик Натали Чечони кончил свои дни фермером в окрестностях Рима.

У.Нобиле с любимой Тинтиной в 1928 г [Броуде]

Ежегодно в начале марта в Музее Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге собираются ветераны «Ермака», «Красина» и «Таймыра». Вспоминают ли они у палатки бывшего крымского чекиста И.Папанина о своих друзьях, погибших не в море, а в подвалах НКВД и на островах архипелага ГУЛАГ?

Литература

1. Бадигин К. Три зимовки во льдах Арктики. М.: Мол. гвардия, 1950.

2. Бегоунек Ф. 7 недель в полярных льдах. Л.: Красная газета, 1928.

3. Бегоунек Ф. Трагедия в Ледовитом океане. М.: Изд-во иностр. лит., 1962.

4. Белов М.И. Советское арктическое мореплавание 1917–1932 гг. // История открытия и освоения Северного морского пути: Т. 3, Л.: Морской транспорт, 1959.

5. Броуде Б.Т. Умберто Нобиле (1885–1978). СПб.: Наука, 1992.

6. Визе В.Ю. Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. М.-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948.

7. Воронцова Л. На 81 градусе северной широты. Л.: Красная газета, 1929.

8. Вронская Д., Чугуев В. Кто есть кто в России и бывшем СССР. М.: Терра, 1994.

9. Григорьева Н. О нём говорил весь мир // Радио. 1983. № 9.

10. Жертвы политического террора в СССР. М.: Звенья, 2004. (Электрон. изд. на компакт-дисках).

11. Каневский З.М. Директор Арктики. М.: Политиздат, 1977.

12. Каневский З.М. Вся жизнь – экспедиция. М.: Мысль, 1982.

13. Каневский З. Загадки и трагедии Арктики. М.: Знание, 1991.

14. Корякин В.С. Рудольф Лазаревич Самойлович. 1881–1939. М.: Наука, 2007.

15. «Красный флаг в Арктике» / Подгот. Н.Баринов, Б.Герасимов // Вокруг света. 1963. № 11.

16. Лактионов Ф.Ф. Р.Л.Самойлович – выдающийся арктический исследователь //Известия Всесоюзного Географического общества. 1962. № 6.

17. Мерт Н.А. «Красин» в боевом походе. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1976.

18. Миндлин Эм. «Красин» во льдах: Рассказал для малышей участник похода «Красина» Эм. Миндлин. М.: Госиздат, 1929.

19. Миндлин Эм. На «Красине»: Повесть о днях красинского похода. М.; Л.: Земля и фабрика, 1929.

20. Миндлин Эм. Необыкновенные собеседники. М.: Сов. писатель, 1961.

21. Нобиле У. Красная палатка: Воспоминания о снеге и огне. М.: Прогресс, 1979.

22. Нобиле У. Крылья над полюсом: История покорения Арктики воздушным путем. М.: Мысль, 1984.

23. Поход «Красина»: Сб. статей участников экспедиции / Под ред. Р.Л.Самойловича. М.; Л.: Земля и фабрика, 1930.

24. 58–10: Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде (март 1953 г. – 1991 г.): Аннотир. каталог /Под ред. В.А.Козлова и С.В.Мироненко; Сост. О.В.Эдельман. – М.: Международный фонд «Демократия», 1999.

25. Самойлович Р.Л. Первый поход «Красина». М.: Изд-во Осоавиахима, 1928.

26. Самойлович Р.Л. Во льдах Арктики: Поход «Красина» летом 1928 года, Л.: Прибой, 1930; Переизд.: SOS в Арктике. Экспедиция «Красина», Берлин: Петрополис, 1930; Во льдах Арктики: Поход «Красина» летом 1928 года. Л.: ВАИ, 1934.

27. Самойлович Р.Л. На спасение экспедиции Нобиле: Поход «Красина» летом 1928 г. Л.: Гидрометеоиздат, 1967.

28. Симонов К. Стихи и поэмы. 1936–1954. М.: Гослитиздат, 1955.

29. Смирнов А. Старая норвежка знает тайну гибели Амундсена // Новые известия. 9 августа 2002 г.

30. Ходов В.В., Григорьева Н.А. Дороги за горизонт. М.: Мысль, 1981.

31. Шпанов Н. Во льды за «Италией». М.; Л., 1929.

32. Южин Д. С «Красиным» на спасение «Италии». Л.: Красная газета, 1928.

33. Bollinger M.J. Stalin`s Slave Ships. Naval Institute Press, Annapolis, Maryland, 2003

Сведения о репрессиях получены по запросам НИПЦ «Мемориал» (Москва) из Центрального архива ФСБ РФ, из архивов Управления ФСБ РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Управления ФСБ РФ по Тульской области, Главного информационно-аналитического центра МВД РФ, Информационных центров МВД Республики Карелия, ГУВД г. Санкт-Петербурга и УВД Магаданской области, Центра правовой статистики и информации при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, Службы национальной безопасности Республики Узбекистан. Использованы материалы фондов Российского Государственного архива экономики (Москва), Роскомгидромета (Магадан), ОАО «Магаданский морской порт», Архива НИПЦ «Мемориал» (Москва) и НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург). Всем этим организациям и их сотрудникам автор выражает свою искреннюю признательность и глубокую благодарность. Особую благодарность автор выражает А.Н.Земцову, старшему научному сотруднику Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН, который проделал большую работу по выявлению освещения похода «Красина» в советской печати 1928 года и любезно передал её результаты автору.

 

С. Ларьков

Челюскинская эпопея – историческая мифология и объективность истории

[5]

(попытка фрагментарного сравнения)

Челюскинская эпопея – одно из немногих событий советской истории, оставшееся нетронутым её критиками и «ниспровергателями». Она и сейчас воспринимается такой, какой была создана в умах и настроении современников 70 лет назад советской пропагандой. Исторические мифотворцы сумели лишь косвенно использовать её в создании легенды о пароходе «Пижма», якобы шедшем вместе с «Челюскиным» с двумя тысячами заключённых на борту, которых Сталин лично приказал утопить вместе с кораблём (см. статью « Об одном полярном мифе ГУЛАГа » в настоящем сборнике) . Легенда была создана абсолютно безграмотно, что не помешало СМИ насытить юбилейные (к 70-летию «Челюскинской эпопеи» в 2004 году) статьи и телепередачи новомодными теперь «историческими тайнами». Второй лейтмотив юбилея был столь же новомоден: патриотизм («нам есть чем гордиться в своей истории!»).

Между тем «эпопея» продолжает, за очень редким исключением (см., например, статью В.Корякина – [Корякин]), изучаться и трактоваться как событие изолированное, вырванное из исторического контекста, из многообразия исторических событий того времени в СССР и в мире. Но по прошествии времени, при изменении восприятия советской истории, особенно бросается в глаза та пропагандистская, выходящая за рамки разумного, кампания, развернутая вокруг этого, пусть и неординарного события. Впрочем, удивляла она и современников. Свидетельства этого удивления наших соотечественников, да ещё с критическим оттенком, по понятным причинам вряд ли будут найдены, мнение же иностранцев в свойственном ему ироническом тоне хорошо выразил Бернард Шоу, сказавший послу СССР в Лондоне Ивану Майскому: «Что вы за страна! Полярную трагедию вы превратили в национальное торжество, на роль главного героя ледовой драмы нашли настоящего Деда Мороза с большой бородой. Уверяю Вас, что борода Шмидта завоевала вам тысячи новых друзей» (цит. по [Волков, c. 505]). Это часто цитируемое высказывание обычно трактуется как восхищение, однако достаточно вспомнить исторический фон в СССР начала 1930-х годов, чтобы обратить внимание на оттенок язвительности высказывания известного своим жёлчным юмором писателя. Напомним, что всего два года назад завершился «великий перелом» в деревне – коллективизация, сопровождавшаяся невиданным в человеческой истории насилием, жертвами которого были миллионы. Только в начале того самого 1933-го года, в котором была организована экспедиция «Челюскина», завершился голодомор, унёсший миллионы жизней. Отнюдь не единичными были и политические репрессии, не говоря уже о наказаниях по таким актам, как знаменитый «указ семь восьмых» 1932 года («указ о колосках») (Постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 года. Оно было прежде всего направлено на борьбу с миллионами голодавших на юге России и в Украине, против их попыток добыть хоть какое-то пропитание, в том числе собирая оставшиеся на полях после жатвы колоски пшеницы и других зерновых, что и дало народное название этой драконовской мере. – Прим. автора и редактора).

В стране и в мире росло понимание того, что человеческая жизнь в СССР имеет нулевую цену. Если мнение советских граждан уже мало волновало партийно-государственную верхушку (через четыре года, в разгар террора, самой официально-популярной песней станет «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» – слова В.Лебедева-Кумача, музыка И.Дунаевского), то мнение зарубежной общественности и правительств советское руководство всё же волновало – памятно было европейское эмбарго на советский лес, введённое после появления первых сведений о рабском труде заключённых расползшихся по Беломорью Соловецких лагерей. Несомненно, лозунг, под которым шла организация спасения челюскинцев: «Советская родина не оставит в беде своих сыновей и дочерей!», объективно «работал» на опровержение нараставших сомнений в гуманности первого в мире государства рабочих и крестьян. Вряд ли подобная пропагандистская установка была зафиксирована в документах, хотя материалы ЦК партии, связанные с деятельностью комиссии В.В.Куйбышева по спасению челюскинцев, как и документы самой комиссии, насколько известно, в архивах пока не искались и не анализировались. Ироничное «Борода Шмидта завоевала Вам тысячи новых друзей!» отражало реальность: успех беспрецедентной пропагандистской компании.

Плакат 1934 г. Худож. П.Соколов-Скаля

Между тем даже весьма поверхностное знакомство с архивными делами, касающимися экспедиции на «Челюскине», более внимательный анализ многочисленных публикаций 1930-х годов о «челюскинской эпопее» и хронологически близких ей событий в Восточной Арктике [Белов; Визе; «Героическая эпопея»; «Дневники „Челюскинцев“»; «Как мы спасали челюскинцев»; «Поход „Челюскина“»; «Славным завоевателям Арктики»; Семёнов; Хмызников, Ширшов], наконец, получение сведений из архивов некоторых государственных учреждений (Федеральной службы безопасности, Министерства внутренних дел) убеждает в том, что если не тайн, то неясностей и недоговорённостей в этой истории более чем достаточно. Уже сейчас есть возможность обратить внимание на некоторые из этих неточностей и недоговоренностей и наметить пути дальнейшего объективного изучения истории «челюскинской эпопеи».

* * *

Некоторые её черты носят характер исторических анекдотов. Корабль, ставший одним из символов истории СССР, как выясняется, на момент гибели формально не имел права на ношение государственного флага страны. Пароход «Лена», сразу после постройки в Дании переданный недавно созданному Главному управлению Северного морского пути, одновременно со сменой названия на «Челюскин» получил и порт приписки – Владивосток. Однако первым советским портом, куда пришел из Копенгагена «Челюскин», был Ленинград. Именно Ленинградский порт в соответствии с законом выдал кораблю «Временное свидетельство на право плавания под флагом С.С.С.Р.» сроком на шесть месяцев, который истекал 11 января 1934 года. Согласно этому документу, «… до истечения указанного срока пароход должен явиться во Владивостокский порт для выполнения законного порядка регистрации и получения свидетельства на право плавания под флагом С.С.С.Р. В случае неявки судна „Челюскин“ до истечения указанного срока во Владивостокский порт судно лишается права на дальнейшее плавание под флагом С.С.С.Р.» (этот документ хранится в фондах Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге). Значит, 11 января 1934 года капитан В.И.Воронин был обязан спустить советский флаг, ибо теоретически с 12 января ему могло быть предъявлено обвинение по статье 93 Уголовного кодекса – «Подъём на морском торговом судне флага Союза ССР без права на этот флаг по закону» [«Уголовный кодекс…» ]. Видимо, борьба за жизнь людей и судна напрочь вытеснила из головы капитана вопрос о государственной принадлежности корабля. Во всяком случае, среди сотен радиограмм с «Челюскина» радиограммы с просьбой продлить «Свидетельство» и разрешающей это радиограммы обнаружено не было. Кроме того, выдача такого свидетельства говорит об абсолютной уверенности руководства Главсевморпути и экспедиции в её успехе – уверенности мало обоснованной на стадии подготовки «сквозного плавания Северо-Восточным проходом» (так чаще всего именовалась экспедиция в документах Главсевморпути).

Героизм, сплочённость челюскинцев, понимание ими своей миссии стали общими местами, даже банальностями в челюскинской истории. Теперь практически не упоминается резкий конфликт, возникший в ледовом лагере в первые дни его существования, когда бо́льшая часть оказавшихся в экстремальной ситуации сугубо сухопутных людей, с Арктикой совершенно не знакомых, прежде всего – строителей, стали настаивать на походе к материку. Видимо, конфликт достиг столь острой формы, что Отто Юльевичу Шмидту пришлось взять в руки винтовку и пригрозить пустить пулю в того, кто сделает попытку покинуть лагерь. Потом уже, когда все более или менее успокоились, удалось, проведя расчёты такого похода, убедить людей в его нецелесообразности. Тем не менее, первое заседание бюро партийной ячейки экспедиции после катастрофы было посвящено обсуждению «угнетённого состояния» членов экспедиции и способов его преодоления – «личным примером коммунистов» и контролем настроения в каждой палатке и в бараке «партийными информаторами» (в наше время их бы сгоряча назвали «стукачами»).

Заседание бюро ячейки ВКП(б) в «Лагере Шмидта». Рис. Ф.Решетникова [«Поход „Челюскина“», т. 2]

Среди «Анкет награждённых» (а заполняли их челюскинцы «задним числом», на другой день после церемонии награждения в Кремле), после некоторых усилий обнаруженных в фондах наградного сектора ЦИК в Государственном архиве РФ, есть и анкета плотника Фёдора Скворцова. В поезде по дороге в Москву он подает в партячейку «Челюскина» заявление о приёме в партию, написанное соответствующим участнику героического события языком: «Я окончательно понял, что такое партия и как она руководит», и решением бюро ячейки рекомендован в кандидаты по высокой 2-й категории, как и секретарь комсомольской ячейки Погосов (в те времена категории для кандидатов определяли срок кандидатского стажа и, следовательно, очерёдность приёма в партию, в определённой степени – уровень политического доверия кандидату) [Семёнов]. И вот один из лучших, надо полагать, челюскинцев в графе анкеты «Место работы и должность» пишет буквально следующее: «В экспедиции на „Челюскине“ (для постройки дачи Врангеля)». Честно говоря, неясно, как трактовать такую запись: то ли некоторые челюскинцы более чем смутно представляли себе цели экспедиции, то ли 28-летний ивановский крестьянин обладал незаурядным, но и весьма рискованным чувством юмора. Совсем по-другому тогда прочитывается и фраза из его заявления. Во всяком случае, этот маленький мазок несколько изменяет оттенки в групповом портрете челюскинцев.

Протокол заседания бюро ВКП(б) экспедиции Северо-Восточного прохода на л/п «Челюскин» 18 февраля 1934 г. – 1-я страница [«Поход „Челюскина“», т.2]

* * *

В последнее время часто ставится вопрос о пригодности «Челюскина» для плавания в тяжёлых условиях Арктики. Известно мнение капитана «Челюскина» В.И.Воронина о непригодности судна для таких плаваний, столь категоричное, что он даже отказывался принять командование над ним и стал капитаном «Челюскина» лишь в результате нехитрой, но и – этически сомнительной интриги руководителя экспедиции О.Ю.Шмидта, который уже прошёл с Ворониным Северный морской путь на «Сибирякове» в 1932 году и, конечно, хотел видеть на мостике самого опытного в то время полярного капитана (Воронин согласился провести корабль только до Мурманска, поверив обещанию Шмидта найти ему замену, чего Шмидт даже не пытался сделать [«Пароход не подходил…» ]). Однако сколько-нибудь квалифицированной оценки пригодности «Челюскина» до сих пор не сделано. Между тем среди архивных дел экспедиции хранится «Акт приёмки парохода», составленный 17 июля 1933 года, когда «Челюскин» уже вышел из Ленинграда в Мурманск. Он содержит 66 замечаний по доводке корабля (корпус и такелаж) и 70 замечаний – по машине. Разумеется, необходима профессиональная экспертиза инженеров-кораблестроителей серьёзности выявленных недоделок и брака, оценка возможности их устранения во время плавания. Любопытна и разная классификация типа судна «Челюскина» в официальных изданиях (энциклопедиях) разных лет, хотя нигде он не именуется ледоколом, как его упорно называют многие нынешние журналисты, однако – вслед за первыми руководителями Севморпути. В 1-м издании БСЭ (её главным редактором был О.Ю.Шмидт, том вышел в свет в январе 1934 года) о «Челюскине» говорится как о пароходе, построенном в Дании по заказу Морфлота СССР специально для обслуживания Чукотско-Анадырского побережья, т. е. для районов со сложной ледовой обстановкой. Во 2-м издании 1957 года о «Челюскине» подчёркнуто говорится как о пароходе неледокольного типа, а в 3-м, 1978 года – как просто о пароходе. Просто как о пароходе говорится о «Челюскине» в «Краткой географической энциклопедии» 1964 года и в «Советском Энциклопедическом словаре» 1983 года. Однако в начале 1935 года О.Ю.Шмидт не только продолжал называть «Челюскин» «полуледокольным пароходом», но и сообщил делегатам Всесоюзного съезда советов о том, что партия и правительство ответили на гибель «Челюскина» строительством двух пароходов той же конструкции [«Известия» ]. Если это так, то трагедия его гибели и мнения специалистов были попросту проигнорированы.

* * *

Как не удивительно, пришлось столкнуться с тем, что каноническая цифра – 104 «героя-челюскинца» – неверна. В том же 1-м издании БСЭ указана цифра 176 человек, «в т. ч. 51 член экипажа, остальные – научный и корреспондентский состав, смена зимовщиков для острова Врангеля и обслуживающий персонал». Однако Воронин в «Рейсовом донесении» [«Пароход не подходил…» ], а за ним и все последующие публикации, говорят о наличии на борту при выходе из Мурманска 111-ти человек: «52 члена команды, 29 человек экспедиционного состава, 29 человек зимовщиков и плотников для острова Врангеля и девочка Алла (Буйко)». Как видим, разночтения в численности команды практически нет, а вот разница в количестве экспедиционных работников и зимовщиков – 66 человек. При изучении документов экспедиции, хранящихся в Российском Государственном архиве экономики в фонде Главсевморпути (фонд 9570, оп. 2, всего 12 дел) обнаружилось, что общего списка членов экспедиции, зимовщиков и строителей на стадии её подготовки попросту не существовало, есть бессистемный набор списков, предложений, решений. Видимо, делопроизводство в молодом ещё Управлении не было отлажено, а в БСЭ указано планировавшееся на какой-то стадии подготовки рейса количество экспедиционного состава, явно завышенное, ибо для такого количества людей на «Челюскине» попросту не было места.

В первые часы плавания количество челюскинцев могло бы увеличиться на одного человека, когда в трюме был обнаружен проникший на корабль «заяц» – Алексей Субботин, молодой романтик, рвавшийся в Арктику, но его на первом же встречном корабле («Аркосе») отправили обратно в Мурманск (не он ли стал прообразом шутника Молибоги в блестящем исполнении П.Алейникова в вышедшем в 1936 году фильме «Семеро смелых», окончательно утвердившим в массовом сознании героико-романтический образ советских полярников?). Вскоре с «Красина» на «Челюскин» перешёл судовой инженер П.Расс, потом родилась Карина Васильева и количество челюскинцев возросло до 113 человек. У острова Колючин восемь человек по разным причинам покинули «Челюскин»: кто-то спешил вернуться на учебу в институт; известный поэт, автор нашумевшей «Улялаевщины» Илья Сельвинский променял будущий орден Красной Звезды на участие в конкурсе, куда он повез свою пьесу «Новый класс». Покинул «Челюскин» и будущий заслуженный деятель искусств РСФСР кинооператор Марк Трояновский, тем не менее подключившийся в Москве к своему помощнику, оставшемуся на «Челюскине» Аркадию Шафрану, в создании фильма о челюскинской эпопее. Таким образом, к началу дрейфа на «Челюскине» было 105 человек, в том числе двое детей.

Естественно, что Постановление ЦИК СССР от 20 апреля 1934 года «О награждении орденом Красной Звезды участников полярного похода „Челюскина“ в 1933–1934 гг.» (опубликовано в главных советских газетах 21 апреля) должно включать 103 фамилии, т. е. всех, кроме детей, в том числе погибшего Б.Могилевича. Тем не менее в постановлении их 104, под номером 75 – «Шульман И.П. – студент-исследователь». Нигде больше ни в документах, ни в публикациях, в том числе в списке челюскинцев в 1-м томе известной книги «Поход „Челюскина“» 1934 года издания, этот человек не упоминается. Нет его анкеты и среди анкет награждённых участников экспедиции. Нами даже был запрошен Центральный архив ФСБ, сообщивший, однако, что «в списках личного состава ОГПУ 1933–1934 гг. Шульман И.П. не значится». Лишь при полистном изучении 300-страничного архивного дела удалось обнаружить четвертушку серой бумаги, но с типографской «шапкой» Президиума Центрального Исполнительного Комитета с текстом: «Выписка из протокола № 13 заседания Президиума ЦИК СССР от 31 июля 1935 г. (т. е. через 15 месяцев после Постановления о награждении и 13 месяцев после самого награждения – Прим. авт.). Об исключении из списка награждённых орденом Красной Звезды участников полярной экспедиции на „Челюскине“ тов. Шульмана. // Исключить тов. Шульмана как ошибочно включённого в этот список. Подпись: Секретарь ЦИК Акулов». Документ этот был адресован О.Ю.Шмидту. Кто такой был И.П.Шульман и в результате какой и чьей «ошибки» он попал в список, так и осталось загадкой.

Одно из постановлений ЦИК: «О возведении монумента в память полярного похода „Челюскина“» от того же 20 апреля 1934 года так до сих пор и не выполнено. Монумент решено было воздвигнуть в Москве, в Правительственную комиссию по разработке проекта вошли Куйбышев, Енукидзе и Булганин. Куйбышев вскоре умер естественной смертью, Енукидзе – насильственной, а проживший ещё 40 лет Булганин, даже став Председателем Совета Министров СССР, так и не удосужился исполнить задание высшего органа власти. Единственным памятником эпопее был просуществовавший несколько месяцев макет «Лагеря челюскинцев» на площади перед Казанским собором в Ленинграде.

* * *

Если вернуться к тезису о необходимости рассмотрения челюскинской истории на фоне происходивших в стране процессов, невольно должен возникнуть вопрос: были ли в составе экспедиции люди, так или иначе затронутые уже политическими репрессиями? Этот вопрос стал особенно актуален в связи с возникновением истории злополучной «Пижмы», которой не было, но, предполагая хотя бы минимальную добросовестность мифотворцев, могли же быть заключённые и на самом «Челюскине», вероятнее всего – строители. Как раз в это время ГУЛАГ стал расползаться по стране, прежде всего – по её северным окраинам, и если была Вайгачская экспедиция ОГПУ (Вайгачлаг), то почему не предположить, что начинался и Врангельлаг? Должен признаться, что на первых этапах розысков были основания думать, что так оно и есть и «Челюскин» стал очередным кораблём-«зековозом». Однако, к счастью, эта версия не получила дальнейшего развития. Все приводимые ниже сведения излагаются по материалам архивов ФСБ и МВД, полученным НИПЦ «Мемориал», с привлечением материалов архивных дел, связанных с экспедицией «Челюскина», в фонде Управления Главсевморпути, архива наградного сектора ЦИК СССР в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ, фонд 3316), материалов архива НИПЦ «Мемориал», и, естественно, опубликованных материалов. Мы, разумеется, оставляем в стороне как нерешаемый пока вопрос о том, были ли на «Челюскине» тайные сотрудники ОГПУ.

К моменту отплытия на борту «Челюскина» было три человека, в разной степени затронутые развёртывающимися политическими репрессиями. Хорошо известный, доживший почти до наших дней, инженер Ибраим Гафурович Факидов происходил из зажиточной крымско-татарской семьи из Алушты. Он рано лишился отца, только 16-ти лет, в 1922 году выучился грамоте. Через четыре года он порывает с семьёй, едва не попадает в консерваторию по комсомольской разнарядке, но становится физиком. Свои детские годы он провел под надзором старшего (на 6 лет) брата Ибриша. В январе 1929 года Ибриш Гафур Факидов арестован по обвинению «в членстве в буржуазно-националистической контрреволюционной организации и призывах к восстанию против Советской власти». Постановлением Особого совещания ОГПУ от 5 июля 1929 года по трём пунктам 58-й статьи приговорён к высылке в Сибирь сроком на три года. Надо ли говорить о том, что через пять лет по этим пунктам этой статьи однозначно выносился расстрельный приговор? Знал ли младший брат о судьбе старшего, теперь уже вряд ли можно выяснить. Тремя годами высылки в Сибирь дело не обошлось, ибо Ибриш освободился из мест лишения свободы только в мае 1958 (!) года. Было ли это сплошное 29-летнее заключение, были ли в нём перерывы, какие обвинения и когда ему предъявлялись, выяснить не удалось. Челюскинца же Факидова, ставшего «оборонным физиком», трагический для крымских татар 1944 год застал в Свердловске, и его, одного из немногих представителей этого народа, не коснулась депортация и последующая трагическая судьба.

Заместителями начальника экспедиции О.Ю.Шмидта во всех материалах по подготовке экспедиции значатся И.Л.Баевский и И.А.Копусов. Фамилия заместителя Шмидта по политчасти, Алексея Николаевича Боброва, значит – первого заместителя (что и было зафиксировано фактом его назначения начальником вместо заболевшего и вывезенного Отто Юльевича; впрочем, пробыл он им, как известно, всего два дня, после чего командовать раскиданными по всей Чукотке челюскинцами стало невозможно, да и сам Бобров заболел), появилась в последние дни перед отплытием. Зачем к О.Ю.Шмидту, коммунисту с 15-летним стажем, советскому учёному новой формации, в помощь которому был назначен практически освобожденный парторг Владимир Задоров, числившийся то ли кочегаром, то ли машинистом, было приставлять замполита, совершенно непонятно. Шмидт был знаком с Бобровым с 1919-го года, со времён совместной работы в Наркомате продовольствия. Не исключено, как станет ясно из последующего, что скорее Боброва послали под надзор Шмидта и Задорова. Уроженец г. Осташкова Тверской губернии (в изданиях о «Челюскине» он назван уроженцем Ленинграда), учился, но не закончил гимназию, в Санкт-Петербурге. В 19-летнем возрасте, в 1905 году в Нижнем Новгороде Бобров вступает в РСДРП(б) (по другим данным – в 1909 году в эмиграции), состоит в подпольной военной организации (значит – участвует в «эксах», сейчас бы его назвали «террористом»), эмигрирует – типичная жизнь профессионального революционера! Правда, в материалах архива ФСБ есть сведения о перерыве партийного стажа в 1913–1917 годах, т. е. со времени возвращения из эмиграции до революции. В своей «Анкете награждённого» Бобров образование указывает как незаконченное высшее, специальность – экономист, а вместо производственного стажа немудряще указывает – «профпартработа», стажа, очевидно, не имеющая. Из его биографии в газете «Правда» [«Правда» ]: «Партия поручает Боброву самую разнообразную работу: он – председатель Орловского губисполкома, советник советского посольства в Персии, зав. иностранным отделом Наркомпути, зам. председателя Всесоюзного объединения „Союзсельмаш“».

5 января 1931 года А.Н.Бобров был арестован ОГПУ «по обвинению в совершении преступления, предусмотренного пунктом 13 статьи 58 УК», а через месяц по тому же обвинению арестована и его жена Елизавета Ивановна. Нечасто встречающийся 13-й пункт гласит: «Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны влекут за собой меры социальной защиты вплоть до расстрела» [«Уголовный кодекс» ]. Детали обвинения, несмотря на нашу просьбу, ФСБ не сообщила. Однако решением коллегии ОГПУ сначала, 4 декабря 1931 года, после 10-месячного заключения в ленинградском «Большом доме», освобождена Елизавета Ивановна, а еще через три с половиной месяца, 17 марта 1932 года, и сам Алексей Николаевич. Обоснования освобождения в архивной справке ФСБ не приводится. Через год с небольшим несостоявшийся «враг народа» назначается в очень важную, пропагандистски ориентированную экспедицию комиссаром. И вот на первом заседании партячейки после гибели корабля О.Ю.Шмидт «с большой гордостью отмечает величайшую организованность, дисциплину, выдержку и мужество, проявленные всем челюскинским коллективом в момент катастрофы. Очень разнородный по своему составу коллектив челюскинцев тем не менее показал себя единым и сплочённым в ответственейший момент экспедиции. Эти блестящие качества челюскинского коллектива в целом – результат семимесячной политической работы, планомерно проводимой во время похода ячейкой ВКП(б), судкомом и прочими общественными организациями челюскинцев. Много сил отдал этой работе А.Н.Бобров», – то есть начальник экспедиции в духе и на языке времени отдаёт положенную дань своему комиссару, а комиссар потом поделился опытом в статье «Воспитание боевого коллектива» [«Поход „Челюскина“», т. 2].

А.Н.Бобров. С акварели худож. В.Сварога [«Поход „Челюскина“», т.1]

Между тем в Москве что-то происходило. В деле № 650 фонда Главсевморпути в РГАЭ обнаружилась датированная 24 января 1934 года радиограмма, резко отличающаяся по адресату и содержанию от остальных: «Москва Кремль Михаилу Ивановичу Калинину // Взволнован сообщением из дома тчк Не рецидив ли болезни 1930 года Убедительно прошу выяснить зпт телеграфировать п/х Челюскин Бобров». На бланке телеграммы надпись чернилами, без подписи: «Семья с телеграммой ознакомлена 26.I.34 г. Ответ послан, согласован с семьёй». Совершенно очевидно, что к председателю ЦИКа его старый партийный товарищ обращается не по медицинскому вопросу, речь явно идет о каких-то делах, окончившихся арестом Алексея Николаевича. Каким образом дошли известия о неприятностях до Боброва, как сообщили ему о них радисты Кренкель или Иванов – непонятно, но телеграмму Калинину Кренкель от второго человека в экспедиции вынужден был принять. 27 января на «Челюскин» поступает ответная радиограмма: «Семья крайне удивлена телеграммой на имя Калинина тчк Дома все здоровы шлют привет тчк (и почти умоляюще – авт.) Дальнейшем радируйте через наши рации тчк Главсевморпуть Фёдоров» (Н.Ф.Фёдоров – заведующий секретариатом ГУСМП. – авт.). Тут открываются большие просторы для фантазии, например, о том, в частности, сколько было радиостанций на «Челюскине», не было ли кроме судовой и предназначенной для зимовки, ещё одной, своеобразной «вертушки». Участие в челюскинской эпопее чуть не закончилось для Боброва трагедией: уэленский врач Леонтьев практически в последний час спас его от смерти от перитонита, ставшего результатом банального аппендицита.

Д.И.Березин. Фотография [«Поход „Челюскина“», т.2]

Обнаружился и ещё один любопытный документ. Это подписанное секретарем начальника Главсевморпути Мухановым (он, кстати, покинул «Челюскин» у острова Колючин) удостоверение: «Выдано Главным Управлением Северного морского пути при СНК СССР т. Бобровой Е.И. в том, что она действительно является женой Заместителя Начальника Экспедиции п/х „Челюскин“ А.Н.Боброва и направляется из Москвы во Владивосток для встречи мужа. Просьба ко всем партийным, профессиональным и общественным организациям оказывать т. Бобровой всяческое содействие». Такой привилегии была удостоена лишь семья Бобровых, во всяком случае, других подобных документов не обнаружено.

Совершенно удивительна, даже фантастична судьба ещё одного челюскинца, печника из бригады строителей, Дмитрия Ильича Березина. На борт «Челюскина» он поднялся осуждённым на 10 лет заключения с конфискацией имущества по обвинению в преступлениях, предусмотренных пунктом 7 статьи 58-й УК – «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, совершённый в контрреволюционных целях» [«Уголовный кодекс…» ], в чекистском просторечии – «вредительство». Предыстория этого обвинения, половины слов из которого 38-летний крестьянин из глухого восточного угла Новгородской (тогда – Ленинградской) области вряд ли понимал, такова. В октябре 1932-го Дмитрий Березин, более двух лет (1918–1920) провоевавший в Красной Армии, числился крестьянином-единоличником. Он, неимоверным трудом кормившийся с семьей от нескольких десятин бедной, очищенной от мокрых лесов земли, как мог сопротивлялся вступлению в колхоз, крестьянским чутьём чувствуя, что ничего хорошего это не принесёт. Доламывавшее за партией «великий перелом» Объединённое Главное Политическое Управление 24 октября в затерянной в лесах деревеньке Гусево арестовывает Дмитрия Березина и предъявляет ему обвинение в том, что «он состоял в контрреволюционной группировке, которая систематически вела разлагательную работу в колхозе, агитировала против проводимых мероприятий… сорвала весенний сев… организованно расхитили колхозную рожь» (стиль документа. – авт.). В конце ноября 1932 года Березин с «подельниками» привезен в Ленинград, на Детскосельский (в прошлом – Царскосельский, ныне – Витебский) вокзал, где он… бежит из-под стражи и 3 декабря объявлен в розыск. Через 20 дней Тройка Полномочного представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе рассматривает дело Березина и принимает упомянутое решение. Статья 82 УК («Побег арестованного из-под стражи») в приговоре не фигурирует, и можно подумать, что арестованный ждёт своей участи в «Крестах» или на Литейном проспекте, где недавно разместилось Ленинградское ГПУ. Он, однако, на свободе, наверное, где-то близко от дома и, возможно, с опушки леса наблюдает, как местные милиционеры в северную российскую зиму оставляют в пустой избе и с пустыми хлевами его жену Устинью с четырьмя сыновьями на руках, старшему из которых – двенадцать, а младший – десятимесячный сосунок. Паспортов у крестьян тогда не было, и Дмитрию Ильичу удалось, наверное, с помощью односельчан и родственников «выправить» какую-то справку и вместе с 20-летним братом Михаилом, тоже печником, завербоваться, как тогда говорили, «на Север» и так оказаться на «Челюскине». Наверное, братья не менее чем за год рассчитывали подзаработать на восстановление разорённого хозяйства, а Дмитрий – отсидеться подальше от оперов ГПУ – авось, забудут. В одном из архивных дел экспедиции хранится «Список рабочих и ИТР, находящихся на пароходе „Челюскин“, семьям которых полагается красноармейский паёк». Список составлен 2 октября 1933 года, когда «Челюскин» стоял у острова Колючин. В списке и неженатый Михаил, и отец четырёх детей Дмитрий указывают, что иждивенцев они не имеют, а в графе «Адрес иждивенцев», естественно, прочерк. Осторожность явно не лишняя, хотя паёк голодающей семье Дмитрия не помешал бы, но тут бы и выяснилось, что он – «государственный преступник».

В остальном же Дмитрий Березин вёл себя в плавании и дрейфе весьма активно. Бригаду строителей решено было «образовать» (в ней были даже неграмотные), и комиссар экспедиции Бобров отмечает: «Особенно выделялся в учёбе и работе печник Дмитрий Ильич Березин. Начал он обучаться с азов, но в скором времени перегнал своих товарищей. Березин <…> заинтересовался литературной деятельностью и часто обращался к нашим писателям и журналистам за указаниями, как описывать события. На льдине его дневник случайно попал к Баевскому, и он поместил в нашей стенгазете ряд очерков Дмитрия Ильича, написанных очень живо, красочно и интересно» [«Поход „Челюскина“», т. 2, с. 112]. Дмитрий Березин был активным сторонником похода к материку, но подчинился решению начальства ждать самолёты.

Имя объявленного в розыск противника линии партии на селе появилось в газетах и в передачах радио вместе с именами других челюскинцев не позже декабря 1933 года. Видимо, оперативники ОГПУ не сразу связали это имя с именем беглого арестанта, а, связав, долго ничего не предпринимали, очевидно, надеясь, что «само рассосётся». Не рассосалось, и 9 июня 1934 года, когда поезд с челюскинцами уже ехал с торжеством по стране, новгородский оперсектор ОГПУ посылает в Москву извещение о том, что Д.И.Березин ещё 17 месяцев назад объявлен в розыск. Задача перед чекистами стояла непростая: арестовывать беглеца, как того требует закон, или нет? Если арестовывать, то где? – не на Красной же площади, из рук «всесоюзного старосты»? А прекратить дело – значит признать, что враг народа и народный герой – одно и то же? Решение, судя по всему, было принято по-своему мудрое – не обращать внимания. Никаких документов о прекращении уголовного дела, об отмене решения Тройки в архивном деле Д.И.Березина в Новгородском УФСБ нет: сразу за «Извещением» 1934 года подшито «Заключение Прокуратуры Новгородской области от 10 октября 1989 года о реабилитации Березина Д.И.». Отрывок из дневника Дмитрия Ильича был опубликован в 1-м томе «Похода „Челюскина“». Крестьянски предприимчивые братья Березины, внезапно превратившиеся из беглого арестанта и его пособника в редких для тех времён орденоносцев, где-то по дороге из Ванкарема в Москву с кем-то очень влиятельным поговорили о том, что хотят изменить свою жизнь – Дмитрия Ильича высоко ценили и комиссар экспедиции Бобров, и заместитель её начальника Баевский. Результатом стало то, что уже в июне 1934 года жители захолустной новгородской деревеньки указывают свои новые домашние адреса – ленинградские, и служебный – ул. Халтурина, 15, т. е. адрес Ленинградского Управления ГУСМП. НКВД, видимо, решило забыть о Березиных накрепко – их минует и «кировская чистка» Ленинграда 1935-го года, и повальные ленинградские аресты 1937–1938 годов. Более того, в семье Дмитрия Ильича в 1937 году появляется пятый сын, в 1939-м – шестой. В 1941 году семья живёт уже в престижном, как бы сейчас сказали, районе на улице Чайковского у Таврического дворца, её глава работает на одном из ленинградских заводов. В августе 1941 года, за несколько дней до начала блокады Ленинграда, Дмитрию Ильичу удаётся отправить семью в родное Гусево. Сам он остаётся при заводе на казарменном положении. В первую блокадную зиму дом разбомбило, а сам Дмитрий Ильич либо умер от голода, либо погиб под бомбами. Все попытки семьи выяснить обстоятельства его смерти были безуспешны. В 2002 году в живых оставались два сына челюскинца Дмитрия Березина, человека с редкой судьбой. Анатолий Дмитриевич, которому в момент ареста отца не было и года, живет в Гусево, самый младший, Борис Дмитриевич – в Санкт-Петербурге. Брат Дмитрия Ильича Михаил умер в Узбекистане в 1950 году, не дожив и до 40 лет (об истории Д.И.Березина более подробно – [«30 октября», 2002].

Как видно, состав экспедиции на «Челюскине» был слепком с тогдашнего советского общества, так как в то время у любого жителя СССР кто-то из знакомых и родственников или уже «отсидел», либо «сидел», либо, как будет видно дальше, – «ещё сядет».

* * *

В.Корякин впервые, пожалуй, обратил внимание на причинную связь обстоятельств попадания «Челюскина» в роковой дрейф и событиями, разворачивавшимися осенью 1933 года с судами двух особых экспедиций для нужд треста «Дальстрой» НКВД и Северо-Восточных (Колымских) лагерей. Суда сопровождал ледорез «Литке», на помощь которого при осложнении ситуации рассчитывали инициаторы экспедиции на «Челюскине». Суда Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода в 1932 году под проводкой «Литке» с трудом дошли до бухты Амбарчик, доставив туда заключённых для строительства перевалочного порта и грузы для колымских приисков Дальстроя. В Амбарчике они встретились с «Сибиряковым», который привёл из Тикси на Колыму два речных парохода и несколько барж для того же Дальстроя. Суда экспедиции вынуждены были встать на зимовку в 150-ти милях от Амбарчика, в Чаунской губе, при этом «Литке» уже имел повреждения [Белов].

В 1933 году к шести судам этой экспедиции присоединились четыре судна Колымской особой экспедиции, которых от Берингова пролива до Амбарчика вёл всё тот же «Литке». Они доставили новые грузы и новых заключённых и порознь, по мере разгрузки, уходили на восток. Впервые в истории полярного судоходства в восточном секторе Арктики находилось столько судов, а помочь им мог только ледорез, что он и делал, получая всё новые повреждения. В эти же дни здесь же идет на восток «Челюскин» и В.Воронин фиксирует в «Рейсовом донесении» [«Пароход не подходил…» ] визуальные и радиоконтакты с судами экспедиций. 8 сентября от «Литке» становится известно о положении судов к западу и востоку от пролива Лонга, перспективах их проводки и состоянии ледореза. 13 сентября «Челюскин» проходит мимо стоящих на бункеровке с «Севера» у острова Шелаурова изба «Анадыря» и «Хабаровска». Из обмена радиограммами с «Литке», ведущим три судна особых экспедиций в ста милях восточнее, у мыса Шелагского, Воронин первым на борту «Челюскина» понимает, что на помощь «Литке» рассчитывать не приходится. Вскоре отставшие «Хабаровск», «Анадырь» и «Север» были остановлены льдами у мыса Биллингса. Их положение усугублялось тем, что на «Хабаровске» и «Анадыре» было 168 пассажиров, причём большая часть числилась в документах «пассажирами Дальстроя», т. е. были вывозимыми из Амбарчика заключёнными. И совсем уж критическим положение делало то, что более половины пассажиров были больны цингой, а на кораблях не было, в отличие от «Челюскина», запасов продовольствия и тёплой одежды. «Литке» по распоряжению начальника Колымской особой экспедиции Д.Н.Сергиевского предпринял неимоверные усилия, чтобы пробиться к трём кораблям, но вынужден был отступить, сам чудом выскочив из ледовой западни у острова Колючин. Результатами были потеря лопасти винта, серьёзное повреждение руля и течи в корпусе. Руководитель экспедиции на «Литке» А.П.Бочек и капитан ледореза Н.М.Николаев вынуждены были ответить отказом на просьбу «Челюскина» о помощи.

Кое-как залатав пробоины и, насколько это было возможно не в заводских условиях поправив руль, «Литке» через две недели сам предложил помощь дрейфовавшему у Берингова пролива «Челюскину», но на этот раз от неё самонадеянно отказался Шмидт. Характерно, что обо всех этих перипетиях Воронин пишет очень глухо, что, скорее всего, является косвенным свидетельством конфликта капитана с начальником экспедиции. Через 20 дней, когда «Челюскина» унесло в Чукотское море и надежды на самостоятельный выход из дрейфа рухнули, «Литке» в начавшуюся уже арктическую зиму 12 ноября отчаянно вышел из бухты Провидения в Чукотское море и пытался пробиться к «Челюскину» от мыса Хоп на аляскинском берегу. Корабли разделяло 50 километров довольно тяжёлых, но для исправного ледореза всё же, наверное, преодолимых льдов. Но вошедший в них «Литке» обновляет старые и получает новые повреждения, ежеминутно рискуя попасть в ледовый плен. А на его борту – двухнедельный запас продовольствия, почти пустые угольные ямы, и в какой-то момент Бочек даже предлагает Николаеву выбросить корабль на берег Аляски – хотя бы люди спасутся. А.П.Бочек подробно описывает перипетии этого похода в своём докладе наркому водного транспорта Н.М.Янсону [Бочек]. В этот момент ледорез официально подчиняют Шмидту, но знаменитое решение отпустить «Литке» было для руководства челюскинской экспедиции вынужденным, другое решение было бы не только нарушением всех морских законов, но и попросту преступлением. Это хорошо понимал Воронин, бросивший на созванном Шмидтом «челюскинском совете»: «Вредно в такой момент митинги да судовые советы создавать. Это ширма, которой себя хотят загородить». Интересна реакция Шмидта: «… мы не можем их (руководителей экспедиции на „Челюскине“, то есть себя – авт.) за это винить: человеческий материал на „Литке“ просто устал, износился за зимовку». Партийный язык тридцатых годов, но с какой лёгкостью и естественностью пользуется им учёный, интеллигент советского образца! И далее: «Я думаю, товарищи, что при таком состоянии экипажа (не корабля, а – экипажа! – авт.) „Литке“ не сможет нас выколоть из льдины…» [«Поход „Челюскина“», т. 1, сс. 170, 172]. Руководитель экспедиции явно старается переложить ответственность за предстоящий дрейф «Челюскина» и его последствия с себя на экипаж и командование «Литке».

Несомненно, или уж во всяком случае очень вероятно, что не будь отчаянных попыток ледореза пробиться к судам дальстроевских экспедиций, могло и не быть «героической эпопеи», первых Героев Советского Союза и одной из самых ярких советских пропагандистских кампаний. (Подробнее о дальстроевских экспедициях и связи с ними «челюскинской эпопеи» см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике).

* * *

Лагерь Шмидта – понятие географическое и бытовое – быстро был превращён в понятие советско-идеологическое, которое подавалось как пример коллектива советских, именно – советских, людей, под руководством вождя преодолевающих невиданные трудности, побеждающих враждебные силы (в данном случае – природные). В таком виде миф о геройстве советских людей (сейчас их стыдливо называют «нашими соотечественниками») законсервировался в сознании тех сравнительно немногих россиян, кто хоть что-то слышал о «челюскинской эпопее». Выше мы уже писали о назревавшем в лагере бунте, в зародыше пресечённом Шмидтом, о «борьбе» с угнетённым состоянием людей личным примером коммунистов, о системе партийных «информаторов» для отслеживания настроения людей. Были ещё товарищеские суды (о них есть упоминания в литературе, однако подробности разыскать не удалось ни в публикациях, ни в архивах), партийные собрания, стенгазета, кружок диамата, планы лекций на самые невообразимые темы… С умилением, близким к кретинизму, повторяется история о том, как Кренкель сомневался, сможет ли он позвать к рации Шмидта – ибо он «читает лекцию по диалектическому материализму» – когда на связь с терпящей бедствие экспедицией впервые (! – авт.) вышел уполномоченный правительственной комиссии по её спасению Г.Ушаков [«Поход „Челюскина“», т. 2]. Явно прослеживается и весьма жёсткое расслоение челюскинского коллектива по социальному и профессиональным признакам. Резко отличной от других была группа строителей, малообразованных деревенских мужиков, поехавших в Арктику «за длинным рублём», чуждых романтическому энтузиазму экспедиционной молодёжи. Явно несколько особняком держалась и команда парохода, по морским правилам продолжавшая подчиняться только капитану, которого она явно высоко чтила. Ещё во время дрейфа судна она со скандалом «уплотнилась» в своих тёплых каютах, когда в часть из них было решено заселить мёрзнущий экспедиционный состав. В общем, клубок человеческих, корпоративных и служебных взаимоотношений в лагере Шмидта был сложно и туго запутан и распутать или разрубить его мог только очень сильный руководитель, главенство которого было признано – добровольно или вынужденно – всеми группами.

Таким руководителем, несомненно, и был О.Ю.Шмидт, сумевший создать дееспособный, работающий коллектив. Конечно, удалось ему это сделать при активной помощи опытных полярников и моряков, подававших своим поведением и работой пример борьбы за спасение. А заседания партячейки, собрания, митинги и лекции – весь этот антураж если и делал коллективную борьбу за спасение более действенной, то вряд ли на основе советской идеологии. Характерно, кстати, что во всех изданных вскоре после «эпопеи» книгах почти не упоминается проходивший в январе-феврале 1934 года «Съезд победителей» – XVII-й съезд партии, что совершенно удивительно на фоне того, что и как писалось о следующем съезде в литературе о дрейфе «Г.Седова» и о станции «Северный полюс». То ли времена были другие, то ли Лев Мехлис (не сам, конечно), курировавший от газеты «Правда» и ЦК «челюскинские» издания, решил не готовить на пропагандистской кухне блюдо из смеси героической эпопеи и съезда с сомнительным результатом (вспомним последовавшее вскоре убийство Кирова и уничтожение почти всех делегатов-«победителей»). Всё же в основе сплочённости людей на льдине был обычный человеческий инстинкт самосохранения и осознание ими того факта, что спасение зависит от них самих, от их общей работы. Такая «сознательность» была бы свойственна людям любой национальности и любого социального положения и зависела бы только от их понимания общности задач и общности усилий. Что, окажись на льдине сто норвежцев или сто англичан, они вели бы себя по-другому? Думать так нет никаких оснований! Так же срубали бы очередную гряду торосов, перегородивших очередной аэродром, так же рисовали бы карикатуры и писали язвительно-дружеские стихи (не называя это стенгазетой), так же «травили» бы житейские истории, не называя эти байки «лекциями», так же разыгрывали бы друг друга. Наверное, так же уважали бы своего «босса», но после спасения воздержались от непомерного его восхваления в воспоминаниях, да и сам «босс» вряд ли бы с этим согласился. Другое дело – в СССР (да еще в Германии), где именно в эти годы окончательно формировался культ вождя государства. Здесь можно было и нужно было воспитывать у людей поклонение вождям разных (пока!) рангов, приписывая им все заслуги, и переходить при этом и рамки приличия, и рамки разумного. Увы, описания «эпопеи» и роли в ней Шмидта носят все следы этой болезни советского общества первой половины 1930-х годов.

