Глава 1

Что касается сарайчика, то трактирщик Пэдди Рейли говорил правду. Он был крохотным, полным мусора, пыли и паутины. При виде всего этого Ида едва не расплакалась. В пабе она еще держалась, но теперь едва стояла на ногах. Ей срочно нужна была постель и какая-нибудь еда. По прибытии в город сочувствующие жители Нельсона угостили беженцев хлебом и горячим чаем, организовав что-то вроде полевой кухни, но от тревоги и усталости Ида почти ничего не смогла съесть. А тут еще эта дыра, которую для начала придется как следует вычистить, прежде чем можно будет сесть хотя бы на пол. На заляпанные матрасы, которые держал здесь для своих пьяных постояльцев Пэдди, женщины смотрели с отвращением, и даже Охотник от них отвернулся, понюхав краешек.

– Точно, они с клопами, – заметила Кэт. – Нам нужны новые. Или хотя бы солома для них… Кстати, где разместили лошадей?

– В конюшне магистрата, – устало ответила Ида. – Потом еще начнутся споры, чьи они. Община ведь купила упряжку в складчину. А деньги теперь нужны всем.

Кэт вздохнула, взяла метлу и начала снимать по углам паутину и сметать грязь, затем принесла воды. Ида собрала пустые бутылки, коробки и прочий мусор, который Пэдди складывал в своем сарае. Оттфрида все не было, он не пошел с ними, когда Пэдди показывал женщинам сарай. Поскольку он все равно не собирался тут жить, то решил, что не обязан заниматься уборкой.

– Надеюсь, он вскоре найдет работу, – произнесла Ида, – и не станет ждать, когда нам снова выделят землю или еще чего-нибудь. Нам же нужно что-то есть.

Кэт уверенно кивнула.

– В первую очередь Оттфрид хочет пить, – заметила она. – А Пэдди не станет его угощать. И Люси вряд ли влюблена в него настолько, чтобы позволить спать с ней задаром.

Ида покраснела.

– Он обманывал меня, – констатировала она, словно только сейчас это поняла. – Я… Он… Нет, я знала, что раньше у него были шлюхи. Но в браке… Это грех!

Кэт пожала плечами:

– Если хочешь знать мое мнение, до брака это тоже грех. Женщин нельзя продавать, как скот. Но вашему Богу, кажется, все равно…

– Это только твое мнение! – воскликнула Ида. – Но наводнение…

Кэт схватилась за голову:

– Ида, я тебе уже десять раз говорила: наводнения случались всегда. И этот твой Карл тоже знал об этом. Кто он вообще такой? Каждый раз, когда о нем заходит речь, твой отец багровеет, Оттфрид вскипает от ярости, а ты… Я не знаю, ты вроде как… улыбаешься. Или начинаешь сиять. Расскажешь мне как-нибудь, что между вами было. Так или иначе, Карл предсказал вам потоп заранее, и тот случился бы, даже если бы Оттфрид не ходил налево. Бог здесь ни при чем, Ида! В крайнем случае тут могут быть замешаны духи реки, о которых говорила Те Ронга. Правда, им, скорее всего, наплевать на людей, они просто заставляют реку разливаться и успокаиваться, когда им этого хочется.

– Так или иначе, мы все согрешили, – пробормотала Ида. – Но Оттфрид больше, чем я!

Кэт пожала плечами:

– Можешь так думать, если это тебя успокоит. В любом случае грехи Оттфрида стоят недешево, и теперь он не сможет брать деньги из общинной казны. Поэтому он будет работать, не переживай. А если завтра ты сбегаешь к госпоже Брандманн и пожалуешься на то, что вынуждена жить в пабе, она ему быстренько вправит мозги и заставит найти квартиру получше!

В тот день Оттфрид больше не показывался, но через час после того, как женщины начали убирать сарай, пришла девушка с сальными светлыми волосами, в грязном синем платье с рюшами, и принесла две кружки пива, тарелку хлеба и немного жареного мяса.

– Вот, это Пэдди вам передал, – сквозь зубы прошипела она, даже не поздоровавшись. – А здесь миленько… – Она окинула взглядом преобразившуюся комнатку. – После того как вы съедете, он сразу же сможет взять еще одну шлюху.

Ида разглядывала девушку с ужасом и любопытством.

– Вы Люси? – сдавленным голосом поинтересовалась она.

Женщина кивнула и отвесила насмешливый поклон:

– К вашим услугам, мадам. Ты его жена, да? А это маори? – Она буквально раздевала Кэт взглядом. – Крутая, – вынесла она своей вердикт. – Могла бы зарабатывать кучу денег. Хотя… тут много не заработаешь. Слишком уж порядочные мужики в этой дыре. Большинство приходят, просто чтобы напиться. Так что ешьте. Пэдди сказал, что он запишет все на счет Отти.

Ида с недоумением смотрела ей вслед, когда девушка вышла из комнаты, покачивая бедрами.

– Как он может любить ее? – негромко спросила она.

Кэт рассмеялась:

– Ты ведь не ревнуешь, правда? Он не любит ее, Ида, он ее использует. Так же, как и меня, но… прости, так же, как и тебя. Ладно, теперь мы поедим, а потом я пойду в паб, пока там мало народу, и спрошу Пэдди, не выделит ли он нам хотя бы стол и два стула. И узнаю, где можно набить мешок соломой, чтобы на нем спать.

Когда Кэт, не убирая руки с ножа, зашла в паб ранним вечером, там уже было полно гуляк. Девушка вздохнула и приготовилась выдержать внимание мужчин. Стараясь вести себя как можно естественнее, потупив глаза, как полагается приличной женщине, она пересекла помещение, не удостоив взглядом никого из присутствующих, и в первую очередь Оттфрида, сидевшего со стаканом виски в компании других мужчин. Разумеется, стоило ей появиться, как посыпались сальные замечания и недвусмысленные намеки.

– Мне очень жаль, – вздохнул Пэдди, когда она наконец пробилась к нему и изложила свою просьбу, – но ребята ничего плохого не имеют в виду. Таких хорошеньких женщин, как ты, здесь просто нет. Может, ты все же захочешь?.. Слушай, ты же светловолосая маори, верно? О которой говорили пару месяцев назад. Если верить слухам, у дикарей ты не была такой чопорной.

– В языке маори не существует слова для этого понятия, – только и сказала Кэт. – Как нет и слова «шлюха». Пожалуйста, оставьте меня в покое, Пэдди. Нам с подругой не помешала бы какая-нибудь мебель и мешок с соломой, чтобы на нем спать.

Наконец Пэдди велел двум еще трезвым юношам отнести в сарай стол и два стула, а затем набрать соломы в ближайшей конюшне. Оба отнеслись к своей задаче серьезно, не обидев Кэт. Более того, они вели себя с Идой весьма уважительно, а о Кэт уже шла определенная слава. Пэдди так проникся ее умением метать ножи, что наверняка рассказал эту историю всем, кто захотел слушать. Однако пошли и другие сплетни. Выходя из паба, Кэт услышала за спиной насмешливый и громкий голос Люси:

– Она не со всяким пойдет, парни! Это вроде как индейская потаскуха, мне Джейми рассказывал, он тогда еще слугой у Бейтов был. Если они хотят женщину, то сначала кладут скальп к ее ногам, а потом вместе с ней жрут человечину!

Кэт вздрогнула. Если эти слухи снова распространятся…

– Чушь! – перебил кто-то Люси, и Кэт узнала пьяный голос Оттфрида. – Она не будет делать это с вами, потому что будет делать только со мной. Мне принадлежит, понимаете? Женщина мой…

Кэт схватилась за голову и бросилась бежать. Судя по всему, эту историю Оттфрид рассказывал уже не первый раз. Однако, наверное, лучше прослыть любовницей Оттфрида, чем членом племени каннибалов.

Вечером Ида и Кэт спали как убитые в своем сарайчике рядом с пабом Пэдди, а вскоре стало очевидно, что они заключили очень удачную сделку. Оттфрид не задевал женщин, равно как и Люси, которая редко спускалась из своей комнаты на первый этаж до обеда. Судя по всему, Оттфрид ночевал у нее. Он действительно зарабатывал деньги, хотя не искал постоянного места, а просто каждый день заново подряжался в порту, разгружал суда или выполнял подсобные работы. Многие мужчины из Санкт-Паулидорфа занимались тем же.

– Поденщики, – криво усмехнулась Ида. – В Рабен-Штейнфельде они смотрели на Карла свысока, а теперь все едва сводят концы с концами.

К этому моменту она уже рассказала Кэт о Карле, правда, не о своих особых отношениях с ним, не упомянула она и о том, что он делал ей предложение.

– Но не потому, что нуждаются, – кивнула Кэт.

Она заходила к Партриджам, купила кое-что самое необходимое, поговорила с Элсбет. Сестра Иды со слезами на глазах жаловалась на отца, который ежедневно ходил в магистрат и действовал на нервы всякому, кого встречал там, требуя, чтобы общине снова выделили землю. Судя по всему, многие переселенцы еще надеялись получить второй шанс, хотя Джон Николас Бейт, уговоривший их сюда переехать, давно покинул город, равно как и полковник Уэйкфилд. После них в магистрате работал землемер Таккетт, но его здесь тоже уже не было. Сейчас он занимался разведкой земли в Отаго для переселенцев из Шотландии. Немцам не на что было надеяться, но большинство из них все равно отказывались искать себе постоянное занятие, не желая осесть в Нельсоне среди соседей-англичан. Они предпочитали выполнять подсобные работы в порту и ждать чуда.

Подобное упрямство пугало Элсбет. Она могла сколько угодно убеждать себя в том, что отец никогда не выберется из Нельсона, но его решимость тревожила девушку. Если Ланге и Брандманн увидят хотя бы призрачный шанс на то, чтобы основать где-нибудь второй Рабен-Штейнфельд, они колебаться не станут.

– А ведь здесь так замечательно, – с удовольствием сообщила Элсбет. – Миссис Партридж занята Амандой и Полом, Стина Краузе больше не приходит, у нее родился второй ребенок, а муж хорошо зарабатывает.

Семья Краузе отлично прижилась в Нельсоне, им здесь нравилось. Они вернулись еще при Фредерике Таккетте, и бывший землемер, знавший их историю, великодушно поддержал их и помог получить участок земли вместе с домом на окраине города.

– Как бы там ни было, теперь я очень нужна Партриджам в магазине, – радовалась Элсбет. – Они даже платят мне небольшую зарплату! Только отцу я ничего не говорю, иначе придется отдавать деньги ему, потому что нам нужно копить на новую землю. А я не хочу, Кэт, я потрачу все на себя! Посмотри!

Кэт послушно похвалила красивую заколку для волос, которую купила себе Элсбет. Но и у нее самой вскоре тоже появились собственные деньги. Через несколько дней после того, как они поселились в пабе, Пэдди отвел ее в сторону и спросил, действительно ли она говорит на языке маори и разбирается в их обычаях. Как оказалось, когда он только прибыл в Нельсон, ему выделили небольшой участок, однако Спейн считал его права на эту землю достаточно спорными. Пока что он не собирался селиться там, поскольку неплохо зарабатывал в пабе, но хотел уладить этот вопрос и по-хорошему договориться с маори.

К сожалению, Кэт не могла переводить для него, поскольку общаться пришлось бы с представителями нгати тоа, однако она дала Пэдди дельный совет, как лучше уладить конфликт. В конце концов трактирщик, заметно нервничая, отправился в ближайшее поселение маори вместе с повозкой, доверху нагруженной полезными предметами. Кэт научила его словам приветствия на языке коренного населения, кроме того, показала, как нужно вежливо обращаться к маори. На следующий день он вернулся обратно, крайне довольный тем, как все прошло. Подарки его приняли с радостью, все недоразумения были улажены, к тому же маори кормили Пэдди не человечиной, как он опасался и как предсказывала Люси, а рыбой и сладким картофелем, при этом пуская по кругу бутылку виски.

– Очень добрые и порядочные люди! – говорил он.

Теперь Пэдди в корне пресекал разговоры о Кэт и ее роли в племени. Но самое главное, он щедро вознаградил ее за советы, и Кэт наконец смогла купить пару одеял, одежду и самые необходимые предметы быта для себя и Иды.

А потом и у Иды неожиданно появилась возможность сделать свой вклад в семейный бюджет. В сарайчике Пэдди, конечно же, не было кухни, поэтому Ида готовила для своей семьи на открытом огне во дворе. Оттфрид как ни в чем не бывало являлся на обед и ужин в комнату супруги, чтобы потом, не сказав ни слова, уйти на работу или в паб. А Пэдди всегда вел себя очень вежливо, когда заходил к ним, привлеченный чудесными запахами, витавшими над котелками и сковородками Иды. Молодая женщина готовила немецкие густые супы, но иногда и рыбу со сладким картофелем по рецептам маори, которыми поделилась с ней Кэт.

– Черт побери, миссис Брандманн! – изумился трактирщик, отведав супа из полной тарелки, которую женщины гостеприимно предложили ему, после того как он несколько раз прошелся вокруг костра. – Это куда вкуснее того, что варит парень у меня на кухне.

В «Пристанище Пэдди» вечером предлагали гостям простые блюда, которые пользовались большой популярностью среди неженатых портовых рабочих и тех, кто был занят в дорожном строительстве. Впрочем, посетители часто жаловались на то, что мясо подают либо полусырым, либо пригоревшим, а супы просто невозможно есть.

– Не говоря уже о том, что приходит он только в том случае, если вдруг случайно оказывается трезв. Вы не хотите поработать у меня кухаркой? Все честь по чести, госпожа Ида, обещаю. Посетителей вы даже не увидите, вы же знаете, где у меня кухня.

В кухню можно было попасть со двора, ее дверь располагалась прямо напротив сарая. Иде не пришлось бы проходить через общий зал, чтобы оказаться на своем рабочем месте.

– Конечно же давай! – убеждала ее Кэт. – И не спрашивай Оттфрида. Он ведь не спрашивает тебя, когда нанимается на работу.

– Это не одно и то же, – немного нервничая, заметила Ида.

Как оказалось, Оттфрид ничего не имел против. Зарабатывал он немного и каждый раз злился, если Ида требовала у него денег на ведение хозяйства, не говоря уже о самых нужных вещах. Кэт предполагала, что ночлег у Люси обходился ему не дешевле, чем квартира, которую он мог бы снять для Иды, но молчала. Сложившаяся в данный момент ситуация, когда Оттфрид не приставал ни к одной из «своих женщин», ей очень даже нравилась. Если все так и будет продолжаться дальше, она с удовольствием тут останется, пока не наступит лето и погода не установится. Тогда Кэт попрощается с Идой и отправится в долгий путь на равнину Кентербери, где она надеялась найти дружественные племена маори. Если к тому моменту у Иды будет работа и какие-то накопления, тем лучше. Кэт по-прежнему не хотелось оставлять подругу наедине с Оттфридом.

Целых два дня Ида провела, отмывая кухню и плиту: прежние повара Пэдди, судя по всему, не убирали здесь вообще никогда, считая налет жира и грязи, покрывавший все вокруг, естественным и неизбежным. Жир, в котором жарились рыба с картофелем, они, наверное, тоже никогда не меняли. Содрогнувшись от отвращения, Ида выбросила его вместе с кастрюлей, хотя последнюю ей было очень жаль, однако она не видела возможности ее отчистить. Наконец предварительные работы в кухне были завершены, на плите теперь бурлили густые супы, а над костром во дворе жарилась рыба, которая должна была стать традиционным блюдом этого заведения. Клиенты Пэдди были в восторге, Ида тоже быстро освоилась с новой работой.

– Из этого паба можно сделать настоящий трактир! – мечтательно говорила она. – Вполне пристойное заведение, где будут обслуживать даже семьи. Например, новых переселенцев, которые оказываются в Нельсоне проездом. А портовым рабочим здесь подавали бы на обед простую дешевую еду. Люди приходили бы сюда каждый день.

– Но тогда Пэдди пришлось бы вышвырнуть Люси, – напомнила ей Кэт. – И, наверное, положить на столы какие-нибудь скатерти, да и проветривать иногда. Ты права, это место пользовалось бы спросом. Еще можно сдавать комнаты внаем, пожалуй, только мужчинам. Дорожные и портовые рабочие мыкаются в ужасных ночлежках. Я знаю об этом, потому что, приехав в город, они часто приходили к Бейту с вопросами, не подскажет ли он, где тут можно остановиться. Пансион миссис Робинс им не по карману, он для господ. Но комнату Люси могли бы делить трое или четверо поденщиков.

Ида улыбнулась.

– Тогда Оттфрид, к сожалению, сидел бы у нас на шее, – напомнила она Кэт.

Та закусила губу.

– Ида, в конечном итоге тебе все равно придется жить с ним, – серьезным тоном произнесла она. – Сейчас мы на третьем месяце, долго мою беременность скрывать не удастся. Мне придется уйти, и очень скоро. Тогда Оттфрид переедет к тебе – или вы устроитесь в Нельсоне надолго и подыщете себе дом. В конце концов, вы не можете растить ребенка в этом сарае. И мечты о новом Санкт-Паулидорфе Оттфрид и все прочие рано или поздно оставят. Если Оттфрид вообще еще верит в это. Ты будешь работать здесь, на кухне, а он куда-нибудь устроится… Кстати, он может открыть плотницкую мастерскую, здесь же постоянно что-то строят! И тогда у вас будет хороший доход.

Ида не ответила, но выражение ее лица было весьма красноречивым. Она знала, что Кэт рано или поздно оставит ее, но не хотела думать об этом.

Однако вскоре события стали развиваться стремительно. Началось все с того, что однажды вечером, когда Кэт разжигала костер, а Ида собиралась резать овощи и мясо для густого супа, во двор вбежала заплаканная Элсбет. Она никогда раньше не бывала в пабе, но, расспросив местных жителей, сумела найти дорогу. Торопливо рассказывая о случившемся, она едва сдерживала слезы.

– Нам снова придется уезжать! – в отчаянии крикнула она. – Отец вместе с Брандманнами и еще парой семей из Рабен-Штейнфельда хочет снова попытаться основать поселение.

Ида застонала.

– Быть того не может! – воскликнула она. – Ведь им четко и ясно сказали в магистрате, что они не смогут обменять свою землю на другую. И куда же они собираются? Опять в Вайрау?

Элсбет покачала головой:

– Все еще хуже, Ида! Намного хуже. Отец собирается в Австралию. Он написал этому Бейту, ну, ты помнишь, который устроил нам переезд в Новую Зеландию. И тот прислал ответ, мол, тут, в Новой Зеландии, он ничего уже сделать не сможет. Но в Австралии будто бы есть свободная земля, там он легко найдет что-нибудь для нас. И путешествие он сможет организовать – это просто, мы ведь теперь британские подданные. А суда ходят каждую неделю. До того города, куда собирается отец, «всего» две тысячи миль или еще больше. Я не хочу ехать туда, Ида! Кто знает, что нас там ждет! В долине Шахтсталь была только река, а в Австралии… Правда ли, что там водятся ядовитые змеи? И пауки? И опасные туземцы?

– В Австралии все ядовитое, – заметил проходивший мимо Пэдди. Он как раз шел в кухню, чтобы помыть стаканы. – Вы поможете мне, мисс Кэт?

Кэт, а вместе с ней и Элсбет, схватились за щетки и полотенца, а Пэдди продолжил рассказ:

– Серьезно, девонька, туда не просто так посылали каторжников. Обычные переселенцы сбежали бы оттуда с криками, едва завидев тех тварей!

– Я думала, там водятся кенгуру, – удивилась Ида, вспомнив книжку о Новой Зеландии и Австралии, которую дал ей на судне Карл. – Они довольно симпатичные на вид. Неужели они кусаются?

Пэдди рассмеялся:

– Нет, эти нет. Они только съедают подчистую все зерновые на полях. Но змеи, пауки, медузы, рыбы, комары, крокодилы…

– Крокодилы! – в ужасе вскричала Элсбет. – О господи, Ида, я не хочу туда ехать. Мы непременно должны отговорить их! Оттфрид уже сказал тебе что-нибудь?

Ида покачала головой и спросила:

– А госпожа Брандманн хочет в Австралию? Она ведь всего боится.

Элсбет шумно вздохнула:

– Больше всего на свете она боится соседей-англичан. Эрик говорит, что с новой принимающей семьей она тоже не ладит.

– Кто говорит? – переспросила Ида.

– Эрик. – Элсбет улыбнулась впервые с тех пор, как сообщила роковую весть. – Эрих Брандманн. Но это звучит слишком по-немецки, поэтому он теперь называет себя Эриком. Так гораздо красивее, правда?

Ида нахмурилась. Это наверняка не понравится Петеру Брандманну.

– И вся община собирается ехать? – Кэт снова перевела разговор на Австралию. – Мне показалось, что она разбегается.

И это была правда. На протяжении последних недель многие из жителей Санкт-Паулидорфа покинули Нельсон. Некоторые решили попытать счастья на Северном острове, другие – на равнине Кентербери, еще кто-то отправился в Отаго, где под присмотром Фредерика Таккетта строился новый город Данидин. В нем поселятся глубоко верующие шотландцы, с которыми у старолютеран было много общего. Молодые семьи, такие как Краузе, неплохо устроились в Нельсоне. Найдется ли достаточно людей, чтобы основать новый Рабен-Штейнфельд в Австралии?

– Отец беседует со всеми, – сказала Элсбет. – Господин Брандманн согласен, и, конечно же, фермер Фрисманн. Он очень хочет получить новую землю, ему в Нельсоне совсем не нравится. Наверняка они скоро будут беседовать и с Оттфридом. Отговори его, Ида! Прошу тебя, отговори!

 

Глава 2

Ида не особенно надеялась на то, что сможет отговорить Оттфрида, если он уже вобьет себе это в голову. Однако ей не пришлось даже пытаться. Оттфрид Брандманн не собирался ехать в Австралию, впрочем, и в Нельсоне тоже не хотел оставаться. Вместо этого он нашел – конечно же, в пабе – иную возможность построить свое счастье. В тот же день, когда приходила Элсбет, он, волнуясь, рассказал Иде о своем плане, прекрасно зная, что Кэт в это время находится на рынке.

– Колонизация, Ида! Покупка и освоение земли для переселенцев. Тут никогда не возникает проблем, на этом всегда зарабатывают деньги, ты только посмотри на Бейтов и Уэйкфилдов…

– Бейт бежал в Австралию, а Уэйкфилд мертв, – напомнила мужу Ида.

– Только один Уэйкфилд, – поправил ее Оттфрид. – Второй же… я понятия не имею, где он, но он наверняка богат. И Бейт тоже. Вряд ли он обрабатывает поля в Австралии. А что получилось у него, то получится и у нас.

Ида подняла брови. Насколько она знала, Бейт, хоть и был пройдохой и крайне неприятным человеком, но получил хорошее образование, владел несколькими языками и ораторским искусством. Оттфрид же закончил только деревенскую школу, а по-английски он по-прежнему говорил с трудом.

– А где ты возьмешь землю, которую потом продашь переселенцам? – поинтересовалась она.

Оттфрид с гордостью улыбнулся:

– У меня есть связи, Ида. Я ведь уже упоминал об этом… А вчера я общался с одним старым добрым приятелем…

Ида вспомнила, что он называл другом и Пэдди, когда они только пришли в Нельсон. Трактирщик же смотрел на этот вопрос иначе. Ведь Оттфрид знал английский ровно настолько, чтобы вести самый поверхностный разговор, но этого явно недостаточно для того, чтобы завязалась дружба.

– Джоуи Гибсон! – продолжал тем временем Оттфрид. – Он работал землемером у Таккетта, но потом ушел. Считает, что с Таккеттом тяжело, он скряга и вообще квакер. С такими трудно.

Ида нахмурилась:

– А я слышала, что квакеры – очень верующие люди, похожие на нас. И… – Она оборвала свою мысль на полуслове: «…Карл отлично сработался с Таккеттом».

– Гибсон говорит, что он мерзавец, – произнес Оттфрид и потупился, когда Ида посмотрела на него с укором. Раньше Брандманн подобных слов не произносил. В церковной общине брань не поощрялась. – Ну, как бы там ни было, – продолжал Оттфрид, – он здесь ориентируется. Я имею в виду Гибсона. Он действительно понимает, что к чему. И он считает, что на равнинах есть свободная земля – столько, что даже представить себе невозможно. И почти нет маори. Им вовсе не нужна эта земля. И живут они, едва сводя концы с концами. Они слишком ленивы для того, чтобы что-то выращивать, как говорит Гибсон. В общем, они готовы продать тебе участок за бутерброд. Пара одеял, да кастрюли, да бутылка виски – и вот у тебя уже есть ферма! А переселенец заплатит за нее три сотни фунтов. Ну, как тебе идея?

Иде это показалось похожим на обман, но злить Оттфрида ей не хотелось.

– А откуда возьмутся деньги на одеяла, кастрюли и виски? – спросила она. – У нас нет ни одного лишнего пенни, Оттфрид, и ты прекрасно об этом знаешь.

Оттфрид просиял, улыбка озарила его красное от волнения лицо.

– Да, но у нас есть другое. Это ведь сделка, тут нужно иногда мыслить шире. У Джоуи Гибсона деньжата водятся. Он может купить столько вещей, чтобы загрузить одну-две повозки. А у меня… у меня есть Кэт.

– Мы все отправимся в Пурау, это на равнине Кентербери. Где-то рядом ловят китов. Там есть одна или две фермы и дом для нас, наверное, там раньше жил Джоуи Гибсон. Оттуда Оттфрид и его друг собираются идти к маори, чтобы торговать с ними. А ты будешь переводить.

Когда Ида рассказывала Кэт о планах Оттфрида, в ее голосе звучали то недоверие, то надежда. Она даже не стала дожидаться, пока подруга разложит свои покупки – целую гору свежих овощей. Наконец-то наступило лето, и фермеры доставили на рынок урожай. Однако приготовлением блюд для паба они успеют заняться потом.

Кэт удивленно подняла брови.

– И что следует понимать под словом «торговать»? – с сарказмом поинтересовалась она. – Они хотят выменивать обширные земли на пару одеял? Или как они себе это представляют?

Ида покраснела. Ей уже было стыдно за Оттфрида и его друга.

– Примерно так, – призналась она. – Мне это тоже не нравится. Но, Кэт, это наш шанс! Мне не придется ехать в Австралию с отцом и другими поселенцами, и ты сможешь остаться с нами!

Кэт покачала головой и принялась разбирать покупки.

