Глава 6
Хотя вскоре пошли дожди, Ида и Карл расстроились, когда на третий день к обеду впереди показались первые загоны Риккартона. На холмах вокруг фермы овцы дожевывали последнюю траву. Было заметно, что они стараются держаться поближе к дому: похоже, бóльшую часть времени они уже проводили в хлевах, где получали сено. Однако сейчас овчарни заполонили чужие овцы. Овцематки и ягнята, числом около сотни, толпились в загоне перед домом.
– Это наверняка отара Кэт! – взволнованно воскликнул Карл. – Хорошие животные! Вполне могут оказаться мериносами! Глазам своим не верю!
– Неплохо, неплохо! – рассмеялся Уильям Динс.
Он увидел приближающуюся повозку и вышел из одного из сараев для стрижки овец навстречу гостям, набросив плащ и нахлобучив зюйдвестку.
– Вам там везет, на станции Фенрой, к вам идут лучшие овцы! Это рамбулье, их еще называют французскими мериносами. Отличные производители шерсти. И не настолько нежные, как их испанские предки. По крайней мере, эти очень устойчивы к переменам погоды. В отличие от вас, как я погляжу. Пойдемте, Карл, Ида… Боже мой, как дети-то выросли! Идемте же скорее, вам нужно обсохнуть.
Однако Карл не мог так быстро расстаться с новым приобретением Кэт. Он с восхищением разглядывал густую шерсть и развесистые изогнутые рога баранов.
– Откуда у Кэт французские овцы? – поинтересовался он.
– Оттуда же, откуда у Девы ребенок! – пошутил Динс. – Но пусть она сама вам расскажет. Пойдемте наконец в дом.
Охотник бросился к Иде, как только Уильям Динс открыл дверь в дом. Он не знал, на кого прыгать и кого облизывать первым – Иду или детей.
– Фу, фу! – закричала Кэрол, насмешив Иду и Динсов своей решительностью.
– Когда подрастет, присылайте ее к нам, работать с собаками. Так она скоро сама вашей фермой командовать будет! – пошутил Уильям.
А Линда тем временем обнимала собаку, после чего обе девочки бросились к Кэт и одновременно залезли ей на руки. Кэт целовала и щекотала их, смеясь, а затем обняла Иду, радуясь встрече.
– Видишь, я вернулась! – сказала она, когда подруги наконец разжали объятия. – И у меня для тебя даже есть подарок.
Ида нахмурилась.
– Ты ведь не собираешься подарить мне сотню овец? – спросила она.
Кэт рассмеялась и покачала головой:
– Нет. Я их никому не подарю, оставлю себе. Миссис Хемплмен говорила, что я должна открыть свое дело на полученные в наследство деньги. И я подумала, что овечья ферма ничем не хуже любого другого занятия.
Ида побледнела:
– Ты хочешь иметь собственную ферму? Хочешь уехать? Не останешься на станции Фенрой?
Кэт опустила руку в карман, вынула оттуда покрытый драгоценными камнями крест и вручила его Иде:
– Вот, это мой подарок. Твой личный христианский хей-тики. Пусть твой Бог защищает тебя от тревог. Конечно же, никуда я не уйду. Но поздоровайся для начала с Эммой и Элисон. И иди греться, ты же совсем промокла.
Ида не заставила себя упрашивать. Она обняла жен Динсов, восхищавшихся ее девочками, и села пить чай с пирогами. Вскоре к женщинам присоединился и Карл. Прежде чем братья Динс уведут его в кабинет, единственную комнату в доме, где жены разрешали им сколько угодно пить и курить, он хотел выслушать историю Кэт, хотя бы в общих чертах.
И Кэт подробно рассказала о Карпентере, Надин и овцах «старого доброго Пьерро».
– Я сумела убедить ее в том, что животные окажутся в надежных руках, что я буду любить их, холить и лелеять, причем каждую звать по имени. Правда-правда, она дала им имена, всем девяноста восьми овцам! Она вручила мне список. К сожалению, ни одна из них на имя не откликается. Ну, как бы там ни было, Надин получила за них хорошую цену, и теперь они принадлежат мне. Изначально из Франции прибыло пятьдесят животных, однако некоторые были беременны и принесли ягнят. Среди них бегает и барашек, который уже снова покрыл овцематок, – закончила свой рассказ Кэт. О своих дальнейших планах по поводу животных она ничего не сказала.