Сам О.Ю.Шмидт, уловив веяния эпохи, уже через год после «эпопеи» расставил нужные акценты. Выступая на VII-м Всесоюзном съезде советов СССР в конце января 1935 года, он говорил: «Недавняя эпопея „Челюскина“ показала всему миру что за страна – Страна Советов, что за страна – Союз, которым руководит коммунистическая партия во главе с товарищем Сталиным. Стойкость коллектива челюскинцев, изумительные подвиги героев-лётчиков – всё это возможно только в нашей стране. Я могу прямо сказать …, что мы в тяжёлых условиях лагеря не выдержали бы, если бы за нами не было Страны Советов, если бы мы не знали, что наше правительство не оставит своих граждан, попавших в беду …. Мы не могли бы выдержать, если бы у нас не было … спайки вокруг высокоавторитетной коммунистической партии, если бы мы не знали, что товарищ Сталин лично даёт указания о нашем спасении…» [«Известия» ].

* * *

Вариант дрейфа и зимовки в планах экспедиции на «Челюскине» при её подготовке явно не рассматривался, и она оказалась для руководства экспедиции достаточно неожиданной. Никаких планов очерёдности эвакуации не существовало довольно долго, причём командование корабля руководствовалось при выборе людей, подлежавших эвакуации в первую очередь, одними принципами, а руководство экспедиции – другими. 23 декабря 1933 года капитан «Челюскина» Воронин приказами под номерами 6 и 7 определяет, что в первую очередь подлежат «отправке самолётом кочегарный старшина Кисилев Н.С. (по болезни)» и «уборщица Рудас А.И. („по сокращению штатов“ – зачеркнуто, вписано – „по болезни“)». В свою очередь, начальник экспедиции Шмидт 3 января 1934 года радиограммой просит заместителя Председателя СНК и ещё не председателя Правительственной комиссии по спасению челюскинцев В.Куйбышева и исполняющего обязанности начальника ГУСМПа С.Иоффе вывезти первым же самолётом не детей, женщин и больных, а своих заместителей Баевского и Копусова, так как «они крайне необходимы в центре, где их некем заменить. Баевский руководит всей планово-экономической работой» (кстати, именно в этой радиограмме намечен путь эвакуации, которую проделает сам Шмидт, – Аляска, самолётом в США, поездом в Нью-Йорк, оттуда пароходом в Европу и поездом в Москву).

Планы вывоза «челюскинцев» с льдины всяческими экзотическими способами, в обилии предлагаемыми, всерьёз не рассматривались. Реальными были экспедиция на собачьих упряжках, крайне тяжёлая для спасаемых и вскоре ставшая невозможной из-за состояния льдов в прибрежной зоне; подход к ледовому лагерю ледокола, что могло произойти не ранее чем через три месяца, и, наконец, – использование авиации.

Вообще спасение людей в Арктике с помощью авиации не было чем-то новым, в том числе и для советских лётчиков. Видимо, первый такой опыт в Восточной Арктике с её особенностями полётов относится к 1930 году [Визе]. Осенью 1929 года у мыса Северный вынужден был встать на зимовку шедший с Колымы пароход «Ставрополь» с тридцатью пассажирами, часть которых, как и часть команды во главе с капитаном П.Г.Миловзоровым, были больны. Решение об организации спасательной экспедиции было принято Совнаркомом, её руководителем был назначен капитан ледореза «Литке» К.А.Дублицкий. «Ставрополь» встал на зимовку не очень удачно и ему грозила участь быть раздавленным льдами, однако этого, как и крупных подвижек льдов, ломающих естественный ледовый аэродром, не случилось. Лишь в конце ноября самолёты М.Слепнёва и В.Галышева были доставлены в Бухту Провидения, но по разным причинам добрались до мыса Северного лишь 30 января. Операцию по эвакуации пассажиров «Ставрополя» выполнял В.Л.Галышев, а не Слепнёв, как это указывается в некоторых публикациях разных лет. На этом примере, одном из многих, хорошо видно, как подвиги разных людей стало принято приписывать канонизированным героям – сначала по приказу, потом – по профессиональной недобросовестности и лени. М.Слепнёв в это время летал с американскими лётчиками в поисках пропавшего самолёта их соотечественника Б.Эйельсена. Полярной зимой, в феврале-апреле Галышев с мыса Северного сделал три рейса в Бухту Лаврентия и вывез 15 человек, в том числе нескольких детей, даже одного новорожденного, так что челюскинская Карина Васильева – совсем не первый экспедиционный арктический ребенок. А ведь расстояние от Северного до Лаврентия – около 600 километров, хотя, конечно, снежные аэродромы на суше куда надёжнее аэродромов на морском льду. Виктор Львович Галышев был, вероятно, первым награждённым за спасательные работы полярным лётчиком – в 1930 году он получил орден Красной Звезды [Белов].

Куда более масштабная спасательная операция и в куда более сложных условиях была проведена поздней осенью 1933 года, когда начиналась цепь трагического невезения «Челюскина». Тогда с зазимовавших у мыса Биллингса кораблей экспедиций Дальстроя (см. выше) было вывезено на мыс Северный (более 100 километров) 93 (!) человека – на одном самолёте, одним экипажем. Самолёт – трехмоторный «ЮГ-1», командир экипажа – полярный лётчик Ф.К.Куканов. Полёты проходили в октябре-ноябре, при крайне неблагоприятной погоде; правда, взлётно-посадочная полоса у кораблей располагалась на береговом припае, не подверженном сжатиям. Всего было выполнено 13 рейсов. Это был тот самый Куканов, что всё лето 1933 года отработал с экспедицией С.Обручева и К.Салищева, которые именно в этих полётах апробировали методы аэровизуальных исследований, тот, кто спас американского лётчика Маттерна («подвиг» этот приписан Леваневскому, но он лишь отвёз американца на его родину). Это тот Куканов, что сел на своём большом самолёте у «Челюскина» и свозил на остров Врангеля Шмидта; потом вывез с зимовки на Врангеля одиннадцать человек, потерявших надежду на смену, а на опустевшие склады полярной станции «забросил» продукты и боеприпасы, хоть частично выполнив задачу челюскинской экспедиции.

Вопрос об эвакуации «пассажиров Дальстроя» решался на самом высоком уровне, и уполномоченным Совета Народных Комиссаров «по эвакуации экипажей судов Северо-Восточной экспедиции» был назначен начальник ГУСМП О.Ю.Шмидт. Совнаркомовские чиновники об Арктике, положении «Челюскина» и заботах начальника ГУСМПа и экспедиции имели смутные представления. Очевидно, Шмидту пришлось наотрез отказаться от столь «почётного задания партии и правительства», и уполномоченным был назначен опытнейший полярный лётчик Г.Д.Красинский, который и привлёк к спасательным работам уставший экипаж Куканова на изношенном, летавшем «на честном слове» «Юнкерсе-Гиганте», но выбирать было не из чего (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . За спасение почти сотни больных, измученных людей ни Куканов, ни его экипаж ничем награждены не были (как бы газета «Правда» объяснила, кого он спасал?). Орденом Красной Звезды Фёдор Кузьмич Куканов был награждён, в числе других причастных к «челюскинской эпопее» людей через два месяца после челюскинцев и Героев [«Славным завоевателям…» ]. Но и это не было признанием его действий по спасению «пассажиров Дальстроя». Узнав об аварии самолёта Бабушкина, на ледовую разведку которого командование «Челюскина» и «Литке» возлагало последние надежды, Куканов на мысе Северном сделал попытку взлететь и такую разведку провести, но при взлёте подломилась ранее сломанная лыжа. А выдержи она?… Ведь не зря же В.Куйбышев в первой своей беседе с американскими журналистами после 13 февраля заявил: «Правительство решило направить на помощь экспедиции т. Шмидта лучших полярных лётчиков Союза: уже на побережье Ледовитого океана работают полярные лётчики тт. Куканов и Ляпидевский…». «Безлошадный» Куканов как мог помогал Ляпидевскому и после своей аварии.

* * *

Самым сложным в использовании авиации для эвакуации людей из ледового лагеря стали поиски и поддержание в порядке ледовых аэродромов. Опыта в подобном аэродромном строительстве в мире практически не было и неудивительно, что необходимого количества инструментов на льду не оказалось. Как вспоминал И.Факидов [Джапаков, Попов], c «Челюскина» было выгружено всего три лопаты, два лома и две пешни. Удивительно, как с таким инструментом удалось поддержать в порядке посадочную полосу для большого «АНТ-4» А.Ляпидевского, который, кроме угощения (двух туш оленей), привез ломы, кирки и лопаты. Теперь к работе по поддержке всё чаще разрушаемых сжатиями ледовых аэродромов можно было привлекать больше людей (как после этой адовой работы люди не валились с ног, а слушали лекции по диамату?).

Однако для нас больше интересны люди, ставшие олицетворением идеала «советских» людей, в частности, первые Герои Советского Союза. Много всё же «странностей» в официальной истории «эпопеи», когда вдруг обнаруживаются если не скрываемые, то и не афишируемые факты, совсем в ином, чем принято, свете вынуждающие воспринимать хорошо, казалось бы, известных людей и события. 25 июня 1934 года, когда челюскинцы и их спасители-лётчики были нарасхват в Москве (смотри фельетон И.Ильфа и Е.Петрова «Чудесные гости»), начальник ВВС РККА А.И.Алкснис направляет наркому обороны К.Е.Ворошилову совершенно секретный доклад «Об отрицательных последствиях чистки для ВВС РККА». Протестуя против произвола особых и политотделов, будущий «член антисоветской националистической шпионско-террористической организации» выдвигает убедительный, как ему кажется, аргумент: «Заслуживает внимания тот факт, что из числа 7 лётчиков, коим Правительство присудило звание Героев Советского Союза – 5 человек находились в рядах ВВС РККА и были изъяты и уволены по настояниям особых отделов, политорганов и командиров, как политически и морально неустойчивые и несоответствующие службе в РККА (А.В.Ляпидевский, М.Т.Слепнёв, И.В.Доронин, В.С.Молоков, С.А.Леваневский)» [«Репрессии в Красной армии», c. 124]. Мало того, что непонятны сами причины награждения С.Леваневского, так он и четверо его товарищей – ещё и морально и политически неустойчивы! Что же тогда это за звание такое – Герой Советского Союза, если от почти «врагов народа» (а в 1937 году с таким пятном в биографии наверняка бы в них записали) до Героев – полшага, дело случая? По контексту воспоминаний А.Ляпидевского [«Как мы спасали…» ] спасатель «пассажиров Дальстроя» Ф.Куканов имел такое же «пятно» в биографии, как и рекомендованный им в полярную авиацию будущий Герой Советского Союза Ляпидевский. В выпущенной уже в наши дни, к 70-летию «эпопеи», в лучших советских традициях апологетической книге о первых Героях Советского Союза [«Первые Кавалеры…» ] о демобилизации героев говорится невнятно, о её причинах – ни слова. А ведь над авторами книги не нависала зловещая тень главного редактора «Правды» Льва Мехлиса, как она нависала над первыми Героями – «авторами» своих биографий в книге «Как мы спасали челюскинцев».

Тут самое время привести интересное наблюдение исследователей деятельности Московского УНКВД в 1937–1938 годах, касающееся ещё одного кавалера Золотой Звезды: «Сатирические стихи и насмешливые высказывания по адресу Водопьянова и, соответственно, обвинения в оскорблении Героя Советского Союза встречаются во многих следственных делах 1937–1938 гг. Нам сейчас трудно объяснить себе причины столь иронического отношения наших соотечественников к официально признанному подвигу Водопьянова» [«Русский Икар», c. 81]. Кстати, именно по подобному обвинению был расстрелян в феврале 1938 г. учитель и наставник Водопьянова и многих других известных советских лётчиков, один из первых русских авиаторов Н.Н.Данилевский.

* * *

Продолжим, однако, об эпопее. Значительная часть вывезенных в Ванкарем челюскинцев (53 человека 5-ю партиями) добиралась до залива Лаврентия, где предполагалась посадка их на пароходы, пешком, в сопровождении чукчей с несколькими собачьими упряжками. Путь был тяжёл, нартами – не воспользуешься, т. к. Ванкаремская фактория решила с оказией отправить заготовленную пушнину и загрузила ею все нарты. Этот переход не вошёл в хронику «героической эпопеи», хотя был, как показал К.Левинсон, тяжелее пребывания на льдине и психологически, и физически. Исследователь подробно разбирает причины исключения этой части «эпопеи» из её пропагандистского антуража [Левинсон]. Одной из этих причин, как он считает, был и выявленный нами ранее факт, что вместе с героями шли в Уэлен и – … преступники! Начальник Чукотского КПП ОГПУ, член чрезвычайной Тройки А.Небольсин с чекистским простодушием пишет [«Как мы спасали…», c. 50]: «Одновременно с челюскинцами в Ванкареме появились люди с парохода „Север“, зазимовавшего у наших берегов. Часть из них была переброшена в своё время лётчиком Кукановым в Уэлен, часть – на мыс Северный. На мысе Северном были рабочие Дальстроя (Небольсин не совсем точен: „Север“ зимовал вместе с „Анадырем“ и „Хабаровском“, на которых и были „пассажиры Дальстроя“ – авт.) – народ такой, что без дела сидеть не привык. Они слышали, что подходят пароходы забрать челюскинцев, и сейчас же двинулись в путь (1200 километров)! Собралось их человек двадцать пять. Они пришли в Ванкарем, отдохнули и с челюскинцами пошли дальше». Такой вот симбиоз этапа-«расконвойки» и похода «героев». «Герои», впрочем, о своих попутчиках в воспоминаниях не пишут.

А в бухте Провидения и в заливе Лаврентия челюскинцев ждали пароходы «Смоленск» и «Сталинград», но из двух практически одинаковых кораблей предпочтение было почему-то отдано идеологически менее выгодному «Смоленску». Но «Смоленск» ещё в середине ноября побывал в Провидении, причём пришёл он туда как госпитальное судно, предназначенное быть базой для переброски больных с зимующих кораблей особых экспедиций Наркомвода. Он доставил уголь для вырвавшихся изо льдов Чукотского моря «Свердловска» и «Лейтенанта Шмидта» и для «Литке», но ледорез уже ушёл в окончившийся неудачей рейс к «Челюскину». «Смоленск» доставил и два «АНТ-4», которыми предполагалось вывезти с зимующих кораблей экспедиций Дальстроя тех, кого не сумел вывезти Куканов. Начальником лётной части экспедиции был назначен лётчик-наблюдатель Петров, политорганизатором – лётчик Конкин, а второй лётчик остался просто лётчиком, который должен был лететь к трем кораблям экспедиций Дальстроя. Но тут-то стал непреложным фактом дрейф «Челюскина» и предпочтение было отдано «челюскинцам», а не «пассажирам Дальстроя», и вполне обоснованно: «Челюскин» дрейфовал в подвижных льдах Чукотского моря – ледовой кухне Восточной Арктики, три судна стояли недалеко от берега, у кромки неподвижного припая, в куда более безопасных условиях, и «просто лётчик» Анатолий Ляпидевский полетел спасать детей и женщин с «Челюскина». Сообщение об их вывозе пришло в Москву по радиосети ОГПУ через Уэлен – Владивосток. 13 апреля 1934 года чукотская Тройка рапортует руководителям партии и правительства об окончании спасательной операции, и в числе адресатов – имя «её» начальника Г.Ягоды (формально главой ОГПУ оставался смертельно больной В.Менжинский). Единственной государственной структурой, способной действовать на Чукотке в экстремальной ситуации, оказалась политическая полиция и подчиненная ей пограничная охрана.

Как видим, «челюскинская эпопея» постоянно пересекалась со структурами ОГПУ и «дальстроевскими экспедициями», герои-челюскинцы – с заключёнными ГУЛАГа, да и сами «герои» были то врагами народа, то – политически и морально неустойчивыми, то – героями-лётчиками, гордостью страны, то – недостойными службы в армии этой страны. Так и формировалось новое в истории человечества сообщество людей – советский народ, и челюскинцы ещё вольно и невольно будут участвовать в формировании этого сообщества, и ещё хлебнут его «достоинств».

По рассказам старожилов Владивостока, пришвартовавшийся «Смоленск», кроме восторженной толпы, встречали и теплушки с зарешетчатыми окнами и конвоем – видимо, для попутчиков героев: «рабочих Дальстроя» (сообщено автору Г.Левинсоном).

* * *

Пока же – триумфальная поездка через всю страну, во время которой почти непрерывно заседало бюро партийной ячейки «Челюскина». «Угнетённого настроения» людей, как на первом заседании после гибели корабля, уже не обсуждали, а занялись приятным: герои валом пошли подавать заявления в партию [Семёнов]. Физик Факидов ради этого подтвердил разрыв с семьей; Ляпидевский и Леваневский скрыли факты своего увольнения из армии; Ширшову, будущему Герою, наркому и академику, припомнили исключение в 1930 году из комсомола, но отказать не посмели – дважды орденоносец. Лишь по самой низшей, 4-й категории, рекомендовали Ф.Решетникова, тоже будущего академика и народного художника СССР, запечатлевшего в живых и правдивых рисунках всю «эпопею» [Гусарова] и ими прославившегося, хорошо чувствующего конъюнктуру и потому сменившего жанр своих работ и вошедшего в историю соцреализма каноническими картинами «Генералиссимус Советского Союза И.В.Сталин» и «Опять двойка» (для главного героя картины позировал сын расстрелянного соседа Решетникова, известного художника Г.Клуциса), за что он и был объявлен классиком соцреализма и в этом уже качестве боролся в начале 1960-х годов с «абстракционизмом» изобретённым им карикатурным триптихом «Тайны абстракционизма» и одноименной книгой. Геологу В.Рыцку, который возглавил самую большую группу челюскинцев на переходе из Ванкарема в Бухту Лаврентия и довел её быстрее остальных групп, в рекомендации отказано и предложено «проявить себя на общественной работе».

Тем временем 10-го июня Секретариат ЦИК заказывает в своей типографии 129 коробочек для орденов челюскинцев и их спасателей сверх уже заказанных на 1934 год пятисот коробочек для «плановых» награждений. Уже 20 апреля комиссия Куйбышева начинает обсуждать организацию встречи челюскинцев в Москве и 14-го июня утверждает её сценарий. Организация встречи героев и обеспечение порядка на ней была поручена, естественно, ОГПУ. Чекисты в организации торжества мудрить не стали и почти точно скопировали его сценарий, в том числе и «дождь листовок», со сценария встречи в 1927 году в США лётчика Чарлза Линдберга, первым перелетевшего через Атлантику. Газеты пестрели приветствиями и поздравлениями, одно из самых почётных мест занимало почему-то поздравление от «Организации Бойцов и Фашистов Новой Италии». Потом была Красная площадь, фотографирование с вождями, вручение орденов, банкет в Кремле и то, что описано И.Ильфом и Е.Петровым в фельетоне «Чудесные гости», а в Москве и Ленинграде прошли театрализованные представления в честь возвращения героев-челюскинцев и героев-лётчиков под названием «Славим подвиг».

Попутно в Кремль и в газеты посыпались письма трудящихся. Многие граждане Страны Советов, переполненные гордостью за неё (а заодно – за себя) и чувством любви к вождю, предлагали ввести новую высшую награду страны – Орден имени Сталина. Были и письма иные: в архивном деле наградного сектора ЦИК лежит гневное письмо бывшей чекистки, «проливавшей кровь за дело пролетариата», оскорблённой тем, что у неё ордена нет, а этим челюскинским бабам, к тому же – просто жёнам, без должностей, «этим б…» (так в документе – авт.) – ордена дали!

Есть документы и другие. 8–24 марта 1934 года датировано приложение к докладной записке о военном изобретении, поданное в ОГПУ неким Петром Александровичем Орловским и озаглавленное им «О рейде „Челюскина“ и его гибели». На 21-й странице оборотов каких-то чертежей на миллиметровке проводится подробный анализ информации, доходившей до автора через советские газеты и радио, анализ, как нам представляется – объективный и добросовестно профессиональный. Автор приходит к выводу, что причинами трагедии «Челюскина» были некомпетентность и легкомыслие руководства экспедиции. П.А.Орловский особо подчёркивает непричастность к неверным решениям командования судна. Это – прямое обвинение О.Ю.Шмидта – хранится в деле архива ГУСМП с заголовком «Личное дело тов. Шмидта О.Ю.», – но это не подборка компромата, а всякие поздравительные письма, адреса и т. п. панегирики, к которому ОГПУ решило присоединить и свой «подарок».

* * *

В эти же дни целая команда кинодокументалистов во главе с М.Трояновским и А.Шафраном (режиссёр – Я.М.Посельский) срочно монтируют фильм «Челюскин» и в ночь на 29 июня большой любитель и знаток искусства кино Сталин приказывает организовать его показ руководству партии и страны (присутствовали Сталин, Молотов, Жданов, Киров, Постышев и другие). Просмотр и обсуждение закончились около 4-х часов утра. Сталин очень хвалил Шафрана, что, впрочем, его дальнейшей карьере не помогло, высказал несколько замечаний о длиннотах в фильме и пожелал «включить в картину такие существенные моменты: а) трудности борьбы „Челюскина“ и челюскинцев с ледяной стихией в океане; б) больше отразить внутреннюю жизнь лагеря на льду, в частности, отразить жизнь партгруппы и роль женщин; в) выпуклей дать представление о совокупности мер помощи Москвы (партии и правительства) лагерю Шмидта; г) показать ряд пунктов встреч челюскинцев в пути до Москвы». Ещё вождь отметил, что фильм создали «не операторы, а жизнь, героика социализма» и назвал его «подлинным боевиком». Особому обсуждению подвергся вопрос о количестве копий фильма и возможности его широкого показа [«Архив Яковлева…» ]. В тот же день эти пожелания были обличены в Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) (№ 10 п. 50/32 – О кинокартине «Челюскин»), после утверждения «исправленного» фильма комиссией ЦК: «пустить фильм в кинотеатры» [«Власть и …» ] Это, конечно, очевидное свидетельство того, какое значение придавалось идеологической составляющей «эпопеи». Творческими работниками замечания Вождя были учтены, соответствующие сюжеты вставлены и снабжены нужным текстом и в таком виде уже через 18 дней фильм начал демонстрироваться в 26-ти кинотеатрах Москвы [«Кремлёвский кинотеатр…» ]. А в 1935 году уже под названием «Герои Арктики» фильм был представлен на Венецианский международный кинофестиваль, где завоевал приз. Честь эта по праву должна принадлежать и «лучшему другу советских кинематографистов».

31 июля главный редактор «Правды» Л.Мехлис запрашивает разрешение Кагановича на выпуск художественного альбома об «эпопее», указывая на то, что поход «Челюскина», пребывание челюскинцев на льдине и их спасение засняты несколькими людьми и этот ценный материал не использован. Уже 3 августа по существу высший орган управления страной – Политбюро ЦК (других проблем в стране не было —!) поручает издание этого альбома газете «Правда» и Политиздату. Альбом под соответствующим названием – «Героическая эпопея» и три парадных тома на ту же тему [«Поход „Челюскина“»; «Как мы спасали…» ] изданы ударными темпами и уже в конце августа появились в продаже. Всё это в сочетании с «чудесными гостями» подняло градус идеологической и пропагандистской истерии вокруг «Челюскина» до отметки, нормальными людьми уже не воспринимаемой.

* * *

Похоже, что руководство страны стало заложником им же раздутой пропагандистской кампании. Провозгласив поход «Челюскина» великой победой социализма, оно признало этим эффективность деятельности ГУСМП и приняло решение о расширении сферы его деятельности. 26 июня О.Ю.Шмидт проводит заседание Коллегии Управления с повесткой дня: «О необходимых мероприятиях в связи с расширением функций Главсевморпути». На заседании, вероятнее всего, обсуждался разработанный руководством ГУСМП проект соответствующего постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б). Это постановление «О мероприятиях по развитию Северного морского пути и северного хозяйства» принято 20 июля 1934 года [«КПСС в резолюциях и решениях…» ]. Главное управление Севморпути было создано всего полтора года назад и с трудом выполняло поставленные перед ним задачи, в основном связанные с созданием условия плаваний в полярных морях, хотя в преамбуле Постановления говорится об «успехах в научном изучении советского крайнего Севера» и о «героическом труде». Теперь же ГУСМП передавались ещё и вся хозяйственная деятельность в районах Крайнего Севера: местные и союзные предприятия зверо– и моредобычи, рыбный флот, горнорудные предприятия, порты и затоны, верфи и судоремонтные заводы, строительные организации, поставлена задача создания собственного торгового флота, подчинён весь ледокольный флот страны, даже в Чёрном и Азовском морях. По существу, новый ГУСМП становился своеобразным квазигосударством (этот термин применительно к ГУСМП подсказан автору А.Н.Земцовым) со своей структурой управления, не подчиняющейся местным властям, своей территорией (Постановление определяло территорию монопольной деятельности ГУСМП в Европейской части – побережье и острова северных морей, в Азиатской части СССР – всю территорию севернее 62-й параллели, т. е. севернее Якутска, с разрешением размещать необходимые объекты и южнее), промышленностью, связью, транспортом. В его составе не было лишь армии и карательных и судебных органов, двух последних призваны были, очевидно, заменить политотделы и партийные органы, создание которых было особо оговорено в Постановлении. А Постановлением ВЦИК от 10 августа 1935 года Главсевморпути были переданы функции успешно работавшего десять лет Комитета содействия народностям северных окраин («Комитета Севера») с передачей всех его учреждений, прежде всего – культбаз и функций «по хозяйственному и культурному обслуживанию народов Крайнего севера», т. е. государственной национальной политики в отношении этих народов [«Собрание узаконений …» ]

Здесь не может не возникнуть аналогии с другим квазигосударством, созданным годом ранее Главсевморпути, в конце 1931 года – трестом «Дальстрой». Отличие было лишь в том, что из-за острой нужды СССР в золоте Колымы (для выполнения пятилетки с закупкой иностранного промышленного оборудования и привлечения иностранных специалистов) и необходимости быстрого решения проблемы требовались большие людские ресурсы, которые мог обеспечить лишь ГУЛАГ ОГПУ-НКВД, для чего одновременно с «Дальстроем», подчинённом непосредственно ЦК ВКП(б), был создан Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь, более известный как «Колымские лагеря», с соответствующими конвойными войсками. Долгосрочные задачи, поставленные при расширении функций ГУСМП, могли быть решены и без привлечения на мало– и неквалифицированные работы больших людских ресурсов. Однако на первых порах и Главсевморпуть использовал подневольный труд. 22 августа 1934 года на совещании у исполняющего обязанности начальника ГУСМП Г.А.Ушакова обсуждался вопрос «О передаче Вайгачского комбината из ведения ГУЛАГа в ведение Главсевморпути». Заключённых ГУСМПу не оставили (хороша была бы профессия – полярник-«вертухай»!), но сотрудничество с ГУЛАГом было тесным: согласно обнаруженным в РГАЭ Ф.А.Романенко документам, Вайгачский трест ГУСМП пользовался трудом заключённых по договору с ГУЛАГом, выплачивая ему за один человеко-день 6 рублей 92 копейки (в первой половине 1935 года, затем цена поднялась вдвое – до 13 рублей 34 копеек).

Поначалу ГУСМП было передано для освоения несколько крупных месторождений полезных ископаемых, например, в том числе трест «Норильскстрой». Видимо, быстрое освоение чрезвычайно важного для оборонной, прежде всего танкостроительной, промышленности месторождения никеля и других руд наёмной рабочей силой оказалось для Главсевморпути задачей непосильной, и уже через год (в июне 1935 года) трест был передан в ведение НКВД, быстро перебросившего в специально созданный Норильлаг тысячи заключённых.

Впрочем, расширенные функции Главсевморпути просуществовали всего пять лет, пока в 1938 году не были резко сокращены и ГУСМП не был возвращен в ранг специализированной организации, решающей конкретный вопрос – организацию регулярного сообщения по Северному морскому пути. Не исключено, что это было победой НКВД, ибо иногда возникает ощущение, что Главсевморпуть и ОГПУ-НКВД вели довольно беспощадную борьбу за владение наиболее важными для страны месторождениями сырьевых ресурсов, прежде всего золота и редких металлов. Примером такой борьбы является, вероятно, передача «искони главсевморпутской» территории Чукотки в 1938 году тресту «Дальстрой», к тому времени вошедшему в систему НКВД. Не с этой ли борьбой связаны несоразмерные репрессии 1936–1938 годов в организациях и подразделениях ГУСМП? (см. статью « „Враги народа“ за Полярным кругом » в настоящем сборнике)

* * *

Со дней всенародного ликования прошло почти четыре года. 3 января 1938 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) Жданов, Молотов, Каганович и Ворошилов визируют поданный НКВД «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР по Москве, Московской области и железной дороге им. Дзержинского». Это один из так называемых «Сталинских расстрельных списков», изданных «Мемориалом» в электронном виде [«Жертвы политического террора» ]. В этом огромном, на несколько сотен фамилий списке, в разделе 1-й категории осуждения, предусматривавшей приговор к расстрелу, значится и Бобров Алексей Николаевич. Он к моменту ареста 25 сентября 1937 года занимал пост заместителя начальника морского и речного транспорта Главсевморпути и жил в знаменитом «Доме на набережной». 11 января 1938 года Военная Коллегия оформляет приговор (вряд ли её 15-минутные на человека заседания можно считать судом) Боброву по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации (пункты 7, 8 и 11 58-й статьи УК). Приговор к «высшей мере социальной защиты» приведён в исполнение в тот же день на спецполигоне НКВД «Коммунарка» под Москвой, где в общей могиле и лежит прах челюскинского комиссара. Бобров был расстрелян в группе из одиннадцати руководящих работников ГУСМП и Наркомводтранса, через пять дней будет расстреляно еще 9 членов той же «контрреволюционной организации» в ГУСМП и НКВТ. Через 18 лет, в 1956 году он реабилитирован той же Военной Коллегией. Его имя включено в «Книгу памяти жертв политических репрессий. Бутово-„Коммунарка“» [«Расстрельные списки» ]. Как было положено, подверглась репрессиям и семья Алексея Николаевича. Елизавета Ивановна, врач-терапевт 4-й московской больницы, была арестована через сорок дней после расстрела мужа и по постановлению ОСО НКВД «как социально-опасный элемент» выслана на пять лет в Казахстан. Ещё через месяц Постановлением того же ОСО от 26 марта высланы на пять лет в Свердловск «как члены семьи А.И.Боброва» старшая дочь Елизавета, 25-летняя студентка Московского института тонкой химической технологии, и 19-летний сын Владимир (документов о пребывании их в Свердловске не найдено). Не тронули, к счастью, вторую дочь, 23-летнюю Татьяну. В сборнике «Славным завоевателям Арктики» 1934-го года издания опубликовано трогательно-возвышенно-благодарственное письмо «Семьи челюскинцев – товарищу Сталину» Среди подписей – и четыре подписи членов семьи А.Н.Боброва.

«Тов. Баевский рассказывает о Монголии». Рис. Ф.Решетникова [«Поход „Челюскина“», т. 2]

Если на легендарном «Челюскине» уже в 1933 году были люди, которых теперь принято называть жертвами политических репрессий, то, конечно, челюскинцев в годы Большого террора вряд ли могли спасти звание орденоносца и народного героя. Напрямую по политическим обвинениям после 1934 года было, вместе с А.Н.Бобровым, репрессировано пятеро челюскинцев, то есть, с точки зрения статистики, сравнительно немного, один из 25-ти. Мне довелось заниматься политическими репрессиями против участников экспедиции 1928 года ледокола «Красин» по спасению экспедиции У.Нобиле; среди её участников по политическим обвинениям было репрессировано 19 человек, то есть каждый седьмой, причем 11 из них – расстреляны (см. статью « Судьбы участников знаменитой экспедиции » в настоящем сборнике). Вряд ли такую статистику по челюскинцам стоит относить к чувству гуманности и высокой оценке их заслуг перед СССР работниками ГУГБ (Главное управление государственной безопасности – авт.) НКВД, НКГБ и МГБ, скорее тут ведущую роль играли правила «русской рулетки». По некоторым же, прежде всего ведущим членам экспедиции, судьба в лице упомянутых органов могла ударить и ударила очень больно.

И.Л.Баевский. Тюремная фотография 1937 г. [«Расстрельные списки» ]

В том же «Сталинском расстрельном списке», что и А.Н.Бобров, значится другой заместитель начальника экспедиции, Илья Леонидович Баевский. Он был осуждён по тому же обвинению («участие в контрреволюционной террористической организации»), осуждён в тот же день, что и А.Н.Бобров, и в тот же день, 11 января 1938 года, расстрелян в той же «Коммунарке». В «Книге памяти жертв политических репрессий» [«Расстрельные списки» ] справка о нём сопровождается тюремной, последней в его жизни фотографией. Уроженец Саратова, Илья Леонидович имел два высших образования, окончив в 1916 году медицинский факультет Саратовского университета и в 1925-м – факультет общественных наук Московского университета. С 1921 года – член РКП(б). После окончания МГУ он четыре года работал старшим научным сотрудником Госплана РСФСР, потом на два года был направлен в Монголию советником правительства республики по делам здравоохранения и труда, в 1931–1933 годах был членом Президиума Госплана РСФСР, с организацией Главного Управления Севморпути был направлен в него начальником планово-финансового управления, став одновременно членом Коллегии. На первом её заседании, посвящённом организации экспедиции на «Челюскине», 31 марта 1933 года, он вместе с И.А.Копусовым назначается заместителем начальника экспедиции. Зачем было идти в полярную экспедицию сугубо кабинетному работнику, какие планово-финансовые вопросы он собирался решать среди льдов – не очень понятно. Эта ошибка, опять-таки вызванная абсолютной уверенностью в успехе экспедиции, как и отвлечение от основной работы заместителя директора Арктического института Копусова, выявилась достаточно скоро (см. выше радиограмму Шмидта Куйбышеву и Иоффе от 3 января 1934 года). В ледовом лагере Илья Леонидович оказался, однако, очень полезным человеком. Вместе со Шмидтом он был основным лектором на самые разные темы, организовал выпуск знаменитой стенной газеты, всячески стимулировал ведение челюскинцами записок и дневников, а по возвращении в Москву стал по существу руководителем издания серии книг о челюскинской эпопее, в частности, двухтомника «Поход „Челюскина“» (где есть и его заметки), сборника воспоминаний «Как мы спасали челюскинцев». Кроме Шмидта и Баевского, в редактировании этих изданий принимал участие тогда ещё мало известный, но недобро прославившийся вскоре Л.З.Мехлис.

П.К.Хмызников. Рис. Ф.Решетникова [«Поход „Челюскина“», т. 2]

Когда в 1936 году бдительные чекисты обнаружили в Главсевморпути право-троцкистскую организацию во главе с начальником политуправления С.А.Бергавиновым (он умер на Лубянке 12 декабря 1937 года, через полтора месяца после начала следствия), в руководстве началась перестановка кадров, и в 1937 году опытнейший экономист и плановик Баевский был назначен исполняющим обязанности начальника Архангельского территориального управления ГУСМП, хотя продолжал жить в Москве, в той же квартире в Козицком переулке, откуда и был 7 августа 1937 года увезен на Лубянку. Через полтора месяца после расстрела мужа, о чем она, конечно, не знала, была арестована и его 46-летняя жена, Мария Павловна Баевская-Гоберник, врач детской Филатовской больницы. Постановлением ОСО НКВД от 16 марта 1938 года «как ЧСИР (член семьи изменника Родины)» приговорена к заключению в лагерь на пять лет и отправлена в Северо-Двинский ИТЛ. Дальнейшей её судьбы выяснить не удалось (документов о пребывании её в лагере не обнаружено), как и судьбу их детей – 14-летнего (в 1937 году) Владимира и 12-летней Аллы. В апреле 1956 года и Илья Леонидович, и Мария Павловна были реабилитированы. Имя И.Л.Баевского, единственного пока из репрессированных челюскинцев, увековечено на плите памятника «Никологорцам – жертвам тирании», открытом в 1996 году в престижном во все времена подмосковном дачном поселке Николина Гора.

Под так называемое «Дело Гидрографического управления Главсевморпути» попал Павел Константинович Хмызников. Состав ведущих специалистов Гидрографического управления был арестован почти полностью, во главе с его начальником Павлом Владимировичем Орловским, чудом уцелел челюскинец Яков Яковлевич Гаккель. Хмызников был арестован одним из последних, 28 мая 1938 года. Излагаемый ниже материал о П.К.Хмызникове и деле Гидрографического управления представлен в 2002 году участницей проводимого «Мемориалом» и Государственным гуманитарным университетом исторического конкурса для старшеклассников (председатель жюри конкурса – Сигурд Оттович Шмидт), тогда ученицей 10-го класса одной из школ Санкт-Петербурга А.Резниковой.

Биография Хмызникова давала «органам» большой простор для обвинений. Бывший офицер Русского Императорского флота, подводник, в 1918–1919 годах он был флаг-офицером службы связи в Северном правительстве Чайковского-Миллера, в 1919 году пробирается в Сибирь, к адмиралу Колчаку, где служит в Морском министерстве Омского правительства. Однако в марте 1920 года в Иркутске он сдаётся частям Красной Армии и уже через месяц уезжает на два года в экспедицию по изучению устья Лены. Потом – два года учёбы в Географическом институте в Ленинграде, и с 1926 года – постоянное участие в гидрографических экспедициях в Арктику (в ледовом лагере Шмидта он получил два прозвища – «Хмыза» и «Лагерный звездочёт»), с 1935 года – начальник сектора навигационных характеристик Гидрографического управления, а затем – начальник гидрографического отряда. Список крупных научных публикаций Хмызникова превышает 20 наименований, в их числе – воспоминания «На „Челюскине“». Следствие над полярными гидрографами длилось долго, до июня 1939 года, предъявленные обвинения гарантировали расстрельный приговор, тем более, что дело должно было быть передано в Военную Коллегию Верховного Суда, в ведомство печально известного В.Ульриха. Однако тем временем сделавший своё дело Ежов был смещён с поста главы НКВД, а заступивший его место Берия по указке «хозяина» решил немного сгладить впечатление от оказавшихся в своём рвении чересчур колючими «ежовых рукавиц». Дело гидрографов рассматривал Военный трибунал Ленинградского военного округа и тут происходит неожиданное. Обвиняемые отказались от своих признательных показаний, данных «под физическим воздействием», т. е. под пытками; более того – от своих выводов отказались эксперты, заявившие, что заключения, якобы подтверждавшие вредительскую деятельность обвиняемых, построены на их личных предположениях и домыслах и необъективны. Поступок экспертов по тем временам иначе как героическим посчитать нельзя (см. статью « Судьбы участников знаменитой экспедиции » в настоящем сборнике). В результате дело в августе 1939 года было направлено на доследование (случай в те времена редчайший), но поскольку органам с этими упрямцами возиться надоело, то решено было обойтись без суда. 23 декабря 1939 года ОСО НКВД приговорило П.В.Орловского и известного полярного гидрографа Н.И.Евгенова к 8-ми годам лагерей. Стоит сказать о том, что Евгенов, заместитель начальника Гидрографического управления и руководитель планировавшейся к лагерю Шмидта экспедиции на «Красине», «за заслуги в деле организации спасения челюскинцев и сохранения научных материалов экспедиции» в 1934 году был награждён Грамотой ЦИК Союза ССР [«Славным завоевателям…» ]. Павел Константинович Хмызников был приговорен к 5-ти годам лагерей, остальные – к меньшим срокам заключения или к ссылке. В июне 1940 года Хмызников был доставлен в Ивдельлаг на Урале, в январе 1941 года переведён в Карелию, в 1942 году – в Коми, в город Кожву. В июле 1942 года он тяжело заболел, лечился в лагерной больнице, возвращён в лагерь, снова отправлен в лагерный сангородок. Последнее письмо от него дочери было датировано 23 декабря 1942 года. Впоследствии выяснилось, что он умер в лагерном лазарете в Кожве 47-летним, 13 июля 1943 года, когда уже практически были оформлены документы на его освобождение (срок закончился 28 мая). Павел Константинович был реабилитирован в 1958 году, но имя его не оставалось в полном забвении и в сталинские времена: Владимир Юльевич Визе упомянул Павла Константиновича в классическом труде «Моря Советской Арктики», вышедшем в 1948 году [Визе, c. 307]. Поступок отнюдь не рядовой! О репрессиях против семьи Хмызникова, тоже в полном составе подписавшей благодарственное письмо Сталину от семей челюскинцев, ничего не известно. В 1938 году жена Хмызникова Валентина Леонидовна работала в Зоологическом институте АН СССР, дочери Елене было 14 лет, сыну Константину – 8.

Волна Большого террора захватила и заместителя Шмидта, остававшегося «на хозяйстве» в его долгое отсутствие на «Челюскине» и в ледовом лагере, Семена Самойловича Иоффе. Именно он в Москве, как Г.А.Ушаков на Чукотке, будучи членом Правительственной комиссии (комиссии Куйбышева), вёл основную работу по организации спасательных работ. 20 июня 1938 года по обвинению в участии опять же «в контрреволюционной террористической организации» Военной Коллегией Верховного Суда он, работавший уже заместителем начальника Аэрофлота, был приговорён к расстрелу и в тот же день расстрелян на том же спецполигоне НКВД «Коммунарка» в группе из 25 человек руководящих работников ГУСМПа и Гражданского Воздушного Флота. Среди них был ещё один член Комиссии Куйбышева, Н.М.Янсон (он был обвинён ещё и в шпионаже), в 1934 году – нарком водного транспорта, а в 1937 году – заместитель начальника ГУСМП (о репрессиях против работников Главсевморпути см. статью « „Враги народа“ за Полярным кругом » в настоящем сборнике) . Ещё один член Комиссии, И.С.Уншлихт, в 1934 году – начальник Главвоздухофлота, был расстрелян 28 июля 1938 года по приговору той же ВКВС, обвинённый в «создании контрреволюционной организации, шпионаже и подготовке террористических актов». Следовательно, были расстреляны трое из пяти членов комиссии Куйбышева, лишь её глава и замнаркомвоенмор С.С.Каменев умерли своей смертью.

З.М.Каневский, проделавший огромную работу по репрессиям среди советских полярников [Каневский], тем более трудную, что он не имел доступа к архивам спецслужб, пишет о том, что третий заместитель начальника экспедиции на «Челюскине», Иван Алексеевич Копусов, «тоже находился под дамокловым мечом, но сумел выжить (кажется, ему удалось „отсидеться“ на зимовке на полярной станции „Бухта Тихая“ в архипелаге Земля Франца-Иосифа)».

Уже на излёте Большого террора, 6 сентября 1940 года, в Москве был арестован 47-летний Александр Адамович Канцин, на «Челюскине» – заместитель заведующего хозяйством, после гибели Б.Могилевича возглавивший хлопотное завхозовское дело, хотя вообще-то он направлялся на зимовку на остров Врангеля. Латышский крестьянин первую мировую войну прошёл судовым машинистом на Балтийском флоте, в июле 1917-го вступил в партию большевиков, воевал и в Гражданскую, в 1921 году направлен в Наркомат иностранных дел, где и проработал дипкурьером до 1932 года, когда перешёл на хозяйственную работу в Главсевморпуть. В челюскинской экспедиции он был ещё и членом бюро ячейки ВКП(б). Заведующим хозяйством «Челюскина» он числился до 1936 (!) года. Любопытно, что в Постановлении ЦИКа о награждении не только искажена его фамилия (он назван Канцелем), но и должность – он стал «заведующим буфетом». Постановление ОСО НКВД от 28 мая 1941 года за «участие в антисоветской группе и антисоветскую агитацию» определило наказание персональному пенсионеру в пять лет лагерного срока. Он был направлен в Воркутино-Печорский лагерь. Его дальнейшей судьбы установить не удалось (документы о его пребывании в лагере не найдены), но в Воркутпечлаге в военные годы выживали немногие.

Главное Управление госбезопасности НКВД, ставшее в 1943 году отдельным Наркоматом (с 1946 года – Министерством) госбезопасности, не оставило в покое челюскинцев и после войны. Прямым репрессиям подвергся челюскинский зоолог Лев Осипович Белопольский. 26-летний в 1933 году специалист по полярной фауне, прошедший уже несколько экспедиций (в 1930–1931 годах изучал фауну Чукотки, в 1932 году был участником экспедиции на «Сибирякове»), он прославился на «Челюскине» тем, что с молодым задором решил доказать вздорность поморских поверий о том, что печень белого медведя непригодна в пищу. В результате – жесточайшее отравление, и врач Константин Никитин еле его выходил. После возвращения в Арктический институт стал одним из инициаторов организации заповедника «Семь островов» на Кольском полуострове, с 1938 года – его директором. Во время войны, в 1942 году, организовал и возглавил довольно своеобразную и рискованную экспедицию на Новую Землю – для заготовки на птичьих базарах яиц и тушек птиц для мурманских и архангельских госпиталей [Чертков]. В 1943–1946 годах директорствовал в Судзухинском заповеднике в Приморье, затем вернулся на «Семь островов», организовал его филиалы. В марте 1952 года работу прервал неожиданный арест. Вместе с ним был арестован и его 81-летний отец Иосиф (Осип) Романович Белопольский, один из ветеранов российской социал-демократии, большевик, организатор партийных издательств в Одессе и Санкт-Петербурге. Как выяснилось, их вина состояла в том, что один был отцом, а другой – старшим братом Валентина Белопольского, который в конце 1940-х годов заведовал охотничьим спецхозяйством Ленгорисполкома и попал под каток знаменитого «ленинградского дела». По обвинению в «преступной связи с врагами народа и способствовании им в проведении вредительско-подрывной работы» он был расстрелян 31 октября 1950 года. Через полтора года МГБ вспомнило о его родственниках и 21 мая 1952 года Особое Совещание МГБ решает выслать Льва Осиповича как социально-опасного элемента на пять лет. Он этапирован в Новосибирскую область, где через два года получает определение Военной Коллегии Верховного Суда, резко изменившей сферу своей деятельности с расстрелов на реабилитацию, отменяющее постановление ОСО и освобождающее Л.О.Белопольского от высылки на поселение. В 1956 году он перебирается в Калининград, организует и возглавляет биостанцию Зоологического института Академии наук, в 1967 году становится заведующим кафедрой зоологии позвоночных Калининградского университета, которой и руководил 22 года, почти до своей кончины в 1990 году.

Л.О.Белопольский (справа) с отцом и братом Валентином. Конец 1920-х гг.

Л.О.Белопольский. Середина 1930-х гг., орден Трудового Красного Знамени – за поход на «Сибирякове», орден Красной Звезды – за «челюскинскую эпопею» (из семейного архива – Архив НИПЦ «Мемориал»)

* * *

Таков скорбный список прямых политических репрессий против «героев-челюскинцев», подвергшихся арестам, расстрелам, лагерям и ссылкам в стране, в «едином порыве» бросившейся их спасать. Но было ведь на людей и давление самого разного свойства, не только «органов» (хотя они своего не упускали), но и давление общих изменений в стране. Иначе с чего бы потомственный помор и, по свидетельству земляков [Смирнова], искренне и глубоко верующий человек, знаменитый полярный капитан Владимир Иванович Воронин с конца 1920-х годов перестал вешать в своей каюте иконы с лампадой и тщательно скрывал свою религиозность? А как оценить роль партии и «органов» в поистине трагической судьбе блестящего учёного и организатора Петра Петровича Ширшова? Партячейка «Челюскина» при приеме в партию припоминает ему исключение из комсомола, трактуя бытовые грехи четырехлетней давности как «связь с чуждыми по идеологии людьми», но не смеет отказать дважды орденоносцу (таких людей не на военной или чекистской службе в стране тогда можно было пересчитать по пальцам). После 1947-го года, когда была арестована его жена, актриса Е.Гаркуша и обвинена во всех грехах – от измены родине до спекуляции, – «органы» и их глава Берия превратили жизнь министра Морского Флота и директора академического Института океанологии (до таких карьерных высот не добрался ни один челюскинец) в ад. Недавно изданная книга его дочери М.П.Ширшовой [Ширшова] в какой-то мере описывает страдания этого незаурядного и сильного человека от чекистской грязи на «чистых руках» и скорую мучительную кончину. Нельзя не отдать должное мужеству Марины Петровны, которое понадобилось ей при знакомстве с дневниками отца и архивным уголовным (а ведь так эти «дела» и продолжают официально называться!) делом матери – по себе знаю, каково читать «дела» даже незнакомых людей.

