1937! Эти четыре цифры – трагическая веха в истории страны. В 70-ю годовщину этой даты проявилось разное отношение в бывшем СССР к трагедии страны. На Украине Президент В.Ющенко подписал Указ об увековечении памяти жертв репрессий. В Казахстане на территории бывшего «АЛЖИРа» («Акмолинский лагерь жён изменников родины») открылся Музей истории политических репрессий и тоталитаризма. Под Москвой, на бывшем Бутовском спецполигоне НКВД, где в 1937–1938 годах было расстреляно более двадцати тысяч человек, установлен привезённый с Соловков православный крест, хотя в бутовской земле лежат останки людей разных религий и взглядов. Сама же Москва в это время была увешана рекламными растяжками и плакатами в честь другого юбилея – высадки на Северный полюс дрейфующей станции под начальством И.Папанина. Конечно, это немаловажная страница в освоении Арктики, но выглядела она совсем не так глянцево, как это пытаются и поныне представить. И уж совсем редко упоминаются судьбы полярников, многие из которых тоже стали жертвами государственного террора.

Высадка на Северный полюс научной экспедиции была, конечно, событием неординарным, однако отнюдь не неожиданным для полярных исследователей. Идею доставки летальными аппаратами научной станции в Центральный Арктический бассейн в начале 1920-х годов высказал и обосновал великий полярный исследователь Ф.Нансен. Предполагалось доставить её дирижаблями, поскольку в то время только они обладали нужной дальностью полёта и грузоподъёмностью. Международная организация «Аэроарктика», активным членом которой был СССР, начала разрабатывать планы воздушной экспедиции в Центральную Арктику, всё большее внимание уделяя самолётам. В 1926 году американский лётчик Р.Бэрд от Шпицбергена совершил перелёт до полюса и обратно, преодолев почти 2,5 тысячи километров; правда, в последние годы достижение Бэрдом полюса ставится под сомнение, что, однако, не отрицает того, что его полёт длился более 15-ти часов. В 1927 году американец Г.Уилкинс достиг полюса относительной недоступности и совершил там посадку, а на следующий год совершил первый трансарктический полёт от мыса Барроу на Аляске до Шпицбергена [Визе]. В том же 1928 году произошла катастрофа дирижабля «Италия», и хотя в те дни, когда советский ледокол «Красин» шёл на спасение его экипажа, в Ленинграде съезд «Аэроарктики» ещё обсуждал экспедицию в Арктический бассейн на дирижабле [«Известия» ], но идея их использования так и не была реализована. Исследователи всё больше склонились к применению авиации, известный полярный исследователь профессор В.Л.Визе уже в 1929 году в докладе Арктической комиссии Совнаркома СССР предлагал высадку научных станций на дрейфующие льды Центрального Арктического бассейна с самолётов в 1932 г., во время проведения 2-го Международного полярного года. Однако сдерживающим фактором оставался малый опыт посадок на лёд, особенно тяжёлых самолётов.

Однако и он постепенно накапливался. Из советских лётчиков впервые такую посадку вынужденно совершил М.Бабушкин в 1928 году. Менее известны были посадки в Восточной Арктике советских лётчиков, осуществлявших спасательные операции по вывозу людей с зимовавших кораблей (см. статью « Законвоированные зимовщики » в настоящем сборнике) . Большой опыт был приобретён при спасении челюскинцев в 1934 году. Хотя вывоз людей проводился в основном лёгкими «Р-5», первую посадку на льдину сделал А.Ляпидевский на двухмоторном АНТ-4 (модификация тяжёлого бомбардировщика ТБ-1). На основании этого опыта ещё более обоснованной, чем идея В.Ю.Визе, была концепция «челюскинцев» из научной группы экспедиции: П.К.Хмызникова, П.П.Ширшова и Я.Я.Гаккеля.

Международный опыт длительного пребывания в экстремальных полярных условиях, выбора снаряжения, продуктов, научных приборов был приобретён в пеших экспедициях на Северный и Южный полюса и через Гренландию и, особенно, первой зимовкой на её ледяном куполе немецких учёных во главе с А.Вегенером в 1929–1930-м годах [«Краткая географическая энциклопедия» ]. Этот опыт, несомненно, был использован при подготовке станции «Северный полюс».