– И мы за это выпьем! – заявил Уильям Динс и подмигнул Карлу. – Пойдем, пусть женщины побеседуют о детях, кухне и церкви.
Эмма, его жена, женщина очень решительная и смелая, бросила в него клубок. Когда он ушел, Ида, Кэт и жены Динсов стали говорили об овцах, производстве шерсти и сыроварнях, причем Динсы свою собирались закрывать.
– С тех пор как этим стала заниматься ты, Ида, нам уже нет смысла варить сыр, – сказала Эмма, и в голосе ее не было упрека. – Работы море, а прибыли немного. Теперь Риккартон полностью перейдет на производство шерсти. В самом широком смысле: будем летом выгонять животных в горы и выпасать их там. Мы даже подумываем о том, чтобы переехать поближе к высокогорьям. Редвуды твердо намерены сделать то же самое, уже ищут покупателя для своей фермы. Тогда ты сможешь обеспечивать сыром весь Порт-Купер, Ида. И будущее поселение – Крайстчерч. Ну, если ты, конечно, будешь продолжать заниматься молочным хозяйством.
Ида вопросительно посмотрела на Кэт, однако та лишь пожала плечами.
– Мои рамбулье славятся в первую очередь шерстью, – заявила она. – Я думаю, что поговорю по этому поводу с Те Хайтарой и женщинами маори. Если они захотят делать сыр…
Перспективы казались не слишком радужными. Племя Те Хайтары и без того было занято производством медикаментов и хей-тики для Джейн, так что вряд ли маори захотят открыть еще одно предприятие, ведь уже сейчас у них было больше денег, чем нужно.
– Ты хочешь остаться у маори? – удивленно спросила Ида. – И стать конкурентом Криса и Карла?
Кэт подняла руки, возражая:
– Ах, Ида, кто же говорит о конкуренции? Насколько я знаю, лондонские фабриканты скупают всю шерсть, которую им привозят. В накладе не останется никто. Я скорее думала о том, чтобы сотрудничать со станцией Фенрой. Например, что касается стрижки овец, то скоро понадобятся профессиональные стригали, которые обучат наших людей. И их очень мало, все заводчики на Южном острове охотятся за людьми, которые по-настоящему разбираются в стрижке овец. Сам собой напрашивается вывод: нам нужно нанять их всем вместе – Редвудам, Динсам, станции Фенрой, нгаи таху и мне.
Прежде чем Ида успела ей ответить, раздался звонкий голосок Линды:
– Мама, пи-пи!
Ида тут же вскочила. Она как раз начала отучать детей от подгузников, и иногда они сами сообщали, что хотят в туалет. Впрочем, обычно бывало уже поздно.
– Я сейчас вернусь, – извинилась Ида. – Пойдем, Линда. И ты тоже, Кэрол.
Ида бросилась бежать к туалету, неся на руках детей. Ее путь лежал мимо полуоткрытой двери, ведущей в кабинет – довольно мрачную задымленную комнату, где братья Динс сидели на потрепанных кожаных диванах у камина и попивали виски. В ногах у них лежали колли. Карл, который составил им компанию, приветливо махнул рукой Иде, когда она мчалась мимо вместе с детьми. Мужчины были заняты разговором, но Ида слишком спешила, чтобы их слушать. Через несколько минут она уже возвращалась назад, причем девочки обогнали ее, чтобы рассказать Кэт об успешно выполненном задании. Ида вновь услышала голоса Карла и Уильяма и замерла в коридоре.
– И что теперь будет с Кэт и ее овцами? – поинтересовался Джон Динс.
– Не знаю, – ответил Карл. – Она ничего не сказала. Крис, конечно, полагает, что она соединит свое стадо с нашим.