Так ли уж радужна была жизнь того самого «Деда-Мороза», Отто Юльевича Шмидта в страшные 1930-е? Он, конечно, не мог исключить того, что органы имеют «материалы» и на него, и НКВД их действительно имел, выбивая на допросах узаконенными решением партии «методами физического воздействия». Позволю себе привести несколько отрывков из документа, именуемого в делах НКВД «Протоколом допроса» (копия документа хранится в архиве НИПЦ «Мемориал» – прим. авт.), по понятным причинам не называя имени человека, давшего эти, с позволения сказать, показания – это имя известно большинству полярников. Скажу лишь, что даны они после пяти месяцев пыточного лубянского следствия, и что через полгода этот человек по неправедному приговору будет расстрелян. Итак: «Судя <…> по дальнейшей линии поведения О.Ю.Шмидта, он был завербован для шпионской работы <…> в 1931 году в Ленинграде. Б. мне прямо заявил, что теперь в лице О.Ю.Шмидта мы имеем человека, который может оказать Германии крупные услуги <…> Так началась моя антисоветская деятельность, направленная на исполнение директив германской разведки по срыву освоения Северного морского пути и естественных богатств Крайнего Севера. Я действовал вместе с О.Ю.Шмидтом. <…> После организации Главсевморпути наша линия подбора антисоветских кадров привела к образованию во всех звеньях Главсевморпути, в частности в ВАИ (Всесоюзный Арктический институт) и Гидрографическом управлении, активно действовавших антисоветских гнезд. <…> Вместе со своим сообщником О.Ю.Шмидтом я практиковал и другой метод, рассчитанный на то, чтобы отвлечь внимание общественности, партии и правительства от наших вредительских дел…» и так далее. По меркам НКВД, обвинения по двум пунктам 58-й статьи – 6-му (шпионаж) и 11-му (контрреволюционная организация) были готовы для предъявления, предрешён был бы по ним и приговор. Понимали ли чекисты всю абсурдность таких обвинений? Конечно, понимали! Один из арестованных после падения Ежова московских чекистов говорил на следствии: «При ведении следствия <…> добивались признаний в шпионской… деятельности, признаний часто нелепых, вроде передачи в виде шпионских сведений данных о режиме льдов в Северном Ледовитом океане» [«Бутовский полигон» ]. Важно было самому следователю написать нужным языком или продиктовать подследственному нужные фразы и нужные слова: шпионаж, вредительство, контрреволюционная деятельность, весьма ограниченный набор слов-символов, и отправить протокол наверх, а там – ещё выше, а для людей ранга Шмидта – совсем наверх, а там уже решали по другим мотивам и соображениям, человеческой логике неподвластным.

Хотелось бы привести здесь и мнение человека, через много лет наблюдавшего О.Ю.Шмидта в конце его жизни, человека с нестандартным и чётким умом, ставшего впоследствии видным учёным и правозащитником. Итак, Г.С.Подъяпольский [Подъяпольский, c. 16]: «О.Ю.Шмидт … изредка приходил в Институт (основанный Шмидтом Институт геофизики АН СССР – авт.), хотя, как говорили, был уже смертельно болен. … Он мало уже походил на газетные фотографии времен челюскинской эпопеи … В середине 50-х годов меня очень интересовала личность О.Ю.Шмидта с её, как мне казалось, сложным и трагическим противоречием. С одной стороны, он был бесспорно крупным учёным, внёсшим определенный вклад в мировую науку. С другой стороны, он был членом партии с 1918 года, пользовался личным благоволением Сталина и, надо думать, должен был если не сразу, то спустя короткое время догадаться, что грандиозная шумиха вокруг спасения челюскинцев, в центре которой он оказался, является в первую очередь одной из дымовых завес социалистической гуманности, под которой уже раскручивалась на полный ход сталинская машина массового уничтожения. Что он в действительности думал по этому поводу, в частности о той марионеточной роли, которую в великих событиях сталинской эпохи выпало сыграть ему самому? … Наверное, в О.Ю.Шмидте действительно хватало всего понемножечку – и от крупного учёного, и от конъюнктурщика, и от хитрого политика, и от донельзя наивного человека. Но это же можно сказать слишком о многих…».

А сколько людей, причастных к спасению челюскинцев, без которых не было бы спасения и «эпопеи», попали под молох репрессий? Вот краткая история одного из них. И член «чукотской Тройки» А.Небольсин, и челюскинцы [«Дневники „Челюскинцев“», «Как мы спасали…» ] вспоминают гостеприимного заведующего факторией Севморпути в Ванкареме Георгия (чукчи звали его Иорген) Кривдуна, обеспечившего приём, размещение, питание, отправку пеших групп челюскинцев. Чекист Небольсин, говоря о нём как о коммунисте, то ли сознательно врет, то ли показывает свою профессиональную неосведомлённость: Г.Кривдун был сыном отправленного в 1930 году в пятилетнюю ссылку зажиточного терского казака Терентия Кривдуна и вряд ли покинул родные окрестности Владикавказа по своей воле. Бросившаяся спасать своих сыновей Страна Советов через два с небольшим года одного из действительно бросившихся и отблагодарила: в октябре 1936 года Кривдун, заведующий факторией на мысе Шмидта, арестован и 16 июля 1937 года Особым Совещанием НКВД приговорён к шести годам лагерей. На запрос о его дальнейшей судьбе из архива МВД пришёл обескураживающий ответ: «сведениями не располагаем». Обвинение ему было предъявлено по тому же экзотическому 13-му пункту 58-й статьи, что и А.Н.Боброву в 1931 году (см. выше), а ведь гражданская война окончилась семнадцать лет назад, когда Г.Кривдуну было 22 года. Когда он успел послужить контрреволюционным правительствам, да так, что об этом вспомнили через столько лет? Впрочем, 13-й пункт 58-й статьи срока давности не имел и чекисты активно им пользовались до тех пор, пока не занялись «власовцами» и другими «преступниками» времён Великой Отечественной.

* * *

Нельзя не рассказать об одной трагической, хотя и не связанной с репрессиями, судьбе одного из челюскинцев, морского зоолога Владимира Стаханова. Как и Белопольский, он увлёкся зоологией еще в отрочестве и вместе с ним был членом знаменитого КЮБЗа – Кружка юных биологов Московского зоопарка, которым органы ОГПУ заинтересовались как раз в 1934-м году [«30 октября», 2007]. Стаханов был участником экспедиции на «Сибирякове», а до этого – участником нескольких арктических экспедиций, несмотря на тяжёлую болезнь – костный туберкулёз. В 1930 году он женился на одной из первых красавиц Москвы – Ирине Саблиной и иногда приводил её на занятия КЮБЗа: «занятия кружка под угрозой срыва – не можем отвести глаз от Ирины Борисовны» (К.Смирнов) [«Без четверти век» ]; брак, впрочем, не был долгим. В уже упоминавшемся письме членов семей челюскинцев Сталину среди подписей – и подпись Ирины Саблиной, хотя они с Владимиром уже были разведены. Это коллизия активно обсуждалась в прекрасно осведомлённом кюбзовском сообществе, наверняка – с иронией. Не это ли было одной из причин усиленного внимания «органов» к КЮБЗу, члены которого к тому же неосторожно распевали сатирические народные куплеты о героической «челюскинской эпопее»: «Капитан Воронин судно проворонил…». Судьба же Владимира Стаханова была печальной: через год после завершения «эпопеи» он умер от костного туберкулёза, резко обострившегося в «Лагере Шмидта». Талантливому учёному было всего 26 лет. Брать в арктическое плавание тяжело и неизлечимо больного человека – ещё одно доказательство легкомыслия при подготовке экспедиции и абсолютной уверенности в её полном успехе.

* * *

Теперь – о другом, о том, что отдельные герои-челюскинцы отнюдь не были законопослушными гражданами своей страны. Известны два приговора по уголовным статьям участникам экспедиции на «Челюскине». Василий Громов, кочегар, «сибиряковец», более того – на «Сибирякове» секретарь комсомольской ячейки, дважды орденоносец (не путать с журналистом Борисом Громовым), в ноябре 1940 года был арестован и в марте 1941 года приговорён к трём годам лишения свободы за мошенничество (статья 169 УК) и самовольное присвоение себе звания (статья 77). 26 марта 1942 года освобожден в связи с прекращением дела. Судя по последней дате, он попал под освобождение осуждённых по уголовным статьям, когда весной 1942 года обнаружилась резкая нехватка людей призывного возраста (в это время ему было 29 лет). Выяснение судьбы В.Громова теперь нужно вести не в архивах МВД, а в архивах Министерства обороны.

30 марта 1941 года в Рыбинске был арестован бывший плотник бригады строителей 28-летний Алексей Юганов, тот самый, кого из-за его недюженной силы и отменного здоровья врач Никитин посадил с собой и больным О.Ю.Шмидтом в самолёт Молокова – достаточно посмотреть на фотографию этого здоровяка [«Поход „Челюскина“», т. 1], чтобы оценить решение врача: случись что, этот богатырь вынес бы Отто Юльевича на своих плечах. Юганов был обвинён в банальном «совершении хулиганских действий в общественных местах» (статья 74 УК), и через день уже выслушивал приговор участкового народного судьи (срок заключения в архивной справке не указан, максимальный срок по статье – один год). Почти сразу он был направлен в дорожно-строительный лагерь НКВД в районе Брест-Литовска, то есть в первые дни войны оказался на острие немецкого удара и вряд ли выжил в этой мясорубке.

* * *

Хочется всё же закончить этот достаточно мрачный рассказ чем-то позитивным. Нижеследующая история бытует среди коктебельско-московских старожилов на уровне легенды, хотя один из них заверял меня в её правдивости, так как слышал рассказ от самого героя. В должности матроса шёл на «Челюскине» 23-летний уроженец Белоруссии Александр Миронов, вообще-то представлявшей в экспедиции всю архангельскую прессу (напомню, что почти вся команда состояла из архангелогородских поморов). Человеком он был весёлым, остроумным, немного фантазёром, но и работягой, и был очень любим командой. Имел он и полярный опыт, плавал на Шпицберген и на Новую Землю. После челюскинской эпопеи он продолжал жизнь эдакого морского бродяги, продолжая заниматься журналистикой, а потом и писательством, пересказывая в рассказах для детей разные морские байки. В 1950-х годах он вернулся на родину и даже был принят в Союз писателей Белоруссии. Одним из первых он оценил прелести крымского поселка Планерское, упорно называемого всеми Коктебелем, и купил там маленький домик. В конце 1950-х годов Миронов обратился в Союз писателей за разрешением на поездку в США и, естественно, получил отказ, а в придачу – назидательную лекцию от куратора Союза от КГБ. Тогда он извлёк свой старый матросский заграничный паспорт, поступил матросом на какое-то грузовое судно, идущее в США, чтобы, пока идёт погрузка-разгрузка (а это занимало дней десять) «слинять» с парохода и «прошвырнуться» по Америке. Тут на его удачу случилась забастовка докеров, и Миронов автостопом почти месяц мотался по восточным штатам, зарабатывая на еду то мытьём посуды, то ещё каким-либо немудрящим способом. Но неизменно из каждого места своих ночёвок он посылал в Союз писателей Белоруссии открытку с приветом куратору. К отплытию своего корабля он был на его борту и капитан, во избежание скандала, вынужден был его принять. Самое удивительное, что никаких последствий это фантастическое действо в те смутные для чекистов «оттепельные» времена не имело, ведь сам же вернулся, ну разве что нарушил трудовую дисциплину. Заграничный паспорт, конечно, отобрали, тем дело и ограничилось.

* * *

Сказанным выше, конечно, далеко не исчерпываются «корректировки» в истории «челюскинской эпопеи». Нами скорее приведены несколько примеров того, какова, по-нашему, была подоплека отдельных событий, связанных с «эпопеей», действительно неординарной. Мы сделали попытку проследить судьбы некоторых её участников, судеб чаще трагических, хотя следовало бы выяснить и судьбы другие, судьбы простых участников событий. Представляется, что написание истинной истории эпопеи «Челюскина» и челюскинцев станет темой непредвзятых историков, специалистов других отраслей. Разгадка «тайн» истории – дело не одного человека и не одного года. «Челюскинская эпопея» – эпопея советская, и всё, что было тогда на судне и на льдине, – точный слепок с тогдашнего советского общества со всеми его проблемами, героизмом и подлостью, свойственной всем людям борьбой за жизнь и собраниями партячейки…

Литература

1. Архив Александра Н.Яковлева. История в документах Россия XX век (электронный альманах) –

2. Без четверти век (75 лет КЮБЗ): сб-к воспоминаний. М.: ABF, 1999

3. Белов М.И. Научное и хозяйственное освоение Советского Севера. 1933–1945 гг. // История открытия и освоения Северного морского пути: Т. 4. Л.: Гидрометеоиздат, 1969.

4. Большая советская энциклопедия: Т. 61. 1-е изд. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1934.

5. Большая советская энциклопедия: Т. 47. 2-е изд. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1957.

6. Большая Советская энциклопедия: Т. 29. 3-е изд. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1978

7. Бочек А.П. Доклад начальника Северо-Восточной Полярной экспедиции Наркомвода Народному комиссару водного транспорта тов. Янсону Н.М., 1934 //

8. Бутовский полигон. 1937–1938 // Книга памяти жертв политических репрессий: Вып. 4. М., 2000.

9. Визе В.Ю. Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. М.;Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948.

10. Власть и художественная интеллигенция // XX век. Документы. / Сост. А.Артизов, О.Наумов под общей ред. А.Н.Яковлева. М., Междунар. Фонд «Демократия», 1999

11. Водопьянов Б. Плыл по ледовитым морям… // Нева. 1987. № 11.

12. Волков Н.А. 40 лет челюскинской эпопеи // Известия Всесоюзного географического общества. 1974. Т. 106.

13. Героическая эпопея: Арктический поход и гибель «Челюскина»: (Фотоальбом), М., 1935.

14. Гусарова С.А. Академик Ф.П.Решетников (К 50-летию Ледового похода) // Проблемы развития советского искусства и искусства народов СССР: Сборник: Вып. XV. Л., 1984.

15. Джапаков А, Попов Ю. Триумфально плененные // Меридиан. 1999. 6 декабря.

16. Дневники «Челюскинцев». Л.: Гослитиздат, 1935.

17. Жертвы политического террора в СССР: М., Звенья, 2004. (CD).

18. «Известия» (газ.). 1 февраля 1935 г.

19. Как мы спасали челюскинцев: Сборник / Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. ред. газ. «Правда», 1934.

20. Каневский З. Загадки и трагедии Арктики. М.: Знание, 1991.

21. Корякин В. Долгое эхо рокового рейса // Вокруг света. 2004, № 4.

22. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов (1898–1986): Т. 6 (1933–1937). – 9-е изд. М.: Политиздат, 1985.

23. Краткая географическая энциклопедия: Т. 4. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1964.

24. Кремлёвский кинотеатр. 1928–1953: Документы // сост. К.Андерсон, Л.Максименков и др./ М., РОССПЭН, 2005

25. Левинсон Г. Что было после «ледовой эпопеи». К 75-летию гибели парохода «Челюскин» //

26. «Пароход не подходил для ледового плавания»: Версия капитана «Челюскина» В.И.Воронина // Источник. 1996, № 1.

27. Первые Кавалеры Золотой Звезды. М.: Патриот, 2004.

28. По следам челюскинской эпопеи (радиограммы, письма, дневники, воспоминания, публикации). Магадан: Магадан. кн. изд-во, 1986.

29. Подъяпольский Г. Золотому веку не бывать… М.: Звенья, 2003.

30. Поход «Челюскина»: В 2 т. / Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. ред. газ. «Правда», 1934.

31. «Правда» (газ.). 13 апреля 1934 г.

32. Расстрельные списки. Москва. 1937–1941. «Коммунарка», Бутово. М.: Звенья, 2000.

33. Репрессии в Красной армии (30-е годы): Сб. документов из фондов Государственного Военного Архива / Состав. А.Кристиани, В.М.Михалева. Неаполь, 1996 – Итал., рус.

34. Русский Икар. Николай Николаевич Данилевский //Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 7. М., 2003.

35. Славным завоевателям Арктики: Сборник под ред. И.Р.Грозы, П.С.Дубенского. М.: Соцэкгиз, 1934.

36. Семенов С. Из записной книжки челюскинца // Семенов С. «Однотомник». М.: «Сов. писатель», 1936.

37. Смирнова Н. Шаг навстречу. М.: Муравей, 2002.

38. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР/ № 6, 5 апреля 1936: Госиздательство «Советское законодательство».

39. Советский энциклопедический словарь: 2-е изд. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1983.

40. «30 октября»: Газета «Московского „Мемориала“», 2002. №№ 28, 29.

41. «30 октября»: Газета «Московского „Мемориала“», 2007, №№ 78, 79.

42. Уголовный кодекс РСФСР 1926 года. М.: Юриздат, 1952.

43. Хмызников П., Ширшов П. На «Челюскине». Л.: Изд-во Главсевморпути, 1936.

44. Ширшова М.П. Забытый дневник полярного биолога. М.: Аванти, 2003.

45. Чертков В. Ищу Арктику. М.: Сов. Россия, 1986.

В статье использованы материалы из фондов Государственного архива Российской Федерации, Российского Государственного архива экономики (Москва), Архива НИПЦ «Мемориал» (Москва). Архива НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) и фонды Государственного Музея Арктики и Антарктики (Санкт-Петербург). Сведения о репрессиях участников экспедиции получены по запросам НИПЦ «Мемориал» (Москва) из Центрального архива ФСБ РФ, архивов Управления ФСБ РФ по Новгородской области, Управления ФСБ РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Главного информационно-аналитического центра МВД РФ. Всем этим организациям и их сотрудникам автор выражает свою искреннюю признательность и глубокую благодарность.

 

С. Ларьков, Ф. Романенко

Законвоированные зимовщики

Этапы в «столыпиных», в «телячьих» вагонах, вообще этапы железнодорожные описаны в воспоминаниях бывших заключённых многократно. Выжившие соловчане вспоминали плавание из Кеми на Соловки, чаще всего на знаменитом «Глебе Бокие». В 1930 году был организован Вайгачлаг на одноименном острове. Начались полярные плавания того же «Глеба Бокия», но его вместимости не хватало. Кораблём-«зековозом» стал прославившийся за два года до этого при спасении экспедиции Нобиле ледокол «Красин», но не хватало и его трюмов, и был зафрахтован грузовой пароход под характерным названием «Красное знамя» (бывший английский «Waverley»). Путь из Архангельска на Вайгач был недлинным – менее 600 миль, а Белое и Баренцево моря в летнее время практически свободны ото льда.

Массовые морские перевозки заключенных начались с образованием в конце 1931 года Дальстроя и приданного ему Северо-Восточного ИТЛ – других путей, кроме морского, с «материка» на Колыму не было. Колымским «Mayflower»-ом («Майский цветок» – так назывался корабль, на котором первые английские колонисты прибыли в Америку – авт.) стал зафрахтованный ОГПУ пароход «Сахалин» Дальневосточного морского пароходства (ДВМП), за полтора года до того сошедший со стапелей Балтийского завода в Ленинграде. Преодолев 1400 миль по зимним Японскому и Охотскому морям, он прибыл из Владивостока в бухту Нагаева (названа в честь русского гидрографа XVIII-го века адмирала А.И.Нагаева – авт.) 4 февраля 1932 года, имея на борту руководство «Дальстроя» во главе с Э.П.Берзиным и первые двести человек колымских заключённых, этапированных сюда за два месяца до официального приказа о создании Севвостлага [Бацаев, Козлов]. По стечению ли обстоятельств, по другим ли причинам, в феврале-апреле 1933 года были арестованы капитан «Сахалина» З.А.Богатский, его старший помощник П.И.Рождественский, старший механик парохода П.П.Харьковский и 4-й механик Е.И.Дуковский. Всем им было предъявлено обвинение в «диверсии». 17 апреля 1933 года Тройка при Полномочном представительстве ОГПУ в Дальневосточном крае дело против З.А.Богатского прекратила, а П.И.Рождественский, П.П.Харьковский и Е.И.Дукельский были приговорены к расстрелу – для тех времён приговор нечастый [«Жертвы политического террора…» ].

Пароход «Сахалин» [Bollinger, фото ВМС США]

С летней навигации 1932 года рейсы в порт, на первых порах именовавшийся, по названию бухты, Нагаево, стали регулярными, тоннаж фрахта нарастал из года в год и в 1935 году «Дальстрой» обзавёлся собственным морским флотом, закупив в Голландии крупнотоннажные морские суда «Britlle» (переименован в «Джурму»), «Batoe» («Кулу») и «Almelo» («Генрих Ягода», переименованный потом по понятным причинам в «Дальстрой»), позже в Англии был куплен океанский грузопассажирский кабелеукладчик «Dominia» – после переоборудования он стал флагманом флота Дальстроя и получил название «Николай Ежов», тоже вскоре заменённое – на «Феликса Дзержинского» [Навасардов]. Но даже этот флот суммарным брутто-тоннажем более 42 тысяч тонн не справлялся с возрастающим потоком грузов и заключённых и в помощь ему по-прежнему фрахтовались суда ДВМП. Список советских морских судов, работавших на Дальстрой и Севвостлаг, составленный по многим публикациям и воспоминаниям колымских заключённых, насчитывает десятки названий.

В своё время нами была предпринята попытка разыскать судовые документы этих кораблей, прежде всего – вахтенные журналы, в которых были бы зафиксированы факты, а, возможно, и подробности морских этапов, приспособление «грузовиков» под перевозку сотен людей не только в Магадан, но и на Вайгач, в Дудинку для Норильлага и по другим морским этапным маршрутам. Бассейновые морские пароходства, ставшие ОАО, ЗАО и т. п., особого рвения в поисках этих документов не проявили. Единственная организация добросовестно и полно отвечала на запросы «Мемориала»: Российский морской регистр судоходства в Санкт-Петербурге сообщал исторические сведения и технические данные о запрашиваемых судах.

Некоторые документы, однако, нашлись, но не в архивах НКВД или пароходств, а в Москве, в легко доступном Российском государственном архиве экономики на Большой Пироговской улице, в фонде Главного управления Северного морского пути (фонд 9570), и касались эти документы одних из самых экзотических эпизодов в истории ГУЛАГа, известных в литературе по истории Советского Севера как Северо-Восточная полярная 1932 года и Колымская особая 1933 года экспедиции [Белов, 1959; Визе]. Но при чём здесь Управление Севморпути, организация, овеянная романтической славой полярных экспедиций и беспримерных подвигов? Созданное Постановлением СНК от 17 декабря 1932 года, ГУСМП организовывало все экспедиции по арктическим морям, используя пока не свои суда (их попросту не было), а плавсредства Наркомата водного транспорта. Обнаруженные в РГАЭ копии «Рейсовых донесений» капитанов судов, составлявшиеся по окончании плавания по вахтенным журналам, представлялись Коллегии ГУСМП, работавшего на правах наркомата. Эти документы легли в основу предлагаемой «ГУЛАГовской версии» целей экспедиций, о чём в открытой печати практически не говорилось до самых последних лет. Кроме того, недавно в Интернете появилась публикация ценнейшего для нашей темы документа – подробного доклада начальника Северо-Восточной полярной экспедиции 1932-го года А.П.Бочека наркому водного транспорта Н.М.Янсону (копия – директору «Дальстроя» Берзину, гриф – «не подлежит оглашению»), день за днём описывающий подготовку экспедиции, её плавание, зимовку, вторичную разгрузку в Амбарчике, возвращение во Владивосток в 1933-м году.

Ещё при организации Дальстроя встала проблема транспортной доступности к основным объектам золотодобычи: россыпи находились в бассейне верховий Колымы, путь к ним от столицы Дальстроя бухты Нагаева (город Магадан появится здесь позже) преграждали таёжные и гольцовые (гольцы – каменистые тундры выше уровня леса. – авт.) горные хребты, через которые вели редкие гужевые тропы. Естественным было желание, несмотря на недостаточное знание условий полярного судоходства, малый опыт полярных плаваний и отсутствие приспособленных для них кораблей, обеспечить регулярный завоз, прежде всего тяжёлого добычного оборудования, запасов продовольствия и иных массовых грузов по реке Колыме от её устья. Уже 23 января 1932 года СНК принимает Постановление «Об освоении северо-восточных водных путей СССР», по которому предполагалось организовать в предстоящую навигацию Северо-Восточную полярную экспедицию Наркомвода для доставки в устье Колымы не менее 12 тысяч тонн груза и последующую его доставку в ту же навигацию от устья Колымы в район приисков [Бацаев, Козлов]. Это решение для истории плаваний в восточном секторе Советской Арктики было переломным – плавания одиночных кораблей с грузами для местного населения колымско-чукотского побережья сменялись экспедициями целых флотилий в сопровождении судна ледокольного класса с грузами для огромной организации. Фарватер Колымы ещё в 1928 году был изучен и частично размечен экспедицией иркутского гидролога И.Ф.Молодых [Белов, 1959; Визе]. Молодой, но уже авторитетный учёный был противником освоения Северного морского пути и выступал за прокладку Великого Сибирского железнодорожного пути.

В конце июня – начале июля 1932 года, с задержкой графика, из Владивостока вышли пароходы «Сучан» (капитан П.И.Хренов), «Север» (А.О.Шмидт), «Анадырь» (А.П.Сиднев), «Урицкий» (Я.Л.Спрингс), «Микоян» (В.М.Стехов), «Григорий Зиновьев» (П.П.Караянов) и парусно-моторная шхуна «Темп» (А.Д.Рябоконь) в сопровождении ледореза «Литке» (Н.М.Николаев) [Бочек]. Лишь половина грузовых судов («Сучан», «Север» и «Анадырь») были построены для плаваний в арктических морях (т. н. «северняки»), остальные были обычными лесовозами, борта которых на случай ледовых сжатий были на скорую руку укреплены деревянными распорками в трюмах. В составе экспедиции была и созданная Н.И.Евгеновым научная группа по прогнозу погоды и ледовой обстановки и исследованиям по программе Второго Международного Полярного Года. На буксирах корабли тянули две железные баржи и два паровых катера, предназначавшихся для Колымского пароходства, ещё восемь деревянных барж в разобранном виде лежали в трюмах и на палубах [Белов, 1959]. Основной тоннаж груза в 6500 тонн предназначался «Дальстрою», но некоторая часть направлялась для Колымско-Индигирского управления речного транспорта (КИУРТ), «Якутпушнины» Комсевпути и чукотских факторий. Возглавлял экспедицию известный учёный-гидрограф Н.И.Евгенов, его заместителем был опытный морской капитан А.П.Бочек, представителем треста «Дальстрой» – Ю.С.Шифрин. Известный полярник В.Корякин [Корякин] пишет, что Бочека предупредили: «За экспедицией будут следить не только Наркомат и Дальстрой, это вы должны знать…». Из капитанов судов наиболее опытным был В.Сиднев, еще в 1927 году ходивший к устью Колымы старпомом на пароходе «Колыма», в 1928 году повторивший этот маршрут уже его капитаном, зазимовав на обратном пути [Белов,1959]. В твиндеках (подпалубных помещениях) «Сучана» «стонали от качки» более 200 заключённых – арктических пионеров ГУЛАГа (А.П.Бочек [Бочек] указывает цифру в 219 «пассажиров Дальстроя», но в неё, очевидно, входит и конвой), Всего же на судах экспедиции было 867 пассажиров, как скрупулёзно подсчитал в наше время магаданский историк А.Бирюков [Бирюков] и 330 человек личного состава экспедиции – экипажи кораблей, руководство, научная и лётная группы, прикомандированные специалисты [Бочек]. Необычность пассажиров (кроме заключенных) была в том, что среди них было 130 женщин и 80 детей (в пути родилось ещё двое). А.Бирюков предполагает, что, кроме какого-то количества вольнонаёмных, остальные были направляемыми в колымские посёлки колонистами из числа ссыльных (в основном – семьями) и бывших заключённых, скорее всего – Дальлага, на первых порах передававшего свой «контингент» дальстроевскому Севвостлагу. Ведь именно в это время директор Дальстроя Берзин активно поддерживал идею ЦК и ОГПУ об освоении труднодоступных районов силами колонистов – ссыльных и освобождаемых для этого заключённых. Есть и неподтверждённые документально свидетельства того, что в первой половине 1930-х годов в районе Средне-Колымска существовал женский лагерь.

В Петропавловске-Камчатском суда задержались для пополнения углем. «Во время стоянки судов экспедиции в Петропавловске экипажам было воспрещено общение …, в особенности при стоянке рядом с японским пароходом „Исутори Мару“ (он доставил уголь для судов экспедиции – авт.), т. к. операции экспедиции являлись не подлежащим оглашению» [Бочек]. Ещё раз пополнившись углем в бухте Провидения, на этот раз с советского парохода «Лозовский» и, по настоянию Евгенова, пересадив на него часть семей колонистов для возвращения во Владивосток, в начале августа караван прошёл Берингов пролив и вынужден был остановиться у кромки тяжёлых льдов Чукотского моря. Попытки «Сучана» и «Анадыря» пройти их самостоятельно были неудачны. Лишь 16 августа руководство экспедиции всё же решилось пробиваться, и «Литке», используя узкие полыньи и с трудом ломая ледяные перемычки между ними, повел корабли на запад вдоль берегов Чукотки. Что должны были чувствовать заключённые, запертые в тесном, темном твиндеке, слыша скрежет льдов и их удары по борту «Сучана», шедшего прямо за ледорезом, можно только догадываться. По пути экспедиция выручила шедших во Владивосток с вынужденной зимовки, затёртых льдами, почти без угля и продовольствия, пароходы «Колыма» и «Лейтенант Шмидт», заодно отправив с ними обратно уже ненужных из-за явного запаздывания с прибытием на Колыму рабочих и баржевиков КИУРТа, многие из которых плыли с семьями и уже имели признаки заболевания цингой (на этом настоял заместитель начальника экспедиции по речной части И.Ф.Молодых) [Бочек]. Этот труднейший переход, насыщенный драматическими событиями, подробно описан А.П.Бочеком, как и многочисленные повреждения, которые получил ледорез и пароходы. Наконец, через два месяца после выхода из Владивостока, 4 сентября, преодолев три с половиной тысячи миль по Японскому, Охотскому, Берингову, Чукотскому и Восточно-Сибирскому морям, экспедиция достигла пункта назначения – бухты Амбарчик недалеко от устья Колымы [Белов,1959].

Пароход «Сучан» во льдах Чукотского моря (фонды Музея Арктики и Антарктики)

Именно она была выбрана как перевалочная база – здесь грузы с морских судов должны были выгружаться на береговые склады, а с них – на речные суда и баржи. Открытая с моря мелководная бухта даже летом бывала забита льдом, из-за мелководья морские суда бросали якоря в пяти-шести милях от берега, грузы нужно было сгружать в кунгасы или на баржи, а уже с них – на причалы, но выбирать было не из чего: берег Восточно-Сибирского моря бухтами не изобилует. А.П.Бочек подробно описывает процесс выгрузки с кораблей грузов на голый, никакими причалами не оборудованный берег: «к приходу судов экспедиции никакой подготовки не велось и вообще экспедицию никто не встречал, … в бухте Амбарчик подготовкой берега, сходен, молов, настилов … не занимались» – с обидой пишет А.П.Бочек, очевидно, получивший от «Дальстроя» и КИУРТ соответствующие заверения [Бочек]. Разгрузка велась при сильном ветре и волнах, при конфликте с руководством КИУРТ, с отрывом и уносом барж, кунгасов и катеров, их спасением. Доклад А.П.Бочека опровергает до сего времени бытующие слухи об унесённой штормом барже с заключёнными. Впрочем, он нигде не пишет о заключённых, называет их «рабочими Дальстроя» и не раз говорит о том, что «рабочая сила» Дальстроя – «организованная, дисциплинированная, работоспособная» (что под дулами винтовок конвоя немудрено!).

Ледорез «Литке» и суда Северо-Восточной полярной экспедиции близ бухты Амбарчик [Белов, 1969]

Так было положено начало одному из полярных островов ГУЛАГа – отдельному лагерному пункту «Амбарчик», подчинённому вскоре организованному (22 декабря 1932 года) Колымскому речному управлению «Дальстроя» (КРУДС) [Навасардов]. Этот метастаз ГУЛАГа лежал на той же географической широте, что и Вайгачлаг, в 350 км севернее Полярного круга.

За день до прихода судов экспедиции в Амбарчик здесь бросил якорь ледокольный пароход «Сибиряков», перед которым была поставлена задача пройти Северный морской путь в одну навигацию. Возглавлял экспедицию директор Арктического института О.Ю.Шмидт, капитаном «Сибирякова» был В.И.Воронин. Как считают некоторые историки [Водолазов], экспедиция была задумана Шмидтом как альтернатива как раз Северо-Восточной экспедиции Наркомвода с целью доказать возможность доставки грузов для золотых приисков Колымы не с востока, а с запада, из желания «наложить руку» на колымское золото путём монополизации доставки грузов для «Дальстроя» Северным морским путём. А.Водолазов весьма резок в оценке этой деятельности Шмидта. «Сибиряков» привёл на буксире из Тикси речные пароходы «Партизан» и «Якут», предназначенные для плавания по Колыме, и несколько барж [Белов, 1959], что играло на руку намерениям Шмидта. Команда и научный состав на «Сибирякове» видели, как началась разгрузка заключёнными судов дальстроевской экспедиции, строительство причалов, складов, бараков. «Сибиряков» вскоре покинул бухту, а обрушившийся 16 сентября шторм вынудил прекратить разгрузку и 23-го корабли вообще ушли на восток, где и зазимовали в удобной для этого Чаунской губе, в 150-ти милях от Амбарчика. «Сибирякову» же удалось «проскочить» Берингов пролив, и его объявленный удачным рейс стал толчком к созданию Главсевморпути и организации похода «Челюскина» в 1933-м году.

Ледорез «Литке» и суда Северо-Восточной полярной экспедиции близ бухты Амбарчик [Белов, 1969]

Проект Постановления СНК об образовании Главного Управления Северного Морского пути спешно готовился в ноябре – начале декабря 1932 года. Участвовавший в подготовке проекта будущий заместитель начальника ГУСМП и начальник полярной авиации М.И.Шевелёв вспоминал: «Сталин сравнил эту организацию с … Ост-Индийской компанией. Только у нас построена она должна быть не на крови, не на костях местного населения, а на базе поднятия их культуры. Пошутил, что вот у Ост-Индийской компании были свои войска для подавления восстаний, а у нас всё должно решаться мирным путём, поэтому „пушек Шмидту не давать!“» [Шевелёв]. Если не пушки, то винтовки и пулемёты в изобилии были у ОГПУ, делить их с гражданской организацией для Сталина не было никакого резона. Крови местного населения на Севере уже было пролито немало при подавлении восстаний ненцев Ямала, долган и ненцев Таймыра, и при подавлении сопротивления грабежу других малых народов Севера, в 1937–39-м годах и они попадут под топор «Большого террора», а к чему привело «поднятие культуры», стало ясно через шестьдесят лет. Создание арктических лагерей с заключёнными почти всех национальностей СССР, в том числе Амбарчика, о чём Сталин не мог не знать, и привело к построению социализма на костях.

ОЛП «Амбарчик» остался с теми запасами, которые успели выгрузить, всего же выгрузили 2500 тонн, менее половины всего груза (по другим данным – 1200 тонн) [Навасардов]. Бытовала в устной традиции легенда о том, что оторвавшуюся при разгрузке с корабля баржу с несколькими десятками людей унесло в море, но в «Рейсовых донесениях» и в докладе А.П.Бочека это происшествие не зафиксировано. Может быть, смутные слухи об этой трагедии подтолкнули в последние годы фантазёров от истории на выдумку мифов полярного ГУЛАГа: о шедшей со знаменитым «Челюскиным» «Пижмы» с 2000 заключённых и её утоплении, об уничтожении в 1935 году в Чукотском море 12 тысяч заключённых, привезенных туда на «Джурме» (см. статью « Об одном полярном мифе Гулага » в настоящем сборнике). В начале марта 1933 года заболевшего и вывезенного на «материк» Евгенова на посту начальника экспедиции сменил А.П.Бочек, а двести заключённых «Амбарчика» за полярную зиму успели построить дома для охраны, 150 метров причалов и складские помещения вместимостью более 3000 тонн.

Дальстроевская шхуна «Темп» [Белов, 1959]

Условия существования в Амбарчике без преувеличения можно назвать невыносимо тяжёлыми. В арктическую зиму люди жили в палатках, не было нормальной пищи, бани, среди заключённых скоро начались заболевания цингой. В феврале 1933 года по просьбе уполномоченного Дальстроя Шифрина с зимующих в Чаунской губе кораблей в феврале 1933 года в Амбарчик был направлен начальник медико-санитарной части экспедиции опытный полярный врач Л.М.Старокадомский «ввиду большого наличия среди дальстроевцев заболевания цингой», он пробыл в Амбарчике два месяца, «с исключительной энергией и успехом ликвидировал заболевания цингой среди рабочих Дальстроя» [Бочек]. В этих-то условиях у группы заключённых возникла идея побега с убийством руководства лагпунктом и охраны и захватом зимовавшей в бухте шхуны «Темп» [Бирюков]. Заговорщики были вскоре выданы «стукачём», арестованы, уполномоченный ОГПУ быстро провёл следствие и в начале марта 1933-го года известил о заговоре руководство Северо-Восточных лагерей. Уже 21 марта из бухты Нагаева, преодолев посуху две тысячи километров, в Амбарчик прибыл помощник начальника Управления Северо-Восточных лагерей (УСВИТЛ) А.Энгельгард и провёл тщательное следствие. А.Бирюков, анализируя обнаруженные им в архиве УСВИТЛа документы, подробно разбирает ход и результаты следствия и приходит к выводу, что из шести заговорщиков (все они были осуждены по уголовным статьям) четверо были расстреляны, одному срок увеличили до десяти лет, а ещё один был «прощён» – «по причине его неграмотности и не сознательности и из за крайне ограниченной развитости (стиль документа. – Авт.)», на самом деле – за содействие следствию. Сразу по окончанию следствия (в начале апреля) четверо были расстреляны без какого-либо подобия приговора, ибо Энгельгард прибыл в Амбарчик с санкцией на расстрел, полученной им от начальника УСВИТЛа и директора Дальстроя НКВД Берзина, который, в свою очередь, получил её от Ягоды. Расстрел имел целью запугать начавших «тянуть волынку» заключённых ОЛПа «Амбарчик». «Обвинительное заключение» по делу было подписано Берзиным значительно позже, по странному совпадению – в день гибели «Челюскина», 13 февраля 1934-го года. Впрочем, обнаружены документы о том, что «заговор» был спровоцирован уполномоченным УСВИТЛа в Амбарчике, пьяницей и карьеристом Лубягиным и его осведомителем из заключённых Панченко, по настоянию Берзина оба были впоследствии расстреляны (Центральный архив ФСБ, ф. 7, т. 15, лл. 576–577).

Бухта Амбарчик с остатками строений лагеря и порта. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Сохранившийся фрагмент причальных молов Амбарчика, построенных в начале 1930-х гг. На бревенчатые срубы (ряжи), заполненные каменными глыбами, положен дощатый настил. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Фрагмент сохранившейся «набережной» у причальных молов порта Амбарчик. На уступе высокой террасы на заднем плане – «морское» (не лагерное) кладбище, где похоронены погибшие в арктических плаваниях моряки и другие «гражданские» лица. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Остатки катера типа «дори» в порту Амбарчик. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Развалины лагеря в Амбарчике. Входные ворота, покосившиеся столбы ограждения из колючей проволоки и упавший барак. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Лагерное кладбище в Амбарчике рядом с остатками лагеря. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Амбарные весы производства завода «Армолит» г. Армавира (сохранилось заводское клеймо) на крыльце разрушенного склада в порту Амбарчик. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Ковш для транспортировки сыпучих грузов или горной массы (?) в порту Амбарчик. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Пробитый котёл для приготовления пищи на территории порта Амбарчик. Фото Ф.Романенко, 2005 г.

А в июле 1933-го перезимовавшие пароходы экспедиции разделились: «Сучан» и «Григорий Зиновьев» прямо с зимовки ушли во Владивосток. Впрочем, на «Зиновьеве» команде полярной зимой пришлось перекрашивать название судна на бортах и корме на «Красного партизана» – зимой 1932 года оппозиционер Г.Е.Зиновьев был исключён из ВКП(б) и отправлен в ссылку. «Север», «Анадырь», «Микоян» и трудно перезимовавший отдельно от них и лишь в июле освобождённый «Литке» изо льдов «Урицкий» вернулись для доразгрузки в Амбарчик. Однако среди заключённых и вольнонаёмных продолжала свирепствовать цинга. Руководство экспедиции рассчитывало, что на разгрузке будет работать 150 «рабочих Дальстроя», следовательно, с учётом четырех расстрелянных, не менее 45-ти заключённых зимой умерли. Оказалось, однако, реально могли работать лишь 34 человека, «остальные были больны цингой и вывезены на Сухарный» (заимка Сухарная в 24-х км. от Амбарчика, в устье восточной протоки Колымы Каменная Колыма; от неё доныне осталось несколько избушек и кладбище – авт.). Скоро часть из них была возвращена в Амбарчик на разгрузочные работы, но «работали они плохо» [Бочек].

Из-за недостатка рабочей силы суда разгружались по очереди. Первым разгрузился «Север» и 7 августа пошел на запад, к устью Лены, где в порту Тикси оставил предназначенный сюда груз, загрузился углем, взял на борт несколько пассажиров и двинулся обратно на восток. Однако пришлось заходить в Амбарчик, так как капитан П.Караянов «…обнаружил на борту двух „зайцев“, которых сдал властям в Амбарчике» («Рейсовое донесение»). Что это были за «зайцы»: просто безбилетники, какие-нибудь молодые романтики или беглые заключённые – выяснить не удалось. Амбарчик же по очереди покидали «Урицкий», «Микоян» и «Анадырь». «Урицкого» и «Микояна» «Литке» успел вывести на свободную от тяжёлых льдов воду.

В это же время из Тикси в Амбарчик вышел караван судов Лено-Колымской экспедиции во главе с опытным полярным капитаном П.Г.Миловзоровым, а флагманом экспедиции был пароход «Ленин» (в литературе его часто называют ледоколом – не путать с одноимённым атомным ледоколом, этот «Ленин» – бывший «Александр Невский», будущий «Владимир Ильич»). В этом караване шёл и «Север». Заключённых на судах экспедиции не было, её главной задачей, помимо доставки грузов, был перегон на Колыму пяти речных судов и шести барж. Со знаменитого Сормовского завода в верховья Лены, в Качуг были привезены детали корпусов и машин пароходов, здесь их собрали и своим ходом пароходы с баржами на буксире прошли всю Лену. Но в тяжёлых льдах моря Лаптевых были потеряны все баржи (не эти ли потери трансформировались позже в слухи об унесённой в Амбарчике барже?), а в шторм затонул речной пароход «Революционный», находившихся на его борту более двадцати женщин и детей удалось спасти, но вся команда погибла. В Амбарчик 31 августа было доставлено чуть более двухсот из полутора тысяч тонн грузов, а Миловзоров был награждён орденом Ленина [Белов,1969].

Между тем во Владивостоке в соответствии с Постановлением СНК СССР от 8 апреля 1933 года началось снаряжение Колымской особой экспедиции 1933 года, которая должна была доставить в Амбарчик более 4000 тонн груза и новую рабочую силу. Точно по графику, 16–19 июня Владивосток покинули пароходы «Хабаровск» (капитан Н.А.Финякин), «Свердловск» (А.П.Мелехов), «Лейтенант Шмидт» (Ф.К.Снежко) и снабженческий «Монгол» (Алексеев), загруженный углем и продовольствием для судов обеих экспедиций (он остановился у острова Шалаурова изба для обеспечения шедших на восток кораблей). Руководил экспедицией полярный капитан Д.Н.Сергиевский [Белов, 1969]. В 1930 году он капитаном «Колымы» совершил к устью Колымы рейс, в духе времени названный ударным, но на следующий год удача от «Колымы» и её капитана отвернулась и пароход зазимовал в районе Чаунской губы [Белов,1959]. В твиндеках «Хабаровска» разместилось 205 «пассажиров Дальстроя», как было записано в «Рейсовом донесении» Н.Финякина; что в нём и в донесениях других капитанов подразумевалось под этим, не оговорено, но из контекста понятно, что это были и заключённые (А.П.Бочек пишет о ста «рабочих Дальстроя», которые «были хорошо организованы и дисциплинированы») и вольнонаёмные. Суда зашли для пополнения воды в Петропавловск-Камчатский, где «Дальстрой производил свои дела» («Рейсовое донесение» Н.Финякина). Под проводкой «Литке», хотя и получившего повреждения в прошлогодней навигации, корабли на этот раз из-за весьма благоприятной ледовой обстановки довольно легко достигли Амбарчика и по мере разгрузки брали курс на Берингов пролив: сначала «Свердловск», последним – «Хабаровск». Он забрал перезимовавших в Амбарчике заключённых и скопившихся там пассажиров, в том числе – 27 цинготных «баржевиков» из Среднеколымска и Амбарчика. 6 сентября «Хабаровск» присоединился в Чаунской губе к судам экспедиции 1932 года «Анадырю» и «Северу», которым грозила уже вторая зимовка.

13 сентября с судов в сгущающихся полярных сумерках увидели силуэт шедшего на восток «Челюскина». В эти же дни его капитан В.И.Воронин в своём «Рейсовом донесении» [«Пароход не подходил…» ] фиксирует встречу со стоящим у Медвежьих островов, к северу от Амбарчика, «Шмидтом» и радиосвязь с «Литке», который в ста милях восточнее, у мыса Шелагского, вёл караван из трёх судов («Урицкий», «Микоян», «Свердловск»). Для Воронина, опытнейшего полярного капитана, стало ясно, что на помощь получившего за две навигации повреждения «Литке» «Челюскину» рассчитывать больше не приходилось. В тот же день «Челюскин» проходит мимо стоящих на бункеровке (погрузке угля – авт.) с «Севера» у острова Шелаурова изба «Хабаровска» и «Анадыря». В приспособленном для жилья твиндеке «Хабаровска» разместилось почти всё бывшее «население» Амбарчика и другие пассажиры. Здесь же была оборудована больница для больных цингой. Вторая группа больных располагалась на «Анадыре» в твиндеке № 2 (в «Рейсовом донесении» капитан В.Стехов пишет о них как о «пассажирах Дальстроя (заключённых)», для которых команда выделила последние запасы труб для камельков (небольшие угольные печи – авт.), лечением больных занялся врач Степашкин. На 22 сентября на «Анадыре» было 74 «пассажира Дальстроя», 27 из них больны цингой. Записи его капитана В.Стехова бесстрастно фиксируют: «21 августа – умер от цинги пассажир Дальстроя М.Ситников, тело предано морю. 30 августа – умер сын пассажира Леонтьевского от воспаления лёгких и ангины, умерла от уремических приступов беременная пассажирка К.М.Соколова, тела преданы морю». Всего на двух судах изначально было 168 пассажиров. На кораблях не было достаточного запаса продовольствия и тёплой одежды, многие пассажиры были цинготниками в тяжёлой форме, некоторые уже не могли двигаться. Между тем ледовая обстановка осложнялась: попал в ледовый дрейф у берегов Чукотки «Лейтенант Шмидт» и 6 октября его капитан Ф.Снежко записывает: «В 4–6 милях проходит в дрейфе п/х „Челюскин“; судя по „Рейсовому донесению“ Воронина [„Пароход не подходил…“ ], это произошло близ мыса Сердце-Камень, всего в 60 милях от Берингова пролива. Недалеко стоит во льдах и „Свердловск“, на который 4 октября пришла группа из восьми человек, по разным причинам покинувшая „Челюскин“, потом эту группу уже в бухте Провидения на южном побережье Чукотки „Свердловск“ вновь примет на борт и привезёт во Владивосток» [«Поход „Челюскина“», т. 1]. Не может быть, чтобы за месячное плавание несостоявшиеся «герои-челюскинцы» не узнали о том, чего и кого, откуда и куда возили «особые» экспедиции.

В почти безнадёжной ситуации «Свердловску» благодаря удивительному «чутью льда» и таланту капитана Мелехова удаётся уже чукотской зимой, 1-го ноября, вырваться из ледового плена самому и даже выручить «Шмидта», на остатках угольной пыли и всяком горючем мусоре пройти Берингов пролив, пополниться углём и 14 января 1934 года прийти во Владивосток. Все вышедшие из Чукотского моря корабли имели серьёзные повреждения, в том числе и «Литке». Он, несмотря на это, делает несколько попыток пробиться к остановленным льдами ещё 22 сентября у мыса Биллингса «Северу», «Анадырю» и «Хабаровску», получает новые повреждения и буквально чудом выскакивает из ледяной ловушки у острова Колючин, не дойдя до кораблей 100 миль.