Авиация в мире вообще и в СССР в частности в 1930-е годы развивалась стремительно, прежде всего военная. Самолёты для арктических полётов были модификациями тяжёлых военных самолётов – инженерная мысль и производство были целиком направлены на создание боевой авиации в преддверии неминуемой войны. Дальние советские перелёты, в том числе «Сталинский маршрут» В.Чкалова на АНТ-25 (модификация дальнего разведчика РД) в 1936-м году на Дальний Восток, должны были продемонстрировать возможности советской бомбардировочной авиации, как считалось, наиболее эффективного наступательного оружия. Арктические варианты боевых самолётов требовали изменений в их конструкции, улучшения навигационного оборудования, средств связи, что и выполнялось в лучшем тогда конструкторском бюро ещё не арестованного А.Н.Туполева. И хотя широко разрекламированный трансполярный перелёт любимчика Сталина С.Леваневского в 1935 году окончился неудачей, а лётчик пытался переложить вину на самолёт и его конструктора, именно на этих самолётах в 1937 году совершили свои трансполярные перелёты экипажи В.Чкалова и М.Громова. Для заброски же станции «Северный полюс» были выбраны четырехмоторные АНТ-6 (тяжёлый бомбардировщик ТБ-3), отличающиеся от АНТ-25 значительно большей грузоподъёмностью [Каминский,1998; Каминский, 2002].

Цели первой в мире дрейфующей полярной станции были многообразны. На первом месте стояли всё же цели научные, но, несомненно, почти равной с ними была цель пропагандистская – демонстрация успехов первого в мире социалистического государства под мудрым руководством Вождя.

Высадка станции на Северный полюс планировалось уже с начала 1936-го года Главным Управлением Северного морского пути, отнюдь не афишируемая подготовка велась под руководством О.Ю.Шмидта научными и хозяйственными подразделениями ГУСМП. Зимой 1936–1937 годов выполнение двух крупных задач – подготовка полюсной экспедиции и текущая работа по организации навигации 1937 года, как показало скорое будущее, оказалось ГУСМП не под силу. Успокоенное удачными из-за очень благоприятных по ледовым условиям навигациям 1934–1936 годов, руководство Управления крайне небрежно отнеслось к своей основной задаче – организации очередной навигации, ледовые условия которой оказались на редкость неблагоприятны. Почти ни один из караванов не дошел до порта назначения, весь ледокольный флот (кроме «Ермака» капитана В.Воронина, который сумел принять трудное решение об оставлении караванов и выходе изо льдов) зазимовал во льдах. Арктическая трагедия навигации 1937 года обернулась трагедиями для руководителей Главсевморпути, полярных капитанов, лётчиков – на них НКВД «навесило» саботаж, вредительство и прочие чекистские выдумки и мало кто из них не попал под расстрельный приговор.

Весной 1936 года к Земле Франца-Иосифа для опробования маршрута намеченной полюсной экспедиции были направлены два самолёта АРК-5 (арктический вариант многоцелевого самолёта Р-5 конструкции Н.Н.Поликарпова). Пилотом флагманской машины, оборудованной современнейшими для того время средствами связи и аэронавигации, был М.В.Водопьянов, пилотом второй машины со штатными средствами связи и аэронавигации – В.Н.Махоткин. Полёт проходил сложно, самолёты теряли друг друга и до бухты Тихой добирались поодиночке. В своих многочисленных воспоминаниях об этом перелёте Водопьянов не нашел для В.Махоткина ни одного доброго слова. Облетев район бухты Тихой, Водопьянов выбрал для самолётной базы ледяной купол острова Рудольфа. Уже летом ледокольный пароход «Русанов» доставил к острову оборудование, материалы и авиационное горючее для создания самолётной базы для полюсной воздушной экспедиции.