– Еще один компаньон? – скептически поинтересовался Уильям. – А не будет ли это слишком, если каждый захочет иметь право голоса? Если дело так пойдет и дальше, вам скоро придется устраивать заседание парламента, прежде чем решить, стоит ли покрывать овцу.
И братья громко расхохотались.
– Раз уж мы заговорили об этом… – произнес Джон и сразу же посерьезнел. – Есть еще кое-что, о чем мне хотелось поговорить. Нас, конечно, это не касается, но Ида… Она такая милая женщина. И дети очаровательные… Просто не годится…
Ида была уверена, что Карл после этих слов выпрямился в кресле.
– Что с Идой? – спросил он.
Она услышала бульканье: видимо, кто-то из Динсов долил виски в бокалы.
– Ее муж Отти уже не первый день сидит в пабе Джефферсона в Порт-Купере. Проигрывает и пропивает доходы. Уже это само по себе нехорошо. Но самое главное… он ведет очень скверные разговоры, Карл. Хвастается всякими приключениями. Двумя… двумя женщинами, с которыми приехал на равнины. – Уильям умолк, видимо, чтобы хлебнуть виски.
– Пойми нас правильно, Карл, – заговорил Джон. – Мы не верим в его болтовню, а ребятам в Порт-Купере, китобоям, шкиперам и охотникам на тюленей, абсолютно все равно, скольких женщин обрюхатил ваш Отти. Однако поселение растет, и эти новые люди, которые строят город в устье Эйвона, довольно религиозны. Он ведь даже будет называться Крайстчерч, а это говорит о многом. Англиканцы, если не ошибаюсь. В общем, они сейчас строят церкви, где скоро будут крестить Линди и Кэрри, чтобы они затем стали уважаемыми членами общины. Если эти слухи разойдутся… Такое не отмывается…
Ида уже не слышала, что ответил Карл. Она отпрянула от двери, словно ее ударили, и впервые поняла, что люди имеют в виду, когда говорят, что в глазах у них все потемнело от гнева. Чувство, поднявшееся из глубины ее души, было бурным и разрушительным. Пожалуй, его можно было сравнить с тем ощущением, которое она испытала, когда убила крысу, но теперь оно было еще более жгучим и всепоглощающим. Ида дрожала от ярости сильнее, чем когда бы то ни было в своей жизни. Наверное, сейчас она вообще впервые испытывала ярость. То, что она прежде принимала за ярость, было глухим раздражением, разочарованием и возмущением. Теперь же ей не терпелось что-то сделать с ней, в душе не осталось ничего, кроме желания накричать на Оттфрида, побить его, исцарапать и искусать. Как он мог выдать ее тайну, как мог, напившись, хвастаться своей плодовитостью? Он разрушил жизнь своей жены, а в некотором смысле и Кэт. Как он может разрушать еще и будущее девочек, своих собственных дочерей?
Ида решила не возвращаться к женщинам. В столь взволнованном состоянии, как теперь, она могла выдать себя, а пока еще существовала вероятность того, что Динсы скрыли эту историю от Эммы и Элисон. В конце концов, они только что уверяли Карла, что не поверили ни единому слову Отти. Ида прошла к задней двери дома, ведущей к туалету. Здесь висел вощеный плащ – она только что надевала его, чтобы не промокнуть по пути к туалету, и теперь снова взяла, намереваясь отправиться в Порт-Купер. Ее подгонял гнев: сейчас она решит вопрос с Оттфридом раз и навсегда. Перед всеми!
Ида не очень хорошо умела ездить верхом, но у нее не было желания идти пешком все семь миль до Порт-Купера или тратить время на то, чтобы запрягать повозку. Она не хотела терять ни минуты. Иде не терпелось швырнуть Оттфриду в лицо всю свою ярость. Немедленно!
Молодая женщина направилась к конюшне. Бренди, рыжевато-каурый мерин, был вполне послушной лошадкой, Ида уже каталась на нем, сгоняя овец. Седло висело за крытой повозкой. Карл тоже собирался позднее ехать в Порт-Купер и догрузить верховую сбрую, прежде чем запрягать Бренди с другими лошадьми. Задумавшись на миг, Ида достала из-под козел свой револьвер. К тому моменту как она доберется до Порт-Купера, будет уже темно, а портовый город ночью – не самое безопасное место для женщины.