Пароход «Анадырь» (Фонды Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге)

Эти попытки сыграли роковую роль в судьбе знаменитого «Челюскина» – потерявший лопасть винта, имеющий серьёзное повреждение руля и течь в помятом корпусе, «Литке» вынужден был ответить отказом на просьбу о помощи «Челюскину». Через две недели, кое-как залатав пробоины в корпусе, «Литке» сам предложил эту помощь дрейфовавшему у Берингова пролива «Челюскину», но на этот раз от неё отказался О.Ю.Шмидт. Ещё через двадцать дней, отчаявшись самостоятельно выйти из дрейфа, «Челюскин» запросил срочной помощи ледореза и тот сразу же вышел в море. Корабли разделяло всего 50 миль не самых тяжёлых льдов, но тут и сказались повреждения, полученные «Литке» при походе к судам дальстроевских экспедиций. Уже ему самому грозила зимовка, из-за отсутствия запасов угля обречённая на трагедию. Не будь последних попыток ледореза пробиться к судам дальстроевских экспедиций, «Челюскин», возможно, мог бы быть выручен «Литке» и благополучно выполнил бы задачу экспедиции. Но не пойти к этим судам «Литке» не мог, видимо, об этом позаботился Д.Н.Сергиевский, находившийся на «Хабаровске». В «Рейсовом донесении» его капитана Н.Финякина ещё 6-м сентября датируется такая запись: «В Чаунской губе встретили „Анадырь“, на котором были пассажиры Дальстроя, оставление которых на зимовку допустить было нельзя по известным соображениям».

Пароход «Хабаровск» в море [Bollinger, фото World Ship Society]

Остро встал вопрос об эвакуации с «Хабаровска» и «Анадыря» людей, которым грозила гибель от голода и болезни. Начальник ГУСМП О.Ю.Шмидт, возглавлявший экспедицию на «Челюскине», был назначен уполномоченным Совнаркома «по эвакуации экипажей судов Северо-Восточной экспедиции». Как видим, вопрос решался на самом высоком уровне и маскировался под эвакуацию экипажей, хотя совершенно ясно, что эвакуировать экипажи – значит бросить корабли на гибель. Такое внимание к «пассажирам Дальстроя» может иметь, по нашему мнению, единственное объяснение: корабли зазимовали недалеко от границы, на владение островом Врангеля претендовали Канада и США [Визе, c. 230–237], ситуация была непредсказуемой и наличие на зимующих судах каторжников-полярников, к тому же очевидцев бессудного расстрела и массовых смертей своих товарищей от цинги, могло стать достоянием гласности и вызвать отрицательную реакцию Запада.

Сохранить всё в тайне, кажется, не удалось. Газета «Труд» 18.07.1991 г. опубликовала рассказ казанского радиолюбителя В.Гурьянова о том, что его наставник, лётчик полярной авиации (его фамилия почему-то не приводится) в 1934 году перехватил радиосеанс американских лётчиков, базирующихся на Аляске, в котором речь шла о спасении русских в районе гибели «Челюскина», каких-то политзаключённых (похоже, добавление «полит-» появилось задним числом, тогда термина политзаключенные в СССР в обыденной речи не существовало). Видимо, в свою очередь американские радиостанции весьма тщательно отслеживали радиообмен советских судов в Чукотском море между собой, с базовым портом (Владивостоком) и с Москвой, ведущихся открыто, без шифровки, и «вычислили» состав пассажиров на зимующих кораблях.

Самолёт «Юнкерс-Гигант» (ЮГ-1) [Самойлович]

О.Ю.Шмидта на посту уполномоченного СНК вскоре сменил опытный авиатор Г.Д.Красинский, в распоряжении которого оказался лишь один самолёт – трёхмоторный ЮГ-1 («Юнкерс-Гигант»), командиром которого был Ф.К.Куканов, вторым пилотом – Г.А.Страубе (он в 1928 году на таком же ЮГ-1 был вторым пилотом в экипаже Б.Чухновского, обнаружившего гибнущих членов экспедиции Нобиле и спасённых ледоколом «Красин»), механиками – В.Шадрин и Демидов. Всё лето экипаж отработал на Чукотке с экспедицией С.В.Обручева, облетев огромную неизученную территорию, спас американского лётчика Маттерна, совершавшего кругосветный перелёт и потерпевшего аварию у Анадыря [Белов, 1969; Каминский], сделал рейс к «Челюскину», когда тот пытался пробиться к острову Врангеля, и свозил на него Шмидта, а когда стало ясно, что «Челюскину» к острову не пробиться, сделал туда два рейса, доставив на бедствующую полярную станцию продукты и боеприпасы, а оттуда вывезя 11 зимовщиков.

За пять месяцев до подвига первых Героев Советского Союза, вывезших из ледового лагеря челюскинцев, экипаж Ф.К.Куканова совершил настоящий подвиг: спас людей с зимующих кораблей дальстроевских экспедиций. Знаменитый учёный-полярник В.Ю.Визе [Визе] пишет: «При крайне неблагоприятной погоде, в условиях наступающей полярной ночи, Куканов за короткое время перебросил с зимовавших пароходов на мыс Шмидта и в Уэлен свыше девяноста пассажиров». В «Рейсовом донесении» Н.Финякина пунктом вывозки указан мыс Северный (вскоре он получит название мыс Шмидта. – Авт.), а число вывезенных – 62 человека – это только пассажиры «Хабаровска». Известный полярный летчик М.Каминский уточняет, что на имеющем много дефектов из-за небрежного ремонта, износившемся самолёте Куканов совершил в короткие световые дни октября от мыса Северного к зимующим кораблям тринадцать рейсов и вывез 93-х человек [Каминский].

От места зимовки до Северного – 100 километров (напомним – дальность полёта в лагерь челюскинцев из Ванкарема – 130–140 км), так что и расстояния, и условия полётов сравнимы, а самолёт Куканова был вдвое больше и, значит, требовал более жёстких условий посадки и взлёта, чем одномоторные Р-5 – именно на них было перевезено большинство челюскинцев. Справедливости ради надо отметить, что корабли стояли на зимовке у ровного льда берегового припая. Тем не менее первые Герои Советского Союза вывезли: В.Молоков – 35 человек за 8 рейсов, Н.Каманин – 31 за 9, А.Ляпидевский – 12 за 1 рейс на АНТ-4: 10 женщин и двоих детей, М.Водопьянов – 9 за 3, М.Слепнёв 6 за 2, И.Доронин 2 за 1, С.Леваневский – ни одного, т. к. в лагерь Шмидта вообще не летал [«Поход „Челюскина“», т. 2], то есть Куканов вывез почти столько же, сколько все шесть Героев Советского Союза вместе взятые. Может быть, этот лётчик и попал бы в «обойму» первых кавалеров Золотой Звезды, но к началу челюскинской эпопеи его самолёт выработал все мыслимые и немыслимые ресурсы. И спас Куканов не тех – на спасении заключённых пропагандистской шумихи не устроишь! Кому сейчас известно имя Фёдора Кузьмича Куканова, который по праву должен был стать Героем Советского Союза № 1?… Эту крамольную мысль ещё в 1973 году высказал в своей книге М.Каминский, говоря о его последнем полёте к зимующим кораблям: «Обидная авария накануне событий, которые сделали бы этого летчика главным их героем». И всё же в роковой для «Челюскина» день 17 ноября, когда потерпел аварию базирующийся на нём самолёт «Ш-2» И.Бабушкина, Куканов решился на полёт к «Челюскину» и «Литке» для ледовой разведки, но при взлёте с мыса Северного снёс себе шасси. Это стало последней каплей в чаше неудач «Челюскина» и комсостав корабля и руководство экспедиции вынуждены были принять решение отпустить «Литке». Однако, описывая все эти перипетии [«Поход „Челюскина“» ], челюскинцы ни разу не упомянули имени Куканова!

Удача операции по эвакуации самолётом «пассажиров Дальстроя» стала решающим аргументом при выборе из многочисленных вариантов спасения челюскинцев именно использование самолётов. Наверное, поэтому 15 июня 1934 года, через два месяца после решения о награждении челюскинцев и их спасателей, вспомнили и о людях, им помогавших. Этим днём датировано Постановление ЦИКа, по которому «за выдающееся участие в организации и проведении спасения челюскинцев и сохранении научных материалов экспедиции» Ф.К.Куканов был награждён орденом Красной Звезды, как и все челюскинцы [«Славным завоевателям…» ]. В 1934 году Куканову достался челюскинский миниатюрный самолёт «Ш-2» (он и сейчас встречает посетителей Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге) для ледовой разведки, и на борту «Литке» он прошёл Северный морской путь с востока на запад [Белов,1969]. Дальнейшую судьбу этого полярного лётчика выяснить пока не удалось. М.Г.Ушакова, дочь известного полярника, сообщила одному из авторов, что в 1936 г. Ф.К.Куканов вселился в квартиру в только что построенном Доме полярников на Никитском бульваре в Москве, где и скончался, года его смерти установить не удалось.

Между тем вывезли, очевидно, не всех больных, заболевали бывшие ещё здоровыми и записи в «Рейсовом донесении» капитана «Хабаровска» Н.Финякина фиксируют: «9 ноября – на „Анадыре“ умер пассажир Дальстроя Суховальный, перенесённый туда вследствие тяжёлого состояния», но и: «Организация Дальстроя (сопровождающий Сухомлинов) дисциплинирована и примерна, хотя из-за болезней ей было труднее работать»; «21 января 1934 г. – умер тяжело больной цингой пассажир Дальстроя Музырецкий (перенесён в лазарет на „Анадыре“)»; февраль 1934 года: «Умерло 5 пассажиров Дальстроя»; март: «Умерло 4 пассажира Дальстроя – К.П.Песковой, А.А.Рязанов, Г.А.Литвинчук, Н.П.Петров и два других (А.П.Бирюков, А.А.Ермолаев)»; апрель: «Умер от интоксикации цинги ещё один пассажир». Однако вольные пассажирки (вряд ли женщины были среди заключённых) на зимующих кораблях – рожали! Капитан «Анадыря» Стехов записывает: «26 августа – у гражданки Бессмертной родилась девочка. … Апрель – в судовом лазарете родила девочку пассажирка Терегулова Мигуэль».

Только 29 июня 1934 года «Хабаровск», «Анадырь» и «Север» освободились из ледяного плена и пошли на восток. На «Хабаровске» – 21 «пассажир Дальстроя», «28 пассажиров и 6 детей», на мысе Северном приняли зимовавших там 37 «пассажиров». Как мы знаем (см. статью « Челюскинская эпопея: историческая мифология и объективность истории » в настоящем сборнике) , 25 «рабочих Дальстроя» пришли с мыса Северный в Ванкарем и вместе с «челюскинцами» добрались до Лаврентия. Следовательно, Куканов вывез на мыс Северный 62 человека, в Уэлен – 21. Не исключено, что «Хабаровск» и собирал их по Чукотке (в расчётах мы не учитываем людей, возможно, не доживших до прихода «Хабаровска»). В конце июля зимовавшие корабли, в том числе и «Хабаровск», с полярниками поневоле, пришли во Владивосток. Ни дальнейшая судьба, ни даже имена этих людей неизвестны.

Ф.К.Куканов [Каминский]

1934-й, 1935-й и 1936-й годы были благоприятны по ледовым условиям для плаваний в морях Северного Ледовитого океана. В 1934 году рейс по маршруту Владивосток-Амбарчик-Владивосток совершили три судна, знакомые нам «Сучан», «Урицкий» и знаменитый «Смоленск», который в начале навигации вывез с Чукотки «челюскинцев» (теперь его капитаном стал В.П.Сиднев). Вероятно, и на одном из этих судов была доставлена в Амбарчик «смена» заключённых, но документальных свидетельств этого обнаружено не было. В 1935 году из Владивостока в Северный Ледовитый океан вышли пять судов; трое из них – «Урицкий» (им все эти годы командовал Я.Л.Спрингс), «Смоленск» и «Товарищ Красин» (не путать с ледоколом «Красин»), разгрузившись в Амбарчике, вернулись во Владивосток. «Анадырь» (капитан П.Г.Миловзоров) и «Сталинград» (капитан А.П.Мелехов) с 172-мя пассажирами на борту (были ли эти «пассажиры» заключёнными – неизвестно, но в рейсовом донесении Мелехова они как заключённые не указаны (РГАЭ, ф. 9570, д. 668) десять дней простояли под разгрузкой в Амбарчике, вместе пошли на запад и впервые в истории Северного морского пути прошли без сопровождения ледокола до Мурманска («Анадырь») и Лондона («Сталинград»). В этом же году уникальный рейс совершил пароход «Рабочий» (капитан М.П.Панфилов): выйдя из Архангельска 25-го июля, он 25 августа пришёл в Амбарчик, вызрузил 2400 тонн грузов Дальстроя, 9 сентября пошел на запад и благополучно вернулся в Архангельск. М.Боллинджер [Bollinger] со ссылкой на известного историка Р.Конквеста указывает, что на его борту были заключённые, но документальных свидетельств этого не обнаружено, во всяком случае, в рейсовом донесении Панфилова упоминаний о них, как и вообще о пассажирах на борту, нет (РГАЭ, ф. 9570, д. 669).

История ОЛПа «Амбарчик» была полна непосильными разгрузочно-погрузочными работами летом и осенью, строительством – полярной зимой, трагедиями лагерных арестов и расстрелов. Но по мере развития сухопутных дорог в империи Дальстроя перевалочный порт терял своё значение, и в 1939 году ОЛП был ликвидирован, а портовые сооружения переданы в ведение Главсевморпути. С началом войны, когда грузы для приисков и рудников Колымы через Магадан почти не поступали (дальстроевский флот «бросили» на перевозку грузов по ленд-лизу из тихоокеанских портов США), был организован завоз грузов с запада, по уже вполне освоенному Северному морскому пути. Порт вновь был передан Дальстрою, который тут же устроил здесь всё тот же ОЛП [Навасардов].

Вот зафиксированный документально эпизод 1941-го года из всё тех же «Рейсовых донесений». 25 июня пароход «Сахалин», тот самый колымский «Mayflower» (капитан П.Ф.Харламов), принял на борт в Находке более 1700 заключённых, 350 из которых этапировались в Амбарчик. 16 июля он пришёл в Певек, выгрузил направляемых сюда заключённых и грузы. Партию заключённых, предназначенную для Амбарчика, Харламов хотел перегрузить на шедшего туда «Урицкого», но его трюмы «были забиты, везти же на палубе Дальстрой согласия не дал ввиду отсутствия у людей тёплой одежды, а также за неимением места для размещения конвоя». 19 июля «Сахалин» пошел к устью Колымы. «Обстановка на переходе остров Айон – мыс Баранов была чрезвычайно тяжела» – записывает Харламов. 25 июля судно пришло в Амбарчик и разгрузилось. Что таится за скупыми строками «Рейсового донесения»?..

ОЛП в Амбарчике просуществовал до 1952-го года. Средняя численность заключённых в нём была 150–200 человек, причём осуждённых по политической 58-й статье среди них, вероятно, не было, а соседство с ОЛПом и другими небольшими уголовными лагерями очень досаждало сотрудникам полярной станции «Амбарчик», даже просившим для себя охраны. Наконец порт был передан Главсевморпути, а сомнительная слава одного из самых северных островов ГУЛАГа перешла к чукотским и таймырским лагерям. Порт был за ненадобностью новым хозяином заброшен, лагерные бараки и казармы охраны частично пошли на дрова, частично – перестроены под помещения полярной станции, пирсы – разрушены штормами.

Единственным памятником полярных ГУЛАГовских экспедиций 1932–1934 годов остался сваренный из толстых железных полос покосившийся крест, издалека видный на пустынном берегу недалеко от мыса Шелагского. На заржавевшей табличке можно различить надпись: «Голикова Полина Андреевна род. 1910 – сконч. 21/VII 1933 г». Случайная попутчица колымских заключённых, неведомо как занесённая в эти дикие края, «героическим трудом советских людей превращённых в цветущий сад социализма»…

В заключение – ещё несколько судеб. Оказавшийся слишком впечатлительным начальник экспедиции 1932 года Николай Иванович Евгенов, один из открывателей в 1913 году Земли Николая II-го, ставшей и остающейся и поныне Северной Землей, в 1934 году как заместитель начальника Гидрографического управления ГУСМП тем же Постановлением ЦИК, что и Куканов, был награждён Грамотой ЦИК Союза ССР. В 1938 году ленинградские чекисты обнаружили в Гидрографическом управлении контрреволюционную организацию и арестовали почти всех его руководителей, в том числе и доктора географических наук Евгенова. «Дело гидрографов» стало по-своему уникальным (см. статью « Судьбы участников знаменитой экспедиции » в настоящем сборнике), и постановлением ОСО после полуторагодичного следствия Евгенов получил восемь лет ИТЛ, год провёл в Севураллаге, четыре – в Севжелдорлаге, в конце 1943 года досрочно освобождён «за высокие производственные показатели», год проработал в «шарашке» того же Севжелдорлага. Потом до 1947 года работал в Архангельске в Морской обсерватории, вернулся в Ленинград, где возглавил кафедру океанографии Гидрометеорологического института и скончался в 1964 году, дождавшись реабилитации (сведения о судьбе Н.И.Евгенова предоставлены сотрудницей Санкт-Петербургского НИЦ «Мемориал» А.Резниковой).

Памятник жертвам политических репрессий 1932–1954 гг. на месте ОЛП «Амбарчик». На доске надпись: «Жертвам политических репрессий 1932–1954 от жителей Нижней Колымы. 1993». Фото Ф.Романенко, 2005 г.

Могила П.А.Голиковой у мыса Шелагского. Фото Ф.Романенко, 2003 г.

П.П.Караянов, назначенный капитаном парохода «Зиновьев» в экспедиции 1932 года как «один из молодых и энергичных капитанов Бассейна» [Бочек], а после заболевания А.О.Шмидта – капитаном «Севера», в конце 1930-х годов плавал старшим помощником капитана на «Николае Ежове», а затем и его (точнее – «Феликса Дзержинского») капитаном и провёл на мостике почти десять лет, а в июле 1946 года по нему ударило дальстроевское проклятие – его пятнадцатилетний сын погиб в Находке при взрыве парохода «Дальстрой». Руководитель Колымской экспедиции 1933 года Д.Сергиевский в 1935 году участвовал в научной экспедиции на «Красине», в тяжёлую навигацию 1937 года был капитаном парохода «Рабочий», зимовавшего в Хатангском заливе и в январе 1938-го раздавленного льдами. В 1939 году он был одним из руководителей уникальной операции по перегону Северным морским путем из Ленинграда во Владивосток землечерпалок и рейдовых буксиров [Белов,1969]. В 1940 году Сергиевский был ледовым лоцманом при проводке Северным морским путём с запада на восток немецкого вспомогательного крейсера «Комет», переоборудованного из грузового парохода, – строго засекреченной операции, проводимой по соглашению между советским и германским правительствами. Он прошёл на борту немецкого судна до мыса Шелагского, когда в Кремле очухались («Комет» шел топить английские суда на незащищённых тихоокеанских трассах) и отказали крейсеру в помощи ледоколов (его сопровождали лучшие тогда ледоколы «И.Сталин», «Ленин» и «Каганович») и отозвали их, но было поздно – за Шелагским прибрежная полоса была чистой ото льдов [Черепков]. Капитан «Хабаровска» Н.Финякин в 1935 году в Голландии поднялся на капитанский мостик «Джурмы». В этом же году два участника дальстроевских экспедиций на Колыму командовали грузовыми судами, впервые за одну навигацию прошедшими Севморпуть с востока на запад. «Анадырем» командовал П.Г.Миловзоров, а бывший капитан «Свердловска» А.Мелехов встал на мостик «Сталинграда». «Анадырь» закончил свой рейс в голландском Амстердаме, где как раз в это время Дальстрой покупал свои пароходы. В 1936 году тем же путем «Анадырь» вернулся во Владивосток под командой А.Бочека. В 1936 году П.Миловзоров был ледовым капитаном эсминца «Сталин» при первой удачной проводке Северным морским путём военных кораблей для Тихоокеанского флота (ледовым капитаном второго эсминца – «Войков» – был бывший капитан «Литке» Н.Николаев), проводку осуществлял «Литке», руководил этой секретной операцией, и ныне малоизвестной, О.Ю.Шмидт. А.Мелехов в 1939 году новым начальником ГУСМП И.Папаниным был назначен руководителем морских операций в восточном секторе Арктики. Он, как и Сергиевский, в 1940 году был ледовым лоцманом на проводке германского крейсера «Комет» и дошёл на нём до мыса Шелагского [Черепков]. Мелехов скоропостижно скончался в 1942 году, на 45-м году жизни [Белов, 1969].

А.Д.Рябоконь. Фотография в Магаданской тюрьме осенью 1937 г. (из архива Управления ФСБ по Омской области). Фотографии остальных упомянутых репрессированных участников экспедиций в их архивных делах в региональных Управлениях ФСБ отсутствуют.

На свою беду был откомандирован в морфлот «Дальстроя» Александр Дмитриевич Рябоконь, начавший морскую службу в 1913 году, с 1925 года – помощник капитана на разных судах на Дальнем Востоке, в 1932 году – капитан «Темпа», назначенный на шхуну как «имеющий опыт плавания на парусных судах», до её прибытия в Амбарчик, затем – капитаном «Микояна», отмечен за участие в экспедиции именным приказом наркома водного транспорта. С января 1936 года он был капитаном «Джурмы», с августа 1937-го – капитаном «Дальстроя». 6 ноября 1937 года был арестован в Магадане и после полутора месяцев следствия «признался» в шпионаже в пользу Японии. Постановлением Тройки УНКВД по Дальстрою от 15 января 1938 года приговорён к расстрелу и 21-го января расстрелян. Ему только-только стукнуло 43 года [«Жертвы политического террора…» ].

И – несколько справок с последнего компакт-диска «Жертвы политического террора в СССР», изданного «Мемориалом» (с добавлениями авторов статьи по архивным и опубликованным материалов):

Ведмедь Иван Антонович, 1901 г.р., уроженец Черниговской губернии, русский, образование среднее, б/п, начальник службы эксплуатации в Дальневосточном пароходстве, проживал в г. Владивостоке. Арестован 14.08.1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 13.03.1938 г. «за антисоветскую деятельность» приговорён к расстрелу, расстрелян в тот же день во Владивостоке. В Северо-Восточной экспедиции 1932 года И.А.Ведмедь был экономистом.

Вольфберг Михаил Александрович, 1903 г.р., уроженец Москвы, русский, б/п, начальник связи Мурманского торгового порта, проживал в Мурманске. Арестован 27.02.1937 г. Комиссией НКВД и Прокурора СССР 22.09.1937 г. «за участие во вредительско-диверсионной контрреволюционной организации» (ст. ст. 58–7, 58–9 и 58–11 УК) приговорён к расстрелу. Расстрелян 26.09.1937 г. в Ленинграде. В Северо-Восточной экспедиции 1932 года М.А.Вольфберг был уполномоченным Наркомата связи.

Гакен Николай Николаевич, 1892 г.р., уроженец Санкт-Петербурга, русский, окончил кадетский корпус в Варшаве и, в 1913 году – Морской корпус, лейтенант царского флота, награждён за потопление немецкого миноносца. В 1918-м пробирается в Сибирь в армию Колчака, командует бронепоездом Отдельной бригады морских стрелков, кораблем «Губительный» Камской флотилии, назначается старшим флаг-офицером штаба её 3-го дивизиона в звании старшего лейтенанта, с августа 1919 года – командир дивизиона Обь-Иртышской флотилии. В 1920 году в Томске арестован красными и особым отделом ВЧК 5-й Армии за «карательную деятельность» заключён в концентрационный лагерь «до окончания Гражданской войны», но уже в 1920-м служит на Черноморском флоте, а в 1921-м отправляется в свою первую полярную экспедицию командиром гидрографического судна «Метель». В течение многих лет участвует в экспедициях, в том числе с зимовками, командир нескольких экспедиционных судов, своими работами положил начало изучению проходимости льдов для кораблей разных типов. Работал в Институте по изучению Севера и в Гидрологическом институте в Ленинграде, в 1934–1935 годах – ледовый капитан ледокола «Ермак», впервые совершившего переход за одну навигацию из Владивостока в Лениград. 15 февраля 1935 г. Президиумом АН СССР утверждён членом Полярной комиссии АН СССР, а уже 5 марта решением ОСО НКВД выслан из Ленинграда «как социально опасный элемент» с запрещением проживания в пятнадцати городах на пять лет (т. н. «кировская чистка» – авт.). Поселился в Омске, работал заместителем начальника Омского гидрографического управления ГУСМП. Арестован 12.11.1937 г. после возвращения из экспедиции в устье Оби и через девять дней, 21 ноября, Тройкой УНКВД по Омской области за принадлежность к контрреволюционной офицерско-повстанческой организации и контрреволюционную деятельность в числе 33-х бывших царских офицеров осуждён к ВМН, расстрелян в Омске 23.11.1937 г. По делу 1920 года реабилитирован 31.05.1997 г., по делу 1937 года – ещё 22.09.1955 г. В Северо-Восточной экспедиции 1932 года Н.Н.Гакен входил в научную группу по прогнозу погоды и ледовой обстановки при начальнике экспедиции Евгенове.

Голубятников Павел Георгиевич, 1905 г.р., уроженец Орловской губернии, образование высшее, б/п, главный инженер Иннокентьевского лесопильно-судостроительного комбината, проживал во Владивостоке. Арестован 28.09.1937 г., обвинён в «измене родине, участии в диверсионно-вредительской и террористической организации» (ст. ст. 58–1, 58–7, 58–8, 58–9 и 58–11). Военной коллегией Верховного суда СССР 29.05.1940 г. приговорён к десяти годам ИТЛ. В Северо-Восточной экспедиции 1932 г. П.Г.Голубятников был прикомандированным к ней Дальзаводом инженером-баржестроителем, руководил ремонтом барж, буксируемых в Амбарчик.

Липпе Николай Георгиевич, 1911 г.р., уроженец Владивостока, потомок рода немецких прибалтийских баронов, образование среднее, б/п, помощник капитана парохода «Сучан» ДВМП, проживал во Владивостоке. Коренной приморец, когда Омский кадетский корпус был эвакуирован во Владивосток, недолго проучился в нём, с 1926 г. плавал на судах Совторгфлота, в 1932 г. окончил Владивостокское мореходное училище, направлен в Германию за приобретёнными для Совторгфлота тральщиками, т. к. владел немецким и английским языками, уже штурманом плавал на торговых судах в Японию и Китай, и в том же году назначен помощником капитана «Сучана» в Северо-Восточную экспедицию Наркомвода. Арестован 27.03.1934 г., будучи в отпуске. Обвинён в том, что «являясь членом антисоветской группы, вёл контрреволюционную агитацию, занимался разложением трудовой дисциплины на корабле, имел намерение с золотом бежать за границу, расхищал государственное имущество». По делу арестовано ещё шесть человек, в том числе мать и жена Н.Г.Липпе. Тройкой при Полномочном представительстве ОГПУ в Дальневосточном крае по обвинению в «помощи мировой буржуазии и участии в контрреволюционной организации» (ст. 58–4 и 58–11) приговорён к десяти годам заключения в Соловецкий концлагерь, но срок отбывал в Белбалтлаге, из лагеря бежал, пойман и на полгода отправлен в штрафной изолятор. 20.09.1937 года в заключении Тройкой при НКВД Карельской АССР по тем же статьям, что и в 1934 году с формулировкой: «будучи враждебно настроенным к сов. власти вошёл в к/р (контрреволюционную – авт.) фашистскую террористическую группу, вместе с другими заключёнными проводил а/с (антисоветскую – авт.) деятельность…» приговорён к расстрелу и 28.09. расстрелян в урочище Сандормох близ г. Медвежьегорска. По делу 1937 года реабилитирован 19.11.1955 г. Дело 1934-го года 25.01.1957 г. рассмотрел Военный трибунал Тихоокеанского флота и переквалифицировал преступления на ст. 19 («намерение на преступление») и 84 («выезд за границу без разрешения») и дело было прекращено производством «за недостаточностью улик», 05.09. 1957 г. тот же трибунал определил по тем же обвинениям срок заключения в ИТЛ на три года. В Северо-Восточной экспедиции 1932 г. Н.Г.Липпе был помощником капитана парохода «Сучан».

Молодых Иван Федорович, 1898 г.р., место рождения: Иркутская губерния, г. Тулун, русский, образование высшее, б/п, заведующий кафедрой гидрологии Восточно-Сибирского госуниверситета, жил в Иркутске. Арестован 20.12.1937 г. Обвинен в том, что проводил контрреволюционную подрывную вредительскую работу, т. е. совершал преступления, предусмотренные ст. ст. 58–1а, 58–7 и 58–11 (так, вероятно, восприняли чекисты его отрицательное отношение к освоению Северного морского пути; в наши дни к его идее строительства железной дороги на Чукотку с переходом на Аляску всё чаще возвращаются экономисты и бизнесмены – авт.). Умер в Иркутской тюрьме 02.09.1939 г. от «общей интоксикации организма на почве злокачественной опухоли». Реабилитирован 8.05.1957 г. В Северо-Восточной экспедиции 1932 г. И.Ф.Молодых был заместителем начальника экспедиции по речной части, по замыслу организаторов экспедиции он, как знаток Колымы, должен был руководить плаванием речных пароходов, катеров и барж по Колыме, однако убедившись, что из-за опоздания экспедиции к устью Колымы никакие плавания по ней состояться уже не могут, настоял на своём возвращении во Владивосток ранее прихода экспедиции в Амбарчик (на «Лейтенанте Шмидте»).

Сиднев Василий Петрович, 1883 г.р., уроженец Нижегородской губернии, русский, образование среднее, беспартийный, капитан парохода «Каширстрой», жил во Владивостоке. Начал морскую службу матросом в 1899 г., был капитаном судов Амурского пароходства, с 1918 года помощник капитана, с 1927-го – капитан морских судов Добрфлота и Совторгфлота. Аттестовался как «старый опытный полярник, неоднократно участвовавший в арктических экспедициях, инициативен, настойчив, требователен. … Должности капитана соответствует на судне любого тоннажа и плавания». Арестован 03.10.1937 г., обвинён в том, «что он в составе правотроцкистской контрреволюционной организации вёл по заданию германского разведчика диверсионно-вредительскую работу на территории СССР», т. е. по ст. ст. 58–1а, 58–6, 58–7, 58–8, 58–11 Осуждён Военной коллегией ВС СССР 17.08.1938 г. по обвинению в антисоветской агитации (ст. 58–10) к расстрелу, расстрелян 17.08.1938 г. во Владивостоке. Реабилитирован 28.01.1958 г. В Северо-Восточной полярной экспедиции 1932 года В.П.Сиднев командовал пароходом «Анадырь», затем был направлен в Амбарчик для руководства строительством барж, летом 1933 года руководил разгрузкой судов экспедиции, в начале 1934 года командовал пароходом «Сталинград», направленным в Уэлен для вывозки спасённых челюскинцев (их вывез из бухты Провидения «Смоленск»), а может быть, для «подстраховки» вывоза оттуда «пассажиров Дальстроя», в том же году назначен капитаном «Смоленска» и на нём в эту же навигацию и в 1935 году совершал плавания в Амбарчик.

Снешко (Снежко) Феликс Карлович, 1903 г.р., уроженец г. Боготол Томской губернии, поляк, образование среднее, беспартийный, капитан парохода «Свердловск» ДВМП, проживал во Владивостоке. Арестован 07.04.1938 г. по обвинению в том, что «с 1936 года является агентом японской разведки … передавал … шпионские сведения… об условиях и перспективах в плавании северного морского пути (так в документе – авт.)», 8.08.1938 постановлением Приморского областного УНКВД обвинён в измене родине (ст. 58–1а): «в случае войны с Японией в первый день военных действий свой пароход должен был угнать в Японию», 10.08.1938 г. Комиссией НКВД и Прокурора СССР приговорён к расстрелу, его жалоба на приговор была 10.12.1940 г. отклонена, приговор оставлен в силе. Расстрелян (дата неизвестна). Реабилитирован 27.09.1957 г. В Колымской экспедиции 1933 года Ф.К.Снешко командовал пароходом «Лейтенант Шмидт».

Спрингис (Спрингс) Ян Либертович, 1898 г.р., уроженец Латвии, латыш, образование среднее специальное, капитан парохода «Сучан» ДВМП, проживал во Владивостоке. Арестован 18.07.1938 г. как «член контрреволюционной латышской фашистской шпионской организации» (т. н. «латышская операция НКВД», начатая в декабре 1937 года – авт.), осуждён 18.07.1938 г. «в особом порядке» Комиссией НКВД и Прокурора СССР по обвинению в шпионской деятельности к расстрелу, расстрелян 03.09.1938 г. во Владивостоке. Реабилитирован 26.09.1958 г. В Северо-Восточной экспедиции 1932 года Я.Л.Спрингс командовал пароходом «Урицкий», перенесшим тяжёлую зимовку отдельно от других судов, а в 1934 и 1935 годах вновь ходившим в Амбарчик под его командованием.

Стехов Владимир Михайлович, 1887 г.р., уроженец Владивостока, русский, образование среднее, капитан дальнего плавания в Госморпароходстве, проживал во Владивостоке. На командных должностях в морском флоте с 1910 г., капитан с 1928 г., был капитаном ледокола, с 1926 года – в полярных экспедициях. Аттестован как «инициативный, трудолюбивый, … осторожен при хорошем знании навигационной и эксплуатационной стороны работы. Может быть использован капитаном в полярных экспедициях. Не занимался и не желает заниматься стахановским движением. Имеет 8 поощрений и ни одного взыскания». Арестован 07.07.1937 г. по обвинению в «измене Родине и участии в диверсионной контрреволюционной организации» (ст. ст. 58–1а, 58–9 и 58–11 УК), по мнению следствия – ответвление «Промпартии». Тройкой УНКВД по Дальневосточному краю 02.09.1937 г. «за антисоветскую агитацию» (ст. 58–10 УК) осуждён к расстрелу, расстрелян во Владивостоке 11.09.1937 г. Реабилитирован 20.05.1958 г. В Северо-Восточной экспедиции 1932 года В.М.Стехов командовал пароходом «Микоян», с января 1933-го – пароходом «Анадырь».

Литература

1. Бацаев И.Д., Козлов А.Г. Дальстрой и Севвостлаг ОГПУ-НКВД СССР в цифрах и документах. Ч. 1 (1931–1941). Магадан, 2002.

2. Белов М.И. Советское арктическое мореплавание 1917–1932 гг. // История открытия и освоения Северного морского пути: Т. 3. Л.: Морской транспорт, 1959.

3. Белов М.И. Научное и хозяйственное освоение Советского Севера. 1933–1945 гг. // История открытия и освоения Северного морского пути: Т.4. Л.: Гидрометеоиздат, 1969.

4. Бирюков А. Заговор в бухте Амбарчик // Колымские истории: Сборник. Магадан, 2003.

5. Бочек А.П. Доклад начальника Северо-Восточной Полярной экспедиции Наркомвода Народному комиссару водного транспорта тов. Янсону Н.М., 1934 //

6. Визе В.Ю. Моря Советской Арктики. М.;Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948.

7. Водолазов А. «Там, за далью непогоды» // Голоса Сибири: Литературный альманах. Вып. 3. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2006.

8. Жертвы политического террора в СССР. М.: Звенья, 2004. (CD-диски).

9. Каминский М. В небе Чукотки. М.: Мол. гвардия, 1973.

10. Корякин В. Долгое эхо рокового рейса // Вокруг света. 2004. № 4.

11. Навасардов А.С. Транспортное освоение Северо-Востока России в 1932–1937 гг. Магадан, 2002.

12. «Пароход не подходил для ледового плавания»: Версия капитана «Челюскина» В.И.Воронина // Источник. 1996. № 1.

13. Поход «Челюскина»: Героическая эпопея. В 2 т. / Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. ред. газ. «Правда», 1934.

14. Самойлович Р.Л. Во льдах Арктики: Поход «Красина» летом 1928 года. Л.: Прибой, 1930.

15. Славным завоевателям Арктики: Сборник / Под ред. И.Р.Грозы, П.С.Дубенского. М.: Соцэкгиз, 1934.

16. Черепков А. Немецкая «Комета» штурмует Севморпуть: в сб. «Неизвестный Север». М.: Литературная Россия, 2005

17. Шевелёв М.И. Арктика – судьба моя. Воронеж: «МОДЭК», 1999

18. Bollinger M.J. Stalin`s Slave Ships. Naval Institute Press, Annapolis, Maryland, 2003

В статье использованы материалы фонда Управления Главсевморпути Российского государственного архива экономики (Москва), архива НИПЦ «Мемориал» (Москва), Архива НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург), Государственного Музея Арктики и Антарктики (Санкт-Петербург), Нижнеколымского музея истории и культуры народов Севера Якутии (пос. Черский). Сведения о репрессиях получены по запросам НИПЦ «Мемориал» (Москва) от Управления ФСБ по Республике Карелия, Управления ФСБ РФ по Иркутской области, Управления УФСБ РФ по Омской области, Управления ФСБ РФ по Приморскому краю. Использованы также сведения, предоставленные Российским морским регистром судоходства (Санкт-Петербург). Всем этим организациям и их сотрудникам авторы выражают свою искреннюю признательность и глубокую благодарность.

 

С. Ларьков

Об одном полярном мифе ГУЛАГа

[7]

Когда лет почти двадцать тому назад началось то, что потом станет называться перестройкой и гласностью, на не очень исторически грамотных граждан СССР обрушился шквал публикаций на ранее запретные темы. Одними из самых любимых и горячих стали темы политических репрессий в СССР и развенчание советских исторических мифов. И правда, история – наука во многом мифологичная, история России, а тем более СССР – мифологична вдвойне. Под «развенчанные» советские мифы попадали и эпизоды истории, которые мифами не были, но вызывали у человека с нормальной психикой отторжение своим громогласием и переходящей пределы разумности идеологической окраской. Одним из таких якобы мифов была объявлена и знаменитая «героическая челюскинская эпопея» – спасение в 1934 году оказавшихся на льдине в Чукотском море членов экспедиции на пароходе «Челюскин». Она не была мифом, но носила все признаки идеологизированной легенды и, естественно, вызывала неприязнь наиболее ретивых ниспровергателей «истории по-советски». Однако вместо серьезного изучения истории настоящей они пошли по обычному советскому же пути – пути исторической мифологии, поменяв лишь знаки. Наиболее легким мифотворцы посчитали увязку развенчиваемого мифа с деятельностью советских карательных органов в наивной надежде на то, что архивы спецслужб недоступны и их выдумку, следовательно, нельзя проверить. Так вместо советского исторического якобы мифа родился миф антисоветский – о шедшем вместе с «Челюскиным» пароходе «Пижма». Впервые этот миф, насколько мне известно, появился в одном из сибирских журналов в 2000 году, потом – в петербургской газете «Час пик», затем – в одном из израильских журналов (точнее – в литературном приложении к одной из бульварных газет), начал гулять по страницам газет и вскоре выплеснулся в интернет.

При столкновении с такой «историей» перед профессионалом всегда встает вопрос: стоит ли её опровергать, если её абсурдность и вымученность ему очевидна? Думается, что стоит! Стоит из соображений прежде всего этических – слишком трагична история нашей страны, чтобы допускать спекуляции на этой трагичности, спекуляции, диктуемые, насколько удалось выяснить, даже не столько тщеславием, что, впрочем, тоже вряд ли является оправданием, сколько банальными корыстными мотивами. Вредны такие легенды и по другой причине: объективно они играют на руку людям, отрицающим сам факт массовых репрессий. Легко разоблачаемые по причине исторической неграмотности их авторов (а грамотных легенд мне не встречалось), они дают возможность поклонникам лозунга «Сталин, Берия, ГУЛАГ», использовать разоблачение такой легенды по простейшей, но действенной логике: «Раз это придумано, придумано и всё остальное»! Сколько радостных публикаций в коммунистической прессе было по поводу озвученного в 1947 г. в известном труде Д.Даллина и Б.Николаевского «Принудительный труд в Советской России» гибели на затёртом льдами в Чукотском море в конце 1933 года пароходе «Джурма» двенадцати тысяч заключённых, спасение которых было признано «неэкономичным». Вряд ли авторы эту легенду выдумали, скорее – трансформировали в «действительность» какие-то слухи, не дав себе труда их как-то проверить. Достаточно было запросить всемирно известный Морской регистр Ллойда, чтобы узнать, что в 1933 году судна «Джурма» просто не существовало, судно под таким названием появилось лишь летом 1935 года, сменив голландский флаг, название «Brielle» и порт приписки Роттердам на флаг СССР, «Джурму» и Магадан. Специалисты подсказали бы авторам, что в пяти трюмах судна водоизмещением около восьми тысяч тонн никак не поместились бы двенадцать тысяч человек, недаром в последующих публикациях о «трагедии „Джурмы“» говорилось уже о более реальном числе «погибших» людей – 1200. Долго муссировалось предположение, что именно нахождение в районе дрейфа «Челюскина» заполненной трупами «Джурмы» и заставило Сталина отказаться от участия США в спасении «челюскинцев».

Напомним вкратце легенду о «Пижме». В 1933 году со стапелей одной из датских верфей якобы были спущены на воду два одинаковых парохода: «Лена» и «Пижма». «Лена» почти сразу же решением Совнаркома была передана недавно созданному Главному управлению Северного морского пути и переименована им в «Челюскин». «Пижма» осталась «Пижмой» и была предназначена для секретной операции НКВД: в Мурманске на неё погрузили две тысячи заключённых. Оба судна практически одновременно, «в конце 1933 года», отправились из Мурманска и весь поход шли вместе. Против похода резко возражало правительство Дании, объясняя свой протест неприспособленностью кораблей к арктическим плаваниям. Женщины и дети, плывшие на «Челюскине» «в каютах-люкс» (там действительно было 10 женщин и ребенок), были «жёнами и чадами энкаведешников», у жены начальника конвоя Кандыбы во время плавания родилась дочь Карина. Заключённых везли на Чукотку, где они должны были «строить оловянные рудники и социалистические посёлки». «Пижма» вместе с «Челюскиным» попала в ледяной плен и вместе с ним дрейфовала (вариант: дрейфовала в 30 километрах, связь с «Челюскиным» поддерживалась аэросанями). После гибели в феврале 1934 года «Челюскина» Кандыба запросил указания, что делать с заключёнными, и получил личный приказ Сталина: корабль вместе с заключёнными взорвать. Однако сработал лишь один из трех зарядов, «Пижма» тонула медленно, заключённые выбрались на лед, выгрузили запас продовольствия и рацию. Часть заключённых пошла на Чукотку, где и «рассеялась», часть – на Аляску, а самые умные, среди которых были радиолюбители, остались, связались с базами американской полярной авиации и были вывезены американскими гидросамолётами. В Нью-Йорке они сфотографировались, и этот снимок в журнале увидел отдыхавший с семьей в Крыму, в санатории НКВД, Кандыба и узнал своих подопечных. Он за операцию по уничтожению «Пижмы» досрочно получил звание комбрига и орден Красного Знамени. Однако этот снимок увидели и на Лубянке, Кандыбу вызвали в Москву и «не мешкая» расстреляли, а дело так запрятали, что спустя много лет его дочь Карина не смогла найти его в лубянских архивах.

Похоже, что в основу мифа легла публикация в газете «Известия» от 25 октября 1997 года статьи известного архивиста А.С.Прокопенко об архиве полярного лётчика В.С.Молокова, где было донесение об обнаружении им при полётах к «Лагерю Шмидта» вмерзшей в лёд баржи. Высказывалось предположение, что лётчик перепутал баржу с кораблём (впоследствии – с «Пижмой»), а на барже были умершие заключённые. Потому-то, мол, Сталин и отказался от предложенной американцами помощи в спасении челюскинцев. Как Молоков, окончивший школу морских лётчиков в Севастополе и два года прослуживший в ней инструктором, а потом летавший в Арктике, мог перепутать баржу водоизмещением не более 500 тонн с океанским кораблём водоизмещением 7500 тонн? Как он полярной ночью разглядел на ней трупы? Наконец, до сих пор отказ Сталина от помощи американцев, как и само предложение такой помощи, документально не подтверждено. Появление в Чукотском море баржи может иметь другое, более правдоподобное, на наш взгляд, объяснение. В сентябре 1932 года, по слухам, в бухте Амбарчик в устье Колымы при разгрузке кораблей Северо-Восточной полярной экспедиции унесло в море баржу, на которой вроде бы было несколько десятков заключённых, что, впрочем, не подтверждается документами [Бочек]. А летом 1933-го корабли Ленско-Колымской экспедиции вели на буксирах из Тикси в Амбарчик шесть барж, но во время шторма все они были потеряны, при этом людей на баржах не было (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике ). Хотя оба события произошли в Восточно-Сибирском море, вполне вероятно, что прибрежные течения могли отнести какую-то баржу на восток, в Чукотское море.

Пароход «Челюскин» во льдах [«Поход „Челюскина“», т. 1]. Так должна была бы выглядеть «Пижма».

Вообще-то мифотворцы, за редким исключением, люди не очень грамотные. У них нелады даже с обычной, житейской логикой, что вызывает массу вопросов и недоумений. Ну, например, как о секретной операции НКВД узнало правительство Дании? Как заключённые выжили полярной зимой в плохо отапливаемых трюмах? Почему, убедившись, что сработал лишь один заряд, Кандыба не приказал открыть кингстоны? Вообще, что делал и где был конвой и его начальник, когда заключённые как-то вылезли из запертых трюмов и начали разгрузку, длившуюся, наверное, не один час? Неужели уже покинули место действия, не убедившись в выполнении приказа «самого» Сталина? И вообще, куда девались команда «Пижмы» и конвой, не менее восьмидесяти человек – то ли их тоже утопили, то ли первые Герои Советского Союза вывезли не только «челюскинцев», но и «пижмовцев», то есть – почти в два раза больше, и по врождённой скромности всю жизнь об этом молчали? Чуть-чуть образованный читатель неизбежно спросит – с чего бы серийные, одновременно построенные корабли, вопреки многовековой морской традиции давать им схожие названия, носят столь разные имена: один – великой сибирской реки, другой – небольшого растения? Почему «жёны и чада» плыли на «Челюскине», а не на «Пижме» – неужели на ней и каюты-люкс были заняты заключёнными? Как Кандыба узнал своих подопечных, изменивших внешность и одежду, если он видел их лишь один-два раза, да и то в огромной колонне? Почему вся эта история всплыла только через 60 лет? Почему столь чудесно избавленные от сталинской неволи люди, сфотографировавшись на фоне нью-йоркских небоскрёбов, не дали ни одного интервью, ни произнесли ни слова? Ведь даже в русской эмигрантской прессе тех лет об этом ничего не было напечатано, иначе какие-то следы этой истории передавались бы из года в год в публикациях, как это было, задолго до выхода в свет их книг, с рассказами удачно бежавших на Запад примерно в те же годы Ю.Бессонова – с Соловков [Бессонов] и братьев Солоневичей – со строительства Беломорканала [Солоневич]. Можно ли вообще было скрыть эту операцию – ведь о ней невольно узнали многие сотни, если не тысячи, людей: работники Мурманского порта, члены экспедиции на «Челюскине», команда ледокола «Красин», часть пути сопровождавшего «Челюскин» (и «Пижму»), команды не менее десяти других кораблей, с которыми встречался «Челюскин», лётчики, механики и персонал аэродромов в Ванкареме и Уэлене, местное население северного побережья Чукотки (вывезенных со льдины людей везли на собачьих упряжках и сопровождали местные чукчи), команда парохода, на котором вывозили «пижменцев». Неужели ни один из них никогда ни словом не обмолвился? Так не бывает, и в ОГПУ-НКВД это прекрасно понимали и вряд ли на этот счет обольщались. Сохранить тайну можно было одним способом – отправить на тот свет всех этих людей, но в таком «людоедстве» ОГПУ-НКВД, кажется, пока не обвиняют.