– Ида, я не могу поехать с вами или хотя бы остаться здесь. Я с удовольствием отправилась бы в Пурау, если вы действительно будете этим заниматься. Там есть маори, почти все местные племена причисляют себя к нгаи таху. Но я не могу присоединиться к первому попавшемуся племени, если вы будете неподалеку. Ты забываешь о ребенке, Ида. Или ты все же решила рассказать о нем Оттфриду?

Ида закусила губу.

– Ты могла бы солгать, что он от кого-то другого, – пробормотала она.

Кэт сердито сверкнула на нее глазами.

– И чьей же шлюхой я была, а? – злобно спросила она.

Ида понурилась.

– Извини, – сказала она. – Но ведь было бы так чудесно… Мы окажемся далеко от общины. Никто в той местности нас не знает, никто не будет о нас говорить.

– Все быстро изменится, если Оттфрид приедет туда с двумя женщинами! – усмехнулась Кэт. – О таких вещах всегда болтают, даже в самых отдаленных селах.

– Мы представим тебя как служанку… – Ида отчаянно пыталась что-нибудь придумать.

– Тем хуже! – строго сказала Кэт. – Подумай, Ида! У вас даже своего дома нет, не говоря уже о хозяйстве, и вы уже наняли служанку? Вам ведь никто не поверит! И ты не похожа на женщину, которой нужна горничная. Не говоря уже о том, что горничных и домработниц, забеременевших вне брака, добропорядочные христиане не балуют, а выгоняют прочь. По крайней мере, так было принято у Бейтов. Мистер Ханзен постоянно напоминал мне и Мэри об этом, когда у нас выдавался свободный вечер.

– Можно сказать, что ты моя сестра, – рассуждала Ида.

Кэт закрыла лицо ладонью.

– Мы не похожи, – возразила она. – А вот дети будут похожи. Хватит, Ида. Я не смогу остаться с вами, если Оттфрид не узнает о беременности.

– Но если ты пойдешь к маори, а он явится туда вместе с этим Гибсоном, то рано или поздно он все равно увидит ребенка, – напомнила ей Ида.

– Я уйду подальше, не обязательно ведь оставаться в первом же племени, – решительно ответила ей Кэт. – Я просто спрячу младенца, если он вдруг покажется на горизонте. Очнись, Ида, этому Гибсону нужен не Оттфрид, ему нужна я! Или, точнее, ему нужен кто-то, кто поможет ему обмануть маори на их собственном языке. Если я уйду, Оттфрид станет ему неинтересен.

Ида опустила голову.

– И тогда у него снова не будет работы, а я останусь с ним наедине в Пурау, – прошептала она.

Кэт потерла ладонью лоб.

– Насчет этого ты права, – с недовольным видом согласилась она. – Значит, я должна отправиться в путь раньше. Надеюсь, Оттфрид окажется достаточно умен, чтобы остаться здесь, в Нельсоне. Но в любом случае вряд ли он потащит тебя в Австралию. Он больше не хочет возвращаться под крыло своей общины, Ида! Он ее перерос. Оттфриду теперь нужна новая безумная идея, как разбогатеть, не работая…

Итак, Кэт стала собираться в путь, а Ида сокрушалась, понимая, что в скором времени останется наедине с прихотями Оттфрида и перепадами его настроения. Женщина беспокоилась о том, как он отреагирует на уход Кэт, теперь, когда все его планы зависели от ее лингвистических познаний.

Оттфрид Брандманн был твердо уверен в том, что, имея Кэт и заключив сделку с Гибсоном, он получит ключ к богатству. В тот же вечер он стал хвастаться этим перед своими собутыльниками в пабе. За столом с ним сидели бывшие соседи и друзья из Рабен-Штейнфельда и Санкт-Паулидорфа. Манфред Шиб, Роберт Буше и другие, которые до сих пор жили в Нельсоне, перебиваясь случайными заработками, с тревогой обсуждали, стоит ли ехать вместе с Ланге и Брандманном в Аделаиду, что в Австралии. Оттфрид по мере сил пытался произвести на них впечатление, рассказывая о своих честолюбивых планах. Его громкий пронзительный голос слышала даже Ида, готовившая еду на кухне. Кэт в этот вечер с ней не было, поскольку после обеда она почувствовала себя дурно и решила прилечь.

– Чего вам не хватает, парни, так это решительности! – произнес Оттфрид чуть заплетающимся языком. – Вы думаете только о своей земле и общине. Но тем самым вы ничего не добьетесь! Это новая земля, друзья мои! Здесь можно построить свое счастье. Нужно только хватать его обеими руками…

Роберт Буше рассмеялся.

– Ты маленькую Кэт берешь за грудь или за бедра? – поинтересовался он. – Женщин ты заполучил, тут я ничего не скажу. Просто чудо, что Ида так спокойно к этому относится. Эльфрида, например, мне этого не спустила бы!

Оттфрид ударил себя кулаком в грудь.

– Н-да, возможно, тебе следовало бы проявить твердость. Спорим, твоя Фрида хочет ехать в Даун Андер вместе со всеми ханжами? – Он с важным видом произнес пренебрежительное название Австралии, популярное среди английских колонистов. – И всякий раз задает тебе жару, когда ты говоришь, что не хочешь строить третий Рабен-Штейнфельд? А вот моя Ида понимает, что к чему! Хорошая баба, нужно только выбить этого Карла у нее из головы.

Ида густо покраснела и увидела, с каким отвращением поморщился стоявший за стойкой Пэдди. Она и не знала, что толстый трактирщик так хорошо понимает по-немецки.

Оттфрид продолжал рассуждать:

– А Кэт, конечно, дикарка. Ее укротить было сложнее. Но…

– Ну-ка заткнись, Отти!

Оттфрид действительно умолк, когда Пэдди вдруг перебил его. Трактирщик обернулся к Иде и ободряюще подмигнул ей, а затем с грохотом поставил на стойку бутылку виски, приковав к себе всеобщее внимание.

– Кэт тебе не принадлежать. И ты ее не укрощать. Она свободна, и если умна, то не ходить с тобой!

Оттфрид с изумлением уставился на трактирщика. Прежде тот никогда не говорил с ним по-немецки, и эта вспышка ярости по-настоящему удивила его. Казалось, он даже дара речи лишился.

И тут заговорил Роберт Буше.

– Но, если она не принадлежит Оттфриду, – поинтересовался молодой человек, – от кого же тогда беременна эта стерва?

После слов Роберта разразилась настоящая буря. Ида не знала, оставаться ли ей в кухне или бежать во двор, чтобы предупредить Кэт. Однако Оттфриду не пришлось долго объяснять суть дела. Судя по всему, после слов Роберта он вдруг понял, почему обе «его» женщины так цепляются друг за друга, какая мрачная тайна придает им сил снова и снова восставать против него – и почему Кэт все еще здесь. Она ведь могла сбежать сразу после того, как поселенцы бросили Санкт-Паулидорф, и даже раньше. А с ребенком в животе ей некуда деваться, никто не возьмет ее на работу.

Буше подробно рассказывал о том, как его Эльфрида раскусила Кэт, но Оттфрид уже вышел из паба и направился в сарай, не преминув, впрочем, еще раз напомнить всем о своем праве собственности.

– Ну вот, слышишь, Пэдди! – погрозил он кулаком трактирщику. – У старины Отти не просто две бабы, он еще и обрюхатил обеих!

Кэт ужасно испугалась, когда в сарай ворвался Оттфрид, за спиной которого маячила перепуганная Ида.

– Это правда? – заорал Оттфрид. – У тебя будет от меня ребенок, и ты мне ничего не сказала? А ты, тварь, знала об этом? – Эти слова были адресованы уже Иде.

Кэт села.

– Да, я беременна, но ребенок принадлежит только мне, – с достоинством заявила она. – В конце концов, ты не можешь жениться на мне, чтобы все было по-честному. И не беспокойся насчет своей репутации, я очень скоро уйду. Я уверена, что какое-нибудь племя маори согласится приютить меня.

– Уйти? Племя? О чем ты болтаешь, глупая баба?

Оттфрид приближался к ней с угрожающим видом, но Кэт тут же вскочила, держа в руках нож, – намного быстрее, чем он ожидал.

– Не смей прикасаться ко мне! – зашипела она.

Оттфрид театральным жестом поднял руки:

– Последнее, чего я хотел бы, Кэт… Только не с моим ребенком в пузе, это может ему повредить. Кроме того, мне противно, если баба беременна. Но ты никуда не убежишь. Растить моего сына среди дикарей – еще чего не хватало!

– Это может быть девочка, – отозвалась Кэт. – И, как я уже сказала, это не твой ребенок.

– Еще как мой! Или у тебя были и другие мужики, а, Кэт? Когда я не видел? Порядочные отцы семейств из Санкт-Паулидорфа? Не верю, Кэт, никто не сумел бы укротить тебя. Для этого нужен Оттфрид Брандманн! – Он усмехнулся и ударил себя кулаком в грудь. – А моего ребенка ты родишь как полагается. Там, где я захочу.

Он принялся размахивать кулаками в воздухе, но особого впечатления на Кэт не произвел.

– И как это будет, Оттфрид? – подала голос Ида. Она смотрела то на одного, то на другую с надеждой и страхом. – Не можешь ведь ты притворяться, будто женат на обеих. Это грех. И это запрещено. У маори тоже, да, Кэт?

– В общем, не принято, – ответила девушка.

Она слышала, что в Полинезии маори практиковали многоженство, как и здесь в первые столетия после заселения Аотеароа. Но в ее племени никто не имел больше одной жены.

– У англичан это точно запрещено! – продолжала Ида.

Оттфрид расхохотался.

– Да мне плевать на это! – заявил он. – Кроме того, я боюсь… я боюсь, что наша маленькая Катарина не вышла бы за меня замуж, даже если бы я был свободен.

– Ни в коем случае! Даже если бы ты был последним мужчиной на земле! – фыркнула Кэт.

– В этом и нет нужды, – продолжал Оттфрид. – Серьезно, строго между нами, я от тебя ничего не хочу, Кэт. Ты слишком ловко обращаешься с ножом. Разок было очень даже мило, но вообще-то мне больше нравятся послушные женщины. Так что успокойся. Только ребенок – он мой, и ты у меня его не отнимешь. Ты не убежишь отсюда. Ты нужна мне. Разве Ида тебе не сказала?

– Что тебе нужен переводчик, чтобы обманывать маори? – Лицо Кэт исказила гримаса. – Почему же, сказала. Но я не хочу. Я не буду заниматься этим, Оттфрид. Мы с ребенком найдем себе другое место.

– Ты даже не знаешь, примет ли тебя племя! – наконец высказала свои опасения Ида. – Может быть… может быть…

– Что? – спросила Кэт. – Может быть, они убьют меня и съедят? Это смешно, Ида. В худшем случае они прогонят меня, и я отправлюсь попытать счастья в другом племени.

– Но ты сама говорила, что их не особенно много, – напомнила Ида. – Джоуи Гибсон тоже считает, что в Кентербери почти нет маори. И, если тебя никто не примет, ты останешься одна. И что потом?

Кэт закусила губу. Она не думала об этом, хотя, конечно, теоретически такое было возможно. Особенно если нгаи таху действительно живут, едва сводя концы с концами, как выразился Оттфрид. Она могла ему поверить, поскольку, кочуя вместе с нгати тоа по святым местам, она часто встречала племена, которые переходили с места на место только из экономических соображений. В своих мараэ они выращивали недостаточно, чтобы выжить, поэтому им приходилось подниматься на высокогорья, охотиться и рыбачить там. Захотят ли они возиться с белой женщиной и ее ребенком? Кроме того, Кэт понятия не имела, какой у них опыт общения с пакеха. Приходили ли к ним только относительно безобидные миссионеры или они уже сталкивались с торговцами землей, имевшими такие же гнусные намерения, как Оттфрид и Гибсон? Родственные связи с нгати тоа едва ли помогут Кэт. Каких-то пятнадцать лет назад Те Раупараха регулярно нападал на поселения нгаи таху. Кэт была вынуждена признаться себе, что не слишком хорошо продумала свой план.

– Что ты будешь делать тогда, Кэт? – не отставала Ида.

В глубине души она даже обрадовалась тому, что Оттфрид все узнал. Пока еще можно было хранить тайну, она не возражала, но теперь – как же ей хотелось, чтобы подруга осталась с ней!

– Тогда она отправится в ближайшее поселение белых и найдет там работу! – насмешливо заявил Оттфрид. – В тех чудесных заведениях, куда запросто возьмут бабу с ублюдком. Расспроси как-нибудь Люси, Кэт. У нее тоже есть озорник.

Ни Кэт, ни Ида не знали об этом, но, скорее всего, Люси отдала ребенка на попечение кому-то из знакомых. И эта мысль натолкнула Иду на спасительную идею.

– Имение в Пурау – насколько оно уединенное? – спросила она.

Оттфрид рассмеялся:

– Милая, в Пурау все уединенное. Поэтому безразлично, поедут со мной две, три или пять женщин. Об этом узнает разве что парочка китобоев, а они не станут болтать.

– Может быть, они даже восхищаться тобой будут, – злобно процедила Ида, но затем вернулась к своей идее: – Значит, может случиться так, что никто не узнает о беременности Кэт. Несколько месяцев она никому не будет показываться. А если даже и придется, то только в широком платье…

– Никто не увидит ее, если она не захочет, – заявил Оттфрид.

– Судя по всему, мой ребенок родится примерно в то же время, что и ребенок Кэт, – продолжала Ида. – Это могут быть двойняшки. – Она обернулась к подруге. – Ты понимаешь, Кэт? Обоих станут считать моими детьми, мы зарегистрируем их на Оттфрида. И твой ребенок не будет незаконнорожденным. А ты останешься с нами!

Кэт мысленно вернулась на китобойную станцию в заливе Пераки, к Сюзанне, Нони и Присцилле. Нет, ее ребенок ни в коем случае не должен расти так же, как она! Идея Иды оказалась не так уж плоха. Впрочем, Кэт не обязана соглашаться с ней сразу. Можно будет сначала осмотреться там, в Пурау, на равнинах. Прежде чем ее беременность станет заметна, она съездит с Оттфридом и Гибсоном к нгаи таху и прощупает почву, проверит, можно ли будет сбежать.

– Я поеду с вами, – неохотно согласилась она. – Не знаю, как все сложится, но… Хорошо, Ида. Я поеду с вами.

Оттфрид усмехнулся:

– Ну вот! Надо за это выпить. Двойняшки! Такое нужно отпраздновать.

Ида сняла передник. Она не собиралась возвращаться на кухню. Если кто-нибудь потребует еды, пусть Пэдди сам что-нибудь разогреет.

Кэт убрала нож. Ей по-прежнему было плохо и хотелось забраться обратно под одеяло. Может быть, она все же потеряет ребенка. Но на это Кэт всерьез не надеялась. Как ни крути, боги, похоже, на стороне Оттфрида.

– Он победил, – с горечью в голосе произнесла она.

 

Глава 3

После того как решение было принято, приготовления к отъезду в Пурау шли полным ходом. Джоуи Гибсон, невысокий сильный мужчина с суровым загорелым лицом, был китобоем и охотился на тюленей, когда потерял работу землемера. У него действительно водились какие-то деньги, и он вложил их сразу в две крытые повозки, которые доверху загрузил в Нельсоне. Оттфрид хвастался, что Партриджи продали эти товары по очень низким ценам, но если они действительно сделали ему скидку, то только ради Иды.

– Наверняка будет лучше, если вы отправитесь на полуостров Бэнкс, нежели в Австралию, – сочувственно произнесла миссис Партридж, когда Ида зашла к ним проведать Элсбет. – Бедная Бетти уже все глаза выплакала, она не хочет в Австралию, и точка. И я могу понять ее, она кое-что рассказала мне о вашем поселке в долине Маутера. – Ида обратила внимание на то, что она не стала называть эту местность Шахтсталем. – Прямо волосы дыбом! Бедная девочка, она ведь не может одна вести все хозяйство! Да еще и растить брата. Лучше бы оба ребенка остались здесь.

Ида была с ней совершенно согласна, однако прекрасно понимала, что ее отец никогда не пойдет на это. Якоб Ланге тяжело воспринял уже то, что Оттфрид решил остаться в Новой Зеландии. Для Брандманнов это тоже стало ударом, они сделали Оттфриду строгий выговор, который Ида выслушала молча. Родители бранили только своего сына. Когда Ида со смирением произнесла, что последует за своим мужем, куда бы тот ни направился, ее слова встретили лишь одобрение. Однако и госпожа Брандманн, и господин Ланге упрекали сына и зятя в том, что тот лишает Иду веры. Кроме того, оставшись наедине, мужчины говорили и о Кэт. Роберт Буше, впрочем, приказал своей жене помалкивать. Как бы там ни было, слух о беременности Кэт еще не достиг ушей родителей Оттфрида. Буше заявили, что не будут сопровождать переселенцев в Австралию. К этому моменту прибыло еще одно судно с колонистами из Германии. Некий граф Рантцау-Брайтенбург оплатил их проезд и приобрел для них землю, а за это должен был получить долю выращиваемых ими продуктов. Переселенцы, которые тоже оказались старолютеранами, поселились в горах над долиной реки Маутер, и семейства Буше и Шиб решили присоединиться к ним.

– Почему бы вам не поехать хотя бы в Рантцау? – спрашивала сына опечаленная госпожа Брандманн. Новые переселенцы назвали деревню в честь своего покровителя.

– Почему вы сами не хотите поехать в Рантцау? – ответила вопросом на вопрос Ида.

Она считала, что это менее рискованное предприятие, нежели переезд в Австралию. Но мужчины только покачали головами. Затем они попытались объяснить свой выбор, однако их аргументы не показались Иде убедительными.

– Все дело в том, что им придется приспосабливаться, – говорила она вечером, когда они с Кэт готовили ужин. – У жителей Рантцау есть свои старейшины, свои предстоятели, им не нужны ни отец, ни Брандманн. Не говоря уже об Оттфриде. Этот граф Рантцау все неплохо организовал, в деревне все наверняка говорят по-английски. Поэтому наши мужчины хотят пуститься в самостоятельное плавание, хотя это небезопасно.

В конце концов Ланге, Брандманны, Хаузеры и еще две семьи из Санкт-Паулидорфа приобрели билеты на судно, отправлявшееся в Аделаиду, что на юге Австралии, 15 января 1845 года. Этот город, насколько они знали, выгодно отличался от прочих австралийских поселений тем, что вырос не на месте колонии каторжников. Говорили, что там тоже есть старолютеране, которые бежали в Австралию еще во времена преследований со стороны короля Фридриха Вильгельма III. Может быть, они обрадуются братьям по вере.

Когда Ида прощалась со своей семьей, Франц горько плакал в объятиях сестры, но глаза Элсбет были сухими. Она смотрела прямо перед собой с безучастным лицом. Элсбет наверняка привлечет внимание сыновей переселенцев в Аделаиде, поскольку уже сейчас обещала стать писаной красавицей. Не такой мягкой и робкой, как Ида, скорее темпераментной и своенравной, с живой мимикой и резкими перепадами настроений.

– Такую красивую девушку, как Бетти, хорошо примут везде! – хотела подбодрить ее Кэт.

– Пожалуйста, Катарина, оставь свои грязные намеки! – сразу же осадил ее Якоб Ланге, когда Элсбет ответила Кэт робкой улыбкой. – Элсбет выйдет замуж за Фридриха Хаузера, как только подрастет. Все уже решено: он хороший, послушный мальчик, его вера и твердость выдержали все испытания Шахтсталя.

– Да, потому что он слишком глуп и ленив, чтобы сделать правильные выводы! – прошипела Элсбет, правда, по-английски.

Ида вяло отругала сестру, за что отец одарил ее гневным взглядом, хотя не понял ни слова. Его взбесило уже то, что Элсбет столь бегло говорила по-английски.

– От этого ты тоже отвыкай! – строго сказал он. – Я не потерплю, чтобы вы вели беседы через мою голову. Ты ведь прекрасно знаешь, Элсбет, что я тебя не понимаю.

– Так выучи же наконец английский, отец! – крикнула ему в лицо Элсбет. – Итак, Ида, good bye, farewell. Мне нужно собирать вещи. – С этими словами она отвернулась и стала подниматься по лестнице в комнату, которую ей выделили Партриджи.

– Что ж, кажется, она смирилась, – вздохнула Ида, задумчиво поглаживая себя по животу.

Уже было видно, что она в положении, однако живот у нее был далеко не таким круглым, как обычно у женщин на пятом месяце. И у Кэт тоже. Если она надевала просторное платье – она специально выбрала его для себя из тех вещей, которые подарили беженцам жители Нельсона, – ее состояние нельзя было заметить. Девушка объясняла это лишениями, пережитыми в первые месяцы беременности, и трудным бегством из деревни, однако за ребенка не тревожилась. Ида страдала еще больше. У нее снова появилась одышка, когда она возвращалась вместе с Кэт в портовый квартал, чтобы открыть кухню паба. Они сделают это в последний раз. На следующее утро, когда судно, идущее в Австралию, снимется с якоря, молодое семейство Брандманн тоже собиралось отправиться в свой новый дом.

– Если получится, конечно, – произнесла Кэт.

Она надеялась, что Элсбет не наделает глупостей. Жизнь в австралийском поселении, основанном по образу и подобию Санкт-Паулидорфа, вряд ли будет веселой, однако альтернативы у одинокой четырнадцатилетней девушки в Новой Зеландии не было.

Оттфрид и Джоуи Гибсон решили пробираться в Пурау по восточному побережью на юг. Это будет более долгий путь, чем напрямик через остров, но зато менее опасный. У воды они с большей вероятностью могли встретить поселение, чтобы отдохнуть в нем, да и дороги там были наверняка получше. Им предстояло преодолеть около двухсот миль, и путь обещал быть тяжелым, как для людей, так и для животных. Оттфрид и Гибсон купили для повозок сильных, выносливых, но довольно резвых лошадей. К вящей радости Кэт, они приобрели тех каурых кобылок, с которыми она делила хлев в Санкт-Паулидорфе, а две другие лошади были рыжей масти. И теперь каждой повозкой управлял мужчина, Кэт ехала вместе с Гибсоном, а Ида с Оттфридом. Довольный Охотник бежал следом, радуясь этой прогулке. В пабе Нельсона ему было ужасно скучно.

Когда они выехали из Нельсона на равнину Вайрау, Ида с грустью смотрела на эту прекрасную землю, которой они лишились из-за ссоры Уэйкфилда с маори. Равнина раскинулась возле бухты с красивыми пляжами, позади виднелись Альпы, и климат здесь был удивительно мягким, даже лучше, чем в Нельсоне. В этот день солнце сияло в безоблачном небе, воздух казался прозрачным, как стекло, а море – гладким, словно зеркало. Почти на всем протяжении равнину покрывал лес, но кое-где росли только травы туссока – тут деревья когда-то вырубили маори. Те Ронга говорила Кэт, что в тех местах Южного острова, где лес выкорчевывали, деревья больше не росли, даже если маори ничего там не выращивали, бросив близлежащую деревню. Вместо этого в таких местах разрасталась жесткая трава.

– Эта трава должна понравиться овцам, – заметил Гибсон. – Редвуды, мои соседи в Пурау, уже привезли парочку с Северного острова. Но насколько это перспективное занятие?

Ида с удовольствием занялась бы овцеводством. В Рабен-Штейнфельде ее семья держала козу, которую она доила. Иногда из молока делали сыр. Ей нравилось этим заниматься, она прекрасно разбиралась в производстве сыра. Что касается Кэт, она никогда в жизни не видела ни овец, ни коз.

– Не важно, землю можно и перепахать, – с ухмылкой заявил Оттфрид. – Но с этим мы покончили! Мы будем не обрабатывать, а продавать! Пусть другие пропадают в поле, а мы будем собирать деньги.

Якоб Ланге строго спросил бы его, благословил ли это Господь, однако Ида промолчала. Молиться ей надоело еще в Санкт-Паулидорфе. И кто она такая, чтобы упрекать Оттфрида?

– Все сложилось бы совсем иначе, если бы мы поселились здесь, – с грустью сказала она Кэт.

Та пожала плечами. Она не стала рассказывать Иде, как близки они были к своей мечте. Те Раупараха согласился бы вести переговоры, если бы Уэйкфилд вел себя более дипломатично. Даже несмотря на его грубость, ситуацию еще можно было спасти, если бы Кэт и Фенрою позволили все решить между собой. И только проклятый выстрел, сделанный кем-то из белых, разрушил все. Не только мир Кэт: теперь девушка понимала, что и мир Иды тоже.

Наконец они оставили позади прелестный пейзаж с пальмами и пляжами и выехали на побережье. Они двигались на юг по дорогам, которые проложили китобои и миссионеры, но чаще по тропам маори, которые легко распознавала Кэт. К сожалению, они редко бывали достаточно широкими для того, чтобы по ним могли проехать крытые повозки, и приходилось расширять их или гнать повозку по корням и пенькам. Им стало полегче, когда они выбрались к самому морю, а затем, уже дальше к югу, их путь лежал вдоль крутых обрывов. Здесь за все злоключения их вознаграждал вид на море. Путешественники смотрели на обрамленные скалами бухты и пустынные пляжи, усыпанные галькой или песком, напоминавшие Иде Байю. Она еще отлично помнила, как шуршит под ногами теплый песок, и всячески пыталась не думать о том, как сверкали глаза Карла… Карл полюбил Байю так же, как и она. Он приглашал ее остаться с ним в раю. Тогда она отнеслась к этому как к искушению, и следовало бы гордиться тем, что она устояла перед ним, но, даже если это был грех, она не могла забыть Байю, Карла и его поцелуй.

Вечерами они обычно отдыхали под сенью лесов. Оттфрид и Гибсон чувствовали себя там в относительной безопасности. Кэт только смеялась над ними. Если в окрестностях жили племена маори, они наверняка не спускали глаз с путешественников, а если они решат напасть, их атака застанет Оттфрида и Гибсона врасплох, как бы они ни клялись, что у них все под контролем. Мужчины с важным видом клали рядом свои мушкеты, когда садились к костру, который каждый вечер разводила Кэт и на котором готовила Ида. Ужинали они чаще всего молча, днем тоже почти не разговаривали.

Спутники решили, что лучше будет притвориться, будто они – две семейные пары, которые едут на юг в поисках подходящей земли. По крайней мере, именно это должна была сказать маори Кэт, если бы им встретилась деревня или патрули разведчиков. Если им повезет, коренные жители острова пропустят их, предполагая, что под брезентом лежит домашняя утварь и строительные материалы, а вовсе не ценные товары. Поэтому Кэт сидела весь день на козлах рядом с Гибсоном, который недоверчиво молчал и даже не пытался к ней притронуться. Судя по всему, Оттфрид рассказал ему, как ловко она умеет обращаться с ножом.