Карл и Динсы еще не заметили исчезновения Иды, когда та вывела лошадь из конюшни и села в седло. К счастью, дождь прекратился, Иде даже показалось, что тучи расходятся, когда она осторожно пришпорила коня и Бренди спокойной рысью побежал в сторону Порт-Купера. Он хорошо знал дорогу и был надежным товарищем. С Бренди бояться нечего.
– Куда же запропастилась Ида?
Кэт долго болтала с женами Динсов. Когда они наконец поднялись, собираясь готовить ужин, то заметили, что Иды с ними нет.
– Может быть, пошла к мужчинам? – отозвалась Эмма. – Наверное, осталась с ними после того, как отвела детей в туалет.
Кэт в это не поверила. Конечно же, Ида не боялась Джона и Уильяма Динсов, однако она вряд ли смогла бы запросто присоединиться к мужчинам, которые курят и пьют виски. И, конечно же, когда она заглянула к ним, в кабинете Иды не оказалось.
– Ида? Нет, она к нам не заходила, – сказал Уильям.
Карл испуганно поднял голову.
– Она проходила мимо вместе с детьми, – сказал он, – но, кажется, потом не возвращалась.
– Может быть, ты просто не обратил внимания? – спросил Джон.
Но Карл уже был на ногах.
– Наверное, она что-то услышала! – сказал он. – Сразу после того, как она проходила здесь с детьми, мы говорили об Оттфриде. Боже мой, Кэт, если она… если она это услышала… Она придет в ярость!
Кэт пожала плечами:
– Ах, вряд ли вы рассказали ей что-то новенькое. Мы давно уже перестали обращать внимание на эскапады Оттфрида. О чем шла речь? Он пропивает деньги за сыр? Или у него новая шлюха? Это мы тоже проходили. В Нельсоне…
Карл отметил это «мы».
– Кэт… Это может быть правдой? – осторожно спросил он, переходя на немецкий язык. Лучше, чтобы братья Динс поняли не все.
– Что? – Кэт всерьез забеспокоилась. Исчезновение Иды, настойчивость в голосе Карла… – О чем речь-то?
– Оттфрид хвастается в Порт-Купере своими любовными похождениями. И он… Мне даже повторять не хочется, но он утверждает, что ты была его любовницей. Что он спал и с тобой, и с Идой. – На лице Карла читалось презрение. – И что он сделал детей вам обеим.
Кэт побледнела. Этого она не ожидала! На миг она задумалась, не солгать ли, но Карл прочел ответ на ее лице.
– Все было не так, как он, вероятно, рассказывает, – сказала она подчеркнуто спокойным тоном: Динсы не должны были ничего понять по ее голосу. – Он избил Иду, а меня изнасиловал на ее глазах. – Она хотела сказать что-то еще, но Карл взглядом заставил ее замолчать.
– Где она может быть? – бесцветным голосом спросил он. – О боже, Кэт, ей, должно быть, ужасно стыдно! Если теперь все узнают… Это же такой позор! В Рабен-Штейнфельде… Если она что-то с собой сделает…
Кэт покачала головой:
– Она уже не та запуганная девчонка из Рабен-Штейнфельда. Хотя иногда, может быть, она выглядит так или чувствует себя по-прежнему. Ее позор или мой позор… с этим она уже давно справилась. Теперь она будет бороться только за доброе имя девочек. И, может быть, она разозлилась достаточно сильно, чтобы выстрелить Оттфриду в брюхо! Если хочешь знать мое мнение, она мчится в Порт-Купер.
Вскоре у Иды ужасно болело все тело, но она не сдавалась и заставила Бренди перейти в галоп. Она знала, что так ей будет легче держаться в седле, однако прежде пробовала это лишь один раз. Ида удивилась тому, что мерин послушно сменил шаг, когда она хлопнула его по крупу. Теперь он передвигался длинными ровными скачками, причем намного быстрее.