Можно было бы, наконец, заглянуть в обширную литературу о «челюскинской эпопее», прежде всего изданную по свежим следам [«Как мы спасали…»; «Поход „Челюскина“» ]. Тогда легко было бы убедиться, что «жены энкаведешников» – это научные сотрудники, уборщицы и буфетчицы, и действительно, три жены, но не «энкаведешников», а будущих зимовщиков полярной станции на острове Врангеля: жена начальника станции Л.Буйко (с полуторагодовалой дочкой Аллой), жена геолога экспедиции З.Рыцк и жена геодезиста В.Васильева. Она-то и родила Карину, но муж её, стало быть, был не геодезистом Василием Васильевым, а начальником конвоя Кандыбой. Зачем ему была нужна эта маскировка – совершенно непонятно, ведь в те годы заключённых и высланных «кулаков» возили под конвоем не стесняясь. Да и сам Васильев много раз описан в литературе о «Челюскине» именно как действующий геодезист. Много раз опубликованы фотографии участников экспедиции, их биографии, в том числе и в изданиях, вышедших в свет после якобы расстрела Кандыбы-Васильева. Наконец, жительница Санкт-Петербурга Карина Васильевна Микеладзе, урожденная Васильева, насколько мне известно, использует любую возможность публично опровергнуть какую-либо свою связь с мифом о «Пижме» и комбригом НКВД Кандыбой.

Об истории как науке мифотворцы имеют представления в лучшем случае на уровне романов Дюма, об остальных науках – крайне смутные, на уровне остатков знаний неполной средней школы. Иначе отчего бы олово относить к редкоземельным металлам, сажать гидросамолёты на лёд и т. д. Бросается в глаза и их незнание или нежелание знать то, что уже было известно ко времени создания мифа, в частности, о советских карательных органах. Что, например, в 1933 году этапирование заключённых (так называлось на языке чекистов плавание их на «Пижме») и содержание лагерей находилось не в ведении НКВД, а в ведении ОГПУ, их объединение произойдет в июне 1934 года. Не было в 1934-м году ни в ОГПУ, ни в НКВД звания «комбриг», оно появилось в конвойных войсках НКВД лишь в сентябре 1935 года. Могли бы авторы просто по справочникам проверить время основания «социалистических посёлков» и рудников на Чукотке и легко узнать, что построены они не «в памятном для всей России 1937-м», а в середине (Валькумей) и в конце (Иультин) 1950-х (!) годов. Уже когда легенда бродила в печатных и электронных СМИ, начали появляться профессиональные, основанные на изучении архивов ОГПУ-НКВД-МВД, публикации по истории ГУЛАГа, но авторы легенды не удосужились в них заглянуть и как-то легенду подправить. Из публикаций магаданских историков [Бацаев, Козлов] они могли бы узнать о том, что Чукотка была передана в ведение треста «Дальстрой» НКВД лишь в 1938 году, а первые заключённые появились на Чукотке в 1940-м, в составе поисково-разведочных партий Геологического управления Дальстроя и, следовательно, были расконвоированными. Первый массовый завоз заключённых (1350 человек) в Певек документально зафиксирован лишь для 1941 года (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . Из изданного в 1998 году справочника «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960» [«Система…» ] создатели мифа могли бы узнать и о том, что массовый и постоянный завоз заключённых на Чукотку начался с образованием здесь в системе Северо-Восточных (Колымских) лагерей в 1949 (!) году своих лагерных управлений. Как и для всего Севвостлага, завоз осуществлялся из Ванино – как в Эгвекинот на юге Чукотки (Чукотский ИТЛ), так и в Певек на севере (Чаун-Чукотский и Чаунский ИТЛ). В период расцвета чукотского ГУЛАГа (середина 1951 года) в его лагерях содержалось 27 тысяч заключённых, треть тогдашнего населения края. Могли бы они узнать и о том, что упоминаемый в легенде рудник (точнее – прииск, что не одно и то же) «Депутатский», якобы построенный на Чукотке заключёнными в 1937 году, во-первых, находится в Якутии, на левобережье Индигирки, в 900-х километрах от Певека, во-вторых, лагерь (его официальное, по документам МВД, название – лаготделение Нижне-Индигирского районного геологоразведочного управления Дальстроя) образован там в 1951 году, максимальная численность заключённых – 1500 человек, и их завоз осуществлялся сплавом по Индигирке из пос. Усть-Нера, самой западной окраины Севвостлага. В 1999 г. вышла в свет книга Н.Петрова и К.Скоркина «Кто руководил НКВД. 1934–1941. Справочник», из которой авторы мифа легко бы узнали о том, что личные и следственно-судебные дела десятков высокопоставленных чекистов, убранных «своими», лежат в архивах. Так что найти дело Кандыбы (если бы таковой существовал), как и таких знаменитых палачей, как воркутинский Кашкетин и колымский Гаранин, труда не составляло.

Все эти исторические контраргументы, однако, могут быть если не оспорены, то поставлены под сомнение с аргументацией: «мало ли что могло быть!». Аргументация неубедительная, но возможная. Однако сами мифотворцы пишут, что заключённых везли на Чукотку как рабочую силу. Это согласуется с общеизвестным положением о том, что ГУЛАГ к началу 1930-х годов стараниями печально известного Н.Френкеля и его шефа Г.Ягоды превратился в своеобразный «хозяйствующий субъект», торгующий рабочей силой. Вот тут-то и можно поверить историю географией, в том числе – историей открытия и освоения природных богатств Чукотки, их местоположения, и соотнести всё это с предлагаемой в истории с «Пижмой» географией и хронологией.

Итак, в 1933 году заключённых везли осваивать оловянные месторождения Чукотки и строить там рудники… Однако о минерально-сырьевой базе региона в те годы представления были самые смутные. Именно в полевые сезоны 1933 и 1934 годов геологами Арктического института была установлена перспективность территории на олово (так называемые «точки Серпухова») [Белов]. Только перспективность, и только «точки»! Первые, не очень богатые, месторождения этого нужного стране металла были выявлены и предварительно оценены лишь в конце 1935 года, хотя авторы легенды, неизвестно на чём основываясь, утверждают, что год открытия «крупного месторождения оловянных руд на Чукотке» – 1929-й, называют даже первооткрывателя – известного геолога С.В.Обручева. Однако в 1929 году Сергей Владимирович работал в полутора тысячах километрах от Чукотки, в Колымской экспедиции Якутской комиссии Академии наук, и действительно открыл, но не месторождения олова на Чукотке, а россыпи золота – на притоках Колымы. Значит, в 1933 году «фронта работ», как тогда говорили, на Чукотке для заключённых попросту не было, и не нужна была ни эта рабсила, ни её охрана, ни строительство для неё и той же охраны жилья, снабжение продовольствием, оборудованием, стройматериалами и всем прочим – то есть всего того, что для условий Чукотки во много раз дороже и сложней, чем для основных тогдашних объектов ГУЛАГа: завершения Беломорско-Балтийского канала, начала Байкало-Амурской магистрали и даже освоения Колымского края.

Схематическая карта района событий

Совершенно удивителен настойчиво повторяемый срок выхода «Челюскина» и «Пижмы» из Мурманска – «конец 1933 года» (дата выхода «Челюскина» по всем источникам – 8 августа). Вообще-то общеизвестно, что короткая, двух-трёхмесячная арктическая навигация начинается обычно в июне-июле. В декабре-январе пароходы хоть и в сопровождении тогдашних лучших ледоколов не смогли бы даже войти в Карское море, не говоря о дальнейшем движении на восток.

Совсем фантастичен график и маршрут движения «Пижмы» вдоль берегов Чукотки. Оловянные месторождения Чукотки (даже если допустить, что они были уже открыты) расположены близ Певека, причём именно здесь лежат основные россыпи касситерита, легко добываемые, и в Иультине (рудное месторождение), в горах в ста километрах от устья Амгуэмы. Следовательно, пунктом назначения «Пижмы» должны были стать либо Певек, либо устье Амгуэмы (скорее, конечно, Певек). Но ведь график движения вдоль чукотских берегов «Челюскина» (а значит, и «Пижмы») хорошо известен по многочисленным публикациям, в частности – по «Рейсовому донесению» его капитана В.И.Воронина [«Пароход не подходил…» ]. 11 сентября он проходит мыс Шелагский, т. е. минует Певек без захода в него, 16-го – мыс Северный (ныне – мыс Шмидта), 19-го – мыс Ванкарем, опять же не зайдя к устью Амгуэмы. Для чего же заключённых везли тысячи миль, что это за арктический туризм в трюмах? У острова Колючин, в 70-ти милях восточнее Ванкарема, «Челюскин» по разным причинам покинули восемь человек, т. е. разгрузка с рейда и даже у берегового припая была возможна и в Певеке, и у устья Амгуэмы. 7-го октября «Челюскин» покинул вынужденную стоянку у Колючина, быстро дошёл по открывшейся полынье до мыса Сердце-Камень. До Берингова пролива оставалось 60 миль, но все отчаянные попытки пробиться к нему не удались и 30-го октября начался стодневный 1000-километровый дрейф.

Как «Пижма» оказалась в 30 километрах от «Челюскина», почему это расстояние оставалось постоянным – совершенно непонятно. Дрейф льдов в Чукотском море весьма хаотичен и такое постоянство расстояния – вещь практически невозможная. Совсем уж фантастична байка о регулярных поездках аэросаней между двумя пароходами – аэросани ни в коем случае не могли бы преодолеть десятки гряд торосов, разводья и полыньи, многочисленные трещины – всё то, что обычно для льдов Чукотского моря. А если они смогли преодолеть 30 километров, то почему не могли преодолеть 130 – до материка? Ну и вывезли бы всех на аэросанях, и не было бы рискованных полётов и первых Героев Советского Союза!

Дальнейшее – поход сотен людей по льду на Чукотку и Аляску – для людей, хоть мало-мальски знакомых с зимними арктическими маршрутами, может восприниматься лишь как фильм в жанре фантастического триллера. Сотни людей отправились по льду, дошли до материка и рассеялись по тундре… Стоит напомнить, что в первые же дни после гибели «Челюскина» в ледовом лагере Шмидта вспыхнул своеобразный бунт – часть членов экспедиции стала настаивать на походе на материк. В основном это были люди из бригады строителей, которых должны были оставить на острове Врангеля, все – из крестьян средней полосы России, люди физически крепкие, но абсолютно незнакомые с Арктикой. Против этого выступили опытные полярники из научной группы экспедиции и большинство команды, состоявшей из архангельских поморов. Они утверждали, что из мужчин, может быть, кто-то и дойдёт до суши, но большинство, а прежде всего – женщины, обречены на гибель. Дело зашло так далеко, что начальник экспедиции О.Ю.Шмидт, взяв винчестер, пригрозил застрелить любого, кто сделает попытку пойти к материку. Вскоре опытным полярникам удалось на основании проведённых расчётов убедить всех, что такой поход обречён на неудачу.

Попробуем сделать это и мы. Ближайшая от места гибели «Челюскина» точка материка, мыс Ванкарем, откуда летали потом самолёты, в 130–140 километрах. Допустим даже, что «Пижма» была на 30 километров ближе, всё равно это 100–110 километров. Полярные путешественники в наши дни считают высокой скорость движения по льдам в высоких широтах в начале весны в один-полтора километра в час. Напомню, что прекрасно подготовленная и снаряжённая экспедиция профессиональных полярных путешественников во главе с Д.И.Шпаро лишь с третьей попытки перешла по льду 80-километровый Берингов пролив, дважды вызывая спасателей. Наши же путешественники несколько месяцев провели в тесном трюме, почти в неподвижности, на скудном этапном пайке, в постоянном холоде и, следовательно, были абсолютно не готовы к большим физическим нагрузкам. Их путь лежал на юго-запад, при этом генеральное направление дрейфа льдов в Чукотском море – север-северо-запад, угол между направлениями движений – около 120 градусов, т. е. почти обратный. Скорость дрейфа льдов минимум 3–5 километров в сутки, значит, для того, чтобы его компенсировать, нужно проходить лишние 2–3 километра в день. Ослабленные люди должны были нести на себе запасы продовольствия, палатки, примусы, запас керосина. Нужно было преодолевать многочисленные гряды торосов, трещины и разводья (нужны лодки и доски) – и всё это в конце полярной зимы, при 20–30-градусном морозе, часто – при сильном ветре, а если запуржит, то придётся пережидать несколько дней. Нужно, наконец, не только иметь компас, но и навыки навигации, вносить поправку на снос льдов и корректировать направление движения, а то немудрено было уйти куда угодно. Нужно было, наконец, хотя бы 8 часов в сутки отдыхать. Учитывая всё это, можно ли вообще рассматривать возможность успеха такого похода? Конечно, нет, наши путешественники погибли бы через 10, максимум – 15 дней. Ну, даже дошли, «рассеялись по тундре»; но в апреле – мае это ещё безжизненная снежная пустыня, нет ни грибов, ни ягод, и вряд ли беглецы обладают опытом охоты и рыбалки в тундре. Не известен ни один удачный побег заключённых из чукотских лагерей даже летом, примеров неудачных – более чем хватает. Побег с Чукотки на Аляску одного из героев «Ожога» В.Аксёнова – не более чем художественный приём, придающий судьбе персонажа задуманную авантюрность. Поход же беглецов с «Пижмы» на Аляску – и вовсе из области больной фантазии: до её берегов 350 километров, да ещё точно навстречу дрейфу льдов!

Можно, наверное, попробовать отмести и эти географические аргументы против легенды о «Пижме», но сделать это будет, наверное, трудней – нужно ведь тогда отмести и законы природы. Если же соединить их с аргументами историческими, то от легенды не остаётся ничего, кроме безграмотной фантазии.

И тем не менее легенда живёт – очень уж она кажется «жареной» любителям «исторических тайн»! К семидесятилетию «челюскинской эпопеи» в СМИ «выдали» много публикаций, в некоторых из них повторялись элементы этого мифа (в частности, на TV-канале ОРТ). Но одновременно в Интернете появилось несколько публикаций, возражавших против этого мифа, причём авторами их были в основном полярники и историки изучения и освоения Арктики. К сожалению, все они были построены на сравнительном анализе мифа о «Пижме» и реалий рейса «Челюскина» и, не выходя за эти рамки, не оценивали самой возможности и целесообразности похода «Пижмы». Пожалуй, наиболее полно такой анализ проведён Л.Фрейдгеймом [Л.Фрейдгейм].

Но уж очень «горячей» казалась эта тема для любителей телевизионных рейтингов. А откуда большинство наших людей получает сведения, в том числе – исторические? И вот в ноябре 2005 года телекомпания «Цивилизация» «всучила» (по-другому не скажешь) уважаемому телеканалу «Культура» фильм «Неизвестный „Челюскин“» в серии передач, естественно, «Секретные проекты». Впоследствии, из нашей переписки с руководством телеканала, выяснилось, что по жанру он является «документально-художественным историческим детективом». Вот этот-то «детектив» и был продемонстрирован зрителям и, кажется, убедил большинство из них в подлинности этой очередной «загадки истории». Авторы постарались не заострять внимание на абсурдных мелочах истории, а сосредоточили своё внимание на нагнетании таинственности, «козней» НКВД, но других аргументов, кроме откровенного и сознательного искажения исторических фактов, у авторов фильма не нашлось. Капитан «Челюскина» Воронин, оказывается, был на долгие годы «отстранён от командования крупными кораблями и умер при невыясненных обстоятельствах в 1949 году». Заглянув в любую энциклопедию, можно прочитать, что Воронин в 1934–1938 годах командовал флагманом советского ледокольного флота «Ермаком», потом долго болел, был два года первым капитан-директором китобойной флотилии «Слава» и умер в 1952 году на капитанском мостике ледокола «Иосиф Сталин» от инфаркта на глазах всей вахты. Таких «таинственных обстоятельств» в фильме бессчётно, если говорить о каждом – получится почти монография. Стоит, пожалуй, упомянуть о некоем «закрытом» суде во Владивостоке в начале 1980-х годов над водолазами-любителями клуба «Корвет», якобы обнаружившими затонувшую «Пижму», при этом не названо ни одной фамилии. А они известны, потому что об этой экспедиции было несколько обширных публикаций [Балакирев, Корниенко], о её результаты хорошо знали в среде водолазов-любителей и историков Арктики, а вот о суде – не знал никто. А введённые якобы после побега заключённых «Пижмы» в США в 1934 году наказания за переход границы СССР «Президиумом Верховного Совета» (т. е. органом, предусмотренным лишь Конституцией 1936-го года и в 1934-м ещё не существовавшим), с этим событием связи не имели: Постановлением ЦИК СССР от 8 июня 1934 года был введён целый комплекс драконовских «юридических» норм (пп. 1а-1г ст. 58-й УК), и в их числе – пункт 58–1а: «измена родине», одним из видов которой (но далеко не единственной) было бегство за границу. Никак в конце 1930-х годов Ягода ничего не мог «потребовать» от Кандыбы – в сентябре 1936 года он был снят с поста наркома внутренних дел, в марте 1937-го – арестован, да и сам Кандыба, по самой же легенде о «Пижме», был расстрелян летом 1934-го года. Список подобных несуразиц может быть продолжен ещё не на одну страницу.

Всего этого, однако, создателям фильма показалось мало, для вящей убедительности они решили придать фильму правдоподобность демонстрацией «документов», благо техника телевидения даёт для этого большие возможности. Но авторы крайне небрежны в мелочах, а эти-то мелочи и выдают их безграмотность и лживость «документов». Вот в 1933 году в них появляется «генеральный комиссар государственной безопасности» Ягода – а это звание было введено лишь в ноябре 1935-го. Авторы в «документах» показывают полное незнание структуры ГУЛАГа: Дальлаг, базирующийся в Хабаровске и в Приморье, перемещён авторами на Колыму, очевидно, потому, что они что-то слышали о «Дальстрое», тресте НКВД, работы которого обеспечивали рабочей силой Северо-Восточные (известные как Колымские) лагеря. Демонстрируемый приказ Андропова – «шедевр» подделок по своей безграмотности, отсутствию даже самых смутных представлений о делопроизводстве в любом советском учреждении (КГБ – не исключение). И этот список можно продолжать опять же на страницы – и всё по фильму длительностью в тридцать минут.

И ещё одно хотелось бы отметить. Авторами используются фрагменты интервью с историками и полярниками, в том числе и с автором этих строк и полярником, доктором географических наук В.С.Корякиным – наши мнения о мифе «Пижмы» полностью совпадают. Здесь граничащее с уголовщиной создание поддельных документов сменяется как минимум безнравственностью: хотя мы оба чётко обозначили свои позиции по мифу о «Пижме», препарированные фрагменты интервью создают у зрителей полное впечатление того, что мы разделяем «версию» авторов фильма. Нам с трудом удалось добиться полного исключения из него наших интервью.

Пароход-магазин «Пижма» на Печоре. 2002 г. Фото А.Даниэля.

Похоже всё же, что легенда о «Пижме» агонизирует, если её сторонники вынуждены применять уже такие «доказательства»!

И, однако… В декабре 2009 г. 5-й канал ТV «Санкт-Петербург» в цикле передач «Живая история» снова вернулся к теме «Пижмы». На этот раз целью фильма, правда, было опровержение мифа, но сделано это было как-то робко и неубедительно, хотя окончательный вывод, озвученный вполне авторитетным человекам, директором Музея Арктики и Антарктики В.Боярским, был однозначен: «Не было „Пижмы“!». Но опять – открытие месторождений олова в 1929 году, опять строительство поселков в 1937-м, опять злополучный рудник «Депутатский». От истории это по-прежнему далеко. «Мы ленивы и нелюбопытны…».

Маленькое дополнение. Судно «Пижма» всё же в наши дни нашлось – оно оказалось не океанским пароходом 1930-х годов, а плавучим магазином на реке Печоре! И названо, конечно, в честь её небольшого притока – реки Пижмы.

Литература

1. Балакирев Ю. Поиск «Челюскина»: первые результаты // Дальний Восток. 1980. № 7.

2. Бацаев И.Д., Козлов А.Г. Дальстрой и Севвостлаг ОГПУ-НКВД СССР в цифрах и документах: Ч. 1 (1931–1941). Магадан, 2002.

3. Бессонов Ю. Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков. Paris, 1928.

4. Белов М.И. Научное и хозяйственное освоение Советского Севера. 1933–1945 гг. // История открытия и освоения Северного морского пути. Т. 4. Л.: Гидрометеоиздат, 1969.

5. Бочек А.П. Доклад начальника Северо-Восточной Полярной экспедиции Наркомвода Народному комиссару водного транспорта тов. Янсону Н.М., 1934 //

6. Как мы спасали челюскинцев: Сборник / Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. ред. газ. «Правда», 1934.

7. Корниенко С. Путешествие к «Челюскину» // Дальний Восток. 1984. № 3.

8. Лубянка. 1917–1960. Справочник / Сост. А.И.Кокурин, Н.В.Петров. М.: Междунар. Фонд «Демократия», 1997.

9. Навасардов А.С. Транспортное освоение Северо-Востока России в 1932–1937 гг. Магадан, 2002.

10. «Пароход не подходил для ледового плавания»: Версия капитана «Челюскина» В.И.Воронина // Источник. 1996. № 1.

11. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. 1934–1941: Справочник. М.: Звенья, 1999.

12. Поход «Челюскина»: Героическая эпопея. В 2 т. Под ред. О.Ю.Шмидта, И.Л.Баевского, Л.З.Мехлиса. М.: Изд. ред. газ. «Правды», 1934.

13. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: Справочник. М.: Звенья, 1998.

14. Солоневич И.Л. Россия в концлагере: В 2 т. 2-е изд. София, Национально-трудовой союз нового поколения, 1936.

15. Фредгейм Л. «„Челюскин“ и „Пижма“: все точки над „i“» //

 

С. Ларьков

Ледяное дыхание триумфа

[8]

1937! Эти четыре цифры – трагическая веха в истории страны. В 70-ю годовщину этой даты проявилось разное отношение в бывшем СССР к трагедии страны. На Украине Президент В.Ющенко подписал Указ об увековечении памяти жертв репрессий. В Казахстане на территории бывшего «АЛЖИРа» («Акмолинский лагерь жён изменников родины») открылся Музей истории политических репрессий и тоталитаризма. Под Москвой, на бывшем Бутовском спецполигоне НКВД, где в 1937–1938 годах было расстреляно более двадцати тысяч человек, установлен привезённый с Соловков православный крест, хотя в бутовской земле лежат останки людей разных религий и взглядов. Сама же Москва в это время была увешана рекламными растяжками и плакатами в честь другого юбилея – высадки на Северный полюс дрейфующей станции под начальством И.Папанина. Конечно, это немаловажная страница в освоении Арктики, но выглядела она совсем не так глянцево, как это пытаются и поныне представить. И уж совсем редко упоминаются судьбы полярников, многие из которых тоже стали жертвами государственного террора.

Высадка на Северный полюс научной экспедиции была, конечно, событием неординарным, однако отнюдь не неожиданным для полярных исследователей. Идею доставки летальными аппаратами научной станции в Центральный Арктический бассейн в начале 1920-х годов высказал и обосновал великий полярный исследователь Ф.Нансен. Предполагалось доставить её дирижаблями, поскольку в то время только они обладали нужной дальностью полёта и грузоподъёмностью. Международная организация «Аэроарктика», активным членом которой был СССР, начала разрабатывать планы воздушной экспедиции в Центральную Арктику, всё большее внимание уделяя самолётам. В 1926 году американский лётчик Р.Бэрд от Шпицбергена совершил перелёт до полюса и обратно, преодолев почти 2,5 тысячи километров; правда, в последние годы достижение Бэрдом полюса ставится под сомнение, что, однако, не отрицает того, что его полёт длился более 15-ти часов. В 1927 году американец Г.Уилкинс достиг полюса относительной недоступности и совершил там посадку, а на следующий год совершил первый трансарктический полёт от мыса Барроу на Аляске до Шпицбергена [Визе]. В том же 1928 году произошла катастрофа дирижабля «Италия», и хотя в те дни, когда советский ледокол «Красин» шёл на спасение его экипажа, в Ленинграде съезд «Аэроарктики» ещё обсуждал экспедицию в Арктический бассейн на дирижабле [«Известия» ], но идея их использования так и не была реализована. Исследователи всё больше склонились к применению авиации, известный полярный исследователь профессор В.Л.Визе уже в 1929 году в докладе Арктической комиссии Совнаркома СССР предлагал высадку научных станций на дрейфующие льды Центрального Арктического бассейна с самолётов в 1932 г., во время проведения 2-го Международного полярного года. Однако сдерживающим фактором оставался малый опыт посадок на лёд, особенно тяжёлых самолётов.

Однако и он постепенно накапливался. Из советских лётчиков впервые такую посадку вынужденно совершил М.Бабушкин в 1928 году. Менее известны были посадки в Восточной Арктике советских лётчиков, осуществлявших спасательные операции по вывозу людей с зимовавших кораблей (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . Большой опыт был приобретён при спасении челюскинцев в 1934 году. Хотя вывоз людей проводился в основном лёгкими «Р-5», первую посадку на льдину сделал А.Ляпидевский на двухмоторном АНТ-4 (модификация тяжёлого бомбардировщика ТБ-1). На основании этого опыта ещё более обоснованной, чем идея В.Ю.Визе, была концепция «челюскинцев» из научной группы экспедиции: П.К.Хмызникова, П.П.Ширшова и Я.Я.Гаккеля.

Международный опыт длительного пребывания в экстремальных полярных условиях, выбора снаряжения, продуктов, научных приборов был приобретён в пеших экспедициях на Северный и Южный полюса и через Гренландию и, особенно, первой зимовкой на её ледяном куполе немецких учёных во главе с А.Вегенером в 1929–1930-м годах [«Краткая географическая энциклопедия» ]. Этот опыт, несомненно, был использован при подготовке станции «Северный полюс».

Авиация в мире вообще и в СССР в частности в 1930-е годы развивалась стремительно, прежде всего военная. Самолёты для арктических полётов были модификациями тяжёлых военных самолётов – инженерная мысль и производство были целиком направлены на создание боевой авиации в преддверии неминуемой войны. Дальние советские перелёты, в том числе «Сталинский маршрут» В.Чкалова на АНТ-25 (модификация дальнего разведчика РД) в 1936-м году на Дальний Восток, должны были продемонстрировать возможности советской бомбардировочной авиации, как считалось, наиболее эффективного наступательного оружия. Арктические варианты боевых самолётов требовали изменений в их конструкции, улучшения навигационного оборудования, средств связи, что и выполнялось в лучшем тогда конструкторском бюро ещё не арестованного А.Н.Туполева. И хотя широко разрекламированный трансполярный перелёт любимчика Сталина С.Леваневского в 1935 году окончился неудачей, а лётчик пытался переложить вину на самолёт и его конструктора, именно на этих самолётах в 1937 году совершили свои трансполярные перелёты экипажи В.Чкалова и М.Громова. Для заброски же станции «Северный полюс» были выбраны четырехмоторные АНТ-6 (тяжёлый бомбардировщик ТБ-3), отличающиеся от АНТ-25 значительно большей грузоподъёмностью [Каминский,1998; Каминский, 2002].

Цели первой в мире дрейфующей полярной станции были многообразны. На первом месте стояли всё же цели научные, но, несомненно, почти равной с ними была цель пропагандистская – демонстрация успехов первого в мире социалистического государства под мудрым руководством Вождя.

Высадка станции на Северный полюс планировалось уже с начала 1936-го года Главным Управлением Северного морского пути, отнюдь не афишируемая подготовка велась под руководством О.Ю.Шмидта научными и хозяйственными подразделениями ГУСМП. Зимой 1936–1937 годов выполнение двух крупных задач – подготовка полюсной экспедиции и текущая работа по организации навигации 1937 года, как показало скорое будущее, оказалось ГУСМП не под силу. Успокоенное удачными из-за очень благоприятных по ледовым условиям навигациям 1934–1936 годов, руководство Управления крайне небрежно отнеслось к своей основной задаче – организации очередной навигации, ледовые условия которой оказались на редкость неблагоприятны. Почти ни один из караванов не дошел до порта назначения, весь ледокольный флот (кроме «Ермака» капитана В.Воронина, который сумел принять трудное решение об оставлении караванов и выходе изо льдов) зазимовал во льдах. Арктическая трагедия навигации 1937 года обернулась трагедиями для руководителей Главсевморпути, полярных капитанов, лётчиков – на них НКВД «навесило» саботаж, вредительство и прочие чекистские выдумки и мало кто из них не попал под расстрельный приговор.

Весной 1936 года к Земле Франца-Иосифа для опробования маршрута намеченной полюсной экспедиции были направлены два самолёта АРК-5 (арктический вариант многоцелевого самолёта Р-5 конструкции Н.Н.Поликарпова). Пилотом флагманской машины, оборудованной современнейшими для того время средствами связи и аэронавигации, был М.В.Водопьянов, пилотом второй машины со штатными средствами связи и аэронавигации – В.Н.Махоткин. Полёт проходил сложно, самолёты теряли друг друга и до бухты Тихой добирались поодиночке. В своих многочисленных воспоминаниях об этом перелёте Водопьянов не нашел для В.Махоткина ни одного доброго слова. Облетев район бухты Тихой, Водопьянов выбрал для самолётной базы ледяной купол острова Рудольфа. Уже летом ледокольный пароход «Русанов» доставил к острову оборудование, материалы и авиационное горючее для создания самолётной базы для полюсной воздушной экспедиции.

Каждый из «папанинцев» шёл к 1937-му году своим путём. В официальных биографиях Папанина говорится об участии его в гражданской войне на Украине и в Крыму. Действительно, в 1920-м году он был начальником комендатуры Крымской ЧК, руководил и лично принимал участие в расстрелах тысяч белых офицеров и солдат, оставшихся в Крыму. В разгар его славы, в 1938 году, арестованный начальник УНКВД Московской области А.Журбенко в письме Сталину писал о «своей многолетней преданной работе чекиста, которая началась в Комендатуре Крымской ЧК, где он под руководством И.Д.Папанина своей ещё юношеской рукой непосредственно уничтожал врагов» (документ обнаружен Н.В.Петровым – АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 369. Л. 123). А вот Пётр Ширшов в 1930 году был исключён из комсомола за «бытовое разложение». Летом 1934-го года по дороге в Москву партячейка «Челюскина» трактовала это «разложение» уже как политическую неблагонадёжность известного гидробиолога, но в приёме в партию отказать дважды орденоносцу не посмела. Ширшов же оправдывал доверие выступлениями на митингах и собраниях, где в каждой почти фразе упоминал любимого вождя, великого товарища Сталина. Членом партии был, естественно, Папанин (с 1919 года), а метеоролог Фёдоров – кандидатом. Радист Кренкель, участник многих арктических экспедиций был, несомненно, едва ли не лучшим полярным радистом в мире, но – беспартийным (он вступит в партию после возвращения со станции).

22 марта 1937 года с московского аэродрома поднялись пять оранжевых самолётов – четыре АНТ-6 и двухмоторный АНТ-7 (разведчик погоды Р-6). С промежуточными посадками, с ожиданиями лётной погоды, отряд лишь 19 апреля достиг базы экспедиции на острове Рудольфа – наиболее географически близкому (800 километров) к полюсу клочку суши. Возглавлял экспедицию О.Ю.Шмидт, его заместителем был начальник полярной авиации М.И.Шевелёв, замполитом – начальник Политуправления ГУСМП А.А.Догмаров, командиром авиаотряда и пилотом флагманской машины – М.В.Водопьянов.

Полюсная экспедиция, в отличие от полёта Леваневского в 1935-м году, готовилась и проводилась в обстановке строжайшей секретности, что было идеей Шмидта, сразу поддержанной Сталиным. Очевидно, уверенности в её успехе не было, а ещё раз позориться ни Сталину, ни Главсевморпути не хотелось. О том, что научная станция высажена на лёд на Северном полюсе, мир и страна были извещены лишь после возвращения самолётов на остров Рудольфа 5 июня. Одновременно страна узнала о присвоении звания Героя Советского Союза О.Ю.Шмидту, М.И.Шевелёву, М.Д.Папанину и пятерым лётчикам, не имевшим этой награды (звания дважды Героя ещё не было, поэтому М.Водопьянова наградили орденом).

21 мая 1937 года, день посадки на полюс самолёта Водопьянова, считается днём начала работы первой в мире дрейфующей научной станции. Эпопея «папанинцев» многократно описана ими самими в воспоминаниях, не счесть книг и статей, написанных на эту тему. Но четвёрка и во льдах Арктики оставалась коллективом советских людей. Два эпизода, широко известные среди полярников, ярко характеризуют некоторые черты жизни этого коллектива. Они апокрифичны, но даже само их возникновение не случайно.

История первая. Папанин часто часами в палатке разбирал и собирал, доведя процесс до автоматизма, свой заслуженный наган. Склонный к розыгрышам Кренкель незаметно спрятал какую-то деталь и наган перестал «собираться». Папанин впал в полный ступор, пока шутник сам не признался, но всё равно разъярённый Папанин гонялся за ним с тем же наганом по льдине и Ширшову и Фёдорову стоило больших усилий успокоить начальника.

История вторая. Как положено, на станции проводились собрания партийной ячейки и на время собраний беспартийный Кренкель выгонялся на мороз и часами бегал вокруг палатки, чтобы не замёрзнуть. Потом решения этих собраний радист Кренкель и передавал в Москву.

Все решения партячейки публиковались в советских газетах: это приветствия Сталину и гневное осуждение «врагов народа»: ведь именно в это время в стране развернулась не имеющая границ кампания по их «разоблачению и наказанию», позже получившее название «Большой террор». «Папанинцы» только-только освоились на льдине, как понадобилось клеймить «собаку Тухачевского» и его пособников (процесс по «Делу антисоветской троцкистской военной организации» завершился 11 июня 1937 года). Радиограммы «героической четвёрки» высокой нотой вливались в общий хор требующих смерти проклятым «троцкистско-фашистским ублюдкам» (набор таких слов был многообразным и почти безграничным).

Обложка парадной книги «Северный полюс завоеван большевиками», 1937 г. (2-е издание)

Самолёты не успели ещё вернуться на Большую землю, а Партиздат пятитысячным тиражом издал парадную книгу «Северный полюс завоёван большевиками». Сразу же выяснилось, что изображенной на обложке ветряной электростанции не существует, а, главное, в текстах упоминаются «разоблачённые враги народа». Книга была изъята из продажи, в июле изготовлено новое, второе, издание, без ветряка, но с красным флагом, превосходящим по размеру земной шар, дотянувшимися до экватора контурами СССР и без «врагов народа». Вскоре, однако, и в новом издании они нашлись, но изъять весь стотысячный тираж не представлялось возможным, потому, в отличие от первого издания, эту книгу можно найти у букинистов и ныне.

Дрейф станции продлился 274 дня, уже в январе 1938 года у берегов Гренландии ледяные поля стали быстро разрушаться, возникла реальная угроза самим жизням «героической четвёрки» и станцию пришлось срочно эвакуировать, причём сделать это самолётами было нельзя – больших ледовых полей уже не было. На спасение были направлены ледокольные гидрографические суда «Таймыр» и «Мурман», вдогон им вышел «Ермак», а также, по не очень понятным причинам (формально – для обеспечения радиосвязи) эсминец «Карл Либкнехт» и три подводных лодки из Северной флотилии. 19 февраля «Таймыр» и «Мурман» сняли зимовщиков с льдины, вскоре подошел «Ермак» с О.Ю.Шмидтом на борту и «папанинцы» перешли на ледокол. Он должен был прибыть в Ленинград 13 марта, но произошло непредвиденное, из-за чего «Ермаку» пришлось на два дня задержаться в Таллинне, по официальной версии – для бункеровки, т. е. пополнения запасов угля, хотя 100 с небольшим миль до Ленинграда можно было пройти и на пыли из угольных ям. Истинная причина задержки была в другом и невольным её виновником стал Н.Н.Крестинский, один из главных обвиняемых на процессе Антисоветского «Право-троцкистского блока» («бухаринском»). Его расписанный сценарий неожиданно нарушился: первый замнаркома иностранных дел отказался от выбитых следствием показаний. Пока лубянские костоломы доводили его до нужного состояния, процесс затянулся и оглашение приговора выпадало на 13 марта. Нежелательно совпадали два противоположных события: объявление о расстреле «врагов народа» и торжественная встреча народных героев и «Ермак» получил приказ задержаться с прибытием в Ленинград [Шмидт].

Плакат 1937 г. Худ. П.Караченцов (отец артиста Н.Караченцова)

На спасение «папанинцев» был направлен и самый большой в стране дирижабль «СССР В-6». Его полёт, в отличие от плавания спасательных кораблей, был строго засекречен. Полёт готовился в спешке, пилотов даже не снабдили современными картами и вечером 6-го февраля дирижабль, наполненный горючим водородом, в снежный заряд врезался в гору близ Кандалакши и сгорел. Выжить удалось лишь шестерым, тринадцать человек заплатили жизнями за бездарно подготовленную экспедицию [Каминский, 2002]. Среди погибших был и А.А.Ристлянд – штурман в экипаже В.С.Молокова в полюсной экспедиции.

П.Ширшов, Э.Кренкель и Е.Фёдоров получили звание Героя Советского Союза после возвращения экспедиции в Москву. Зато впервые на своей должности «ледового наркома» никак не был отмечен О.Ю.Шмидт – это был «звонок» об окончании его карьеры как главы Главсевморпути. По стране катились волны «всенародного ликования» по поводу победы социализма в Арктике, как 28 марта Совнарком принимает постановление «О работе Главсевморпути за 1937 год». Работа ГУСМП признана неудовлетворительной, причины: плохая организованность, самоуспокоенность и зазнайство, но главное – создание в аппарате ГУСМП благоприятной обстановки для преступной антисоветской деятельности вредителей [Водолазов]. И без того «почищенные» НКВД организации Главсевморпути захлестнула волна арестов, а Шмидт в обращении «Ко всем рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим ГУСМП» не только кается, но и нагнетает обстановку: «Подлые троцкистско-бухаринские агенты фашизма, пробравшиеся в Главсевморпуть, срывали выполнение планов, скрывали от Родины богатства Арктики, замораживали суда, всячески вредили и дезорганизовывали работу, разрушали стахановское движение… Первейшей задачей для всех честных работников Главсевморпути является сейчас решительное и беспощадное выкорчёвывание вражеских остатков, очищение Главсевморпути от всех сомнительных элементов и полная ликвидация последствий вредительства» (цит. по [Водолазов]). Не помогло – в августе 1938-го Совнарком резко сократил функции «Ледового наркомата», превратившегося из «Арктической империи» в весьма заурядное советское учреждение.

И.Д.Папанин водружает советский флаг на льдине перед уходом на ледокол. Фото Я.Халипа. Из набора открыток «Сталинское задание выполнено» (Союзфото,1938).

«Народным героем» был провозглашён И.Папанин, ставший очередным любимцем Сталина и – заместителем Шмидта, пока в 1939 году не сменил его на посту начальника Главсевморпути. Обстановку интриг и «подсиживаний» в ГУСМП хорошо передаёт, как всегда, фольклор, не умерший и в те времена: «Примеров много есть на свете, / Но лучше, право, не найти: / Снял Шмидт Папанина со льдины, / А тот его – с Севморпути.» [цит. по Корякин, стр. 20].

Профессия полярника, и без того считавшаяся почётной, после «покорения» Северного полюса была возведена пропагандой в ранг героической. Казалось бы, уж их-то захлестнувшие страну репрессии коснуться не должны. НИПЦ «Мемориал» собрал и обобщил материалы по репрессиям среди советских полярников по документально подтверждённым источникам: «Книгам памяти жертв политических репрессий» и «Базам данных жертв репрессий» различных регионов (Москва, Санкт-Петербург, Красноярский и Приморский края, Архангельская, Мурманская, Тюменская и Камчатская области, Якутия). Учитывая неполноту источников, число репрессированных полярников (нами выявлено пока немногим более 1000 человек), по нашим оценкам, нужно увеличить минимум в два раза (см. статью « „Враги народа“ за Полярным кругом » в настоящем сборнике) .

За время дрейфа станции «Северный полюс» было осуждено различными судебными и внесудебными органами 115 работников ГУСМП разных профессий и рангов, 30 сотрудников полярных научных учреждений и экспедиций, и около 40 работников организаций и учреждений, сотрудничающих с ГУСМП в изучении и освоении Арктики. Бо́льшая часть из них была приговорена к расстрелу. Были, в частности, расстреляны заместитель начальника полярной авиации Н.А.Жигалев, помощник начальника полярной авиации А.А.Стукатер, начальник авиаизыскательской группы И.А.Ландин, заместитель начальника управления морского и речного транспорта А.Н.Бобров, руководитель группы радиослужбы Д.И.Поляков, начальник радиослужбы Полярного управления А.В.Воробьёв, начальник планово-экономического отдела А.Б.Чиковани, управляющий трестом «Арктикуголь» на Шпицбергене М.Э.Плисецкий, заместитель начальника Вайгачского горно-рудного треста ГУСМП Я.Я.Муценек, начальники научных и геолого-поисковых экспедиций П.М.Каратыгин, Б.А.Бронштейн, Н.И.Сафронов, М.Ф.Зяблов, С.А.Шатилов, заместитель начальника Янской экспедиции Ю.Т.Алейников, заместитель начальника «Арктикснаба» В.П.Степанов, заведующий сектором Всесоюзного Арктического института Л.О.Ретовский, директор Полярного НИИ морского рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) Г.И.Хлыновский и его заместитель М.П.Осадчих, научный сотрудник Ленинградского горного института, лучший знаток палеонтологии Арктики В.Ю.Черкесов. Почти в полном составе были арестованы сотрудники Гидрографического управления ГУСМП во главе с его начальником П.В.Орловским. Были расстреляны капитаны арктических грузовых и научно-исследовательских кораблей Г.И.Семикоз, С.Н.Дымский, В.М.Стехов, Н.А.Пережогин и С.И.Гадилло, известный полярный лётчик В.В.Сущинский. Репрессии обрушились и на территориальные управления ГУСМП: в Мурманске расстрелян заместитель начальника управления М.Н.Максимов, в Москве – исполняющий обязанности начальника Архангельского управления, до того – многолетний начальник Планово-экономического управления ГУСМП и в этом качестве готовивший экспедицию на Северный полюс И.Л.Баевский. Во Владивостокской тюрьме покончил с собой уполномоченный Управления полярной авиации на Дальнем Востоке А.А.Мурогин, а в Иркутской тюрьме умер известный гидрограф, исследователь восточной части Арктики И.Ф.Молодых. Масштабы и характер репрессий можно оценить из донесения начальника 2-го (оперативного) отдела Красноярского УНКВД Анастасенко: он писал, что хорошо почистил ГУСМП, арестовал 336 человек, и просил увеличить лимит на 200 человек [«Книга памяти…», стр. 15]. Речь, разумеется, идёт только о сотрудниках Красноярского управления, в ведении которого был самый труднодоступный Центральный сектор Арктики. А вот как на всё это реагировала «героическая четвёрка» в одной из многочисленных радиограмм: «Рады, что Главсевморпуть взялся твёрдо, по-большевистски за кадры центрального аппарата и периферию, очищая их от гнили и врагов народа» (цит. по [Водолазов]). Знаменитый, всего год назад заселенный Дом полярников в Москве на Никитском бульваре опустел на треть – так стремительно «освобождались» квартиры разве что в правительственном «Доме на набережной».

27 июня 1937 года заместитель начальника Главсевморпути Н.М.Янсон «за отличную работу по освоению Крайнего Севера и обслуживания экспедиции на Северный полюс» был награждён орденом Красной Звезды. Через полгода, когда сообщения о работе дрейфующей стации не сходили с полос газет, он был арестован и в июне 1938-го расстрелян.

За те месяцы, когда кипели страсти вокруг «героев-зимовщиков» (конец февраля – май 1938 года), были расстреляны арестованные во время дрейфа станции редактор журнала «Советская Арктика» М.Н.Бочачер, заместитель начальника Горно-геологического управления ГУСМП Р.А.Эглит, старший консультант ГУСМП С.Д.Натонек, начальники территориальных управлений: Дальневосточного И.Б.Пошеманский и Архангельского П.К.Харитонов, заместитель Пошеманского Е.В.Ильяшенко, управляющий Северным геологическим трестом А.Д.Панов, начальник Чукотского треста ГУСМП Н.А.Каплан, капитаны арктических пароходов Э.И.Гляйзер и С.И.Попков. Расстрельный приговор начальнику Якутского управления Ю.М.Лиссу (Гетерману) был заменен 20-ю годами лагерей. В эти месяцы были осуждены, в основном, к расстрелу, более 100 работников ГУСМП, полярных научных учреждений и сотрудничающих с ГУСМП предприятий и учреждений. Большинство из приведённых в списках лиц в той или иной мере участвовали в подготовке и проведении экспедиции на Северный полюс. Ещё раз хотелось бы напомнить, что цифры репрессий следует как минимум удвоить.

Репрессии коснулись и самих участников экспедиции на Северный полюс. 4 июля 1938 года приговорён к расстрелу «чехословацкий шпион» Я.В.Брезин, бортмеханик разведчика погоды Р-5, зимовавшего в бухте Тихой и присоединившегося к полюсной экспедиции. 15 сентября в Москве были расстреляны замполит экспедиции А.А.Догмаров и начальник полярной станции «Бухта Тихая» (ближайшая к острову Рудольфа, она обеспечивала экспедиции прогноз погоды) А.И.Григорьев. В 1941 году был осуждён на десять лет лагерей В.Н.Махоткин, именем которого были названы острова у западного побережья Таймыра. Имя «врага народа» с географических карт по ротозейству не было убрано, а Махоткина отправили в Норильлаг. После освобождения он опять летал в Арктике и частенько пролетал над своим бывшим лагерным бараком. В 1947 году в своем служебном кабинете, узнав, что «за ним пришли», застрелился заместитель начальника Гидрометеослужбы Я.С.Либин, зимой 1936–37 годов возглавлявший строительство базы полюсной экспедиции, в 1940–1941 гг. директор Арктического института (сменил на этом посту Е.Фёдорова). В 1948 году был арестован бортмеханик разведчика погоды Р-6 Н.Л.Кекушев – этот самолёт был первым советским самолётом, пролетевшим над полюсом, на который Кукушев вылил канистру авиационного масла; «Для смазки земной оси.» – ответил бортмеханик на недоумённый вопрос командира корабля П.Г.Головина. В 1948-м было не до шуток: Кекушева обвинили в намерении измены родине в военное время, антисоветской агитации и участии в контрреволюционной организации. В феврале 1949 года он был осуждён на десять лет и направлен в джезгазганские лагеря. В ноябре 1954 года с него были сняты обвинения в намерении измены родине и участии в контрреволюционной организации, срок был сокращен до реально отбытого, но, освобождённый из лагеря, он был направлен в ссылку. Лишь через несколько лет стараниями многих полярных лётчиков, Героев Советского Союза, он был реабилитирован полностью и освобождён из ссылки [Кекушев].

Понимали ли чекисты абсурдность подавляющего большинства придуманных ими обвинений? Арестованный начальник 3-го (контрразведовательного) отдела УНКВД по Московской области И.Сорокин говорил на допросе: «При ведении следствия от них (арестованных – авт.) добивались признаний в шпионской … деятельности, признаний часто нелепых, вроде передачи в виде шпионских сведений данных о режиме льдов в Северном Ледовитом океане» [«Бутовский полигон», вып. 4, с. 352].

Папанину в наследство досталась практически парализованное «хозяйство» Главсевморпути. О.Ю.Шмидт в последние годы руководства им был больше занят подготовкой «запасного аэродрома», создавая Институт геофизики АН СССР. Явно не исключал он и возможности своего ареста, догадываясь, что НКВД собирает «компромат» на всех, кто на виду. Действительно, как стало недавно известно, на него выбивались показания, и обвинение в участии в контрреволюционной шпионской организации в случае ареста ему было гарантировано. К счастью, этого не случилось. После провала навигации 1937-го года функции Главсевморпути решено было сократить. По существу, в его ведении остались лишь обеспечение плаваний по Северному морскому пути. Замена академика Шмидта Папаниным, не имевшем высшего образования, но неплохого организатора, отчасти объяснялась этими изменениями задач ГУСМП. Активная и многосторонняя деятельность Управления, в том числе хозяйственно-производственная, сменились расширением сети полярных станций, факторий и культбаз. Удалось добиться того, что на рубеже 1930–1940-х годов рейсы по Северному морскому пути стали практически регулярными, что произошло в основном за счёт резкого увеличения ледокольного флота. Во время войны Папанин был уполномоченным Государственного комитета обороны по перевозкам на Севере, получил звание контр-адмирала. После окончания войны он стал работать в системе Академии наук, одновременно руководя Московским филиалом Географического общества СССР [Аветисов].

Относительно благополучна была и судьба Э.Т.Кренкеля. По возвращении в Москву, он, полярник от Бога, был «брошен» затыкать кадровые дыры в Севморпути и довольно долго возглавлял в нём Управление полярных станций [Аветисов]. Его отношения с новым начальником ГУСМП И.Д.Папаниным складывались сложно, немцу Кренкелю даже пришлось выслушивать обвинения в шпионаже в пользу Германии (сообщение сына Эрнеста Теодоровича Т.Э.Кренкеля автору). Страстному филателисту Кренкелю до сих пор благодарны филателисты России: он создал и до своей смерти в 1971 году возглавлял Союз филателистов СССР.