На второй крытой повозке в таком же молчании ехали Ида и Оттфрид. Атмосфера была напряженной, легче не становилось даже тогда, когда Ида, несмотря на весьма скудные запасы провианта, готовила поразительно вкусные блюда. Кэт и Гибсон добывали для них рыбу, ягоды и корнеплоды, а иногда в расставленные на ночь силки попадались даже птицы.

Гибсон был лучше подготовлен к жизни в глуши, нежели Оттфрид, и Кэт очень хотелось знать, где он всему этому научился, однако она решила ни о чем не спрашивать. Она пыталась как можно меньше общаться с мужчинами и всякий раз радовалась возможности забраться после ужина в палатку, которую они делили с Идой. Оттфрид и Гибсон ночевали в другой палатке. Если местные маори действительно наблюдали за ними, это могло показаться им странным, однако, судя по всему, ссориться с ними туземцы не хотели.

Чтобы не впадать в искушение, Оттфрид и Гибсон в дороге почти не прикасались к грузу. Товары были надежно спрятаны под брезентом, обе палатки и провиант они хранили под козлами повозок. И только через три дня, когда прошел сильный дождь и женщинам срочно потребовалась сухая одежда, Кэт заглянула под брезент. Она испуганно отпрянула, увидев перед собой бледное лицо вместо дешевого тряпья, которое Гибсон собирался продавать маори. Элсбет Ланге щурилась от яркого дневного света.

– Бетти!

Кэт отбросила в сторону брезент и увидела второго пассажира – Эриха Брандманна.

– Пожалуйста, не ругайся! – прошептала Элсбет. – Лучше всего… просто не выдавай нас.

Но, разумеется, было уже поздно. Удивленный возглас Кэт услышал Гибсон, и, когда он, смеясь, полез под брезент, Оттфрид и Ида догадались, что происходит нечто незапланированное.

– Ох, ну ничего себе! Ромео и Джульетта! – Гибсон галантно подал руку Элсбет, чтобы помочь ей выбраться из повозки.

– Нет, Эрик и Бетти, сэр! – поправил его Эрих и удивился, когда тот развеселился еще больше.

– Эрих! – Потрясенный Оттфрид узнал своего брата. – Что ты здесь делаешь? Ты ведь должен быть с семьей на судне, а не здесь, с этой девушкой. Как тебе не стыдно – бесчестить свояченицу собственного брата!

Гибсон снова расхохотался:

– Да брось ты, Оттфрид, если он ее и обесчестил, то это было самое беззвучное лишение девственности в истории человечества. Они ведь сидели тихо, как мышки. Кстати, чем вы там занимались две ночи подряд?

Днем звуки мог заглушать стук колес, цокот копыт и фырканье лошадей, но ночью тишину нарушали разве что резкие голоса ночных птиц.

Элсбет тут же покраснела.

– Мы ничего не делали, – прошептала она. – Мы просто хотели…

– Вы просто хотели не слушать родителей и подчиняться лишь собственным прихотям! – бушевал Оттфрид. – Нужно отправить вас обратно!

– Мы не хотим ехать в Аделаиду, – пояснил Эрих.

– Ты собираешься возвращаться? – Голос Кэт прозвучал резко. – Проделать весь путь обратно? По таким дорогам? Да ты спятил, Оттфрид!

– На мне лежит серьезная ответственность за моего брата и всю семью!

Гибсон возвел глаза к небу. Он вряд ли много понимал в разговоре, который велся на немецком языке, но его тональность позволяла предположить, о чем идет речь.

– Хватит строить из себя святошу, – осадил он Оттфрида. – Только не ты, бабник ты эдакий.

– Кто эдакий? – спросил у Элсбет Эрих.

Кэт оставалось лишь надеяться, что девушка не поняла этого слова. К счастью, та в недоумении пожала плечами.

– Мы ни в коем случае не станем возвращать Ромео и Джульетту обратно. Кроме того, кому возвращать? Судно уже давно отплыло в Аделаиду. Или ты думаешь, что старый Ланге отправил своих поселенцев в Австралию, а сам остался искать пропавшую дочь? И я понятия не имею, когда будет следующий парусник. Собираешься ли ты до тех пор держать ее взаперти, Отти, да еще и рот ей заткнуть? А потом силой тащить ее на судно?

Ида покачала головой. Пока что она молча наблюдала за происходящим, но теперь сочла нужным вмешаться.

– Мой отец не примет Элсбет обратно, – спокойно сказала она. – Он едва не… Он меня… Я хочу сказать, что однажды он ужасно разозлился, когда увидел, что я разговариваю с чужаком. А моя сестра провела столько времени наедине с Эрихом…

– Но ведь мы ничего не делали! – повторила Элсбет.

– Это правда, – добавил Эрих, который покраснел так же густо, как и его подруга.

– А куда вы вообще направлялись? – поинтересовалась Кэт. – Должна же у вас быть какая-то цель.

Сама она прекрасно понимала обоих, и побег Бетти и Эрика до боли напомнил ей собственное бегство восемь лет назад. Тогда у нее не было никакого плана.

– В Веллингтон, – сразу же ответила Элсбет. – Ну, для начала с вами в Пурау. Но мы слышали, что это недалеко от Порт-Виктории, а оттуда отплывают суда.

– И мы вам не помешаем, сэр! – обратился к Гибсону Эрих, рассчитывая скорее на его поддержку, нежели на поддержку женщин. – Мы сядем на первый же корабль.

– Вообще-то Нельсон ближе к Веллингтону, чем Порт-Виктория, – заметила Кэт.

Эрих кивнул:

– Да. Но судна в тот момент не было. Его ждали только на следующей неделе, как нам сказали в порту. Мы не смогли бы так долго прятаться в Нельсоне. В Порт-Виктории это будет проще, там нас никто не знает.

– Я думал, у вас много английских друзей, – усмехнулся Оттфрид. – Вас никто не захотел приютить?

– Не глупи, Оттфрид, – снова вмешалась Ида. – И Партриджи, и Макдаффы, и миссис Робинс – порядочные люди. Они не станут прятать детей от родителей. Миссис Партридж с удовольствием приняла бы Элсбет на работу, она мне говорила об этом. Но только с разрешения отца.

– И что вы собираетесь делать в Веллингтоне? – продолжала расспрашивать Кэт.

– Искать работу! – заявил Эрих. – Мистер Макдафф говорит, что это уже самый настоящий город. Думаю, кому-нибудь понадобится посыльный.

– Или служанка, – добавила Элсбет. – Мы бы прибавили себе пару лет.

– Значит, ты даже не собираешься жениться на ней? – вновь набросился на брата Оттфрид.

Эрих потупился и произнес, глядя сквозь опущенные ресницы:

– Мне ведь всего четырнадцать. И Бетти тоже. Может быть, позже…

Элсбет снова покраснела и украдкой покосилась на друга. Значит, прежде на эту тему они не говорили.

– Ладно, лично я за то, чтобы ехать дальше, – произнес Гибсон. – Иначе мы сегодня так и не тронемся с места. Потом решим, что делать с Ромео и Джульеттой. Но сейчас вы поедете с нами на козлах, детки, и будете помогать! Я прекрасно понимаю, что тебе не хочется в Австралию, мистер Монтекки. Но за то, что я тащил тебя три дня по подлеску, ты поплатишься!

– Почему вы называете его мистером Монтекки, сэр? – поинтересовалась Элсбет, когда они с Эрихом, повинуясь его приказу, сели на козлы повозки, которую он вел. Судя по всему, общество старших брата и сестры нравилось им меньше. – И Ро… Ромео? Его фамилия Брандманн. Эрик Брандманн. А я – Бетти, а никакая не Джульетта.

Гибсон рассмеялся:

– Это просто намек, малышка. На одну историю, которую знают все в Англии. Ромео и Джульетта – весьма знаменитая парочка. И они были такими же юными, как вы.

– И все закончилось хорошо? – спросила Бетти. – Ну, я имею в виду их историю.

Гибсон покачал головой:

– Нет. Закончилась она плохо. Но во времена мистера Шекспира Веллингтон еще не существовал.

Бетти и Эрик помогли скоротать время Кэт и Гибсону, в красках описывая свое бегство.

– Ночью мы забрались в повозки, еще до того, как вы выехали. А потом выбирались, когда вы останавливались. Нужно было ведь иногда… – Бетти покраснела, намекая на физические потребности.

– Хотя мы почти ничего не пили! – уточнил Эрик.

– Вы далеко отходили от повозок, когда вечерами усаживались у костра, никто не смотрел в ту сторону. Тогда мы вылезали наружу.

Ели эти двое тоже очень мало. Провиант, который они прихватили с собой, закончился еще на второй день, и теперь они жадно поглощали хлеб, сыр и сушеное мясо из запасов Кэт, время от времени восторгаясь восхитительными пейзажами, открывавшимися перед ними.

– Какой красивый пляж! Как в Байе.

– Но там было теплее.

– И музыка была хорошая. Ты еще вспоминаешь ту музыку?

– Конечно!

Эрик принялся выстукивать довольно четкий ритм, напевая себе под нос. Бетти тут же присоединилась к нему. Кэт, обернувшаяся, чтобы посмотреть, как там Ида, увидела, как на лице ее промелькнула тоска…

Вечером, когда путешественники собрались у костра, их случайные попутчики тоже разрядили атмосферу. Бетти и Эрик так же жадно хлебали уху, как и взрослые: последний отрезок проделанного в тот день пути оказался достаточно тяжелым, и оба безропотно выполнили свою часть работы, волоча повозку по топкой дороге. Однако они вовсе не собирались молча лежать и смотреть на звездное небо, а затем отправиться спать. Вместо этого они оживленно болтали, пока повисшее в воздухе напряжение не заставило их умолкнуть. Бетти переводила удивленный взгляд с одного взрослого на другого.

– А почему… почему бы вам не рассказать нам какую-нибудь историю? – робко попросила она Гибсона, решившись растопить лед молчания. – Ну, ту, о которой вы тогда говорили. Которую знают все в Англии.

Гибсон отмахнулся:

– Я не умею рассказывать истории.

– Ах, не может быть! – мило улыбнулась ему Бетти. – Наверняка умеете. Просто попробуйте!

Ида решила переступить через свою гордость. Будет лучше, если дети не заметят, как обстоят дела между нею, Кэт и Оттфридом. Они могут что-то заподозрить, если она сейчас уйдет в палатку вместе с Кэт, а не с мужем. Кроме того, возможно, действительно пора уже растопить лед.

– Вы нас заинтриговали, мистер Гибсон, – произнесла она хрипловатым голосом и устало улыбнулась компаньону мужа. – Так что, пожалуйста, расскажите нам эту историю!

Гибсон откашлялся.

– Ну ладно, – начал он. – Жили-были две семьи…

Вскоре Бетти, Эрик, Ида и Кэт, как зачарованные, слушали его рассказ. Первые фразы получились не слишком удачными, но Джоуи быстро вошел во вкус, и в конце, когда он весьма трогательно описал, как Джульетта последовала за Ромео даже в смерти, Ида и ее сестра расплакались.

– Как красиво! – всхлипывала Бетти. – А других историй вы не знаете?

Джоуи рассмеялся:

– Нет. По крайней мере таких, которые мне хотелось бы рассказать сегодня вечером. Сейчас мне нужно выпить, чтобы промочить горло. Пусть теперь рассказывает кто-нибудь другой…

Он поднялся, принес из своей повозки бутылку виски и, сделав большой глоток, протянул ее Кэт, сидевшей ближе всех к нему. Та с удивлением приняла бутылку, отхлебнула из нее, а затем передала ее Эрику. Мальчик с гордостью взял бутылку, но пил очень осторожно. Было ясно, что он не впервые пробует алкогольный напиток, несмотря на всю строгость старого Брандманна.

– Ну, так что насчет еще одной истории? – спросила Бетти, которая тоже храбро отхлебнула из горлышка, кое-как совладав потом с приступом кашля.

– На сегодня хватит, – сказала ей Кэт. – Нам всем нужно поспать. Но завтра… завтра я тоже что-нибудь расскажу. Историю о том, как была открыта Аотеароа.

– География? – Эрику тут же стало скучно.

Пастор Рименшнайдер регулярно занимался с детьми поселенцев, но вдохновить их своими рассказами не сумел.

Кэт рассмеялась:

– Нет. Это история любви. С убийством и предательством, похищением женщин… У маори тоже есть свои Ромео и Джульетта. Хотя здесь их называют Папа и Ранги… Но, как я уже говорила, это будет завтра. Теперь же мы все идем спать. Бетти устроится с нами в палатке, а Эрик – под повозкой.

Ида и Оттфрид никогда прежде не слышали никаких историй, кроме библейских, за исключением тех немногих рассказов, которые Ида помнила еще со школы. Однако жившая среди маори Кэт знала множество сказок, поэтому на следующий вечер уже она развлекала своих спутников легендой о Купе, похитившем Куру-маро-тини. Он бежал вместе с ней и обнаружил закрытый пеленой тумана остров, который Куру сначала приняла за облако.

– Они назвали его Аотеароа, землей большого белого облака, и он стал их новой родиной. Позднее Купе вернулся на Гавайки и привез других поселенцев. И это не выдуманная история! Все маори до сих пор помнят, как назывался каноэ, на котором прибыли в Аотеароа их предки.

Кэт рассказывала о приключениях полубога Мауи, который однажды отправился ловить рыбу, и его лодка перевернулась. Его каноэ стало Южным островом Новой Зеландии, а пойманная рыба – Северным. А поскольку этот хитрый парень всем понравился, Кэт поведала и о других его приключениях: о ловушке, которую он как-то поставил для солнца, о том, как он принес людям огонь.

Иде вспомнились греческие сказания в изложении учителя Бракеля, и, после нескольких глотков виски, она медленно, но на очень правильном английском языке начала рассказывать легенду о Прометее.

Эти вечерние посиделки быстро вошли в привычку, путешественники предвкушали их целый день. Так здорово было отвлечься от трудностей пути! Гибсон в ярких красках излагал английские драмы и приключения рыцарей. Кэт время от времени вспоминала какой-нибудь ориентир, например гору, огромное дерево каури или озеро, о которых рассказывала ей Те Ронга. Маори верили, что вся природа живая, что у каждой горы и у каждого дерева есть божество или дух, который может радоваться или грустить, влюбляться, испытывать ревность, зависть или злость, а зачастую даже беспощадно мстить своим врагам.

В рассказах Кэт Новая Зеландия словно бы оживала, в первую очередь для детей. Вскоре Бетти и Эрик принялись давать имена встречавшимся по пути деревьям и придумывать истории о том, что могло заставить их духов поселиться именно здесь. Кэт и Гибсон веселились от души, в то время как Иду это все еще смущало. Их отец отругал бы Кэт за такие рассказы, а Элсбет строго наказал бы за языческие фантазии. Господь, с которым он вырос, не обладал чувством юмора.

 

Глава 4

Последний отрезок пути до Пурау проходил через довольно ровную местность. Здесь, по словам Гибсона, начинались равнины Кентербери, которые предполагалось в дальнейшем осваивать для поселенцев. Бесконечные пространства туссока, заросшие травой, казалось, только и ждали, когда их распашут и начнут возделывать усердные колонисты. С помощью живших в устье Ваймакарири рыбаков путешественники пересекли реку и повернули вглубь острова.

– Если вы собираетесь в Порт-Викторию, то здесь вам налево, – сказал Гибсон Бетти и Эрику, которые после этих слов нерешительно переглянулись.

Вообще-то им хотелось остаться со взрослыми – по крайней мере, Бетти чувствовала бы себя увереннее рядом с сестрой, нежели без нее в Веллингтоне. А если в Пурау Иду и Оттфрида действительно ждет уже построенная ферма… Может быть, они с Эриком тоже смогут принести какую-то пользу, пока не подрастут и не научатся бегло говорить по-английски?

– Мы сначала посмотрим, куда вы направляетесь! – решительно заявила Бетти. – Или оттуда слишком далеко до Порт-Виктории?

Гибсон покачал головой.

– Миль пятнадцать-двадцать, на лодке вообще рукой подать, – ответил он.

Бетти с Эриком перевели дух.

– Тогда мы пока что поедем с вами, – сказал брат Оттфрида.

И действительно, путешественники вскоре достигли полуострова Бэнкс – это была холмистая и поросшая лесом местность. Кэт знала, что поселения маори существуют здесь уже с давних времен.

– Считается, что Мауи, полубог, создал этот полуостров, – рассказывала она замершим в ожидании детям. – Однажды он остановился здесь в своем каноэ, и вдруг из моря вышел великан и пожелал сразиться с ним. Мауи бросил в него парочку скал, – она махнула рукой, указывая на холмы, между которыми вел повозку Гибсон, – а когда великан исчез под ними, Мауи решил, что победил его. Но позже он все же зашевелился, расколов камень, и только после этого Мауи сумел окончательно расправиться с ним. В итоге возникли две бухты, где отлично ловится рыба. В них стали жить люди, которые назвали одно из поселений Пурау.

– Но теперь там нет дикарей, – заявил Гибсон, что, судя по всему, должно было успокоить остальных. Однако Кэт поглядела на него с укоризной.

Заметив взгляд девушки, тот возвел глаза к небу.

– Да не смотри ты так! – накинулся он на нее. – Я их не прогонял. Они сами друг другу в волосы вцепились. В общем, ушли они. Это не имеет никакого отношения к белым в Порт-Виктории.

– Некоторое все же имеет, – возразила Кэт. – Те Ронга говорила, что многие умерли от болезней еще до того, как Те Раупараха напал на них. Болезни принесли пакеха.

Гибсон пожал плечами.

– Я их оспой не заражал, – заявил он. – Однако же и скучать по ним не буду. Без этих ребят все гораздо проще.

На это Кэт отвечать не стала. Перед ними возникла бухта Пурау, и девушка с увлечением рассматривала окружающий пейзаж. И правда, казалось, что кто-то разрубил здесь холмы топором. Море было лазурно-голубым. Казалось, оно отражало все оттенки зелени холмов. Иногда растительность обрывалась только у самой воды, во многих местах встречались белые песчаные пляжи. По обочинам торной дороги росли цветущие кусты гибискуса. Были здесь и южные буки, но встречались и пальмы, рата и папоротники. Бесчисленные цветы и листья, иголки и ветки сверкали всеми оттенками зеленого, золотого, красного и фиолетового.

– Как красиво! – мечтательно вздохнула Ида.

Молодая женщина обрадовалась еще больше, увидев на одном из холмов ферму. Постройка была деревянной, но не такой крепкой на вид, как дома в Санкт-Паулидорфе, зато двухэтажной, с верандой, – подобные здания Ида часто видела в Нельсоне. К дому примыкали конюшни и огороженные выгоны для домашнего скота. Имение выглядело ухоженным и приветливым, от него открывался восхитительный вид на узкий пляж и море. У причала покачивалась на волнах лодка.

– Это она? – с восхищением воскликнула Ида, достаточно громко, чтобы сидевший на другой повозке Джоуи услышал ее. – Мы будем жить здесь? О, мистер Гибсон, я никогда не думала, что здесь так красиво!

Джоуи Гибсон подъехал к ней поближе.

– Джоуи. Ида, называй меня Джоуи. Сколько раз повторять тебе, мы ведь не на балу! И нет, ты будешь жить не здесь, впрочем, совсем неподалеку. Это ферма Редвудов. Разве вы не видите овец? Они возлагают на этих животных большие надежды, привезли несколько голов с Северного острова. Конечно, это гораздо проще, чем распахивать землю.

Ида могла бы сказать ему, что уход за овцами и их разведение – это тяжелый труд, кроме того, овец нужно доить и затем делать сыр из молока, их также нужно стричь, а потом перерабатывать шерсть, но она решила промолчать. Ида уже знала, что Гибсон на ферме никогда не работал. Он вырос в Лондоне, в семье купца, не богатого, но и не нуждающегося. Отцу хватило средств, чтобы отправить сына в хорошую школу, а затем и в университет. Однако Джоуи не захотел заниматься геологией исключительно в теории, его манили приключения. Поэтому он выучил ровно столько, чтобы суметь обратить свои знания в деньги, и отправился за море. Новая Зеландия подвернулась ему скорее случайно, но, поскольку здесь он сразу же мог начать работать землемером, молодой человек решил остаться. Вместе с Таккеттом он объездил весь Северный остров, а когда сотрудничество не сложилось, он решил попытать счастья как китобой и охотник на тюленей – обычное занятие для искателей приключений в этой стране.

Это ремесло ему не понравилось, поскольку, по мнению Кэт, было чересчур кровавым и грязным для образованного человека. Ида же считала, что эта работа показалась ему слишком тяжелой. Уже через несколько дней совместного путешествия она поняла, что Гибсон работать не любит. Особенно это стало заметно после того, как к ним присоединились Бетти и Эрик: он все придумывал какие-то отговорки, чтобы заставить Эрика разводить костер, ловить рыбу и устанавливать палатки вместо него. Ему больше нравилось пить и разговаривать – возможно, это и стало причиной его разрыва с Таккеттом.

Тут Бетти наконец заметила овец, которые паслись в загоне рядом с домом, – и так разволновалась, словно никогда прежде не видела этих животных. Кэт, которая действительно видела овец впервые, с интересом разглядывала их короткую шерсть.

– А я думала, они пушистые! – крикнула она, обращаясь к сидевшей на другой повозке Иде. – Вроде Охотника. – Встревожившись, она свистнула собаке, которая, учуяв овец, помчалась к стаду. – Эти кажутся какими-то общипанными.

– Их постригли! – захихикала Бетти. – Шерсть можно прясть.

Джоуи направил повозку к дому, и Кэт увидела довольно молодого мужчину, рубившего дрова рядом с загоном для овец. Рядом с ним лежала черно-белая собака смешанной породы, которая громко залаяла при их приближении. Охотник забыл про овец и, радостно виляя хвостом, бросился к ней. Мужчина поднял голову.

– Здорово, Эдвард! – с улыбкой сказал Джоуи.

Судя по выражению его лица, мужчина не слишком обрадовался этой встрече.

– Здорово, Гибсон, – отозвался он. – Опять в наших краях? – Тут он увидел сидевшую в повозке Кэт и заставил себя улыбнуться. – И, как я вижу, не один. Неужели передо мной миссис Гибсон? И ты хочешь еще раз попытаться устроиться на ферме, Джоуи? Поработать честно? Что ж, некоторым требуется для этого настоящая женщина! Прошу прощения… – Он обернулся к Кэт, вытер руки о штаны, снял шляпу и церемонно поклонился. – Меня зовут Эдвард Редвуд. – И он протянул Кэт руку.

– Нет, это не моя жена, – перебил его Гибсон. – Ты же меня знаешь, одной женщины мне не хватит.

Лицо Редвуда помрачнело.

– Да уж, вижу, – буркнул он, заметив наконец и Бетти. – Но…

– Это все Отти, – заявил Гибсон и вместо объяснений махнул рукой в сторону повозки Оттфрида, которая как раз остановилась рядом. – Отти Брандмэн, – представил он его. – Мой компаньон. И с ним его жена Ида.

Редвуд окинул вновь прибывших строгим взглядом, заставив себя вежливо произнести:

– Мистер Брандмэн… Миссис Брандмэн…

Он смог натянуто улыбнуться Иде, но то, что Оттфрида назвали компаньоном Гибсона, ему совсем не понравилось. Однако он относился к своему соседу Гибсону скорее не враждебно, а сдержанно.

– Что же вы сидите, спускайтесь, – наконец произнес он, решив все же проявить гостеприимство. – Джеймс и Джозеф уехали по делам, а Лора дома. Она с удовольствием угостит вас чем-нибудь освежающим.

Пока Кэт раздумывала, насколько искренним является это приглашение, Ида уже соскочила с козел: ей не терпелось познакомиться с соседкой. Вскоре открылась дверь и во двор вышла хрупкая женщина с каштановыми волосами, которая пришла в полный восторг от гостей.

– Привет, какой сюрприз! Господи, вы первые женщины, которых я видела за… боже мой, кажется, за целый год! Уже начала чувствовать себя, как Ева в раю: красивый пейзаж, но не с кем обменяться рецептами! – Она рассмеялась.

Кэт и Бетти ответили на ее улыбку, однако Иду ее слова в некоторой степени шокировали. Неужели она сравнивает себя с Евой из Эдемского сада? Разве можно так запросто шутить на библейские темы?

– Зато у тебя трое мужчин, а у Евы был всего один! – усмехнулся Эдвард Редвуд и представил гостям молодую женщину: – Это Лора, жена моего брата Джозефа. Одна ведет все хозяйство и отлично держит нас в руках!

– Значит, вот кем ты меня считаешь – укротительницей? – пошутила Лора. – Я твои слова запомню, Эд! Теперь завтрак я буду подавать только после того, как каждый из вас прыгнет через обруч. Но спускайтесь же наконец! – позвала она Кэт, Джоуи и детей.

Оттфрид спрыгнул с повозки следом за Идой и привязал лошадей к ограде загона. В этот момент он как раз обменивался рукопожатием с Эдвардом Редвудом.

– За доброе соседство! – произнес он по-немецки.

Непонимающий взгляд Редвуда его не смутил. Ида пробормотала: «Nice to meet you», словно не желая показывать, что знает английский язык лучше мужа.

Джоуи Гибсон тоже привязал своих лошадей. Кэт и Ида подошли к Лоре.

– Очень рада познакомиться с вами! – произнесла Ида, медленно, но совершенно верно употребляя английские слова. – Меня зовут Ида Брандманн. А это Кэт.

Лора Редвуд протянула руку обеим.

– Кэт как Кэтрин? – спросила она.

Кэт улыбнулась:

– Нет, Кэт – как кошка, миссис Редвуд. Просто Кэт, прошу вас. Или… или Поти…

Она и сама не знала, почему назвалась маорийским именем. Впрочем, все равно ведь придется рассказывать свою историю, если Оттфрид и Джоуи представят ее как переводчика. А это был только вопрос времени. Джоуи как раз излагал Эду свою новую коммерческую идею.

Лора кивнула.

– А меня, пожалуйста, называйте просто Лора! – попросила она. – Не будем тратить время на этикет. Но вы ведь мисс, верно? Если я правильно поняла, то вы – не миссис Гибсон?

Кэт отмахнулась:

– Нет, я была служанкой Брандманнов. Работала у них в хозяйстве. Но это долгая история.

Лора жестом пригласила всех в дом:

– Расскажете за чаем. Или лучше сварить кофе? Мы же из Йоркшира, больше любим чай. Вы ведь не англичанка, Ида?