Однако к тому моменту, когда она добралась до первых домов Порт-Купера, солнце уже село. Тем лучше, значит, Оттфрид наверняка в пабе – Ида не знала, где еще она могла бы его найти. Впрочем, не исключено, что он все еще занимался закупкой скобяных изделий или продовольствия.
– Где мне найти паб Джефферсона? – спросила она у проходившего мимо мужчины.
Он с любопытством посмотрел на молодую женщину, сидевшую верхом на лошади. Ида ответила на его взгляд, ничуть не смутившись. Подол ее юбки был высоко поднят, поскольку она сидела в седле по-мужски, но вощеный плащ, скроенный как плащ для верховой езды с разрезом сзади, полностью прикрывал ее ноги, виднелись только носки ее шнурованных сапог в стременах.
– И что тебе там нужно? – ответил мужчина вопросом на вопрос. – Если ищешь работу, то бордель у Бейли.
– Я ищу паб Джефферсона! – отрезала Ида. – А что мне там нужно, вас не касается.
Ее глаза метали молнии, поэтому мужчина извинился и примирительно поднял руки:
– Ладно, ладно, девушка. Вот прямо здесь, вниз по улице, а потом направо, в сторону порта.
Ида даже не поблагодарила его, снова пришпорив Бренди. Она дрожала всем телом, но холода этой ясной ночи не ощущала. Как и прежде, Ида не чувствовала ничего, кроме бушующей ярости.
Поспешно привязав Бренди перед пабом, она направилась к двери. Из заведения доносились громкие мужские голоса и смех. Посетители уже успели напиться, хотя было еще не так поздно. Наверное, в пабе шла игра. Ида услышала голос Оттфрида:
– Дай смотреть, твоя карта, Бен! А потом ты спускать штаны. Ты мне должен…
– Я ничего тебе не должен, Отти! – услышала Ида спокойный голос, казавшийся довольно трезвым по сравнению с голосом Оттфрида. – Даже если ты и выиграл, то только сравнял счет. Но для начала покажи, что там у тебя, если уж ты этим так гордишься.
– Я мочь гордиться! Вот: двойка треф, семь пик – и дама! Вместе девятнадцать. Блэк-джек! – едва ворочая языком, заявил Оттфрид.
– Да уж, неплохо. – Судя по всему, эти карты не произвели на его собеседника должного впечатления. – А теперь смотри сюда…
Ида не знала, какие карты он молча положил на стол, однако возгласы остальных были достаточно красноречивы. Видимо, они побили то, что имел на руках Оттфрид.
– Король и туз… Но… но, черт, это… – Оттфрид вмиг протрезвел.
Бен расхохотался:
– Да уж, кому-то везет в картах, а кому-то в любви, Отти. Расскажи-ка нам еще о двух шлюхах, с которыми ты спал одновременно! Я сейчас опять поставлю выпивку. А Джорджи тем временем снова сдаст карты. Или ты хочешь выйти?
За спиной у Иды возникли еще несколько мужчин, желавших зайти в паб. Ида отступила в сторону, пропуская их, а затем зашла в пивную вслед за ними. Мужчины не обратили на нее никакого внимания. В полутьме они, скорее всего, даже не поняли, что перед ними женщина, поскольку длинный вощеный плащ скрывал ее фигуру, а на голову она набросила капюшон.
– Да уж, в постели-то старина Отти не промах… – Другой игрок тоже решил раскрутить Оттфрида на откровения. – Как ты говорил? Они были сестрами?
– Не-е-е! – Оттфрид поднес стакан к губам, сделал глоток и усмехнулся. – Одна была… моя жена… послушная. Как у вас говорят… порядочная? Все время молилась, прежде чем прийти в моя постель. Но славный старина Отти показал ей, как нужно! В конце – как огонь, кричит: еще, еще! А вторая… ну… шлюха из маори. Но волосы белые, англичанка на самом деле, понял? Просто была в племени… ну… училась…
Он сделал жест, который окончательно вывел Иду из себя. Она сняла с головы капюшон, чем привлекла внимание некоторых мужчин. Однако эти пьянчуги ничего не сказали, лишь молча смотрели на нее.
А Оттфрид тем временем продолжал разглагольствовать.