Каждый из «папанинцев» шёл к 1937-му году своим путём. В официальных биографиях Папанина говорится об участии его в гражданской войне на Украине и в Крыму. Действительно, в 1920-м году он был начальником комендатуры Крымской ЧК, руководил и лично принимал участие в расстрелах тысяч белых офицеров и солдат, оставшихся в Крыму. В разгар его славы, в 1938 году, арестованный начальник УНКВД Московской области А.Журбенко в письме Сталину писал о «своей многолетней преданной работе чекиста, которая началась в Комендатуре Крымской ЧК, где он под руководством И.Д.Папанина своей ещё юношеской рукой непосредственно уничтожал врагов» (документ обнаружен Н.В.Петровым – АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 369. Л. 123). А вот Пётр Ширшов в 1930 году был исключён из комсомола за «бытовое разложение». Летом 1934-го года по дороге в Москву партячейка «Челюскина» трактовала это «разложение» уже как политическую неблагонадёжность известного гидробиолога, но в приёме в партию отказать дважды орденоносцу не посмела. Ширшов же оправдывал доверие выступлениями на митингах и собраниях, где в каждой почти фразе упоминал любимого вождя, великого товарища Сталина. Членом партии был, естественно, Папанин (с 1919 года), а метеоролог Фёдоров – кандидатом. Радист Кренкель, участник многих арктических экспедиций был, несомненно, едва ли не лучшим полярным радистом в мире, но – беспартийным (он вступит в партию после возвращения со станции).

22 марта 1937 года с московского аэродрома поднялись пять оранжевых самолётов – четыре АНТ-6 и двухмоторный АНТ-7 (разведчик погоды Р-6). С промежуточными посадками, с ожиданиями лётной погоды, отряд лишь 19 апреля достиг базы экспедиции на острове Рудольфа – наиболее географически близкому (800 километров) к полюсу клочку суши. Возглавлял экспедицию О.Ю.Шмидт, его заместителем был начальник полярной авиации М.И.Шевелёв, замполитом – начальник Политуправления ГУСМП А.А.Догмаров, командиром авиаотряда и пилотом флагманской машины – М.В.Водопьянов.

Полюсная экспедиция, в отличие от полёта Леваневского в 1935-м году, готовилась и проводилась в обстановке строжайшей секретности, что было идеей Шмидта, сразу поддержанной Сталиным. Очевидно, уверенности в её успехе не было, а ещё раз позориться ни Сталину, ни Главсевморпути не хотелось. О том, что научная станция высажена на лёд на Северном полюсе, мир и страна были извещены лишь после возвращения самолётов на остров Рудольфа 5 июня. Одновременно страна узнала о присвоении звания Героя Советского Союза О.Ю.Шмидту, М.И.Шевелёву, М.Д.Папанину и пятерым лётчикам, не имевшим этой награды (звания дважды Героя ещё не было, поэтому М.Водопьянова наградили орденом).

21 мая 1937 года, день посадки на полюс самолёта Водопьянова, считается днём начала работы первой в мире дрейфующей научной станции. Эпопея «папанинцев» многократно описана ими самими в воспоминаниях, не счесть книг и статей, написанных на эту тему. Но четвёрка и во льдах Арктики оставалась коллективом советских людей. Два эпизода, широко известные среди полярников, ярко характеризуют некоторые черты жизни этого коллектива. Они апокрифичны, но даже само их возникновение не случайно.

История первая. Папанин часто часами в палатке разбирал и собирал, доведя процесс до автоматизма, свой заслуженный наган. Склонный к розыгрышам Кренкель незаметно спрятал какую-то деталь и наган перестал «собираться». Папанин впал в полный ступор, пока шутник сам не признался, но всё равно разъярённый Папанин гонялся за ним с тем же наганом по льдине и Ширшову и Фёдорову стоило больших усилий успокоить начальника.

История вторая. Как положено, на станции проводились собрания партийной ячейки и на время собраний беспартийный Кренкель выгонялся на мороз и часами бегал вокруг палатки, чтобы не замёрзнуть. Потом решения этих собраний радист Кренкель и передавал в Москву.

Все решения партячейки публиковались в советских газетах: это приветствия Сталину и гневное осуждение «врагов народа»: ведь именно в это время в стране развернулась не имеющая границ кампания по их «разоблачению и наказанию», позже получившее название «Большой террор». «Папанинцы» только-только освоились на льдине, как понадобилось клеймить «собаку Тухачевского» и его пособников (процесс по «Делу антисоветской троцкистской военной организации» завершился 11 июня 1937 года). Радиограммы «героической четвёрки» высокой нотой вливались в общий хор требующих смерти проклятым «троцкистско-фашистским ублюдкам» (набор таких слов был многообразным и почти безграничным).