Народным и любимым героем оставался, по крайней мере, официально, и М.Водопьянов. Однако исследователи деятельности Московского УНКВД в 1937–1938 годах, отмечают: «Сатирические стихи и насмешливые высказывания по адресу Водопьянова и, соответственно, обвинения в оскорблении Героя Советского Союза встречаются во многих следственных делах 1937–1938 гг.» [«Бутовский полигон», вып. 7, стр. 81].

А вот жизнь Петра Ширшова, складывавшаяся сначала вполне благополучно, окончилась трагически. По возвращении с дрейфующей станции он назначен директором Всесоюзного арктического института взамен арестованного и расстрелянного «хозяина Арктики» профессора Р.Л.Самойловича, становится академиком, в 1939 году Папанин назначает его своим заместителем. С началом войны П.П.Ширшов – уполномоченный ГКО, с 1942 по 1948 годы – нарком (министр) морского флота СССР, с 1946-го – директор созданного им Института океанологии АН СССР. Летом 1946 года сам Абакумов арестовал на даче его жену, известную киноактрису Евгению Гаркушу, оторвав её от грудной дочери. На много месяцев жильём жены наркома стала одиночка Лубянки. Её обвиняли в измене родине, антисоветской агитации и в … спекуляции. Позже возникла версия, что она приглянулась Берия. Пока Ширшов метался в поисках хоть каких-то вестей о жене, Папанин обратился к Самому и услышал в ответ: «Пусть товарищ Ширшов не беспокоится. Мы найдём ему другую жену». Папанин имел неосторожность передать Ширшову эти слова. Впавший в ярость нарком сорвал со стены своего кабинета портрет Сталина и растоптал его. Выгнав присутствующих сотрудников наркомата, он заперся в кабинете, достал пистолет и крикнул, что будет отстреливаться. От Лубянки до наркомата пять минут неторопливого шага, но за ним так и не пришли. Несколько дней Ширшов пил, чтобы легче было застрелиться и лишь напоминание о дочке заставило его вернуться к жизни. А потом чекисты издевательски показывали ему протоколы допросов жены, сообщили о её высылке на Колыму. Результатом сильнейшего стресса стала злокачественная опухоль, от которой один из самых блестящих учёных и организаторов науки страны умер на 49-м году жизни, в 1953 году, успев узнать, что его любимая Женечка умерла (или покончила с собой) в ссылке на Колыме в 1948 году (подробнее см.[Ширшова]).

Не обошлось и у Е.Фёдорова. Он тоже стал доктором наук, членом-корреспондентом АН СССР, а позже и академиком, в 1939 году недолго директорствовал после Ширшова в Арктическом институте, возглавил Гидрометеослужбу СССР, во время войны получил генеральское звание. В 1947 году он был по указанию Сталина судим неким «судом чести», разжалован в рядовые и снят со всех постов. Оказывается, принимая делегацию американских синоптиков, он выдал им государственную тайну – информацию о наблюдениях погоды для составления её прогноза, и проявил «политическую близорукость» – купался с американцами и завтракал с ними у костра. Отсидевшись в научных учреждениях до смерти Сталина, Е.К.Фёдоров, талантливый учёный и организатор, с 1962 года вновь возглавил Гидрометеослужбу СССР, но ещё в 1956 году создал и возглавлял (с перерывом) до своей смерти в 1981 году Институт прикладной геофизики АН СССР [Аветисов]. В 1970-х годах он был активным проводником идеи переброски части стока северных рек в Казахстан и Среднюю Азию. В 1987 году в Финляндии было спущено на воду современнейшее по тем временам экспедиционное судно, приспособленное для плаваний в Арктике; оно получило название «Академик Фёдоров» и прославилось своими плаваниями в полярных морях.

Литература

1. Аветисов Г. Имена на карте Российской Арктики, СПб, 2003

2. Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий, вып. 4, М, 2000

3. Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий, вып. 7, М, 2003

4. Визе В.Ю. «Моря Советской Арктики. Очерки по истории исследования», М-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948

5. Водолазов А. «Там, за далью непогоды» // Голоса Сибири: Литературный альманах. Вып. 3. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2006.

6. «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 20 июня 1928 г.

7. Каминский Ю. Кремлёвские перелёты, М., 1998

8. Каминский Ю. В небе покинутой Арктики, М., 2002

9. Кекушев Н.Л. Звериада, М., 1991

10. Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края, кн. 3-я, Красноярск, 2005

11. Корякин В. Арктическая карта Агитпропа // Северные просторы, 1993, № 7–8

12. Краткая географическая энциклопедия, т. 5, М., 1966

13. Ширшова М.П. Забытый дневник полярного биолога, М., 2003

14. Шмидт С.О. Приёмы в Кремле в честь полярников // 80-летие акад. Полякова, М., 2001

 

Ф. Романенко

Как появлялись «острова ГУЛАГа»

В истории изучения недр СССР множество славных страниц, наполненных беззаветным тяжёлым трудом энтузиастов-геологов, которые не только обеспечили разнообразным сырьём промышленность огромной страны, но и, как выясняется в последние годы, сумели обеспечить само её существование на десятилетия вперёд. Открытые в советские времена месторождения кормили страну в тяжелые годы перестройки экономики на капиталистический лад, продолжают кормить её и сейчас. Но этот грандиозный труд нынешними хозяевами недр забыт, а гигантская отлаженная система поисков месторождений полезных ископаемых практически разрушена.

Совсем не так было сразу после окончания войны, когда победившая страна стала лихорадочно наращивать свой сырьевой потенциал, готовясь к новым сражениям. Речь идёт о сравнительно коротком периоде в конце 1940-х – начале 1950-х гг., когда одной из главных целей Государственной геологической съёмки масштаба 1:1 000 000 стали поиски месторождений радиоактивного сырья для производства атомного оружия. Велись они на всей территории страны, и значительные усилия были направлены на приарктические территории.

Не подтверждённые документами сведения об урановых лагерях на Таймыре долгое время существовали в устной традиции, но носили полулегендарный характер. Автор сам слышал многочисленные рассказы авиаторов и геологов об этом ещё в начале 1990-х гг. Называлась цифра в 5000 заключённых, большинство из которых якобы погибло при добыче урановой руды в лагере «Рыбак». По другой легенде [«Арктический архипелаг ГУЛАГа» ] в конце 1940-х гг. в шхерах Минина (Северо-Западный Таймыр) возник один из первых в СССР урановых рудников, где заключённые в условиях строжайшей секретности добывали сырьё для атомной бомбы. Промышленная добыча руды якобы началась в 1949 г., но продолжалась недолго – были найдены более удобные для разработки урановые месторождения. Пока ни прямых, ни косвенных подтверждений этой информации нет. Бывавшие в шхерах Минина геологи, гидрографы, сотрудники рыбоохраны не встретили там никаких следов горных разработок и лагерных строений, только остатки рыбацких избушек.

Первые документальные указания на существование на севере полуострова Таймыр, на полуострове Челюскин, подразделения ГУЛАГа были выявлены одним из авторов справочника «Система ИТЛ в СССР» (1998), сотрудником НИПЦ «Мемориал» С.П.Сигачёвым при сборе материалов для справочника. Позже появился ряд книжных и газетных публикаций [«А.П.Завенягин»; Бондарчук; Нехаев], где приводились довольно точные сведения, основанные в основном на воспоминаниях участников геологических работ на Таймыре в конце 1949–1950 гг. После довольно длительных поисков в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) в фонде Главного управления Северного морского пути (ГУСМП) нам удалось обнаружить новые документы, позволяющие восстановить всю короткую историю превращения обычного рудопроявления в самый северный из известных на сегодняшний день остров «архипелага ГУЛАГ». Этот фонд огромен, включает в себя 6 описей с десятками тысяч документов обо всех направлениях многообразной деятельности ГУСМП и его предшественника Комитета Северного морского пути (Комсеверопути) за 1918–64 гг. Большая часть документов открыта для исследователей, другая стала доступна только после рассекречивания, проведённого в 1993 г. [РГАЭ: Путеводитель].

В 1942–45 гг. Государственным Комитетом Обороны (ГКО) СССР был принят целый ряд постановлений по организации поисков, добычи и обогащения урановых руд, а постановлением № 7102 сс от 8 декабря 1944 г. большая часть этих работ передана НКВД. В 1943–44 гг., однако, редкие и радиоактивные элементы ещё не вошли в программу поисковых работ, и какие-либо данные об их целенаправленных поисках практически отсутствуют. Лишь расконвоированный заключённый Норильлага Н.Н.Урванцев (1893–1985), один из первооткрывателей норильских месторождений и главный геолог Норильского комбината НКВД, предпринял рекогносцировочное обследование шхер Минина у западного побережья Таймыра, с задачей «поисков руд, особенно редких» [Урванцев]. Но в 1944 г. декабрьским Постановлением СНК СССР 1943 г. ГУСМП предусмотрено «провести попутные поиски на уран и тантал (тогда они ещё назывались своими именами – Ф.Р.), а также организовать массовую проверку на радиоактивность образцов пород, руд и вод, с целью выявления районов, перспективных для поисков урана» [РГАЭ, ф. 9570, оп. 5, д. 267, лл.171–172]. Отмечено, что специальных объектов для постановки работ не имеется, и поэтому всем геологоразведочным экспедициям (ГРЭ) поиски радиоактивных руд будут поставлены как обязательная попутная задача [ibid, л. 176]. Согласно этому Постановлению были тщательно проверены на радиоактивность все коллекции геологических экспедиций с конца XIX в., хранившиеся в музеях, на складах, в академических институтах, и особенно внимательно – сборы таймырских, сибирских и чукотских экспедиций 1930-х гг. При проверке, которая продолжалась несколько лет и завершилась уже много позже окончания войны, пришлось провести огромную работу. Так, хранившиеся в Ленинграде коллекции в блокаду потерпели значительный ущерб, были залиты водой, завалены, разбросаны. Этикетки сгнили, многие собиратели коллекций погибли, и немногочисленные (секретность!) сотрудники, которым была поручена эта работа, кропотливо изучали сохранившиеся полевые дневники и отчёты. И им удалось наметить перспективные районы, куда тут же отправлялись спецэкспедиции.

По постановлению СНК СССР № 161–43р от 7 августа того же 1944 г. был организован трест «Арктикразведка» в составе Горно-Геологического Управления Главсевморпути (ГГУ ГУСМП). Приказом начальника ГУСМП И.Д.Папанина № Р-273 от 4 ноября 1944 г. на трест возлагалось производство геологоразведочных, геофизических и научно-исследовательских работ, геологическое картирование, поиски и разведка полезных ископаемых Арктики [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 1637]. Фактически трест начал нормальное функционирование с 1 января 1945 г., в его состав вошли уже работавшие Оленёкская и Сангарская ГРЭ, Корякская комплексная геологическая экспедиция, Быковская и Уяндинская (ликвидированная в 1945 г.) геолого-поисковые экспедиции, Лено-Хатангская геолого-геофизическая экспедиция. Начальником «Арктикразведки» был назначен П.С.Николаев, затем его сменил инженер-генерал – директор Северного морского пути (СМП) III ранга А.Е.Голов, главным инженером – А.Е.Бондаренко, главным геологом – Л.В.Громов, потом Я.Пащенко. Вскоре трест организовал Северо-Хетскую и, в июле 1945 г., Северо-Таймырскую экспедицию, которая прибыла на Таймыр только в сентябре, но уже успела, как написано в «годовом отчёте по основной деятельности треста» за 1945 г. получить «интересные данные в отношении редких элементов» [ibid, л. 7–27].

Экспедиции эти были зимовочными, их работа планировалась на несколько лет. Основная задача – геологическая съёмка масштабов 1:1 000 000 и 1:200 000, а также аэрофотосъёмка и составление топографических карт, которых на эти районы ранее не было. В Северо-Таймырской экспедиции работали геологи Е.А.Величко, Ю.А.Одинец, топограф А.Н.Пчёлкин, а также В.П.Федулов, А.Е.Шубин, К.В.Ярославцев, Я.М.Филлипов, Л.И.Соколова, Н.Д.Солодун, П.Н.Павлов, А.Р.Моисеева, В.М.Леонов, Г.А.Коровин, Я.Ф.Кафтун, Ф.К.Король, Т.Н.Кубарева, Н.Н.Кубарева, Н.И.Ивлева и др. «Арктикразведка» была гражданской организацией, как и созданный 10 июля 1948 г. на базе научно-исследовательского отдела (НИО) ГГУ Научно-исследовательский институт геологии Арктики (НИИГА) в Ленинграде.

Для координации работ по созданию атомного оружия Постановлением ГКО № 9887-сс/оп от 20 августа 1945 г. были созданы Специальный Комитет при ГКО и Первое главное управление (ПГУ) при Совнаркоме СССР во главе с Б.Л. Ванниковым. Спецкомитет существовал до 9 июля 1953 г., когда его функции переданы Министерству среднего машиностроения.

Почти одновременно (20 октября 1946 г.) приказом № 272с Председателя Комитета по делам геологии И.И. Малышева в системе Комитета организовано Первое главное геолого-разведочное управление (начальник С.В.Горюнов, главный геолог академик И.Ф.Григорьев) для руководства и координации всеми поисковыми и разведочными работами по урану.

9 апреля 1946 г. принято правительственное Постановление № 789–311сс «Об организации геолого-поисковых работ на А–9 и Б–9 в Арктике». По принятой в то время терминологии под А-9 имелся в виду природный уран, под Б-9 – торий []. В соответствии с ним трест «Арктикразведка» приступил к организации новых, специальных экспедиций, получивших вместо названий номера. Экспедиции с номерами (№№ 3, 4, 5, 22, 34 и др.) назывались экспедиции спецработ, т. е. их основной задачей были как раз поиски радиоактивного сырья. Иногда в обычных (съёмочных) экспедициях и в номерных работали одни и те же люди, но по различным (открытой и секретной) тематикам. Это и понятно, потому что круг людей с допуском к секретам всемерно ограничивался. Наличие большого количества аббревиатур, номеров и названий экспедиций затрудняет точное атрибутирование, когда же и где работала та или иная экспедиция и геолог. Бо́льшая часть документов об этих работах имеет гриф «совершенно секретно» и хранится в так называемой «особой папке», они существовали только в двух экземплярах, а некоторые – и вообще в единственном (рассекречены в 1993 г.).

Экспедиция № 4 начала работу 15 июня 1946 г. на базе Северо-Таймырской экспедиции «Арктикразведки» в бухте Восточной между мысом Стерлегова и заливом Миддендорфа и вела поиски А-9 и Б-9 тремя партиями на огромной площади около 10 тыс. км2 в бассейнах рек Ленивой и Нижней Таймыры. Начальником её до ноября 1947 г. был С.И.Аршинов, затем – В.А.Мининберг [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 1703], в 1948 г. съёмочные партии возглавляли геологи В.И.Тычинский и А.М.Даминова.

Экспедиция № 5 приступила к решению аналогичной задачи 20 июля 1946 г. на полуострове Челюскин на площади около 5 тыс. км2 силами двух партий [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 178]. Работы в 1946 г. проходили в очень тяжёлых условиях из-за недостатка транспорта и оборудования, неукомплектованности личным составом, поэтому съёмка ограничивалась в основном побережьем. К тому же ПГУ сорвало поставки радиометрических приборов, которые были к тому же ещё и очень плохого качества [ibid, лл. 3–15].

9 августа 1946 г. распоряжением Совета Министров СССР № 9693-рс поисками урана (А-9) и тория (Б-9) в своих регионах должны были заниматься также Норильский н Ухтинский комбинаты и трест Дальстрой, которые все входили в систему МВД. Работам Дальстроя посвящена другая статья настоящей книги «Острова уранового ГУЛАГа в Восточной Арктике». А Норильский комбинат (Н.Н.Урванцев) в этом году продолжил поиски на полуострове Рыбном и в заливе Хутуда на Таймыре. Результаты оказались настолько интересными, что на следующий год в шхеры Минина была организована экспедиция на катерах «Диорит» и «Пегматит» (Н.Н.Урванцев и геолог А.Туманов). Обследовав острова у полуострова Минина, к северу от устья Пясины, и найдя рудопроявления урана, Урванцев вернулся в Норильск. Зимой 1947–1948 гг. в шхерах Минина А.Тумановым велись разведочные горные работы, весной 1948 г. здесь снова побывал Н.Н.Урванцев, вернувшись в Норильск в июне на самолёте По-2 лётчика В.М. Махоткина. Летом 1948 г. Урванцев на «Пегматите» добрался до мыса Стерлегова и на обратном пути взял на борт отряд А.Туманова и несколько тонн добытой им породы для валового опробования [Урванцев]. Заметим в скобках, что Махоткин (1904–1974), один из самых известных на Таймыре до войны полярных лётчиков, личный знакомый О.Ю.Шмидта, в это время тоже был в заключении, но названный в его честь остров близ устья р. Таймыры не менял в это время названия, в отличие, например, от о-вов Бухарина или Самойловича.

В 1947 гг. работы по поискам радиоактивного сырья идут уже полным ходом. На полуострове Челюскин систематическую геологическую съёмку ведут Центрально-Таймырская и Челюскинская экспедиции «Арктикразведки». 18 декабря 1947 г. на заседании Коллегии ГУСМП начальник научно-исследовательского отдела ГГУ ГУСМП Виктор Михайлович Лазуркин (1910–1992), докладывая об итогах работы экспедиций в 1947 г., говорил, что на Таймыре обнаружена «высокая активность чёрных гранулитовых сланцев», но объектов для промышленной разведки не выявлено [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 9–12]. Через полгода он был снят с этой должности по представлению начальника отдела «К» Министерства госбезопасности (организованный в ноябре 1945 г. отдел «К» осуществлял контрразведку на объектах атомной промышленности [«Лубянка» ]) полковника И.С.Писарева «за нарушение правил секретного делопроизводства» – выдал пропуска в режимные помещения 16 лицам без допуска, из коих двоим в допуске было отказано, а также сообщал лицам об отказе в допуске, ссылаясь на органы МГБ [ibid, л. 40–42]. С 1948 г. беспартийный Лазуркин руководит отделом общей геологии НИИГА, но через полтора года органы вспомнили, что его родители арестованы в 1937 г. (М.С.Лазуркин так и погиб в тюрьме, а Д.А. Лазуркина провела в заключении 17 лет) и его снова уволили [«На пути к недрам Арктики» ].

Об особой важности геологических работ свидетельствует тематика обсуждения на этом заседании, проводившимся под председательством начальника ГУСМП А.А.Афанасьева (1903–1991). Обсуждали вопросы об обеспечении всех районов геологической съёмки 1947 г и намеченных к съёмке в 1948 г. аэрофотоснимками, а также о снабжении всех геологических лабораторий остродефицитными бромоформом и канадским бальзамом, которые необходимы для обработки образцов и приготовления шлифов (тонких срезов) горных пород для изучения под микроскопом.

В 1948 г. А.А.Афанасьев также был арестован, осуждён на 20 лет заключения в ИТЛ по статьям 58–1а («измена родине») и 58–11 («контрреволюционная организационная деятельность»), а в 1954 г. освобождён, реабилитирован и вернулся на пост начальника ГУСМП и заместителя министра Морского флота СССР [Афанасьев].

В плане тематических совершенно секретных работ отдела геологии Арктического института (АНИИ) на 1948 г. также фигурирует «проблема изучения стратиграфии, структур и радиоактивности докембрия Советской Арктики», где за докембрий Таймырской складчатой зоны кристаллических сланцев отвечал М.Г.Равич (1912–1978), один из видных исследователей геологии Арктики и Антарктиды, автор многих книг [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 20–26].

Съёмочные работы на полуострове Челюскин продолжались в 1947–1948 годах Восточно-Таймырской экспедицией (экспедиция № 22, геологи П.Ф.Медведев, В.В.Малыгин, Ф.И.Иванов, А.Н.Кузнецов), переданной в 1948 г. в НИИГА, и экспедицией № 5 (начальник Н.А.Меньшиков, гл. геолог М.Г.Равич, геологи Г.П.Вергунов, Б.Х.Егиазаров, В.А.Вакар, А.С.Потебня, В.Я.Сычёв и Л.Д.Мирошников). В экспедиции № 22 участвовал большой коллектив геологов, топографов, геофизиков, коллекторов, рабочих, всего более 50 человек. Базы экспедиции располагались близ устья Нижней Таймыры на мысе Остен-Сакена и косе Врангеля, где были небольшие посёлки. Во время этой съёмки в верховьях р. Ленинградской были найдены перспективные рудопроявления, и в том числе – «Восточно-Таймырское месторождение урана» [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 134–137]. История его находки и разведки подробно изложена в докладных записках начальника ГУСМП генерала-майора авиации А.А. Кузнецова (принял Управление после ареста А.А.Афанасьева в апреле 1948 г.) заместителю председателя Совмина СССР Л.П.Берии осенью 1949 г. В орбиту их интенсивной переписки по поводу находки постепенно был вовлечён целый ряд высших руководителей СССР. Она позволяет проследить основные этапы бурной деятельности по освоению новой ураноносной или, как она называлась в документах начала 1950-х гг., «свинцовой» провинции.

Перспективный рудный участок обнаружен в августе 1947 г. отрядом экспедиции № 5 в составе геолога М.Г.Равича и техника-геофизика С.М.Плишивого в ходе геологической съёмки масштаба 1:1 000 000. На следующий год здесь проводилась уже более детальная съёмка масштаба 1:50 000, сопровождавшаяся проходкой мелких шурфов. Горными работами руководил геолог Л.Д.Мирошников, геофизическими – Ю.С.Глебовский.

В январе 1949 г. ГУСМП докладывал о результатах работ по разведке месторождения на научно-техническом совете (НТС) Министерства геологии, но они не были одобрены из-за дальности и бедности обнаруженных к тому времени руд. ГУСМП не согласился с таким решением, и работы экспедиции № 22, которые велись к тому времени круглогодично, продолжались [ibid, лл. 265–378]. Было пробито 5 шурфов глубиной 10–11 м, проведена детальная радиометрическая съёмка, а весь район покрыт съёмкой масштаба 1:200 000.

Здесь надо вспомнить, что весной 1949 г. органы МГБ организовали очередной «процесс», на этот раз «геологический». Корреспондентка «Правды» А.Ф.Шестакова с помощью геолога-дилетанта И.Г.Прохорова, обвинив ряд геологов в сокрытии от государства урановых месторождений на юге Красноярского края, спровоцировала арест группы видных специалистов Министерства геологии, Всесоюзного геологического института (ВСЕГЕИ) в Ленинграде, Томского университета и ряда восточно-сибирских геологических организаций. Среди арестованных оказались бывший главный геолог Первого главного управления и директор Института геологических наук (ИГНАН, сейчас – Геологический институт РАН) академик И.Ф.Григорьев (1890–1951), академик А.А.Баландин (1898–1967), академик АН Каз. ССР М.П.Русаков (1892–1963) и член-корр. АН СССР А.Г.Вологдин (1896–1971), профессора И.К.Баженов (1890–1982), В.В.Богацкий (1913–1981), А.Я.Булынников (1892–1972), В.Н.Верещагин (1912–1980), В.Н.Доминиковский (1902–1986), В.К. Котульский (1879–1951), председатель техсовета Мингео В.М.Крейтер (1897–1966), математик В.В.Налимов (1910–1997), видные геологи Б.К.Лихарев (1887–1973), М.М.Тетяев (1882–1956), Л.И.Шаманский (1894–1950), Ф.Н.Шахов (1894–1971), Ю.М.Шейнманн (1901–1974), Я.С.Эдельштейн (1869–1952), арестованный в возрасте 80 лет, а также референт министра геологии М.Я Гуревич, начальник бюро изобретений Я.М. Ром (1889–1957) и ещё десятки человек. Григорьев, Котульский, Эдельштейн, Шаманский, Гуревич и Ром погибли, остальные провели в тюрьмах и лагерях пять лет и были реабилитированы решением Верховного суда СССР 31 марта 1954 г. [Годлевская, Крейтер; Беляков; Блох]. Министр геологии И.И.Малышев был снят с должности и заменён начальником Главного управления лагерей горно-металлургических предприятий ГУЛАГа генералом П.А.Захаровым (по образованию геологом), техсовет Мингео распущен.

Председателем того самого распущенного техсовета («старого состава», как написано в материалах по представлению геологов к Сталинской премии), на котором ГУСМП докладывал о своих находках, как раз и был профессор Владимир Михайлович Крейтер, специалист по поискам и разведке полезных ископаемых, автор лучшего на то время учебника по этой специальности. Наверное, и другим членам НТС как раз и вменили в вину именно неподдержку проекта ГУСМП.

А на Таймыре в это время, по воспоминаниям Л.Д.Мирошникова [«А.П.Завенягин» ], весной 1949 г. в одном из шурфов радиометрист О.Шульга обнаружил «ураганную радиоактивность», содержание урана в руде достигало 2 %. В первом варианте докладной записки Кузнецова Берии от 26 сентября 1949 г., которая, судя по чернильной записи на тексте, «не пошла», фигурируют содержания окиси А-9 0,3–0,4 %, в отдельных образцах – до 0,7–0,8 % [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 86–88].

Ключевым моментом в истории находки Равича и Плишивого стало, видимо, 11 октября 1949 г. Этим днём датирован ряд документов, в том числе докладная записка А.А.Кузнецова Л.П.Берии, где, наряду с краткой историей открытия месторождения, изложены основы его геологического строения. Место находки располагалось на правобережье реки Жданова, правом притоке реки Ленинградской, к югу от горы Октябрьской, на южной периферии плато Лодочникова. Расстояние от Северного Полярного круга 1130 км, до мыса Челюскина, самой северной точки материка Евразии – 150 км. Два шурфа 1949 г. вскрыли рудное тело на глубине 4,5–7,7 м, содержание окиси урана U3O8, достигает, «вероятно», 1 %, а в отдельных штуфах породы – даже 1,4 % [ibid, л.134–137]. Также Кузнецов сообщает, что в первой половине октября на месторождении начата проходка наклонной штольни протяжённостью 90 м. Записка сопровождается ведомостью результатов анализа проб с Восточно-Таймырского месторождения, сделанных в НИИ-9 (Институт специальных металлов НКВД) и подписанных Шевченко [ibid, лл. 144–146]. По этим данным, содержание урана достигает 0,6–0,7 %, тория не обнаружено, а урановые минералы легкорастворимы в воде и слабых кислотах. Высокое содержание и простота технологической обработки руды для извлечения полезного компонента делают эту руду ценной.

На ведомости находится автограф Л.П. Берии, у которого была очень чёткая, легко читаемая и узнаваемая подпись, со следующей резолюцией: «тт. Завенягину А.П., Кузнецову А.А., Захарову А.А., Борисову Н.А. Тщательно рассмотрите (с участием геологов, работавших на Таймыре, и заинтересованных специалистов) материалы разведки и результаты анализов и представьте в Спец. Комитет ваше заключение о масштабах выявленных месторождений и о мероприятиях, которые необходимо провести для их разведки и освоения. Срок 5 дней. 12. 10. 1949 г.».

Напомним, что генерал-лейтенант МВД А.П.Завенягин (1901–1956) в это время был первым заместителем , осуществляющим общее руководство строительными подразделениями НКВД, и одновременно заместителем в атомном проекте. Генерал-майор авиации А.А.Кузнецов (1904–1966) в 1948–53 гг. был начальником ГУСМП, а в 1941–43 гг. командовал ВВС Северного флота. Н.А.Борисов (1903–1955) – заместитель председателя Госплана СССР, начальник ПГУ при СНК СССР. Генерал-майор инженерно-технической службы П.А.Захаров (1905–1974) в 1949–53 гг. был министром геологии СССР.

Но ещё до получения этой резолюции, в тот же день 11 октября заместитель Кузнецова инженер-генерал – директор СМП II ранга (военизированные звания и знаки различия в виде галунов на рукавах фирменных кителей были установлены для работников многих Министерств и ведомств в конце 1940-х гг., т. к. «введение [их] способствует повышению авторитета командного, руководящего, инженерно-технического … состава …, а также повышению ответственности за порученное дело и укреплению … дисциплины» [«Большая советская…» ]) А.П.Ларченко, курировавший ГГУ, отправил своему начальнику «заявку на оборудование для разведки Восточно-Таймырского месторождения А-9 в 1950–51 гг.» [ibid, л.138–139]. Это не просто заявка, а довольно детальный план работ. Предполагались:

– проходка штольни – 140 погонных метров (п.м.);

– бурение наклонных скважин – 500 п.м.;

– проходка канав – 2000 м3;

– геологическая съёмка масштаба 1:50 000 на площади 100 км2;

– геологическая съёмка масштаба 1:200 000 на площади 2600 км2;

– аэрорадиометрическая съёмка с двух самолётов По-2–12 000 пог. км;

– проходка двух шахт глубиной 50 м с рассечками 75 м с закладкой в конце 1950 г. (рассечка – подземная горизонтальная горная выработка небольшой длины, проходимая из других подземных выработок с целью прослеживания или пересечения тела полезного ископаемого – [ «Геологический словарь», с.173]

Для всего этого были необходимы компрессор, буровые станки К-500, 5 тонн взрывчатых веществ, по 10 тонн продовольствия и горючего, 100 человек ИТР и рабочих, а также (в марте 1950 г.) – грузовой самолёт Антонова. В навигацию 1950 г. планировалось завезти на месторождение 4 трактора, 2 станка К-500, 4 вездехода, 500 м3 лесоматериалов, 100 тонн ГСМ, 100 тонн продовольствия, 5 финских домов. Общие затраты на 1950 г. предусматривались в объёме 7–9 миллионов рублей.

В назначенные сроки аппарат ГУСМП подготовил проект постановления Совмина о расширении геологоразведочных работ на А-9 на Таймыре и 24–25 октября Кузнецов подал на имя Л.П. Берии и секретаря по промышленности ЦК ВКП(б) П.К.Пономаренко (1902–1984) докладные записки с конкретными предложениями, масштаб которых увеличивался от записки к записке.

Предполагалось [ibid, л.л. 148–150] увеличить финансирование на геологоразведочные работы на 11 млн. рублей, к 1951 г. подготовить заложение разведочно-эксплуатационной шахты, выделить ГУСМП уже три буровых станка К-500, двигатель А-22, грязевой насос, два компрессора ВВК-200, два вентилятора «Сирокко», две дробильных установки, отбойные молотки, трактора, 10 вездеходов ЗИС-42, 8 финских домов, 10 самолётов Антонова, множество различного бурового оборудования. Для скорейшего проведения геологической съёмки намечалось организовать 39 геологических партий. Также было предусмотрено распространение ставок аппарата Мингео СССР на аппарат ГГУ ГУСМП и распространение действия Постановления Совмина от 18 июня 1949 г. (№ 2574–1007 с) о преимуществах и льготах для работников геологической службы ГУСМП, занятых на разведке нефти, на всю геологическую службу, работающую по радиоактивной тематике. Кузнецов просил Берию дать своё заключение, а Пономаренко – поддержать предложения ГУСМП об увеличении объёма работ перед Совмином.

Работа над этими проектами и докладными шла напряжённо почти месяц, и они затем подписывались уже не только Кузнецовым, но и Завенягиным и Н.Силуяновым (видимо, заместителем Министра геологии). Запрашиваемое финансирование постепенно выросло до 11,7 млн. руб., в том числе 1 млн. предполагалось потратить на оборудование, 4,3 млн – на оборотные средства, а 2,3 млн. руб. – на досрочный завоз материалов.

14 ноября 1949 г. Берия пишет на поданной ему очередной докладной записке [ibid, лл. 170–171]: «тт. Круглову С.Н. (созыв), Кузнецову А.А., Захарову П.А., Клочкову И.М., Борисову Н.А. Прошу вас совместно рассмотреть этот вопрос и представить предложения о форсировании разведок полезных ископаемых на Таймырском полуострове, в особенности А-9 и слюды, с привлечением к этой работе наряду с Главсевморпути также организаций МВД и Министерства геологии. Срок 5 дней». Можно предположить, что значительные затраты, предусмотренные проектами, привели Л.П. Берия к естественной для него мысли уменьшить их путём использования не вольнонаёмных работников ГУСМП, которым надо платить, а более дешёвую рабочую силу. Поэтому он включил в число лиц министра внутренних дел генерал-полковника С.Н.Круглова (1907–1977), в недалеком прошлом – куратора ГУЛАГа, организатора заградотрядов на фронте и депортаций целых народов, которому поручил созыв совещания. Это было первое упоминание МВД в контексте геологоразведочных работ на Таймыре. Один из адресатов резолюции – заместитель председателя Специального комитета И.М. Клочков.

Для ознакомления сотрудников МВД с районами, о которых шла речь, начальник геологоразведочного отдела ГУСМП Д.М.Левин направил зам. министра внутренних дел С.С.Мамулову (1902–1976) секретнейшую карту полезных ископаемых Таймыра, с обязательством вернуть её до 3 декабря 1949 г. [ibid, л. 150]. С.С.Мамулов курировал тогда Главное управление лагерей горно-металлургической промышленности, Управление лагерей лесной промышленности, Дальстрой и ещё ряд организацией МВД.

Совещание назначенных Берия лиц состоялось своевременно, и уже 23 ноября они подали ему новую докладную, где впервые появилось новое название месторождения – КАМЕНСКОЕ. Одновременно разрабатывались и новые проекты Постановления Совмина. Предусматривалось, в частности, направить в 1950 г. на месторождение совместную комиссию МВД, Мингео и ГУСМП для оценки перспектив, приступить в 1950 г. к систематическому геологическому изучению Северной Земли и другие мероприятия для постепенного освоения района.

Непосредственно на Каменском месторождении предлагалось:

– к 1 января 1950 г. направить 150 рабочих и ИТР, перевезти самолётами ГУСМП 160 тонн грузов от Красноярска до Дудинки, а к 15 февраля – до пос. Усть-Таймыр (там ещё в 1930-х гг. Управление полярной авиации организовало лётную базу и гидроаэродром);

– к 1 мая 1950 г. пройти шахту глубиной 30 м, 300 п.м. штолен и рассечек;

– в 1951 г. – пройти 100 п.м. шахт, 1000 п.м. штолен и рассечек, 4000 п.м. шурфов, 10 000 м3 канав, 2000 метров колонкового бурения.

Для транспортировки людей и грузов Минавиапром должен был поставить ГУСМП 10 самолётов Ан-2, которые начали производить в 1947 г.

Но особый интерес представляет п.11 данной докладной записки, в котором говорится [ibid, л.183]: «Обязать Главсевморпути при Совете министров СССР (тов. Кузнецова) и Министерство внутренних дел (тов. Круглова) организовать: а) к 1 июля 1950 г. в районе Каменского месторождения исправительно-трудовой лагерь (выделено нами – авт.) для выполнения горных и других работ, определив его численность по взаимному согласованию; б) химическую лабораторию при Норильском комбинате».

Так совпало, что решение этих вопросов пришлось на весьма успешный для начальника ГУСМП период, случайно или нет, вряд ли когда-нибудь удастся установить. Дело в том, что 6 декабря 1949 г. закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР генерал-майору авиации А.А.Кузнецову, лётчикам В.Н. Задкову, И.С. Котову, И.И. Черевичному и начальнику отделения геофизики АНИИ М.Е. Острекину были присвоены звания Героя Советского Союза за мужество и героизм, проявленные при проведении воздушных экспедиций «Север» []. В ходе этих экспедиций 1948–49 гг. советские лётчики совершили несколько десятков посадок на дрейфующие льды, в том числе в географической точке Северного полюса, гидрологи впервые измерили там глубину океана, парашютисты осуществили первый прыжок на полюс.

А 27 декабря 1949 г. Совмин СССР принял Постановление № 5745–2163 сс/оп «Об организации промышленной добычи свинца на Каменском месторождении Таймырского полуострова». В соответствии с ним ГУСМП пришлось расстаться со своей находкой, в освоение и продвижение которой оно вложило много сил и средств, и передать ГУЛГМП МВД всю инфраструктуру месторождения. Протокол о передаче Каменского месторождения свинца от Главсевморпути в МВД СССР был утверждён начальником ГУСМП А.А.Кузнецовым 30 декабря 1949 г., а министром внутренних дел С.Н. Кругловым – 5 января 1950 г. [ibid, лл. 200–203].

В соответствии с этим протоколом ГУСМП передал МВД:

«1. Каменское месторождение свинца, все геологические и картографические материалы по району Каменского месторождения. … Срок окончания камеральных работ установлен 15 марта 1950 г. К 10 января 1950 г. передать по описи полевые материалы в виде предварительного отчёта.

2. Базы на мысе Остен-Сакен и косе Врангеля (в устье р. Нижней Таймыры – авт.) со всеми постройками, имуществом и материальными ценностями, за исключением запчастей к вездеходам ЗИС-42, продовольствия в количестве 100 пайко-месяцев и снаряжения на 30 человек. ГГУ ГУСМП и ГУЛГМП МВД передачи баз и имущества экспедиции № 22 оформляют отдельными актами. Передача основных средств производится с баланса на баланс безвозмездно. Материальные ценности, как новые, так и бывшие в употреблении передаются с оплатой счетов через банк по балансовой стоимости.

3. Личный состав и обслуживающий персонал баз, работавший в сезон 1949 г. в геологоразведочной экспедиции № 22.

4. 11 человек ИТР из НИИГА и треста „Арктикразведка“ согласно Постановлению Совмина СССР от 27.12. 1949 г. № 5808–2180 сс, параграф 4.

5. 30 % инженеров и техников горно-геологических специальностей, подлежащих направлению в ГУСМП по плану распределения молодых специалистов на 1950 г.

Для оформления вышеуказанной сдачи-приёмки создать комиссию в составе:

От ГУСМП: директора НИИГА Ткаченко, зам. директора НИИГА Захарова.

От МВД СССР: начальника управления № 21 Васина, геолога 6-го Спецотдела Горобец, бухгалтера 6-го спецотдела Евсеева.

Для приёма личного состава экспедиции 22 и баз, а также всех геологических и картографических материалов по Каменскому месторождению командировать в НИИГА – из ГУСМП Левина, от МВД – Васина, Горобец, Никитина ………».

Протокол подписан и.о. начальника ГУЛГМП МВД ССР полковником Добровольским и и.о. начальника ГГУ ГУСМП Аветисяном.

В Государственном архиве РФ С.П.Сигачёв [«Система…» ] обнаружил ссылки на существование приказа МВД 1951 года (без точной даты) об организации ГПУ (горно-промышленного управления) № 21 «для освоения Таймырского месторождения свинца». Его начальником и был назначен упоминающийся в вышеприведённом протоколе майор К.Д.Васин (после завершения работ ГПУ-21 он в звании инженера-подполковника будет назначен начальником ИТЛ комбината «Апатит» на Кольском полуострове – [«Система…» ]). Текст Постановления Совмина № 5808-2180сс от 27.12. 1949 г. нами не обнаружен и, видимо, касался только кадрового вопроса.

Таким образом, 11 октября Л.П.Берии доложили об открытии перспективного месторождения, и через два с половиной месяца уже было организовано специальное ГПУ МВД для его разведки и разработки в совершенно пустынном районе.

С передачей месторождения ГУСМП с ним, однако, не расстался, ведь МВД не располагал в столь далёком месте, как Северный Таймыр, никакими ресурсами и инфраструктурой. Поэтому между двумя ведомствами завязалась оживлённая переписка, в которой одна сторона требовала от другой содействия, а та, судя по документам, не слишком этому радовалась.

12 марта 1950 г. зам. министра МВД С.С.Мамулов обращается к зам. начальника ГУСМП инженер-контр-адмиралу В.Ф.Бурханову (1908–1982) с письмом о необходимости завоза ГПУ № 21 на рудник № 31 (теперь так называется Каменское месторождение) 50 тонн автобензина, 20 т дизельного топлива, 10 т керосина, 160 т угля, 150 т материалов и продовольствия, т. е. того, что ГУСМП завозил бы себе сам, если бы у него не отняли объект. Так как МВД на Таймыре этим не располагает, то Мамулов просит ГУСМП выделить и перевезти силами Управления Полярной Авиации 80 т горючего с Диксона или Нордвика, весь требуемый уголь с Челюскина, а также привезти 150 т. грузов из Дудинки [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 222].

Почти одновременно, 14 марта сам министр Круглов обращается к Кузнецову с просьбой организовать в 1950 г. силами ГУСМП гидрографическую экспедицию по изысканиям бухты, пригодной для подхода судов к берегу и строительства причалов в ближайшем к Каменскому месторождению районе [ibid, л. 221]. При взгляде на карту видно, что ближайший район – это залив Фаддея на Северо-Восточном Таймыре, т. к. строить причалы в мелководном Гафнер-фьорде, куда впадает сама р. Ленинградская, было бы совсем абсурдно.

18 марта Кузнецов отвечает, что ГУСМП может отпустить топливо и уголь, но перевезти его не может «по причине недостатка авиагорючего, а также отсутствия свободных машин. Все самолёты заняты выполнением специального задания Правительства» [ibid, л. 223]. Совершенно очевидно, что это специальное задание – высадка новой дрейфующей станции «Северный Полюс-2» под руководством М.М.Сомова, деятельность которой протекала в обстановке полной секретности.

18 мая Мамулов направляет Кузнецову очередное письмо, где уже с большим напором: – утверждает, что предусмотренный Постановлением Совмина план перевозки 160 т грузов (см. выше) до 15 марта не выполнен, и из-за этого «Управление № 21 не смогло провести в январе-апреле горные и геологоразведочные работы в намеченных объёмах» [ibid, л. 228];

– просит срочно выделить самолёты до начала резкого потепления.

23 мая Кузнецов отвечает, что по положению на 10 мая на рудник № 21 самолётами ГУСМП доставлены 201 человек и 189 т груза. По просьбе начальника рудника т. Васина 39 т. доставлено с мыса Челюскина и из Усть-Таймыра на рудник, а 10 т. не доставлено из-за выхода из строя аэродрома рудника [ibid, лл. 230–231]. С 20 марта командиру Игарской авиагруппы ГУСМП полковнику Погорелову было выделено для полётов с «Надежды» (тогда аэродром Норильска) 5 самолётов Ли-2 (командиры экипажей Лобоза, Александров из МАГОНа, Сушин, Ефремов, Михайленко из Игарской авигруппы, Си-47 (Орлов), ИЛ-12 (Васильев) из МАГОНа (МАГОН – Московская авиагруппа особого назначения, где были собраны самые известные лётчики – авт.).

В это время на Каменском месторождении, которое теперь называется также «Рыбак», шло строительство аэродрома с двумя взлетно-посадочными полосами (их местоположение, однако, менялось) – зимней и летней. Для обслуживания авиации с 1950 года до марта-апреля 1952 г. работала экспедиционная метеостанция (инженер-метеоролог В.Баранов) [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, д. 3354, лл. 39–47]. Кстати, по свидетельству начальника полярной станции Рыбак Л.А.Каймука, рыба в реке Жданова не водилась и поймать её можно было только в р. Ленинградской, в 15-ти километрах от посёлка, и происхождение названия «Рыбак» не совсем ясно.

Кроме самолётов УПА, туда летали и самолёты авиаотряда Норильского комбината, и военные пилоты. Так, 3 июня Мамулов сообщает Кузнецову, что с 1 июля до середины сентября 1950 г. шесть самолётов Военно-Морского министерства «Каталина» будут перевозить людей и грузы с мыса Входного (устье р. Пясины на Западном Таймыре) на рудники №№ 31 и 32 (принадлежал Северной экспедиции, размещавшейся в бухте Ломоносова) управления № 21 МВД, и просит оказать содействие в аэропортах ГУСМП по пути перелёта (Диксон, Дудинка, Хатанга, Волочанка, Усть-Таймыр, Челюскин) [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, л. 235].

12 июля Мамулов просит у Кузнецова 8000 бочек для рудника № 31 (а в такое количество бочек, между прочим, можно залить 1,6 млн. л горючего – целый океан топлива), предлагая компенсировать листовым железом или готовыми бочками [ibid, л. 241]. Через несколько дней Кузнецов отвечает, что может предоставить только 400 бочек, находящихся в Диксоне [ibid, л. 242].

10 ноября Мамулов снова указывает Кузнецову на незавоз срочных грузов для объектов управления № 21, и просит немедленно выделить самолёты и организовать регулярные рейсы [ibid, л. 249].

Уже 14 ноября Кузнецов отвечает, что Игарская авиагруппа приступила к перевозкам с 10 ноября и для них выделен тяжёлый бомбардировщик Пе-8, списанный из ВВС, который брал на борт 8 тонн груза. С его помощью перевозки должны были закончиться к 10 декабря [ibid, л.250].

Но 29 декабря Мамулов снова направляет недовольное письмо в ГУСМП, на этот раз заместителю Кузнецова В.Ф.Бурханову о невыполнении Управлением полярной авиации плана перевозки грузов для объектов №№ 31 и 32. Но, наряду с обычным предложением усилить перевозку, он предлагает ГУСМП передать к 1 января 1951 г. два аэропорта – Игарку и Дудинку – в Главное Управление Гражданского Воздушного Флота (ГУГВФ), а их метеослужбу – в Главное Управление Гидрометслужбы (ГУГМС). В январе-феврале 1951 г. (полярная ночь, а потом очень короткий день) на объект № 31 необходимо перевезти 80 тонн, а на объект № 41 (также неизвестно, что это) – 150 тонн грузов [ibid, л.310–311].

Таким образом, постоянное недовольство МВД работой УПА ГУСМП привело к тому, что у последнего отняли два крупных аэропорта, один из которых был базовым для авиагруппы, которая теперь оказалась на своём бывшем аэродроме чужой. Что выиграло этим МВД, не совсем ясно, тем более, что так бурно начавшемуся строительству на Рыбаке в 1951–52 гг. предстояли тяжёлые дни.

Но это в будущем, а пока для 21-го управления всё разворачивалось лучезарно. Для работ по урану, в том числе на Таймыре, начальник ГУГМС А.Золотухин 21 декабря 1950 г. обращается в Первое главное управление с просьбой срочно выделить 10 специалистов-физиков, из них шесть – для своего управления, а четверых – для ГУСМП [ibid, л. 283].

Собственно, на этом историю о превращении геологического открытия в «остров ГУЛАГа» можно было бы и закрыть, дальнейшая история и функционирование Рыбака как лагеря рассмотрены в статье «Самый северный остров архипелага ГУЛАГ» в этой же книге, но есть и ещё один интересный сюжет, теснейшим образом связанный с судьбой этого геологического открытия.

Пока МВД с помощью ГУСМП разворачивал освоение Каменского месторождения, его первооткрыватели были выдвинуты директором НИИГА инженер-генерал-директором СМП III-го ранга Б.В.Ткаченко (1907–1990) на соискание Сталинской премии. 28 ноября 1950 г. был подготовлен комплект документов за подписями Ткаченко и учёного секретаря института инженер-капитана СМП II-го ранга М.Ф.Лобанова (1910–1966), где были названы первооткрывателями месторождения М.Г.Равич и С.М.Плишивый [ibid, лл. 285–306]. Представленная работа называлась «Свинцовая» провинция на Северном Таймыре.

3 декабря Ткаченко направил А.Е Голову, который в начале 1950 г. с поста начальника «Арктикразведки» был повышен до зам. начальника ГУСМП, записку с предложением наградить первооткрывателей и проект письма В.М.Молотову, в то время заместителю Председателя Совмина СССР, о награждении коллектива НИИГА за открытие Каменского месторождения [ibid, лл. 256–259].

Пройдя согласование, письмо 13 декабря было направлено Молотову [ibid, лл. 261–264]. В его информативной части говорилось, что рудное поле Каменского месторождения – часть новой Северо-Таймырской «свинцовой» провинции, а также содержалось краткое геологическое описание. Содержание «свинца» достигало 0,1–0,7 %, а попутного молибдена – 0,2–1,5 %. Предполагалось представить к правительственным наградам 20 человек и премировать 100 человек. К Сталинской премии представлялись [ibid, л.265–278]:

– инженер-геофизик Юрий Сергеевич Глебовский (р.1917, чл. ВКП(б) с 1944 г., технический руководитель экспедиции, НИИГА);

– коллектор Дмитрий Иванович Гвиздь (р.1921, беспартийный, прораб, 21-е управление Норильского комбината ГУЛГМП МВД);

– геолог Лев Дмитриевич Мирошников (р.1917, беспартийный, начальник геологической партии, 21-е управление Норильского комбината ГУЛГМП МВД);

– геолог-геоморфолог Николай Андреевич Меньшиков (р.1902, чл. ВКП(б) с 1928 г., НИИГА);

– геофизик Сергей Михайлович Плишивый (р.1907, чл. ВКП(б) с 1942 г., 21-е управление МВД);

– инженер-геолог Михаил Гиршевич Равич (р.1912, чл. ВКП(б) с марта 1941 г., кандидат геолого-минералогических наук, НИИГА).