– Дикая малышка, совсем дикая, – хихикал он. – Кэт как пантера, но, когда Отти закончить, ласковая, как кошечка… и течет, как кошечка. А потом роды у обеих почти одновременно! Это Отти, парни! А теперь давай карты. Беру сразу три. Новая игра, новая удача. – Он схватил карты, которые раздал ему банкомет, но тут возле его стола появилась Ида.
– Немедленно прекрати тратить мои деньги! – закричала она. – И позорить мою подругу. Не говоря уже обо мне… и о твоих дочерях! – Она подняла руку и отвесила Оттфриду звонкую пощечину.
– Мадам… – Бармен Джефферсон заметил, что назревает скандал, и направился к ним. – Мадам, мне очень жаль, но мы не обслуживаем леди. Так что, прошу вас…
– А я и не хочу, чтобы меня обслуживали! – Ида бросила на него высокомерный взгляд. Она не испытывала ни страха, ни стыда от того, что находилась в этом пабе, перед всеми этими мужчинами. Хватит с нее молчания. – Меня зовут Ида Брандманн, – заявила она. – Именно я в своей сыроварне заработала деньги, которые проигрывает мой супруг. Причем ему, видимо, не везет. Или ты просто не умеешь играть, Оттфрид? – Она злобно взглянула на Оттфрида, который в ужасе держался за щеку. – Ты не знаешь, как нужно… играть в карты? – Она уверенно обратилась к Джефферсону и другим мужчинам: – Видите ли, мой муж многого не умеет. Как вы заметили, он плохо говорит по-английски. Очень мало слов знает. Например, никогда не слышал слова «еще!» – такого ему ни одна женщина не говорила. А что касается меня… Что ж, в постели славного старины Отти молилась бы любая – о том, чтобы все это поскорее закончилось.
Ида все-таки покраснела, когда ей ответили громким хохотом. Но, когда она заговорила снова, мужчины умолкли. Все внимание было приковано к ней.
– Вполне возможно, что он собирался переключиться на нашу домашнюю кошку, – продолжала Ида, – однако за нее я не переживаю. Она умеет царапаться и кусаться. И ее котята не очень похожи на моего мужа. – В пабе снова захохотали. – Наверное, он что-то перепутал, – закончила Ида и еще раз обернулась к мужу, в недоумении таращившемуся на нее. – Думай впредь, что говоришь, Оттфрид. И научись хотя бы играть в блэк-джек, пока с тебя не сняли последние штаны. Езжай-ка ты домой, чтобы молиться и быть достойным отцом своих детей. Наших детей! Может быть, тебя хотя бы Господь простит!
С этими словами она хотела развернуться и уйти, но Оттфрид наконец пришел в себя и схватил ее за руку:
– Ты от меня так просто не уйдешь, потаскуха! Я покажу тебе, как умею, перед… перед всем светом…
Он оттолкнул Иду к стене, сорвал с нее плащ, задрал платье и расстегнул штаны.
– Оставь меня! – Оттфрид ударил одного из мужчин, который попытался вмешаться. – Ты не слышать? Это моя баба. Могу делать с ней все, что…
– Ах ты негодяй! – Карл Йенш несколькими шагами пересек комнату и отшвырнул его прочь от Иды. Оттфрид споткнулся и упал. – Как ты смеешь? Здесь, в пабе… Надень штаны! Ида…
Карл обернулся к Иде, а двое других мужчин держали Оттфрида под руки, не позволяя ему броситься на Карла.
– Ты бы протрезвел для начала, Отти! – вмешался трактирщик. – Твоя жена, может быть… хм… вела себя несколько несдержанно, но это не оправдывает твоего намерения устроить тут…
– Ида…
Карл забыл об Оттфриде в тот же миг, как отправил его на пол. Забыл о мужчинах вокруг, чьи мнения разделились: половина из них встала на сторону Оттфрида, половина – на сторону Иды, они возмущались или смеялись от души. Карл смотрел только на бледную молодую женщину, стоявшую у стены.
– С тобой ничего не случилось?
Ида покачала головой.
– Нет, – ответила она.