Ида покачала головой и представила Бетти и Эрика, которые робко приблизились к беседующим женщинам. Гибсон все еще разговаривал с Редвудом, Оттфрид стоял рядом с ними. Он пытался делать вид, что понимает их, хотя все вокруг говорили по-английски очень быстро и многое наверняка оставалось для него неясным. Дети почувствовали себя лишними.

– Моя сестра Элс… Бетти! И мой юный деверь Эрик.

Лора радостно захлопала в ладоши:

– Как мило, целая семья! Места там, наверху, в форте, предостаточно. Если, конечно, вы не побоитесь жить в нем. Лично мне там немного не по себе. Но вы, разумеется, будете решать сами!

И она повела женщин и Эрика в дом, типичную фермерскую постройку, в центре которой находилась кухня – царство Лоры. Здесь же стоял большой обеденный стол. Судя по всему, Редвуды жили очень просто. Лора поставила перед гостями толстые глиняные кружки для чая и несколько стаканов.

– Это если кому-то захочется лимонаду. Лимонов у нас, конечно, нет, только яблоня, я ее холю и лелею, а осенью варю яблочный сок и разбавляю его водой. Говорю же, здесь как в раю! – Женщина захихикала, и ее испещренное морщинками загорелое лицо стало лукавым, как у сказочного кобольда.

Бетти и Эрик тем временем принюхивались, поглядывая на огромную железную плиту, источавшую чудесный аромат. Свежая выпечка… Ида невольно вспомнила, как они встречали Рождество в Рабен-Штейнфельде, но Лора достала из печи не ванильные рогалики и не пирожные с корицей в форме звездочек, а продолговатые светлые пирожки.

– Сконы, – объявила она, когда Бетти в недоумении посмотрела на выпечку. – И можете спокойно таскать их из-под носа у моих мужчин!

Она поставила на стол тарелки, масло, варенье и показала гостям, как едят традиционную английскую выпечку.

– Значит, вы немцы? – спросила она. – Или голландцы? Немцы у нас в округе уже бывали. Хемпельманны жили на другой стороне полуострова, в заливе Пераки. Я там, правда, еще никогда не была, не самый ближний свет.

Ида покосилась на Кэт и, поскольку та промолчала, произнесла:

– Мы жили в Нельсоне, в Санкт-Паулидорфе.

Об этом поселении Лора ничего не знала, но с интересом выслушала историю их неудачного старта.

– Здесь вам с землей повезло гораздо больше, – закончила Ида, глядя в окно кухни, в котором виднелось море. – У вас такой прекрасный участок! Кто вам его продал? Тоже Новозеландская компания?

Лора покачала головой, и из ее не слишком аккуратной прически выпало несколько кудрявых прядей. Чепец она не носила.

– Нет, мужчины все уладили сами. Мы переезжали несколько раз с места на место, пока не нашли землю здесь. Сначала пытались поселиться на Северном острове, и мне там очень нравилось. Но мужчины непостоянны. Каждые несколько лет они находят что-нибудь новое. Посмотрим, сколько мы продержимся здесь.

– Чудесная земля! – удивилась Ида. – Ваша земля! Разве вы сможете бросить ее и поселиться в другом месте?

Лора пожала плечами:

– Овец мы возьмем с собой. А землю мы все равно только арендуем. Мы бы купили ее, но это не так-то просто. Местные маори…

– Вы взяли ее в аренду у маори? – перебила хозяйку дома удивленная Кэт. О таком она раньше никогда не слышала, обычно племена подобными вещами не интересовались.

– За сколько? – вырвалось у Иды, и она тут же закрыла рот ладонью. Как это невежливо – задавать вопросы о деньгах совершенно незнакомым людям!

Однако Лору, судя по всему, это не смутило.

– Да, – ответила она сначала на вопрос Кэт. – Были некоторые трудности, но мужчины знают несколько слов на маори, а здешние туземцы немного понимают по-английски. В Порт-Виктории давно уже сидят китобои, и они всегда вели торговлю с дикарями. Мы договорились отдавать за этот участок – примерно сотню гектаров земли – три одеяла и несколько локтей ситца в год. Это очень дешево. Но если все довольны… – Она пожала плечами.

– Это действительно дешево…

Ида смотрела на хозяйку дома широко раскрытыми глазами, а Кэт буквально читала ее мысли. Ида впервые поверила в планы Оттфрида и Гибсона. Судя по всему, прежде она считала обоих безумцами – кому могло прийти в голову продавать землю за одеяла и кастрюли? Но если это действительно так просто…

– Мой муж и мистер Гибсон собираются выменивать землю у местного населения и продавать ее переселенцам из Германии или Англии, – рассказала Ида. – Как думаете, это перспективно?

Лора пожала плечами:

– Если договориться с маори… Самая большая проблема – это взаимопонимание, и не только на словах. Они даже мыслят как-то иначе. По крайней мере, так считает Джозеф, мой муж. А потом еще нужно найти поселенцев. Сюда пока что забредали немногие. – В голосе Лоры звучало некоторое сомнение. – Но в любом случае я буду только рада, если здесь появятся колонисты. И я с удовольствием осталась бы тут надолго. Мне хотелось бы иметь каменный дом. – Женщина мечтательно улыбнулась.

Кэт бросила взгляд в окно. Оттфрид и Гибсон все еще разговаривали с Редвудами: к этому моменту к дому уже вернулись братья Эдварда. Они были такими же высокими и худощавыми, как их брат, с такими же вытянутыми угловатыми лицами, однако самый младший выделялся более светлыми волосами. Оба держали коней в поводу, еще не расседлав их, на их лицах читалось нетерпение, так же как и у Эдварда. Наверное, они предпочли бы заняться своей работой или попить чаю со свежими сконами, чем разговаривать с Гибсоном. Кэт решила, что пора спасать от него братьев.

– Кажется, нам пора прощаться, – сказала она, обращаясь к Иде и Лоре одновременно. – У вас тут очень мило, Лора, кроме того, я в жизни не ела ничего вкуснее, чем ваши сконы. Но мы все же хотели бы добраться до места засветло.

К удивлению Кэт, Лора горячо поддержала ее:

– О да, да, конечно! После наступления темноты мне бы тоже не захотелось туда ехать! – воскликнула она и тут же попыталась сгладить собственные слова: – Я хотела сказать, что путешествовать в сумерках всегда очень тяжело. Но теперь мы сможем чаще встречаться и вместе пить чай. До форта отсюда рукой подать, каких-то миль десять.

– Десять миль? – испуганно переспросила Ида. Ей казалось, что соседи должны жить поближе.

Лора обняла молодую женщину за плечи, пытаясь ее ободрить:

– Не пугайтесь вы так! Десять миль – это ничто, на Северном острове от нас до ближайшего имения было миль тридцать. Это большая страна, а колонистов пока еще мало. Будем надеяться, что вашим мужчинам удастся изменить ситуацию!

И она проводила гостей на улицу, не преминув дать им с собой в дорогу бутылку яблочного сока, немного хлеба и сыра. Редвуды не сеяли много зерновых, но кроме овец держали еще быка и четырех молочных коров.

Когда Лора сердечно попрощалась с ними, Кэт принялась торопить мужчин. Им предстояло преодолеть еще целых десять миль, а времени до темноты оставалось мало. Она задавалась вопросом, как Гибсон и Оттфрид могли забыть об этом, но мужчины, судя по всему, наслаждались общением. Гибсон расписывал Редвудам поселения, которые он планировал основать. Однако на лицах хозяев читалось сомнение.

– Делай что хочешь, Гибсон, – наконец произнес Джозеф, старший из братьев. – Только не наживай себе врагов! Мы не хотим, чтобы однажды сюда явилась татуированная орда с копьями наизготовку, недовольная тем, что ты их одурачил. Ты же знаешь, для них все пакеха на одно лицо.

Гибсон и Оттфрид посмеялись над его словами как над хорошей шуткой, но Кэт встревожилась. Редвуды Гибсону не доверяли. А они знали его намного лучше, чем Оттфрид…

Путь к обиталищу Гибсона действительно затянулся, поскольку дороги здесь были довольно узкими, проложенными скорее для пешеходов, в крайнем случае для всадников, но не для повозок. По дороге Кэт думала о том, почему Лора назвала хозяйство Гибсона «фортом». Этого слова она никогда прежде не слышала, но не хотела расспрашивать Джоуи, особенно после того, как на ее первый робкий вопрос он с раздражением ответил, что это просто старый форт.

– Форт кавалерии? – удивленно поинтересовался Эрик. Судя по всему, ему это слово было знакомо. – Американской армии?

– Чушь какая, тут такого не бывает! – захихикала Бетти. – Еще бы про индейцев спросил! Ты просто начитался дешевых книжек!

Кэт пыталась хоть что-то понять из этого разговора, но пришла к выводу, что это слово придумали авторы дешевых романов, вроде тех, которые залпом поглощала Мэри, служанка, работавшая у Бейтов. Мэри предпочитала слащавые любовные истории. Наверное, мальчикам нравится читать книжки, в которых рассказывается о приключениях пионеров на западе Америки.

Бетти и Эрик продолжали рассуждать о том, не англичане ли построили форт, но Гибсон не обращал внимания на их болтовню. Он пребывал в довольно скверном настроении: его отношения с Редвудами оставляли желать лучшего.

Тем временем повозка продвигалась между поросшими лесом холмами, вдалеке виднелась гора. Затем лес сменился лугами – значит, когда-то это место было обитаемым. В конце концов Гибсон направил своих лошадей вверх по плоскому холму, Оттфрид последовал за ним. В уходящем свете дня они миновали частично обрушившийся деревянный палисад, укрепленный колючими кустами. Резные ворота завалились от ветра. Здесь дорога стала шире, наверняка за ней когда-то ухаживали. Она привела путешественников к полуразрушенным длинным домам, украшенным резьбой, которые, судя по всему, когда-то были покрыты краской. Но та давно выцвела, фронтоны обвалились, а статуи божеств, охранявших входы, кто-то убрал.

– Ну вот мы и на месте! Добро пожаловать на мою ферму! – воскликнул Гибсон, тем самым подтверждая худшие опасения Кэт. – Я знаю, все здесь кажется несколько запущенным, но мы легко это исправим.

– Но это ведь па! – вырвалось у Кэт. – Здесь когда-то было мараэ!

Гибсон кивнул, а Оттфрид тем временем тоже остановил свою повозку. Ида с удивлением смотрела на царившее вокруг запустение, окрашенное голубоватым сумеречным светом.

– Я же говорил: форт, крепость, – пожал плечами Гибсон. – Все правильно, маори называют это па.

С недавних пор он больше не называл маори дикарями. Кэт недвусмысленно дала ему понять, что это может отрицательно сказаться на сделках с местными племенами: кто-то из их членов вполне мог понимать по-английски.

– Маори ни за что не продали бы вам это место! – возмутилась Кэт. – Здесь нельзя жить, Гибсон! Это тапу!

Джоуи Гибсон громко расхохотался:

– Неужели мы поймали нашу светловолосую маори на суеверии? Я думал, вы сделали из нее приличную христианку в своем Санкт-Паулидорфе, Отти! А она, оказывается, боится духов!

– Тут обитают духи? – нервно оглянулась Бетти.

Это казалось ей вполне вероятным. Развалившиеся дома, ветер, гуляющий в брошенных полях и шепчущий что-то на площади для собраний… Луна медленно восходила над горой, занимавшей значительную часть полуострова, в то время как сизые сумерки уступали место ясной звездной ночи. Бетти придвинулась ближе к Эрику.

– Что значит тапу? – спросила Ида.

Она не ответила на вопрос Бетти, потому что ей самой было не по себе. В обычной ситуации она отругала бы сестру: верующая христианка не должна бояться духов!

– Тапу означает «запрет», – пояснила Кэт. – Здесь никому нельзя жить!

Оттфрид фыркнул, намереваясь спуститься с повозки. Лучше всего сохранилось здание, которое раньше, скорее всего, служило домом для собраний; там обычно и ночевали маори. Так или иначе, здесь дверь еще висела в петлях, и Оттфрид в последнем свете дня заметил, что кто-то ее недавно ремонтировал – не совсем аккуратно, но вполне надежно. Наверное, постарался сам Гибсон. Похоже, это и было обещанное им пристанище.

– Откуда ты знаешь? – спросил он у Кэт, которая не собиралась слезать с повозки Гибсона. – Все выглядит очень мило. Кроме нас, здесь никого нет…

Оттфрид проверил дверь, которая распахнулась сразу же, как только он толкнул ее.

Кэт кивнула:

– То-то и оно. Па бросили. Причем я почти уверена, что это случилось после того, как тут пролилась кровь. Там, где пролилась кровь, жить нельзя. Это место становится… ну, вроде как священным. Сюда приходят для того, чтобы почтить память умерших. Но жить – не живут!

Девушка с тоской подумала о том, что, скорее всего, нгати тоа оставили деревню, где она жила вместе с Те Ронгой, после боя с англичанами.

– Ты считаешь, что сюда вломились англичане, убили кого-то из маори, а остальные сбежали? – испуганно спросила Бетти. – И что здесь полно духов?

– Не англичане, – тихо произнесла Кэт. – Думаю… боюсь, что это был Те Раупараха. Вместе с воинами нгати тоа. Раньше он много воевал ради добычи. А местные маори… Лора сказала, что белые из Порт-Виктории торговали с ними. Значит, у них были вещи, которые понадобились Те Раупарахе. Возможно, это он разнес па.

– Или люди сами покинули эти дома, – заявил Гибсон. – Ты ведь говорила, что раньше племена маори были более многочисленными, чем теперь, и что они часто умирают от обычных болезней. Возможно, так и опустела деревня? Они просто ушли. А теперь идемте, эти дома ничьи.

– И вы так просто решили здесь поселиться? – поинтересовалась Ида, строго глядя на них. – Никого не спросив?

Гибсон возвел глаза к небу:

– А кого я должен был спрашивать? Редвуды поступили точно так же – взяли и поселились там, где им понравилось, а когда маори чего-то захотели, договорились с ними. Ко мне сюда, правда, еще никто не заходил и ничего не хотел.

– Никто и не придет, – едва разжимая губы, произнесла Кэт. – Если поблизости есть маори, они не станут с нами говорить и не будут торговать. Нет, они ничего нам не сделают. Нельзя жить в тех местах, которые стали тапу. Их оставляют духам мести. Но мы для них – просто подонки. Мы сами оскверняем себя, живя здесь.

– Жуткая деревня! – сказала Бетти. – Я не хочу здесь оставаться!

Эрик едва заметно кивнул ей.

– Мы пойдем в Порт-Викторию, – прошептал он. – Найдем судно, которое отплывает в Веллингтон, завтра же!

Гибсон вздохнул, достал из-под козел своей повозки бутылку виски и сделал большой глоток. Затем бросил ее Оттфриду.

– Скажи свое слово! – заявил он. – Твои бабы спятили.

Оттфрид, который едва понял весь разговор, тоже выпил, затем, нахмурившись, посмотрел на Иду и Кэт.

– Вы что же, не хотите здесь спать, потому что тут когда-то подрались дикари? – спросил он по-немецки. – Ты тоже, Ида? Ты, христианка, которая верит в Господа, как в свою крепость? Дочь Якоба Ланге?

Ида покраснела, но Кэт возразила:

– Оттфрид, дело не в том, есть здесь духи или нет. Это вопрос уважения. Эта земля нам не принадлежит. Мы не имеем права жить здесь. Тем более зная, что владельцам это не понравится. Как поступили бы мы, Оттфрид, если бы вдруг пришли маори, поселились в церкви Санкт-Паулидорфа и принялись бы смеяться над нашей верой, разводить костры и отправлять свои языческие ритуалы? И… стали бы рожать там детей? – Сказав это, она густо покраснела.

Оттфрид взял с повозки фонарь, поспешно зажег его и осветил старый дом для собраний. Внутри не оказалось ничего зловещего. Гибсон обставил дом простой, грубо сколоченной мебелью: здесь были стол, стулья и лавка. О прежних жителях ничто не напоминало.

Оттфрид кивнул с довольным видом.

– Да, интересно, что мы сделали бы с дикарями, вломившимися в нашу церковь? – наконец произнес он. – Вышвырнули бы их, конечно, с песнями! И дикари могли поступить с Гибсоном точно так же, если бы эти руины имели для них какое-то значение, если бы эта святыня была для них так важна. Но, видимо, это не так, Ида. Им это место без надобности, или они не осмеливаются связываться с ним. Либо им безразлично, либо они трусят. Выбирайте, как вам больше нравится. А мне все равно, если хотите знать. Потому что в конечном итоге вся эта земля будет принадлежать нам. Дикари немного поважничают, мы тоже добрые и пришли с подарками, а не с мушкетами. Но если они начнут выступать, то…

– Ты собираешься в одиночку отбиваться от маори? – насмешливо поинтересовалась Кэт.

Оттфрид пожал плечами:

– Да мне это и не понадобится. Как видишь, они сами уходят. Они знают, где их место. А мы возьмем то, что полагается нам по праву! – Он решительно вошел в дом и бросил свою куртку на спинку одного из стульев.

Джо Гибсон последовал за ним с бутылкой в руках. Также он нес мешок с провиантом и другой, с постельным бельем, которое взяли с собой женщины.

– Дамы, вы можете сегодня ночевать здесь, а мы с Отти и Эриком устроимся где-нибудь еще, – произнес он. Казалось, он хотел успокоить их, словно слова Оттфрида шокировали даже его, хотя вряд ли он что-нибудь понял из его речи. – Завтра договоримся, где будем жить постоянно.

Ида по-прежнему нерешительно стояла на пороге дома. Па ей не нравилось, но она очень устала и проголодалась.

– Может, мы поспим на улице? – прошептала она на ухо Кэт. – Мы могли бы поставить палатку.

Внезапно Кэт почувствовала, как усталость свинцом легла ей на плечи, и поняла, что вряд ли сможет сейчас возиться с палаткой. Кроме того, это ничего не изменит.

– Вся территория па – это тапу, – сообщила она Иде. – Будем ли мы ночевать внутри или снаружи, теперь не важно. Все равно мы уже осквернили это место. Те Ронга сказала бы, что мы в руках духов. Остается надеяться, что они будут к нам благосклонны.

 

Глава 5

В ту ночь духи дали женщинам выспаться. После трудного путешествия Ида и Кэт очень устали, и для того, чтобы разбудить их, понадобились бы очень шумные привидения. Поэтому они обе проспали уход Бетти и Эрика.

Когда Кэт выбралась из-под одеяла, оказалось, что на столе уже лежит записка.

Мы ушли в Веллингтон. Редвуды наверняка не откажутся рассказать нам, как попасть в порт. Взяли немного хлеба и сыра на дорогу. Пожалуйста, не сердитесь!

Бетти

– Н-да, осталось только пожелать им удачи, – спокойно сказала Кэт, заметив тревогу Иды. – Не переживай ты, у них все получится. Не знаю, как насчет твоей сестры, но Эрик пылко влюблен в нее, и это видно невооруженным глазом. Так что он за ней присмотрит. Или ты хотела, чтобы они остались здесь?

Ида покачала головой:

– Нет! Бетти должна быть свободна. Пусть хотя бы у одной из нас будет возможность делать все, что заблагорассудится. Кроме того, я не хочу, чтобы она узнала о нас. О моем… о нашем позоре…

Кэт обняла подругу, пытаясь утешить, но ничего не сказала. Она уже устала убеждать Иду в том, что, хотя нежеланная беременность и тяготит ее, но она не считает ее позором. Ни она сама, ни ребенок ни в чем не виноваты. А уж тем более Ида! В конце концов, она всегда была послушной женой и не давала Оттфриду повода обманывать ее. Разумом Ида понимала подругу, но знала, что в общине к этой ситуации отнеслись бы совсем иначе. Все непременно стали бы шептаться, гадая, не пренебрегала ли она своим долгом, тем самым вынудив Оттфрида изменить ей. Кроме того, никто не одобрил бы ее решение растить своего ребенка и «ублюдка» вместе. Ида и без того смущалась, думая о том, что Джоуи так или иначе обо всем узнает. Она не могла поделиться этой тайной еще и с сестрой.

– Все будет хорошо, я знаю, – беспомощно пробормотала Кэт. – Как-нибудь все уладится. А теперь давай выйдем и осмотримся здесь. Смотри, солнце сияет! Самая подходящая погода для путешествия Бетти и Эрика, да и па уже не кажется таким жутким, верно?

И действительно, при свете дня заброшенная крепость казалась совсем не страшной. Конечно, вид полуразвалившихся домов и заброшенных палисадов повергал в уныние, но, если немного постараться, здесь ничто уже не будет напоминать о войне и разрушениях. Оттфрид сразу принялся за работу. Женщины знали, что он умеет усердно трудиться, когда ему этого хочется. А Джоуи громко возмущался бегством Эрика, поскольку надеялся, что мальчик будет им помогать.

– Да ладно, мы и сами справимся! – с оптимизмом заявил Оттфрид, жуя бутерброд с сыром и запивая его литрами кофе, который сварила Ида. – Начнем с конюшни, переоборудуем под нее тот маленький домик.

– Там раньше была кухня, – сказала Кэт.

Оттфрид пожал плечами:

– Мне все равно, как использовали его дикари. Вчера я уже его осмотрел – для лошадей в самый раз. А рядом есть загородка, где ты будешь спать, Кэт. Мы там все обустроим, тебе будет уютно. Я даже сделаю настоящую кровать. Дерева здесь достаточно, надо только спилить парочку. А из палисада получится отличный забор. Джоуи будет жить в доме рядом с деревьями. Конечно, с ним еще нужно повозиться как следует, но зато он красивый. А вдруг он все же решит завести жену? Мы с Идой займем старый дом для собраний, там места побольше, в том числе и для детей. Ты не против, Джоуи?

Джоуи что-то проворчал в ответ, соглашаясь, но Ида недовольно поморщилась. Значит, мужчины действительно намерены обосноваться здесь надолго. Дом, который собирались отдать Джоуи, раньше был жилищем вождя, не очень большим, но зато украшенным резьбой. К сожалению, он был почти полностью разрушен. Женщины даже думать не хотели о том, что случилось с его владельцем, а возможно, с его женой и детьми. Особенно Ида никак не могла отделаться от мыслей о людоедстве, наслушавшись злобных сплетен еще в Нельсоне, сразу после стычки в Вайрау, и подкрепив их своей живой фантазией. Вполне возможно, что она еще несколько месяцев будет видеть во сне, как варились куски человеческой плоти в выставленном на площади огромном котле.

Поэтому она с неохотой вышла на улицу вслед за Кэт, когда та после завтрака решила разведать, что здесь к чему, и, быть может, найти поля и огороды, заложенные маори. Оттфрид недвусмысленно потребовал, чтобы женщины занялись чем-то полезным. То, что обе они были в положении, его не волновало. В Рабен-Штейнфельде крестьянки всегда работали вплоть до дня родов.

– Посмотри, Ида, здесь потрудились добрые духи! – пошутила Кэт, обнаружив на обнесенном изгородью участке за домами что-то вроде поля, на котором росли низкорослые темно-зеленые растения. Земля здесь была довольно рыхлой, и, покопавшись немного, Кэт нашла именно то, на что надеялась. – Сладкий картофель. Маори называют его кумара, – объявила она. – Сегодня на обед будет густой суп с кумара.

Ида тем временем нашла другие растения, в том числе рожь и кукурузу.

– А я думала, маори не занимаются земледелием, – удивилась женщина.

Кэт пожала плечами:

– Вообще-то занимаются, женщины обрабатывают огороды и поля. Это древняя традиция. Но большинство растений, которые они привезли на первых каноэ с Гавайки, здесь просто не прижились. Там ведь было гораздо теплее. Прижился только кумара. А это… – она махнула рукой на овес и кукурузу, – это привезли англичане. Семена – отличный товар. И, как видишь, если у женщин маори они появляются, на ветер их не бросают!

– Мне кажется странным собирать это, – негромко произнесла Ида, в то время как Кэт сразу же начала проверять, насколько созрели растения, и выкапывать, обрезать и складывать все съедобное. – То есть я хочу сказать, что это не годится – пожинать плоды чужого труда.

Кэт пожала плечами.

– Здесь давно никто ничем не занимался, эти растения выросли сами по себе, – сказала она. – И кому какой прок от того, что эти овощи пропадут? Но если хочешь, мы можем вознести благодарственную молитву, мне все равно. Твоему Богу или богам Те Ронги. Племена всегда сеют и собирают урожай с каракиа. Посмотрим, не забыла ли я, как их поют.

Конечно же, она прекрасно помнила песни, которые посвящала сладкому картофелю Те Ронга и другие женщины. Ее нежный и звонкий голос успокоил Иду, и скоро молодая женщина тоже начала напевать, выкапывая клубни вместе с подругой. Наконец Кэт смиренно сложила руки на груди, обращаясь в благодарственной молитве к Богу Иды, при этом с любовью вспоминая Те Ронгу. Постепенно она начинала проникаться верой приемной матери, которая всегда была открыта новым богам и духам. Те Ронга гордилась бы своей дочерью. Несмотря на осквернение па.

Духи маори по-прежнему не проявляли мстительности, и с каждым днем, который проводили Ида и Кэт в старом па, их дурные предчувствия развеивались. Впрочем, внешний вид поселения тоже резко изменился – Оттфрид спешил обновить все необходимое и тем самым завоевал благосклонность Иды. Кроме того, женщина с радостью отметила, что он перестал докучать Кэт.

Ее подруга смотрела на вещи более трезво, поскольку Оттфрид не собирался оставаться в Пурау вплоть до родов жены, как надеялась та. Они с Гибсоном торопились выехать на равнины, чтобы попытаться провернуть первые сделки с маори. Конечно же, без переводчицы они этого сделать не смогут, поэтому им надо было отправиться в путь до того момента, когда Кэт станет неповоротливой из-за беременности. Молодая женщина настаивала на том, что сможет путешествовать в крайнем случае до истечения седьмого месяца, и, к ее огромному удивлению, мужчины с ней согласились. Наверное, им не хотелось принимать преждевременные роды в глуши, без чьей-либо помощи. Сама Кэт при этом заботилась скорее об Иде. Она не испугалась бы, если бы ей пришлось рожать ребенка в деревне маори. Более того, оказавшись у туземцев, она могла рассчитывать на квалифицированную помощь, в то время как Ида до сих пор присутствовала только при рождении младшей сестры. К тому же те роды прошли неудачно, и, думая о рождении ребенка, Ида постоянно вспоминала умирающую мать, а затем и заботы о болезненном младенце. Поэтому собственных родов Ида ужасно боялась, и Кэт хотела быть рядом с ней в этот час. Иду ни в коем случае не следовало оставлять одну в па, чтобы ее ребенок появился на свет, окруженный лишь духами погибших!