Проанализировав список лауреатов Сталинской премии за 1950–52 гг. () в области геолого-географических наук, нам не удалось обнаружить вышеназванных лиц. Видимо, к моменту принятия решения о присуждении Сталинской премии успехи на разведке Каменского месторождения задерживались, и с премией решили подождать. А на следующий год вопрос отпал сам собой.

Таким образом, хорошо видно, как постепенно, по мере увеличения внимания к найденному месторождению, возрастал и интерес к нему органов МВД. ГУСМП был заинтересован в расширении разведки в районах своей деятельности, т. к. это активизировало все его подразделения (геологов, флот, авиацию), но его руководство, видимо, не предполагало, что события примут подобный оборот и оно лишится найденного, приобретя зато значительные хлопоты по его обеспечению. Хотя МВД без отлаженной системы ГУСМП также испытывало бы большие трудности.

Заметим также, что в принятии решения о столь интенсивном освоении столь далёкого и труднодоступного объекта, как Каменское месторождение, сыграли роль и чисто локальные факторы. Информация о нём попала в МВД и правительство вскоре после «красноярского дела геологов», и руководство ГУСМП, зная о последнем, не могло действовать иначе, чтобы не повторить судьбу академика И.Ф.Григорьева и его коллег. В истории уже были подобные эпизоды, когда разногласия по научным вопросам строения недр (например, о «таймырском шарриаже») способствовали превращению крупных учёных с мировым именем в заключённых. Необходимо было всячески активизировать свою деятельность на месторождении, дабы не заслужить упрёка в «сокрытии природных богатств». И иногда руководство ГУСМП даже идёт на преувеличение содержание полезного компонента в руде.

Но, чем больше ГУСМП просил средств и ресурсов, тем очевидней становилось для кураторов атомного проекта необходимость привлечения даровой рабочей силы, чтобы уменьшить и без того чудовищные расходы. И в пустынной арктической тундре у самой северной оконечности Евразии возник очередной «остров ГУЛАГа» и увы, судя по найденным нами документам, не единственный…

Литература

1. Арктический архипелаг ГУЛАГа // Полярные горизонты: Сборник. Вып. 3. Красноярск, 1990. с.140.

2. Афанасьев А.А. На гребне волны и в пучине сталинизма. М.: РКонсульт, 2003. 416 с.

3. Беляков Л.П. «Красноярское дело»//Репрессированные геологи. М.-СПб: МПР РФ, ВСЕГЕИ, РосГео, 1999. Сс. 422–427.

4. Блох А. Вскрытие вредителей// Поиск. 20 марта 2009. № 12 (1034). Сс. 9–11.

5. Боднарчук О. Бомба для Сталина //Заполярная правда (Норильск), № 52, 10.04.2002

6. Большая Советская энциклопедия. Изд. 2, т. 17, 1952. Сс. 121–128

7. Годлевская Н.Ю., Крейтер И.В. «Красноярское дело» геологов //Репрессированная наука. Вып. 2. СПб: Наука, 1994. Сс. 158–166.

8. Жертвы политического террора в СССР. 4-е изд., М.: «Звенья», 2007 (CD).

9. А.П.Завенягин: страницы жизни. Под ред. М.Я.Важнова. М.: Полимедиа, 2002.

10. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1960. Справочник. Сост. А.Кокурин, Н.Петров. Междунар. Фонд «Демократия», М., 1997

11. На пути к недрам Арктики. СПб: ВНИИОкеангеология, 2003

12. Нехаев О. Бомба для Берии // Российская газета. 21 января 2004 г.

13. Российский государственный архив экономики: Путеводитель. Вып.4. Рассекреченные документы из фондов Российского государственного архива экономики. М.: Древлехранилище, 2006. Сс.323–324.

14. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: Справочник. М.: Звенья, 1998.

15. Урванцев Н.Н. Таймыр – край мой северный. М.: Мысль, 1978.

 

С. Ларьков, Ф. Романенко

Самый северный остров архипелага ГУЛАГ

Мифотворчество – непременная часть создания истории, наверное, любого государства, но в России и СССР этот жанр приобрёл, пожалуй, особое значение. Наличие мифов сомнений ни у кого не вызывает, споры идут лишь об их количестве. «Правдивое» написание истории в постсоветское время (или – ещё в советское за рубежом и в неофициальной истории) порождает мифов, наверное, не меньше, поменялись лишь знаки. Ярким примером подобного мифотворчества является история и, особенно, – география ГУЛАГа. На основании устных, рукописных и печатных «свидетельств» на картах ГУЛАГа появились страшные каторжные лагеря уничтожения в самых удалённых точках Заполярья – на островах Новой Земли, Земли Франца-Иосифа и Северной Земли, полуострове Таймыр, острове Врангеля. Выход в свет справочника «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР» [«Система…» ], составленного на основании документов ОГПУ-НКВД-МВД, хотя и ограничил фантазию мифотворцев, но не опроверг однозначно существования многих полярных лагерей: в справочнике приводятся сведения об управлениях ИТЛ и в нём, естественно, нет сведений о более мелких лагерных подразделениях – лаготделениях, отдельных лагерных пунктах (ОЛП), лагерных пунктах (ЛП), не говоря уже о лагкомандировках и подкомандировках (лишь иногда в разделах «производство», «дополнительные сведения» и «примечания» можно «вычитать» названия и местоположение мелких лагерных подразделений). Между тем бытовое сознание не разделяет лагеря по их рангу – часто даже бесконвойная подкомандировка воспринимается как «лагерь». Поэтому все указания на существование полярных лагерей должны тщательно проверяться.

При этом нужно иметь в виду, что сам ГУЛАГ практически всё время своего существования был организацией пусть по-своему, но хозяйственной, труд заключённых по существу продавался, и отсутствие «полезного» приложения труда исключало возникновение лагерей. Таким «полезным» и выгодным для полярного ГУЛАГа трудом были добыча полезных ископаемых, строительство, погрузочно-разгрузочные работы и т. п. Из производства пищевой продукции для Севера оставалась только рыбная ловля (сельскохозяйственного производства по природным условиям быть не могло, а добыча зверя исключена из-за необходимости выдачи заключённым огнестрельного оружия и невозможности постоянного контроля над ними). В частности, отсутствие «фронта работ» ставит под большое сомнение существование лагерей на острове Врангеля, известного в основном тем, что он служит «родильным домом» для белых медведей почти всей Восточной Арктики и практически полным отсутствием каких-либо полезных ископаемых.

Наиболее устойчиво держится в журнальных и газетных публикациях о ГУЛАГе история «лагерей смерти» на Новой Земле. Примером попытки обоснования существования таких лагерей на основании свидетельств «очевидцев» была вышедшая еще в 1965 г. в Мюнхене (на немецком языке) книга K.Bahrens «Deutsche in Straflagern und Gefangnissen der Sowjetunion» («Немцы в штрафных лагерях и тюрьмах Советского Союза») [Bahrens]. В книге приводится несколько «достоверных» рассказов бывших заключённых-немцев об их собственном или их товарищей пребывании в полярных лагерях. Большая часть приведённых свидетельств всё же оказывается пересказом из вторых или третьих уст, что резко снижает степень доверия к ним. Обычно они содержат подробности о каторжной работе в нечеловеческих условиях Арктики, о почти поголовной смертности заключённых. В свидетельствах, однако, содержатся фактические данные о местоположении и окрестностях лагерей, об использовании труда заключённых, описания этапов, т. е. те данные, которые можно проверить по независимым источникам. В книге говорится о существовании «большого количества лагерей» в трёх районах Новой Земли (окрестности Русской Гавани, Белушьей губы и становища Русаново), а также на острове Рудольфа в архипелаге Земли Франца-Иосифа.

Проведём краткий историко-геолого-географический анализ приведённых в книге подробностей об этих лагерях (см. табл.).

1 Положенная в основу комментария информация получена авторами из множества источников, как опубликованных, так и архивных.

Подводя итоги, можно уверенно сказать, что существование исправительно-трудовых лагерей на Новой Земле и Земле Франца-Иосифа в 1930–1950-х гг. практически невероятно. Прямых свидетельств нет, а известные через третьи руки подробности не соответствуют географическим и историческим реалиям. Механизм рождения подобного рода легенд, наверное, должен составить предмет особого изучения. Можно, например, предположить, что охрана привезённых куда-то в тундру заключённых специально сообщала им об их прибытии на «остров» – для предотвращения самих мыслей о побеге (такой случай для острова Врангеля описан в воспоминаниях одного из заключённых чукотских лагерей). Не исключены и другие механизмы рождения этих мифов, например, последующая, задним числом «привязка» лагеря к более или менее известной местности.

Тем не менее, в архипелаге ГУЛАГ были арктические «острова» и их было немало, о чём свидетельствуют многочисленные документы. Кратко перечислим те из них, которые расположены географически севернее Норильска (северная широта 69 град. 20 мин, расстояние от Северного Полярного круга – 310 км; для сравнения – знаменитые Соловецкие острова лежат на широте 65 град., в 170 км южнее Полярного круга).

1. Остров Вайгач и прилегающая часть Югорского полуострова – Вайгачская экспедиция ОГПУ-НКВД 1929–1935 гг. с центром в посёлке Варнек [«Система…», c. 179–180] (широта 69 град. 50 мин., севернее Полярного круга на 370 км). На Вайгаче велась разведка и добыча медных и полиметаллических руд, на Югорском полуострове – добыча флюорита, строительство дороги Белый Нос – Хабарово, в лагере на мысе Белый Нос располагалось строительство № 300 ГУЛЖДС, ликвидированное в сентябре 1944 г. На базе Вайгачлага в 1934 г. был организован Западно-Арктический комбинат ГУСМП с целью добычи и обогащения цинково-свинцовых руд Вайгача и плавикового шпата месторождения Амдермы, преобразованный через год в Вайгачский трест ГУСМП. Комбинат принял от ГУЛАГа в 1935 г. имущество всех вайгачских посёлков, которые были оставлены после свёртывания работ и затопления свинцово-цинкового рудника Раздельный (РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1501). Рабочая сила в конце 1934 г. начала перебрасываться в Амдерму, где до сентября 1936 г. продолжали использоваться заключённые, и, по данным отчётов Вайгачского горнорудного треста, только после этого на добыче плавикового шпата стали использоваться завербованные по вольному найму, а 1 января 1938 г. трест переформирован в Рудоуправление, подчинённое Горно-геологическому управлению (ГГУ) Главного Управления Северного морского пути (ГУСМП).

2. Отдельный лагерный пункт (ОЛП) «Бирули» в составе Норильского ИТЛ (широта 76 град. 10 мин, 1080 км к северу от Полярного круга). Основной задачей заключённых была разведка месторождения слюды (мусковита), открытого в 1936–1938 гг. геологической экспедицией П.В.Виттенбурга (в начале 1930-х гг. – один из геологов-заключённых в Вайгачлаге). В 1946 г. на месторождении начала работу Бирулинская экспедиция треста «Арктикразведка». В 1948 г. добытая слюда была вывезена пароходом. В 1949 г. Бирулинская экспедиция была передана из ГУСМП в МВД, приказ МВД № 009 о создании там ОЛП относится к 3 января 1950 г. [«Система…», c. 338–339]. По состоянию на 12 сентября 1951 г., начальником ОЛП был Горелкин, командиром взвода охраны – ефрейтор Ананьев; списочный состав заключённых – 63 человека (по материалам Музея Норильского горно-металлургического комбината).

3. ОЛП «Мыс Входной» в устье реки Пясины (широта 73 град. 50 мин, севернее Полярного круга на 810 км), «производство» – рыбная ловля; отловленную в основном зимой и засоленую рыбу летом на баржах и гидросамолётах вывозили в Норильск. По состоянию на 12 сентября 1951 г.: режим – бесконвойный, начальник – лейтенант Плещеев, списочный состав заключённых – 53 человека (по материалам Музея Норильского ГМК).

4. ОЛП «Порт Амбарчик» в одноимённой бухте близ устья реки Колымы (широта 69 град. 40 мин, севернее Полярного круга на 350 км) – «северные ворота» Дальстроя. Лагерь, подчинённый Колымскому речному управлению Дальстроя (КРУДС), существовал с перерывами в 1932–1952 гг. Заключённые были заняты погрузочно-разгрузочными (перевалка грузов с морских судов на речные через складирование) и строительными работами (построены три ряжевых мола и склады) [Бацаев, Козлов; Навасардов].

5. Чаун-Чукотский ИТЛ Дальстроя с дислокацией управления в пос. Певек на Западной Чукотке (широта 69 град. 40 мин) – куст лагерей в радиусе 80 км от Певека. Годы существования – 1949–1957, численность заключённых на конец 1953 г. около 12 тыс. человек, занятых на добыче полезных ископаемых, дорожном, промышленном и портовом строительстве, погрузочно-разгрузочных работах [«Система…», c. 506].

6. Чаунский ИТЛ Дальстроя с дислокацией управления, вероятно, в пос. Певек – несколько лагерей в окрестностях Певека. Годы существования – сентябрь 1951 – середина 1953, численность заключённых при образовании – около 11 тыс. человек, занятых на добыче радиоактивных руд [«Система…»] (см. статью « Острова уранового ГУЛАГа в Восточной Арктике » в настоящем сборнике).

Отвалы шахт или штолен по добыче урановой руды близ «Рыбака». Рядом с отвалами – остатки спуско-подъёмных механизмов. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Отвальное поле «Рыбака» на склоне долины реки Тихой – правого притока р. Жданова. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Отвал и основание надшахтного механизма с рельсами для вагонеток. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Колючая проволока «Рыбака». Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Расположение лагерей ГУЛАГа в районе полуострова Таймыр. Цифрами обозначены: 1 – мыс Входной; 2 – залив Бирули; 3 – Рыбак; 4 – бухта Зимовочная; 5. – Кожевниково; 6 – Нордвик (наличие лагерей в Кожевниково и Норвике документально не подтверждено)

Довольно долгое время бытовало представление о существовании крупного лагеря в пос. Нордвик (широта 74 градуса, севернее Полярного круга на 830 км) с группой небольших посёлков в его окрестностях. Лагерь обслуживал строительные и геолого-разведочные работы, а после 1936-го года, когда был создан трест Главсевморпути «Нордвикстрой» – ещё и добычу угля и соли. Однако проведённой в 1990 году экспедицией Норильского музея и Норильского «Мемориала», тщательно изучившей и описавшей остатки посёлка и нашедшей архив (в источнике не указано, какой именно), не обнаружено никаких следов лагеря, обычно сохраняющихся в условиях Арктики [Фоменко; Эбеджанс]. Никаких документальных свидетельств о существовании лагеря в Нордвике не было обнаружено и исследователями НИПЦ «Мемориал», тщательно изучившим архивы ГУЛАГа ОГПУ-НКВД-МВД [«Система…» ]. Качество полезных ископаемых Нордвикского района оказалось невысоким, вывоз соли слишком дорогим, пополнение малопригодным для пароходных топок углем судов на трассе Севморпути из-за отсутствия приспособленных портовых сооружении и мелководности бухты – долгим и трудоёмким.

Трест «Нордвикстрой» организован в 1936 г. по решению Совета труда и обороны СССР (СТО) от 25 июля 1936 г. и стал преемником Нордвикской экспедиции ГУСМП. В 1936 г. штат треста, размещавшегося в двух крупных посёлках Нордвик и Кожевниково, образовался из трёх групп (РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1502): трудпереселенцев (подчёркнуто нами. – авт.), привезённых из Владивостока, команд барж из Пеледуя (в поселке Пеледуй на р. Лене располагалась верфь Главсвморпути – авт.) и сотрудников экспедиции Горно-геологического управления ГУСМП.

1 июля 1940 года «Нордвикстрой» был преобразован в Нордвикскую нефтеразведочную экспедицию ГГУ ГУСМП, в которую были также включены Нордвикская геофизическая экспедиция Арктического НИИ и Котуйская геолого-разведочная экспедиция (РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1552). На 1 января 1941 г. удержания с «трудпереселенцев (подчёркнуто нами. – авт.) за декабрь 1940 г. составляли 659 руб. 67 коп., кредитором экспедиции было Главное управление лагерей (г. Москва) (подчёркнуто нами. – авт.)» (ibid, л.19). В этом же источнике (л. 7) в списке финансовых долгов Нордвикской экспедиции, оставшихся ей от треста «Нордвикстрой», приведена такая запись: «Начисления по судебному делу геолога Аллера в 1939 г. Характер судебного дела трестом не объяснён. Кредитор претензий не предъявлял». Объяснение этому факту может быть весьма необычным. Опытный полярный геолог Г.Д.Аллер несколько лет работал по разведке нефти в районе Нордвика от НИИ Главгеологии Наркомнефтепрома, в декабре 1939 года арестован, увезен в Москву и 27 июля 1941 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной организации [ «Жертвы …»]. По-видимому, НКВД, арестовав Аллера, ещё и предъявило тресту финансовые претензии по доставке арестованного на «Большую землю». То есть, мы вас избавили от врага, теперь Вы нам за это заплати́те!

В 1943 году экспедиция имела в Нордвике, среди прочего: «гауптвахту, барак на 300 человек, уборную на 4 и 10 очков», «насчитывала 108 работников, в том числе 95 рабочих, 10 ИТР и 3 служащих» (РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1605). В 1944 г. в Нордвике параллельно действовали Нордвикская экспедиция, «Нордвикстрой» и образованный весной этого года трест «Нордвиксоль», все эти организации подчинялись Горно-геологическому управлению ГУСМП; в это время в Нордвике жило 575 человек, из них всего 270 работающих, остальные – члены семей (РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1621). «Нордвикстрой» существовал и позже, как минимум до 1950 г., но уже как подразделение строительно-монтажного треста «Арктикстрой» ГУСМП. В 1952 г. по решению Совмина СССР прекратил работы трест «Нордвиксоль», в 1953 г. комиссией Министерства геологии СССР принято решение о нецелесообразности работ Нордвикской нефтеразведочной экспедиции из-за бесперспективности разведки. Совокупность архивных документов и данных обследования современного Нордвика позволяют с большой долей уверенности говорить об отсутствии в Нордвике исправительно-трудового лагеря, однако подтверждают предположение о том, что работы базирующихся здесь организаций в значительной степени были обеспечены не вольнонаемной рабочей силой, а спецпереселенцами, что было обычно для небольших северных промышленных объектов. Надзор за ними осуществляла спецкомендатура НКВД (не те ли «3 служащих» 1943-го года?), ей-то и принадлежала гауптвахта. В 1944 г. население Нордвика увеличилось почти в шесть раз, но при этом половину его составляли неработающие. Были ли они вольнонаёмными или спецпереселенцами, сказать пока невозможно. Поиски документов о существовании в Нордвике комендатуры и выяснение количества состоящих у неё на учете спецпереселенцев – отдельная задача, т. к. структура и география спецкомендатур ОГПУ-НКВД-МВД, выполняющих надзорные функции, пока, насколько известно авторам, не изучалась. Упоминаемые иногда сведения о перевозках заключённых в Нордвик (например, история гибели парохода «Марина Раскова» в 1944 году, торпедированного немецкой подлодкой – [Щипко]) не базируются на документах и внутренне противоречивы.

Структура НКВД в Нордвике несомненно, была. Так, в черновике письма и.о. начальника ГУСМП капитана 2 ранга М.Белоусова зам. наркома внутренних дел В.В.Чернышёву от 15 июля 1942 г., которое не было отправлено и касалось перевозок грузов по Северному морскому пути в ближайшую навигацию, есть такие строки: «Исключены материалы, выделяемые НКВД для обеспечения строительства первой очереди соляного рудника на Нордвике» (РГАЭ, фонд 9570, оп. 2, д. 3558, лл. 44–45). Можно предположить, что это строительство, начатое, как указано выше, в 1944 г., двумя годами ранее предполагалось осуществлять силами заключённых, но сделано это не было, т. к. трест «Нордвиксоль» использовал труд ссыльнопоселенцев.

Посёлок Кожевниково в одноименной бухте (северная широта 73 градуса 40 минут, от Полярного круга 800 км, от Нордвика 50 км) также входил в систему «Нордвикстроя». Упомянутой экспедицией он был обследован с вертолёта, никаких следов лагеря обнаружено не было [Эбеджанс].

Недавно в результате сопоставления различных архивных данных удалось документально подтвердить существование самого северного из достоверно известных островов ГУЛАГа, определить характер работ его заключённых, приблизительно оценить их количество. В статье «Как появлялись „острова ГУЛАГа“», помещённой в настоящем сборнике, подробно рассмотрена история появления на Северном Таймыре «острова ГУЛАГа», который назывался сначала Каменским месторождением, затем объектом 31 горно-промышленного управления (ГПУ) МВД № 21, но более известен под именем «Рыбак». Здесь мы рассмотрим историю его существования в качестве лагеря после передачи объекта из системы ГУСМП в систему МВД. Напомним, что это произошло в соответствии со специальным Постановлением Совмина СССР 27 декабря 1949 г. Начальником ГПУ № 21 назначен майор НКВД К.Д. Васин, начальником объекта № 31 – подполковник (?) Фёдор Вячеславович Нагорнов [«А.П. Завенягин»]

К этому времени в посёлке было построено несколько жилых и производственных помещений, по тундре протянулись пройденные с помощью экскаваторов и бульдозеров десятки километров горных канав, которые пока немногочисленные геологи не успевали документировать.

Тяжеловесные грузы и техника завозились в «Рыбак» по 100-километровому зимнику из бухты Зимовочной на северном берегу залива Фаддея, где разгружались пароходы. Здесь была построена перевалочная база из трёх жилых щитовых и рубленых домиков и нескольких складских помещений. По мнению О.Нехаева, «масштабные работы начались без элементарных поисковых и геолого-разведочных работ» [Нехаев]. С этим согласиться нельзя, учитывая, что к 1950 г. месторождение разведывалось уже три года очень квалифицированными геологами, и уж «элементарные работы» там безусловно провели. На берегу были свалены огромные кучи неразобранного груза, оборудования для предполагавшейся обогатительной фабрики, электростанции, горы консервов и т. д. По мнению О.Нехаева, «на доставке грузов был задействован весь ледокольный флот и арктическая авиация». Основная часть грузов была доставлена осенью 1950 г. на ледоколах «Ермак», «Красин», «И.Сталин» и на ледокольном пароходе «Г.Седов» [Боднарчук].

В 1950 году геодезисты экспедиции определили координаты базы: 76 град. 40 мин. с.ш. и 103 град. 40 мин. в.д. Расстояние от Северного полярного круга 1130 км, до мыса Челюскина, самой северной точки материка Евразии – 150 км.

Использовались ли для работы в экспедиции расконвоированные заключённые, неизвестно, но в 1951 году в посёлке Рыбак появляется отдельный лагерный пункт Норильлага (вряд ли в отдалённый лагпункт направили заключённых каторжного Особлага № 2 – Горлага), укомплектованный в то время осуждёнными по уголовным и «бытовым» статьям, но можно предположить и наличие некоторого числа «политических» как квалифицированных специалистов – тогдашний начальник комбината и обоих ИТЛ, Норильского и Горного, инженер-полковник В.С.Зверев, сохраняя традиции многолетнего «хозяина» Норильска А.П.Завенягина, часто шёл на нарушение инструкций МВД, запрещавших использовать осужденных по 58-й статье на квалифицированных (не общих) работах. Заключённых, видимо, привозили на пароходе из Дудинки в бухту Зимовочную (более 700 км), откуда они этапировались (пешком или на тракторных санях) по почти безжизненной, холмистой, изрезанной балками и неглубокими речными долинами тундре. Впрочем, дальний завоз на пароходах (при необходимости их приспособления для перевозки заключённых) и отсутствие между Зимовочной и Рыбаком каких-либо строений для ночёвок не исключает (с учетом важности объекта) доставки заключённых самолётами из Норильска (Ли-2 мог брать на борт 20–25 человек). Так, начальник ГУСМП А.А. Кузнецов в письме зам. министра внутренних дел С.С.Мамулову от 23 мая 1950 г. сообщает, что на 10 мая на рудник № 21 самолётами ГУСМП доставлены 201 человек и 189 т груза [РГАЭ, ф. 9570, оп. 4, д. 235, лл. 230–231]. Сколько среди них было заключённых и вольнонаёмных, установить вряд ли удастся.

Руины бараков «Рыбака» с развалинами кирпичных печей. Кирпичами также обкладывали железные печи (справа). Бочки могут быть оставлены геологами в более позднее время. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Фрагмент «промзоны Рыбака». На втором плане – фрагменты подъёмных механизмов. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Остатки техники Рыбака. На первом плане – руины какого-то передвижного механизма, на заднем плане – сваренная из бочек дымовая (?) труба с «лепестком» для защиты от прямого попадания снега. Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Фрагмент фундамента одного из бараков «Рыбака». Фото И.М. Сабирова, август 2008 г.

Расположение лагеря Рыбак и перевалочной базы в бухте Зимовочной.

В обнаруженных в фонде Главсевморпути в РГАЭ отчётах полярной станции «Рыбак» содержатся составленные её начальниками глазомерные планы окрестностей. Составление их входило в обязательную программу научных работ всех полярных станций ГУСМП. На обоих планах (1953 и 1954 гг.) масштаба 1: 5000 (в 1 см 50 м) рядом с поселком Рыбак, к юго-востоку от него, за неглубокой балкой, расположена группа строений, с подписью около нее – «лагерь» (смысл этого слова был настолько в те времена ясен, что не требовал уточнения). Обращает на себя внимание то обстоятельство, что на плане, где изображены мелкие строения и радиомачты, а для склада горюче-смазочных материалов (ГСМ) – и ограда, не показаны вышки ограждения лагеря и само ограждение. Возможно, систему охраны составителям плана запретило показывать лагерное начальство, но, скорее всего, ограждения и не было. В лагере в 1953 году было 11 строений – четыре барака (?) размером 100 х 25 м, одно строение размером 35 х 15 м, одно – размером 25 х 20 м и пять хаотично стоящих между крупными строениями мелких, вероятно – передвижных балко́в. Если учитывать устройство обычного лагеря, наличие в любом из них столовой, продуктового и вещевого складов, штаба (канцелярии), казармы охраны (она всё же непременно была), иных мелких помещений бытового и производственного назначения, можно предположить, что для заключённых предназначалось три, максимум – четыре барака. В бараках такого размера размещалось обычно 200–250 человек, что, при полной «загруженности» помещений, позволяет оценить планировавшуюся численность заключённых в ОЛП «Рыбак» до 1000 человек.

В некоторых газетных и Интернет-публикациях [Боднарчук ] указывается даже численность присланных в Рыбак заключённых – 500 человек, спешно собранных в Норильлаге. По воспоминаниям Л.Д.Мирошникова, их привели к концу полярной ночи. Никакого специального отбора перед отправкой в секретный лагерь НКВД не проводили, поэтому среди каторжан «Рыбака» были даже подростки – рассказывают о некоем парне по имени Прохор, который попал в лагерь прямо со школьной скамьи, после драки с сыном секретаря райкома. Прохор досиживал пятилетний срок, когда его «выдернули» из лагеря и этапировали на «Рыбак».

Заключённые жили в палатках, а охрана – в бревенчатых избах-пятистенках, одну из которых якобы привезли с мыса Челюскина. Летом 1950 года в Рыбак направили 35 молодых специалистов Норильского горно-металлургического техникума согласно приказу НКВД № 0015. Среди них был и А.Е.Лукьянов, чьи воспоминания приводит О.Боднарчук.

Решение о создании ОЛП для обслуживания геологической экспедиции и планировавшего к постройке рудника было принято, когда перспективы обнаруженного рудопроявления радиоактивного сырья представлялись весьма радужными. И они оставались радужными до середины 1952 г., о чём говорит попытка завоза сюда «аммиачной установки», приказ о доставке которой в ГПУ-21 через бухту Зимовочная был издан МВД весной 1952 года [«Система…» ]. Водный раствор аммиака (нашатырь), вероятно, предполагалось использовать для обогащения промышленных проб руды выщелачиванием. Весьма правдоподобным кажется предположение, что ОЛП строился «на перспективу», т. к. «фронт работ» для заключённых в 1951–1952 годах был небольшим: заключённые строили (кроме лагеря) новые жилые и производственные помещения для экспедиции и были заняты на горных работах (проходка шурфов и канав; крупных подземных горных выработок здесь, видимо, всё же не было), а также использовались на хозяйственных работах. В основном посёлке в марте 1953 года было 16 строений (8 жилых домов, контора, столовая, радиостанция с двумя 15-метровыми вышками антенны, гараж, электростанция, склады), открытый склад ГСМ, метеоплощадка, а также несколько балко́в и палаток.

К 1952 году, когда рудник на Рыбаке должен был уже стабильно работать, ситуация изменилась. В СССР, а также в «странах народной демократии» (ГДР, Чехословакия, Болгария) были обнаружены значительные месторождения радиоактивного сырья в местах, куда более удобных для освоения, чем расположенный на Крайнем Севере Таймыр. Сохранение экспедиции и лагеря в Рыбаке стало нецелесообразным как из-за малой перспективности рудопроявления, так и из-за трудностей регулярного снабжения оборудованием, продовольствием, строительными материалами и ГСМ. Решение о консервации работ экспедиции было принято руководством Норильского ГМК в марте-апреле 1952 г., а 24 октября был подписан приказ МВД о ликвидации ГПУ-21.

Вопрос о причинах прекращения разведки ещё нуждается в уточнении. Несмотря на вышеизложенные соображения, существует информация [«А.П. Завенягин»], якобы со слов очевидцев, что сразу после приказа о закрытии ГПУ-21 в одном из шурфов снова была найдена порода с «ураганной» радиоактивностью. Но, чтобы не получить взыскание за преждевременное свёртывание разведки, руководство лагеря велело вывезти руду в бочках в Зимовочную и там её утопить в море. Это возможно, но маловероятно, и уж, тем более, вряд ли это можно доказать – документов об этом остаться не должно. Так что нам представляется, что богатую руду всё-таки не нашли, а разведками 1948–51 гг. вся богатая «бонанцевая» часть рудной залежи была извлечена.

О.Нехаев пишет, что «штольни взорвали, весь продуктовый запас сравняли с землей». И это в не очень сытом 1952 году! Хотя карточная система уже была (в декабре 1947 г.) отменена, но никакого изобилия в стране не было, и за закапывание в землю продовольствия можно было и пострадать. Поэтому уже летом 1952 года в Рыбаке работала группа консервации Арктикснаба, принимавшая ценности от бывшей экспедиции, т. е. фактически работы завершились ранее, чем был издан приказ о прекращении деятельности экспедиции. Оставшиеся работники ждали вывоза самолётами Игарской авиагруппы.

Сотрудники группы консервации были здесь с жёнами, работала столовая, т. е. весной-летом 1952 года людей было довольно много. Группа консервации вошла в состав вновь организованной Озёрной экспедиции треста «Арктикразведка» (организована в апреле 1952 г., ликвидирована в 1953 г., начальник П.П.Кобылковский, главный геолог Е.А.Величко), главной задачей которой стала геологическая съёмка в районе северного побережья озера Таймыр [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 1785, 1796]. Интересно, что Озёрная экспедиция принесла тресту прибыль в сумме 5888 тыс. рублей, не совсем понятно, за счёт чего.

План лагеря и посёлка «Рыбак» (составлен по двум разновременным планам, которые прилагались к отчётам начальников полярной станции Л.А.Куймука 1953 г. и Н.Г.Николаева 1954 г.)

К зиме в поселке осталось всего четыре человека, вероятнее всего, вольнонаёмные, в задачу которых входили охрана имущества и укатывание взлётно-посадочной полосы трактором для поддержки её в рабочем состоянии. 13 декабря 1952 года произошёл несчастный случай – при перемещении балка́ трактором был травмирован зимовщик. По радио был вызван самолёт из Игарки, но руководство Игарской авиагруппы перепоручило этот санитарный рейс находившемуся на Диксоне экипажу лыжного самолёта Ли-2 (командир В.М.Перов). Взяв на борт женщину-врача, Перов взлетел с Диксона и пошёл на совершенно неизвестный ему аэродром. Пока они летели, зимовщик скончался. Успешно совершив посадку в полной темноте при очень низких температурах, Перов взял на борт тело и привёз его в Диксон, где погибший и был похоронен [Перов, c. 284–288].

Осенью – зимой 1952 года по зимнику более или менее ценное имущество было вывезено в бухту Зимовочную. В том же 1952 году там погиб в пургу работник экспедиции В.В.Сивов, могила которого сохранилась на берегу бухты.

Группа консервации работала целых два года, что говорит о том, что оборудования, продовольствия, одежды, строительных и горюче-смазочных материалов в Рыбак было завезено с большим запасом – средств на поиски радиоактивного сырья не жалели! Метеорологическая станция экспедиции ещё весной 1952 года была передана Управлению полярных станций и связи ГУСМП, и 28 июля на неё прибыл метеоролог Л.А.Каймук, 20 мая 1953 года его сменил Н.Г.Николаев. Полярная станция «Рыбак» была закрыта 15 мая 1954 г. На плане 1954 года Н.Г.Николаев сделал примечание: «Лагерь в настоящее время пустует». К тому времени число строений в лагере уменьшилось на один большой барак, строение средних размеров и три ба́лка, очевидно, разобранных на дрова (та же участь постигла один жилой дом и несколько ба́лков в посёлке) [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, ед. хр. 3354].

Консервация и перевозка имущества продолжались до лета 1954 года, когда Рыбак был покинут людьми навсегда. Закончила свою работу группа консервации (в 1954 году ей руководил А.И.Савинский), прекратил функционирование аэропорт и ненужная уже полярная станция. Лётчики с Диксона и из Хатанги, изредка летающие и поныне в этих местах, рассказывают о 7–8-ми полуразвалившихся деревянных строениях.

22–23 июля и 6–7 августа 2008 г. в «Рыбаке» побывала группа казанских туристов из клуба «Казанская экспедиция» (руководитель Д.Г. Мурзин, участники похода И.М. Сабиров, Ю.В. Гоголев, Р.Т. Акбиров, А.Л. Смирнов, А.Ю. Козлов). Они выполнили совершенно фантастический комбинированный (водно-пешеходный) маршрут 6-й категории сложности от озера Таймыр на мыс Челюскина и далее морем до Диксона со сплавом по рекам Нижней Таймыре, Ленинградской, Коралловой, Траутфеттер и др. На месте самого лагеря все было разрушено (см. фото, любезно предоставленные участниками похода для публикации). Оказывается, в километре от него длительное время находилась база геологов, где хорошо сохранились три избы, балок, баня, четыре вездехода. Судя по находкам продовольствия (тушенка и кабачковая икра 1998 года выпуска, сухофрукты и т. д.), геологи работали здесь в конце 1990-х гг., возможно, бывали и позднее (Д.Г. Мурзин, 2010, личное сообщение). Вероятно, некоторые более новые предметы, видные на фотографиях «Рыбака», оставлены ими.

В постройках перевалочной базы в бухте Зимовочной в 1953 году была организована полярная станция, начальником которой был назначен М.К.Блиндеров. От базы на станции осталось много имущества – несколько щитовых и рубленых построек 1948–1952 гг., деревянная стотонная баржа, три шлюпки, восьмитонный кунгас, с помощью которых разгружались суда с грузами для Рыбака. Экспедиция оставила здесь также запас солонины и отрубей на 5–6 лет. Комплект радиостанции принят зимовщиками от полярной станции Рыбак. Поначалу на станции зимовало 10 человек, с 31 мая 1957 г. персонал сокращен до трёх, а 15 сентября 1958 г. она была закрыта, т. к. располагалась в неудачном для наблюдений месте [РГАЭ, ф. 9570, оп. 2, дела 3100, 3101]. Собачьи упряжки были переданы воинской части, располагавшейся там до 1993–1994 годов. После её ухода бухта изредка посещается геологами и туристами-спортсменами.

Таким образом, можно сделать вывод, что отдельный лагерный пункт «Рыбак» в составе Норильского ИТЛ, удалённый от него на северо-восток на 850 км, существовал на полуострове Челюскин в 1951–1952 годах. Численность заключенных в нём – от 200–300 до 600–800 человек, причём первая цифра кажется более близкой к истине – эту партию завезли в основном для строительства большого лагеря. Кроме этого, заключённые были заняты на геолого-поисковых, геолого-разведочных и хозяйственных работах. Геологические работы могли сопровождаться попутной добычей в небольших объёмах радиоактивных руд. Для сегодняшнего уровня знаний о географии ГУЛАГа это – самый северный из островов его архипелага, существование и характер работ которого подтверждено документально.

Литература

1. Арктический архипелаг ГУЛАГа // Полярные горизонты: Сборник. Вып. 3. Красноярск, 1990.

2. Бацаев И.Д., Козлов А.Г. Дальстрой и Севвостлаг ОГПУ-НКВД в цифрах и документах: Ч. 1. 1931–1941. Магадан, 2002.

3. Боднарчук О. Бомба для Сталина // .

4. Жертвы политического террора в СССР. 4-е изд., М.: «Звенья», 2007 (CD).

5. А.П.Завенягин: страницы жизни. Под ред. М.Я.Важнова. М.: Полимедиа, 2002.

6. Каневский З.М. Цена прогноза. Л.: Гидрометеоиздат, 1976.

7. Навасардов А.С. Транспортное освоение Северо-Востока России в 1932–1937 гг. Магадан, 2002.

8. Нехаев О. Бомба для Берии // Российская газета. 21 января 2004 г.

9. Перов В.М. Полярными трассами. М.: Русавиа, 2001.

10. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: Справочник. М.: Звенья, 1998.

11. Урванцев Н.Н. Таймыр – край мой северный. М.: Мысль, 1978.

12. Фоменко Л. Искусство памяти // Заполярная правда (Норильск). 20.09.2003.

13. Щипко Л.М. Защитники Карского моря (Хроника военных событий). Красноярск, 1985.

14. Эбеджанс С. Кровь, пот и соль «Нордвикстроя» //

15. Bahrens К. Deutsche in Straflagern und Gefangnissen der Sowjetunion = Немцы в штрафных лагерях и тюрьмах Советского Союза // Мюнхен, 1965. Серия «Zur Geschichte der Deutschen Kriegsgefangenen des Zweiten Weltkrieges».

В статье использованы материалы фондов Российского Государственного архива экономики (Москва), Государственного архива Российской Федерации (Москва), Архива НИПЦ «Мемориал» (Москва), фондов Музея Норильского горно-металлургического комбината. Всем этим организациям и их сотрудникам авторы выражают свою искреннюю признательность и глубокую благодарность.

 

Ф. Романенко

Острова уранового ГУЛАГа в Восточной Арктике

Мало какое время в истории СССР может сравниться со второй половиной 1940-началом 1950-х годов по строгости режима секретности, пронизывавшей все сферы жизни. Но даже на этом фоне выделяется глухая стена, окружавшая урановую проблему. Здесь закрывалось всё, и на каждом уровне, в каждом ведомстве, хоть как-то касавшемся этой темы, существовали свои грифы и свои термины, свои эвфемизмы, скрывавшие действительность. Не случайно даже в самых полных изданиях, посвящённых истории ГУЛАГа, например, в справочнике «Система ИТЛ в СССР» (1998), сравнительно немного информации о лагерях, лагерных пунктах или раскомандировках, специально организованных для поисков, разведки или пробной добычи сырья для атомной бомбы. Это объясняется тем, что сотрудникам «Мемориала», составителям справочника «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР» [«Система…» ], изучавшим спецархивы, такая информация встречалась редко. Но отсутствие конкретных данных с избытком подменяется слухами и легендами, которые до сих пор рассказываются старожилами Севера приезжим людям.

История ГУЛАГа в Арктике вообще документирована крайне слабо. Практически в каждом районе вам расскажут жуткие истории об урановых шахтах (рудниках, штольнях, фабриках и др.), не называя никаких конкретных мест. Но опыт показывает, что ни одной такой легендой, ни одним рассказом пренебрегать нельзя, т. к. они суммируют воспоминания поколений и обычно основаны на реальных фактах, которые зачастую страшнее любых придуманных историй.

Конкретная информация обнаруживается, как правило, случайно. Так, недавно в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) нами (см. статью « Самый северный остров ГУЛАГа » в настоящем сборнике) были найдены документальные подтверждения существованию лагеря, где разведывали радиоактивное сырьё, на Северном Таймыре. Впервые автору рассказали о нём в 1991 году в Хатанге вертолётчики и охотоведы, лишь приблизительно определяя его местонахождение. Некоторые подробности о его истории содержатся в воспоминаниях геолога Л.Д.Мирошникова [А.П.Завенягин]. Детальный просмотр старых научно-технических отчётов очень недолго просуществовавшей полярной метеорологической станции «Рыбак» позволил установить точные координаты лагеря, его структуру, виды работ и предполагаемую численность.

Обратимся к истории возникновения проблемы радиоактивного сырья в СССР. Разработка и производство атомного оружия в середине-конце 1940-х годах требовали значительного количества радиоактивного сырья – урана и тория для производства зарядов для атомной бомбы. На усиление поисков такого сырья было направлено постановление Совмина СССР № 392–148сс от 22 февраля 1948 г., и они развернулись по всей необъятной стране в кратчайшие сроки. Именно во второй половине 1940-х – первой половине 1950-х годов на территории СССР проводилась Государственная геологическая съёмка в масштабе 1:1000 000. В составе каждой из тысяч геологических партий был геолог-радиометрист с необходимым прибором. В результате огромной работы были обнаружены сотни радиоактивных рудопроявлений и на их детальную разведку тут же направлялись значительные силы. Широко известна [Мельников; Нехаев] история Мраморного ущелья (Борлаг) в долине р. Средний Сакукан в хребте Кодар в Забайкалье [«Система…» ]. Поначалу содержание искомой руды показалось столь высоким что, несмотря на возражения геологов, было решено наладить добычу, и за кратчайшее время в диких горах в узком ущелье был построен лагерь. Из-за высоких уровней радиации и тяжелого климата жизнь там была одинаково вредна как для заключенных, так и для охраны. К тому же количество руды оказалось небольшим, и после практически полной её исчерпанности при детальной разведке лагерь закрыли.

Та же судьба ожидала и Рыбак, и большую часть найденных рудопроявлений. Они оказывались при разведке либо с небольшими запасами руды, либо с очень бедными по содержанию нужных минералов рудами. Мгновенно выраставшие в практически незаселённых и труднодоступных районах посёлки со всей лагерной инфраструктурой (зона с системой охраны и бараками, казармы и жилые дома начальства, склады и т. д.) столь же решительно и в одночасье бросались. Как правило, в течение последующих лет они посещались очень редко, и рассказы этих немногочисленных посетителей давали почву для создания легенд. Как оказалось, многие легенды имеют под собой реальную основу.

На Чукотке первые заключенные появились с передачей её западной части в 1938 году тресту «Дальстрой» НКВД как рабочие геолого-поисковых и геолого-разведочных партий Геологического управления «Дальстроя» и были, конечно, расконвоированными. Первый массовый завоз заключённых (1350 человек) в Певек документально зафиксирован в июне 1941 года (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . Можно предположить, что во время войны основные трудовые ресурсы «Дальстроя» были сосредоточены на добыче золота и олова на уже освоенных месторождениях бассейна верховий Колымы. На Чукотке они работали на оловянных рудниках и обогатительных фабриках.

В первые послевоенные годы были окончательно разведаны месторождения в окрестностях Певека и в сентябре 1949 года в составе Управления лагерей «Дальстроя» был организован Чаун-Чукотский исправительно-трудовой лагерь, численность заключённых в котором на сентябрь 1951 года составляла более 9,5 тысяч человек, а к концу 1953 года – почти 12 тыс. человек. Заключенные ИТЛ были заняты на строительстве промышленных объектов в Певеке и автодороги от Певека на восток, к району рудников в Шелагском хребте, но главным образом – на добыче олова. Специально для добычи радиоактивных руд в сентябре 1951 года был организован Чаунский ИТЛ «Дальстроя», другое его название в документах МВД СССР – ИТЛ Управления п/я 14, что явно указывает на особую секретность работ ИТЛ. Характерно также, что первый начальник Чаунлага имел звание генерал-майора, второй – полковника (начальники обычных ИТЛ такой численности были майорами, редко – подполковниками) [«Система…» ]. В составе Управления п/я 14 был и печально известный Бутугычаг. Следовательно, присоединение к этому Управлению чукотских урановых объектов говорит о том, что ему была передана вся добыча радиоактивного сырья в «Дальстрое». В Чаунском ИТЛ на сентябрь 1951 года числилось 11 тысяч заключённых, на июнь 1952 года – около 7,3 тысяч, из них 252 осуждённых «за контрреволюционные преступления» [«Система…», сс.505–506].

Чукотским урановым лагерям («урановым островам» архипелага ГУЛАГ) частично посвящена недавно вышедшая книга Г. Иоффе и А. Нестеренко «Волчий камень», в которой авторы приводят уникальные воспоминания свидетелей – выживших узников этих лагерей, геологов, полярников. Настоящая статья написана по личным впечатлениям автора, дополненным анализом этих материалов, архивных документов и рассказов местных жителей Западной Чукотки и Восточной Якутии.

Лагеря в окрестностях города Певека (Западная Чукотка)

Работая летом 2001 года в районе города Певека, автор убедился, что существование урановых рудников – факт, давно известный всем местным жителям. В «Докладе о состоянии природной среды Чукотского автономного округа за 1998 г.» [«Доклад…», стр.66] обсуждается вопрос о рекультивации «…территорий предприятий по добыче и переработке урановых руд, действовавших в конце 40, начале 50 годов в Чаунском районе (месторождение „Северное“, „Промкомбинат № 3“)». «Промкомбинат» – обогатительная фабрика в посёлке Западном (на картах 1950-х гг. – посёлок Первый, с населением до 200 жителей) на северном берегу Чаунской губы Восточно-Сибирского моря, в 24 км от Певека на юго-восток. В 1998 г. отвалы занимали 16 480 м2, объём их составлял около 30 000 м3, мощность дозы радиации на их поверхности – 1000 мкбэр/ч, удельная активность радона в здании фабрики – 1100 Бк-м3, рядом с ней – 500 Бк-м3. Уровень радиации в «хвостохранилище» фабрики достигал 1200 мкр/час.

По воспоминаниям работников [Иоффе, Нестеренко], фабрика называлась объект № 1, и всего на ней работало, действительно, человек 200. Отдельно жили вольнонаёмные рабочие и ИТР, отдельно стояло несколько бараков с заключёнными. Рабочими были в основном бывшие заключённые, которые хотели заработать после освобождения. Перерабатывали около 200 тонн руды в сутки на оборудовании американского производства. После дробления руда загружалась в металлические ёмкости, заливался кислотный раствор, после отстоя он перекачивался в баки и в них осаждался, а затем поступал в сушильный цех. Высушенный осадок упаковывали в металлические 250–300-литровые бочки и вывозили их в Певек, в порт. Охранявшие груз бойцы МВД сидели прямо на бочках и, видимо, сильно облучались. Так, один из них проходил лечение в московской специализированной больнице на Абельмановской, он абсолютно лишился волос.

В 2003 году в краеведческом музее Певека (директор – В. Швец-Шуст) урановым лагерям Чаунского района была посвящена специальная экспозиция, занимающая отдельную комнату, где представлены фотографии, предметы быта и производства, собранные экспедицией музея в начале 1990-х гг. По данным этой экспедиции и архивным материалам, урановый рудник «Северный» был закрыт в 1957 году. «Лагерная» экспозиция отображает состояние шахтных построек в посёлке Северном – самом крупном из населённых пунктов этого района, расположенном примерно в 60 км (по прямой) к востоку от Певека (см. карты). В конце 1980-х – начале 1990-х гг. музей организовывал туда экскурсии по заявкам различных певекских организаций, однако эта практика давно прекратилась, но отдельные группы туристов туда проникают и сейчас. Так, весной 1999 года «на урановые рудники Чукотки» направлялась одна из экспедиций строительно-педагогического отряда «Радуга» [Бахметьев].

Расположение описанных в статье районов (выделены прямоугольниками)

Расположение лагерных посёлков 1940–1950-х гг. в окрестностях города Певека (Западная Чукотка)

Впервые, по материалам старейшего геолога ЗАО «Чаунское горно-геологическое предприятие» И.В.Тибилова [Иоффе, Нестеренко], урановая минерализация в пределах Северного гранитного массива была обнаружена в 1946 г. в образцах пород геологической партии П.Д.Топычканова, которая занималась поисками олова. Весной 1947 г. партия И.Е.Рождественского провела детальные радиометрические работы и подтвердила повышенную радиоактивность массива. Уже 1 августа вновь организованный разведочный участок начал горные работы на найденных ураноносных жилах. К зиме Северный разведучасток преобразован в разведочный район, а в июне 1948 г. для разведки и эксплуатации Северного месторождения создан Промкомбинат № 3 (п/я 14). Он подчинялся Первому управлению Дальстроя, которое размещалось в Магадане. Начальником его был назначен генерал-майор В.П. Павлов, гидрогеолог по образованию, главным инженером – П.И. Комаров, с 1951 г. главным геологом работал С.Ф.Лугин (его отец был в 1937 г. репрессирован и погиб в лагере в Казахстане). В структуре Первого управления Дальстроя было три урановых объекта (рудника) – Бутугычаг на Колыме, Северный на Чукотке и Сугун у границы Магаданской области и Якутии.