Обложка парадной книги «Северный полюс завоеван большевиками», 1937 г. (2-е издание)

Самолёты не успели ещё вернуться на Большую землю, а Партиздат пятитысячным тиражом издал парадную книгу «Северный полюс завоёван большевиками». Сразу же выяснилось, что изображенной на обложке ветряной электростанции не существует, а, главное, в текстах упоминаются «разоблачённые враги народа». Книга была изъята из продажи, в июле изготовлено новое, второе, издание, без ветряка, но с красным флагом, превосходящим по размеру земной шар, дотянувшимися до экватора контурами СССР и без «врагов народа». Вскоре, однако, и в новом издании они нашлись, но изъять весь стотысячный тираж не представлялось возможным, потому, в отличие от первого издания, эту книгу можно найти у букинистов и ныне.

Дрейф станции продлился 274 дня, уже в январе 1938 года у берегов Гренландии ледяные поля стали быстро разрушаться, возникла реальная угроза самим жизням «героической четвёрки» и станцию пришлось срочно эвакуировать, причём сделать это самолётами было нельзя – больших ледовых полей уже не было. На спасение были направлены ледокольные гидрографические суда «Таймыр» и «Мурман», вдогон им вышел «Ермак», а также, по не очень понятным причинам (формально – для обеспечения радиосвязи) эсминец «Карл Либкнехт» и три подводных лодки из Северной флотилии. 19 февраля «Таймыр» и «Мурман» сняли зимовщиков с льдины, вскоре подошел «Ермак» с О.Ю.Шмидтом на борту и «папанинцы» перешли на ледокол. Он должен был прибыть в Ленинград 13 марта, но произошло непредвиденное, из-за чего «Ермаку» пришлось на два дня задержаться в Таллинне, по официальной версии – для бункеровки, т. е. пополнения запасов угля, хотя 100 с небольшим миль до Ленинграда можно было пройти и на пыли из угольных ям. Истинная причина задержки была в другом и невольным её виновником стал Н.Н.Крестинский, один из главных обвиняемых на процессе Антисоветского «Право-троцкистского блока» («бухаринском»). Его расписанный сценарий неожиданно нарушился: первый замнаркома иностранных дел отказался от выбитых следствием показаний. Пока лубянские костоломы доводили его до нужного состояния, процесс затянулся и оглашение приговора выпадало на 13 марта. Нежелательно совпадали два противоположных события: объявление о расстреле «врагов народа» и торжественная встреча народных героев и «Ермак» получил приказ задержаться с прибытием в Ленинград [Шмидт].

Плакат 1937 г. Худ. П.Караченцов (отец артиста Н.Караченцова)

На спасение «папанинцев» был направлен и самый большой в стране дирижабль «СССР В-6». Его полёт, в отличие от плавания спасательных кораблей, был строго засекречен. Полёт готовился в спешке, пилотов даже не снабдили современными картами и вечером 6-го февраля дирижабль, наполненный горючим водородом, в снежный заряд врезался в гору близ Кандалакши и сгорел. Выжить удалось лишь шестерым, тринадцать человек заплатили жизнями за бездарно подготовленную экспедицию [Каминский, 2002]. Среди погибших был и А.А.Ристлянд – штурман в экипаже В.С.Молокова в полюсной экспедиции.

П.Ширшов, Э.Кренкель и Е.Фёдоров получили звание Героя Советского Союза после возвращения экспедиции в Москву. Зато впервые на своей должности «ледового наркома» никак не был отмечен О.Ю.Шмидт – это был «звонок» об окончании его карьеры как главы Главсевморпути. По стране катились волны «всенародного ликования» по поводу победы социализма в Арктике, как 28 марта Совнарком принимает постановление «О работе Главсевморпути за 1937 год». Работа ГУСМП признана неудовлетворительной, причины: плохая организованность, самоуспокоенность и зазнайство, но главное – создание в аппарате ГУСМП благоприятной обстановки для преступной антисоветской деятельности вредителей [Водолазов]. И без того «почищенные» НКВД организации Главсевморпути захлестнула волна арестов, а Шмидт в обращении «Ко всем рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим ГУСМП» не только кается, но и нагнетает обстановку: «Подлые троцкистско-бухаринские агенты фашизма, пробравшиеся в Главсевморпуть, срывали выполнение планов, скрывали от Родины богатства Арктики, замораживали суда, всячески вредили и дезорганизовывали работу, разрушали стахановское движение… Первейшей задачей для всех честных работников Главсевморпути является сейчас решительное и беспощадное выкорчёвывание вражеских остатков, очищение Главсевморпути от всех сомнительных элементов и полная ликвидация последствий вредительства» (цит. по [Водолазов]). Не помогло – в августе 1938-го Совнарком резко сократил функции «Ледового наркомата», превратившегося из «Арктической империи» в весьма заурядное советское учреждение.