На ней было теплое шерстяное платье из толстой ткани, одним движением его никто не смог бы разорвать. Только от плаща Эммы Динс оторвалось несколько пуговиц.
– Пожалуйста, уведи меня отсюда, Карл.
Он кивнул. Толпа посетителей паба охотно расступилась перед ними, когда он вывел ее на улицу. Оттфрид что-то кричал им вслед, но Ида не обратила на него внимания, а Карл краем глаза заметил, что мужчины по-прежнему крепко держат его.
На улице их встретил чистый и очень холодный воздух.
– Откуда ты взялся? – спросила Ида.
– Я поехал за тобой, – негромко ответил Карл. – Я ведь всегда иду за тобой. И все время пытаюсь помочь тебе, только обычно ты мне не разрешаешь.
– Я должна была сделать это, – прошептала Ида.
Карл улыбнулся:
– О да, это было великолепно! Я не все видел и слышал, пришел позже…
– Это было отвратительно, – поправила его Ида. Она дрожала всем телом. – Это было… это было ужасно, я скомпрометировала себя навеки.
Карл покачал головой:
– Скорее ты скомпрометировала навеки Оттфрида. В этом пабе еще долго будут над ним смеяться. А теперь пойдем, я отвезу тебя обратно к Динсам. В любом случае нам нужно уезжать отсюда. Лично я не хочу больше встречаться с Оттфридом, по крайней мере сегодня.
Ида подняла голову и посмотрела на него. Взгляд ее был спокойным и твердым.
– Я не хочу к Динсам, – сказала она. – Отведи меня… отведи меня на пляж.
– На пляж? – нахмурился Карл. – Но, Ида, сейчас очень холодно. Ты и так дрожишь. Если мы пойдем к морю…
– Мне тепло, – возразила Ида. – На пляж. Пожалуйста. Здесь ведь есть пляжи, правда?
– Конечно. Пойдем, я помогу тебе сесть на лошадь.
Он подержал для нее стремена Бренди. Рядом с рыжим мерином стояла каурая кобылка без седла. Карл вскочил на нее верхом и помчался в Порт-Купер, когда Кэт высказала свое предположение о том, где сейчас может находиться Ида.
Ида покачала головой:
– Нет, ты… садись ты первым. Я хочу поехать с тобой.
– На одной лошади? – улыбнулся Карл. – Как в сказке, где принц сажает принцессу на коня?
– Да, – спокойно ответила Ида. – Я хочу, чтобы ты обнял меня.
Карл не понимал, что происходит, но он совсем перестал думать, когда посадил Иду в седло перед собой и прижал к себе, чтобы согреть и защитить. Бренди спокойно шел рядом – до пляжа, куда направился Карл, было недалеко. Ночью естественная гавань Порт-Купера пустовала, здесь было много потайных местечек, которые ниоткуда не просматривались. Наконец Карл остановил коня в песчаной бухте, окруженной скалами и зелеными холмами.
– Здесь? – спросил он.
– Здесь хорошо, – отозвалась Ида. – Было бы лучше, если бы пляж был подлиннее, но зато тут уютно. И звезды сияют, как полагается.
Тучи, ходившие по небу днем, совсем рассеялись. Приближалось полнолуние, и звездное небо отражалось в море, на котором царил почти полный штиль, только мелкие волны бились о берег.
Ида спешилась. Карл последовал за ней, наблюдая, как она впитывает в себя окружающий пейзаж: песок и море, луну и звезды.
– Ты не хочешь поцеловать меня? – вдруг спросила она.
Карл недоверчиво посмотрел на нее, обнимая.
– Я всегда хочу этого, – прошептал он.
– Тогда поцелуй! – велела Ида и тут же утонула в объятиях Карла.
Его губы нашли ее уста, и это было так же прекрасно, волнительно и нежно, как тогда, в Байе. На этот раз Ида не сопротивлялась.
Карл целовал ее снова и снова, она наслаждалась его прикосновениями. От него пахло пóтом, конской упряжью и конской шерстью, а еще любовью. С этой ночи любовь навсегда приобрела для Иды этот запах. Карл гладил ее, нежно касался ладонями ее лица, спины, волос, словно не веря, что она действительно рядом с ним.