Так что у мужчин имелись достаточно веские основания, чтобы как можно скорее привести в порядок старые дома, причем Оттфрид опережал в этом ленивого Джоуи. Кэт и Ида тоже помогали по мере сил, поэтому спустя всего три недели покосившиеся от ветра и заброшенные деревенские здания превратились в симпатичную маленькую ферму с конюшней, двумя жилыми домами и огороженным выгоном для лошадей. Ида прополола заложенные маори поля, выдернула погибшие растения и, несмотря на протесты Оттфрида, посеяла часть драгоценных семян, которые должны были стать платой за землю. Они обновили ограду вокруг полей, разобрали почти весь палисад, и, незадолго до отъезда на равнины, Ида и Кэт даже успели собрать урожай зерна. Таким образом они наполнили кладовую, кроме того, Джоуи съездил к Редвудам и закупил сыра и сушеного мяса.

– Как бы там ни было, с голоду ты не умрешь, – вяло пошутила Кэт, когда собирала провиант для мужчин вечером перед отъездом. – Хотя мне не хочется оставлять тебя здесь одну… Ты действительно не боишься?

Ида пожала плечами:

– Я… Конечно, я никогда еще не оставалась одна. Но ведь со мной Охотник.

Услышав свое имя, пятнистый пес прижался к своей хозяйке. Ему нравилось проводить время с Кэт, но, если у него был выбор, он по пятам следовал за Идой.

– Кроме того, мужчины правы. Мне будет тяжело в дороге.

Кэт убеждала Оттфрида и Гибсона взять Иду с собой. Для маори это вряд ли имело бы значение. Если они отправлялись в путешествие или ходили друг к другу в гости, то непременно всем племенем. С их точки зрения, чем больше гостей, тем лучше. Однако Оттфрид и Джоуи резко высказались против. Оттфрид хотел, чтобы его драгоценный наследник был в безопасности, а Джоуи опасался, что Ида помешает им быстро продвигаться вперед. Молодой женщине часто становилось дурно во время путешествия в Пурау, и, жалея ее, Кэт настаивала на том, чтобы они почаще останавливались и рано устраивались на ночлег.

– Я найду себе занятие, – храбро сказала Ида. – Я могу прясть шерсть, которую дала нам Лора Редвуд, варить варенье из ягод, которые ты собрала. Лора тоже наверняка будет заглядывать.

Лора неплохо ездила верхом и уже дважды приезжала в форт, в гости к Иде и Кэт. Впрочем, Кэт считала, что женщина слишком уж зачастила к ним. На последних месяцах беременности скрыть ее от соседки не получится. Однако эта энергичная особа вряд ли в дальнейшем станет докучать им своими визитами. В конце концов, ей нужно было готовить еду для троих мужчин, помогать делать сыр и перегонять овец.

– Больше всего я занята весной, когда овцы ягнятся! – радостно сообщила она, когда приезжала в последний раз. – Я уже через многое прошла, так что, Ида, у вас под боком всегда будет опытная акушерка! Не стесняйтесь, будет нужно – зовите!

Ида кивнула, вымученно улыбаясь. О том, чтобы позвать Лору на помощь, не могло быть и речи, ее пригласят лишь посмотреть на «двойняшек», когда все закончится.

– В принципе, ничего плохого не может случиться, – произнесла Кэт, но прозвучало это так, словно она хотела утешить скорее себя. – По крайней мере, если ты не будешь слишком усердствовать, чтобы не вызвать преждевременные роды. Так что смотри не перетрудись. Не вздумай рубить дрова и складывать поленницу.

Древесина старого палисада зачастую была слишком трухлявой, чтобы использовать ее для строительства, и Оттфрид принялся разделывать ее на щепки для растопки. Все разобрать он не успел, но наколол достаточно щепок, чтобы Иде не пришлось их экономить во время его отсутствия.

Ида закусила губу.

– Не буду… – пообещала она, хотя рубить дрова она, конечно же, собиралась: это занятие помогало ей отвлечься от размышлений и забыть об одиночестве. – Может быть, мне даже хочется немного побыть одной, – сказала она. – Я раньше никогда одна не оставалась, ты же знаешь. Всегда рядом были родители, братья и сестры… в общине… Ну а потом Оттфрид…

– По нему ты, конечно же, будешь ужасно скучать! – пошутила Кэт.

Ида заставила себя улыбнуться.

– А вот Охотник точно не будет скучать по нему.

К счастью, в последнее время Оттфрид не трогал ее. Несмотря на то что он снова спал в одной комнате с Идой, к жене он не прикасался. Он также не докучал Кэт своими пошлыми замечаниями. Поэтому пес снова почувствовал себя уверенно и начал рычать на супруга Иды, когда ему казалось, что тот обижает хозяйку. Оттфрид вскоре выгнал его на улицу, хотя Ида протестовала, утверждая, что собака в доме нужна. Как оказалось, крысы завелись и здесь. Ида полагала, что они сами привезли их с собой в повозках. Или они появились у маори еще раньше, вместе с товарами белых, возможно, с семенами ржи, из которой Ида теперь пекла хлеб.

– В любом случае мы уезжаем ненадолго. – Кэт все пыталась утешить Иду. – По равнине мы будем продвигаться достаточно быстро. Я думаю, что за три-четыре недели управимся. И ты сумеешь продержаться это время!

Ида возвела глаза к небу.

– Да я и дольше продержусь! – заявила она. – Кроме того, мне нужно привыкать к этому. Когда появятся дети… Сейчас вы, в принципе, еще могли бы взять меня с собой, но с двумя маленькими озорниками… Все будет хорошо, Кэт.

Тем не менее, уезжая на рассвете следующего дня, Кэт не могла отделаться от тревоги. Ида храбро махала рукой им вслед и даже смеялась, но было что-то в ее фигуре, в выражении ее лица… Кэт очень сожалела о том, что им пришлось оставить ее одну.

– Ну, вот они и уехали! – с наигранной радостью в голосе крикнула Ида Охотнику. – А нам нужно придумать, чем заняться сегодня. Как считаешь, стоит выкопать пару сладких картофелин?

Затем Ида устроилась на солнышке и принялась чистить картофель, убеждая себя в том, что наслаждается покоем. Она приготовила вкусный густой суп, произнесла длинную застольную молитву, прежде чем приступить к еде. Молитвы утешали ее, возможность поговорить с Богом успокаивала, пусть даже Он не отвечал ей.

Картофельную шелуху и другие отходы Ида отнесла на недавно сложенную кучу компоста. Затем она принялась стирать шерсть, которую позже собиралась прясть, поскольку день был просто чудесный. Кроме того, Кэт поделилась с ней рецептами красителей для ткани. Правда, они предназначались для новозеландского льна, но почему бы не опробовать их и на овечьей шерсти? Поэтому Ида отправилась в лес на поиски растений. Она очень гордилась тем, что не упала в обморок от страха, когда ей на плечо вдруг вскочила вета, задержалась там на миг, а затем снова скрылась в зарослях. Кэт уже рассказывала ей об этом типичном для новой родины виде саранчи. Подруга говорила, что они безобидны, хотя и уродливы. На языке маори их название означало «божество ужасных вещей».

Как будто ужасные вещи нуждались в божестве! Ида задумалась на миг, не отдают ли подобные мысли язычеством, и произнесла молитву, прося у Господа прощения за невольную обиду. Он не ответил. Но в лесу стояла такая тишина… Говорят же, что достаточно вслушаться в тишину, чтобы наконец-то услышать Его голос. Значит, если Ида прежде не слышала Его, то лишь потому, что вокруг постоянно царил шум. Однако теперь…

Тишина теперь казалась Иде жутковатой. С гулко бьющимся сердцем она собрала травы и вернулась в па, где Охотник с громким лаем гонял крыс. Вскоре наступил вечер. Ида молилась снова и снова, не получая ответа. Наконец тишину сменили звуки ночи. Молодая женщина слышала какие-то шорохи, крики… Впрочем, она прекрасно знала, что это птицы. Или же это все-таки боевой клич воинов? Может быть, маори только и ждали, чтобы мужчины уехали, чтобы отомстить ей за осквернение па? Но нет, Кэт ведь уверяла ее, что вокруг крепости маори не живут. Иначе они нашли бы их следы за минувшие недели.

Тогда Ида подумала о духах… Возможно, голоса живших в этом месте людей прежде прогоняли их. После того как Кэт, собирая первый урожай кумара, исполнила каракиа, она стала напевать постоянно, словно это было нечто само собой разумеющееся. «Я вспоминаю приемную мать», – говорила девушка и, смеясь, добавляла, что это настроит духов на более миролюбивый лад. Иде нравилось слушать ее – хотя позже она просила у Господа прощения за то, что стала свидетелем языческих ритуалов. Но теперь Кэт уехала, и духи кричат в ночи. А Господь не отвечает…

Дрожа всем телом, Ида устроилась на полу между широкой кроватью и платяным шкафом, вцепившись в Охотника, который не понимал, почему так волнуется хозяйка, и в конце концов начал нервно повизгивать.

Она так одинока, а Господь не отвечает, и ребенок… и ребенок в ее животе не шевелится, разве ему не пора шевелиться? Жив ли он еще вообще, или… Может быть, Господь знает, что она по-настоящему не хочет его? А вдруг он станет добычей духов, а вместе с ним – и его мать?

Ида плакала, раскачиваясь взад-вперед, Охотник пытался успокоить хозяйку, облизывая ее лицо, радуясь и удивляясь тому, что она не прогоняет его.

И это была только первая ночь.

 

Глава 6

Равнина Кентербери, по мнению Кэт, носила свое имя по праву. Она действительно была просторной и широкой, поросшей травами туссока. Лишь изредка встречались небольшие рощицы или прозрачные, питаемые ручейками озера и одинокие скалы, словно упавшие с неба. Вдалеке возвышались покрытые снегом горы – Южные Альпы, которые можно было увидеть практически везде, где до сих пор довелось побывать Кэт. Однако здесь они как будто стали ближе, четче виднелись их очертания. Ни лес, ни высокие холмы не заслоняли обзор, воздух казался чище, небо – выше, а облака – прекраснее, чем где бы то ни было. Река Ваймакарири, вдоль которой ехали Оттфрид и Гибсон на своих повозках, была широкой и бурной. Кэт высматривала поселения маори на ее берегах, но в течение первых двух дней они не встретили ни одного мараэ нгаи таху. Изредка попадались еще не достроенные фермы пакеха.

– Может быть, они живут в глубине острова… если река выходит из берегов, – произнес Оттфрид, смотревший на воду с недоверием.

Он с ужасом отклонил предложение Гибсона взять лодку у кого-нибудь из живущих в устье реки фермеров или рыбаков, чтобы погрузить на нее товары и отправиться на ней вверх по течению. Тогда они могли бы продвигаться вперед намного быстрее, но Оттфрид был категорически против.

– Я не слышал, чтобы тут случались наводнения, – спокойно сказал Гибсон. – И фермы, мимо которых мы проезжали, расположены у самой реки. Так что весьма маловероятно, что мы здесь имеем дело со вторым Маутером. Понимаешь, Отти, ты просто еще не отошел после гибели Санкт-Паулидорфа. Пора забыть об этом!

Кэт подумала, что Оттфрид, скорее всего, не мог забыть и кое-что другое. Он отказывался плыть по реке вовсе не из-за пережитого в Санкт-Паулидорфе. Вероятно, поездка в деревню маори напомнила ему о событиях в Вайрау. Да и вообще, чем дальше они отъезжали от английских поселений, углубляясь в неисследованные территории маори, тем больше нервничал Оттфрид. Конечно же, он не признавался в этом, однако Кэт видела, что он боится столкновения с коренным населением острова.

– По-моему, лучше все же свернуть вглубь острова и двинуться по течению одного из ручьев, – вмешалась в дискуссию Кэт. – Вполне возможно, что племена не хотят селиться на открытой местности. Ведь тогда их деревни оказались бы уязвимы для врагов. В лесах или у озер они наверняка чувствуют себя в относительной безопасности.

– Но тогда им будет легче напасть на нас! – заявил Оттфрид.

Кэт вздохнула:

– Ты определись, собираешься ты встречаться с ними и торговать или нет? Даже если ты увидишь деревню за много миль, тебя это не спасет. Маори все равно смогут перерезать тебе горло ночью.

Девушка чуть не расхохоталась, увидев, как побледнел Оттфрид и потянулся к лежащему под сиденьем оружию. Кэт знала, что у Гибсона тоже есть винтовка. Однако это ее не тревожило. Джоуи не испытывал страха перед туземцами, и опасность того, что он начнет размахивать оружием в неподходящий момент, была невелика. А вот насчет Оттфрида Кэт не была так уверена…

Поэтому она решила поговорить на эту тему с Гибсоном, когда Оттфрид не мог их услышать. Она предпочитала сидеть на козлах рядом с Джоуи, хотя ему тоже не доверяла. Тем не менее этот мужчина казался ей более предсказуемым, нежели Оттфрид, и ее опасения подтвердились, когда в первый же вечер совместного путешествия Гибсон едва не поссорился с Оттфридом из-за нее. Кэт попросила мужчин поставить для нее палатку, пока она жарит рыбу. Оттфрид отреагировал на это скабрезным замечанием.

– Ты в своем уме, Отти, зачем пристаешь к малышке? – набросился на него Гибсон. – Ты ведь знаешь, что ей от нас ничего не нужно! Сколько раз она должна сунуть нож тебе под нос, чтобы до тебя это дошло?

Оттфрид засопел и мерзко ухмыльнулся:

– Да брось ты, Джоуи… Разве она справится с двумя взрослыми мужчинами, даже и с ножом?

Гибсон схватился за голову:

– Ну, во-первых, у меня есть свое мнение на этот счет. Я видел, как она метает клинок, и не хочу стать тем, кому она всадит его промеж ребер. А во-вторых, Отти, малышка нужна нам! Без переводчика дикари нас вышвырнут. И не вздумай тащить ее к ним связанной и с кляпом во рту. Она ведь может и наговорить этим ребятам всякого. Или ты понимаешь их тарабарщину? Так вот: веди себя вежливо, как порядочный джентльмен, если уж не можешь быть им на самом деле. В мире полно баб, которым ты можешь вставить. Но она… Помнишь это слово, которое она постоянно употребляет? Она тапу.

С тех пор Оттфрид оставил Кэт в покое, а Гибсон и раньше вел себя по отношению к ней с подчеркнутой вежливостью. Конечно, этот человек был негодяем и пройдохой, но знал, чего хочет, и, кроме того, был неглуп. И он, конечно же, тоже заметил, что Оттфрид с тревогой ждет встречи с маори.

– Разумеется, он может взять с собой ружье, воины маори сами придут на повири с копьями и боевыми дубинками, – говорила Кэт. – Но смотри, чтобы он не начал стрелять. Что у него вообще за оружие? Тоже винтовка?

Гибсон покачал головой:

– Мушкет. Армейский мушкет, понятия не имею, где он его взял. Не бойся, я за ним присмотрю. Я лично предпочел бы вообще не показывать оружие. Иначе оно сразу же станет предметом переговоров. Или маори оно не нравится?

Кэт с грустью улыбнулась:

– Мне кажется, всем мужчинам на свете хочется иметь такую штуку, которая грохочет и убивает. Я уже задумывалась над тем, почему у вас в повозках нет оружия. Одна или две кремниевые винтовки весьма облегчили бы заключение сделки.

Гибсон усмехнулся:

– Во-первых, в Нельсоне их не достать. А во-вторых, наш Оттфрид был категорически против. Наверное, боялся, что маори испробуют их прямо на нем. Какой-то он нервный, наш мальчик. Ничего похожего на героизм.

– Тогда позаботься о том, чтобы он не пытался геройствовать, – закончила разговор Кэт.

И действительно, несмотря на то что рука Оттфрида то и дело ныряла под сиденье, он не стал доставать оружие, когда на шестой день путешествия они наконец наткнулись на маори. Мужчины послушались совета Кэт: через два дня они отклонились от русла реки и двинулись на юго-запад вдоль ручья, который, как оказалось, впадал в реку, текущую почти параллельно Ваймакарири. Затем путешественники стали оглядываться в поисках лесных массивов и других защищенных мест и вдруг увидели двух мальчиков маори, ловивших рыбу в реке.

Обоим мальчишкам было лет по четырнадцать-пятнадцать, они отреагировали на появление пакеха скорее с любопытством, нежели с испугом или тем более враждебностью. Когда Кэт заговорила с ними, они отвечали наперебой, а когда Гибсон подарил им два перочинных ножика, они очень обрадовались.

– Они с удовольствием проведут нас в деревню, – перевела Кэт. – Прежде они никогда не видели пакеха, хотя, конечно же, слышали о нас много всякого. Кроме того, жители их деревни сталкивались с миссионерами, которые подарили одному из членов их племени одеяло. Его жена очень гордится этим.

Джоуи усмехнулся.

– Ну вот! – воскликнул он. – Судя по всему, они примут нас с распростертыми объятиями!

И он оказался прав. Договориться с нгаи таху, живущими здесь, у озера, было нетрудно. И приветствовали их иначе, не так, как опасался Оттфрид. Кэт заметила, что члены этого племени более доверчивы, нежели нгати тоа, – наверное потому, что еще не получили печального опыта в общении с белыми поселенцами. Так или иначе, встречали их не воины, а в основном женщины и дети, которые удивлялись всему, что видели у гостей: начиная с лошадей, которых мальчишкам непременно хотелось потрогать, и заканчивая светло-русыми волосами Кэт – для женщин это было настоящее чудо. Позже Кэт распустила волосы и отдала за традиционный обруч кастрюлю. Смастерившая его женщина пришла в полный восторг. Все с любопытством косились на крытые повозки, но, конечно же, это племя знало, как следует вести дела, и поэтому они устроили в честь гостей настоящее повири.

– Ни в коем случае нельзя проявлять нетерпение, – строго говорила мужчинам Кэт. – Или тревогу. То, что воины демонстрируют оружие и корчат рожи, – часть ритуала. Говорят они очень много, я буду переводить не все. Лично я считаю, что вам совершенно безразлично, на каком каноэ приплыло это племя в Аотеароа и как они с тех пор бродили по острову. Так что позвольте мне отвечать им и сохраняйте спокойствие. Как называется судно, на котором ты приплыл в Новую Зеландию, Гибсон?

Гибсон и Оттфрид мужественно выдержали ритуал, хотя Оттфрид время от времени вздрагивал, когда мужчины исполняли хака. Затем они выслушали речи старейшин племени и ответ Кэт, хотя Оттфрид понял из ее рассказа только два слова: «Санкт-Паули». Собственная история Кэт – она честно поведала о том, что жила среди нгати тоа, – вызвала множество вопросов. Те Раупараху тут знали и боялись. Оттфрид и Гибсон встревожились, когда Кэт стала отвечать довольно резко, но в конце концов одна пожилая женщина произнесла что-то примирительным тоном и обменялась с Кэт хонги.

– Хаэре маи, Поти!

Жители деревни зашептались, когда Кэт улыбнулась сквозь слезы. Она так давно не слышала своего любимого имени! А затем все стали петь и выкрикивать приветственные фразы.

– Хе тангата! – торжественно произнес вождь, и таким образом была установлена связь между гостями, членами племени, местными богами и духами.

– Сейчас можете достать пару бутылок виски, – сказала Кэт Джоуи и Оттфриду, когда оживленные и разговорчивые женщины маори принесли еду.

Гибсон усмехнулся:

– Значит, праздновать будем, да? А когда начнем говорить о деле?

Кэт едва сдержала своих мужчин, но после долгих усилий ей все же удалось отложить переговоры о продаже земли на следующий день. Вождь разрешил гостям поставить палатки на деревенской площади. Оттфрид настоял на том, чтобы ночевать как можно ближе к повозкам: он намеревался охранять товар и даже взял с собой в палатку мушкет. Кэт боялась, что он случайно застрелит какого-нибудь любопытного сорванца, и поэтому не могла сомкнуть глаз. Но только до тех пор, пока не увидела у палатки белых мужчин двух хихикающих девушек маори. К счастью, они подошли не таясь, так что даже Оттфрид не заподозрил их в намерении что-либо украсть, и сумели выразить свои желания без помощи речи.

Когда Оттфрид и Гибсон выбрались утром из палатки, они выглядели весьма довольными, хоть и не выспавшимися. Кэт уже помогала женщинам племени готовить завтрак, и ее помощь была принята весьма благосклонно. Они вместе шутили, смеялись, пекли лепешки, кормили детей ягодами, и Кэт уже чувствовала себя частью племени, когда к ним присоединились девушки и рассказали о том, как провели ночь с пакеха. Наконец Оттфрид и Гибсон широким жестом сняли брезент с повозки, демонстрируя товары для обмена. Женщины, восхищаясь одеждой и кухонной утварью, тут же принялись обсуждать их, мужчины с интересом рассматривали стальные ножи. Подтвердилось то, о чем Кэт слышала прежде: по крайней мере это иви нгаи таху было значительно беднее, нежели племя Те Раупарахи. Кроме одеяла, о котором вчера говорил мальчик, они не имели никаких вещей, изготовленных белыми. Выживали они в основном за счет рыбной ловли и охоты на птиц, а сажали один только сладкий картофель. Строения в деревне тоже были много проще, чем в деревне нгати тоа, почти без резьбы и статуэток богов. Утром женщины рассказали Кэт, что племя часто кочует. Если год выдавался слишком дождливым и урожай сгнивал на корню, если зима затягивалась и не хватало запасов, они отправлялись на поиски богатых охотничьих угодий в самые предгорья Альп.

Когда Кэт рассказала о возможности обменять товары на землю, вождь пригласил гостей в дом для собраний и созвал старейшин племени. Все вели себя очень приветливо и с готовностью рассказывали о своей земле. Владения Те Кахунгуну и его племени были огромными – от берегов Ваймакарири и до предгорий Альп. Других племен маори в окрестностях не было.

– Так принадлежит им эта земля или нет? – с недовольным видом поинтересовался Оттфрид, когда Кэт дословно перевела ему сказанное. – Могут они продать ее и хотят ли?

– Они очень открыты и готовы торговать, – пояснила Кэт. – Но, поймите, у маори иное представление о землевладении. Кроме того, вождь толком не знает, что продавать.

– Это как? – нахмурился Гибсон.

– А вот парни из Вайрау прекрасно все знали! – заявил Оттфрид. – Они даже сумели обмануть нас.

Кэт попыталась объяснить им:

– Те Раупараха уже очень давно общается с пакеха, он знает, как они мыслят. Поэтому он уже не хочет менять свою землю на одеяла и кастрюли, он хочет денег. Кроме того, он человек воинственный. Нгати тоа заинтересованы в том, чтобы контролировать территорию. Те Кахунгуну же никогда не сражался за землю, он не знает, что такое деньги, – по крайней мере, представления у него на этот счет весьма смутные. Он считает, что земля принадлежит только тому, кто ею пользуется, однако ничего не имеет против того, чтобы сюда приходили белые поселенцы и обрабатывали ее. Он говорит, что будет рад им. И еще раз благодарит за щедрые подарки.

Оттфрид поморщился:

– Это не подарки, это…

– Он поймет, – перебил его Гибсон. – Спроси у него, Кэт, могу ли я измерить ту землю, которую он готов отдать белым. И, конечно же, он должен подписать договор.

И Оттфрид, и Гибсон вздохнули с облегчением, когда вождь кивнул в ответ на слова переводчицы.

После переговоров они в сопровождении толпы взволнованных и крайне любопытных членов племени отправились на прогулку по окрестностям, во время которой седовласая тохунга показала им, где могут поселиться пакеха, чтобы не оскорбить духов и не нарушить тапу. Кэт строго следила за тем, чтобы Гибсон действительно учитывал ее замечания при составлении карт, хотя тот иногда начинал ворчать, поскольку священные места порой находились прямо посреди подходящего участка.

– Но это же просто куча камней! – снова и снова возмущался он. – А вокруг – чудесная земля! Нельзя же пожертвовать двадцатью гектарами земли из-за каких-то камней!

– Нужно предоставить маори доступ к ним, – говорила Кэт. – Земля, расположенная вокруг, их не интересует. Но обязательно отметь эти места. Тот, кто купит эти наделы, должен знать, что несколько квадратных метров посреди участка ему не принадлежат!

В принципе, она предпочла бы и вовсе отказаться от таких участков, но этого от Джоуи и Оттфрида ждать было нельзя.

Неделю спустя Гибсон очертил на карте территорию, размер которой вдвое превышал площадь Санкт-Паулидорфа, измерил ее и нарисовал планы. Фактически это были все земли между деревней маори и рекой Ваймакарири. Свой чертеж он торжественно представил вождю и совету старейшин, которые не могли понять, как землю можно делить на бумаге. Взволнованная тохунга Харата указывала на места, которые были тапу. Гибсон их старательно отметил на карте. Пусть поселенцы сами решают, как с ними поступить.

Гибсон попросил Те Кахунгуну, седую тохунга и еще двух старейшин поставить свои значки под договором, благодаря которым сделка становилась правомерной. Они выполнили его просьбу с очень торжественным и серьезным видом, а после состоялся праздничный ужин.

– Теперь вам нужно привести сюда белых поселенцев, – сказала Кэт, когда они тронулись в обратный путь. – Иначе племя не поймет. Нгаи таху считают, что договор вступит в силу лишь в том случае, если сюда придут люди. Впрочем, не знаю, удалось ли мне объяснить им, что такое договор.

– Он действителен в любом случае! – заявил Оттфрид. – Его уже не отменить.

Гибсон кивнул.

– Тут уже им не отвертеться! – рассмеялся он. – Но ты не беспокойся, Кэт, мы найдем переселенцев. Послушаем, что говорят в… Ну, для начала в Порт-Виктории!

Кэт нахмурилась.

– В Порт-Виктории? – переспросила она. – Но это же просто китобойная станция. Хорошо, там иногда причаливают суда. Но переселенцы? Семьи? Вы действительно считаете, что сумеете их там найти?

– Ну а где же еще? – спросил Оттфрид и открыл бутылку виски. Кэт уже казалось, что его запасы бесконечны. – Неплохо бы, конечно, и в Нельсоне попытать счастья… Тогда одному из нас придется отправиться туда.

– А разве не нужны связи в Англии? – спросила Кэт. – Или в Германии, или откуда еще приезжают переселенцы? Вас ведь завербовал Джон Николас Бейт. В Нельсоне говорили, что скоро прибудут шотландцы, чтобы поселиться в Отаго. Это организовала какая-то церковь.