И.Д.Папанин водружает советский флаг на льдине перед уходом на ледокол. Фото Я.Халипа. Из набора открыток «Сталинское задание выполнено» (Союзфото,1938).

«Народным героем» был провозглашён И.Папанин, ставший очередным любимцем Сталина и – заместителем Шмидта, пока в 1939 году не сменил его на посту начальника Главсевморпути. Обстановку интриг и «подсиживаний» в ГУСМП хорошо передаёт, как всегда, фольклор, не умерший и в те времена: «Примеров много есть на свете, / Но лучше, право, не найти: / Снял Шмидт Папанина со льдины, / А тот его – с Севморпути.» [цит. по Корякин, стр. 20].

Профессия полярника, и без того считавшаяся почётной, после «покорения» Северного полюса была возведена пропагандой в ранг героической. Казалось бы, уж их-то захлестнувшие страну репрессии коснуться не должны. НИПЦ «Мемориал» собрал и обобщил материалы по репрессиям среди советских полярников по документально подтверждённым источникам: «Книгам памяти жертв политических репрессий» и «Базам данных жертв репрессий» различных регионов (Москва, Санкт-Петербург, Красноярский и Приморский края, Архангельская, Мурманская, Тюменская и Камчатская области, Якутия). Учитывая неполноту источников, число репрессированных полярников (нами выявлено пока немногим более 1000 человек), по нашим оценкам, нужно увеличить минимум в два раза (см. статью « „Враги народа“ за Полярным кругом » в настоящем сборнике) .

За время дрейфа станции «Северный полюс» было осуждено различными судебными и внесудебными органами 115 работников ГУСМП разных профессий и рангов, 30 сотрудников полярных научных учреждений и экспедиций, и около 40 работников организаций и учреждений, сотрудничающих с ГУСМП в изучении и освоении Арктики. Бо́льшая часть из них была приговорена к расстрелу. Были, в частности, расстреляны заместитель начальника полярной авиации Н.А.Жигалев, помощник начальника полярной авиации А.А.Стукатер, начальник авиаизыскательской группы И.А.Ландин, заместитель начальника управления морского и речного транспорта А.Н.Бобров, руководитель группы радиослужбы Д.И.Поляков, начальник радиослужбы Полярного управления А.В.Воробьёв, начальник планово-экономического отдела А.Б.Чиковани, управляющий трестом «Арктикуголь» на Шпицбергене М.Э.Плисецкий, заместитель начальника Вайгачского горно-рудного треста ГУСМП Я.Я.Муценек, начальники научных и геолого-поисковых экспедиций П.М.Каратыгин, Б.А.Бронштейн, Н.И.Сафронов, М.Ф.Зяблов, С.А.Шатилов, заместитель начальника Янской экспедиции Ю.Т.Алейников, заместитель начальника «Арктикснаба» В.П.Степанов, заведующий сектором Всесоюзного Арктического института Л.О.Ретовский, директор Полярного НИИ морского рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) Г.И.Хлыновский и его заместитель М.П.Осадчих, научный сотрудник Ленинградского горного института, лучший знаток палеонтологии Арктики В.Ю.Черкесов. Почти в полном составе были арестованы сотрудники Гидрографического управления ГУСМП во главе с его начальником П.В.Орловским. Были расстреляны капитаны арктических грузовых и научно-исследовательских кораблей Г.И.Семикоз, С.Н.Дымский, В.М.Стехов, Н.А.Пережогин и С.И.Гадилло, известный полярный лётчик В.В.Сущинский. Репрессии обрушились и на территориальные управления ГУСМП: в Мурманске расстрелян заместитель начальника управления М.Н.Максимов, в Москве – исполняющий обязанности начальника Архангельского управления, до того – многолетний начальник Планово-экономического управления ГУСМП и в этом качестве готовивший экспедицию на Северный полюс И.Л.Баевский. Во Владивостокской тюрьме покончил с собой уполномоченный Управления полярной авиации на Дальнем Востоке А.А.Мурогин, а в Иркутской тюрьме умер известный гидрограф, исследователь восточной части Арктики И.Ф.Молодых. Масштабы и характер репрессий можно оценить из донесения начальника 2-го (оперативного) отдела Красноярского УНКВД Анастасенко: он писал, что хорошо почистил ГУСМП, арестовал 336 человек, и просил увеличить лимит на 200 человек [«Книга памяти…», стр. 15]. Речь, разумеется, идёт только о сотрудниках Красноярского управления, в ведении которого был самый труднодоступный Центральный сектор Арктики. А вот как на всё это реагировала «героическая четвёрка» в одной из многочисленных радиограмм: «Рады, что Главсевморпуть взялся твёрдо, по-большевистски за кадры центрального аппарата и периферию, очищая их от гнили и врагов народа» (цит. по [Водолазов]). Знаменитый, всего год назад заселенный Дом полярников в Москве на Никитском бульваре опустел на треть – так стремительно «освобождались» квартиры разве что в правительственном «Доме на набережной».