Северный рудник в окрестностях Певека состоял из многих лагпунктов – собственно шахт (посёлки Северный, Восточный, Западный, Романовский), где добывалась урановая руда, отдельных промышленных и разведочных штолен во многих местах, обогатительной фабрики в пос. Первом (теперь – Западный), а также отдельных лагерных объектов – строительных, штрафных, венерических и т. д. Все они соединялись системой автодорог, проезжих круглогодично, за исключением недолгих периодов снежных заносов и весенних паводков. По дороге вывозилась руда с рудников на обогатительную фабрику в пос. Первом и далее в порт Певека.

Основная дорога из Певека в Северный проходит по юго-восточной окраине Апапельхинской низменности. Бывшие лагерные посёлки показаны на топографических картах 1956–59 годов издания. Примерно половина дороги поддерживалась и эксплуатировалась до начала 1990-х гг., пока существовали карьер Гыргычан (Абрамовская артель старателей) и посёлок старателей-оловянщиков Куйвивеем (артель «Гранит»), а также работали геологи-разведчики. Подсыпалось полотно и насыпь дороги, строились новые мосты. Дальний участок дороги постепенно разрушался эрозией, осыпями – особенно за мостом через реку Кекурную, где дорога входит в горное ущелье, – и сейчас она доступна лишь для гусеничного транспорта и пешеходов.

Вдоль дороги располагаются лагерные пункты и производственные постройки, в настоящее время полуразрушенные – «бараки 21, 26, 42, 60, 62, 65 км» (лагпункты в обиходе именовались аналогично: «ЛП 21 км» и т. д.). Все сооружения в посёлках построены из плоских сланцевых и гранитных обломков, иногда даже не скреплённых цементом. Каждый дом состоит из нескольких помещений, крыши которых сейчас провалились, а стены частично разрушились. Постройки окружены колючей проволокой, иногда она окружает весь посёлок, иногда ограничивает пространство внутри него с частью строений.

Ниже приводится описание объектов, посещённых автором в 2003 году. Подробное обследование этой системы посёлков, шахт, рудников, дорог требует, конечно, специальной экспедиции. Приводятся сведения о численности населения в посёлках по состоянию на 1956 год, полученные по условным обозначениям на государственных топографических картах.

Бараки 21 км (Верхний) (50–200 жителей). Сохранились развалины нескольких домов из бутового камня. В 1954 году здесь в ОЛП № 2 размещалось 450 уголовников – рецидивистов [Молчанов], которые жили в основном в палатках, обложенных дёрном. В остальных, более новых домах посёлка сейчас размещаются склады Певекснаба.

Бараки 24 км. Малозаметные остатки фундаментов.

Бараки 26 км (менее 50 жителей). Фундаменты трёх построек из бутового камня.

Бараки 33 км. Малозаметные остатки фундаментов.

Бараки 42 км (50–200 жителей). Развалины большого (300 на 200 м) посёлка из двадцати построек располагаются в верхней части пологого склона, на суглинистом грунте с большим количеством щебня. Примерно в 600 м протекает небольшой ручей – правый приток реки Малый Ергувеем. Все сохранившиеся дома, сложенные из блоков тёмных триасовых сланцев, стоят за пределами обширного (длина сторон до 150 м) пустого пространства, окружённого двумя рядами колючей проволоки (см. фото). Ограждение из проволоки имеет несколько вложенных друг в друга периметров. На этом пространстве валяются бочки, дрова, обрывки ткани, рваная обувь, вешалки для одежды и другой бытовой мусор. Очень много печек, вырезанных по традиционной технологии из железных бочек для топлива. На некоторых участках земля покрыта металлическими стружками и всяким металлоломом, по виду существенно более поздним, чем остатки зданий. Может быть, помещения использовались в производственных целях. Мусор явно накапливался на протяжении нескольких десятилетий. Так, обратили на себя внимание обломки пластинки с песнями В.Высоцкого 1988 года выпуска.

Общий вид брошенного лагерного посёлка «бараки 42 км». Фото автора, 2003 г.

Одно из зданий посёлка «бараки 42 км». Фото автора, 2003 г.

Дома стоят в два ряда вдоль дороги, с другой её стороны – ещё одни развалины. Ближний к дороге ряд состоит из более крепких зданий с большим количеством цемента между плоскими гранитными глыбами, на окнах – решётки. Иногда к каменным стенам пристроены деревянные строения, тоже развалившиеся. Крыши у всех строений были деревянные. В развалинах нашли приют многочисленные зайцы. По-видимому, лагерь был создан для строителей и эксплуатационников автодороги.

Бараки 47 км (50–200 жителей). Здесь в 1953–54 годах размещался лагерь для больных венерическими болезнями с «контингентом» 50–70 человек [Молчанов]. От него осталось несколько вполне крепких построек из бутового камня. Этот посёлок стоит у дороги, ведущей в пос. Комсомольский, и на нашей карте не показан.

Бараки 60 км (менее 50 жителей). Долина реки Кекурной (левый приток р. Апапельхин) у автомобильного моста. Видны только фрагменты фундаментов нескольких каменных строений, стоящие в квадрате, образованном столбами с мотками колючей проволоки. Стены частично сохранились только у одной постройки, сложенной из плоских гранитных блоков.

В 1953 г. здесь располагалась [Иоффе, Нестеренко] штрафная зона из нескольких бараков, куда перевели часть заключённых после январского бунта на Восточном руднике, когда они убили несколько десятков так называемых «ссученных», которые тиранили основную массу заключенных.

За мостом через р. Кекурную дорога входит в узкое ущелье последней, подъём становится более крутым. Триасовые сланцы сменяются порфировидными светлыми гранитами с крупными (1–1,5 см) выделениями калий-натриевых полевых шпатов (анортоклаза, микроклина). Это Северный гранитный массив, внедрившийся в осадочные породы мезозоя в позднемеловое время [«Государственная геологическая…» ]. На бортах долины и вышележащих склонах появляются многочисленные гранитные останцы (кекуры) высотой 28–32 и более метров, иногда весьма причудливой формы (см. фото). У их подножья часто встречаются разведочные штольни, отвалы пустой породы и каменные здания из гранитных глыб. Повсеместны геологические канавы. Видно, что поиски и разведка полезных ископаемых велись в долине реки Кекурной широким фронтом, чем и объясняется строительство здесь разветвлённой системы лагпунктов (6 посёлков на расстоянии всего 2–5 км друг от друга).

Посёлок (лагерь) Западный (более 200 жителей, описание выполнено с помощью бинокля). Это не тот Западный на берегу Чаунской губы, где была обогатительная фабрика, а другой. Дорога к нему находится в очень плохом состоянии – размыта, обводнена, частично заплыла грунтом в результате интенсивной солифлюкции. Характерны суффозионные воронки. По-видимому, здесь проходит зона геологического контакта триасовых сланцев и верхнемеловых порфировидных гранитов [«Государственная геологическая…» ], к массиву которых, собственно, и приурочена радиоактивная минерализация.

Посёлок располагается на сравнительно плоской вершинной поверхности высотой 400–440 м – отроге горного массива с отметкой высоты 788 м. В посёлке примерно десяток полуразрушенных строений из гранитных глыб. Кое-где видны стойки (столбы) для колючей проволоки. Рядом на склоне – геологические разведочные канавы и отвалы пустой породы. Отвалы здесь всегда выделяются на тёмно-буром фоне светлой, белёсой окраской, характерной для невыветрелых гранитов.

В 1954 г., когда сюда прибыл П.Ф.Попов [Иоффе, Нестеренко], зона была пуста и разгромлена предыдущими заключёнными – выбиты окна, рамы. Здесь жило 60–70 человек, работавших на местной шахте с несколькими штольнями, а привезли этап из 520 человек. По другому описанию тех лет, здесь был небольшой горный участок – несколько каменных домиков, склад и зона.

Романовский (менее 50 жителей, описание выполнено с помощью бинокля). Старый посёлок использовался до сравнительно недавнего времени. Об этом говорят большие размеры и лучшая сохранность зданий, а также сравнительно новый промприбор, который используется старателями для промывки оловоносных «песков». Днище долины р. Апапельхин против посёлка и выше по течению занято галечными отвалами. Видимо, добыча олова продолжалась здесь до середины 1990-х годов. После 1996 году старатели занимались только золотом, добыча олова в районе прекратилась.

Бараки 62 км (50–200 жителей). Посёлок построен в распадке на склоне крутизной до 70, причём занимает практически всё его днище шириной около 200 м. Состоит из примерно двух десятков фрагментов построек, сложенных из гранитных блоков, со множеством столбов с колючей проволокой. Коробки аналогичных зданий стоят рядом с разбросанными по окружающим горным склонам отвалам. Все они без крыш.

Рядом с посёлком выше по долине несколько штолен, приуроченных к тектоническим разломам, которые разбивают скальные останцы. Ближе к реке сохранились несколько бетонных фундаментов для двигателей, когда-то снабжавших посёлок электроэнергией. Видимо, здесь велись обширные разведочные работы с попутной добычей руды.

Бараки 65 км (менее 50 жителей). Посёлок также стоял на правом борту Кекурной. От него осталась только несколько фундаментов. Основание домов обмазано глиной, цемента между гранитными блоками практически не видно. По-видимому, строения не предназначались для постоянного проживания, в отличие от более капитальных домов других посёлков. Рядом лежит множество мотков колючей проволоки. Отвалы штолен позволяют говорить о том, что и здесь, как в посёлке 62-го км, велась геологическая разведка.

Портал штольни на 62 км. Хорошо видно, что она пробита точно по оси тектонического ущелья, рассекающего гранитный останец высотой более 10 м. К таким формам обычно приурочены зоны повышенной минерализации. Фото автора, 2003 г.

Отвалы горных выработок на правом борту долины реки Кекурной в районе брошенного посёлка «бараки 62 км». На заднем плане возвышаются гранитные останцы (кекуры) высотой до 25 м. Фото автора, 2003 г.

Противоположный, левый борт Кекурной, бывший свидетелем мрачных сцен конца 1940-начала 1950-х гг., стал ареной трагических событий и более позднего времени. 5 июня 1991 года сошедшим по одному из распадков левого борта Кекурной водоснежным потоком (одна из разновидностей селя) была уничтожена полевая база Северной геологосъёмочной партии (ГСП) Чаунской геологоразведочной экспедиции. Погибло восемь геологов:

– Мингалев Анаталий Семёнович (род.20.02.1958);

– Евтух Вячеслав Сергеевич (род.01.07.1947);

– Масленников Михаил Валентинович (род. 17.04.1961);

– Вотинов Владимир Григорьевич (род. 30.11.1955);

– Иванова Нелли Ивановна (род. 01.09.1939);

– Скобейда Виктор Николаевич (род. 22.08.1956);

– Жищук Анастасий Антонович (род. 29.09.1939);

– Ефременков Николай Михайлович (род. 23.07. 1956).

Сохранившиеся остатки деревянных обшитых рубероидом вагончиков геологов стоят на старом конусе выноса (в зоне торможения) водоснежного потока в непосредственной близости к распадку. Погибшим установлен памятник.

По воспоминаниям современника (Б.И.Смолянинов), опубликованным в чаунской районной газете «Полярная звезда» (№ 40, 02.06.2001), причиной схода ВСП стал знаменитый «южак» – сильный ветер, сопровождавший резкое потепление. Снежный наддув мощностью 3,5 м пропитался водой и стал двигаться вниз по ручью, собирая обломки различной крупности. До балко́в (вагончиков) ГСП, где спали проходчики, докатился вал высотой 7–8 м и шириной 160–200 м, который их и снёс. Вслед за ним прошло ещё несколько валов с убывающей высотой. Такое же явление произошло на р. Кекурной 9 июня 1984 года. По счастливой случайности, тогда никто не пострадал, водитель успел благополучно выскочить из перевернувшегося грузовика ЗИЛ-157.

Геологи вели здесь подземные разведочные работы, пробивали новые штольни, одна из которых находится примерно в 150 м выше посёлка в основании левого борта. От них остались многочисленный железный лом, размытые кучи каменного угля, использовавшегося для отопления.

За посёлком 65 км дорога круто поднимается вверх, полукругом огибая по долине Кекурной высокий (1132 м) массив горы Королева. Растительность практически исчезает, оставаясь только в днище долины, зажатой безжизненными каменистыми склонами. В самых верховьях долины находятся два хорошо сохранившихся здания, сравнительно далеко расположенных от всех посёлков, истинное назначение которых осталось нам неизвестно.

Полувыемкой дорога врезана в склон, покрытый гранитными глыбами. Каменные обломки двигаются гравитационными и мерзлотными процессами, и постепенно дорога становится непроезжей даже для «Урала». Только гусеничная техника способна по ней забраться на перевал высотой около 900 м. Здесь сформировалась выровненная поверхность шириной до 700 м, покрытая щебнисто-глыбовым материалом, практически лишённая растительности и безводная. Она вся изрезана дорогами различного возраста, идущими в различных направлениях и соединяющими несколько групп строений, стены которых, сложенные из обломков гранитов, неплохо сохранились. И сама поверхность, и её склоны пересечены довольно густой сетью геологических канав, образующих причудливый рисунок.

Здесь располагается посёлок Восточный (более 200 жителей, описание выполнено с помощью бинокля). Можно только предполагать, каковы были условия жизни в нём. Стоящий на высоте около километра на открытой всем ветрам каменистой безводной и безжизненной площадке посёлок насчитывал около двадцати построек, среди которых выделяется несколько длинных каменных зданий, вероятно бараков, и полукруг небольших строений. Его жизнеобеспечение представляло собой весьма сложную задачу, и зимой, в пургу и мороз до 500, когда даже просто выйти на улицу и на уровне моря тяжко, а уж на высоте около километра… И летом, когда незаходящее солнце нагревает каменные стены и грунт вокруг, когда каждый глоток воды на счету, ведь её приходится доставлять снизу. И это на фоне тяжёлой работы по проходке штолен и геологических канав с помощью кирок, ломов и тачек.

Лагерь строился, по воспоминаниям В.В.Давыдова и А.И.Залогина, осенью 1950 г., когда около 150 человек перевели на Восточный (ОЛП-7) из Валькумея [Иоффе, Нестеренко]. Сначала заключённые жили в палатках на 140 человек, долбили ямы с помощью аммонита, ставили столбы, вышки, натягивали проволоку. Весной 1951 г. начали строить из камня бараки, остатки которых сохранились до сегодняшнего дня. Одновременно строилась шахта с несколькими штреками, перемещение руды по которым осуществлялись вручную в вагонетках. Обогатительную фабрику так и не достроили, так как для её работы не было воды. Энергопитание – от дизельной электростанции, в первую зиму из-за нехватки топлива она не работала, грелись углём. Всего на Восточном было около тысячи человек.

В 1954 г. глубина шахты была значительной – насчитывалось «11 горизонтов по 50 м», т. е. около 550 м, но не вертикальная. Один из горизонтов штольней выходил прямо к самому крупному острову уранового ГУЛАГа Чаунского района – посёлку Северный (более 200 жителей). Он располагался примерно в полутора километрах к юго-западу от Восточного в верховьях небольшой реки Умкарын. Поселение из 30–40 построек стоит на правом борту узкого ущелья и состоит из нескольких частей (см. фото). Так как склон крутой (до 10°), то все здания находятся на искусственных террасах, т. е. склон перед строительством был довольно тщательно спланирован. На многих участках уступы террасок укреплены подпорными каменными стенками в несколько ярусов. В Северном численность заключённых превышала тысячу человек.

Ближе к днищу долины параллельно реке вытянуты несколько (3–5) длинных каменных построек без крыш. В их торцах отгорожены стенами небольшие помещения, вход в которые осуществляется изнутри. Основной объём зданий занят двумя обширными «комнатами», также разделёнными капитальной стеной. В стенах каждого из больших помещений пробито по 4 окна, по два окна – в торцевых стенах. Опорные балки перекрытий – деревянные. Обращает на себя внимание оштукатуренность и отделка стен, значительная их часть на вид бетонная, и только длительное выветривание позволяет увидеть, что материалом для построек служили те же в той или иной степени плоские гранитные блоки. Рядом с длинными строениями, назовём их условно бараками, располагается несколько небольших, видимо, служебных или хозяйственных построек. Эта группа строений окружена одним или двумя (трудно установить) рядами колючей проволоки. Стены разбиты многочисленными трещинами.

Расположенный выше по склону ряд строений имеет более разнообразную архитектуру и меньшие размеры, а один дом даже почти двухэтажный, стоит на высоком подклете и имеет чердачное окно. Часть построек здесь также оштукатурена и по виду бетонная, часть состоит из необработанного камня (см. фото). От многих домов остались одни фундаменты, заваленные камнем и мусором, среди которого преобладают доски, брёвна. Некоторые дома ступенями поднимаются по склону и вообще производят впечатление капитальных, рассчитанных на длительное время сооружений, толщина их стен не менее полуметра. Другие, наоборот, имеют явно временный вид, а многие совершенно развалились. Иногда в развалинах видна хорошо сохранившаяся обрешётка на стенах, но по большей части это просто груды камня. Колючая проволока, ограждавшая «бараки», проходит иногда прямо у стен стоящих над ними домов. Количество окон с деревянными рамами в стенах таких домов существенно больше, чем в «бараках». Иногда из нижних этажей (точнее, подклетов) домов торчат железные трубы печек. К одному из строений у самого входа в ограждённую колючей проволокой зону (возможно, караульному помещению) ведёт красивая даже в нынешнем виде каменная лестница.

Общий вид брошенного посёлка Северный. Здания нижнего яруса окружены колючей проволокой. В верхней части долины – отвалы у порталов штолен. Фото автора, 2003 г.

Посёлок Северный. Каменные дома «верхних» ярусов, стоящие на искусственных террасах. На первом плане – покосившиеся столбы с колючей проволокой. Фото автора, 2003 г.

Посёлок Северный. Каменная лестница, ведущая к одному из домов «верхнего» яруса. Фото автора, 2003 г.

Портал одной из штолен в посёлке Северном и каменные постройки рядом с ним. Фото автора, 2003 г.

«Нижнее» кладбище посёлка Северный. На заднем плане – сам посёлок, дороги, пересекающие склон гранитного массива и скальные останцы на его вершинной поверхности. Фото автора, 2003 г.

Третья часть посёлка – производственная зона – шахты (скорее, штольни), надшахтные постройки, построенные теми же методами, что и жилые дома, отвалы и различные коммуникации. Три штольни находятся на нескольких уровнях от днища долины до средней части склона. Друг с другом они соединены тропами (см. фото), а от самой нижней штольни вертикально вверх на вершину горы ведёт узкая насыпь, видимо, канатного (вагонеткового) рельсового подъёмника. Рельсы отсутствуют, но заметны следы шпал. Крутизна каменистого склона с насыпью достигает 30–35°, а на отдельных участках – и более. Поверхность отвалов высотой до 10 м выровнена. Вокруг всё забросано железным мусором, бочками и досками. Нижний отвал перекрывает верховье реки, которое 9 августа 2003 года было абсолютно сухим. В правом борту долины ниже посёлка находится ещё пять отвалов меньшего размера, возвышающихся над огороженным колючей проволокой пространством с двумя небольшими каменными зданиями.

Ниже посёлка в днище долины друг против друга на обоих бортах стоят небольшие каменные постройки. Если бы не сухое русло, то можно было бы предположить, что это фрагменты какой-то малой ГЭС. Но следы водохранилища, создание которого, вообще говоря, существенно облегчило бы жизнеобеспечение посёлка, не обнаруживаются. Тем не менее, большая куча угля и опорная плита для двигателя наводят на мысль о том, что эти постройки могли быть котельной.

Примерно в 1 км ниже по течению на выступе склона в правом борту долины р. Умкарын расположено кладбище. Всего на нём видны следы примерно 40 захоронений. Из них 10–15 представляют собой ямы или холмики, из-под которых иногда выглядывают края гробов, и лишены каких-либо надписей. 12–15 памятников лежат, и надписи на крестах или металлических пирамидках прочесть, к сожалению, уже нельзя. В вертикальном положении находится всего 9 памятников, в основном металлических пирамидок, в разной степени наклонённых мерзлотными процессами. Сохранилось всего четыре надписи, которые говорят о том, что в посёлке Северном условия жизни были такими, что несвоевременно умирали не только младенцы и дети, но и двадцатилетние парни, скорее всего, солдаты срочной службы. На кладбище похоронены:

– Иванников Коля (род. 24-VII-1952, сконч. 24-V-1955);

– Бортников Игорёк (7.I.1952–17.I.1953);

– Лагунцов Анатолий Никифорович (1932–1952);

– Огнивенко Иван Афанасьевич (1931–1953).

Автор глубоко скорбит, что сумел прочесть только эти имена.

В 1990 г. один из авторов книги «Урановые острова» А.В.Нестеренко подал заявление в Чаунский РОВД по фактам вскрытия захоронений на нижнем кладбище посёлка Северный, но в возбуждении уголовного дела ему было отказано.

За три года (1950–53) на Восточном, где было своё кладбище, умерло около 20 человек [Иоффе, Нестеренко]. Низкая (по сравнению с Бутугычагом) смертность объясняется тем, что для работы на рудниках отбирались самые здоровые заключённые в возрасте 20–35 лет, их неплохо (все узники отмечают этот факт) кормили, непосредственно горные работы продолжались ограниченное время (смена не более 6 часов), а руда была бедной, т. е. содержала небольшое количество радиоактивных минералов. Средств защиты, кроме респираторов, не было, но и их рабочие не надевали.

После закрытия в 1957 году Чаун-Чукотского ИТЛ геологи неоднократно возвращались в бо́льшую часть вышеописанных посёлков. Во «дворе» одного из домов в Северном автор встретил деревянный остов обшитой толем палатки, по виду типично геологической, почти целую раскладушку рядом, и несколько бочек современного типа. Это следы пребывания геологов более позднего времени. Неудивительно, что богатые различными редкими минералами граниты привлекали к себе внимание исследователей неоднократно, ведь и методы исследования существенно ушли вперёд по сравнению с 1950-ми годами. Геологические работы проводили в пределах Северного гранитного массива в конце 1960-х гг. при составлении среднемасштабных геологических карт, а также в 1990–92 гг. при выяснении перспектив оловоносности массива [Иоффе, Нестеренко].

Перспективы добычи здесь радиоактивных минералов уже никого не интересовали – было совершенно ясно, что по современным меркам это месторождение не имеет никакого промышленного значения из-за невысокого содержания урана. Скорее всего, это было ясно и заключённым геологам, попавшим на Северный по «красноярскому делу» [см. статью « Как появлялись острова ГУЛАГа » в настоящей книге ]. В 1952 г. здесь работала большая группа профессоров из так называемой дальстроевской «шарашки» – Северной комплексной тематической экспедиции № 8 (начальник вольнонаёмный В.Н.Липатов) – заключённые И.К.Баженов (1890–1982), Ф.Н.Шахов (1894–1971), впоследствии член-корреспондент АН СССР, Ю.М.Шейнманн (1901–1974), заслуженный деятель науки . Обвинённые в шпионаже и других преступлениях, а вскоре полностью реабилитированные, они составили прекрасный отчёт о рудоносности Северного массива.

И в заключение приведём обширную цитату из воспоминаний И.В.Тибилова, который впервые побывал в посёлке Северном в конце 1960-х гг.

«Но то, что было на Северном, меня поразило. Буквально с первого взгляда появилось какое-то мистическое ощущение, что эти поселки вымерли внезапно. Как будто какая-то чума или космическая катастрофа внезапно поразила все жившее здесь. Груженные носилки, брошенные на полдороге, исправные перфораторы у стенки забоя с недобуренными шпурами, нагруженные рудой вагонетки, ломы и ручники в недобитой канаве, а возле нее на гранитной плите чайник с аккуратно расставленными кружками. От всего увиденного веяло какой-то жутью. Непроизвольно тянуло вон из лагеря, совершенно не хотелось здесь задерживаться, а уж о том, чтобы остаться на ночевку, – и речи не могло быть [Иоффе, Нестеренко, стр. 21–22].

На изучение урановых объектов бросаются лучшие силы геологической науки, которыми располагал на то время Дальстрой, в том числе и геологи-заключенные. То есть, явно прослеживаются усилия по широкому развороту разведки и добыче урана в Чаунском районе.

И вот на фоне этих лихорадочных усилий, под непрерывные заклинания (в чем нельзя сомневаться) о необходимости и оправданности любых жертв и усилий, „ведь решается судьба первого пролетарского государства“, происходит невероятное. Работы останавливаются. Враз. И навсегда. Поражает, если можно так выразиться, механизм этой остановки. Работы прекращены не в начале или в конце смены, после завтрака или перед ужином. Нет, приказ был реализован в разгар рабочего дня. „С этого часа Родина более совершенно не нуждается в уране с Чукотки. Работы прекратить. Об исполнении доложить“. И все. С какой молниеносностью организовали здесь добычу урана, с такой же и остановили ее. Удивляться, в принципе, нечему. Но почему-то, когда бываешь на руинах Северного, от всего этого охватывает могильная жуть. Сколько же мы понесли безвинных жертв, растоптанных на пути к созданию столь „необходимой“ для народа сверхдержавы? Рудники и лагеря Северного безусловно один из многих ярких примеров полнейшей бесчеловечности государственной машины в большевистском исполнении» [ibid, стр.92–93].

Автор настоящей статьи, который побывал здесь в одиночку, полностью присоединяется к И.В.Тибилову – каждая минута, проведённая в развалинах, была тяжела…

Лагеря Шелагского хребта и побережья

Севернее в западной части Шелагского хребта на карты 1950-х годов нанесены посёлки Приморский (50–200 жителей, долина впадающей в Восточно-Сибирское море реки Левый Кайнваам), Куйвивеем, Куйвивеем 2-й, Морпорт, на более новые карты – посёлок Гыргычан.

Долина р. Гыргочан-Койвэльвэгыргын (Романовской) почти целиком занята отвалами промывки. Посёлок Гыргычан (в переводе с чукотского – «верхний») был создан на месте нескольких разрушенных бараков на базе Гыргычанского разведучастка в 1965 году. Здесь размещалась Абрамовская артель старателей, функционировал карьер по добыче олова. Строений более раннего периода не сохранилось, и о существовании здесь лагпункта нет убедительных доказательств. Этот некогда с любовью благоустроенный посёлок состоял из нескольких десятков жилых домов, в основном длинных щитовых двухэтажных зданий, множества мастерских, гаражей, котельной. Выделяются большое здание столовой с картинами на темы быта местного населения на стенах, а также знаменитая теплица. Говорят, в ней росли даже деревья, за которыми ухаживал специально приглашённый артелью специалист – агроном. Был в посёлке и плавательный бассейн, облицованный плиткой. Совершенно понятно недовольство населения посёлка, когда его в 1991 году просто выселили. К 2003 году всё это было разрушено, разбито, сломано, разграблено и завалено мусором. На стенах до сих пор сохраняются лозунги как периода «застоя», в основном цитаты из речей Л.И.Брежнева, так и призывы ранней «перестройки».

Долина реки выше посёлка занята безжизненными отвалами промывки, а к северу идёт вполне проезжая дорога, по которой, преодолев перевал высотой 460–470 м, можно попасть в долину р. Куйвивеем, впадающей непосредственно в Восточно-Сибирское море. Практически вся долина уничтожена добычей олова и занята отвалами. Здесь находится одноимённый посёлок Куйвивеем (население в 1956 году от 50 до 200 чел.), где 15 августа 1948 года вступил в строй оловодобывающий прииск и размещалось лаготделение № 4 Чаун-Чукотского ИТЛ. Ещё в 1946 году здесь размещался посёлок Куйвивеемского разведрайона на 70 человек – общежития и служебные постройки [«Материалы…» ]. Зимой 1953 года в нём списали 76 тонн муки, которой утеплили 200 м паропровода [Молчанов]. Прииск работал, видимо, с перерывами, до начала 1960-х гг.

Потом здесь разместилась основанная в 1970 году старательская артель «Гранит», которая, в сущности, заново выстроила посёлок. По рассказам местных жителей, это была очень мощная артель, и её основная промбаза в пос. Куйвивеем весьма благоустроена. И сейчас, когда она давно брошена и разграблена, бросаются в глаза многочисленные капитальные производственные помещения – гаражи, мастерские, теплица, административные и жилые здания, которые строились в 1970–80-е годы из кирпича. На стенах также сохраняются лозунги «ранней перестройки». В оформлении построек широко использовался химический символ олова Sn, а также название родной артели. Оно даже выбито высоко на горном склоне над посёлком, рядом с надписью «миру-мир». Посреди посёлка стоит несколько высоких металлических мачт связи с антеннами, позволявшими принимать телевизионные передачи.

Использовались и старые постройки 1940–50-х годов, хорошо видные по мощным фундаментам из бутового камня (глыбы сланцев и гранитов, скреплённые цементом), на которых сохранились обшитые досками стены с обрешёткой из планок под штукатурку. Несколько таких построек находятся у въезда в посёлок.

В 2003 году этот посёлок, по размеру превышавший Гыргычан, также представлял собой очень грустную картину полного запустения.

Одновременно с организацией прииска в устье Куйвивеема «Дальстроем» был организован морской порт (Морпорт на картах, с населением менее 50 чел.), главной целью которого, видимо, была переработка грузов на прииск и вывоз рудной массы на обогатительную фабрику в Певек или Валькумей. Автомобильной дороги ещё не было, её только строили. Рабочей силой на прииске и в порту «…являются заключённые с большими сроками заключения» [«Материалы…», л.91]. Начальник расположенной неподалеку полярной станции Валькаркай знаменитый полярный радист, участник дрейфа станции «Северный полюс – 2» К.М.Курко в своем отчёте о зимовках 1947–49 годов отмечал: «Нередки случаи побега заключённых, иногда с убийством. В зиму 1948/49 был случай ограбления продсклада на туманной станции (на мысе Шелагском – Авт.)… В зиму 1948/49 были случаи прихода на станцию бежавших заключённых. Об этом было поставлено в известность руководство Дальстроя в Певеке. Начальник ЧЧГПУ (Чаун-Чукотское горно-промышленное управление – Авт.) в Певеке дал указание выставить на станцию охрану. На станцию прибыл один охранник, который пробыл на ней с 15 декабря 1948-го по август 1949 года, после чего в связи со сменой руководства в Певеке был отозван» [«Материалы…», л. 91]. К.М.Курко считал, что полярной станции необходимы круглосуточная охрана из двух человек и три пистолета. В 1952–57 годах огни Морпорта служили ориентиром видимости (20 км) для метеорологов. Порт работал в 1950-х годах, а потом был закрыт, т. к. не обладал необходимой инфраструктурой для приёма и переработки грузов. В новых условиях хозяйственной жизни было существенно дешевле проложить автомобильную дорогу до прииска, что и было сделано, и необходимость содержать портопункт отпала.

Видимо, здесь так и не было построено сколько-нибудь капитальных сооружений, и к 2003 году от порта осталось несколько разрушенных полуземлянок, иногда с оштукатуренными по обрешётке стенками, печками из железных бочек и большим количество всякого металлического лома. Один деревянный вагончик находится во вполне приличном состоянии, его стены обиты досками от ящиков из-под аммонала, изготовленного в 1978 году. Видимо, бало́к использовался для охоты сотрудниками артели «Гранит», т. к. долина Куйвивеема расширяется к морю, и на многочисленных озерках кормятся утки и гуси.

Занесённый галькой остов судна у бывшего морского порта Куйвивеем (Морпорт) на берегу Восточно-Сибирского моря. Фото автора, 2003 г.

На галечной косе валяется множество бочек из-под горючего, а у береговой линии лежат остатки двух металлических барж – от одной, разрезанной на куски, осталась одна носовая часть, а другая почти полностью занесена песком и галькой (см. фото). На краю захламленного пространства, как последний памятник порту, возвышается отрезанная кормовая часть металлического лихтера «Урал». В 1950-х годах он использовался здесь для каботажных перевозок.

В завершение рассказа о некоторых чаунских островах ГУЛАГа приведём несколько цифр о лагерном населении Чаунского района [Молчанов], уточняющих и дифференцирующих вышеприведённые цифры из справочника [«Система…» ]. В 1951 году в трёх лагпунктах (№№ 1, 10, морпорт) в районе Певека содержалось около 7,5 тысяч заключённых. По указу об амнистии от 27 марта 1953 года из лагерей Чаунского района освобождены 6,7 тысяч заключённых, демобилизовано 300 красноармейцев. Но в навигацию этого же года на пароходах «Кубань» и «Новороссийск» снова завезено ещё 3589 зэков, и на 1 января 1954 г. в лагерях Чаунского и Чаун-Чукотского горно-промышленных управлений содержалось 11 299 человек. Лагпункт в Моргородке насчитывал 1,5 тыс. человек, столько же было в центральном лагере Валькумея (из них 580 заключенных осуждены не за уголовные преступления). В ОЛП № 3 на 7-м км (пос. Строительный) сидело 350 воров, в ОЛП № 2 на 21 км – 450 рецидивистов, и т. д. Такое количество заключённых власти (а начальники горно-геологических управлений одновременно возглавляли и лагеря) не могли ни обеспечить работой, ни прокормить, и в феврале 1954 года прииски остались без топлива и муки. Уровень преступности в Певеке был очень высок. В 1954 году в лагпункте Северном заключённые объявили две голодовки.

В справочнике «Система ИТЛ в СССР» (1998) приведены следующие сведения об описанных выше местах:

– в период с 1938 по 1949 (1952) гг., пока чукотские лагерные пункты подчинялись непосредственно Управлению Северо-Восточных ИТЛ (УСВИТЛ), в сферу их деятельности входило строительство дорог Певек – Пыркакай (Красноармейский) и Певек – Куйвивеем, а также порта и аэродрома в Певеке [«Система…», с. 382–383];

– Чаунский ИТЛ Дальстроя (функционировал в 1951–1953 гг.) состоял из нескольких ОЛПов, которые располагались в посёлках Северном, Восточном, Западном [«Система…», с.506);

– заключённые Чаун-Чукотского ИТЛ Дальстроя (20.09.1949–16.04.1957) занимались добычей олова на приисках Красноармейский, Южный, Куйвивеем, работой на обогатительных фабриках 521 и 17, на прииске Восточный, строительством ЛЭП-35 к прииску Куйвивеем [«Система…», с.506].

Выводы

Таким образом, в настоящее время можно считать установленным, что:

– главной целью организации Дальстроем в Чаунском районе Западной Чукотки разветвлённой системы лагерей являлись добыча полезных ископаемых, в первую очередь олова, и строительство необходимой для этого инфраструктуры – дорог, производственных зданий, портов и т. д.;

– в 1949–51 году к имевшимся лагпунктам и лаготделениям УСВИТЛА и Чаун-Чукотского ИТЛ добавилось несколько лагерных посёлков Чаунского ИТЛ, специально организованных для разведки и разработки месторождений радиоактивного сырья в пределах Северного гранитного массива, и строительства автомобильной дороги к ним;

– добыча продолжалась менее 10 лет (до 1957 гг.) и сопровождалась обогащением руды, о чём говорят крупные отвальные поля и хвостохранилища в пос. Первом (ныне Западном), сохранившие радиоактивность до настоящего времени;

– после некоторого перерыва в 1950–60-х гг., вызванного изменением политической ситуации в стране, когда эти рудники были оставлены, разведка на них периодически возобновлялась до распада СССР и кардинальной смены экономической политики. При этом капитального строительства рядом с главными центрами добычи руды практически не велось, в отличие от «артельных» посёлков оловодобытчиков Гыргычан и Куйвивеем;

– достаточно интенсивная «послелагерная» активность хозяйственных организаций в этом районе и сравнительная легкодоступность практически всех описанных объектов в значительной степени уничтожили или затушевали следы «лагерного» периода, и получение достоверной научной информации под силу лишь специальной экспедиции.

В июле 1990 года между лагерями Западный и Восточный в специально сложенную пирамиду (гурий) высотой 2,5 м из плит красного гранита была вмурована бронзовая закладная плита с надписью: «Здесь будет воздвигнут памятник узникам, погибшим в урановых зонах ГУЛАГа в 40–50 годы. Июль 1990 г.» (см. фото). Инициаторами открытия закладной плиты стали участники экспедиции на Чукотку Московского клуба «Компьютер» под руководством В.Молчанова и А.Белинского, проект памятника безвозмездно создал пермский скульптор Р.Веденеев, плита была безвозмездно отлита рабочими литейного цеха пермского объединения «Инкар» (сведения Музея и Общественного центра им. А. Сахарова).

Памятный знак жертвам урановых зон Гулага в районе Певека, между зонами Восточной и Северной. Установлен в 1990 г. (Фотоархив Центра им. А.Сахарова)

Окрестности полярной станции Амбарчик

Описанными выше список островов уранового ГУЛАГа Западной Чукотки, увы, не исчерпывается. О существовании каких-то лагерей и шахт на юго-восточном побережье Восточно-Сибирского моря, примерно в 280 км западнее Певека и в 50 км восточнее устья р. Колымы (см. карту), автор впервые услышал в 1994 году в переложении рассказа местного охотника, сейчас уже умершего.

Расположение поселений восточнее полярной станции Амбарчик. Условные обозначения см. на первой карте к статье. Тёмным фоном показаны примерные контуры гранитных массивов.

Берег Восточно-Сибирского моря восточнее устья р. Колымы. Красной стрелкой на заднем плане показано расположение порта и лагеря Амбарчик, жёлтой стрелкой на переднем плане – фактория Медвежка. Фото автора, 2005 г.

В 2005 году при проведении очередной экспедиции, главной целью которой было изучение рельефа и рыхлых отложений нижнего течения Колымы, автору совместно с сотрудником Географического факультета МГУ В.В.Архиповым удалось обследовать участок побережья Восточно-Сибирского моря между полярной станцией Амбарчик и мысом Большой Баранов. Здесь к берегу выходят в основном четвертичные песчано– глинистые осадки, заполняющие понижения в кровле верхнетриасовых сланцев. В свою очередь, сланцы пронизаны серией крупных гранитных массивов раннемелового времени [«Государственная геологическая…» ]. Один из таких массивов максимальной высотой 740 м (гора Анкачгуйгу) выходит к морю скалистым мысом Летяткина и далее называется нами Летяткинским. В ходе маршрута 1 сентября 2005 года нам предстояло его преодолеть, чтобы выйти к мысу Большой Баранов.

Ограда лагеря Малыш. Фото автора, 2005 г.

Накануне мы ночевали у бывшего зимовья Двуречье, где сразу обратили внимание на большой моток ржавой колючей проволоки и брошенную буровую 1970-х гг. В этом районе, в отличие от окрестностей Певека, буровые встречались редко.

Примерно в часе хода на восток от Двуречья мы внезапно (маршрут проходил в тумане при ограниченной видимости) натолкнулись на большое ограждённое колючей проволокой пространство и поняли, что находимся на территории бывшего посёлка Малыш, показанного как жилой на карте 1955 года, и как развалины – на карте 1984 года.

Сейчас это огороженная двумя рядами колючей проволоки ровная площадка шириной 100–120 м и высотой около 60 м над уровнем Восточно-Сибирского моря, к которому она обрывается крутым скальным уступом (см. фото). Посреди неё находятся фундаменты и нижние венцы нескольких деревянных бараков, многочисленные железные бочки и полубочки, сваренные из них печки, разбросанные кирпичи и прочий мусор. Деревянные столбы, несущие проволоку, в основном упали или сильно наклонились. С востока ограждение проходит по бровке глубокой долины небольшой речки, в устье которой сформировался скальный каньон. В бровку врезан бревенчатый фундамент вынесенной за ограждение небольшой (2 на 2 м) избушки, открытой вниз (возможно, имевшей сторожевые или санитарные функции).

За пределами проволочного ограждения находится пять групп развалин с кирпичными печами, большим количеством железного лома, жестяных обручей, печек из бочек, бытового мусора, в том числе бутылок несовременной формы с маркировкой «завод имени Сазонова» (этот завод располагается и сейчас в пос. Сазоново Чагодощенского района Вологодской области – Авт.), вёдер без дна, красных и белых кирпичей. На белых видны клейма «НТШЗ Б С», они сделаны из довольно грубой глины с песком. Развалины густо заросли рудеральной растительностью («растущей близ жилья, на свалках» – Авт.). По-видимому, в развалившихся строениях жила охрана и руководство лагпункта.

Поднявшись по сложенному гранитами склону до высоты 240–260 м по размытой водой старой дороге, ранее использовавшейся гусеничным транспортом, мы обнаружили, что расположенная здесь выровненная площадка шириной около 700 м покрыта равномерной сетью геологических канав и отвалов высотой до 1 м вдоль них. Среди канав помещается сама шахта и деревянная вышка с блоком для подъёма клети с людьми и руды (см. фото). Примерно в ста метрах в канаве – меньший по размеру вход в вентиляционную (видимо) шахту, над которой сохранился деревянный ворот, аналогичный колодезному. Рядом с шахтами – более высокие белёсые отвалы из невыветрелых гранитных глыб, сверкающие под солнцем. Сами остатки механизмов окружены сложенными из гранитных блоков частично разрушенными стенками (см. фото). Из камней торчат столбы освещения. На поверхности множество досок, брёвен, мелкого железного лома, бочек, проволоки. Похоже, что здесь никаких работ после оставления разведки не проводилось.

В 25 км к западу от лагеря Малыш находится большой посёлок (27 домов на картах 1950-х гг.) Медвежка, который до сих пор населён, являясь базой оленеводов оленеводческого хозяйства «Анюйское». Он стоит на обширной галечной косе – фрагменте голоценовой морской террасы и состоит из двух частей. Западная, у оконечности косы, и есть посёлок Медвежка, когда-то (в 1950-е-60-е гг.) крупный колхозный центр. Он основан в 1949 году в связи с переходом на осёдлость оленеводов колхоза «Турваургын» (Новая жизнь) Восточно-Тундрового района Чукотки [«Отчёт…» ]. Были построены здания правления колхоза, баня, амбулатория, жилые дома, школа-интернат, проведено электричество, показывались звуковые фильмы. Затем посёлок постепенно пустел, пока постоянных жителей в нём не осталось.

Сейчас сохранилось два больших склада, гостиница, где раньше размещали собранных по тундре с помощью самолёта Ан-2 детей перед отправкой их в школу-интернат. Кроме целых домов, здесь много развалин, разбитый ветродвигатель, огромные чаны для засолки рыбы, баня, тардохи или балаганы (якутские полуземлянки из обложенных дёрном вертикально стоящих брёвен) и т. д. Большую часть года в Медвежке работает фактория и живёт несколько рыбаков.

У восточной оконечности косы, где она примыкает к гранитному массиву горы Каменка (222,1 м), располагался другой посёлок – лагерный. Прямоугольник из колючей проволоки с длинной стороной более 100 м (см. фото) содержит внутри основания нескольких бараков, от которых остались только галечные отсыпки под полом и кое-где нижние венцы из брёвен местного плавника, который и сейчас в изобилии перекрывает береговую линию. На гальке лежит несколько поколений металлических бочек из-под топлива, окованные железом деревянные ящики с ручками – что-то вроде носилок или тачки без колёс, хорошо сохранившаяся ручная помпа (см. фото), сплющенные бочки и смятые листы железа, обручи от бочек, железное колесо с торчащими из него спицами (видимо, на них насаживался деревянный обод), большая металлическая печь, примерно два десятка порванных резиновых бот и сапог весьма почтенного возраста и больших размеров, и прочие артефакты. Среди них – крышка от американской бочки с горючим с надписью «inland 16 55 45 ICC-58 U.S.N. NXSX 76 034». В тундре за пределами ограждения – большой склад пустых бочек. Также вне колючей проволоки – несколько земляных отсыпок, когда-то прикрывавших нижние венцы строений.

По рассказам местных жителей, лагерь у Медвежки назывался «14-й ящик» (напомним, что другое название Чаунлага – Управление ИТЛ п/я 14), заключённых гоняли к шахте каждый день охранники на лошадях (это по прямой больше 20 км). Местным оленеводам предлагалось стрелять беглых заключённых и отрезать им ухо. Лагерь Малыш местные почему-то считали женским и рассказывают, что раньше там были целые горы стоптанной детской обуви.

Между двумя частями посёлка в самой высокой части косы – небольшое кладбище, на котором похоронены в основном местные жители, скончавшиеся в 1947–1959 годах.

Остатки каменных строений рядом с шахтой. Фото автора, 2005 г.

Остатки спуско-подъёмного механизма над шахтой лагеря «Малыш» на западном склоне Летяткинского гранитного массива. Фото автора, 2005 г.

Подъёмный ворот над вспомогательной горной выработкой в поле геологических канав, рассекающих вершинную поверхность Летяткинского гранитного массива. Вдаль уходят отвалы канав. Фото автора, 2005 г.

Развалины бараков лагеря у фактории Медвежка. Фото автора, 2005 г.

Помпа на территории лагеря у фактории Медвежка. На втором плане – скопления выброшенных волнами на берег стволов деревьев (плавник). Фото автора, 2005 г.

Ограда лагеря у фактории Медвежка. Фото автора, 2005 г.

Выводы

Анализируя приведённые выше материалы по окрестностям полярной станции Амбарчик, можно придти к следующим выводам:

– на правобережье р. Колымы в 40–50 км восточнее её устья находятся три поселения (Малыш, шахта, Медвежка), окружённых колючей проволокой, на основании чего их можно отнести к поселениям, входившим в систему Первого управления «Дальстроя» и ранее неизвестным;

– главной целью их организации были горно-разведочные работы, которые велись как подземным, так и наземным способами;

– так как они располагаются в пределах гранитных массивов, то, по аналогии с чукотскими лагерями, можно предположить, что главной целью горных работ были поиски радиоактивных или особо ценных руд. Запасы золота и олова в послевоенные годы были достаточны, и организовывать столь масштабные разведки в труднодоступных местах имело смысл только для очень нужных, редких или ценных полезных ископаемых;

– по-видимому, контингент рабочей силы (в отличие от Чаунского района) помещался в лагерях у моря (Малыш и Медвежка), а для сменной работы в шахте заключённые поднимались в гору;

– значительно более скромные размеры поселений и горных работ, а также отсутствие следов новых разведок говорят о том, что размеры рудопроявлений были существенно меньше, чем в Чаунском районе, и поиски были прекращены быстрее и не сопровождались добычей и обогащением руды, как в Северном гранитном массиве.

Литература

1. Бахметьев В. Мёртвая земля // Литературная газета, 17 марта 1999 г., № 11.

2. Государственная геологическая карта СССР масштаба 1:1 000 000. Лист R-58, 59 (Чаунская губа) с объяснительной запиской. Составители М.Е. Городинский, Д.Ф. Егоров. Ред. Н.П. Аникеев. М.: Госгеолтехиздат, 1961. 64 с.

3. Доклад о состоянии окружающей природной среды Чукотского автономного округа в 1998 году. Анадырь: Госкомитет по охране окружающей среды ЧАО, 1999.

4. А.П.Завенягин: страницы жизни. Под ред. М.Я.Важнова. М.: Полимедиа, 2002.

5. Иоффе Г.А., Нестеренко А.В. Волчий Камень (Урановые острова архипелага ГУЛАГ). СПб.: Петербург-XXI век, 1998. 136 с.

6. Материалы по истории полярной станции мыс Шелагский (Валькаркай). Ч.II. 1952. РГАЭ, ф.9570, оп.2, дело 3227.

7. Мельникофф С. Мраморное ущелье //

8. Молчанов И. Четыре страницы Певека. Певек: 1993.

9. Нехаев О. Бомба для Берии // Красноярский рабочий. 8 августа 2005.

10. Отчёт о работе полярной станции бухта Амбарчик за 10.09.1948–1.05.1951 гг. Составил Г.И. Болвин // Материалы по истории полярной станции бухта Амбарчик. Ч. I. 1952. РГАЭ, ф.9570, оп.2, дело 3092.

11. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. Справочник. М.: Звенья, 1998.

Льды у берегов Восточно-Сибирского моря рядом с бывшим морским портопунктом Куйвивеем. Фото Ф.А. Романенко, 2003 г.

Гранитный массив мыса Шелагского – северная оконечность материковой Чукотки. Фото Ф.А. Романенко, 2001 г.

Город Воркута – одна из бывших столиц ГУЛАГа. Фото Ф.А. Романенко, 2007 г.

Нижняя Колыма осенью, протока и гора Пантелеиха. Фото Ф.А. Романенко, 2005 г.