– Можешь распустить мои волосы, – прошептала она, когда ее чепец упал на землю. – Я всегда представляла себе, как ты распускаешь мне волосы. Раньше…
Когда она начала расстегивать пуговицы на платье, у Карла захватило дух. Он страстно желал ее, но с другой стороны – это было просто безумие. Стояла холодная осенняя ночь.
– Ида, может быть, нам стоит… Так холодно. Я не хочу, чтобы ты…
Ида уронила платье на песок.
– Не холодно, – возразила она. – Разве ты не понимаешь? Холодно только в Рабен-Штейнфельде. Но я уже ушла оттуда. И мы на пляже, мы в Байе. Сейчас ты услышишь звуки барабанов, музыку…
– Подожди, – прошептал Карл.
Он вернулся к Бренди, быстро снял с него седло и развернул войлок, который подкладывал под низ. Одеяло было колючим и пахло конским пóтом, но, сделанное из плотной шерсти, оно наверняка не позволит Иде и Карлу замерзнуть.
Ида расстелила на песке плащи Эммы и Карла.
– Мне хотелось бы чувствовать песок, – с грустью в голосе произнесла она. – Но, к сожалению, он еще мокрый. Ты прав, было бы слишком холодно. Здесь… наверное, здесь все же не Байя.
Карл поцеловал ее и нежно уложил на плащи.
– Нет! – прошептал он. – Нет. Песок высохнет на горячей коже. Ты же знаешь, ты ходила босиком по воде. А я согрею тебя. Там, где я, там и будет для тебя Байя…
Они любили друг друга в ритме барабанов, который слышали оба, хотя те звучали на совсем другом пляже, под ярким южным солнцем. Ида не думала о том, что ей может быть больно, как всегда, – этой ночью осуществилась ее мечта, а в ней никогда не было ни боли, ни страха. Карл взял ее нежно и осторожно, медленно, как девственницу. Он гладил ее, шептал на ухо нежности, покрывал ее тело поцелуями, и в конце концов она стала двигаться вместе с ним в такт прибою. Они слились в единое целое вместе с бухтой, звездным небом и морем. Ида чувствовала, как в ней нарастает тепло, растворилась в облаке блаженства и словно бы воспарила к небесам.
– Неужели именно за это отправляют в ад? – спросила она позже, когда они лежали, обнявшись, под теплым войлоком. – Мне показалось, что мы коснулись небес!
Карл улыбнулся:
– Наверное, так и было. Может быть, нашими телами владели боги. Ты была Папа, земля, а я – Ранги, небо, и теперь они всегда будут благодарны нам за то, что мы снова позволили им соединиться. Какая ты красивая, Ида! – Он снова поцеловал ее.
– Ты тоже. – Она видела лишь очертания его тела, и то, что она могла разглядеть, нравилось ей. Карл был жилистым и стройным, сильным и все же не настолько тяжелым, чтобы ей не нравилось ощущать его вес. – Voce é linda.
– Думаю, о мужчине нужно говорить lindo, – отозвался Карл. – Но ты не забыла! Я снова произнес эти слова, когда познакомился с твоими дочерьми. Это Линда, верно? Твоя дочь – Линда?
Ида покачала головой:
– Они обе мои дочери. И обе дочери Кэт, иначе нельзя. Иначе Линда считалась бы внебрачным ребенком.
Карл удивленно поднял брови:
– Линда – родная дочь Кэт? А я думал, твоя.
– Нет. – Ида улыбнулась. – Моя – это Кэрол. Когда она родилась… Было тяжело, я боялась, мне было больно, и я так радовалась, когда все закончилось. Я думала, что никогда не смогу полюбить ее.
– И поэтому назвала «любимой»? – удивился Карл. – Я спросил у Криса, что означает «Кэрол», и он сказал, мол, «возлюбленная» или «радостная песня».
– Нет… – Ида снова начала ласкать его, продолжая говорить: – Ее назвала Кэт. Кэрол или Карла. И, я думаю, она точно знала, что делает. Потому что… как же я могла не полюбить ребенка, который носит твое имя?