27 июня 1937 года заместитель начальника Главсевморпути Н.М.Янсон «за отличную работу по освоению Крайнего Севера и обслуживания экспедиции на Северный полюс» был награждён орденом Красной Звезды. Через полгода, когда сообщения о работе дрейфующей стации не сходили с полос газет, он был арестован и в июне 1938-го расстрелян.

За те месяцы, когда кипели страсти вокруг «героев-зимовщиков» (конец февраля – май 1938 года), были расстреляны арестованные во время дрейфа станции редактор журнала «Советская Арктика» М.Н.Бочачер, заместитель начальника Горно-геологического управления ГУСМП Р.А.Эглит, старший консультант ГУСМП С.Д.Натонек, начальники территориальных управлений: Дальневосточного И.Б.Пошеманский и Архангельского П.К.Харитонов, заместитель Пошеманского Е.В.Ильяшенко, управляющий Северным геологическим трестом А.Д.Панов, начальник Чукотского треста ГУСМП Н.А.Каплан, капитаны арктических пароходов Э.И.Гляйзер и С.И.Попков. Расстрельный приговор начальнику Якутского управления Ю.М.Лиссу (Гетерману) был заменен 20-ю годами лагерей. В эти месяцы были осуждены, в основном, к расстрелу, более 100 работников ГУСМП, полярных научных учреждений и сотрудничающих с ГУСМП предприятий и учреждений. Большинство из приведённых в списках лиц в той или иной мере участвовали в подготовке и проведении экспедиции на Северный полюс. Ещё раз хотелось бы напомнить, что цифры репрессий следует как минимум удвоить.

Репрессии коснулись и самих участников экспедиции на Северный полюс. 4 июля 1938 года приговорён к расстрелу «чехословацкий шпион» Я.В.Брезин, бортмеханик разведчика погоды Р-5, зимовавшего в бухте Тихой и присоединившегося к полюсной экспедиции. 15 сентября в Москве были расстреляны замполит экспедиции А.А.Догмаров и начальник полярной станции «Бухта Тихая» (ближайшая к острову Рудольфа, она обеспечивала экспедиции прогноз погоды) А.И.Григорьев. В 1941 году был осуждён на десять лет лагерей В.Н.Махоткин, именем которого были названы острова у западного побережья Таймыра. Имя «врага народа» с географических карт по ротозейству не было убрано, а Махоткина отправили в Норильлаг. После освобождения он опять летал в Арктике и частенько пролетал над своим бывшим лагерным бараком. В 1947 году в своем служебном кабинете, узнав, что «за ним пришли», застрелился заместитель начальника Гидрометеослужбы Я.С.Либин, зимой 1936–37 годов возглавлявший строительство базы полюсной экспедиции, в 1940–1941 гг. директор Арктического института (сменил на этом посту Е.Фёдорова). В 1948 году был арестован бортмеханик разведчика погоды Р-6 Н.Л.Кекушев – этот самолёт был первым советским самолётом, пролетевшим над полюсом, на который Кукушев вылил канистру авиационного масла; «Для смазки земной оси.» – ответил бортмеханик на недоумённый вопрос командира корабля П.Г.Головина. В 1948-м было не до шуток: Кекушева обвинили в намерении измены родине в военное время, антисоветской агитации и участии в контрреволюционной организации. В феврале 1949 года он был осуждён на десять лет и направлен в джезгазганские лагеря. В ноябре 1954 года с него были сняты обвинения в намерении измены родине и участии в контрреволюционной организации, срок был сокращен до реально отбытого, но, освобождённый из лагеря, он был направлен в ссылку. Лишь через несколько лет стараниями многих полярных лётчиков, Героев Советского Союза, он был реабилитирован полностью и освобождён из ссылки [Кекушев].