– Мы будем рассчитывать на неорганизованных, – отмахнулся Гибсон. – О них ведь тоже должен кто-то заботиться. Кроме того, лучше пусть они будут приходить туда по одному. Тогда каждый сможет купить столько земли, сколько захочет.

– Неужели так много семей приезжает в Новую Зеландию просто наудачу?

Кэт мало знала о поселенцах, но те, с которыми она познакомилась в Нельсоне, показались ей очень несамостоятельными и малоинициативными. По крайней мере, по сравнению с китобоями из залива Пераки. Конечно же, тут жили и такие люди, как Джордж Хемплмен или братья Редвуд, которые смело отправились на поиски приключений. Но они наверняка были в меньшинстве. Чаще переселенцы хотели еще до отъезда знать, где будут жить. Они не желали изучать языки и предпочитали вообще не встречаться с маори. Рассчитывая лишь на удачу, сюда приезжали одинокие молодые люди, которые потом промышляли охотой на тюленей и китов. Быть может, некоторые и мечтали приобрести землю, однако те двести фунтов, которые собирались запросить Оттфрид и Гибсон за свои участки, не сумел бы заработать даже Кристофер Фенрой. Хотя, будучи переводчиком у Таккетта, он получал намного больше, чем охотник на тюленей.

– Но людей приезжает все больше, милая моя, – заявил Гибсон. – Сбагрим мы эту землю. Рано или поздно…

Кэт закусила губу. Судя по всему, Гибсон и Оттфрид не поняли, как мыслят маори. И оставалось лишь надеяться, что ей удалось помочь Те Кахунгуну понять, как мыслят белые.

– Для начала нам нужен хотя бы один покупатель, – объявил Оттфрид. – Дальше дело уже пойдет само. Деньги-то кончились… А мы ведь хотели купить новые товары, поехать к другим племенам. Просто невероятно! Жаль, что я не могу рассказать об этом отцу. У меня есть земля! У Оттфрида Брандманна есть земля! Гораздо больше, чем в Санкт-Паулидорфе. Да, да, намного больше… гораздо больше, чем у помещика в Мекленбурге! – Он лучился от счастья. – В принципе, мы могли бы даже оставить ее себе и научить кое-кого из маори обрабатывать ее. Они с удовольствием будут возделывать ее вместо нас за гроши! А я построю себе большой дом и буду по воскресеньям разъезжать верхом по своим полям.

Кэт схватилась за голову и посмотрела на Джоуи Гибсона. Тот понимающе усмехнулся, судя по всему, считая, что за Оттфрида сейчас говорит виски. Кэт же оставалось только надеяться на это. Если же он всерьез думает о том, чтобы претворить свою мечту в жизнь… Маори, жившие с Те Кахунгуну, были приветливы, и Оттфриду даже могло показаться, что они вели себя подобострастно, но его крепостными они не станут никогда.

 

Глава 7

– Ида!

Лора Редвуд ужасно встревожилась, когда и на третий ее окрик никто не отозвался. Старое па, теперь уже совсем не похожее на деревню маори, заливали лучи ласкового солнца, нигде не было следов взлома или нападения. Странно, однако, что Ида не отвечает. Обычно, когда Лора приезжала сюда в гости, кто-нибудь отзывался сразу. Конечно, мужчины и Кэт уехали, но ведь собака должна была залаять.

– Куда же вы подевались, Ида? – позвала Лора уже громче. – Где ты, Охотник?

Решившись наконец распахнуть дверь дома Брандманнов, женщина услышала тихое повизгивание. Собака ответила ей, но не стала скакать вокруг Лоры, как делала обычно. Лора окинула спальню встревоженным взглядом. Охотник подбежал к ней с поджатым хвостом, и гостья наконец увидела Иду. Молодая женщина сидела в шкафу, закутавшись во всю одежду, которая у нее была. Если бы Охотник не привлек ее внимания, Лора ни за что не нашла бы ее.

– Боже мой, Ида, что вы там делаете?

Окинув новую подругу внимательным взглядом, Лора заметила, что она по крайней мере в сознании и не ранена. Лора смотрела в огромные, полные страха синие глаза Иды с покрасневшими белками и темными кругами под ними.

– Потише, – прошептала Ида. – Только бы они нас не обнаружили. Охотник, нельзя лаять, нельзя…

Лора покачала головой:

– Слава господу, я нашла вас! Что случилось-то? К вам кто-то приходил? Кто-то вас обидел?

Однако сама она в это не верила. Дом, в котором побывали воры, выглядел бы совсем иначе. Кроме того, в Новой Зеландии не было разбойничьих шаек. По крайней мере, так ей рассказывали.

– Нет… Да… Духи… они воют. Они бродят вокруг дома, понимаете. Кто-то…

Ида вся дрожала, но теперь она хотя бы узнала Лору и не смотрела на нее с таким ужасом.

– Лора… – прошептала она. – Это вы, Лора! О, как хорошо, что вы пришли!

Лора Редвуд склонилась над молодой женщиной и обняла ее, когда та вцепилась в свою новую подругу в поисках поддержки.

– Боже мой, Ида, вы так напуганы! И словно окаменели. Сколько же вы просидели здесь? Давайте, поднимайтесь. Я сделаю вам чай, а потом вы расскажете, что случилось. В форте ведь никого нет! Ну, разве что киви сюда забрели…

И невысокая темноволосая женщина решительно заставила Иду встать, отвела на кухню и растопила печь. Ида дрожала от холода, хотя на улице было тепло. Она сидела в своем тайнике, испуганная, оцепеневшая, и поэтому замерзла.

– Мне было так одиноко… – наконец пробормотала она, когда Лора вложила в ее ледяные руки кружку чая.

Ида пила мелкими глотками, ощущая, как к ней возвращается жизнь, а вместе с ней и способность трезво мыслить. Сразу же нахлынул стыд. Что подумает о ней Лора! Как можно быть настолько глупой, чтобы прятаться от духов?

– Сначала все было тихо. А потом я услышала крики, шум и…

– Это обычные ночные звуки, – успокоила ее Лора. – Дитя мое, вы ведь часто ночевали в палатке. Должны знать, как кричат птицы и стрекочут насекомые. С другой стороны, я прекрасно понимаю вас. Совсем одна в этом… этом… Боже мой, только бы не напугать вас еще больше. Но мне это место всегда казалось нечистым.

– Оно священно, – поправила ее Ида. – Кэт говорит, что для маори оно священно. Тапу.

– А я думала, что тапу в первую очередь обозначает запрет, – удивилась Лора. – Но не важно. В любом случае вам нельзя оставаться здесь одной. И вы не останетесь. Поезжайте со мной на ферму, поживите несколько дней у меня. А потом посмотрим.

– А что скажет ваша семья? И мой муж, он ведь вернется… Боже, какая я дура! – Ида потерла лоб. Она вполне представляла себе, что скажет Оттфрид, узнав о случившемся. – Кроме того, мне надо привыкать к одиночеству.

– Для начала вам нужно набраться сил! – решительно заявила Лора. – Когда вы в последний раз ели? Это очень вредно для ребенка, вы знаете об этом?

Ида кивнула.

– Охотник тоже голоден, – тихо сказала она. – Я… я ему велела ловить крыс, но он… он не хотел оставлять меня.

Лора поморщилась.

– А крысы тем временем весело прыгали вокруг и пугали вас еще больше! – заметила она. – Пес, конечно, очень симпатичный, но зря вы назвали его Охотником. Это ведь пастушья собака.

И тут, словно чтобы опровергнуть ее слова, прибежал Охотник и с гордым видом продемонстрировал убитую крысу. Однако есть он ее не стал, надеясь, что Ида даст ему за это что-нибудь вкусненькое. Та вздрогнула, но взяла себя в руки и похвалила животное.

– Я загляну в вашу кладовую, – сказала Лора.

Она на скорую руку приготовила обед из хранившегося там сладкого картофеля, сыра и копченого мяса, а потом с удовольствием наблюдала за тем, как жадно Ида набросилась на еду, не забыв, разумеется, о собаке.

– Хорошо, а теперь пойдемте со мной, и не спорьте. Ты тоже, Охотник, поиграешь с нашей Сьюзи. Но только поиграешь, не больше! Не хватало нам еще щенков от бродяги.

Лора собрала кое-какую одежду для Иды, набросила ей на плечи шаль и вытолкала из дома. Стоял чудесный безоблачный осенний день, Ида с удивлением смотрела на яркое солнце, горы на горизонте и лес, который теперь, при свете дня, совсем не вызывал страха. Как она могла поддаться панике? И все же она была уверена, что слышала плач духов. У Редвудов ей наверняка будет легче.

Наконец она, уже не возражая, двинулась вслед за Лорой. Пешком пришлось идти долго. Верхом Лора могла проделать этот путь за два часа, по крайней мере, так она говорила, и ей верили. Но Ида не умела ездить верхом, а Лора побоялась сажать ее на лошадь после всего, что она пережила. Просто чудо, что ребенок выжил после таких мучений!

– Как бы там ни было, у вас очень крепкий малыш! – сказала она молодой женщине. – Наверняка это будет чудесное дитя!

Ида неуверенно положила руку на живот. Ночью в па она очень переживала за ребенка, однако обычно не испытывала никаких чувств к растущему внутри существу. Беременность только мешала ей, лишала сил, навечно приковывала к Оттфриду и к той жизни, которую он ей навязывал. Конечно же, она и без беременности побоялась бы бросить его и отправиться искать счастья вместе с Кэт. Но в пабе Пэдди, в его кухне ей нравилось. Она сама зарабатывала себе на хлеб и чувствовала себя в безопасности под защитой владельца. Может быть, она сумела бы набраться мужества и восстать против Оттфрида, если бы они с Кэт не были беременны.

– Близнецы, – пробормотала она. – Я думаю, что у меня будут близнецы. У нас это часто случается в роду. Наверняка их будет двое.

На ферму Редвудов женщины добрались уже к вечеру, и их тут же засы́пали вопросами. Джозеф, Джеймс и Эд тревожились за Лору, потому что ее не было слишком долго, и не особенно обрадовались гостье.

– Надеюсь, у нас не будет из-за этого неприятностей, – встревожился Эд. – Не поймите нас превратно, леди, конечно же, мы вам рады. Но понравится ли вашему супругу то, что мы вмешиваемся? Вы ведь должны охранять форт.

Лора раздраженно фыркнула.

– От кого охранять? – поинтересовалась она. – Только не вздумайте ее пугать! И, если у ее мужа возникнут вопросы, пусть приходит ко мне. Я ему расскажу, что к чему! Бросить несчастную беременную женщину одну в жутком старом форте – да еще с глуповатой собакой! Неудивительно, что ей всюду духи мерещатся.

И она с тревогой посмотрела на Иду, которая уютно устроилась в кресле-качалке Лоры возле камина. Она уже заметно успокоилась, но ей не нравилось, что ее персоне уделяют столько внимания.

– Я здесь всего на несколько дней, правда. – Ида робко вмешалась в разговор. – Я и идти-то не хотела, могла остаться там. Конечно же, я буду вам помогать. Я умею шить, штопать, убирать… Лора говорит, вы сыр делаете. Мне всегда нравилось варить сыр.

Эдвард, Джеймс и Джозеф, конечно же, переживали за свои и без того хрупкие отношения с Гибсоном и Брандманном, но они были джентльменами до мозга костей. Ни один из братьев Редвуд не мог вести себя с Идой сурово, а уж тем более с Лорой.

– Ну да ладно, все равно они вернутся не скоро, – сказал наконец Джозеф. – Когда они уехали? Два, три дня назад? Тогда время еще есть, по крайней мере, я на это надеюсь. Не думаю, что они осчастливят своей замечательной идеей ближайшие племена.

В последующие дни Ида ходила по пятам за Лорой Редвуд, словно потерянный ребенок. С одной стороны, Ида хотела спросить у нее, как ей помочь по хозяйству, но, с другой стороны, она не могла ничего делать. Ида чувствовала себя истощенной, а стоило ей остаться одной, как ее охватывали страх и растерянность. Лора относилась к ней приветливо, с неистощимым терпением, в то время как мужчины проявляли сдержанную вежливость. Ида видела, что Лора работает практически наравне со своим мужем и его братьями, в отличие от мужчин и женщин Рабен-Штейнфельда или Санкт-Паулидорфа. Она занималась не только домом и огородом, но и овцами, крупным рогатым скотом и лошадьми, причем с большим удовольствием. Ида пришла в замешательство, когда обнаружила, что Лора даже носит брюки, которые сшила сама. Они были очень широкими и на первый взгляд напоминали юбку, но тем не менее это были брюки, и в них Лора, нисколько не смущаясь, ездила верхом по-мужски, загоняя на пастбища овец или крупный рогатый скот.

– Я никогда особенно не любила стирать и готовить, – призналась она, заметив удивление Иды. – Поэтому мне так хотелось уехать из Йоркшира! Остальные женщины считали меня ненормальной и постоянно стыдили за это. Вот было шуму, когда отцу стало известно, что я уезжаю на край света с тремя мужчинами! Но я точно знала: если я выйду замуж за обычного фермера, то в жизни мне из кухни не выбраться. Разве что иногда буду заходить в овечий хлев, может быть, ягнят из бутылочки выкармливать. Но верхом мне не покататься. А я так люблю лошадей!

И это было очевидно. Стоило Лоре взглянуть на резвого солового мерина, которого они привезли с собой с Северного острова, она начинала буквально светиться изнутри; даже на своего мужа она так не смотрела. Чтобы не возникало путаницы, она звала их обоих «милый». Джозеф был не против, а конь ржал, едва заслышав ее голос.

– В моей деревне сказали бы, что это не богоугодное дело, – робко произнесла Ида. – Ну, если женщина не остается на месте, предначертанном ей Господом.

Лора рассмеялась:

– И сразу же добавили бы, что именно поэтому мой брак еще не благословлен детьми. Знаю, мать мне постоянно об этом пишет! У обеих моих сестер уже по трое детей. Но я так счастлива! С детьми как-нибудь устроится. А если нет, то придется Эду и Джеймсу тоже искать себе жен и производить на свет наследников фермы, которой у нас, кстати, все еще нет. Я всегда говорю: парни, постройте мне каменный дом, а тогда поговорим о наследниках! В этом срубе, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону своего дома, – я могу выращивать ягнят и жеребят, но уж никак не детей!

Ида же безумно завидовала Лоре, у которой был красивый деревянный дом с очень уютной террасой, большими окнами, занавешенными пестрыми гардинами, и простой удобной меблировкой. Пусть Лора и не любила женскую работу, однако она, без сомнения, пряла овечью шерсть, а затем ткала из этих нитей. В ее доме были мягкие шерстяные одеяла, разноцветные подушки и вышитые скатерти. Ида с тоской вспомнила о своем приданом, погибшем в Санкт-Паулидорфе.

– А теперь мне нужно в сыроварню, – с заметным недовольством в голосе произнесла Лора. – Мы все ее не очень любим, и в какой-то момент парни решили, что это женское дело. Хотя лично я предпочитаю стричь овец, нежели доить их.

Ида тихо рассмеялась.

– Сыр у вас тоже не очень… хороший, – негромко сказала она. – Мне очень жаль, я не хочу показаться неблагодарной, мы были рады приобрести его у вас. Но я… Из этого молока можно приготовить кое-что получше.

Лора удивленно подняла брови:

– Правда? – Она совсем не обиделась. – Тогда покажи. Как же делают сыр у вас в Мекленбурге?

С вежливыми формами обращения она тоже покончила довольно быстро.

– Самый обычный? – уточнила Ида. – Из коровьего молока! Могу приготовить немного!

Они отправились в небольшую сыроварню, устроенную в хлеву. Ида объяснила Лоре, что сырную массу нужно резать иначе, аккуратно снимать верхний слой молока и непрерывно менять салфетки на уже залитом в формы сыре.

– Столько работы! – ворчала Лора.

Но Ида только смеялась.

– Оно того стоит, если в итоге получится по-настоящему твердый сыр! – заявила она. – Вы сможете продать его подороже. Вы ведь продаете сыр, верно?

Лора кивнула, заметив, впрочем, что рынок сбыта для молочных продуктов в этой местности пока что не очень велик.

– В устье реки Отакаро вскоре построят город, – сказала она. – Но когда именно, никто не знает. Пока что мы продаем сыр и мясо в Порт-Виктории, китобоям да нескольким поселенцам, иногда – провиантмейстерам судов, которые отправляются оттуда. Но им, конечно же, нужен не свежий, а твердый сыр, который хорошо хранится. А я кое-как умею делать только свежий.

– Этот будет храниться не менее пяти месяцев! – гордо объявила Ида и начала обваливать сыр в соли. – Ах да, у вас есть пиво для красной слизи? Или вино? Иначе придется варить специально. С ней сыр станет более пряным.

Лора усмехнулась:

– Ты шутишь? Тут живут трое мужчин – конечно же, мы варим пиво. И ты действительно собираешься купать в нем сыр? Звучит интересно. А для овечьего сыра у тебя найдется пара рецептов?

Ида пожала плечами:

– Я заливала козий сыр рассолом – тогда он хранится лучше. Еще можно добавить травы – крапиву например. Здесь есть крапива? Нужно спросить у Кэт, что можно взять вместо нее. Но сначала дай мне посмотреть на массу. Как, ты делаешь овечий сыр без сычужной закваски? Ладно, давай-ка сейчас поставим овечье молоко точно так же, как и коровье.

Ида давно не получала такого удовольствия от работы, с тех самых пор, как ей пришлось уехать из паба Пэдди. При этом варить сыр ей нравилось больше, чем готовить. И в последующие дни молодая женщина буквально расцвела. Ида сушила и солила сыр, вдавливала его в формы и добавляла приправы. Мекленбургский сыр удался на славу благодаря пиву Лоры, сваренному по йоркширскому рецепту. А Охотник предпочитал ловить брошенные ему кусочки сыра, нежели крыс.

– Но скоро мне пора будет возвращаться, – грустно вздохнула Ида. Она провела на ферме Редвудов десять безмятежных дней.

Она не была так счастлива, так уверена в себе с тех пор, как покинула Рабен-Штейнфельд, да и там, строго говоря, она не чувствовала себя нужной и защищенной. А Лора без устали хвалила ее за то, как ловко она управляется с сыром, и братья Редвуд вежливо благодарили ее за каждое приготовленное блюдо. Ида восхищалась нежными отношениями Лоры и Джозефа. Эти супруги действительно любили друг друга, у них было много общего. Глядя на них, Ида часто вспоминала Карла. Интересно, они жили бы в таком же согласии, если бы она вышла замуж за него? Смогли бы они смеяться вместе даже спустя несколько лет брака? Но смеялись ли люди в Рабен-Штейнфельде и в Санкт-Паулидорфе?

– Тебе не будет страшно одной? – спросила Лора. – Да, конечно, теперь ты знаешь, что страхи были пустыми. Но ты ведь и раньше знала об этом.

Ида потупилась.

– Просто что-то нахлынуло, – пробормотала она. – Я в духов вообще не верю. И там нет никого, кто мог бы на меня напасть. Просто я вдруг почувствовала себя такой беспомощной!

Ида удивилась, когда Лора вдруг просияла.

– Конечно! Все ясно! – радостно воскликнула ее подруга. – И как я раньше не догадалась! – Лора подбежала к кухонному шкафчику и стала в нем что-то искать. – Ты чувствуешь себя беспомощной, отсюда и страх! Если бы ты могла хоть как-то себя защитить… Со мной такое тоже случалось, Ида. На Северном острове неподалеку от нашего дома была китобойная станция. Там жили очень грубые парни. Но Джозефу и его братьям иногда приходилось оставлять меня одну. И они купили мне вот это!

Она наконец достала из шкафчика небольшой ящик и открыла его. Ида с удивлением уставилась на маленький элегантный пистолет, лежащий на голубом бархате вместе со всеми принадлежностями.

– Что это такое? – спросила она.

– Револьвер! – гордо объявила Лора. – Кольт! Зарядить его непросто, но зато потом можно сделать пять выстрелов подряд. Это лучше, чем обычное оружие. Заряди его и положи в шкаф на кухне или в карман юбки, если хочешь всюду чувствовать себя уверенно. И, если кто-то станет тебе докучать, – бум!

Лора вынула кольт из ящичка и в шутку прицелилась куда-то за окно кухни. Курок она не спустила, но Ида вздрогнула.

– Я ведь могу и в себя выстрелить…

Лора пожала плечами:

– Милая моя, кухонным ножом тоже можно пораниться. Или обжечься горячей водой. Нужно просто быть осторожной и понимать, как это работает. Пойдем, я покажу тебе, как заряжать эту штуку.

Лора усадила Иду на стул, стоящий рядом с кухонным столом, и подробно объяснила, как засыпать черный порох на полку, а затем с помощью шомпола вбить пули.

– Пули придется отливать самостоятельно, – пояснила она и показала на формы, которые содержались в наборе. – Все очень просто. Так, теперь еще капсюль, а потом надеваем барабан. Теперь из него можно стрелять, Ида. С его помощью ты разделаешься сразу с пятью злыми духами…

Ида смущенно рассмеялась.

– Пойдем, попробуем! – пригласила ее Лора. – Боже мой, парни перепугаются, если мы сейчас начнем палить на улице. Но ты должна хоть раз попробовать, прежде чем я отдам тебе оружие.

– Ты хочешь отдать мне его? – нервно переспросила Ида. – Я ведь не умею стрелять. И оно наверняка понадобится тебе самой.

Лора покачала головой:

– Деточка, оно мне не понадобится, так же, как и тебе. Там, наверху, в форте, на самом деле нечего бояться. Опасность существует только у тебя в голове. И в такой ситуации оружие – это просто спасение: держать пальцы на холодном металле, чувствовать, как он нагревается под ними… Чувствовать, что он на твоей стороне, Ида! Дело только в ощущениях. Речь идет о том, чтобы не оставаться беспомощной.

Взяв в руки револьвер, она вышла на улицу, а Ида робко последовала за ней. Она с тревогой наблюдала за тем, как Лора пристраивает полено на ограде загона, предварительно убедившись в том, что поблизости нет лошадей или других животных.

– Мы ведь не хотим никого убить, – сказала она, после чего встала рядом с Идой в паре шагов от цели – и выстрелила.

Ида перепугалась до смерти, а Охотник убежал, повизгивая и поджав хвост. Вслед за ним умчалась и колли Редвудов.

– Сьюзи боится пальбы, – объяснила Лора. – Она всегда прибегает с выгонов, когда парни охотятся на кроликов. Но мне это только на пользу. Если Сьюзи возвращается домой с таким видом, словно только что чудом спаслась от смерти, значит, я могу быть уверена: вечером будет жаркое из крольчатины.

У всех братьев Редвуд были винтовки. С тех пор как кто-то привез в Новую Зеландию кроликов, в отсутствие естественных врагов эти животные расплодились с невероятной скоростью, а братья хорошо умели стрелять.

Лора же едва могла прицелиться и попала в полено только с третьей попытки.

– А теперь ты! – с довольным видом предложила она.

Ида дрожащей рукой схватилась за оружие и навела револьвер на мишень.

– Ну, давай! – подбодрила ее Лора. – Ничего страшного, даже если ты промахнешься.

Ида не промахнулась. Несмотря на то что от выстрела она снова вздрогнула, а отдача, о существовании которой она не подозревала, заставила ее потерять равновесие, полено слетело с забора.

– Отлично! Прирожденный талант! – возликовала Лора. – Давай еще раз!

– Чем вы тут занимаетесь? – Муж Лоры, Джозеф, на полном скаку остановил своего коня рядом с ними. Должно быть, он очень спешил к ним. – Я до смерти перепугался, Лора! – тут же объяснил он свою поспешность. – Выстрелы возле дома! Я думал, кто-то напал на тебя! Вы не могли бы предупредить нас, прежде чем начать баловаться с этой игрушкой? – он указал на кольт.

– О, мы не балуемся! – возразила Лора. – Я решила научить Иду стрелять. Она возьмет кольт с собой и будет чувствовать себя в безопасности, уж точно не умрет от страха.

Джозеф нахмурился.

– А когда ее близкие вернутся, она случайно их застрелит, – проворчал он. – Если Иде за каждым деревом духи мерещатся…

– Она будет осторожной! – весело ответила Лора. – Кстати, она здорово стреляет, Джозеф. Просто невероятно, попала с первой попытки!

Муж Лоры рассмеялся.

– Новичкам везет, – отмахнулся он.

Лора покачала головой:

– Нет! У нее получается! Давай еще раз, Ида!

Смущенная Ида снова прицелилась. Она не торопилась, но ей очень хотелось доказать Джозефу, что она действительно умеет стрелять. Наконец она медленно спустила курок – и на этот раз отдача не застала ее врасплох. Она начала привыкать к стрельбе.

Полено с забора не слетело, но Ида попала в него с краю, и от него отвалился кусок, разлетевшись на мелкие щепки.

Джозеф вздрогнул.

– Новичкам везет! – не сдавался он. – Но, черт возьми!..

 

Глава 8

Лора оказалась права. Кольт действительно помог Иде почувствовать себя увереннее в пустом доме, хотя она спрятала его в самый дальний угол кухонного стола. Если бы на нее действительно напали, то она ни за что не сумела бы вовремя схватить оружие, однако уже сам факт его наличия успокаивал. Охотник терпеливо ходил за ней по пятам, пока она всячески старалась наполнить делами одинокие дни. Она работала в огороде, красила и пряла шерсть, даже рубила дрова, пока не начинала чувствовать усталость. Ночью она забиралась под одеяло и обнимала собаку, чтобы ничего не слышать и не видеть. Таким образом она пережила последние дни до возвращения своих мужчин и Кэт – и расплакалась, бросившись подруге на шею.

– Слава богу, вы вернулись! – всхлипывала она. – Слава богу! Мне было так одиноко, я все время представляла себе ужасные вещи, которые могли с вами случиться.

– Не глупи, Ида! – набросился на нее Оттфрид, видимо, разозлившись из-за того, что она обняла Кэт, а с ним даже не поздоровалась. – Нам ничто не угрожало. Пока ты тут бездельничала и наслаждалась жизнью, я сделал тебя богатой женщиной! Могла бы хоть спасибо сказать.

– Никаких благодарственных молитв, Отти! – перебил его Джоуи.

Было заметно, что ему действует на нервы нарочитая набожность мекленбуржцев, к которой время от времени возвращался Оттфрид. В пути Гибсон даже отучил его читать застольную молитву. «Лучше распряги коней или займись чем-нибудь полезным», – говорил он.

Но Ида не обращала внимания на мужчин, а продолжала с удивлением смотреть на Кэт.

– Правда? – негромко спросила она. – У вас действительно получилось?