Понимали ли чекисты абсурдность подавляющего большинства придуманных ими обвинений? Арестованный начальник 3-го (контрразведовательного) отдела УНКВД по Московской области И.Сорокин говорил на допросе: «При ведении следствия от них (арестованных – авт.) добивались признаний в шпионской … деятельности, признаний часто нелепых, вроде передачи в виде шпионских сведений данных о режиме льдов в Северном Ледовитом океане» [«Бутовский полигон», вып. 4, с. 352].

Папанину в наследство досталась практически парализованное «хозяйство» Главсевморпути. О.Ю.Шмидт в последние годы руководства им был больше занят подготовкой «запасного аэродрома», создавая Институт геофизики АН СССР. Явно не исключал он и возможности своего ареста, догадываясь, что НКВД собирает «компромат» на всех, кто на виду. Действительно, как стало недавно известно, на него выбивались показания, и обвинение в участии в контрреволюционной шпионской организации в случае ареста ему было гарантировано. К счастью, этого не случилось. После провала навигации 1937-го года функции Главсевморпути решено было сократить. По существу, в его ведении остались лишь обеспечение плаваний по Северному морскому пути. Замена академика Шмидта Папаниным, не имевшем высшего образования, но неплохого организатора, отчасти объяснялась этими изменениями задач ГУСМП. Активная и многосторонняя деятельность Управления, в том числе хозяйственно-производственная, сменились расширением сети полярных станций, факторий и культбаз. Удалось добиться того, что на рубеже 1930–1940-х годов рейсы по Северному морскому пути стали практически регулярными, что произошло в основном за счёт резкого увеличения ледокольного флота. Во время войны Папанин был уполномоченным Государственного комитета обороны по перевозкам на Севере, получил звание контр-адмирала. После окончания войны он стал работать в системе Академии наук, одновременно руководя Московским филиалом Географического общества СССР [Аветисов].

Относительно благополучна была и судьба Э.Т.Кренкеля. По возвращении в Москву, он, полярник от Бога, был «брошен» затыкать кадровые дыры в Севморпути и довольно долго возглавлял в нём Управление полярных станций [Аветисов]. Его отношения с новым начальником ГУСМП И.Д.Папаниным складывались сложно, немцу Кренкелю даже пришлось выслушивать обвинения в шпионаже в пользу Германии (сообщение сына Эрнеста Теодоровича Т.Э.Кренкеля автору). Страстному филателисту Кренкелю до сих пор благодарны филателисты России: он создал и до своей смерти в 1971 году возглавлял Союз филателистов СССР.

Народным и любимым героем оставался, по крайней мере, официально, и М.Водопьянов. Однако исследователи деятельности Московского УНКВД в 1937–1938 годах, отмечают: «Сатирические стихи и насмешливые высказывания по адресу Водопьянова и, соответственно, обвинения в оскорблении Героя Советского Союза встречаются во многих следственных делах 1937–1938 гг.» [«Бутовский полигон», вып. 7, стр. 81].