Кэт пожала плечами:

– Ну, мы выторговали у маори бескрайние земли за несколько безделушек, и, если действительно найдутся поселенцы, которые дадут Джоуи и Оттфриду кучу денег за них, то, возможно, все и получится. Однако, если хочешь знать мое мнение, – она перешла на английский, поскольку Оттфрид все еще крутился рядом, – многое еще может пойти не так. Но давай для начала выпьем чаю, Ида, а ты мне расскажешь, как здесь жила. Выглядишь ты не очень хорошо. Слишком бледная и худая. А как малыш? Уже шевелится? Я своего давно чувствую!

Вид у Кэт был цветущий. Время, проведенное среди нгаи таху, пошло ей на пользу, она теперь искренне радовалась ребенку. Слушая ее рассказ о поездке на равнины, Ида завидовала ей. Сама она рассказала Кэт, что гостила у Редвудов, но не упомянула о том, что послужило поводом для этого, и об оружии тоже не сказала ни слова. Она стыдилась собственных страхов. Но Кэт, разумеется, все равно поняла, что у подруги далеко не все в порядке.

– В любом случае в ближайшие несколько недель ты не останешься одна. Земли теперь у них с избытком, хорошей плодородной земли, хотя она расположена довольно далеко. Если хочешь знать мое мнение, найти для нее покупателей будет непросто. Но, как бы там ни было, они будут искать поселенцев без меня. С ними они могут говорить и на своем языке. А мы тем временем останемся тут и родим наших детей. – Она провела рукой по своему уже довольно заметному животу и пропела: – Хаэре маи, малыш!

Ида в смущении помешивала чай. Ее собственная беременность еще больше бросалась в глаза, хотя срок у них был примерно одинаковый. Однако Ида была худой и измученной, поэтому ее живот так сильно выпирал. Казалось, ребенок забирал все ее силы.

– Мой тоже все время пинается, – наконец сказала она.

Но она не собиралась петь ему колыбельную, более того, ей хотелось признаться, что она считает своего ребенка не подарком судьбы, а паразитом.

Следующие несколько недель действительно прошли для Иды и Кэт достаточно спокойно. Волноваться приходилось только тогда, когда в гости приезжала Лора Редвуд. В такие дни Кэт поспешно пряталась в каком-нибудь укрытии. Иде постоянно приходилось придумывать правдоподобные отговорки, чтобы объяснить, почему не показывается ее подруга. Однако, увидев, что Ида поправилась, Лора стала приходить реже. Ида наконец набрала несколько килограммов и постепенно вернула былую красоту. Лора, довольная этим, с гордостью вручила Иде один из первых кругов мекленбургского сыра.

– Первые мы даже продавать не будем, – сияя, говорила она. – Парни хотят съесть все сами! И овечий сыр теперь твердый и долго хранится, а с травами он стал очень вкусным! Продаваться будет отлично – и не без моего участия, я так парням и сказала! Я не позволю им пожинать мои лавры! И, когда они в следующий раз поедут в Порт-Викторию, я отправлюсь с ними!

Ида знала, что Редвуды обычно ездят туда на ярмарку, или к прибытию крупного судна, или в связи с другим подобным событием, и она надеялась, что оно совпадет с датой родов. Она даже думать не хотела о том, что случится, если Лора явится к ним в этот час и выяснит, что «близнецы» появились на свет не одновременно и, более того, у разных матерей.

– Судя по тому, что ты рассказывала, она даже не удивится, – говорила Кэт, но Ида настаивала на том, что лично она в этом случае провалится сквозь землю от стыда.

Оттфрида и Гибсона женщины почти не видели до самых родов. Они оба много путешествовали, поскольку, как и опасалась Кэт, покупателей для приобретенных ими земель найти было непросто. К счастью, финансовый кризис удалось предотвратить, когда капитан Редьярд Батлер купил сразу три участка: он сумел разбогатеть, занимаясь китобойным промыслом на западном побережье. При этом сам он китов не ловил, а командовал парусником, который отвозил в Англию продукты промысла. Теперь он женился на англичанке и намеревался где-нибудь осесть. А поскольку в районе Порт-Виктории планировали построить город, для которого, по слухам, англиканская церковь уже вербовала переселенцев, Батлер сделал выбор в пользу равнин: его молодая жена была прихожанкой этой церкви. Капитан взял наделы у самой реки, чтобы в будущем быстрее добираться до города.

– Жена у него – настоящая леди! – рассказывал Гибсон. – Редкой красоты женщина, хоть и несколько худощава…

– И теперь этот Батлер хочет построить ей на равнинах настоящий дворец, – продолжал Оттфрид. – Уже нанимает рабочих, заказал материал… Огромная будет стройка. Надеюсь, это не напугает наших дикарей.

– Нгаи таху будут счастливы, – сказала Кэт. – По крайней мере, если для них на строительстве тоже найдется работа.

Гибсон пожал плечами:

– А отчего бы ей не найтись, капитан и на маори говорит неплохо. В общем, не боится он этих татуированных ребят. И мы уже имеем втрое больше того, что вложили!

И действительно, каждый из мужчин получил по двести семьдесят фунтов прибыли – три сотни за вычетом стоимости товаров. Точно такую сумму отец Оттфрида заплатил в свое время за свой участок в Санкт-Паулидорфе; она была впятеро больше той, которую выплатили Те Кахунгуну.

– Следующие продажи принесут чистую прибыль, – радовался Оттфрид.

Однако дальше дело не шло. Вербовать колонистов в Пурау было невозможно. В Порт-Виктории встречались только ловцы удачи да моряки.

– Я мог бы попытать счастья в Веллингтоне, – предложил наконец Гибсон.

Оттфрид же больше рассчитывал на Нельсон. Он слышал, что туда прибыла еще одна партия немецких колонистов. Если они будут так же разочарованы, как переселенцы с «Санкт-Паули», если их так же обманут с землей, то, возможно, они смогут забрать у Новозеландской компании часть вложенных средств и переселиться на равнины.

В конце концов мужчины решили вместе ехать на север. Оттфрид разведает обстановку в Нельсоне, а Гибсон сядет там на судно и отправится на Северный остров. Ида и Кэт, облегченно вздохнув, проводили их.

– Думаешь, у них получится? – с тревогой поинтересовалась Ида.

Кэт пожала плечами:

– Если нет, то вы возьмете один из участков себе и устроите там ферму. Деньги для старта у вас уже есть. Да, я понимаю, это не то, на что рассчитывал Оттфрид. Но в любом случае это выход.

Ида сжала губы. Сейчас уже ей совсем не хотелось иметь ферму в глухом уголке равнины Кентербери. Ее пробирала дрожь при мысли о том, что все придется начинать сначала, как в Санкт-Паулидорфе, только на этот раз в одиночестве, лишь с Оттфридом и детьми.

Женщина застонала, почувствовав, как зашевелился у нее в животе ребенок.

– Прекрати ты…

Однако она тут же осеклась. Нет, нельзя ругать малыша. Он ведь не виноват, что мать ненавидит его.

Однажды дождливым осенним днем – Оттфрид и Гибсон были еще на севере – у Иды начались схватки. Она только что соорудила примитивный ткацкий станок, чтобы прясть из своей красивой разноцветной шерсти полотно для одежды, как вдруг резкая боль пронзила все ее тело. Сначала Ида ужасно испугалась. В последнее время она чувствовала себя хорошо, но затем появилась эта боль, которая со временем должна была только усилиться. Она старалась не думать об этом раньше, но теперь перед глазами возник образ матери, умершей при родах. Ида вспомнила крохотного младенца, которого она так старалась сберечь, – только для того, чтобы он последовал за матерью всего через несколько месяцев. Она совсем не хотела рожать этого ребенка и предпочла бы, чтобы он остался там, где и был все это время.

Ида изо всех сил пыталась игнорировать боль. С трудом поднявшись, она вытерла лужу околоплодных вод, образовавшуюся у нее под ногами. С чем это было связано, она не знала – тогда о ее матери заботились другие женщины Рабен-Штейнфельда. Тринадцатилетняя Ида слышала только крики, время от времени ее посылали за водой и полотенцами, а затем пустили в комнату, чтобы она попрощалась с матерью. Воспоминание было кошмарным, и теперь оно обрушилось на Иду всей своей силой.

– Не хочу! – пробормотала она, когда в дом вошла Кэт и увидела ее бледное, залитое потом лицо.

Кэт сразу почуяла неладное, а потом заметила мокрое пятно на платье Иды. И тут ее подругу скрутила первая схватка.

– Ничего не поделаешь, – мягким тоном произнесла Кэт. – Ребенок собирается наружу, и лучше, если ты поможешь ему. Иначе дело затянется и будет еще больнее. Вставай, давай тебя переоденем, в ночной сорочке тебе будет удобнее. Или можешь совсем раздеться, так рожают женщины маори. – Впрочем, от этой мысли пришлось сразу отказаться, поскольку Ида вся залилась краской.

– Мне нужно лечь, – прошептала она. – Может быть, если я лягу, все пройдет.

Кэт покачала головой:

– Не пройдет. И ложиться не стоит. Слушай, Ида, ребенок хочет выбраться на свет через то же место, через которое он в тебя попал, ты понимаешь? Ну, внизу. Вам обоим будет легче, если ты будешь стоять во весь рост или на коленях, стараясь держаться прямо. И все произойдет быстрее, если ты будешь двигаться. Так что давай немного прогуляемся.

И в течение двух последующих часов Кэт водила подругу по дому и площадке, время от времени останавливаясь, когда Иду настигала схватка и она садилась на пол. Она хныкала, хваталась за живот и пыталась сдержать схватку. Ида боролась с ребенком, а Кэт боролась с отчаянием Иды. Если бы не это, роды были бы легкими. Малыш лежал правильно и хотел появиться на свет – Кэт поняла это, осмотрев подругу. Она массировала ей живот, как ее научила Те Ронга, заваривала чай, которой должен был успокоить Иду и ослабить боль, но та только всхлипывала, уткнувшись носом в чашку, или вообще отталкивала ее.

– Я не хочу этого! Я не хочу! – причитала она.

В какой-то момент Кэт потеряла терпение и рявкнула:

– Твое поведение не угодно Богу!

Но даже это не помогло. Напротив, Ида, уже почти лишившаяся рассудка от боли и страха, сделала то, на что не осмелилась даже тогда, когда умерла ее мать: она прокляла Бога, а потом, обессиленная и терзаемая болью, прижалась к Кэт и разрыдалась.

– Господь покарает меня! – восклицала она. – Он меня накажет!

Когда спустя шесть бесконечных часов ребенок наконец родился, Кэт настолько устала, словно рожала сама. В итоге она заставила Иду встать на колени на кухонном полу, и только тогда та поняла, что должна помогать ребенку и тужиться. Новорожденная не слишком мягко приземлилась на утоптанный пол – и тут же громко запротестовала.

С тревогой осматривая малышку, Кэт не знала, плакать ей или смеяться. Но, похоже, с девочкой все было в порядке, и лишь вполне объяснимое возмущение читалось на маленьком сморщенном личике – по крайней мере, так казалось Кэт.

– Добро пожаловать в этот мир! – нежно прошептала Кэт, перерезала пуповину и вытерла малышку полотенцами. Она была не слишком крупной, но хорошо развитой и – на взгляд Кэт – совершенно обворожительной. – Ида, посмотри, у тебя дочь! Родилась прямо в объятия Папатуануку. Ида, если ребенка положить сразу на землю, это приносит удачу!

Ида неподвижно лежала на полу, свернувшись калачиком, – боль наконец-то отпустила ее.

– Ида! – встряхнула ее Кэт. – Ну, посмотри же на девочку. Она красавица! А крепкая какая! Ну, маленькая, хватит плакать, поздоровайся с мамой!

Когда Ида наконец медленно повернулась к ребенку, она сделала это скорее из чувства долга, нежели из любопытства, не говоря уже о любви. Конечно же, нужно было посмотреть на ребенка, взять его на руки. Но разве она не должна сначала лечь в постель, помывшись и переодевшись в чистую ночную сорочку? Она вспомнила, как проходили роды в Рабен-Штейнфельде. Даже ее мать расчесывали и умывали, когда она умирала. А сама она лежит здесь, грязная, окровавленная, на голой земле, и принимает из рук подруги это крохотное испачканное существо, которого она не хотела.

– Разве она не хорошенькая? – в отчаянии спросила Кэт.

Ида послушно кивнула.

– Очень, очень красивая, – пробормотала она. – Но нельзя ли мне… нельзя ли мне наконец лечь?

Кэт укутала малышку в простыню и уложила в корзину, которую сплела из тростника для новорожденной. Была еще колыбель, которую Оттфрид смастерил для «наследника», торжественно заявив, что теперь каждый Брандманн, рожденный на новой родине, будет спать именно в ней. Кэт она показалась слишком большой и неуютной для такого крохотного ребенка.

Затем она помогла Иде подняться, искупала ее и отвела в постель, где та снова начала корчиться от боли и наконец вытолкнула из себя послед.

– Неужели это никогда не прекратится? – в отчаянии спросила она. – Неужели никогда?

Кэт успокоила подругу, снова вытерла пот с ее лица, переодела в белоснежную чистую сорочку, при этом не спуская глаз с малышки, которая тихо спала в своей корзинке. Когда Ида наконец потребовала ребенка, Кэт вынула ее весьма неохотно.

– Не разбуди ее, – нежно произнесла она, прежде чем положить ее на руки молодой матери. – Посмотри, как она крепко спит! А какие крохотные у нее ручки! – Малышка спала, сжав кулачки. Кэт подумалось, что даже во сне она кажется очень решительной. – В любом случае она совершенно здорова, можешь не волноваться.

– Моя сестра тоже выглядела совершенно здоровой, – заявила Ида, явно сомневаясь в словах Кэт. – И она была такой же маленькой.

Она смотрела на ребенка так, словно ей было все равно, будет ли жить это крохотное существо или умрет. Выглядело это жутко. Ужасная мать!

– Когда она проснется, нужно сразу дать ей грудь! – заявила Кэт. – У тебя ведь есть молоко, верно?

Ида чувствовала напряжение в груди, но не могла даже думать о том, чтобы приложить ребенка к собственному обнаженному телу и покормить его. Разумеется, она все же заставила себя попытаться, но тут же оставила эту затею, поскольку у нее разболелись соски.

– Попробуем завтра еще раз, – утешила подругу Кэт и развела для малышки немного коровьего молока, которое, к счастью, оставалось в доме.

Лора Редвуд приходила в гости только вчера и сразу после этого уехала в Порт-Викторию вместе с мужем и его братьями.

– Мы уедем дня на три-четыре, – говорила она. – Ребенок до тех пор вряд ли родится.

Кэт уже начинала жалеть о том, что они не посвятили в тайну Лору Редвуд. Может быть, решительная супруга фермера помогла бы ей понять, почему Ида так себя ведет. Живя среди маори, она никогда не сталкивалась с подобными страхами и предрассудками. Любая женщина маори безумно обрадовалась бы такому хорошенькому и здоровому ребенку, а вместе с ней и все племя.

– Ты уже придумала для нее имя? – спросила Кэт, качая малышку, прилежно сосавшую кончик полотенца, пропитанного молоком. – Я знаю, что Оттфрид хотел назвать ребенка Петером, но это имя вряд ли подойдет.

– В честь отца, – проворчала Ида, не проявив никакого интереса к этому вопросу. – Мы должны были назвать младенца в честь его отца.

Кэт кивнула:

– Я знаю. Но так уж вышло, что родилась девочка, хотя Оттфриду это не понравится. А как зовут его мать?

Ида поморщилась.

– Оттилия, – сообщила она. – Но так…

– …так мы называть ее не станем! – согласилась Кэт. – Это же невозможно выговорить. А дед? Как звали деда Оттфрида, Ида?

Та постаралась вспомнить.

– Карл, – наконец сказала она. – Кажется… Нет, я уверена, что его звали Карлом.

Кэт забрала у девочки полотенце и снова обмакнула его в молоко. Ребенок нетерпеливо захныкал. Кэт рассмеялась.

– Ну вот, это красивое имя, и звучит очень мило. И тебе нравится, верно, Ида? – В голосе подруги прозвучали заговорщические нотки.

Ида пожала плечами.

– Девочку нельзя назвать Карлом, – заявила она.

– Но можно назвать Карлой! – возразила Кэт. – Или Кэрол, если по-английски. Здорово же, правда?

Ида посмотрела на малышку, и перед ее внутренним взором возник образ Карла Йенша. Она еще очень хорошо помнила, как он произносил ее имя, когда начал учить английский язык. Новое имя для новой страны.

– Кэрол… – прошептала Ида и улыбнулась впервые с тех пор, как начались схватки.

 

Глава 9

Оттфрид Брандманн еще не увидел своего первого ребенка, а на свет уже появился второй. Кэт почувствовала схватки ночью и, разумеется, не стала будить Иду и просить у нее помощи. После рождения маленькой Кэрол она предоставила матери с ребенком большую кровать в спальне, а сама устроилась на кухне, хотя Ида говорила ей, что в этом нет необходимости. Она хотела, чтобы подруга спала с ней, как обычно, когда дома не было Оттфрида и Джоуи. Кэрол можно было положить на ночь в корзину. Однако Кэт эта идея показалась странной. У маори никому и в голову не приходило разделять ночью мать и дитя, поэтому она все же настояла на том, чтобы переселиться на кухню. Впрочем, как выяснилось на следующее утро, желаемого результата она не достигла: Ида положила ребенка в корзинку, а сама делила большую кровать с Охотником.

– Я боюсь задавить ее, – сказала она.

Однако, несмотря на объяснение подруги, Кэт тревожилась. Отношения между Идой и ее дочерью явно не складывались. Оставалось только надеяться, что эта враждебность не перекинется и на ее собственного ребенка, когда Ида примет его в свою семью.

И вот теперь она размышляла, звать ли Иду на помощь. Собственные роды та пережила всего три дня назад… Можно ли предполагать, что она захочет снова принять в этом участие? Кэт знала, что вообще-то ей должно быть все равно. Помощь ей понадобится, ни одна женщина не должна в такой момент оставаться одна. С другой стороны, Иде следовало дать шанс полюбить хотя бы этого ребенка.

Поэтому Кэт решила пока ее не звать. С трудом поднявшись, она заварила себе чай, который, по словам Те Ронги, ускорял процесс родов, даже произнесла несколько молитв отвечающим за это духам – ей казалось, что таким образом она окажется ближе к Те Ронге.

Затем Кэт принялась ходить по комнате, пока схватки не стали слишком сильными. Тогда она разделась и встала на колени на утоптанном земляном полу, но потом подумала, что выложенное сушеной травой туссока ложе в хлеву больше подходит для того, чтобы рожать на нем ребенка. Кроме того, там не придется сдерживать стоны и крики, когда боль станет слишком сильной. Кэт схватилась одной рукой за столбик загородки, в которой стояли лошади, и прислонилась спиной к другому, как учила женщин прародительница Туракихау. И наконец, когда она едва не сошла с ума от боли, ей показалось, что она слышит голос Те Ронги: «Ко те туку о Хинетеиваива…» Это была каракиа, песня, помогающая при трудных родах. Кэт пыталась проговаривать слоги, а не выкрикивать их. Тужась в такт песне, она обращалась к своему ребенку – пока он наконец не выскользнул на солому.

Кэт рожала дольше, чем Ида, но страдала меньше, хотя после всего пережитого решила, что никогда больше не назовет роды рауру нуи, простыми. Рожать малыша, лежа на соломе, оказалось нелегко, но вот теперь она смотрела на него, еще соединенного с ней пуповиной и неуверенно размахивающего ручками и ножками.

– Пора тебе закричать, – простонала Кэт, перерезая пуповину.

Выпрямившись, она ловко подняла младенца за ножки и принялась хлопать его по попке, пока он не завопил. Она рассмотрела его повнимательнее и засияла от счастья, увидев, что тоже родила дочь.

– Твоему отцу это не понравится, – пошутила она и нежно прижала девочку к груди, чтобы немного отдохнуть вместе с ней.

Затем она ополоснулась водой и оделась: осень в Пурау выдалась холодной. На кухне им будет уютнее, чем тут, в хлеву.

– Но я рада! Я хотела иметь дочь! – воскликнула Кэт.

Вскоре у нее снова начались схватки. Теперь ей действительно не помешала бы помощь, было бы неплохо, если бы кто-нибудь позаботился о ребенке. Ей приходилось следить за тем, чтобы не раздавить малышку, пока она, извиваясь между столбиками, выталкивала из себя детское место. Наконец, потная, дрожащая, она легла на солому и, натянув на себя и ребенка попону, провалилась в сон, прижимая свою девочку к груди.

Кэт проснулась под утро. Ребенок лежал у нее на руках, в тепле и безопасности. Девочка хотела было закричать, но Кэт сунула ей в рот сосок еще до того, как она успела набрать в легкие воздуха и завопить. Сначала малышка отнеслась к этому с недоверием, затем робко принялась сосать, но вскоре осмелела. От облегчения у Кэт закружилась голова. В кладовой уже почти не осталось коровьего молока, и ни она, ни Ида сейчас не сумели бы преодолеть десять миль до фермы Редвудов, чтобы попросить свежего. Она будет кормить обеих девочек, если Ида не сможет.

Обернув себя и ребенка одеялом, она встала и вернулась в дом. Все тело болело и протестовало против каждого движения, но в то же время с каждым шагом к ней возвращались силы. Кэт положила себе между ног тряпки, чтобы справиться с небольшим кровотечением после родов, поставила греть воду для чая и для первой ванны ребенка. Когда на улице взошло солнце, ее дочь снова лежала у нее на руках – чистая, сытая и завернутая в свежую пеленку. Кэт решила, что пора познакомить ее с Идой.

Она осторожно открыла дверь в спальню, где Ида еще спала в своей постели, а Кэрол – рядом с ней в корзинке. Кэрол заворочалась, и Кэт поспешно взяла ее на руки, прежде чем та успела расплакаться. Она аккуратно положила свою дочь на подушку рядом с Идой и стала кормить Кэрол грудью. Дочь Иды жадно вцепилась в нее. Питательное молозиво, похоже, больше понравилось малышке, чем разведенное водой коровье молоко. Во время кормления Кэт укачивала ее так же нежно, как и собственного ребенка. Кэрол еще наверняка не наелась, но была довольна. Кэт завернула ее в свежую пеленку и положила рядом с Идой. Только после этого молодая женщина проснулась.

– Смотри, Ида! Наши двойняшки!

Ида с удивлением посмотрела сначала на Кэт, затем на девочек, лежавших слева и справа от ее подушки.

– Ты родила ребенка? Но как… как ты это сделала? И ничего не сказала! Неужели ты была совсем одна?

Кэт с улыбкой кивнула.

– Все прошло не так уж плохо, – ответила она и решила, что почти не лжет. Пока она любовалась своей идеальной малышкой, пережитые ночью ужасы стирались из ее памяти. – Кстати, это тоже девочка, – усмехнулась Кэт. – Но я еще не придумала для нее имени.

Ида знала, что Кэт с радостью назвала бы дочь в честь Те Ронги, но Оттфрид никогда не допустит подобного. С другой стороны, Кэт категорически откажется называть дочь в честь родственников Оттфрида.

Ида осторожно отогнула край пеленки, в которую была закутана малышка, и заглянула в ее нежное личико. Дочь Кэт выглядела не такой измученной, как Кэрол сразу после рождения. Недолгий сон на руках у матери разгладил ее морщинки, кроме того, она меньше плакала. Иде все это казалось чудом: восхитительный малыш, которого ей, судя по всему, принесли ангелы. Именно так она представляла себе материнство, прежде чем столкнулась с ужасной действительностью во время рождения сестры. Она в недоумении улыбнулась, а малышка поморщилась, словно пытаясь улыбнуться в ответ.

Мечта! Не ребенок – мечта! И в голове у Иды вдруг сложились слова – те, которые когда-то произнес Карл в стране, которая тоже была мечтой, казавшейся теперь невероятной, словно то было настоящее чудо.

– Voce é linda, – прошептала она. – Это значит «ты красивая».

Кэт смотрела на нее, хмурясь:

– Хм… Что это ты вспомнила? И на каком языке?

– Красивая… – примирительным тоном произнесла Ида и улыбнулась снова, как три дня тому назад, когда дала своему ребенку имя Карла. – Твой ребенок красивый.

Кэт задумчиво смотрела на Иду. О чем это она?

– Хочешь сказать, мы должны назвать ее Линдой? – Кэт пыталась понять свою подругу. – На языке маори это будет паи.

– Паи – тоже красиво звучит, – робко произнесла Ида. – Но Оттфрид… Если ты назовешь ее Паи, он разозлится. А вот Линдой можно. Просто скажи, что это имя твоей матери.

Кэт удивленно подняла брови. Она ни за что не назвала бы дочь в честь своей родной матери Сюзанны! Но затем она вспомнила о Линде Хемплмен, и на глазах у нее появились слезы.

– В какой-то степени это правда, – тихо произнесла она.

Когда через несколько дней Оттфрид и Джоуи вернулись из путешествия на север, Ида встретила их, лежа в постели: чистая, нарядно одетая, посвежевшая и отдохнувшая. Она обнимала обеих девочек, при этом одна из них при виде отца испуганно наморщила лобик, а другая заморгала большими синими глазами. Ему представили обеих как Линду и Карлу.

– В честь матери Кэт и твоего дедушки! – напряженным тоном произнесла Ида.

Оттфрид поморщился, но промолчал, когда Кэт продолжила объяснения:

– А Карлу можно называть Кэрол, это английский вариант имени. Линда же на обоих языках звучит одинаково.

Кэт смотрела на него решительно, а Ида – скорее испуганно.

Однако, судя по всему, Оттфрида больше занимало нечто иное, нежели тот факт, что Ида назвала дочь в честь его старого соперника.

– Что, и правда две девчонки? – разочарованно спросил он.

– Мы не выбирали, – съязвила Кэт.

Оттфрид фыркнул, затем строго посмотрел на Иду и засопел.

– Смотри мне, чтоб в следующий раз… – только и сказал он.

Мрачное настроение Оттфрида, не улучшившееся и в последующие дни, было связано не только с тем, что его надежды на рождение наследника оказались напрасными. Как выяснили Кэт и Ида после долгих расспросов, все мероприятия по привлечению поселенцев оказались не слишком успешными, а обошлись они недешево. Оттфрид вообще не нашел в Нельсоне покупателей на свои земли, Джоуи удалось отыскать одного в Веллингтоне. Но даже и тот, бывший китобой и охотник на тюленей, сколотивший состояние на торговле различными товарами, не торопился сразу переезжать на свой участок. Ему потребуется не меньше двух месяцев на то, чтобы закончить дела на Северном острове. Кроме того, было не ясно, получится ли из него фермер. Землю его наверняка заставила приобрести жена.