А вот жизнь Петра Ширшова, складывавшаяся сначала вполне благополучно, окончилась трагически. По возвращении с дрейфующей станции он назначен директором Всесоюзного арктического института взамен арестованного и расстрелянного «хозяина Арктики» профессора Р.Л.Самойловича, становится академиком, в 1939 году Папанин назначает его своим заместителем. С началом войны П.П.Ширшов – уполномоченный ГКО, с 1942 по 1948 годы – нарком (министр) морского флота СССР, с 1946-го – директор созданного им Института океанологии АН СССР. Летом 1946 года сам Абакумов арестовал на даче его жену, известную киноактрису Евгению Гаркушу, оторвав её от грудной дочери. На много месяцев жильём жены наркома стала одиночка Лубянки. Её обвиняли в измене родине, антисоветской агитации и в … спекуляции. Позже возникла версия, что она приглянулась Берия. Пока Ширшов метался в поисках хоть каких-то вестей о жене, Папанин обратился к Самому и услышал в ответ: «Пусть товарищ Ширшов не беспокоится. Мы найдём ему другую жену». Папанин имел неосторожность передать Ширшову эти слова. Впавший в ярость нарком сорвал со стены своего кабинета портрет Сталина и растоптал его. Выгнав присутствующих сотрудников наркомата, он заперся в кабинете, достал пистолет и крикнул, что будет отстреливаться. От Лубянки до наркомата пять минут неторопливого шага, но за ним так и не пришли. Несколько дней Ширшов пил, чтобы легче было застрелиться и лишь напоминание о дочке заставило его вернуться к жизни. А потом чекисты издевательски показывали ему протоколы допросов жены, сообщили о её высылке на Колыму. Результатом сильнейшего стресса стала злокачественная опухоль, от которой один из самых блестящих учёных и организаторов науки страны умер на 49-м году жизни, в 1953 году, успев узнать, что его любимая Женечка умерла (или покончила с собой) в ссылке на Колыме в 1948 году (подробнее см.[Ширшова]).

Не обошлось и у Е.Фёдорова. Он тоже стал доктором наук, членом-корреспондентом АН СССР, а позже и академиком, в 1939 году недолго директорствовал после Ширшова в Арктическом институте, возглавил Гидрометеослужбу СССР, во время войны получил генеральское звание. В 1947 году он был по указанию Сталина судим неким «судом чести», разжалован в рядовые и снят со всех постов. Оказывается, принимая делегацию американских синоптиков, он выдал им государственную тайну – информацию о наблюдениях погоды для составления её прогноза, и проявил «политическую близорукость» – купался с американцами и завтракал с ними у костра. Отсидевшись в научных учреждениях до смерти Сталина, Е.К.Фёдоров, талантливый учёный и организатор, с 1962 года вновь возглавил Гидрометеослужбу СССР, но ещё в 1956 году создал и возглавлял (с перерывом) до своей смерти в 1981 году Институт прикладной геофизики АН СССР [Аветисов]. В 1970-х годах он был активным проводником идеи переброски части стока северных рек в Казахстан и Среднюю Азию. В 1987 году в Финляндии было спущено на воду современнейшее по тем временам экспедиционное судно, приспособленное для плаваний в Арктике; оно получило название «Академик Фёдоров» и прославилось своими плаваниями в полярных морях.

Литература

1. Аветисов Г. Имена на карте Российской Арктики, СПб, 2003

2. Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий, вып. 4, М, 2000

3. Бутовский полигон. 1937–1938. Книга памяти жертв политических репрессий, вып. 7, М, 2003

4. Визе В.Ю. «Моря Советской Арктики. Очерки по истории исследования», М-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948

5. Водолазов А. «Там, за далью непогоды» // Голоса Сибири: Литературный альманах. Вып. 3. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2006.

6. «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 20 июня 1928 г.

7. Каминский Ю. Кремлёвские перелёты, М., 1998

8. Каминский Ю. В небе покинутой Арктики, М., 2002

9. Кекушев Н.Л. Звериада, М., 1991

10. Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края, кн. 3-я, Красноярск, 2005

11. Корякин В. Арктическая карта Агитпропа // Северные просторы, 1993, № 7–8

12. Краткая географическая энциклопедия, т. 5, М., 1966

13. Ширшова М.П. Забытый дневник полярного биолога, М., 2003

14. Шмидт С.О. Приёмы в Кремле в честь полярников // 80-летие акад. Полякова, М., 2001