– И что, никто в Нельсоне не захотел покупать у тебя участки? – недоверчиво спросила Ида. – Нам столько пришлось ждать…

Оттфрид пожал плечами:

– Да, нам не повезло. Но новые переселенцы из Мекленбурга довольны. Их Ранцтау расположен очень удачно. Кстати, он совсем рядом с Санкт-Паулидорфом, так что у наших пасторов, наверное, теперь есть новая община. Только их деревня стоит повыше, их уж точно не затопит. Земля там плодородная, покупка прошла как по маслу, и все счастливы. В том числе наши соотечественники, решившие перебраться в Рантцау. Помещик, организовавший переезд, был невероятно щедр – по крайней мере, мне так кажется. Конечно же, в перспективе он хочет получать процент от прибыли колонистов. Но он дал всем землю, и они ему за это безгранично благодарны. Уезжать никто не желает – напротив, поговаривают даже о том, чтобы забрать туда наших из Австралии.

Ида кивнула. От отца и Брандманнов они получили всего одно письмо – почтмейстер в Порт-Виктории собирал почту для дальних хозяйств, – но не нашли там ничего обнадеживающего. В Австралии община окончательно развалилась; страна показалась немцам еще более чужой, экзотической, а значит, и более опасной, чем Новая Зеландия. Хотя, если верить госпоже Брандманн, опасность исходила скорее от англичан, похожих на бывших каторжников, чем от пауков, змей и крокодилов.

– Это просто трудный период! – поспешно заверил Иду Джоуи Гибсон, когда она осторожно поинтересовалась, каким образом Оттфрид собирается в будущем кормить семью, если из этой затеи ничего не выйдет. – В конце концов колонисты приедут, это как пить дать! Главное – не сдаваться!

Сдаваться мужчины действительно не собирались. Более того, они потратили полученные от Батлера деньги не только на свое путешествие, но еще и на товары, которыми загрузили две свои повозки.

– Что ж, на вашем деле хотя бы Партриджи наживаются, – сухо произнесла Кэт, осмотрев покупки. – Что вы собираетесь делать со всеми этими вещами? А зачем вы купили столько зерна? Его нужно сажать, оно не будет храниться вечно!

– Или ты решил все же сеять сам, Оттфрид? – спросила Ида, готовясь к неизбежному.

Она не хотела переезжать на ферму, но семью нужно было как-то кормить. Хотя они могли бы засеять поле прямо здесь, рядом с па.

Оттфрид решительно покачал головой.

– Ну уж нет, милая моя! – важно заявил он. – Хватит с меня сельского хозяйства, я буду торговать землей. А маори нужны в первую очередь семена. Или в прошлый раз мы их неправильно поняли?

Кэт нахмурилась:

– Вы собираетесь снова ехать к племенам? Снова скупать землю? Зачем? Вы еще от этой не избавились!

Гибсон возвел глаза к потолку, удивляясь женской непонятливости.

– Это временные трудности, – снова сказал он. – Переселенцев скоро будет очень много, поверь мне! И мы должны быть готовы к этому. Когда мы снова сможем отправиться в путь, Кэт? Может быть, через неделю?

Но Кэт решительно покачала головой. У мужчин вытянулись лица, когда она рассказала, что кормит обоих детей.

– Да ты вообще ни на что не годишься! – набросился Оттфрид на Иду, которая испуганно отпрянула и так крепко прижала к себе Кэрол, что малышка заплакала от возмущения. – Сначала девочку родила, потом оказывается, что ты даже кормить ее самостоятельно не можешь!

На глаза у Иды выступили слезы. Она и без того чувствовала себя не слишком хорошо и ходила весь день с опущенной головой, как прежде в Санкт-Паулидорфе. Прошлой ночью Оттфрид снова стал ее домогаться, и, поскольку после родов прошло не так много времени, она страдала от этого еще больше, чем раньше. Кроме того, она опасалась новой беременности. Те Ронга говорила Кэт, что женщина вряд ли забеременеет, пока кормит грудью, и Ида целыми днями пыталась возобновить лактацию, прикладывая к груди терпеливую Линду. Но было уже слишком поздно, и в какой-то момент малышка захныкала, требуя, чтобы ее накормили по-настоящему. Отдавая ребенка Кэт, Ида расплакалась.

– Что я могу поделать… – шептала она. – Господь… Я молилась, конечно, я…

– Господь не зря все это затеял, – резко перебила ее Кэт. – Он, похоже, считает, что Иду и девочек нельзя оставлять одних на несколько недель только ради того, чтобы приобрести землю, которую у вас никто не хочет покупать. Так что оставь ее в покое, Оттфрид, и смирись с этим: в ближайшие три месяца мы никуда не поедем. Может быть, за это время вы попытаетесь все-таки продать те участки, которые у вас уже есть. Например, найдите в Англии или Германии агента, который будет вербовать для вас переселенцев.

– А не поговорить ли об этом с пасторами? – робко предложила Ида, оставшись наедине с Кэт и детьми. Оттфриду она это предлагать не хотела, поскольку до такого он мог додуматься и сам. Он ведь только что был в Нельсоне. – Если по возвращении в Мекленбург они расскажут о здешней земле… Ну, не о Санкт-Паулидорфе, а о других общинах, например о Рантцау. Тогда они вернутся обратно с колонистами!

Кэт кивнула и, покормив Кэрол, отдала ей малышку. Ида сразу положила ее в корзинку и принялась ворковать с Линдой.

– Можно сделать проще, – размышляла вслух Кэт. – Пасторы ведь поддерживают связь с родиной. Возможно, им стоит только написать о том, что здесь есть свободная земля? Но на это уйдет время. Сколько времени прошло с того момента, как вы услышали о предложении Бейта в Германии, и до того, как вы высадились в Нельсоне?

Ида подсчитала, и получилось, что с того дня, когда ее отец впервые упомянул об эмиграции, и до прибытия в Новую Зеландию прошел почти год.

Кэт прикусила губу.

– Так я и думала, – произнесла она. – При этом Бейт был коммерсантом. Ваши пасторы наверняка будут действовать… более осторожно.

Ида тепло укутала Линду, намереваясь уложить ее спать. Однако расставание с ней далось ей намного труднее, чем с собственной дочерью.

– То есть Оттфрид и Джоуи нескоро получат какой-либо доход, – подытожила она. – И при этом от денег Батлера и этого бродячего торговца уже почти ничего не осталось. Особенно если мы купим у Редвудов корову.

Вчера снова приходила в гости Лора Редвуд. Ее прямо-таки распирало от гордости из-за того, что в Порт-Виктории все пришли в восторг от ее сыра. Она распродала все, что у нее было. Теперь женщина с восхищением смотрела на малюток, но вскоре встревожилась, догадавшись, что у ее подруги совсем нет молока. Кэт спрятала свои туго налитые груди под широкой накидкой, зато Лора заметила, что маленькая Кэрол не может высосать ни капли из материнской груди.

– Да ведь там почти ничего нет! – удивилась она. – Странно, что девочки, несмотря на это, выглядят здоровыми. Но вам нужно где-то брать молоко для них. Боже мой, парни убьют меня за эту сделку! Тем не менее, пятьдесят фунтов – и Дженнифер ваша.

Так звали их лучшую дойную корову, у которой скоро должен был появиться теленок. В стране, где домашний скот оставался редкостью, за нее можно было просить целое состояние.

Конечно же, Оттфрид пришел в ярость, но Кэт сумела убедить его в том, что корова им необходима. Благодаря Дженнифер они будут меньше зависеть от Редвудов, у которых они по-прежнему покупали сыр и молоко. Ради этого каждый раз приходилось преодолевать расстояние в десять миль, а затем возвращаться обратно.

– Можно сразу же купить и пару овец, – согласился Гибсон.

Однако, несмотря на эти слова, он, похоже, не собирался вкладывать свои деньги в приобретение животных. Когда Оттфрид напомнил ему об этом, тот пожал плечами и заявил, что ему принадлежат дома, в которых теперь живут Брандманны.

– Он так говорит, словно сам все это построил! – возмущалась Ида. – А ведь он даже не покупал эту землю, он ее просто присвоил…

Кэт задавалась вопросом, не явится ли сюда то племя маори, которому выплачивали аренду Редвуды, если они разведут скот, да еще и увеличат посевные площади. В глубине души она была исполнена решимости распахать большое поле для злаковых, даже если Оттфрид будет возмущаться. Возможно, им придется еще не один год жить в старом па и при этом чем-то питаться.

– Корову нужно купить в любом случае, – произнесла Кэт. – Но, возможно, Джоуи даже прав, когда говорит о временных трудностях. Приедут и другие пакеха, в этом уверены все. Вот только если этот период слишком затянется, то одеяла и одежда истреплются, ножи затупятся, зерно будет съедено, прежде чем приедут колонисты и займут землю, – и тогда-то и возникнут проблемы с племенами…

 

Глава 10

Оттфрид и Гибсон с неохотой смирились с неизбежным и согласились подождать, пока Кэт не перестанет кормить детей, прежде чем организовывать следующую экспедицию вглубь острова. Иде приходилось нелегко, поскольку Оттфрид каждую ночь брал то, что ему причиталось. Кэрол и Линда не спасали ее от него. После того как однажды ночью девочки заплакали и Ида встала, чтобы позаботиться о них, Оттфрид недолго думая стал отправлять их в хлев к Кэт.

– Сначала псина, теперь спиногрызы! – ругался он. Охотника он тоже пинками прогнал из спальни. – Похоже, все так или иначе намерены испортить нам удовольствие! Так дело не пойдет, Ида. Нам необходимо личное пространство, иначе наш наследник так и не появится на свет.

Стиснув зубы, Ида промолчала. Казалось, Оттфрид действительно говорил всерьез. Неужели он и вправду верил в то, что она наслаждается его близостью?

– Шлюхи, к которым он ходит, наверняка притворяются, будто им хорошо, – ответила Кэт, когда Ида рассказала ей об этом. – Вспомни хотя бы Люси, она всегда делала вид, что он – прямо-таки герой. А девушки маори действительно получали с ним удовольствие, им все было мало.

Ида покраснела.

– Не нужно лишний раз упоминать о его изменах, – прошептала она.

Кэт только пренебрежительно фыркнула:

– Ида, Оттфрид обманывал тебя с самого начала, я уверена в этом. Но я думала, что тебе это безразлично. Или тебе все-таки нужна его любовь?

Ее подруга покраснела еще больше.

– Он ведь поклялся, – пробормотала она. – В любви, верности и всем прочем. Он поклялся перед Богом…

– А Бог опять отвлекся, – усмехнулась Кэт. – Довольно, Ида, Господь не накажет его. По крайней мере, не в этом мире. Если ваши священники правы, то после смерти он попадет в ад. Для тебя так даже лучше, ты наконец избавишься от него, будешь сидеть на своем облаке и петь псалмы, или чем вы там на небе занимаетесь. Так что забудь о клятвах, они его не останавливают.

В те дни Кэт вообще отзывалась об Оттфриде очень дурно. Не только потому, что сочувствовала Иде, ей и самой снова приходилось от него отбиваться, когда он возвращался вечером домой и ставил лошадей в стойло. В такие моменты от него несло виски, и это было неудивительно. Мужчины проводили дни и ночи в Порт-Виктории. Этот городок с недавних пор стал называться Порт-Купер, его население выросло. Оттфрид и Джоуи утверждали, что занимаются в нем вербовкой колонистов, однако там по-прежнему жили только моряки, китобои и другие искатели приключений. Если им хотелось осесть где-нибудь, они не уходили дальше порта, где открылись два новых паба.

Оттфрид и Джоуи стали их постоянными клиентами, причем Оттфрид потратил там последние деньги, а Джоуи свои даже приумножил: в обоих пабах играли в карты, а Гибсон хорошо разбирался и в покере, и в блэк-джеке. Оттфрид же был в этом деле неискушенным новичком. У старолютеран все азартные игры были запрещены, и теперь он на те гроши, что еще оставались у него после продажи земли Батлеру, пытался исправить это упущение, однако, конечно же, не преуспел. Впрочем, прежде Оттфрид купил корову и двух овец, поэтому у женщин было молоко, масло и сыр, в огороде росли кумара, рожь и капуста, в лесу они собирали травы и ягоды. Голодная смерть им не грозила.

– Может быть, в этом есть и что-то хорошее, – продолжала Кэт, а Ида испуганно уставилась на нее, услышав такое богохульство. Она небрежно качала колыбель, в которой вместе спали малышки. Кэт любила носить их с собой в сплетенной из тростника корзинке, как это делали маори. Они будут скучать по ней, когда она снова уедет на поиски земли для колонистов. – Ты только подумай, Ида: если Оттфрид не соблюдает свои клятвы, ты тоже не обязана хранить ему верность!

Мужчины больше не продали ни одного участка, но все же вновь отправились в поездку к племенам. Малышкам к тому времени уже исполнилось четыре месяца: даже Оттфрид и Джоуи согласились с тем, что ехать куда-либо зимой не имеет смысла.

Но вот наступила весна, на равнинах зеленела трава, повсюду цвели рата и ковайя. По пути Кэт собирала растения, из которых можно было приготовить лекарства, а некоторые травы пригодятся Иде для сыра. Кэт переживала за Иду, особенно по ночам, когда птицы устраивали свои шумные концерты: в Новой Зеландии птицы скрежетали или в лучшем случае свистели, вместо того чтобы мило щебетать. Оставалось лишь надеяться, что Ида не впадет в панику, когда останется одна. Однако заботы о двух младенцах, а также уход за животными, работа в поле и сыроварне не оставят Иде свободного времени, ей некогда будет тосковать и бояться. Кроме того, прошло уже почти девять месяцев с тех пор, как они поселились в старом форте. Если духи не являлись к ним все это время, то вряд ли появятся теперь.

Эта поездка к маори во многом напоминала первую. Однако на этот раз Оттфрид скорее предвкушал то, как примут их маори, нежели боялся этого, и Кэт постоянно была настороже. Он наверняка будет приставать к ней, а теперь за ней пытался ухаживать и Джоуи.

– Кэт, послушай, почему бы нам тоже не стать парой? Я сплю один, ты спишь одна… Так долго продолжаться не может!

Кэт с раздражением покосилась на него:

– До сих пор, Джоуи, я спала не одна, а с беспокойной собакой и двумя младенцами, которые начинают вопить, когда Оттфрид лезет к Иде. Поверь мне, тебе не захочется быть рядом!

Джоуи усмехнулся:

– Но сейчас я не вижу ни пса, ни детей. Так почему бы не заняться этим сегодня ночью, милая Кэт?

Кэт достала нож и принялась его внимательно рассматривать.

– Потому что я проткну тебе глотку прежде, чем ты сделаешь это со мной, Джоуи, – заявила она. – Оттфрид, тебя я тоже предупреждаю: даже думать не смей о том, чтобы помогать ему. Иначе я расскажу первым встречным воинам маори о том, что ты нарушаешь тапу, вызывая гнев духов. Зачем им отдавать тебе землю за твои товары, если можно просто забрать их себе, предварительно приготовив из тебя вкусную похлебку? Особенно если я скажу им, что буду молчать и никто об этом не узнает!

Конечно же, все это было ложью, но Кэт развеселилась, когда Оттфрид побледнел, а Джоуи вспомнил о своих принципах.

– Да я просто пошутил, – поспешно пробормотал он. – Я знаю, милая, ты – тапу.

Вскоре после этого они встретили племя – так же далеко от поселений белых, как и первое, и проблема снова решилась сама собой. И на этот раз в деревне нашлось несколько сговорчивых девушек, которые заглянули в палатку Оттфрида и Джоуи после того, как состоялась радушная церемония приветствия. Переговоры снова были легкими, и опять они стали владельцами огромной территории, отдав за нее тряпки и семена со своих повозок. По крайней мере, так гласил договор.

Ида тем временем пыталась привыкнуть к одиночеству, и у нее это получалось довольно успешно. Она ухаживала за скотом и заботилась о девочках, стригла овец и занималась переработкой шерсти. Кроме того, она обустроила небольшую сыроварню в одной из бывших кладовых и принялась экспериментировать с новыми рецептами. Быть может, если она наладит производство новых сортов, Лора Редвуд расплатится с ней деньгами. Пока она рассчитывалась лишь подарками, например опарой для теста. Прежде Ида и все остальные обитатели па довольствовались лепешками, которые Кэт жарила на огне по маорийской традиции, но теперь Ида могла замесить настоящее тесто и испечь почти такой же хлеб, какой они ели в Рабен-Штейнфельде и в Санкт-Паулидорфе.

На четвертый день после отъезда Кэт Ида провела все утро в хлеву, а потом долго сбивала свежее сладкое масло. Вернувшись в дом, она почувствовала голод и усталость. Ида предвкушала, как намажет кусок собственноручно испеченного хлеба этим маслом и съест его, а потом отдохнет, пока не проснутся дети. Малышки спали в корзине, которую она оставила перед домом под присмотром Охотника. Эта собака, скорее пастушья, нежели охотничья, умело сгоняла овец и к тому же оказалась прекрасной нянькой. Как только одна из девочек начинала ворочаться, пес тут же принимался повизгивать или даже лаять. Ида могла спокойно работать или пойти в дом, чтобы позавтракать и подогреть для детей сваренную рано утром кашу.

Ида открыла дверь на кухню и замерла. Утром она оставила краюху хлеба прямо на столе. Крысы, которые не давали им покоя, когда они только поселились в па, давным-давно перевелись. Лора Редвуд решительно расправилась с этими тварями, после того как нашла испуганную Иду в спальне и обнаружила, что крысы тем временем опустошили ее кладовую. Когда они пришли в дом Редвудов, она сразу же отвела Иду в сторону.

– Детка, твоя собака не справится с этой чумой. Тут тебе скорее понадобился бы десяток кошек. Но их у нас нет. Зато есть вот что… – Она открыла кухонный шкафчик, в котором, судя по всему, хранила все опасные предметы, и достала оттуда упаковку крысиного яда. – Пока ты живешь у нас со своей глупой псиной, мы разложим его у вас в домах, чтобы ты по ошибке не отравила собаку, чему крысы только порадуются. Я завтра утром съезжу в па, а ты пока присмотришь за хозяйством и сваришь мужчинам обед!

Так Лора и поступила, а затем повторила процедуру еще через пять дней. С тех пор в доме Иды грызунов больше никто не видел.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Посреди кухонного стола сидела огромная черная крыса с острой мордочкой, большими ушами и длинным лысым хвостом. Она грызла хлеб, нагло уставившись на Иду. Сначала Ида хотела закричать: дома, в Рабен-Штейнфельде, на ее испуганный крик в кухню или кладовую обязательно прибегал отец или Антон, который мог убить крысу из рогатки. Гибсон ловко расправлялся с ними при помощи палки, а стоит ей закричать сейчас, то прибежит хотя бы Охотник. Если, конечно, входная дверь открыта… Но Ида помнила, как захлопнула ее.

Оцепенев, она с отвращением смотрела на остроносое животное, которое, деловито принюхиваясь, без всякого страха пожирало ее хлеб. Она тут же вспомнила все, что знала о крысах: эта – наверняка не единственная, где одна, там и другие. Продукты, которые эти твари не съедали, они портили своим пометом. И в конце концов детская колыбель не станет для них препятствием. Ида в ужасе представила ее себе, полную черных вонючих блохастых тварей, и то, как они кусают Кэрол и Линду своими острыми зубами. Ей даже показалось, что она слышит детские крики, но сама она сумела издать один-единственный сдавленный стон. И ее снова охватил страх: она совсем одна, она беспомощна…

Нет, стоп, конечно же это не так! Ида стряхнула оцепенение. Пятясь, не спуская глаз с крысы, она проскользнула к шкафу, в котором хранила кольт, и дрожащими руками открыла его. Она никому не показывала пистолет и вообще о нем не вспоминала с тех пор, как вернулись мужчины и Кэт. И теперь она пыталась на ощупь найти ящичек, в который положила заряженный револьвер: нужно было лишь открыть его и вынуть оружие. Все оказалось удивительно просто. Пистолет как будто сам лег ей в руку, утешая и успокаивая.

Ида прицелилась в крысу. Она не забыла, как нужно держать оружие, как снять его с предохранителя. Ей стало дурно и она испугалась, когда мерзкая тварь отреагировала на щелчок курка. Она неуверенно покосилась на Иду, затем бросилась к краю стола, ловко спустилась по ножке… Ида надеялась, что крыса спрячется в какую-нибудь нору прежде, чем она успеет прицелиться, – хотя тогда этой твари ничто не помешает вернуться, и страх перед ней будет преследовать Иду постоянно. Но тут животное замерло, намереваясь взобраться вверх по кухонному шкафчику. Ида глубоко вздохнула. Этого она допустить не могла. Каша для девочек стояла рядом с плитой… Женщина решительно спустила курок.

Грохот был оглушительным, отдача заставила ее попятиться. Она совсем забыла и об отдаче, и о том, каким громким бывает этот звук. Иде потребовалось несколько секунд, чтобы снова сориентироваться в собственной кухне. Оружие дымилось – а крыса исчезла. Возможно, она спряталась за шкаф – женщина не могла даже представить себе, что застрелила животное. Но затем она обнаружила дырку, которую оставила в шкафу пуля, – к ее огромному удивлению, совсем рядом с тем местом, где только что сидела крыса. Она промахнулась совсем чуть-чуть. В полено, стоявшее тогда на заборе у Редвудов, она попала. Может, Эд Редвуд был прав и это действительно было случайностью? Но разве ей могло повезти три или четыре раза подряд? Или у нее все же природный талант, о котором говорила Лора?

Ида посмотрела на оружие с новым интересом. Стрелять оказалось легко, она уже не понимала, почему так нервничала перед этим. Она осмотрела барабан, в котором осталось еще четыре патрона.

Но тут ее отвлекли: Охотник залаял, расплакалась одна из малышек. Скорее всего, пса взбудоражил выстрел и он разбудил девочек, кроме того, их уже пора было кормить. Все еще взволнованная, Ида подогрела кашу и убрала подальше хлеб, отрезав тот край, который грызла крыса. Масло она тоже надежно упаковала и спрятала в кухонный шкафчик. Есть ей уже совсем не хотелось.

За окном ярко светило солнце. Нужно было взять себя в руки и прогнать прочь мысли о крысах, а затем выйти из дома и покормить детей. На пороге ее ждал встревоженный Охотник: он боялся этого грохота, но не мог бросить детей, которых сам себе поручил охранять. Вздохнув с облегчением, пес улегся у ее ног, а она вынула из корзинки громко плачущую Кэрол и хнычущую Линду и принялась поочередно кормить их из ложечки кашей. При этом Ида не могла не думать об оружии, даже когда пела детям колыбельные, чтобы они снова уснули.

– А вас я теперь отнесу в спальню, – произнесла она, решительно подняла корзинку с девочками и направилась с нею в дом.

Спальня была самой тихой комнатой в доме. Ида еще помнила, что туда почти не проникали крики ночных птиц, когда она пряталась тут во время прошлой отлучки ее домочадцев. Положив детей в колыбель, она задернула полог.

– А ты постарайся не лаять! – велела она Охотнику, который побежал за ней следом и радостно запрыгнул на кровать, намереваясь охранять стоящую рядом колыбель. – Сиди здесь. Я, кстати, выполняю твою работу!

Прихватив с собой револьвер, Ида вышла на улицу и разложила на бревнах забора, за которым обычно паслись лошади, камни разных размеров. Ей нужно тренироваться, стрелять снова и снова. Ида хотела научиться прицеливаться. И научиться попадать!

В последующие дни Охотник и малышки привыкли к ее упражнениям. Во второй половине дня Ида уже не стирала, не красила и не пряла шерсть, вместо этого она чистила оружие, заряжала его и отливала для него новые патроны. Все это она проделывала в тревожном ожидании. Огромная крыса больше не показывалась, но в любой день могла появиться опять. Ида снова и снова заглядывала в колыбельку девочек, даже стала забирать их на ночь с собой в постель, хотя боялась задушить тихую Линду, в то время как весьма энергичная Кэрол, пинаясь во сне, не давала матери спать. Днем Ида никуда не ходила без оружия в кармане юбки. Ощущение было приятным – она перестала чувствовать себя глупой из-за того, что боялась духов. Крыса представляла собой реальную угрозу, нужно было только суметь с ней справиться.

Однажды утром Ида, собираясь подоить Дженнифер, привычным жестом потянулась за ведром и табуретом, как вдруг увидела ту самую крысу или одну из ее товарок, пробегавшую по полу мимо. Если корова что-нибудь жевала, то ее было проще подоить, поэтому Ида обычно угощала ее сеном. Судя по всему, крыса нацелилась на него. А затем это случилось. Ида спокойно вынула из кармана оружие, сняла его с предохранителя и выстрелила, уверенно и хладнокровно. Ида почувствовала отдачу, однако давно уже перестала закрывать глаза от испуга. Она увидела, как буквально взорвалась крыса, – и тут же выстрелила еще раз в окровавленные останки. В этом не было необходимости, крыса погибла сразу же, но каждый выстрел высвобождал что-то в душе Иды.

– Умри! – кричала она. – Умри, ты… ты, проклятая тварь… Умри, ты… ты…

Ида выпустила в растерзанную крысу третью, четвертую и пятую пулю. Это наполнило ее восторгом удовлетворенной мести и безумной яростью. Она стреляла во всех своих демонов и духов, в свой страх. И чувствовала себя при этом такой свободной, такой легкой и счастливой, как никогда прежде, – если не считать того незабываемого момента, когда ее поцеловал Карл Йенш.

Наконец она опустила оружие, убрала останки крысы, после чего смогла снова воспринимать мир. Она была настолько одурманена своими эмоциями, что пережитое помнилось ей как в тумане; единственное, что она видела четко, – это свою цель, а ощущала только оружие в своей руке. Но теперь она услышала детский плач. Должно быть, девочки испугались: Ида поставила корзину у дверей хлева, а Охотник наверняка забился в какой-нибудь угол. Грохот револьвера по-прежнему внушал ему ужас.

Вытащив дрожащего пса из-за кучи соломы, Ида успокоила детей. Линда попросилась к ней на руки, а Кэрол смотрела на нее, сердито нахмурив лобик. Наверное, глаза у нее будут синими, но не такими, как у фарфоровой куклы, а со стальным отливом. И в этот день Ида впервые гордилась этим. Судя по всему, этот ребенок уже сейчас умел злиться.

– Я научу тебя стрелять, – пообещала она крохе. – Ты никогда не будешь молиться о смирении!